Лариса Котова узнала о событиях минувшего дня лишь к вечеру. Ей позвонил Курочкин и сообщил, что парней, избивших его, успешно задержали. Но не успела она положить трубку, как снова затрезвонил телефон и радостная Вероника сказала, что Роман добился того, что Сережу выпустили, попросив, чтобы Лариса зашла к ним вечером. Что она, собственно, и сделала, пожалуй, правда, придя слишком рано. Дверь ей открыл младший Панаев, Николай. Увидев Ларису, он удивленно поднял вверх брови:

— Мамы дома нет и дяди Ромы тоже.

И хотел было закрыть перед Котовой дверь, как Лариса тут же нашлась:

— Я подожду, у меня к ним срочное дело.

Николай цепко посмотрел на нее и, вежливо отстранившись, пропустил в комнату.

— Проходите, — пожал он плечами.

Проводив гостью в гостиную, младший Панаев удалился в свою комнату и включил музыку. Лариса просидела одна где-то с полчаса, пока не появились Либерзон и Вероника.

— Лара, у нас праздник! — с порога заверещала Вероника. — Панаева отпустили под залог.

И она бросилась пересказывать историю с освобождением бывшего мужа. Когда восторги слегка поутихли, Котова решила реализовать свое намерение и начистоту поговорить с Либерзоном. Дело в том, что, несмотря на освобождение Панаева, главный вопрос для нее снят не был: кто преступник и какие мотивы им двигали? Учитывая историю похищенного у Вероники ключа, круг подозреваемых сужался — это мог сделать только кто-то из членов семьи. И Либерзон был главным из них. Поэтому она попросила Веронику оставить их с адвокатом вдвоем. Верунчик слегка обиделась, но Лариса заверила, что соблазнять Романа Исааковича не намерена.

— Ладно, пойду посмотрю «Космополитен», чтобы не отставать от жизни, — сказала она и удалилась в свою комнату.

Оставшись наедине с адвокатом, Лариса улыбнулась и пристально поглядела ему в глаза:

— Роман Исаакович, у меня к вам один вопрос. Надеюсь на вашу откровенность.

— Полностью к вашим услугам.

— Вы действительно непричастны к смерти Беллы Смирновой?

— Я? Да вы что! — усмехнулся Либерзон, но было видно, как он вдруг напрягся. — Разве я похож на преступника или маньяка?

— Может быть, вы замешаны во всем этом как-то косвенно?

— Послушай, Лариса, давай прекратим бессмысленную болтовню, — переходя на «ты», повысил голос Либерзон.

— Извините, я никоим образом не хочу оскорбить вас подозрением, — улыбнулась Лариса. — Просто надеюсь, что вы мне поможете.

— И в чем же будет состоять моя помощь?

— Из всего окружения Панаева вы производите самое благоприятное впечатление. Я считаю вас человеком умным, интеллигентным и очень наблюдательным, умеющим смотреть и делать выводы. Но у меня есть определенные сомнения, и полагаю, вы их сейчас развеете…

— Какие же, позвольте поинтересоваться?

— У вас установились с Панаевым слишком натянутые отношения, особенно после того, как Вероника ушла от него. Он не мог вам простить этого. А с другой стороны, отношения с Вероникой далеки от полного взаимопонимания…

— Полноте вам, Лариса, — Либерзон постарался придать своему лицу снисходительное выражение. — Сергей рад, что избавился от нее. У нее характер не сахар. Но когда любишь, можно и потерпеть некоторые нюансы. А Панаеву все это надоело: вздорная королева-мать и подкаблучник дядя Саша, верный паж до гробовой доски. Оба могут извести кого угодно — это я уже начинаю испытывать на своей шкуре. Да, у нас с Сергеем уже нет той дружбы, которая была год назад. А Вероника ему по-своему дорога, у них ведь общий ребенок. Однако могу поклясться чем угодно, хоть звездой Давида, хоть святым крестом, я никоим образом не причастен к убийству этой шлюхи.

— Но у Вероники пропал ключ от квартиры Панаева — это случилось незадолго до того рокового дня, — заметила Лариса.

— И вы думаете, что это я?

— По крайней мере, вам это было бы легко сделать.

— Да она наверняка ошиблась! Женщины — это такие существа… — сморщился Либерзон.

— Женщины отличаются любовью к мелким деталям, — деликатно поправила Котова. — Так все-таки что же, вы взяли ключ и потом сделали с него слепок?

— Прекрати, Лариса, — снова перешел на «ты» Либерзон. — Не подставлял я Панаева под монастырь, не подставлял! К тому же сегодня графологическая экспертиза подтвердила, что записку писал не он.

— И что из этого следует?

— А то, что если бы я все это проделал, то не оставил бы такую важную улику. Я согласен пройти экспертизу сам, и она докажет, что эту записку писал не я.

— Следовательно, писал кто-то другой?

— Вы поразительно догадливы, Лариса, — съехидничал Либерзон. — Как вы заметили, я достаточно трезво мыслящий человек и уж записку бы своим почерком писать не стал.

— И вам неинтересно узнать, кто это сделал?

— Мне важнее, чтобы Сергей был на свободе, а это означает, что я хорошо выполнил свою работу, — напыщенно заключил адвокат.

В этот момент в гостиной появилась Верунчик, которой наскучило читать «Космополитен» и она поспешила вернуться к живому общению.

— Надеюсь, вы уже закончили вашу конфиденциальную беседу? — спросила она с некоторым вызовом.

— В принципе да, — сказала Котова.

В это время из своей комнаты вышел Николай, проследовал через гостиную в прихожую и стал надевать ботинки.

— Ты куда? — настороженно спросила Вероника.

— К Наташке пойду, проведаю ее, — сухо ответил Николай. — И вообще мне надоело постоянно перед тобой отчитываться.

Подросток, одарив семейство и Ларису взглядом исподлобья, хлопнул входной дверью.

— Переходный возраст! — развела руками Вероника.

— А что, у него есть девушка? — удивилась Лариса.

— Конечно, сейчас акселерация идет вовсю! — воскликнула Панаева.

— И, как подобает современной молодежи, у них уже, очевидно, взрослые отношения? Ты понимаешь, на что я намекаю?

— Да, он у нее иногда ночует, — гордо заявила Вероника. — Я ему говорила, что уж если он хочет, то девушка должна быть одна, а беспорядочные половые связи до добра не доведут. И, думаю, он меня понял.

— Ты прогрессивная мать, — похвалила ее Лариса.

— Он даже порой неделями дома не появляется, — добавила Панаева. — Наташа у него диджеем подрабатывает, и Коля там что-то тоже делает на дискотеке, так что деньги у них у самих кое-какие имеются.

— Какая самостоятельность! — воскликнула Лариса и тут же подумала: «Судебный психолог на моем месте проработал бы все версии, в том числе и самые невероятные».

И, придав своему голосу непринужденный, но в то же время достаточно твердый тон, спросила:

— А ты, случаем, не помнишь, в ту самую ночь, когда убили эту шлюху, Коля ночевал дома?

— Нет, говорю же тебе, он у своей девчонки был! — сетуя на непонятливость Ларисы, ответила Вероника. — Он тогда еще позвонил, сказал, что не придет домой ночевать. Я его предупредила, чтобы тот был в двенадцать у Панаева, — ну, ты помнишь, с чего все началось-то… Он и пришел… Вообще-то я рада, что он мужиком растет.

Вероника улыбнулась, посмотрела на Либерзона, и адвокат ответил ей заученно ободряющей улыбкой.

— Он еще такой непроспавшийся был, — вспомнила она. — Ну, думаю, или танцевал до упаду всю ночь, или с девчонкой своей в постели кувыркался.

— А что за девушка? Как ее зовут? — поинтересовалась Лариса.

— Наташа Голицына, одноклассница его. Она работает в кафе «Белая ворона» диджеем по вечерам. Сама понимаешь, у Николая с ней общие интересы — музыка и прочие прибамбасы. Всю комнату оклеил своими плакатами! Пойди посмотри!

И Вероника пригласила Ларису в комнату сына. Последовав приглашению, она увидела, что действительно все стены комнаты были украшены портретами рок-звезд. Однако она обратила внимание, что с «Бладхаунд Гэнг» и «Ред Хот Чили Пепперс» неожиданно соседствовали плакаты Джеймса Бонда и… Вячеслава Тихонова в роли Штирлица.

— А это здесь как оказалось? — невольно вырвалось у Ларисы.

— Ой, он в детстве так любил играть в шпионов! — умилилась Вероника. — Вернее, в тех, кто расправляется с предателями Родины. Они как-то с приятелем хотели утопить мальчишку на пляже, потому что вообразили, будто тот шпион, заслуживавший смерти, и находятся они не на Волге, а где-нибудь на побережье Флориды.

— И что же было дальше? — заинтересованно спросила Лариса.

Интуитивное чутье ей подсказывало, что она движется в правильном направлении.

— Мальчишка начал орать, потом пожаловался родителям, а потом я ходила на разборки, — махнула рукой Вероника.

Было видно, что ей не очень приятна тема этого разговора.

— А с Наташей у них прочные отношения? — спросила Лариса, рассматривая фотографию Николая на столе, где он был снят в компании матери и Романа Исааковича.

— По-моему, да. Ну, если и бывают ссоры, они быстро мирятся, — ответила Вероника.

— Понятно, — протянула Лариса и вдруг наклонилась к стопке компакт-дисков, загородив своим телом пространство стола от Вероники.

— Ты чего? — удивилась Вероника.

— Интересные музыкальные вкусы, — как бы констатировала Лариса.

— Ой, я в этом ничего не понимаю! — махнула рукой Панаева. — Какой-то рэп слушает или как его там… тип-топ…

— Хип-хоп, — поправил ее с порога Либерзон.

И в тот момент, когда Вероника обернулась к Роману, Лариса незаметно взяла со стола маленькую фотографию Николая, согнула ее пополам — снимок «Полароида» полностью поместился у нее в руке.

— Продвинутый мальчик, — улыбнулась Лариса и собралась уходить.

— Что ж, я очень рада за вас, за то, что так все хорошо кончилось, — подытожила она уже в прихожей, незаметно засовывая фотографию в сумочку.

— Тебе спасибо, Лара! — сказала ей Вероника на прощание.

— Мне пока не за что, — ответила Лариса.

* * *

Посетив Веронику, Лариса отправилась в кафе «Белая ворона», подумав, что, возможно, это ее последний шанс — отработать казавшуюся невероятной версию было делом чести.

Шумная молодежная тусовка подходила к концу. Диджей Наташа Голицына задорно выкрикивала последние прощальные фразы. Она уговаривала толпу разойтись без «выясняловок и разбираловок», на что послушная толпа дружно скандировала: «вау-вау-вау!»

Наконец дискотека закончилась, и девушка исчезла в студийной комнате. Лариса обратила внимание, что Николая ни рядом с ней, ни в обозримом ближайшем пространстве не было.

Немного погодя она прошла в студию. На нее устало глядели серые глаза Наташи.

— Здравствуйте, — поздоровалась Котова. — Меня зовут Лариса, я знакомая мамы Николая Панаева. А вы его девушка?

— Ну, да, вообще-то, — растерялась Голицына. — По крайней мере пока. А что вы хотели?

— Я подруга его матери, — повторила Котова. — Мы обеспокоены тем, что творится в последнее время с Николаем. Может быть, вы знаете, что с ним?

Задавая этот вопрос, Лариса полагалась на свою интуицию. Если версия о причастности Николая к убийству верна, то он должен обязательно перед кем-то разоблачить себя — если не словесными откровениями, то, по крайней мере, своим поведением. И именно со своей девушкой он скорее всего мог расслабиться и в какой-то момент потерять бдительность.

Голицына секунду помолчала, пожала плечами, а потом горячо заговорила:

— Иногда мне кажется, что он сошел с ума. Ходит сам не свой после того, как отца арестовали. А однажды, когда мы были с ним вдвоем, он назвал меня Беллой. Вообще дурняк какой-то…

— Беллой? — Ларису насквозь пронзило произнесенное имя.

— Да. А потом рисует какие-то картинки.

— Какие картинки? — удивилась Лариса.

— Прикольные, — ответила Наташа. — Я их вон тут повесила. Посмотрите.

И она показала на одну из стен студии. Это были два наброска, сделанные карандашом и выполненные в очень реалистичной манере. На одной был изображен силуэт мужчины, который танцевал в окружении голых женских тел. На второй — сутулая фигура молодого человека, стоящего около воды и держащего в руках пистолет.

«Прямо как Штирлиц, только что убивший агента Клауса», — вспомнила Лариса плакат в комнате Николая.

«Вода, вода, — продолжала она свои размышления. — Вода в «Семнадцати мгновениях», вода во Флориде и тот мальчик, которого они с другом пытались утопить, вода в ванной, где умерла Белла…» — в ее голове мигом выстраивались ассоциации.

— Эту картину, — Наташа кивнула на первую, — он назвал «Бордель «Шанхай», а вторую — «Колян-Штирлиц».

«По-моему, сейчас все уже ясно, — с облегчением подумала Лариса. — Интересно, он пистолет тоже выбросил в воду или как?»

А вслух сказала:

— Спасибо, Наташа, вы мне очень помогли.

— Разве? — удивилась она.

— Детали всегда оказываются важными, — уклончиво объяснила Котова.

«Итак, бордель «Шанхай», — внутренне просияла Лариса.

— Вообще, между нами, Колян — странный тип, — брякнула Наташа. — С чего ты взяла?

— Какой нормальный мой сверстник будет посвящать свое творчество борделю «Шанхай»? — задала риторический вопрос Наташа. — Я краем уха слышала на некоторых тусовках об этом «Шанхае» и его сомнительной репутации. Одно время меня не отпускали ревнивые подозрения — не завел ли он там какую-нибудь зазнобу-шлюшку? С какой стати рисовать картинки на эту тему?

Наташа наклонилась совсем близко к Ларисе, и та почувствовала запах алкоголя изо рта диджея.

«Удача улыбается мне. Ее опьянение мне подспорье, — подумала она. — Не надо прилагать особых усилий, чтобы вызвать ее на откровение».

— Наташа, скажи мне, а ты не помнишь, он ночевал у тебя в прошлый четверг? — спросила Лариса.

Голицына немного задумалась, а потом отрицательно покачала головой.

— Нет, в четверг — нет. Он сказал, что пойдет домой, потому что ему захотелось послушать музыку. Вообще он пришел ко мне возбужденным и из какой-то компании. Я еще подумала, может, он наркотики принял.

— А что — баловался?

— Нет, просто я знаю ту компанию, где он был, могли и соблазнить. Они там на экстази западают… Только не просите меня говорить, что это за компания, — я все равно не скажу.

— И не надо, — спокойно прореагировала Лариса.

Ей вполне было достаточно сообщения Наташи о том, что Николай не ночевал в ту ночь у нее, а остальные ее показания ясно давали понять, что именно Николай Панаев и подставил своего отца, убив из его пистолета Беллу Смирнову.

Лариса поспешила распрощаться с Наташей и направилась к ближайшему от «Белой вороны» телефону-автомату. Позвонив Веронике, она спросила, дома ли сын. Пока нет, ответили ей, и Лариса, не вдаваясь в подробности, сообщила, что часа через полтора наверняка снова заедет к Веронике в гости.

Повесив трубку, она взяла такси и поехала в бордель «Шанхай».

* * *

Там за дежурными и оттого натянутыми улыбками персонала ощущалось недовольство и даже испуг. Последние обыски, наделавшие «шороха», заметно поубавили у персонала спеси, да и заведение не работало, поскольку правоохранительные органы поспешили приостановить его деятельность.

Подойдя к охраннику, Лариса попросила провести ее к начальнице. Охранник несколько замялся, видимо, решая, сообщать или не сообщать Ларисе о том, что начальницы уже нет в живых, но после некоторого раздумья исчез в глубине заведения. Спустя минуту к Ларисе вышла женщина лет пятидесяти, крашеная блондинка, на лице которой застыла маска стервы, словно проступившая через годы сквозь толстый слой косметики. Две стрелки бровей, острый настороженный взгляд, брезгливо опущенные уголки губ — все это как бы вопрошало: «Где деньги?» Видимо, это была вторая по старшинству в бордельной иерархии женщина после Беллы.

— Что вы хотели? — осведомилась она.

— Здравствуйте, я из милиции, — с ходу соврала Лариса. — У меня вопрос к вашим девушкам. Это по поводу убийства Беллы Смирновой.

Лицо бандерши омрачилось.

— Это очень важно. Мне нужно опросить ваших девушек, — с напором повторила Лариса.

— Ну, хорошо, пойдемте, — равнодушно махнула рукой бандерша.

Видимо, задерганная в последнее время приездами сотрудников милиции и их бесконечными допросами, она уже привыкла к ним и была готова к новым визитам, поэтому даже не спросила у Ларисы документы.

Они прошли в помещение, напоминавшее театральную гримерную с характерным запахом косметики, духов и развешанных на зеркалах бус и фотографий знаменитых киноактеров. Девушки были заняты сбором своих вещей — по-видимому, бордель закрывался, и они были вынуждены подыскивать себе другую работу.

— Девчонки, это из милиции, — громко воскликнула прямо с порога бандерша.

— Не волнуйтесь, девушки, нужно всего лишь опознать человека, — тут же вставила Лариса.

Она вытащила из сумочки фотографию, которую взяла в комнате Николая.

— Этого парня кто-нибудь видел здесь? — спросила Лариса у столпившихся вокруг нее девушек.

— Я видела, — спустя полминуты ответила вертлявая, словно обезьянка, девушка.

— И я тоже, — подтвердила стоявшая рядом с ней блондинка. — Он постоянно тут ошивался, я еще подумала, наверное, онанист какой-нибудь…

Все дружно рассмеялись, а бандерша строго на них посмотрела — присутствие женщины из милиции обязывало, по ее понятиям, вести себя строго и скромно.

И тут одна из девушек, в черных ботфортах и кожаной мини-юбке поднялась с кресла и подошла к Ларисе.

— Он просил меня…

— …сделать полоскание, — закончила неожиданно за нее фразу вертлявая обезьянка. — На Сибилу вечно найдутся бесплатные любители.

И снова последовал дружный хохот и суровый взгляд бандерши.

— Скрывать не буду — я передала от него послание Белле, — серьезно сказала та, которую назвали Сибилой. — Конверт с письмом. Это было в ту самую ночь, когда Беллу убили. Раньше я боялась об этом говорить.

— Что же было в конверте? — спросила Лариса.

— Письмо, наверное, — пожала плечами Сибила. — Он сказал, что это очень важно. И ничего больше не сказав, ушел.

— Большое спасибо, вы мне очень помогли, — ответила Лариса.

Сомнений не оставалось, пора было ехать к Веронике.

* * *

Дверь открыла встревоженная хозяйка дома.

— Что случилось? Ты по телефону все так туманно объяснила… — Она настороженно поглядела на Ларису.

— Николай пришел домой? Я могу с ним поговорить? — ответила вопросом на вопрос Котова.

— Да, — совсем растерялась Панаева. — Сейчас я его позову. Да на тебе лица нет, Лариса! Что происходит, объясни, пожалуйста?!

— Все объяснения потом, — Лариса сделала властный жест рукой, не допуская дальнейших расспросов.

Вскоре Коля был в гостиной. Он пытался напустить на себя уверенный вид, но сквозь него проскальзывала тревожная напряженность. Лариса сразу это почувствовала и избрала жесткую позицию давления. Она вывела его в другую комнату.

— Садись, — спокойно и вместе с тем напористо сказала Лариса.

Панаев-младший сел напротив нее. Лариса смотрела ему прямо в глаза, и в этой позе он почувствовал себя пойманным в ловушку зверем. Недаром эту позу используют следователи всех стран мира.

Минуты две они молча наблюдали друг за другом. Взгляд внимательных Ларисиных глаз словно очерчивал контур ссутулившейся фигуры подростка.

— Ну что, будем отпираться или все выложим сразу? — тоном строгой учительницы спросила Котова.

— Я ни в чем не виноват, — Коля заерзал на стуле.

— Дело зашло слишком далеко, чтобы я могла просто умыть руки. Наберись терпения и выслушай меня. Итак, ты написал записку Белле Смирновой от имени отца.

Услышав эти слова, Коля едва заметно вздрогнул.

— Ты ведь был в курсе ее взаимоотношений с твоим отцом? Девушка из борделя тебя опознала. Зачем ты сделал это?

Повисла тяжелая пауза.

— Я не хотел ее убивать, — наконец, растягивая от волнения слова, начал Коля. — Мне просто захотелось посмеяться над ней, когда она разденется и начнет выделываться в голом виде. Я думал, что это будет всего лишь шутка.

— Но получилось-то совсем по-другому… Ты и убил ее шутя? — иронизировала Котова. — Нет, не думаю… Полагаю, у тебя был продуманный план. Глядя на тебя, сложно представить, что ты способен что-то делать с бухты-барахты…

В этот момент Коля неожиданно почувствовал, что его понесло, словно с горы. Он с чисто подростковым задором и вызовом, почти резко бросал в лицо Ларисы отрывистые фразы:

— Когда от отца все ушли, я стоял этажом выше на лестничной площадке и все слышал. Последним выходил дядя Макс. Ну, это один там… клоун, папин друг, — объяснил Николай. — Я слышал, как он сказал: «Все вытряхнулись, никого не забыли?» И еще он сказал: «Серега, ты уже никакой, иди спать». Я понял, что отец сильно пьян. Я подождал еще минут десять. Потом спустился и своим ключом открыл дверь. Папа спал как убитый на диване в гостиной.

— Да… Ты умный парень, — слегка усмехнулась Лариса. — Я так понимаю, что ты все обдумал, учел все нюансы… Но все же — а если бы отец не спал? Насколько я понимаю, он редко напивается в стельку… Можно сказать, его опьянение — это случайность.

— Я предусмотрел все, — мрачно насупился Коля, которому явно польстили слова Ларисы насчет его ума и аналитических способностей. — Если бы вечеринка затянулась и Белла попала туда, когда еще были люди, для отца это явилось бы приятной неожиданностью. Ведь он, кажется, ее по-настоящему любил.

— Почему ты так решил?

— Я наблюдал за ними, я уже не маленький. Всегда видно, когда это просто так, а когда это серьезно. Мне бы просто оставалось войти в квартиру отца спустя некоторое время и застать их обнимающимися или, пардон, трахающимися. — Николай покраснел и опустил голову. — Представляете себе их рожи? Потные, в гримасах от похоти!..

«Какой, по-видимому, разноречивый клубок чувств испытывал в этот момент Николай! — подумала Лариса. — Обиду, ревность, может быть, даже зависть. И главное — саднящее чувство будущей мести».

— Коля, а почему тебе это было интересно? — спросила она вслух.

— Папа с мамой жили дружно, и я знал, что у меня есть семья. Нормальная, даже лучше, чем у других. Нам все завидовали, что мы богатые и счастливые. И вот какая-то шалава… — Николай сглотнул слюну. — Потом отец мне сам говорил о том, как хотел убить любовницу своего отца, ну, то есть моего деда.

— И он тебе об этом рассказывал?! — переспросила Лариса, немало удивившись.

— Да, как-то по пьяному делу сказал, что у деда была какая-то девчонка-малолетка и отец тогда был ее ровесником.

— И ты знал, что Белла Смирнова — это и есть та самая девчонка? — резко спросила Лариса.

— Что-о? Что-о? — вне себя воскликнул Николай.

— Белла — это бывшая любовница твоего деда и отца, — безжалостно продолжала Котова. — И ты совершил то, что не в состоянии в свое время был сделать твой отец.

— Да вы что! Я не верю! — У Николая начиналась истерика.

— Отложенное убийство, прямо-таки мистический момент! — воскликнула Лариса. — Ладно, Николай, успокойся и расскажи, как все было.

Она взяла мальчика за руку и присела рядом с ним на корточки.

— Отец был невменяемым. Спрятавшись в шкафу-купе, я через щелку наблюдал за происходящим, — продолжил он.

— Когда появилась Белла?

— Через полчаса. Она открыла дверь своим ключом, зашла, безуспешно пыталась растормошить отца. Но он был в отрубе. Потом она сказала сама себе: «Сейчас я покажу то, что тебе всегда нравилось. Ты проснешься и увидишь меня в одежде гурии». Она разделась и прошла в другую комнату. Оттуда вышла уже в этом дурацком прикиде.

— В чем ее и застали мертвую? — спросила Лариса.

— Ну да.

— Как ты ее убил?

— Говорю же, я и не думал ее убивать, — повторил Николай.

«Да, может быть, он и не врет, — размышляла Лариса. — Но желание убить зрело где-то подспудно, в недрах его души, и ждало своей пусковой ситуации».

— Я наблюдал, как она будила отца, дергала его за плечо, но у нее ничего не получалось, — продолжал Коля. — Помню, как мне все это было смешно, я буквально давился от смеха. Долго не мог его сдерживать и вскоре расхохотался. Белла, услышав это, растерялась и даже, наверное, испугалась. Короче, надоело мне все это, и я вышел из шкафа. Белла оторопела от неожиданности.

— Она знала, что ты его сын?

— Конечно, она видела меня, когда я приходил к отцу. В то утро мы хотели поехать на дачу, провести вместе день на рыбалке. Но тут пришла она, и планы отца тут же изменились. Поначалу была у меня обида, все более усиливающаяся. Я дошел до того, что начал следить за ней, но не хотел ее убивать…

— Ты так и не сказал, как ты ее убил.

— Когда я показался ей на глаза, из шкафа, она смутилась, но лишь на мгновение. Потом начала на меня орать. Я взбесился, вбежал в кабинет отца и схватил оружие. Где лежал «макаров», я всегда знал. В тот момент Белла уже прошла в ванную и хотела переодеться в нормальную одежду, смыть грим. Я ворвался в ванную и наставил на нее пистолет, держа его на расстоянии вытянутой руки. И громко крикнул: «На колени, сука!» Вначале она не поверила, что пистолет настоящий, и нагло расхохоталась мне в лицо: «Тоже мне, мафиози!» Но вот до нее начало доходить. Короче, она упала на колени прямо в ванной. Я включил воду.

— Зачем? — быстро спросила Лариса.

— Нравится мне вода… «Семнадцать мгновений» помните? В фильме видел — когда убивают, всегда вода.

«Надо же! Значит, ассоциации были правильны!» — внутренне поразилась Лариса.

— И что же было дальше? — спросила Котова.

— Она стала тянуть руки ко мне и просить о пощаде: «Ну, я погорячилась! Ты хоть понимаешь, что будет, если ты меня убьешь?» И тут мной овладело чувство хозяина положения: меня боятся! Словно все изменилось… И руки сами собой нажали на курок, не дав ей договорить. Если бы я немного подумал, минуту или две, может быть, я не сделал бы этого. Хотя бы ради отца. Но вы не представляете, какое это упоительное чувство власти над человеком! Я понял, что чувствуют тираны, вершители судеб человеческих.

«Сколько же в этих подростках патетики! Как легко они шарахаются от ущербности до мании величия!» — внутренне усмехнулась Лариса.

— И неужели ты не понимал, что главное подозрение падет на отца?

— Потом понял, — признался Николай.

— Но ты молчал, — укоризненно смотрела Лариса.

— Я подумал, что отец выкрутится. Он — сильный человек, и я его уважаю, несмотря ни на что. Выстрел, прозвучавший в моих ушах, убил Беллу, но звук его я буду помнить всю жизнь. Она так безвольно осела, вот так… моментально. Ведь только что была живая, презрительная, никого за людей не считающая. Потом просила меня, буквально умоляла не убивать… И вот она лежит, в глазах — ужас, в ванной кровь. Меня стошнило, и я вышел. Быстро оделся и спустился по лестнице на улицу. Там никого не было, и меня вырвало прямо у подъезда…

Николай покраснел, понимая, что этот момент никак не соответствует образу того супермена, вершителя судеб, хладнокровного и справедливого, который он носил в душе как идеал.

— Куда ты дел пистолет? — спросила Лариса.

— Выбросил в пруд, в парке, тут неподалеку.

«Подрастающему поколению помимо строптивой непокорности свойственен комплекс подражания», — отметила Лариса, безусловно имея в виду Штирлица.

— Понятно. Теперь мне ясно все, — сказала она вслух и поднялась со стула. — Пойдем в гостиную.

Решительным шагом она вошла туда, где ее ждали с озабоченным видом Вероника и нахмурившийся Либерзон.

— Тебе удалось что-нибудь выяснить? — поинтересовалась Вероника.

— Да. Я нашла настоящего убийцу.

— И кто же он? — вызывающе посмотрела на Котову Вероника, поправляя золотой браслет на запястье.

— Твой сын Николай.

— Ты с ума сошла! Обвинить ребенка! Лара, ты думаешь, что говоришь?! — ахнула Вероника.

— Во-первых, не ребенка — ему уже пятнадцать лет. А во-вторых, Вероника, я очень прошу тебя перейти на другой тон. В конце концов, это касается твоего сына и всей вашей семьи.

И Лариса вкратце изложила историю, рассказанную ей Николаем. Когда она закончила, Вероника с зареванным видом прокричала, почти безумным взглядом уставившись на Котову:

— Я уже не рада, что с тобой связалась!

Далее последовала тирада оправданий, слез, обвинений в том, что Лариса сама подтасовала факты и запугала ребенка.

Котова внимательно выслушала весь этот бред обвинений, понимая Веронику: ведь она сама была матерью. И Николай всегда для нее останется ребенком, даже если бы превратился в международного террориста.

Немного погодя Вероника стала умолять Котову не звонить в милицию, предлагала крупную сумму в долларах от продажи квартиры. Лариса и это пропустила мимо ушей, игнорируя золотые посулы.

— Лара, ты подумай, как к сестре к тебе обращаюсь! И Панаев все сделает для того, чтобы спасти Николая, в конце концов, и его вина тут есть! — кричала Вероника, принимая из рук Либерзона стакан воды и таблетку валидола.

— Нет, Вероника, нет, — твердо ответила Котова.

— И что ты теперь собираешься делать? — с ужасом спросила Вероника.

— Позвонить в милицию, — ответила Лариса.