Утром, с трудом встав, мы с Маринкой, будучи недовольны всем миром, взаимно избегали общения, чтобы не разругаться – по утрам это же запросто.

Один только Виктор выглядел, как всегда, невозмутимым, собранным и подтянутым.

Одеваясь в коридоре, Маринка задержала взгляд на своем отражении в зеркале.

– Ишь ты, сморщилась, – недовольно пробормотала она, разглядывая себя, – жизнь ей не нравится.

Имея уже некоторый опыт, я смотрела на себя в зеркале, как на постороннего человека, предпочитая не узнавать, и навела марафет без душевных потрясений, используя запасную косметичку, потому что основную не смогла обнаружить. Выходя из квартиры, я не смогла сразу вспомнить, куда вчера забросила свою сумочку, и мне пришлось взять вторые ключи у Маринки. Удобно, между прочим, иметь подругу с ключами от квартиры, если только подруга находится рядом.

– Я в машине вчера была с сумкой? – спросила я Маринку и Виктора. Они оба, разумеется, не смогли этого вспомнить. Я вздохнула и воздержалась от комментариев: если в машине я была без сумки, то снова придется ехать к Постникову в коттедж. Или, может быть, подарить ему и сумку, и косметичку?..

Погрузясь в такие размышления, я вышла и следом за Виктором и Маринкой направилась к моей «Ладе». До редакции мы доехали без приключений.

Сергей Иванович уже был на месте. Он поднял голову и с любопытством выглянул из-за монитора, обозревая нашу процессию.

– Очень уж у вас многообещающий вид, дамы, – осторожно произнес он, однако не рискуя говорить много, громко и вообще выходить из-за стола.

Сергей Иванович пожил на свете и знал, что иногда даже таким приятным девушкам, как мы с Маринкой, лучше не вставать на пути. Особенно по утрам.

Подходя к дверям кабинета, я спросила у Маринки:

– Ты уже набросала план статьи про вчерашние ночные приключения?

– Не-а, – ответила она, стильно застывая с открытым ртом в проходе, – а ты не говорила.

– Тогда иди и вари кофе.

Уже открыв дверь и шагнув в кабинет, я решила, что нужно смягчить нехорошее впечатление, и произнесла уже более миролюбивым тоном:

– А появится Ромка, пошли его за печеньем.

Оставшись одна, я подошла к окну и задумалась о событиях предыдущих дней, пребывая почти в сомнамбулическом состоянии.

Кофе сварился, печенье принеслось, персонал расселся по своим традиционным местам, а я все еще пялилась в окно. Но думалось мне плохо, наверное, я действительно задремала стоя, как жираф, и сама не заметила этого.

Отвлекшись, я повернулась лицом к маленькому столику, стоящему тут же, рядом. Все уже сидели и молча ждали меня. Сергей Иванович, как всегда, протирал очки, Виктор смотрел в потолок, Маринка переставляла чашки, Ромка пальцами изображал какие-то свои каратистские движения.

– Итак, что мы имеем? – спросила я.

– Печенье, пирожные, кофе и бутерброды с колбасой, – с готовностью ответил Ромка и вежливо добавил: – Здравствуйте, Ольга Юрьевна.

– Я рада за нас, – кивнув ему, с желчью сказала я, – потому что спрашивала я не об этом.

Маринка меня поняла правильно и встала, взяв в руки кофейник.

– Сейчас все и обсудим, – быстро сказала она, наливая кофе в мою чашку.

– Итак, что мы имеем, – уже более для себя, чем для других, сказала я, бросая предостерегающий взгляд на Ромку. Тот промолчал, потому что уже успел занять рот здоровенным куском бутерброда.

– Убийство Олега, происшедшее вчера в доме Постникова, – подсказала мне Маринка.

– И скорее всего сам Постников здесь ни при чем, – добавила я.

– Или хочет создать это впечатление, – покачав перстом в воздухе, сказала Маринка.

– Ну, это уже было бы перебором, – отмахнулась я, – убить у себя в доме, чтобы этим отвлечь подозрения от себя. Ты думаешь, что он псих?

– А ты думаешь, нет? Ты же видела его пижаму! – Маринка в азарте спора отхлебнула большой глоток горячего кофе и закашлялась. – Он же весь ненастоящий и киношный. Вполне в его стиле убить, а потом сымитировать… – Маринка помотала рукой в воздухе, словно вылавливая из атмосферы недостающий ей довод.

– Ага, сымитировать инфаркт миокарда, а потом и собственную смерть. Круто, – одобрила я, – над этим стоит поразмышлять на досуге.

– Милые дамы, – откашлялся Сергей Иванович, – не могли бы вы ввести нас в курс дела, а то я, честно говоря, не знаю некоторых событий и поэтому немного не…

– Во-во, – поддержал его Ромка, перебивая, – и я не врубаюсь ни фига.

– Как был убит ваш Олег? – спросил Сергей Иванович.

– Оружия не нашли, но у Постникова пропал пистолет, как он заявил прямо вчера же, – выпалила Маринка.

– Вчера и пропал? – уточнил Кряжимский.

– Неизвестно, – ответила я, – вчера он только это обнаружил. Его спросил следователь про оружие, он вспомнил, что у него есть пистолет, пошел принести и не обнаружил его. Вот такие дела.

Я снова посмотрела в окно. Заново выстраивать, напрягая память, цепочку всех этих дурацких событий мне мало улыбалось. С другой стороны, как же задействовать нашего Брокгауза, если не дать ему полной информации? Я уже приоткрыла рот, чтобы начать, но Маринка меня опередила.

– Коротко говоря, вот как все было, – она плотно завладела всеобщим вниманием и, чтобы оно никуда не убежало, еще и стала махать обеими руками – это жестикуляция у нее такая.

Хотя Маринка и сказала «коротко говоря», но говорить она стала пространно и долго, мне даже стало скучно, и я начала ее подгонять.

Общими усилиями мы с Маринкой, почти ни разу не поругавшись, сумели все-таки в какой-то час пересказать все события. Правда, Маринка под конец обиделась, что ей мало дают раскрывать рот, и убежала в некоторой расстроенности. Я, пожав плечами, спокойно закончила:

– …потом, когда появилась милиция, было выяснено, что Олега убили не менее двух часов назад. У нас с Маринкой, слава богу, с алиби все в порядке.

– А у Светы? – спросил Сергей Иванович.

– Похоже, что у нее – нет и у Алексея – тоже, – ответила я, – они говорят, что чем-то там занимались вместе. Разговаривали, что ли, во время прогулки. На вопрос следователя, где гуляли, они ответили, что в разных местах. В общем, понятно.

Ромка хмыкнул и отвел глаза.

– Рома, – попросила я его, – сходи, пожалуйста, поставь еще кофе и, если увидишь Марину, пригласи ее. Скажи, что без нее мы зашиваемся совсем.

– Ага, – ответил Ромка, взял кофейник и вышел.

– Ну, что скажете, Сергей Иванович, – обратилась я к Кряжимскому, – есть предположения?

Он помолчал, пошевелил губами и ответил:

– Картина складывается не совсем полная, Ольга Юрьевна. Например, кроме отсутствия подтвержденного алиби в деле смерти Анжелы, есть ли у милиции еще какие-нибудь претензии к вашей …мгм… Света ее зовут, да?

– Да, Света, – проговорила я, – я не имела разговора с представителями органов насчет нее и не знаю точно, но, как я понимаю, что только это и есть… Правда, есть еще какая-то фотография или ее огрызок, то бишь обрывок, найденный рядом с Анжелой, но подробностей не знаем ни я, ни Света.

– Какая еще фотография? – спросил Сергей Иванович, снова принимаясь протирать свои очки.

– Не знаю, – пожала я плечами, – следователь Свете не сказал об этом.

– Сама же она ничего не видела и понятия не имеет, о какой фотографии идет речь, – констатировал Кряжимский.

– В общем да, – согласилась я, – да, ее можно понять: увидеть мертвую подругу… тут уж не до клочков бумаги на полу. К тому же она устала…

– После ночной смены, да? – улыбнулся Сергей Иванович. – Это действительно рекламное агентство, Ольга Юрьевна?

Я оглянулась на дверь. Ромка, уходя, прикрыл ее, и я, не выдержав, наклонилась к Кряжимскому и заговорила быстрым шепотом.

– Агентство-то настоящее, и действительно они занимаются рекламой, но такое впечатление, что там все друг с другом перетрахались, Маринка правильно сказала, честное слово, не вру. Света утверждает, что все модели должны пройти через директора, в смысле – под ним, потом у самих у них сложные отношения. Олег ее ревнует к Алексею, Алексей же, ухаживая за Ниной и поддерживая хорошие отношения со Светой, едет к ней домой, якобы волнуясь за нее, и случайно видит, как на нее нападает поздно вечером рядом с ее домом какой-то негодяй. Алексей выручает… Это, кстати, первое нападение, а мы с Виктором стали свидетелем второго.

Я замолчала, вспоминая все наговоренное мною и поглядывая на Сергея Ивановича. Мне было любопытно: понял ли он хоть что-нибудь из этого дела, в котором я сама мало что могла сообразить.

– М-да, – протянул Сергей Иванович, – нагромоздили вы здесь, уважаемая Ольга Юрьевна, сорок бочек арестантов… Так кто же украл документы директора «Роз-Мари», какие будут мнения?

– Не знаю, – честно ответила я, – сейчас, похоже, директор агентства думает на Свету, потому что ему так проще – она же их вернула. А в историю про Гошу он, судя по всему, не поверил.

– А вы сами-то верите? – спросил Сергей Иванович, надевая очки.

– Склонна к этому, – ответила я, – Гоша смотрится наиболее интересно в этом раскладе.

– Похоже, что так, – согласился Кряжимский, – вообще, как бы он здесь не оказался центральной фигурой. Получается следующая картинка, – Сергей Иванович принялся пальцем чертить по поверхности стола невидимые схемы, – он хочет подвинуть конкурента и уже кого-то имеет из сотрудников «Роз-Мари» у себя, так сказать, на жалованье, только непонятно, зачем ему второй человек. Причем такое впечатление, что Света ему нужна хоть в каком угодно виде: шпионом ли, а не хочет, пусть на работу переходит. А тем временем он уже имеет канал, который смог ему переправить портфель. Странно, да? Впечатление растерянности, Ольга Юрьевна, вот что есть. Неужели его первый агент, скажем так, вдруг забастовал и отказался работать? И это после кражи документов? Не доплатил он ему, что ли?

– Это было бы просто глупо, – сказала я, – не платить агенту с такими возможностями? Тут что-то не то. Почему-то тот агент как бы вышел из игры, вот какое впечатление получается.

– Умер, – тихонько произнес Сергей Иванович, и я прямо рот раскрыла от этих его слов.

– Анжела, – выдохнула я, вскочив со стула, – Анжела!

Ну конечно же! – повторила я, испытывая сильнейшее волнение. – Из всех, кого мы знаем, это самый подходящий вариант. Света оказывается явной жертвой, поэтому она не в счет, Нина – сейчас дежурная пассия Палыча, ее положение крепкое, Анжела – бывшая пассия, как, впрочем, и сама Света. Но, по словам Олега, кажется, у Анжелы был восточный характер. Причина – месть! Остаются еще, правда, парни, работающие в агентстве, но по причине нормальной половой ориентации директора у них очень мало шансов украсть портфель, ведь для этого нужно незаметно или войти, или выйти из кабинета. Для парня это затруднительно.

Я заходила по кабинету вперед-назад, чувствуя, как что-то важное в нашем разговоре позволило ухватить себя за хвост.

– Я бы не спешил так с выводами на вашем месте, – сказал Кряжимский, – признаюсь, шпионство Анжелы – вариант очень подходящий, соблазнительный даже… Но кто такая Нина, сегодняшняя пассия, как вы мне сказали?

– Нина? – Я остановила свой бег по кабинету. – Нина сейчас как бы доверенный секретарь директора. Бывший парень Анжелы по имени Алексей к ней неровно дышит. Это все, что я о ней знаю. А еще мне очень не нравится, как она двигается: очень скованно, роботообразно. Как модель она явно не фонтан.

– Она тоже годится на роль шпиона, – мягко уточнил Сергей Иванович, – вражеского засланца.

– Если это сделала она, – начала рассуждать я, – то она же и должна была подготовить оправдание для себя и обеспечить факты для подозрения кого-то другого. Таких фактов нет.

– Или мы с вами их не знаем, – поправил меня Кряжимский, – директор же, по вашим словам, не захотел говорить с вами на тему пропажи, возможно, он не сказал вам и об этих фактах.

– Логично, – согласилась я, – если факты есть, конечно.

В этот момент отворилась дверь, и в кабинет вошел поднос с дымящимся кофейником. За ним появился и носитель подноса. Это оказалась Маринка, а не Ромка. Ромка, лишенный возможности нести кофе, а скорей всего и не варивший его, плелся сзади.

Маринка молча подошла к столику и поставила на него поднос. Однако ее гнева не хватило на то, чтобы уйти, она села на свое место, достала сигарету, закурила и всем своим видом показывала нам, как нужно достойно отстрадывать навалившееся несчастье.

– Мари-ин, – протянула я, – да не обижайся ты, послушай лучше, что предположил Сергей Иванович.

Маринка, вероятно, насмотревшаяся в детстве фильмов про индейцев, словно надела на лицо ритуальную маску племени апачей и даже виду не показала, что слушает.

Вкратце я пересказала наш разговор с Кряжимким.

– Думаю, что нужно ехать к Палычу, – закончила я, – о здоровье справимся, посоветуемся, что печатать будем в «Свидетеле»…

– … как будто для нас это имеет значение, – оттаяла для колкости Маринка и снова замкнулась.

– Не имеет, ты правильно сказала, – покивала я ей, – но пусть он подумает по-другому. Ему будет приятно, что с ним считаются. А потом мы и спросим, что он думает про работу Анжелы на конкурентов. Заодно и уточним, что он имеет на Свету.

Я помолчала, подумала и закончила:

– Я не думаю, что теперь он будет темнить. Дело явно вышло за рамки его конторы, хоть и самой крупной в городе.

Мы стали собираться.

Маринка ровным голосом напомнила, что на сегодня намечался наезд на охранную фирму «Громобой». Я посмотрела на нее и поморщилась, Маринка мне ответила тем же.

– Завтра, – решила я, – сегодня уже с утра никаких сил нет, а дел выше крыши. Мы сейчас навещаем Постникова, и ты как хочешь, а я еду домой и делаю баиньки, и в гробу я видала весь этот бегемотский «Громобой». Завтра, завтра, завтра.

– Аналогично, – поддержала меня Маринка и, подойдя к телефону, стоящему на моем столе, начала вызванивать агентство «Роз-Мари», чтобы узнать, где сейчас находится Постников.