– Ирина Анатольевна! – Кто-то позвал меня уже у самого выхода из клуба. Я обернулась: Герман Генрихович усиленно махал мне рукой. Я пожала плечами и решила вернуться. Меня разбирало любопытство, зачем это я так срочно понадобилась Гоффману.

– Герман Генрихович, что-то случилось? – осведомилась я.

– Нам не мешало бы объясниться, – ответил он, глядя словно бы сквозь меня. – Вы наверняка думаете, что я как-то причастен к смерти Лены Крыловой…

– Это сказали вы, – заметила я.

– Да, понимаю, – произнес Гоффман, уставившись в пол. – Вы, разумеется, меня подозреваете. Следователь тоже что-то такое говорил, – добавил он. – Но я здесь ни при чем, поверьте! – Герман Генрихович наконец поднял голову и посмотрел мне в глаза. – Идемте в мой кабинет!

Я кивнула и послушно последовала за ним, миновав бассейн и два огромных спортивных зала.

– Вы считаете, что я напрасно уволил Крылову, – проговорил Гоффман, усаживаясь в кресло у большого окна. – Возможно, – рассуждал Герман Генрихович вслух, – я и проявил по отношению к ней некоторую жестокость. Но, Ирина, вы-то должны меня понять! – воскликнул он.

– Почему именно я?

– Разве вы не знаете, как могут быть опасны сплетни и слухи? Разве у вас на телевидении не бывает интриг? – вопрошал патетично Гоффман.

– Мало ли что бывает на телевидении? – Я пожала плечами. – Но при чем здесь…

– А я вам объясню, – ответил Герман Генрихович. – Мне бы не хотелось, чтобы в клубе чесали обо мне языки. Достаточно и того, что Алла в тюрьме! Не хватало еще, чтобы…

– А вы что, тоже боитесь, что вас посадят? – усмехнулась я.

– Ирина! – взмолился Гоффман. – Перестаньте иронизировать! Вам совсем это не к лицу! Вы же понимаете, что Аллочку могут не оправдать. Игорь Викторович, конечно, хороший адвокат, но мало ли что бывает в жизни? Тогда клуб окажется на мне, а Лена с ее длинным языком…

– Вот вы ее и устранили!

– В смысле? Ирочка, что вы имеете в виду? – Герман Генрихович побледнел.

– Уволили, – пояснила я.

– Понимаете, – продолжил Гоффман, – у нас с Леной были, как бы это сказать… – Он задумался. – …весьма непростые отношения…

– Елена Николаевна утверждала, что они с Аллой Владимировной были подругами…

– Это не совсем так, – перебил меня Герман Генрихович, – между ними однажды пробежала черная кошка.

– Как ее звали?

– Кого? – не понял Гоффман.

– Кошку! – уточнила я.

– Ах, Ирочка, – вздохнул Герман Генрихович, – эти мне ваши шутки! Аня убедила Аллочку, – продолжал он, – что Лена спала с Малаховым. Так что получается, что это не он ее бросил больную, а она его. – Гоффман развел руками.

– Удивительной силы женщина! – Он словно бы восхищался своей женой.

– Малахов – это бывший муж Аллы Владимировны? – уточнила я.

– Вот именно, – подтвердил Герман Генрихович. – Олег.

– Так, значит, Аня обманула подругу, – подытожила я, – и та показала ей на дверь! А зачем ей все это было нужно?

– Анюта всегда завидовала Аллочке, – ответил Гоффман. – Она всегда и везде ее опережала: даже в спорте! Думаю, что и в Олега Аня была влюблена, ну, вот и насочиняла или… – Герман Генрихович выдержал паузу. – …просто, чтобы напакостить! Подружки-подлюжки, знаете ведь, наверное, такую присказку? Так вот, Алла после аварии и осталась тогда одна, а Аня на соревнованиях заняла первое место. Если бы не эта авария, ей бы в жизни Аллу не обогнать!

– Вы тоже считаете, что автокатастрофу подстроили? – осведомилась я.

– Почему тоже? – не понял Гоффман.

– На что-то в этом роде намекала Елена Николаевна, – объяснила я.

– Вот видите, – торжествующе проговорил Герман Генрихович, – значит, не зря я ее уволил.

Я подумала, что у Гоффмана железная логика, но комментировать ничего не стала. Пусть выскажется до конца!

– Ну, ладно, – продолжал Гоффман, – я вам признаюсь, раз речь об этом зашла: Алле кто-то глаза на этот случай открыл. Не знаю кто, но дело наружу вышло. Вот тогда-то она и выкупила у Анны долю в бизнесе. Они с ней даже договорились: Анна едет во Францию, а Алла не заявляет в милицию и вообще обо всем забывает!

– И как же она после всего решилась теперь заявить о своих правах? – недоумевала я.

– Времени много прошло, – ответил Герман Генрихович. – Да и кто теперь что докажет?! – Он махнул рукой. – Я удивляюсь, что Аня раньше-то согласилась на эту сделку. Полагаю, только потому, что заранее план свой обдумала. Знала зараза, что вернется и устроит весь этот кордебалет! Одного только не предусмотрела…

Чего не предусмотрела Аня Степнова, понятно было и без слов. Только все эти откровения господина Гоффмана ни на миллиметр не продвинули меня к разгадке. Что же хотела сказать мне Елена Николаевна? Об этом, к сожалению, знала только она одна!

– Вот у Аллочки нервы-то и не выдержали! – резюмировал Герман Генрихович. – Иначе не объяснишь, – развел он руками. – Спровоцировала ее Анюта…

– Так вы считаете, что это все-таки ваша жена убила Анну? – Да, – глухо подтвердил Гоффман.

– А где сейчас обретается Олег Малахов? – спросила я.

– В Москве, – ответил Герман Генрихович. – Он, знаете ли, крупный бизнесмен! Нефтью, кажется, занимается…

На прощание я задала последний вопрос:

– А почему вы уволили Нину Андреевну?

Гоффман изменился в лице.

– Никто ее не увольнял, – ответил он. – Старуха сама ушла, неблагодарная! К ней в нашем доме относились словно к родной!

* * *

– Ирина, ну, как вы? – осведомился Костя, едва я вернулась в машину. Он вновь почему-то вдруг перешел на «вы».

– В порядке, – сказала я, извлекая из косметички элегантную пудреницу. Должна же я была привести себя в порядок. В кои-то веки! – Только ты не можешь обращаться ко мне на «ты»?

– Извините, – смутился Костя, – то есть извини, – поправился он. – Куда мы теперь? – осведомился он, трогаясь с места. Машина плавно стала набирать ход. Я улыбнулась своему отражению в зеркале, чтобы снять стресс.

– На Вишневую, 18, – ответила я, убирая пудреницу на место. Только в этот момент я вспомнила, что даже еще не подумала о героине нашей следующей программы. А будет ли она вообще? При этой мысли меня словно обдало холодом. Неужели Кошелев не пустит меня в эфир? Я поклялась себе, что ни за что не допущу того, чтобы мою программу закрыли, и успокаивала себя тем, что Евгений Иванович скорее всего уже завтра потребует с меня сценарный план очередной программы. Неделю назад такой поворот событий вряд ли вызвал бы у меня прилив энтузиазма и жизненных сил. Но времена меняются…

– И что мы там будем делать? – осведомился Костя.

– Разговаривать с охранником, который дежурил в клубе в четверг, – ответила я.

– А адрес-то где взяла? – Голос у Шилова потеплел: я, как всегда, оправдала его ожидания. – Что-то подсказывает мне, что в этом деле не обошлось без Гурьева. – Костик обернулся и подмигнул мне.

– За дорогой следи! – напомнила я.

– Так обошлось или нет? – не унимался Костя.

– Не обошлось, – подтвердила я.

Костя свернул во двор «хрущевской» пятиэтажки.

– Я с тобой, – проговорил Шилов, выбираясь из машины. – Мало ли что собой представляет этот охранник…

– Мне кажется, ты меня чересчур опекаешь, – заметила я.

– А мне так совсем не кажется, – ответил заботливый водитель.

Я решила, что лучше не спорить, и молча отправилась по записанному адресу. Квартира Майорова оказалась на втором этаже, так что мне даже не пришлось посетовать на отсутствие лифта. Я несколько раз позвонила в дверь. За мной каменным исполином возвышалась фигура Кости – с ним я и впрямь чувствовала себя в абсолютной безопасности.

Дверь открылась через пару минут. На пороге появился высокий молодой человек со светло-русыми волнистыми волосами, ярко-голубыми глазами, почти по-женски тонкими чертами лица и непропорционально широкими скулами. Телосложением он практически не отличался от Кости.

– Майоров Денис Георгиевич? – осведомилась я и показала свое удостоверение сотрудника Тарасовской ГТРК, которое он, судя по всему, принял за милицейское.

– Ага, – молодой человек кивнул. – А вы по какому вопросу? Меня сегодня уже допрашивали. – Денис Георгиевич поежился: стоял он на самом сквозняке.

– Вы не могли бы нас пригласить в квартиру? – Я улыбнулась одной из своих самых обезоруживающих улыбок.

– Конечно, конечно, – спохватился Майоров. – Проходите, пожалуйста!

Молодой человек выглядел совсем растерявшимся и смущенным. Мы с Костей вошли в однокомнатную квартиру, в которой, похоже, Денис жил один. Половину комнаты занимала огромная новенькая софа, обитая бежевым флоком. У окна стояли два кресла с высокими спинками и деревянными подлокотниками. Между ними расположился журнальный столик. Остальную часть комнаты занимала старая «стенка», очевидно, оставшаяся еще с советских времен и доставшаяся парню по наследству от родственников.

– Присаживайтесь, – Денис Георгиевич кивнул в сторону кресел. – Что-то еще произошло? – осведомился он.

– Да, – ответила я. – Вы были знакомы с Крыловой?

– Почему был? – не понял парень. – Я и сейчас с ней знаком или?.. – До него наконец дошло. – Не может быть! – не поверил Денис. – Что, ее тоже убили? – Он с ужасом взирал на нас, будто на прокаженных.

Я невольно подумала, что за последние дни превратилась в вестника смерти.

– Да что же это такое творится? – Денис закурил. Он предложил сигареты и нам с Костиком, но мы отказались. – Кто? – Парень смотрел на меня в упор округлившимися глазами.

– Не знаю. – Я пожала плечами. – Да и причина смерти Крыловой не установлена. Возможно, это всего лишь сердечный приступ.

– Уфф, – облегченно выдохнул молодой человек. – А я-то уж, грешным делом, подумал, что очередное убийство!

– Расскажите, пожалуйста, нам все еще раз, – попросила я.

– О том, что произошло в четверг? – уточнил Денис и нахмурился.

– Да.

– Да я же уже все это тысячу раз рассказывал! – расстроился он.

– А вы расскажите в тысячу первый!

– Я заступаю на ночное дежурство в семь вечера, – начал Майоров. – Алла Владимировна в клубе обычно засиживалась допоздна. И этот вечер не отличался от других. Но позже, в одиннадцатом часу, к хозяйке пожаловала посетительница. Я проводил ее к ней и, обходя помещение, услышал, что женщины громко ссорятся. Мне и в голову не пришло вмешаться: кто же мог знать, чем это все закончится? – Парень разволновался.

– Что было дальше? – спросила я, мысленно представляя себе эту картину.

– Да ничего не было, – задумчиво ответил Майоров. – Алла Владимировна в начале двенадцатого ушла. Я поинтересовался гостьей. Она мне ответила, что все в порядке.

– В смысле?

– Чик, и готово! – Денис провел себе ладонью по горлу и делано расхохотался. – Да нет, шучу, – тут же смутился парень. – Алла Владимировна сказала, что посетительница вышла через другую дверь – в клубе есть запасной выход, – добавил он. – Вот, в общем-то, и все!

– А больше вы в клубе никого не заметили? – осведомилась я. Мне казалось, что если Малахова не убивала подругу, то это должен был сделать кто-то из завсегдатаев или штатного персонала «Парадиза».

– Нет, – не задумываясь, ответил Майоров. – Никого! Ой! – воскликнул вдруг Денис. – Ирина Анатольевна! Наконец-то я вас узнал! Вы – телеведущая!

Придется-таки оставить ему автограф! Парень буквально на него нарывается…

– Вы смотрите «Женское счастье»? – осведомилась я. – Какая приятная неожиданность!

– Нет, – Майоров покачал своей белокурой головой, – не я. Знакомая одна смотрит, ну вот и я иногда заодно… Очень жалею, что не видел передачу с Аллой Владимировной!

– Ну, не расстраивайтесь, – успокоила я его. – Еще увидите!

Денис смерил меня недоверчивым взглядом, но промолчал. Тогда я окончательно поняла, что, пожалуй, никто, кроме меня, не верит в то, что Алла Малахова не убивала свою подругу. Я посмотрела на Костю, но лицо моего Дольфа Лундгрена оставалось непроницаемым.

– Ирина Анатольевна, а вы не могли бы мне автограф оставить? – оживился Денис. Уж не экстрасенс ли? Прямо-таки мысли мои читает!

– Разумеется, – смилостивилась я и что-то там нацарапала на открытке для его девушки. Денис тут же положил ее под стекло.

– Вот радости-то будет, – заметил он.

– Денис, – снова обратилась я к нему, – вдруг у меня к вам еще пара вопросов! Где мне вас можно будет найти?

– Я дома почти все время, – ответил он. – Работаю ночь через две. Сегодня в «Парадизе» как раз мое дежурство.

– А вы не могли бы… – Меня озарила, по-моему, просто блестящая идея.

– Ирина! – Костя предчувствовал, что я что-то задумала, и, как всегда, хотел меня от всего уберечь. Была бы его воля, я бы вообще не выходила со студии. В этом Дольф Лундгрен был абсолютно солидарен с Володей, с единственной только разницей: мой благоверный предпочел бы, чтобы я вообще из дома не выходила. Нет, Володька, конечно, ко мне не придирался по пустякам и вообще не давил на нервы, но… Да, он слишком за меня волновался, что, впрочем, не мешало ему моего добровольного телохранителя Костю на дух не выносить. А вот к Валерке Гурьеву, нашему закоренелому холостяку в самом расцвете лет, Володька почему-то относился прекрасно. И где же логика? Загадка мужской психологии! Очевидное – невероятное! А может, и нет никакой загадки? Только какая-то интуитивная ревность? Хотя я бы назвала это чувство ревностью к тому самому пресловутому фонарному столбу! Я человек порядочный, и осложнения с противоположным полом нужны мне… Вот именно! Как пятая нога собаке! И что самое главное: я всю свою сознательную жизнь мечтала именно о таком мужике, как Володька!

– Да, я уже двадцать семь лет Ирина, – ответила я.

– А что вы хотели, Ирина Анатольевна? – осведомился Майоров. – Да я для вас горы сверну! – напыжился он.

– Как бы не надорваться, – пробурчал Костя Шилов себе под нос.

– Что? Что? – не расслышал Денис.

– Он говорит, что без вас, Денис Георгиевич, мы были бы как без рук. – Я ткнула Костю локтем под бок, чтобы он слишком-то не выпендривался.

– Ага, – поддаканул Шилов. – И двух шагов бы не сделали!

И откуда это у него? У Леры, что ли, набрался?

– Денис, – обратилась я к охраннику, – вы не могли бы позволить нам осмотреть этот ваш роковой солярий? – Я умоляюще сложила руки на груди. – Ну, скажем, в порядке исключения?

– Ну, не знаю, – растерянно протянул Майоров, – вообще-то все это против правил, – парень нахохлился, как пуганый воробей.

– Но вы же сами сказали, – настаивала я, – что сегодня ваше дежурство. Никто и не узнает ничего, – развела я руками.

– А по шее от Гоффмана я случайно не схлопочу? – усмехнулся Денис.

– А вы и ростом повыше, да и в плечах пошире, – заметила я невинно.

– И бегаю быстрее, – добавил парень.

– Так, значит, согласны?! – обрадовалась я.

– Куда деваться? – обреченно промолвил он. – Жду вас в клубе около одиннадцати. Для тщательного досмотра, – Майоров смешно насупил белобрысые брови.

– О'кей! – согласилась я.

– Да ты и мертвого уговоришь, – заметил Костя, когда мы усаживались в машину.

– Это профессиональное, – проговорила я, захлопнув дверцу.

* * *

Дома меня дожидался грозный и рассерженный муж, не знаю даже, из какой оперы!

– Ирина! – Володя по-театральному заламывал руки, и мне показалось, что в нем погиб великий актер. – Ты себя совершенно не бережешь! – По-моему, даже трагик. – У тебя когда-нибудь будут выходные?! – взывал он к моей непроснувшейся совести. На нем очень трогательно смотрелся мой передник в цветочек, в нежных таких розово-сиреневых тонах.

– У нас есть что-нибудь поесть? – мягко осведомилась я.

– Разумеется, – ответил Володя, – я даже отложил проверку очередных контрольных, которые с утра Белоусов принес, чтобы приготовить тебе обед! – Виталька Белоусов иногда подбрасывал Володьке халтуру в виде студенческих контрольных работ. Заработок, конечно, не весть какой, но деньги, как известно, лишними не бывают!

На обед оказались пельмени, и, разумеется, магазинные. Но если их приготовил любимый муж, бывает ли что-нибудь на свете вкуснее?!

– Тебе уже два часа твой Гурьев названивает, – сообщил Володя, обильно поливая пельмени сметаной.

– Он ничего не передавал? – поинтересовалась я.

– Нет, – покачал головой Володька. – Обязательно хочет с тобой лично переговорить!

Неужели Валерка Гурьев потерял-таки номер моего сотового?! Не успела я ему его сообщить… Вот растяпа!

Я едва не сорвалась из-за стола к телефону, но укоризненный супружеский взгляд меня все-таки удержал. Однако не прошло и минуты, как наш телефон взорвался.

– Да, я вас слушаю! – схватила я трубку.

– Ириша, – услышала я Валерку, – мои поздравления!

– В чем дело? – опасливо осведомилась я. Неужели очередная статья? Или меня уже прогнали с работы? Да еще в воскресенье? Не может быть!

– Ты снова в центре событий! – обрадовал меня Гурьев. – Я только что от Платонова. Он вызывает тебя в Волжский отдел…

Я медленно присела на стул. Ну что, Ириша, допрыгалась?

Заметив мое выражение лица, Володя не донес свою вилку до рта.

– Когда же это наконец кончится? – простонал он, отодвинув тарелку на край стола.

– Что случилось? – осведомилась я, когда обрела дар речи.

– Да в общем-то ничего особенного, – сострил Валерка: – Елена Николаевна Крылова умерла вовсе не от сердечного приступа!

– А от чего же? – осведомилась я. Что-то в этом роде я и подозревала. – Она покончила с собой? – поинтересовалась я. Правда, и в эту версию верилось с трудом.

– Нет, – возразил Валерка. – Кто-то подменил ей таблетки, – добавил он. – Дама была отравлена!

– Ничего себе! – Я крепко сжала трубку в руках, словно боялась выронить ее на пол. – Но это мог быть кто-то и из своих…

– Скорее всего, – согласился Гурьев. – Таинственный неизвестный, которому наша прекрасная Елена доверяла и кто беспрепятственно мог пройти в ее кабинет!

– Убийства, наверное, как-то связаны, – предположила я.

– Наверное, это и хочет с тобой обсудить наш старый знакомый Платонов…

– Но я-то тут при чем? – воскликнула я.

– А ты, как всегда, оказалась в самом неподходящем месте в самое неподходящее время! – растолковал мне, непутевой, Валерка. – Кстати, с тебя шампанское, – добавил он.

– Это еще с какой стати? – ощетинилась я, совсем позабыв про наш с ним вчерашний спор.

– А что, с Рокотовым встречаться необходимость уже отпала? – осведомился Гурьев.

– Что-что? – Я не поверила своим ушам. – Ты в самом деле договорился о встрече с Игорем Викторовичем?! – Лично я свои попытки дозвониться до адвоката Малаховой оставила.

– Ирина, – заметил Гурьев, – по-моему, ты до сих пор так и не поняла, с кем имеешь дело! Запомни: для Гурьева нет ничего невозможного!

– Запомнила, – констатировала я.

– Вот и отлично! Так что сегодня в девятнадцать ноль-ноль, в его конторе «Фемида» на Астраханской. Огромная просьба – не опаздывать! Наш знаменитый адвокат страсть как не любит непунктуальных!

– Я постараюсь соблюсти этикет, – пошутила я. – Если меня Андрей Николаевич Платонов к тому времени не определит в места не столь отдаленные…

– Ирина! – возмутился Валерка. – Ну что за чушь ты несешь? Платонов – милейший человек!

– Ага, – подтвердила я, – когда спит зубами к стенке!

– Ну, ладно, некогда мне с тобой разговаривать, у меня программа горит! – Гурьев наступил мне на больную мозоль, вот уж чья программа горела… – Да не забудь про бутылку, – добавил он. Я едва успела продиктовать ему номер моего мобильного, как он уже повесил трубку.

– Ирина! Очнись! – услышала я голос Володьки словно издалека. – Ты когда-нибудь прекратишь обниматься с трубкой? Чайник стынет!

Я бы, конечно, предпочла кофе, но спорить не стала: по-моему, мой муж в отношении здорового образа жизни брал пример с Леры Казариновой.

– Через двадцать минут еду к Платонову, – сообщила я своему ошеломленному благоверному, который застыл с чайной чашкой в руках.

– Начинается, – вздохнул Володька. – Час от часу не легче!

– Ой! – взвизгнула я. Чай оказался огненным, и я обожгла язык.

– Ирочка, что с тобой?!

Я выскочила из-за стола и бросилась переодеваться.

* * *

Платонов встретил меня, как и в прошлый раз, подчеркнуто вежливо.

– Присаживайтесь, – кивнул Андрей Николаевич на стул. Я, как примерная девочка, сделала то, что от меня требовали. – Ирина Анатольевна, должен заметить, что вы снова попали в весьма неприятную ситуацию, – произнес он, усаживаясь за стол. – Разумеется, у меня есть к вам пара вопросов, – добавил Платонов, достал из ящика письменного стола пухлую папку с документами, раскрыл ее, вынул чистый листок бумаги, а затем извлек шариковую ручку из внутреннего кармана пиджака. – Зачем вы вместе со своей съемочной группой ездили сегодня в «Парадиз»? – начал Андрей Николаевич в своей обычной манере допрос с пристрастием.

– Мне позвонила Елена Николаевна, – ответила я, – и сама попросила нас приехать, обещая сообщить что-то очень важное…

– А она случайно не намекала, что именно? – вкрадчиво осведомился Платонов.

– К сожалению, нет, – сказала я, – если не считать того, что… – И я рассказала Платонову все, что мне поведал Гоффман относительно давнишней аварии. – Я полагала, что Крылова вызвала нас именно по этому поводу. Хотя могла и ошибаться.

– Очень интересно, – заметил Платонов. – Спасибо, Ирина Анатольевна. Распишитесь, пожалуйста!

Я отметила про себя, что это был второй мой автограф за сегодня.

– Но, к сожалению, Ирина Анатольевна, – добавил Платонов, – вы нам не сообщили ничего нового, – сдержанно улыбнулся он.

– Так, значит, вам уже было известно и про документы? – изумленно воскликнула я. К этому времени я уже успела выложить Андрею Николаевичу как на духу все, что знала сама.

– Угу, – подтвердил он, убирая папку на место, – у Малаховой были все основания, чтобы избавиться от старой подруги, – добавил Платонов.

– Неужели вы в это верите? – возмутилась я. – Алла Владимировна не могла…

– Ирина Анатольевна, успокойтесь. – Платонов налил из графина воды в прозрачно блестевший стакан. – Вот, выпейте. – Андрей Николаевич передал его мне. – А вы за Малахову, как за родную, заступаетесь! – сдержанно усмехнулся он. – Герман Генрихович Гоффман, кстати, не имеет такой абсолютной уверенности, как ваша, в том, что его супруга не убивала Степнову! Напротив, – Платонов прищурил глаза в обрамлении длинных, густых ресниц, – я бы сказал, что он подозревает обратное!

– Так, значит, это он вам все рассказал, – заключила я.

– Нет, не только, – Андрей Николаевич покачал головой. – Я получил письмо…

– От кого? – изумилась я.

– Анонимное письмо, – развел руками Платонов.

– Ничего себе!

– Да, – подтвердил Андрей Николаевич, – кто-то решил добровольно помочь следственным органам. Так что, Ирина Анатольевна, не вы одна заинтересованы в том, чтобы найти убийцу. А кстати, зачем вам это? – осведомился он. – Мне, например, по долгу службы приходится в свой выходной копаться во всяком… – Платонов взглянул на меня и не договорил. – …ну… – протянул он. – …в общем, неважно в чем! А вы, интеллигентная молодая женщина, вместо того, чтобы провести воскресенье в кругу семьи, разъезжаете по фитнесс-клубам. – Платонов покачал головой. – И ладно бы еще спортом занимались, а то суете свой очаровательный носик… – Андрей Николаевич снова не договорил, во что. – Мало вам прошлого раза! Надо сказать, вы еще легко отделались, – заметил он, – даже без сотрясения мозга обошлось, – Платонов имел в виду дело Кривцовой, когда меня стукнули по голове, – а могли бы и вовсе… того, – он возвел глаза к потолку, – отправиться к…

– Ну, не отправилась же! – возразила я.

– Судьба, наверное, хранит, – Платонов пожал плечами.

– А автора письма вы еще не вычислили? – осведомилась я.

– Ясно же как божий день, что этот человек больше всего заинтересован не в том, чтобы нашли убийцу Степновой, а в том, чтобы подставить Малахову!

Платонов скривился:

– Как некрасиво вы выражаетесь! А еще образованная женщина! Занимаетесь интеллектуальным трудом! Представляете, так сказать, средства массовой информации! И с кого же, спрашивается, нашему народу брать пример? Где учиться русскому языку? Великому и могучему? А?

Интересно, как он сам выражается, когда общается со своими подследственными? Тоже мне, словесник-стилист!

– Но вы же меня поняли, – сухо сказала я.

– Да, – вздохнул Андрей Николаевич, – только я не разделяю вашего мнения!

– А вы нашли того, кто звонил на студию? – поинтересовалась я.

– Вы имеете в виду того человека, который в прямом эфире объявил вашу Аллу Владимировну убийцей? – уточнил Андрей Николаевич.

– Совершенно верно, – подтвердила я.

– Нет, к сожалению. – Платонов вышел из-за стола и зашагал по комнате. – И почему вы, Ирина Анатольевна, все время в эпицентре событий? Подозрительно это как-то!

– Вы думаете, это я отравила Елену Николаевну? – не удержалась я от невольной улыбки. Хотя, говоря откровенно, в этот момент мне было не особенно до смеха!

– Не думаю, – ворчливо буркнул Платонов.

– Между прочим, – заметила я, – мне кажется, что автор письма и телезритель, позвонивший на студию, – одно и то же лицо, причем явно заинтересованное в том, чтобы…

– Подставить Малахову, – закончил фразу Платонов. – Вы неисправимо упрямы, – добавил он.

– Но откуда он мог знать, что Малахова кого-то убила? – не отступалась я. – Значит, он там либо присутствовал и видел, как все происходило, – заключила я, – либо сам и убил Степнову!

– А другой альтернативы вы, значит, не видите? – ехидно осведомился Платонов.

– Не вижу, – настойчиво подтвердила я.

– А может быть, у него имелся ключ от солярия? – предположил Андрей Николаевич. – И он только в пятницу обнаружил труп!

– Но…

– Вы пристрастны, Ирина Анатольевна, – вынес вердикт Платонов, – и опираетесь на слова Малаховой, которая утверждает, что ключ существовал в единственном экземпляре!

– Ну, конечно, – заметила я, – особенно если учесть, что этим она только взваливает на себя вину, которая, кстати, еще не доказана! Зачем, интересно, ей усугублять свое положение, тем более если это неправда? По-моему, ее слова только доказывают, что Алла Владимировна искренне хочет помочь расследованию!

– Не знаю, – пожал плечами Платонов, – но и вы не убедили меня!

* * *

Я вернулась домой около шести, чтобы перекусить и переодеться перед свиданием с Рокотовым, и немного нервничала в предвкушении свидания с Игорем Викторовичем. Наш разговор по телефону оставил неприятный осадок, и я опасалась, что моя встреча с адвокатом Малаховой не принесет должного результата.

– Ирина! – Володя услышал из спальни, что я вернулась.

– Что? – откликнулась я.

Муж вышел меня встретить. У него были заспанные глаза, и я поняла, что разбудила его.

– Сколько времени? – осведомился он.

– Шесть, – ответила я.

– Надо же, – вслух удивился Володька, – я так тебя ждал, что даже не заметил, как вырубился…

Я невольно подумала: хорошо, что его не слышит Платонов. Уж он бы обязательно прошелся по поводу великого русского языка!

– Ты снова куда-то собираешься? – расстроенно поинтересовался Володя.

– Ты забыл, что Гурьев устроил мне встречу с Рокотовым? – спросила я, переодеваясь в новый, купленный неделю назад костюм цвета слоновой кости. Лера утверждала, что он мне очень идет.

– Ты как на свидание собираешься, – ревниво заметил Володя.

– Какое еще свидание? – Я с нежностью чмокнула его в щеку. – Если бы ты только знал, как мне не хочется с этим Рокотовым встречаться!

– Так не встречайся, – предложил Володя простейшее, на его взгляд, решение проблемы.

– Надо, – со вздохом сказала я. – С самой Малаховой-то мне при всем желании встретиться не удастся.

– Я поеду с тобой! – заявил муж.

– Не надо, Володенька, – ласково проговорила я. – Костя Шилов меня отвезет.

И тут же пожалела о том, что это сказала: мой Володька изменился в лице. Неужели он всерьез полагает, что у меня с моим водителем роман?

– Ну что ж, замечательно, – мрачно сказал благоверный и больше к этой теме не возвращался.