– Хорошо, если она окажется дома, – заметила я, усаживаясь в машину. – А если нет?

– Война план покажет, – нарушил молчание Костя, выжимая сцепление. Мы выехали на одну из центральных улиц. Дорога от Алевтины Васильевны до Кожевниковой заняла примерно двадцать минут.

Дом, в котором, как предполагалось, проживала Нина Андреевна, был одноэтажным, но выглядел очень ухоженным. Его, очевидно, совсем недавно отремонтировали.

Я позвонила в дверь. Костя снова отказался дожидаться меня в машине и стоял за моей спиной.

– Что-то никто не открывает, – заметил он, щурясь от яркого солнечного света. Майское солнце светило прямо в глаза. Я невольно залюбовалась его фигурой и мужественным лицом, но тотчас отвела глаза: дома меня дожидался мой любимый Володька.

Наконец дверь все-таки открылась, и на пороге появилась Нина Андреевна.

– Вы? – удивилась она, опираясь о перила крыльца. – Ну, проходите, пожалуйста, – пригласила она.

Я вошла в темную, прохладную комнату. Следом за мной перешагнул через порог и Костяк Мой ангел-хранитель внимательнейшим образом осматривался по сторонам. И что, интересно, он собирался в этом доме увидеть? Или кого? Убийцу-маньяка, готового вот-вот броситься на меня из-за угла?

– Вы проходите, не стесняйтесь, – проговорила Нина Андреевна и раздвинула на окне занавески. – У меня здесь небольшой беспорядок, – извинилась она и прикрыла цветным покрывалом разобранную постель. – Я спала, – оправдывалась Кожевникова. – Что-то меня так разморило, что я и до спальни не добралась, – она развела руками. – Ирина, а вы ко мне какими судьбами? – с нескрываемым интересом осведомилась Нина Андреевна.

– У меня к вам несколько вопросов, – сказала я. – Вернее, у нашей съемочной группы.

– Так это вы насчет Аллочки? – наконец догадалась Нина Андреевна.

– Да, – подтвердила я.

– Чаю? – предложила хозяйка.

– Нет, – отказалась я. – Нас только что напоила ваша приятельница.

– Кто же это? – поинтересовалась Нина Андреевнам Выглядела она неважно, видно, что переживания последних дней не прошли для нее бесследно.

– Алевтина Васильевна, – ответила я, усаживаясь в мягкое темно-синее кресло.

– Надо же, – Нина Андреевна усмехнулась. – Вы и там побывали! Теперь меня даже не удивляет, что вам удалось меня разыскать! Так о чем вы собирались спросить? – осведомилась она.

– Почему вы ушли от Гоффмана?

В комнате на несколько мгновений воцарилось молчание. Нина Андреевна присела на стул и задумалась.

– Мне не хотелось бы говорить об этом, – не слишком уверенно произнесла она.

– Почему? – продолжала я спрашивать.

– Вы – посторонний человек в этой семье, – ответила Нина Андреевна. – Зачем вам это? У Аллочки и так неприятности!

– Вот мне бы и хотелось ей помочь!

Нина Андреевна недоверчиво взглянула на меня. «Почему?» – словно кричали ее глаза. Она и в самом деле болела душой за Аллу Владимировну как за родную.

– От этого зависит судьба моего эфира, – честно призналась я. – Вы мне поможете?

– А вы и впрямь что-то можете сделать? – спросила Нина Андреевна, и ее темные глаза засветились надеждой. Мне невольно подумалось, что в молодости эта женщина была, видно, хороша собой, но личная жизнь ее скорее всего не сложилась, и она стала считать семью Аллы Владимировны своей семьей.

– Думаю – да, – осторожно ответила я.

– Ирина у нас все может, – поддержал меня Шилов. Он вертел в руках какую-то китайскую фарфоровую статуэтку, которую обнаружил на столике.

– Аллочка мне как дочь, – тихо сказала Нина Андреевна. – И я не верю, что она могла убить человека.

– А Герман Генрихович верит, – сказала я.

– Кто? – Нина Андреевна изменилась в лице. – Этот проходимец? Этот…

– Почему вы его так не любите? – поинтересовалась я. – Он выгнал вас из дома, который вы привыкли считать своим? – Я запоздало поняла, что мой вопрос прозвучал жестоко.

– Можно сказать и так. – Нина Андреевна прекрасно держала себя в руках. – Но дело не только в этом…

– Тогда в чем же? – не унималась я.

– Я могу надеяться, что наш разговор останется между нами? – с сомнением спросила Кожевникова, и я механически отметила про себя, что с такой просьбой ко мне уже обращаются не первый раз за последние дни.

– Разумеется, можете, – пообещала я.

– Я с самого начала была против того, чтобы Алла выходила замуж за Гоффмана, – решилась она.

– Из-за разницы в возрасте? – предположила я.

– И из-за этого тоже, – кивнула Нина Андреевна.

– Из-за чего еще? – Я продолжала ее расспрашивать.

– Он непорядочен, – процедила она сквозь зубы. – Олег Малахов нравился мне несравненно больше!

– Почему они развелись? – Мне хотелось выслушать версию Нины Андреевны, так как я уже знала, что обо всем этом думает Гоффман.

– Я удивляюсь, что они вообще какое-то время были женаты, – неожиданно заявила Кожевникова. – И Алла, и Олег, насколько я его знала, очень сильные личности, – объяснила Нина Андреевна. – Таким обычно тяжело вместе, – заключила она. – Кому-то всегда приходится уступать…

– И все же, – прервала я ее, – что же послужило толчком к разводу?

– Нельзя говорить о покойниках плохо, – вздохнула Кожевникова. – Анюта что-то насочиняла про Лену… Вы знаете Лену Крылову? – осведомилась она.

– Да, – подтвердила я, но решила, с молчаливого знака Кости, не сообщать ей, что Лену убили.

– Так вот, – продолжила Нина Андреевна, – Алла так и не простила Олегу этой мнимой измены. Тогда-то впервые на сцене и появился Гоффман. Они с Лидочкой встречались, – женщина покраснела и прикусила губу, – а как только унюхал, что пахнет деньгами и можно получить куш пожирнее, так сразу и переметнулся к Алле, стал за нею ухаживать. А она вроде и не наивная вовсе, а на крючок попалась. Переживала сильно, – оправдывала ее Нина Андреевна. – С дочерью рассорилась! Еще бы, – горько усмехнулась она, – чуть ли не из-под венца жениха у нее увела… О времена, о нравы!

– А что же случилось теперь? – осведомилась я. – Почему ушли вы? – Я снова задала вопрос, волновавший меня в этот момент больше всего.

Нина Андреевна снова заколебалась, стоит ли отвечать.

– Это останется между нами, – твердо пообещала я.

– Я не уходила, – выдавила она с трудом. – Герман выгнал меня!

Так, значит, я не ошиблась, и мое предположение оказалось верным. Но я до сих пор так и не узнала, почему.

– Что же произошло? – Мне не терпелось докопаться до истины.

– Я застала его с женщиной, – смущенно произнесла Кожевникова. – Он не хотел, чтобы об этом узнала Алла. Да я бы и не сказала. – Нина Андреевна пожала плечами. – Но Гоффман всегда меня боялся, – усмехнулась она. – Поэтому он не упустил возможности воспользоваться подвернувшимся случаем!

– С женщиной?! – искренне удивилась я. – С кем же?

– С Анжелой, – ответила Нина Андреевна, – вряд ли вы ее знаете! Но она часто бывала у нас, – добавила Кожевникова. – Бывала у Аллы, – поправилась она.

– Вы имеете в виду ее доктора?! – не поверила я своим ушам. Клубок становился час от часу запутаннее. Я и представить себе такого не могла со своими моральными принципами, которые подчас мне даже мешали! Чего уж я только не насмотрелась за время своей работы, однако сейчас мне казалось, что я вдруг попала в серпентарий. Иногда я очень сочувствовала священникам, которые тоже, должно быть, такого наслушивались во время исповеди!..

– Да, – кивнула Нина Андреевна. – Анжелику Александровну Кемп. Они очень давно знакомы…

– Раньше она работала травматологом в больнице? – спросила я.

– Да, – подтвердила Кожевникова, – и буквально в свое время поставила Аллочку на ноги. Я вижу, вы хорошо осведомлены обо мне, – похвалила она меня. – Не ожидала такого от Лики… – Нина Андреевна покачала седой головой и вдруг опять спросила: – Так вы поможете Алле? – В голосе ее была надежда.

– Сделаю, что смогу, – пообещала я. – А о Рокотове вам что-нибудь известно? – осведомилась я.

Мне показалось, что Нина Андреевна как-то смутилась.

– Это ее адвокат, – только и сказала она.

– В клубе поговаривают, что у Аллы Владимировны был роман с одним из инструкторов. – Я вспомнила о Нефедове. – Это правда?

– Не знаю, – пожала плечами Нина Андреевна, – мне бы не хотелось копаться в этом грязном белье! – И мне не оставалось ничего другого, как попрощаться и прервать этот неприятный для нее разговор.

* * *

– Что ты обо всем этом думаешь? – спросила я Костю, когда мы вышли на улицу.

– Мне кажется, что тебе стоит переговорить с Анжеликой, – ответил Костя. – Она наверняка что-то знает, – добавил он. – Да и Лидии может быть что-то известно! Я считаю, что, когда много концов, надо хвататься за первую попавшуюся ниточку. Мало ли куда она выведет?

– Пожалуй, ты прав, – согласилась я с Шиловым, достала из сумки косметичку и немного подправила макияж. – Не могла же я явиться в «Парадиз» ненакрашенной! В клубе отдыхали многие городские знаменитости, к тому же меня могли узнать, а потом пустить сплетню, что я шляюсь в жутком виде по городу. Так что за собственным имиджем мне приходилось следить, хотя бы ради программы!

Я обратила внимание, что Костя наблюдает за мной в зеркало заднего вида.

– Любуешься? – осведомилась я.

– Много о себе думаешь, – наигранно весело парировал Костя, но я заметила, что мой ангел-хранитель смутился. Да, с Гурьевым ему, разумеется, не сравниться, – отметила я, – хотя бы по части словесных перепалок. Но сколько раз он меня из неприятностей всяких разных вытаскивал! Иной раз я даже не знала, как его благодарить, но Костя никакой благодарности никогда не требовал!

* * *

В фитнесс-клубе я прямиком отправилась к Гоффману. На этот раз мне все-таки удалось уговорить Шилова остаться в машине. В конце концов, народу в клубе пруд пруди, даже в будний день. Так что опасность мне никакая скорее всего не угрожала. Но Костя меня все равно предупредил, что, если меня не будет больше получаса, он обязательно отправится за мною на розыски! И что мне, спрашивается, делать с этими мужиками?! Нянчатся со мною, будто с малым ребенком! Порою даже нервирует!

Я постучалась в приоткрытую дверь.

– Войдите! – послышался бархатный голос Гоффмана. – Ах, Ирина Анатольевна! Это снова вы! – оживился он, словно и впрямь был рад меня видеть. – Я слышал, вы уже пообщались с Игорем Викторовичем, – заметил Герман Генрихович. – И как это вам только удалось? – недоумевал он, покачивая слегка лысоватой головою.

– Секрет фирмы, знаете ли, – улыбнулась я.

– Да, да, да, – закивал Герман Генрихович, – понимаю! Это профессиональное!

– Анжелика Александровна сегодня работает? – весело поинтересовалась я. – Нина Андреевна Кожевникова рекомендовала мне переговорить именно с ней!

Лицо Германа Генриховича стало пунцовым.

– В самом деле? – спросил он, едва ли не заикаясь. Надо же! Неужели и его совесть мучает?! Нет, наверное, просто стесняется меня, ведущую самой рейтинговой телевизионной программы в Тарасове!

– Да. – Я невозмутимо кивнула. – И вы знаете, – продолжала я издеваться над Гоффманом, – она столько мне всего любопытного понарассказала!

– И что же именно? – хмуро осведомился он.

– Ну, – я задумалась, – какие Алла Владимировна наряды предпочитает, сколько кофе пьет и что читает… Кажется, она Толстым увлекается! Анну Каренину раз пять читала!

– Да прекратите вы ерничать! – взорвался Гоффман. – Что вам от меня, наконец, надо?

– Да не от вас, – поправила его я, – а от Анжелики Александровны!

– Ну, так ее нет. – Герман Генрихович несколько успокоился. – Она несколько дней за свой счет взяла. По состоянию здоровья!

– А где она живет? – поинтересовалась я.

Гоффман вырвал из ежедневника листок и написал на нем адрес.

– Этого достаточно? – осведомился он.

– Нет. – Я покачала головой.

– Чего еще? – простонал Герман Генрихович.

– Где я могу увидеть Лиду?

Лицо Гоффмана снова побагровело, и даже бычья шея налилась краской.

– В салоне «Вита», – ответил он, сел в кресло и отвернулся к окну. Я тоже мимоходом заметила, что вид из него был просто прекрасным!

* * *

Я вернулась на студию, чтобы посмотреть отснятые кадры. Сюжет и впрямь получился впечатляющим.

– Ну что, – осведомилась Лера, – вам удалось разыскать Кожевникову?

– Да. – Я кивнула. – Но ничего особенно сногсшибательного она нам не рассказала, – вздохнула я. – Лера, завари чайку, а? Да покрепче!

– Секундочку. – Лера Казаринова тут же отправилась выполнять мою просьбу, сверкнув новой приколкой в волосах. Павел проводил ее ленивым взглядом красивых глаз, раскрыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал. Развернул газету и углубился в чтение. Я подозревала, что Старовойтов погрузился в послеобеденный сон.

– Чай! – В комнату мухой влетела Лера.

– Что?! – Павел от неожиданности выронил газету из рук.

– Проснулся? – ехидно осведомилась Лера Казаринова, которая научилась видеть его насквозь, словно владела рентгеновским аппаратом.

– Что это? – Галина Сергеевна подняла с пола газету.

Я взяла ее у нее из рук. На передней полосе появилась очередная статья об убийстве в фитнесс-клубе Малаховой. На этот раз речь шла о трагической кончине Елены Крыловой и еще, кстати, о том, что тележурналистку Ирину Лебедеву, то есть меня, допрашивали по этому делу в Волжском отделе милиции. Под статьей в очередной раз значилась подпись того же Ремизова… Я-то ему что сделала?

– Этого еще не хватало! – воскликнула я. Не успела я положить газету на стол, как в дверь без стука ворвался шеф.

– Ирина, – прошипел он. – Я же тебя просил, чтобы ты этим делом не занималась! – Он ткнул пальцем в газету. – И где сценарный план? – Его голос гремел на всю студию.

– У вас на столе, – сообщила Галина Сергеевнал Заметив ее, шеф несколько сбавил тон.

– Ну, хотя бы это радует. – Евгений Иванович нервно поправил галстук.

– Вы же сами сказали, что если Малахову не оправдают… – объясняла я.

– Да, сказал, – Кошелев не стал возражать, – однако мне не нужны новые неприятности! Этот Ремизов меня порядком…

– Достал, – закончил за него Павлик.

– С вами бесполезно разговаривать, – заметил Евгений Иванович, усаживаясь в наше легендарное, самое удобное кресло на студии, и потребовал:

– Чаю!

– Одну минутку. – Лера помчалась выполнять приказ шефа.

– Ирина, – обратился он ко мне, – скажи-ка, а ты правда считаешь, что Алла Владимировна ни в чем не виновата?

– Правда, – уверенно подтвердила я. – А кто же тогда убил Крылову, которая собиралась нам о чем-то сообщить?

– Но это могло быть самоубийством, – невнятно пробормотал Кошелев.

– Вы сами-то в это верите? – осведомилась я.

* * *

Ближе к вечеру Костя отвез меня в «Виту», которая располагалась практически в самом центре города, между прочим, неподалеку от «Парадиза».

– Может быть, я все-таки тебя провожу? – осведомился он, не особенно надеясь на то, что ответ окажется положительным.

– Не надо, – остановила я его. – Думаю, вряд ли в салоне красоты Лидия Олеговна Малахова бросится на меня с ножом.

– А вдруг она маньячка какая-нибудь? – усмехнулся Костя, убирая в бардачок тяжелый брелок с ключами.

– Ага, – поддакнула я, захлопнув дверцу машины.

В салоне меня встретила очаровательная девушка с бейджем, оказавшаяся секретарем-регистратором. Она приветливо улыбнулась и жеманно произнесла:

– Добрый день! Вы по записи?

– Нет, – возразила я, – я по делу. – И показала свое волшебное удостоверение.

– Ой, – девушка изменилась в лице: ее улыбка стала еще лучезарнее, – вы – Ирина Лебедева! – взвизгнула она. – Девчонкам расскажу – не поверят!

– А зря, – улыбнулась я.

– Вы передачу собираетесь делать? Про наш салон?! – восторженно заверещала девица.

– Мне бы хотелось увидеть Лиду Малахову, – объяснила я.

– А-а, – поток ее красноречия иссяк. – Я сейчас ей скажу, – пообещала она и набрала несколько цифр на импортном телефонном аппарате. – Да, Лидия Олеговна, к вам пришли! Кто? – Девушка посмотрела на меня. – Это сюрприз!

Признаться откровенно, я сомневалась, что Лида сочтет его приятным!

– Проходите, – пригласила девушка. – Второй кабинет направо!

Я постучала в белую дверь.

– Войдите, – проговорила Лидия Олеговна. – Ирина э-э… Анатольевна? – удивилась она, уставившись на меня своими небесно-голубыми глазами. Я ее видела пару раз, но только сейчас лишний раз убедилась, что больше дочь все-таки похожа на отца, чем на Аллу Малахову. Хотя… Олега-то ведь я вообще никогда не видела! – Вот это действительно сюрприз! – воскликнула Малахова. – Вы по какому случаю к нам? – осведомилась она, накладывая под соболиную бровь клиентки тонкую линию светлыми, холодно-перламутровыми тенями. Надо заметить, Малахова искусно орудовала кисточкой, глаз у нее был наметан, рука набита, и работала она с явным удовольствием.

Клиентка, темноволосая женщина лет тридцати, с белым, словно у мумии, лицом и такими же припудренными губами, сидела в глубоком кресле напротив огромного зеркала. Перед ней лежали кисточки всяких сортов, тюбики с помадой, несколько пудрениц, две палитры с тенями, одна – с румянами, карандаши всех сортов и тушь. Женщина словно тонула в завязанном у самого горла нежно-розовом пеньюаре.

– Сейчас я закончу, – дружелюбно сказала Лида, – и мы с вами поговорим. Вы не против? – Она положила кисточку, взяла поролоновый аппликатор и стала накладывать ядовито-лиловые тени на подвижное веко.

– Не против, – сказала я. – Впрочем, у меня и не было выбора.

– Посидите пока, полистайте журналы, – предложила Малахова и кивнула на черное кресло рядом с журнальным столиком.

Я присела и увлеклась журналами по визажу. Время летело незаметно, Лида ловко накладывала макияж – подводила губы сливовым карандашом, виртуозно орудовала кисточкой с перламутровой помадой, промокала губы салфеткой и снова орудовала кисточкой, а потом высветляла контур бледным карандашом.

Наконец произведение искусства было закончено. Лида даже отошла на несколько шагов, чтобы полюбоваться на дело рук своих, сотворивших этот шедевр.

– Ну как? – взглянула она на меня.

Я оценила:

– Шикарно!

Клиентка расплатилась с Малаховой, попрощалась и ушла.

– У меня как раз сейчас перерыв, – сказала Лида. – У вас есть ко мне какие-то вопросы? – догадалась она. – Это как-то связано с мамой? – Лида сглотнула ком в горле: наш разговор давался ей с явным трудом.

– Да, – подтвердила я. – Вам известно, что ваша мама в тюрьме? – Я отложила журнал в сторону. Но женщина с глянцевой обложки продолжала притягивать взгляд. Тогда я перевернула журнал обложкой вниз.

– Нравится? – машинально спросила Лида.

– Очень! – призналась я.

– Известно. – Лидия неожиданно вспомнила о моем вопросе. Голос у нее задрожал: – Вы, наверное, знаете о наших с ней отношениях?.. – предположила она. – И о Гоффмане?

– Да, – не стала я возражать, рассматривая на стенах цветные фотографии искусно накрашенных женщин.

– Я очень страдаю из-за мамы, – призналась она. – Герман – такое ничтожество! Я все ей простила, – сказала Лидия.

– Вы верите в то, что она могла кого-то убить? – Я оторвала взгляд от фотографий.

– Нет, – категорично ответила Малахова. – Кто-то ее подставил, но боюсь, что ей не удастся выпутаться из этой истории, – добавила Лида с горечью.

– Почему? – поинтересовалась я. – Кажется, у вашей мамы неплохой адвокат…

– Не знаю, – засомневалась Лидия. – Я не доверяю ему, – сказала она.

– Но должна же быть какая-то причина? – развела я руками. – Рокотов с мамой давно знаком, – задумчиво проговорила Лида. – И с Анной он тоже давно знаком, – добавила она. – А я никогда не доверяла Анне…

– То есть получается, что Алла Владимировна, Анна Степнова, Елена Николаевна Крылова, Анжелика Александровна Кемп, Гоффман и Рокотов – все это одна компания, – заключила я. – Все знакомы меж собой.

– Да, – подтвердила Лидия, – тетя Аня и Рокотов, кажется, любили друг друга, – тихо сказала она. – А я никогда не верила тете Ане!

– Ах, вот оно что! – присвистнула я. – У нее были родственники в Тарасове? Где же она, наконец, жила, эта Анна Степнова?

– Тетя Аня продала дом, перед тем как уехала во Францию, – ответила Лида, убирая парикмахерские принадлежности со стола.

– Она в самом деле вышла замуж? – осведомилась я.

– Не знаю, – Лида пожала плечами. – Вряд ли!

– Так где же после возвращения Анна Степнова остановилась? – задала я один из наиболее волновавших меня вопросов.

– А разве вы не знаете? – удивилась Лида. – У Анжелики, конечно… После того как та маму буквально спасла, они с тетей Аней очень сдружились!

– Спасибо, – поблагодарила я Лидию, – вы очень мне помогли!

– Чем? – не поверила Лида Малахова и отмахнулась. – Вы и впрямь рассчитываете, что найдете убийцу? – засомневалась она.

– Обязательно, – пообещала я.

– Тете Лене что-то было известно, – со вздохом сказала девушка. Ее большие глаза наполнились слезами. – За что нам все это? – всхлипнула она. – За что?

Я не знала, что ей ответить, хотя обычно не лезла за словом в карман. Ну, чем не сюжет для мыльной оперы?! Высокое трагическое искусство! И все-таки Лиду Малахову мне было в самом деле жаль! Она почему-то внушала мне искреннюю симпатию! На прощание Лида оставила мне свой телефон.

– До свидания, – попрощалась я и вышла из кабинета начинающей визажистки. И почему это я, собственно, решила, что она начинающая?!

* * *

Когда мы подъехали к дому Анжелики, мне показалось, что от ее подъезда только что отъехала уже знакомая нам иномарка.

– «Рено», – отметила я.

– Ирина, с каких это пор ты импортными тачками увлекаешься? – осведомился Костя, притормаживая у только что побеленного бордюра.

– Да со вчерашнего вечера, – призналась я.

– Так ты думаешь, что это Андрей Нефедов только что побывал в гостях у докторши? – воскликнул Костя. – Не может быть! – Он не верил своим глазам.

– Может, и нет. – Я не стала настаивать. – Номер-то мы все равно не запомнили…

– А зря! – посетовал Костя.

– Зря, – согласилась я.

Квартира Анжелики Александровны располагалась на восьмом этаже, поэтому пришлось добираться к ней на лифте. Дом мне в общем понравился: светлый, недавно после ремонта, никем еще не загаженный. И подростки еще не успели расписаться на стенах. В нашем-то с Володькой подъезде полно автографов, оставленных местной шпаной. «Картинка, а не дом!» – заключила я.

Я подошла к двери с табличкой номер 6Б. Дверь была металлическая, бронированная и, кажется, дорогая. Судя по всему, Анжелика Александровна Кемп явно не бедствовала.

Я позвонила, однако шагов за дверью чутким слухом не уловила. Впрочем, это мне показалось естественным ввиду толщины вышеописанной двери. Но я продолжала настойчиво жать на белую клавишу звонка.

Мои ноги гудели, мне хотелось присесть и вытянуть их. Вопреки своему вчерашнему обещанию, я так и не распрощалась со своими ужасными туфлями. Мне так нравились эти черные лодочки!

Я устало облокотилась на дверь. И не поверила тому, что произошло! Дверь бесшумно открылась, и я едва не свалилась в квартиру. Сердце мое отчаянно забилось в предчувствии беды.

Нет! Три трупа даже для меня – это уже чересчур! Но делать нечего! Я набрала в легкие побольше воздуха и шагнула в квартиру. Меня оглушила царящая в ней тишина. Дрожащей рукой я нащупала выключатель. Вспыхнул свет, но трупа нигде не было видно. Зато пред моими глазами предстала шикарная обстановка роскошно отремонтированной квартиры, с современным дизайном, дорогостоящей мебелью итальянского производства и самой современной японской аудио– и видеотехникой.

– Ничего себе! – проговорила я вслух. Невооруженным глазом было заметно, что Алла Владимировна баловала своих сотрудников. Мне даже на какое-то, очень короткое, мгновение захотелось наняться кем-нибудь в этот убийственный в прямом смысле слова «Парадиз». Но только на очень короткое мгновение!

В следующую секунду я обнаружила, что мебель в квартире перевернута вверх дном, и кто-то совсем недавно учинил здесь полный разгром, вероятно, устраивая обыск.

– Ничего не понимаю, – снова проговорила я вслух и устремилась в другую комнату сквозь груду фирменного тряпья, безжалостно вываленного из шкафа-купе. Но в спальне я тоже не обнаружила трупа. Однако облегченно вздохнула я только тогда, когда обследовала на предмет покойников всю квартиру. Таковые в доме Кемп отсутствовали, и это сулило некоторые радужные перспективы. К примеру, что и мне удастся выйти отсюда живой и невредимой.

Но куда же подевалась хозяйка? Этот вопрос наводил на некоторые, не слишком благодушные размышления. Неужели она от кого-то спасалась бегством? И что, собственно, позабыл здесь Нефедов? Если, конечно, «Рено», отъехавший от дома, принадлежал ему?..

И тут я едва не упала, наступив на чей-то ежедневник. Мне пришлось наклониться, чтобы его поднять – он почему-то валялся на паркетном полу. Ежедневник даже оказался именным. «Анна Степнова», – значилось в левом верхнем углу.

– Так, так, так, – обрадованно пробормотала я и уселась на диван его изучать. Меня почему-то совсем не смущала мысль, что в любой момент могла появиться хозяйка квартиры.

Ежедневник, к моему сожалению, оказался несколько тонковат. В нем значились только некоторые номера телефонов. Многие страницы из него были вырваны и, судя по всему, навсегда утеряны. Тем не менее я спрятала его в своей сумочке.

Потом я в очередной раз осмотрелась по сторонам. Возле дивана валялись два вывороченных наизнанку чемодана. Вещи, вываленные на пол, были явно не Анжелиного размера, однако я заключила, что они принадлежали женщине.

«Неужели все-таки?..» – Я боялась додумать мысль до конца.

Мне попался носовой платочек с инициалами. Я поднесла его ближе к глазам, для того чтобы рассмотреть получше.

Только в этот момент я заметила, что заметно стемнело, и в голове моей пронеслось: Володька, наверное, давно волнуется.

На платочке красиво были вышиты в уголке голубыми нитками две заглавные буквы: А и С.

– Анна Степнова, – пробормотала я.

Так, значит… У меня не оставалось сомнений, что подруга, вернувшись из своего вояжа во Францию, гостила именно здесь. Складывалось впечатление, что обе женщины были в сговоре.

Против кого? Совершенно явно – против Аллы Владимировны Малаховой! Я мысленно поаплодировала себе и поставила пятерку за успехи в дедукции. В конце концов, меня учили только на журналистку!

Итак, что же мы имеем? Я снова уселась в мягкое кожаное кресло и принялась размышлять.

Анжелика Александровна Кемп ненавидела Аллу… Но она же спасла ей жизнь?! Правда, это было давно… С той поры, как говорится, много воды утекло. Если у нее связь с Гоффманом, то она вполне могла желать, чтобы ее соперница оказалась за решеткой, тем самым расчистив себе путь к сердцу и деньгам Германа Генриховича. Елена Николаевна могла что-нибудь случайно увидеть в «Парадизе» в ту самую злосчастную пятницу, об этом узнала Кемп и подменила ей таблетки. Ей это было сделать просто, так как она обладала познаниями в медицине! Только вот как быть с ключом от солярия и со звонком на программу: голос принадлежал мужчине.

Но копию ключей Анжелика Александровна могла сделать заблаговременно, недаром же она столько лет в фитнесс-клубе работала! Звонок мог оказаться случайностью или… Кемп просто могла нанять какого-нибудь алкаша за бутылку!

Но не проще ли ей было тогда убить саму Аллу Малахову?! Этот довод разбил все мои стройные умозаключения. И все-таки пока я решила эту версию со счетов не сбрасывать. Чем черт не шутит?

К тому же оставался открытым самый главный вопрос: что злоумышленник искал в квартире Анжелы? И зачем ему это понадобилось?

Либо это было обычное совпадение и кто-то решился ограбить квартиру, где не так давно гостила Аня Степнова, либо это было сделано усилиями ребят Платонова и Рокотова, либо… И все-таки напрашивается вывод: квартиру Анжелы обыскивал настоящий убийца!

Но почему Анжелика Александровна не сказала, что Анюта жила у нее? Боялась? Но чего именно?!

Я решила обязательно завтра с глазу на глаз переговорить с Анжеликой Александровной. Если, конечно, она окажется живой и здоровой! Черный юмор!

Я наконец вышла из квартиры и прикрыла за собой дверь. Сейчас мне не терпелось убраться отсюда подобру-поздорову. Кнопка лифта зажглась красным цветом. Я переминалась с ноги на ногу, дожидаясь, пока двери лифта раскроются передо мной. Только в последнюю секунду мне пришло в голову, что в лифте могла быть Анжела.

Так и случилось. Лифт остановился на восьмом этаже, двери разъехались, и передо мной предстала Анжелика Александровна Кемп с распухшим лицом и в темных очках.

Ах, вот что случилось с ее здоровьем!

– Ирина?! – изумленно воскликнула она.

– Мне надо с вами поговорить! – решительно заявила я. – Что с вами произошло? – Я бесцеремонно рассматривала ее лицо. Но у меня была на то уважительная причина: ведь речь шла о жизни и смерти.

– У меня нет времени, – отмахнулась было Анжелика Александровна. – Завтра поговорим! – Она шагнула из лифта мимо меня.

– Анжелика Александровна, – я продолжала настаивать, – вам ни капельки не страшно?!

– Это не ваше дело! – заявила она. – Оставьте меня в покое!

Оттолкнув меня, Анжелика Кемп нырнула в свою разгромленную квартиру.