– В клуб? – догадался Костя, когда я уселась рядом с ним на переднем сиденье. Галина Сергеевна, Лера и Павел уехали на другой машине к Захаровой.
– Так точно, – ответила я, складывая свой зонтик, с которого холодными струями стекала вода. Он на всякий случай все время лежал у меня в шкафу на студии.
Прогремел гром, сверкнула молния.
– Ой! – Я зажмурилась. – Погодка-то разыгралась, однако…
– Люблю грозу в начале мая! – процитировал Костя известного поэта и тронулся с места.
– Как ты думаешь, – спросила я Костю, – это Гоффман Анну убил?
– А Елена с Анжелой, интересно, зачем ему понадобились? – осведомился Костя.
– Ну, – размышляла я вслух, – Крылова могла что-то видеть, а Кемп иметь на руках доказательства или документы на право собственности! Может, Герман Генрихович решил клубом завладеть единолично…
– Не знаю, – пожал плечами Костя, – что-то мне во все это не очень верится!
– Если честно, мне тоже, – призналась я, когда Костя остановил машину на стоянке.
– Я с тобой, – заявил Шилов, когда я собралась выходить из служебной машины.
– Опять ты за свое! – вздохнула я. Однако после вчерашнего спорить не стала. Во-первых, все равно бесполезно, во-вторых, и самой как-то с Костей спокойнее. С утра я разглядела у себя на животе огромные кровоподтеки, хорошо еще, что Володька не видел, а то бы вовсе из дома не выпустил! И на том спасибо, что боль утихла!
На входе мы показали охраннику, который переговаривался с приятелем, свои удостоверения. В приятеле, когда он повернулся ко мне лицом, я узнала Майорова.
– Денис! – искренне удивилась я. – Сегодня же смена не твоя!
– Вы знакомы? – удивился другой охранник. Он-то наверняка «Женское счастье» не смотрел.
– Это же телеведущая! – воскликнул Денис. – Наташка моя от ее передачи в полном восторге! Ирина Лебедева, – представил он меня слегка оробевшему приятелю.
– А-а, – кивнул охранник. – А вы в «Парадиз» по какому вопросу? – осведомился он.
– Мы с Германом Генриховичем хотели поговорить, – ответила я.
– А он сегодня с самого утра в клубе не появлялся, – развел руками Денис.
– А вы что здесь с самого утра делаете? – удивилась я. – У вас же, Денис, законные выходные! Если не ошибаюсь, конечно… Воскресную ночь вы отработали, – рассуждала я, – значит, понедельник и вторник вправе проводить где угодно. И так до завтрашней ночи…
– Я польщен, – заметил Денис, – что вы так хорошо знаете график моих дежурств, но у меня проблема…
Только сейчас я обратила внимание на то, что Майоров и впрямь выглядит очень расстроенным.
– А что случилось? – осведомилась я. Лично мне Денис нравился, и я хотела ему помочь.
– Оставь его, – тихо проговорил Костя. – Не видишь, у парня неприятности! Он и сам справится, а нам надо дело раскручивать. Три человека уже погибли!
– И впрямь, – ответил Денис, – у вас, Ирина Анатольевна, видно, и без меня забот хватает!
– Нет, – возразила я, – я тебя очень внимательно слушаю, а если кому не нравится… – проговорила я ледяным тоном и повернулась к Косте.
Он смотрел на меня такими глазами! «Эгоистка!» – обругала я себя мысленно. Костя махнул рукой, словно говоря: «А, делайте что хотите!»
– Давайте тогда хотя бы зайдем в кафетерий, – предложил Денис, – не стоять же здесь, на входе…
– Отличная идея, – заметила я.
Кафетерий располагался здесь же, на первом этаже. За столиками сидела довольно приличного вида публика. Кто-то потягивал коктейль из трубочки, с насаженной на нее долькой лимона, кто-то пил кофе, а кто-то смаковал дорогой коньячок.
Наконец-то и я купила бутылку французского шампанского для Гурьева и подумала, что если бы мой Володька все это видел, то умер бы от разрыва сердца: он всегда считал, что нужно во всем соблюдать экономию.
– Так что же все-таки произошло? – спросила я у Дениса, когда заказала кофе. Он оказался горячим и очень сладким на вкус. – На сахар здесь не скупятся, – заметила я.
– Так это же «Парадиз»! – усмехнулся Костя.
– Ага, – подтвердил Денис, – райские кущи!
– И где же прячется змей?
– Ирина Анатольевна, вы это о чем? – не понял Майоров.
– Об убийце, – ответила я, отпив маленький глоточек из чашки. – Так что у тебя случилось? – снова спросила я.
– Машину угнали, – мрачно проговорил Майоров. – Вот я из милиции и забежал сюда к ребятам, чтобы развеяться…
– Ну надо же! – возмутилась я. – И как такое могло случиться?!
– Случилось вот, – тяжело вздохнул Денис, – мне на нее теперь в жизни не заработать…
– Но при каких обстоятельствах это произошло? – не унималась я.
– Угнали, и все, – зациклился на своем Денис Георгиевич. В подробности он явно вдаваться не собирался. Ну, это, как говорится, дело хозяйское. У меня и в самом деле своих проблем хватает! – Ирина, вы не обижайтесь, – попросил парень, – просто мне не хочется вас втягивать еще и сюда…
– А Денис, между прочим, дело говорит, – заметил Костя.
В этот момент к нашему столику подошел инструктор по силовым тренировкам с фитболами.
– Ирина Анатольевна, – широко улыбнулся он, будто страсть как рад был меня видеть. Он и Косте кивнул, который ответил ему столь же лучезарной улыбкой. – Ну что? – спросил Нефедов Майорова. – Ты заявил в милицию?
– Заявил, – сухо ответил Денис.
– И что?
– Пообещали все сразу бросить и заняться моей машиной, – усмехнулся Майоров. – Присаживайся! – предложил он Андрею. – Может, коньячку?
– Нет, что ты! – Нефедов замотал головой. – Я на работе не пью, а вот от кофе не откажусь, – добавил он.
Разговор при Нефедове как-то не клеился.
– Ты часы-то свои нашел? – поинтересовался Денис после длительной паузы.
– Нет, к сожалению, – расстроенно ответил Андрей. – А вы не хотите искупаться в бассейне? – неожиданно предложил он нам с Костей.
– С удовольствием. – Я отказываться не стала. Ну, не утопит же он нас, в самом деле…
В раздевалке для меня и купальник нашелся вполне приличный. Я оглядела себя с ног до головы в большом сверкающем зеркале и осталась собой вполне довольно. Стройная молодая женщина в темно-синем бикини и в купальной резиновой шапочке точно такого же цвета. Жалко Павлика нет с его операторской сумкой!
Костя переодеваться наотрез отказался, да и в воду лезть – тоже.
– Ну, Костя, – уговаривала я его. Однако мой ангел-хранитель остался непреклонным, объясняя свое нежелание купаться хроническим тонзиллитом. – Тоже мне, рыцарь, – проговорила я разочарованно и спустилась по металлической лесенке в идеально чистую воду. Костя остался прохаживаться по выложенному кафельной плиткой белому полу.
Рядом со мной плескались две девушки. Одна в точно такой же, как у меня, шапочке и купальнике бикини в горошек с миниатюрной юбочкой. Другая – с распущенными темно-каштановыми волосами, которые отяжелели в воде, и ярко-оранжевом сплошном купальном костюме из какой-то струящейся изумительной ткани. Я невольно подумала о том, что купальник на девушке очень дорогой и непременно из какого-нибудь элитного бутика. Фитнесс-клуб «Парадиз» посещали иногда люди весьма состоятельные.
Девушка в шапочке что-то сказала обладательнице роскошных волос, и обе громко и весело рассмеялись. Та, что была в оранжевом купальнике, с плеском нырнула под воду, которая стала расходиться кругами. Они веселились так, словно в этом клубе ничего чрезвычайного не произошло. Да, впрочем, какое им дело было до всего этого…
Однако вышло, что я все-таки ошибаюсь. Девушки вовсе не были так безучастны к случившемуся, как мне показалось на первый взгляд.
Когда одна из русалок вынырнула, другая подплыла к ней, и обе приблизились к бортику бассейна, чтобы передохнуть. Я крутилась поблизости и могла слышать, о чем они разговаривали.
– Свет, как ты думаешь, это Малахова убила Анну? – спросила та, что была в купальнике в горошек. – Я как представлю, что ее в солярии нашли, мне жутко делается!
– Нет, вряд ли, – покачала головой темноволосая русалка. – Просто мне кажется, что кто-то «Парадиз» к рукам прибрать решил, вот и устранил Аллу от дел…
– А не проще было бы тогда саму Аллу… А?
– Тогда бы убийцу легко нашли, – высказала свое мнение Света.
– Ты думаешь, это Гоффман? – поинтересовалась девушка в раздельном купальнике.
– Вряд ли, – пожала плечами Света, – Герману известно, что у Анны в России остался сын… Он знает, что доля Анны в случае ее смерти перешла бы по наследству ему!
Что? Что? Я чуть было не выпрыгнула из воды. Какой еще сын?!
– Но если нет документов, нет и наследства, – возразила девушка. – Говорят, что документы Анны до сих пор не нашли…
– Мало ли, что говорят, – усмехнулась девушка и уплыла от бортика. Ее подруга последовала за нею, играя брызгами.
Я быстренько поднялась по лесенке и так торопилась, что едва не поскользнулась и не свалилась в бассейн.
– Что с тобой? – изумился Костя: вид у меня и впрямь был ошеломленный. Я сбивчиво, шепотом рассказала ему о том, что услышала.
– И ты поверила в эти сплетни? – осведомился Костя скептически. – Какой еще сын? До сих пор о нем и словом никто не обмолвился!
– Но девушка утверждала, что Гоффман об этом знает, – не унималась я, вытираясь махровым полотенцем, которое к этому времени принес мне Денис из раздевалки.
– Да кто она такая?
– Не знаю, – призналась я. – По-видимому, одна из постоянных посетительниц «Парадиза»…
Я огляделась по сторонам: подружки-русалки куда-то исчезли. Судя по всему, поднялись по одной из лесенок и вышли через другую дверь.
Не успела я одеться, как ко мне подошел Денис.
– Ирина Анатольевна, – осведомился он, – вы хотели встретиться с Германом Генриховичем?
– Очень хотела, – призналась я. А учитывая последние обстоятельства, мое желание только усилилось. Можно было сказать, что оно просто жгло меня изнутри. Костя прекрасно понимал мое состояние, но только втихую посмеивался.
– Гоффман только что приехал и заперся в своем кабинете, – сообщил мне Майоров. – С ним что-то случилось, – добавил он. – Герман Генрихович выглядит так, словно его дом минуту назад взорвали террористы. Он даже, когда арестовали Аллу Владимировну, вел себя гораздо спокойнее…
Я подумала, что Гоффман только что узнал о том, что его любовницу выбросили из окна восьмого этажа собственного дома. Но вслух говорить не стала, у Дениса хватало своих проблем: взять хотя бы угон машины. А он держался, в общем-то, молодцом. Я полагала, что весть о гибели штатного врача и без моего участия не заставит себя ждать особенно долго.
– Герман Генрихович, – Я постучала в дверь кабинета менеджера «Парадиза».
– Кто там? – отозвался он глухо. – Войдите!
В сопровождении Кости я переступила порог кабинета.
– Ах, это вы! – облегченно выдохнул Гоффман, держа в руке тлеющую сигарету. – Еще кого-то убили? – нервно осведомился он, схватившись за голову. – Кто-нибудь может объяснить мне, что происходит?! – воскликнул в отчаянии этот лысоватый человек.
– Вы узнали об Анжелике? – осторожно спросила я.
– Об этом кошмаре я узнал еще утром, – устало выдохнул Герман Генрихович и опустился в кресло. – За что? – всхлипнул он. – И Аллу не отпускают до сих пор! О чем думает этот чертов Рокотов?! Не могла же Алла всех из-за решетки поубивать?!
– Конечно, не могла, – согласилась я.
– А вы еще не оставили идею найти убийцу? – осведомился Гоффман, опустив руки на колени.
– Не оставила. – Я покачала головой. И, конечно, не стала объяснять, что у меня с детства вошло в привычку доводить все начатое до конца. – Что с вами случилось? – спросила я, понимая, что дело не только в трагической гибели Анжелы.
Герман Генрихович развел руками:
– Меня только что хотели убить!
– Вы ничего не перепутали? – Мне показалось, что у Гоффмана от всех напастей помутился рассудок. Выглядел он и в самом деле как тот гениальный, сумасшедший профессор из фильма Земекиса, у которого была собака по кличке Эйнштейн.
– Нет, я ничего не перепутал! – воскликнул он. – Какой-то маньяк с завидным постоянством убивает сотрудников именно нашего клуба. «Парадиз» из рая прямо на глазах превращается в царство смерти, – зловеще добавил Гоффман.
Мне подумалось, что Герман Генрихович остро нуждается в квалифицированной психиатрической помощи.
– Вы думаете, что я спятил? – догадался Гоффман. – Ну, так вот, – торжествующе заявил Герман Генрихович, – вы ошибаетесь! – и погрозил пальцем с печаткой прямо у меня перед носом.
– Как это случилось? – спросила я, присев на краешек кожаного дивана. Костя остался стоять возле меня. Я ни капли не сомневалась, что он, в случае чего, бросится защищать меня грудью. Мой взгляд приковывала золотая печатка Гоффмана с кроваво-красным рубином, который алел на солнце. К этому времени дождь за окном уже кончился…
– Дорожно-транспортное происшествие, – ответил Герман Генрихович дрожащим голосом, все еще до смерти перепуганный.
– Но это могло быть случайностью, – несмело заметила я.
– Ага, – усмехнулся Герман Генрихович, – водитель мчался на бешеной скорости и хотел почему-то наехать именно на меня!
– Как же вам удалось спастись? – не выдержал Костя и прервал неожиданно затянувшееся молчание.
– На мое счастье, появилась еще одна машина, и я успел увернуться, – ответил Гоффман. – Отделался ссадинами, – он задрал штанину брюк и показал мне несколько свежих царапин в окружении синяков. – Я, наверное, родился в рубашке!
С Гоффманом трудно было не согласиться, особенно учитывая события последней недели.
– Что это была за машина? – спросила я. – Вы запомнили номера?
– Ирина Анатольевна, вы что, издеваетесь?! – нервно хихикнул Гоффман и полез в пачку за очередной сигаретой. Руки его не слушались, поэтому пачку ему пришлось порвать, и сигареты рассыпались по полу. – Черт! – выругался он. – Ну, все не слава богу! – А я и не знала, что менеджер настолько религиозен! – Вы думаете, в тот момент я смотрел и записывал номера?!
– Но, возможно, были свидетели, – предположила я.
– Не было никаких свидетелей! – резко ответил Гоффман. – Другая машина проехала мимо, а я отправился восвояси, к автобусной остановке, где народу было побольше!
– Но Герман Генрихович, должны же вы были хоть что-то запомнить…
Гоффман задумался.
– Пожалуй, что должен, – ответил он. – Машина была белого цвета, – начал вспоминать Герман Генрихович, прищурив глаза, – «Жигули», – продолжил он. – «Шестерка» или «семерка»… Не помню, – Гоффман развел руками. – Да разве вам это что-нибудь даст?! – Он обреченно махнул рукой.
– Герман Генрихович, – вновь обратилась я к Гоффману, – ведь это покушение вы могли и придумать…
– О чем вы? – взорвался Герман Генрихович.
– Утром вы могли выбросить свою любовницу из окна, – рассуждала я, – а потом сочинить это неправдоподобное алиби, – я пожала плечами, – тем более что ничего существенного вы не запомнили!
– Бред какой! – разозлился Гоффман. – Но зачем мне все это? – взвизгнул он.
– Чтобы получить клуб в свое полное распоряжение, – ответила я. – Крылова могла вас видеть, а Анжелика шантажировать документами…
– Какими документами? – не понял Герман Генрихович.
– На имя Анны Степновой, – объяснила я. – К примеру, она могла завещать кому-то свою долю в общей собственности на «Парадиз». Нет завещания – нет и наследников! – развела я руками.
– Вы имеете в виду Алешу? – догадался Герман Генрихович. – Но откуда вы узнали, что…
– Что у Ани есть сын? – подсказала я.
– Да, – выдавил Гоффман сквозь зубы. – Она не взяла его с собой во Францию, она не хотела о нем ничего знать!
– Кто его отец? – Меня осенила фантастическая догадка. Но я решила пока не высказывать свою точку зрения вслух.
– Не знаю, – Гоффман пожал плечами, – меня это никогда особенно не интересовало, – добавил он. – Но как раз сегодня мы говорили о Леше с Лидией…
– Сегодня? – не поверила я. – Это когда же вы, Герман Генрихович, успели?!
– С утра, – ответил Гоффман. – Лида попросила меня приехать, – проговорил он смущенно. – Мы давно с ней ни о чем не разговаривали. Но она беспокоится за мать… Лида просила меня рассказать ей, как движется официальное расследование.
– И что же вы ей сказали? – осведомилась я.
– Что все будет в порядке, – Герман Генрихович сломал в руке сигарету. – Я еще не знал даже, что Анжела погибла…
– Где живет Алеша? – спросила я. – И сколько лет мальчику?
– Какое это имеет значение? – взвился Герман Генрихович.
– Имеет, – уклончиво ответила я.
– Не знаю, где он живет, – ответил Гоффман, – поговорите об этом с Лидой. Она, кажется, в курсе. А лет ему около восемнадцати, – добавил он.
– Кто владел долей на право собственности «Парадизом», кроме вас, Аллы Владимировны, Анны Степновой и Лидии? – перевела я разговор в совершенно иное русло.
– Насколько мне известно – никто! – ответил Гоффман. – И кстати, – добавил он, – Лида Малахова никогда не владела никакими долями, – Герман Генрихович перехватил мой изумленный взгляд. – Нет, – оправдывался он, – Аллочка ей, конечно, предлагала, но Лида всегда принципиально отказывалась!
– А Олег Малахов? – поинтересовалась я. – Он же, кажется, первоначально помог вам встать на ноги…
– Да, – подтвердил Герман Генрихович, – без Олега у Аллы ничего бы не вышло! Но он никогда не претендовал на эту собственность. Ему и без того хватает проблем и средств к существованию. Он ворочает та-ки-ми деньжищами! – произнес Гоффман по слогам.
Я подумала, что Герман Генрихович, скорее всего, плохо осведомлен. Кто-то действовал за его спиной и убирал всех, кто мог бы претендовать на клуб. Или тех, кто мог о чем-либо догадываться. Теперь я считала, что и Алеша Степнов находился в смертельной опасности. Документация Степновой, конечно, уже у злоумышленника, и завещание, если таковое имеется, – в том числе; но он-то, скорее всего, решит действовать наверняка и избавится от наследника. Ему-то терять больше нечего! Убийца обладал поразительным хладнокровием!
– А Рокотов никогда не входил в число собственников? – осведомилась я.
– Разумеется, нет, – отмахнулся Гоффман. – Просто они с Аллой очень давно знакомы, – добавил он.
– Алла Владимировна носит золотые браслеты? – поинтересовалась я.
– Ирочка, это не смешно, – заметил Гоффман, – сейчас она, разумеется, носит браслеты… Только вряд ли они золотые!
– Вы меня неправильно поняли, – проговорила я. – У нее есть какой-нибудь браслет из массивного золота?
– Есть, – удивленно ответил Гоффман, – даже два, но она их давно не носит…
– Где они хранятся? – осведомилась я.
– В нашем домашнем сейфе, – ответил Герман Генрихович.
– Очень хотелось бы на них взглянуть…
– Я сразу понял, что вы, Ирина, экстравагантная женщина, – удивленно проговорил Гоффман, – но никогда не полагал, что до такой степени! Если хотите, мы можем поехать ко мне домой…
– Очень хочу, – призналась я. Золотая застежка в моем кошельке, найденная у клубной двери, обжигала мне пальцы.
К Гоффману нас отвез Костя: Герман Генрихович, подвергшийся нападению неизвестного бандита и испытавший сильнейший стресс, машину вести сегодня был явно не в состоянии.
– Проходите. – Гоффман пригласил нас войти. Юная домработница провожала нас обожающими взглядами. Встречаются ведь иногда истинные поклонницы «Женского счастья»!
Мраморная лестница вела на второй этаж.
– Браслеты в сейфе у Аллы, – объяснил Гоффман.
Мы вошли в маленькую комнатку, которая тонула в таинственном полумраке. Безукоризненный порядок поддерживался в ней и в отсутствие хозяйки. Как только за нами захлопнулась дверь, Гоффман отодвинул от стены, затянутой шелком, шкаф-купе, кажется, орехового дерева, и мы увидели дверцу скромного сейфа новейшей конструкции. Герман Генрихович набрал несколько цифр, и сейф открылся.
Я мысленно заключила, что Алла Владимировна доверяла своему мужу, несмотря ни на что. Во-первых, он показал мне бумаги, подтверждающие его долю собственности на «Парадиз». Документов Аллы Владимировны в сейфе не было.
– По-моему, я уже говорил, что об этом вам лучше всего с Рокотовым переговорить, – заметил Гоффман. Он извлек из сейфа шкатулку с драгоценностями. – Вот, – Герман Генрихович протянул ее мне. – Здесь немного, – добавил он. – Алла не особенно это все любила… – Почему-то Гоффман говорил о Малаховой в прошедшем времени.
Я взяла в руки черную шкатулку с блестящими инкрустациями. Очевидно, она сама по себе стоила немало и представляла собой истинное произведение искусства.
– Какая легкая, – протянула я, взвесив ее на ладони.
– Да, – кивнул Герман Генрихович и с гордостью заметил: – У Аллочки все ее вещички очень изящные!
Изящные так изящные! Я подняла черную крышку. В шкатулке лежали несколько золотых колец, пара из которых были с брильянтами, одно кольцо с изумрудом и тройка с сапфирами: перстенек и две крохотные сережки; тонкая золотая цепочка и два массивных браслета… Я вынула их из шкатулки и поднесла к окну. Обе застежки были на месте, что, в общем-то, и требовалось доказать!
– Больше у вас нет вопросов? – осведомился Гоффман, сладко позевывая. – Я очень устал, – добавил он, – и мне хотелось бы провести пару часов в одиночестве, вздремнуть, наконец. – Герман Генрихович ненавязчиво выдворял нас из дома.
Небо на улице снова нахмурилось и готово было вот-вот разразиться грозой. Я вспомнила о Володьке: он ушел на работу без зонтика! Я вздохнула: мой благоверный вернется в родные пенаты, как вымокшая мышь. А там ни горячего чая, ни нежной жены под боком… Она, как всегда, на работе и жутко занята!
– Больше нет, – ответила я, вернула ему шкатулку, которую Гоффман тут же спрятал обратно в сейф с цифровым замком, и пошла к выходу. Костя – следом за мной. Гоффман набирал шифр… Доверие, конечно, доверием… Но, как говорится, доверяя – проверяй! Герман Генрихович придерживался народной мудрости. И был, наверное, прав.
– Куда? – осведомился Костя, взглянув на меня через плечо.
– Домой! – решительно заявила я.