Два дня до отъезда отца он и дедушка заменяли старую дранку на крыше новой, ставили какие-то пасынки и ходили в гости. Меня они не брали с собой. Наверно, дедушка стеснялся показывать знакомым «такого внука».

Я был только рад этому. Не теряя времени, выбрал место в огороде, половину гороха посадил слева от забора, а половину справа, так, чтобы одни стебельки слушали только джазовую музыку, а другие «серьезную», как говорил отец. Потом от розетки в доме протянул провода, уложил их в вырытый желобок и присыпал землей.

Отец перед отъездом сказал мне:

— Ты набирайся сил и смотри вокруг. Тут же красота. Яблони цветут… Слышишь, как пичуги заливаются? Сколько колен выдают! А изба? Она же красавица.

— Давай договоримся раз навсегда, — сказал я, — для тебя одно красота, а для меня — другое. И яблоня с пчелами, хотя бы и в бело-розовых цветах, не является для меня информацией. Зачем мне ее держать в памяти? Или пичуги? Мне нравится, когда приемник свистит при настройке. Или изба… Скоро орбитальные станции будут летать в космос, а ты: «изба, изба».

Отец растерянно, словно извиняясь за меня перед дедушкой, развел руками. Мы попрощались, и он уехал на станцию на попутной машине.