Это было давно. Мы ещё не толпились в ОВИРе, Но на КПСС надвигался пиздец. А в Кремле, в однокомнатной скромной квартире, со Светланою в куклы возился самый добрый на свете отец.
Но внезапно она, до усов дотянувшись ручонкой, тихо дёрнула их – и на коврик упали усы. Даже трудно сказать, что творилось в душе у девчонки, а папаня безусый был нелеп, как без стрелок часы.
И сказала Светлана, с большим удивлением глядя: "Ты не папа, вредитель, шпион и фашист". И чужой, нехороший, от страха трясущийся дядя откровенно признался: "Я секретный народный артист".
Горько плакал ребёнок, прижавшись к груди оборотня, и несчастнее их больше не было в мире людей, не отец и не друг, не учитель, не Ленин сегодня на коленках взмолился: "Не губите жену и детей!"
Но крутилась под ковриком магнитофонная лента, а с усами на коврике серый котёнок играл. "Не губите, Светлана!" – воскликнув с японским акцентом, дядя с Васькой в троцкистов пошёл поиграть и…пропал.
В тот же час в тёмной спальне от ревности белый симпатичный грузин демонстрировал ндрав. Из-за пазухи вынул воронёный наган "парабеллум" и без всякого-якова в маму Светланы – пиф-паф.
А умелец Лейбович, из Малого театра гримёр, возле Сретенки где-то "случайно" попал под мотор.
В лагерях проводили мы детство счастливое наше, ну а ихнего детства отродясь не бывало хужей. Васька пил на троих с двойниками родного папаши, а Светлана меня-я-я… как перчатки меняла мужей.
Васька срок отволок, снят с могилки казанской пропеллер, чтоб она за бугор отвалить не могла, а Светлану везёт на сребристом "Роллс-Ройсе" Рокфеллер по шикарным шоссе на рысях на большие дела.
Жемчуга на неё надевали нечистые лапы, предлагали аванс, в Белый дом повели на приём, и во гневе великом в гробу заворочался папа, ажно звякнули рюмки в старинном буфете моём.
Но родная страна оклемается вскоре от травмы, воспитает сирот весь великий советский народ. Горевать в юбилейном году не имеем, товарищи, прав мы, Аллилуева нам не помеха стремиться, как прежде, вперёд.
Сталин спит смертным сном, нет с могилкою рядом скамеечки. Над могилкою стынет тоскливый туман… Ну, скажу я вам, братцы, подобной семеечки не имели ни Пётр, ни Грозный диктатор Иван.

1967.