Вместе с провожавшим его Бушем они оформили билет в зале для особо важных персон, где было немноголюдно и тихо, словно улетал Герман из Цюриха в Москву, а не из Москвы в Штаты. На руках у некоторых важных персон синели лагерно-художественные татуировки.

Они зашли в кафе, где Герман врезал коньяку и подавился первый раз за этот день бутербродами с севрюгой и с черной икрой.

Все в его громадном организме сразу пришло к окончательному согласию с действительностью.

Буш иногда здоровался с какими-то местными и улетающими деятелями. Поговорил, что называется, по-корешам с маршалом артиллерии. Заявил, что торговля подержанными гаубицами не в его профиле и вкусе. Да и вообще пора отдать честь конверсии, а бизнес на машинах смерти шугануть под жопу коленом в отставку. В данный момент отечественной истории гораздо безопасней торговать гондонами и цветными металлами, чем громоздким оружием.

Маршал артиллерии, впервые в жизни уезжавший в турпоездку по территории бывшего своего врага, то есть Америки, отошел в сторонку и задумался, потому что суровому военно-приказному мышлению необыкновенно трудно так вот вдруг перелицеваться в мышление сугубо экономическое и штатское. Это вам не в Прагу танки ввести, едрит вашу мать, как бы говорил всем своим растерянным видом маршал-турист.

Затем Буш сказал Герману:

– Будь здоров. Мы тебе доверяем. Просек? Мы тебе доверяем. В кейсе – сто штук баксов. Не деревом причем, а зеленью.

Герман нисколько не трепетал, проходя мимо таможенников. Улыбался, когда пограничный чин сверял паспортное фото с его голубоглазой, располагавшей к себе физиономией.

Никаких проблем, подумал он, для побега из страны за границу ни по вертикали, ни по горизонтали – свобода! И все ж таки странно, что через этот номенклатурный зал можно вывезти не то что сто штук валюты, но даже соболино-бриллиантовую ушанку Мономаха…