На следующий день после разоблачения любовников Правитель пришел к Евангелине для разговора. Она встретила его необычно спокойно, но во время их беседы главу государства не покидало ощущение, будто он общается с механической куклой, а не с дочерью. Казалось, она даже внешне изменилась, ее ликующая красота, так раздражавшая его в последние месяцы, потускнела, почти исчезла, глаза стали безразличными. Эта перемена неприятно удивила Правителя, да еще как назло ему все время вспоминалось счастливое лицо девушки во время свидания с Филипом. Но глава государства никогда не давал воли сантиментам, не стал предаваться им и сейчас. Ему нужно было выяснить кое-какую информацию, и он сразу приступил к делу.

— Я должен задать несколько вопросов, ты в состоянии отвечать? — спросил он довольно мягко.

— Да.

Он сел в кресло у окна, она осталась стоять.

— Как ты проходила в его покои?

— Через дверь, естественно.

— Я приказал замуровать потайную дверь, там есть еще одна?

Ив устало вздохнула. Она знала, каким дотошным занудой может быть отец. Теперь, держа в своих руках жизнь Филипа, Правитель обладает полной властью над ней, так что придется рассказывать, где-то утаивая, где-то привирая, но где-то обязательно говоря правду. Она достаточно долго наблюдала за Правителем при исполнении его обязанностей и сознавала ценность любой, даже самой малозначимой информации, поэтому не собиралась говорить ничего лишнего там, где этого можно было избежать. Вранье не представляло для нее никакого труда, особенно сейчас, и она спокойно ответила:

— Нет, я входила из дворцового коридора или через дверь у подножия башни, из сада.

— Он что, не запирался изнутри?

— Запирался, но я стучала, и он открывал.

— И ты не боялась, что тебя могут заметить? — Правитель испытующе глядел на нее.

— Очень боялась, — Ив смотрела ему прямо в глаза, — но из сада легко войти незамеченной, к тому же там есть потайная пружина, позволяющая открыть дверь снаружи. Когда я заходила из дворца, то добиралась почти до самой его двери по потайным ходам, потом тщательно осматривалась через глазок и только после этого выходила в коридор и стучала.

Ее отец кивнул, объяснения звучали убедительно.

— Что же, и в первый раз ты к нему так вот просто заявилась?

— Конечно, нет. В первый раз мы встретились в саду, в дикой части, у стены, где никто не бывает, — девушка по-прежнему не отводила взгляда.

— Ты планировала эту встречу?

— Да, — предвидя следующий вопрос, Ив продолжила: — Я решила с ним переспать еще до того, как его поймали.

— Хотела мне досадить? — в голосе Правителя прозвучало нечто, похожее на омерзение.

Дочь ничуть не смутилась. Плевать с высокой башни на мнение отца о ней, а вот правду о некоторых вещах говорить приятно.

— В какой-то степени да, особенно поначалу. Потом я увидела его и поняла — это мой мужчина. Желание досадить вам тут же испарилось. Если б вашему величеству пришла фантазия выдать меня замуж за крестника, я бы, пожалуй, подчинилась, — она невесело усмехнулась. — Филип, по-моему, одно время надеялся, что вы действительно хотите отдать меня ему, просто проверяете. Он к вам по-настоящему привязался.

— Если б привязался, не стал бы спать с тобой! — в душе Правителя проснулся прежний гнев.

— Я как раз и пытаюсь все объяснить. Когда мы встретились, он не знал, кто я.

— Вы набросились друг на друга, даже не поговорив, как животные? — тон ее отца становился все более брезгливым.

Ив опять горько усмехнулась.

— Вы довели его до такого состояния вашим глупым требованием воздержания… Какие уж тут разговоры? Впрочем, так оказалось даже удобнее. — Она немного помолчала, раздумывая, но не смогла отказать себе в удовольствии поддеть отца. — Я должна поблагодарить вас за это условие насчет женщин. Возможно, если б я видела Филипа каждую ночь с кем-то, это здорово охладило бы мой пыл.

Выражение лица Правителя согрело сердце Ив, хотя она никак этого не показала. Ее отец помолчал, подавляя гнев и дивясь неизвестно откуда взявшимся самообладанию и выдержке дочери.

— И как же он отреагировал, когда узнал, кто ты?

— Расстроился, разозлился… — она пожала плечами.

— Разозлился на тебя? — с надеждой поинтересовался глава государства, в глубине души мечтая услышать рассказ о том, как крестник вздул его ненаглядную доченьку.

— На судьбу, — Ив, казалось, прочла его мысли. — За полгода мы с ним ни разу по-настоящему не поссорились.

Ее отец только зло дернул головой, потом спросил:

— Почему вы не пытались бежать?

— Он не хотел показаться неблагодарным, скомпрометировать вас. Думал исключительно о вашем благе, — с горечью сказала Ив. — Я предупреждала, что вы не будете с ним миндальничать, если узнаете, но ему, по-моему, было все равно.

— Часто вы встречались?

— После первого раза мы проводили вместе каждую ночь.

Правитель не сдержался и грубо выругался. Потом пристально уставился на дочь.

— Почему ты так спокойно и даже охотно отвечаешь на мои вопросы?

Ив опять вздохнула.

— Во-первых, я обещала не перечить вам, если Филип останется жив. Во-вторых, не хочу злить ваше величество. Вдруг, выдав меня замуж и отправив из дворца, вы заскучаете и решите освободить крестника?

Правитель криво усмехнулся, но ничего не сказал. Наконец, он задал дочери последний вопрос.

— Знаешь, почему мальчишка не ладил со своим отцом?

Ив честно рассказала историю, которую узнала от Филипа. Ее отец выслушал повествование молча, по его лицу ничего нельзя было прочесть. Когда Правитель собрался уходить, девушка спросила:

— Как вы узнали о нас?

— Не твое дело, — бросил он через плечо и вышел.

Гвардейцы, бывшие теперь в курсе «love story» их друга, снова стали горячими поклонниками дочери Правителя и мечтали оказаться полезными ей и Филипу. Как ни странно, никого из них не волновало, что тот не один год разбойничал на большой дороге. Шон и Кайл не разделяли воодушевления остальных. Нужно было, не откладывая, выполнить поручение друга, а завоевать доверие его возлюбленной наверняка окажется не так просто даже с оставленным паролем. Шон не стал возражать, когда Кайл вызвался первым поговорить с девушкой.

Молодой гвардеец не первый год старался при каждом удобном случае попадаться на глаза дочери Правителя, поэтому хорошо знал, где ее чаще всего можно застать одну. Два дня безрезультатно прогуляв по саду, он решил для разнообразия отправиться в библиотеку, где Евангелина тоже нередко бывала. Осторожно приоткрыв тяжелую дубовую дверь, Кайл заглянул внутрь. Библиотека представляла собой большую круглую комнату, по стенам от пола до высокого потолка тянулись полки с книгами. Примерно посередине высоты помещения по всему радиусу шла галерея, позволявшая добираться до стоявших наверху томов. На нее вели четыре винтовые лестницы, расположенные на равных расстояниях друг от друга. Посередине комнаты стояли несколько столов со стульями, пара кресел, диван и шкаф с каталогом.

Кайл сразу заметил дочь Правителя, склонившуюся над заваленным бумагами столом и что-то рассматривающую при свете масляной лампы. Он быстро окинул взглядом комнату: кроме него и девушки там никого не было. Гвардеец вошел внутрь и прикрыл за собой дверь. Ив тут же подняла голову, увидела его и быстрым, почти незаметным движением перемешала бумаги. Кайл смущенно поклонился и направился к ней, она стояла неподвижно и смотрела без всякого выражения. На самом деле Ив была близка к панике. Она сразу узнала черноволосого красавчика, который очень внимательно наблюдал за ней и Филипом последние несколько месяцев и явно что-то подозревал. «Может, это он и выдал нас отцу», — мелькнула неутешительная мысль. Кайл, подойдя поближе, растерялся еще больше: девушка смотрела слишком сурово. К тому же, он только теперь хорошенько разглядел, насколько она изменилась внешне, превратившись в бледную тень себя прежней.

— Ваше высочество, — сказал гвардеец хриплым от волнения голосом, — позвольте мне поговорить с вами.

— У нас могут быть общие темы для разговора? — спросила она ледяным тоном.

— Филип просил помочь вам… — начал он, понизив голос, но Ив, покраснев от гнева, тут же перебила его.

— Филип? — прошипела она. — И ты еще смеешь подходить ко мне и произносить его имя? Я уже давно заметила твои взгляды украдкой в Тренировочном зале, да и раньше. Углядел что-то и донес на нас старику? — говоря это, она приблизилась к нему почти вплотную, но такая близость не возбуждала, а пугала Кайла: судя по всему, Ив была готова накинуться на него с кулаками.

— Нет, ваше высочество! — сказал он испуганно. — Да, я наблюдал за вами и уже давно заметил, что вы с герцогом… стали любовниками, но я никому не говорил, и уж тем более вашему отцу. Я видел — вы от него прячетесь, но не понимал, почему! — Ив впилась взглядом в его лицо, ее зеленые глаза метали молнии, но Кайл собрался с духом и продолжил: — Зачем мне было выдавать вас, ведь Филип — мой друг, а вас я всегда… — он осекся и опустил глаза. Ив молчала, не прерывая, — …любил, — договорил Кайл почти шепотом.

Девушка по-прежнему сверлила его взглядом. Признание гвардейца в любви ничуть не успокоило ее. Кайл тем временем продолжал:

— Филип… предупредил о вашей подозрительности, моя леди, и на этот случай просил передать: он никогда не забудет первой встречи у родника и ваших слов про его глаза.

У Ив камень упал с души: отец ничего не знал и не мог знать об их встрече на полянке у ручья. Ее даже слегка затрясло от пережитого напряжения, она тяжело оперлась обеими руками о стол.

— С этого и нужно было начинать. Поднимемся на галерею, не думаю, что сюда кто-то войдет, но вдруг…

Они взошли наверх по лестнице, находившейся у самой входной двери. Теперь, если кто-то и заглянет в библиотеку, они увидят его раньше, чем он — их.

— Так что он просил передать мне?

— Ваше высочество…

— Не называй меня так, когда мы одни, все эти титулы — пустая трата времени. Говори короче и по делу.

Ив видела, что совсем заклевала Кайла, но сейчас ей нужно быстрее получить информацию, время для вежливости придет потом, если в библиотеку никто не зайдет.

— Он просил помочь вам выбраться из столицы.

— Хорошо, помощь мне понадобится, но не раньше чем через месяц. — Примерно тогда Правитель собирался покинуть столицу, но Ив решила пока не распространяться столь подробно о своих планах. — Ты справишься один или твой друг Шон присоединится?

— Филип просил нас обоих, и если вы не возражаете…

— Не возражаю. Нам нужно встретиться всем втроем как можно скорее и поговорить. Сможете прийти сюда завтра в это же время?

— Да, мы в карауле с утра, вечером свободны.

— Прекрасно, — она замолчала, потом, придав голосу мягкости, произнесла: — Я должна извиниться перед тобой за свой тон. Прости! Старик не сказал мне, откуда узнал о нас с Филипом, и я подумала…

— Вам не нужно ни за что извиняться, ваше…

Кайл вспомнил ее слова насчет титула, осекся и покраснел. Ив стало его жаль.

— Кайл, пожалуйста, — начала она еще более мягко, просительно заглядывая молодому человеку в лицо, — понимаю, это трудно, но постарайся забыть, кто я такая. Относись ко мне как к подруге твоего друга и попроси Шона, чтобы он вел себя также. Иначе мы будем постоянно спотыкаться о титулы, краснеть и извиняться. А нам нужно многое обсудить. Я должна вытащить Филипа, он попал на каторгу из-за меня. Собственная участь меня не волнует, но его жизнью я рисковать не могу.

Она закончила, улыбнулась и погладила гвардейца по руке, лежавшей на перилах галереи. Кайл мучительно покраснел, но нашел в себе силы посмотреть своей собеседнице в глаза.

— Мы все сделаем, чтобы помочь ему… и вам. Можете на нас рассчитывать.

— Спасибо! — Ив все больше успокаивалась. — Ты не представляешь, что для меня означает ваша помощь. Впрочем, давайте поговорим подробнее завтра, втроем.

— Мы будем здесь с Шоном в семь вечера.

— Отлично! Тогда до встречи.

Кайл вернулся в казармы с таким потерянным видом, что Шон, сидевший с несколькими гвардейцами за общим столом в компании бутылок и кубков, сразу спросил:

— Опять не удалось поймать райскую птичку?

— Нет, удалось, я все передал. Она ждет нас завтра вечером в библиотеке.

— А почему у тебя лицо такое? — спросил один из гвардейцев.

— Неужели заметно? — удивился Кайл.

— Выглядишь, будто Старикан распекал тебя целый час — заржали его друзья.

— Это было гораздо хуже, — ответил Кайл страшным шепотом, делая большие глаза. — Она чертовски похожа на отца, во всяком случае, когда злится.

Он сел за стол и потянулся за бутылкой.

— И чем же ты ее разозлил? — ухмыльнулся Шон. — Непочтительно отозвался о нашем общем знакомом? Или слишком почтительно — о ее папаше?

— Она заметила, как я за ними наблюдал. Решила, что Старикан все узнал от меня.

— Ох, в этом случае представляю, каково тебе пришлось, — усмешка исчезла с лица Шона, он с сочувствием похлопал друга по спине.

— Ну, теперь все позади, — сказал Кайл, — она потом оттаяла, даже извинилась. И сразу стала такой… — его глаза начали приобретать традиционное для разговоров о дочери Правителя мечтательное выражение.

— Эй, остановись! — зашумели гвардейцы. — Мы-то решили, ты излечился от своей дури!

Кайл посмотрел на них, будто просыпаясь.

— Думаю, излечился, — ответил он. — Эта девица не по мне, такой накал страстей меня просто уничтожит.

— Филип, похоже, с ней легко управлялся, и ей это нравилось, судя по тому, как она в него вцепилась тогда в кабинете Старикана, — сказал Шон, потом задумчиво добавил: — Не хотел бы, чтоб ко мне какая-нибудь так привязалась, слишком большая ответственность.

— Если Филип действительно был тем, кем вы с Кайлом говорите, он был, ему не составит труда с любой управиться, — заметил один из гвардейцев.

Вечером следующего дня Шон с Кайлом в условленное время пришли в библиотеку. Там никого не было. Внезапно один из стеллажей с книгами отъехал в сторону, и в открывшемся проеме показалась дочь Правителя. Она молча поманила их за собой. Гвардейцы вошли, потайная дверь закрылась, и они оказались в темном потайном проходе, освещенном лишь небольшой масляной лампой, стоявшей в маленьком углублении в стене.

— Так это правда! — громким шепотом воскликнул Шон, от удивления забывший о приличиях. — Все эти ходы действительно существуют!

— Мне тоже здесь сразу понравилось, — усмехнулась Ив. — Но злоупотреблять этим не стоит — затягивает. Я бродила по лабиринту почти десять лет и не могу сказать, что мой характер или отношение к людям от этого улучшились.

— А мы думали, Филип пошутил, когда сказал, что вы следите… — Шон замялся.

— Когда это он вам сказал? — насторожилась Ив.

— Когда мы отводили его в темницу, — ответил Кайл.

— Та-ак, значит, это вас старик вызвал тогда в кабинет? — Ив почувствовала сильную неловкость.

Друзья Филипа кивнули. Девушка пристально всматривалась в их лица, стараясь в тусклом свете разглядеть, как она ожидала, насмешку, но не увидела ничего, кроме смущения и сочувствия.

— Ну что ж, господа гвардейцы, — сказала она наконец, — раз уж вы видели меня во время столь душераздирающей сцены, и, скажу по секрету, не разыгранной, а вполне искренней, хотя и странной для Ледяной девы (при этих словах Кайл встрепенулся, но Ив не позволила ему перебить себя), думаю, вы вполне можете обращаться ко мне на «ты» и называть Ив.

— Как скажешь, Ив, — ответил Шон. Он давно не интересовался дочерью Правителя как женщиной, и ее прямота ему понравилась. Это позволяло говорить по-деловому, как с мужчиной, а не заниматься плетением словес, которое обожали придворные дамы. — Ты можешь сказать, какая конкретно помощь тебе понадобится?

— Могу, — Ив, в свою очередь, обрадовалась, что хотя бы Шон отнесся к ней без трепета. — Выбраться из дворца, как вы понимаете, для меня не проблема. Но мне нужно, чтобы в городе, на каком-нибудь постоялом дворе ждала выносливая и быстрая лошадь. И еще: понадобятся деньги, причем много. К сожалению, потайные ходы не ведут в сокровищницу. У меня есть приличное количество драгоценностей, но я не смогу продать их сама, старик не выпустит меня из дворца.

— Понял, — сказал Шон, — приноси, мы все сделаем.

— Они у меня с собой, возьми, — Ив протянула ему увесистый кожаный мешочек, который сняла с пояса. — Посмотрим, сколько удастся выручить, если этого будет мало, я как-нибудь исхитрюсь достать еще.

— Меч у тебя есть? — наконец обрел дар речи Кайл, заодно набравшись смелости обратиться к дочери Правителя на «ты».

— Пока нет, но в оружейную я могу пройти, так что подберу подходящий как-нибудь ночью.

— Как ты собираешься вытаскивать Филипа? — спросил Шон.

— Думаю, за деньги можно получить все, — губы Ив искривила циничная усмешка.

— Да, должно сработать, — задумчиво произнес Шон. — План простой и надежный, лишь бы золота хватило. Только не советую дать почувствовать, что ты хочешь освободить его.

— Шон, благодаря этим ходам, — Ив кивнула назад себя, — я хорошо знаю людей с их плохой стороны. Конечно, я не собираюсь с пафосом заявлять, что спасаю любовника. Куда разумней поведать кровавую историйку, желательно с грязными подробностями, главным злодеем в которой станет наш общий друг. А мои несчастные, убитые горем родственники всего лишь недовольны мягкостью вынесенного приговора и не пожалеют никаких денег, дабы наказать преступника так, как он того, по их мнению, заслуживает.

Шон улыбнулся, Кайл тихонько присвистнул. Девушка, намеренно решившая блеснуть красноречием, осталась довольна произведенным впечатлением. Нечего дружкам ее ненаглядного думать, будто он спит с ней исключительно из-за красивых глаз. Ну, и некоторых других частей тела…

— Ты унаследовала от Старикана не только умение сражаться на мечах!

— Не напоминайте мне о нем! И, кстати, вы не знаете, как он нас выследил?

— Нет, — ответил Кайл и взглянул на Шона, — мы не слышали и не замечали ничего подозрительного.

— Руку дам на отсечение, на вас не доносили, — сказал Шон, — и я уверен, никто о вас и не знал, ну, кроме проницательного Кайла и меня, его лучшего друга. Но мы не обсуждали это ни с кем и уж тем более…

— Я вам верю, просто думала, вдруг вы что-то слышали, — прервала его Ив. — Впрочем, какая теперь разница…

Повисла пауза.

— Кайл сказал, ты хочешь уехать через месяц? — решил уточнить Шон.

— Да, как только старик отбудет в Восточные провинции.

— Разумно, он узнает о твоем побеге не раньше чем через неделю. До копей доедешь дня за три, при условии, что не будешь жалеть ни лошадь, ни себя. — Ив утвердительно кивнула. — Вытащить Филипа, привести хоть как-то в порядок и уехать — четырех дней хватит с лихвой.

— У тебя будет больше недели, — сказал Кайл. — Старикан не сможет попасть на юг сразу, как только узнает. А с сообщениями, скорее всего, отправят нас, гвардейцев, так что посильную задержку на каждом этапе мы можем гарантировать.

— Это непременно! — подтвердил Шон. — Так что, глядишь, еще и до места успеете добраться, пока папа будет пребывать в счастливом неведении.

— Спасибо, лишнее время нам не помешает, — улыбнулась Ив.

— Куда собираетесь направиться? — полюбопытствовал Кайл.

— Извини, не скажу.

— Это ты извини, глупый вопрос.

— Не советую ехать за границу, там Старикан кинется искать прежде всего, а связи у него неплохие, — сказал Шон.

— Да, я знаю, — ответила девушка, — Не беспокойтесь, мы не будем блуждать вслепую и прятаться в стогах сена. У меня есть одно местечко, на которое я возлагаю большие надежды.

— Что ж, удачи!

— Спасибо. Когда сможете получить деньги за побрякушки?

— Дней через десять, — прикинул Шон. — Можно и раньше, но тогда придется продавать дешевле.

— Не торопись, время еще есть, — кивнула Ив.

Они договорились о следующей встрече, и девушка выпустила друзей из потайного хода, предварительно убедившись, что в библиотеке по-прежнему пусто.

Ив очень радовалась, переложив хотя бы часть забот на плечи гвардейцев. У нее дел тоже хватало. Она собирала в дорогу необходимые вещи, включая одежду для Филипа на первое время и набор снадобий. После долгих поисков девушка нашла в библиотеке карту, идеально подходящую для ее путешествия, потом подобрала себе в оружейной меч. Много времени Ив проводила за привыканием к мужской одежде и выработкой навыков мужского поведения, поскольку путешествовать и выкупать Филипа под видом юноши казалось разумнее всего. Она не боялась предстоящей дороги, вернее, запретила себе думать об этой стороне предприятия. Когда накатывали страх или неуверенность, она гнала их прочь и вспоминала Филипа, его сводившую с ума улыбку, его глаза, сильные руки и, конечно, ощущение его близости. Это очень помогало в борьбе со страхом, но потом, ночами, она плакала в одиночестве.

Правитель вызвал Евангелину к себе, когда до отъезда на восток оставалась неделя. Они не виделись с того самого разговора, произошедшего на следующий день после разоблачения. Глава государства весь месяц не общался с дочерью не потому, что злился на нее, ему не давало покоя воспоминание о том, какой безжизненной он видел ее в последний раз. Слова Филипа о сходстве их характеров не пропали зря. Правитель, к собственному удивлению, все больше думал о дочери, ее смелости, упрямстве, прямолинейности, отсутствии подлости и удивительных успехах в ратном искусстве. В какой-то момент он понял, что скучает по их стычкам и ее дерзости. Но еще больше ему недоставало Филипа. Он всерьез подумывал, не вернуть ли крестника с каторги, но решиться на это не мог, пока дочь находилась во дворце. Выдавать же Евангелину замуж суровый родитель не спешил. Ему хотелось вырвать у девушки признание в ее чувствах к Филипу, в которых он не сомневался. Это желание не имело рационального основания, Правителю просто хотелось оказаться правым в своих догадках, да заодно растормошить дочь. Общение с механической игрушкой, о котором он мечтал столько лет, теперь его не устраивало.

Ив отправилась к отцу с тяжелым сердцем, ожидая подвоха. Она вошла в кабинет, с облегчением отметив про себя, что в карауле на этот раз стоят не Шон с Кайлом. Правитель сидел за письменным столом, при виде дочери он попытался изобразить на лице нечто вроде доброй улыбки, но это ее скорее напугало, чем успокоило.

— Садись, нам нужно поговорить, — сказал он миролюбиво.

Ив села в кресло напротив и приготовилась слушать.

— Я нашел тебе жениха, — Правитель решил самым надежным способом проверить, не истощилось ли ее послушание.

— Когда свадьба? — голос был лишен всякого выражения.

— Через пару месяцев.

Ив ничего не ответила, лицо ее оставалось бесстрастным.

— Тебе не интересно, за кого ты пойдешь замуж?

— Нет.

Наступило молчание, потом девушка спросила:

— Когда я уеду жить к мужу, вы освободите Филипа?

— Ив (сам того не ожидая, Правитель впервые в жизни назвал дочь уменьшительным именем), забудь о нем, он для тебя не существует, что бы я ни решил.

Девушка ничего не ответила. Она заметила, как обратился к ней отец, но решила не реагировать. Правитель начинал злиться, теперь уже на бесстрастность и покорность дочери.

— Я через неделю уезжаю по делам в Восточные провинции, ты поедешь со мной.

Он считал это необходимой мерой: в его отсутствие дочь запросто могла выкинуть что-нибудь неожиданное.

— Зачем?

Она была готова к такому повороту. Это чуть усложняло ее план, но не отменяло его.

— Думаю, ты все прекрасно понимаешь. Я не доверяю тебе. Подозреваю, ты только и ждешь возможности сбежать, — Правитель вздохнул. — Я не могу отложить поездку до грядущей свадьбы и не могу на время своего отсутствия посадить тебя в темницу: это вызовет ненужные разговоры. Сплетни и так уже пошли, после того, как мальчишка внезапно исчез, а ты стала похожа на скорбное привидение. Единственный способ не спускать с тебя глаз и не давать повода для новых измышлений — взять с собой. Так что готовься к путешествию.

— Хорошо, — ответила Ив, подумав про себя, что давно уже готовится.

Девушка встала, собираясь уйти. Правитель, желавший во что бы то ни стало вывести ее из себя, решил прибегнуть к последнему средству.

— Почему ты никак не можешь выкинуть парня из головы? Сама же сказала, что не любишь его.

— Меня мучает совесть, ведь он попал на каторгу из-за меня.

Ив высказала то, что, по ее мнению, было доступно пониманию отца. Она совершенно не желала вступать с ним в споры по поводу природы своих чувств, их наличия или отсутствия.

— Ив, я прекрасно помню, как ты вела себя здесь, в этом кабинете, месяц назад. Это очень мало походило на муки совести.

— Отец, это так лестно, спустя двадцать с лишним лет вы стали называть меня уменьшительным именем! Видимо, неспроста, но я не могу понять почему и, честно говоря, не хочу. И мне непонятна цель расспросов о моем отношении к вашему крестнику. Что изменится, если я признАюсь в любви к нему? Ничего, уверена. Скажите прямо, чего вы от меня хотите, я все сделаю, как и обещала вам.

Правитель, наконец, достиг своей цели. Ив, разозленная его вопросами, плохо себя контролировала, и ее тон стал менее бесстрастным. Появление хоть каких-то эмоций в голосе дочери очень обрадовало отца.

— Ну наконец-то! — воскликнул он. — Мне уже стало недоставать твоей строптивости.

Девушка с нескрываемым удивлением смотрела на него.

— Ив, я всего лишь хочу услышать правду, — продолжал Правитель. — Ты знаешь, я неплохо разбираюсь в людях, поэтому мне странно видеть твое поведение и слышать уверения, будто ты не влюблена.

— Ваше величество, вы презираете физические отношения между мужчиной и женщиной и, насколько я понимаю, очень редко этим занимаетесь, зато компенсируете недостаток каким-то извращенным сексом на уровне рассудка и эмоций. У меня сейчас ощущение, будто вы заставляете меня раздеться перед вами и заняться самоудовлетворением.

Правитель, довольный возвращением к дочери ее норова, никак не отреагировал на дерзкие слова.

— Пусть так, — сказал он, — но мне нужна правда.

Ив взяла себя в руки и спокойно ответила:

— Хорошо. Вот вам правда. Я не люблю Филипа, ибо он мне не брат и не друг, он — мой мужчина. А я не верю в любовь между мужчиной и женщиной. Никогда не видела ее в реальной жизни, только слышала невероятные истории и читала глупые сказочки, каждая из которых кончается либо пафосной смертью любовников на пике страсти, либо свадьбой. Но ни одна из них не повествует о том, как они через пару-тройку лет надоели друг другу хуже горькой редьки и стали искать утешения в чужих постелях, что я лично наблюдала очень часто. Реагирую я так на отсутствие Филипа, потому что сейчас он мне нужен, нужен почти как воздух. Каждая ночь без него — это такая пытка, какой вам никогда не придумать. Впрочем, поскольку я переживаю это по вашей воле…

Она замолчала. Правитель смотрел на нее с состраданием.

— Ты его все же любишь. В этом ты пошла в мать, жаль…

— Думайте, что хотите! — Ив в ярости махнула рукой. — Я ухожу складывать вещи.

Она стремительно вышла из кабинета, хлопнув дверью, которую вырвала из рук ошарашенного гвардейца.

Правитель, оставшись один, довольно захихикал. «Девчонка унаследовала еще и мое самообладание», — подумал он, — «трудновато оказалось вывести ее из себя. Ну, теперь в дороге скучать не придется!» Потом мысли его перепрыгнули на Филипа. «Освободить, что ли, парня? Он в копях уже месяц… нет, меньше, дорога занимает около семи дней. Некоторые теряют там человеческий облик за пару недель, но ему, пожалуй, это не грозит, слишком гордый. Пусть-ка полгодика кайлом помашет вместо меча… Да, шесть месяцев, столько же, сколько меня за нос водил.»

Вечером того же дня Ив встречалась с Шоном и Кайлом. Гвардейцы отдали ей деньги, вырученные за вторую порцию драгоценностей, и сообщили, в какой гостинице они встретятся в день отъезда. Когда с делами было покончено, Кайл спросил:

— У тебя сегодня что-то было со Стариканом?

— Друзья рассказали? — хмыкнула Ив.

— Да.

— Вывел меня из себя изрядно. Не понимаю, за что вы его так любите? Но хорошо, что ты напомнил, я должна вас предупредить об одном маленьком изменении в плане. — Гвардейцы внимательно слушали. — Старик приказал мне ехать с ним, не желает оставлять одну, не доверяет. Поэтому накануне отъезда я серьезно заболею, но вы не беспокойтесь, к назначенному времени буду в порядке. Ему придется запереть меня в помещении, где, по его мнению, нет выхода в потайные ходы. Надеюсь, это будет Западная башня. Мне удалось убедить его, что там всего одна дверь, которую он заделал. Дальше действуем по плану.

— Но ведь он приставит кого-то ухаживать за тобой, — сказал Кайл.

— Я попрошу пригласить мою старую няню. Старушка очень привязана ко мне, и это послужит отцу гарантией, что она не разгласит подробности моей порочной связи, которые я могу случайно выболтать в бреду. Няню я уговорю подыграть мне, тогда о побеге вряд ли станет известно раньше, чем дня через три, а, скорее всего, она продержится дольше. Я уверена: папочка ничего ей не сделает. Она слишком стара и умеет неплохо прикидываться выжившей из ума.

— Хорошо придумано, — проворчал Шон, все больше проникавшийся к дочери Старикана, при этом, как ни странно, все меньше обращавший внимание на ее заметно потускневшую внешность. — Ты по-прежнему не хочешь, чтобы тебя кто-то сопровождал?

Они уже обсуждали эту тему, но Ив не желала подвергать гвардейцев риску, а посторонним не доверяла.

— Нет, Шон, справлюсь сама, спасибо.

— А если нарвешься на разбойников?

— Только не на Южном тракте!

— Откуда такая уверенность?

— А как ты думаешь? — ироничная улыбка скользнула по губам Ив. — Я же не зря полгода спала с самым известным из них.

— А он знал, что все это только для сбора информации? — не удержался от шутки Кайл.

Ив снова улыбнулась.

— Остроумно, Кайл, жаль, нет времени продолжить в том же духе. Что же до Южного тракта, разбойников там не бывает по целому ряду причин: местность слишком открытая, из товаров возят в основном уголь с копей, много солдат из-за каторжных, да еще примета плохая, потому как ведет дорога сами знаете куда.

— И все же… — начал было Шон, но Ив перебила его:

— Спасибо, я твердо решила.

Рано утром накануне отъезда в Восточные провинции Ив приняла приготовленное заблаговременно снадобье. Спустя полчаса у нее началась лихорадка. Она выждала еще пару часов и послала служанку за Правителем. Тот, услышав о болезни дочери, поспешил к ней.

Он застал Евангелину лежащей в постели. Она хрипло, с трудом дышала, ее бил озноб, на щеках горел лихорадочный румянец, волосы слиплись от пота.

— Что с тобой? — спросил Правитель, глядя на нее с некоторым недоверием.

— Не знаю. Со мной такого раньше не случалось, — ответила девушка, потом нехотя добавила: — Надеюсь, это не нервная горячка.

— Когда это началось?

— Я еще вчера вечером чувствовала себя неважно, а сегодня утром проснулась и не смогла встать с постели.

— Я немедленно пришлю к тебе придворного лекаря, так что если ты это разыгрываешь…

— Присылайте кого хотите, отец, хоть палача. Если не верите, потрогайте лоб.

Правитель прикоснулся к ее лицу и почувствовал сильный жар.

— Хм-м. Я все же подожду мнения лекаря.

Ив ничего не ответила, ее зубы начали выбивать дробь.

Вскоре пришел придворный эскулап. Он осмотрел больную и сказал:

— Это очень похоже на нервную горячку.

Потом, обратившись к Ив, нарочито небрежно спросил:

— Ваше высочество, вы в последнее время испытывали какое-нибудь нервное потрясение?

Слухи о романе неприступной девицы и бесследно исчезнувшего герцога Олкрофта уже не первую неделю циркулировали по дворцу. Лекарь несказанно обрадовался, когда его вызвали к высокородной пациентке. К его величайшему разочарованию, она не была беременна.

— У нас с дочерью на днях вышла довольно крупная размолвка, — поспешил вмешаться Правитель, уже десять раз пожалевший о своем недоверии к Ив.

— Я принесу кое-какие успокаивающие средства, но главное сейчас — полный покой и много питья. При ее высочестве постоянно должен кто-то находиться.

— Сколько она проболеет? И может ли начаться бред? — обеспокоено спросил Правитель.

— Болезнь при самом благополучном течении продлится не менее недели, бред скорее всего будет.

— Ну что ж, приносите ваши снадобья.

Лекарь откланялся и вышел, сожалея об отсутствии реальных пикантных подробностей, которые теперь придется выдумывать. Правитель посмотрел на дочь.

— Похоже, ты не притворяешься. Прости, что я недавно разозлил тебя.

Ив была несказанно удивлена: в кои-то веки отец попросил у нее прощения хоть за что-то. Но нужно было придерживаться роли, и она сказала:

— Отец, прошу вас, если я умру, освободите Филипа, и, пожалуйста, не откладывая.

— Не говори о смерти, это плохая примета, — одернул ее Правитель.

— Мне теперь все равно. Еще одна просьба: пусть за мной смотрит моя старая няня. Я не хочу, чтобы кто-то чужой слушал мой бред.

Правитель кивнул, введение посторонних в курс семейных дел в его планы тоже не входило. И так дал маху с лекарем.

— Где она живет?

— В небольшом домике неподалеку от дворца, — девушка назвала адрес.

— Немедленно пошлю за ней. Но я не могу оставить тебя в этих покоях, извини. У меня нет сейчас времени искать потайные двери и замуровывать их.

— Не доверяете? — из последних сил улыбнулась дочь. — Другого я от вас и не ждала. Отправьте меня в темницу.

— Нет, есть выход получше, — подумав немного, сказал Правитель. — Тебя перенесут в Западную башню. Ты там будешь чувствовать себя почти как дома. У дверей Тайная служба выставит пост, так что не утруждай себя мыслями о побеге, лучше постарайся поскорее выздороветь. Я уезжаю на пару недель, надеюсь, к моему возвращению ты поправишься, и мы сможем иногда проводить вместе время в Тренировочном зале.

Ив не выдержала и рассмеялась.

— Что тут смешного? — спросил Правитель, с беспокойством гадая, не начался ли уже бред.

— Я не понимаю причин столь резкой перемены ко мне, отец. Ваши слова звучат для меня столь дико, что становится смешно.

— Ив, я не хочу утомлять тебя разговорами. Вернусь, тогда и попытаюсь тебе все объяснить, — сказал Правитель. — Но теперь я знаю, насколько ловко ты умеешь притворяться, а посему предупреждаю: если ты меня обманываешь и попытаешься сбежать, то погубишь и себя, и его. Мое терпение не безгранично.

— О, вот теперь я узнаю моего любимого папочку!

— А я — свою дочь! Не расслабляйся, я еще навещу тебя до отъезда.

Правитель еще дважды заглядывал к дочери до отъезда, но она была все также плоха. Няня остригла ее прекрасные темно-русые волосы, чтобы легче переносился жар, и Ив, чье лицо за время «болезни» еще больше осунулось, стала похожа на мальчика-подростка. При отце она периодически «проваливалась в забытье», начинала что-то неразборчиво бормотать, и в результате едва не переборщила. Правитель уже не на шутку о ней беспокоился и всерьез подумывал об отмене поездки. Но, в конце концов, чувство долга взяло свое, и он решил ехать, рассудив, что его присутствие вряд ли поможет дочери.

Ив заблаговременно переговорила с няней, вкратце все ей рассказав, и объяснила, что от той требуется. Всегда недолюбливавшая Правителя за его обращение с женой и дочерью добрая старушка с удовольствием согласилась помочь. Она должна была не пускать никого в покои, скрывая побег как можно дольше. Зная, насколько отец боится огласки, Ив не сомневалась: он не поручит проверять, на месте ли дочь. Лекаря, если он решит навестить больную, няня обещала запугать безостановочным бредом подопечной и строгим приказом Правителя не подпускать к дочери посторонних, пока она в таком состоянии.

Правитель уехал утром, заглянув на прощание к Евангелине и застав ее спящей. Ив позволила себе отдохнуть, так как фальшивая болезнь измотала ее, а она собиралась отправиться в путь через пару часов после отъезда отца, и силы были ей очень нужны. Как только глава государства вышел, няня разбудила ее. Девушка, переставшая принимать снадобье еще вечером, чувствовала себя почти здоровой. Она позавтракала, оделась, собрала последние мелочи, обнялась с няней и нырнула в потайной ход.

Выбравшись из дворца, она отправилась к условленному постоялому двору, носившему многообещающее для любителей поесть название «Слизень и салат». На грубо намалеванной вывеске над входом был изображен похожий на зеленую кляксу лист салата и плотоядно косившийся на него ужасного вида сиреневый слизень со зверской физиономией и зубастой пастью. Ив, чьи художественные вкусы отличались широтой, а чувство юмора никогда не дремало, несколько минут с удовольствием разглядывала сие творение, с трудом сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.

Войдя в полутемный, безлюдный по случаю раннего часа зал, заставленный столами и стульями, она сразу увидела Шона, стоявшего у стойки и о чем-то беседовавшего с вальяжным усатым хозяином, похожим на пухлого сытого кота. Ив подошла к гвардейцу и хлопнула его по плечу.

— Привет, давно ждешь? — спросила она низким, чуть хрипловатым голосом, который выбрала для своей мужской роли. — А где Кайл?

Шон обернулся и в недоумении уставился на нее.

— Что с тобой случилось? Ты еще больше стал похож на привидение!

— Прихворнул, но это не заразно и уже прошло, — сказала Ив, подмигнув ему.

— Давай отойдем и сядем за стол, там удобнее говорить, — предложил Шон переодетой девушке, одновременно кивком показывая хозяину, что их разговор окончен.

— Старею, мой лорд, — улыбнулся тот. — Признаться, решил, вы девицу ждете. Вам что-нибудь принести, молодой господин? — обратился он к Ив с некоторым ехидством.

— Не вздумай стакан молока предлагать, милейший, — сердито зыркнув на него, ответила та. — Любимая шутка вашего брата, когда видите кого-то в штанах, но без щетины на подбородке. Если я еще не бреюсь, это не значит, что не умею меч в руках держать!

Шон с трудом сдержался, чтобы не фыркнуть.

— Да успокойся ты, не с той ноги встал? — миролюбиво сказал он, потом обратился к трактирщику: — Ничего не надо, Саймон, спасибо. Мы немного поговорим у тебя в уголке и разойдемся.

Хозяин пожал плечами и занялся протиранием кубков. Шон с Ив прошли к небольшому столу, стоявшему в полутемном углу вдали от стойки.

— Ну, ты даешь, — сказал гвардеец, — от Филипа зубоскалить научился?

— Ты уж меня совсем незнамо за кого держишь. От вашего дружка я много чему научился, но пошутить и сам всегда был не дурак. Вы меня знаете плохо.

Тут уж гвардеец не выдержал и рассмеялся. Ив довольно мрачно смотрела на него, потом спросила:

— Где же твой друг?

— У него неожиданно возникли дела, он не сможет прийти, — успокоившись, ответил Шон.

— Что за дела? — с подозрением спросила Ив.

— Не беспокойся, — улыбнулся гвардеец, — он скорее умрет, чем выдаст тебя. Дело в том… — он замялся, прикидывая, стОит ли делиться информацией с дочерью Правителя. — Мы с Кайлом служим не только в гвардии, но и выполняем поручения Тайной службы. Его внезапно вызвали сегодня утром, он очень жалел, что не сможет пожелать тебе удачи.

— Да, обидно, я тоже хотел (Ив, войдя в роль, говорила о себе в мужском роде) с ним проститься… Скажи, похожа я на мальчика? — шепотом задала она волновавший вопрос.

— Еще сомневаешься после разговора с Саймоном?

— Твой Саймон — первостатейный пройдоха, это за полмили видать. Скажи, что сам думаешь.

— Похожа, даже больше, чем я ожидал, но вид у тебя очень нездоровый, — ответил Шон с некоторым беспокойством.

— Нужно было болеть натурально, иначе старик не поверил бы.

— Когда вы с Филипом встретитесь, то точно друг друга не узнаете, — покачал головой гвардеец.

— Придется поднапрячься… Спасибо вам с Кайлом за все. Я бы хотел, чтобы и Фил мог вас поблагодарить, но при удачном исходе вы с ним вряд ли когда-нибудь увидитесь.

— К сожалению, это так. Ив, пожалуйста, запомни и ему передай: вы оба всегда можете рассчитывать на любого из нас.

— Спасибо! Для нас это много значит.

Они помолчали.

— Что ж, мне пора, — сказала Ив.

Они поднялись, и гвардеец попросил хозяина распорядиться насчет лошади. На улице молодой человек и девушка пожали друг другу руки.

— Удачи тебе! От меня, от Кайла и от всех ребят.

— Спасибо. Она мне понадобится, — Ив была очень серьезна.

— Насколько я успел тебя узнать, ты своего добьешься, — улыбнулся Шон. — Хватка у тебя железная, как и у Старикана.

Ив мрачно усмехнулась.

— Он жутко взбесится, если у меня получится. Хотел бы я посмотреть на него, когда он узнает… Нет, лучше вообще никогда больше его не видеть!

Она вскочила в седло.

— Прощай, Шон!

— Прощай!