Из неотправленных писем:
«Михаил Борисович, если Вы решили разорвать помолвку, то для этого есть способы и попроще.»
* * *
Успеваю нарядиться в очередное торжественное, на этот раз винного цвета платье с глубоким вырезом, едва закрытым тонким кружевом, выхожу к уже сработавшемуся коллективу.
Братолюбов почти перестал коситься на угвазданные брюки столичной шишки, зато я не производила впечатления дамы, шарахающейся по всяким отдаленным оврагам.
— Ксения Александровна, мне осталось только уточнить мелочи. — он зашуршал страничками. — Вы обнаружили тело неизвестного сегодня?
— Да.
— И снова во время прогулки? — и пытается копировать испытующий взгляд Фохта. Но я столько с Тюхтяевым прожила, что на это уже иммунитет имею.
— Именно так. И у меня вопрос к Вам, как представителю власти. Что же за бардак творится в Вашем ведомстве, если порядочная женщина не может на прогулку выйти без того, чтобы труп не найти? Это в деревне-то. Или, может быть, у Вас так принято на похоронных расходах экономить? — и, пока Братолюбов покрывается пятнами, — Когда граф Татищев, мой свекор, был губернатором Москвы, там такого не было.
Федор иронично поднял бровь. Конечно, семьсот человек за пару минут раздавили — не признак порядка, но мы сейчас не об этом.
— Ваше Сиятельство, это необычайное происшествие для наших мест.
— Да неужели? — и сарказм можно размазывать по бутербродам.
— И мы привлекаем все силы для расследования. — бедный мальчик, он еще пытается защищаться.
— Включая доморощенных медиумов?
А вот теперь он поверит и в то, что я тоже обладаю некоторыми способностями.
— Да, Тихон Иванович, я Вас предупреждал, что далеко не все жители лояльно относятся к мистицизму Апполинарии Павловны. — заметил Фохт.
Странный обмен взглядами между ними. Значит не впервой им пользоваться этим странным приемом. И в прошлый раз прокатило. Это у Фохта-то, который моей интуиции раньше не особенно доверял?
— Но раз уж Вы используете любую возможность для расследования, то стоит пригласить эту девочку в нормальные условия, а не по кустам с ней лазить? — подала голос сестрица моя.
Все взгляды обратились на нее.
— Почему бы и нет. — вынесла вердикт мама.
Блестящие идеи у всех сегодня.
— Но я бы посоветовала начать с собак. — пыталась я вернуть беседу в рациональное русло. Куда там!
— Очень хорошо, тогда мы вернемся завтра с утра.
Даже заметки свои тут же забыл.
А когда после ужина мама попросила меня остаться, тут поневоле чувствуешь себя Штирлицем.
— Ксюш, с этим что-то нужно делать. — со вздохом начала она.
— Два посторонних покойника еще не повод продавать поместье. Но если беспокоишься, можем вернуться в Питер хоть завтра.
— Не валяй дурака. Разберись со своими мужчинами. Пора уже. — она присела рядом. — Кого-то из них нужно отпустить. Пусть живет своей жизнью, раз у вас не ладится. И сама тоже живи своей жизнью.
— То есть ты настроена избавиться от Тюхтяева?
— Не я. Ты сама о нем вспомнила. Или поговори с Федей и отпусти его.
— Да я и не держу. Первый раз с того дня увидела…
Обманывать можно даже себя, но не маму.
— Дай всем сохранить лицо. И про свое не забывай. Не только графине, но и любой уважающей себя женщине не пристало вешаться на каждого, кто рядом.
Вот как в дерьме вываляли. И возражать-то особо нечего.
Ночью поворочалась в постели и уже на рассвете села писать письмо.
«Дорогой Михаилъ Борисовичъ! Въ прошлый разъ я попросила шоколадъ, котораго не дождалась. Попросила информацію, которая осталась вмѣстѣ съ кондитерскими издѣліями, видимо. Зато получила посланца Вашего, который теперь началъ раскрывать преступленія совершенно экстравагантными способами. Морально готовлю заранѣе — такіе вещи въ отчетахъ писать не стоитъ. Тѣмъ временемъ трупы всё прибываютъ. Плохой климатъ въ этомъ уѣздѣ для лицъ мужского пола.
А теперь о серьезномъ. Я очень старалась, но убѣдить Васъ въ томъ, во что не хотите вѣрить — невозможно. Я устала отъ нелѣпыхъ провѣрокъ и недовѣрія. Давно, еще до встрѣчи съ Фроломъ Матвѣевичемъ, успѣла прочитать очень хорошую книжку испанскаго писателя, имя котораго Вамъ ничего не скажетъ. Тамъ удивительно точная мысль озвучена «Когда ты любишь что-то — отпусти. Если оно твое — вернется, если не вернется — никогда твоимъ и не было». Поэтому отпускаю Васъ.
Ксенія».
Запечатала конверт и разревелась. Все правильно, но как безысходно. И теперь уже я сама стала чувствовать себя на сто тридцать девять лет. Памятуя о непредсказуемости реакций, подстелем соломки.
«Мой дорогой papa!
Меня обезпокоило поведеніе нашего общаго друга. Пока у меня нѣтъ возможности выѣхать изъ деревни, поэтому прошу приглядѣть за его физическимъ, и, особенно, душевнымъ состояніемъ. Возможно, онъ слишкомъ переутомляется на службѣ, или есть еще какіе причины, но очень меня онъ безпокоитъ.
Всегда Ваша Ксенія».
Следующий день пронесся как шапито с командами КВН психиатрической клиники. С утра мы втроем пробежались к оврагу. Тело уже увезли, но следы кое-какие остались.
— Случайно, значит, нашла, да? — уточнил Хакас.
— Не поверишь, на живца. — отшутилась, но поводов для смеха немного. — Дим, вы же с ним тут все осенью облазили. Было что?
— Ну не знаю. Заметных трупов не было.
— Посмотри, Дим, сейчас март. По виду первый товарищ месяца два при плюсовой температуре загорал. Значит с октября-ноября. Вы тут как раз в это время были. — Люсе было очень важно блеснуть познаниями в патанатомии. Я-то помнила, как она неделю в морг зайти боялась.
— Люсик, но сразу два трупа мы не могли проглядеть? — его было даже немного жаль.
— А что, если эти трупы оказались здесь не сразу?
Мои спутники резко остановились.
— Ты сейчас о чем? — с подозрением спросил Хакас.
— Если даже мы с Люськой такие везунчики, то вы двое за месяц бы точно наткнулись на что-то. Снега много было?
— Когда приехали — практически нет. Потом выпадало, но подтаивало. — припоминал наш герой.
— Предположим, покойнички не слоны, приходящие умирать в наши края, а кто-то им помогает. Здесь не самый оживленный перекресток, значит нужно либо искать прямо в усадьбе, или кто-то их сюда притащил. Зимой на санках это делать сподручнее. Тем более, тогда и в имении нас не было. И из этого следует что?
— Что они где-то лежали раньше в другом месте. — провозгласила Люся.
— И это тоже. Но самое главное — нам позарез нужна собака-ищейка. Первый труп — случайность, второй — совпадение. Если еще кого сыщем — точно серия. Народ, кажись, нам привалила деревенька с маньяком. — я обняла их, и мы двинулись обратно
* * *
К трем часам приехала пафосная делегация — Братолюбов, Фохт, местная ведьма и плотного телосложения русоволосый богатырь с аккуратной бородкой.
Собаку, что характерно, не привезли.
Папенька нашей даровитой экстрасенши, Павел Александрович Осетров, служил почетным мировым судьей, а заодно в нескольких других общественных организациях, и явно смущался повода для нашего знакомства. Я за столом присутствовала в качестве почетного павлина — родственница графа Татищева, без пяти минут фаворитка князя Алексея Александровича (намек на это Люська запустила от полнейшей безысходности, но сработало же — на меня впоследствии чихнуть боялись. И только Федя косился еще хуже).
Ужинали здесь при свечах, что создавало особый романтичный ореол — Люська с Хакасом этой романтики наелись уже лет на десять вперед, думаю. А мне вот не хватает романтики и объекта ее приложения.
От нечего делать начинаю строить глазки приехавшим, вызвав приступ смущенного кашля у Братолюбова и осуждающий взгляд Фохта. Что же, и тебя поддразнить можно. Незавершенность прошлой встречи возбуждает еще больше, чем прошлогодний пятимесячный опыт, и вот уже надворный советник поперхнулся раз, другой, отложил вилку и углубился в негромкий разговор с Димой. Ничего, у нас еще много веселого впереди.
После застолья мы прошли в гостиную, где за ломберным столом наша героиня пыталась пристроиться с доской Уиджа. Мне тридцать лет, на какую хрень я трачу время! Но все держали лицо, расселись кружком и началась перекличка.
— Дух мещанина Леонтьева, приди к нам… Дух мещанина Фролова… Дух мещанина Никитина… Дух приказчика Тихомирова…
У парней сегодня был явно перерыв. Короче говоря, с доской не получилось. Господин Осетров краснел, смущался, Братолюбов волновался, Фохт хранил невозмутимость. И только я собралась как-то особенно едко охарактеризовать наше времяпрепровождение, как барышня рухнула на столешницу и глухим голосом произнесла.
— Ищите. Нас. Ищите. Мы здесь.
И отрубилась окончательно.
Началась суета, носились слуги, вальяжно подошла Люська, крайне скептично относящаяся вообще к любой мистике, включая наш переезд, похлопала припадочную по щекам и нашатырем привела в чувство.
Скомкалась вечеринка.
Утро нам принесло двух полицейских с собакой и к обеду нашлись еще два трупа. Я этот вариант и без спецэффектов озвучивала.
* * *
И снова та же компания, но на этот раз уже без папеньки — как же не доверить дитя таким хорошим людям — снова обходит наши владения. Точки обнаружения трупов не имели ничего общего — на схеме они не давали ни прямой линии, ни круга, как это обычно показывают в фильмах. Первого обнаружили в прибрежных камышах в паре километров от усадьбы, второго в сухом овражке в пяти километрах от дома и в трех — от первого, третий прикрыт еловыми ветками на запад от первого, четвертый нашелся в старой медвежьей берлоге.
— Что Вы сказали, Федор Андреевич?
— В пятистах шагах к северу от второго. — договорил надворный советник.
— Я не против. В чем он нашелся? — мы тут шарахаемся целыми днями как в привычном выхолощенном двадцать первом столетии, когда дикие животные скрываются по заповедникам.
— В медвежьей берлоге. — спокойно произнес Фохт.
— А здесь водятся медведи? — очень осторожно уточняю у местного населения.
— Да, Ваше Сиятельство, мужики каждый год по несколько шкур продают на ярмарке. — радостно подтвердил Братолюбов.
— Господин Хакасидис, нам бы неплохо проехать в уезд в ружейный магазин. — трогательно улыбнулась я Хакасу с убийственным выражением глаз. Тот недоуменно пожал плечами, мол, мелочи все это. А я вот ездила в командировку в Аткарск, где принимающая сторона помимо традиционного стола от избытка чувств сводила нас на экскурсию в местный маленький, но гордый зоопарк, в котором жил Медведь. Тварюга в два с лишком метра роста, если на задние лапы встанет, начала чесать спину о прутья клетки. Сталь с большой палец толщиной ходила ходуном. А когти там вообще инфернальные, что по остроте, что по размерам.
— Ксения Александровна, лично Вас ружье не спасет в случае чего. — язвительно сообщил Федя. — Им пользоваться нужно уметь.
И я с ним… Я его… Я для него…
Одними губами сообщила Диме «Учимся стрелять. С утра». Тот неопределенно пошевелил рукой.
— От медведя Вам, Ксения Александровна, больше горсть перца бы помогла. — советует командир, опираясь на опыт родственников.
— Вот здесь. — остановила я нашу команду у рокового овражка.
Апполинария Павловна не реагировала, поедая глазами моего любовника.
— Госпожа Осетрова, можете приступать. — ехидно произнесла Люська.
Бездонные прозрачные серые глаза ненадолго отвлеклись от титулярного советника. Да она же влюблена по уши! Проверим сейчас.
— Федор Андреевич, позвольте.
Смахиваю невидимую соринку с плеча и замираю от этого взгляда. Ах, все же было что-то у нас особенное, было. И вот он совершенно непристойно касается губами тыльной стороны ладони.
Нас отвлекает хруст сломанной ветки — Апполинария все-таки сорвалась.
— Догоняйте барышню, Федор Андреевич, а то бедовая она у Вас. — я еще могу улыбаться, значит не все потеряно.
* * *
Утешивший малолетнюю ведьму Фохт появился уже после полудня и постарался обойти молчанием утреннюю ситуацию. Что ж, вольному воля. Мы, напрочь игнорируя пост, устроились вчетвером у печи с парой бутылок вина.
— Попробуем объединить информацию. — начала Люська, увлеченная новым делом.
— Четверо мужчин. Леонтьев, Иван Афанасьевич, мещанин, тридцати шести лет, женат, трое детей. Никитин, Дормидонт Саввович, уездный писарь, сорока шести лет, вдовец, детей нет. Фролов Петр Никитич, помощник аптекаря, 28 лет, холост. Тихомиров Андрей Викторович, приказчик в галантерейной лавке, тридцати одного года, помолвлен. — зачитал Федя.
— Пропали одновременно? — заинтересовался Дима.
— За неделю, с 12 до 18 октября, но поврозь.
— Здесь есть какие-то места, где мужчины из разных социальных групп собираются вместе? — выдала я.
— Белозерский мужской клуб? — съехидничала Люся.
— Не думаю. — ухмыльнулся сыщик.
— Бордель, охота, рыбалка, карты? — у меня нет иллюзий по поводу нравственности малых городков.
— Никаких общих точек. Я уже проверил.
— А внешне похожи? — я все-таки ратовала за маньяка и это было весело. Будь покойники молодыми девицами, точно испугалась бы. А так можно поиграть в детектива, будучи защищенной своим полом.
- Ничего общего. — Фохт долго изучал бумаги, но раз уж так решил, то мужиков трудно перепутать.
Посидели, опустошили бутылки и разошлись.
* * *
Поздним вечером у дома останавливается недорогой потертый экипаж, откуда робко выходит женская фигурка. Так, сегодня Люська бегает без меня. Апполинария тихо возникает в дверном проеме библиотеки.
— Что же, Апполинария Павловна, если хотите, можете разложить свои карты. За этим же пришли? — я опять в образе роковой вампирши, и это настолько нелепо, что отдает гротеском.
И смеяться бы, не плодись по округе вполне реальные трупы. Это для меня они безликие мещане, торговцы, крестьяне, а для кого-то — отцы, мужья, братья, сыновья. Подобный дешевый треш надо побыстрее заканчивать. А девица эта слишком увязла уже во всей истории. Вон, раскладывает пасьянс Таро, а ручки-то подрагивают.
— Вокруг Вас смерть, Ваше Сиятельство. — прошептала Апполинария.
— Есть такое дело, милочка.
— Вы не от мира сего. У Вас нет прошлого, а будущее одновременно очень разное.
— И тут угадала. — нас тут этаких полная коробочка набралась.
— На Ваших руках кровь невинных.
А тут ты, девочка, не права. Невинных нет. Но репутация злодейки требует жертв. Молча зловеще улыбаюсь. Случись нам всерьез соперничать за сердце Фохта, я сделаю тебя. Вот точно знаю — сделаю, в пыль разотру. Теперь смогу. Кто бы мог подумать, что я стану такой отрицательной героиней! А что — черная вдова, убийца, авантюристка, аморальная и циничная особа. Ты же домашняя, тургеневская барышня, и не притворяешься такой. Даже вудуизм твой основан на искренней вере в духов, а может и вправду видишь что. Но Федя тебя сломает, даже не заметив, если станет разрываться между нами. Что же делать с нами всеми?
— Рядом с Вами человек, вернувшийся с того света.
— Не по своей воле. Да и вряд ли только один.
Она покопалась еще в колоде и с недоумением уставилась на меня.
— Этот, кто мертвый, любит Вас. И он… он тоже… — губы дрожат, на глазах слезы.
Подрастешь — и себе сможешь такой же паноптикум завести.
— И такое тоже бывает.
Она попробовала разложить другую схему пасьянса и расстроилась еще больше.
Я только лениво и безучастно наблюдала за ее попытками сохранить самообладание. Мне тоже было над чем подумать — ни одного письма в ответ на мои я не получила. То есть он меня отделил в этом загоне, как бы не старались мы приукрасить наше поместье, покуда все именно так, и пригнал сюда нашего племенного быка. Кто бы мог подумать, что я настолько цинична — но когда тебя низводят до скотины, у которой нет ни собственного мнения, ни собственных чувств, вариантов остается немного. Я все еще люблю тебя, Тюхтяев, но уже начинаю ненавидеть.
— Вы с моими призраками пообщались уже?
Она кивнула.
— Много интересного рассказывают?
Опустила голову.
— Вот когда мы разрешим нашу основную проблему, тогда и начнете меня обличать во всяком разном. Только вот улик не будет. Так что сосредоточьтесь на более близком душегубце.
Она еще немного повозилась с картами, потом помедитировала, но особо внятного результата не получила.
— Вы, моя дорогая, попробуйте выспаться. Глядишь, мысли в порядок и придут.
Она уходила, низко опустив голову. Пожалеть бы, да что-то не хочется.