Преподобный Симеон Новый Богослов и православное предание

Алфеев Иларион

ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ЭККЛЕЗИОЛОГИЧЕСКИЕ ВОЗЗРЕНИЯ ПРЕПОДОБНОГО СИМЕОНА В СВЕТЕ ПАТРИОТИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИИ

 

 

Стремление выявить у Отцов экклезиологические темы обусловлено желанием современных исследователей найти в святоотеческом Предании ответы на сегодняшние дискуссионные вопросы . Наша работа не преследует подобные цели, а потому мы не будем пытаться в систематическом виде изложить патристическую экклезиологию и сравнить с ней экклезио–логию преподобного Симеона. Необходимо помнить о том, что в патристическую эпоху учение о Церкви вообще не разрабатывалось систематически. Лишь отдельные экклезиологические вопросы обсуждались теми или иными авторами — главным образом, в контексте тех проблем, с которыми эти авторы сталкивались. Так например, Киприан Карфагенский развивал свои экклезиологические взгляды в контексте полемики с»исповедниками»и Новацианом.

Во времена Симеона, очевидно, тоже обсуждались некоторые экклезиологические проблемы, возникшие еще в иконоборческий период и сфокусированные вокруг вопроса о роли иерархии в жизни Церкви. Некоторые свои сочинения, в частности, Послания, Симеон посвятил обсуждению этих предметов. В своих эккле–зиологических воззрениях Симеон в целом основывается на взглядах богословов ранней Церкви, однако некоторые его идеи порождены монашеской средой, в которой он вращался, и связаны с жизнью современной ему византийской Церкви. В настоящей главе мы будем говорить о том, как Симеон понимал природу Церкви, иерархический принцип в ней и церковные таинства.

 

1. Церковь и спасение

Общеизвестно, что никто из восточных Отцов не сделал четкого догматического определения того, что представляет из себя Церковь; не сделали этого и Вселенские Соборы . Лишь некоторые экклезиологические идеи получили развитие в трудах Отцов Церкви: они в совокупности и составляют то, что принято называть святоотеческой экклезиологией . Эти идеи можно кратко суммировать в следующих четырех пунктах. Во–первых, в самый ранний период существования христианской Церкви, против любых возможных ересей и расколов, был сформулирован принцип: salus extra eccle‑siam non est,«вне Церкви нет спасения» . Во–вторых, были определены некоторые свойства Церкви: согласно Символу веры, она является»Единой, Святой, Соборной и Апостольской» . В–третьих, к Церкви были приложены некоторые образы и метафоры, такие как»тело Христово» ,«невеста Христова» ,«матерь верных» ,«рай»,«Ноев ковчег»,«храм»,«виноградник», и пр. ; на основе этих образов были созданы определенные экклезиологические концепции. Наконец, утвердилось учение о Церкви в двух измерениях: земной,«странствующей»Церкви, и»небесной»Церкви века грядущего .

Все эти аспекты традиционной экклезиологии присутствуют у Симеона. Он безусловно считает Церковь небесную, которую отождествляет с эсхатологическим Царством, единственным местом спасения:

Отделенные же от Божественного тела, то есть от Церкви

И от лика избранных, скажи,

Куда они пойдут?

В какое царство?

В каком месте, ответь мне, они надеются вселиться?

Ибо, конечно, и рай — лоно Авраамово,

И всякое место упокоения принадлежит спасающимся.

Симеон указывает на свойства Церкви, а именно на ее единство и святость, говоря, что она есть»единое тело… нетленное, непорочное, без какого бы то ни было порока» . Соборный, вселенский, космический аспект Церкви Симеон подчеркивает, когда называет Церковь»миром прекрасным»(κόσμος ωραίος) ,«миром Божиим»(κόσμος του Θεοϋ) ,«миром вышним»(κόσμος ό άνω) , или»превысшим сего мира миром Церкви первородных» . Апостольский аспект Церкви показан в тех местах, где Симеон говорит об апостольском преемстве иерархии .

Говоря о Церкви, Симеон использует и богатый язык образов, на которых и строит свои экклезиологические концепции:

Мне кажется, что Церковь Христова есть мир украшенный (κόσμος ώροήσμένος) и сам весь человек, в котором, как говорится, обитает и ходит Бог… Мы знаем также, что она называется телом Христовым и невестой… Ибо как Христос есть глава Церкви и Бог, так Он Сам бывает храмом для нее, как, в свою очередь, и сама Церковь стала храмом Его и миром прекрасным… Церковь есть тело Христово и невеста Христова и мир вышний и храм Божий; членами же тела Его стали все святые…

В приведенном отрывке налицо целый ряд экклезиологических образов; впрочем, преобладающим является образ Церкви как тела. Этот образ, восходящий к апостолу Павлу и получивший богатое развитие в святоотеческом Предании , является центральным для экклезиологии Симеона. Вспомним, как в 4–м Нравственном Слове Симеон предлагает нам аллегорическую интерпретацию слов апостола Павла о»мере полного возраста Христова»(Еф. 4:13) при помощи образа тела, в котором каждый член символизирует какую‑либо добродетель . В 1–м Слове тот же образ используется применительно к Церкви:

Все святые поистине суть члены Христа, над всеми Бога, и, как сказано, обязаны быть в Нем прилепленными и соединенными с телом Его, чтобы Он был их Главой, а святые от века и до последнего дня были Его членами, дабы многие стали единым телом Христовым, как один человек…

В этом теле, продолжает Симеон, руками являются те, кто творит волю Божию; плечами — те, кто»несет бремена других»(Гал. 6:2); грудью — дающие духовную пищу и питие жаждущим и алчущим (ср. Мф. 5:6); лоном — способные вместить Божий неизреченные и сокровенные тайны; чреслами — приносящие плоды Святого Духа; костями и ногами — являющие мужество и терпение в искушениях . Состоя из всех этих членов, тело Христово является»целым и совершенным» .

В другом месте Симеон снова обращается к образу невесты Христовой и развивает его так:

Как невеста до брака получает от жениха только залог, а условленное приданое и обещанные в брачном контракте подарки надеется получить после брака, так и та невеста, [которая есть] Церковь верных и душа каждого из нас, сначала получает от Жениха–Христа только залог Духа, а вечные блага и Царство Небесное надеется получить после исхода из здешней жизни…

Представление о Церкви как невесте Христовой восходит к апостолу Павлу и вполне традиционно для Отцов . Однако Симеон переносит его в эсхатологическую перспективу и пользуется им для выражения идеи о том, что Церковь земная является как бы незавершенной: она ожидает своего исполнения и завершения в будущем веке. Здесь по сути отражено учение о Церкви»странствующей», с которым мы встречаемся у Иринея Лионского: он говорил о»чуждой земле»этого мира, на которой созидается Церковь , и об осуществлении предназначения Церкви в будущем веке, когда она будет окончательно»устроена по образу»Сына Божия . Согласно Иринею,«по исполнении числа, которое Он Сам предопределил, все вписанные в [книгу] жизни восстанут со своими собственными телами» ; именно тогда история рода человеческого будет завершена в соответствии с предопределением Бога Отца.

В своем понимании конечного исполнения Церкви Симеон близок к Иринею: он рассматривает это как постепенный процесс, осуществляемый через принятие в Церковь новых членов. Многие неверующие уверуют во Христа; многие грешники раскаются; все, кто был предопределен ко спасению и еще не родился, родятся и будут приняты Богом прежде всеобщего воскресения:

Тогда конец и полнота тела Христова наполнится предопределенными (προορισμένων) Богом, чтобы стать сообразными образу Сына Его. Они — сыны света и дня. Итак, предопределены и записаны и исчислены все, кому надлежит быть прибавленными и прилепленными к телу Христову. И тогда, став как бы всецелым, так что ни одного члена не будет недоставать, оно наполнится, то есть завершится.

Как видим, и у Иринея и у Симеона ясно выражена идея предопределения или предназначения. Что стоит за этой идеей в контексте восточно–христианской богословской мысли и, в частности, у Симеона? Ключевой новозаветный текст, связанный с идеей предопределения, — Рим. 8:29–30 («Ибо кого Он предузнал, тем и предопределил быть подобными образу Сына Своего…») — У Павла и у мужей апостольских мы встречаемся с мыслью о том, что Церковь предызбрана  и»предназначена от века»волей Божией , и что»число предназначенных»должно исполниться прежде всеобщего воскресения . Богословы последующих столетий развили эти идеи. Они постоянно выражали мысль о том, что спасение зависит не столько от усилий человека, сколько от Божией воли и милости . Вместе с тем, в святоотеческих писаниях подчеркивается большое значение свободной воли человека как источника добра и зла, и, следовательно, как средства спасения или возмездия .

Таким образом, с одной стороны, существует Божественное «предопределение», т. е. предназначенность людей ко спасению; с другой же, существует свободная< воля, которая также влияет на конечную судьбу человека. Итог традиционному восточному подходу к этой проблеме подводит Иоанн Дамаскин. Он делает различие между Божиим «Промыслом» (πρόνοια), или»предведением» (πρόγνωσις), с одной стороны, и»предопределением» (προωρισμός), с другой: «Бог все заранее знает, но не все предопределяет; Он заранее знает то, что находится в нашей власти, но не предопределяет этого» . Иными словами, Божественное предопределение не означает того, чтобы одни люди были заведомо предопределены ко спасению, а другие — нет; спасение — дело совместного творчества человека и Бога.

Предлагая собственное объяснение Рим. 8:29–30, — текста, который вызвал столько споров в западной традиции , — Симеон возражает против представления о том, будто одни люди предназначены ко спасению, а другие — к погибели. Хотя в целом такое представление чуждо восточной богословской мысли, должно быть, во времена Симеона в Константинополе шла какая‑то полемика вокруг подобной мысли — либо среди богословов, либо, что вероятнее, среди простого народа. Об этом свидетельствует сам Симеон, когда сообщает, что»от многих»слышит:«Поскольку кого Бог предузнал, тех и предопределил, кого предопределил, тех и призвал, а кого призвал, тех и прославил, что мне пользы полагать многие труды, если, хотя я и покажу обращение и покаяние, я не предузнан Богом и не предопределен ко спасению?..»  На это Симеон дает исчерпывающий ответ. Он утверждает, что все призваны Богом к спасению через покаяние:

О вы! Зачем размышляете не о спасающем вас, а о губящем и, избирая малопонятное из боговдохновенного Писания, похищаете это, извращаете и изъясняете к собственной погибели?.. Не слышите ли ежедневно Спасителя, взывающего: Живу Я, не хочу смерти грешника, но чтобы обратился и жил (Иез. 33:11). Не слышите ли Его говорящим: Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное (Мф.4:17)?.. Разве Он сказал или говорит одним:«Вы не кайтесь, потому что не приму вас», а другим, то есть предопределенным:«Вы кайтесь, потому что Я предузнал вас»? Отнюдь! Но каждый день на весь мир и в каждой церкви вопиет Он: Приидите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас (Мф. 11:28).

Бог все знает — и прошлое и будущее, — продолжает Симеон. Но, как земной царь, участвуя в качестве зрителя в соревнованиях по бегу, не является причиной победы или поражения бегунов, так и Бог не является причиной погибели людей. Бог дал нам свободную волю, а также и заповеди, которые мы призваны исполнять; и, хотя Бог всегда сражается вместе с нами, окончательная победа зависит от нашей воли и усилий . Заключая эти мысли, Симеон обращается к читателю:«Так вот, брат, и ты предузнан Богом, и предопределен, и избран, и прославлен, и оправдан, и к жизни вечной позван через веру во Христа и святое Крещение… Итак, трудись в добродетелях и храни заповеди Божий…»

Это учение о всеобщем предопределении ко спасению является развитием святоотеческого учения: подобные же взгляды высказывал, в частности, Иоанн Златоуст . Спасение, считают Златоуст и Симеон, возможно только через посредство Христа и Его Церкви; все призваны и предопределены к нему, но в конечном итоге от нашей свободной воли зависит, принять ли этот призыв и последовать за Христом — или нет.

 

2. Церковная иерархия

Вопрос о значении церковной иерархии Симеон затрагивает в 3–м Послании, которое посвящено теме апостольского преемства в Церкви:

Владыка наш и Бог избрал Себе учеников и апостолов и вверил им все тайны Своего домостроительства (οικονομία)… Апостолы… выйдя [в мир], учили, проповедуя слово Божие. Большие толпы уверовали во Христа, и церкви были основаны в городах и селах. Когда один из апостолов собирался их оставить и отправиться в другое место или город, он рукополагал на свое место епископов и пресвитеров, а те оставляли им учителей, духовных наставников и игуменов. И эти, в свою очередь, заканчивая жизнь, оставляли на своем месте других, выбирая лиц, достойных такого служения, которых они и рукополагали. И таким образом по преемству такой порядок и чин сохранены до наших дней действием Святого Духа… И так как стада Христовы возрастали и народ Его стал бесчисленным, благодать Святого Духа устроила, чтобы к епископам и пресвитерам прибавлены были монахи… дабы они пасли [народ] и сотрудничали для спасения имеющих быть спасенными.

Архиепископ Василий (Кривошеий) указал на разительное сходство этого места с 1–м Посланием к Коринфянам Климента Римского . Несмотря на то, что за восемь веков, отделяющих Климента от Симеона, учение о церковной иерархии стало гораздо более разработанным, в частности, в Ареопагитиках, Симеон предпочитает опираться на Отца Церкви апостольских времен, чем на Дионисия . Только последняя фраза цитированного текста указывает на тот путь, который прошла Церковь ко времени Симеона: идея о том, что монахи были»прибавлены»к церковной иерархии благодатью Святого Духа возникла, должно быть, в иконоборческий период, когда монахи пользовались особым почтением у церковного народа, а их роль в жизни Церкви была во многих отношениях даже более значительной, чем роль иерархии и клира .

Восприятие Симеоном церковной иерархии как Божественного установления предполагало и мысль о том, что вне апостольского преемства нет истинной Церкви, а следовательно, нет и спасения. Преемники апостолов совершают то же самое, что совершали апостолы: они, по утверждению Симеона,«равны апостолам и сами суть апостолы» . Те, кто не приемлет их, отвергают Иисуса Христа и Бога Отца . По словам Симеона, Никто не приходит к вере во святую и единосущную Троицу, если не будет учителем научен вере, и никто не крестится без священника и не становится сам собою причастником Божественных Тайн. А кто не становится причастником их, тот никогда не достигнет вечной жизни.

За этими решительными утверждениями Симеона стоит все святоотеческое Предание. Игнатий Антиохий–ский постоянно сравнивает епископа и пресвитеров с Христом и апостолами: по его словам, каждый член Церкви должен»повиноваться епископу, так как он председательствует на месте Бога, пресвитеры занимают место собора апостолов, диаконам же вверено служение Иисуса Христа» . Ипполит Римский высказывается в том смысле, что власть»вязать и решить», данная апостолам, осуществляется епископами , которым дарована та же благодать Святого Духа .

Мы видим, что Симеон с полным почтением относился к иерархическому принципу в Церкви. Однако, как известно, он выступал с резкой критикой епископов, священников и монахов своего времени, заявляя, что некоторые из них не соответствуют требованиями, предъявляемым к священно- и церковнослужителю . Симеон также выражал мысль о том, что власть»вязать и решить»принадлежит не всем священникам, но лишь тем из них, которые»в духе смирения священнодействуют Евангелие и живут в непорочной жизни» . Недостаточно получить»рукоположение от людей»(εξ ανθρώπων χεφοτονίαν) ; нужно быть проручествованным (προχειρισθείς), т. е. назначенным, от Бога Святом Духом, — так считает Симеон . Если человек не отрекся от мира, не возненавидел его, не погубил свою душу ради Христа, не удостоился созерцать Божественный свет и принять Святого Духа, бесстрастие и святость, он не должен становиться священником .

При чтении подобных текстов может создаться впечатление, будто Симеон считает, что действительность рукоположения в священный сан, а следовательно, и действительность совершаемых священником таинств напрямую зависит от личных качеств самого священника . Симеон, конечно, не заходит настолько далеко, чтобы утверждать, что таинство рукоположения»недействительно», если священник не является святым, и что»вода остается водой», если Крещение совершает недостойный священник . Однако он вплотную приближается к подобному утверждению, в особенности, в своем Послании об исповеди, где он утверждает, что епископы и священники, которые становятся»плотскими, сластолюбивыми, славолюбивыми и склонными к ересям», лишаются Божественной благодати и власти отпускать грехи60. О клире своего времени Симеон высказывается следующим образом:

Итак, ни монахам по внешнему облику, ни рукоположенным и включенным в степень священства, ни удостоенным архиерейского сана, — патриархам, говорю, митрополитам и епископам — просто так, только из‑за рукоположения и его достоинства, не дается от Бога отпускать грехи — да не будет! Ибо им дозволено только священнодействовать (Ίερουρ–γείν)… и это… только тем, кто из священников, архиереев и монахов может быть сопричислен к ликам учеников Христовых за чистоту.

Соответствуют ли эти мысли традиционному учению Православной Церкви? Чтобы ответить на этот вопрос, следует, во–первых, пояснить, что Симеон, хотя и упоминает»священнодействие», в первую очередь имеет здесь в виду таинство исповеди. Духовное руководство, включающее в себя совершение исповеди, рассматривается им как харизматическое служение: это — центральная мысль его 1–го Послания, а также и многих других сочинений . Симеон не столько ставит под вопрос действительность таинств, совершаемых недостойными священниками, сколько настаивает на необходимости для человека получить особое призвание от Бога, прежде чем он возьмется за служение духовного отцовства. Иными словами, власть»вязать и решить»не дается автоматически всякому, кто был рукоположен в сан священника; ее требуется стяжать посредством нравственной чистоты и духовного опыта .

Во–вторых, не следует забывать, что в восточной Традиции мнение о том, что действенность таинств не зависит от личных качеств священника, никогда не было выражено так же прямолинейно и однозначно, как это было сделано на Западе (начиная с полемики Августина против донатизма). Симеон не одинок в своем предположении, что существует некая взаимозависимость между сакраментальными функциями и личными качествами священника. Нам известен по меньшей мере один литургический текст Восточной Церкви, который предполагает связь между ними, а именно, священническая молитва Литургии Василия Великого:«Да не моих ради грехов возбраниши благодати Святаго Твоего Духа от предлежащих Даров» . В этом тексте нет прямого утверждения о том, что грехи священника становятся препятствием для действия благодати и, следовательно, для действительности таинства; однако такая возможность и не исключается.

В–третьих, не случайно в 1–м Послании Симеон говорит о клириках, которые»склонны к ересям»(ειςαιρέσεις έξέκλιναν). Как мы уже видели, Симеон считал некоторых своих современников»новыми еретиками»и вел с ними резкую полемику, в частности, по вопросам триадологии, но также и по вопросам духовничества и святости. Вполне обоснованно предположение о том, что, ставя под вопрос право некоторых современных ему епископов и священников совершать таинства, Симеон исходил из вполне традиционного мнения, согласно которому еретическое духовенство лишено Божественной благодати . Можно сомневаться, насколько прав был Симеон, применяя столь жесткие критерии к некоторым своим современникам. Но даже если его требования были чрезмерными, главную его заботу составляла, несомненно, необходимость сохранить изначальный идеал священника как»образа Христова», а отнюдь не стремление бросить вызов традиционным взглядам на иерархию и таинства.

Наконец, следует указать на связь, которая существует между требованиями, предъявляемыми Симеоном к нравственному состоянию священнослужителей, и высказываниями на ту же тему более ранних Отцов. Задолго до Симеона Григорий Богослов утверждал, что, если человек не возвысился над страстями и не очистил ум, ему не следует принимать на себя священническое служение . Как говорит Григорий,

Надо сначала очиститься, потом очищать; умудриться, потом умудрять; стать светом — потом просвещать; приблизиться к Богу — потом уже приводить к Нему других; освятиться — потом освящать..

Сходные мысли высказывал Иоанн Златоуст . И у Григория, и у Златоуста было весьма возвышенное представление о священстве, и оба они были обеспокоены низким нравственным состоянием современного им епископата и клира. Симеон стремился к тому, чтобы духовно–нравственный уровень византийской Церкви его времени повысился, и его требовательность, так же как и критическую оценку иерархии и клира, следует понимать в контексте этой озабоченности. Слова Симеона в Послании об исповеди и некоторых других произведениях на ту же тему следует воспринимать скорее как пророческие предостережения, чем как вероучительные формулировки или догматические утверждения.

 

3. Таинства

Восточное Предание не знает термина»таинство»в западном его смысле: греческое слово μυστηριον, которое можно перевести и как»тайна», и как»таинство», имеет гораздо более широкое значение, чем латинское sacramentum . Равным образом, восточная святоотеческая Традиция не знает и учения об определенном числе таинств . Попытка исчерпывающе изложить»сакраментологию»Отцов Церкви и, в частности, Симеона Нового Богослова, оказалась бы еще менее успешной, чем попытка представить их экклезиологию как систематическое учение.

Рассматривая взгляды Симеона на церковные таинства, мы не будем пытаться выстроить эти взгляды в систему. Поскольку мы уже обсуждали его воззрения на Евхаристию (см. Главу II), здесь мы сосредоточимся главным образом на его учении о Крещении, после чего сделаем некоторые заключения, касающиеся его отношения к таинствам в целом.

Прежде всего отметим, что Симеон придает большое значение таинству Крещения в деле спасения людей. Крещение, по его учению, освобождает человека от власти диавола:

…Владыка наш, снизойдя с высоты, Своей смертью разрушил смерть, совершенно уничтожив осуждение из‑за преступления праотца и посредством святого Крещения возрождая, воссозидая и освобождая нас окончательно от него, полагает в этом мире совсем свободными и не находящимися под тираническим действием врага. Но, изначально почтив нас свободой, Он дает нам больше силы против него, так что желающие побеждают его легко.

Крещение есть»духовное возрождение» , через которое мы становимся сынами Божиими ,

братьями и членами Христа ,«сообразными славе образа Божия» . В Крещении человек облекается Святым Духом и получает ангела–хранителя . Симеон признает ценность Крещения младенцев: дети, получившие в Крещении Святого Духа, освящаются Им, находятся под Его защитой, освобождаются от диавола и становятся»овцами духовного стада Христова и избранными агнцами» .

В то же время Симеон подчеркивает, что»совершенная благодать»не подается автоматически каждому при Крещении: ее следует приобретать добрыми делами . Многие считают, будто»бессознательно»обладают Святым Духом в силу принятого ими Крещения. На самом же деле человек должен сознавать дар, которого он удостоился:

Вот, я снова [обращаюсь] к говорящим, что они бессознательно (άγνώστως) имеют Духа Божия, и мнят, что стяжали Его в себе от Божественного Крещения… к тем, кто признаются, что отнюдь ничего не почувствовали в Крещении, но бессознательно и бесчувственно приняли дар Духа вселившимся в них с тех пор и доныне в душе их обитающим… Но вот что говорят мудрые… Все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись (Гал. 3:27)… Что же это, во что они облекаются? Бог. Итак, облекшийся в Бога разве не узнает умственно и не увидит, во что облекся? Голый телом чувствует, что оделся, и видит одежду, а душевно нагой, одевшись в Бога, не сознает этого?

Только мертвые, утверждает Симеон, не чувствуют, когда их одевают; то есть те, кто не сознает, что через Крещение стали обладателями Святого Духа .

Симеон считает, что большинство из тех, кто был крещен в младенчестве, позднее теряет благодать Крещения, потому что не исполняет заповедей Божиих . При Крещении мы облеклись во Христа, но совлеклись Его своими злыми делами,«ибо, хотя мы бессознательно были освящены, будучи еще младенцами разумом и возрастом, мы осквернили себя, не говоря уже о том, что ежедневно преступлением заповедей Его оскверняем наши души и тела» . Следовательно, требуется покаяние , посредством которого человек возвратит себе то Божественное достоинство, которое потерял по причине своей греховной жизни .

Это приводит Симеона к идее»второго крещения», то есть обновления крещальной благодати в тех, кто утратил ее. Согласно Симеону, чтобы спастись, недостаточно крещения»водою»: надо также креститься Духом Святым. Крещение Духом есть в первую очередь крещение слезами и покаянием:

[Кающийся] судится и испытывается Божественным огнем и, напитываемый водою слез, орошается всем телом и крещается мало помалу весь Божественным огнем и Духом и становится весь чистым, весь нескверным, сыном света и дня и более уже не сыном человека смертного

Второе крещение также предполагает участие в Евхаристии и мистический опыт . Эта тема особенно подробно развита в 10–м Нравственном Слове, в заглавии которого сказано, что»не все крещенные приняли ί Христа через Крещение» :

Ибо не в одной воде Крещения заключается наше i спасение, но и в Духе. Таким же образом не только в хлебе и вине Причастия дается отпущение грехов и приобщение жизни, но через таинственно и неслитно соприсущее и смешивающееся с ними Божество.

Божество же открывается не каждому, но лишь тем, кто»достоин вечной жизни»и стал»сыном света и дня»; остальные не видят света, но пребывают во тьме .«Достойные» — это те, кто исполняет заповеди Божий и искренне кается . Свое учение Симеон обосновывает ссылкой на Священное Писание, а именно, на Деян. 8:14–17, где говорится о самарянах, которые не получили Святого Духа:«только были они крещены во имя Господа Иисуса». На этом основании Симеон утверждает, что»не все, кто крестился, сразу получают Святого Духа» .

Согласно Симеону, второе крещение не менее важно для спасения, чем первое:

Как невозможно спастись никому, кто не крестился водою и Духом, так и согрешающему после Крещения [это невозможно], если не крестится свыше и не возродится… Кто не осознает Крещения, которым в младенчестве крестился, но лишь принимает его на веру и десятками тысяч грехов его смывает, отвергая при этом второе крещение — я говорю о [крещении], которое через Духа, свыше, по человеколюбию Бо–жию подается взыскующим его при помощи покаяния — тот как сможет иным образом получить спасение? Никак!

В другом месте Симеон говорит, что второе крещение, возможно, даже важнее первого, которое является лишь его образом и символом:

В первом Крещении вода преднаписует слезы, а миро помазания предзнаменует умное миро Духа. Второе же [крещение] есть уже не образ истины, но сама истина.

Именно в этом тексте Симеона Ж. Даррузес усмотрел»сомнительное православие» . Но если мы обратимся к святоотеческой Традиции, мы увидим, что все идеи Симеона имеют параллели в творениях православных Отцов, живших ранее него. О втором крещении говорит, в частности, Иоанн Лествичник:

Источник слез после Крещения больше Крещения, хотя эти слова и кажутся несколько дерзкими. Ибо Крещение очищает нас от прежде бывших зол, а слезы очищают грехи, сделанные и после Крещения. Приняв Крещение в младенчестве, мы все осквернили его, а слезами снова очищаем его.

Учение о втором крещении проходит через все святоотеческое богословие. Климент Александрийский первым упомянул о крещении слезами ; среди прочих авторов, развивавших учение о втором крещении, которое есть»крещение слезами»или»крещение огнем», мы видим Оригена, Григория Богослова, Василия Великого, Григория Нисского и Макария Египетского . Следующий текст Анастасия Синаита также весьма близок к учению Симеона:

Как возрождаемся мы в водах Крещения, так и очищаемся, когда крестимся вновь в слезах покаяния. Кроме того, ни Крещение, ни слезное покаяние не даются без Святого Духа. Не удивляйся! По небрежению потеряли мы благодать, которую получили при Крещении в младенчестве… но обретаем ее вновь через покаяние и потоки слез.

Как следует воспринимать настойчивые утверждения Симеона о необходимости»сознавать»Крещение? Рассматривая взгляды Симеона на Евхаристию (Глава II), мы приводили мнение Григория Нисского о том, что»вода остается водой»для тех, в ком после Крещения не проявилась благодать Святого Духа . Ему вторит Нил Анкирский, говоря, что»тот, кто лицемерно приходит к Церкви Божией, крещается просто водой, а не Духом Святым» . Все это весьма близко к тому, что пишет о Крещении Симеон.

Еще одну параллель к учению Симеона о Крещении мы находим в творениях Марка Подвижника, который говорит, — в тех же выражениях, что и Симеон, — о необходимости сознавать и чувствовать присутствие Святого Духа в таинстве: каждый, кто крещается, получает благодать Святого Духа как бы таинственно (μυστικώς) и прикровенно, неявно (άφανώς); цель же христианской жизни заключается в том, чтобы через исполнение заповедей Божиих восчувствовать присутствие этой благодати»действенно»или»ясно»(ενεργώς, ένχχργώς) , опытно пережить ее»с полной достоверностью и чувством»(εν πάση πληροφορία: και αίσθησει) . Согласно Марку Подвижнику, вся христианская жизнь есть постепенное»откровение»благодати Крещения . Таинственное содержание того, что мы получаем в Крещении, сокрыто в нас до тех пор, пока мы не научимся исполнять заповеди; лишь благодаря сотрудничеству с Богом мы»опытно переживаем эти вещи внутри себя и можем исповедать, что Святое Крещение действительно исполнено» .

Как и у Симеона, у Марка Подвижника речь идет скорее о бесплодности Крещения для тех людей, которые не восчувствовали его, чем о недействительности или»неполноте»самого таинства.«Осознать»означает для Симеона, как и для Марка, — иметь опытное переживание Божественной благодати, которое приходит через соблюдение заповедей Божиих . Такое понимание полностью соответствует традиционному учению ' Восточной Церкви, согласно которому некоторые люди принимают таинство»в осуждение», а именно те, которые позднее оскверняют таинство сознательно совершаемыми грехами, за что получают осуждение . Крещения недостаточно без христианской жизни: именно на этом настаивают и Симеон Новый Богослов и Марк Подвижник.

Подводя краткий итог взглядам Симеона на таинства Церкви, можно сказать, что он считал их необходимыми для спасения, но настаивал на том, что приятие таинств должно быть осознанным, то есть, что необходимо восчувствовать получаемую благодать Божию и жить согласно с нею, соблюдая заповеди Божий. Симеон также подчеркивал значение таинств для мистической, таинственной жизни, которая невозможна без их сознательного принятия. Можно сказать, что Симеон различал в таинствах два измерения: внешнее и внутреннее. Говорил же он по преимуществу о внутреннем аспекте таинств — а именно, о том, что каждому таинству должно сопутствовать внутреннее переживание его силы и последующее обращение к добру. Без этого участие в таинствах бесполезно и бесплодно. Плодом же Таинства является постепенное и полное преображение Человеческой личности, ведущее к обожению.