Глава 1

«Не ходите, девки, замуж…»

День не предвещал ничего необычного, ничего неприятного и ничего непонятного. Я отправила сына на весенние каникулы к дедушке-бабушке и предвкушала целую неделю отдыха от стирки, уборки, готовки, уроков и всего остального, что сопутствует наличию восьмилетнего ребёнка. Сидя на кухне за ноутбуком, я попивала чай и просматривала почту. Лариска, мой бухгалтер и по совместительству лучшая подруга, прислала отчёт о моих финансовых делах. Удовлетворённо хмыкнув, я потянулась и задумалась, чем заняться: посмотреть фильм, почитать книгу или сделать себе ванну с пеной и морской солью. Несмотря на приближение ночи за окном до сих пор звенела капель, и хлюпали лужи под ногами припозднившихся прохожих. Конец марта выдался на удивление тёплым, суля в ближайшее время растопить все запасы накопленного за зиму снега. Я решительно закрыла ноут, сделав выбор в пользу ванны, но вместо облицованной кафелем маленькой комнатки шагнула в…другой мир…

…А точнее, на большую поляну с толпящейся на ней кучей народа. Посреди поляны цвели и пахли два тонких дерева. Их ветви, причудливо переплетясь, образовали навес, под которым я и очутилась прямо так — в халате и тапочках. Время года — лето, время суток — ночь. Полная луна — единственный, но вполне пригодный источник освещения. Я ахнула, тот, кто стоял напротив, охнул. Промелькнула мысль, что, зайдя в ванную, я поскользнулась, упала, ударилась головой, потеряла сознание и вижу сон, очень реальный сон. Цветы пахнут, ветер дует, а ноги промокли от холодной росы. Мой ах был вызван наличием в непосредственной близости мужика с гривой белых волос и светящимися в темноте красными глазами. У остальных присутствующих волосы тоже белели, и взоры алели подобно раскалённым углям. Поняв, что ахов на всех не хватит, я, предполагая, что уже нахожусь без сознания, потеряла его ещё раз.

Очнулась неизвестно когда, неизвестно где. Сознание или подсознание играет со мной в подобные шуточки? Огляделась. Небольшая комната, просто обставленная, ничего лишнего. Кровать с балдахином, на которой я сидела, туалетный столик с зеркалом, платяной шкаф, камин и два кресла. Окно, откуда лился дневной свет, располагалось на потолке. Надо же! Уже день! Снова огляделась, на этот раз повнимательнее и испуганно вздрогнула. В комнате я была не одна. Из-за стоящего ко мне спинкой кресла виднелись ноги, сидевшего в нём человека, судя по размеру обуви, мужчины.

— Эй! — окликнула я незнакомца.

— Проснулась?

— Объясните мне, где я? И зачем?

Мужик поднялся, повернулся, чем заставил меня в очередной раз ахнуть. На меня взирал герой моего кошмара. Начнём с того, что он был темнокожим, но цвет его тела в отличие от негров имел не шоколадный, а пепельно-серый оттенок. Волосы белые как снег, а глаза красные, только сейчас днём они не светились.

— Ты кто? — ошарашено произнесла я. Может, это ролевик, надевший цветные линзы и измазавшийся краской? Вроде бы, именно так выглядят дроу в фэнтези.

— Я — селестин, — вздохнул мужик.

Селестин? Что-то я про таких раньше не слышала…

— А я тогда кто? — решила спросить на всякий случай. Вроде как краской не испачкали. По крайней мере, руки, виднеющиеся из рукавов халата, чистые.

— Ты — человек и теперь моя жена.

Лицо незнакомца исказила гримаса горя и отчаяния. Нет, ну надо же так убиваться! Подумаешь!..Постойте…Кто? Жена? Чья? Сумасшедшего ролевика?

Вырвавшийся смешок был следствием нервного перенапряжения.

— Мужик, хватит валять дурака, — грозно рыкнула. Всё, шутки кончились! — Верни туда, где взял.

— Да я бы с удовольствием, — кисти рук незнакомца сжались в кулаки. — Но, во-первых, не знаю как, во-вторых, по закону Рантмара я могу развестись с тобой только через год.

— По закону я могу привлечь тебя к уголовной ответственности за похищение. Меня уже ищут, — припугнула я.

— Не ищут, — уверенно заявил новоиспечённый муж.

— Ну, не сегодня, завтра начнут искать, — не сдавалась я.

— Одни сутки твоего мира равняются десяти нашим, — высокомерно изрёк сумасшедший, каким я его теперь считала.

— Да?… — протянула я. — И как же называется твой мир?

— Экзор!

— Круто, — похвалила я. — Круто у тебя фантазия работает. Тебе бы книжки писать. Или ты уже пишешь?

Мужик поморщился. А ничего такой мужик, симпатишный. Я невольно залюбовалась белоснежными бровями, в меру густыми, длинными, как два распахнутых крыла, разлетающихся от переносицы к вискам. Точёный нос, высокие скулы, чётко очерченный подбородок. Телосложение мне тоже понравилось: широкие плечи, узкие бёдра, стройные ноги. Зря он измазал себя краской, надел линзы и парик, хотя последний ему очень шёл.

Я встала с кровати, потянулась, ну, прям как тогда на своей кухне, и подошла к похитителю вплотную. Ого! А я ему только до подбородка. Впервые со своим средним ростом чувствую себя пигалицей рядом с мужчиной. Бывший муж был выше всего не восемь-десять сантиметров.

— Итак, что тебе надо? Деньги? Секс? Что-то ещё? — рассерженной кошкой прошипела я.

— Да ничего мне от тебя не надо, — вдруг растерял всё своё хладнокровие мужик и, застонав, опустился обратно в кресло. — Зачем ты появилась? Зачем? Это неправильно. Это ошибка. На твоём месте должна быть другая…

Ой-ё! Вот его припекло! Дурка горючими слезами плачет по таким пациентам.

— Ну, ладно, чего ты, — успокоительно похлопала я психа по плечу. — Ошибся. С кем не бывает. Ты мне только покажи, где выход, и я избавлю тебя от своего присутствия.

Мужик поднял голову и криво улыбнулся.

— Выхода нет, только вход.

И тут до меня дошло, что это не линзы, не парик, и не автозагар. Ноги сразу же стали ватными и отказались слушаться. Я плюхнулась на пол рядом с существом иного мира.

— Так ты говоришь правду?

Голос тоже пропал, остался лишь шепот.

Я закрыла глаза, крепко закрыла, надеясь, что наваждение пройдёт. Открыла. На меня по-прежнему взирал беловолосый иномирянин.

— А что теперь делать? — с глупой улыбкой спросила я.

— Не знаю, — пожал плечами мужчина.

— Ты должен что-нибудь придумать, — выдвинула я предложение. — Это же твой мир, ты его лучше знаешь. Я первая такая…попаданка?

Селестин отрицательно покачал головой.

— Ну, вот! — непонятно чему обрадовалась я. — Они вернулись обратно?

— Нет.

— А где они?

— Умерли.

— Убили? — вздрогнула я.

— Нет, умерли своей смертью. Состарились.

Час от часу не легче. Я как представила, что до конца своих дней проживу в чуждом мне мире, никогда больше не увижу Саньку, родителей, так и застонала. Селестин глядел на меня с сочувствием. Хотя ему то что? Подумаешь, год подождёт, разведётся и, аля-улю, женится на той, о ком сейчас вздыхает.

— Как тебя зовут? — спросил явно, чтоб отвлечь от грустных раздумий.

— Татьяна, можно просто Таня, — выдавила я сквозь слёзы.

— Тать-я-на, — произнёс по слогам, словно смакуя. — Красивое имя.

— Да иди ты! — махнула я рукой на мужчину.

— Не плач, Татьяна, — принялся утешать меня иномирянин. — Кстати, меня зовут Ренальд, можно просто Рен.

Я продолжала плакать, присовокупив к слезам рыдания и всхлипы. Что и кому я сделала? Почему я?

Тут вдруг Рен поднял меня на ноги, а затем и вовсе посадил к себе на колени. Обняв, он гладил меня по голове, как ребёнка, шепча что-то утешающе-вразумительное. От неожиданной заботы и нежности со стороны незнакомого мужчины я пришла в чувство, но высвобождаться из объятий не спешила. Сидела и слушала биение чужого сердца, слушала ласковый голос, вдыхала незнакомый, но приятный горьковатый запах парфюма. Да он лапочка! Мой новый муж…

Впрочем, старый тоже был лапочкой до поры до времени. Но родился Санька, и, не выдержав мокро-пелёночного периода, Миша ушёл к другой, временно завязав с продолжением рода. То, что не убивает, делает нас сильнее, а ещё красивее, богаче и независимее. До рождения Саши я была худосочной пацанкой. Пока кормила, похудела ещё больше: ни взгляду остановиться, ни руке зацепиться. Зато потом начала поправляться, а благодаря увлечению восточными танцами, прибывало в нужных местах. Сколько себя помню, всегда любила танцевать. В детстве посещала соответствующие кружки и секции, но профессионально стала заниматься только после рождения сына. И вот, собственная танцевальная студия и еженедельные хорошо оплачиваемые выступления в элитном ночном клубе «Гейша».

Всё меня в своей жизни устраивало: и работа, и одинокая судьба разведённой женщины. Кстати, муж возжелал вернуться. Я дала ему отворот-поворот, как и всем другим воздыхателям, появившимся после него. Стремление быть в паре после развода у меня прошло. Как там в песне поётся: «Было-было-было, но прошло…».

И вот, получите-распишитесь: другой мир, новый муж…

— А когда я замуж-то за тебя успела выйти? — отстраняясь от благоверного, осипшим от слёз голосом поинтересовалась я.

— Когда появилась на нашей священной поляне под авелами, — с нескрываемой печалью в голосе принялся объяснять селестин. — Я ждал совсем другую женщину.

— Ну, появилась я. И что? Зачем было жениться?

— Таков закон, — туманно ответил новоиспечённый муж.

— Ну и законы у вас…, - возмутилась я, но не стала обижать туземца своим нелестным мнением об их законодательстве, — …интересные.

Другой мир… другой мир…Глупость какая-то! Может, всё-таки сон? Или кома? Я встала с коленей селестина, походила из угла в угол, но ничего путного так и не придумала. Посмотрела на Ренальда. Тот следил за мной своими алыми глазищами, так же пребывая в задумчивом оцепенении.

— А откуда вы знаете, что один день нашего мира равен десяти дням вашего? — остановившись перед селестином, спросила я.

— Наши учёные изучают соприкасающиеся миры.

— Как?

— Не знаю, — пожал плечами Рен.

— Как-то же изучают, значит, имеют доступ в наш мир, — резонно заметила я и торжественно заключила: — А значит, выход есть! Надо только пообщаться с этими учёными.

Рен заметно повеселел.

— Хорошо, я подумаю над тем, к кому лучше обратиться.

— К тому, кто умнее и продвинутее всех в этой области, — подсказала я.

Селестин поднялся на ноги.

— Поговорим об этом утром, — направляясь к двери, сказал он.

— Утром? — бросив взгляд на потолочное окно, через которое лился солнечный свет, переспросила я. — А сейчас что?

— Ночь, — снисходительно к моей невежественности пояснил иномирянин, после чего покинул комнату.

Может, всё-таки я рано сняла ему диагноз «умственная отсталость»?

 

Глава 2

Если вы попали в безвыходную ситуацию, не бойтесь. Поздно

И что прикажите со всем этим делать? Впадать в отчаяние мне не свойственно, а вот искать выход как раз по мне. Для начала я решила проверить, всё ли в порядке с моей внешностью. Вдруг, глаза покраснели, а волосы поседели от всего пережитого? Подойдя к зеркалу, я убедилась, что всё нормально. Глаза, конечно, немного красные, но это от слёз. В волосах — моей гордости — ни одной серебринки, извещающей о внезапно подкравшейся старости. Тёмно-русые, густые, длиной до поясницы они слегка разлохматились за время сна, но это дело поправимое при помощи самой обычной расчески, которую я нашла в одном из ящичков туалетного столика.

Приводя в порядок шевелюру и отрешённо скользя взглядом по своему отражению в зеркале, я думала о том, что совсем не гожусь на роль классической попаданки. Мне тридцать два, у меня за плечами неудачное замужество, а на руках ребёнок. Тут я принялась разглядывать свою фигуру. Тоже совершенно не подходит! Нет, ну, грудь около третьего размера имеется, но к ней прилагаются: и хорошая такая попа, и симпатичный округлый животик (в танце живота без него никак), вследствие чего и талия не осиная и бёдра не шибко стройные. Я люблю свою фигуру — в виду моего рода деятельности всё подтянуто, всё на своём месте, нигде не висит и не колышется, — но это фигура женщины, а не девушки.

В дверь постучали.

— Войдите, — откликнулась я.

В комнату вошла высокая женщина, одетая в ярко-жёлтую тунику с завышенной талией, без рукавов, длинной до пола. Из-под туники выглядывало нижнее платье — белое с длинными узкими рукавами. Волосы уложены в высокую сложную причёску, переплетённую жёлтыми и алыми лентами. В остальном всё стандартно: тёмная кожа, красные глаза, седые…ммм…белые волосы.

Войдя, незнакомка учтиво поклонилась и, стараясь без излишнего любопытства разглядывать гостю из другого мира, объяснила цель своего визита:

— Господин прислал меня, чтобы узнать, не желаете ли вы чего-нибудь: поесть, переодеться, принять ванну? Меня зовут Клоу. Я приставлена к вам в качестве личной горничной.

— О, Клоу, — вздохнула я в ответ. — Больше всего на свете я хочу вернуться домой.

На лице селестины появилось выражение искреннего сочувствия. Какие они тут все милые. А где же высокомерие по отношению к человечке? Презрение, ненависть? Где попытки уничтожить меня пусть не физически, так морально? Или я не те книжки читала?

— Так, ладно, — тряхнула я головой. — Ванна и еда подождёт. А вот переодеться я не против.

— Как вам будет угодно.

Клоу скользнула к платяному шкафу. Именно скользнула, так плавно и складно она двигалась. После недолгих поисков селестина предложила мне на выбор целых три платья. Я, недолго думая, скинула халат, оставшись в одном нижнем белье, и занялась примеркой. Все платья были с завышенной талией. Первое — розовое с коротким рукавом-фонариком. Его я отвергла сразу — не люблю розовый. Второе было белоснежным, расшитое золотом и сильно смахивало на подвенечный наряд. Я остановилась на третьем варианте: нежно-голубом платье под цвет моих глаз с длинными узким рукавом.

Помогая мне одеваться, Клоу заметила:

— Господину повезло с супругой. Вы прекрасны.

Я хохотнула.

— Ерунда. Я — человек, а он — селестин. В нашем случае будет извращением — нравиться друг другу.

— Почему? — недоумевала Клоу.

— Ну, так сразу и не скажешь…У вас другие эталоны красоты: тёмная кожа, красные глаза, белые волосы, острые уши. У меня же…ммм…практически всё наоборот.

— Согласна. Но ко всему этому можно привыкнуть. А в остальном…У вас великолепная фигура и волосы. Думаю, в нашем мире это ценится не меньше, чем в вашем.

— Пожалуй.

— Кстати, а вам-то самой понравился наш господин? — лукаво прищурилась селестина.

Кто? Рен? Я невольно вздрогнула, вспоминая объятия новоявленного мужа, ласковый успокаивающий голос, запах. Нет! Ну, как можно! Как может нравиться стройное, подтянутое, мускулистое мужское тело?…Безумно! А вот к красным глазам, белым волосам и тёмной коже надо бы привыкнуть…

Клоу приняла моё молчание за полное согласие и понятливо улыбнулась. По всей видимости, мой супруг считался здесь первым красавцем.

— Клоу, а ты раньше видела попаданок?

— Только на картинах, госпожа.

— О, с нас ещё и картины пишут.

Я принялась заплетать волосы.

— Вам помочь? — спохватилась селестина.

— А ты так умеешь?

Я заплетала волосы вокруг головы французской косой. Было у меня такое хобби — плести косички. Подружки вечно одолевали просьбами украсить их шевелюры, пусть даже самые скудные каким-нибудь необычным плетением волос. Я даже курсы специальные посещала и всерьёз задумывалась открыть парикмахерскую.

Клоу с восхищением следила за создаваемым шедевром, затем спохватилась и достала из шкафа туфли и чулки. Первые оказались немного велики, вторые были из шелка и подвязывались к специальному поясу.

Одевшись, я попросила Клоу отвести меня на ту самую поляну, где произошло моё появление. Хотелось обследовать это место. Вдруг удастся вернуться обратно так же легко и просто, как я попала сюда. Клоу возразила, что сейчас ночь и все спят, чем в очередной раз ввела меня в ступор. Я уже начала было сомневаться в собственном здравомыслии, всё-таки второй человек…тьфу!..селестин говорит мне о противоположном тому, что я наблюдала через окно, времени суток. Из более подробных расспросов выяснилось, что свет луны полезен селестинам не менее, чем солнечные лучи людям. Нет, там конечно не витамин Д вырабатывается, что-то другое, но суть в том, что из-за этой своей особенности, селестины предпочитали бодрствовать ночью, а отсыпаться днём. М-да…Фраза «ограбление средь бела дня» будет иметь здесь несколько иной смысл…

Меня всё-таки выпустили погулять, проведя через полутёмный, облицованный каменной плиткой коридор, где освещением служили растения! Они были похожи на одуванчики без листьев: такие же длинные гладкие стебли и шарообразные головки цветов. И стебли, и цветы были белого цвета и мягко фосфоресцировали в темноте. Те, что росли на полу, достигали в длину до полуметра, настенные цветы были раза в два короче. Располагались они пучками по десять-пятнадцать стеблей в каждом, и вполне возможно, что были вовсе не цветы, а грибы.

Оказалось, селестины живут под землёй, потому и окошки на потолке. Их поселение представляло собой огромный кольцеобразный холм, покрытый низкорослой густой травой, похожей на ту, которой у нас обычно засевают газоны. Наружу из-под земли вели как индивидуальные, так и общие выходы. Надо отметить, что мой муж имел свой собственный, потому что, как объяснила мне Клоу, был знатен и богат. Я грустно усмехнулась: ну, хоть в этом отношении моя участь попаданки верна традиционному сценарию.

Внутри холма-кольца был разбит большой пышный парк с полянками и водоёмами, цветниками и густыми рощами для уединения. Лето…У них здесь лето…А у нас начало весны…Сердце зашлось от тоски по дому. Как представила, что сынуля пускает по ручейкам кораблики…А я тут! Посреди неведомого мне мира, посреди ненужного мне лета. Я любила это время года больше других, но сейчас бы предпочла холодную уральскую весну с грязью и слякотью, зато такую родную…Сашка! Успокаивало одно, что сын под любящим присмотром моих родителей, и там у них прошло не больше часа. Чтобы побороть подступившие слёзы, я принялась подсчитывать, сколько у меня в запасе времени для возвращения домой, пока по мне не слишком «заскучали» и не кинулись на розыски, подключив к этому делу правоохранительные органы. Получалось примерно два местных месяца, если в каждом из них традиционно будет по тридцать — тридцать одному дню. Не густо, но и не пусто…

Клоу привела меня на нужную поляну и поспешила откланяться. Я была не против остаться одна, подошла к печально знакомым деревцам и принялась тщательно изучать и их самих и место под ними. Ничего особенного. Точнее деревья-то были особенными. Они цвели сладко пахнущими нежно-голубыми цветами, а их тёмно-зелёные листья имели форму ромба. В магию я не верила, а вот в мудрого, гениального Конструктора ещё как. Я встала примерно на то место, где стояла прошлой ночью. Ничего. Надежда была маленькой, и испытанное мною сейчас сильное разочарование ей совсем не соответствовало. Для порядка я потопталась вокруг деревьев. Ничего. Сорвала и измяла листик, понюхала траву, посидела и полежала на ней (а вдруг?). Положительного эффекта не было. Воровато оглянулась и начала раздеваться. Как знать? Возможно, это иномирянская одежда мешает мне попасть домой. В конце концов, у них сейчас ночь. Гуляющих в парке я не заметила, а значит, меня никто не увидит. Как же я ошибалась!

— Что ты делаешь?

Я вздрогнула и подскочила на месте. Затем поспешно подхватила небрежно брошенное на землю платье и прижала его к груди. Оглянулась на голос. В густой тени дерева на краю поляны стоял мой муж, с удивлением глядя на свою полураздетую супругу.

— Это ты что здесь делаешь? — вопросом на вопрос ответила я. — У вас же ночь. Спал бы.

— Так я и спал, — селестин прикрыл рукой зевок. — Меня Клоу разбудила. Сказала, что ты ушла гулять.

— Отвернись!

Я надела платье, потом поманила Рена к себе. Расстегнуть пуговицы и развязать ленты, когда раздевалась, я с грехом по полам сумела, но снова корячится, если есть пара свободных рук, не собиралась. Повернувшись к селестину спиной, я попросила:

— Застегни, пожалуйста.

Когда платье было приведено в надлежащий вид, я продолжила экспериментировать, но теперь уже с участием Рена.

— Будь добр, встань на то место, где ты стоял, когда я появилась, — попросила я.

Рен не стал возражать, хотя в глазах промелькнуло чувство, похожее на жалость к смертельно больному, никак не желающему признавать свой печальный диагноз.

— Так…так, — я даже подпрыгнула на месте. — Ничего не получается…А если позвать всех, кто присутствовал вчера ночью, то есть днём? Воспроизвести ситуацию, так сказать, в первозданном виде?

— Татьяна, ничего не выйдет, — покачал головой селестин.

— Не выйдет, если не пытаться искать выход, — упрямо возразила я.

— Тебе лучше сейчас отдохнуть, — гнул своё Рен. — Сегодня вечером торжества по случаю нашей свадьбы.

Я фыркнула:

— Какие ещё торжества? Ты чуть не расплакался, когда пришлось жениться на мне. И что за дурацкий закон, заставляющий вас это делать?

— Всему своё время, — в голосе моего нового мужа прорезались металлические нотки, видимо, я всё-таки задела его мужское самолюбие, хотя говорила сущую правду. — Я не собираюсь объяснять тебе это здесь и сейчас. Мы идём спать.

С этими словами он подхватил меня под локоток, намереваясь тащить обратно в подземелье. Ссориться с мужем не хотелось, да и не было смысла.

— Подожди, дай хоть туфли надену, — проворчала я, надевая последние на босу ногу и подбирая с земли затерявшиеся в траве чулки.

Я шла за селестином и ощущала, как сердце наливается смертельной тоской. А если он прав? Если на самом деле ничего не выйдет? Нет! Он же обещал, что поговорит с их учёными. Они найдут способ вернуть меня домой.

Сквозь пелену слёз я увидела, что солнце клонится к горизонту. Скоро вечер…фу ты!..утро. Тут Рен обернулся, заметил мой состояние, покачал головой и приказал встречающей нас Клоу напоить меня чем-нибудь успокоительным. Я была не против. Не понаслышке знаю, в какую жёсткую депрессию можно впасть, если вовремя не подкрепить нервную систему нужными медикаментами и травками. Развод переносился мною тяжело. Годовалый ребёнок на руках, муж, с которым прожили счастливо три года, и, вдруг, заявивший, что любит другую, раздел имущества. Держалась я в тот период только благодаря сынишке и успокоительному сбору. Было ради кого жить дальше, и не просто жить, а быть счастливой. Смогла тогда, смогу и сейчас. Не собираюсь возвращаться домой конченой психопаткой…

 

Глава 3

Я с удовольствием разглядывала себя в зеркале. Клоу постаралась на славу. Я выглядела настоящей великосветской дамой прошлого или позапрошлого века. На этот раз на меня надели целых два платья: нижнее из белого полупрозрачного батиста, украшенное кружевами и вышивкой с рукавами-фонариками и глубоким декольте, и верхнее тёмно-красное из более плотного шелковистого материала, без рукавов, с ещё более нескромным вырезом на груди, в котором виднелся белоснежный батист.

— Беспредел, — проворчала я, пытаясь натянуть лиф повыше.

Но в целом неплохо. Верхнее платье было расшито тонкими золотыми нитями. Того же цвета широкая лента красовалась под грудью. Дополняли наряд драгоценности из золота и брильянтов. Были здесь и серьги, и колье, и браслеты, и кольца. Никогда не носила так много украшений. Что ж, всё бывает в первый раз. Волосы я заплела сама, но на этот раз воспользовалась помощью Клоу, так как при такой длине и объёме, создать аккуратную причёску самостоятельно весьма затруднительно. Селестина в очередной раз восхищённо поохала над неведомым ей доселе плетением волос.

— Хочешь, и тебя так заплету? — щедро предложила я. С Клоу было легко и приятно общаться. Пока мне очень везло с тем окружением, в котором я здесь очутилась. Рен — душка, Клоу — лапочка. Знала бы я в тот момент, что совсем скоро среди моих новых знакомых появятся весьма неприятные личности.

Пока же всё было просто замечательно. Успокоительный отвар действовал, притупив тоску и позволив взглянуть на жизнь веселее. Клоу старалась всячески поддерживать мой позитивный настрой.

— Очень хочу, — искренне ответила на мой вопрос селестина. — Но у вас нет времени. Сейчас за вами придут…

Пояснять кто, не пришлось. В дверь деликатно постучали, и на пороге появился Рен. На нём был великолепный наряд ослепительно белого цвета, оттенявший тёмную кожу и сливавшийся с волосами. Длинный шикарный камзол с таким же, как у моего платья, золотым шитьём имел рукава с широкими отворотами, из-под которых выглядывали кружевные манжеты рубашки, и высокий стоячий воротник. Камзол застёгивался на пуговицы только посередине, таким образом, он был распахнут и сверху и снизу, предоставляя возможность полюбоваться пышным передом рубашки с множеством рюш и оборок и стройными ногами селестина в довольно облегающих штанах, заправленных в белые парадные сапоги.

— Готова? — Рен с заметным удовольствием скользнул по мне взглядом.

Я согласно кивнула и подошла к мужу. Похоже, потихоньку начинаю свыкаться с его экзотической внешностью, больше обращая внимание на то, как он прекрасно смотрится в новом для меня наряде, как непринуждённо держится, как грациозно двигается.

— Это обязательно? — на всякий случай поинтересовалась я. Чем чёрт не шутит? Вдруг скажет, что в принципе могу и здесь остаться, а он справится и без меня. Я бы сейчас лучше чаю выпила и поболтала с Клоу, узнала бы от неё чего-нибудь полезного об их мире. Кое-что селестина мне рассказала, но всё это касалась сегодняшнего мероприятия. У меня же в голове крутились совсем другие вопросы, на которые местные аборигены почему-то не спешили отвечать.

— Обязательно, — ободряюще улыбнулся Рен, беря меня под руку.

Я вздохнула:

— Тогда пошли.

Коридоры на этот раз были хорошо освещены. При чём для этого добавили всего лишь несколько факелов. Грибариусы (так назывались те интересные растения, что светились в темноте), то ли от осознания торжественности момента, то ли от наличия тех самых факелов, сияли в несколько раз ярче, чем когда я их увидела впервые. Мягкий фосфоресцирующий свет заменился у них на подобный пламени золотистый, и они стали ещё больше походить на одуванчики.

Мимо нас то и дело сновали селестины, по всей видимости, слуги, с подносами, бутылками, одним словом, с тем, с чем обычно снуют официанты на банкетах. Со стороны, куда мы двигались, слышался гул голосов и звуки музыки.

Резко распахнулись высокие двустворчатые двери, и передо мной предстал большой хорошо освещённый зал с белоснежным мраморным полом (может, это был другой камень, но уж очень похож на мрамор), и с двумя рядами высоких изящных колонн. Середина зала была пустой, по сторонам же были расставлены небольшие диванчики и кресла, обтянутые золотисто-бежевой тканью. В глубине зала напротив дверей на невысоком помосте расположился оркестр. Я бы с удовольствием рассмотрела его поближе, но меня смущало огромное количество народа, собравшегося здесь.

Стоило нам появиться, как музыка зазвучала громче и торжественнее, но быстро смолкла, после чего звучный голос важно объявил:

— Лорд Морривер со своей супругой.

Ага! Теперь я знаю свою новую фамилию. Интересно, а почему не «Лорд и леди Морривер»? По мне так звучит гораздо лучше. А то, «Лорд Морривер со своей супругой». С тем же успехом можно было представить: «Лорд Морривер со своим конём», или мечом, или котом…Дальше рассуждать с самой собой под любопытными взглядами, устремлёнными на нас со всех сторон, было не очень удобно. Мы с Реном прошествовали вглубь зала и остановились рядом с селестином, у которого была одна отличительная от остальных присутствующих особенность — чёрные волосы. Неужели крашеные? Тогда и ресница, и брови он тоже подкрашивает. Одет брюнет был во всё чёрное, словно справлял по кому-то траур. Однако вид имел отнюдь не заплаканный, а властный и надменный. Явно какая-то местная шишка и вряд ли на пустом месте. Подойдя к этому типу, мой муж отвесил ему почтительный поклон.

— Ваша светлость, позвольте представить вам мою супругу — леди Татьяну.

— Прекрасно держится, — после небольшой паузы, в течение которой крашеный селестин пытался взглядом прожечь во мне дырку, прозвучал высокомерный ответ.

— Познакомься, Татьяна. Кейсер Элларион — правая рука правителя Рантмара, — представил незнакомца Рен.

И что делать? Подать руку для поцелуя? Поклониться? Присесть в реверансе? Мужинёк мог бы заранее подучить меня их светским приличиям. Знал же, что будет знакомить с этим Элларионом!

Я подала руку. В глазах кейсера промелькнула усмешка. Значит, делаю что-то не так. Брюнет всё-таки взял мою руку с намерением поцеловать, но тут я крепко пожала его ладонь. Элларион не ожидал подобного, его пальцы разжались и выпустили мои.

— Забавная, — прокомментировал кейсер, скорее всего, успевший заметить удовлетворение от содеянного, скользнувшее в моих глазах. — Миледи, подарите мне следующий танец. Первый вы обязаны танцевать с мужем, но второй запишите на мой счёт.

Тут я вспомнила про малюсенькую книжечку и не менее миниатюрный карандашик, припрятанные в кармане платья. Клоу объяснила их назначение, хотя я и без того знала. Ведь в нашем мире на балах прошлого каждая дама имела такую же вещицу для записи имён пригласивших её на танцы кавалеров.

— Ваша светлость, я не сильна в ваших танцах, — предупредила я. — Может, не стоит рисковать? Я с удовольствием и у стеночки постою.

— Где же ещё учиться, как не на балу? — коварно улыбнулся навязчивый селестин, явно желая моего позора.

— Вот именно, что учиться-то надо в другом месте, — не сдавалась я. — А на балу лишь оттачивать полученные в танцклассе навыки.

Я взглянула на Рена. Интересно, он сам-то что думает по этому поводу? Почему молчит? Оказалось, причина была весьма банальной. Мой муж любовался незнакомой мне селестиной, крутившейся неподалёку от нас и бросавшей на лорда Ренальда пламенные взгляды. Впрочем, у них у всех тут по причине красного цвета глаз взгляды — пламенные, огненные, жгучие…Чего он в ней нашёл? Плоская, мелкая, вертлявая…

— Соглашайтесь на танец, Татьяна, — от кейсера не укрылась наша общая с мужем заинтересованность некой мадам. — Позвольте Ренальду воспользоваться возможностью и, пока я вас развлекаю, пообщаться со своей бывшей невестой.

— Эл! — гневно прошипел Рен.

Ах, вот как! Значит, мой муж с кейсером на короткой ноге. Интересно…

— Не стоит фамильярничать со мной при ней, — жёстко оборвал Ренальда брюнет, глазами указывая на меня. А я тут стою и ничего не слышу, речь их не понимаю… Хоть бы на секретный язык для приличия перешёл. Кстати, странно, что я могу разговаривать на их языке без какого-либо обучения или волшебства. Надо будет выяснить, как такое возможно?

— Значит, второй танец за мной, — не спросил, а заявил кейсер. — Идите, а то все уже заждались.

Рен сверкнул на Эллариона отнюдь не смирённым взглядом. Скорее всего, эти двое ещё поговорят на счёт своих претензий друг к другу.

— Я не хочу с ним танцевать, — прошептала я мужу, когда мы отошли от кейсера на достаточное расстояние.

— У тебя нет выбора, — с заметным напряжением в голосе произнёс Рен. Он смотрел не на меня, а куда-то сквозь, думая о чём-то своём. — Расслабься. Первый танец очень лёгкий. Просто иди рядом.

Он взял мою руку за кончики пальцев, приподнял её до уровня плеча и мы медленно двинулись по залу во главе вереницы танцующих. Завернули направо за колонны, прошли вдоль стены, снова вернулись на середину зала, дошли до оркестра, повернули налево. При поворотах я краем глаза поглядывала на идущих за нами селестинов. Все были очень шикарно одеты, на дамах весьма откровенные наряды, открывающие плечи и грудь. Танцующие переговаривались между собой. Не стал молчать и Рен:

— Открывает бал всегда ориато. Этот танец больше похож на торжественное шествие, и принять участие в нём должен каждый. Впереди обычно идут хозяин и хозяйка дома. Но если бы у кейсера была супруга, танцующих возглавили бы они.

— А сам-то он почему не танцует? — заметив Эллариона, праздно подпирающего колонну, воскликнула я.

— Кейсер может позволить себе подобное чудачество, — сквозь зубы процедил Рен. Да, они с Элом явно не в ладах.

— Второй танец сегодня будет сентерио, — немного успокоившись, продолжил просвещать меня муж. — Его танцуют по желанию. Он очень подвижный и сложный. Я бы предпочёл, чтобы ты понаблюдала за ним со стороны. Но раз кейсер хочет с тобой танцевать…

Тут на губах селестина промелькнула улыбка. Я бы охарактеризовала её коварной и предвкушающей некую потеху.

— Он хочет надо мной поиздеваться. Неужели не понятно? — возмутилась я.

— Пожалуй, — не стал разубеждать меня Рен.

— И ты ему это позволишь? Издеваться над своей женой?

— Он представляет здесь Правителя, — скривился муж. — Я ни в чём не могу ему отказать.

— Право первой ночи тоже уступишь, если потребует? — усмехнулась я.

От подобного заявления селестин даже сбился с шага.

— Что?

Будто не слышал. Ну-ну…

— Забудь.

Я замолчала, размышляя над тем, как бы аккуратно и без ущерба для себя поставить наглого брюнета на место. В конце концов, я не девочка, чтобы позволять так с собой обращаться. Да и собственный муж, похоже, решил меня предать.

Музыка стихла, и Рен поспешил сдать свою даму с рук на руки Эллариону. После небольшой заминки, в течение которой пары расходились по залу, заиграла мелодия, более весёлая и быстрая, чем предыдущая. Селестины бойко запрыгали, растеряв всю свою важность и показную невозмутимость. На многих лицах появились озорные улыбки. Я не удержалась от смешка, представив, что кейсер сейчас заскачет точно так же. Тот почему-то не спешил этого делать.

— Ну, Рен! — злобно прошипел Элларион, глядя в сторону оркестра, рядом с которым стоял и невинно улыбался нашей паре мой муж. Тут до меня дошло, что второй танец должен был быть другим. Я больше не могла сдерживаться и захохотала в полный голос. Умничка Рен отомстил за нас двоих.

Неожиданно Элларион сгрёб меня в охапку, крепко прижав к себе. Стало трудно дышать, не то, чтобы смеяться.

— Ты заблуждаешься, человечка, если считаешь, что находишься здесь в полной безопасности. В случае чего, он не сможет тебя защитить, — принялся угрожать мне непонятно чем кейсер. — В конце концов, ты всего лишь разменная монета, пешка в чужой игре.

Вот взбесился-то! Сейчас все рёбра мне переломает.

— Всё, что вы говорите, очень интересно, — вежливо заверила я несдержанного селестина. — Но, может, вы меня отпустите, и я вас выслушаю, просто стоя рядом.

Наша пара вызывала сильное любопытство у окружающих. Мы стояли посреди зала и вместо того, чтобы танцевать, крепко обнимались. Кстати, ростом Элларион был немного выше Рена, и мне приходилось высоко поднимать голову, чтобы видеть выражение его лица. Очень скоро заныла шея, так как отпускать меня от себя кейсер не торопился. Я вздохнула и уткнулась в селестина лбом, попав в район ярёмной ямки.

— При желании я бы мог уничтожить тебя одним движением пальца, — наконец, отстраняя меня от себя, припугнул Элларион. Желаемого эффекта он не добился.

— Нашли, чем удивлять, — пожала я освобождёнными плечами. — Вот если бы вы с такой же лёгкостью могли вернуть меня домой…

Вообще-то я немного испугалась: и слов про разменную монету, и непонятной агрессии в свой адрес, но старательно скрывала это от облечённого властью селестина. Тут рядом, как нельзя, кстати, появился Рен.

— Вижу, вы не танцуете, — предельно вежливо заметил он. — Тогда позвольте, я заберу у вас свою жену.

Я с облегчением потянулась к мужу. Не тут-то было. Подхватив под локоток, кейсер вернул меня на место рядом с собой.

— Не позволю. Мы дождёмся следующего танца, которым будет трицио. Ведь так, лорд Ренальд?

Рен скрипнул зубами и, согласно кивнув, пошёл прочь.

И вновь зазвучала музыка, в которой я с приятным изумлением узнала вальс, медленный вальс с тем самым размером — три четверти. Ох, и удивится сейчас кейсер! Хотя, может, не стоит его разочаровывать? Он же уверен, что я ничего не смыслю в их танцах.

Между тем правая рука Эллариона легла мне на спину чуть ниже лопаток, левая слегка сжала пальцы, и мы двинулась. Я внутренне металась между желанием расслабиться и получить удовольствие от танца и жаждой напакостить. Кейсер сам подтолкнул меня ко второму.

— Твой муж не теряет времени даром, — глазами показывая куда-то в сторону, с издевкой в голосе произнёс брюнетистый селестин.

Я посмотрела по направлению его взгляда и увидела Рена под ручку со своей бывшей, опоздавшей на собственную свадьбу невестой. Они спешили скрыться за колоннами. Ещё во время первого танца я заметила там небольшую дверь, ведущую, по всей видимости, в другую комнату. Не знаю, какой реакции ожидал от меня кейсер, но уж явно не того, что я начну старательно оттаптывать ему ноги, делая это якобы случайно и не забывая горячо извиняться. Конечно, моего веса не хватит, чтобы окончательно отдавить селестину нижние конечности, но неприятные ощущения ему обеспечены. Эллариону подобное быстро надоело. Он крепко обнял меня правой рукой за талию и поднял над полом, продолжая кружить в танце.

— Зря ты это делаешь, — прошипел он мне в лицо. Мы были так близко друг к другу, что я смогла в мельчайших подробностях рассмотреть тонкие чёрные линии на алой радужке, расходящиеся от зрачка к её периферии. При этом рука Эллариона продолжала сжиматься вокруг моего тела. Вот силы-то, и девать явно некуда. Будь я нетренированной худышкой, давно бы сломал мне пару нижних рёбер. Однако у меня имелись не только кости, но и мышцы, поэтому его стальные тиски я выдержала.

— Я вас предупреждала на счёт танцев, — невозмутимо заявила своему мучителю и, подумав, добавила: — Если вы хотите, чтобы я потеряла сознание, и вам пришлось потом оттаскивать меня на ближайший диван, продолжайте в том же духе.

Он остановился, поставил меня на пол и внимательно посмотрел в глаза.

— Ты совсем меня не боишься?

— Боюсь, — честно призналась я. — Боюсь, что застряну в вашем мире до конца своих дней. Если вы меня так ненавидите, непонятно за что, давайте объединим усилия по моему возвращению на Землю.

Кейсер усмехнулся, наклонился и промурлыкал мне на ушко:

— У меня на тебя совсем другие планы, котёнок.

Котёнок? Давненько меня так смешно не называли. Похоже, действие успокоительного закончилось. Заявление про «другие планы» не столько насторожило, сколько разозлило.

— Отведите меня туда, куда у вас обычно отводят дам после танца, — сквозь зубы процедила я.

— Могу отвести тебя к мужу, — с гадкой улыбочкой предложил кейсер.

— А давайте! — поддержала я идею.

Надоел весь этот фарс, называемый якобы праздник. Меня просто выставили на всеобщее обозрение и потеху. Смотрите: попаданка, существо иного мира. Любопытные взгляды со всех сторон, непрекращающиеся угрозы от Эллариона, плюс его попытки причинить мне физическую боль непонятно за что, непонятно зачем!

Кейсер отвёл меня к двери той самой комнаты, куда скрылись мой муж и его бывшая невеста.

— Идите, — скомандовал селестин, явно предвкушая потеху от того, что я сейчас застукаю благоверного в объятиях другой.

Насолить этим он, скорее всего, хотел не мне, а Рену. Должен же понимать, что за такой короткий период времени я не могла привязаться к новоявленному мужу настолько, чтобы начать его ревновать. И откуда селестину было знать, что я ненавижу любую форму предательства. Мир другой, муж другой, а ситуация до боли знакомая. Тоненькая селестина в белом платье, словно, несмотря на всё произошедшее, продолжавшая оставаться невестой, льнула к Рену всем телом, обняв его руками за шею. Она что-то горячо ему шептала. Селестин же молчал, с нежностью глядя в лицо любимой. Тьфу!

Я тихонько кашлянула, дабы привлечь к себе внимание.

— Извините, что прерываю ваш интересный разговор…

Селестина и не думала отпускать моего мужа из объятий. Пришлось Рену самому отстранять от себя прилипучую мадам.

— Я хочу к себе в комнату, — продолжила я, подходя к парочке вплотную.

— Но праздник только начался, — с невозмутимым видом заметил Рен, будто я и не увидела ничего такого из ряда вон выходящего. На лице селестины читалась сильная досада и презрение к моей персоне.

— Для кого-то это праздник, — я выразительно посмотрела на девушку. Нечего меня испепелять алыми глазками, я тоже умею убивать взглядом на месте. — А для меня мука смертная. Я устала от общения с вашим кейсером и хочу спать.

— Когда жена просит о внимании и заботе, нельзя ей отказывать, — раздался за моей спиной вкрадчивый голос Эллариона, заставивший меня вздрогнуть. Чтоб тебя!

— Лорд Ренальд, если брачная чета желает уединиться, гости поймут, а праздник вполне может продолжиться и без вашего присутствия.

Лицо слушавшей всё это селестины вытянулось. Я же подхватила Рена под руку, всем своим видом давая понять, что не отпущу, пока он не исполнит мою просьбу.

— Хорошо, идём, — сдался муж. — Ваша светлость, леди.

Откланявшись, он повёл меня к выходу. Я с облегчением вздохнула. За спиной раздался странный звук: то смешок кейсера, то ли всхлип несостоявшейся невесты.

 

Глава 4

Супружеский долг. Исполняется впервые

Вместо моей комнаты Рен прямиком привёл меня к себе.

— Ну и зачем мы здесь? — поинтересовалась я, разглядывая довольно просторное помещение. Первым делом обращали на себя внимание большой камин с изящной облицовкой из тёмно-зелёного мрамора и широкая кровать под изумрудным балдахином. На полу лежал ковёр, по цвету и виду напоминавший медвежью шкуру.

— Ты же хотела отдохнуть, — напомнил муж, остановившись посреди комнаты и скрестив руки на груди.

— Хотела, — кивнула я. — Только у себя.

— У себя не получится, — покачал головой Рен. — Кейсер следит за нами.

— Он же остался на балу, — удивилась я, скидывая туфли, которые успели мне порядком надоесть. Любая новая обувь всегда натирала мне ноги, не обошлось без мозолей и на этот раз.

— Это ты так думаешь. Ушей и глаз у него хватает повсюду.

Рен тоже решил по моему примеру избавиться от обуви, сел в кресло и начал стягивать сапоги.

Я сделала несколько шагов. Ноги утонули в мягком ворсе ковра, непроизвольно вызвав блаженную улыбку.

— Чему ты радуешься? — заметил моё состояние селестин.

— Тому, что сейчас стану пытать тебя, — угрожающе произнесла я, двигаясь в его сторону.

Белоснежные брови удивлённо взметнулись вверх.

— Шучу, — я плюхнулась в кресло напротив Рена. — Используем ситуацию по максимуму. Раз нам придётся какое-то время провести вместе, поговорим.

— Не какое-то, а до утра, — обрадовал селестин.

— Ну и ладно, — махнула я рукой. — Ты как на счёт долгих разговоров? У меня накопилось много вопросов. Например: что за прихоть у кейсера непременно устроить нам брачную ночь? Он не в курсе фиктивности нашего брака?

Хорошо, что Рен сидел, иначе, судя по выражению лица, возникшему после сказанного, он бы упал.

— Нет, ну а что ещё он имел в виду под словами «чета желает уединиться»? Или молодожёны у вас уединяются по другому поводу? Книжки почитать?

— Нет, ты всё правильно поняла, он подразумевал именно ЭТО, — справился с собой селестин. Видимо не ожидал от меня подобной прозорливости.

— Вопрос — зачем? — многозначительно прищурила я глаза.

Рен досадливо поджал губы. Судя по всему, он был в курсе истинных намерений кейсера. Осталось только выпытать у него нужную мне информацию.

— Он хочет, чтобы я потерял право на расторжение брака через год. Это неизбежно в случае твоей беременности.

У меня дыхание перехватило даже при мысли о такой возможности. Никаких детей в этом мире я заводить не собиралась. У меня уже есть один единственный, о котором я ужасно тоскую. В горле моментально образовался колючий комок, и мне потребовалось немало усилий, чтобы успокоиться и приступить к дальнейшим расспросам.

— Но ты-то этого не хочешь, — не вопросительно, а утвердительно сказала я. — Значит, подобное невозможно и через год мы разбежимся. Хотя я надеюсь гораздо раньше вернуться домой. Кейсеру-то какое дело, будешь ты со мной жить только год или дольше?

— Это долго объяснять, — не пожелал откровенничать Рен.

— Ты забыл? У нас вся ночь впереди, — напомнила я.

Но селестин молчал. Я поднялась, подошла к мужу и пристроилась на подлокотнике его кресла.

— Дорогой, если ты будешь безмолвствовать, то я истолкую это как проявление симпатии, и план Эллариона увенчается успехом, — вкрадчиво произнесла я, легко проводя пальчиками по груди Рена. Камзол давно был сброшен, и на селестине оставалась лишь тонкая рубашка.

Расчёт был верен. Мои формы, при наклоне лишь формально прикрытые прозрачным батистом, были богаче, чем у худенькой селестины. Но видимо Ренальд предпочитал «ровные поверхности». Поднявшись на ноги, он отошёл прочь, якобы помешать угли в не горящем камине.

— Это касается наших с Элларионом разногласий в отношении шейри, — с ходу начал объяснять он. Вот как действенен оказался мой метод.

— Шейри? Кто это?

— Ты и тебе подобные.

— То есть попаданки?

— Неважно, как называть, важно другое. Вы уже давно появляетесь в нашем мире. И постепенно отношение к вам менялось. Сначала мы вас истребляли. Наши учёные, наблюдающие за вашим миром, посчитали вас опасными, чем-то вроде паразитов. Собственный мир вы постепенно, но верно уничтожаете, а теперь приметесь и за наш.

Прекрасно зная, какой ущерб человеческая деятельность наносит флоре, фауне, экологии в целом и собственному здоровью, я не стала возражать.

— Потом мы решили, что это слишком жестоко, и начали превращать вас в рабынь. Хозяином становился тот селестин, на чьей территории появлялась шейри…

— Рабынь?! — перебила я. — К вам, что, только наши женщины попадают?

— Как ни странно, да.

— Почему? — я скатилась с подлокотника в кресло, снизу вверх глядя на по-прежнему стоящего Рена.

— Мы не знаем ответа на этот вопрос, — пожал плечами селестин.

Я подумала и с лёгким сарказмом в голосе выдвинула свою версию:

— Всё правильно, мужиков у нас самих не хватает, а баб хоть отбавляй. Вот и отбавили в ваш мир. Жалко, я под раздачу попала. Так что там на счёт рабынь? Судя потому, что я одной из них не стала, вы посовещались ещё раз?

Рен прожёг болтливую меня взглядом. По всей видимости, это был самый болезненный момент в разговоре.

— На совете я выдвинул предложение даровать вам свободу. Элларион был против. Втайне, да и вслух он всегда мечтал о рабыне-шейри. Голосов было поровну, слово оставалось за правителем. Мудрейший склонялся в пользу моего предложения, но прежде, чем дать ответ, он велел обдумать, каков будет план действий при появлении шейри. Бросить на произвол судьбы — то же самое, что уничтожить. Шейри нуждается в поддержке, присмотре, чтобы свыкнуться с новым миром, в который попала, и не натворить глупостей. Элларион бесился, потому что понимал: правитель на моей стороне. Тогда он предложил свой вариант этой самой поддержки и присмотра: выдавать шейри замуж за того селестина, во владениях которого она оказалась. Если же тот женат, за ближайшего холостого родственника.

— И вы радостно согласились, — торжественно заключила я. — А теперь мучаетесь. Если честно, бред. Сами же создали себе проблем. Я, конечно, категорически против рабства, но замуж-то зачем?

— Эл мотивировал это тем, что шейри надо занять привычными для всех женщин делами. И в нашем, и в вашем мире женские функции одинаковы: рожать детей и следить за домом.

Я зевнула и с вожделением посмотрела на кровать. Всё, что рассказывал Рен интересно и полезно знать, но как давно я не спала…

— Всё-таки странно: почему вы согласились? Со скрипом готова поверить в вашу доброту относительно свободы попаданок, но жениться на них…Это же, наверное, жестокий мезальянс для вас. Никогда не забуду, как ты «радовался» нашей свадьбе.

Рен снова сверкнул на меня глазами, поняв, что так просто от меня не отделаться.

— На тот момент уже существовало несколько случаев добровольных брачных союзов между селестинами и шейри. Один из них…, - тут Рен осёкся, явно раздумывая откровенничать ли дальше.

— И? — я с интересом потянулась в его сторону.

— И потом мы решили ограничить брак сроком в один год, после чего союз может быть расторгнут. Однако теперь селестин обязан заботиться о своей бывшей супруге: найти ей подходящее место для проживания и выплачивать ежегодное пособие.

— Прелестно…, - протянула я. — А вы не такие уж и варвары. Кроме этого, вашего Эла…

— Никогда не называй его так в лицо, — предупредил муж.

— Угу.

Я всё-таки не выдержала, поднялась с кресла, подошла к кровати и упала на неё. Ах, как мягко! По телу побежали мурашки от удовольствия в предвкушении отдыха.

— Рен! — позвала я и задала давно вертевшийся в голове вопрос: — Почему я понимаю ваш язык?

— При переносе через соединительную ткань миров ваше мышление перестраивается таким образом, что вы распознаёте язык того народа, к которому попали.

Слова селестина доносились до меня как сквозь вату. Похоже, я начинаю стремительно засыпать.

— Народа? — встрепенулась я. — Кроме вас есть кто-то ещё?

— Кроме селестинов Экзор населяют другие народы…

Я попыталась спросить какие, но заснула на полуслове. Хотя сон больше походил на странное оцепенение. Я всё слышала и ощущала, только как сквозь очень густую пелену, окутавшую сознание. Вот чуткие пальцы расстегивают пуговицы моего верхнего платья. Клоу? Меня аккуратно переворачивают на спину, и через полуприкрытые веки и ресницы я вижу Рена. Почему он сам меня раздевает? Хотя я не против, лишь бы поскорее оставили в покое и позволили окончательно отключиться. Приподняв с кровати, селестин стянул с меня лиф. Юбка платья крепилась к последнему на крючочки, ею Рен занялся во вторую очередь. И вот я осталась в одном лишь полупрозрачном батисте. Прохладный воздух подземельного жилья холодил кожу и, чуть было, окончательно не привёл меня в чувство. Рен не спешил укрывать меня одеялом. Пользуясь похожим на сон состоянием, он с интересом разглядывал свою навязанную законом супругу. А я не могла ни рукой, ни ногой пошевелить, ни губ разлепить. Ну, и ладно! На мне под батистом нижнее бельё, много не разглядит.

Я всё-таки смогла собраться с силами и повернуться на бок.

— Нахал, — слово далось тяжело, ощущение было схоже с тем, когда пытаешься закричать во сне, но раздаётся лишь мычание.

Рен вздрогнул. Ха! Он-то думал, что я крепко сплю, а тут такой пассаж.

Вот и долгожданное одеяло и не менее долгожданное забытьё.

* * *

Судя по тому, что в потолочное окно лился яркий солнечный свет, по местным понятиям проснулась я глубокой ночью. Рядом спал Рен. Теперь настала моя очередь разглядывать своё «новоприобретение». Тонкая шёлковая простыня как бы невзначай соскользнула на пол. Ммм… Фигура у моего мужа — что надо. Рельефные мышцы груди, кубики на животе. Как там пишут в любовных романах? «Мускулистый, но не перекаченный». Рену такое определение вполне подходило. Длинные ноги…

Хм, а он серьёзно относится к нашему супружеству. Разделся до нижнего белья, то есть подобия семейников, только узких, длиной до колен и из шёлка, и разлёгся рядышком, как ни в чём не бывало. Я притронулась к волосам. Такие жёсткие и одновременно удивительно гладкие. Пальцы машинально принялись заплетать косичку, а взгляд скользил дальше. Сейчас, когда глаза закрыты, он стал для меня более мужчиной, чем селестином. Оказалось, к тёмной коже привыкнуть легче, чем к алому цвету радужки. Мне очень нравились эти длинные белоснежные брови вразлёт. Волосок к волоску. Захотелось провести по ним пальцем, потом спуститься по щеке к красиво очерченным губам, коснуться…Что это со мной? Давно мужчины не было?

Я фыркнула, выпустила крепко сплетённую из пяти прядей косичку и откинулась на спину. Сон больше не шёл, а просто валяться дальше мне не хотелось. Интересно, найду я сама свою комнату или нет? Сейчас попробуем. Я натянула лиф верхнего платья, кое-как прицепила к нему юбку. После чего бросила взгляд в зеркало. Видок был ещё тот и не оставлял никаких сомнений, что брачная ночь имела место быть. Так и не расплетённые перед сном волосы растрепались и обрамляли лицо живописным беспорядком. Под глазами пролегли лёгкие тени — последствия недосыпа, одежда вообще в полном хаосе: платье не застёгнуто, вследствие чего лиф держится на честном слове и то и дело сползает с груди, пришлось придерживать его руками. Надежда только на то, что глубокой ночью коридоры пустуют, и я никого не встречу.

Ага! Размечталась. За ближайшим поворотом я встретила того, кого меньше всего желала сейчас увидеть, — кейсера.

— Куда бежишь?

Я действительно бежала и со всей дури врезалась в селестина, чему тот был несказанно рад, тут же облапив меня своими ручищами.

— Отпусти! — я решительно принялась вырываться. Мы не на балу, посторонних глаз и ушей нет, и в данной ситуации я не намерена проявлять к наглому брюнету почтение, какой бы местной шишкой он не был.

— Растрёпанность тебе к лицу, — мурлыкнул мне на ушко Элларион.

Я замерла. Во-первых, потому что, чем больше дёргалась, тем крепче становились объятия, постепенно превращаясь в тиски. Во-вторых, вспомнила слова Рена о том, что кейсер мечтал о рабыне-иномирянке. Воспользовавшись моим затишьем, селестин принялся пальцами одной руки гладить мне спину, делая это так, что невольно по коже побежали мурашки, причём не страха — удовольствия. Второй рукой кейсер властно обнимал меня за талию, всем телом прижимая к себе. Попалась…Тут губы селестина принялись прокладывать дорожку нежных поцелуев от моего правого уха по шее вниз к ключице. Я возобновила попытки вырваться и вдруг почувствовала, как кожу в районе ярёмной вены слегка прикусили. Гневно спрашивать «Что вы делаете?» — было глупо и поздно, поэтому я снова замерла.

— Не бойся. Тебе понравится, — прошептал Эл. Его губы вернулись обратно к уху, и нежный укус тут же достался мочке. Самое ужасное было в том, что мне действительно нравилось. Удовольствие на грани боли, на грани неприятия его ласк. С этим надо было что-то делать! И я решила действовать хитростью. Расслабила тело, введя мужчину в заблуждение, что окончательно сдалась в его плен, а когда объятия обманувшегося моей податливостью селестина стали более мягкими, я со всей силы рванула прочь.

Убежать не получилось. Теперь Элларион дышал мне в затылок, спиной прижимая к себе.

— Пусти! — рявкнула я. — В конце концов, я замужняя женщина! Ты не имеешь права это делать! А то…

— Что? — хохотнул кейсер.

Я похолодела. Он прав, ему ничего за это не будет. Рен предупреждал меня, что ни в чём не может отказать кейсеру, даже в подобной забаве.

— Слушайте, Ваша светлость, — с сарказмом в голосе поинтересовалась я. — Вам самому-то не противно целовать меня после другого мужчины? Я ещё не успела освежиться от бурных ласк Рена. А он сегодня ночью не оставил без внимания ни одну из частей моего тела. С тем же успехом вы могли бы целоваться с ним самим.

— Врёшь.

Но я успела уловить в голосе кейсера лёгкое напряжение. Клюнул!

— Не один вы извращенец, падкий на шейри, — хмыкнула я. — Ночью Рен проговорился мне, что втайне мечтал о подобной экзотике.

Меня резко развернули к себе и теперь пристально изучали лицо. Я невозмутимо встретила испытующий взгляд алых глаз, со скучающим видом ожидая, чем разрешится ситуация.

— Это не последняя наша встреча наедине, — угрожающе произнёс Элларион, впрочем, заметно остынув после моих слов.

Я перевела дух, глядя вслед уходящему селестину. Чтобы я ещё раз гуляла по здешним коридорам одна! Никогда!

 

Глава 5

Помыться действительно стоит. Вернувшись в свою комнату, я первым делом вызвала специальным звонком Клоу. Селестина явилась заспанная, но с неизменной приветливой улыбкой. Узнав, что я хочу принять ванну, она повела меня в сторону ширмы для переодевания. За ней обнаружилась дверь, открыв которую, я увидела узкую лестницу, ведущую куда-то вниз. Здесь тоже росли грибариусы, освещавшие нам путь. Спустившись по ней, мы оказались в комнате, напоминающей пещеру, так как помимо того, что и пол, и стены, и потолок в ней были из ничем не прикрытого, «не задрапированного» камня, посередине помещения бил родник. Вода накапливалась в овальной формы углублении, сделанном прямо в полу и представляющем собой небольшой, но способный вместить одного, даже двух человек бассейн. Я подошла к краю сего сооружения и коснулась воды. Тёплая! Я огляделась. В одном из углов прямо с потолка тоже лилась вода, создавая, таким образом, импровизированный душ, в другом на уровне пояса бил маленький родничок, представляя собой нечто, вроде умывальника. Здесь вода оказалась значительно прохладнее. Всё это я разглядывала при свете неизменных грибариусов, поскольку окон в купальне (так называлась эта комната) не было. Чудесно! Можно жить. Жаль только, что унитазом у них служит стандартная для средневековья «ночная ваза».

Пока я осматривалась, Клоу принесла полотенце и несколько интересных баночек. Сделаны они были из тонкого цветного металла, крышки на них удерживались при помощи специальных защёлок. Содержимое напоминало пасту, разную по густоте и цвету, но одинаково приятную на запах. Это оказалось их мылом и шампунем одновременно. Я могла выбрать любую на свой вкус.

— Замечательно. А крема у вас есть?

Селестина кивнула.

— Вот что, Клоу. Ты принеси что-нибудь из этого и иди спать. Дальше я сама разберусь.

— Но, госпожа, — воспротивилась моя верная горничная. — Я помогу вам.

— У меня есть руки, справлюсь, — заверила я Клоу. — Отдыхай.

В алых глазах мелькнула благодарность. Пообещав, что приготовит мне в комнате всё необходимое, селестина ушла восвояси.

После ванны я долго перебирала неведомые мне крема в жестяных баночках, принюхивалась, пытаясь определить составляющие. Плюнула, намазалась тем, что приглянулось больше по запаху. Как хорошо, что в своё время я избавилась от лишних волос на теле. Иначе прошла бы ещё пара дней и ноги покрылись бы щетиной. Неизвестно, как у них тут бреются и бреются ли вообще.

Закутавшись в свой халат, сотоварища по несчастью попасть в иной мир, я опустилась в кресло и задумалась, что делать дальше. После разговора с Реном вопросов не уменьшилось, на смену старым явились новые. В голове — полная каша. А из-за одного озабоченного селестина мне приходится сидеть взаперти, в то время как я могла бы подышать свежим воздухом и позагорать на солнышке. Что кейсеру от меня надо? Одновременно толкает нас с Реном в общую постель и сам не прочь там со мной оказаться. Без Рена, конечно. Жаждет насолить конкуренту по политическим играм? Типа, смотри, какой я крутой: захотел твою жену и тут же её получил. Правда, с «тут же» он обломался. Но это не помешает ему повторить попытку, а значит, мне надо держать ухо востро, и вообще, запастись чем-нибудь острым. Чем тут у них защищаются от нежеланных гостей? Вот интересно, как на всё это отреагирует Рен, и будет ли он защищать меня или предпочтет уступить кейсеру, чтобы не нажить себе неприятностей? От последних мыслей невольно поёжилась. Что-то не слишком я уповала на первый вариант.

А, была, не была! Чему быть, того не миновать. Если кейсер пожелает, он прямиком заявится ко мне в комнату. Так зачем томиться в четырёх стенах? Пойду, нагуляюсь перед тем, о чём думать пока совсем не хочется.

Я подошла к зеркалу привести волосы в порядок. Чтоб тебя! На шее слева красовался засос. Эл! Гад! Терпеть не могу подобные «знаки внимания». Помню, девчонки в старших классах хвастались друг перед другом оставленными им на память печатями пламенных поцелуев. Я же всегда считала это наглым проявлением собственничества со стороны парней и бесстыдством со стороны девчонок выставлять ЭТО на показ. Ни тогда, ни сейчас я не желала ходить с подобным крашением. Волосы пришлось распустить.

Снаружи меня встретило жаркое солнечное лето. Сначала я просто прогуливалась по аллеям и тропинкам, перебирая в уме события прошедшего дня. Потом расположилась отдохнуть в небольшой рощице, где кто-то предусмотрительный соорудил беседку. Она была вся укутана зеленью вьющихся растений с сахарно-белыми цветами-звёздочками, источающими душистый аромат. Я долго крепилась, чтобы не расплакаться. Не люблю жалеть себя, но в ситуации, в какой я оказалась, и пожалеть не грех. Вот только лишь бы не раскиснуть окончательно.

Плакала беззвучно. Слёзы крупными каплями скользили по лицу. Я их не вытирала — сами высохнут. Плакала обо всём, но прежде всего, о своём мире, об оставленных там родных, о сыне. Я ужасно скучала от осознания того, что, возможно, не увижу его ещё очень долго. Мысли, что не увижу совсем, упорно гнала прочь. Плакала из-за ситуации, в которой очутилась. Я не боялась кейсера, но мне было невыносимо находиться в его власти, зависеть от его прихоти, постоянно ожидать с его стороны какого-то подвоха…

Хрупнула сухая ветка под чужой ногой. Я вздёрнула опущенную до этого голову. Кто бы ни наблюдал сейчас за мной, он либо успел затаиться, либо беззвучно исчезнуть. Я насторожилась. Удаляющихся прочь шагов слышно не было. Лишь пение птиц, и шуршание ветра в густой листве. Но мне не показалось. Я чувствовала: кто-то только что был рядом, смотрел на меня. Рен? Он бы не стал таиться. Кейсер? Тот бы воспользовался ситуацией. Значит, кто-то ещё…

Я решила уйти с насиженного места. Дошла до реки, которая делила окружённую холмом долину на две неравные части. Долго сидела на берегу, ни о чём не думая, просто наблюдая за течением. Плакать больше не хотелось. Слёзы резко закончились ещё в тот момент, когда я ощутила чужое присутствие. Вот ведь, никак не дают побыть одной!

Таким образом, я сделала всё, чтобы за завтраком начать клевать носом. В просторной столовой собралось много народу, но далеко не все, кто присутствовали вчера на балу. Была здесь и Эжени. Так, по словам Клоу, звали бывшую невесту Рена. Во главе стола вместо хозяина дома восседал кейсер, увидев которого я скисла и чуть было не повернула обратно. Муж не позволил. Он, как и перед балом, заявился ко мне в комнату, чтобы под ручку сопроводить на завтрак.

— Вижу, ночь прошла насыщенно и бурно, — первым делом уточнил при нашем приближении Элларион, даже не пытаясь понизить голос. Сидящая неподалёку пожилая селестина, принялась активно обмахиваться веером, то ли от смущения, то ли от возмущения бесцеремонностью кейсера.

Рен тут же сдал нас с потрохами. На его лице возникло такое выражение крайнего недоумения и чуть ли не желания опровергнуть столь дерзкий поклёп, что Эл без труда раскусил мой давешний блеф. В его взгляде в мою сторону было много всего наобещано, захотелось залезть под стол, но я лишь пожала плечами. И вдруг заметила живейший интерес к происходящему со стороны Эжени. Что ж, пусть плохо будет не только мне.

— О да! Ещё как бурно, — подтвердила я слова кейсера, откинув волосы, дабы по-прежнему на что-то надеющаяся селестина хорошенько рассмотрела вещественное доказательство сказанного.

Дама с веером поперхнулась отпитым только что глотком воды. Эжени пошатнулась. Рен окончательно подтвердил догадки Эллариона о том, что ни одна из частей моего тела так и не была им целована. Хотя надо отдать моему мужу должное, он тут же догадался, чьих это губ и зуб дело, и так посмотрел на кейсера, что, если не знать, кто адресат, я бы перевела значение взгляда как «Убью!».

На нашем конце стола воцарилась гробовая тишина. Имея явно инфекционную природу, она моментально перекинулась на всех собравшихся, даже тех, кто по причине своей удалённости от эпицентра событий ничего не слышал. Эжени с ненавистью буравила меня взглядом. Я же сделала себе зарубку на будущее о слабоватых умственных способностях селестины, так легко купившейся на мой блеф и не обратившей никакого внимания на реакцию своего возлюбленного. Или же у Рена устойчивая репутация бабника? Тогда это объясняет её легковерие.

Между тем перестрелка взглядами затягивалась, а мне хотелось есть.

— Как же я голодна, — нарочито громко сказала, усаживаясь за стол. — Всем приятного аппетита.

Я помахала гостям рукой, чтобы они немного расслабились, и дёрнула Рена за штанину.

— Хватит народ пугать. Садись завтракать, — прошептала я.

Мой муж тут же вспомнил про обязанности хозяина дома, приветливо улыбнулся окружающим и сел рядом со мной. До сих пор стоявшая Эжени тоже принялась усаживаться напротив. Словно по мановению волшебной палочки столовая наполнилась оживлением. Засуетились слуги, зазвенела посуда, послышались разговоры. Из последних я узнала, что после завтрака планируются верховые и пешие прогулки, а также игры на свежем воздухе. Интересно было бы посмотреть на их игры. Или не интересно? Плотно поев, я тут же захотела спать. Никак не поучается выспаться в этом мире.

— Рен, мне обязательно участвовать во всём этом? — тихо, чтобы никто кроме мужа не слышал, спросила я. — Можно, я пойду отдыхать? Что-то неважно себя чувствую.

Супруг пытливо оглядел меня и кивнул. Я благодарно улыбнулась в ответ и вдруг почувствовала на себе тяжёлый взгляд. Кейсер!

— А можно я побуду в твоей комнате? — одними губами попросила я. У меня была стойкая уверенность, что у Эллариона отличный слух, нюх и все остальные чувства из этой серии.

Поняв, чего я опасаюсь, Рен помрачнел. Прислушавшаяся к нашему разговору Эжени с тревогой переводила взгляд с него на кейсера и обратно. Чего это она?

— Я провожу, — с нажимом в голосе произнёс Ренальд.

Однако, уединиться и отдохнуть не получилось. Только Клоу помогла мне избавиться от платья, на этот раз белого, расшитого мелким цветочным узором, как в спальню Рена ворвалась Эжени.

— Ты должна это прекратить! — с порога закричала селестина. Она была чем-то очень взволнована и напугана.

— Что?

— Они устроили поединок чести! И Элларион требует дуэли до смертельного исхода! Он убьёт Рена!

Я переглянулась с Клоу. Моя верная горничная, похоже, тоже заволновалась, значит, понимает, о чём речь.

— Я-то здесь при чём? — фыркнула на обеих. — Да и как я смогу разнять двух дерущихся мужиков?

— Ты! — с ненавистью зашипела на меня Эжени. — Это всё из-за тебя!

— Успокойся, — жёстко оборвала я разбушевавшуюся мадам. — Сомневаюсь, что дело во мне. У Эла и Рена какие-то старые тёрки между собой. Я лишь предлог.

Эжени поджала губы. Судя по выражению её лица, моё предположение было верным.

— Ты можешь их остановить, — упрямо настаивала селестина.

— Как? — развела я руками.

— Если скажешь, что кейсер к тебе не прикасался.

Прикасался и не только! Вслух я говорить этого не стала, повернулась к Клоу и принялась с её помощью надевать платье обратно.

— Хм, а может мне выгоднее остаться молодой вдовой? — задумчиво предположила я. — Эжени, не подскажешь, после смерти Рена мне полагается наследство?

Селестина стояла и хватала ртом воздух. Потом всё-таки собралась и сквозь зубы произнесла:

— Элларион — единственный, кто может помочь тебе вернуться домой…

Сказанное было как гром среди ясного неба. Я подскочила к Эжени и схватила её за плечо.

— Что ты сейчас сказала?!

— Что тебе стоит поторопиться, — недовольно поморщилась селестина от моего прикосновения. — Да и наследство шейри не полагается…

Сердце забилось чаще от появившейся надежды, в которую я пока боялась поверить.

— Веди! Клоу за мной!

Мы вышли из комнаты, попетляли по коридору и оказались в просторном зале, по виду и обстановке предназначенном для гимнастических упражнений. Была здесь и шведская стенка, и кольца, и перекладины. На одной из стен красовался целый арсенал холодного оружия: короткие и длинные кинжалы, разнообразные ножи, а также нечто среднее между мечом и шпагой. Я бы назвала этот вид оружия или облегчённым узким мечом, или довольно массивной шпагой. Вот именно такими клинками и махались Эл с Реном. Помимо них в зале было ещё пятеро селестинов, внимательно следящих за поединком. В отличие от дуэлянтов они сразу же заметили появление новых зрителей, но возражать против нашего присутствия не стали. Элларион и Рен кроме друг друга ничего и никого вокруг не видели.

В голове созрел дерзкий план.

— Клоу, неси ведро воды.

— Но, госпожа!

— Живо!

— Что ты собралась делать? — зашипела на меня Эжени.

— Мыть пол, сейчас тут всё заляпают кровью, — с серьёзным видом ответила я. Уловка сработала: Эжени затряслась от страха, но самое главное, умолкла. Интересно, сколько ей лет?

Клоу вернулась быстро, неся довольно увесистое ведро из красновато-жёлтого блестящего металла. Я охнула, беря его из рук селестины, таким оно было тяжёлым. Однако действовать надо было незамедлительно. В нашу сторону уже двинулся один из наблюдателей, дабы выяснить, что происходит. Хорошо, что Эл и Рен так ничего и не замечали, увлечённые поединком.

Дальнейшее произошло практически мгновенно. Как могла быстро я подбежала к сражающимся и справа налево окатила их из ведра водой. Впрочем, этого мне показалось мало. Я прицелилась и запустила пустое ведро в Рена, выбив у него из рук оружие. Теперь я могла относительно безопасно приблизиться к мужу и закрыть его своей «могучей» спиной. Эл не отказал себе в удовольствии приставить клинок к моему горлу. Я замерла. По иронии судьбы, мне даже нельзя было сделать шаг назад. Позади вплотную ко мне стоял оторопевший от всего произошедшего Рен. Следующие несколько мгновений растянулись в часы. Я смотрела Эллариону в глаза и видела, как он борется с искушением продвинуть клинок ещё чуточку вперёд. Много ли надо? Слегка нажать, а дальше острый металл всё сделает за тебя. Кажется, я разучилась дышать. Эх, не в того селестина я пульнула ведром…

— Эл, прекрати, — за спиной ожил Рен.

Наконец-то! А то я уж было решила, что мой муж переметнулся на сторону кейсера и собрался с помощью чужих рук избавиться от навязанной против воли супруги.

— Можно подумать, ты сам этого не хочешь? — коварно улыбнулся Элларион.

— Не хочу, — после очень короткого, но замеченного мной промедления возразил Рен.

Зачем я во всё это ввязалась? Надежда вернуться домой помрачила рассудок? Пусть бы лучше друг друга убивали, чем меня.

Кейсер всё-таки убрал клинок, просто отбросил его прочь. Металл звякнул об пол. Я сглотнула и перевела дух.

— Твой муж утверждает, что я домогался тебя, шейри. Что скажешь на это? — Эл принялся небрежно стягивать с рук чёрные перчатки, надетые на время поединка. Вид он имел такой, словно действительно являлся потерпевшей стороной.

«Скажу, что ты этим и занимался!», — про себя возмутилась я, машинально погладив шею в том месте, где за последние несколько часов успели побывать и губы Эллариона, и остриё его меча.

— Он ошибся, ничего подобного не было.

Я даже мило улыбнулась, понимая, что если буду выказывать свои истинные чувства, никто мне не поверит. К нашей колоритной троице уже подтянулись остальные селестины, внимательно слушая разговор. Их лица выражали самые разные чувства. Кто-то до сих пор не пришёл в себя от моей выходки и был ею крайне возмущён. Кто-то сгорал от любопытства, ожидая дальнейших событий. Эжени явно испытывала облегчение, что её драгоценному недомужу больше не грозит опасность.

— Ваша Светлость, вы должны понимать, что лорд Ренальд просто переволновался. Такое событие: свадьба, да ещё и с шейри! Простите его.

Я шагнула в сторону и назад, становясь бок о бок с мужем и беря его за руку.

— Это не повод, чтобы оскорблять меня необоснованными обвинениями, — презрительно изрёк Элларион, умудряясь даже в мокрой рубашке и штанах сохранять властный и надменный вид.

Рен скрипнул зубами, но пока молчал. Видимо, холодная водичка пошла на пользу, и селестин остыл к совершению глупостей, к числу которых, по моему мнению, относилась дуэль с кейсером.

Ну, и чего добивается Эл? Публичных извинений? Хорошо, от меня не убудет, тем более что после слов Эжени, меня больше интересует дружба с власть имущим селестином, чем вражда.

— О, это полностью моя вина, — покаянно склонила я голову. — Я вела себя неправильно, что тоже вполне объяснимо, ведь я из другого мира и ваших порядков не знаю. Своим поведением и словами я ввела лорда Ренальда в заблуждение относительно Вашей светлости. Ещё раз простите.

— Ты не только ввела в заблуждение мужа, ты ещё и бесчестным образом прервала дуэль, — добавил к числу провинностей мой дерзкий поступок кейсер.

— Господа, — вмешался в наш диалог один из наблюдателей, по виду самый старший из присутствующих. — Нам надо решить, закончена дуэль или нет. И удовлетворён ли каждый из вас её исходом.

— Исход весьма неожиданный, — насмешливо заметил Эл, ощупывая особенно пострадавший от воды рукав рубашки, — но в случае публичных извинений лорда Ренальда Морривера, меня, пожалуй, удовлетворит.

Я почувствовала, как рядом напрягся Рен, скосила глаза на его лицо. Да он никогда не сделает того, что требует кейсер! Слишком гордый, упрямый и глупый!

— А есть другой способ? — шагнув к Элу, тихо спросила я. Правда, Рен меня всё-таки слышал, зато остальные нет.

— Ты же сама от него отказалась, котёнок, — игриво шепнул в ответ кейсер.

Да он наслаждается происходящим! Всё это для него лишь забава. Сами того не замечая, окружающие пляшут под его дудку, а он развлекается, дёргая за ниточки смешных марионеток. Как он сказал тогда на балу? Пешка в чужой игре. Судя по всему, пешка не только я, но и Рен, и Эжени, и любой другой…Потребовав смертельного исхода поединка, Эл просто добавил остроты игре. Он же мог в любой момент изменить решение, ведь это же было его решение. А тут ещё моё появление прибавило «перцу». Да он сейчас доволен, как кот, объевшийся сметаны. Всё шло по плану…по его плану.

Видимо, мои мысли легко читались по лицу и глазам. Элларион торжествующе улыбнулся.

— Итак, лорд Морривер, вы признаёте, что поступили опрометчиво, заподозрив меня в неподобающем поведении по отношению к вашей жене?

А ведь Рен слышал про котёнка! Однако ему придётся это проглотить. Он уже попытался сохранить лицо, вызвав кейсера на дуэль. Ничего хорошего из этого не вышло. Лучше бы я сидела в комнате и не высовывалась, глядишь, обошлись бы малой кровью.

— Признаю, — глухо произнёс муж.

Я отошла от обоих селестинов в сторону, ожидая, чем всё закончится.

— Что ж, пожалуй, не стоит выносить произошедшее на публику. У вас всё-таки праздник. Я вполне буду удовлетворён извинениями, принесёнными наедине.

На том и расстались. Эллариону не хватало только замурлыкать от удовольствия. Помахивая перчатками, он прогулочным шагом направился к выходу. За ним потянулись остальные. В зале остались лишь я, Рен, Эжени и тот самый селестин, что переживал по поводу окончания дуэли, скорее всего, это был её распорядитель-руководитель. Клоу успела незаметно исчезнуть ещё во время наших разборок.

— Впервые вижу такое, — проворчал незнакомый мне селестин. — Всякое бывает, но чтобы так…Вы втянули меня в какую-то авантюру, лорд Морривер.

— Поверьте — нет, — возразил Рен. — Дуэль была настоящей, по крайней мере, с моей стороны. Это лишь непредвиденные обстоятельства.

— Так разберитесь с ними, — посоветовал, уходя, суровый селестин.

— Зачем ты явилась? — набросился на меня муж. Стесняться ему больше было некого. Эжени не в счёт.

— Посмотреть, как тебя убивают, — ничуть не смутилась я. — Потом жалко стало. Такое добро пропадает. Решила отбить.

И после небольшой паузы, в течение которой Рен набирал воздуха в грудь для следующей гневной тирады, добавила:

— Меня Эжени привела.

— Зачем? — к экс-невесте Ренальд обратился в том же тоне, не делая поблажек. Приятно.

— Я подумала, что кейсер настроен серьёзно, когда предложил дуэль до смертельного исхода, — пролепетала Эжени, прячась за меня.

— Ты же прекрасно знаешь Эллариона (Интересно, откуда?), — продолжал возмущаться Рен. — Он бы не убил меня!

— Вот именно, я его знаю, — оправдывалась из-за моей спины селестина. — От кейсера можно ожидать чего угодно.

— Хватит, — цыкнула я на обоих. — Какой-то неконструктивный разговор получается: то да потому. Рен, я тут кое-что узнала, опять же от Эжени. Надо обсудить.

— Не сейчас, — двинулся к дверям муж. — У нас гости, необходимо заняться ими, разговоры подождут. И ещё! — он резко остановился и грозно глянул на меня. — Никогда не оставайся с Элом наедине.

— Можно подумать, он спросит моего разрешения, если захочет сделать это, — фыркнула я.

— Тогда пусть тебя везде сопровождает Эжени.

— Издеваешься! — два возмущённых голоса слились в один.

— Нет.

Рен вышел, оставив нас с селестиной наедине.

— Никогда! — на мой насмешливо-вопросительный взгляд крикнула Эжени и выбежала следом за возлюбленным.

«Скатертью дорога», — подумала я. Зато в случае чего, есть, кого обвинить в моём непослушании приказу мужа.

 

Глава 6

В гордом и опасном с точки зрения Рена одиночестве я оставалась недолго. Не успела я соскучиться, как за мной явилась Клоу.

— Мне приказано отвести вас наверх, — будто ничего особенного и не произошло, сообщила моя любимая селестина.

Всё-таки Рен пошутил на счёт Эжени и позаботился о более подходящем сопровождающем. Я задумчиво поглядела на большую лужу на полу.

— Клоу, у меня к тебе щекотливый вопрос. Слуги всегда знают больше, чем господа. Где провёл прошлую ночь кейсер? В своей спальне или в чужой? И если в чужой, то в чьей?

— Госпожа…, - селестина отвела глаза, но я успела заметить по их выражению, что она действительно в курсе того, что меня интересует.

— Ты знаешь! — обличила я Клоу. — Рассказывай.

— Я не могу…

— Зато я, как ты видела, многое могу, — с лёгкой угрозой в голосе произнесла я и кивнула в сторону лужи. — Не сомневайся, я найду способ тебя разговорить!

Селестина воровато оглянулась, приблизилась ко мне вплотную и прошептала:

— Его Светлость посещали ночью комнату леди Эжени.

Упс! Что-то такое я и ожидала, но всё равно была слегка шокирована. Так вот откуда крался Элларион, когда мы повстречались в коридоре.

— Умоляю вас, госпожа! — принялась горячо уговаривать меня Клоу. — Не рассказывайте лорду Ренальду. Это разобьёт ему сердце.

Хм, а я-то уж было решила, что поведение, подобное Эжени, у селестинов норма: спать с сильными мира сего ради выгоды для себя или своих близких…

— Можно подумать сам лорд Ренальд слепой, — фыркнула я.

— Он слеп от любви, — грустно улыбнулась Клоу.

— Сейчас заплачу, — скептически отнеслась я к предполагаемой чувствительности и ранимости своего новоприобретённого мужа.

— Леди Эжени — придворная дама самых благородных кровей. Её род очень знатный, но давно уже обедневший. А лорд Ренальд богат. Этим он ей и приглянулся, — разоткровенничалась Клоу. Было видно, что она искренне любит своего господина и переживает за него.

Хм, а за кого тогда сегодня переживала Эжени, прибежав сообщить мне о поединке? Что-то я начинаю сомневаться, что объектом её волнений был Рен.

— Кстати, кто у нас лорд Ренальд? — перебила я селестину. — Я имею в виду, чем он занимается?

Давно надо было это выяснить. То, что мой муж богат — и ежу понятно, но кто он по статусу, должности? Судя по тому, что он входит в совет при их правителе, Рен — птица высокого полёта

— Ах, вы до сих пор не знаете! — воскликнула Клоу. — Он наместник южных земель.

Я присвистнула. Если наместник у них то же самое, что и у нас в стародавние времена, то я удачно вышла замуж.

— Ты хочешь сказать, что он управляет частью земель Рантмара? — на всякий случай уточнила я.

— Именно так, — закивала в ответ Клоу, явно уважая меня за то, что помню название их государства.

Да, помню, ещё из первого нашего с Реном разговора. Теперь понятны чувства Эжени. Тут не столько любовь и ревность, сколько злость из-за ушедшего прямо из-под носа «лакомого кусочка», каким являлся наместник южных земель, и страх окончательно его потерять. Ведь теперь придётся ждать целый год, а за это время многое может произойти. Например, Рен в меня влюбится (впрочем, подобное маловероятно) или ему приглянется другая селестина. Вот Эжени и держится рядом, продолжая играть в безумно влюблённую невесту. А Рен её любит по-настоящему. Не зря же он так убивался при моём неожиданном появлении в его жизни.

— Госпожа вам надо переодеться, прежде, чем выходить наружу, — рассмотрев на моём платье влажные следы, спохватилась Клоу.

Я застонала. Опять раздеваться-одеваться.

— Зачем мне вообще куда-то выходить? — заворчала я. — Может, лучше остаться в своей комнате. Судя по последним событиям, мне следует там окапаться и носа за дверь не казать.

— Вы обязаны присутствовать на первой игре. Ведь жена наместника вручает кубок победителям.

— Что за игра? — удивилась я. Помнится, за завтраком я слышала о каких-то играх, но не придала этому особого значения.

— У нас мало времени. Идёмте. Я постараюсь всё объяснить по дороге, — взмолилась Клоу, отступая в сторону двери. Я послушно двинулась следом.

* * *

Игра оказалась сродни нашему конному поло. Только вместо лошадей здесь использовались шихеры — огромные ящерицы, с непривычки показавшиеся мне очень жуткими. Они были яркого изумрудного цвета с желтоватыми разводами. Гибкую длинную шею венчала массивная плоская голова с бусинками оранжевых глаз и пастью, полной острых зубов. Специальная узда не позволяла шихерам широко разевать рот, иначе, подозреваю, всадники давно бы остались без своих нижних конечностей. Седло на шихерах имело высокую переднюю луку с поперечиной, за которую при необходимости можно было схватиться обеими руками, и широкую заднюю, напоминающую спинку стула. Стремян в привычном виде и понимании не было, вместо них — жёсткие упоры для колен и ступней. Сидящим на шихерах всадникам приходилось довольно высоко подбирать ноги, сильно сгибая их в коленях.

Место для игры представляло собой большой участок земли с каменистым грунтом и редкой растительностью. На противоположных концах поля располагались ворота шириной примерно с футбольные. По периметру не было ни ограждений, ни трибун. Пришедшим полюбоваться игрой зрителям, по всей видимости, предлагалось сделать это стоя. Привилегией занять сидячие места смогли воспользоваться лишь я и главный судья. Помимо него было ещё два арбитра, но те находились на поле верхом на шихерах. Мы сидели на деревянном помосте с навесом из ткани на двух специально принесённых сюда стульях с подлокотниками и высокими спинками. Клоу стояла рядом со мной и объясняла правила игры, сыпля неведомыми мне местными спортивными терминами. Я поняла одно: будет несколько периодов, каждый из которых продлиться около десяти минут.

Перед началом игры, её участники выстроились перед помостом в две шеренги. По моим быстро произведённым подсчётам в каждой команде оказалось по четыре игрока, в одном из которых к своему немалому изумлению я узнала собственного мужа. Рен смотрелся очень браво, сидя верхом на замершей под ним истуканом шихере. Кстати, на каждом игроке была специальная защита, без которой падение на такой твёрдый грунт могло быть смертельным. Шлем из металлических пластин защищал голову. Для защиты груди, живота и спины использовалось некое подобие кожаной кирасы. А вот наплечники, наручи и поножи опять же были из металла. У каждого игрока имелась клюшка белого цвета, очень похожая на ту, что используется в конном поло. Белого же цвета был и мяч, размером с крупный апельсин, который предстояло на полном скаку загнать в ворота.

Как объяснила мне Клоу, я должна была подать знак к началу игры, махнув куском красной ткани, что я и сделала, когда игроки разъехались по полю и заняли свои начальные позиции. Тут же уши заложило от визга, изданного шихерами. Я зажала их ладонями, но сидеть так всю игру было невозможно, пришлось привыкать к противным, режущим слух звукам. Не завидую сейчас всадникам. Или же у них на этот случай имеются беруши?

Я с восхищением и изумлением следила за игрой. Какую же физическую подготовку необходимо иметь, чтобы в ней участвовать! А какой быстротой реакции обладать! Двигались ящеры не менее резво, чем скачущая галопом лошадь, помогая себе когтями, которые цеплялись за малейшие неровности каменистой почвы, и мускулистым хвостом. К тому же эти животные были весьма умны: я несколько раз заметила, как они сами пинали мощными лапами мячик, причём всегда в нужную сторону и в нужный момент.

Лишь после второго периода, пока игроки менялись воротами, я смогла оторваться от захватывающего зрелища и огляделась по сторонам. Неподалеку, справа от помоста обнаружилась Эжени в компании нескольких селестинов мужского пола. Бывшая невеста Рена явно любит мужское внимание. Пожалуй, Клоу была права на счёт слепоты моего мужа. Кейсер же пока нигде не проявился. Впрочем, поле было огромным, и Элларион вполне мог наблюдать за игрой с другого его конца.

— Кстати, Клоу, а кто против кого играет? — спросила я селестину. — Вернее не так. Кто во главе команды соперников моего мужа?

— Лорд Эркарр, наместник северных земель. Он специально приехал сюда ради игры.

— Странно, Рен до сих пор меня с ним не познакомил, — впрочем, ничуть не опечалившись сим фактом, просто для справки заметила я. — То есть он прибыл сюда не ради свадьбы, а ради игры?

— Северный наместник — заядлый игрок в даккер. Думаю, он ехал именно на игру. Конечно, в свадебной церемонии он участвовал, а вот на первый бал не пошёл, предпочтя выспаться.

— Разумно, — поёжившись, произнесла я. Дело было к ночи, считающейся местными днём. Становилось прохладнее, поднялся ветер, постепенно начинали сгущаться сумерки, хотя было ещё достаточно светло, дабы беспрепятственно наблюдать за игрой.

— Замёрзла? — позади раздался знакомый вкрадчивый голос, и мне на плечи накинули что-то плотное и тёплое.

— Нет, — возразила я, однако ещё больше ёжась от присутствия в непосредственной близости кейсера. Слишком свежи были воспоминания о его угрозах в мой адрес и приставленном к горлу клинке. Сидящий рядом главный судья подозрительно на нас покосился. Я не удержалась и оглянулась. Элларион стоял, ехидно улыбаясь, в одной рубашке, поскольку свой камзол, как оказалось, он накинул на меня. Хорошо, что спинка стула была достаточно высокой, и со стороны всё выглядело так, будто кейсер повесил свою верхнюю одежду на неё, а не надел мне на плечи. Я пошевелила последними, высвобождаясь из под камзола Эла.

— Замёрзла, — уверенно заявил селестин, снова накидывая на меня полы камзола, ещё хранящего его тепло.

— Вам показалось, — твёрдо настаивала я на своём, подаваясь вперёд, чтобы высвободиться из-под чужого одеяния. Кейсер использовал мой манёвр себе на пользу, перекинул камзол через спинку стула и теперь уже полностью набросил его на меня. Сопротивляться дальше смысла не было, поскольку это походило бы уже на драку. Ладони Эла специально задержались на моих плечах. Мне оставалось только расслабиться и получать сомнительное удовольствие от его присутствия.

— Живо принеси ей плащ. Не видишь, госпожа замёрзла, — скомандовал Элларион, под благовидным предлогом избавившись от Клоу.

К тому времени я окончательно забыла про игру, а там происходило нечто интересное, заставившее замереть всех наблюдающих за ней. Одна из шихер по неведомой мне причине на полном ходу завалилась на бок, знатно придавив своего всадника. Пришлось сделать перерыв, в течение которого оказывали помощь пострадавшему и решали, кто заменит выбывшего игрока. Тут кейсер подошёл к главному судье, склонился и что-то зашептал ему на ухо. Как я не силилась, так ничего и не услышала, зато воспользовалась моментом и перевесила камзол Эла с себя на спинку стула. Как раз вовремя, поскольку к нашему помосту уже съезжались все участники игры, в том числе Рен.

Главный судья поднялся на ноги и объявил, что Его светлость кейсер желает принять участие в игре. Глашатаи тут же передали сказанное судьёй по всему периметру поля. Я видела, как нахмурился Рен и как обрадовались соперники. По всей видимости, Элларион был хорошим игроком в даккер. Последний уже шёл по полю в направлении приготовленной для него шихеры. Он отказался от стандартной амуниции игрока и защиты, сев верхом так, как был, в одной рубашке и штанах. Шихера под ним сначала заволновалась, но быстро успокоилась, смирившись под власть опытного наездника.

Начался третий период. Я поймала себя на желании зажмуриться, следя за игрой кейсера. Отсутствие защиты дало ему преимущество перед другими в быстроте движений и гибкости, но спокойно смотреть на то, как Элларион, свесившись с седла, практически льнёт к земле, было невозможно. То и дело слышались взволнованные ахи толпы. Я всё ждала, когда шихера наступит Элу на его длинную косу и вырвет её с корнем, а ещё лучше, стащит самоуверенного зазнайку с себя и как следует потопчется по нему. Я даже передумала жмуриться, решив, что не прощу себе, если не увижу бесславного конца высокопоставленного позёра.

Теперь я была не просто восхищённым зрителем, а ярым болельщиком. На месте не сиделось, я то и дело вскакивала, словно, это могло помочь внимательнее рассмотреть, что происходит на поле. Клоу принесла плащ, в котором больше не было нужды. От переживаемых эмоций мне стало жарко. Само собой я болела за команду Рена. Когда шихера моего мужа встала на дыбы перед воротами противника, издав довольный забитым голом визг, я едва сдержалась, чтобы не завопить вместе с ней. Сохранявший неизменное на протяжении всей игры хладнокровие, главный судья с неподдельным удивлением взирал на разбушевавшуюся меня. А я пошла дальше и принялась комментировать происходящее. Эллариону доставались самые нелесные эпитеты, а Рену — побуждающие к действию: «Сделай этого мерзавца!», «Покажи чернявому, где раки зимуют!» и тому подобное.

— Госпожа, — по окончании третьего раунда, Клоу потянула меня за рукав. — Позвольте, я расскажу вам про ваши обязанности в отношении игры.

— Давай.

Игроки на поле переводили дух. В отличие от поло-пони, которых положено менять после каждого тайма, шихеры в отдыхе не нуждались. По большей части в даккере во время перерывов отдыхали наездники.

— По окончании игры вы вручите каждому участнику из команды-победителя свиток и это.

Селестина показала небольшую изящную кованую статуэтку наездника на шихере. Привставшая на задние лапы зверюга держала в пасти мяч, блестя хрустальными бусинками глаз. Композиция была выполнена мастерски, казалось, ящерица вот-вот сорвётся с места, а всадник взмахнёт занесённой для удара клюшкой.

— И ещё…, - от чего-то Клоу немного замялась. — Вам надо будет выбрать лучшего игрока.

— Запросто, — небрежно тряхнула я головой, однако внимательно следя за реакцией селестины.

Та вздохнула.

— И кого вы выберете?

— Конечно, Рена, — пожала в ответ плечами, давая понять никчёмность вопроса.

— Вы должны выбрать кейсера, — тихо, но твёрдо произнесла Клоу.

— Это ещё почему? — возмутилась я. — Из-за титула и положения? А как же честность?

— Но он действительно лучший, — глядя на поле, где уже начался четвёртый период, настаивала селестина. — Если вы выберете другого, вам придётся убедительно объяснить свой выбор, поскольку иначе начнутся пересуды. Лорду Ренальду они не к чему.

В задумчивости я прикусила губу, глазами нашла кейсера. Хорош, чертяка, ничего не скажешь, но и Рен не хуже.

— Я попаданка, могу и ошибиться, — ввернула полюбившийся за последнее время аргумент.

— И чтобы этого не произошло, лорд Морривер приставил к вам меня, — напомнила Клоу.

— Вы выберете кейсера, — раздался сбоку голос главного судьи.

Я вздрогнула и посмотрела в сторону селестина. Тот гипнотизировал меня глазами. Я послала в ответ чарующую улыбку, о которую красноглазый «споткнулся», моргнул, после чего перевёл взгляд обратно на поле.

— Хорошо, выбрала, — не стала я дальше спорить. — Что дальше?

— Вы оденете ему это.

Клоу поставила статуэтку шихеры обратно на поднос, который держал в руках незамеченный мною ранее селестин, а взамен взяла медальон в виде диска диаметром около пяти сантиметров на цепочке из металла, по цвету и блеску похожего на платину.

— Это самая желанная награда в даккере, — тихо втолковывала мне селестина.

— И ты считаешь: кейсер её достоин? — хитро сощурилась я, рассматривая украшение. По краю диска изящной вязью переплетался тонкий узор.

— Даже если это не так, я уже всё вам объяснила, — шёпотом, чтобы не слышал судья, ответила Клоу.

Кейсер, кейсер…Эжени сказала, что он способен вернуть меня обратно в свой мир. Но я не слепая и вижу, что Эл не горит желанием помогать залётной попаданке, напротив, ему что-то от меня надо. Я могу попытаться заслужить пусть не хорошее, так снисходительное отношение к себе тем, что буду потакать его прихотям, а могу остаться собой…

Как и перед началом игры, её участники снова выстроились перед судейским помостом в две шеренги. В сопровождении главного судьи, который объявил о победе Рена и его команды, я подошла вплотную к спортсменам. Не скрою, слегка смутилась под их пристальными взглядами. В сторону Эллариона вообще старалась не смотреть, зато в глазах Рена заметила ободрение. Резкий порыв ветра с мелкими капельками дождя (на горизонте сгущались тучи) окончательно привёл меня в себя. Я с достоинством вручила победителям свитки и статуэтку. После чего взяла в руки медальон и только сейчас посмотрела на кейсера. Он улыбался самоуверенно и насмешливо, ничуть не сомневаясь, в том, что получит награду. Даже подмигнул, торопя меня с её вручением. Не тут-то было. Уголки моих губ дрогнули в коварной улыбке, однако я сдержалась и с невозмутимым видом произнесла маленькую речь:

— Бесспорно, каждый из вас заслуживает этой награды, но, к сожалению, она только одна. Мой выбор колебался между лордом Морривером и Его светлостью. Однако я рассудила, что, отказавшись от традиционной для игроков в даккер защиты, Его светлость получил преимущество в игре за счёт свободы от сковывающей движения амуниции. Поэтому, лучшим игроком сегодня становится лорд Морривер.

Уф! Я справилась, без запинки произнеся то, что тщательно обдумывала в течение последних нескольких минут. Даже самой приятно. И волнительно. Какова будет реакции окружающих? Я поспешила подойти к мужу и с удивлением заметила в его глазах одобрение. Когда я одела ему на шею медальон, Рен неожиданно привлёк меня к себе, поцеловал в макушку и шепнул на ухо:

— Ты достойна именоваться супругой наместника.

Я замерла в его объятиях, чувствуя, как отпускает возникшее за последний период игры напряжение. Отходить от Рена не хотелось, хотя бы по той причине, что рядом с ним я ощущала себя в безопасности. Между тем, тучи стремительно заволакивали небо, воздух тяжелел от скапливающейся в нём влаги, вдалеке слышались глухие раскаты грома.

 

Глава 7

К месту игры мы с Клоу добирались пешком. Обратно нас с Реном доставили в паланкине, то есть крытых носилках, которые несли на плечах четыре могучих селестина. Мы оба молчали. Я обдумывала, каких последствий мне ожидать от своей выходки, Рен, скорее всего, просто устал. Голова пухла от вопросов к нему, но разговаривать в присутствии четырёх слушателей, какими в любом случае являлись наши носильщики, не хотелось.

Реакцию кейсера за той каменной маской, что появилась у него на лице после моей пламенной речи, распознать не удалось. Видимо, подобное отсутствие выражения эмоций в мимике было у Эллариона высшей степенью проявления ярости. Уточнять, так оно или нет, у Рена я не стала. Делу это всё равно не поможет.

Само собой, вернувшись, я направилась не в свои покои, а в спальню мужа. Рен не возражал. Он видел мою настроенность на серьёзный разговор, и слишком устал, чтобы сопротивляться. Я дождалась, когда благоверный примет ванну и вернётся ко мне в белом шёлковом халате до пят. Влажные волосы оставались распущенными, достигая при этом поясницы. Красноглазый темнокожий красавец-мужчина, только сильно вымотанный физически. Я задумчиво смотрела на него несколько секунд, за которые в голову успела прийти одна идея. Щёлкнув пальцами, я спросила:

— Есть какое-нибудь косметическое масло или жирный крем для тела?

— Зачем? — Рен устало опустился в кресло.

— Хочу сделать тебе восстановительный массаж.

— Что?

— Ну, размять, снять усталость, восстановить организм после физической нагрузки, — с лёгким раздражением объясняла я, не особо надеясь, что меня поймут. Задумка была спонтанной и уже начинала казаться мне бредовой.

— Я в принципе догадываюсь, что ты имеешь в виду, — обрадовал Рен наличием недюжей сообразительности. — Но ты уверена, что хочешь это делать?

— Почему нет? — я восприняла последние слова как вызов. — Я же твоя жена и должна заботиться о твоём хорошем самочувствии.

— Ладно, — утомлённо прикрыв глаза, сдался Рен. — Спроси необходимое у слуг.

Необходимое быстро нашлось. Я приказала Рену лечь на живот, затем помогла ему высвободить верхнюю часть тела из-под халата, спустив одежду чуть ниже поясницы, и принялась за дело. Покладистость селестина удивляла и настораживала, однако я списала её на переутомление.

Массажу я обучилась ещё до рождения Сашки, планируя сэкономить на этом деле, когда появится ребёнок. Не секрет, что услуги профессионального массажиста стоят дорого, а в идеале за первый год жизни обратиться к нему следует четыре раза. Кроме ребёнка я практиковалась на коллегах по танцклассу. Теперь вот испробую известную мне технику массажа на существе иного мира. Помимо заострённых ушей, других особенностей в строении тела селестинов я не приметила. Оставалось надеяться, что расположение их внутренних органов совпадает с человеческим.

Был в моих действиях меркантильный расчёт на то, что от массажа Рен расслабится и гораздо охотнее станет отвечать на мои вопросы, чем раньше. К тому же, мне необходимо было заполучить в его лице пусть не друга, так хотя бы союзника. Одной в этом мире против таких типов как кейсер мне не выстоять.

— Мне понравилась ваша игра, — разговор я решила начать издалека. — Захватывающее зрелище.

Вид красивой мужской спины, гладкой без единого волоска кожи завораживал, поэтому я старалась сосредоточиться на технической стороне дела, а не на собственных чувствах и эмоциях. Тем более что при воспоминании о нежном поцелуе, пусть даже и в волосы, живот до сих пор сводило лёгкой судорогой.

— Ваши шихеры, конечно, жуть, но держать в подчинении такое животное должно быть здорово, — продолжала болтать я.

— Этому с детства учатся все мужчины, семьи которых могут позволить себе содержать шихер. Подобное удовольствие не из дешёвых, — лениво ответил Рен. После игры он сам на себя не походил. Какой-то чересчур расслабленный, причём не столько внешне, сколько внутренне.

— Кстати, тот селестин, что упал, сильно пострадал? — поинтересовалась я.

— Достаточно, чтобы проваляться в постели недельку-другую, — без особого сочувствия в голосе произнёс муж. — С твоей стороны будет мило, если ты навестишь лорда Арона Вартрака и справишься о его здоровье. Он мой первый помощник.

— Вот ещё, — фыркнула я. — Не собираюсь настолько вживаться в роль жены наместника и наносить визиты вежливости твоим чиновникам. Лучше я буду искать способ поскорее вернуться домой.

— Одно другому не мешает, — пожал плечами Рен. Нет, он определённо ведёт себя странно! Или это у него так проявляется радость по поводу победы и полученной награды?

— Кстати, Эжени проболталась, что Эл способен вернуть меня обратно в мой мир, — перешла я к сути затеянного разговора. — Как думаешь, ей можно верить?

То ли от сказанного, то ли при упоминании имени любимой Рен сильно вздрогнул.

— Скорее всего, она хотела тебя подразнить, — ответил он, однако в голосе селестина послышалось напряжение.

— Сомневаюсь. Выглядела и говорила она вполне искренне, — возразила я.

— Эжени — придворная дама, она умеет создавать нужное ей впечатление.

— Она меня не дразнила, — я чувствительно ущипнула Рена за бок. Тот и ухом не повёл. Я решила задать провокационный вопрос: — За что вы с Элом ненавидите друг друга?

Мужчина не спешил с ответом. Я уж подумала, что он заснул, и перешла от поглаживаний к растиранию.

— Что за зверь такой этот кейсер? Всё-то ему можно и все его боятся. Несмотря на это, ты с лёгкостью назначаешь ему дуэль, а он соглашается. Я, конечно, не в курсе вашего дуэльного кодекса, но у нас на Земле поединок чести был возможен только между равными. Да и какой смысл был в дуэли? Тебе его убивать нельзя. Элларион, по твоему же признанию, тебя бы не убил. В чём смысл?

Ответ был очень неожиданный:

— Сбросить напряжение.

— Дуэль до смертельного исхода, чтобы сбросить напряжение?!

— Эл всегда требует поединка до смертельного исхода, и никогда до этого не доходит, всегда что-нибудь или кто-нибудь мешает. На этот раз, например, вы с Эжени.

— Спасибо, что не возложил вину целиком на меня, — хмыкнула я, а потом спохватилась: — То есть дуэли между тобой и Элом — дело обычное?!

Ответом послужило молчание.

— Странные у вас отношения…, - протянула я, переводя дух. Растирать спину взрослого тренированного мужчины требовало много сил. — Ты так и не ответил на мой вопрос. За что вы ненавидите друг друга?

— За то, что когда-то были друзьями.

— ?!

Похоже, это игра: я ему — вопрос, он мне — такой ответ, что вопросов после него становится лишь больше.

— Поподробнее, — потребовала я, видя, что селестин опять замолчал.

Тут Рен неожиданно схватил меня за руку и уронил на кровать рядом с собой.

— Что ты делаешь?!

— То, что я тебе сейчас скажу, требует полной сосредоточенности и внимания, — с серьёзным, даже несколько мрачноватым видом произнёс Рен.

Чтобы удобнее было лежать (упала-то я на живот, причём ноги продолжали свешиваться с кровати на пол), я повернулась на бок и вытянулась вдоль тела мужа. Теперь наши лица были очень близко. Я ощущала на своих губах его тёплое дыхание.

— Ты заметила внешнее отличие Эла от остальных селестинов?

Я кивнула.

— Причина в том, что он полукровка. Его матерью была шейри.

Мои глаза расширились от изумления, но я продолжала безмолвствовать, боясь спугнуть желание Рена откровенничать.

— Хотя его отец женился на шейри, в юности Элларион много выстрадал из-за нечистоты своей крови и отличной от других внешности. К тому же он был слабее физически, медленнее рос. Его же отцу пришла в голову не слишком умная идея отдать сына в Академию для благородных юношей, вместо того, чтобы оставить Эла на домашнем обучении. Он даже не пожалел денег на довольно крупную взятку, которую пришлось дать, чтобы полукровку, сына рабыни зачислили в ряды высокородных учащихся. Там мы с ним и познакомились. В Академии Эл был изгоем, кроме меня с ним общались только для того, чтобы оскорбить или жестоко поиздеваться. Так продолжалось до тех пор, пока не оказалось, что умственные способности Эллариона превосходят наши, да и физически к выпуску он был сильнее всех остальных. Он — лучший игрок в даккер, Татьяна. Но не потому, что не пользуется защитой. У него и скорость реакции выше, чем у любого селестина, и сила, и выносливость…

— Ты хочешь сказать, что подобные монстры получаются от союза человека и селестина?!

— Не всегда. За девочками таких особенностей замечено не было, а мальчики рождаются крайне редко: Эл — первый. Собственно, после окончания Академии у Эла было два варианта судьбы: быть уничтоженным, как заведомо опасное существо, либо быть приближенным к власти на пользу Рантмара. Правитель выбрал второй вариант и не прогадал. Во многом благодаря Элу укрепились наши позиции на международной арене, выросли экономические связи с соседними странами, увеличилась военная мощь. Он гениальный учёный, талантливый дипломат и дальновидный политик…

— Подожди, — перебила я. — Сейчас принесу фанфары, и мы споём дифирамбы в его честь. Всё это чудесно, я рада за ваше процветающее государство. Но тебя-то Эл за что ненавидит?

— На том совете по поводу шейри, когда я предложил даровать вам свободу, я действовал из дружеских побуждений. Я думал, что Эл втайне хочет того же, и лишь из вредности не признаётся. Перенесённые в детстве и юности издевательства отразились на его характере, иногда он становится просто невыносим и нелогичен в своём поведении. Когда я сказал ему, что если мы дадим шейри свободу, к полукровкам будут относиться терпимее, он лишь рассмеялся и заявил, что не желает плодить себе конкурентов. Но я-то видел, что причина вовсе не в угрозе его исключительности. Эл не хотел, чтобы кто-то повторил его судьбу, пережил те же унижения. Он был решительно против рождения полукровок. Тем неожиданнее было его предложение на совете по поводу обязательного брачного союза между шейри и селестином, на чьей территории она появится. Возможно, Эл надеялся, что после подобного требования мы пойдём на попятный и оставим всё, как есть. Самое интересное, что так оно и было. Мы готовы были отозвать своё предложение даровать шейри свободу. Но вмешался Правитель и согласился с требованиями Эла. А я первым попал под раздачу…

— Ты хочешь сказать, что после того совета, я первая появившаяся здесь шейри?! — изумлённо присвистнула я. — Представляю, как обрадовался Эл.

— Несказанно, — буркнул Рен.

— Постой, но ты же говорил, что Эл мечтает заполучить рабыню-шейри? С его стороны это выглядит крайне жестоко, учитывая, кто его мать…

— Шейри нужна ему для проведения экспериментов, — нехотя признался Рен. — Эл мечтает найти и запечатать проход между мирами.

— Значит, он всё-таки способен вернуть меня обратно! — я дёрнулась, чтобы вскочить. Правда, непонятно зачем: разговор ещё не был окончен, а бежать к кейсеру сейчас было бы глупо.

Рен успел меня перехватить, крепко обняв рукой за талию.

— Он способен использовать тебя для своих целей, — спустил меня с небес на землю селестин. — По этой причине ты и притягиваешь его как магнит.

— Но кроме Эла есть и другие учёные, — не желала терять надежду я, — те самые, что изучают соприкасающиеся миры.

— Есть, — согласился Рен. — Но Элларион — лучший. Сначала я думал обратиться к нему, но теперь вижу, что он приехал лишь позлорадствовать на мой счёт. К тому же, как это будет выглядеть со стороны, если я добровольно отдам свою законную супругу кейсеру?

— Нормально, — хмыкнула я. — Ты же сам сказал, что ни в чём не можешь ему отказать.

— Будем считать, что я не так выразился, — безмятежно заявил селестин. — У кейсера большая власть, но всё же есть рамки дозволенного.

— И что же делать?! — воскликнула я. — Я хочу домой! Если кейсер пожелает, он сможет это устроить. Вопрос — как заставить его желать?

— Успокойся, Татьяна, — Рен ласково провёл рукой по моим волосам. — Я каждый день об этом думаю. Не скрою, было искушение оставить всё как есть и потерпеть год, но я его поборол. Что-нибудь придумаем.

Я замерла под его неожиданной лаской. Сердце учащенно забилось в груди.

— А как на счёт первой брачной ночи? Почему Эл на ней так настаивал, если не хочет, чтобы рождались полукровки?

— Он просто издевался. Эл знает о моих чувствах к Эжени и уверен, что я никогда не сделаю того, на что он намекал.

— Никогда? — переспросила я, к своему удивлению ощутив лёгкое разочарование.

Селестин молчал, глядя мне прямо в глаза. От его пристального взгляда стало жарко. Я попыталась разрядить обстановку:

— Ну, ты и врушка. Половина того, что ты говорил мне раньше, оказалось неправдой.

— Скорее полуправдой, — улыбнулся краешками губ Рен, по-прежнему не спуская с меня ставшего задумчивым взгляда. Словно, он до сих пор размышлял над ответом на мой ранее заданный вопрос.

— Я не знал как вести себя с тобой, о чём говорить, — пояснил он. — Да и что с тобой делать. К тому же помимо тебя навалилась куча других проблем: организация и проведение свадебных мероприятий. Я же рассчитывал, что этим будет заниматься опытная в подобных вопросах Эжени. Впрочем, к её чести, несмотря на произошедшее, она не отказалась помочь, тем более что все приготовления к торжественному событию были сделаны ею.

— Бедняжка, — с нескрываемым сарказмом в голосе прокомментировала я.

— Визит кейсера, игра в даккер, а теперь ещё и Арон вышел из строя. Так что мне придётся вернуться к своим обязанностям, как наместника, а тебе довести до конца все запланированные мероприятия. Клоу поможет.

— Я не против, чтобы этим занималась Эжени, — подмигнула я мужу.

— Я против, — коротко ответил он, давая понять, что не желает шутить на эту тему.

— А как насчёт продолжения массажа? — поняв, что спорить бесполезно, поинтересовалась я.

— Продолжай, — с заметным удовольствием согласился муж.

Я вернулась к прерванному занятию, попутно размышляя надо всем услышанным. Я так крепко задумалась, что когда перешла к завершающим поглаживаниям, незаметно для себя увлеклась и начала выписывать пальцами узоры на спине Рена. Я то водила ими вдоль позвоночника, то рисовала большие и маленькие круги, то и вовсе выписывала буквы, слагая их в слова. Надо же! Эл — полукровка! И тот, кто способен вернуть меня домой…или уничтожить…

— Татьяна!

Я как сквозь вату услышала зовущий и отчего-то охрипший голос селестина. Он резко перевернулся на спину и пронзительно посмотрел на меня.

— А? — до сих пор пребывая в задумчивой прострации, откликнулась я.

— Почему бы и нет, — пробормотал Рен, адресуя эти слова исключительно себе. Сел, обнял меня одной рукой за талию, другая скользнула в волосы на затылке, не давая уклониться от последовавшего затем поцелуя.

Я была не против. Если закрыть глаза, перестаёт иметь значение и цвет кожи, и цвет волос, и цвет глаз. Остаются лишь приятные ощущения, возникающие от умелых ласк. Рен умел целоваться. Он делал это не спеша, чувственно, исследуя мои губы, смакуя их вкус. Меня бросало то в жар, то в холод, хотелось окончательно сдаться в плен его рук. Но прежде, чем капитулировать, я произнесла несколько слов, в корне изменивших ситуацию:

— Похоже кейсер на твой счёт ошибался…

— Что ты имеешь в виду? — желая поскорее возобновить поцелуй, прошептал Рен мне в губы.

— А как же Эжени? — я слегка отстранилась назад.

— Одно другому не мешает, — надеюсь, не подумав, ляпнул супруг.

Я застонала. Нет в мире совершенства, даже в чужом. Неужели мужчины везде одинаковы? «Я больше не люблю тебя, но как сексуальная партнёрша ты меня устраиваешь» — примерно так заявил мой бывший перед расставанием. Эжени мне не жалко, но от Рена я ожидала большего благородства. Не знаю, что он должен был сказать или сделать в данной ситуации, чтобы последовало продолжение, но ни в коем случае меня не разочаровывать.

— Интересно, что и чему не мешает? — выпутываясь из мужских объятий, насмешливо поинтересовалась я. — Предлагая массаж, я имела в виду только массаж.

Демонстративно поднявшись на ноги, я сделала два шага назад, прочь от кровати.

— Нельзя же так разжечь мужчину, а потом бросить, — попытался вразумить меня Рен. Тонкая шелковая ткань халата, вздыбившаяся на «самом интересном месте», подтверждала его слова.

— Ну, если невтерпёж, можешь навестить Эжени. Думаю, она не будет против, — с наигранным сочувствием в голосе предложила я.

— Но хочу-то я не её, а тебя, — не сдавался Рен. Думал он сейчас явно не головой, а тем, что ниже. — Ты, кстати, тоже…

— А вот и не тоже, — с усмешкой бросила в ответ. — Я себя не хочу. Это было бы уже извращением или нарциссизмом. Я хочу есть.

Не давая больше селестину никаких шансов продолжить начатое, я подошла к стене и дёрнула ленту звонка для вызова слуг.

 

Глава 8

Как же хорошо сидеть рядом с горящим камином в тепле и уюте, когда за окном идёт дождь. Явившемуся слуге я приказала принести нам поесть и попить. Быстро справившийся с собой Рен тоже был не прочь подкрепиться. Несмотря на устроенный мной облом, он не дулся или же делал вид, что не дуется. Даже сподобился на комплимент в мой адрес:

— У тебя волшебные руки.

Я кивнула, давая понять, что услышала и приняла к сведению. Глядя на танцующие язычки пламени, вслушиваясь в барабанную дробь дождя по потолочному окну (оно у них должно быть из бронированного стекла, не иначе), я размышляла над тем, что делать дальше.

— Иди сюда, — позвал Рен, когда стол был полностью сервирован, а слуга удалился, снова оставив нас наедине.

— Сам иди сюда, только тарелки прихвати, — лениво отозвалась я.

Чтобы лучше думалось и отдыхалось, расположилась я на полу, благо местные наряды позволяли сидеть, удобно подобрав под себя ноги. Дома я часто, приходя с работы, на несколько минут вытягивалась горизонтально прямо посреди гостиной. Отчего-то это помогало привести в порядок и тело, и душу. Я выбрасывала из головы ненужные мысли и перечисляла про себя все благословения, которые я имею в жизни. После подобного релакса, существование вновь наполнялось яркими красками и улучшалось настроение. Да и физически я ощущала прилив сил, и, несмотря на поздний час, была способна переделать уйму домашней работы, если таковая имелась.

Рен не соблазнился сомнительным удовольствием сидения на полу, пусть и на мягком толстом ковре, но тарелку принёс, с горой самой разнообразной снеди.

Совместная трапеза располагает к приятному общению. Никогда до этого мы так непринуждённо не разговаривали. Я расспрашивала Рена об Экзоре. Меня интересовало всё: и другие народы, которые населяли этот мир, и животные, которые здесь обитали, и обычаи Рантмара и многое-многое другое. Рен оказался прекрасным рассказчиком, слушать его можно было бесконечно. Иногда я забывала о еде и, вообще, о том, где нахожусь. Интересно, когда он, как наместник толкает серьёзные речи, его голос также завораживает?

Об Эжени и Эле мы на время забыли, поняв, эта тема нас обоих слишком сильно «возбуждает». Беседа могла бы продолжаться бесконечно, вопросов у меня было очень много, но Рен мягко закруглил разговор, сообщив, что нам обоим необходимо выспаться перед балом.

— Опять бал? — отчаянно зевнула я, ставя пустую тарелку на стол. Двигаться было лень, а ведь надо ещё и до своей комнаты дойти, раздеться, умыться…

— Балы будут устраиваться каждый вечер в течение всей праздничной недели, — обрадовал меня муж. Он тоже заметно клевал носом.

— Ужас, — честно прокомментировала я. — Не надоест? Мне уже неохота, тем более, там опять будет Элларион.

— Я постараюсь свести ваше общение к минимуму, — пообещал душка Рен. — Давай спать.

Он поднялся с кресла и направился в сторону кровати.

— Вызови кого-нибудь, пусть проводит меня до моей спальни, не хочу снова повстречаться с кейсером в коридоре наедине, — попросила я. — Боюсь, после того, что я исполнила на игре, он забудет обо всех своих экспериментах и свернёт мне шею.

— Оставайся здесь, — предложил муж. Не игриво, не двусмысленно, а на полном серьёзе.

— Но-но! — усмехнулась я. — Давай оставим всё как есть: не будем превращать наш фиктивный брак в настоящий.

— Предлагая остаться, я не подразумевал ничего такого, на что ты намекаешь, — невинно пояснил муж.

Он стоял рядом с кроватью, в этом обалденном шёлковом струящемся халате, который не скрывал, а наоборот подчёркивал достоинства его фигуры. И я уже привыкла к его алым глазам и тёмной коже, не говоря о волосах, глядя на которые у меня чесались руки запустить пальцы в густые длинные пряди. Ещё чуть-чуть и я буду считать красавца-селестина своей собственностью и начну ревновать его к Эжени. А времени-то прошло совсем немного, что-то будет дальше…

Я подошла к Рену, не церемонясь, обхватила за талию, прижалась к нему вплотную и ощутила, как по телу мужчины пробежала неконтролируемая дрожь.

— Говоришь: ничего такого? — с чувственной хрипотцой в голосе произнесла я, глядя селестину в глаза.

Рен тут же потянулся ко мне, но прежде, чем его руки успели крепко обнять, я со смехом вырвалась и отступила к двери.

— Что и требовалось доказать.

Я решила не дожидаться провожатых и поспешила выскользнуть из комнаты, прежде чем Рен хоть что-то сказал в ответ.

* * *

На этот раз обошлось без неожиданных встреч. Я спокойно добралась до отведённых мне апартаментов, с помощью Клоу разделась, умылась и легла в постель. Однако уснуть не удалось. Сейчас, когда ничего не происходило, когда я осталась одна в тёмной комнате, мне стало невыносимо тоскливо. Тут же подкрались тщательно скрываемые до этого от самой себя слёзы. Мысли о Саньке, о родителях, о доме никогда не покидали меня. Они были как глубокая заноза, которую невозможно вытащить, но о которой нельзя и забыть, так как боль от неё, хоть и терпима, тем не менее, постоянна. Флирт с Реном, вражда с кейсером, контры с Эжени, бал, дуэль, даккер отвлекли меня, не дали впасть в пучину депрессии. И вдруг тишина…Тишина подземельной комнаты. Дождь прекратился, и снаружи не доносилось ни звука. Стекло было всё-таки очень толстым. Я была одна и мрачные мысли мощным потоком снесли весь мой боевой настрой. Подушка тут же стала влажной. Представляю, как я буду выглядеть на балу с красными от недосыпа и слёз глазами. Ну, что за натура! Даже в такой ситуации я умудряюсь переживать о своей внешности!

Надо поговорить с кейсером, надо предложить ему сделку: я соглашаюсь на участие в его экспериментах по запечатыванию прохода, он возвращает меня домой. Вроде бы всё логично и взаимовыгодно, если бы не одно НО. И этим НО является кейсер. Ждать от него честности было бы смешно и глупо. Значит, надо юридически грамотно оформить договор. Всё-таки я жена наместника и это должно давать мне определённую защиту и власть, при условии, что я буду дружить со своим мужем. А значит, я должна понравиться Рену не только как женщина, но и как жена, как хозяйка дома…

Я так и не уснула. Эжени заметила мою подавленность и захотела меня ободрить:

— Лорд Ренальд очень доволен вами, моя госпожа.

Однако я пропустила её слова мимо ушей и мимо сердца.

Явившийся за мной Рен тоже отметил мой неважный внешний вид. Даже спросил о самочувствии. Было искушение упросить его оставить меня на сегодняшний вечер в покое, но я побоялась, что в этом случае грустные мысли окончательно задавят меня. К тому же хотелось как можно скорее пообщаться с Элом по поводу сделки, хотя я пока не представляла, как это сделать максимально безопасно. Оставаться с кейсером наедине было чревато новыми проблемами, разве что опять разговаривать с ним во время танца.

Этот бал в точности копировал предыдущий: те же разодетые в пух и прах селестины, та же последовательность танцев, улыбки, разговоры, косые взгляды в мою сторону. Я сидела в кресле и устало взирала на танцующих. Удивительно, но Элларион не спешил ко мне подходить. Он не танцевал, а в основном общался, переходя от одной кучки селестинов к другой. При его приближении все замирали и разговоры прекращались, возобновляясь лишь после вступительной реплики Эла. Я же сгорала от нетерпения, когда очередь на внимание Его светлости дойдёт и до меня. Чувства страха и самосохранения притупились вместе со всеми другими ощущениями из-за усталости, причём как внешней, так и внутренней. Я была рассеяна, а потому появление кейсера рядом застало меня врасплох. Он словно соткался из воздуха со своей неизменной ехидной улыбочкой и холодным мерным взглядом алых глаз.

— Неважно выглядишь, котёнок, — склонившись к моей руке якобы для поцелуя, не преминул заметить Эл. — Неужели так испугалась собственной выходки и её возможных последствий?

Я вымучила из себя улыбку.

— Вы как всегда чрезвычайно проницательны, Ваше сиятельство.

— А ты сама на себя не похожа, — подозрительно прищурился кейсер.

— Это всё платье, — попыталась пошутить я. — Сегодня я выбрала совсем другой фасон.

Исключительно по моему настоянию, мой бальный туалет был предельно скромен: тёмно-голубое шелковое платье с глухим воротом и длинными рукавами. Хотелось спрятаться, скрыться, хотя бы в складках собственной одежды. Правда, складок практически не было. Напротив, пусть из открытых участков тела остались лишь кисти рук и лицо, всё остальное было обтянуто и тем самым выставлено напоказ. Поначалу я как-то об этом не подумала, но когда увидела своё отражение в зеркале в полный рост, поняла, что для привлечения мужского внимания оголяться совсем необязательно. Затянутая в голубой шёлк я выглядела очень стройно, изящно и одновременно пышно в нужных местах.

— Идём, — скомандовал Эл. Так он приглашал меня на танец. Правила приличия и светские манеры он с лёгкостью и удовольствием игнорировал.

Я послушно встала с места. Если бы Эл сам не упомянул о той ситуации, что возникла после игры в даккер, я бы и не вспомнила. Казалось, прошла целая вечность. Я узнала столько всего нового, да и с Реном у нас начались весьма интересные отношения…

— Татьяна, — напомнил о себе Эл, выводя меня из задумчивости, в которую я так незаметно для себя погрузилась, и это несмотря на наличие в непосредственной близости кейсера. Тело машинально и послушно двигалось в его руках, в то время как мысленно я была далеко от этого места и этого мужчины.

— Что? — слегка грубовато спросила я.

В ответ тут же почувствовала, как рука Эла скользнула вниз по спине и стальным обручем обвилась вокруг талии.

— Похоже, сегодня днём случилось то, в чём ты пыталась убедить меня ранее, — вкрадчиво произнёс кейсер, не сводя с моего лица пристального взгляда. — Рен доволен, полон сил и сияет, как диск селесты, ты задумчива, утомленна и одновременно выглядишь очень чувственно.

Хм, ну если бледность кожи и красноту глаз можно принять за чувственность, то пожалуй…

— Имеем право, — загадочно улыбнулась я, дабы не разуверять Эллариона в его предположениях. То, что у нас с Реном всё хорошо, послужит мне хоть какой-то защитой от непредсказуемого селестина. — В конце концов, мы муж и жена.

Мы были неприлично близко друг к другу, гораздо ближе, чем все остальные танцующие. Но я не возражала. Это была прекрасная возможность откровенно поговорить с Элом и не быть при этом услышанной окружающими.

— Кстати, в пылу страсти Рен разоткровенничался, и я узнала кое-что интересное, — стала подбираться я к сути затеянного разговора.

— И что же? — насмешливо изогнул брови Эл.

— То, что вы Ваше сиятельство чрезвычайно умны и способны вернуть меня обратно в свой мир. Также вы желаете найти и навсегда запечатать проход между мирами. Я готова вам в этом помочь в обмен на моё гарантированное возвращение домой, — я говорила спокойно и непринуждённо. Со стороны должно было казаться, что мы ведём милую светскую беседу. Я даже расслабилась в руках кейсера, несмотря на то, что обнимал он меня слишком крепко, словно опасался неожиданного побега.

— Уже нагостилась? — Эл был явно не настроен на деловое общение.

— Я готова участвовать в ваших экспериментах сколько потребуется, если есть хоть какая-то надежда вернуться, — упрямо повторила я для не шибко внимательных.

— А если эксперименты окажутся смертельно опасными? — становясь серьёзнее, поинтересовался кейсер.

— Ну, и пусть, — я и не думала переживать по этому поводу. — Если не найдётся способа вернуться, то лучше умереть.

С лица селестина исчезло привычное насмешливое выражение.

— А если обману? Запечатаю проход, а тебя оставлю здесь? — задал он очередной вопрос.

Я ожидала подобного, поэтому и бровью не повела:

— Этот момент надо продумать.

Элларион с каким-то новым чувством в глазах взглянул на меня.

— Хорошо, давай обсудим, — уже гораздо более деловым тоном продолжил он. — Только надо найти подходящее место.

С этими словами кейсер остановился, хотя музыка продолжала звучать, а окружающие вальсировать, и повёл меня прочь.

— Ваше сиятельство, не так шустро, — притормозила я ушлого селестина. Тоже мне, нашёл повод остаться наедине, а заодно «припомнить» все нанесённые мной «обиды».

Эл оглянулся с лёгким раздражением и недоумением во взгляде:

— Ты сама хотела серьёзно поговорить.

— Хотела, — согласилась я, — Но…куда вы меня ведёте?

— Туда, где нам никто не помешает, — словно ничего такого в его словах не было, пояснил кейсер.

— Прекрасно, — похвалила я за сомнительные добрые намерения. — Вот только позовём с собой Рена.

— Зачем? — фальшиво удивился Элларион, хотя в глазах плескалась досада на то, что не удалось меня провести.

— Он мой муж, — пожала я плечами. — И это его тоже касается.

— Касается, — не стал возражать кейсер, резко притянул меня к себе и прошептал в лицо: — Вот и расскажешь ему об этом попозже в постельке.

— Чтобы мне без проблем попасть в ту постельку, сначала надо избежать вашей, — с усмешкой шепнула я в ответ и громче добавила: — Без Рена никуда не пойду.

— Какое самомнение, — с сарказмом протянул кейсер. — С чего ты взяла, что интересуешь меня в этом плане, котёнок?

Я вздохнула. Нет, ну правда, объяснять взрослому дядьке, что он тебя хочет, потому что как-то зажал в коридоре и полез целоваться, было нелепо.

— Буду только рада, если окажется, что ошибаюсь на ваш счёт, — с милой улыбкой заверила я.

— Что-то случилось? — раздался за моей спиной голос Рена. — Вы не танцуете…

— Случилось, — пользуясь тем, что Эл ослабил хватку, я вырвалась из его объятий и отступила к мужу. — У нас на троих есть серьёзный разговор.

— Какой? — недоумённо спросил Рен.

— Сейчас узнаешь, — заверила я. — Где можно уединиться?

Несколько секунд муж проницательно смотрел мне в глаза.

— Идёмте.

 

Глава 9

Назвать наш разговор продуктивным было нельзя. Рен слушал скептически. Эл старательно делал отсутствующий вид, давая понять, что сумасшедшая идея целиком и полностью моя, он здесь ни при чём. Однако в глубине алых глаз горел интерес, дело-то касалось его экспериментов.

Говорить при кейсере, что он думает по поводу моего предложения, муж не стал, мотивировав тем, что надо осмыслить услышанное, а пока вернуться к гостям. Само собой после бала я заявилась к нему в комнату, дабы закончить начатое.

— Ты сошла с ума, — в ответ на мои горячие заверения в том, что задуманное — лучший выход из положения, воскликнул Рен. Он подошёл ко мне вплотную, обхватил руками за плечи и заглянул в глаза. Снаружи уже было достаточно светло, а благодаря окну и в комнате тоже.

Я упрямо тряхнула головой.

— У тебя есть другие здравые мысли, как вернуть меня домой?

Рен молчал.

Я повела плечами, освобождаясь от его рук.

— Ты не понимаешь! Там у меня остался сын! Просто огромная удача, что перед тем, как всё это случилось, я отправила его к своим родителям. Но они скоро меня хватятся, будут переживать. У меня совсем немного времени. Медлить нельзя!

Я принялась лихорадочно ходить по комнате, одновременно расплетая причёску, вынимая из волос шпильки, заколки, украшения. Освобождающиеся локоны, один за другим, падали мне на плечи.

— Если эксперименты Эла окажутся смертельно опасными, ты вообще никогда их не увидишь, — сумничал Рен.

— Если я продолжу сидеть сложа руки и ждать непонятно чего, будет то же самое, — раздражённо бросила я в ответ.

— Но ты можешь умереть!

Я остановилась напротив Рена и с горькой усмешкой спросила:

— Тебе-то не всё ли равно? Или тебя волнует соблюдение приличий? Так совсем не обязательно трубить на весь Рантмар о том, что ты отдал жену на опыты. Можно всё обставить по-умному. Например, обыграть дело так, будто я скончалась от какой-нибудь местной заразы.

Я тряхнула волосами и стала приглаживать их пальцами.

— В таком случае ты целиком и полностью окажешься во власти Эла, — заворожено следя за моими движениями, заметил Рен.

— Поэтому мне и нужна твоя помощь, — вздохнула я. — Скорее всего, понадобится составить письменный договор. Есть хоть какие-то законы, правила, клятвы, заповеди, которые Эл не сможет нарушить?

— Есть, — кивнул Рен. — Но я не дал ещё своего согласия.

— Так дай, — я перекинула волосы на правое плечо и повернулась к Рену спиной, — и расстегни мне платье.

— Что ты делаешь? — с напряжённым интересом в голосе спросил селестин.

— Готовлюсь ко сну, — спокойно сообщила я. — Одна я сплю плохо, мучают кошмары. Может, хоть с тобой удастся выспаться.

Рен послушался и начал выполнять мою просьбу, но на середине дела остановился, крепко обнял меня рукой за талию и прижал спиной к себе.

— Мне не всё равно, — его горячее дыхание опалило нежную кожу шеи. — Да, меня волнуют правила приличия, но не только. Ты мне не чужая, ты моя жена. Странно, но один лишь этот факт заставляет меня переживать о том, что происходит с тобой. Словно вместе с заключением брака между нами возникла невидимая, но крепкая связь…

Я решительно нарушила интимность момента, возникшую из-за неожиданного признания:

— Это гормоны. Говорю же тебе, навести Эжени и всё пройдёт.

— Не могу, — Рен развернул меня лицом к себе. — Пока ты моя жена, не могу.

— Ого! У вас практикуется верность? — искренне удивилась я. — Уважаю.

Рен молчал, и я поняла, что говорил он на полном серьёзе. Я не знала, что сказать, и просто зевнула, прикрыв рот рукой.

— Ужасно хочу спать, — извинилась я. — Скажи, ты мне поможешь или нет?

— Помогу, — вздохнул селестин с таким видом, будто имел дело с капризным ребёнком, выманивающим у него игрушку.

— Мне повезло с мужем, — медленно произнесла я и ласково провела пальцами по мужской щеке. После чего снова повернулась к Рену спиной, деловым тоном напомнив: — Расстегни платье до конца.

Спала я на этот раз очень крепко, без сновидений.

* * *

Наконец-то я выспалась. После пробуждения какое-то время лежала и балдела от состояния отдохновения в каждой клеточке тела. В комнате было темно, но по ощущениям я догадалась, что осталась одна. Понежившись ещё немного, я вскочила с постели, по памяти на ощупь, добралась до звонка и вызвала слугу. Меня лихорадило, хотелось действовать. Впереди забрезжила надежда, и я не могла сидеть сложа руки. Мне необходимо было чем-то занять себя до возвращения Рена. Он согласен помочь! И Эл согласен с моим предложением! Ни о каких опасностях я не думала, мысли были только о том, что есть способ вернуться домой.

— Сколько времени? — спросила я Клоу. Именно она явилась на мой вызов.

— Уже почти обед, госпожа. Лорд Ренальд приказал вас не будить, напротив, всячески охранять ваш сон. Он очень заботлив, не правда ли?

— Очень, — согласилась я, недоумевая, к чему был задан вопрос. — Чем занимаются гости?

— Гуляют, общаются. Мужчины уехали на охоту.

— Ночью? — забывшись, удивилась, но тут же спохватилась: — Ах, у вас же день.

— Есть два вида охоты: ночная и дневная, — решила просветить меня Клоу. — Дневная с ловчими птицами. Ночная — с собаками.

— У вас есть собаки? — обрадовалась я.

Селестина кивнула.

— А лошади?

Ещё кивок.

— Замечательно. Я так люблю этих животных!

Я покрутила расческу, размышляя, как заплести волосы.

— Клоу, сегодня опять будет бал?

— Да.

— Тогда мне надо поговорить с местным церемониймейстером.

Кажется, я нашла, чем себя занять…

* * *

Церемониймейстер, по совместительству управдом (или как у них там называются начальники над домом и слугами), плотный, относительно невысокий селестин, был против, очень даже против моей затеи. Несмотря на это, я продолжала его обрабатывать:

— Но это добавит веселья и разнообразит местные развлечения.

— Согласно традициям…

— Вы закостенели в своих традициях, настало время слегка их нарушить, — настойчиво убеждала я.

— Но как на это посмотрит лорд Морривер?

— Как-как, — проворчала я, — глазами.

— Миледи готова взять всю ответственность на себя?

— Готова.

А предлагала-то я всего на всего — поиграть в такие игры, как «Ручеек», «Шарады», «Фанты».

— Успокойтесь, Буре. Возможно, на придворном балу подобные забавы неуместны, но это же домашний бал в честь свадьбы. Давайте расслабимся и все вместе получим удовольствие.

Мужчина лишь покачал головой.

Однако смутить чужими сомнениями и остановить меня было невозможно. Вернувшийся с «работы» в самый разгар бала Рен застал чудную картину: все гости с хохотом и весельем уже в который раз играли в «Ручеёк». Рен выловил среди них разгоряченную меня, подхватил под локоток и отвёл в сторону.

— Что происходит? — с добродушным любопытством поинтересовался он.

— Веселимся, — выдохнула я, немного запыхавшись. — Присоединяйся.

Тут я заметила невдалеке от нас прислонившегося к колонне Эллариона. Видимо, они с Реном вместе отсутствовали, вместе и вернулись. Кейсер поглядывал на происходящее с нескрываемым интересом. Я схватила мужа за руку и присоединилась к «ручейку». Никто не решался покуситься на наместника или его жену. Мне это надоело, и я сама поймала пробегавшую мимо оставшуюся без пары селестину. К моему восторгу Рен не растерялся, сориентировался и легко включился в игру. Он пробежал к голове колонны, нырнул под руки, после чего снова выловил из «ручейка» меня.

— А теперь внимание, — шепнула я мужу.

Быстрая весёлая музыка, выбранная мной для игры, сменилась звуками трицио (по-нашему вальса), и гости стали танцевать с той парой, которая досталась им во время «Ручейка».

— Никогда не видел ничего подобного, — признался Рен, с заметным удовольствием подхватывая меня и кружа по залу. А ведь действительно, мы с ним танцевали всего лишь раз, и то назвать это танцем было трудно, скорее уж прогулка за руку.

— Тебе понравилось? — живо заинтересовалась я.

— Понравилось гостям, что гораздо важнее, — уклончиво ответил Рен.

— Кто-то, посчитав подобные забавы неприличными, был против, в том числе Эжени, — призналась я мужу. — Однако большинство остались в восторге. Пришлось, правда, попотеть, объясняя правила, но они — способные ребята — осилили.

Глядя на довольную меня, Рен неожиданно тепло улыбнулся.

— Устала?

— Есть немного, — согласилась я.

— Тогда пойдём отдыхать? — вопросительно приподнял белоснежную длинную бровь селестин. — У меня есть для тебя новости.

Сердце пропустило удар.

— Хорошие?

— Смотря, как к ним отнестись, — пожал плечами муж, ведя меня к выходу из зала.

Рен не стал тянуть и, как только мы вошли в его комнату, сообщил:

— После окончания свадебных торжеств мы отправимся с тобой в столицу Рантмара. Неподалёку от неё расположена резиденция Эллариона, где он проводит свои опыты. В Манаскольне мы составим необходимый договор, по которому я буду присутствовать на всех проводимых с тобой экспериментах.

— О, Рен, — благодарно произнесла я. — А как же твои обязанности наместника?

— Ну, думаю, ещё недели на поправку здоровья Арону хватит. К тому же у меня есть дела в столице, и я планировал съездить туда в ближайшее время.

— Одно другому не мешает, — подмигнула я и прислушалась к себе. Ой-ё! Не нравится мне эта ноющая боль внизу живота. Только её, вернее ИХ, не хватало! Но женскую природу не обманешь никакими перемещениями из мира в мир. Время пришло и…

— Мне срочно нужна Клоу! — воскликнула я.

— Зачем? — удивился Рен.

— Соскучилась, — привычно отмазалась я шуткой от правдивого ответа.

— Я сам тебя раздену, — подходя ближе, вкрадчиво произнёс муж.

— Сожалею, но сегодня тебе придётся спать одному, — я резко отшатнулась прочь, вызвав ещё большее недоумение Рена. Со стороны выглядело так, будто я добилась от него, чего хотела, и на этом наши «интересные» отношения можно прекратить.

— Прости, мне надо к себе, — я виновато улыбнулась и вышла.

* * *

Моё чрезмерное волнение по данному поводу было вызвано тем, что в тех двух книжках про попаданок, которые я когда-то прочитала, эта извечная женская проблема никак не освещалась. Месяц, другой героиня бегает по лесам и полям, там же ночует и не испытывает никаких неудобств, будто бы её репродуктивная функция в связи с попаданием в экстремальные условия отключается. Моя, вот, почему-то не отключилась, а прокладки и тампоны в этом мире вряд ли существуют. Скорее всего, местные дамы просто несколько дней проводят в постели. Не самый худший вариант. Так сильно волновалась я ещё и потому, что во время пмс всегда чувствовала себя очень ранимой и уязвимой. Теперь понятны мои вчерашние обильные слёзы и упадок настроения, а также сегодняшнее лихорадочное веселье и глупое шараханье от Рена.

Придя в свою комнату, я немного успокоилась. Решив, что это даже к лучшему. Что бы я делала, застань меня женские недомогания во время путешествия в столицу Рантмара? Даже думать не буду. Теперь же я в спокойных условиях узнаю, как и чем тут у них от этого «лечатся».

К моему удивлению, всё оказалось вполне цивилизованно: чистые тряпочки (знакомые мне ещё по тем временам, когда я из девочки превращалась в девушку) и проложенный между ними неизвестный мне волокнистый, похожий на вату материал голубого цвета. Сгодится. Но самое главное, это возможность уединения и наличие под рукой ванной комнаты. Правда, насчёт первого я ошиблась…

 

Глава 10

Утро следующего дня встретило меня жуткой болью. Давненько я подобного не испытывала. Только в далёкой юности, когда настраивался цикл. Клоу бегала вокруг, не зная чем помочь. По её словам выходило, что их женщины хоть и претерпевают ежемесячно такие же метаморфозы, но без каких-либо болезненных ощущений.

Я полулежала-полусидела, подобрав под себя ноги, и кусала подушку, чтобы не завыть во весь голос.

— Мне нужно обезболивающее. У вас должны быть врачи. Позови кого-нибудь, — хрипло попросила я.

Не ту-то было. Оказалось, селестины вообще не болеют и лечат разве что раны, полученные во время военных действий или игры в даккер. Потому и личных врачей не держали даже такие шишки как наместник.

Тело бил озноб. Прижатая к животу грелка не помогала избавиться ни от него, ни от боли.

— Зови Рена.

— Но его нет, — окончательно растерялась Клоу. — Они все на охоте.

Я подняла голову и диким взглядом посмотрела на селестину. Мой вид быстро привёл её в чувство.

— Я сейчас пошлю за ним, — спохватилась она.

Стоило закрыться двери, как я испустила громкий стон. Боль не отпускала уже часа два и даже не думала ослабевать. Я испробовала всё: массаж, дыхательную гимнастику. Бесполезно. Во время особо сильных судорожных спазмов темнело в глазах.

Казалось, до возвращения Клоу прошла целая вечность.

— Что с тобой?

Передо мной стоял Рен в зелёном охотничьем костюме — короткая куртка и обтягивающие штаны из плотной ткани. Волосы тщательно заплетены в косу до самого кончика. В голове молнией пронеслась мысль: «Какой же он у меня всё-таки красавец!». В глазах селестина плескалось неподдельное беспокойство, чуть ли не испуг.

— Умираю, — с усмешкой бросила я в ответ. — Неужели не видно? Или ты сейчас же даёшь мне обезболивающее, или…или я ещё не придумала, что я сделаю в другом случае.

— То обезболивание, которое применяют у нас при особо сильных ранениях и во время хирургических вмешательств, тебе не поможет, — покачал головой Рен.

— Но должны же быть какие-то травки, — сквозь зубы процедила я, выпрямляясь.

Рен стремительно шагнул ко мне.

— Ты очень бледна.

— Я очень больна, — закрыв глаза, так как начался очередной приступ спазмов, прошептала я.

На фоне постоянной ноющей боли, эти судороги были подобны ярким вспышкам, терпеть которые казалось пределом моих возможностей. Однако под взглядом селестина я позволила себе лишь поморщиться.

— Ты вся дрожишь, — Рен сел рядом, обнял и привлёк меня к себе. От него исходило такое желанное тепло. Я замерла, а боль…боль продолжала меня мучить.

— Хочу лечь, — попросила я.

— Да, конечно, — Рен убрал руки и поднялся.

— Не уходи, — я ухватила его за пояс. — Не оставляй меня одну. Может, ты сможешь меня отвлечь…

— Не уйду, — с этими словами селестин снял куртку и опустился обратно на кровать.

Я уже вытянулась на ней горизонтально и приглашающе похлопала рукой около себя. Рен не заставил себя ждать и лёг рядом.

— Я бы очень хотел тебе помочь, — ласково гладя меня по спине, сказал он.

— Ничего, пройдёт. Это всего лишь женские недомогания. От них никто не умирал, — заверила я, съёживаясь от очередного приступа боли. В попытке найти защиту от испытываемых мучений, я придвинулась ближе к селестину и уткнулась ему в грудь. Была мысль отвлечь себя разговором с ним, но теперь я желала лишь одного — лежать рядом, ощущая его заботу и ласку. Однако тут меня осенило. Я слегка отстранилась, чтобы посмотреть Рену в лицо:

— Постой, в нашу первую брачную ночь ты применил ко мне какое-то магическое воздействие, ты погрузил меня в полное оцепенение, подобное сну наяву! Ты не можешь повторить этот фокус? Во сне я не буду чувствовать боли.

— У нас нет магии, — возразил Рен.

— Тогда, что это было?

— Мои способности.

— Типа гипноза? Хм, для тебя, как для наместника от них, должно быть, большая польза. Хорошо, сойдёт и гипноз. Действуй!

Я перевернулась на спину, давая понять, что нахожусь в полном распоряжении селестина.

— При такой сильной боли, вряд ли я смогу погрузить тебя в сон, — засомневался Рен, приподнимаясь на локте.

Я прижала руки к животу, переживая очередной спазм, и кусала губы, не способная в эти мгновения даже говорить. Тёплая рука Рена накрыла мои пальцы. В голову затёрлась несвоевременная мысль, какой он меня сейчас видит — растрёпанной, бледной, гримасничающей. Не женщина, а воплощение кошмара.

— Откуда ты знаешь степень моей боли? — сквозь зубы просипела я. — Быть может, я такая неженка, что не способна выносить малейший дискомфорт.

— Знаю, — возразил селестин. — Я уже попробовал. Ничего не вышло.

Я удержалась от крепкого словца, вертевшегося на языке, и закрыла глаза. А вот слезинку, скатившуюся по щеке, перехватить не успела.

Рен вскочил на ноги.

— Так больше нельзя!

Прежде, чем я спросила, о чём он, мужчина пулей вылетел из комнаты, оставив меня одну.

Что ж во всём надо искать плюсы. Наедине можно в открытую жалеть себя и больше не сдерживать слёз. Я снова свернулась калачиком, подтянув колени к подбородку. Внутри тугим узлом свернулась боль. Мы остались с ней один на один, и я остро почувствовала свою беспомощность перед этой безжалостной злодейкой.

Открылась дверь. У меня даже не было сил повернуться и посмотреть, кто там. Клоу? Рен? Какая разница…Шаги, приглушённые ковром. Вошедший останавливается рядом и тянет меня за плечо, заставляя обернуться. Эл! Вот кого я никак не ожидала сейчас увидеть. Кейсер был предельно серьёзен и сосредоточен. Он цепко оглядел меня с ног до головы.

— Почему сразу не позвал? — мрачно бросил куда-то за спину. — Я сейчас.

С этими словами Элларион вышел из комнаты. Рен снова опустился рядом. На мой вопросительный взгляд пояснил:

— Он хочет помочь.

Как, я спрашивать не стала. Было всё равно. Я готова на любые опыты и эксперименты, только бы ушла боль.

Элларион вернулся, подвинул Рена, заставил меня сесть и поднёс к губам какую-то пахучую тёмную жидкость.

— Что это? — спросила, прежде чем выпить. Голос был тихим и слабым как мяуканье котёнка.

— Пей! — вместо ответа скомандовал Элларион, силой вливая в меня жидкость. Да я и не сопротивлялась. Но зелье оказалось таким горьким и вяжущим, что застревало в горле. — До дна.

Появившаяся в этот момент Клоу, куда-то позвала Рена. Мы с Элом остались наедине. Надеюсь, ненадолго. Кейсер обнял меня за плечи, крепко прижал к себе, не давая отстраниться, и по капле вливал в меня мерзкое питьё.

— Не сразу, но поможет, — обрадовал он.

— Спасибо, — благодарно выдохнула, когда селестин наконец-то убрал чашу с лекарством от моих губ.

— Если бы догадались позвать меня раньше, не пришлось бы так долго мучаться, — усмехнулся Эл, и не думая отпускать меня из своих объятий. А я была слишком слаба, чтобы сопротивляться. Но на язвительный ответ сил хватило:

— Кто ж, знал, что ты страдаешь подобными недомоганиями, и у тебя имеется на этот случай лекарство.

— Это твоя благодарность? — протянул Эл, прожигая меня взглядом алых глаз.

— Какова помощь, такова и благодарность, — встряхнулась я в ответ.

— Я рассчитывал на нечто другое, — таинственно произнёс селестин, склоняясь к моим губам.

— Имейте совесть! — я собралась с силами и оттолкнула кейсера от себя.

Тот лишь хохотнул:

— Не понимаю, о чём ты?

Я вскочила на ноги и забежала за спинку кровати. Эл с нескрываемым весельем наблюдал за мной, затем поднялся следом.

— Не подходи, — с угрозой в голосе предупредила я.

— А то что? — и не подумал слушаться селестин.

— Закричу, — в голову не пришло ничего более оригинального.

— Кричи, — был только «за» Эл.

— Покусаю, — выдвинула я следующий вариант.

— Ммм, всё интереснее и интереснее, — промурлыкал кейсер, приближаясь.

Я отступала прочь, но одного стремительного рывка Элу будет достаточно, чтобы взять меня в плен. И снова я — загнанная мышка в цепких кошачьих лапках.

— Кстати, как ты себя чувствуешь? — неожиданно поинтересовался Элларион.

Я с удивлением прислушалась к себе: боль уменьшилась. Посмотрела на кейсера, тот с лукавой улыбкой наблюдал за мной. Он делал всё это специально, чтобы отвлечь меня, пока не начнёт действовать лекарство! Не зная, как выразить захлестнувшую меня благодарность, я стояла и молча глядела на Эла, а он на меня. В таком положении и застал нас вернувшийся Рен.

— Как дела? — спросил он, подошёл ко мне и слегка приобнял за талию, этим давая понять, кто тут — чья собственность.

— Благодаря Его светлости, гораздо лучше, — я искренне улыбнулась избавителю: — Большое спасибо!

— Хотелось бы не только услышать, но и почувствовать вашу благодарность, — не изменил себе Эл.

После этих слов рука мужа сильнее сжала мою талию. Но вслух Рен ничего не сказал, молча ожидая, когда кейсер поймёт, что пора бы и честь знать. Эл не стал испытывать нашего терпения и, напоследок смерив сладкую парочку насмешливым взглядом, удалился.

 

Глава 11

В том, что благодарность должна выражаться не только словами, но и делами, я была с Элом полностью солидарна. Оставшиеся до отъезда дни я старалась быть не просто паинькой, а таким же чудом, каким показали себя Рен и Эл в моей непростой ситуации. Я старательно изучала традиции, обычаи и этикет селестинов, чтобы как жена наместника не ударить в грязь лицом, а, напротив, показать себя с лучшей стороны. Я была предельно вежлива и учтива со всеми, кто находился в резиденции Морриверов, в том числе и с Эжени, хотя она продолжала отчаянно флиртовать с Реном, видимо чувствуя, что утрачивает былое влияние на него.

Я плела косы юным красавицам, сплетничала с пожилыми матронами, была крайне корректна с мужским полом, и даже нашла управу на кейсера. При каждой нашей встрече я так усиленно и, главное, искренне благодарила его, подбирая высокопарные слова и витиеватые выражения, не обращая никакого внимания на попытки флирта со стороны селестина, что Эл, в конце концов, плюнул и стал вести себя со мной гораздо проще. Я же больше не боялась выходить из комнаты одна и даже баловала себя солнышком, по нескольку часов предаваясь дрёме в рассеянной тени увитой плющом беседки.

Я вызнала у Клоу про вкусы и привычки Рена, окружив мужа нежной заботой и вниманием. Я делала ему массаж, однако впредь старалась не заходить в этом деле слишком далеко. Моё женское недомогание было мне сейчас только на руку. Рен мне нравился, очень нравился, как личность, как мужчина, но я боялась привязаться к нему, а наша близость могла стать последним шагом к зарождению глубокого чувства. Так случилось у нас с мужем, теперь уже надо делать оговорку: с первым мужем. Поначалу общались, дружили в одной компании, он мне нравился просто как человек, весёлый парень, никогда бы не подумала, что выберу его в спутники жизни, слишком несерьёзный. Но однажды, после пенной дискотеки, на которой мы промокли до нитки, а я потеряла обувь, он принёс меня на руках к себе домой (само собой нёс не от ночного клуба, а от такси до квартиры, и, тем не менее, было очень романтично). Наутро я проснулась безумно влюблённая, целый день в теле держалась приятная истома, а при воспоминании о Нём низ живота сводило сладкой судорогой. Не хотелось бы повторения истории. Я должна вернуться домой, не желаю разбивать своё сердце пополам между моим миром и этим.

У меня было ещё одно важное дело. На нас с Клоу легла ответственность за приготовления к путешествию, которое должно было продлиться около месяца. Собирался целый караван. Вместе со мной, Реном и Элом ехали другие знатные селестины, в том числе красотка Эжени. Так и не выйдя замуж, несолоно хлебавши, дамочка возвращалась домой пережидать год или искать нового жениха. А может она едет следом за кейсером?

Как-то, во время очередного сеанса массажа, я осторожно спросила у Рена, не вместе ли прибыли на свадьбу Эжени и Эл. Муж ответил утвердительно, не видя в этом ничего особенного. Путешествовать через дикие земли лучше большими группами, чем в одиночку. Чтобы отвести от себя подозрение, будто интересуюсь не просто так, я принялась расспрашивать про дикие земли. Это были пустынные, никем не населённые места. Пара-тройка кочевых племён лорков, которые промышляли разбоем на большаке, не в счёт. Я переключилась на лорков. Оказалось, то была другая раса разумных существ, населяющих Экзор, судя по описанию Рена очень воинственная и туповатая.

— Не бойся, на такие большие караваны, как наш, лорки не нападают, — успокаивающе добавил муж.

И не думавшая переживать по этому поводу, я тут же сделала вид, что испугалась. Мужчины любят слабых женщин, защищая которых могут выказать свою мужественность. Главное в этом деле не переборщить.

— Как твоё здоровье? — обернулся ко мне Рен, когда я закончила и накинула ему на плечи халат.

— Всё хорошо, — улыбнулась в ответ. Я старалась вести себя с Реном по-дружески, без лишнего кокетства, сдержанно, дабы не вызвать у него очередной приступ желания.

— За последние дни ты очень сильно изменилась, — задумчиво произнёс селестин, беря меня за руку.

— Надеюсь, в лучшую сторону, — усмехнулась я. Хотелось отдёрнуть руку. Не знала, чего ожидать от Рена в следующий момент. Он, кстати, тоже сильно изменился. Куда подевалась горячая и трепетная любовь к Эжени? Или она осталась, но совсем не мешала селестину до кучи желать и меня? Там платонические чувства, тут — плотские желания.

— В лучшую, — подтвердил Рен и после небольшой паузы добавил: — Мне кажется или ты сторонишься меня?

— Кажется, — я поднялась с кровати, пытаясь тем самым увеличить расстояние между нами. Не тут-то было! Рен потянул меня за руку, и вот, я уже сижу у него на коленях.

— В чём проблема? В Эжени?

— Да при чём здесь она! — с досадой воскликнула я. — Ты сам-то понимаешь, к чему это может привести?

Мы оба с полуслова понимали друг друга.

— К чему? Напротив, не вижу никаких проблем. Мы — муж и жена…

— Для тебя может и нет никаких проблем, — пробормотала я, про себя подбирая слова, чтобы доходчивее объяснить, что меня волнует в данной ситуации.

— Ты боишься забеременеть? — предположил селестин. — Не беспокойся, существуют способы этого избежать.

— Не в этом дело, — решила отложить я вопросы местной контрацепции на потом. — Я не хочу, чтобы мы сближались. Для меня близость с мужчиной невозможна чисто на физическом, телесном уровне. Если… если мы это всё-таки сделаем, мне будет тяжело расстаться. Я не собираюсь грустить о тебе в своём мире. Хочу забыть произошедшее, как страшный сон.

Я смотрела селестину прямо в глаза, чтобы он видел мою честность, открытость, искренность. Мы были так близко друг к другу, дыхания переплетались. Как там поётся? «Губы в губы, глаза в глаза».

— Забыть? Как страшный сон? — зачем-то переспросил Рен и отпустил меня, позволив подняться. — Понятно.

Взгляд алых глаз заледенел. Не понимая его реакции, я развернулась и вышла из комнаты.

* * *

По своей собственной инициативе я навестила Арона.

Я пришла к правой руке наместника утром, когда было ещё светло. Меня провели в гостиную, небольшую мрачноватую комнату с тёмной отделкой. Усевшись на диван, я принялась разглядывать висевшие на противоположной стене портреты. С них на меня смотрели суровые селестины, чем-то неуловимо похожие друг на друга. По всей видимости, это были представители родового древа хозяина дома.

Арон вошёл в комнату неслышно. Невысокий, очень худой мужчина, двигающийся плавно и бесшумно, как кошка. Волосы не такие белоснежные как у Рена. В них уже проглядывала обильная седина, словно голову присыпали пеплом. Когда Арон подошёл ближе, я окончательно убедилась, что он старше моего мужа. Об этом говорили и глубокие морщины на лбу, в уголках губ и глаз, но главное, взгляд, проницательный взгляд умудрённого прожитыми годами селестина. Нет, он не был стар! Я бы дала ему по нашим меркам лет сорок пять — пятьдесят. Ну, а, судя по тому, что Арон играл в даккер, даже в таком возрасте физически он сильнее и выносливее современной молодежи Земли.

— Неожиданный и приятный сюрприз, — селестин коснулся лёгким поцелуем моей руки.

— Как ваше самочувствие? — с искренним участием поинтересовалась я. Перед глазами так и стояла жуткая картинка распластанного по земле мужского тела, сверху придавленного большой ящерицей. Как после такого он вообще жив остался?

— Вы видели мой позор? — усмехнулся Арон, усаживаясь в кресло напротив.

— Позор?! — изумилась я. — Нет…Я видела вашу силу, ловкость, смелость и роковую случайность, едва не приведшую к смертельному исходу.

— В таком случае вы очень любезны. И, смею заметить, лорду Ренальду несказанно повезло с женой. Вы не только красивы, но и умны.

— Не преувеличивайте, — покачала я головой. — Внешне я слишком отличаюсь от ваших женщин, чтобы казаться вам красивой. А вот на счёт ума спорить не стану.

Арон улыбнулся и продолжил меня восхвалять:

— К тому же, вы обладаете чувством юмора.

Я в принципе и пришла сюда поупражняться в любезностях, дабы сделать приятное мужу, но, увидев Арона, поняла, что с ним нельзя так бездарно тратить время даром. У этого умницы можно разузнать много полезного, конечно, если расскажет.

— Арон, мы с мужем очень рассчитываем, что в наше отсутствие вы присмотрите за южными землями, — начала я прощупывать почву.

— Вас ЭТО так волнует? — продолжая улыбаться и этими словами подталкивая меня к более откровенному разговору, сделал вид, что удивился, мужчина.

— Совершенно не волнует, — я тут же сменила тон с любезного и чопорного на привычный ироничный. — Единственное, что меня по-настоящему беспокоит, это желание вернуться домой.

— В таком случае я бы вам посоветовал быть осторожнее с Его светлостью…

— Данный совет вы можете смело раздавать направо и налево, так как осторожничать с Его светлостью надо всем, — фыркнула я. — И вам в том числе.

— Просто ваше желание на руку кейсеру, а в достижении своих целей ему не привыкать ходить по головам, — с серьёзным видом пояснил Арон.

Что-то подобное я уже слышала от Рена.

— Да-да, я наслышана о прекрасных личностных качествах Эллариона. Только я не вижу иного выхода, как довериться ему.

— «Довериться кейсеру»…, - протянул селестин. — Само по себе уже звучит устрашающе.

— Угу. А вы пугаете меня ещё больше. Зачем?

— Затем, что вижу: вы стали небезразличны Ренальду.

— Хм, то есть вы хотите сказать, что переживаете за возможное ухудшение отношений между Элом и Реном из-за меня? — проницательно расшифровала я последнюю фразу Арона. — Так они и без того грызутся между собой как кошка с собакой.

— Эта грызня ничто, по сравнению с той, что может возникнуть из-за желанной женщины, — возразил селестин.

— Арон, на что вы намекаете? — я не могла больше сидеть, вскочила с дивана и прошлась по комнате. — Впрочем, неважно! Я хочу домой, мне нужно домой. А до вашей политики мне дела нет.

— Вы из тех женщин, что способны вызывать сильные чувства даже у самых благоразумных мужчин, — не обращая никакого внимания на моё волнение, словно рассуждая сам с собой, продолжил Арон. — Я бы посоветовал Ренальду держаться от вас подальше, но вы его жена…

— Сразу видно, что вы советник, — вздохнула я, останавливаясь напротив селестина и глядя ему в глаза. — Если Рену не подходит, дайте этот совет кейсеру, не пропадать же добру.

Мужчина лишь усмехнулся в ответ.

— Так что вы конкретно от меня хотите? Кроме того, чтобы я осторожничала с Элларионом?

Какое-то время селестин молчал, глядя сквозь меня. Захотелось проверить, не уснул ли он?

— Я понимаю, что вам действительно нет никакого дела до нашей политики. Однако какое-то время вы живёте здесь, познакомились с местными жителями, кто-то из них вам понравился, возможно, даже стал другом…(Я тут же вспомнила Клоу) Уверен, вы бы не хотели своими необдуманными действиями навредить им. А политика, она такая штука, которая, так или иначе, касается всех. Я хочу, чтобы вы проявили присущие вам гибкость и проницательность, дабы не стравить ещё больше между собой кейсера и наместника.

— Вы очень высокого мнения о моих способностях, — фыркнула я.

— Я давно наблюдаю за вами, — признался Арон.

— Так это вы подглядывали за мной в парке?

— Да, я…Татьяна, — Арон впервые назвал меня по имени, — так я могу рассчитывать на вас?

— Хм, а вы знаете, наши желания, может и не тем «местом», но совпадают, — задумчиво произнесла я. — Не хочу вызывать «сильных чувств» ни в Рене, ни в себе. Можете спать спокойно, обещаю быть умной проницательной паинькой. А теперь расскажите мне что-нибудь интересное о вашем мире.

— Зачем вам это? — удивился неожиданной просьбе селестин.

— Вернусь, напишу книгу, — подмигнула я в ответ.

 

Глава 12

В первый день путешествия я радовалась как ребёнок. Всё было таким необычным и интересным. Начать с того, что вопреки привычному для селестинов режиму сна и бодрствования, двигаться планировалось днём, а отдыхать ночью. Всё дело было в том, что перевозившие нас животные вели дневной образ жизни.

Кстати, о животных…Для меня они стали большим сюрпризом. На Земле мамонты вымерли, а на Экзоре нет. Огромные слоноподобные существа были способны без устали шагать целый день, везя на себе паланкин, в котором могли разместиться один — два, а если потесниться, то и три человека, вернее селестина. У местных мамонтов шерсть была гораздо короче, с виду напоминавшая мягкий плюш, но на поверку оказавшаяся весьма жёсткой. Небольшие, практически прямые бивни имели сходство со слоновьими. Уши у этих удивительных животных были маленькими, а хвост короткий с забавной кисточкой на конце.

Все четыре кирона в нашем караване были самой распространённой чёрной масти. Все четыре предназначались для знатных особ: кейсера, Рена, Эжени и меня. Помимо пассажира в паланкине, на кироне располагался возница и даже небольшой багаж. Другие необходимые вещи везли в повозках, запряженных лошадьми, которые ничем не отличались от земных. Верхом путешествовали охранявшие караван воины. Остальные, примкнувшие к нам путники довольствовались конными экипажами.

Первую половину дня я отсиживалась, вернее, отлёживалась в паланкине, — разглядывая проплывающие мимо окрестности. Никаких поселений видно не было, лишь буйная растительность по обочинам дорог. Леса сменялись равнинами, равнины холмами, не успевая наскучить однообразием вида. После небольшого привала в полдень на перекус и другие неотложные дела, я решила пересесть с кирона на лошадь и поучиться ездить верхом. Давно мечтала об этом, но как-то всё не было времени. А тут подвернулась прекрасная возможность и научиться, и развеяться. После знаменательного разговора с Реном про «страшный сон», муж держался со мной подчёркнуто холодно и официально. На привале ни разу ко мне не подошёл. Нашей размолвкой воспользовалась воспрянувшая духом Эжени, тут же усилившая атаку своих чар на бывшего жениха. Я видела, как она подошла к беседующему в тени дерева с начальником охраны Рену и больше от него не отходила.

Чтобы ездить верхом, необходимо было переодеться. Собирая багаж, я настояла на том, чтобы Клоу включила в мой гардероб мужские штаны. Мало ли что? Вот это «что» и наступило. Полуоблегающие брюки из плотной тёмно-бежевой ткани дополнила белая рубашка и короткая бархатная куртка зелёного цвета. Так же пришлось вместо лёгких летних туфель надеть длинные обтягивающие сапоги.

Зеркала у меня не было, но я подозревала, что выгляжу в этом наряде весьма пикантно. Однако карабкаться на лошадь в платье было бы ещё большим безрассудством. Себе в учителя я выбрала наиболее разговорчивого и приветливого селестина из нашей охраны. Я познакомилась и договорилась с ним обо всём на привале. Он сначала сильно сомневался, всё-таки обучать жену наместника верховой езде — большая ответственность и заведомый геморрой. Я предложила ему потолковать на этот счёт с моим мужем. Напрямую селестин с Реном разговаривать не стал, обратившись к нему через своего командира. Рен впервые за этот день глянул в мою сторону. В тот момент я ещё не переоделась и стояла в десятке шагов от мужа в своём скромном дорожном платье тёмно-синего цвета с глухим воротом и узкими рукавами три четверти. Несколько мгновений благоверный сверлил меня тяжёлым взглядом. Я как можно приветливее улыбнулась, после чего мы с «учителем» получили утвердительный кивок.

Переодевшись, я снова столкнулась с Реном, на сей раз лицом к лицу. Оценивающе оглядев меня с головы до ног, селестин нахмурился, по всей видимости, раздумывая над тем, что поторопился дать согласие, потом и вовсе забыл про свою сдержанность в моём отношении, обнял одной рукой за талию и притянул к себе. Я замерла в его объятиях, ожидая, что будет дальше.

— Прошу тебя будь осторожнее.

— Не беспокойся. Я не враг себе, — мягко заверила я мужа.

— И всё-таки, лучше бы ты продолжала ехать на кироне, — вздохнул Рен, отпуская меня.

Кейсер, как всегда не стал стесняться в выражении своих эмоций. При моём приближении он громко присвистнул, гарцуя на мощном вороном жеребце. Эл сидел в седле как влитой. Даже мне, не искушённой в искусстве верховой езды, сразу стало понятно, что Его светлость — великолепный наездник.

Сделав вид, что ничего не слышала и не видела, я под многочисленными любопытными взглядами подошла к приготовленной мне лошади. В холке она была ниже, чем жеребец кейсера, зато более изящная, лёгкая и тонконогая. Кобыла преспокойно щипала траву, не обращая внимания ни на меня, ни на Калена (так звали моего «учителя»). Для начала селестин долго и утомительно рассказывал мне теорию. За это время половина зевак разошлась по своим делам, а кобыла начала тревожено прядать ушами, очевидно не совсем согласная с тем, чему учил меня Кален.

— Может, перейдём от слов к делу? — решила я ускорить процесс.

Кален виновато улыбнулся и помог мне сесть верхом, точнее попытался помочь, поскольку никаких сложностей с этим делом я не испытала. Растяжка у меня хорошая, да и мышцы ещё не совсем атрофировались. Кстати, одной из причин, почему я решила заняться верховой ездой, было желание хоть как-то нагрузить себя физически. В теории я знала, что при езде на лошади прорабатываются практически все основные группы мышц. Настало время испытать это на практике.

Стоило тронуться, как с боку ко мне пристроился кейсер. В непосредственной близости жеребца, моя кобыла стала нервничать, всхрапывая и, время от времени, шарахаясь в сторону, хотя вышколенный конь Эла не смел даже повернуть к ней головы. Само собой, кейсера это лишь забавляло. Я же старательно пыталась сохранить равновесие. Мне это быстро надоело, да и Кален болтался где-то позади, не смея мешать Его светлости развлекаться. Решив, что хуже не будет, я ткнула лошадь пятками и та послушно перешла на рысь.

Трясло жутко. В спину летел хохот кейсера. Зато со мной, наконец-то, поравнялся Кален.

— Ловите ритм! Спину прямо! Пятки вниз! Опирайтесь на колени, когда садитесь!

Вспомнились уроки вождения автомобиля:

«— Сцепление плавно! Газу! Включай вторую! Поворотник! Не крути рулём!»

Но одно дело бесчувственный механизм, другое — живое существо, которому не хотелось навредить своим неумением и, например, сбить спину. Поэтому я очень старалась, и у меня стало получаться, а следом пришло удовольствие от процесса.

— Госпожа! Мы слишком вырвались вперёд. Необходимо повернуть обратно.

— Вот и поворачивай. Живо! — раздался позади голос кейсера.

Кален послушно и быстро ретировался, а Эл тут же занял его место подле меня.

— Я так соскучился, котёнок, — вкрадчиво произнёс он, склонившись с седла в мою сторону.

Я сбилась с ритма, и меня снова начало немилосердно трясти.

— А я нет, — переводя лошадь на шаг, грубоватым тоном сказала в ответ.

— Соскучился по твоему шипению и коготкам, — хохотнул Эл.

Я с интересом глянула на селестина. Такому действительно могло не хватать наших прежних стычек. Последнее время общение между нами благодаря моим усилиям стало приторно сладким. К тому же было много дел и у меня, и у него, не до разговоров…

— Ты не представляешь, насколько соблазнительно смотришься в этой одежде, — продолжил в том же духе кейсер.

— Отчего же? Прекрасно представляю, — пожала я плечами.

Эл насмешливо вздёрнул брови на мои старания не поддаваться на его подначки.

— Если бы я был твоим мужем, не отпускал бы от себя ни на шаг.

— Как хорошо, что вы не мой муж, — с преувеличенным облегчением произнесла я.

— Похоже, Рен уже попрощался с тобой. Стоило выехать из города, как он посчитал, что твоё возвращение в свой мир — дело решённое, и можно перестать разыгрывать из себя заботливого мужа.

— Зато вы явно переживаете за мышку для опытов и не даёте мне проходу, — фыркнула я.

— Ты не мышка, ты котёнок, — зная, как мне не нравится, когда он так меня называет, издевательски улыбнулся Эл.

Я натянула поводья и остановила лошадь. Без улыбки серьёзно посмотрела на кейсера.

— Ваша светлость, что вам от меня надо? Поупражняться в злословии? Вывести из себя? Если вы будете продолжать в том же духе, я просто пересяду с лошади на кирона, и на этом всё закончится.

Эл оценивающе поглядел на меня, проверяя насколько решителен мой настрой. В алых глазах плескалось какое-то странное чувство. Совсем другим, деловым тоном селестин произнёс:

— Останавливают лошадь не поводьями, а телом.

…Учитель из него вышел жёсткий и безжалостный. Не прощая даже малейшей ошибки, он заставлял меня проделывать одни и те же «манипуляции» с лошадью по сто раз, добиваясь идеального результата. И надо отдать кейсеру должное: всё это время вёл себя очень корректно.

* * *

Это поселение, а точнее перевалочный пункт для таких путешественников, как мы, находился на поверхности. Три двухэтажных постоялых двора с большой общей конюшней и огромным пастбищем, рассчитанными и на киронов, и на лошадей.

Сумерки уже сгущались, когда мы подъехали к стоянке. Мне отвели просторные, отдельные апартаменты, которые помимо спальни включали в себя туалетную комнату и комнату для прислуги. Обстановка была простой, но самое главное было чисто и опрятно. Надо отдать селестинам должное, в отличие от нашего средневековья с гигиеной и чистотой у них был полный порядок. Никаких тебе блох и клопов в этом мире я ещё не встретила, так же как и вонючих сточных канав и куч мусора. Что уж они делали со своими отходами, понятия не имею, но их чистоплотность до сих пор меня только радовала.

После того, как Клоу помогла мне помыться и переодеться в свежее платье, я решила найти Рена, чтобы вместе поужинать. Однако оказалось, что меня в этом отношении успела опередить Эжени. Спускаясь со второго этажа в обеденный зал, за одним из столов я углядела сладкую парочку. Эжени ворковала с таким выражением лица, словно читала моему мужу любовные стихи. Рен сидел ко мне спиной, и его реакции на слова экс-невесты я не видела. А увидеть хотелось. Поэтому, решительно подобрав подол платья, я двинулась в их сторону.

— Чем кормят? — подтягивая к столу третий стул и садясь, поинтересовалась я. Помимо нас в зале народу практически не было. Видимо, пока я мылась, многие успели отужинать и уйти отдыхать.

При моём появлении на лице Эжени появилось кислое выражении, Рен глядел бесстрастно, совершенно непонятно было, о чём он думает и какой у него настрой. К столу подлетел худой, вертлявый селестин, чтобы принять мой заказ. Он с нескрываемым интересом разглядывал иномирянку. Какое-то время я маялась с выбором, листая предложенное меню. Аппетит отсутствовал, перебитый то ли усталостью, то ли большим количеством впечатлений.

— Любезный, принесите что-нибудь на ваш выбор.

Чрезмерное любопытство к моей персоне тут же переродилось в сильнейшее смятение. Рен пожалел павшего духом официанта, сделав какой-то замысловатый знак, после чего худосочного селестина словно ветром сдуло.

— Леди Морривер, — предельно вежливо обратилась ко мне Эжени. — Вы когда-либо раньше до этого дня ездили верхом?

— Нет, — не понимая, к чему она клонит, коротко ответила я.

— Тогда с вашей стороны было неразумно, столько времени провести в седле, — снисходительным тоном продолжила селестина, бросив на Рена многозначительный взгляд, будто говоря ему: смотри, какая у тебя жена — дурочка.

— Почему? — лениво поинтересовалась я, разглядывая тщательно выскобленную деревянную столешницу.

— Завтра вы не сможете встать. У вас будет болеть всё тело, — победоносно завершила Эжени.

Я откинулась на спинку стула и скрестила на груди руки, ничуть не расстроенная полученной информацией. Пристально посмотрела на Рена. Ну, и чего ты мочишь? Я помешала тебе пообщаться наедине с возлюбленной? Внутри зашевелилась досада и что-то похожее на ревность. Мог хотя бы дождаться, когда окончательно передаст меня Элу и устроит себе мнимое вдовство. Рен ответил на мой взгляд, не менее пламенно, но было совершенно не понятно, какие чувства его обуревают.

Снаружи доносилась тихая музыка. Звучание неведомого инструмента напоминало гитарное, с какими-то своими отличительными особенностями. Находиться дальше в малоприятной компании мне расхотелось. Ни слова не говоря, я поднялась из-за стола и вышла на улицу. Рядом с постоялым двором, где мы остановились, на завалинке собралась компания селестинов: парни из охраны каравана и местные красотки. Похожий на гитару инструмент оказался в руках Калена. Я улыбнулась ему как хорошему приятелю и подошла ближе.

— Что это? — я кивнула на замолчавший при моём приближении музыкальный инструмент. У него была овальная, не меньше гитарной, дека, и более узкий, длинный гриф.

— Банчатта, — ответил селестин вопросительно глядя на меня, типа: чего припёрлась? Но меня подобными взглядами пронять было невозможно.

— А почему вы только играете? Не поёте? — продолжила допытываться, несмотря на воцарившееся вокруг гробовое молчание.

— Редко, кто может похвастаться умением петь, и если умеет, то делает это за деньги, — вежливо, но холодно ответил Кален, давая понять, что мне тут не рады.

— Да ладно! O! — удивилась я. — А ради удовольствия? Даже если не умеешь? Просто спеть в кругу друзей — нельзя?

— Госпожа хочет спеть? — предположил селестин, явно решив, что, смутившись, я тут же сбегу.

Я задумчиво поглядела на банчатту. Был удивительно тёплый тихий вечер. В воздухе разливалась смесь запахов речной воды, полевых трав и цветов. Сумерки сгустились настолько, что впору зажигать огни…Почему бы и нет?

— А у нас принято петь, когда хочется, — я подошла к завалинке, где мне тут же нашлось место рядом с Каленом. — И для этого не обязательно музыкальное сопровождение.

Выражение лиц окружающих я уже не различала, только увидела, как белоснежные брови Калена поползли вверх от удивления. То ли он поражался моей бесцеремонности, то ли тому, что я действительно собираюсь петь без аккомпанемента. А я вспомнила, как приезжала к родителям, куда шумной компанией часто наваливались остальные наши родственники, дальние и не очень, и после бурного застолья мы пели русские народные песни. Хороший голос мне достался по наследству от мамы, а музыкальный слух отточили в соответствующей школе.

— Ромашки спрятались, поникли лютики,

Когда застыла я от горьких слов.

Зачем вы, девочки, красивых любите.

Не постоянная у них любовь.

Сняла решительно пиджак наброшенный,

Казаться гордою хватило сил.

Ему сказала я: «Всего хорошего!» -

А он прощения не попросил.

Ромашки сорваны, завяли лютики,

Вода холодная в реке рябит…

Зачем вы, девочки, красивых любите, -

Одни страдания от той любви.

Когда-то я не могла петь эту песню без слёз. Вспоминала мужа, пела и плакала. Потом болезненная зависимость от бывшего прошла, но манера исполнения осталась. Собственные пережитые страдания так и звучали в песне, придавая ей ещё больше задушевности и проникновенности, чем задумали авторы.

— У госпожи необычайно красивый голос, — с нескрываемым восхищением произнёс Кален. Он говорил очень тихо, словно боялся нарушить молчание, которое за время моего пения стало ещё более глубоким, чем когда я пришла сюда.

— Да, ладно! — отмахнулась в ответ.

Тут отмерли остальные и принялись наперебой расхваливать меня и мой талант. Не зная, отнести их лесть на счёт моих способностей, или на счёт авторитета жены наместника, я решила вернуться обратно в зал, хотя уходить не хотелось.

Рена я к своей нечаянной радости обнаружила в гордом одиночестве. Стол был заставлен самыми разнообразными блюдами, начиная от салатов, продолжая мясом, птицей, рыбой и заканчивая десертами и вином. Надо будет выучить тот таинственный знак, который Рен показал официанту и имевший такой обильный результат.

— В том мире у тебя остался возлюбленный?

Услышав вопрос, я едва не подавилась, отложила вилку и посмотрела на селестина. Молчал, молчал и на тебе, выдал! Кстати, что это? Обычное любопытство или неподдельный интерес?

— Нет, муж, — сделала паузу, исподтишка наблюдая за реакцией Рена. Бровью-то он, может, и не повёл, но губы поджал и едва заметно напрягся. Отследив всё это, я добавила: — Бывший муж.

— Ты пела так, будто…

— Мм?

Поесть мне сегодня не дадут. Ну и ладно, не больно-то хочется.

— Словно испытываешь сильные чувства по отношению к мужчине, — закончил Рен (надо отдать ему честь) очень ровно. Редко какой мужчина способен разговаривать на подобные темы, не спотыкаясь.

— Когда-то испытывала, — не стала лукавить я. — Теперь прошло.

Очередной зевок заставил меня окончательно отложить вилку в сторону.

— Как же я устала и хочу спать, — сказала, поднимаясь из-за стола.

— Ты так ничего и не съела, — заметил селестин.

— Не хочу, — мотнула я головой. — Проводишь?

Рен согласно кивнул, поднялся следом и предложил свою руку, на которую я с нескрываемым облегчением и удовольствием оперлась. Усталость накрыла внезапно. Ноги тут же стали ватными, а тело — неподъёмным. Пение словно высосало из меня остатки сил. А может, виной тому была пара глотков вина, которые я сделала практически натощак? Почувствовав моё состояние, Рен неожиданно подхватил меня на руки и понёс вверх по лестнице. Я успела заметить несколько лиц обслуги, провожающих нас любопытными взглядами. Был среди них и любопытный тощий официант.

 

Глава 13

Тот, кто придумал выражение «бабочки в животе», в трёх словах метко и ёмко описал ощущения, возникшие у меня, когда я оказалась у Рена на руках. Осознание того, что он мой муж, и вследствие этого имеет законную власть над моим телом, так же как и я над его, поневоле приводило в чувственный трепет. Если сейчас, отнеся меня в комнату, он не уйдёт, а останется, я не смогу и не захочу сказать «нет». Вино или усталость будут тому причиной, неважно. Я знала одно: стоит Рену ЭТОГО пожелать, и я сдамся, несмотря на все веские доводы против, что высказывала прежде.

Была надежда на Клоу, но и та не оправдалась. Увидев нас, селестина поспешила покинуть комнату. Эй, куда? А кто поможет мне раздеться? Кстати, Рен, опустив меня на кровать, тоже собрался уходить. И тут я ляпнула:

— Останься.

— Зачем? — замер муж на полдороги к двери.

— Затем, чтобы утереть нос кейсеру, — нашлась я, сама не зная, что скрывается за моим предложением остаться. — Из-за того, что ты последнее время сторонишься меня, он уже считает, что я его собственность.

— Исполняю твоё желание, — невозмутимо пожал плечами Рен.

— Слишком ретиво и охотно ты принялся его исполнять, — усмехнулась я. — Даже Эжени к этому делу подключил.

— Ревнуешь? — на губах селестина заиграла ироничная полуулыбка.

Может, кто-то другой на моём месте стал бы отрицать подобное предположение, ведь ревность считается чувством сугубо негативным, однако, это не мой случай.

— Да, — просто ответила я.

Рен быстро преодолел разделяющее нас расстояние. Я продолжала лежать на кровати, повернувшись на бок и подперев голову рукой. Селестин так низко наклонился, что я упала обратно на спину. Распущенные белые волосы скользнули мне на грудь.

— Ты сама не знаешь, чего хочешь, — раздражённо произнёс он. Алые глаза горели мрачным огнём.

— Знаю.

— И что же?

— Вернуться домой.

— Этот вопрос мы уже решаем. Что ты хочешь прямо сейчас?

Его жаркое дыхание опалило моё лицо.

— Хочу, чтобы Эжени перестала липнуть к тебе, а кейсер ко мне! — заявила я. Откатиться в сторону не получится. Его руки припечатали покрывало с обеих сторон. А находиться в такой непосредственной близости с красивым мужчиной, который в придачу является законным мужем, становилось всё невыносимее. Сейчас я предам все свои надуманные принципы, а потом буду жалеть…

— И что ты предлагаешь? — вкрадчиво поинтересовался Рен.

— Создать видимость полноценной супружеской жизни, — невинно хлопнула я глазами.

— Только лишь видимость? — склоняясь ещё ниже, уточнил селестин.

— Ну, учитывая твою трепетную любовь к бывшей невесте…, - не удержалась я от лёгкого сарказма в голосе. — Потом, когда поженитесь, сможешь с гордостью заявить, что остался ей верен.

— Кажется, раньше проблема была не во мне, а в тебе, — прорычал Рен, рывком приподнял меня с кровати, прижал к себе и впился в губы жёстким поцелуем. Прежде он так не целовался, действуя гораздо нежнее и медленнее. Тут, как с цепи сорвался. Должно быть, сказалось долгое воздержание.

Я упёрлась руками в мужскую грудь, но сил оттолкнуть не было. На вялые попытки сопротивляться, Рен лишь рассмеялся мне в губы, опускаясь рядом на кровать.

— Ты же сама этого жаждешь, — прошептал он, по-прежнему сжимая так, словно хотел сломать.

— Отпусти. Мне больно, — пискнула я.

Неожиданно Рен послушался и убрал руки.

— Успокойся. Сейчас ничего не будет. Я подожду, когда попросишь об ЭТОМ сама, — медленно произнес он, пристально глядя в глаза. — Спи.

Я не успела ничего возразить, а хотелось. Он, что не знает, что женское «нет» зачастую означает «да» и наоборот? Возмущённо вздохнув, я почувствовала, как веки сами собой закрываются, а приятная сонливость постепенно окутывает сознание до полной отключки.

* * *

Меня разбудил удар камнем в стекло. Охая, чуть ли не на корячках, я добралась до окна. Противная селестина была права, после вчерашней скачки тело, отвыкшее от тренировок, жутко болело и ныло.

Кто там вздумал с утра пораньше кидаться камнями? Я открыла оконную створку и выглянула наружу. Внизу стоял кейсер с таким видом, будто мы с ним о чём-то заранее договаривались, а я проспала.

— Идём купаться! Тут недалеко!

Я чуть не выпала из окна, ещё раз убеждаясь, что мои утверждения о том, что Эл уже считает меня своей собственностью, имеют под собой прочное и веское основание. Прохладный ветер дунул в лицо, и только тогда я осознала, что из одежды на мне лишь нижнее платье из тончайшего батиста. Рен всё-таки позаботился раздеть меня.

Я отрицательно мотнула головой на предложение кейсера.

— Постучите по другим окнам, Вашество. Авось, кто и согласится.

— Я рассчитывал на твою компанию, котёнок, — нахально осклабился селестин.

Если бы под рукой у меня был цветочный горшок, я бы непременно запустила им в эту наглую рожу. Раньше он хотя бы наедине называл меня котёнком, теперь же сделал это громко на всю округу. Однако рядом у меня оказалось кое-что получше, вернее кое-кто…

— Доброе утро, Ваша светлость, — раздался за спиной голос Рена, он обнял меня за талию, прижимая к своей обнажённой груди. — Спасибо за предложение. Мы искупаемся позже. Сейчас, как вы понимаете нам не до этого.

Моей макушки коснулись лёгким поцелуем. Ухмылка на лице кейсера неестественно застыла.

— Дорогая, ты совсем замёрзла, — предельно вежливый тон голоса, каким Рен разговаривал с Элом, сменился на ласковый и нежный. — Идём, я тебя согрею.

Я видела, как кейсер с досадой тряхнул гривой иссиня-чёрных волос и, больше ни слова не говоря, пошёл прочь. Рен тут же выпустил меня из своих тёплых объятий и закрыл окно.

— Ты была права на счёт Эла, — задумчиво произнёс он.

Я с удивлением глядела на селестина в одном лишь нижнем белье. Он провёл здесь ночь? А я так крепко спала, что узнала об этом только сейчас, хотя кровати на постоялом дворе не отличались достаточным простором, чтобы можно было свободно разместиться вдвоём.

— Хорошо, что я был здесь. Элу полезно немного остыть, — подытожил Рен. — Кстати, как ты себя чувствуешь?

— Плохо, — поморщилась я в ответ. — Болит всё тело. Признавайся, ты усыпил меня и использовал как подстилку.

— Эжени была права, — непонятно зачем напомнил Рен.

— Твоей Эжени тоже, как и кейсеру, полезно остыть, — фыркнула я. — Сегодня я поеду вместе с тобой. Пусть видит, что между нами близкие отношения и нечего в них лезть. В конце концов, вам с ней осталось подождать совсем недолго…

При моих последних словах по лицу селестина пробежала мрачная тень. С чего бы это? Но тут меня отвлёк неприличный звук, издаваемый моим желудком: громкое, я бы сказала, утробное урчание голодного тела. Давала себя знать вчерашняя диета. Рен улыбнулся и принялся одеваться.

— Пойду, закажу завтрак и позову Клоу. Спустишься или позавтракаешь в своей комнате?

— Спущусь, — я осторожно присела на кровать, стараясь меньше шевелиться, чтобы испытывать меньше боли.

— Тогда жду тебя внизу.

* * *

В обеденном зале собралось много народа. Я поискала глазами Рена и вновь обнаружила его в компании Эжени. Ну, что ты будешь делать с этой селестиной? Липнет как банный лист к известному месту. Значит, надо проучить. Кое-как спустившись по лестнице, ноги были решительно против любых передвижений, я подошла к Рену и, склонившись, обняла его со спины за плечи.

— Милый, спасибо за чудесную ночь, — громким шепотом произнесла я. Ошеломить получилось не только Эжени, но и собственного мужа. И дело было вовсе не в том, что у них тут не принято открытое выражение чувств на публике.

— Расценивать это как просьбу? — откидывая голову назад, гораздо тише, чем я, поинтересовался селестин.

Вот жук! Успевает обращать мои слова себе на пользу! А как же любовь к Эжени? И вообще, поведение у Рена испортилось, он всё больше напоминает мне кейсера. Недаром, когда-то они были друзьями. Где благородный, чопорный, сдержанный наместник южных земель? С каждым днём путешествия он всё менее и менее походит на себя прежнего.

— Садись, — видя моё замешательство, усмехнулся селестин. При этом он нежно коснулся пальцев моей руки, лежащей у него на плече, затем поднялся и пододвинул мне стул. Следившая за нами Эжени была сражена наповал. Впрочем, она старательно не подавала виду, лишь нервно накручивала на палец выбившийся из причёски локон.

После завтрака тронулись в путь. До полудня я пролежала на кероне Рена. Места, как я изначально предполагала, оказалось достаточно. Я рассказывала селестину о своём мире. Рен внимательно слушал, задавал вопросы. Я поймала себя на ощущении, что мне легко и спокойно в его обществе, и ещё от него веет надёжностью. Ну, почему, почему я не могу встретить подобного мужчину на Земле. Хотя, стоп! С каких это пор я захотела променять свою свободную холостяцкую жизнь на очередное замужество? Нет уж, дудки! Плавали — знаем…

После этого прозрения я решила покинуть приятное общество Рена ради очередного урока верховой езды. Мотивировала я это тем, что клин клином вышибают: чтобы быстрее прошла мышечная боль, необходимо дальше упражняться, а не киснуть в паланкине.

Кейсер, к моей несказанной радости, не спешил составлять мне компанию. Вместо него нарисовалась Эжени. Нет, селестина вовсе не собиралась учить меня ездить верхом, она просто хотела размяться, а заодно и поиздеваться надо мной. Девушка красовалась на лошади в плотно облегающем малиновом корсаже и такого же цвета юбке. Последняя была одета поверх брюк, полностью их скрывая. Сидела Эжени, как и я в мужском седле (возможно у них и нет сёдел иного типа), сидела гораздо увереннее и грациознее. Меня это не смущало, я целиком и полностью сосредоточилась на том, что говорил мне Кален, и, как оказалось, зря. Я упустила тот момент, когда коварная, ревнивая селестина решила отомстить мне за Рена.

Уткнувшись носом в траву и глядя вслед удирающей Ласке (так звали мою кобылу), я не спешила вставать. Вроде бы тело ныло по-прежнему, никаких новых болевых ощущений не добавилось. Хотя, может, мне это только кажется? Повышение адреналина, вызванное бешеной скачкой и падением с лошади, могло какое-то время притуплять боль из-за сломанной конечности или спины. Не знаю, что Эжени сделала, чтобы Ласка понесла, но в этом точно была её вина. Перед тем, как всё случилось, она с издевкой сказала:

— Пора вам освоить галоп.

Галоп-то я освоила, несмотря на то, что кобыле вздумалось ломиться через кусты, вместо того, чтобы скакать по хорошо утоптанной дороге. Однако конкуру меня никто не учил, и первая канавка, с лёгкостью взятая лошадью, стала причиной моего провала, точнее падения.

Я продолжала лежать. Зачем вставать? Поднимут.

Первым на выручку подоспел Кален.

— Госпожа, вы живы? — дрожащим голосом спросил селестин. Ещё бы ему не дрожать, бедняжка отвечал за меня перед самим наместником. Только я хотела его успокоить, как раздался шум от прибытия второго спасителя.

— Поймай лошадь. Я сам разберусь, — скомандовали голосом кейсера.

Пора шевелиться, а то меня точно примут за мёртвую. Хотя…

— Татьяна, — позвал Эл.

Он впервые назвал меня по имени. Я так удивилась, что опять замерла, после чего Эл окончательно решил: либо я в глубоком обмороке, либо покинула этот мир, только совсем не так, как мы оба хотели…

Селестин прорычал витиеватое ругательство, которое мой мозг отказался перевести, и перевернул меня на спину.

— Да, жива, жива, — заворчала я на кейсера. — Дух перевести не дадите.

И успела заметить, как Элларион с облегчением вздохнул. Что ж падение стоило того, чтобы увидеть перед собой стоящего на коленях кейсера, да ещё и с таким выражением лица…

— Вы не зря называете меня котёнком. Поговаривают у кошек девять жизней, — пошутила я, дабы разрядить обстановку.

Однако Эл не разделял моего несвоевременного веселья.

— Что болит?

— Всё, — честно призналась я. Тело-то болело по-прежнему.

— Я серьёзно, — полыхнул на меня гневным взглядом селестин.

— Я тоже, — садясь, фыркнула в ответ.

— Похоже, ты повредила голову, раз так себя ведёшь, — рявкнул Эл.

Интересно, а как я должна себя вести? Я уже давно разучилась плакать из-за боли. На подобные моменты в жизни у меня выработалась иная, противоположная реакция — смех и желание обратить случившуюся неприятность в шутку.

— Похоже, вы плохо удовлетворяете свою любовницу, раз ОНА ведёт себя ТАК!

Я тоже умею рявкать.

Ой! Кажется, сейчас кейсер сделает то, что не получилось у кобылы.

Не подавая виду, что немного струхнула, я принялась поправлять волосы. Коса растрепалась, и её необходимо было срочно переплести. Чем я и занялась под тяжёлым огненным взглядом Эллариона. Ну, где же Рен? Почему он не спешит ко мне на выручку? Неужели не интересно, стал он вдовцом или нет?

— Вставай! Больше никаких конных прогулок, — кейсер бесцеремонно подхватил меня под локоть и вздёрнул на ноги.

Волосы пришлось бросить, они так и остались распущенными.

— Вижу, с тобой всё в порядке, помимо головы, — удовлетворённо хмыкнул он.

И ведь не стал отрицать на счёт Эжени. Или считает ниже своего достоинства объясняться по этому поводу с человечкой?

Топот копыт и треск веток.

— Эл, отпусти её!

Кейсер действительно по-прежнему держал меня за руку, практически прижав к себе. Расстояние между нами было, но уж больно интимное. Рену подобное не понравилось: в голосе звучал металл.

— Всё нормально, — поспешила успокоить мужа. Я была верна обещанию, которое дала Арону — не стравливать между собой Эла и Рена. — Спасибо за помощь, Ваша светлость.

Отстранившись от кейсера, я поковыляла к спешивающемуся Рену. Всё-таки падение не обошлось без последствий — я хромала на левую ногу.

— Что с ногой? — забеспокоился муж.

— Болит немного, наверно, ушиб, — отмахнулась, давая понять, что ничего страшного.

Рен подсадил меня в седло, взял лошадь под уздцы и повёл обратно к дороге. Лес вокруг был редкий на деревья, однако густо зарос кустарником, сухо хрупавшим под лошадиными копытами. Да уж, далеко мы с Лаской ускакали, надо было сразу падать, не пришлось бы столько времени возвращаться обратно. Позади пофыркивал вороной кейсера. Или это сам Эл до сих пор злился на меня?

 

Глава 14

После этого случая, Эжени перестала липнуть к Рену. Напротив, она начала избегать его, стараясь без необходимости не заговаривать, не приближаться и даже не смотреть в его сторону. И вовсе не потому, что считала себя виноватой. Красотка упорно утверждала, что не была причастна к случившемуся недоразумению. Однако Рен ей не верил, и между ним и Эжени установились натянутые отношения. Глупая. Сама себя наказала. Впрочем, селестина не слишком переживала из-за размолвки с возлюбленным, наверное, ей была известна поговорка «Милые бранятся — только тешатся». Эл, по всей видимости, тоже имел серьёзный разговор с полюбовницей. Иначе с чего бы Эжени в его присутствии стала вести себя тише воды, ниже травы? Правильно, своих баб надо держать в узде…

По мере нашего движения вперёд окрестности менялись. Исчезли леса, местность становилась всё более гористая. Но самое примечательное, пропали цивилизованные места стоянок. Теперь нам приходилось ночевать под открытым небом в чистом поле. К своему собственному удивлению я оказалась непривередлива в этом плане. Мне нравилось сидеть у костра и спать на свежем воздухе. И даже жёсткий спальник в виде набитого сушёной травой мешка нисколько меня не расстраивал.

Как жена наместника я могла с относительным комфортом почивать в повозке, но мне гораздо больше нравилось оставаться на ночь у костра. Здесь велись такие интересные разговоры.

Караванщики изначально поделились на касты. И если за одним костром собиралась знать, за другими — селестины попроще: прислуга и охрана. Я примкнула ко вторым, переходя от одной группы к другой. С ними было гораздо интереснее и веселее. Сначала на меня косились, но быстро привыкли и взяли в оборот. Каждый вечер перед сном меня просили спеть или, как выражалась я, повыть на луну. Особенно моё пение запало в душу одному селестину из личной охраны кейсера. Он был огромный как гора. Волосы, в отличие от всех остальных, острижены коротко. Несмотря на устрашающую внешность, этот бугай имел весёлый нрав и не шибко высокий уровень интеллекта. Из всего моего песенного репертуара, которым я баловала иномирцев, Каррон больше всего полюбил «Тонкую рябину». Когда я пела её караванщикам первый раз, не смогла удержаться от слёз. Эту песню я каждый вечер пела Сашеньке перед сном.

То ли Каррон проникся ко мне сочувствием, увидев слёзы, то ли симпатией за умение петь, но он стал ходить за мной по пятам как привязанный. Сначала Рену это очень не понравилось. Ему вообще не нравилось, что я шастаю вечерами по лагерю, вместо того, чтобы сидеть рядом с ним. Мне даже попытались устроить семейный скандал. В ответ я предложила приставить ко мне личную охрану. Первой кандидатурой был само собой Кален. Однако глянув на траурно вытянувшееся при этом известии лицо селестина, я сжалилась и решила рассмотреть другие варианты. В конце концов, мне подобрали невысокого, жилистого парня, главным достоинством которого была немногословность. К тому же Сетт умел, постоянно находясь со мной рядом, оставаться незаметным, в отличие от того же Каррона, который несмотря на появление личного телохранителя продолжал ходить за мной по пятам. Я была не против. Карр любил рассказывать весёлые, правда, не всегда понятные мне в плане юмора, истории, и, не переставая, восхищался моим певческим даром. Поначалу Сетт косился на Карра, потом стал играть с ним в карты, затем к ним присоединилась я. Наверное, приставляя ко мне личного охранника, Рен никак не думал, что я буду рубиться с ним в «дурака»…

Однажды мы подъехали к небольшому озеру, как оазис в пустыне окружённому пышной растительностью. Похожие на плакучие ивы невысокие деревца полоскали свои тонкие гибкие ветви в прозрачной прохладной воде.

— Глубокое? — первым делом поинтересовалась я. Очень хотелось искупаться, но плавала я из рук вон плохо.

— Лишь в нескольких местах, госпожа. Я покажу где, — тут же отозвался Карр. Он как всегда был рядом. Я уже привыкла и больше не вздрагивала от звука его низкого басовитого голоса. И вообще, догадывалась, что Карра ко мне подослал кейсер, дабы обезопасить свою подопытную от таких буйных как Эжени.

Купаться решили по очереди. Сначала женщины, потом мужчины. С приличиями и нравственностью в Рантмаре дело обстояло неплохо, исключая таких индивидуумов, как Эжени и Эл. В последнем мне тут же пришлось в очередной раз убедиться.

Я плавала себе, никого не трогала, когда меня совершенно неожиданно схватили за ногу и утянули под воду. Буль-буль! Не успела я опомниться или утонуть, как снова оказалась на поверхности практически у самого берега в окружении шатра из густого переплетения ветвей. В этом месте, несмотря на близость суши, было глубоко, я не доставала ногами до дна. Отфыркиваясь и убирая с лица налипшие мокрые волосы, я ничуть не удивилась, когда, наконец, рассмотрела своего похитителя. Им оказался кейсер. Одной рукой Элларион обнимал меня за талию, другой ухватился за ветвь потолще, чтобы удерживать нас обоих над водой.

— Ну и зачем? — возмущённо поинтересовалась я.

— Мои слова никогда не расходятся с делом. Если я сказал, что мы искупаемся вместе, то мы искупаемся, — нагло заявил селестин.

— Пустите! — мне совсем не нравилось практически в обнажённом виде обниматься с Его светлостью. Та тонкая рубашонка до середины бедра, в воде завернувшаяся до поясницы, и короткие панталоны — шортики от смущения спасали мало.

Эл послушался и с коварной улыбкой отпустил. Я не успела сориентироваться, сгруппироваться и камнем пошла ко дну. Чтобы не утонуть, мне пришлось схватиться за кейсера, сначала за плечи, а потом и вовсе обнять его руками за шею. Жесть! Теперь я самолично облапила мерзавца, оставалось только ноги на него закинуть. Нет! Я справлюсь, вот сейчас отпущусь и поплыву…Однако сил на «поплыву» после незапланированного ныряния практически не осталось. Тогда я решила тоже ухватиться за ветку. Для этого мне пришлось опереться об Эла, чтобы как следует оттолкнуться и подпрыгнуть вверх. У меня почти получилось задуманное, но в последний момент уже дотронувшаяся до ветки рука соскользнула и я сорвалась вниз, падая на кейсера и прокатываясь вдоль его тела.

— Может быть, хватит, — сдавленно шикнул на меня селестин. — Не самое лучшее место для…

— Чего? — тормозила я буквально пару мгновений, пока до меня доходило, о чём речь. — Да, никогда!

— Не зарекайся, котёнок, — Эл снова обнимал меня за талию, прижимая к себе. — И не дёргайся, а то твоё «никогда» с лёгкостью превратиться в «прямо здесь и сейчас».

Я замерла, а потом и вовсе перестала пытаться держаться на плаву, расслабилась и обмякла. Раз ему так хочется, пусть тратит свои силы на нас двоих, а я отдохну. Впрочем, судя по всему, в такой вот позе «орангутанг с добычей» кейсер способен провисеть очень долго.

Эл улыбнулся, почувствовав моё смирение. Я молчала и ждала, когда Его светлость расскажет, что ему от меня надо. Глаза от нечего делать скользили по тёмной гладкой коже в капельках воды, по бугрящимся под ней рельефным мышцам, по точёному подбородку, по изогнутым в усмешке губам…Выше я не пошла, переключившись на волосы, в отличие от моих, тщательно заплетённых в косу.

— А ты неплохо освоилась в нашем мире, котёнок. Очаровала Рена так, что он и думать забыл про свою бывшую невесту. Заводишь себе тут друзей-приятелей…Создаётся впечатление, что ты передумала возвращаться. Понравилось быть женой наместника? — вкрадчиво произнёс кейсер, глядя на меня так, словно видел насквозь.

— Чушь! — в такой ситуации, как эта, я не собиралась утруждать себя проявлением должного почтения. — Я по-прежнему хочу домой, и чем скорее, тем лучше.

— Уверена? А как же Рен? — селестин подтянул меня вверх, заставляя скользить по своему телу. При этом зрачки его алых глаз расширились.

Я задохнулась от возмущения и ещё парочки смутных чувств, вызванных его действиями:

— Эл! Может быть, хватит!

Упс! Я вслух назвала кейсера так, как до сих пор называла только про себя или наедине с Реном.

— Ммм, какая соблазнительная непочтительность, — промурлыкал кейсер, наклоняясь ко мне.

Тут я решила сменить тактику рвущейся на свободу добычи, так возбуждающую этого сытого кота, на другую, диаметрально противоположную.

— Вам опять стало скучно? — добавив нотки снисходительности и понимания в тон голоса, ласково и по-доброму произнесла я, а потом многозначительно добавила: — Не удивительно…

Я, конечно, осознавала, что так себя вести и разговаривать, Эл позволяет мне только ради собственного развлечения. Этим можно воспользоваться, лишь бы не переборщить.

— Все вас боятся, и никто по доброй воле не желает с вами общаться. Репутация великого и ужасного кейсера идёт впереди и отпугивает с такого расстояния, с какого вы можете только отдавать приказы, а никак не вести дружеские беседы…

Всё время нашего путешествия я действительно наблюдала за кейсером. Нет, его нисколько не тяготили, по крайней мере с виду, тот страх и почтение, которые испытывали к нему другие селестины. При желании Эл легко становился центром любой компании, умудряясь не только говорить сам, но и разговорить других. Однако, гораздо чаще, он был в стороне, но я знала, чувствовала, что Эл как серый кардинал в курсе всех происходящих вокруг событий. И не только в курсе, он руководит ими. Вот и в нашей ситуации он кукловод, а я кукла. Но что если кукла начнёт жалеть кукловода? Нет, не так. Что если женщина станет испытывать жалость к вожделеющему её мужчине? Останется ли здесь место влечению и страсти?

— Иногда мне даже жаль вас, — вздохнула я, призвав на помощь все свои актёрские способности, чтобы выглядеть предельно искренней.

Пока я говорила, мужчина внимательно вглядывался в моё лицо, потом тихо рассмеялся и предложил:

— Ты ещё по голове меня погладь, а лучше…

Эл наклонился и скользящим поцелуем провёл губами по моей шее. Наверное, у меня что-то не так с рецепторами кожи в этом месте, иначе с чего бы мне, вдруг, стало жарко в холодной воде.

— Ты неудержимо влечёшь меня, котёнок. Возможно, причина в том, что я тоже наполовину человек. Неважно. Ты должна быть моей и только моей.

Ах ты, гад! И место подобрал, чтобы я не отвертелась. Ну, разве может здоровое женское тело устоять перед красивым, уверенным в себе соблазнителем в такой интимной обстановке? Вот и моё не устояло, отозвавшись несанкционированным стоном, когда Эл коснулся своими горячими губами моей ключицы. Эта дурацкая рубашонка сползла с одного плеча, а кейсер не терял времени даром.

Я собрала все остатки воли, тающей под нежными прикосновениями, и стала отпихивать мужчину от себя. Даже попыталась достать его ногой, безуспешно. И тут помощь пришла, откуда не ждали. Ветка, за которую держался кейсер, затрещала и обломилась. Мы оба ухнули в воду.

Треск ветки, плеск воды…мы наделали достаточно шуму, чтобы не оставаться больше незамеченными. Эл, наконец-то отпустил меня, давая возможность плыть самой, если то барахтанье, что я воспроизводила можно назвать плаванием.

— Ты права, котёнок, с тобой не соскучишься, — сказал напоследок кейсер.

Я уж было подумала, что всё, отмучилась, когда Его светлость одним мощным гребком оказался рядом, обхватил ладонями моё лицо и поцеловал на этот раз в губы. Поцелуй, начавшийся над поверхностью воды, продолжился под ней. От неожиданности происходящего я забыла барахтаться, а Эл и не пытался держать нас на плаву. Прежде, чем я начала задыхаться, кейсер на прощанье слегка куснув за нижнюю губу, подтолкнул моё тело вверх, сам же ушёл в глубину.

Отплёвываясь и ругаясь, я выбралась из-под древесного шатра и поплыла в сторону берега.

 

Глава 15

Что уж и говорить, искупались мы вовремя. К вечеру горизонт затянули тяжёлые серые тучи, ночью пролившиеся холодным дождём. Не спасали ни паланкины, ни повозки, ни плащи. Косой ветер промочил насквозь и одежду, и все используемые укрывные материалы.

Утром лучше не стало. Солнце упорно пряталось за тучами. Тучи, с не меньшим упорством моросили дождём. Как быстро летняя удушающая жара сменилась осенним промозглым холодом. Даже невозмутимые кироны приуныли, грустно покачивая большими головами. Мокрые лошади недовольно всхрапывали.

Поймав себя пару раз на непроизвольном чихании, я перебралась к Рену. Во-первых, у меня было к нему несколько вопросов, во-вторых, я надеялась согреться. С Клоу, по моему настоянию путешествующей вместе со мной на кироне, не пообнимаешься, не поймёт, хотя за последнее время мы сильно сблизились с ней, как подруги.

— Рен, — я подсела под бочок к мужу и принялась кутаться в одеяло. Селестин в отличие от меня не испытывал заметного дискомфорта от наступившего ненастья, хотя плащ с капюшоном, всё-таки, накинул. — Как ты думаешь, Эл может передумать?

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился муж.

— Передумать возвращать меня в свой мир. Как, вообще, будет происходить запечатывание этого прохода?

— Я не знаю, — покачал головой Рен. — Наши учёные видят мир по-другому, они видят его как бы с изнанки, видят его связи с другими населёнными мирами, а возможно, видят и сами эти миры.

— Они всё время их видят? — заинтересовалась я.

— Нет. Для этого им необходимо сосредоточиться, перестроить своё зрение, а ещё лучше находиться в местах силы…

— Это ещё что за места?

— Места, в которых наши способности увеличиваются, — терпеливо пояснил Рен.

— И твоя способность гипнотизировать? — с улыбкой уточнила я.

— И моя способность успокаивать.

— Эл поведёт меня в подобное место? — продолжила я сыпать вопросами.

— Да, только там он сможет управлять необходимыми процессами, чтобы вернуть тебя обратно и запечатать проход.

— Я не уверена в кейсере, — озвучила я, терзавшие меня после сцены в реке сомнения. — Как заставить его быть честным?

— Мы составим договор, и я позабочусь, чтобы его заверил сам правитель.

На душе тут же стало спокойнее.

— Замёрзла? — Рен ласково смотрел на меня. — Иди сюда, согрею.

Он отогнул полу своего плаща, и я нырнула под неё, прижалась к горячему телу мужа. Моим заледеневшим рукам оно действительно показалось горячим. Селестин обнял меня, стало ещё теплее. Вот это печка! Сейчас замурлычу от удовольствия.

— Значит, Эл точно не отвертится и сделает всё как надо? — решила подытожить я, чтобы окончательно избавиться от своих сомнений, и расслабиться.

Рен не сразу ответил на мой вопрос. Я жмурилась от удовольствия, положив голову ему на плечо, когда меня огорошили следующим заявлением:

— Если речь заходит об Эле, ничего нельзя знать наверняка.

По спине пробежал неприятный холодок. Я отстранилась от мужа, чтобы заглянуть ему в лицо.

— Что ты имеешь в виду?

Он смотрел на меня как-то странно.

— Даже с подписью правителя, этот эксперимент очень опасен…Татьяна, ты не думала, что можно остаться в Экзоре?

— Что?!

Я сейчас его стукну!

— Рен! Что ты несёшь?! Ты в своём уме?!

— Я-то как раз в своём, — миролюбиво заверил меня муж.

— Только не смей применять ко мне свои способности, — отсаживаясь подальше, угрожающе предупредила я. — Я же говорила тебе, что не могу остаться. У меня сын!

— Знаю, — в голосе Рена появились нотки сочувствия. — Но если ты умрёшь, сын не увидит тебя так же, как в случае, если ты останешься здесь. И потом…

— Так стоп! — я махнула рукой в запрещающем жесте. — И это говоришь мне ты? Тот, кто жаждал избавиться от меня поскорее, чтобы воссоединиться со своей возлюбленной? Ведь в том случае, если я останусь, тебе придётся ещё долго ждать развода. Нет, это какой-то бред.

— А если развода не будет? — тихо спросил селестин, гипнотизируя меня взглядом.

— Не будет? — потрясённо повторила я. Что он задумал?

— Тая…(ну, вот моё имечко и сократили оригинальным способом, по-местному)…, может тогда я и хотел поскорее от тебя избавиться, но сейчас всё поменялось.

Та-а-ак, пошли сокровенные признания. Нам они ни к чему!

— Что поменялось? У меня почернела кожа и покраснели глаза? Ты — селестин, я — человек, мы априори не можем быть вместе.

— Можем, — упрямо заявил Рен, сверкнув глазами. Он схватил меня за руку и рывком вернул на место рядом с собой. Сильный, зараза! — Родители Эла тому доказательство. Между нами могут быть чувства, привязанность и всё остальное. И у нас могут быть дети. Ты родишь ещё сына, двух, несколько…

Ого! Разогнался! Я смотрела на мужа расширившимися от изумления и потрясения глазами. Не ожидала от него такого…такого…предательства. Раньше в отношении моей дальнейшей судьбы мы мыслили одинаково. Как там говорится? «Надежда умирает последней». Кажется, только что произошло покушение на её жизнь. Глаза подозрительно защипало. Спокойствие, только спокойствие.

— А как же любовь, Рен? — памятуя о сильных чувствах селестина к Эжени, с горькой усмешкой спросила я. — Напомнить тебе твои собственные слова: «Это неправильно. Это ошибка. На твоём месте должна быть другая».

Сама-то я давно не считаю, что для счастливого брака первостепенной является именно любовь. Да и не это заботило меня в данную минуту. Мне не нравился настрой Рена, непреклонность во взгляде и голосе, словно он уже всё для себя решил, причём решил за нас двоих.

— Да, я не могу пока сказать, что люблю тебя. Это было бы ложью или заблуждением, — вполне разумно принялся объяснять селестин. — Но со временем всё изменится. Ты привлекаешь меня как женщина, ты умна, ты дальновидна. Ты прекрасно ладишь с окружающими, несмотря на новый мир, другую расу. Все это делает из тебя достойную жену наместника, а дополнительное обучение…

— Рен…, - протянула я. Внутри закипало раздражение. — Остановись. Как бы ты меня сейчас не расхваливал, не уговаривал, даже если бы признался в любви, чего ты к счастью не сделал, ничего не изменится. Я возвращаюсь домой. А ты женишься на Эжени, и, уверена, ничего не потеряешь.

Всё это время селестин крепко обнимал меня, внимательно следя за выражением моего лица. Приходилось держать голову немного откинутой назад, постепенно начала затекать шея. Рен решил использовать ещё один аргумент, по всей видимости, козырный:

— Я потеряю тебя…

Дальше поцелуй. Будь я помоложе, понаивней и менее опытной в плане общения с мужчинами, растаяла бы как мороженое под его горячими губами. Но его поступок явился последней каплей в чаше моего терпения и самообладания. Зная, что попытки отпихнуть руками обычно безуспешны, я действовала зубами. Освободившись, ринулась прочь. Для безопасного спуска кирона следовало остановить, однако мне было не до этого. Рен ничего не успел сделать или сказать, а лесенка с узкими перекладинами, намокнув от дождя, была скользкой.

— Госпожа! — испуганно крикнул возница, увидев меня.

Лучше бы он не кричал. Я вздрогнула. Нога сорвалась с очередной перекладины, руки разжались, и я полетела вниз.

— Татьяна! — и не подумав воспользоваться лестницей, Рен соскочил на землю, приземлившись мягко, как кот.

— Не трогай меня, я сама! — рявкнула, садясь. Спина ощутимо побаливала, но гораздо сильнее болела душа. На глазах выступили слёзы, злые слёзы, и неясно, чем они были больше вызваны, обидой или болью.

Под тревожным взглядом селестина я поднялась на ноги и побрела к своему кирону. Вокруг останавливались караванщики.

— Госпожа, с вами всё в порядке? — верхом на своём любимом пегом жеребце подлетел Каррон.

— Да, — сквозь зубы бросила я.

Селестин соскочил с лошади и молча пошёл рядом. От всего произошедшего я перестала чувствовать холод, хотя одеяло осталось у Рена. Внезапно я остановилась.

— Карр, будь здесь. Я переоденусь, и мы прокатимся верхом. Хочу развеяться.

Это было очень неразумным решением, но никто мне об этом не сказал. Клоу попыталась, однако увидев выражение моего лица, замолчала на полуслове.

— Накиньте хотя бы плащ, госпожа, — жалобно попросила она.

— Дождь почти прошёл, и я ненадолго, — сказала, как отрезала, и вскочила на лошадь.

Ласка, чувствуя моё состояние, затанцевала на месте. Что ж, милая, сегодня прокатимся с ветерком. Благодаря таким учителям, как Эжени, твоего галопа я больше не боюсь.

Тревога появилась, когда мы были уже на достаточно большом расстоянии от головы каравана. Я попыталась перевести лошадь на шаг и не смогла.

— Карр! Давай назад!

Не тут-то было, пегий селестина продолжал нестись вперёд, а за ним моя кобыла. Местность вокруг вновь стала лесистой, дорога сузилась, обзор уменьшился. Я видела перед собой лишь спину Каррона. Один раз селестин обернулся, проверяя, следую ли я за ним. Меня насторожило напряжённое, жёсткое выражение его лица. Внезапно он нырнул в лес, Ласка, ничуть не сомневаясь, ринулась за ним. Пришлось припасть к лошадиной шее, чтобы не свернуть свою собственную. Перед глазами мелькали копыта, ветки больно били по плечам и ногам. Одна из них достала и царапнула мне щёку. Страх медленно, но верно стал заполнять сознание.

Мы остановились на небольшой полянке. Не успела я перевести дух и спросить в чём дело, как послышались крики, и нас окружила толпа непонятно кого. Эти нелюди сидели на низкорослых мохнатых лошадках, сами будучи не высоки, зато весьма широки в плечах. У них были бородатые лица и смуглая кожа. Именно смуглая, как бывает у людей. Но это точно были не люди.

Каррон обратился к ним на незнакомом мне языке. Мохначи (так я прозвала этих нелюдей про себя, поскольку они обладали повышенной волосатостью не только лица, но и тела) внимательно выслушали селестина, потом, вдруг, загикали, закричали и окружили меня ещё более плотным кольцом.

— Карр!

Но селестин даже не взглянул на меня, стремительно развернул лошадь и поскакал прочь.

Я в ужасе смотрела на подступающих ко мне бородачей. Их маленькие глазки недобро сверкали, а в руках появились двузубые рогатины. Ласка была напугана не меньше меня, она всхрапывала и крутилась на месте, но вот один из нелюдей схватил её под уздцы. У меня отобрали поводья, привязав их к чужому седлу. Всё это время остальные «братки» грозили мне своим оружием, хотя, что я могла сделать в одиночку с бандой широкоплечих мужиков?

Мы пустились в путь. Долго ехали по узкой лесной дороге, петляющей между высоких хвойных деревьев, очень похожих на наши голубые ели. Под ногами лежал густой ковёр из опавших иголок, приглушающий топот лошадиных копыт. Из леса дорога вывела нас на большую равнину. Впереди на горизонте виднелись высокие горы. Они показались мне совсем близко, рукой подать, но как же долго мы до них добирались. За это время успел несколько раз пройти дождь, вымочив мою одежду насквозь. Я устала трястись в седле, вследствие чего перестала бояться. Человек не может бояться бесконечно и способен привыкнуть ко всему. Я стала размышлять, кто стоит за моим похищением. Резонно было предположить, что раз Каррон служит кейсеру, инициатором случившегося является Его светлость. Тогда, где он сам? Заметает следы? На мои вопросы мохначи отзывались нервным гавканьем. Между собой они тоже практически не переговаривались, угрюмо двигаясь вперёд. А если это не кейсер? То кто? Лорки? Очень похоже, что они. Но зачем им я? Чтобы стребовать с селестинов выкуп? Тогда, как объяснить поведение Каррона? Он в доле?

Пока я мучилась вопросами, мы подъехали к подножию гор, поросшему густой растительностью, миновали вброд мелкую речушку и сквозь спутанные заросли кустарника попали в узкое ущелье. Здесь дул сильный холодный ветер. Дорога была каменистой, лошади перешли на шаг. Меня била крупная дрожь. Мокрая одежда неприятно липла к телу, а из-за ветра казалась ледяной. В ущелье растительности практически не было, с обеих сторон неприступными стенами высились голые скалы. Мне уже неважно было, куда ехать, лишь бы поскорее приехать, вылезти из седла и согреться.

Неожиданно ущелье раздвинулось, являя взору небольшую, зелёную долину, со всех сторон окружённую горами. По левую сторону лепилась к скалистым кручам деревенька. Увидев дымки над крышами, я с облегчением вздохнула. Наконец-то отдых, тепло, еда. Как же я ошибалась! Вместо тёплой печки, о которой я мечтала, завидев жильё, мне пришлось довольствоваться старым сараем, в котором хранилась сельскохозяйственная утварь. Туда меня загнали всё теми же рогатинами. Похоже, мохначи опасались дотрагиваться до своей пленницы руками. Ни сухой одежды, ни еды, ни воды мне не дали. Сарай продувался насквозь через широкие в два пальца толщиной щели. Несколько пыльных мешков, очевидно из-под картошки служили мне подстилкой. Я попыталась в них завернуться и хоть немного согреться. Бесполезно. Тело продолжала бить сильная дрожь, желудок сводило от голода. Уснуть или хоть на какое-то время забыться из-за пережитых потрясений не получалось. Они что там с ума сошли? Я так недолго протяну.

Снаружи послышалась возня, крик, ругань. Я замерла, ожидая, что сейчас будет. Дверь сарая приоткрылась, в образовавшуюся щель забросили одеяло, кусок хлеба и поставили миску с водой. Как собаке…или кто у них там лакает из мисок. Больше всего я обрадовалась одеялу. Чёрствый хлеб, извалявшийся в пыли, пришлось сначала, как следует, очистить. Вода была жутко холодной, очевидно колодезной, я сделала лишь пару глотков. Долго куталась в тонкое, дырявое одеяло. Окончательно согреться всё равно не получилось. Не заметила, как уснула.

Проснулась утром больной. Знобило, голова кружилась, в груди неприятно жгло. У двери помимо миски с водой, стояла ещё одна с чем-то напоминающим овсяную кашу. Я не притронулась к еде. Понимая, что в моём состоянии необходимо больше пить, не смогла заставить себя подняться и подойти к воде. Лежала и смотрела в стену, ощущая внутри полное безразличие к происходящему и бесконечную усталость. Неужели я сдалась? А как же Сашка, родители? Сознание то и дело затуманивалось, мне чудилось, что я встаю, иду к дверям, беру миску, пью…Похоже, от высокой температуры начался бред. Не знаю, сколько времени я так пролежала. Извне доносились голоса, лай собак, ржание лошадей. Однако близко к сараю никто не подходил. Сквозь щели я видела, что вновь начало темнеть, когда послышался приближающийся шум. Вспомнили о пленнице? Обед же мне так и не принесли.

Вдруг, один из голосов показался мне знакомым. Я даже дёрнулась, чтобы подняться. Голова отозвалась острой болью, и я осталась лежать. Дверь резко распахнулась, на пороге возник кейсер. Его лицо было перекошено от бешенства, глаза сверкали. Позади в согбенных позах сильно провинившихся замерли мохначи. Звякнули миски, пинком откинутые прочь.

Считав выражение лица Эла, мой больной мозг отнёс его на наш счёт: пришли убивать. Я села и отползла назад, уткнувшись спиной в стену, не столько испугавшись, сколько пытаясь отсрочить неизбежное. Сдаваться вот так сразу не в моём характере. Под рукой оказались вилы, хотела их поднять, чтобы наставить на приближающегося селестина, однако не хватило сил. Деревянный черенок глухо стукнул об пол.

Эл опустился на корточки передо мной, с неподдельной тревогой заглянул в лицо.

— Так и знала, что это ты, — прошептала я, прежде чем потерять сознание.

 

Глава 16

Очнулась от прикосновения чего-то холодного и мокрого. Вокруг царил полумрак, где-то сбоку слабо разбавленный светом горящего огня. На потолке плясали тени от языков пламени. По ощущениям я была полностью обнажена и лежала на кровати. Тут в поле моего зрения попал Эл. Оказалось, это он обтирал моё тело прохладной водой. Неужели больше некому?! Впрочем, не важно, мне было так холодно, что я думала только о том, как согреться.

— Укрой меня, — простонала я, удивляясь насколько сипло и тихо звучит голос.

Эл молча продолжал своё дело. Попыталась свернуться калачиком, мне не позволили, бережно, но настойчиво заставляя вновь выпрямиться и лечь на спину. Наконец, мучения закончились. Эл укутал меня в одеяло и посадил к себе на колени.

— Пей.

К губам приставили кружку с терпко пахнущей травами жидкостью, на вкус оказавшуюся и кислой, и горькой одновременно. Я послушно пила, и, как мне показалось, выпила достаточно много. Попыталась отстраниться.

— Ещё.

Эл обнимал меня одной рукой. Голова упиралась ему в плечо, и деваться было решительно некуда.

— Не могу, — прохрипела я.

— Можешь, котёнок, — в голосе селестина послышалась ранее никогда не присущая ему нежность. — Ради себя.

И я снова пила, пока меня не затошнило.

— Отпусти, — попросила я.

Эл уложил меня обратно на кровать, подоткнул со всех сторон одеяло, но тело всё равно трясло в сильнейшем ознобе. Голова налилась свинцовой тяжестью, а в груди разгорался костёр. Вот только воспаления лёгких мне не хватало…

— Эл, мне холодно. Дай ещё одеяло.

— Тебе нельзя сейчас перегреваться. Потерпи. Скоро станет легче, — уговаривал селестин.

Но что мне его уговоры! Сначала почти убил руками своих приспешников, а теперь, вдруг, кинулся лечить. Я хотела одного, я хотела согреться. Позади послышались странные шорохи. Следом я почувствовала, как матрас или перина (что у них тут используется для сна?) прогибается под опускающимся на него чужим телом. Меня заключают в кольцо прохладных рук, прижимая к мужской обнажённой груди. Я дёрнулась, бесполезно, объятия стали лишь крепче.

— Спи и не о чём не думай, — шепнул Эл мне в волосы где-то в районе макушки. Он прижимал меня к себе без всякого сексуального подтекста, не как мужчина женщину, а как родитель дитя. Его руки легли поверх моих, скрещенных на груди, а тело прильнуло максимально близко со стороны спины. Я с облегчением почувствовала, что Эл разделся не полностью, какие-никакие штаны на нём оставались. И ещё я поняла, что медленно, но верно расслабляюсь в его объятиях, а озноб отступает.

— Гад…какой же ты гад…, - простонала я, зная, что никуда не денусь и придётся спать так.

Ночью мне приснился Рен. Тот самый постоялый двор, я опять у него на руках. Только во сне он оказался более настойчивым и требовательным, чем наяву. Да уж, игры воспалённого сознания… Или подсознания? Видимо, сон снился под утро, потому что очнулась я, до сих пор ощущая горячую пульсацию в низу живота, а по всему телу волнами разливалась сладкая нега. Хотя, утро ли это было? Меня окружала кромешная темень. Пошарив рукой, я обнаружила, что лежу одна, а простыня и одеяло вымокли насквозь — за ночь я знатно пропотела. Зато спал жар. Во рту было сухо и отдавало горечью, в горле першило. Стоило сесть, как я зашлась в неудержимом кашле. Он практически лишил меня скопившихся за ночь сил.

Раздался звук открывающейся двери. На пороге стояла низенькая плотная женщина в белой блузе с широкими рукавами, цветастой безрукавке поверх неё и пышной юбке выше лодыжек. В руках она держала ярко горящую лампаду из стекла, освещавшую её круглое полное лицо с маленькими глазками под кустистыми бровями.

— Госпожа, как вы себя чувствуете?

Говорила женщина на знакомом мне языке с лёгким акцентом.

Какое-то время я молчала, разглядывая незнакомку. Выглядела она весьма дружелюбно.

— Я так понимаю, тебя прислали ухаживать за мной?

Вот это голос, как у прокуренной алкоголички — грубый и хриплый.

— Да.

— Скажи, где я?

— В деревне.

Женщина поставила светильник на прикроватную тумбочку, налила из стоявшего тут же кувшина в кружку воды и протянула мне. Да она умеет угадывать желания!

— То, что в деревне, я и без тебя знаю, — говорить приходилось, с трудом сдерживая рвущийся наружу кашель. — Вы лорки?

— Да, госпожа, — покорно склонила голову незнакомка.

— Вы служите Элу? — спросила прямо, сберегая силы.

Лорка бросила на меня испуганный взгляд.

— Мы служим великому властелину Эллариону.

— Это сути дела не меняет, — пробормотала я и снова закашлялась.

Когда приступ прошёл, я потребовала:

— Хочу увидеть вашего властелина. Отведи меня к нему.

— Но госпожа, вам надо отдыхать! — всплеснула руками лорка. — Вам нельзя вставать ещё дня два, а то и три!

— Жара нет, я чувствую себя отлично, — давая понять, что отговаривать меня бесполезно, безапелляционно заявила я. — Только сначала мне надо помыться.

— Помыться?! Но, госпожа…

— Как тебя зовут?

— Дара.

— Ну, так вот, Дара. Не болтай попусту, а быстренько организуй мне ванну, тазик, лохань, бадью — из чего тут у вас моются.

Мой непререкаемый тон голоса заставил Дару прикусить язык и отправиться исполнять приказания.

Я снова осталась одна. Было время подумать. Великий властелин…Ну, Эл…Нашёл способ сполна удовлетворять своё эго, господствуя над недалёкими диковатыми лорками. Зачем он меня похитил? Превратить в рабыню? Помниться Рен говорил мне о его мечте иметь рабыню-шейри. Тогда чем объяснить его вчерашнюю заботу и нежность, словно продиктованные чувством вины? Испытывать вину перед рабыней за некомфортные условия содержания? Бред! Мог бы поручить меня той же Даре, а не ухаживать сам. Значит, я нужна ему для другого. Например, тех же экспериментов, и обязательно здоровая и сильная. Вот он и беспокоится.

Интересно, Рен меня ищет? Теперь даже не знаю, хорошо это или плохо. Может, лучше оставаться с Элом, с которым у меня хоть немного совпадают цели и планы на будущее. Хотя, сначала надо выяснить, для чего он меня выкрал.

Вернулась Дара, помогла мне подняться с кровати и подвела к противоположной стене, в которой оказалась узкая дверь, ведущая в другую комнату, где я с удивлением и нескрываемой радостью обнаружила самую настоящую ванну. Она была сделана из блестящего металла и наполнена водой с плавающей на её поверхности мыльной ароматной пеной. Но самым удивительным было то, что вода в неё поступала по трубам, выходящим из стены. Здравствуй, цивилизация!

Я с наслаждением вытянулась в тёплой воде в полный рост, прикрыла глаза. Красота!

— Госпожа, с вами всё в порядке? — настороженно поинтересовалась Дара.

— Мне хорошо, — мурлыкнула я в ответ.

— Хозяин меня убьёт, — еле слышно прошептала лорка.

— Пусть убивает тех, кто довёл меня до подобного состояния, — фыркнула я.

— Он уже наказал их.

— Интересно как? — я открыла глаза, следя за выражением лица Дары.

— Сослал в каменоломню, — судя по всему, лорка была согласна с решением господина. — Сказал, что если вы не выживите, то и им не жить.

— Справедливо, — пожала плечами я. — Око за око. Зуб за зуб.

Комнатка, в которой я мылась, была небольшой. Стены, пол и потолок были выложены серым шлифованным до блестящей гладкости камнем. Свет в комнату поступал из окна, расположенного высоко под самым потолком. И теперь я точно знала, что наступило утро, а вполне возможно и день.

Приняв ванну, я какое-то время лежала на чисто застеленной кровати, отдыхая и набираясь сил для разговора с Элом. Дара предложила поесть. Однако аппетита не было. Понимая, что подкрепиться всё-таки стоит, я распорядилась, чтобы она сначала отвела меня к Элу, а потом накрыла мне стол. В спальне теперь тоже было светло. Дара раздвинула тяжёлые плотные шторы на двух бывших здесь окнах.

Помимо кровати и тумбочки комнату меблировали два шкафа, платяной и книжный, большое квадратное зеркало, камин, письменный стол со стулом и два кресла. Вся мебель была добротной, крепкой без какого-либо изящества. На полу лежали рыжевато-бурые шкуры неизвестных мне животных.

Пока я лежала, Дара стояла рядом, подобострастно глядя на свою подопечную. Похоже, по приказу Эла она была готова сдувать с меня пылинки.

— Во что мне одеться? Не пойду же я так?

Действительно, большое полотенце, в которое я завернулась как в кокон, для встречи с властелином не годилось.

Дара подхватилась с места и выбежала из комнаты. Вернулась она с ворохом одежды в руках.

— Сейчас мы вам что-нибудь подберём.

«Что-нибудь» в силу различия моего с лорками телосложения болталось на мне и было коротко. Но, в общем, получилось неплохо. Рукава белой блузки с большим круглым воротом оказались длиной в три четверти, а юбка, которую пришлось на талии подвязать, чтобы не спадала, свисала чуть ниже колен. Что и следовало ожидать, так как ростом Дара была мне по плечо. Поверх блузки на мне затянули корсаж из плотной ткани, красиво расшитый яркими узорами. На ноги надели весёлые полосатые шерстяные чулки на подвязках и туфли из кожи на низком квадратном каблуке с блестящей пряжкой. Хоть тут наши размеры совпадали.

Не успевшие высохнуть, влажные волосы я стянула с помощью алой ленты на затылке и бросила последний взгляд в зеркало. Из него на меня смотрела бледная, зато ярко одетая деревенская красотка. Мне определённо шёл этот наряд. Он подчёркивал высокую грудь, талию и не скрывал стройных ножек. Я оглянулась на Дару. Она смотрела на меня с явным неодобрением.

— Вы такая худая, госпожа. Вас надо кормить и кормить, а вы есть отказываетесь.

— Вернусь, поем, — усмехнулась я неожиданной отповеди.

— Выпейте отвар, а то у вас снова начнётся жар.

С этим я согласилась, так как чувствовала, что температура медленно, но верно повышается. Заставила себя выпить кружку до дна и снова закашлялась. Дара укоризненно покачала головой.

— Веди, — приказала я, передёрнув плечами от охватившего тело лёгкого озноба.

— Хозяин будет очень недоволен, — проворчала лорка, тем не менее, направляясь в сторону двери.

— Не бойся, я сумею с ним поладить, — решила успокоить я Дару.

Та как-то странно глянула на меня, в маленьких глазках загорелся шаловливый огонёк.

— Не сомневаюсь, — хитро улыбнулась женщина и повела меня за собой.

 

Глава 17

В коридорах окон не было, и путь нам освещала всё та же лампадка в руках лорки. Интересно, почему она до сих пор не наябедничала Элу о моём строптивом поведении? Раз кейсер так и не явился в мою комнату сам и не уложил обратно в постель, значит, он ничего не знает о горячем желании пленницы повидаться со своим похитителем. Или, прислуживая мне, Дара в первую очередь блюла мои интересы, а не интересы властелина? И что такого Эл сделал для лорков, чтобы они его так почитали? Скоро узнаем. Дара как раз остановилась возле закрытой двери и робко постучала.

— Входи, — послышался голос Эла.

Лорка замешкалась. Я решительно отодвинула её прочь и сама открыла дверь.

Кейсер сидел за столом и изучал какие-то бумаги. Комната оказалась рабочим кабинетом. По всему периметру стен стояли книжные шкафы, битком набитые рукописями разных размеров и толщины.

При моём появлении Эл даже головы не поднял, и я смогла подойти к нему достаточно близко, прежде чем начать говорить.

— Доброе утро, — поздоровалась я, дабы отвлечь селестина от разглядывания каких-то непонятных мне схем и карт.

Услышав мой голос, Эл вздрогнул и поднял глаза.

— Что ты здесь делаешь?

— Стою.

Я действительно стояла, скрестив руки на груди и пристально глядя на кейсера. Тот насмешливой улыбкой ответил на мой пронзительный взгляд, поднялся из-за стола, обошёл его и вальяжно устроился на столешнице прямо передо мной.

— Красивые ножки, — селестин оценил мой наряд. В тоне голоса прозвучали нотки, вызвавшие непроизвольное желание одёрнуть юбку.

— Знаю, — не растерявшись, холодно ответила я. — Теперь бы хотелось узнать, зачем ты меня похитил.

— Как зачем? Чтобы вернуть тебя в свой мир, — состроил невинное выражение лица Эл.

— В свой или в мой? — на всякий случай уточнила я, переминаясь с ноги на ногу. Стоять неподвижно было трудно, тут же накатывала слабость, уши наливались звоном, а ноги становились ватными.

— Зря ты пришла сюда, котёнок, — от Эла не ускользнуло моё плохое самочувствие, голос селестина заметно посерьёзнел. — Ты больна. Тебе нужен покой.

— По всей видимости, ты имеешь в виду вечный покой, который, чуть было, не устроил мне силами своих приспешников? — усмехнулась я.

— Не передёргивай, — поморщился Эл, очевидно, его самого напрягало то, что случилось со мной по его вине или недосмотру. — Согласен. Вышло небольшое недоразумение.

— Небольшое недоразумение? — гневно воскликнула я. Зря! Стоило мне поглубже вдохнуть, и я зашлась в беспощадном кашле. Пошатнулась, взмахнула рукой, чтобы схватиться хоть за какую-то опору, и нашла её в лице всё того же кейсера. Эл подхватил меня и усадил на стол. Пока длился приступ, он молча стоял рядом, придерживая моё трясущееся тело за плечи.

— Учти, я никуда не уйду, пока ты мне всё не объяснишь, — объявила я, как только снова смогла говорить.

Селестин нахмурился и коснулся рукой моего лба.

— У тебя жар. Живо в постель.

Да у меня был жар. Я это и без кейсера знала. Но мне необходимо было выяснить то, зачем я пришла. Конечно, я понимала, что если Эл не захочет, он ничего не расскажет, но внутри сидело странное чувство, которое подсказывало, что разговорить вредного селестина всё-таки можно. Это же чувство позволяло мне общаться с кейсером на ты и не боятся наказания за непростительную фамильярность. Что-то неуловимо изменилось в наших отношениях после похищения, и, особенно, после этой ночи.

— Не понимаю, зачем меня было похищать, если я и так была на всё согласна? — продолжала рассуждать я, несмотря на отданный кейсером приказ.

— Вы с Ренальдом слишком заигрались в счастливую супружескую пару, и последний начал всерьёз задумываться, а не оставить ли при себе такую чудесную жёнушку, — процедил сквозь зубы Эл, понимая, что не отстану. — Я решил помочь другу и разом разрешить его сомнения и проблемы. Если он не дурак, то воспользуется ситуацией и объявит себя счастливым вдовцом.

— Угу, так я и поверила, — протянула я. — Друг он твой, как же… Кстати, на счёт вдовца, у тебя практически получилось.

— В том, что случилось, есть и твоя вина, котёнок, — хитро прищурился кейсер.

— В смысле?

Приплыли, с больной головы да на здоровую!

— Я рассчитывал, что всё произойдёт позже, когда мы отъедем подальше от этих мест. Нет, ты рванула куда-то сломя голову. Каррон был на чеку, лорки тоже, пришлось действовать, раз подвернулся такой удачный момент. Я не учёл, что Карр не силён в лорском и толком не объяснит, как с тобой обращаться. Тупоголовые олухи решили, что ты мой заклятый враг и, вообще, какая-то неведомая, опасная зверюшка, ну, и относились соответственно — посадили практически в клетку. Осторожничали, вдруг, покусаешь, и они станут такими же — худыми, бледными и безволосыми.

— Хм, это не объясняет того, зачем нужно было меня красть, — я мотнула головой, не давая запудрить себе мозги язвительными шуточками.

— Я же сказал: хотел помочь Рену избавиться от тебя, — нагло продолжил ёрничать Элларион.

— А если серьёзно? — устало спросила я, сил на переливание из пустого в порожнее у меня точно не было.

— Если серьёзно, хватит шантажировать меня своим предсмертным состоянием. Пока ты не ляжешь, больше ничего не скажу, — проворчал Эл, идя к дверям. Похоже, он решил, что я тут же последую за ним.

— Легла.

Я действительно легла на стол, и вовсе не потому, что хотела поиздеваться (делать мне больше нечего), просто даже сидеть стало трудно. Голову кружило, всё тело вело, плюс ко всему начало подташнивать.

Кейсеру было достаточно одного взгляда, чтобы оценить моё состояние.

Выругавшись на неизвестном мне языке, очевидно, лорском, селестин быстро подошёл и взял меня на руки.

— Упрямая идиотка, — прошипел он. — Если о себе не думаешь, подумай хотя бы…

Тут он резко осёкся, мазнул по мне огненным взглядом и понёс из комнаты прочь. Всё равно приятно, когда тебя носят на руках, особенно такие сильные, выносливые мужчины, как Эл и Рен, которые позволяют почувствовать себя хрупкой, воздушной, нежной женщиной. Правда, под конец стало укачивать. Я с трудом дождалась, когда кейсер снова поставит меня на ноги, и опрометью бросилась в ванную. Где-то там я видела сооружение, очень похожее на унитаз. Тошнить особо было нечем, частично вышел отвар, частично желчь. Сидя на полу, я провела дрожащей рукой по губам, на глазах выступили слёзы. Эл был рядом, он молча поднял меня на ноги и помог добраться до кровати.

— Не уходи, — я вцепилась в руку кейсера, распознав его явное намерение покинуть меня. — Ты обещал мне всё рассказать, когда я лягу.

— Если ты хочешь, чтобы эта твоя просьба стала последней, я останусь. Если нет, позволь мне сначала позаботиться о твоём здоровье, а уж потом об удовлетворении настырного любопытства, — терпеливо объяснил Эл.

Пришлось отпустить. И началось. Прибежала Дара, раздела меня, оставив в одной нижней, тонкой, полупрозрачной сорочке, заставила пить отвар, но теперь уже не залпом, а по чуть-чуть, через небольшие промежутки времени. Потом, когда мне стало хуже от усилившегося жара, она обтирала меня прохладной водой. Не знаю, сколько прошло времени, Эл не спешил возвращаться. Наглый обманщик! Я то и дело впадала в беспамятство. Иногда приходила в себя, сквозь пелену, окутывавшую больное сознание, видела Дару или не видела никого. В очередной раз, открыв глаза, обнаружила у своей постели кейсера. Он сидел на чём-то низком, поставив локти на кровать и закрыв лицо руками.

— Я думал, кризис миновал. Но, похоже, всё только начинается, — глухо произнёс он, обращаясь явно не ко мне.

— Хозяин, я налила воды.

— Хорошо.

Эл поднял голову и встретился со мной взглядом, в котором было столько тревоги, что я всерьёз стала опасаться за свою жизнь.

— Всё так плохо? — прошептала я. Губы ощущались сухими и потрескавшимися.

— Я не позволю тебе умереть.

С этими словами селестин взял меня на руки и отнёс в ванную. Наверное, вода была тёплой, но из-за разницы её температуры и температуры моего тела, показалась мне холодной. И без того прозрачная сорочка, намокнув, стала совсем невидимой. Что ж, пусть любуется… напоследок. Я была ко всему безучастна. Меня волновало одно: как мой сын будет жить без меня? Что почувствуют мои родители, узнав, что дочь пропала без вести? Сашенька, мама, папа… Я беззвучно заплакала. Слёзы катились по лицу, оставляя солёный привкус на губах. Эл вытащил меня из ванны и принялся обтирать. Я была в его руках как безвольная тряпичная кукла.

— Только не сдавайся. Слышишь?! — рявкнул он, заставив вздрогнуть всем телом.

Он снова положил меня на кровать, укрыл одеялом. Дара принесла попить. На этот раз не противный отвар, а морс. Я закрыла глаза, я устала бороться…Ещё немного и…

— Тая.

Ну вот, ещё один! Чем вам моё полное имя не угодило?

Я с трудом разлепила веки. Эл навис надо мной как гора.

— Я организовал похищение, потому что это единственный способ помочь тебе вернуться домой. Стоило тебе попасть в Манаскольн, и твоя судьба была бы предрешена. Ты бы навсегда осталась в Экзоре. Такова воля Правителя.

Приехали! Правителю то я чем не угодила? Или, наоборот, угодила, раз он захотел оставить попаданку у себя. Мозг заработал, и я передумала умирать. Эл рассказывал дальше, я внимательно слушала, цепляясь сознанием за каждое слово. Оказывается, их мудрейшему взбрело в голову получить для своего наследника такую же «зверюшку», как Эл. Новый правитель и новый советник при нём. Для этого-то и нужна была я, поскольку других шейри на данный момент в государстве селестинов не наблюдалось. Или о них попросту не было известно. Даже о моём существовании правитель ещё не знал. Приехавший на свадьбу наместника южных земель, кейсер и не подозревал о подмене невесты. Неудачница Эжени банально опоздала на несколько минут явиться под священные деревья, и вместо неё там очутилась я.

Теперь мне стало понятно, чем была обусловлена яростная антипатия Эла ко мне. По всему выходило, что сам он с причудой правителя был в корне не согласен. Тогда зачем подталкивал нас с Реном к первой брачной ночи? Спрошу позже, когда вернуться силы…

Дальше Эл рассказал про само похищение. Он действительно планировал его позже, когда караван отойдёт дальше от этих земель. Однако случилось, как случилось. Для отвода глаз Эл какое-то время оставался вместе со всеми, а потом, якобы, отправился на мои поиски. Каррон, отдав меня лоркам, старательно заметал и путал следы, а после дожидался в лесу своего господина, пока я загибалась от холода и голода в грязном сарае.

Покончив с объяснениями, Эл выпрямился. А я, вдруг, испугалась, что он сейчас уйдёт.

— Не уходи, — уже второй раз за день прошу его об этом. Надо же, как всё повернулось. — Я боюсь умереть во сне.

— С тобой останется Дара, — успокоил меня Эл. Точнее, попытался успокоить.

— Не хочу Дару, — мотнула я головой. — Хочу, чтобы остался ты.

В данной ситуации я доверяла кейсеру гораздо больше, чем лорке. Внутри жила чёткая уверенность, что мерзавец-селестин способен вытащить меня из любой передряги, даже с того света. Само собой, ради собственной выгоды.

— Хорошо. Спи.

Эл сел на кровать. А я подумала, что стоит мне заснуть, и он уйдёт, оставив вместо себя Дару. Я нашла его руку и крепко сжала пальцы кейсера своими. Последнее, что я слышала, прежде чем впасть в забытьё, был тихий мужской смех.

 

Глава 18

Проснулась я в весьма интересном положении. Голова покоилась у кейсера на плече, левые руку и ногу я тоже, не церемонясь, закинула на Эла, крепко того облапив. Было на удивление уютно и хорошо… пока я лежала. Стоило сесть, и голова закружилась, всё вокруг поплыло в медленном тошнотворном хороводе. Однако жар спал, и это радовало.

— Как ты?

Эл открыл глаза и смотрел на меня. Он не спешил вставать, по-прежнему лёжа на спине, закинув правую руку за голову, а левую…левой селестин обнимал меня до тех пор, пока я спала. Хм, и как только не отдавила? Или отдавила, вот он и не спешит шевелиться? Захотелось снова лечь, уютно пригреться у мужского бока. Чур, меня, чур. С каких это пор я испытываю подобные желания по отношению к Его светлости? Ведь съест и не подавится.

— В целом неплохо, — прислушиваясь к себе, ответила я. В голове обрывками фраз всплыл вчерашний разговор. — Эл, а что если Рен найдёт нас?

— Лучше бы он этого не делал, — вроде бы шутливо, и в то же время на полном серьёзе произнёс селестин. — Надеюсь, он продолжил путь в Манаскольн, чтобы там собрать поисковый отряд. Этого времени нам с тобой хватит.

К слову сказать, в отличие от прошлой ночи, спал кейсер полностью одетый. А вот на мне по-прежнему болталась та самая полупрозрачная сорочка. Осознала я это далеко не сразу, лишь когда заметила плотоядный взгляд, скользнувший по моей груди. Старательно делая вид, что замёрзла, принялась кутаться в одеяло. По губам Эла скользнула ехидная улыбочка. Одеяло, наполовину придавленное его телом, никак не желало натягиваться выше пояса. А сил, чтобы вытащить его из-под этой «горы» не было.

— Эл, мне холодно, — попыталась я уговорить селестина по-хорошему.

— Иди, согрею, — расплылся тот в ещё более широкой улыбке.

Извращенец! Представляю, как я сейчас выгляжу: растрёпанная, бледная, осунувшаяся, с синяками под глазами. А он приставать вздумал! Опять затеял игру в кошки-мышки? Лежит весь из себя, шикарный котяра, лоснится от сытости и довольства и издевается над больной, полуоблезлой мышью. Плевать. Я взяла и повернулась к кейсеру спиной.

— А если Рен всё-таки ищет меня? — спросила, подтянув колени к груди и уткнувшись в них лицом.

Позади послышался шорох, и на плечи мягко легло одеяло.

— Тогда есть большая вероятность, что найдёт раньше, чем этого бы хотелось.

— И что тогда? — допытывалась я. Внутри занозой сидело дурное предчувствие.

— Мне придётся его убить, — чуть помедлив, ответил кейсер.

— Что?! — я резко развернулась и оказалась с Элом глаза в глаза. Его взгляд был твёрд, но в глубине замер интерес, как я отреагирую на сказанное. Заметив это, я тут же взяла себя в руки и гораздо спокойнее спросила: — Неужели нельзя по-другому?

— Котёнок, я не понял: ты хочешь вернуться домой или нет? — выразительно изогнув левую бровь, поинтересовался кейсер. — Рен для тебя — большое препятствие, и его следует устранить.

По спине пробежал холодок. Неужели он серьёзно? Или просто как всегда издевается? Вернуться в свой мир ценой чьей-то жизни…. Да как я смогу после этого жить? Жить-то смогу, но буду ли испытывать полноценную радость от существования? Тем более что дело касается селестина, который мне глубоко небезразличен.

— Может, сначала ты позволишь мне с ним поговорить? Уверена, я сумею убедить его не мешать нам, — предложила я, стараясь оставаться невозмутимой, хотя бы с виду.

— И как же ты собираешься его уговаривать? — полюбопытствовал кейсер.

— Словами, — вздохнула я, понимая, что Эл привычно ехидствует.

— Объясни мне, котёнок, — вдруг, резко посерьёзнев, спросил Эл. При этом он обнял меня одной рукой, а другой захватил в плен мой подбородок и слегка приподнял его, глядя прямо в глаза. — Ты так хотела вернуться домой. Твоё желание практически вот-вот осуществится. Так в чём проблема? Зачем усложнять? Кого-то уговаривать? Если это совсем необязательно. Он останется здесь, в другом мире, и не важно — живой или мёртвый. Разве не так? Ты всё равно его больше никогда не увидишь. Так не всё ли равно?

— Мне не всё равно, — тихо, но твёрдо произнесла я, замерев в его объятиях.

— А если возвращение возможно только ценой жизни Ренальда? — продолжил пытать меня кейсер.

И что он хочет услышать? Думает, мне не хватит смелости дать однозначный ответ на этот непростой вопрос?

И вот в глазах Эла уже зажигаются торжествующие огоньки, вызванные моим промедлением. Он уверен, что окажется прав. Интересно в чём? И с кем он затеял спор? Разве что с самим собой.

— Тогда я останусь здесь.

Торжество во взгляде тут же погасло.

— Врёшь, — решив, что я блефую, недоверчиво усмехнулся селестин и использовал запрещённый приём: — У тебя там сын.

Я сглотнула моментально образовавшийся в горле колючий комок.

— А здесь муж.

— Да какой он тебе муж? — расхохотался Эл и выпустил меня из объятий.

— Законный.

Кейсер резко оборвал смех. Окинул меня оценивающим взглядом, словно видел впервые.

— Дурочка, он бы твоей жертвы не оценил, и сам бы ради тебя на подобное не согласился, — небрежно бросил селестин.

Я зябко передёрнула плечами. Сама знаю. Вернее, не знаю, но и ни что такое не рассчитываю. Дело не в том, способен или нет Рен отплатить мне той же монетой, дело в другом…

— Эл, к чему ты устроил весь этот допрос? — устало спросила я. — Всё в твоей власти, и всё будет так, как ты решил. Действительно, зачем усложнять? И имеет ли смысл тебя уговаривать?

— Просто хочу понять вас…людей…, - с этими словами кейсер поднялся с кровати и направился к дверям.

Нас? Кого ещё он имеет в виду?

— Эл, стой! Кого это нас?

— Котёнок, тебе надо как следует поесть. Все разговоры отложим на потом, — снова вернувшись к излюбленному ехидству, проронил напоследок кейсер и вышел, предоставив мне самостоятельно искать ответ на заданный вопрос.

Впрочем, я недолго скучала в одиночестве. Прибежала Дара с таким огромным количеством снеди, что понадобились три дюжих лорка, дабы донести её до моей комнаты.

— Ты решила закатить пир по случаю моего выздоровления? — усмехнулась я, глядя, как хлопочет вокруг стола заботливая лорка, и не забывая кутаться в одеяло под любопытными взглядами мохнатых мужичков.

— Кыш отсюда, — заметив нескромные взгляды сородичей в мою сторону, шугнула их Дара.

Лорки поспешили выйти, пробурчав что-то невразумительное в пышные бороды.

— Ах, госпожа! Кабы вы выздоровели. Жар у вас и вчера поутру спадал, а к вечеру снова усилился. Хозяин сказал, что головы поотрывает Хаскелу и другим. Они же меня не послушались! А я им говорила, что с вами так обращаться нельзя, что вы — большая ценность для хозяина. Вон он как за вами ночью-то ухаживал. Места себе не находил, глаз не смыкал. Как…как…, - лорка запнулась, подбирая подходящее сравнение.

— Как курица с яйцом носился? — пришла я на помощь.

Мой вариант Дару не устроил, но и ломать голову она больше не стала.

— Хозяин переживает, считает себя виноватым в вашем нездоровье.

— А где он сейчас? — поинтересовалась я. Ещё немного и расчувствуюсь, начну жалеть Эла за доставленные ему моим болезненным состоянием неудобства. Переживает, бедняжечка. Как же!

— Почивает после бессонной ночи, — всё тем же речитативом ответила Дара. — Он же до утра у вашей кровати, не смыкая глаз.

Угу, под утро-то как раз и сомкнул, да ещё со мной в обнимку.

Вот убей, ничего не помню, в предыдущую ночь хотя бы снился сон, от которого до сих пор мурашки по коже, а в эту полное забвение.

— Ешьте, давайте, — скомандовала Дара, подавая мне белый стёганый халат, очевидно, чтобы я окончательно почувствовала себя попавшей на больничную койку.

— Сначала умыться, — возразила, ковыляя в сторону ванной комнаты.

В зеркало я смотреться не стала. Зачем травмировать психику? Справила свои дела, побрызгала в лицо прохладной водой, пятернёй пригладила волосы и так устала, будто несколько соток картошки в одного окучила. Подкрепиться действительно стоит. А аппетита как не было, так и нет. Желудок усох, устав ждать подачки.

— Попробуйте это.

Дара сняла крышку с пузатого глиняного горшка. Пахнуло куриным бульоном с лёгкими вкраплениями чесночного духа.

— Давай.

Я уселась на стул, всячески стараясь хотя бы при помощи съестных ароматов растравить свой вялый аппетит. Дара налила мне полную тарелку бульона, с моего разрешения добавила пригоршню мелких сухариков.

— Дара, скажи, хозяин ждёт гостей? — сделала я перерыв после трёх ложек.

— Каких гостей?! — выпучилась лорка. Она, пока я ела, не теряла времени даром и перестилала постель.

— Нежелательных, — уточнила я. — Ты не замечала, может, он усилил охрану, привёл ваших мужчин в боевую готовность?

— Есть такое, — протянула Дара и подозрительно сощурилась: — А вы откуда знаете?

— Понимаешь, мне жизненно необходимо сразу же узнать о прибытии «гостей», как только они появятся здесь.

— Зачем это? — нахмурилась лорка, заподозрив неладное.

— Дара, ты и я женщины. Могут у нас, женщин, быть секреты от мужчин? — зашла я издалека.

— От мужчин могут, но только не от хозяина, — быстро смекнула лорка.

— Хозяин, как ты заметила, сильно печётся обо мне. И ничего мне не говорит. А те, кто приедут, приедут за мной. И только я смогу предотвратить неизбежное кровопролитие.

— Вы? Ха! Да вы на ногах еле держитесь, — фыркнула Дара. — Оставьте хозяину самому разбираться со своими «гостями».

— Я бы оставила, но один из «гостей» — мой муж. Боюсь, что с ним властелин Элларион не сможет найти общий язык, — ничуть не расстроилась я из-за реакции Дары.

— Муж?! — всплеснула руками лорка, окончательно забыв про смену постельного белья. — Да как же так? А-а-а…о-о-о…

Хм, в сильное же замешательство она пришла после моих последних слов.

— Разве властелин не…а вы ему…

— Дара, о чём ты? — настала моя очередь хмуриться.

— Да так! — отмахнулась лорка, однако я успела заметить, что напряглась она знатно. — Значит, приедет ваш муж?

— Да, приедет и потребует меня обратно. А Эл…то есть властелин Элларион из вредности не только не отдаст, но и затеет драку. Хотя я вполне могу договориться с Реном, чтобы все остались живы и здоровы. Ты же не хочешь бессмысленной гибели ваших мужчин?

— И что я должна делать? — настороженно поинтересовалась Дара.

— Ничего особенного. Просто сообщить мне о приезде «гостей» и проводить к ним.

— А если хозяин запретит мне говорить вам о них? — сделала последнюю попытку отвертеться лорка.

— Ты не разговаривай с ним на эту тему. Ему вряд ли придёт в голову что-то такое тебе запрещать, — посоветовала я.

— Вы ешьте, давайте, а то вам сил не хватит даже из комнаты выйти, не то чтобы всё остальное, — проворчала в ответ Дара, возвращаясь к прерванному занятию.

С этим я была согласна. Вот только больше половины тарелки бульона осилить не смогла. Остаток дня и ночь я отсыпалась, вставая лишь по нужде и чтобы выпить целебного отвара. Вечером температура опять поднялась, но не настолько высоко, как в предыдущие дни. По ощущениям я определила: не больше 39º С. С такой жить можно и без помощи кейсера. Он к слову в этот день в моей комнате больше не появлялся.

Следующим утром я потребовала вывести себя на улицу. Сколько можно киснуть без солнышка в полуподвальном помещении. Дара со скрипом и после долгого согласования с Элом, к которому теперь бегала для одобрения любой, даже самой невинной моей прихоти, проводила меня наверх. Каково же было моё удивление, когда я увидела снаружи свою «темницу». Это была обыкновенная крестьянская изба, сложенная из толстых круглых брёвен, ничем не отличающаяся от остальных, стоявших вокруг. Поди, догадайся, что у неё есть второе дно.

Я села на завалинку, с удовольствием подставляя лицо солнечным лучикам. Миновало ненастье, вернулась жара, не такая душная, как прежде, а приятная, зовущая купаться на речку и загорать на песке. Хорошо! Вокруг раздавались обычные для деревни звуки: кудахтали куры, мычали коровы, брехали собаки. Одна из них, чёрная кудлатая псина, сначала басовито меня облаяла, потом тщательно обнюхала, а после и вовсе легка у ног. Я была не против. Прислонившись к нагретой солнышком стене дома, я постаралась отключиться от всех мыслей и просто насладиться теплом и покоем.

Через какое-то время заметила, что стала местной достопримечательностью. Лорки приходили полюбоваться издалека на невиданное доселе чудо-юдо. В основном, женщины и дети. Последние быстро осмелели и стали подбираться ближе. В конце концов, мы даже затеяли с ними игру. Малявки тихонько подкрадывались ко мне, а я в какой-то момент резко открывала глаза и делала страшное лицо. Визг, писк и огромное удовольствие на ребячьих лицах. Детишки у лорков были забавные. Пышные шевелюры, в основном тёмно-русого с рыжеватым оттенком цвета, чёрные глаза бусинки и неизменно чумазые лица. Бегали они босиком, причём тыльная сторона стопы имела густой волосяной покров. Постепенно редея снизу вверх, он распространялся на всю ногу. Этим лорки походили на хоббитов Толкиена.

К вечеру ко мне окончательно привыкли. Мальцы натаскали больной тёте ягод и овощей, зачастую не совсем зрелых. Самые смелые забирались ко мне на колени, я им рассказывала потешки и пела детские песенки. Всё это «безобразие» продолжалось до тех пор, пока его не увидела Дара. Несмотря на мои возражения, она прогнала ребятню, мотивировав это тем, что мне надо отдыхать. Внутри я с ней согласилась, так как подустала возиться с местной малышнёй.

Только Дара собралась вести меня в свою комнату, как моё внимание привлёк двигающийся в нашу сторону крупной рысью всадник. Несколько собак бежали следом, радостно облаивая вновь прибывшего. И лошадь, и наездник были в мыле.

— Каррон, — расплылась я в улыбке, скорее похожей на оскал, заставивший селестина попятиться прочь от меня.

 

Глава 19

— Госпожа, — робко произнёс мужчина, который мог, не напрягаясь, согнуть меня в три погибели.

— Слазь с коня и иди сюда, — поманила я Каррона пальцем. — Поговорить надо.

Селестин покорно спешился, передал поводья Даре и шагнул в мою сторону, однако слишком близко подходить не стал. Это ж надо, детина какой, а меня, такую мелкую по сравнению с ним, боится. Вот что значит осознание своей вины.

— Ну что, хороша? — намекнула я на свой болезненный вид. — Всё благодаря твоим усилиям. Кейсер Элларион сейчас с тебя три шкуры спустит за то, что чуть не угробил шейри.

Понятия не имею, как поступит Эл с Карроном, может, Его светлость вовсе не собирался наказывать приспешника и даже выговаривать ему за моё состояние. Однако ничто не мешало мне делать смелые и пугающие предположения.

— Что с вами случилось? — похоже, селестин так ничего и не понял, вины не осознал, а опасался меня только из-за грозного вида.

— Случилось? — я рассмеялась над невинным выражением, появившимся на лице Каррона, когда он задавал вопрос. — Случилось то, что из-за тебя я сутки провела в грязном сарае в холоде и голоде, чуть не умерла и болею до сих пор.

С каждым моим словом алые глаза расширялись всё больше и больше.

— Я ничего не знал…

— Зато сейчас узнаешь в красках и подробностях от самого кейсера. Он тебя очень ждёт, — зловеще произнесла я. — Дара, подтверди.

Я так властно рыкнула, что лорка тут же поспешила отозваться:

— Госпожа две ночи была на грани яви. Хозяин очень зол и сказал, что жестоко покарает виновных.

Селестин заметно сник.

— Говори, какие принёс новости? — без особого перехода тем же приказным тоном спросила я.

— Сначала я должен рассказать об этом Его светлости, — возразил было Каррон.

— Ой, не советую тебе попадать ему под горячую руку, — с усмешкой посоветовала я, уперев руки в боки. — Я сама всё расскажу Эллариону. После произошедшего у нас с ним нет секретов друг от друга. Дара подтверди.

— Госпожа стала анатой хозяина, — послушно откликнулась та.

Как? Как она меня обозвала? Я постаралась не показывать своё удивление, так как по виду селестина было ясно, что слова лорки стали для него решающими.

— Госпожа, передайте Его светлости, что лорд Ренальд и десять его стражей в дне пути отсюда. Пора разбирать плотину, чтобы затопить ущелье…

Позади меня раздался скрип открываемой двери.

— Что здесь происходит?

Я повернулась к Элу.

— Так, вот как ты собирался его уничтожить! Затопить ущелье.

— Котёнок, ты опять суёшь свой очаровательный носик не в своё дело, — хмыкнул кейсер и посмотрел поверх моей головы на Каррона.

— Какие новости?

Я оглянулась. Селестин переминался с ноги на ногу, не зная за что в первую очередь ждать выволочки: за мою болезнь или за то, что повёлся на развод и проболтался. Дара поспешила уйти под предлогом вышагать лошадь и определить её на конюшню.

— Эл, не делай этого, — прошептала я, приблизившись к кейсеру вплотную и доверительно положив правую руку ему на плечо.

— Они в дне пути от долины, — между тем сообщил Каррон.

— Хорошо, иди отдыхай, позже позову, — отпустил приспешника кейсер. За моей спиной раздался шумный облегчённый вздох. — Котёнок, тебе не кажется, что мы всё уже обсудили? Будет так, как я пожелаю.

Издевается. Специально не даёт мне чёткого ответа, как решил поступить с Реном. Или просто его, как мужчину, бесит моя обеспокоенность другим представителем сильного пола? К Элу применять женское обаяние бесполезно, слишком искушён в данном вопросе, да и видит окружающих насквозь. С ним можно быть только искренней, и никак иначе.

— Я не хочу ничьей смерти. Ни его, ни твоей. Я этого не переживу.

Самое интересное, я не преувеличивала. Сейчас для меня, болезной, любое нервное потрясение могло стать роковым. В подтверждение своих слов я зашлась в приступе кашля, в первом таком сильном за сегодня. После высокой температуры приступы случались гораздо реже, постепенно сходя на нет. И вот опять…

— Тебе пора отдохнуть, — в голосе кейсера читалась явная обеспокоенность моим состоянием. Он потянул меня в сторону двери.

— Никуда не пойду, пока не пообещаешь попробовать договориться с Реном по-хорошему, — сдавленно произнесла я. Боялась снова закашляться.

— Да куда ты денешься, — сквозь зубы бросил селестин, подхватил меня на руки и перекинул через плечо. Понимая, что сопротивляться бесполезно, Эл как всегда решил вопрос разрубанием гордиева узла, я послушно обвисла, размышляя о том, что делать дальше. Попутно вспомнилось странное слово, произнесённое Дарой.

— Эл, кто такая «аната»? — спросила я, когда кейсер поставил меня на пол в своей комнате.

— Любовница, — ответил селестин, отчего-то внимательно следя за моей реакцией.

Отреагировала я бурно:

— То есть все кругом считают, что я твоя любовница!

— Ну, после тех двух ночей, что мы провели в одной постели, это вполне очевидный вывод, — пожал плечами селестин.

Да, так рождаются сплетни. Ну и что, пусть считают. Мне до их мнения дела нет.

— Впрочем, эти слухи мы можем легко сделать реальностью, — мурлыкнул Эл, склоняясь ко мне с явным намерением поцеловать.

— Не хочу такую реальность, — довольно жёстко ответила я, дёрнувшись в сторону. — Уж лучше пусть слухи остаются слухами.

Кейсер лишь хохотнул:

— Ты верна себе, котёнок: коготки и вздыбленная шерсть, хотя несколько минут назад ластилась как ласковая кошечка. Отдыхай.

И ушёл, а я осталась ломать себе голову: как же он поступит с Реном и его отрядом. Непонятно от чего внутри зародилась твёрдая уверенность, что всё будет хорошо. Самообман, не иначе. Самообман, который позволит как следует выспаться, в который раз, перед сном прошептав небезызвестную фразу «Я подумаю об этом завтра». Похоже, у меня развивается синдром Скарлетт О’ Хары.

Ничего удивительного, что ночью мне приснился кошмар. Я убегала от несущихся следом бурных потоков воды. Каждый шаг давался с большим трудом, а крик застрял в горле липким комом. Чувство обречённости и неизбежности конца было таким сильным, что даже во сне я ощущала, как бешено колотится сердце. И вот впереди появился спасительный горный уступ, взобравшись на который можно спастись. Но не тут-то было! Самая первая «ступенька» оказалась такой высокой, что требовалась посторонняя помощь, чтобы вскарабкаться на неё. А я уже по колено в холодной воде, и на меня вот-вот обрушится сминающий всё на своём пути мощный поток. Неожиданно перед глазами появился Эл, он стоял на том самом вожделенном уступе и с усмешкой глядел на меня. Он ждал, когда я попрошу его о помощи. А я ничего не могла сказать, немо открывая рот, как рыба. Я почувствовала, как по лицу бегут слёзы бессилия. Спасение так близко и всего одно слово отделяет меня от него: «помоги». Вот-вот вода накроет меня с головой. Паника окончательно затапливает разум, прорываясь криком:

— Эл!

Кричала я наяву, сжимаемая в чьих-то крепких объятиях.

— Я здесь, — раздался голос кейсера в кромешной темноте.

Так это он обнимает меня сейчас! Я почувствовала, что вся дрожу, а лицо мокрое от слёз.

— Ты…ты не спас меня, — прошептала я.

Разум вернулся не сразу и, пользуясь его отсутствием, чувства прорвались наружу. Я прижалась к мужчине, обнимая его в ответ и постепенно успокаиваясь.

— Это всего лишь сон, котёнок, — ласково произнёс Эл.

Да сон, плохой сон. Но как же страшно опять остаться одной в тёмной комнате наедине с подобными сновидениями. В новом мире у меня появились новые фобии. До этого была лишь одна — боязнь пауков.

И как теперь быть? Попросить его не уходить? Я вдруг осознала, что не могу этого сделать. Наяву, как и во сне, я снова не могу попросить Эла о помощи. Почему? Боюсь показать свою слабость? Не уверена в его согласии? Просто не хочу зависеть от него ещё больше, окончательно оказаться в его власти: не только физически, но ещё и эмоционально.

Я принялась аккуратно высвобождаться из таких желанных всем моим естеством объятий.

— Успокоилась? — прозвучал над ухом его бархатный голос.

— Да, — я старалась говорить как можно увереннее.

— Кого ты пытаешься сейчас обмануть? — раздался в ответ тихий смех. — В отличие от тебя я неплохо вижу в темноте. Ты до сих пор боишься и не хочешь, чтобы я уходил.

Какая самоуверенность и наглость. Но ведь он специально так говорит, чтобы взбодрить меня, вызвать иные помимо страха чувства. Например, возмущение его нахальством, желание дерзко ответить и тому подобное. И это действительно может помочь мне воспрянуть духом. Но я так устала, устала от наших словесных игр…

— Ты прав, — просто сказала я.

Не знаю, как я выглядела в тот момент со стороны, не знаю, какие чувства вызвала в мужчине своим ответом. Он снова привлёк меня к себе, даря ощущение защиты и надёжности, и на этот раз не ограничился одними объятиями, беря в плен мои губы, целуя нежно и бережно, заставляя почувствовать себя очень хрупкой и ценной. Темнота сыграла со мной злую шутку: я не успела отстраниться. И вот изнутри уже поднимается тёплая волна желания ответить на поцелуй.

— Отпусти. Не надо, — сказала я селестину прямо в губы.

— Почему? — искренне удивился тот. — Ты же сама этого хочешь.

— Потому что, — мне всё-таки хватило сил вырваться из объятий и отсесть подальше. Сделав это, я гневно напустилась на Эла: — Сколько можно? Зачем ты меня сюда привёз? Сделать своей анатой или провести эксперимент по запечатыванию прохода? Скажи прямо, надоела неопределенность.

— А если я скажу, что первое? — вкрадчиво предположил селестин.

— То побереги своё мужское достоинство, так просто я не дамся.

— Ну вот, ты и пришла в себя, — хмыкнул кейсер

— Эл, я серьёзно, — перевела я дух. Кажется, всё-таки не первый вариант. — Когда ты проведёшь эксперимент, таинство или что ты там будешь делать, чтобы отправить меня назад в мой мир?

— Всему своё время, — уклончиво ответил кейсер.

Да, сколько можно испытывать моё терпение недомолвками!

Я глубоко вздохнула, чтобы унять раздражение. Толку психовать, если внятного ответа всё равно не дождёшься.

— Спасибо за заботу и утешение, но теперь прошу оставить меня одну, — холодно произнесла я, натягивая одеяло и собираясь укладываться спать. Внезапно меня осенило. — Стой!

Я наугад протянула руку и схватила Эла за одежду, кажется рукав. Ночь, а он полностью одет. Либо ещё не ложился, либо куда-то собрался. Вопрос: куда? Кстати, потому и целовался не страстно, требуя продолжения, а нежно, просто, чтобы успокоить. С трудом подавив желание спросить напрямую, я сказала:

— Зажги подсвечник, не хочу оставаться одна в полной темноте.

Эл молча поднялся с кровати. Интересно было бы сейчас увидеть выражение его лица.

Так и есть! В колеблющемся свете свечей я удостоверилась, что мужчина одет, как будто собрался куда-то идти, причём явно не в спальню. На мой вопросительный взгляд кейсер лишь покачал головой:

— Не спрашивай, котёнок, всё равно не отвечу.

— Ты, наверное, шёл мимо, когда услышал мои крики? — и не надеясь на то, что мне станут что-то объяснять, задала я другой вопрос.

— Это были не крики, а стоны. Я уж было решил, что ты передумала и всё-таки захотела стать моей анатой, вот и зовёшь меня таким оригинальным способом, — не упустил возможности поехидничать Эл.

— Угу, как же. Держи карман шире.

— Отдыхай, котёнок. Набирайся сил. Завтра будет интересный день, — напоследок сказал мне кейсер.

Само собой это лишь возбудило моё любопытство и тревогу. Но я прикусила язык. Пусть уходит. Мне надо подумать и решить, что делать дальше: сидеть и покорно ждать, чем всё разрешится, или же принять активное участие в развязке.

 

Глава 20

С большим трудом я всё-таки заснула. Это было самое умное из того, что я могла сделать. Бежать куда-то сломя голову за кейсером было бы глупо и жестоко по отношению к себе. То состояние, в каком я пребывала, не позволяло безнаказанно совершать длительные ночные прогулки. Однако утром усидеть на месте я не смогла. Не зная сколько времени, не дожидаясь Дары, я приняла ванну, привела в порядок волосы и обшарила всю комнату в поисках более подходящей одежды, чем та, что была в наличие сейчас. За этим занятием и застала меня Дара.

— Что это вы ищете? — с подозрением поинтересовалась лорка.

— Одежду, в которой меня сюда привезли. Хорошо, что ты пришла. Пожалуйста, срочно организуй мне завтрак и принеси мою одежду.

— Это что вы собрались делать?! — возмутилась лорка, уперев руки в боки. — Хозяин…

— А разве он не уехал? — заодно и узнаем, где Эл.

Дара насупилась:

— Откуда вы знаете?

— Сам сказал, неси еду и завтрак.

— Я вас никуда не пущу! — растопырив руки, словно я действительно собиралась бежать прямо сейчас, заявила лорка.

— Уверена, что одолеешь? — усмехнулась я.

Моя наглая самонадеянность повлияла на Дару, и та растерялась.

— Но нельзя же…

— Кто сказал, что нельзя? — холодно поинтересовалась я. — Элларион отдавал какие-то приказания на мой счёт?

— Нет, — призналась лорка.

Расчёт оказался точным. Эл был настолько уверен, что никуда я слабая и больная не денусь отсюда, что даже не распорядился о моей охране, и, вообще, не дал никаких чётких указаний на тот счёт, если мне взбредёт в голову прогуляться.

— Хочу прокатиться верхом. Делать это в юбке неудобно и неприлично, — я умею говорить так, чтобы одним тоном голоса отмести любые возражения.

Дара вздохнула:

— Я с вами.

— Как хочешь, — пожала плечами в ответ.

Возможно, своим поступком я подставляю Дару, но вину целиком и полностью всё равно возьму на себя. Пусть Эл только попробует хоть пальцем, хоть словом обидеть верную лорку.

Через полчаса мы обе вышли на улицу. Я одетая в свой верховой костюм. Дара в шаровары и полотняную рубаху с накинутой поверх безрукавкой из кожи. Точно такую же пришлось одеть и мне, чтобы ветер не продул грудь, как пояснила заботливая женщина. Рассвело, но было ещё достаточно рано. Горланили петухи, ворчливо брехали собаки, мычали, выгоняемые на пастбище, коровы. Конюшня, в которой держали мою Ласку, оказалась рядом с «бомбоубежищем» кейсера. Охраняла её та самая кудлатая собака, что накануне грелась на солнышке у моих ног. Признав вошедших, она не издала ни звука, лишь лениво махнула хвостом.

Внутри было чисто и пахло душистым сеном. При нашем появлении некоторые лошади забеспокоились, вскинули головы, прядая ушами и всхрапывая. Я быстро нашла Ласку, та доверчиво ткнулась нежными губами в протянутую ладонь, слизнула угощение — корку хлеба, специально припасённую мной от завтрака.

Дара помогла мне взнуздать и оседлать кобылу. Точнее, она всё это делала, а я была на подхвате, поскольку росточку, чтобы закинуть на спину Ласке седло, лорке явно не хватило. Себе она выбрала мышастого цвета низкорослую лошадку, спокойную и невозмутимую, в отличие от моей кобылы, которая в предвкушении размять ноги никак не могла устоять на месте.

— Госпожа, куда мы едем? — спросила Дара, когда мы вышли из ворот конюшни.

— К плотине, — вскарабкиваясь на лошадь, бодро ответила я.

По лицу лорки было ясно, что она заранее знала ответ. Зачем тогда спрашивала?

— Это опасно, — была сделана ещё одна попытка меня отговорить.

— Да ну? — усмехнулась я. — По-моему, единственные, кого подстерегает опасность, это мой муж и его отряд. Или мне стоит опасаться твоих сородичей?

— Вам стоит опасаться хозяина, — окончательно осознав, что переубедить вредную меня не удастся, буркнула Дара.

— С Элом я разберусь. У нас с ним взаимовыгодное сотрудничество. Самое большее, что он может сделать, — наорать, — хмыкнула я. — Ну, тронулись?

Ласка радостно потрусила по дороге. Дара пристроилась сзади, словно предлагая мне самой отыскать путь к плотине. Впрочем, пока мы ехали по деревне, сделать это было не трудно, так как улица всего лишь одна, а с направлением я не могла ошибиться. Именно оттуда, куда мы двигались, прискакал Каррон.

Навстречу нам попадались только женщины и иногда подростки. Они с интересом и опаской поглядывали на трясущуюся в седле иномирянку. Да…так долго я не протяну. Ехать рысью было тяжело, шагом медленно. Я с трудом дождалась, когда мы минуем деревню, и пустила Ласку галопом. Кобыла благодарно всхрапнула. Изначально при обучении верховой езде этот аллюр дался мне очень легко. Тут главное не напрягаться, расслабить поясницу и скользить взад-вперёд по седлу в такт движениям лошади.

Места были знакомы. Этой же дорогой лорки везли меня в свою деревню. Мы скакали к горам, в ту сторону, где среди скал ютилось узкое ущелье. Только сейчас я догадалась, что когда-то по нему текла река. Вон её воды блеснули вдалеке. Я оглянулась. Дара не отставала. Мышастая лошадка уверенно поспевала следом за длинноногой Лаской.

Спустя какое-то время я перевела кобылу на шаг, потрепала по шее, успокаивая. Дара тут же поравнялась со мной.

— Хозяин всё равно вас не послушает и сделает по-своему, — буркнула она.

— Ты меня недооцениваешь, — задумчиво произнесла я, глядя вперёд. Подъехать в открытую или постараться, чтобы меня до поры до времени не видели? Где тут спрячешься? Лишь рощицы и редкие перелески. — Дара, есть способ подъехать к плотине незаметно?

Немного помедлив, Лорка сказала:

— Есть. Давайте за мной.

Мы свернули с широкой, хорошо проторённой дороги, какое-то время скакали по густой, высокой, колосящейся семенем траве, пока не въехали в неглубокий овраг, тем не менее, скрывший нас с головой. Углубление было длинным и прямым как складка на ткани и вывело нас непосредственно к реке.

Солнце уже стояло высоко, отражаясь в блестящей глади речной запруды. На том берегу, чуть в стороне трудились лорки, разрушая поперечную насыпь, перегораживающую рукав реки. Когда они закончат, вода хлынет в узкое ущелье бурным потоком. Я вздрогнула, вспоминая сон, похоже, он грозит стать вещим.

— Нам надо перебраться на ту сторону, — с неудовольствием отмечая, что мост оказался далеко от того, места, где мы находились, сказала я. Чтобы попасть на него, придётся проехать мимо лорков. При этом остаться незамеченными не получится, мы будем у них как на ладони. Но даже если увлечённые работой мужчины не станут заглядываться на хорошо обозреваемый противоположный берег, на мосту они нас точно увидят.

— Дара, оставайся здесь, а лучше возвращайся обратно, — скомандовала я.

— Что вы собираетесь делать? — в который уже раз за сегодняшнее утро с тревогой в голосе спросила лорка.

— Не переживай, всё будет в порядке, — кажется, так всегда говорят перед совершением безумного поступка.

— Я с вами, — упрямо заявила Дара.

Я застонала. Она будет мне только мешать, хотя пусть…Я тронула лошадь трусцой вдоль берега. Нас быстро заметили, кто-то куда-то побежал, скорее всего, сообщить Элу о нежданных гостях. Пора действовать. Я ткнула Ласку каблуками в бока. Кобыла обиженно фыркнула, ускоряя темп. Лишь бы не упасть. При приближении к мосту, одной рукой я машинально схватилась за луку седла. Перед глазами зарябили доски. Не смотреть вниз! И не оглядываться! Надеюсь, Дара отстала. Мы выскочили на противоположный берег. Даже если лорки получили приказ остановить меня, они не смогут. Ласка уже неслась галопом, пешая низкорослая «преграда» для неё не помеха, да и никто по здравому рассуждению не полезет под копыта скачущей лошади, разве что те самые женщины из русских селений…и Эл. Но последний оказался верхом. Он летел мне наперерез. Длинные иссиня-чёрные волосы развивались по ветру, на лице, мягко говоря, недовольное выражение. Он не успел совсем чуть-чуть, мы с Лаской вырвались вперёд, устремляясь к ущелью. Под копытами в старом высохшем русле захлюпала вода.

— Стой! — неслось вслед.

Впрочем, мощному жеребцу Эла ничего не стоило догнать мою кобылу. Так что форы у нас немного и ненадолго. Зато, пока мы с кейсером в ущелье, лорки перестанут рушить плотину. И тут впереди между скал я увидела отряд селестинов. Рен!

Не успела я обрадоваться, как была сдёрнута с лошади и переброшена поперёк чужого седла. Передняя лука ткнулась в живот, в глазах потемнело от боли.

— Упрямая, своевольная шейри! Да не собираюсь я его убивать! — орал на меня Элларион. — Сейчас они выедут из ущелья, и мы пустим по нему воду, чтобы больше никто следом не проехал!

А раньше этого сказать было нельзя!

Меня приподняли вверх и усадили боком перед собой. За это время в голове успел созреть неожиданный ответ. Я посмотрела в горящие негодованием алые глаза.

— С чего ты взял, что я боюсь за Рена? Я переживаю за тебя. Ты — мой единственный шанс вернуться обратно в свой мир. Я не могу отсиживаться в неизвестности, пока ты здесь. Я знала, что ты не причинишь Рену вреда, но не была уверена, что он не попытается навредить тебе.

— Зачем же ты поскакала в ущелье? — недоумённо спросил селестин, переставая злиться.

— Лошадь чего-то испугалась и понесла. Вообще-то я ехала к тебе, — соврала я. Впрочем, ложь была частичной. В тот момент я действительно была не в состоянии остановить Ласку.

— Дурочка, ты могла свернуть себе шею.

Я вздрогнула от проскользнувших в его голосе нежных, собственнических ноток. Похоже, медленно, но верно между нами что-то меняется. Я больше не вижу в нём грозного, беспощадного кейсера, а он во мне лишь средство к достижению цели…

Тут я вспомнила про мужа. Резко обернулась. Селестины как раз выезжали из ущелья. Эл махнул рукой, послышался треск, шум и осушённое речное русло начало стремительно наполняться водой.

— Отпусти, мне неудобно, — попросила я.

На самом деле я просто не хотела на глазах у Рена обниматься с кейсером. Удивительно, но Эл тут же послушался и осторожно спустил меня на землю. Отходить от него я не стала. Мало ли что на уме у подъезжающих селестинов по отношению к кейсеру, а лорки далеко.

Рен остановился в нескольких шагах от нас, остальные замерли за его спиной. Как и говорил Каррон, их было не больше десятка, вооружённых до зубов воинов. Мой муж выглядел усталым. Сколько ночей он не доспал, разыскивая меня? От взгляда на него защемило в груди.

— Тая, ты в порядке, — не спросил, а констатировал факт Рен, как-то странно глядя на меня.

Я улыбнулась. Сделала маленький шаг навстречу, до сих пор опасаясь далеко отходить от Эллариона. Неожиданно Рен соскочил с лошади и бросился ко мне. Крепко обнял, прижал так, словно проверял, что я живая, а не бесплотный дух. Тут, как всегда не вовремя, наружу прорвался кашель. Я отстранилась, пытаясь справиться с приступом.

— Не задуши её, — съехидничал Эл.

Я подняла глаза. Рен глядел на меня с нескрываемой тревогой. Селестины позади него по-прежнему держали руки на рукоятях мечей, готовые к бою. Глупо, теперь они полностью во власти кейсера и лорков.

— Ваша светлость, я поймал её лошадь, — раздался откуда-то сбоку голос Каррона.

— Отлично. Тогда все по коням и едем в деревню. Там поговорим, — бодро распорядился кейсер.

Дальнейшее прошло для меня как в тумане. Всё-таки я знатно переволновалась и устала. Рен молча подсадил меня в седло, сел верхом сам и поехал рядом. Ситуация была ясна и без слов. Я совершила глупость, поддавшись эмоциям и вследствие этого позволив заманить себя в ловушку. Однако последняя оказалась для меня спасительной от коварных замыслов их Правителя. И вот теперь мы оба во власти кейсера, планы которого тоже не вызывают доверия. Что нас ждёт дальше?

Видя, что я едва держусь в седле, Рен решительно пересадил меня к себе. Ехать вдвоём было не слишком удобно, зато надёжнее. Я прижалась к мужчине, вспоминая наш последний разговор.

— Прости меня за то, что я наговорила тогда, — повинилась, зная, что Рен поймёт, о чём я.

В ответ он лишь ближе привлёк меня к себе.

 

Глава 21

Незаметно от меня Эл и Рен уединились для разговора. Я не стала навязываться к ним третьей лишней, переоделась, умылась и попросила Дару принести мне поесть. Лорка до сих пор ворчала на меня из-за непослушания Хозяину, но поскольку всё благополучно разрешилось, делала это не с досады, а, скорее, по инерции. Я задобрила её наличием отменного аппетита, умяв практически всё, чем меня потчевали. После такого обильного обеда потянуло в сон, я прилегла на кровать и моментально уснула.

Очнулась, когда за окном сгущались сумерки. Интересно, как там мои мужчины? Не переубивали друг друга? Надо бы проверить. Я зажгла лампадку и отправилась на поиски. Подземные катакомбы оказались не такими уж большими. Кроме моей комнаты, здесь была спальня Эла, его личный кабинет и ещё одно помещение, неизвестного мне назначения. Селестинов я нашла по звукам. Их громкие голоса раздавались из кабинета Эла. Я прислушалась. Похоже, они оба сильно пьяны! Тогда мне не стоит показываться им на глаза. Я попятилась, поражаясь, насколько мужские особи двух знакомых мне миров, своим поведением похожи друг на друга. Любые проблемы и разногласия легко решаются за бутылкой спиртного.

Я пошла прогуляться. Дары нигде видно не было. Лорки, закончившие вечерние дела по хозяйству, сидели на завалинках у своих домов. Молодёжь собиралась шумными кучками. Тут и там слышался смех, разговоры и даже музыка. Играли на инструменте, очень похожем на русскую гармонь. Пели поодиночке и хором. Неожиданно я почувствовала себя чужой на этом празднике жизни. Кто я такая? Попаданка, отчаянно пытающаяся вернуться в свой мир. А если не получится? Если останусь здесь навсегда? Если не умру от отчаяния и тоски по дому, сыну, родителям, смогу ли когда-нибудь почувствовать себя своей среди иномирян? Смогу ли снова обрести, пускай не счастье, то хотя бы душевный покой? Получится ли у нас с Реном полноценная семья? Он ко мне неравнодушен. А я? Способна ли я на такие сильные чувства, которые затмят всю мою прежнюю жизнь до Экзора?

Не смогу! Тоска по дому, по родным отравит всё моё последующее существование. И даже два, три, несколько сыновей, как пообещал мне Рен, не заменят одного-единственного. Я спрятала лицо в ладонях. Слёзы прорвались наружу, я устала их сдерживать, настраивая себя на позитив. Внутри образовалась сосущая пустота, которую нечем было заполнить, весь мир окрасился в чёрный, траурный цвет. Не желая, чтобы кто-нибудь, к примеру Дара, заметив моё состояние, стал меня жалеть, я вернулась в свою комнату.

Уснуть не получалось, поскольку я успела до этого выспаться. Так и лежала с открытыми глазами, уставившись в темноту. Не знаю, сколько времени прошло, когда вдруг скрипнула, открываясь, дверь.

— Кто здесь? — окликнула я. Лампадка давно погасла, и рассмотреть вошедшего было невозможно.

— Это я, котёнок, — раздался вкрадчивый голос кейсера.

— Зачем пришёл? — садясь, мрачно спросила я.

— Соскучился.

Под весом чужого тела слегка прогнулась кровать. Меня тут же сграбастали

в охапку и принялись осыпать поцелуями.

— Ты пьян! — вырвалась я из объятий селестина и соскочила на пол. Даже в темноте, в своей комнате я ориентировалась довольно неплохо.

— Ну и что? Тебя это смущает? Ты никогда не видела пьяных? — хохотнул Эл, потянувшись за мной и хватая за руку.

— Не трогай меня! — я снова вырвалась, отступая назад.

Не будь я в таких растрёпанных чувствах, поступила бы по-другому, так как следует поступать с пьяными мужиками: заболтала бы и уложила спать.

— В чём дело, котёнок? Раньше ты просила меня не уходить, а теперь гонишь, — насмешливо поинтересовался Эл. — Это из-за Рена?

— Причём здесь Рен? Я ясно дала тебе понять, что не буду твоей анатой. Какие ещё могут быть вопросы?

Я нащупала на столе подсвечник, выдернула свечу и хотела идти к камину, где ещё тлели угли. Бесшумно подкравшийся Эл крепко обнял меня со спины.

— Поздно, котёнок. Ты уже моя аната, — шепнул он мне на ухо.

Я поморщилась. Вот привязался!

— Ты стала ею в первую же ночь здесь. Неужели ничего не помнишь? Тебе было так холодно, ты так крепко ко мне прижималась, что я, в конце концов, не выдержал и решил согреть тебя по-настоящему.

Я похолодела. Что он несёт? Пьяный вздор или…или…тот сон был не сном, а реальностью? Просто в бреду я решила, что любовью со мной занимается не Эл, а Рен…Теперь всё встало на свои места: и те яркие ощущения в теле с утра, и туманные намёки Дары на мои особые отношения с кейсером.

— Это — правда? — ещё лелея надежду на то, что селестин рассмеётся и скажет, что в очередной раз пошутил, тихо спросила я.

— Правда, котёнок. И пусть ты ничего не помнишь, зато помню я. Тебе понравилось, — с какой-то особенной нежностью в голосе произнёс Эл.

— Отпусти меня, пожалуйста, — предельно вежливо попросила я. — Мне надо в туалет.

Селестин послушался и убрал руки. Всё также в темноте, я дошла до ванной комнаты и закрылась в ней изнутри. И что с этим делать? По идее я должна злиться, поскольку ценила свои принципы и жизненные установки. Замуж вышла, будучи девственницей. Интрижек на стороне и даже лёгкого флирта при наличии мужа не допускала и глубоко в душе осуждала за это других. Эл же практически изнасиловал меня, причём не столько физически, так как телу (надо быть честной самой с собой) понравилось, сколько морально. Как я теперь буду смотреть Рену в глаза? Вроде и не виновата в произошедшем, но всё равно замешена. Чем я лучше своего бывшего? Ведь незнание не освобождает от ответственности… Незнание того, что происходящее не сон, а реальность. Да, я должна злиться. Но я так вымоталась эмоционально, что сил на проявление хоть каких-то чувств не осталось. Я хотела одного, чтобы меня оставили в покое.

В дверь стукнули.

— Да не трону я тебя без твоего согласия, — практически трезвым голосом произнёс Эл. — И тогда бы не тронул, если бы не твоя страсть.

Страсть?!

Я распахнула дверь. За то время, пока была взаперти, кейсер успел зажечь свечи.

— Я была без сознания. Какая страсть?

— Самая настоящая, какая бывает у женщины по отношению к привлекающему её мужчине, — развёл руками Эл.

— Возможно, дело действительно в страсти, — неожиданно согласилась я. — Только в тот момент я представляла себя в объятиях Рена, а не в твоих.

Сказала таким тоном, каким говорят правду, не пытаясь что-либо доказать, а просто констатируя факт. Я платила Элу той же монетой. Он мог бы и не рассказывать про случившееся, и мы оба крепче бы спали.

После этих слов повисла тишина. Эл перестал улыбаться, но к моему удивлению не разозлился.

— Зря я пообещал не трогать тебя, котёнок, — медленно произнёс он, надвигаясь на меня, как гора. — Иначе я доказал бы тебе уже в сознательном состоянии, что так хорошо может быть только со мной.

— Не собираюсь ни проверять это, ни сравнивать. Хочу как можно скорее вернуться домой, — я попыталась обойти селестина и не смогла. Он снова сгрёб меня в охапку. Что ж, он добился того, чтобы ко мне вернулась способность проявлять яркие эмоции. Я разозлилась: — Пусти, Эл! Ну, что тебе ещё от меня надо, если ты всё уже получил?! Хотел рабыню-иномирянку? Пожалуйста! Я полностью в твоей власти. Хотел сделать из меня анату? И тут, как оказалось, твоя взяла. Ты сейчас пришёл сюда, чтобы удовлетворить свою похоть? Так давай быстрей! Кто тебе мешает? Мне с тобой всё равно не справиться. Есть ещё вариант: убить. Такого ты со мной прежде не делал. Так сделай! Сделай милость. Я так устала жить надеждой, которая, по всей видимости, совершенно пуста….

После сказанного я готова была к очередному граду насмешек, вместо этого Эл ослабил объятия, хотя и не отпустил полностью на свободу, но отстранил от себя.

— Тсс, Тая, — с нежностью, с какой успокаивают расстроенного ребёнка, произнёс он. — Я не причиню тебе вреда. Я же обещал, что не трону без твоего согласия. И не говори так, не надо. Я вовсе не хочу твоей смерти. Я верну тебя обратно и запечатаю проход. И больше никто из ваших женщин не подвергнется подобной участи. Мой отец поступил эгоистично и жестоко. Когда мама заболела, он не мог её вылечить, но мог вернуть обратно в свой мир, где бы она до сих пор жила. Да она сама этого не хотела. Но он должен был настоять и заставить…

Я притихла, с изумлением слушая кейсера. Впервые в его голосе звучали боль, горечь и неприкрытая тоска.

— Но ведь у неё был ты, — напомнила я. Удивительно, стоило увидеть чужие страдания, как я тут же забыла про все свои обиды и горечи. Захотелось утешить. И кого? Кейсера!

— И что? — криво усмехнулся Эл. — В этом мире её хватило ненадолго. Мы не болеем тем, чем болела она. У нас не было необходимых лекарств. А там бы она жила.

— Без тебя, — напомнила я. — Зачем ей нужна была жизнь без тебя, без своего родного ребёнка?

— Тогда объясни мне, — внезапно рассердился мужчина. — Почему ты готова была остаться здесь, хотя у тебя тоже есть сын в другом мире, когда опасность угрожала даже не твоей жизни, а жизни Рена?

Я не знала, что сказать, как объяснить.

— Для меня это был единственно правильный выбор. Уверена, как и для неё.

Эл посмотрел на меня долгим, задумчивым взглядом. Он быстро трезвел, и, видимо, наш разговор хорошо этому способствовал. Но остатков хмеля хватило ещё на несколько откровений:

— Я пришёл сюда не для того, чтобы удовлетворить свою похоть. Я пришёл, чтобы просто увидеть тебя и быть рядом. Этот дурак хочет оставить тебя в Экзоре, хочет сделать своей настоящей женой. Я не позволю. Пока ты в этом мире, ты будешь принадлежать только мне. И я не позволю тебе остаться, даже если ты сама этого захочешь. Ты вернёшься.

От подобного признания меня обдало жаром с головы до ног. С души словно упал огромный тяжёлый камень. Я видела, что Эл говорит искренне. Давно надо было его напоить…

— Окажи мне услугу, — попросил кейсер. — Прогуляйся со мной. Только оденься теплее.

Я улыбнулась от проскользнувших в мужском голосе ноток неподдельной заботы. Надо же! Я уже практически не злилась на него. Стоило Элу заговорить со мной искренне, без привычных ехидных шуточек, стоило проявить истинные чувства, и я готова была простить ему пускай не всё, но многое.

Снаружи было прохладно и свежо. В отличие от нашей луны, всегда полная селеста давала достаточно света, чтобы не споткнуться на узенькой тропинке, по которой мы с кейсером спустились к реке. Тихий плеск воды, посеребрённой ночным светилом, успокаивал и настраивал на мирный лад. Тишина и глубина ночи завораживали, заставляя почувствовать себя единым целым с окружающим миром. От взгляда в чернильно-чёрное небо кружилась голова. Я поймала себя на мысли, что мне необычайно хорошо идти вдоль берега рядом с Элом и просто молчать. Как же сильно отличались эти теперешние ощущения, от тех, что я испытывала вечером, испытывала ещё в начале нашего разговора с кейсером.

— Завтра мы отправимся к источнику силы, чтобы всё подготовить для твоего перехода, — Эл первым нарушил молчание.

От его слов в груди радостно подпрыгнуло сердце. Неужели так скоро?!

Мужчина резко остановился и внимательно вгляделся в моё лицо:

— Ты не будешь скучать?

— О ком? Или о чём? — хмыкнула я, уверенная, что это очередная язвительная шуточка. — Хотя…буду. О Клоу, о Даре. Чудесные, добрые женщины.

— А о Рене?

Может, и буду, но пройдёт время и забуду. Зачем тебе это знать?

Вслух я сказала другое:

— Он был хорошим мужем. Если бы я встретила подобного мужчину в своём мире, пожалуй, согласилась бы ещё раз выйти замуж, хотя и зареклась это делать.

— Расскажи почему, — просьба прозвучала как приказ.

— Зачем? — рассмеялась я.

— Когда я выпью, меня тянет на откровенные разговоры, — с полной серьёзностью в голосе признался кейсер.

— Тогда завязывай с этим делом. Иначе тебя перестанут бояться, узнав, какой ты лапочка, — фыркнула я.

Кажется, мы поменялись местами. Я ехидничала, Эл терпел. Внезапно я осознала, как он одинок. Едва ли с кем-то, кроме меня он мог быть так искренен. Но показывать тут же охватившую меня смесь жалости и сочувствия нельзя. Поэтому я принялась рассказывать. Хочет знать о моей прошлой жизни? Пожалуйста. Не жалко.

— Может, я и ошибаюсь, но мне кажется, такой мужчина как Рен, стань я его настоящей женой, никогда бы меня не предал, — заключила я свой довольно сухой и короткий рассказ.

— Не предал бы, — эхом отозвался Эл.

— Почему вы поссорились? — в свою очередь спросила я. — Ведь он был твоим единственным другом.

— Мне не нужны друзья, котёнок, — поспешил вернуться к своей излюбленной язвительности кейсер.

— Так не пойдёт, — возмутилась я, останавливаясь. — Откровенность за откровенность.

— Я ничего не обещал, — насмешливо развёл руками Эл.

— Ах ты гад! — я отнюдь не шутливо, довольно чувствительно пихнула селестина в грудь.

Тот даже не дрогнул, лишь рассмеялся в ответ. Но собственный смех сыграл с ним злую шутку. Эл потерял бдительность и не заметил моей ловкой подсечки, заставившей его ухнуть в мокрую от ночной росы траву. Я с изумлением глядела на лежащего мужчину. Никак не ожидала, что у меня получится свалить кейсера с ног. Насколько же он должен мне доверять, чтобы так расслабиться в моей компании?!

Долго стоять мне не позволили, ловко и быстро уложив рядом. Оберегая от холода, Эл перекатил меня к себе на грудь. Наши лица оказались очень близко друг от друга.

— Не верю, котёнок, что ты совсем не будешь скучать по мне, — самоуверенно заявил Эл. — Будь у нас больше времени, я бы смог тебя полностью очаровать.

— Как хорошо, что у нас нет этого времени.

— Действительно нет, — резко посерьёзнел селестин. — Через три дня источник будет на пике силы. Именно тогда я проведу ритуал возврата и запечатывания.

Три дня! Всего лишь три дня!

— Может, на последок всё-таки осчастливим друг друга ещё разок, — притягивая меня ближе с явным намерением поцеловать, прошептал Эл.

— Ну, уж нет! — трепыхнулась я в крепких как сталь объятиях. Бесполезно, не вырваться. Но и сдаваться я не намерена.

— А если бы я был твоим законным мужем? — хитро поинтересовался Эл.

— Даже думать об этом не хочу, — изобразила я на лице испуг.

— Но почему? — рассмеялся кейсер, отпуская меня. — Чем я хуже Рена?

Я поднялась, оправила юбку.

— Ничем. Вы разные как день и ночь. Но, чтобы быть женой кейсера, не знаю, кем надо быть. Попробуйте предложить эту роль Эжени. Думаю, она с радостью согласится и справится. К тому же ей не привыкать делить с тобой постель.

— Ерунда, — Эл встал за мной следом. — Мы никогда не были с Эжени любовниками.

— Эту лапшу вешайте на уши кому-нибудь другому, например, Рену. Мне-то зачем врать? Я к этому отношусь ровно. Совет вам да любовь.

— Да откуда у тебя такие сведения? — удивился моей уверенности кейсер, причём довольно искренне. — Ты видела это своими глазами?

— Нет, — замешкалась я. Неужели действительно нет? Не любовники? А кто тогда? Сообщники? — Кстати, раньше ты и не пытался этого отрицать.

— Не видел смысла тратить силы, чтобы переубеждать тебя.

— А теперь, вдруг, увидел?

— Теперь мне не всё равно.

— Не всё равно? — повторила я. И обеспокоено поглядела на Эла. — Так, кажется, при падении ты сильно повредил голову.

— Вот и Рен поверил в подобную чушь, а я всего лишь пытался убедить его, что ветреная, меркантильная Эжени ему не пара, — не обратил никакого внимания на мой шутливый настрой кейсер.

— Так вы из-за этого поссорились? — догадалась я. — Похоже, с переубеждением ты перестарался или зашёл слишком далеко и, я бы сказала, глубоко…

— Из нас с тобой получилась бы отличная пара, — хмыкнул в ответ Эл.

— Я так не думаю.

— Мы оба циники.

— Я не циник, — возразила, упрямо вскидывая голову. Вот ещё! Ставить меня на одну доску с собой.

— Ты циник, милая, — голос кейсера наполнился бархатными нотками.

Кажется, он окончательно протрезвел и теперь затевает очередной раунд своей любимой игры «Кошки-мышки».

Я рассмеялась и шутливо стукнула Эла кулачком в плечо.

— Ты умеешь поднять мне настроение. Идём обратно. Давай наперегонки.

Как хорошо, что юбка длиной чуть ниже колен. Она нисколько не стесняет движений и позволяет бежать быстро. Правда, Эл всё равно меня догнал, поймал и как добычу перекинул через плечо. Я смирилась, обмякла, но последнее слово осталось за мной:

— Имей в виду, я тебя не простила.

Мы оба прекрасно понимали, о чём речь.

 

Глава 22

Наутро я решила объясниться с Реном. Ни к чему ему питать надежду на то, что я останусь тут с ним и буду примерной женой наместника.

Мужа я застала бодрствующим, но не спешащим вставать с кровати. Сказывались последствия вчерашних обильных возлияний. Увидев меня, Рен всё-таки сел и попытался изобразить «здоровый» вид. Я рассмеялась. Впрочем, выглядел он прекрасно в отличие от наших земных мужиков наутро после гулянок. Ни тебе мешков под глазами, ни общей помятости лица, ни колючей жёсткой щетины.

— Давай помогу, — хмыкнула я, взобралась на кровать и, пристроившись со спины благоверного, принялась массировать ему голову.

Вскоре Рен едва ли не мурлыкал от удовольствия, потом внезапно схватил меня за руки и повалил навзничь.

— Как же я соскучился.

Он не полез целоваться, видать, не хотел смущать меня запахом перегара, лишь зарылся лицом в мои распущенные волосы. От подобных его слов и действий у меня сердце болезненно сжалось. Было бы гораздо проще, если бы Рен продолжал любить Эжени. Проще, но не лучше.

— Рен, отпусти.

Я произнесла это таким тоном, что селестин тут же выпрямился и убрал руки.

— Эл сказал, что ты твёрдо решила вернуться, — он пристально смотрел мне в глаза.

— Да, и ты знаешь почему.

(Не гляди на меня так, словно я тебе что-то обещала и обманула.)

Я села и нежно дотронулась до плеча мужа.

— Я не передумаю.

— А я всё-таки надеюсь тебя переубедить, — Рен обнял меня, приподнял и усадил к себе на колени. — Я привык к тебе. Привык к мысли, что ты моя жена. Более того, я не представляю на твоём месте другую.

— Шустро ты, — улыбнулась я. — Мы с тобой и женаты-то всего ничего. А ты уже настолько привык, что не желаешь отпускать.

— Иногда, чтобы оценить, надо потерять, — прошептал Рен, дыханием щекоча мне шею. — Ты не представляешь, что я испытал, когда узнал о твоём похищении.

— Разозлился, наверное, — философски пожала я плечами.

— Да, и ещё понял, насколько ты мне дорога…

— Рен, а ты в курсе замысла Правителя на мой счёт? — чтобы прервать поток признаний, резко спросила я.

— В курсе, — и не подумал отпираться селестин. — Не вижу в этом ничего плохого.

— С твой точки зрения действительно всё отлично, но с моей…, - я сползла с коленей Рена, отошла прочь на несколько шагов и скрестила руки на груди. — Я пришла сказать тебе, Рен, что возвращаюсь домой. Никто и ничто не сможет меня переубедить. Отнесись к этому как к прекрасной возможности обрести свободу, снова стать холостяком и найти себе более подходящую пару, чем я. Неужели ты бы хотел для своих детей той же участи, что выпала на долю Эла? Подумай об этом.

— Я думал, — упрямо возразил селестин. — Я смогу…

— Не надо, — я подошла и приложила указательный палец к его губам, заставляя замолчать. — В этом случае не надо показывать свою силу и власть. Лучше прояви присущую тебе мудрость.

— Тая.

— Рен, всё! — с горечью в голосе воскликнула я, отступая к двери. — Больше не уговаривай! От этого только хуже и тебе, и мне. Нам осталось три дня. Давай проведём их максимально безболезненно друг для друга. Ты перестаёшь меня уговаривать и дразнить образом идеального мужа. Я…я просто буду эти три дня с тобой.

С этими словами я выскочила из комнаты, забыв про лампадку, и в кромешной темноте коридора столкнулась с Элом.

— Ты чего такая взъерошенная? — спросил тот и, пользуясь случаем, обнял меня, привлекая к себе.

— Ничего, — буркнула я, недовольно поводя плечами, чтобы высвободиться из объятий. — Ты обещал, что сегодня мы поедем к источнику.

— Обещал. Иди, собирайся.

Удивительно, Но Эл сразу же отпустил меня, как почувствовал сопротивление.

— Надеюсь, Рен с нами?

— Зачем он нам, — хмыкнул кейсер. В темноте я не видела его лица, но по голосу слышала, что он привычно потешается надо мной. — Ещё скажи, что без него ты не поедешь.

— Поеду…с тобой и с ним, — отчеканила я, давая понять, что мне не до шуток. Затем схватила Эла за ворот рубашки (поразительно, но, несмотря на темень, мне удалось это с первого раза), притянула кейсера вплотную к себе и произнесла ему прямо в губы, касаясь их своим дыханием: — Прошу тебя не надо портить последние дни. Оставь мне о них приятные воспоминания. Ведь это всё, что я смогу взять с собой ТУДА.

Я резко отпустила селестина и бросилась прочь, не желая слушать его насмешки ещё и по поводу моих последних слов. Однако позади царила полная тишина.

Ехать оказалось совсем недалеко — до подножия виднеющихся неподалёку гор. Однако, чтобы приблизиться к каменным глыбам вплотную, пришлось потратить примерно три часа. Я подрыгивала в седле от нетерпения, разрываясь от двух противоположных чувств. С одной стороны, не знала, как мне прожить оставшиеся три дня, грозящие растянуться в вечность, как всегда бывает, когда чего-то сильно ждёшь. С другой — как бы я не старалась, частица моего сердца всё-таки останется здесь, а значит, у меня есть всего три дня для жизни в неразделённом состоянии.

Который раз посмотрела на еле плетущихся позади мужчин. Рен угрюмо молчал. Он даже высвободил ноги из стремян, свесив их по бокам лошади, этим показывая, что и не собирается торопиться. Эл, каждый раз, когда я оборачивалась, ехидно мне подмигивал, давая понять, что кто-кто, а он в отличном расположении духа, в отличие от некоторых. Ещё на выезде он в присутствии Рена заявил: «Не могу дождаться, когда наконец-то избавлюсь от тебя, шейри». Я понимала, что это всего лишь бравада, иначе, зачем ему приходить в мою комнату поздно ночью, чтобы просто увидеть меня и побыть рядом. Но в такой, ставшей привычной манере с кейсером было общаться намного легче.

Мохноногая кобыла подо мной недовольно пофыркивала. Ей хотелось пробежаться, размять ноги. Она чувствовала неопытность седока, то и дело проверяя меня на внимательность и мотая головой так, что я едва не падала на лошадиную шею. Сначала я хотела подогнать спутников словами, но потом решила, что делом будет гораздо эффективнее, и позволила лошади взять инициативу в свои руки, тьфу ты, ноги. Та тут же перешла на бодрую рысь и вырвалась вперёд. В ушах засвистел ветер. Первым меня догнал Эл. Молча пристроился рядом. Лишь на пару мгновений опоздал Рен, тоже ни слова не говоря по поводу моего ускорения, лишь помрачнев ещё больше. Их жеребцы были гораздо выше и мощнее моей кобылки, но они терпеливо приспособились к её мелкой для них рыси, ни на пядь не уступая, но и не вырываясь вперёд. Я, вдруг, осознала, насколько привыкла к этим, по сути, чужим для меня нелюдям. К Рену, с его сдержанностью и благородством, к Элу, с его ехидством и наглостью…

Наконец, мы достигли подножия гор. Кейсер приказал спешиться и дальше идти своим ходом. Небо за время нашего мини-путешествия потемнело, налившись свинцовыми тучами в которых пока ещё тихо и глухо ворочался гром. Ветер усилился, принеся с собой первые капли дождя. Мы вовремя успели скрыться в пещере, вход в которую притаился за каменным выступом.

Внутри было относительно светло, мягко фосфоресцировали уже знакомые мне грибариусы. Тем не менее, я схватила руку Рена, резко осознав, какая громада находится у нас над головой. Эл шёл впереди по узкой, расчищенной от камней дороге. Проход нещадно петлял, потолок то становился выше, теряясь где-то впотьмах, то ниже, заставляя склонять голову. В одном из гротов я обнаружила дымящееся озеро, не сразу осознав, что это пар, поднимающийся над поверхностью горячей воды.

По мере продвижения вперёд, меня начало накатывать странное чувство дискомфорта. Что-то в этом месте было не так. Я вспомнила рассказы о том, что через какое-то время, проведённое в полной пещерной темноте, начинает страдать человеческая психика. Но здесь не было темно, и я была не одна.

— Что с тобой? — спросил Рен, с явным беспокойством в голосе. — Ты еле идёшь. Устала?

Услышав его слова, обернулся Эл. И вот уже два испытующих взгляда в мою сторону.

— Да нет, всё в порядке, — я мотнула головой, прогоняя наваждение. Крепче схватила Рена за руку и бодрее двинулась вперёд.

Однако, через несколько шагов, появилось то же странное чувство. Я с трудом заставляла себя переставлять ноги, уже догадываясь, что со мной.

— Ты чувствуешь? — спросила я Рена дрогнувшим голосом.

— Что? — удивился селестин.

— Эл! — окликнула я кейсера. — Я не могу идти дальше.

И остановилась, хотя на самом деле мне меньше всего хотелось стоять. Я с трудом удерживала себя от того, чтобы развернуться и побежать обратно к выходу. Безотчётный страх, внезапно овладевший мной, вот-вот готов был перерасти в панику. Я с большим трудом его контролировала, но сил идти дальше не было.

Элу хватило одного взгляда, чтобы понять, в каком я состоянии.

— Что ты чувствуешь?

— Страх…Я боюсь Эл, боюсь идти дальше. Неужели вы ничего не чувствуете?

Селестины дружно мотнули головой.

— Но почему я? Я, кому больше всего необходимо попасть туда!

— Что будем делать? — Рен вопросительно посмотрел на Эла.

— Бери её на руки и неси, — сквозь зубы произнёс тот.

— А она выдержит? — засомневался муж. — Тая, насколько сильно ты боишься? Этот страх, он не сведёт тебя с ума?

— Откуда мне знать? — разозлилась я не на кого-то конкретно, а на ситуацию в целом.

— Попробуй закрыть глаза, — посоветовал Рен, подхватывая меня на руки.

Я зажмурилась, крепко обняв селестина за шею и уткнувшись ему в плечо. Вроде бы стало легче, но до конца не отпустило.

— Ты знал, что так будет? — с явным недовольством в голосе, спросил у кейсера Рен.

— Откуда? — с не меньшей досадой ответил тот. Он-то на кого злится? Или на что? — Это первая шейри, которую я привёл сюда.

На меня накатил очередной приступ паники. Я сжала зубы. Хотелось кричать от безотчётного страха. Вместо этого я задрожала всем телом и с трудом проговорила:

— Эл, ещё далеко?

— Нет, мы практически пришли.

— Рен, беги!

Может быть там, на месте мне станет легче.

Селестин послушался и побежал. Страх в последний раз вцепился в меня ледяными коготками и резко отпустил. Я открыла глаза и задохнулась от восхищения. Из узкого коридора мы попали в большой грот, практически идеальной круглой формы с высоким сводчатым потолком и бездонной пропастью посередине, наполненной нежно-голубым сиянием. По периметру пропасти располагалась смотровая площадка метровой ширины, с металлическими перилами. Я ухватилась за них, чтобы устоять на до сих пор ватных от пережитого ногах.

— Что это?!

— Проход между мирами и одновременно источник силы, — невозмутимо ответил Эл. Он стоял немного поодаль от нас с Реном, скрестив руки на груди и тоже глядя вниз. Я заметила, как голубая сияющая дымка тонкими щупальцами тянется к нему. Эл сделал недовольный пасс и призрачное озеро вновь стало идеально гладким.

— И ты можешь управлять этим? — с искренним восхищением произнесла я.

— Как видишь…

Эл двинулся по кругу. И там, где он шёл, дымка сгущалась, а потом начинала истончаться в тонкие, но более видимые нити, переплетающиеся в хаотичный на первый взгляд рисунок. Но внезапно я осознала, что это какая-то схема, карта, понятная только Элу. И он явно что-то видел, то, что было недоступно нам с Реном.

— Иди сюда, — Эл поманил меня к себе.

Я послушно подошла, с интересом разглядывая пучок светящихся голубых нитей в руке кейсера, тянущихся из общего «клубка». Эл взял мою руку и положил её поверх нитей. Я ничего не ощутила. Я ИХ видела, но не чувствовала. Внезапно голубые змейки принялись обвивать мою руку, двигаясь от запястья к плечу, одновременно наливаясь цветом, из нежно-голубого становясь насыщенно синими. Страшно не было, скорее интересно. Эл внимательно следил за их «работой», недовольно хмуря брови.

— Пока ещё рано.

После этих слов «змейки» схлынули вниз в его ладонь, вновь светлея и истончаясь. Эл отпустил их, и они втянулись обратно в озеро.

— Как это будет? — спросила я.

— Скорее всего, красиво, — буркнул он, направляясь к выходу из грота.

И всё? Это всё, ради чего мы сюда приходили? Постоять, полюбоваться? В принципе на большее я и не рассчитывала, но идти обратно так быстро, снова ощутить этот непонятный леденящий душу страх…

— Ты бы мог ей помочь, — бросил Эл, проходя мимо Рена.

— Я попытался, не помогает, — спокойно возразил тот.

— При непосредственном контакте эффект усилится, — посоветовал кейсер и, не дожидаясь нас, покинул грот.

— Что он имел в виду? — спросила я, подходя к мужу и недоумевая, отчего у Эла так резко испортилось настроение.

— Мои способности и это…

Не давая мне опомниться, Рен склонился и нежно поцеловал меня. Впрочем, нежность быстро сменилась неистовством. Я была настолько ошеломлена, что и не подумала ответить на поцелуй, впрочем, сопротивляться я тоже не стала, даже когда почувствовала, что на меня накатывает оцепенение и безразличие к происходящему. Рен резко оборвал поцелуй, подхватил меня на руки и понёс прочь. Обратная дорога заняла гораздо меньше времени. Селестин не смог окончательно освободить меня от страха. Тот всё же плескался где-то на грани моего сознания, но переносить его было в разы легче.

У выхода из пещеры нас поджидал Эл. Он раздражённо мазнул взглядом по моим припухшим губам (Рен всё-таки немного перестарался). Я лишь усмехнулась в ответ: сам подсказал.

Мы тронулись в обратный путь. После прошедшего дождя земля была сырой и мягкой.

— Почему она так сильно испугалась? — вдруг спросил у кейсера Рен.

— Вот у неё и спроси, — огрызнулся тот, даже не повернув головы. Ехал он немного впереди нас.

Рена его раздражённый настрой нисколечко не смутил.

— Что, если это значит, что перемещение опасно? Может быть, стоит подождать и всё выяснить?

— Выяснить что?

Эл резко остановился. Ни я, ни кобыла не успели должным образом среагировать, и морда моей лошади уткнулась в круп кейсерова жеребца.

— Да что с тобой? — возмутилась я поведением Эллариона. Его в пещере как подменили.

Кобыла флегматично фыркнула в хвост вороного, тот даже не шелохнулся в ответ, вытянувшись под всадником в струнку и напряжённо прядая ушами. Видать тоже чувствовал неважное настроение хозяина.

— Выяснить, что за беспричинный страх на неё накатывает в этом месте, — Рен, напротив, был само спокойствие. — Мы же с тобой ничего не почувствовали.

— Хочешь потянуть время? — понимающе усмехнулся кейсер. — Если через два дня мы этого не сделаем, опять придётся ждать целый месяц. Надеешься, что месяца правителю хватит, чтобы найти нас?

— Так, стоп. Правитель нас ищет? — воскликнула я. Хотя, чему удивляться? Пропали два высокопоставленных государственных лица. Доехав до столицы, люди Рена обо всём доложат, и нас начнут усиленно разыскивать силами правительственных служб, если уже не начали.

— И вас, и нас, — Эл был решительно настроен окончательно рассориться со всеми.

— Так, мальчики, стоп, — я впервые назвали их «мальчиками» вслух, до этого дня позволяя подобное только про себя. — Страхи, правитель….Какая разница? Я же сказала, что согласна на всё, лишь бы вернуться. Рен, даже если мне грозит смерть при перемещении, я пойду на это. Я уже говорила и не раз. Эл, прекращай корчить из себя мерзавца. А я сейчас хочу побыть одна.

Я заставила кобылу объехать жеребца Эла и потрусить вперёд. Я очень надеялась, что меня не будут догонять и на время оставят в покое наедине со своими мыслями и чувствами. То, что меня послушались, приятно согрело душу. Два дня! Осталось всего лишь два дня…

 

Глава 23

— Дара! Я возвращаюсь домой!

Наедине в своей комнате осмыслив то, что времени подождать действительно осталось совсем немного, я вдруг испытала бурную радость. Лорка подвернулась под раздачу положительных эмоций, и вот мы с ней вдвоём уже кружились по комнате.

— Госпожа, я очень рада за вас, — горячо заверила меня добрая женщина, останавливаясь и останавливая меня. — А у нас сегодня праздник.

— Какой? — живо заинтересовалась я. За праздничным весельем время пролетит незаметнее.

— Праздник костров.

— Отлично! Иду на ваш праздник.

— Он начнётся с наступлением сумерек, — попыталась охладить мой пыл лорка.

— И что? Ты хочешь сказать, что к нему не надо готовиться? — усмехнулась я. — Займи меня чем-нибудь Дара, а то я с ума сойду от ожидания!

А ещё от того, если кто-нибудь из «мальчиков» соберётся навестить меня и вынести мозг своими уговорами остаться.

Дара не стала возражать против пары свободных рук и увела меня на кухню, по пути рассказывая, что представляет из себя праздник костров. На деле всё оказалось просто и знакомо. Неделю назад лорки собрали урожай майса, овоща, похожего на наш картофель. Он тоже растёт под землёй. Только кожура у него более плотная, чёрного цвета, а форма клубней практически идеально круглая. За неделю ботва майса высохла, и настало время её сжечь. Из этого действа лорки устраивали празднество с ломящимися от разнообразной снеди столами, песнями, танцами и прыжками через костры.

Поскольку «виновник торжества» был не единственным угощением на праздничном столе, нам с Дарой нашлось немало работы. Шашлыки они тут любили не меньше нашего, да и пироги с булочками тоже. До вечера мы чистили, резали, жарили, парили, пекли и варили. Это здорово отвлекало от мыслей: а вдруг сорвётся? Вдруг не получится?

Пару раз на кухню заглянул Эл, но не стал нам мешать. Может быть, просто проверял, всё ли со мной в порядке и не натворила ли я ещё каких-нибудь делов напоследок. Натворила… целую кучу горкой умостившихся на овальном блюде румяных пирожков с тем самым майсом.

С наступлением сумерек Дара прогнала меня одеваться. Пока я принимала ванну, заботливая лорка принесла мне одежду. И вот я стояла перед зеркалом, задумчиво разглядывая своё отражение.

— Госпожа, вы прекрасны! — восхищённо воскликнула вошедшая лорка. — Что вы сделали со своими волосами?

— Заплела, — пожала я плечами. За время болезни я похудела, побледнела. Глаза стали казаться больше, подбородок и скулы острее. Ничего прекрасного я в этом не видела. Юбку можно было с лёгкостью дважды обернуть вокруг талии. Волосы же я собрала наверх и довольно небрежно заплела. От этого шея стала казаться тонкой, хрупкой и беззащитной. Хорошо, что в этом мире нет вампиров…. Ё-моё! О чём я думаю?!

Ближе к вечеру внутри появилось сосущее неприятное чувство. Грусть? Тоска? Сожаление? Но почему? Откуда? Это не было страхом, что, вдруг, всё сорвётся…Это было…

— Тая.

На пороге комнаты мы с Дарой столкнулись с Реном.

— Ты куда?

Селестин явно никуда не собирался.

Вместо ответа я схватила его за руку и потащила за собой.

Снаружи было оживлённо и шумно. Нарядно одетые лорки кучками или парочками спешили в сторону реки. У многих женщин на головах были пышные венки, сплетённые из цветов, трав и лент. Одежда мужчин тоже отличалась особой яркостью. Тут и там пестрели алые, лазурно-голубые, солнечно-жёлтые рубашки. Было довольно прохладно, даже свежо, но никто не спешил накидывать что-нибудь тёплое. Очень скоро я поняла почему. На берегу реки на большой поляне горели высокие костры. Тут же были расставлены длинные столы и скамейки, которые ломились от приготовленных за день разнообразных блюд. От костров шло приятное тепло, даже жар и источался нежный сладковатый аромат.

Доведя нас до места, Дара деликатно исчезла. Я посмотрела на Рена. Он с не меньшим интересом наблюдал за происходящим.

— Это же майс, — удивлённо и медленно произнёс селестин.

Я не обратила внимания на его слова, ощущая, как постепенно неприятные чувства, овладевшие мной вечером, тают.

— Идём, чего-нибудь съедим, — потянула я Рена к столам.

Среди лорков я чувствовала себя гораздо комфортнее, чем среди селестинов, хотя даже не знала их языка. Впрочем, как выяснилось, мы неплохо понимаем друг друга при помощи жестов. Сами лорки относились ко мне дружелюбно. Когда только успели привыкнуть? Возможно, этому способствовала непринуждённая, праздничная атмосфера. Тогда почему в сторону Рена они настороженно косились? Впрочем, за стол радушно пригласили обоих. А вот появление Эла приветствовали громким радостным рёвом. Многие повскакивали со своих мест, поднимая навстречу кейсеру кубки, наполненные…обычным ягодным морсом. Я только что пригубила из своей посудины и была крайне удивлена, так как веселье на поляне носило явно хмельной характер. Или это так только обо мне «позаботились»?

Что же до Эла — одет он был на лорский манер: ярко-красная рубаха, делавшая его похожим на цыгана, такого же цвета сапоги, в которые были заправлены узкие брюки, и расшитая мелким частым узором безрукавка. Иссиня-чёрные волосы распущены. Редко какая местная красавица могла похвастаться такой пышной гривой, хотя сами по себе лорки весьма волосаты. И, похоже, редко какая красавица осталась безучастна к чарам кейсера. После бурного приветствия и усаживания за стол, Элларион был тут же окружен плотным кольцом низкорослых девиц. Как они на него смотрели!

Я почувствовала лёгкий укол ревности. Хотя с чего бы это? И, вдруг, поняла: Эла здесь любили. Уважали и любили. Боготворили, готовы были носить на руках, без раздумий пойти за ним на верную смерть… В то время как селестины только боялись. Но почему? Почему его тут так любят? За что?

Я без спроса взяла кубок Рена и отхлебнула из него. Всё тот же ягодный морс. А голову уже кружило как после целого бокала вина.

— Это майс, — видя мою растерянность, улыбаясь, объяснил Рен. — Дым при его сжигании обладает тем же действием, что и крепкое вино — пьянит.

— Вот откуда сладкий запах, — поняла я, оглядываясь на костры.

Тут селестины, сидящие за нашим столом, встали и направились к столу Эла. Видимо, Хозяин решил толкать речь.

— Как они его здесь любят! — высказала я вслух мучившие меня мысли.

— Так же как и его отца, — пожал плечами Рен, забирая у меня свой кубок.

— Отца? Ну-ка расскажи.

Я всем телом повернулась к селестину. Дым майса на Рена действовал не меньше, чем на меня. Он расслабился, заметно повеселел.

— Думаю, лучше спросить об этом Эла, — подмигнул он мне.

— То есть ты сам предлагаешь мне пойти пообщаться с кейсером? — склонив голову на бок, вкрадчиво поинтересовалась я.

— А что я могу сделать? — резко посерьёзнел Рен. — Я же вижу как вы смотрите друг на друга. Как он относится к тебе. Ни с кем до сих пор у него не было подобных отношений.

— Да каких отношений, Рен! Ты о чём? Элу просто захотелось, как маленькому мальчику, отобрать у сотоварища по песочнице игрушку. Вроде и самому не надо, но процесс отнимания уж больно интересный. А ещё у него ко мне научный интерес.

— Сначала я тоже так думал, — переводя взгляд с меня на того, о ком шла речь, медленно произнёс Рен. — Теперь вижу, что это не так.

Я посмотрела в ту же сторону. Эл стоял на столе и что-то говорил. С нашего места слышно не было. Я невольно залюбовалась гибкой, идеальной по моим меркам мужской фигурой. Впрочем, у сидящего рядом селестина телосложение не хуже. С эстетической точки зрения мне с ними очень повезло. Где-то глубоко мелькнула мысль — как хорошо, что мне не придётся выбирать…

— Вы настоящие друзья, — хмыкнула я. — Один готов пожертвовать дружбой ради счастья другого. Второй готов отказаться от счастья ради дружбы.

— Тоже мне счастье, — фыркнул Рен. — Сидит тут…

— Да ты пьян! — развеселилась я.

— Ты тоже.

Майс действовал быстро. Беспричинно хотелось смеяться, шутить, танцевать и петь. Неожиданно кто-то потянул меня за руку, вытаскивая из-за стола. Какая-то незнакомая девушка. Я не стала возражать и оказалась в числе танцующих, вереницей кружащихся вокруг костров. Зазвучала бодрая весёлая мелодия, которую воспроизводил целый оркестр лорков. Я едва поспевала за местными «профессионалами». Танец очень напоминал ирландский, такой же быстрый и зажигательный. Перед глазами мелькали всполохи огня, улыбающиеся лица сливались в бесконечный хоровод. Может, поэтому, когда я решила посмотреть в неподвижное тёмное небо, меня повело в сторону. Точнее, мне показалось что повело. На деле я упала, благо, хоть не в костёр. Надо мной тут же склонились обеспокоенные, но по-прежнему весёлые лица. Я помахала им рукой, давая понять, что всё в порядке. Кто-то подошёл сзади и подмышки вздёрнул меня с земли. Я восприняла это как возможность продолжить танец.

— Нет, котёнок, с тебя хватит.

— Эл! — я повернулась к кейсеру и крепко обняла его. — Как я соскучилась! Смотри, как умею.

Я сделала шаг назад и попыталась повторить разученные мною только что движения. Правда мелодия сменилась, стала медленнее, но не утратила своей ритмичности.

— Тебе надо проветриться и отдохнуть, — настаивал на своём Эл, беря меня за руку.

Я вырвалась.

— Хочу танцевать и веселиться. Иди проветриваться с другой.

С этими словами я помчалась в сторону оркестра, вскочила на стоящий рядом стол и принялась показывать под их музыку современные моему миру танцевальные движения. И лорки стали повторять. Дошло до того, что я решила исполнить танец живота. При помощи ножа избавилась от корсажа, завязала блузку под грудью, а юбку спустила с талии на бёдра…

Чтоб я ещё когда-нибудь нюхала этот майс!!! Даже опьянённые его ароматами лорки на какой-то миг оторопели, а потом взорвались бурными овациями в благодарность за зрелище и возмущенными криками, когда всё очень быстро закончилось. Растолкав толпу, Эл стащил меня со стола, перекинул через плечо и понёс прочь. Вслед неслось подбадривающее улюлюканье.

— Пусти, пусти, пусти! — я ладонями отбивала на спине кейсера полюбившийся ритм.

Эл послушался, поставил меня на землю и отпустил. Я тут же стала заваливаться назад. Кейсер ловко меня подхватил, возвращая в вертикальное положение.

— Ого! Какая я пьяная, — хихикнула сама над собой.

— Видимо, на шейри майс действует сильнее, чем на других, — Эл был сама серьёзность, и это показалось мне забавным.

— Ты — зануда! — ткнула я его пальцем в грудь. — И не умеешь веселиться. Верни меня обратно. Я хочу танцевать.

Кейсер отнёс меня довольно далеко от места кутежа. Здесь было темно и холодно. Промолчав, Эл принялся одёргивать на мне блузку и перевязывать повыше юбку. Однако сначала я восприняла это как попытку покушения на свою честь и стала активно сопротивляться. Хотя какая там честь после того, что было…

— Не дёргайся, — рявкнул Эл, крепко стягивая завязки юбки.

Сообразив, что ничего моей чести не угрожает, в том числе и её наличие, я снова подобрела.

— Ах, Эл! Какой чудесный праздник! И они все тебя так любят. А я переживала, что никто не любит тебя, что все только боятся. Но лорки…Теперь мне будет гораздо спокойнее там в своём мире. А то я всё думала, как ты тут останешься без меня, ведь только я тебя воспринимала и любила таким, какой ты есть. И ещё Рен… Помирись с ним. Когда я уйду, у вас больше не будет причин для разногласий. Разве что Эжени. Но Рен уже, кажется, понял, какая она на самом деле. И не наступит дважды на одни и те же грабли. А ты проследишь. Ведь так? Ах, как я вас обоих люблю! Вы такие хорошие! И лорки хорошие. И Дара, и Клоу…Как я буду без вас? Я уже скучаю…

Элларион замер под градом признаний, жадно вглядываясь мне в лицо, словно пытаясь увидеть что-то очень для него важное.

— О! Я напишу про вас книгу! — поделилась я внезапно осенившей меня идеей.

Кейсер хмыкнул, так и не разглядев того, что хотел.

— Идём, а то ты совсем замёрзла.

— А где Рен? Это он должен провожать меня, а не ты. Он же мой муж. Ты украл меня у него? — продолжала болтать я всякую чушь.

Однако чем ближе мы подходили к дому, тем быстрее я трезвела. В мою комнату мы вошли молча. Эл зажёг лампадку и поставил на прикроватную тумбочку. Он глядел на меня без привычных насмешки и ехидства. Под таким его взглядом я почувствовала себя крайне неуютно.

— Ну, что, я пошёл вытаскивать Рена. Для него подобное «веселье» тоже в новинку. К майсу надо привыкнуть и уметь контролировать степень опьянения от него.

— А что есть способ? — спросила без особого интереса, думая сейчас совсем о другом.

— Есть. Больше пить кислого ягодного морса.

— Как всё просто, — криво усмехнулась я. — Эл, подожди!

Я подошла к селестину и обняла его за талию, крепко прижавшись. После небольшого промедления руки Эла легли мне на плечи.

— Это последний раз, когда мы вместе наедине, — прошептала я ему в грудь. — Ты, конечно, гад, но я действительно буду по тебе скучать.

— Не разыгрывай трагедию, котёнок. Не хочешь скучать — оставайся.

Узнаю, прежнего Эла…

— Не останусь, — покачала я головой.

— Тогда исполни моё последнее желание, — елейным голоском произнёс кейсер.

— Какое?

Сентиментальность момента исчезла, как не бывало.

— Ты знаешь, какое, — недвусмысленно потянул меня к кровати Эл.

— Перетопчешься, — фыркнула я.

— Какая разница, котёнок? Одним разом больше, одним меньше?

Я видела, что Эл несерьёзно. Просто ёрничает.

— Вот именно, какая разница. Пусть будет меньше, — резонно заметила я. — Иди уже. Спасай друга.

Эл двинулся к двери. С каждым его шагом прочь становилось холоднее и неуютнее. На пороге он обернулся, резко выругался и в два прыжка преодолел разделяющее нас расстояние.

— Последний раз говоришь? — сквозь зубы произнёс он, прежде чем поцеловать.

От его жадного яростного поцелуя у меня закружилась голова, и я поняла, что здесь и сейчас сделала свой выбор. Чувства нахлынули со страшной силой, словно где-то внутри рухнула незаметно давшая трещину плотина. До сих пор я считала, что подобное, мгновенно возникающее состояние влюблённости возможно только в ранней юности. В моём возрасте к любви следует подходить с рациональной точки зрения, постепенно, осознанно без резких эмоциональных скачков и всплесков. Ан, нет! Теперь мне будет в тысячу раз больнее покидать этот мир, и чем дольше он меня целует, тем сильнее зарождающееся отчаяние из-за неизбежности нашего расставания навсегда.

— Перестань, Эл!

Я со стоном горечи вырвалась из его объятий. Перед смертью не надышишься, перед расставанием не насмотришься…

— Уходи! Не надо так!

— А как надо? — в лёгком ступоре замер мужчина, но в глазах светились понимание и грусть, от которых ещё сильнее защемило сердце.

— Насмехайся, ехидничай! Только не смотри на меня так! — я кричала, но кричала шепотом, отступая назад. Эта дурацкая лампадка…Лучше бы я ничего не видела…не видела в его взгляде взаимности. А может, я ошибаюсь? Как я хочу ошибаться!

— Эл, ты же презираешь меня. Я для тебя никто, лишь средство к достижению цели, пешка в чужой игре, разменная монета. Ну, скажи, что просто используешь меня.

— Скажу, но ведь ты уже сама поняла, что это не так, — горько усмехнулся он в ответ.

Только не это! Я словно приблизилась к краю оврага, ожидая увидеть мелкую канаву, но вместо этого заглянула в глубокую пропасть. Эл открывал передо мной свою душу, и вместо мелочного эгоизма я лицезрела способность на глубокие чувства.

— Тогда уходи! Прямо сейчас!

Скорее, скорее вернуться в свой мир. Сынуля, родителя, повседневные дела и заботы отвлекут, помогут забыться. Но НЕ ЗАБЫТЬ.

— Татьяна…

— Нет, котёнок, для тебя я только котёнок. Уходи.

Я отвернулась. С глаз долой — из сердца вон. Может, всё это из-за майса. И завтра мы вместе посмеёмся над своим теперешним поведением.

Хлопнула дверь. Я ничком упала на кровать. Думала, не усну от обуревающих меня мыслей и чувств, однако усталость и майс сделали своё дело — я не заметила, как отключилась.

 

Глава 24

Утро встретило лёгкой головной болью.

Уснула я вчера, не раздевшись и даже не разувшись, что также сказалось на степени испытываемого сейчас дискомфорта. Стараясь не думать о ночном разговоре с Элом, поднялась с кровати и поплелась в ванную. Умыться и одеться я вполне могла и без Дары. Ощущения были странными, перемешанные как многочисленные мелко нарезанные ингредиенты в салате, заправленном майонезом. Поди разбери, из чего эта смесь состоит и что так подозрительно хрустит на зубах. За ночь я приблизилась к моменту возвращения в свой мир и одновременно поменяла своё отношение к этому.

Отчаявшись расчесать не расплетённые на ночь волосы, от чего-то сбившиеся в колтун (я, что, во сне кувыркалась?), пошла так. Дара без слов поняла моё состояние и протянула кружку с пахучим травяным отваром. Голове стало легче, а сердцу нет. Я испытывала смутную тревогу, на месте не сиделось. Я то и дело постукивала пальцами по начисто выскобленному столу и выглядывала из-за полосатых кухонных занавесок на улицу.

— Что там происходит? — услышав звон металла о металл, подскочила я с места.

— А! Мужчины разминаются, — махнула на меня полотенцем хлопочущая у печи лорка.

Я не стала спрашивать, кто именно. Решила посмотреть своими глазами.

На улице рядом с входом кружились в стремительном опасном танце Рен и Каррон. Зрителями были селестины, приехавшие с Реном. Само собой они поддерживали наместника. Без раздумий заняла ту же сторону.

— Так его, — одобрительно высказалась я, по поводу опасного выпада Рена, не достигшего своей цели лишь по причине того, что поединок был затеян с целью потренироваться. — Будет знать, как похищать чужих жён.

Рен вздрогнул, то ли от звука моего голоса, то ли от смысла сказанного и едва не пропустил удар.

— Молчу, — хмыкнула я, видя неодобрение на лицах остальных селестинов.

Интересно, где Эл? В доме его нет. Я уже проверила все комнаты, в том числе его спальню. Не знаю, зачем я его искала? Может, чтобы убедиться, что ошиблась на счёт ответных чувств? А самовлюблённый эгоист, каким себя позиционировал Эл до недавнего времени, уж точно не стоит моих страданий.

Погода старательно аккомпанировала моему внутреннему состоянию. Было тепло и безветренно. Но всё небо затянули серые, словно пыльные облака, одним своим видом наводящие тоску и уныние. Я решила прогуляться, посмотреть, что сталось за ночь с местом гуляний. Удивительно, но на поляне, несмотря на раннее утро, было чисто прибрано. Столы и скамейки убрали, угли и золу от кострищ выгребли и, должно быть отнесли на ближайший огород. О бурном вчерашнем веселье напоминала лишь примятая трава.

Я подошла к реке, спустилась на один из деревянных мостков. Глядя на своё отражение в воде, я пальцами распутывала волосы. Перед мысленным взором проплывали сцены, где мы с Элом были вдвоём. Вот он сжимает меня в стальных объятиях на балу. Вот ловит в тёмном коридоре, когда я иду из комнаты Рена в свою. Накидывает мне на плечи свой камзол, ещё хранящий тепло его тела. Заботливо поит отваром, чтобы избавить боли. Переживает, когда я падаю с лошади, благодаря Эжени. И здесь…Как он заботился обо мне здесь, у лорков!

Я тряхнула головой. У меня точно стокгольмский синдром! Возможно, даже, у нас обоих. Надо будет по возвращении показаться психологу или психиатру.

Тревога, зародившаяся с утра, нарастала как снежный ком, мчащийся с горы. Я вернулась к дому. На завалинке сидел Рен, отдыхал после фехтования.

— Где Эл? — спросила я мужа, присаживаясь рядом.

— Он уже на месте, готовится. Ближе к ночи мы должны поехать к нему, — спокойно ответил Рен, но во взгляде сквозила тревога: как всё будет?

— Ночью? Так скоро? — и радость, и горечь слились воедино. Я закусила губу. Всё складывается, как нельзя лучше. Незачем мне травить свою душу, лишний раз лицезрея Эла.

Мы помолчали. Потом я подвинулась ближе к Рену, прислонилась к нему плечом.

— Ты был замечательным мужем. Найди себе хорошую жену, не такую взбалмошную как я.

— Я тебя никогда не забуду, — повернувшись ко мне и глядя глаза в глаза, уверенно и твёрдо произнёс Рен.

— Ты меня никогда не увидишь, — эхом отозвалась я, тронутая его преданностью. — Не забывай. Только пусть это не мешает тебе быть счастливым с другой женщиной. Я тоже тебя не забуду.

Я положила руку на плечо мужа, и он, повернув голову, нежно коснулся её губами.

— Обещай тоже быть счастливой, — тихо попросил селестин.

— Я уже счастлива, — улыбнулась в ответ. — Мне этих непередаваемых ощущений, что я испытала в вашем мире, хватит до конца жизни.

* * *

Как я дожила до вечера, ума не приложу. Места себе не находила, бралась за любые дела и занятия, лишь бы скоротать время, которое ползло ленивой улиткой. Наконец, начали сгущаться сумерки. Я надела штаны, рубашку и куртку. Вышла на улицу.

— Рано.

Рен был тоже полностью готов, но в отличие от меня имел невозмутимый вид.

— Приедем пораньше, подождём на месте, — пожала я плечами, направляясь к конюшне.

— Элларион приказал явиться около полуночи, — возразил Рен, идя за мной следом.

— Приказал? — хмыкнула я.

— Ну, в том состоянии, в каком он был утром, он мог только рявкать.

— Да?… — протянула я. — Наверное, похмелье виновато. Поехали. Ничего он нам не сделает.

Рен неохотно послушался. Неужели оттягивает неизбежное расставание?

К горам выдвинулись целым отрядом. Нас сопровождали стражи наместника. Сумерки в этих местах сгущались быстро. Из-за туч не было видно ни луны, ни звёзд. Оставалось уповать на хорошее ночное зрение селестинов и вслушиваться в окружающее пространство. Поскрипывание седел, фырканье лошадей, пронзительный крик неизвестной птицы — я вбирала в себя все те звуки, которые в своём мире вряд ли услышу, по крайней мере, живя в мегаполисе.

Но вот и тёмные громады гор. В пещеру мы с Реном вошли вдвоём. Остальные остались охранять вход. Интересно, от кого? Свет грибариусов после ночной темноты снаружи почудился мне ослепительно-ярким. На этот раз никакого страха я не испытала, вследствие чего дорога показалась в два раза короче. Впереди появилось нежное голубое свечение, и мы с Реном дружно замерли на входе в грот. Нам открылась завораживающая, удивительная картина: голубая призрачная 3D карта — большие и маленькие узлы и тонкие линии между нами. Посреди всего этого великолепия находился Эл, обнажённый по пояс и вплетённый в голубую паутину. Он висел прямо в воздухе над пропастью. От увиденного захватило дух, и я на несколько мгновений разучилась дышать. На теле селестина извивалась и мерцала всё тем же голубым светом замысловатая татуировка. Глаза кейсера были закрыты.

Рядом выдохнул Рен, впечатлившись зрелищем не меньше моего.

— Вы вовремя. Похоже, всё получится, — сказал Эл, не открывая глаз, и улыбнулся.

Я вздрогнула. Слишком уж его улыбка напоминала на оскал. Тут Эл поднял веки, и я отшатнулась к Рену. Глаза кейсера были не привычного алого, а насыщенно-синего цвета. И смотрел он вперёд так, как смотрят слепцы.

— Котёнок, не бойся, иди сюда. Ты же хочешь вернуться? — позвал Эл.

— Ты предлагаешь мне добровольно прыгнуть в пропасть? — недоверчиво переспросила я, не спеша отходить от Рена. Тот воспользовался ситуацией — обнял меня за талию и привлёк к себе. Ладно…пусть пощупает напоследок.

— Я не позволю тебе упасть. Ты мне веришь?

— Скорее нет, чем да, — пробурчала я, отлепляясь от Рена и осторожно подходя к перилам. — Мне, что, через них перелазить?

Глаза Эла сверкнули алым.

— Не порть торжественность момента, милая, — усмехнулся кейсер, сразу же утратив устрашающе-нереальный вид. — Ты должна трепетать и преклоняться перед моим могуществом.

— Я трепещу от мысли, что ты можешь тупо не поймать меня, — продолжала я ворчать, подлезая под перила. — Где ты и где я.

Теперь я оказалась на самом краю пропасти, а камень под моими ногами ещё и начал осыпаться. До Эла было не менее пяти метров.

— Иди ко мне, — приказал кейсер.

— Не могу.

Я чувствовала, как пальцы самопроизвольно сжимаются вокруг металлического поручня.

— Эл, ты уверен? — голос мужа тоже был полон сомнений.

— Да. Толкни её в спину, — рявкунл тот. — Пока я не передумал.

— Я тебе толкну! — наклонившись, потрогала «паутинку». Как и в первый раз, ничего не почувствовала. — Там ничего нет!

— Я же сказал — не упадёшь, значит, не упадёшь! — зарычал на меня Эл.

— Ладно, успокойся, иду…Эл!!!

* * *

Яркий свет… кафель… моя ванная комната. Я дома!

Всё тело до сих пор дрожит от головокружительного полёта, и знакомая обстановка кажется совершенно нереальной. Я бросилась на кухню, схватила со стола телефон. Разряжен! Пока искала зарядник, беспорядочно натыкалась на вещи и мебель, словно забыла, что где стоит и лежит.

— Мама!

— Алло. Таня, ты что ли? Ты куда пропала, гулёна? На звонки не отвечаешь. Ну, ладно, я как женщина, тебя понимаю. Но отец уж в розыск собирался подавать, — в своей привычной манере отчитала меня мама.

— Мамуль, я тоже тебя люблю. Дай Саньку.

— Он во дворе в снежки играет. Снега-то сколько навалило…

Я глянула в окно. Действительно, на ветках деревьев, крышах домов лежало толстое пуховое снежное одеяло.

— Я к вам сейчас приеду.

— По такой-то погоде? Дороги, вряд ли, успели расчистить. Приезжай завтра, как и собиралась.

Значит, сегодня четверг. Ладно, хоть с этим разобрались.

— Я соскучилась.

— Ну, как знаешь.

Если я останусь здесь одна, я сойду с ума. Я даже не смогла обнять Его напоследок. Отпустила перила, шагнула, и всё пропало. Лишь ощущение стремительного полёта по спирали, будто меня постепенно засасывало в невидимую воронку. Вжик и я здесь — в своей ванной.

Как непривычно застёгивать молнию на джинсах и пуговицы на жакете. Я успела отвыкнуть за время пребывания в лете от тёплых вещей — куртки, шапки и перчаток. Лишь на пороге квартиры вспомнила про ключи от машины, права, регистратор и магнитолу.

— Как тихо у вас. Сразу видно, что ребёнок в отъезде.

Я вздрогнула от скрипучего голоса соседки по площадке. Она высунула свой любопытный нос из квартиры, когда я закрывала дверь.

— И вас что-то не видно было. Тоже уезжали? К маме с папой?

Я взглянула на пожилую женщину. Красновато-рыжие, крашеные хной короткие волосы и неизменный тёмно-зелёный халат в мелкий цветочек. Скучно ей, вот и подлавливает соседей для разговоров.

— Да вы никак на курорте побывали? Загорели, похорошели.

— Да-да, на курорте, — рассеянно ответила я, шагнув к лифту.

— Курорт — это хорошо. Вот раньше в молодости и я…

Спасло меня то, что лифт оказался на нашем этаже. Звук открывающихся и захлопывающихся дверей заглушил голос словоохотливой соседки. Я прислонилась плечом к стенке кабины. Тяжелее всего будет в такие минуты, когда я буду оставаться наедине сама с собой, со своими мыслями и воспоминаниями. С пониманием того, что невозможно что-то изменить…

Лишь по местоположению опознала в большом сугробе свою машину. Погода расстаралась, решила выдать аванс снега за будущий год. Приличный такой аванс, примерно с четверть нормы. Об этом мне вещал сосед по стоянке, пока я чистила свою ласточку.

Почему меня так раздражают все эти разговоры: о погоде, о курорте? Всё это такая ерунда, такая мелочь…

На дорогах действительно случился аврал. Я врубила музыку погромче и приготовилась к муторному стоянию в пробке. Примерно через час, выбралась из города. На трассе движение стало пооживлённее. Санька, мама, папа. Неужели я их скоро увижу? Я надеялась, что они избавят меня от той пустоты, что образовалась внутри, заполнят её собой. Но не случится ли так, что, занимая в моём сердце свои привычные ниши, они не смогут охватить ещё и эту?

 

Глава 25

Родители жили в большом посёлке в часе езды от города, в доме у леса с высоким крыльцом и открытой террасой со стороны фасада. Обзору с неё не мешал даже высокий забор из ярко-синего профлиста.

Я бросила машину у ворот, не желая тратить время на то, чтобы загнать её во двор. Бегом поднялась по знакомо скрипнувшим ступенькам, и вошла в дом.

— Кто там? Таня, ты что ли? — донёсся из кухни мамин голос.

И следом:

— Мама!

У меня сердце замерло, а потом бешено заколотилось.

Сашка! Если бы не Эл, я бы могла его больше не увидеть.

— Сумасшедшая, — в коридор вышел отец с газетой в руках. — По такой дороге поздно вечером…

К тому времени я уже скинула сапоги. Подошла, молча обняла и побежала на кухню.

Сын сидел за столом, забравшись с ногами на табуретку, и уплетал за обе щёки курицу с картошкой.

— Нагулялся, проголодался, — пояснила мама дюжий аппетит внука.

— И поправился, — хмыкнула я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы радости. — Привет.

Я чмокнула сына в макушку и взъерошила тёмно-русые отросшие волосы. «Пора в парикмахерскую» — мелькнула мысль.

Всё обязательно вернётся на круги своя: дитё, работа, дом. Каждодневные житейские заботы вытеснят из головы и сердца случившуюся со мной сказку.

— Мам, — Сашка поднял на меня прозрачно-голубые глаза. — Я там такую кучу снега нагрёб и сделал в ней пещеру. Я тебе завтра покажу.

— Обязательно покажешь.

Я смотрела и не могла насмотреться на своё сокровище.

* * *

— Ну, прям, как будто сто лет не виделись, — шутливо возмутилась мама, когда я в очередной раз обняла Саньку.

Сидели в гостиной перед тихо жужжащим чисто для фона телевизором.

— Ему, вообще-то, спать пора, а ты не пускаешь.

— Да не хочу я спать, — не сумев подавить зевок, откликнулся мальчишка.

Мы рассмеялись.

— Ладно, иди уже, чисти зубы, — скомандовала я.

Уложив сына в постель, я поняла, что самой мне пока не уснуть. Тихо прошла в коридор, натянула на себя старую мамину шубу до пят и валенки.

На улице было светло от свежевыпавшего снега. Зима передумала сдавать позиции, и кожу лица ощутимо покалывало. Скрипнула дверь.

— Рассказывай, что произошло.

Маму не проведёшь, она с первого взгляда поняла, что с дочерью что-то не так.

— Мам, ты веришь в сказки?

— В принца на белом коне, что ли? — облокачиваясь рядом со мной на перила террасы, уточнила родительница. — Нет. Опять напоролась на мерзавца?

— Почему опять-то? — возмутилась я.

— Так мерзавец или нет?

— Ещё какой…, - перед мысленным взором возник ехидно улыбающийся Эл.

— Дочь, я надеюсь, ты не наделала глупостей? — строгим голосом, но чисто для проформы, спросила мама.

— Мамуль, я не в том возрасте, чтобы называть то, в чём ты меня подозреваешь, глупостью, — улыбнулась я.

— А как это называть? Поправкой здоровья?

Мы рассмеялись.

— Кто он?

— Мужчина.

— Влюбилась?

— Кажется…

— Женат?

— Нет.

— Так в чём проблема?

Я вздохнула. И ведь не расскажешь.

— Мы не можем быть вместе.

— Это он тебе так сказал? Тогда выкинь его из головы! — уверенно заявила мама.

Не могу. По крайней мере, пока. И вообще-то ничего такого он не говорил.

— Танюша, если бы он тебя любил, то сделал бы всё, чтобы быть рядом, — заверила меня мудрая женщина, увлекая в дом. — Идём спать. Время лечит даже от любви.

* * *

А от хандры лечит водка! Так заявила мне подруга Лариска, при первой же нашей встрече заметив моё подавленное состояние. Прошёл почти месяц после моего возвращения домой. Жизнь постепенно входила в свою колею, пробуксовывая по ночам рвущими душу на части сновидениями.

— Идём в бар, напиваемся, и всю твою депрессуху как рукой снимет.

— С чего ты взяла, что я деперссую? — и не подумала я соглашаться с диагнозом.

Разговор происходил вечером на кухне у меня дома. Лариска заехала в гости по нашим общим бизнес-вуменским делам, полчаса сверлила меня пристальным взглядом ярко-подкрашенных зелёных глаз и вынесла вердикт о моём психическом состоянии.

— Потому что, — подруга не стала утруждать себя долгими объяснениями. — Позовём с собой Соню и в «Камелот».

— Не хочу Соню, — разливая чай по кружкам, возразила я.

— С ней весело.

— С ней опасно. Ты разве не помнишь, что было в прошлый раз?

В прошлый раз — это полгода назад. Наша общая приятельница Соня, очень сильно переживающая по поводу своего заканчивающегося репродуктивного периода жизни и отсутствия на горизонте подходящего, а главное, согласного на продолжение рода мужчины, напилась и доставила нам с Ларисой кучу неприятностей. Я тогда зареклась ходить вместе с ней в общественные места, где предполагалось распитие спиртных напитков. На свою кухню пускала, но продолжений в виде посещения злачных мест не приветствовала.

— Да ладно тебе. Не будь ханжой, — махнула на меня рукой Лариска.

Эта рыжая бестия могла уговорить кого угодно на что угодно. Я и сама не поняла как согласилась. Но в следующие же после случившегося разговора выходные мы отправились в «Камелот». Втроём.

Подруги встречали меня у входа в бар-ресторан. Конец апреля был тёплым и сухим, что позволило Лариске щеголять в лёгких туфельках на высоченной шпильке и коротеньком пальто, из-под которого виднелись лишь ноги в чёрных сетчатых чулках. Представляю, какой длины у неё платье. И этой женщине тридцать пять лет. Но фигура у неё действительно потрясающая. Самое интересное, что при всём своём вызывающем виде, Лариса — верная супруга и хорошая мать. Таковы нравы современного общества, что границы различий в отношении одежды, подходящей для определённого возраста и статуса, до неприличия стёрлись. Я в своём жемчужно-сером платье до колена рядом с ней буду выглядеть монашкой.

Коротко-стриженная брюнетка Соня была одета скромнее: в чёрные узкие брюки, невыгодно подчеркнувшие её пышные бёдра и короткую кожаную курточку красного цвета. Она была хорошей наша Соня, но слишком зацикленной на желании выйти замуж. Мужики это чувствовали и бежали прочь.

— Чего так долго? — напустилась на меня Лариска. — Мы тут уже минут сорок торчим.

— Зато подышали свежим воздухом, — невозмутимо отозвалась я. — Идёмте.

Внутри «Камелот» был отделан под средневековую старину. Столы и стулья задрапированы тканью, на стенах портьеры с изображением королевских регалий: короны, державы и скипетра. Под потолком тяжёлые люстры с лампочками в виде свечей. Официанты одеты в исторические костюмы, меню изложено кудрявыми буквами.

Пока ждали заказ, Лариса разлила по стопкам водку.

— За нас — за бабс, — толкнула она тост.

Я пригубила рюмку и поморщилась. Какая гадость! Девчонки между тем залпом осушили свои.

— Хорошо пошла, — одобрила выбор спиртного Соня. — Недаром таких деньжищ стоит. Ты чего?

Она посмотрела на мою недовольную физиономию. Я отставила водку в сторону.

— Не хочу.

— Не хочешь? — Лариска подозрительно прищурилась. — Мать, а ты часом не беременна? Тарелку с солёными огурцами практически в одного умяла.

— Я?

Рука как раз зависла над злополучной посудиной. Минут десять назад здесь была приличная горка маленьких аккуратных огурчиков.

Не может быть! Или как раз таки может… Последние «праздники» случились в Экзоре, интим, хоть и разовый, имел место быть. А значит…

Вилка с обиженным звоном упала на тарелку, ту самую, с огурцами, а точнее с их отсутствием.

— Так, так, так, — протянула Лариска, решив, что уличила меня в сокрытии тайны. Хотя я сама об этой «тайне» ни сном, ни духом. Взрослая, вроде бы, женщина, а не заметила своего интересного состояния. Впрочем, последнее ещё надо проверить. — Колись, кто отец ребёнка.

— Святой дух, — как можно небрежнее бросила я. — Лариса, успокойся. Не беременна я, не от кого. Правда ведь, Соня?

— А я-то здесь причём? — удивилась та, не менее предвкушающе глядя на меня в ожидании откровений. — Я свечку не держала.

— Может, настоящие мужики и перевелись, а вот похотливые самцы нет, — не унималась рыжая. — Рассказывай, с кем согрешила.

Я с тоской обвела взглядом зал. В субботний вечер за столиками было густо.

— Хорошо, расскажу. Только в туалет дайте сходить.

Я вышла из зала, но вместо сортира, отправилась в гардероб, забрала свою одежду и сбежала. По пути домой купила тест на беременность. Решив отложить процедуру до утра, чтобы уж наверняка, всю ночь промаялась бессонницей. До полуночи названивали подруги, хорошо хоть на телефон, а не в дверь.

В шесть утра стоя в ванной с баночкой мочи, я дрожащей рукой опустила в неё «волшебную» палочку, через пять секунд достала и…закрыла глаза. Как пазлы, один за другим складывались в общую картину незамеченные мною ранее симптомы. Меня уже две недели как подташнивает по утрам, а по вечерам одолевает невыносимая сонливость. Ем как обычно, но потихоньку худею. Так же было и с Санькой…

Приоткрыла один глаз и тут же распахнула второй. В руках я держала неопровержимое доказательство того, что у меня от Эла будет ребёнок.

 

Глава 26

— Мама, ты опять задумалась! — позвал меня Сашка.

Я помогала сыну с домашним заданием по окружающему миру, но мыслями была далеко отсюда.

— Если есть о чём подумать, почему бы и не задуматься? — подмигнула я в ответ. — Что там у тебя дальше?

Через пару месяцев будет отчётливо виден живот, и сослаться на то, что просто поправилась, не получится. Как быть? Говорить родителям или нет? Однозначно рожать придётся на дому в другом городе и прилично дать на лапу частной акушерке. Я же не знаю, как будет выглядеть ребёнок? А значит, надо планировать переезд туда, где меня никто не знает. И что делать с регистрацией ребёнка? В принципе, в наше время всё решаемо, были бы деньги.

Голова пухла от всех этих мыслей и опасений за будущее. Но сердцу всё равно было тепло, ведь рядом под ним билось ещё одно, подаренное любимым. Фу, ты! Любимый! Умудрился и в другом мире достать меня и подкинуть проблем, чтобы скучно не было.

— Мам, а почему папа ушёл от нас?

Приплыли… Никогда не спрашивал. Я даже удивлялась про себя: почему? Списывала на то, что муж ушёл, когда сын был совсем маленьким, неразумным. И вот долгожданный, но такой нежелательный вопрос.

— Он не от нас ушёл, а от меня, — для начала заверила я Сашу.

— А от тебя почему ушёл? — не унимался тот.

И что, прикажете, отвечать? Он же тоже будущий мужчина, муж, отец. Сказать, что полюбил другую — не годится. Чтобы не получилось, что любовью можно оправдать предательство. Да и какая там любовь? Похоть и побег от проблем.

— Иногда люди совершают ошибки. Вот и папа ошибся.

— Он знает, что ошибся?

— Конечно! И пожалел о том, что теперь ему приходится жить отдельно от такого замечательного и умного сынульки, — нежно потрепала я Сашку по волосам.

— А почему не вернулся? — решил прояснить ситуацию до конца мальчишка.

— Как и двойки в школе, не все ошибки можно исправить, — покачала я головой.

— Мам, ты его не простила?

Сашка не выглядел грустным, скорей уж серьёзным, но сердце всё равно защемило от жалости к нему.

— Простила. Но обратно принять не смогла. Знаешь, он всё равно навсегда останется твоим папой.

— Папа сказал, что у меня скоро появится сестра или брат, — неожиданно выдал Саша, отводя взгляд. — Я подумал, почему с одним своим ребёнком он будет жить, а с другим только встречаться? Может, нам лучше найти другого папу? Мама у Полины вышла замуж второй раз за дядю Юру, и теперь у Полины постоянный папа.

Полина — Сашина одноклассница с похожей историей, а теперь ещё и с новым папой.

— Неожиданное предложение, — хмыкнула я. Особенно в моём интересном положении. — Надо подумать. Давай уроки делать, умник.

Однако разговор задел за живое. Бывший муж всё-таки решился второй раз обзавестись потомством, или за него решили. Саньке же нужен настоящий отец, который был бы не просто отцом, а примером. Верно говорится — беда не приходит одна. Бедный мой мальчик! Как он переживает и всё держит внутри себя. А я? Что я могу сделать? Мне сейчас не до поисков нового мужа, да и потом тоже. Ну, Эл! Ну, ты и сволочь!!!

* * *

Лето на Урале в этом году решило не ждать ещё целый месяц и вступило в свои права в мае. Температура днём уверенно перешагивала двадцатиградусный порог. Люди послушно разделись до футболок и платьев, самые смелые — до маек и шорт. Тёплыми вечерами мы с сыном пропадали в большом парке, разбитом вокруг футбольного стадиона. Сашка с друзьями катался на велосипеде, а я прогуливалась пешком или сидела с планшетом на трибунах.

В силу того, что в будние дни я работала до восьми вечера, в парк мы приходили поздно. Ладно, хоть танцевальная студия была расположена неподалёку, и не приходилось тратить время на проезд. В девять часов контингент гуляющих здесь начинал заметно меняться. Вместо мамочек с колясками, старушек, детей и любителей спорта, появлялись подвыпившие компании и влюблённые парочки.

Так было и на этот раз. Все друзья Саньки разошлись, а он продолжал методично нарезать круги по стадиону. Мне тоже не хотелось домой. С самого верхнего яруса трибун я задумчиво созерцала закат, догорающий над кромкой деревьев.

— Девушка, можно с вами познакомиться?

Незнакомый голос заставил вздрогнуть и резко обернуться. В проходе между рядами трибун стоял мужчина средних лет с бритой головой. Одет он был в чёрный спортивный костюм с белыми лампасами. Не сразу, но я узнала в нём тренера детской футбольной команды, занимающейся тут на стадионе. Сын тоже одно время ходил на футбол, но потом предпочёл ему настольный теннис и спортивное ориентирование.

— Зачем? — искренне удивилась я. Кто-кто, а я ни в каких знакомствах не нуждалась. Эх, Соню бы сюда. Такой экземпляр пропадает. Впрочем, может, экземпляр женат и просто решил развлечься?

— Чтобы развеять ваше одиночество, — быстро нашёлся мужчина, присаживаясь рядом на скамейку.

— С чего вы взяли, что я одинока? — решила я ради подруги завязать неожиданное знакомство.

— Я давно наблюдаю за вами, — признался тот. — Вы приходите сюда с сыном, но ни разу я не видел рядом с вами мужчину.

— А если мужчина всё-таки есть, просто допоздна работает, — предположила я.

— Тогда позвольте откланяться!

Кажется, приличный. Не какой-нибудь бабник!

— Мужчины нет, — улыбнулась я. — Зато есть ребёнок. («Даже двое», — добавила про себя) Вас это не смущает?

— Нисколько! Я тренирую детскую футбольную команду.

— Как вас зовут?

— Василий!

— Редкое в наше время имя. У меня дедушку звали Васей, — поделилась я.

— А вас?

— Татьяна.

— Итак, она звалась Татьяной, — лукаво прищурил карие глаза Василий.

Тут я увидела, что сын остановился, слез с велика и машет мне рукой. По всей видимости, собрался идти домой.

— Нам пора! Приятно было познакомиться, Василий!

— Можно я вас провожу?

— Нельзя!

Услышав сказавший это слово голос, я чуть не упала обратно на скамейку, с которой только что встала.

— Эл?!

Это был он, закутанный в плащ с капюшоном из-под которого мрачно горели алые глаза. Как давно он появился и сколько смог услышать из нашего разговора? Бедный Василий попятился от селестина прочь, а потом и вовсе бросился наутёк. Эл выглядел грозно, потому что был зол. И никаких сомнений в том, что это не чокнутый ролевик, а самое что ни на есть исчадие ада, у моего нового знакомого не возникло.

Саша, отчаявшись дождаться меня внизу на стадионе, бросил велосипед и стал подниматься к нам наверх.

— Сцены ревности будешь устраивать потом! Сначала познакомься с моим сыном. Не напугай его, — срывающимся от волнения голосом произнесла я. Ноги стали ватными, а всё тело от переживаемого эмоционального потрясения и вовсе непослушным. Но я смогла шагнуть к Элу и дотронуться до него рукой. — Неужели это действительно ты?

— Мама, кто это? — в голосе Сашки не было страха лишь удивление и интерес. — Десептикон?

Воспитанную на фэнтези молодежь трудно напугать какими-то там селестинами.

— Лучше, — я обернулась к сыну и обняла его за плечи. — Знакомься, это Элларион. Он — селестин и мой друг! А это, — я посмотрела на Эла, — мой сын Александр!

— Ух, ты! У тебя глаза как у настоящего десептикона, а сам ты как негр, — оценил нового знакомого Саша.

— Сынок, иди за велосипедом, мы с Элом сейчас тебя догоним, — стараясь говорить спокойно, распорядилась я.

Провожая взглядом сына и стоя к Элу боком, я вцепилась в край его плаща, словно, боясь, что он исчезнет, оказавшись галлюцинацией… причём массовой. Эл церемониться не стал, сгрёб меня в охапку и быстро поцеловал.

— Идём, котёнок. Дома поговорим.

— Говоря «дома», я надеюсь, ты подразумеваешь мою квартиру?

— Квартира — это те крохотные комнатки, в одну из которых привёл меня переход? — ехидно уточнил Эл, беря меня под руку и осторожно ведя вниз по ступенькам. — Еле разобрался с твоим замком. И, кажется, напугал странную старушку с красными волосами. Хотя, это ещё вопрос, кто кого напугал.

— Да ты что!

Я оступилась. Не Эл, упала бы.

— А если она вызвала полицию, подумав, что ты вор?!

— Кто такая полиция?

— Общественная стража.

— Тогда надо объяснить ей, что я не вор.

— А кто? — настал мой черёд иронизировать.

Просто поразительно идём и болтаем, как ни в чём не бывало, о какой-то соседке и полиции!

— Муж и отец твоего ребёнка, — невозмутимо ответил Эл.

— Ты знаешь?!

— Чего вы еле тащитесь? — не дал нам выяснить отношения до конца Сашка. — Мне ещё уроки делать. Дядя Э-э-э…

Мальчишка запнулся, забыв имя.

— Эл, — подсказала я.

— Дядя Эл, смотри, как умею! — с этими словами Санька вскочил на велосипед, разогнался и отпустил руль.

— Он, что, совсем меня не боится? — озадаченно произнёс селестин.

— Весь в мамочку, — рассмеялась я, толкая мужчину в бок и ускоряя шаг.

Хорошо, что сумерки сгустились, и мужик в длиннополом плаще с капюшоном у редких прохожих вызывал лишь лёгкое недоумение. К тому же рядом с ним шла современно одетая женщина, и ехал на велосипеде ребёнок, что-то увлечённо рассказывая.

Соседку пришлось задобрить и успокоить коробкой шоколадных конфет. После чего, она благословила нас с Элом (Эла заочно, второй раз испытывать её нервную систему мы не стали) и отпустила с миром. В присутствии Эла квартира действительно стала казаться мне очень маленькой. Я и забыла, какой он высокий. Вернее не забыла, но не учла, что высота наших потолков отличается от высоты потолков их подземелий.

— Хочешь есть? Саша, иди мой руки! Сейчас будем пить чай! Надо повторить стихотворение и скорее ложиться спать. Завтра в школу, — суетилась я.

Эти ежевечерние заботы, как заставить ребёнка почистить зубы, помыть ноги, вовремя лечь спать, никак не вязались у меня с наличием такого гостя. Может, всё это происходит не наяву? Я просто вижу очень реальный сон?

— Успокойся, — Эл перехватил меня в коридоре, когда я бежала из детской в кухню. — Укладывай ребёнка спать, потом поговорим. Я никуда не исчезну.

Он словно читал мои мысли.

— Учти, у меня к тебе серьёзный разговор, — сглотнув моментально образовавшийся в горле солёный ком, вызванный его заботой и нежностью, предупредила я.

— У меня тоже, — не остался в долгу селестин, легко целуя в висок и отпуская.

С трудом уложив Сашу в постель (он никак не мог насмотреться на необыкновенного гостя, всё таскал ему свои поделки и изобретения), я вошла в свою комнату и обнаружила Эла, вольготно развалившимся на диване с фотоальбомом в руках. Подойдя ближе, я охнула — нашёл, какой выбрать. Вообще-то я порывалась пару раз его выкинуть, но потом решила: оставлю для истории. На этих фотографиях было запечатлено начало наших с мужем романтических отношений. Как-то так получилось, что в мужской компании Мишиных друзей я была единственной девушкой, которой не возбранялось туда приходить. Остальные дамы сердца строго не допускались.

— Отдай, — попыталась я отнять у селестина фотоальбом. Не тут-то было! Эл рванул спорный предмет и опрокинул меня себе на грудь. Потом и вовсе подмял, оказавшись сверху. Проделал он это быстро, но очень осторожно, словно я была хрустальной.

— Котёнок, мне это совсем не нравится, — грозно сдвинув брови, сообщил он. — Рядом с тобой вьётся столько мужчин. Что это за тип был в парке?

— Не тип, а Василий. Приятный, между прочим, мужчина. Хотел развеять моё одиночество, да ты помешал…

— Развеять?! — явно заподозрив у этого слова самое интимное значение, рыкнул Эл.

— С чего это ты начал предъявлять на меня права? — возмутилась я. — Это мой мир, моя жизнь! Ты, между прочим, обещал запечатать проход, а значит, и вовсе никогда здесь не появиться. И что я должна была остаться на всю жизнь одна, храня тебе верность? С ребёнком, нет, с двумя на руках?! Как ты, вообще, тут оказался?

Пару мгновений Эл внимательно смотрел мне в глаза.

— Котёнок, тебе не кажется, что наш разговор складывается, как-то не так, — улыбнулся он и чмокнул меня в кончик носа. — И потом, тебе нельзя волноваться.

Он нежно провёл рукой по пока ещё плоскому животу.

— Я очень соскучился.

— Почему же так долго? — прошептала я, заворожено глядя как его лицо приближается к моему.

— Долго? — хохотнул Эл, остановившись на полпути. — Любовь моя, а ты не подсчитала, сколько времени прошло в моём мире?

Как у него естественно вышли эти два слова «любовь моя». У меня закружилась голова. Последовавший затем поцелуй окончательно выкинул из реальности, но одна зацепка всё-таки осталась.

— Подожди, — я отстранилась. — Сашка, наверное, ещё не спит. Пойду — проверю.

Однако, умаявшись ездой на велосипеде и яркими впечатлениями от нового знакомства, сын крепко спал, как всегда скинув с себя одеяло. Я поправила последнее и плотно прикрыла за собой дверь.

— Котёнок, давай поговорим позже, — заключая меня в свои объятия, требовательно заявил селестин. — Сейчас мне не до разговоров.

— Похотливый самец, — фыркнула я. — Сначала женись.

Эл тут же бухнулся на одно колено и торжественно начал:

— Леди Татьяна, — неожиданно он сменил тон голоса и ехидно продолжил: — тебе не кажется, что уже поздно корчить из себя целомудренную девственницу?

Он обнял меня за бёдра, притянул к себе и коснулся нежным поцелуем живота.

— Дай хоть диван расправлю, — улыбнулась я, зарываясь руками в цвета воронова крыла волосы.

Однако расправить постель мне позволили только после раза, этак третьего…

 

Глава 27

Всю ночь мы не спали. Любили друг друга и разговаривали. И это было так естественно для нас, словно, там, в Экзоре, мы не цапались как кошка с собакой, а были нежны как Ромео и Джульетта. И теперь изголодавшись по тому, чего, по сути, между нами и не было (тот полуобморочный раз не в счёт) никак не могли насытиться друг дружкой. Эл поведал, что очутиться в этом мире он смог только благодаря тому, что я забеременела от него. И переспал он со мной тогда именно ради этого. На мой вопрос: а если бы не получилось? — мужчина философски пожал плечами: значит, не судьба. Но по глазам было видно, что он тоже беспокоился о результате, отпуская меня в свой мир.

— А как ты узнал?

— Я почувствовал связь с ребёнком при твоём переходе и смог проследить путь. А дальше мне надо было сделать так, чтобы суметь попасть в твой мир и при этом запечатать все проходы, кроме одного. Я же обещал, что шейри в Экзоре больше не появятся.

— Даже я?

— Любовь моя, ты больше не шейри, — улыбнулся Эл. — Ты моя женщина.

— Всё равно не понимаю. Ты теперь будешь жить здесь? Или погостишь и вернёшься обратно? — я жаждала определенности.

— Не то и не другое, — напустил туману селестин.

— Эл! — взмолилась я.

— Хорошо, сейчас покажу.

Он сел на кровати, поднял правую руку и повернул кисть ладонью вперёд. Пальцы дрогнули, а вместе с ним и пространство возле окна. Окно пропало, и в туманной рамке на его месте показалась большая двуспальная кровать под балдахином. Я узнала комнату Эла.

— Я бы забрал тебя в свой мир насовсем, но мне слишком интересен этот. Так что будем жить на два дома, — пояснил селестин.

— Кто бы сомневался, что под всем этим кроется меркантильный интерес.

— А я никогда и не скрывал от тебя своей истинной сущности.

— Только учти, — решила я сразу расставить все точки над «и». — Теперь у тебя не один, а два ребёнка.

— Извини. К этой мысли ещё надо привыкнуть. Но твой шалопай мне нравится.

— За шалопая ответишь!

Я налетела на Эла. Он к тому времени был уже опять «готов».

— Совсем другое дело, не то, что наш первый раз, — отдышавшись, решил подразнить меня мужчина. — Ты тогда была какая-то вялая.

— Вялая? — возмутилась я, стукнув Эла кулачком в плечо. Впрочем, только руку отбила. — Воспользовался моим бессознательным состоянием! Кто ты после этого? Гнусный насильник!

Эл продолжал издевательски хихикать.

— Кстати, а как там Рен?

Веселье селестина как рукой сняло.

— Поклянись, что между вами не было ничего подобного, — сквозь зубы произнёс он.

Ну, вот ещё! Ревновать меня к прошлому! Смешно. Моя заминка перед ответом Элу очень не понравилась.

— Не было, не было, — не стала я больше испытывать его терпение. — Так, всё-таки как он там? Женился?

И Эл рассказал, что после моего перехода, Рен снова вызвал его на дуэль. Они здорово спустили скопившееся между ними напряжение. Причём ни при помощи холодного оружия, а банально — кулачным боем. Эл так забавно рассказывал об этом, что я устала смеяться. А жениться, Рен, пока не женился. Во-первых, не так много времени прошло, во-вторых…Эл не захотел углубляться в эту тему.

Заснули мы перед самым рассветом. И, практически, тут же зазвенел будильник. Заспанная, я разбудила, накормила и проводила сына в школу, взяв клятвенное обещание никому не рассказывать о нашем госте. После чего с удовольствием вернулась в постель. Меня тут же сгребли в крепкие, тёплые объятия. Я начала засыпать, балдея от разлившихся по всему телу приятных ощущений. Вспомнила, что забыла поставить будильник. Вдруг проспим возвращение Саши из школы? Пришлось вновь подниматься. Эл открыл глаза и сонно посмотрел на голую меня, скачущую по комнате.

— Да что ж это такое! — ругнулся он, когда я вернулась и обнаружила, что его тело снова в полной боевой готовности. — Ты можешь перестать меня соблазнять? В твоём положении не стоит ЭТИМ злоупотреблять.

— Могу пойти в другую комнату, — предложила я, скользя в его руках.

— Лежи уже, — буркнул селестин, уткнувшись лицом мне в плечо.

Я таинственно улыбнулась и с головой полезла под одеяло снимать мужское напряжение другим не менее приятным способом.* * *

За завтраком тире обедом мы решили, что всю беременность мне стоит провести в одном мире. Мало ли как могут сказаться на ребёнке сдвиги во времени. Так что, как только Сашка заканчивал учиться, мы должны были перебраться в Экзор, сообщив при этом моим знакомым и родственникам, что уезжаем в отпуск.

Я очень волновалась: как всё будет? Понравится ли сыну другой мир? И неужели мне всю жизнь придётся скрывать от родителей их второго внука или внучку? А также мужа?

Да и с Элом, чувствую, всё будет не так-то просто. Вот, как начнём притираться друг к другу. Характер-то у обоих не сахар.

Но одно было ясно: нам никогда не станет скучно. Слишком многое надо рассказать и показать друг другу двум половинкам из разных миров. Эл с жадностью расспрашивал меня о Земле и с восторгом изучал наличествующую в доме технику. Недаром он всегда чувствовал в себе стремление всё усовершенствовать. Водопровод в деревне лорков — его рук дело, да и не только водопровод. Вот она человеческая сущность — тяготение к безостановочному прогрессу.

— А как же Правитель? Если он узнает про нас? Про меня? Про ребёнка? — беспокоилась я.

— Правитель считает, что я мёртв. Спасибо Ренальду, — успокоил меня Эл.

— Значит, ты больше не кейсер? — удивилась я. — Как же ты смог отказаться от такой должности?

— Как и мой отец, я всегда чувствовал себя больше учёным, чем политиком и воином, — пожал плечами Эл. — Без этой должности я свободен как никогда.

— Твой отец был учёным?

— Ещё каким. Но я лучше.

— Кто бы сомневался.

Вернулся Сашка и отобрал у меня Эла, утащив в свою комнату. Просто поразительно, как быстро они поладили. Впрочем, Эла никто не спрашивал, сразу дали понять, что теперь он свой, а значит, должен идти и играть вместе с новым другом в Angry Birds на планшете. Я видела, что бывшему кейсеру непросто справляться с новой ролью, но не спешила помогать. Ничего, не маленький. Хочет стать моим мужем, пусть сначала научиться быть Сашкиным отцом.

Будущее тревожило и радовало одновременно. И лишь опора в виде сильного, уверенного в себе мужчины помогала смотреть вперёд с относительным оптимизмом.

 

Эпилог

Свадьбу мы сыграли два раза: в Экзоре и на Земле. Никогда не понимала и не праздновала Хэллоуин. Однако именно этот праздник сослужил нам хорошую службу. Поскольку, присутствуя на свадьбе в его стиле, гости ничуть не удивлялись жениху, похожему на чёрта (ну, утрирую я немного, не без этого).

Ах, да! У нас родилась девочка, вполне себе земная девочка, смуглая с голубыми глазками. Из Эла, на мой придирчивый взгляд, отец для дочурки получился так себе. Пасовал он перед мокрыми пелёнками и младенческими криками. Зато с Санькой они друг в друге души не чаяли. С трудом выгоняла последнего из Экзора в земную школу. Да и не редкость, вообще найти не могла. Видите ли, проводили они там с Элом какие-то подпольные научные эксперименты.

Очень я переживала, как отреагируют на нового зятя родители. Особенно, папа. Мама у меня тёртый калач, долгое время работала в школе учителем, про фэнтези знает. А папа — инженер. Он никак не мог понять, что такое «селестин» и с чем его едят, пока не познакомился лично. Помню, водки они в тот день выпили…

Эл интересно настроил телепорт, он реагировал только на нас и наших отпрысков, так что идея протащить в Экзор Соню и выдать замуж за Рена отпала сама собой. А я бы хотела ещё раз увидеть теперь уже второго по счёту мужа. И Эл, кажется, об этом подозревал. Потому что дико ревновал, стоило мне упомянуть имя Ренальда, даже если я просто предавалась воспоминаниям.

Наша супружеская жизнь не была безоблачной, случались и грозы. Одна из скалок Дары прочно перекочевала в арсенал моего чисто женского оружия. Эл, в свою очередь, запретил мне выступать в «Гейше». Спасибо, что хоть танцевальную студию оставил. Так и жили. А тут ещё первый бывший нарисовался и в очередной раз попросил принять его обратно. Ой, что было-то!

Незаметно подрастали Элла и Саша. Муж исподтишка заводил разговоры про третьего. Я соглашаться не спешила, но про себя тихо радовалась, боясь сглазить дарованное мне за неведомые заслуги чисто женское счастье: любить и быть любимой.