— Госпожа, — робко произнёс мужчина, который мог, не напрягаясь, согнуть меня в три погибели.

— Слазь с коня и иди сюда, — поманила я Каррона пальцем. — Поговорить надо.

Селестин покорно спешился, передал поводья Даре и шагнул в мою сторону, однако слишком близко подходить не стал. Это ж надо, детина какой, а меня, такую мелкую по сравнению с ним, боится. Вот что значит осознание своей вины.

— Ну что, хороша? — намекнула я на свой болезненный вид. — Всё благодаря твоим усилиям. Кейсер Элларион сейчас с тебя три шкуры спустит за то, что чуть не угробил шейри.

Понятия не имею, как поступит Эл с Карроном, может, Его светлость вовсе не собирался наказывать приспешника и даже выговаривать ему за моё состояние. Однако ничто не мешало мне делать смелые и пугающие предположения.

— Что с вами случилось? — похоже, селестин так ничего и не понял, вины не осознал, а опасался меня только из-за грозного вида.

— Случилось? — я рассмеялась над невинным выражением, появившимся на лице Каррона, когда он задавал вопрос. — Случилось то, что из-за тебя я сутки провела в грязном сарае в холоде и голоде, чуть не умерла и болею до сих пор.

С каждым моим словом алые глаза расширялись всё больше и больше.

— Я ничего не знал…

— Зато сейчас узнаешь в красках и подробностях от самого кейсера. Он тебя очень ждёт, — зловеще произнесла я. — Дара, подтверди.

Я так властно рыкнула, что лорка тут же поспешила отозваться:

— Госпожа две ночи была на грани яви. Хозяин очень зол и сказал, что жестоко покарает виновных.

Селестин заметно сник.

— Говори, какие принёс новости? — без особого перехода тем же приказным тоном спросила я.

— Сначала я должен рассказать об этом Его светлости, — возразил было Каррон.

— Ой, не советую тебе попадать ему под горячую руку, — с усмешкой посоветовала я, уперев руки в боки. — Я сама всё расскажу Эллариону. После произошедшего у нас с ним нет секретов друг от друга. Дара подтверди.

— Госпожа стала анатой хозяина, — послушно откликнулась та.

Как? Как она меня обозвала? Я постаралась не показывать своё удивление, так как по виду селестина было ясно, что слова лорки стали для него решающими.

— Госпожа, передайте Его светлости, что лорд Ренальд и десять его стражей в дне пути отсюда. Пора разбирать плотину, чтобы затопить ущелье…

Позади меня раздался скрип открываемой двери.

— Что здесь происходит?

Я повернулась к Элу.

— Так, вот как ты собирался его уничтожить! Затопить ущелье.

— Котёнок, ты опять суёшь свой очаровательный носик не в своё дело, — хмыкнул кейсер и посмотрел поверх моей головы на Каррона.

— Какие новости?

Я оглянулась. Селестин переминался с ноги на ногу, не зная за что в первую очередь ждать выволочки: за мою болезнь или за то, что повёлся на развод и проболтался. Дара поспешила уйти под предлогом вышагать лошадь и определить её на конюшню.

— Эл, не делай этого, — прошептала я, приблизившись к кейсеру вплотную и доверительно положив правую руку ему на плечо.

— Они в дне пути от долины, — между тем сообщил Каррон.

— Хорошо, иди отдыхай, позже позову, — отпустил приспешника кейсер. За моей спиной раздался шумный облегчённый вздох. — Котёнок, тебе не кажется, что мы всё уже обсудили? Будет так, как я пожелаю.

Издевается. Специально не даёт мне чёткого ответа, как решил поступить с Реном. Или просто его, как мужчину, бесит моя обеспокоенность другим представителем сильного пола? К Элу применять женское обаяние бесполезно, слишком искушён в данном вопросе, да и видит окружающих насквозь. С ним можно быть только искренней, и никак иначе.

— Я не хочу ничьей смерти. Ни его, ни твоей. Я этого не переживу.

Самое интересное, я не преувеличивала. Сейчас для меня, болезной, любое нервное потрясение могло стать роковым. В подтверждение своих слов я зашлась в приступе кашля, в первом таком сильном за сегодня. После высокой температуры приступы случались гораздо реже, постепенно сходя на нет. И вот опять…

— Тебе пора отдохнуть, — в голосе кейсера читалась явная обеспокоенность моим состоянием. Он потянул меня в сторону двери.

— Никуда не пойду, пока не пообещаешь попробовать договориться с Реном по-хорошему, — сдавленно произнесла я. Боялась снова закашляться.

— Да куда ты денешься, — сквозь зубы бросил селестин, подхватил меня на руки и перекинул через плечо. Понимая, что сопротивляться бесполезно, Эл как всегда решил вопрос разрубанием гордиева узла, я послушно обвисла, размышляя о том, что делать дальше. Попутно вспомнилось странное слово, произнесённое Дарой.

— Эл, кто такая «аната»? — спросила я, когда кейсер поставил меня на пол в своей комнате.

— Любовница, — ответил селестин, отчего-то внимательно следя за моей реакцией.

Отреагировала я бурно:

— То есть все кругом считают, что я твоя любовница!

— Ну, после тех двух ночей, что мы провели в одной постели, это вполне очевидный вывод, — пожал плечами селестин.

Да, так рождаются сплетни. Ну и что, пусть считают. Мне до их мнения дела нет.

— Впрочем, эти слухи мы можем легко сделать реальностью, — мурлыкнул Эл, склоняясь ко мне с явным намерением поцеловать.

— Не хочу такую реальность, — довольно жёстко ответила я, дёрнувшись в сторону. — Уж лучше пусть слухи остаются слухами.

Кейсер лишь хохотнул:

— Ты верна себе, котёнок: коготки и вздыбленная шерсть, хотя несколько минут назад ластилась как ласковая кошечка. Отдыхай.

И ушёл, а я осталась ломать себе голову: как же он поступит с Реном и его отрядом. Непонятно от чего внутри зародилась твёрдая уверенность, что всё будет хорошо. Самообман, не иначе. Самообман, который позволит как следует выспаться, в который раз, перед сном прошептав небезызвестную фразу «Я подумаю об этом завтра». Похоже, у меня развивается синдром Скарлетт О’ Хары.

Ничего удивительного, что ночью мне приснился кошмар. Я убегала от несущихся следом бурных потоков воды. Каждый шаг давался с большим трудом, а крик застрял в горле липким комом. Чувство обречённости и неизбежности конца было таким сильным, что даже во сне я ощущала, как бешено колотится сердце. И вот впереди появился спасительный горный уступ, взобравшись на который можно спастись. Но не тут-то было! Самая первая «ступенька» оказалась такой высокой, что требовалась посторонняя помощь, чтобы вскарабкаться на неё. А я уже по колено в холодной воде, и на меня вот-вот обрушится сминающий всё на своём пути мощный поток. Неожиданно перед глазами появился Эл, он стоял на том самом вожделенном уступе и с усмешкой глядел на меня. Он ждал, когда я попрошу его о помощи. А я ничего не могла сказать, немо открывая рот, как рыба. Я почувствовала, как по лицу бегут слёзы бессилия. Спасение так близко и всего одно слово отделяет меня от него: «помоги». Вот-вот вода накроет меня с головой. Паника окончательно затапливает разум, прорываясь криком:

— Эл!

Кричала я наяву, сжимаемая в чьих-то крепких объятиях.

— Я здесь, — раздался голос кейсера в кромешной темноте.

Так это он обнимает меня сейчас! Я почувствовала, что вся дрожу, а лицо мокрое от слёз.

— Ты…ты не спас меня, — прошептала я.

Разум вернулся не сразу и, пользуясь его отсутствием, чувства прорвались наружу. Я прижалась к мужчине, обнимая его в ответ и постепенно успокаиваясь.

— Это всего лишь сон, котёнок, — ласково произнёс Эл.

Да сон, плохой сон. Но как же страшно опять остаться одной в тёмной комнате наедине с подобными сновидениями. В новом мире у меня появились новые фобии. До этого была лишь одна — боязнь пауков.

И как теперь быть? Попросить его не уходить? Я вдруг осознала, что не могу этого сделать. Наяву, как и во сне, я снова не могу попросить Эла о помощи. Почему? Боюсь показать свою слабость? Не уверена в его согласии? Просто не хочу зависеть от него ещё больше, окончательно оказаться в его власти: не только физически, но ещё и эмоционально.

Я принялась аккуратно высвобождаться из таких желанных всем моим естеством объятий.

— Успокоилась? — прозвучал над ухом его бархатный голос.

— Да, — я старалась говорить как можно увереннее.

— Кого ты пытаешься сейчас обмануть? — раздался в ответ тихий смех. — В отличие от тебя я неплохо вижу в темноте. Ты до сих пор боишься и не хочешь, чтобы я уходил.

Какая самоуверенность и наглость. Но ведь он специально так говорит, чтобы взбодрить меня, вызвать иные помимо страха чувства. Например, возмущение его нахальством, желание дерзко ответить и тому подобное. И это действительно может помочь мне воспрянуть духом. Но я так устала, устала от наших словесных игр…

— Ты прав, — просто сказала я.

Не знаю, как я выглядела в тот момент со стороны, не знаю, какие чувства вызвала в мужчине своим ответом. Он снова привлёк меня к себе, даря ощущение защиты и надёжности, и на этот раз не ограничился одними объятиями, беря в плен мои губы, целуя нежно и бережно, заставляя почувствовать себя очень хрупкой и ценной. Темнота сыграла со мной злую шутку: я не успела отстраниться. И вот изнутри уже поднимается тёплая волна желания ответить на поцелуй.

— Отпусти. Не надо, — сказала я селестину прямо в губы.

— Почему? — искренне удивился тот. — Ты же сама этого хочешь.

— Потому что, — мне всё-таки хватило сил вырваться из объятий и отсесть подальше. Сделав это, я гневно напустилась на Эла: — Сколько можно? Зачем ты меня сюда привёз? Сделать своей анатой или провести эксперимент по запечатыванию прохода? Скажи прямо, надоела неопределенность.

— А если я скажу, что первое? — вкрадчиво предположил селестин.

— То побереги своё мужское достоинство, так просто я не дамся.

— Ну вот, ты и пришла в себя, — хмыкнул кейсер

— Эл, я серьёзно, — перевела я дух. Кажется, всё-таки не первый вариант. — Когда ты проведёшь эксперимент, таинство или что ты там будешь делать, чтобы отправить меня назад в мой мир?

— Всему своё время, — уклончиво ответил кейсер.

Да, сколько можно испытывать моё терпение недомолвками!

Я глубоко вздохнула, чтобы унять раздражение. Толку психовать, если внятного ответа всё равно не дождёшься.

— Спасибо за заботу и утешение, но теперь прошу оставить меня одну, — холодно произнесла я, натягивая одеяло и собираясь укладываться спать. Внезапно меня осенило. — Стой!

Я наугад протянула руку и схватила Эла за одежду, кажется рукав. Ночь, а он полностью одет. Либо ещё не ложился, либо куда-то собрался. Вопрос: куда? Кстати, потому и целовался не страстно, требуя продолжения, а нежно, просто, чтобы успокоить. С трудом подавив желание спросить напрямую, я сказала:

— Зажги подсвечник, не хочу оставаться одна в полной темноте.

Эл молча поднялся с кровати. Интересно было бы сейчас увидеть выражение его лица.

Так и есть! В колеблющемся свете свечей я удостоверилась, что мужчина одет, как будто собрался куда-то идти, причём явно не в спальню. На мой вопросительный взгляд кейсер лишь покачал головой:

— Не спрашивай, котёнок, всё равно не отвечу.

— Ты, наверное, шёл мимо, когда услышал мои крики? — и не надеясь на то, что мне станут что-то объяснять, задала я другой вопрос.

— Это были не крики, а стоны. Я уж было решил, что ты передумала и всё-таки захотела стать моей анатой, вот и зовёшь меня таким оригинальным способом, — не упустил возможности поехидничать Эл.

— Угу, как же. Держи карман шире.

— Отдыхай, котёнок. Набирайся сил. Завтра будет интересный день, — напоследок сказал мне кейсер.

Само собой это лишь возбудило моё любопытство и тревогу. Но я прикусила язык. Пусть уходит. Мне надо подумать и решить, что делать дальше: сидеть и покорно ждать, чем всё разрешится, или же принять активное участие в развязке.