Гостиница, которую посоветовал мне Фома, оказалась практически точной копией той, в которой я останавливался в Москве. Тот же большой зал, заставленный столиками, та же барная стойка. Те же две лестницы по сторонам зала. И под каждой лестницей — дверка.

Интересно — в этом мире все гостиницы возводятся по типовому проекту? Или мне просто очень везет на совпадения?

Похожи не только интерьеры, но и люди. У бармена такое же настороженное лицо. Так и кажется, что сейчас он меня увидит и спросит: «Слушай, я себе всю голову сломал — куда ж ты в Москве бластер засунул-то?»

За столиками сидят абсолютно такие же люди. А между столиками порхает стройная фигурка с огромным подносом...

Я зажмурился, помотал головой, чтобы отогнать наваждение. Открыл глаза, всмотрелся. Ну конечно же, это не Даша. Чего бы ей здесь делать? Она сейчас должна быть уже в моем времени, устраивать Игорька на операцию. Кстати, надо бы позвонить Галке, узнать, как они там. Подхожу к бармену.

— Мне бы комнату,— сказал я. Потом вспомнил, какие уточняющие вопросы задавал бармен в Москве, и добавил: — На одного человека, среднего уровня комфорта, пока на неделю.

Бармен кивнул и полез под стойку за ключом. Я мог бы взять и самую шикарную комнату — с деньгами теперь проблем нет. Перед тем как идти в гостиницу, я зашел в банк и снял часть денег, выигранных на турнире. Но светиться мне не хочется, так что буду соответствовать среднестатистическому посетителю. Тем более что я абсолютно равнодушен к комфорту, как и большинство людей, много и интенсивно работающих за компьютером.

— Еду сейчас будете заказывать? — поинтересовался бармен, протягивая мне ключ.

— Нет. Попозже спущусь в зал, здесь и поем. И девочек мне тоже не нужно.

Похоже, бармен сильно обиделся на меня за то, что я предугадал его вопрос. В любом случае, у меня прорезается талант — выводить барменов из душевного равновесия.

— Тогда ваша комната на втором этаже. Шестой номер.

Я кивнул и стал подниматься по поскрипывающей лестнице. Интересно, а почему она скрипит? Сделана-то из пластиковых плиток, а не из дерева. Значит, скрипеть не должна. Может быть, это специально сделано, чтобы создать ощущение уюта? Уж не знаю, как у других людей, а у меня противный скрип не вызывает никаких ощущений, кроме раздражения.

Впрочем, это как раз не проблема. Нужно просто не обращать внимания. Хотя для многих это как раз невыполнимая задача. Чем больше они стараются не думать о белом медведе, тем настырнее он возникает в сознании. А секрет как раз в том, чтобы не пытаться не думать о медведе. Просто нужно думать о чем-то другом. И тогда для медведя в голове просто не останется места.

Конечно, даже это может быть затруднительным — часто ненужная мысль лезет в голову невероятно назойливо. Но если знаешь основной принцип развития концентрации, остальное лишь дело практики.

А подобной практики в моей жизни было предостаточно. Например, в студенческие годы, когда необходимо подготовиться к экзамену, в то время как в той же комнате празднуется чей-то день рождения. И без того непросто за одну ночь выучить то, на что учебный план отводит полгода. А тут еще громкая музыка, пьяные крики и знакомые, которые то и дело подходят и зовут, пойдем, мол, с нами веселиться.

Так что не обращать внимания на скрип оказалось делом совсем легким. Тем более что накопилось очень много вопросов, которые необходимо обдумать. Да и лестница скоро кончилась.

Войдя в номер, я решил первым делом провидеофонить Галке. Потому что если я сейчас займусь обдумыванием более насущных вопросов, то про необходимость позвонить просто забуду.

Кладу очки на тумбочку, поворачиваю их сенсорами в свою сторону. Зеленые строчки меню на втором визуальном слое сменяются списком контактов.

Через несколько секунд передо мной уже лицо Галки. Автоответчик, сразу понимаю я. Эту запись я вижу уже третий раз и успел хорошо запомнить.

— Здравствуйте. С вами говорит автоответчик. Сейчас я не могу подойти к видеофону. В ближайшие пару недель меня не будет в городе. Но если хотите, можете оставить сообщение.

— Это опять я. Как ты там?

Застывший кадр автоответчика исчезает, уступая место настоящей Галке.

— Сашка, привет!

— Привет, Галка. Та девушка с мальчиком, которых я к тебе направлял, они приехали?

— Приехали. Вчера вечером.

Ого! Быстро управились со всеми формальностями. Конечно, в таких случаях визу получить легко — все-таки от этого жизнь ребенка зависит. Но я все же думал, что они в лучшем случае сегодня доберутся.

— Мальчик уже в больнице, — продолжила Галка.— А Даша с ним, ни на шаг от его кровати не отходит. Похоже, она кое-что понимает в уходе за больными, чувствуется опыт. И поразительно быстро приобретает новые навыки. А самое главное, у нее сердце золотое. Детям, которые в одной палате с Игорем лежат, тоже внимание уделяет. Из нее великолепная медсестра получилась бы. Где ты откопал такое чудо?

— А что, она сама не рассказывала?

— У нас было не слишком много времени, чтобы поговорить. И рассказывала она в основном о тебе — какой ты хороший, абсолютно незнакомой девушке помог. Эй, ты чего?

Наверное, сейчас я абсолютно красный, как помидор.

— Галка, ты смеяться не будешь? Я, кажется, влюбился. По-настоящему.

— А она как к тебе относится? В смысле, что-нибудь кроме естественного чувства благодарности есть?

— Если бы я знал!

— Ну ладно, сегодня под вечер она ночевать сюда приедет — в больнице-то посторонним ночью нельзя быть. Я тогда у нее спрошу.

— Не вздумай!

— Ну нет так нет. Кричать-то зачем?

— Извини. Ты лучше скажи, как мальчик-то? Поправится?

— А куда он денется? Новую печень ему выращивать уже начали. Пересадят — будет как новенький.

— Оперативно вы там! Как вам удалось?

— Так у меня же среди коллег полно связей.

— Вообще-то лучше бы избежать ненужных контактов.

— Не учи ученую! Я позвонила, сказала, что на курорте. И что ко мне издалека родственница приехала, которой с оформлением мальчика помочь нужно. Лично я ни с кем не встречалась, все по телефону. Так что никто и не знает, что я в городе.

— Но ты все-таки поосторожнее, звонок-то отследить можно. И узнать, что говорила ты из Москвы.

— Не учи ученую. Звонок шел действительно из Крыма. Думаешь, один ты в компьютерах разбираешься?

У меня глаза полезли на лоб. Никогда не подозревал в Галке наличия столь специфических талантов. Впрочем, если бы я не знал ее и встретил бы на улице, то никогда не заподозрил бы в хрупкой невысокой девушке обладательницу черного пояса.

— Галка, а Олег как?

— Все так же — пятьдесят на пятьдесят. Ты лучше скажи, когда всю эту конспирацию прекращать можно будет и поместить его в нормальную больницу?

— Надеюсь, что через несколько дней все разрешится к лучшему. Ты, главное, не волнуйся, я через Инсайд порылся в архивах. В ближайшие дни с Олегом точно ничего плохого не случится.

— А... потом? — Галка заметно напряглась. Что же сейчас происходит в Галкиной душе, если даже ее невероятный самоконтроль дал сбой?

— Этого я не знаю.

Галка взглянула на меня и успокоилась. Похоже, по моему лицу поняла, что я действительно говорю правду. И подумала, что я просто не смог найти данные о более далеком будущем.

Все-таки самый верный способ врать — говорить только часть правды. И самый противный. Почему-то, когда сочиняешь небылицы, совесть мучает не так сильно. А когда лавируешь на тоненькой тропинке между правдой и ложью, все естество возмущенно вопит.

— Ладно, Галка, мне пора. Позаботься о Даше и Игоре. И не вздумай расспрашивать о том, как она ко мне относится.

— Я ведь уже пообещала, что не буду. Чего тебе еще нужно? Чтобы я жизнью Олега поклялась?

— Не надо.

Не надо давать такие клятвы, Галка. Тем более что жизнь Олега не зависит от тебя. А от меня зависит. Но все равно, я никогда не буду давать таких клятв.

— Сашка, ты чего помрачнел?

— Устал просто. Сейчас поем, посплю, и все пройдет — соврал я.

— Ну ладно, отдыхай. И удачи тебе. Изображение пропало, через мгновение возникла надпись, извещающая меня о том, что абонент прервал связь.

Ради интереса я попытался залезть на Галкин домашний компьютер. Обнаружил там то, что и ожидал обнаружить,— недавно установленную защиту. Внимательно рассмотрев ее, сделал вывод, что такую действительно так просто не сломаешь.

А Галка, похоже, действительно великолепно разбирается в программировании. Может быть, лучше было бы, чтобы она вместо меня сюда отправилась?

Во всяком случае, у нее бы не возникло проблемы с выбором. Она бы не стала колебаться между жизнью Олега и призрачным общечеловеческим счастьем.

Или стала бы? Она любит его. Но это еще ни о чем не говорит. Любовь — это не страсть, не примитивный инстинкт. Для любящего человека — по-настоящему любящего, а не просто влюбленного — вовсе не является главной целью быть рядом с объектом любви, обладать им.

Галка любит Олега. А значит, она с уважением относится к его убеждениям. И кто знает, что предприняла бы она, если бы узнала, что должна выбирать между жизнью Олега и той судьбой для человечества, которую Олег считает лучшей?

Мои размышления в самый неподходящий момент были прерваны громким бурчанием в животе. Похоже, придется спускаться в зал, чтобы поесть.

Правда, можно заказать еду в номер и не светиться лишний раз на людях. Но, боюсь, это привлечет ко мне еще больше внимания — мало кто из посетителей поступает так. Это дороже, чем спуститься вниз. Да и люди здесь общительные, предпочитают обедать вместе, а не запершись в комнатушке. И раз привлекать внимание мне нельзя, то не буду отрываться от коллектива.

Спускаюсь по лестнице, которая опять сопровождает мои передвижения скрипом. Сажусь за столик, подзываю официантку. Однако заказать ничего не успеваю, меня прерывает яростный крик сзади.

— И это ты называешь супом? — Можно подумать, что это ревет взбесившийся бык. Однако такого отборного мата я еще не слышал ни от одного быка.

Я повернулся — оказалось, что оглушительный голос принадлежит здоровенному мужику. На ассоциации с быком наводят не только его голос, но и фигура, и лицо. Вот только рогов нет. Хотя кто его знает?

Рядом со столиком быкоподобного посетителя стоит молодая девушка, очевидно официантка. Девушка негромко всхлипывает, с ног до головы она залита супом. У ее ног валяется тарелка, в которой только что был суп.

Мужик продолжает громко перечислять недостатки местной кухни, щедро пересыпая речь непечатными словами. Если бы все, что он говорил о местном супе, было бы правдой, то ужинать здесь я бы не стал. Однако мне почему-то кажется, что кормят тут нормально.

Я хотел было подойти и сказать, чтобы он замолчал и возместил девушке и заведению моральный и материальный ущерб. Однако, хорошенько оглядев его, я решил, что этого Делать не стоит — такой слов не поймет.

Встаю из-за стола, направляюсь к нему. Он боковым зрением замечает движение, поворачивает голову, вперивает в меня свои буркалы.

— А тебе чего надо? — громогласно вопрошает хам.

Похоже, бугай не воспринимает меня всерьез. А зря.

Нога вспарывает воздух, врезается в живот, который оказывается на удивление мягким. Складки брюха на мгновение обволакивают кроссовку. Но затем массивное тело вбирает в себя импульс и переходит на бреющий полет в направлении соседнего столика. Мягкое брюхо прощально булькает, его складки отпускают мою ногу, мужик хлопается головой о стол.

Остатки сознания покидают его, он остается лежать, присыпанный обломками стола. Правый глаз подергивается, из уголка рта стекает слюна. Несколько раз мужик, не приходя в сознание, икнул и засунул большой палец в рот. После этого слюна течь перестала — видимо, палец сработал как затычка.

Я вернулся к своему столику и как ни в чем не бывало обратился к официантке:

— Мне, пожалуйста, тарелку борща, картошку с котлетой и чай с медом.

Я уже успел посмотреть, что лежит на тарелках посетителей, так что меню мне не нужно.

— А котлеты кончились,— на автомате ответила официантка, не выходя из ступора. Похоже, что она слишком уж впечатлительная. Вот вторая, хоть ее и облили супом, уже пришла в себя и побежала в туалет отчищать платье.

— Ну тогда вместо котлеты рыбу.

Официантка кивнула, убежала. Через несколько минут вернулась с подносом, Но в себя она так и не пришла, обслужила меня на автопилоте.

Все время, пока я ел, чувствовал на себе взгляды. Похоже, меня здесь зауважали. А это плохо. То есть, конечно, хорошо, что зауважали. А вот то, что здесь меня надолго запомнят,— это плохо. Уж лучше бы я еду в номер заказал, тогда такого внимания к себе точно не привлек бы.

Поев, я поспешил в номер. При этом услышал за спиной красочное описание полета бугая — похоже, видевший все своими глазами пересказывает происшедшее тем, кто только что подошел. Конечно, рассказчик сильно преувеличивал. Например, из обрывка рассказа я узнал, что бугаев было трое и они не просто облили официантку супом, но еще и хотели ее обесчестить.

Поднявшись в номер, я плюхнулся на кровать. Впрочем, спать пока еще не собираюсь. Несмотря на обилие впечатлений за день, голова совсем свежая. Может быть, я просто начинаю привыкать к сумасшедшему ритму? Человек — существо выносливое, ко всему приспособится. А может быть, просто вирусы-симбионты хорошо выполняют свою работу.

Поискать через Инсайд ответы на интересующие меня вопросы? Причин делать это прямо сейчас нет — завтра я проберусь к хранилищу огромных массивов информации, тогда и найду ответы. А все, что можно выжать из общедоступных ресурсов Сети, я уже выжал. Ну не все, конечно. Чтобы просмотреть все материалы Сети, не хватит и сотен человеческих жизней. Но все, что было легко доступно, я уже нашел. Копать же глубже долго, трудно и малоэффективно. К чему заниматься бесполезной работой, если завтра можно будет узнать гораздо больше, приложив меньшие усилия.

Но, несмотря на доводы разума, так и тянет погрузиться в Инсайд. Похоже, моей психике просто хочется вновь оказаться среди неоновых нитей на угольном фоне, ощутить ураганный полет между блоков информации, оказаться под лавиной числовых массивов и строк текста.

Изголодавшийся по любимой работе мозг настойчиво требует своей дозы интеллектуального безумства. Что ж, дам мозгу то, чего он хочет.

Вызываю меню чипа, выбираю нужный пункт. Глаза заслоняет черный бархат, покрытый Сетью радужной паутины. По телу пробегает волна почти физического блаженства. Как же долго я не видел этой картинки?

«Четыре дня!» — мелькнул в сознании ответ. Но эта мысль уже похоронена под грудой других. Мозг работает четко, алгоритмам, повторенным сотни, а то и тысячи раз, вмешательство разума не требуется.

На полном автомате я открываю нужные окна, подтягиваю к себе некоторые информационные нити и блоки, другие же скрываются — фильтры оставляют только самое насущное.

Пока годами выработанные рефлексы подготавливают «рабочее место», оставшееся без дела сознание обдумывает: что именно мне искать? Конечно, все равно — я же сейчас занимаюсь этим для собственного удовольствия и чтобы не потерять навыки. Так что спокойно могу поискать какую-нибудь чепуху, например информацию о снежном человеке, или проанализировать текущую экономическую ситуацию в моем времени.

Но все же хочется совместить приятное с полезным. Пусть я и не найду ничего стоящего, но это поможет выработать список вопросов, которыми стоит задаться завтра, в информационном центре.

Итак, начинаю искать все о Развилке, Теневых Зонах и путешествиях во времени вообще. Сначала следует подгрузить во фрейм оперативной информации все ключевые моменты, которые я уже накопал.

Фрейм наполняется яркими прямоугольниками. Затем я протягиваю между ними связи. Ну вот и готова схема уже известного мне.

И что-то мне в этой схеме не нравится. Что-то выбивается из общего ряда.

Я тщательно осматриваю всю радужную ажурную конструкцию схемы. Пытаюсь определить, где же тут то, что насторожило меня. Нужный сектор бросается в глаза сразу. Концентрируюсь на нем. Изображение перед глазами послушно увеличивается, подозрительный сектор наплывает на глаза.

Еще раз пробегаюсь по связям между блоками. Не нахожу ничего, но еще острее чувствую — это совсем на поверхности. Отдаю команду чипу увеличить релятивную детализацию.

Несколько мгновений чип перелопачивает массивы данных, подкачивает информацию из Сети. Одна за другой между блоками протягиваются еще несколько десятков нитей. Прощупываю их, сначала целыми пучками, проверка каждой заняла бы слишком много времени.

Нужный пучок связей найден. Щупаю отдельные нити. Перед глазами пробегают строчки ассоциативного анализа. Ставлю фильтр. Теперь с каждой проверенной нитью следующая нить порождает все меньше и меньше строк.

Наконец остается только одна строка. Она тут же раскрывается мешаниной блоков, глаз автоматически выхватывает наиболее важное, мозг связывает выхваченное воедино.

Ответ получен. Несколько секунд уходят на то, чтобы осознать его.

Невероятно! Как же мне раньше это не пришло в голову?

Через несколько дней, как только момент Развилки наступит, связь с будущим должна прерваться. Однако об этом времени осталось достаточно много данных, чтобы сказать — этого не произойдет.

Как же так? Может быть, я ошибся? И Развилка произойдет тогда, когда ее предсказывают — через десять лет. Тогда нет ничего удивительного в том, что данные о прекращении связи с будущим не сохранились — о том времени осталось мало информации.

Нет, глупость. Я же сам это откопал — через несколько дней в архивах левой ветви и правой начинаются различия. Совсем небольшие. Я сам нашел их только потому, что специально искал. Но тогда почему не сохранилось данных о прекращении возможности временных путешествий?

Ведь это должно было бы стать сенсацией — связь времен прервалась на десять лет раньше предсказанного! Все информационные ресурсы Сети должны были бы трубить об этом. Каждая газета долгое время писала бы статьи об этом. Приглашались бы мировые специалисты во всех областях физики. Тут же объявились бы тысячи предсказателей конца света. Каждая религия, каждая секта имели бы свое мнение о проблеме.

Но ничего этого нет и в помине! Этот промежуток времени прочесали сотни тысяч профессиональных исследователей и просто любителей. Но никто не нашел и мельчайшего упоминания о прекращении межвременных путешествий!

Почему? Развилка к тому моменту уже наступила. Значит, общепринятые представления о времени неверны? Такую возможность я никогда не исключал. Но все-таки весь мой опыт работы в этой области говорит в пользу этой теории.

Может быть, путешествия во времени действительно стали невозможны, но почему-то никто об этом не говорил и не писал?

Полная чушь. Но в моем положении нельзя пренебрегать и самыми безумными гипотезами. Нужно проверить, продолжались ли путешествия во времени.

Усилием воли отгоняю все посторонние окна и фреймы, остается лишь разноцветье паутины Инсайда. Сейчас мне не нужно производить анализ данных, мне нужно эти самые данные искать.

Подтягиваю к себе информационные нити. Пускаю по ним программы-боты. Раньше мне приходилось пользоваться ими очень редко — они неприменимы, когда сам не знаешь, что ищешь. А ведь в «мирное» время я только вслепую и лазил по Сети.

Однако теперь я ломаю голову над конкретной проблемой. И у меня накопились сотни конкретных вопросов, мегабайты промежуточных данных. Теперь у виртуальных пауков есть от чего отталкиваться.

Передо мной появляются все новые и новые блоки — их подтаскивают трудолюбивые паучки, запущенные в разные концы Сети. Аналитическая программа протягивает от них нити к уже имеющимся, переставляет прямоугольники с места на место, выделяет цветом наиболее значимое. На меня обрушивается гора информации — поиск я решил провести не только по последнему возникшему вопросу, но и по всем остальным. Все это — просто разные аспекты одной проблемы. А значит, рассматривать их следует в комплексе.

Поток информации прекращается. Все-таки паучки всего лишь программы. Они не обладают творческим мышлением, в отличие от людей не могут на основе одних и тех же данных делать все новые и новые открытия.

Зато я могу. Теперь наступает мой черед, начинается тот этап поиска через Инсайд, для которого и нужен оператор-инсайдер.

Подтягиваю к себе блоки, найденные паучками. Логика подсказывает, что отталкиваться надо от тех из них, которые наиболее богаты нитями, связывающими их с другими прямоугольниками. Чем больше связей у блока, тем более ключевую информацию он вмещает.

Однако я привык доверять интуиции, а она не всегда соглашается с логикой. Вот и теперь — внимание приковывается к непримечательному блоку в самом углу поля зрения.

Рывком перемещаюсь к скромному прямоугольнику. Все остальные пропадают. Зато появляются сотни тончайших, невидимых до этого нитей. Подзываю паучков к себе, даю им задание, они шустро семенят по ярким тропинкам. Один из них радостно восклицает — ему удалось найти нечто интересное. Сознание рвется вперед, летит, повинуясь изгибам нити.

Еще один небольшой прямоугольник. Программа-анализатор, услышав невысказанный приказ, тут же расчленяет прямоугольник, проникает в его структуру. Вновь десятки нитей яркими линиями прорезают черноту фона.

Предельная концентрация. Возникает знакомое ощущение, будто сквозь мое сознание проносится стремительный поток, унося внутри себя мои мысли, устремляясь куда-то вглубь меня. Это подсознание пытается имитировать работу сознания, повторяет его действия. Подсознание не может целиком заменить разум, оно не способно создать что-то действительно новое. Но оно может взять на себя ту часть работы сознания, которая состоит из повторяющихся микроалгоритмов. Оно может повторять те действия, которые разум проделывал сотни раз. Может выстраивать их в тех последовательностях, в которых обычно выстраивает разум.

И сознание, освободившись от муторной работы, может взять на себя действительно творческую часть деятельности. Оно лишь направляет работу подсознания, находит самые оригинальные решения.

Я вошел в то состояние, которое испытывали хоть изредка практически все, но которое называют по-разному. Инсайдеры говорят «попасть в поток», художники — «пришло вдохновение». Дети испытывают это состояние регулярно, но не называют никак.

Экзальтированные особы в таких случаях говорят о поверхностной медитации, о входе в астрал или нирвану, о подключении к Космосу или мировому разуму. Психологи не говорят ничего — официальная наука не верит ни во что подобное, хотя научное объяснение данного состояния лежит на поверхности.

Блоки замелькали с сумасшедшей скоростью. Но мне этого мало — я хочу повторить слияние с Сетью. Это должно быть совсем нетрудно — просто глубокая медитация, только в Инсайде.

Первую стадию я миновал, подсознание приняло на себя всю работу, для которой не требовалось вмешательство разума. И теперь сознание может свободно творить, не задумываясь о мелочах. Мышление освободилось от господства готовых шаблонных мыслей. Разум, который, по заявлениям ученых, мы используем лишь урывками (в общей сумме набегает лишь несколько минут в сутки), теперь работает непрерывным потоком. Но это только первая стадия, поверхностная медитация.

Дальше все тоже просто. Надо лишь разделить сознание на две части. Первая будет продолжать творить, делать то, на что не способно подсознание. А вторая часть — высшая — будет направлять первую.

Сознание замкнется само на себе. Я стану способным не только использовать разум в потоковом режиме, но и оптимизировать сами основы работы разума. Я смогу раскрыть в себе невиданный мыслительный потенциал на то время, пока смогу поддерживать необходимую концентрацию.

Это не слишком сложно. Но, к сожалению, я забыл главное — это не состояние, которого можно достичь. Это непрерывный процесс. Нужно просто сконцентрироваться и ждать, пока мозг войдет в нужный режим. Но я поспешил и был наказан.

Меня «выбросило» из потока. Стремясь прыгнуть выше головы, я не только не достиг глубокого погружения в себя, но и не смог даже удержаться на поверхности.

Жаль. Если бы я просто ждал, просто продолжал бы работу в Инсайде, то добился бы нужного результата. Но я поспешил и теперь окончательно выбит из нужного состояния духа.

Сегодня в Инсайд лучше не соваться, ничего путного все равно не получится. А попытками я только хуже сделаю: интуиция и творческий настрой — это совсем не то, чего можно добиться, переборов себя. Тут бесполезно переть, как бульдозер. Сколько бы силы воли ни приложил — только поломаешь себе психику. Нужно просто поддерживать гармонию внутри себя, изучать законы внутреннего мира и следовать им. Я поспешил, нарушил один из них и был наказан.

Что ж, это будет мне уроком на будущее. А сейчас лучшее, что я могу придумать,—лечь спать. Расстелив кровать, я улегся.

Сон, однако, не шел. Попробовал считать баранов. Не помогло. Тогда я попросил чип запустить программу контроля биоритмов мозга. Наверное, не стоит так часто вмешивать в работу мозга искусственные средства. Однако выспаться мне просто необходимо — что-то подсказывает, что денек предстоит жаркий.

Повозившись с настройками, я активировал воздействие. Через некоторое время почувствовал, что программа действует — все начало заволакиваться туманом. Однако сознание упорно балансирует на грани сна и яви.

Очень неприятное ощущение. Вся деятельность мозга парализована, все обволокла серая липкая пелена. Но сознание никак не хочет погрузиться под эту пелену, держится на поверхности. Очень противное ощущений. И очень знакомое — будто я уже чувствовал эту раздвоенность, а потом совсем забыл.

Ну уж нет! Только дежавю мне не хватало!

Выключаю программу, буду пытаться заснуть более естественными средствами.

Улегся поудобнее, в позу покойника — лежать надо на спине, руки вдоль тела. Расслабляюсь. Теперь начинаю мысленно ощупывать себя. Ловлю мельчайшие ощущения. Вот мышца напряжена. Отдаю ей команду расслабиться. Не расслабляю, а именно отдаю команду — тело само должно регулировать себя. А сознание должно быть отстранено — как будто это и не я, а какой-то совсем посторонний предмет.

А вот эта мышца, напротив, лишена тонуса. Тоже плохо, правильная расслабленность — это вовсе не отсутствие напряжения, а оптимальное напряжение.

Еще несколько вмешательств, и все явные неправильности устранены. Теперь мышцы уже не подают жалоб. Постепенно восприятие обостряется, я чувствую уже не отклонения от оптимального напряжения мышц, я чувствую само оптимальное напряжение — а это куда труднее.

Чувствую пульсирующую вибрацию во всем теле — это кровь, струящаяся по капиллярам. Голова наполняется гулом — причина та же.

Тело наполняется легкостью, сознание светлеет. Сквозь завесу, разделяющую сознание и подсознание, проступают образы — пока туманные, нечеткие. Но, если я сосредоточусь, они обретут ясность.

Впрочем, этого я делать не буду — сейчас я собираюсь просто выспаться, мне не нужно пробуждать творческий потенциал. Сознание легко проскакивает сквозь стену образов, и я попадаю туда, где нет ничего, кроме света. А точнее, даже не света, а ощущения света.

Все раздражители — как внешние, так и внутренние — остались позади. Теперь сознание, не отвлекаемое ничем, может отдохнуть, покачиваясь на ласковых волнах тишины и света.

Так я и пролежал, пока не осознал, что свет уже перестал быть просто ощущением. Теперь он реален.

Открываю глаза. Снова зажмуриваюсь — задорный солнечный луч резанул по сетчатке. Но сознание уже вынырнуло на поверхность. Голову наполняют звуки: веселое переливчатое щебетание птиц, стук топора и стон раскалываемых поленьев, звонкие голоса веселящихся детишек.

Ночь минула незаметно, уже утро. Окончательно открываю глаза, предварительно повернув голову, дабы избежать повторного покушения солнца на мою сетчатку.

Хочу встать с кровати, но вместо этого просто взлетаю — тело легкое, налитые силой мышцы упруго пружинят. Настроение самое замечательное.

Одеваюсь, напевая задорный мотивчик. Не что-то конкретное — просто мурлыкаю под нос. Едва застегнув комбинезон, пальцы принимаются в такт мурлыканью отстукивать по животу.

На постукивание живот отозвался совсем не музыкальным бурчанием, испортив все впечатление от импровизированной симфонии. Однако настроения этот инцидент не омрачает — то эмоциональное состояние, в котором я пребываю сейчас, испортить трудно, обычно оно проходит само.

Живот не умолкает. Заставить замолчать его можно, только заткнув рот чем-нибудь съедобным.

Спускаюсь вниз, в этот раз скрип лестницы кажется очень даже музыкальным и органично вплетается в мурлыкание. Может быть, все зависит от того, в каком ритме переставлять ноги? Сейчас я весело сбежал, вот и лестница пропела. А когда я устало поднимался, она недовольно ворчала.

Гипотеза кажется мне интересной, хочется провести эксперимент — побегать по лестнице взад-вперед с разной скоростью. Однако делать я этого не стал, свидетели возможного эксперимента могут неправильно оценить мое психическое здоровье.

Усевшись за столик, делаю заказ. Пока изумленная официантка, которой я продиктовал длинный список блюд, не вернулась, я осматриваюсь по сторонам.

Едва мой взгляд падает на кого-либо из посетителей, как оказывается, что он заинтересованно изучает стены, потолок или кончик собственного ботинка. А это верный знак — за мгновенье до этого они все смотрели на меня.

Похоже, все мною тут интересуются. Но никто не хочет этого показать. Почему?

Люди в этом времени открытые. Исходя из местных нравов, было бы логично предположить, что меня должны тут же окружить, хлопать по плечам, заказывать мне пиво и восклицать: «Как ты сделал этого бугая!»

Однако этого не происходит. Чтобы найти ответ, я принимаюсь рассматривать окружающих угловым зрением. Очень полезный навык — когда люди не знают, что ты на них смотришь, они ведут себя более раскованно. И наблюдая за ними, можно узнать о себе много нового. Например, во взглядах легко можно прочитать, что ты, оказывается, «последняя свинья», а то и еще что-то похлеще. Или наоборот — «классный парень».

Наблюдение показало: относятся ко мне здесь явно с уважением. Причем уважение возросло выше потолка, когда официантка принесла заказ. Все явно были изумлены, их глаза говорят: «Неужели он все это съест?»

Еще как съест! То есть съем. Отсутствием аппетита я не страдал никогда.

Правда, и наличием тоже. Есть еда — я уминаю за обе щеки. Нет — ну и ладно. И никогда я особо не страдал ни от переедания, ни от недоедания.

Но сейчас вирусы-симбионты и общее психическое напряжение разогнали мой метаболизм до космических скоростей. Так что мне не составило труда уничтожить то, что с таким трудом дотащила до столика официантка.

Параллельно с поглощением самой разнообразной органики я наблюдаю за соседями. Мне не дает покоя выражение их глаз. В них помимо уважения, которое увеличивается пропорционально количеству съеденного, мелькает и нечто наподобие жалости.

С чего бы это им меня жалеть? Может быть, мне грозит месть со стороны вчерашнего здоровяка? Ну тогда в этом нет ничего страшного, меня уже сегодня здесь не будет. Сначала отправлюсь на поиски затерянного информационного центра, а потом буду искать ночлег в другом месте — здесь-то я наследил прилично.

А раз кто-то жаждет моей крови, то тем более не стоит тянуть время. Прямо после завтрака и покину гостиницу. Уйти мне удалось незаметно — как я вчера выяснил, в здании есть черный ход. Помогло и то, что мне не пришлось улаживать финансовые вопросы: я хоть и не заплатил за еду, но комната оплачена на неделю вперед, это с лихвой покрывает задолженность. Так что мне не пришлось извещать кого-либо о том, что я съехал. Я просто написал об этом в записке, которую оставил в комнате.

Я поспешил убраться подальше от гостиницы, где меня могут искать. Тем более моя цель совсем в другой части города. Во всяком случае, так получается по рассказам Фомы.

Но прежде чем направиться к тому месту, которое Фома назвал самым удобным входом, я пробежал по магазинам. Прежде всего нужно купить фонарик, мой-то пришлось раскурочить, чтобы достать дистортионное кольцо для мины.

А из того, что рассказывал Фома, я заключил, что совсем не лишними будут веревки и прочее альпинистское снаряжение.

Выбирал долго — я в этом не разбираюсь, альпинизм всегда казался слишком опасным. Правда, многих моих друзей это не останавливало. Тем более что большинство ил них заявляли: все уже предопределено, так что от нас не зависит ничего. А значит, надо просто брать от жизни все.

Наверное, нет ничего хуже, чем научно обоснованный фатализм.

Да, я всегда был уверен: если наука доказала предопределенность, если она уже стала частью нашей жизни, значит, она действительно есть, и бесполезно отрицать ее.

Но из самого факта существования предопределенности сию не следует, что нужно пускаться во все тяжкие. Тем более что существует гипотеза плавающего будущего. Она гласит, что часть будущей реальности действительно предопределена предсказаниями. И этой предопределенности и бежать нельзя: если в прошлом стало известно о каком-то факте из будущего, то этот факт должен произойти. Иначе он не сможет стать известным в прошлом и нарушится причинно-следственная связь событий, а этого просто не может произойти.

В этом пункте гипотеза плавающего будущего согласуется с общепринятой. Но в остальном они расходятся. Общепринятая гипотеза утверждает, что предопределено абсолютно все — вплоть до координат и импульсов элементарных частиц в каждый момент времени. То, что случилось, уже не может произойти иначе — вот главная мысль общепринятой гипотезы.

А гипотеза плавающего будущего утверждает, что будущее предопределено лишь частично. Оно еще не произошло, а произошла лишь ничтожная часть его — та, о которой говорят предсказания. Мы не можем избежать того, что предсказано,— это уже случилось. Но все остальное мы можем творить сами.

Один мой университетский товарищ узнал, что не умрет как минимум еще три года. Точной даты своей кончины он не знал, но нашел упоминание о своей будущей свадьбе.

И решил, что раз до этого он точно не умрет, то может рисковать своей жизнью как хочет. Он стал альпинистом совершал самые безумные восхождения, выполнял самые опасные трюки. И вполне естественно, что однажды он сорвался со скалы. Однако не погиб, просто остался парализованным на всю жизнь: позвоночник оказался поврежден так неудачно, что даже сращивание, нейродублирование, кваркотронные импланты и прочие ухищрения современной медицины помочь ему не смогли. В больнице он познакомился с девушкой, которой регенерировали потерянную в аварии ногу. Они поженились точно в предсказанный срок. Но кто знает, как все сложилось бы, если бы не занятия альпинизмом? Может быть, не пришлось бы въезжать в стены ЗАГСа на инвалидной коляске, может быть, он пришел бы туда своими ногами, если бы был осторожнее?

Так или иначе, но сейчас осторожное отношение к риску мне совсем не на руку — в альпинистском снаряжении я не смыслю ничего.

Например, зачем нужна вот эта веревка со странным приспособлением на конце? Можно, конечно, спросить у продавца, который уже смотрит на меня с подозрением — слишком долго я таращусь в одну витрину. Но нужно же еще научиться всем этим пользоваться.

Выручила меня Сеть. В ней я узнал и назначение разнообразного альпинистского снаряжения, и нашел текст книги «Альпинизм для чайников». Конечно, даже очень много теории не заменит крохи практики. Но я все же не собираюсь на Эверест карабкаться. Фома же вообще без снаряжения пролез, хоть и с трудом.

Через некоторое время мой рюкзак здорово раздулся, а карман съежился. Из магазина я вышел довольный, попрощавшись с не менее довольным продавцом. Думаю, что благодаря мне он сегодня выполнил недельный план.

Затарившись под завязку, я направился к окраине города и вскоре попал в заброшенные кварталы, построенные еще до Развилки. Во время похода по магазинам я зашел еще в несколько людных мест, поговорил с местными и узнал, что здесь уже давно никто никогда не селился. Место это считается гиблым. Поговаривают, будто здесь бродит нечисть. Многие мои собеседники утверждали, что видели среди развалин чудовищ. Впрочем, на эти слухи особо полагаться не стоит: информацию я собирал там, где ее добыть проще всего,— в питейных заведениях. Так что на высокую достоверность рассчитывать не приходится. А вот другая часть страшилок про это место показалась мне гораздо более интересной. Эти истории не рассказывают ни о привидениях, ни о жутких зверях. Но зато они куда более правдоподобны. Эти байки тоже говорят, что место гиблое. Но наличие потусторонних сил они категорически отрицают, а из явных проявлений гиблости называют ухудшение самочувствия, депрессию, резкие перепады настроения, аллергические реакции.

Это очень похоже на правду, так что перед посещением развалин я купил не только снаряжение для преодоления препятствий, но и дыхательный аппарат и детектор химического загрязнения.

Наличие данных предметов в продаже меня не столько обрадовало, сколько потрясло — кому в этом мире могут понадобиться подобные вещи? Продавец на мои вопросы сначала отделывался общими фразами — мол, мне все равно, лишь бы покупали, а покупателю виднее, зачем ему это нужно, вот у покупателя и спрашивайте.

Но я все же разговорил его. Сначала перевел разговор на другое, потом несколько раз легонько касался интересующей меня темы, подходил к ней все ближе и ближе. Продавец и сам не заметил, как все выболтал. Выяснилось, что подобных гиблых мест вокруг Петербурга немало. А больше всего — под самим городом, в канализациях. Продавец говорил об этом испуганно — похоже, он сам не верит и химическую причину гиблости тех или иных территорий, а считает их возникновение вмешательством неких ужасных мистических сил.

Он крайне неодобрительно отзывался о тех, кто рыщет по гиблым местам в поисках каких-то сокровищ. Но дыхательные маски и детекторы заражения продает им исправно — главное, что платят. Он и меня уговаривал не ходить туда, куда я собрался. Правда, сразу заявил, что даже если я откажусь от своих планов, то маску и детектор он обратно не примет — мол, что куплено, то куплено.

Я уверил его, что и не собираюсь требовать свои деньги обратно, даже если снаряжение мне и не понадобится. Продавец расслабился, разоткровенничался, еще интенсивнее принялся отговаривать меня от моей задумки.

Говорил он эмоционально, прочувствованно, убедительно. Если бы я хоть немного верил в мистику, то наверняка отказался бы от поисков информационного центра. Но историй про духов, приведений, и вампиров я предостаточно наслушался в детстве, в спортивно-оздоровительном лагере.

Я и тогда не любил подобных баек. Нет, я не боялся, просто мне не было интересно. А может быть, мне потому и не было интересно, что я не боялся. Но, в любом случае, подобные истории всегда казались мне скучными и нагоняли сон. Это, может быть, и было хорошо в лагере — страшилки рассказывались уже после отбоя, так что их снотворное действие было скорее благом.

Но сейчас я не собираюсь спать, поэтому продавца я прервал.

— Но ведь тем, кто покупает у вас эти маски, они помогают,— привел я самый веский довод.— Значит, дело действительно не в духах, а в химическом заражении.

Вообще-то я говорил наугад, на самом деле я понятия не имею, помогают маски или нет. Но в том, что нарушения здоровья вызывают вредные испарения, я уверен. Так что маски должны помогать, если они качественные.

— Так-то оно так,— согласился продавец.— Заражение там есть. Только вот откуда оно взялось? Без духов там не обошлось! От заражения-то маска спасет, а вот от духов только амулет поможет. Да и то не всякий. А ежели ты амулетами интересуешься, так самые верные — в лавке напротив. Скажи, что от меня пришел, там тебе самые верные обереги дадут.

Я сказал, что амулетами не интересуюсь, и покинул магазин.

Интересно, а владелец лавки напротив отстегивает процент владельцу этого магазина за то, что тот сначала запугивает любителей шляться по зараженным территориям, а потом направляет к нему?

Но все же среди всей чепухи, вываленной на меня продавцом, один интересный вопрос промелькнул. Действительно, а откуда все эти зараженные территории взялись? Ведь не духи же их в самом деле прокляли.

До Развилки их не было, это абсолютно точно. Может быть, это какие-то секретные подземные лаборатории и фабрики? Вполне вероятно. После Развилки уже не до них стало или просто они были настолько секретные, что про них знали лишь немногие, которые погибли от обрушившихся на них потрясений во время начального периода Теневых Зон.

И в результате все эти лаборатории оказались заброшенными. Так они и стояли заброшенными сотни лет, изредка заявляя о себе утечками высокотоксических веществ. Удивительно, что масштабы последствий оказались столь ничтожными — если лаборатории настолько секретные, то они должны заниматься отравляющими веществами огромной убойной силы.

Даже не по себе становится, когда представляю, что мне придется идти по колено в потоках этих токсинов. Хотя на самом деле все наверняка не так уж и страшно — Фома же прошел и даже не заработал никаких видимых нарушений здоровья. Интересно, он ходил в дыхательной маске или без нее?

Наверняка без, иначе рассказал бы мне. Значит, кратковременное вдыхание токсинов не слишком опасно. Правда, Фома рассказывал, что весь тот день у него ужасно болела голова. Но болела она еще с утра, до того, как он пошел искать информационный центр. Так что причиной, скорее всего, стало неумеренное потребление алкоголя накануне.

Но от чего бы у него голова ни болела — мне бояться нечего, маска должна защитить.