С тех пор как эта книга была опубликована впервые, последствия 11 сентября 2001 года по-прежнему прослеживаются в нескольких направлениях. Мое утверждение, что самый опасный «фундаментализм» сегодня — это «отец всех фундаментализмов», то есть американский империализм, за последние восемнадцать месяцев получило вполне достаточно подтверждений. Совершенно очевидно, что лидеры Соединенных Штатов гораздо больше озабочены «поиском врага», чем реальным состоянием мира. В психологическом смысле американская империя уже создала себе нового врага — исламский терроризм. Поэтому те, кто исповедуют ислам, представляют собой зло, эта угроза является глобальной, и по этой причине нужно бросать бомбы туда, где живут последователи этой религии. В политическом аспекте Соединенные Штаты сразу решили использовать трагедию 11 сентября как мощный рычаг для передела мира. В частности, военными базами США сейчас покрыты все континенты, американское военное присутствие распространяется на 120 стран из 189 государств — членов Организации Объединенных Наций. На местном уровне администрация Буша прикрывает ухудшение ситуации в американской экономике при помощи так называемой угрозы безопасности страны. Приняты целые пакеты специальных мер, основной целью которых стало обеспечение «послушания исламских стран» путем предоставления Израилю режима «карт-бланш», заранее одобрив все его будущие действия. Такого подарка никогда не получали даже американские президенты. Результат всего этого таков: средства массовой информации США в своих ежедневных сообщениях почти не касаются страданий палестинцев. Даже в израильской прессе действия Израиля критикуются гораздо острее, чем в Соединенных Штатах.
Конечно, арабские режимы не подвергают острой критике в арабских странах, и монарху Саудовской Аравии или президенту Египта нелегко публично поддержать войну Ирака против США. Эти страны, как и Сирия, и Иордан, не сделают ничего, чтобы остановить войну. Однако в арабском мире растет напряженность: ни хижины, ни дворцы не хотят новой нефтяной войны. В Каире и Абу-Даби, двух арабских столицах, которые я посетил после 11 сентября, мне не встретилось никого, кто бы поддержал идею нанесения упреждающего удара по Саддаму Хусейну на том основании, что он мог бы, в какой-то момент в будущем, разрешить производство ядерного оружия. Весь арабский мир видит в этой идее классический пример имперских двойных стандартов США. Арабы знают, что единственной страной в регионе, которая обладает как ядерным, так и химическим оружием, является Израиль.
Арабское общественное мнение за последние десятилетия стало как никогда единым. А в становлении этого единого мнения сыграла решающую роль студия кабельного телевидения «Аль-Джазира», став в то же время символом этого единения. Она пробудила массовое сознание в регионе, подвергая безжалостному анализу все минусы, существующие в арабском мире.
Единство было постоянной темой националистического периода арабской политической истории. Первым его выразителем стал Насер со своей мечтой об Объединенной Арабской Республике. Затем последовало поражение в войне, изгнанные поэты — Низар Каббани из Сирии, Махмуд Дарвиш из Палестины и Мутаффар аль-Наваб из Ирака — создавали прекрасные элегии. Египетская примадонна Ум Кальтум пела песни на собственные стихи и была широко известна. В 1991 году война в Персидском заливе деморализовала и раздробила арабский мир. Светские диссиденты продолжали собираться в кофейнях Дамаска, Багдада, Бейрута и Каира, но разговаривать могли только шепотом.
Мечети повсюду стали центрами организации конфессионального сопротивления новому порядку и «Великому Сатане», который подвел под него фундамент. Сеть государственных средств массовой информации продолжала изливать в эфир примитивную пропаганду, а критики правительства слышно не было. А потом, в 1996 году, появилась «Аль-Джазира», канал теленовостей, презревший табу и запреты. Арабские зрители по ночам выключали государственные каналы, а дикторы «Аль-Джазиры» и гости ее ток-шоу стремительно приобретали популярность.
Ничего подобного люди не видели с начала 1960-х годов, когда ангажированные националистами радиостанции в Каире, Багдаде и Дамаске ежедневно подстрекали своих слушателей снести все коронованные головы в арабском регионе. Иорданского короля едва не свергли, а саудовская монархия была серьезно дестабилизирована. При помощи западноевропейских стран обеим государствам удалось добиться стабильности и избежать националистических переворотов, они полагали, что западный мир вряд ли станет платить наличными на рынке, где доминируют американские друзья Израиля, жаждущего войны в Ираке.
Несмотря на крупные трения внутри американского и европейского военно-политического истеблишмента и открытую оппозицию большинства граждан во всем мире, было ясно, что эта война, если не случится ничего непредвиденного, скорее всего, разразится. Ни одна из статей устава Организации Объединенных Наций не может оправдать эту войну, однако международное право редко мешало Совету Безопасности ООН, созданному после «холодной войны», который не так уж часто выстаивал против требований и нужд Соединенных Штатов.
Почему режим в США так рвался вести эту войну? Имеется три основных соображения. Во-первых, Ирак — один из крупнейших производителей нефти — оставался за пределами контроля Соединенных Штатов, во-вторых, иракская армия — единственная сила в регионе, которая могла бы угрожать Великому Израилю. Третье соображение местного характера: обеспечение размежевания демократов и просионистски настроенных евреев. Это является важной тактической целью христианских фундаменталистов, поэтому они не делают никакого секрета из того, что готовы решительно поддержать любое зверство Израиля. В конце концов, в Ветхом Завете ясно сказано, что земля израильская принадлежит евреям.
За те месяцы, которые прошли после того, как впервые была отмечена годовщина событий 11 сентября 2001 года, динамически развивались два взаимосвязанных и доминирующих процесса: подготовка к войне в Ираке и ухудшение экономической ситуации в США. Взаимодействие этих двух процессов будет определять форму глобальной конъюнктуры в последующие несколько лет. Великий президент-мыслитель Буш и его твердолобые советники, кажется, решительно отмежевались от ханжеской формулы 1990-х годов, провозглашенной Клинтоном: американское превосходство + поддержка союзников + постоянное вмешательство в мировые конфликты = захвату власти над миром; что сопровождается напыщенной риторикой о «третьем пути». Похоже, теперь эта формула отброшена. Оставим в стороне моральную сторону вопроса, почему несправедливая война может стать справедливой на том основании, что ее поддержит Совет Безопасности ООН; ясно, что Соединенные Штаты могут легко и просто получить поддержку вторжению в Ирак. Французам и русским дадут взятку, а китайцам предложат несколько мелких концессий на Тайване, тем самым побудив их проголосовать за войну или воздержаться. Однако Чейни и Рамсфилд отлично знают, что англо-американские бомбовые рейды в Ирак в течение пятнадцати лет остаются в Совете Безопасности ООН безнаказанными. Эти страны являются лидерами единственной в мире империи и, в случае маловероятного вето в Совете Безопасности, будут вести себя соответственно.
С тех самых пор, как Верховный суд США санкционировал победу Буша на выборах, контроль над мировой нефтью, кажется, поглотил всю энергию американского государства. Это основная причина войны против Ирака. Все разговоры об «оружии массового уничтожения» — это сказки, сочиненные с тем, чтобы напугать граждан у себя дома и в Западной Европе. Немногие в Европе верят в то, что Ирак несет угрозу какой-либо стране. В последний раз он применял химическое оружие против Ирана и собственного курдского населения в 1980-е годы, и это оружие было поставлено в Ирак Соединенными Штатами. Рональд Рейган, чтобы выразить одобрение Белого дома, послал тогда в Багдад специального курьера, некоего мистера Дональда Рамсфилда, который теперь отвечает за Пентагон.
Хотя множество апологетов США в европейской прессе бурно отрицает тот факт, что это война из-за нефти, а не благодеяние, которое «принесет демократию» в Ирак, их единомышленники в Соединенных Штатах страдают оттого, что у них таких иллюзий нет. Зато есть Томас Фридман, непотопляемый флагман средств массовой информации США, который отказывается набрасывать плотный покров на реальность.
«Действительно ли война, которую команда Буша готовится развязать в Ираке, будет войной из-за нефти? Я отвечаю коротко и ясно — да. Любая война, которую мы начнем в Ираке, будет — целиком или частично — войной из-за нефти. Отрицать это смехотворно… Я говорю, что возможная война в Ираке — это война за нефть, потому что иначе объяснить действия команды Буша невозможно. Почему они выходят против Саддама Хусейна с 82-й воздушно-десантной дивизией, а против Северной Кореи — в лайковых дипломатических перчатках, тогда как Северная Корея уже имеет ядерное оружие и ракеты для его запуска, есть сведения о том, что она с легкостью продает опасное оружие любому желающему, более того, она держит под прицелом своих ракет 100000 американских солдат и имеет лидера, который обращается со своим народом гораздо более жестоко, чем Саддам?»
Значит ли это, что мистер Фридман против такой войны? Оставьте эту мысль: «У меня нет проблем с любой войной из-за нефти, если мы сопроводим ее какой-нибудь реальной программой сохранения энергии». Являлось ли целью этой специальной колонки вовлечение «зеленых» в войну против Ирака? Если да, такой стимул был не нужен. Немногие из западных лидеров потребуют обещания «программы сохранения энергии». Они жаждут и счастливы войти в любой кровавый круг, лишь бы только авансом были розданы «гуманистические» обещания.
На деле Фридману не нужно отправляться в Юго-Восточную Азию, чтобы отыскать государство, которое сейчас намного опаснее, чем Ирак. Отличный пример имеется на Ближнем Востоке, и не так уж далеко от Ирака. Это страна, которая регулярно вторгается в соседние государства, ни во что не ставит резолюции Совета Безопасности ООН, оккупирует территории, которые ей никто не позволял красть, угрожает жителям этих территорий, соотнося их с понятием унтерменш (недочеловек), и обладает целым арсеналом ядерного и химического оружия. Однако Израиль — великий неприкасаемый для американской политики. После 11 сентября и Конгресс, и Сенат США согласились с резолюциями, предоставившими Израилю режим «карт-бланш», заранее одобрив все его будущие действия.
В арабском мире тоже не все однозначно: эксцентричный эмир Катара, дающий средства и обеспечивающий штаб-квартиру арабского телеканала «Аль-Джазира», разрешил США построить в Катаре самую крупную в регионе военную базу, которая хвастает недавно законченной взлетной полосой длиной в 13000 футов для приема тяжелых бомбардировщиков. Нет сомнений, что Ирак атакуют именно с этой базы, хотя комментаторы «Аль-Джазиры» осуждают агрессию США.
Идея о создании полунезависимой сети арабского телевидения была впервые высказана журналистами Всемирной службы Би-Би-Си («ВВС World Service») и получила поддержку британского Министерства иностранных дел. Было подписано соглашение с компанией «Радио и телевидение “Орбита”» («Orbit Radio and Television Service»), взявшейся создать программу новостей на арабском языке на канале «Орбиты» специально для стран Ближнего Востока. Однако «Орбита» принадлежит Саудовской Аравии, поэтому финансирующие ее люди не дали разрешение на то, чтобы в новостных бюллетенях критиковали саудовского короля. Проект закончил свое существование в апреле 1966 года после передачи ролика о публичной казни. Би-Би-Си с потерями отступила, а ставшие ненужными арабские журналисты начали поиски нового пристанища. Им повезло, поскольку их поиски совпали со сменой правителей в крошечном арабском государстве Катар.
В 1995 году Хамад бен Халифа Аль Тани, сын старого эмира, пообещав модернизировать государство, сверг своего отца-традиционалиста. Он начал с драматического жеста, отменив Министерство информации. Когда его проинформировали о крахе предприятия Би-Би-Си, он предложил журналистам штаб-квартиру в городе Доха и 140 миллионов долларов, чтобы возобновить работу телеканала. Отец и дед Хамада сообща имели 452 автомобиля, в том числе несколько штук, собранных вручную специально для них. По сравнению с этим собственная телестудия не должна была показаться дорогим удовольствием; к тому же она принесла эмиру такой престиж, которого он никогда не имел. Вдохновленный результатом своих действий, Хамад на муниципальных выборах 1999 года разрешил женщинам голосовать и выдвигать свои кандидатуры наравне с мужчинами. Это был выстрел из ружья по саудовским лучникам, который и был воспринят как таковой.
В сущности, ни один из журналистов, которые пришли на работу в новый канал, не был уроженцем Катара. Родившийся в Сирии Файзал аль-Касим, самый неоднозначный телеведущий «Аль-Джазиры», а ныне один из самых уважаемых журналистов арабского мира, изучал драматическое искусство в Гуле и. десять лет был якорем спасения арабской службы Би-Би-Си. Его шоу «Противоположное направление» отличается политическими дебатами и конфронтацией такой интенсивности, какую редко встретишь в западных телепередачах. Когда я встретился с аль-Касимом в Абу-Даби, он только что закончил давать интервью местной газете и отбивался от других журналистов и поклонников. Я спросил, становится ли меньше жалоб на его шоу: «Жалобы никогда не прекратятся, — ответил он. — Люди не могут поверить, что я сам выбираю гостей и сюжеты. Никакие власти никогда не пытались повлиять на меня или подвергать меня цензуре, и я намного свободнее, чем был даже на Би-Би-Си».
Вначале правительство Катара каждый день получало как минимум одну официальную жалобу на канал от правительств других арабских стран, в первый год — больше сотни. Каддафи отозвал из Катара своего посла после того, как канал показал интервью с лидером ливийской оппозиции; Ирак пожаловался, когда канал назвал сумму, которая была истрачена на церемонию празднования дня рождения Саддама Хусейна. Тунис разгневался, когда канал заявил о нарушении прав человека на его территории; иранские газеты обиделись за «пятна на белых одеждах» аятоллы Хомейни; в Алжире в нескольких больших городах отключили электричество, чтобы не дать своим гражданам посмотреть программу, в которой алжирская армия обвинялась в участии нескольких массовых убийствах. Арафат возражал против того, чтобы интервьюировали лидеров «Хамаза», а «Хамаз» в свою очередь был разгневан появлением в «Противоположном направлении» израильских политиков и генералов. В 2003 году корреспондент «Аль-Джазиры» в Газе был арестован палестинскими властями за то, что сказал больше, чем им было нужно.
Правительства Саудовской Аравии и Египта бесила критика, которую позволяли себе диссиденты на канале «Аль-Джазира». Оба государства, как лояльные союзники западных стран, имели на Западе сравнительно хорошую прессу. До 11 сентября для того, чтобы привлечь внимание Запада к Саудовской Аравии, требовалась как минимум гибель в королевстве гражданина любой западной страны, однако интерес к такой новости быстро пропадает. В течение прошедшего десятилетия саудовцы потратили сотни миллионов фунтов на то, чтобы сохранить империи западных и арабских средств массовой информации и их наемных работников на стороне, а град упреков «АльДжазиры» воспринимали как предательство. Эр-Рияд и Каир оказывали мощное давление на Катар, чтобы заткнуть телестудии рот, однако эмир игнорировал эти протесты, а его правительство опровергало все заявления о том, что канал является инструментом внешней политики Катара.
В первые годы работы «Аль-Джазиры» и Вашингтон, и Иерусалим осторожно, но приветствовали новый телеканал. Томас Фридман отпраздновал рождение телеканала по полной программе. «Он знаменует, — заявил Фридман, — зарю арабской свободы». Эхуд Яари в «Иерусалим Репорт» отзывался о канале с такой же теплотой: «Из скромного низенького сборного дома крошечный Катар теперь производит продукт, который в арабском мире в большом дефиците, — свободу. Мощные видеосигналы канала, — продолжал он, — постепенно изменяют культурный и политический порядок на Ближнем Востоке».
11 сентября положило конец этим панегирикам, особенно после трансляции «Аль-Джазирой» нескольких интервью с Усамой бен Ладеном и его «заместителем» египтянином эль-Завахири. Трансляция этих интервью на западном телевидении была запрещена на том нелепом основании, что в них могут содержаться закодированные инструкции бен Ладена для будущих атак террористов. На самом деле они были запрещены потому, что мягкие черты бен Ладена разрушали созданный средствами массовой информации образ его как воплощения зла.
Теперь на Катар оказывают сильное давление, принуждая его что-нибудь сделать с «Аль-Джазирой». Посол США Морин Квинн вручила министру иностранных дел составленную в достаточно сильных выражениях жалобу, которая не имела особых последствий. В октябре Колин Пауэлл был послан в Катар с целью припугнуть эмира, но эмир вновь встал на защиту прессы и подчеркнул, что государство не может вмешиваться в то, что, как он сказал, является «частной коммерческой деятельностью». Американских официальных лиц, которые встретились с руководителями «Аль-Джазиры», вежливо выслушали и сказали им, что канал с удовольствием возьмет интервью у американского президента или его единомышленников: Тони Блэра и представителей администрации Буша Кондолизы Райс и Колина Пауэлла. Им было предоставлено неограниченное время для разъяснения своей точки зрения. Сказать, что эти передачи совсем не оказали влияния на арабское общественное мнение, было бы преувеличением.
Когда началась бомбардировка Афганистана, «Аль-Джазира» стала единственной телевизионной сетью, посылавшей из этой страны регулярные сообщения. Вот тут-то и начался головокружительный взлет ее популярности. За материалом, отснятым этим каналом, охотились, покупали его, тщательно редактировали и показывали по Си-Эн-Эн, Би-Би-Си и всем крупным европейским телеканалам. Потом в Кабуле разбомбили здание, которое канал использовал как временную телестудию, как раз в тот момент, когда журналист Би-Би-Си, воспользовавшись ее оборудованием, начал передачу в прямом эфире. Он оказался на полу, а зрители у экранов своих телевизоров оказались живыми свидетелями «второстепенной бомбежки». Когда силы НАТО в 1999 году избрали целью белградскую телестудию, Клинтон и Блэр признали, что эта бомбардировка была преднамеренной, и оправдывали ее тем, что из телестудии транслировалась «намеренно искаженная информация». Катар вряд ли можно было отнести к категории врагов, поэтому 50 «независимых» экспертов были гораздо осторожнее, когда дело дошло до объяснений причин бомбардировки в Кабуле. Они заявили, что здание было избрано целью, поскольку была получена информация, что в нем обосновались боевики, принадлежащие к «Аль-Каиде»; специалисты не знали, что там находится база «Аль-Джазиры».
То огромное влияние, которое получила «Аль-Джазира», связано с освещением этим телеканалом американской «войны с террором». После того как израильские танки, в очередной из множества раз после 11 сентября, вошли в Наблус, канал рассказал о следующем инциденте (здесь приведено описание событий по материалам палестинской правозащитной организации «ПРАВО»): Халеду Сифу (41 год), который женат и имеет четверых детей, позвонили на сотовый телефон. Чтобы слышимость была лучше, он вышел на балкон. В тот момент, когда он стоял на балконе, израильские солдаты убили его выстрелом в голову. Услышав выстрел, Мухаммад Фарония, который женат и имеет шестерых детей, вышел на балкон. Израильские солдаты открыли огонь по Мухаммаду Фарония, ранив его в грудь и брюшную полость. Брат Мухаммада, Махмуд Фарония, старался спасти брата, но израильские солдаты наставили на него оружие и не дали ему этого сделать. Мухаммад истек кровью и умер. По свидетельствам очевидцев, израильские солдаты намеренно оставили Мухаммада Фаронию истекать кровью в течение почти девяноста минут.
Ежедневное освещение «Аль-Джазирой» историй, подобных этой, резко отличается от новостей, которые показывают в Европе, не говоря уже о Соединенных Штатах. Канал Си-Эн-Эн завоевал популярность во время Войны в Заливе благодаря работе его собственного корреспондента Питера Арнетта, который оставался в Багдаде и сообщения которого о жертвах среди гражданского населения и бомбежках невоенных объектов приводили власти США в бешенство. В результате правительства западных стран сейчас намного тщательнее контролируют доступ к информации во время военных конфликтов. Более того, они готовы остановить всякого, кто освещает события, о ходе которых они стараются умолчать.
Однако, потерпев неудачу в попытках обуздать «Аль-Джазиру», США сейчас пытаются имитировать ее успех. Поскольку война в Ираке неминуема, были планы открыть на Аравийском полуострове спутниковый канал на средства Информационной службы США, к сведениям которого можно будет добавить специальную информацию Си-Эн-Эн и Всемирной службы Би-Би-Си. Израильтяне уже реализовали собственную версию такого канала, но без особого успеха.
Тот, кто придерживается мнения, что арабам промывают мозги, и все, что нужно, чтобы направить их на путь истинный, — это регулярно вводить им дозы Буша и Блэра, — игнорирует существующую в регионе реальность. Однако «заговор» простирается намного дальше.
— Как они назовут свой канал? — спросил я Файзала аль-Касима. — «Империя»?
— Нет, — сказал он, — название для него уже есть. «Аль-Хакикат».
Это переводится в точности как «Правда» и напоминает о советской газете.
Существует, однако, и новая возможность. Как только американцы преуспеют в оккупации Ирака, в «Правде» не будет никакой нужды, поскольку после небольшой перенастройки грубый «Голос Багдада» станет сладким «Голосом Америки».
Никто и нигде в арабском мире не поддерживает эту войну. Все единодушны в том, что если война начнется и американцы ее выиграют, то, вместо того чтобы устрашить арабский мир, это приведет к быстрому росту массовой поддержки террористических группировок. Многие арабские интеллектуалы видят в Израиле того библейского осла, челюсть которого позаимствовал американский Самсон, чтобы сокрушить реальных и воображаемых врагов Империи. Существует также распространенное мнение, что открытие «третьего фронта» этой бесконечной войны может иметь гораздо более серьезные последствия, чем те мифические террористические движения в Афганистане, которые уже дестабилизировали Юго-Восточную Азию и Саудовскую Аравию. Последствия вторжения в богатое нефтью арабское государство с тем, чтобы создать там марионеточный режим, не поддаются количественному исчислению.
Каков же балансовый отчет «войны с террором»? С помощью его же пакистанских создателей режим «Талибан» был свергнут без серьезной борьбы, хотя под бомбами погибло около трех тысяч ни в чем не повинных афганских мужчин, женщин и детей. Для западных стран эти жизни — ничто, по сравнению с жизнями тех американских граждан, которые погибли в Нью-Йорке и Вашингтоне. В Кабуле не будет построено никаких мемориалов невинным жертвам. Пытки и массовые казни узников этой «антитеррористической» войны не заставляют либеральных сторонников «гуманных войн» даже пошевелиться. Однако, помимо всего прочего, главная цель военной операции, которая состояла в захвате («живым или мертвым») Усамы бен Ладена и его сообщников и их физическое уничтожение, до сих пор не достигнута. 16 июня 2002 года «Нью-Йорк Таймс» сообщила: «Как заявили официальные лица, секретные расследования наличия угрозы со стороны “Аль-Каиды”, которые ведут сейчас ФБР и СИС, привели к выводу, что посредством войны в Афганистане не удалось снизить угрозу Соединенным Штатам. Напротив, эта война, вероятно, усложнила борьбу с терроризмом, распылив потенциальных нападающих по более широкой географической области».
Империалистическая оккупация Афганистана не привела ни к стабильности, ни к миру, ни к процветанию в регионе. Символичен тот факт, что ставленник США, глава афганского правительства Хамид Карзай, попросил и получил личную охрану, состоящую исключительно из американских солдат. Он не чувствует себя в безопасности под охраной афганцев, принадлежащих к его собственному племени. Доверия не хватает всем. Те фракции Северного альянса, которые правят за пределами Кабула, не любят Карзая и разделались бы с ним за одну ночь, если бы могли это сделать, не боясь ответных авианалетов. Чтобы спасти этот режим, Соединенные Штаты должны будут сохранять постоянное военное присутствие в стране. Другими словами, демократия, права человека и социальные гарантии сейчас так же недостижимы для Афганистана, как и много лет назад.
«Более широкая географическая область» включает в себя и соседний Пакистан. Новый военный диктатор страны генерал Первез Мушарраф является верным союзником Вашингтона, 19 сентября 2001 года он пришел на телевидение, чтобы проинформировать народ Пакистана о том, что его страна будет стоять, или вернее, летать плечом к плечу с Соединенными Штатами, бомбардируя Афганистан. Заметно побледневший, моргающий и потеющий, он был похож на человека, который только что подписал собственный смертный приговор; и действительно, с тех пор было уже две попытки покушения на его жизнь. Более того, в октябре 2002 года на официальные посты в двух пакистанских провинциях на границе с Афганистаном были избраны исламисты.
«Война с террором» дестабилизировала Юго-Восточную Азию, однако еще больше укрепила позиции Израиля. Если бы Соединенные Штаты действительно задались целью перекрыть поток рекрутов, текущий в такие организации, как «Аль-Каида», они бы серьезно занялись тем, чтобы положить конец оккупации Палестины. Ариэля Шарона в его стремлении уничтожить политическое единство палестинцев, которое израильский историк-диссидент Барух Киммерлинг назвал «политицидом», поддержали Буш, Чейни и Рамсфилд. «Карт-бланш», врученная Израилю Сенатом и Палатой представителей США, является беспрецедентной в истории новейшего времени. Результат налицо. С сентября 2001 года свыше 100000 палестинских беженцев прибыли в Иорданию. Шарон даже не пытается скрывать тот факт, что его целью является тотальная этническая чистка («перемещение») палестинцев с Западного берега. Газа будет превращена в современный эквивалент индейской резервации. Этого он добивается прямой физической силой, делая повседневную жизнь палестинцев, живущих на оккупированных территориях, невыносимой.
Даже если эти планы сбудутся, утверждать, что это поможет разгромить «терроризм» — просто неудачная шутка. Жестокое наказание, которому подвергаются палестинцы за отказ признать Израиль своим сюзереном, каждый день предстает взору арабского мира на экранах телеканала «Аль-Джазира». До сих пор арабы смотрели на это и страдали молча, но их пассивность обманчива. Гнев нарастает, и в каждой столице имеются признаки недовольства, а в Саудовской Аравии и Египте прошли крупные демонстрации. Когда «война с террором» распространится на Ирак, в регионе произойдет всплеск недовольства.
Кроме того, есть еще и собственная «война с террором» полковника Путина в Чечне. Все просто, как азбука: есть маленькая страна, которую лишают права, пожалованного всем бывшим членам Советского Союза. Если Кыргызстан, Украина, Беларусь, Грузия, Армения и Азербайджан имеют право стать независимыми государствами, почему этого права лишена Чечня? Отчасти из-за нефти, а отчасти из-за великорусского шовинизма, за который держится слабый и коррумпированный слой русских политиков, стремящихся сохранить контроль над этой страной. Разрушение Чечни намного хуже, чем все то, что случилось в Косово и до, и после войны НАТО в Югославии. Столицу Чечни Грозный, где жили как чеченцы, так и русские, сровняли с землей. От школ, больниц, библиотек и жилых домов остались сейчас одни воспоминания. Число жертв среди гражданского населения, если не подвергать сомнению имеющиеся цифры, составляет, по меньшей мере, 15000 человек. Обезумевших чеченских националистов, привлекающих внимание к своему делу актами террора, убивают после того, как при помощи химического оружия делают их недееспособными. Многие русские заложники погибли в результате применения химического оружия, которым собственное правительство «защищало» их от террористов. И в этом перевернутом с ног на голову аморальном мире Путина публично поддерживают большой Буш и маленький Блэр. Плечом к плечу в «войне с террором».
После событий 11 сентября Соединенные Штаты получили в западном мире почти всеобщую поддержку, они завоевали симпатии государств и правительств, а также западных интеллектуалов, когда вступили в войну в Афганистане. Это единодушие, подпорченное разногласиями по «палестинскому вопросу», сейчас, в связи с новой войной в Ираке, разъедают серьезные проблемы. Здесь, в отличие от Боснии, Косово и Афганистана, мнение Запада неоднозначно. Немногие европейские лидеры, кроме Блэра и Берлускони, в восторге от новой войны. Вряд ли несогласные послужат США помехой, а некоторые из них закончат тем, что станут поддерживать эту военную авантюру, но они прекрасно осознают, что в Европе ширится массовое антивоенное движение. В Италии и Британии оно мощнее, чем в других местах, однако эта мощная сила вполне может распространиться по всему континенту.
А как насчет тех интеллектуалов, которые раньше критиковали империализм, а теперь попались в ловушку из-за событий 11 сентября? Многие стали теперь громогласными сторонниками американского империализма. В данном случае я имею в виду не Салмана Рушди, Мартина Амиса и прочих, когда-то подвизавшихся в либеральной прессе по обе стороны Атлантики. Они вряд ли переменятся. Решение Рушди позировать для обложки французского журнала, завернувшись в звездно-полосатый флаг, возможно, просто временное помрачение рассудка. Его вновь обретенная любовь к Империи может оказаться такой же кратковременной, как и обращение в ислам. Нет никаких признаков того, что это происходит, однако надежда умирает последней…
Нет, меня больше интересует другая часть общества: те мужчины и женщины, которые когда-то активно работали в левом движении. Некоторые из них совершили стремительный марш-бросок: с отдаленных окраин радикальной политики в прихожие Государственного департамента США. Как большинство перебежчиков, они демонстрируют свою агрессивную самоуверенность. Отточив свое полемическое и идеологическое мастерство в рамках левого движения, они теперь обратили его против своих старых соратников, и именно поэтому они стали полезными Империи «болванчиками». Их используют и выкинут. Те немногие, которые все еще мечтают стать сомалийской, пакистанской, иракской или иранской копиями афганской марионетки, Хамида Карзая, тоже, вероятно, разочарованы. Очередь длинна, трансплантация на другом континенте стоит дорого, и операция может не удаться. А что еще более важно — до власти могут быть допущены только испытанные, проверенные агенты. Большинство бывших марксистов-маоистов-троцкистов еще не прошли освидетельствование и не получили «сертификат соответствия». Чтобы его пройти, они должны полностью переписать страницы своего прошлого и признать, что были неправы, поддерживая в те или иные времена старых врагов Империи на Кубе, во Вьетнаме, Анголе, Индонезии, Афганистане, на арабском Востоке и т. д. Другими словами, они должны пройти тест Давида Горовица. Горовиц, сын старых коммунистов и биограф покойного Исаака Дойтчера, подверг свое мировоззрение самой изумительной чистке, которую видела Америка постсемидесятых годов. Сегодня он — лидер правых полемистов, постоянно развенчивающий мягкотелых либералов, мостящих дорогу для еще более низменных личностей в стане левых.
По сравнению с ним Кристофер Хитченс все еще должен казаться маргинальной и несколько фривольной фигурой, хотя его нынешний соратник Канан Макия, определенно, прошел бы тест Горовица. В отличие от Хитченса, который в 1990 году резко возражал против Войны в Заливе, Макия, англо-иракский фаворит из крыла Ричарда Перла в Государственном департаменте, выбрал тот же самый год для того, чтобы переметнуться в стан противника. Хотя он, во всяком случае, последователен. Поскольку он был сторонником оккупации Ирака на японский манер, то его потряс тот факт, что Буш отказался от роли Освободителя и стал действовать в том духе, которой тогда считался отвечающим жизненно важным интересам США, а именно — оставил Саддама у власти. Но если Макия и был раздосадован таким предательством, то теперь, когда его представляют в ток-шоу по обе стороны Атлантики и в программах новостей как «голос Ирака», он не подает и виду, что был чем-то недоволен. Однако у меня такое чувство, что даже теперь его амбициям не позволяют реализоваться, он стал слишком нетерпелив. Представленный либеральной лондонской газетой «Гуардиан» как «самый выдающийся иракский мыслитель-диссидент», Макия провозгласил: «11 сентября установило целиком и полностью новый стандарт относительно того, чего можно было бы достичь, и если вы в террористическом бизнесе, вы начинаете с того, что много думаете. Вам понадобятся союзники. А если вам понадобятся союзники в террористическом бизнесе, вы обратитесь за помощью к Ираку».
Эта, весьма далекая от того, чтобы быть выдающейся мыслью, абсолютная чушь, высказывать которую постыдилось бы большинство уважающих себя офицеров разведки по любую сторону Атлантики. Но Макия будто бы лишился рассудка. Он так страстно стремится полететь вместе с ребятами из 82-й воздушно-десантной дивизии, что его способность выписывать одно над другим замысловатые утверждения, не подкрепленные какими бы то ни было эмпирическими фактами, не имеет никаких границ. Ни одной разведывательной службе США не удалось доказать, что Ирак имеет хоть какое-то отношение к событиям 11 сентября. Попытки Тони Блэра заставить британских разведчиков изготовить досье, доказывающее эти связи, неожиданно привели к неприятным последствиям для него самого. Может быть, следовало проконсультироваться с «самым выдающимся иракским мыслителем», но поскольку таких связей не существовало, американская администрация, чтобы оправдать войну в Ираке, переключилась на другие проблемы, такие как обладание «опасным оружием».
13 сентября 2001 года Хитченс начал с глубокомысленного заявления, что «аналитический момент» должен быть «на неопределенное время отложен», но тем не менее связал нападения 11 сентября с прежней политикой Соединенных Штатов и критиковал Буша за то, что тот спутал терроризм с войной. Однако очень скоро Хитченс переключился на осуждение тех, кто выступал с такой же, но гораздо более острой критикой, и начал рассуждать о предполагаемых «фашистских симпатиях мягкотелых левых» — Ноама Хомского, Гарольда Пинтера, Гора Видала, Сьюзен Зонтаг, Эдварда Сайда и прочих. В последних своих появлениях на телеэкране он был скучен, как бармен из салуна, и ничем не походил на того критика, который сорвал нимбы с голов Киссинджера, Клинтона и Матери Терезы.
Все чаще разглагольствуя в духе помпезных неоконсерваторов, которых сам же когда-то высмеивал, Хитченс впрягся в телегу самого любимого Пентагоном иракского изгнанника и фаворита нефтяных интересов США, Ахмеда Чалаби. От имени Иракского национального конгресса (ИНК) этот старый мошенник получил в начале 1990-х годов от СИС от 60 до 70 миллионов долларов. Государственный департамент впоследствии обвинил ИНК в неспособности считать деньги и в том, что ИНК истратил слишком много средств на путешествия его лидеров по миру и поддержание высокого уровня жизни для его членов. Комментатор-ветеран Арно де Борчгрейв, которого уж никак не упрекнешь в радикализме, написал о том, как Чалаби обжулил свой собственный Иорданский банк:
«Мысль о том, что Чалаби становится “человеком Вашингтона” в Багдаде, никого так не поражает, как иорданских лидеров — и прошлых, и современных. 9 апреля 1992 года Чалаби был приговорен иорданским судом государственной безопасности к 22 годам каторжных работ по тридцати одному обвинению в растрате, воровстве, нецелевом использовании вкладов и спекуляциях с иорданскими динарами. Суд также вынес суровые приговоры и приговорил к штрафам 16 других людей, в том числе нескольких братьев и близких родственников Чалаби, которые были членами совета директоров его «Петра-банка» или владельцами компаний-филиалов.
Чалаби, осужденный судом короля Хуссейна, был переправлен через границу в Сирию в багажнике принадлежащего королевскому дворцу автомобиля. Чалаби утверждает, что через границу его перевез бывший кронпринц Хассан. Но и водитель, и подруга Чалаби, организовавшие побег, отрицают это…
А вот чего никто не отрицает, так это того, что третий по величине иорданский «Петра-банк», принадлежавший Чалаби, лопнул, а около 300 миллионов долларов, лежавших на депозитных счетах, внезапно исчезли…
За 12 лет, прошедших со дня основания Чалаби банка до банковского краха, этот отпрыск богатой и облеченной властью иракской шиитской семьи завоевал себе репутацию контактами на самом высоком уровне. Когда в 1988 году стоимость динара на черном рынке резко упала, в Аммане каждый знал, что один из самых активных покупателей долларов — «Петра-банк». А когда управляющий Центральным банком Мохаммед Саид Набулши пытался добиться выполнения требования, чтобы банки депозитировали 30 % своих иностранных финансовых активов в Центральном банке в рамках мер по поддержке валюты, «Петра-банк» оказался не в состоянии выполнить это требование.
Следует ли из всего этого то, что Чалаби не способен управлять оккупированным Ираком? Напротив. На самом деле этот растратчик, фаворит Хитченса и иже с ним, как нельзя более подходит на роль самого выдающегося политического лидера нового иракского государства. Чалаби уже пообещал провести после «освобождения Ирака», когда он станет (как считает сам) его лидером, две «реформы»: иракская нефть будет приватизирована и передана американским компаниям, кроме того, в течение трех месяцев он признает Израиль. По крайней мере, у этого старого плута нет никаких иллюзий по поводу того, каковы истинные цели войны, которую ведут его хозяева.
Что объединяет всех лояльных к Империи, так это непоколебимая вера в то, что, несмотря на определенные недостатки, военная и экономическая мощь Соединенных Штатов направлена исключительно на реализацию идеи освобождения от тирании, и по этой причине необходимо поддерживать США в борьбе против всех, кто бросает вызов их мощи. Немногие предпочитают Бушу Клинтона, однако они признают, что это тривиальное самооправдание. В глубине души они понимают, что Империя всегда превыше своих лидеров.
А вот о чем они забывают, так это о том, что империи всегда действуют в своих собственных эгоистических интересах. Британская империя умно эксплуатировала антирабовладельческое движение, чтобы колонизировать Африку, точно так же как Вашингтон гуманно выкручивает руки неправительственным организациям (НПО), чтобы распространить сегодня свои новые войны. Однако чрезмерно ретивые сторонники США в континентальной Европе начинают раздражать Чейни и Рамсфилда. В Вашингтоне смеются, когда слышат, как европейские политики рассуждают о реанимации Организации Объединенных Наций.
Империя укрепляет свою мощь, создавая сатрапов, которые принимают ее экономические приоритеты и стратегический контроль. Неолиберальная экономика, навязанная жрецами Международного валютного фонда, довела страны на всех континентах до нужды, а их население — до грани отчаяния. Социальной демократии, которая казалась такой привлекательной во время «холодной войны», больше не существует. Бессилие демократических парламентов и политиков, которые обитают в них с тем, чтобы что-то изменить, дискредитировали демократию. Дружище капитализм может выжить и без нее.
В то время когда большая часть мира — самыми яркими примерами являются Латинская Америка и Южная Корея — начинает уставать от американского «освобождения», множество либералов словно онемели. Историю не столько переписывают, сколько игнорируют ее существование. Как раз то самое, чего я делать никогда не мог. Даже будучи подростком, я жадно интересовался историей и обнаруживал ее воздействие во всех сферах жизни.
Интересное явление нарушало порядок моих первых визитов в Соединенные Штаты: меня преследовали видения. В отличие от тех, которые являлись Жанне д’Арк, мои видения были призрачного, а не божественного происхождения. Один образ преследовал меня особенно настойчиво. Я смотрел вниз из иллюминатора самолета на обширные пространства и представлял себе тысячи коренных американцев, занятых повседневными делами. Чаще всего они сидели на лошадях, они охотились, или белые захватчики охотились за ними.
Иногда я представлял себе их, спорящих друг с другом в своих селениях о том, как лучше всего дать отпор белым пришельцам.
В первый раз это случилось в конце зимы 1969 года. Я летел из Нью-Йорка в Миннеаполис. Подо мной лежал толстый ковер слоистого снега, перечеркнутый неправильными линиями деревьев, которые напоминали виселицы. Внезапно я увидел беспорядочную толпу темнокожих мужчин, женщин и детей, их тела были одетые в меха и буйволовые шкуры; солдаты в форме гнали их, как пастухи стадо. Я отвернулся от окна и углубился в недочитанный роман, лежавший у меня на коленях. Когда я ближе познакомился с Соединенными Штатами, эти видения начали блекнуть и вскоре исчезли навсегда. От них остались живые воспоминания, но я больше не вижу их во время путешествий.
Почему эти видения посещали меня? Боюсь, по самой банальной причине. Это был кумулятивный эффект всех вестернов, которые я смотрел во время моей напрасно растраченной в Лахоре юности. Это было в пятидесятые годы. Происходила смена «имперской гвардии». Юнион Джек убрался домой. Постколониальный Пакистан стал реципиентом предметов потребления со звездно-полосатой маркировкой. Эти предметы являлись символами жесткой или мягкой власти: Голливуд, Элвис Пресли, кока-кола и военное оборудование.
Мы отчаянно хотели быть современными (а в моем случае еще и антиимпериалистами) и поэтому т. н. мягкая власть жадно потреблялась. Другое дело — как она переваривалась. Я был потрясен, увидев, как много «красных индейцев» регулярно и хладнокровно убивают на экранах кинотеатров «Регал» и «Плаза» в центре Лахора. Они не были для нас «бандитами», и я всегда хотел, чтобы они победили, хотя это и не соответствовало бы исторической правде. Эти видения часто посещали меня. Они вызвали у меня всепоглощающий интерес к истории американских индейцев. Я постоянно выискивал названия их племен в разных энциклопедиях; бродил по букинистическим магазинам и библиотекам, отыскивая все, что было там в наличии. Я очень много думал о них. Позже я прочел, что на языке индейцев сиу «черная гора» звучит как «паха сапа». На моем родном пенджабском языке слово «гора» звучит как «пахар», а «черная» — «сиах». Довольно похоже. Как же эти слова пересекли Сибирский ледяной мост бог знает сколько лет назад? Являются ли они вообще индейскими? Вестерны вызвали множество вопросов, на которые Голливуд никогда не смог бы ответить.
Эти давние мысли о первых обитателях обеих Америк хранились в одной из ячеек моей памяти и вновь впервые изверглись оттуда, когда я посетил США. Чему они научили, эти бесконечные дни, проведенные внутри кинематографической реконструкции жестокого прошлого, истории о когда-то расширявшейся границе? Какую бы сторону вы ни поддерживали, один факт неопровержим. Власть, установленная поселенцами над коренными обитателями Америки, стала результатом чистого принуждения. Согласия не искали и не желали.
Протестантский фундаментализм подогревал стремление первых поселенцев к перемене мест, и эта идеология, вкупе с более совершенной технологией и ремеслами, стала краеугольным камнем в фундаменте колоний в Новом Свете: «Так Господь повелел своему народу изгонять язычников». В 1637 году фанатики предали огню поселение индейского племени пектоов в Коннектикуте. Четыреста человек из этого племени были сожжены заживо, хотя и пытались спастись. Один из колонистов писал: «Это было страшное зрелище — видеть, как они горят в огне… и ужасны были смрад и вонь; но эта победа стоила такой жертвы, и они вознесли за нее хвалу Господу».
Протестанты не ставили себе целью «цивилизовать» язычников. Этой слабости были подвержены католики — испанцы и португальцы, — которые захватили Южный континент. Оба континента были названы «Америка» в честь флорентийского путешественника Америго Веспуччи, который приплыл с испанской экспедицией в Венесуэлу в 1499 году, а впоследствии с португальцами спустился к побережью будущей Бразилии. Они тоже в больших количествах убивали коренных жителей, но тех было около 57 миллионов, а рабочей силы не хватало. Некоторых пришлось обратить в «истинную веру». После этой очистительной процедуры многократно возросло число смешанных браков. Протестанты, которые остались на Северном континенте, были пуританами и придерживались буквальной интерпретации Ветхого Завета. Они искренне верили, что истребление является самым простым и милосердным решением в отношении инакомыслящих. Такова была Божья воля. Уверенность в своей правоте, которой были отмечены имперские авантюры Америки, присутствовала с самого начала.
Через двести лет после массового убийства в поселении племени пекотов некоторые из самых утонченных поэтов, писателей и интеллектуалов Америки создали произведения в таком же ветхозаветном духе. Послушайте, как великий здравомыслящий ум, Оливер Венделл Холмс с важным видом разглагольствует о ценностях цивилизации! Он называл коренных американцев «наброском, сделанным красным карандашом на холсте перед тем, как изобразить на нем в красках настоящее человечество… Негодные, сэр, негодные! Временная раса, сэр, и ничего более… уходящая со сцены в соответствии с программой».
Пишущий в патриотическом духе Уолт Уитмен, как и многие другие граждане «демократии с крепкими мускулами», восхищался расширением границ новой республики.
Что делать Мексике, бесполезной Мексике, с ее предрассудками, ее пародией на свободу, ее тиранией немногих, что ей делать с великой миссией заселения этого нового мира благородной расой? Это нам выполнять эту миссию… Мы со своей стороны взялись увеличить нашу территорию и мощь не с сомнением, а с верой христианина в божественное таинство.
Даже Мелвилла — самого великого из американских романистов — соблазнила эта программа. Однако он, так же как и его друг Хауторн, не мог переварить зверства переселенцев в отношении коренного населения. Подобно Уитмену, он воспевал американо-мексиканскую войну, но нездоровый патриотизм все же соседствовал в нем с более приличными инстинктами, которые требовали защитить права «туземцев». Это неразрешимое противоречие прослеживается на протяжении всего романа «Моби Дик», впервые опубликованного в 1815 году. Корабль, который рыщет в океане в поисках белого кита, называется «Пикуад». Это племя было почти полностью истреблено, а Мелвилл в определенном смысле обессмертил его название. На заключительных страницах его великого романа мы читаем об американском орле, «эта птица небес с пронзительными апокалиптическими воплями» погружается в воду вместе с проклятым кораблем. И «Пикуад», и орел лежат на дне океана. Кит взял Ахаба.
По сути мир не был установлен даже после кровопускания в период Гражданской войны между Севером и Югом: эпической вагнеровской поэме суждено было стать отчасти мифом, отчасти трагедией. Состарившегося Уитмена переполняло мрачное отчаяние. Чем все это кончится? Однако северное и южное государства всегда были спаяны общей судьбой. На их единстве стоит печать из крови индейцев и филиппинцев. Не все раны Гражданской войны будут залечены, но глобальное пиратство стало целительным эликсиром, хотя и не на любой вкус.
Стало легче, когда внутренняя Империя консолидировалась посредством доктрины президента Монро, в которой заявлялось о намерении контролировать латиноамериканские «задворки Империи» в качестве «жизненного пространства» и конечно же доминировать там. Этот процесс установления гегемонии вдохновлял и германских теоретиков Третьего рейха. Доктриной Монро особенно восхищался Карл Шмидт, который черпал воду из того же колодца, чтобы оправдать нацистский порядок в Европе, — «"Grossraum", или «расширение жизненного пространства».
Модель того, что надлежит делать диссидентам, была создана в последнем году девятнадцатого столетия. Более ста лет назад Марк Твен, шокированный шовинистской реакцией на «боксерское восстание» в Китае и оккупацией Соединенными Штатами Филиппин, ударил в набат. Империализм стал проблемой. Ему нужно было противостоять. В результате в 1899 году в Чикаго была учреждена Американская антиимпериалистическая лига, число членов которой в течение двух лет достигло полумиллиона человек. Ее члены-основатели, среди которых были Марк Твен и Т.У. Хиггинсон, подвергались яростным нападкам в борьбе против Л.Э. Райта, второго генерал-губернатора Филиппин. Тот когда-то сражался за Конфедерацию и не нуждался в том, чтобы его учили, как обращаться с филиппинцами.
Журнальные статьи и памфлеты для Лиги писали самые талантливые писатели и мыслители Америки, в том числе Генри и Уильям Джеймс, У.Э.Б. Дюбуа, Чарльз Эллиот Нортон, Уильям Дин Хоулз и Фредерик Дуглас-младший. Они писали эссе, короткие рассказы и стихи и стояли с Твеном плечом к плечу, протестуя против империалистических войн. В ноябре 1916 года, накануне вступления США в Первую мировую войну, «Харпер Мансли», который был тогда, как и сейчас, рупором здравого смысла среди безумия, опубликовал едкое эссе Марка Твена. «Горластая горстка», о которой писал Твен, до сих пор с нами:
«Горластая горстка», как обычно, будет ратовать за войну. Проповедники будут возражать сначала осторожно и осмотрительно; великая и могучая тупая масса нации протрет свои заспанные глаза и попытается увидеть, почему должна быть война, и скажет честно и негодующе: “Это несправедливо и бесчестно, и в этом нет никакой необходимости”.
Тогда Горстка загорланит еще пуще. Какая-то часть честных людей с другой стороны будет спорить, письменно и устно приводить причины, по которым она против войны, и сначала их будут слушать, и им будут аплодировать, но долго это не продлится. Их перекричит Горстка, и антивоенная аудитория начнет таять и терять популярность.
Вскоре вы увидите интересные вещи: ораторов, которых камнями сгоняют с трибуны, орды разъяренных людей, подавляющих свободу слова, и в глубине души действующие всегда заодно с теми, кто побивает камнями ораторов. И вот уже вся нация — и проповедники, и все остальные — испустит боевой клич; сама нация хрипло загорланит и затопчет любого честного человека, который рискнет открыть рот; и вскоре такие рты перестанут открываться.
Вслед за этим государственный муж выдумает дешевую ложь, возложив вину на страну, которая подвергается нападению, и каждый обрадуется этим успокаивающим совесть лживым утверждениям, и будет усердно повторять их, откажется слушать любые опровержения, и, таким образом, скоро убедит самого себя, что война справедлива, и будет благодарить Бога за то, что стал намного лучше спать после этого абсурдного самообмана».