Лес расписан скупой позолотой, весела и бесстрашна душа, увлеченная странной заботой, существующая не спеша. Синева меж березами брезжит, и тропинка бежит далеко… Набирай хоть ведро сыроежек! Не хочу, это слишком легко. Лучше пусть ошибусь я с отвычки, прошлогодний завидя листок. Лучше пусть я приму за лисички золотого цветка лепесток. Не боюсь я такой незадачи. Он все ближе, решительный час. Никакие уловки не спрячут От моих безошибочных глаз тех чудесных, заветных, желанных, тех единственных, лучших, моих… В немудреных и милых обманах превращений чудесных лесных я хмелею от счастья, как будто над мучительно-трудной строкой… И тогда наступает минута, тишиной оглушает такой, будто нет ни обид, ни сомнений, все загадки земли решены… И тогда, преклонивши колени на пороге лесной тишины, ощутив, как щемяще и ново, как доверчиво хочется жить, белый гриб, как последнее слово, задыхаясь от счастья, отрыть.