«Это последний раз, когда я захожу в кабинет… Уволит, точно уволит!» - с горечью подумала Ханна.

От осознания подобной возможности ей стало так тошно и страшно, что прикажи мистер Гриндл упасть в ноги и молить о снисхождении, не раздумывая, кинулась бы исполнять его желание.

Он сидел за большим столом, обложенный со всех сторон бумагами и журналами, и делал пометки в книге. При ее появлении даже не шелохнулся и никак не обозначил свое настроение, поэтому она приготовилась к худшему. Каждый раз перед ним она робела и ощущала себя глупой девчонкой. И сейчас стояла понурой, с покрасневшими, заплаканными глазами, и по всем ее движениям было понятно, что она сломлена.

- Плохо выглядите, - заметил он, не поднимая головы. – Можете сесть, – и небрежно махнул рукой на стоявший напротив стола высокий стул.

Ханна неловко села и приготовилась услышать, что уволена и должна немедленно убраться из дома.

- Я слышал, у вас появился поклонник, – усмехнулся мистер Гриндл, разбирая бумаги.

Ханна отрицательно покачала головой, не поднимая глаз.

- Что? – язвительно уточнил он. – Я не расслышал.

- Нет, мистер Гриндл.

- Что нет?! – быстро вышел он из себя. – Почему тогда мистер Марч позволил себе отнестись к вам столь фамильярно и неуважительно, будто вы - уличная девка, а не компаньонка моей супруги.

Ханна молчала. Откуда она могла знать, почему этот сластолюбец позволил себе низость на виду у стольких людей.

- Молчите?! – мистер Гриндл, холодный и отчужденный, хлопнул кулаком по столу, встал и начал расхаживать по комнате. - Вы хоть понимаете, что пострадала репутаций моей семьи?

- Я не виновата, – сквозь рыдания шептала она.

- За доброту вы отплатили мне черной неблагодарностью! У Кэтрин от расстройства истерический припадок, и в этом виноваты только вы! Вы слишком зазнались и перестали ценить доверие, которое вам оказали! – ледяным тоном выговаривал Айзек.

После его нападок Ханна по-настоящему почувствовала себя неблагодарной и не достойной снисхождения. Умом понимала, что не совершила ничего постыдного, но голос мистера Гриндла звучал столь убедительно, а она была в таком состоянии, что уже сама почти верила в свою распущенность.

- Мне жаль. Мне очень жаль.

- Как вы могли? Как вы могли так легкомысленно себя вести? – продолжал вопрошать он обличительным тоном. – Я вам верил! Я за вас поручился, хотя все были против, когда я нанял вас! Думаете, кто-то еще вам окажет подобное доверие?!

Он давил на ее страх, зная, как сложно без рекомендаций найти новую работу в приличном доме, не говоря уже о возможности подыскать еще раз должность компаньонки.

- Мне очень жаль… - продолжала твердить Ханна сквозь слезы.

- Вам жаль? – зло прошипел он. – Вам всего лишь жаль?!

Увидев, злые глаза и поджатые губы мистера Гриндла, у нее начиналась истерика, и слезы ручьем потекли по щекам.

Выждав паузу, он холодно произнес:

- Да перестаньте рыдать! У меня и без вас голова идет кругом!

Ханна попыталась заглушить рыдания, но не получалось.

Айзек смотрел на ее поникшие, вздрагивающие от всхлипов плечи и чувствовал удовлетворение. Все, как он и предполагал. Циничная, самодовольная улыбка на мгновение заиграла на его губах, но Ханна была не в том состоянии, чтобы ее заметить.

Он направился к небольшому столику, стоявшему в дальнем углу кабинета, а затем подошел к сидящей служанке и, немного постояв, протянул стакан.

- Выпейте, – она не услышала его.

- Выпейте! – повторил громче.

Ханна протянула руку, взяла стакан, однако даже не поднесла к губам.

- Да выпейте уже! - рявкнул Айзек, потеряв терпение. – Это поможет успокоиться.

Она сделала глоток и чуть не подавилась - невыносимая горечь заполнила рот и горло.

- Горько, знаю, но надо выпить, иначе не сможете успокоиться, – терпеливо объяснял он.

Пить по чуть-чуть было не выносимо. И Ханне ничего не оставалось, как выпить залпом. Мистер Гриндл забрал пустой стакан и направился к креслу, в котором удобно расположился, широко раскинув ноги. В его руке также был стакан, наполненный чуть меньше половины. Сделав глоток, он стал выжидающе смотреть на Ханну.

- Что это было?

- Лауданум. Как вы себя чувствуете?

- Лучше, только голова закружится.

- Это не страшно, – успокоил он. Увидев, что служанка вполне успокоилась, направился к двери и тихо, стараясь не привлекать внимание, закрыл дверь на ключ.

- Что вы делаете? – Ханна почувствовала неладное.

- Я хочу с вами серьезно поговорить, – невозмутимо ответил мистер Гриндл, садясь в кресло, - о вашем поведении. Мне следует разобраться, как поступить с вами.

Ханна перестала плакать и тихо сидела на стуле.

- Как вы себя чувствуете? – поинтересовался он вновь.

- Сильно кружится голова.

- Зато вы успокоились.

От головокружения комната поплыла перед глазами, и Ханна покачнулась, но мистер Гриндл подхватил за руку.

- Держите себя в руках! – он наклонился ближе, и она уловила неожиданно приятный мужской запах с легким оттенком одеколона, дыма сигар, виски… - Вы обессилили из-за истерики.

Его рука коснулась ее шеи, не прикрытой платьем, и Ханна вздрогнула от неожиданности.

- Тише, не стоит так волноваться.

Айзек с силой потянул ее за руку на себя. Ханну качало, ноги подгибались, и, чтобы не упасть, она вынуждена была схватиться за него. Оказавшись прижатой к мистеру Гриндлу всем телом, почувствовала, как его дыхание участилось.

- Что вы делаете? – испугалась и попыталась отстраниться, но не смогла отодвинуться даже на дюйм. Когда мужская ладонь соскользнула ей на грудь, он прерывисто зашептал:

- Не надо бояться.

- Отпустите. Не надо, я закричу!

- И что будет? – зло усмехнулся Айзек, с силой притягивая ее бедра к возбужденному паху. – Даже если услышат, что, вряд ли, крайней останешься ты. Все узнают.

Горячие мужские губы нетерпеливо покрывали ее шею грубыми поцелуями, отзывавшими в теле Ханны приятной дрожью и волнами возбуждения. Ей хотелось отдаться, узнать мистера Гриндла другим… Испугавшись, что не сможет устоять, попыталась вырваться, но опьяненное тело не слушалось.

Распаленный сопротивлением, мистер Гриндл подтолкнул ее к столу, и, как только Ханна уперлась спиной в столешницу, свободной рукой задирал подолы юбок и попытался добраться до промежности.

– Все дома в округе будут для тебя закрыты. И что ты будешь делать?

Ханна сопротивляться, но остановить распаленного сильного мужчину была не в ее силах. Уже через мгновение он добрался до разреза на панталонах и дернул ткань. В предвкушении победы и наслаждения, возбужденный до предела Айзек толкнул Ханну спиной на стол и навалился.

Подчиняясь низменным порывам, он прикладывал все силы, чтобы развести ее крепко сжатые бедра, но ноги у Ханны оказались неожиданно сильными. Айзек действовал грубо, но, даже несмотря на неудачу, не готов был ударить женщину, поэтому от ярости и бессилия дернул за горловину лифа. Платье с треском порвалось, обнажив корсет и приподнятые им полукружия пышной груди.

- Все об этом узнают!

- Ты мне, шлюха, угрожаешь? – прошипел он, расстегивая штаны.

- Нет, но живот скрыть невозможно.

Высвободив твердую плоть, Айзек вновь предпринял попытку овладеть ею.

- Черт бы тебя побрал! – процедил сквозь зубы, когда понял, что не может совладать с ней. Он слишком долго держал целибат, и теперь даже простое прикосновение к бедрам, волновало его столь сильно, что он готов был излиться раньше, чем сломит ее сопротивление и войдет. А так далеко зайти и даже не совратить служанку - это было слишком обидно.

- На колени, потаскуха! - прошипел и, вцепившись в волосы, стянул Ханну со стола на пол.

Не имея возможности вывернуться, Ханна вынуждена была созерцать его пах со стоящим членом с ярко красной, влажной головкой.

- Смотри! - он подтолкнул ее голову к плоти. – Красивый?

Красивый или нет, испуганная Ханна не знала. Сравнить ей было не с чем, но она согласилась:

- Д-да!

- Тогда слушай, - от его тряски за волосы у нее выступили слезы. – Сделаешь, как скажу, получишь пять долларом и останешься работать, если нет, изобью, но все равно возьму, а потом вышвырну! Поняла?!

- Да!

Как только ответила, он коснулся возбужденной плотью ее губ.

- Зубы выбью, если укусишь! – просипел и, надавив пальцами на челюсть, заставил приоткрыть рот. С силой протолкнул головку и издал громкий, довольный стон.

Ханна закрыла глаза, чтобы не видеть темную поросль. А потом к ее ужасу мистер Гриндл начал двигать бердами. Она не могла дышать, еле сдерживала рвотный порыв и, помня об угрозе, изо всех сил пыталась не смокнуть зубы.

- Давай, шлюха, за доллар! Давай же, развратная потаскуха! – от подступающего удовольствия, Айзек перестал сдерживаться и двигался еще быстрее. А потом его тело сотрясла дрожь, и ее рот, внезапно, чем-то заполнился. Она попыталась откинуть голову, но Айзек не позволил.

- Глотай, глотай, грязная девка! – стонал он и не отпускал до тех пор, пока она не сделала усилие над собой и не сглотнула накопившуюся во рту жидкость.

Только потом ослабил хватку и рухнул на стул.

Он сидел расслабленный, даже умиротворенный, с закрытыми глазами.

Когда она попыталась встать, остановил:

- Не так скоро. Оближи его еще.

Заметив ее смятение, притянул ближе и аккуратно, но настойчиво наклонил ее голову к красной плоти.

- Ну, же! Как леденец на ярмарке, – подбодрил Айзек.

Когда она осторожно провела языком по коже, испещренной жилками, он нежно коснулся ее волос.

– Вот видишь, ничего страшного, - расслабленно усмехнулся и протянул ладонь Ханне. Опираясь на его руку, она с трудом поднялась. Ноги после долгого стояния на коленях болели и плохо слушались, поэтому Айзек помог ей дойти до кресла.

Застегнув штаны, открыл выдвижной ящик злополучного стола, потом взял руку Ханны и вложил в ее ладонь пять долларов.

- Сожалею о грубости. В знак примирения прими мою благодарность.

- Вы…вы…вы называли меня… - она не могла повторить.

- Шлюхой, грязной потаскухой и развратной девкой? – произнес он, гладя ей в глаза. – Это комплемент. Я не люблю святош и праведниц.

- Но вы…, а как же…? – не могла подобрать слов пораженная Ханна.

- Кэтрин? Лицемерная ханжа и чопорная дура, – коротко отрезал Айзек. – Если больше вопросов нет, будем считать, что роковой инцидент исчерпан. Думаю: щедрое вознаграждение окупит ваши страдания. В конце месяца получишь повышенное жалование, а если иногда будешь умницей и побалуешь мой леденец своим нежным язычком, можно будет поговорить о двойном повышении. Но надеюсь, что это ты будешь хранить в секрете ото всех. Добрых снов, Ханна.

Он подошел к двери и открыл ее, давая понять, что на сегодня все разговоры окончены. На онемевших ногах Ханна растерянно вышла и медленно побрела к черной лестнице. Уже поднимаясь, она с содроганием вспомнила случившееся и вытерла лицо и рот рукавами. К счастью, было поздно, и на пути в свою комнату она никого не встретила. Добравшись до кровати, разделась, как только положила голову на подушку, тотчас заснула крепким сном.