Наступил ноябрь. В доме царило оживление, вовсю шла подготовка к именинам Питера. Бетти в поисках апельсиновой эссенции перебирала банки и бутыльки в кухонных шкафах. Возможно, неудачно поставила стул или встала на край табурета, но он опрокинулся, и она упала. На грохот и звон бьющийся посуды примчалась миссис Марвел.

- Бетти, Боже мой, какая же ты неуклюжая! – закричала она. – Да ты еще и посуду разбила! Вычту из жалования! Кроме того, это плохая примета!

- Ой, ой… - выла служанка.

- Хватит причитать и изображать смертельное ранение! Иначе помимо стоимости разбитой посуды вычту стоимость сломанного стула! Да посмотри, бестолочь, ты еще и специи рассыпала!

- Ой, как больно! – не унималась Бетти.

- Николас! Николас! - возмутилась Маргарет. – Посмотри на эту лентяйку и лицемерку, она еще пытается меня разжалобить! Николас! – завопила сильнее и, подхватив многослойные юбки, развернулась и убежала в свою комнату, громко хлопнув дверью.

Когда через полчаса Николас зашел к ней, Маргарет сидела в кресле, держа в руках чашку с чаем, и смотрела в окно. Подойдя ближе, он отметил про себя, что супруга недовольна.

- Ах, Николас, я так расстроилась! Какая же она неуклюжая! Она уже все убрала?

- Э-э… Видишь ли, дорогая, – осторожно, издалека начал супруг, - Бетти сломала ногу.

- Как?! – ужас мелькнул в глазах Маргарет. – А подготовка к празднику? Она успеет все сделать? Праздник должен получиться на славу. Я уже разослала приглашения, а новую прислугу найти так сложно, тем более за такое короткое время. Мы не может из-за нее опозориться!

- Увы, милая, но нам придется искать другую служанку.

- Как!? – побагровела она. – Как можно найти замену за столько короткое время? Николас, мы пропали! Все пройдет ужасно, мы опозоримся, над нами будут смеяться! – и заплакала.

- Не плачь, милая, - утешал супруг, поглаживая по плечу, - мы что-нибудь придумаем.

На следующий день миссис Марвел энергично приступила к поиску новой работницы. Однако даже поданное в газету объявление не дало никаких результатов, и в следующем пришлось сообщить о повышении оплаты. Но день праздника неумолимо приближался, а замена Бетти еще так и не была найдена. Маргарет уже отчаялась и была на грани истерии, когда после воскресной проповеди к ней обратился преподобный Поуп:

- Миссис Марвел, рад приветствовать. Как вам проповедь?

- Как всегда проникновенна! После ваших наставлений словно вырастают крылья, и хочется сотворить что-то, что позволило бы хоть немного искупить наши грехи. Иногда я не могу сдержать слез. Мы вам так благодарны, преподобный.

- Ну что вы, нести слово Божье - это мой долг. Мне отрадно, что мои слова трогают сердца прихожан.

- Не просто трогают, а подвигают добрым поступкам! – продолжала нахваливать Маргарет мистера Поупа. - После вашей проникновенной речи хочется стать лучше. Но я не знаю, что бы помогло мне хоть на маленький шажок приблизиться к этому?

- Ничего особенного, достаточно возлюбить ближнего своего, как самого себя. Это уже значительный шаг. Ведь принимать людей и любить их такими, какие они есть – это не так уж и просто! Уж поверьте мне! - заметил мужчина с улыбкой. - Кстати, миссис Марвел, я слышал: вы до сих пор ищите прислугу.

- Да! – оживилась Маргарет, предполагая, что, возможно, Поуп задает этот вопрос неспроста и, быть может, посодействует в решении этой трудности. Как оказалось в дальнейшем, преподобный как раз и имел подобную цель.

- В наше время найти хорошую прислугу с честными и самыми хорошими намерениями не так уж и просто, но я бы взял на себя смелость рекомендовать вам воспитанницу моей двоюродной сестры.

Маргарет подобного оборота не ожидала. Конечно, проповеди подталкивают к совершению добрых поступков, но брать неопытную девчонку в столь важный момент ей совсем не хотелось. Ее радостная снисходительная улыбка на глазах становилась натянутой.

«Но, с другой стороны, - думала Маргарет. - Преподобный не из тех людей, которым так легко отказать. Стоит сказать «нет», и завтра ведь город будет знать, что у меня жестокое, черствое сердце. Только от одной мысли, что ее имя будут разносить сплетники и с радостью смаковать подробности, заставило миссис Марвел стиснуть зубы и произнести:

- Я не могу ничего обещать, пока не увижу воспитанницу вашей сестры. Важно с ней встретиться, чтобы составить мнение и принять решение. Давайте отложим столь важное решение до личной встречи.

- Конечно, Маргарет, вы правы и как всегда благоразумны, – обрадовался Поуп. – Когда вам будет удобно встретиться?

Маргарет хоть и злилась, но любезно ответила:

- Как насчет четверга? Часам к четырем? – в душе изо всех сил надеясь, что до этого дня сотворится чудо, и она успеет найти более подходящую служанку.

- Благодарю, миссис Марвел, - улыбнулся преподобный Поуп. – Вы очень добры. Мы с Ханной обязательно придем.

- Ханна – это ваша двоюродная сестра? - с сомнением в голосе уточнила Маргарет.

- Нет, это ее воспитанница.

- Буду ждать.

Попрощавшись, миссис Марвел направилась в сторону выхода.

- Нет, Николас, ты слышал? – возмутилась она. - Воспитанница его сестры! Ха – ха! У нее даже имя неприличное. Если она также выглядит, ноги ее в моем доме не будет!

- Не расстраивайся, возможно, не все так плохо. Тем более, что помощница тебе все равно нужна. В крайнем случае, чуть позже найдем ей замену, или Бетти поправится и вернется. Только не расстраивайся, милая, - успокаивал ее муж, похлопывая по руке. – Я совсем не хочу, чтобы ты переживала из-за такой глупости. До четверга еще целых четыре дня. Все может случиться.

Однако до четверга чуда так и не случилось, и еще до прихода преподобного Поупа Маргарет поняла: обстоятельства вынуждают нанять воспитанницу его родственницы.

«Но это только на время!» - успокаивала себя она.

Часы показывали без пяти четыре, когда в дверь постучали. Из-за отсутствия прислуги, миссис Марвел вынуждена была спуститься вниз и лично открыть дверь. Перед визитом она почти успокоилась и смирилась со сложившейся ситуацией. Но дверь открылась и, не успев произнести приветствие, вежливая улыбка исчезла с ее лица.

На пороге стоял полнощекий мистер Поуп, а рядом с ним робкая, застенчивая девушка, из-за дешевого темно - серого платья простого покроя казавшаяся бледной.

- Боже мой! Да она совсем юная и неопытная! Что же мне делать? Я так надеялась на эту встречу! - почти театральным жестом, Маргарет сцепила пальцы в замок и протянула вперед, показывая свое разочарование.

- Ну, что вы! – начал успокоительную речь преподобный. Не зря он более пятнадцати лет читал проповеди, так что убеждать и увещевать паству умел. – Не стоит судить по внешности! Тем более, что Ханна очень старательна и чистоплотна. Она, конечно, юна, однако достаточно долго помогала вести хозяйство моей сестре, и надо заметить, хорошо справлялась со своими обязанностями.

- Вы правы, Преподобный, - парировала миссис Марвел. - Но к ближним мы относимся с большим снисхождением, чем к другим. Ведь Ханна была воспитанницей вашей близкой родственницы, не так ли?

- Ханна была не просто воспитанницей, а почти членом семьи, - перебил Поуп, понимая, куда собеседница клонит. – И смею уверить, что любящие родители всегда с большим пристрастием относятся к своим чадам, желая им добра. Поэтому к Ханне относились, хоть и с любовью и заботой, но со всей строгостью. Так ведь, Ханна? – обернувшись к спутнице, вопросительно посмотрел на нее, но в его голосе чувствовалось подбадривание.

- Да, мистер Поуп, – негромко, но хорошо слышно ответила девушка. В ответ преподобный тепло улыбнулся, а потом снова повернулся к Маргарет и продолжил:

- Поскольку Ханна сирота, рано или поздно, ей все равно пришлось бы искать работу. Моя сестра Кларисса старалась научить ее всем необходимым навыкам, которые позволили бы Ханне искать место прислуги и наилучшим образом выполнять возложенные на нее обязанности…

- Но… – попыталась перебить Маргарет, однако, не останавливаясь, Преподобный Поуп продолжал говорить:

- Но вы можете быть уверены, что Ханна - старательная и прилежная девушка, и смею заверить: весьма чистоплотная!

К этому времени миссис Марвел успела лучше разглядеть Ханну, выискивая любые недостатки, но их не было. Простое, чистое платье из дешевой ткани. Миловидные черты лица, большие серые глаза, обрамленные темными ресницами, но аккуратно прилизанные волосы и нелепый пробор делали ее блеклой и похожей на мышь.

«Ну, что ж, это только на время», - напомнила себе Маргарет и, выдохнув, произнесла:

- Хорошо, мистер Поуп, уговорили, - но она не была бы собой, если бы не попыталась сэкономить хотя бы цент.

«Пенни сберег – пенни заработал», - любила повторять ее мать английскую пословицу. Однако поторговаться о снижении оплаты не получилось. Преподобный уперся, как осел, и чуть что, начинал причитать, что Ханна - бедная сирота. Ругая себя за поданное объявление в газету, в котором сообщалось о повышении оплаты, и скрепя сердце, миссис Марвел также вынуждена была согласиться на высокую, по ее мнению, плату служанке.

- Ах, я совсем забыла! - попыталась использовать последний аргумент нанимательница. - У Ханны нет рабочего платья? Я могу выдать отрез ткани в счет будущей оплаты.

- Не беспокойтесь, любезная Маргарет, - с легкой иронией ответил Поуп, - у Ханны есть все необходимое, чтобы как можно скорее приступить к работе. О вашей доброте и щедрости я непременно упомяну в это воскресенье. Не сомневаюсь, что ваш достойный пример вдохновит и других на столь же благородные поступки.

Лицо Маргарет залилось краской. От злости она не могла вымолвить ни слова. Подобная похвала больше походила на тонкий укол. Жители города и так были наслышаны о ее рачительности и особом отношении к прислуге, так что прилюдная похвала ее щедрости, скорее будет похожа на унижение. Кроме того, местные матроны с любопытством будут расспрашивать преподобного об оплате труда приютской сироты, а после этого Маргарет уже не сможет снизить жалование, ссылаясь на отсутствие опыта или расторопности.

Затем преподобный покинул дом, а Ханна осталась с миссис Марвел, которая была вне себя от ярости.

Показывая дом и рассказывая об обязанностях, голос хозяйки оставался холодным и раздраженным. Позже, первая неделя в доме Марвелов, совпавшая с подготовкой к именинам Питера, вспоминалась Ханне как страшный сон. Хоть она не была робкой и изнеженной натурой, но поначалу не проходило ни дня, когда бы она не плакала.

Рабочий день начинался рано. Вставала Ханна первой, чтобы успеть убрать золу, разжечь печь, раскрыть окна и поправить занавески. Потом наводила в комнатах порядок и ставила греться воду, которую надо было принести с улицы. Когда дом просыпался, бегала по ступенькам вверх-вниз, меняя постельное белье и застилая кровати. Также приносила чистую подогретую воду для умывания. Если вся семья собиралась за столом, подвала чай и завтрак, затем убирала и мыла посуду. После чего сразу приступала к приготовлению обеда.

Покупкой продуктов - изматывающей обязанностью, - занималась она же. Отчитываясь о каждом потраченном центе, Ханне приходилось выслушивать, что она лентяйка и неблагодарная мерзавка, потому как, по мнению миссис Марвел, покупает дорогие продукты и тратит хозяйские деньги попусту. Что бы ни делала, как бы ни старалась, миссис Марвел она все равно не нравилась. Казалось, хозяйку раздражает само существование служанки в доме.

Маргарет пыталась уговорить выздоровевшую Бетти вернуться, но не смогла. Обиженная на черствость и отсутствие сострадания у нанимательницы, бывшая служанка говорила родным:

- Если миссис Марвел так печется о своем добром имени и боится слухов, то она их получит. Прислуга, хоть и маленькие люди, но язык имеют большой.

У Ханны же ситуация была как раз безвыходной: без рекомендации найти работу в приличном доме невозможно, потому она терпела придирки хозяйки, хотя подобное было не в ее характере.

Преподобный Поуп совершил почти чудо, уговорив взять служанку без рекомендаций. Добрая миссис Брэдлоу подарила ткань для пошива рабочих платьев. Если бы не ее доброта и забота, Ханне пришлось бы почти два месяца работать на заводе, чтобы скопить необходимую сумму для покупки ткани. Она видела безруких детей, покалеченных бездушными промышленными машинами, поэтому до ужаса боялась, что придется работать в цеху.

Первая рабочая неделя пришлась накануне именин Питера и оказалась одной из самых тяжелых. Кроме бесчисленных хлопот, изматывали безосновательные придирки Маргарет.

Другие члены большой семьи относились к ней более снисходительно. Мистер Марвел делал вид, что ничего не замечает. Ему не пристало интересоваться заботами служанки, тем более что это ее работа, за которую платили жалование.

Лидия – любимица матери, была капризной, но менее притязательной. А самое доброе отношение к единственной прислуге было у Питера и Джонатана. Они возвращались из пансиона только на каникулы, потому доставляли хлопот меньше всех. Кроме того, миловидность Ханны, особенно ее улыбка позволила легко расположить братьев. Она это знала и без застенчивости пользовалась женскими уловками, когда сталкивалась с ними в коридоре один на один.

От ее пристального взгляда лица братьев-сорванцов покрывались предательским румянцем. Подобного кокетства с главой семейства Ханна себе не позволяла, опасаясь неприятных последствий в виде домогательств мистера Марвела или дикой ревности его супруги. И то, и другое она старалась всеми силами избегать. Несмотря на год, проведенный в приюте, Ханна оставалась скромной и целомудренной особой, но не стеснялась использовать обаяние для облегчения своей не простой жизни.

Ханна была не только наблюдательной, но и проницательной, потому быстро сообразила, что только честным трудом расположить к себе хозяев, особенно миссис Марвел, не возможно, и решилась на хитрость.

Каждый раз в те редкие моменты, когда хозяйка была в хорошем расположении духа, говорила ей комплимент, которые та очень любила. Со временем Маргарет привыкла к похвале и стала к ней относиться чуть более терпимо. Тогда Ханна начала расхвалить в присутствии миссис Марвел Лидию. Какая же мать устоит, когда хвалят ее ребенка, особенно любимую дочь.

Со временем Ханне смирилась и перестала принимать близко к сердцу хозяйкины брюзжания и придирки. И если Маргарет делала замечания, соглашалась, кивала головой, обещала все исправить и забывала.

«Она обо мне не помнит и не думает, а я плачу. Не стоит на истеричную особу держать обиду и долго ею терзаться, только мне от этого и хуже», – уговаривала она себя.

Теперь Ханна знала, что причина не в ней и не в плохо выполненной работе, нет. Причина крылась в дурном характере миссис Марвел, но Ханна слишком нуждалась в работе и не привыкла отступать.

Спать ложилась уже глубокой ночью, когда оставались силы, только чтобы дойти до кровати. Растирая ноющую поясницу и уставшие ноги, ее охватывали тоска и отчаяние.

«Боже, хорошо, что не приходится стирать!» – грустно радовалась она после долгого рабочего дня. В ее обязанности входило собрать белье, отдать приходящей прачке, потом принять чистое, расплатиться и разложить по местам чистые вещи.

В минуты страшной усталости, достаточно было вспомнить красные, в ссадинах, морщинистые руки прачки, и Ханна начинала радоваться, что ей так повезло с рабочим местом. Смех сквозь слезы, но что поделаешь: для сироты из приюта стать горничной в хорошем доме – означало большую удачу. Работа в доме Марвелов давала надежду, что в следующий раз, с хорошим рекомендательным письмом, она сможет подыскать более спокойное место.

***

Отработав почти полтора года, Ханна достигла значительных успехов.

Как-то в порыве раздражения, Маргарет достала чудесную кулинарную книгу с яркими, вручную раскрашенными картинками и, раскрыв, потрясла ею перед носом служанки, чтобы та, наконец-то, уяснила, как нужно украшать сладкий пирог. Потом громко захлопнула и унесла.

Эта книга, подаренная миссис Марвел матерью, считалась ценностью и хранилась под замком в книжном шкафу. Чтобы подержать ее в руках и узнать редкие рецепты, Ханна решилась на хитрость. Испекла замечательный пирог с кленовым сиропом и абрикосами, а когда Джонатан – младший сын Маргарет, похвалил его, смутилась и скромно заметила:

- Спасибо, мистер Джонатан. Мне этот рецепт подсказала ваша матушка. Она нашла его в красивой красной книге с яркими картинками.

- Правда?! Ханна, а ты не могла бы почаще готовить что-нибудь такое же вкусное и сладкое? – попросил юноша, краснея. - Нас в пансионе не балуют сладким, а я… – хотел сказать, как сильно любит сладости, но Ханна не стала дожидаться его признания.

- О, мистер Джонатан, я тоже обожаю сладкое, особенно с медом и джемом! – и опустила ресницы. – Я бы с радостью готовила пироги и пирожные, только… - она остановилась и многозначительно замолчала.

- Все дело в той книге, да? - догадался он. - Мама ее ни за что не даст?

- Да, мистер Джонатан, – Ханна опустила глаза. Казалось, что более бескорыстной сладкоежки мир еще не видывал. Однако, другой, такой же любитель сладкого, быстро понял, о чем идет речь.

- Ханна, а ты умеешь читать?

- Да, мистер Джонатан.

- А что, если я… - юноша замялся, - если я достану эту книгу, сможешь еще что-нибудь приготовить?

- Да! – воскликнула обрадованная Ханна, прижав ладони к груди. В этот момент, видя ее радость и счастливую улыбку, Джонатан готов был тотчас же броситься за книгой.

- Я смогу достать ее на некоторое время незаметно. Только, Ханна, будь осторожна и очень аккуратна с книгой! А то нам с тобой достанется!

- Обещаю, мистер Джонатан! – глядя ему в глаза, очаровательно улыбалась служанка, и на ее щечках появились милые ямочки.

«В другом месте эти рецепты обязательно пригодятся!» – думала Ханна, выписывая их в книжечку.

***

Поздним майским вечером, когда сгустились сумерки, и лишь край заходящего солнца виднелся за зеленой листвой садовых деревьев, Ханна завершила штопку белья и поднялась в свою комнату, расположенную под самой крышей.

Чтобы избавиться от затхлого запаха, исходящего от старого матраса, встала на стул и открыла небольшое окошко, располагавшееся почти под потолком.

Свежий порыв теплого весеннего ветра обдувал руки и доносил из сада аромат цветущих фруктовых деревьев. Тишина ночного дома, резко сменилась неожиданно громкой трещоткой цикад и сверчков, певших только им ведомую колыбельную. От усталости кружилась голова, и Ханна почувствовала, что еще немного, и упадет в обморок.

«Как белая рабыня…» - горько вздохнула.

Сняв платье и вынув шпильки из волос, села на продавленную кровать. Сил разуться не было, поэтому решила полежать, а потом скинуть обувь.

Всю вторую половину дня она только и думала, как доберется до своей коморки, положит голову на тощую подушку и забудется крепким сном. Когда же желание исполнилось, сон не шел, зато в голову лезли воспоминания, от которых на душе становилось тошно, и наворачивались слезы.

«Могла ли мамочка подумать, когда наряжала меня в красивые платья, что пределом мечтаний ее дочери будет устроиться горничной в большом богатом доме? И что восемнадцатилетие я проведу за мойкой полов, тасканием воды и чисткой чужой обуви?»

Перед глазами ожили далекие воспоминания, как мама расчесывала ей волосы и, любуясь, произносила: «Ты еще совсем малышка, но уже такая милая! Когда вырастешь, уверена, станешь красавицей, и мы купим самое красивое платье, чтобы все видели, какая ты у меня!»

Но вместо этого - серые холодные стены, где приютские сестры забрали платье, купленное матерью, и насильно отрезали длинные волосы, чтобы легче было бороться со вшами. Злые, вечно голодные дети, сразу ее невзлюбившие. От воспоминаний, как у нее отбирали еду или плевали в тарелку, Ханне стало плохо. Старшие девчонки дразнили ее зазнайкой и били, если она не могла выпросить денег у сердобольных прохожих. Ханна зарыдала. Жизнь быстро и неожиданно из доброй сказки превратилась в страшную историю.

Воспоминания о приюте до сих пор снились по ночам, от чего она просыпалась и долго не могла уснуть. Разительный контраст между счастливым детством с заботливой матерью, баловавшей ее, учившей музицировать и петь, и жесткостью сиротской жизни, в которой били и заставляли попрошайничать, доводили до слез.

После тяжких раздумий о своей жизни Ханна еще долго не могла заснуть, а потом долгожданный сон незаметно сморил, но он был тревожным и не придал сил уставшему от тяжелой работы телу.

Проснувшись утром, Ханна поняла, что уснула, так и не разувшись, свешивая с кровати ноги, и теперь болели колени. Мельком глянув в разбитое зеркало, висевшее на стене, заметила отекшие, заплаканные глаза. Самочувствие было ужасным.

- Ты, как трутень, еле шевелишься! – возмущалась миссис Марвел. – Быстрее! Я тебя разбаловала добрым отношением! Будешь медленно работать, найду замену!

«К тебе толпы желающих рвутся, заметно!» – тихо огрызалась Ханна.

К концу дня на ней не было лица, и миссис Марвел решила, что она заболела, однако никаких послаблений не сделала. Уставшая и злая служанка, добиралась в свою комнату уже почти ползком на четвереньках, клятвенно обещая себе начать поиски другой работы.