Готовясь лечь спать, Клэр пыталась разобраться в своих смятенных чувствах. Она понимала, что Шеннон скорее волнует, чем пугает ее. Почему-то ее тянуло к нему — к человеку, который скрывается под холодной непроницаемой оболочкой.

Свет керосиновой лампы отбрасывал пляшущие тени на дальнюю стену соседней комнаты. Каждый вечер, увидев их, она вздрагивала, но сегодня этого не случилось.

Почему? Клэр задумчиво пошла по дому. Старые доски под линолеумом изредка поскрипывали. Неужели встревожившее ее присутствие Шеннона укрепило в ней чувство безопасности? Прежнюю тревогу сменяла новая. Несмотря на его сердитые взгляды и раздраженный тон, Клэр чувствовала, что, если окажется в беде, он ей поможет.

Тряхнув головой, полной противоречивых мыслей, она прошла в центральную комнату двухэтажного дома. По крайней мере четыре поколения Коннэли жили в нем, и это внушало ощущение прочности бытия. В старом и знакомом всегда было для нее что-то успокаивающее, и сейчас это чувство стало для нее нужным как никогда.

Она вернулась на кухню, где все еще горела лампа. Стены были увешаны рисунками, выполненными цветными карандашами: напоминание о детях, которых она недавно учила. Класс прошлого года. Рисунки говорили о детской вере в добро, и, глядя на них, Клэр могла живо припомнить лицо каждого ребенка. Это вселяло надежду, что, может быть, жизнь ее все же не окончательно сломалась.

Наклонившись, она задула лампу, и комната погрузилась в темноту, заставив ее вдруг испугаться. Той ночью, когда она была на автобусной станции, тоже было темно. Она припомнила человека, которого убили у нее на глазах. Он был модно одет, приветливо улыбался. Подошел к ней, словно к старой знакомой. Она доверилась ему и, честно говоря, он ей даже понравился. Она улыбнулась и разрешила взять у нее большую дорожную сумку с ремнем через плечо. Содрогнувшись, Клэр постаралась не вспоминать страшный конец этой встречи. Прижав пальцы к закрытым глазам, она ощутила приближение сильнейшей мигрени, которая начиналась вдруг, без всякой объяснимой причины.

Направляясь в свою спальню в задней части дома, Клэр с удивлением подумала, что неожиданное появление Шеннона не спровоцировало ее головную боль. А ведь он опасен — он сам ей это сказал. Снимая с постели покрывало, Клэр спорила со своим здравым смыслом. Шеннон, распространяющий вокруг себя такую ледяную атмосферу, наверняка пережил много ужасного, травмирующего.

Положив голову на взбитые подушки, она облегченно вздохнула. К счастью, во сне мигрень обязательно проходит. А сегодня она устала сильнее обычного и сразу уснет.

Несмотря на усталость, перед ее мысленным взором вновь встало лицо Шеннона. В нем совсем нет нежности. И все же, глядя в его немигающие глаза, которые приказывали оставить его в покое, она ощутила такую печаль, что вот-вот навернутся слезы. Шмыгнув носом, она поддразнила себя: до чего же ты нюня! И как ей не хватает ее ребятишек! Учебный год начался без нее — она не встретила новых испуганных, не уверенных в себе учеников, которые поспешно выползут из своих раковин и начнут новую жизнь.

Клэр с болью вспомнила предупреждение докторов: она еще месяца два не сможет вернуться на работу. Тот мир, который она знала, больше не существует. Таинственная темнота всегда завораживала ее, а теперь она только пугает. Заставив себя отбросить все мысли, Клэр постаралась заснуть.

Последнее, что она видела, — был Шеннон. Его окружала атмосфера печали…

Клэр разбудил негромкий щелчок, нарушивший ночную тишину. Она замерла под одеялом, прислушиваясь. Сердце учащенно забилось, во рту пересохло. Свет молодого месяца врывался в широкое окно у изголовья старинной кровати. В горле у нее застыл крик. На фоне ставни был виден силуэт мужчины. На нее лавиной обрушились воспоминания о страшном вечере на автобусной станции в Нашвилле, и разбуженная память воскресила лицо убийцы. Не будь она так испугана, Клэр ликовала бы — наконец-то вспомнила весь его облик. Но теперь она обливалась холодным потом, так что ночная рубашка прилипла к телу.

Затаив дыхание, она смотрела в окно — силуэт пошевелился. Она этого не выдержит! С искривленных губ сорвался стон отчаяния. Бежать! Ей надо бежать! Надо добраться до дома родителей — там она будет в безопасности.

Клэр вскочила с постели, больно шлепнув по полу босыми ногами. Она отчаянно рванула дверь, которую всегда запирала перед сном. Ломая ногти, сорвала цепочку и распахнула створку. Промчалась по гостиной и кухне и вырвалась из задней двери. Ее босые ноги тонули в росистой траве, пока она мчалась по лужайке. Хватая ртом воздух, она бежала что было силы.

В саду ее окружили огромные тени деревьев. Задыхаясь, она слышала за своей спиной тяжелые шаги. О боже! Нет! Не надо больше!

Вздрогнув, Шеннон проснулся: кто-то стучал во входную дверь дома. Услышав повторный стук, он вскочил. На нем были только голубые пижамные брюки. Он сразу же схватил свою беретту. Вытянув ее отработанным движением из кобуры, он быстро пробежал из комнаты для гостей, находившейся на втором этаже, вниз, через темные помещения — к двери, в которую все еще стучали.

Занавески мешали ему выглянуть на улицу, но он почувствовал, что это — Клэр. Отперев дверь, он распахнул ее.

Там действительно стояла Клэр. Лицо ее было искажено ужасом, по щекам струились слезы. Шеннон шагнул вперед, она бросилась навстречу и прижалась к нему, рыдая. Ее ночная рубашка промокла от пота. Шеннон одной рукой обнял ее ослабевшее тело, держа на весу пистолет со снятым предохранителем в другой. Он осторожно подтолкнул рыдающую Клэр к стене подальше от двери, чтобы ее не мог увидеть возможный убийца. Быстро осмотрев двор и прилегающий сад, вернулся в дом.

Сердце его отчаянно билось. Он ощущал мягкое дрожащее тело Клэр, зажатое между ним и стеной, и продолжал стоять живой преградой между нею и опасностью — на тот случай, если убийца поблизости. Но в залитом лунным светом саду никого не было видно.

Проходили секунды, но Шеннон по-прежнему не видел никаких признаков угрозы. Рыдания Клэр не позволили бы ему услышать шаги нападающего.

— Успокойся, душенька, — прошептал он, чуть отодвигаясь. Дрожащее рядом с ним тело лишило его присущей сдержанности: он даже назвал ее душенькой. Этого слова он не произносил так давно. Проведя ее на кухню, он захлопнул ногой дверь. — Ну же, садись.

Он подвел Клэр к обеденному столу и выдвинул ей стул. Она упала на него, все еще не опомнившись от страха, с опаской глядя в сторону двери. Шеннон положил руку ей на плечо, ощутив, как она напряжена.

— Все в порядке, — глуховато успокоил он ее, стоя рядом, прислушиваясь и выжидая.

В кухне было только два маленьких окошка, над кухонным столом и раковиной, а обеденный стол стоял в углу, так что в них невозможно было бы выстрелить. Они в безопасности — пока. Шеннон быстро прикинул, как может поступить убийца. Он может ворваться на кухню следом за ними или уйти и притаиться в старом доме. Или вообще скрыться и искать новой возможности выследить ее.

Клэр обернулась и несколько раз ткнула пальцем в сторону двери. Она посмотрела на Шеннона. Глаза ее расширились при виде пистолета, который он не выпускал из рук. Она только теперь заметила его обнаженный торс: лунный свет высвечивал широкую грудь и мускулистое напряженное тело. Машинально отвернувшись, Клэр снова перевела взгляд на дверь, ожидая, что за ней раздадутся все те же тяжелые шаги, которые преследовали ее, как фурии. Она все еще тяжело дышала, но рука Шеннона, лежащая у нее на плече, немного ее успокоила.

Шеннон еще раз осмотрелся, вслушиваясь в тишину. Удивляясь, что шум не разбудил хозяев, он зажег неяркую настольную лампу и посмотрел на Клэр. Подавшись вперед, он встретился с ее широко открытыми потемневшими глазами. В них по-прежнему царила паника. Одна рука была прижата к напряженно вздымающейся груди. Казалось, что все ее нервы обожжены произошедшим.

— Клэр, что случилось? Там кто-то был?

Она резко кивнула. Мать всегда держала для нее на обеденном столе бумагу и карандаш. Схватив их, она дрожащей рукой нацарапала:

«Мужчина! Он пытался пролезть в окно моей спальни!»

Сузившиеся глаза Шеннона вспыхнули опасным огнем, и Клэр невольно вздрогнула.

Он мягко похлопал ее по плечу, пытаясь хоть немного успокоить.

— Сидите на месте, понятно? Надо попробовать его найти. Я вернусь к вам домой и все осмотрю.

Клэр чуть слышно вскрикнула и схватила Шеннона за руку, отчаянно тряся головой. Нет! Нет! Не ходите! Он там! Он вас убьет! Ему нужна я, а не вы!

Шеннон понял бессловесную мольбу не оставлять ее и не подвергать опасности себя, но отступать было не в его правилах.

— Ш-ш!.. Со мной ничего не случится, — заверил он ее. — Только вы должны оставаться на месте. Здесь вам ничто не угрожает.

Клэр кивнула, неохотно выпуская его руку.

Стараясь подбодрить ее, Шеннон успокаивающе проговорил:

— Я скоро вернусь. Обещаю.

Не в силах унять дрожь после пережитого ужаса, Клэр съежилась па стуле, замерзнув в своей влажной ночной рубашке. Шеннон бесшумно двинулся к двери. Когда он закрыл ее за собой, Клэр охватила новая волна боли и страха. Шеннона могут убить!

Шеннон быстро обошел вокруг дома Коннэли. Если убийца и явился сюда, сейчас его поблизости не было. Пробираясь среди фруктовых деревьев и промочив ноги и пижамные брюки в высокой росной траве, он не стал сворачивать на тропу, которая вела к дому Клэр. Двигаясь бесшумной тенью, он осматривался в серебристом свете луны. Оказавшись у старого дома, он поднял пистолет и, чутко прислушиваясь, пошел к задней двери. Глубоко втягивая воздух, он старался уловить запах, который был бы посторонним среди сладких ароматов сада.

Найдя спальню Клэр, Шеннон не обнаружил там ничего подозрительного. Он вышел и, затаившись в густых кустах сирени, решил выждать какое-то время — терпение в его деле прежде всего. Он мрачно подумал, что его решение оставаться в доме Коннэли оказалось неудачным. Ему придется найти повод перебраться к Клэр, чтобы оберегать ее, находясь рядом. Его окружала предрассветная прохлада, но он ее не замечал.

Взгляд его обшаривал двор и сад, уши настороженно ловили каждый шорох. Ничего. Шеннон подождал еще минут десять и решил снова войти в дом. Возможно, убийца там — и ждет возвращения Клэр. Он сжал губы и бесшумно прокрался к открытой задней двери, застыв у нее с пистолетом наизготовку.

По-прежнему не слышно было никаких тревожных звуков, но Шеннона это не расслабило. Он стремительно нырнул в прихожую, готовый к любой неожиданности. Тишина. Двигаясь все так же осторожно, он, озираясь, прокрался через кухню. Потом через гостиную. Пусто.

Наконец, осмотрев еще раз спальню Клэр, Шеннон проверил окна. Оба открыты навстречу осенней свежести. У одного ставни были на месте, у другого — оторваны. Выйдя во двор, Шеннон тщательно обследовал, нет ли следов у обоих окон, но трава вокруг дома была не смята. Оглянувшись, он заметил, что ступни оставляют отчетливые вмятины на росистой траве. Других следов у дома не было.

Шеннон озадаченно направился к дому Коннэли. Он по-прежнему не выходил на тропинку, был чуток и зорок, но теперь приходил к убеждению, что Клэр просто привиделся страшный сон. Глубокое облегчение охватило его при этой мысли. Но он снова напомнил себе, что не имеет права расслабляться в этой кажущейся мирной обстановке. Сквозь деревья забрезжил рассвет: бледно-сиреневый проблеск под серым плащом отступающей ночи. Когда Шеннон стремительно поднимался на крыльцо, в курятнике уже запел петух.

Клэр встретила его у дверей. В ее широко открытых глазах застыл вопрос.

— Там никого не было, — сказал он, входя в полную тепла и покоя кухню. Он заметил, что Клэр уже поставила на огонь чайник. Услышав его короткое замечание, она еще сильнее раскрыла глаза. Потом снова посмотрела на пистолет, который он все еще сжимал в руке: оружие ее явно беспокоило. — Сейчас я его уберу и переоденусь. Вернусь через секунду. Ваши родители еще не проснулись?

Клэр покачала головой. Несмотря на еще не прошедший страх, она не могла остаться равнодушной к красоте стройного мускулистого тела Шеннона. Она судорожно сглотнула, смущенно отводя взгляд.

В своей спальне Шеннон быстро переоделся, пригладил растрепанные волосы пальцами. Потом надел кобуру и сунул в нее пистолет.

Потирая рукой небритую щеку, Шеннон вернулся на кухню, снова удивившись, как это Коннэли проспали такой шум. Тем больше у него оснований оставаться начеку — ради Клэр, напомнил он себе.

Клэр уже налила ему чаю в фарфоровую чашку с цветочками. Она сидела у стола, сжимая в руке карандаш и блокнот, с нетерпением явно ожидая его. Шеннон сел рядом с ней.

— Вам привиделся кошмар, — сказал он. — Только и всего.

Клэр быстро написала что-то и повернула блокнот к Шеннону.

«Не может быть! Я видела его тень».

Шеннон взял чашку и отпил глоток, наслаждаясь мятным привкусом заварки.

— Возле ваших окон не видно следов, — извиняющимся тоном объяснил он. — Я тщательно осмотрел ваш дом, но ничего не нашел. Это был сон.

Нет! Клэр откинулась назад, скрестив руки на груди и вглядываясь в его глаза. Отвернувшись, она снова написала в блокноте:

«Я видела его! Я видела лицо человека, который чуть не убил меня!»

Шеннон не мог не заметить в ее взгляде отчаяние и мольбу поверить ей. Он осторожно положил руку на ее пальцы.

— Вы вспомнили, как он выглядит?

До сих пор она не могла опознать нападавшего.

Клэр кивнула.

— Прекрасно. Полиции нужны его приметы. — Смутившись, что непроизвольно коснулся ее холодных пальцев, Шеннон отдернул руку и взялся за чашку. Черт, что происходит? Неужели он совершенно потерял над собой контроль? Эта мысль его насторожила. Клэр заставляет его становиться мягким. Но ведь в нем прячется чудовище, которое может причинить ей зло. Сделав глоток, он поставил чашку на стол и, стараясь скрыть раздражение, требовательно произнес: — Когда вы немного успокоитесь, попробуйте нарисовать его лицо. Я отнесу рисунок в полицию — он может дать хоть какую-то зацепку.

Клэр сидела неподвижно, ее терзали сомнения: она не могла поверить, что ей привиделся кошмар. Все было настолько реально! Притронувшись к ноющему лбу, она закрыла глаза и попыталась угомонить свои чувства. Неожиданное теплое прикосновение Шеннона на минуту ее успокоило, но он так быстро убрал руку!

Выслушав его просьбу сделать рисунок, она открыла глаза и написала:

«Нарисую лицо потом, когда смогу».

Шеннон кивнул и смолк в тревожном размышлении. Он остро воспринимал душевное состояние Клэр и понимал, что ее беспокоит. Она все поглядывала то на него, то на кобуру, и в глазах ее читался вопрос: насколько она может положиться на него? А насколько ему следует это показывать? Он ощущал, наконец, нетерпеливое женское любопытство, которое вызывали в ней и он сам, и причина его появления.

Шеннон пытался мыслить холодно и трезво, но в присутствии Клэр с ним что-то происходило. В его жизни уже давно не было нежности, и Шеннон полагал, что так должно быть и впредь. И все же он не мог забыть чувств, охвативших его, когда ее тело прижалось к нему. Ему следовало усадить ее на пол, а не прикрывать обнаженной грудью, досадливо упрекал он себя. Тогда не было бы нужды размышлять о том, чего ему сейчас так не хватает и чего он никогда не получит. Но он не раздумывал в тот момент — он действовал в силу годами выработанной профессиональной привычки.

Он строго заглянул ей в глаза:

— С этого дня, Клэр, вам надо жить в доме родителей. Здесь безопаснее.

Я не буду жить здесь! Не хочу! Если это был только сон, тогда мне можно жить там!

Заметив упрямо выставленный вперед подбородок Клэр и ее вспыхнувшие глаза, он вздохнул и твердым голосом повторил:

— Нет. Вы будете жить здесь. В этом доме.

Клэр замотала головой и схватилась за блокнот.

«Вы не понимаете! Я пыталась здесь жить, когда вышла из больницы. Мне все время снились ужасы! И я боялась заснуть. А в том доме кошмары мне почти не снятся. Я не знаю, почему. Этого нельзя объяснить, но сюда я не перееду».

Шеннон бессильно уставился на записку. Кому, как не ему знать, какие ужасы преследуют человека в ночи! Он понял мольбу Клэр так, как не понял бы ее, наверное, никто другой, потому что он слишком долго вел такую же, полную тревог, жизнь. У него больно сжалось сердце, и он, согласившись, кивнул:

— Ладно, — жестко произнес он. — Вот вам правда. Найджел уверен, что тот, кто стрелял в вас, появится снова, узнав, что вы не погибли. Вы можете его опознать, и он готов на все, чтобы не допустить этого…

Шеннон смолк, увидев, как Клэр потрясенно раскрыла глаза. Злясь на себя за то, что причинил ей боль, сказав правду, он рявкнул:

— Я здесь выполняю задание — приехал вас охранять! — Чуть понизив тон, он продолжал: — И прошу не выдавать родителям причину моего приезда — они пережили достаточно. Я и с вами не собирался откровенничать, черт подери, но вы с вашим упрямством не оставили мне другого выхода. Я не могу позволить, чтобы вы оставались в том доме одна.

Клэр показалось, что гнев Шеннона захлестывает ее, как порывы ветра. Несмотря на испуг и отчаяние, она страшно разозлилась.

«Как вы посмели! Как Найджел посмел! Вы должны были сразу же мне об этом сказать!»

Шеннону не хотелось выглядеть провинившимся школьником, и он раздраженно ответил:

— Послушайте, я подчиняюсь приказам. Я нарушил слово тем, что открылся, и, наверное, мне сильно попадет. Мне это нужно не больше вашего. Если хотите знать правду, то я вообще не хотел сюда ехать — я не беру заданий, связанных с женщинами. Но Найджел пригрозил меня уволить, если я откажусь, так что мы с вами в одинаковом положении. Вам не нравится, что я здесь, и я, черт подери, не жаждал этого!

Клэр изумленно заморгала — сколько же эмоций прячется в его скрытной душе. Она ощутила отчаяние в словах Шеннона, и оно обезоружило ее, уняв несправедливый гнев.

«Извините, Шеннон. Мне не следовало на вас сердиться».

Он покачал головой, не смея взглянуть ей в глаза. Его пугало, что всякий раз, встречая ее взгляд, ему хотелось забыть обо всем и обнять ее.

— Не извиняйтесь, — пробормотал он. — Вы ведь тоже не виноваты. Мы оба оказались в житейских жерновах.

Клэр безвольно подняла руку и положила ее на сжатый кулак Шеннона, которым он уперся в стол. Как только ее пальцы прикоснулись к его руке, он резко поднял голову. Лед в его взгляде растаял, и в какое-то мгновение — Клэр могла поклясться — в его глазах сверкнуло затаенное желание. Но оно моментально исчезло, снова сменившись льдом. Она отдернула руку, чувствуя себя отвергнутой.

Ей хотелось просто обнадежить Шеннона: она не испытывает неприязни. Клэр снова подумала, каким благотворным бывает человеческое прикосновение. Казалось, Шеннону мучительно находиться здесь, с нею. Она старалась показать ему, что разделяет его противоречивые чувства. Он не желает иметь с ней дело, потому что она — женщина, но он приехал ее защитить. Любопытство ее было возбуждено, хотя она понимала, что расспрашивать его бесполезно. Шеннон сидел, покручивая чашку длинными мужественными пальцами.

«Вам не обязательно жить в моем доме».

Шеннон что-то хмыкнул и резко встал. Он отошел от стола, устремив взгляд в окно.

— Нет, — раздраженно ответил он, — я обязан поступить именно так. Мне это тоже не нравится, но ничего не поделаешь.

Но ведь это был кошмарный сон! Вы сами так сказали. Оставайтесь в доме родителей. Казалось, эти слова вот-вот сорвутся с ее языка.

Шеннон круто повернулся и твердым голосом проговорил:

— Вы меня все равно не заставите передумать. Вам нужна охрана, Клэр.

Она провела по лбу дрожащими пальцами. Трудно жить одной в заброшенном доме. Она отчаянно боится темноты, ночные страхи одолевают ее каждый раз, когда она ложится спать. Но чтобы Шеннон поселился с нею? Конечно, он мужествен, решителен и чем-то притягивает к себе. Борясь со своими терзаниями, она долго сидела неподвижно, прежде чем написать в блокноте:

«Пожалуйста, скажите моим родителям правду. Я не хочу лгать им о том, почему вы решили переселиться. Они будут удивлены этому».

Шеннон не мог не согласиться с ней. Молча расхаживая по кухне, он пытался найти простой и убедительный повод для переезда. Наконец остановился и взглянул в озабоченное лицо Клэр.

— Я поговорю с ними сегодня утром.

Клэр с облегчением кивнула.

— А теперь о главном, — продолжал Шеннон. — Вы видели во сне лицо убийцы. Мне надо, чтобы вы сегодня же нарисовали его портрет. Я отвезу его в полицейский участок, чтобы передать по факсу в Нашвилл и Найджелу. Договорились?

Клэр вздрогнула. Прижав руку ко лбу, она старалась справиться с новой волной ужаса и боли, которую вызвало в ней возникшее перед глазами лицо преследователя.

Шеннон почти физически ощутил, как чужая боль на мгновение пронзила и его. Он не знал рецепта обезболивания для женщин и, воспользовавшись своим, давно уже проверенным, неуклюже пошутил:

— Давайте дышать глубже, Клэр, и все будет хорошо.

Он видел, как ее грудь резко вздымается под смятой ситцевой рубашкой, и, ругнув себя, — нашел же время — подумал: до чего она хороша!

Клэр почувствовала, как под действием излучаемой им теплоты ее паника улеглась. Трудно сказать, что именно ей помогло: действительно ли глубокое дыхание или само присутствие Шеннона. Наверное, он прошел через многое — иначе не знал бы, как помочь ей. Почему он это делает, хотя и не скрывает, что находится здесь поневоле?

Клэр притягивал его открытый взгляд. Но какая-то затаенная в этом человеке мука выдавала себя…

— Я устроюсь в спальне напротив вашей, — говорил тем временем Шеннон. — Я сплю чутко. У меня у самого бывают кошмары… Но я не буду вас беспокоить, — добавил он, заметив ее смятение. Как бы он хотел, чтобы это было правдой, и его не посетил один из жутких, разрывающих душу кошмаров.

Взволнованная его словами, Клэр встала и подошла к окну. Бледно-фиолетовый восход напомнил ей цвет любимой сирени. Нервно сжимая руки, она погрузилась в раздумья.

А Шеннон внимательно смотрел на Клэр. Темные волосы в беспорядке рассыпались у нее по плечам — соболиная мантия на белоснежной рубашке. Ему мучительно хотелось прикоснуться к ее волосам, зарыться в них пальцами и почувствовать их шелковистую нежность. Будут ли они такими же мягкими, как ее тело?..

— Послушайте, — нарушил он затянувшееся молчание, — может, все закончится скорее, чем я думаю. Я буду работать в доме, чтобы на всякий случай быть рядом. Отремонтирую и покрашу окна и двери…

Что угодно, лишь бы не думать все время о нем, ответила она себе. Клэр повернулась к Шеннону лицом. Она не могла забыть его заботливого взгляда и чувства безопасности, которое охватило ее, когда она с рыданиями упала в его объятия, вбежав в дом. Почему теперь она медлит, не решаясь пустить его к себе?

Облизав пересохшие губы, она кивнула — пусть перебирается к ней. Почувствовав накопившуюся усталость, подумала: хорошо бы уснуть. Пора идти домой. Когда она подошла к двери, Шеннон быстро встал.

— Я провожу вас, — сказал он тоном, не допускающим возражений.

Стараясь выглядеть совершенно спокойным, Шеннон все время оставался настороже. Небо чуть порозовело. Скоро взойдет солнце. Шеннон ощущал тревожное состояние Клэр, которая озиралась по сторонам, крепко обхватив себя руками. Невольно подумалось: подойти бы к ней, обнять за плечи и вселить ощущение безопасности, которое так необходимо ей сейчас. И в то же время он знал, что, вновь прикоснувшись к ней, окончательно потеряет власть над собой. Этого не должно случиться — никогда! Шеннон поклялся, что не позволит Клэр проникнуть ему в душу, вот-вот готовую открыться перед ней. Ему надо набраться терпения и держать ее на расстоянии.

Любой ценой. Ради нее самой.

— Когда я починю ставни у вас и сделаю задвижки на окна, вам будет спокойнее. — Она бросила ему благодарный взгляд. — Я расскажу вашим родителям о том, что произошло, когда они встанут. А потом свяжусь с Найджелом.

Клэр кивнула в знак согласия, с болью подумав: разве дело в задвижках… Как ей хотелось просто шагнуть к Шеннону и снова оказаться в его надежных объятиях! Она не могла забыть сильное тело, щитом заслонившее ее в опасный момент…

— Я проверю, все ли в порядке, — сказал он, проводив ее в спальню. — А вы ложитесь и поспите. Потом нарисуете мне то лицо из вашего сна.

Шеннон увидел, как у Клэр померкли глаза.

— Не тревожьтесь, я буду поблизости. Даже когда меня не видно и не слышно, знайте — я рядом. Как тень.

Клэр досадливо отвернулась. Вся ее жизнь превратилась в тень. Прижавшееся к ней тело Шеннона было реальностью, и ничто ей не было так необходимо. Но она не нравится ему, он не хочет быть с нею. Она подавит свою потребность в его прикосновении: надо быть благодарной и за то, что он будет поблизости. Кажется, ее память воскресила, что она видела, — в конце концов, хоть это притягивает его интерес к ней.

Клэр сжала рукой горло, она горько жалела, что не может говорить. Бросив взгляд в окно, она увидела во дворе озабоченного чем-то Шеннона. Она рада его обществу — пусть даже ему это в тягость. Сейчас ей так необходимо человеческое общение!

Ей уже стало ясно, что раздражение, которое не смог скрыть Шеннон, вызвано тем, что ему навязали это задание, а не ею лично. Конечно, он здесь гость поневоле, но, если нападавший на нее действительно где-то поблизости, ей будет намного спокойнее от того, что Шеннон рядом.

Тщательно осмотрев дом и двор, Шеннон позволил себе подойти к двери в спальню. Неожиданно для него Клэр распахнула ее. Она стояла перед ним, нерешительно и мягко улыбаясь. Ее глаза выражали нечто большее, чем благодарность, и Шеннону понадобилась вся его воля, чтобы не шагнуть навстречу.

— Отдыхайте. Я вернусь около полудня, — хрипловато проговорил он.

Сидя за кухонным столом в ожидании Шеннона, Клэр пыталась разобраться в себе. Ее настоящий дом в городке, где находится школа, в которой она работает. Почему же у нее недостает решимости переехать туда? Она мрачно призналась себе, что боится остаться в полном одиночестве. По крайней мере этот заброшенный домик находится поблизости от родителей. А сейчас здесь появился и Шеннон…

Шеннон нарочито громко затопал по крыльцу, предупреждая Клэр о своем приходе. Уж он-то знал, что настороженность спасает от любой неожиданности. Ему не раз случалось уложить противника, неожиданно подошедшего к нему сзади. Так было и с Карделем, на задании в Медельине. Остальные члены банды сделали вывод и вообще старались обходить Шеннона. Конечно, к Клэр это не имело отношения — просто профессиональные привычки были неизживаемы.

Клэр встретила его у двери. На ней была длинная джинсовая юбка и ярко-лиловая кофточка с короткими рукавами. Волосы она стянула розовой лентой, и мягкие пряди падали на виски. Шеннон напрягся, чтобы не поддаться искушению поцеловать ее.

Войдя на кухню, Шеннон принюхался:

— Вы сварили кофе? Вот умница…

Он поймал себя на том, что хочет казаться непринужденным и хоть немного умерить серьезность, сквозившую в ее взгляде. Темные тени у нее под глазами говорили о том, что после ночного кошмара она с трудом приходила в себя. Ему было неловко от того, что может вновь растревожить ее, но опасный поворот событий требовал принятия быстрых мер.

Положив на стол принесенные эскизную бумагу, карандаши и ластик, Шеннон неторопливо уселся. Клэр достала из шкафчика белую керамическую кружку и налила кофе. Он кивнул в знак благодарности.

— А теперь сделайте набросок того человека, который вам привиделся.

Клэр неуверенно прикоснулась к коробке с карандашами. У нее перехватило дыхание, и она на секунду прикрыла глаза. Как объяснить Шеннону, что после всего пережитого ее любовь к рисованию куда-то исчезла?

— Мне не нужен шедевр, Клэр. Изобразите какие-то детали. Какие угодно. Я знаю, как идентифицировать даже приближенный рисунок с фотографиями в полицейской картотеке.

Он заметил боль в ее глазах. Она отдернула руку, касающуюся карандашей, и нижняя губа у нее жалобно задрожала. Он вспомнил мучения сестры, рыдавшей в его объятиях, потрясенной тем, что ее прекрасное лицо обезображено. Его охватило страстное желание протянуть руки, обнять Клэр и вселить в нее надежду и уверенность, что ее-то беды поправимы. Нет, он не должен этого делать: он же поклялся держать дистанцию… Наклонив голову, он сухо спросил:

— В чем дело?

Беспомощно пожав плечами, Клэр проглотила ставший в горле комок и дрожащими руками открыла эскизный альбом. Ей надо попытаться. Она верит Шеннону, верит, что он сможет ей помочь. Смутившись, она взяла свой блокнот и, черкнув что-то, передала ему.

«Я давно не рисовала. Разучилась».

Шеннон прочитал записку и поспешил подбодрить ее:

— Я не знаток и не ценитель изящного, Клэр. Я сам даже прямой линии не проведу. Любой ваш рисунок покажется мне прекрасным. Постарайтесь.

Клэр взяла карандаш и принялась рисовать. Она старалась сосредоточиться на своей работе, но ее не оставляли мысли о Шенноне. Все утро она думала о том, как он будет тут жить, и поняла: это не ему она не доверяет, а себе! Это открытие ее поразило. Еще никогда она не реагировала так на присутствие мужчины. Чем тронул ее Шеннон? Как бы ей хотелось заговорить с ним!

В кухне царила тишина. Шеннон осмотрелся. На стене было развешано множество красочных рисунков, явно сделанных малышами. Наверное, ее учениками. Его охватила умиротворенность, которую он испытывал так редко. Может быть, все дело в этом старом доме? В том, что он оказался вдали от городского шума и суеты? Или он повернулся к склонившейся над рисунком Клэр — все дело в ней?

Он взглянул на ее собранные сзади волосы, снова заметив золотистые искры среди собольих прядей. Волосы у нее роскошные. Можно сойти с ума от желания прикоснуться к ним и… Шеннон заставил себя сосредоточиться на том, ради чего он здесь, а не на своих чувствах.

В течение долгих и томительных для него минут под пальцами Клэр постепенно возникало лицо мужчины. Она часто оставалась недовольна каким-то штрихом, стирала его и начинала снова. Шеннона изумило ее мастерство. Может, она и считает, что утратила навык, но рисует явно профессионально. Наконец она подняла голову и, застенчиво улыбаясь, медленно повернула к нему рисунок.

— Неприятный тип, — сквозь зубы произнес Шеннон, оставляя чашку и беря в руки рисунок, чтобы получше его рассмотреть. — Карие глаза, светлые волосы и неровные передние зубы?..

Клэр кивнула и замерла. На ее глазах спокойный взгляд Шеннона преобразился: в нем пылали гнев и ненависть — такие яростные, будто его сильные руки вцепились не в портрет, а в горло того, кто на нем изображен.

Он похож на злобного хорька: маленькие, близко поставленные глаза… хотелось добавить Клэр.

Шеннон перебил ее, отбросив рисунок:

— Я отвезу его сегодня же в полицию. Я позвонил Найджелу и сказал, что вы вспомнили убийцу. Он ждет этого рисунка и знает, что с ним делать. Если этот подонок на учете в полиции, то его наверняка поймают.

Клэр зябко растирала себе руки, и Шеннон подумал, как хорошо бы согреть их в своих ладонях. Вставая, он взял рисунок со стола и предупредил:

— Вернусь, как только смогу. А пока будьте осторожны.

Его предупреждение снова заставило ее похолодеть, и она посмотрела на него. Почему-то он показался ей менее напряженным. Этот старый дом всегда распространяет какое-то чудодейственное спокойствие — наверное, оно подействовало и на Шеннона.

— Вам стоило бы пойти к родителям, пока меня не будет. Теперь они знают правду и будут оберегать вас. В конечном счете, это необходимо.

Клэр вынуждена была с ним согласиться. Чем больше людей будет вокруг, тем меньше шансов, что убийца посмеет приблизиться к ней. Она встала и пошла за ним.

— И все это скоро закончится, — сказал Шеннон, когда они поднялись на вершину холма.

При этих словах в глазах Клэр вспыхнула такая отчаянная надежда, что Шеннону потребовалось нечеловеческое усилие, чтобы удержать свою руку, так и тянувшуюся к ее вспыхнувшей щеке.

Он вдруг понял, что готов и жизнь за нее отдать.