1

Близилась полночь, а Грейс Мэдок все еще находилась в дороге. Только соблазн оказаться в своей мягкой постели поддерживал ее.

Машина шла безупречно — сразу видно, мотор отлажен мастером своего дела, старым Бобом Джексоном. Господи, если бы и жизнь можно было бы отрегулировать подобным образом. Нажал кнопку, тронул ручку переключателя скоростей, крутанул куда надо руль — и порядок! До дома было несколько миль, а до разрешения ситуации, в которую попала ее родная сестра Марлин, — миллиарды световых лет.

Что она сказала сегодня? «Не приезжай, если увидишь, что за тобой кто-нибудь следит!» Да, именно так.

Ее волосы в тусклом свете комнаты казались почти белыми, лицо было бледным как мел.

— Если по честному, Марлин, — постаралась улыбнуться Грейс, — неужели ты думаешь, что отец будет выслеживать собственную дочь?

— Можешь не сомневаться! Он не давил на тебя только потому, что уверен: рано или поздно ты сама скажешь ему, где я. Ты же у него послушная дочь.

Грейс с досадой вспомнила, что покраснела в эту минуту. Слово «послушная» в устах сестры прозвучало синонимом «безвольная», и Марлин, без сомнения, имела в виду именно это.

Послушная дочь! Дочь, которая всегда улыбалась, соглашалась с мнением старших и не причиняла беспокойства в отличие от непокорных брата и сестры, метавшихся в поисках приключений и коллекционировавших шокирующие публику выходки, как некоторые — морские раковины…

Грейс тяжело вздохнула. Дождь все шел, напоминая о слезах сестры. Когда бурные рыдания стихли, сменившись тихими не то причитаниями, не то стонами, Марлин скорчилась в кресле и выглядела такой беззащитной!

В глазах опять защипало. Что же делать? Должен же найтись какой-нибудь довод, способный убедить сестру, что придуманный ею план нереален! Не может же она прятаться в этом убогом домишке до бесконечности! Ей все-таки следует вернуться домой, и если не к своему мужу Полу, то хотя бы на ранчо семьи Мэдок. Это было бы самым благоразумным!

Правда, Марлин никогда не отличалась благоразумием. Послушать ее, так коттедж был просто идеальным убежищем. Идеальным! Вытертый ковер, старая мебель, немытые окна…

«Берлога Джона» — так называлось это богом забытое место западнее Нового Орлеана. Здесь сдавались небольшие коттеджи, рассчитанные на одну семью. Но даже теперь, в разгар летнего сезона, поселок был практически безлюден. Именно поэтому Марлин выбрала его и жила здесь уже довольно долго. Никто не знал, где она. Никто, кроме Грейс.

«Поговори с отцом, он поможет!» — неоднократно говорила ей Грейс. Но Марлин сидела в своей дыре, не желая слушать сестру и с каждым часом нервничая все сильнее и сильнее.

— Ты же знаешь отца. Он такой женоненавистник, никогда не сможет принять сторону женщины, даже если это его собственная дочь. Для него я ничем не отличаюсь от непослушной молодой кобылы, которую нужно заарканить и привести обратно в загон. Он никогда не уступит, хотя бы из простого упрямства, — возражала Марлин. — И потом, это моя проблема. Если же ты не можешь сохранить мою тайну, я спрячусь и от тебя! — После таких слов сестра разражалась новыми потоками слез.

Стоило только взглянуть на эти запавшие, покрасневшие глаза, как становилось ясно, что угроза была нешуточной. Видимо, между Марлин и ее мужем произошло действительно нечто очень серьезное, но она не хотела никому говорить об этом…

Грейс утерла слезы. Что ж! Если ее помощь так нужна Марлин, она обязана защитить сестру. Больше у нее никого не осталось! Их мать умерла при ее родах, а любимый брат Джо, так схожий с Марлин по любви к риску, был убит шесть лет назад. Они остались вдвоем против всего мира. Конечно, у них есть отец, но…

Вот наконец и ранчо. Как же долго она ехала! Хотелось спать — заснуть эдак на недельку…

Но вот незадача! Свернув на полукруглую подъездную аллею, Грейс заметила стоявший у дома автомобиль, молчаливой черной тенью вырисовывавшийся на фоне фасада. В свете висевшего над крыльцом фонаря поблескивал полированный кузов и передняя фара. Элегантность форм машины просто кричала о больших деньгах, и Грейс пробормотала себе под нос проклятие.

Очередной деловой друг отца! Ее отец, не довольствуясь владением «Мэдокс компани», занимавшейся разработкой и производством кондиционеров, строил из себя фермера-джентльмена. Столь нелепое совмещение двух занятий — и вот результат: дом ночью и днем был полон скотоводов, а заодно адвокатов, банкиров и инженеров.

И сейчас отец, разумеется, ожидал, что его дочь Грейс выступит в роли хозяйки дома, и будет просто вне себя от ярости, если она откажется.

Что ж, тем хуже для нас всех, подумала Грейс, тормозя возле незнакомого автомобиля и с еле сдерживаемым раздражением выключая двигатель. Спать, спать, спать!..

Шум дождя заглушил звуки ее прибытия. Дверь была открыта, в холле возле стены стояли два чемодана, такие же черные и дорогие, как машина снаружи. А это еще зачем? Деловых друзей редко приглашали остановиться на ранчо.

Услышав голоса, Грейс заглянула в гостиную. Все люстры были зажжены, казалось, специально для того, чтобы она могла как следует разглядеть сидевшего возле отца человека.

И она его разглядела!

Это был вовсе не очередной тучный бизнесмен, куривший вонючие сигары отца и потягивавший дармовое дорогое виски. Смотревший на нее карими неулыбчивыми глазами молодой человек не был ни курильщиком, ни выпивохой. Но хуже его не существовало человека на всем белом свете!

Его звали Ричард Слейд. Шесть лет назад из-за Рича убили ее брата.

Услышав шаги, Рич заставил себя встать. Из всех лиц, которые ему не хотелось бы видеть, из всех голубых глаз, с взглядом которых ему не хотелось бы встречаться, лицо и глаза Грейс Мэдок стояли первыми в списке.

Прекрасные глаза Грейс. Шесть лет назад, когда он видел девушку в последний раз, они были полны слез. В ту ночь умер ее брат, умер на руках Рича от огнестрельного ранения, нанесенного, как потом установило следствие, «неизвестным лицом или лицами». И те слезы были слезами ненависти. Грейс обвинила во всем его, Ричарда Слейда! А когда в больнице он протянул к ней руки, надеясь утешить и, возможно, объяснить все, руки его оказались в крови…

О господи, как она тогда на него смотрела!

Но сейчас, стоя перед ней, Рич увидел в ее глазах то, что боялся увидеть больше всего на свете. Не ненависть, не горе. Он увидел Джо.

Рич стиснул кулаки, пытаясь отогнать наваждение.

Восемь лет назад, когда Джозеф Мэдок впервые пригласил своего приятеля и коллегу Ричарда Слейда провести Рождество на семейном ранчо, тот был поражен, насколько все трое детей Мэдоков внешне походили друг на друга. У всех были золотистые волосы, голубые, окаймленные черными ресницами глаза и стройные, загорелые тела, словно предназначенные для того, чтобы плавать, играть в теннис и доводить до экстаза представителей противоположного пола.

Различия стали заметны только со временем, когда Рич сделался постоянным гостем в доме Мэдоков. Марлин, старшая, оказалась самой жесткой и со строптивым непреклонным характером. Безалаберный же Джо представлял жизнь сплошным Диснейлендом, впрочем, уже начинавшим наскучивать. Грейс, самая младшая, — ей тогда исполнилось всего пятнадцать — отличалась мягкостью и спокойствием нрава в сочетании с внутренней силой. Силой, которой явно недоставало брату и сестре…

Хватит вспоминать прошлое! Рич шагнул вперед и с трудом выговорил:

— Здравствуй, Грейс! — Разжав кулаки, он протянул ей руку. Узкая ладонь девушки была холодной и какой-то неживой, будто он здоровался с пластмассовым манекеном. — Рад тебя видеть!

Черт бы побрал этот официальный тон! Да и сказать он собирался совсем не то.

«Простишь ли ты меня когда-нибудь, Грейс?» — вот что спрашивали его глаза.

— Здравствуй, Рич, — ответила Грейс, поспешно отдернув холодные пальцы и заложив руки за спину.

В наступившем неловком молчании Рич смотрел на девушку, на ее волосы, схваченные на затылке шелковой белой лентой. В них сверкали капельки дождя. Грейс, подумал он, боже мой, как ты выросла!

Это действительно было так. Шесть лет назад, будучи еще девочкой, Грейс не знала, что ей делать со своей внешностью, со своими необыкновенно длинными ногами. Она очень старалась произвести на Рича впечатление, порой злоупотребляя косметикой и туалетами не по возрасту. Но приятель брата всегда ценил в ней естественность и хранил в памяти те моменты, когда она была настоящей Грейс.

Однажды, недели за две до трагедии, он, Грейс и Джо всю ночь напролет смотрели какие-то дурацкие вестерны. Что это была за ночь! На девушке была старая футболка и обрезанные выше колен джинсы, а на лице сияли широко открытые голубые глаза, полные слез сочувствия героям кинофильма. Эти слезы капали прямо в пакет с воздушной кукурузой, которую она ела. Потом Грейс случайно испачкала колено Рича красным лаком для ногтей, а пес опрокинул его банку с пивом и вылизал лужу… Да, это была лучшая ночь в жизни Ричарда Слейда.

Увы! Той обворожительной девушки больше не было, ее сменила красивая и, судя по всему, холодная молодая женщина. И Джо тоже больше не было.

— Ну и ну! Ричард Слейд! Интересно, что тебя привело к нам?

Рич нахмурился. Сарказм, прозвучавший в ее голосе, был до того силен, что он на какое-то мгновение растерялся.

О том, чтобы вернуться в родные места и посмотреть, какие перемены произошли там за последние шесть лет, он подумывал не раз, но так и не осуществил своего намерения. Вместо этого Рич — таким уж он оказался трусом! — обосновался в Чикаго и, стараясь забыть о существовании семьи Мэдок, всего себя посвятил работе.

И вот сейчас он стоял посреди знакомой гостиной и ясно читал в глазах Грейс враждебность и подозрительность. Почему-то это причиняло ему боль. Но разве мало жестоких потерь было в его жизни? Лучший друг, жена, неродившийся ребенок… Что могла значить для него теперь ненависть этой молодой женщины?

— Твой отец попросил меня помочь ему кое в чем, — ответил Рич, радуясь, что хоть тут может сказать правду. Ему претила сама мысль о том, что придется лгать.

Как будто почувствовав затруднительность положения, в котором оказался гость, Дуглас Мэдок включил мотор, и электрическое кресло-коляска медленно поползло по большим розам, вытканным на покрывавшем пол ковре. Услышав знакомое гудение, Грейс бросила раздраженный взгляд на отца и вновь холодно уставилась на Слейда.

— Я попросил Рича разобраться в некоторых… проблемах, — пояснил старик с обычной для него грубоватой властностью. — Обнаружилось, что я не могу доверять кое-кому из своих людей, — продолжил он, останавливаясь возле дочери. — Мне надо, чтобы Рич провел небольшое расследование. Он остановится здесь, на ранчо. Поблизости ничего лучше не найдешь.

Объяснение было явно надуманным, и это почувствовали все. По наступившему молчанию Рич понял, что Грейс все знает. Неизвестно откуда, но знает истинную причину его появления в доме. И презирает Рича.

Так, надо взять себя в руки! Если уж он согласился заниматься этим делом, не годится расклеиваться от каждого брошенного в его сторону недовольного взгляда. Ведь именно в этом и заключалась его работа: отыскивать то, что люди старались скрыть.

Какая ему теперь разница — нравится Грейс это или нет? Когда-то они были друзьями, а теперь — нет. Вот и все! Он переживет сей факт, как пережил многое в своей жизни.

Грейс первой прервала молчание.

— Ты действительно считаешь, — спросила она отца с вызовом, — что он именно тот частный детектив, который тебе нужен? Не говоря уже о том, что он поселится в нашем доме?

— Можешь не сомневаться! — Дуглас Мэдок улыбнулся, похоже, гнев дочери доставлял ему удовольствие. — Он будет с нами двадцать четыре часа в сутки! И столько дней, сколько понадобится!

Ага! Вот в чем дело! Между отцом и дочерью шла борьба характеров, а он, Ричард Слейд, являлся в этой игре козырной картой!..

— Но, по правде говоря, я не думаю, что Рич останется тут надолго, — добавил старик. — Его агентство справлялось с самыми отъявленными жуликами в рекордно кроткие сроки. Вряд ли такому специалисту придется потратить много сил и времени, чтобы разобраться в нашей мелкой заварушке.

Подтекст слов отца дошел до Грейс, и она покраснела. К несчастью, бледная кожа всегда была индикатором ее души.

— Неужели? — Грейс обернулась к гостю со скептическим выражением на лице. — Ты на самом деле так хорош?

Слейд пожал плечами, довольно хорошо сымитировав простодушие. Но, черт ее подери, Грейс ясно намекнула на ту ночь, когда его легкомыслие послужило причиной гибели Джозефа Мэдока.

— Говорят, я не так уж плох…

— Не так уж плох? Значит, тебе пришлось порядком потрудиться, чтобы заработать такую репутацию!

Стремясь сохранить хладнокровие, Рич набрал полную грудь воздуха. В конце концов, он знал, с чем столкнется, вернувшись сюда.

— Да, это так, Грейс! Ведь прошло целых шесть лет, — как можно спокойнее ответил он, стараясь, чтобы это не прозвучало извинением.

Да, все было именно так! Шесть лет — достаточный срок, чтобы неоперившийся молодой человек повзрослел, освоил профессию, научился делать выводы из своих ошибок. Шести лет вполне хватило для того, чтобы его мир рухнул и был вновь собран из осколков, хотя, может быть, не совсем удачно.

Грейс не соизволила ответить. Натянуто рассмеявшись, она наклонилась, чтобы поцеловать отца на ночь, и, повернувшись, пошла к выходу.

— Шесть лет, Грейс, — повторил Рич более громко, с раздражением услышав появившуюся-таки в голосе извиняющуюся интонацию. — Это долгий срок.

Грейс уже дошла до двери, но повернулась.

— Только не для меня, — отрезала она, и Рич заметил слезы в ее глазах.

Господи, неужели она до сих пор принимает все происшедшее так близко к сердцу? Поразительно! Сам он за эти годы уже подзабыл, что значит плакать.

— Мне кажется, — продолжила она неровным, но ясным голосом, — что это случилось только вчера.

— Довольно! — Голос Дугласа Мэдока прозвучал подобно удару кнута. Он явно хотел заставить дочь остановиться и вести себя прилично.

Рич когда-то довольно часто наблюдал, как глава семьи употреблял этот тон, чтобы вынудить замолчать не согласных с ним оппонентов. Однако сейчас его дочь и глазом не моргнула. О да, Грейс действительно повзрослела.

Сузив наполненные слезами глаза и гордо подняв голову, она добавила:

— И я до сих пор вижу на твоих руках кровь Джо!

От подобной жестокости у Рича перехватило дыхание, руки непроизвольно сжались в кулаки.

— Грейс! — Дуглас вцепился в подлокотники кресла крючковатыми пальцами. — Ты сейчас же извинишься перед Ричем!

— Нет!

Повернувшись к мужчинам спиной и не обращая никакого внимания на окрики отца, она вышла из комнаты, хлопнув дверью.

— Все в порядке, — сказал Рич, но так тихо, что вряд ли старик что-либо расслышал. — Все в порядке!

 

2

Дуглас Мэдок поместил гостя в бывшей комнате Джо, всего через две двери по коридору от спальни Грейс. Их разделяла лишь бывшая комната Марлин.

Несмотря на усталость, Грейс все еще не спала, когда услышала в тишине дома звук шагов. Ей показалось, что, входя в комнату, Рич замешкался. Затем раздался легкий кашель, а, может быть, тяжелый вздох, и следом — негромкий щелчок закрывшейся двери.

Грейс хотелось верить, что Рич помедлил потому, что ему было страшно переступить порог комнаты, где его мог встретить дух погибшего по его вине друга. Но нет, Ричард Слейд не из таких, ему не свойственны подобные человеческие слабости. Иначе его бы здесь сейчас не было!

Чуть позже послышался звук текущей по трубам воды — гость принимал душ. И против своего желания, лежа в темноте, Грейс представила себе Рича, вешавшего рубашку на спинку кресла Джо, устраивавшегося на кровати Джо…

Эта картина так потрясла ее, что, засунув под подушку крепко сжатые кулаки, она вся съежилась. Нечто, запрятанное где-то очень глубоко, вдруг выплыло на поверхность. Так Грейс чувствовала себя когда-то, когда Рич, пусть даже в шутку, обнимал ее или заговорщицки подмигивал.

Сначала это чувство смущало девушку, оно напоминало ощущение, возникавшее при просмотрах фильмов ужасов — бешеное биение пульса и какое-то сладостное внутреннее напряжение. Но вскоре она, к своему ужасу и восторгу, выяснила, что может довести себя почти до потери сознания, просто представляя, как Слейд целует ее. О том, что должно последовать за этим, Грейс имела тогда весьма смутное понятие, но ощущения были потрясающими.

Однако после смерти брата эти бредовые видения исчезли, и, как казалось, навсегда. Стоило ей только подумать о Риче, как перед взором возникали его руки, обагренные кровью Джо…

Сев на кровати, Грейс прижала колени к груди и как можно крепче обхватила их, будто пытаясь выдавить из своего сознания предательские воспоминания юности. Как может она испытывать даже отдаленную симпатию к человеку, виновному в смерти Джо?! Ей уже не семнадцать лет, чтобы отдаваться во власть своих гормонов и сиять от радости при виде Ричарда Слейда.

Грейс с яростью ткнула кулаком в подушку. Нужно, чтобы к ней вернулась ненависть шестилетней давности, а то в последние годы она про нее как-то забыла.

Как посмел этот негодяй вернуться сюда, зная, что его здесь не ждут?! В ту их последнюю встречу она не пыталась скрыть свои чувства, ясно дав понять, что винит этого горе-детектива в смерти брата. Как Грейс только тогда его не обзывала, пытаясь добиться хоть какой-то реакции, вынудить Рича защищаться. Но он не вымолвил ни одного слова в свое оправдание и молча выдержал все, как непоколебимая скала выдерживает свирепый шторм. Наверное, ему просто нечего было сказать.

Внезапно Грейс охватило бурное негодование. Что бы там ни говорил отец, нельзя позволять Слейду вновь вторгаться в их жизнь, оставаться в их доме, в комнате Джо, вмешиваться в семейную жизнь Марлин, наконец!

Отбросив одеяло, она встала, надела пеньюар и, пройдя по тускло освещенному коридору, громко постучала в дверь.

Рич так долго не отвечал, что Грейс вдруг с беспокойством подумала: а одет ли он вообще? Спит ли он в пижаме или… Но отступать было поздно.

Наконец дверь открылась. На пороге возник сонный и слегка встревоженный Рич, завязывая пояс пижамных брюк. Комната была погружена в темноту.

— Грейс? В чем дело? С тобой все в порядке?

— Нет, — сухо ответила она, не давая угаснуть праведному негодованию. — Не в порядке!

Протянув руку, он коснулся ее плеча.

— В чем дело, дорогая? — Голос его звучал хрипловато, должно быть со сна, с той протяжной, чувственной интонацией, от которой, казалось, завибрировали все ее внутренности, а по спине пробежали мурашки.

Сколько раз в прошлом он касался ее! Сколько раз немного лениво и нежно называл «дорогая»! У местной молодежи это было в порядке вещей и ровным счетом ничего не значило.

Но тело Грейс не желало прислушиваться к доводам рассудка. Словно снова ей было семнадцать, и все ее существо ответило на его прикосновение с таким порывом, что Грейс почувствовала себя переспелой грушей, готовой упасть в руки Рича. «Как хорошая машина… заводится с пол-оборота», — частенько язвительно говаривал Джо, подразумевая какую-нибудь одуревшую от любви девицу.

Презирая себя за минутную слабость, Грейс отшатнулась от его руки.

— Дело в тебе, Рич, — решительно заявила она. — Тебе не место здесь!

Взгляд Слейда уже не был сонным. Он оперся плечом о дверной косяк. Падавший из коридора свет позволял Грейс видеть его мощный торс с темными кружками сосков. Инстинктивно она сделала шаг назад.

— Неужели? — На губах Рича появилась кривая усмешка. — Почему же?

— Ты знаешь, почему, — ответила Грейс, с трудом выдавливая из себя слова. В пустом коридоре они прозвучали как-то неестественно громко. — Тебе здесь нечего делать! Тебя никто не звал!

— Нет, звали, — последовал вежливо-сдержанный ответ. — Меня пригласил твой отец.

— Но не я! — Голос ее прозвучал неожиданно визгливо и неприятно, но Грейс ничего не могла с собой поделать. — Я хочу, чтобы ты уехал, — продолжила она, страстно желая ударить по этой самодовольно улыбавшейся физиономии. — Я хочу, чтобы тебя здесь не было!

— Тише! — Схватив ее за руку, на этот раз без всяких церемоний, Рич втащил незваную гостью в комнату и захлопнул за ней дверь. — Черт побери, Грейс! Не хочешь же ты разбудить весь дом?

Широко раскрыв глаза, она старалась привыкнуть к полумраку комнаты, но не видела ничего, кроме темного мужского силуэта.

— Я никого не разбужу! Отец и его сиделка спят внизу. Ты прекрасно знаешь это! — Пошарив позади себя в поисках дверной ручки, Грейс вместо этого наткнулась на пальцы Рима, которые сжали ее руки с такой силой, что бороться не было никакой возможности.

— Если ты не прекратишь истерику, то перебудоражишь всю округу. Успокойся и скажи, в чем дело.

— Я не желаю с тобой разговаривать! — Чувствуя себя последней дурой, Грейс пыталась освободиться, но, с захваченными в тиски руками, могла только извиваться всем телом, то и дело касаясь Рича. — Я хочу, чтобы ты уехал! Вот и все!

— Почему?

Он подался вперед, совсем немного, но этого было достаточно, чтобы девушка оказалась прижатой к двери. Мгновенно затихнув, Грейс старалась не обращать внимания на тепло, исходившее от его тела.

— Не строй из себя идиота, Ричард Слейд! Мы оба знаем, почему ты здесь. Но ты вмешался не в свое дело! — Тут Грейс подумала о сестре, вынужденной торчать в одиночестве в убогом поселке. — Ты, Рич, не имеешь ни малейшего представления о том, что здесь творится на самом деле!..

Она всхлипнула, и при этом звуке хватка мужчины ослабла. Пробормотав что-то, он отпустил ее запястья, но не опустил руки.

— В таком случае, — сказал он довольно мягко, — может, тебе следует просветить меня?

Грейс молчала, совершенно сбитая с толку: неожиданно Рич из противника превратился чуть ли не в утешителя, а железная хватка сделалась похожей на нежное объятие. От запаха же теплого мужского тела мысли ее совсем спутались.

— Давай, Грейс, дорогая, — прошептал он. — Позволь мне помочь тебе. С Марлин что-нибудь случилось? Где она?

И Грейс едва не рассказала ему все. Ведь когда-то он был ее другом, и хорошим другом! Ей вспомнился один вечер, когда она стояла у конюшни и плакала из-за того, что никто не приглашал ее танцевать. Ей было тогда пятнадцать — худая как щепка девочка, уверенная в том, что до конца жизни останется гадким утенком.

Но Рич утешил ее. Она будет очень красивой, сказал он тогда, и парни будут драться между собой за честь гулять с ней. А потом поцеловал, легко и нежно, потому что хотел быть первым. Первым, как он обещал, из многих.

В эту ночь Грейс и полюбила его — за доброту, за этот поцелуй, за то, какой мощной и надежной казалась ей его грудь.

Сейчас эта грудь стала еще мощнее. Рич всегда был хорошо сложен, но теперь твердая, гладкая, рельефная мускулатура вызывала восхищение. Его работа была сопряжена с опасностью, и, вне всякого сомнения, он был готов встретить ее во всеоружии. Его не застали бы врасплох, как Джо — слишком молодого, слишком наивного, слишком избалованного беззаботной жизнью. Джо, который не смог защитить себя.

Джо. Одного этого имени было достаточно, чтобы Грейс передумала. Открыть ему, где находится Марлин? Зачем? Разве Слейд уже не доказал, насколько ненадежны его обещания? Разве он изменился? Разве он станет использовать стальные мускулы, стремясь помочь ее несчастной сестре?

Этот тип прибыл сюда вовсе не для того, чтобы защищать ее или Марлин. Совсем не для того! Его целью было выследить их!

— Ты бы очень хотел этого, не так ли? — Она выскользнула из западни и теперь, освободившись, обвела взглядом знакомую обстановку комнаты.

Кресло слева от двери, маленький столик, гардероб. Ей вспомнился Джо, стоявший возле гардероба и нетерпеливо рывшийся в вещах в тщетных попытках отыскать нужную… Сразу за гардеробом дверь в ванную комнату, которая, к счастью, имела второй выход в коридор. Если удастся добраться до нее, она окажется в безопасности.

Грейс уже привыкла к темноте и видела, как блестят глаза наблюдавшего за ней Рича.

— Это облегчило бы тебе задачу, правда? — Она рассмеялась, но в тишине комнаты этот невеселый смех прозвучал как-то странно. — Тогда тебе ничего не пришлось бы делать!

Ей показалось, что Рич улыбнулся.

— Мне и так не придется особенно трудиться, Грейс, — сказал он. — Это простая работа.

— Прекрасно, тогда, может быть, у тебя что-нибудь и выйдет, — съязвила она, бочком минуя кресло.

Стремясь поскорее улизнуть, Грейс задела ногой за столик и, тихо вскрикнув от боли, нагнулась, чтобы потереть ушибленную голень.

Тут Рич рассмеялся, и комната озарилась светом из открытой двери ванной.

— Может, тебе будет удобнее выйти здесь?

Грейс почувствовала себя идиоткой, пойманной, как в дешевом шпионском фильме, на попытке убежать через дверь ванной.

— Неужели ты подумала, что я запру тебя здесь и буду избивать резиновым шлангом до тех пор, пока ты во всем не признаешься? — съехидничал Рич.

Черт бы побрал ее запылавшие краской стыда щеки! Грейс направилась к освещенному дверному проему, пытаясь принять при этом как можно более достойный вид.

Слейд не шелохнулся, и, проходя в дверь, она невольно задела его.

— Собственно говоря, я даже не захватил с собой резинового шланга, — сказал он в тот момент, когда их лица находились совсем рядом. — Твой отец надеется, что ты сама мне все расскажешь…

Грейс почувствовала, как внутри нее поднимается волна негодования. Так, значит, вот почему был выбран именно Ричард Слейд! А она-то думала, что отец просто решил получить долг. Хоть Слейд и стал известным частным детективом, он до сих пор в долгу перед семьей Мэдок, и долг этот столь велик, что ему никогда не расплатиться, сколько бы мелких услуг он не оказал Дугласу.

А оказалось, дело не только в этом!

В те давние дни отец немилосердно высмеивал ее привязанность к Ричу. Дуглас всегда отличался особой проницательностью. И теперь решил, что глупенькая маленькая Грейс тотчас же растает в объятиях большого сильного Рича и выдаст ему все свои девичьи секреты.

Что ж, отец, ты просчитался! И Ричард Слейд — тоже! Гордо подняв голову, она с вызовом посмотрела в его карие глаза. Придется этому Пинкертону потрудиться самостоятельно, она уже не та прежняя юная, до безумия влюбленная в него девочка!

— Скажи моему отцу, — подчеркнуто громко проговорила Грейс, — что он ошибся. А тебе, — окинув Рича с головы до ног презрительным взглядом, она вновь посмотрела ему прямо в глаза, — тебе было бы лучше послать за резиновым шлангом.

На ранчо Мэдоков усталость никогда не считалась извинительной причиной для опоздания на завтрак. Поэтому, хотя Грейс не спала ни минуты, в восемь часов она заставила себя спуститься вниз. И на всякий случай даже немного подкрасилась.

Немного? Да с нее чуть штукатурка не сыпалась, но будь она проклята, если даст этому типу понять, что всю ночь не сомкнула глаз!

Грейс появилась в столовой раньше всех, но совсем ненамного и только успела сделать глоток апельсинового сока, как раздраженное ворчание возвестило о прибытии Дугласа Мэдока. Прошло уже семь недель с того времени, как у него случился сердечный приступ, но старик все еще никак не мог привыкнуть к положению инвалида.

Успокаивающе щебеча, что еще более увеличивало раздражение отца, сиделка начала устраивать его на обычном месте, а затем поставила перед ним поднос с традиционными оладьями и кофе.

— Пошевеливайтесь, ради бога! — рявкнул он на бедную женщину. — Не могу же я есть холодные оладьи.

Увидев побледневшее лицо сиделки, Грейс с трудом удержалась от гневного замечания. Нет, все-таки отец — ужасный тиран! За последние два месяца у них сменилось уже четыре сиделки и, похоже, скоро понадобится пятая.

— Поэтому-то они и называются оладьями, — ворчал отец, — что их полагается есть горячими.

Сиделка покраснела, но опять промолчала. Грейс тоже покрепче стиснула зубы, чтобы не сболтнуть чего-нибудь лишнего. Она слишком хорошо знала, что протест только распалит Дугласа. Немного переждав, она предпочла иной способ действий.

— Папа, — спокойно сказала Грейс, доставая блокнот, который всегда носила с собой. — Ты говорил, что сегодня тебе нужно продиктовать какие-то важные письма. Может, мы начнем прямо сейчас?

— Разве? — Некоторое время Дуглас недоверчиво смотрел на дочь, но потом кивнул с самодовольным видом. — Ах, да! Это ничтожество Харлоу! Я собирался выставить эту бездарность из фирмы!

— Да что ты? — с невинным видом воскликнула Грейс.

— Можешь не сомневаться, — с ударением подтвердил Дуглас.

Отмахнувшись от услужливой сиделки, он с аппетитом принялся за оладьи. Та отошла в сторону, бросив благодарный взгляд на Грейс, рискнувшую ответить бедной женщине мимолетной улыбкой.

— Хорошо, начнем! — Дуглас Мэдок сделал глоток обжигающего кофе. — «Мистеру Роберту Харлоу», и т. д. и т. п. Не вздумай обращаться к нему «дорогой Роберт»! Просто напиши: «Черт побери, Харлоу, как вы умудрились упустить контракт на поставку кондиционеров для школ штата Аризона? Если вам не удастся возобновить этот чертов договор в течение двадцати четырех часов, собирайте свои манатки и выметайтесь из «Мэдокс компани. Мне нужна Аризона и не нужны неудачники!»

С видом триумфатора Дуглас откусил кусок оладьи и прожевал его.

— А теперь прочитай, что получилось.

— «Дорогой Роберт, — начала Грейс, не обращая внимания на свирепый взгляд отца, брошенный на нее поверх чашки. — Я был очень расстроен, узнав, что руководство штата Аризона решило в этом году выбрать другого поставщика кондиционеров для школ. Полагаю, вы сделаете все возможное, чтобы изменить положение дел. Постарайтесь, пожалуйста, справиться с этим за две недели. По истечении этого срока жду от вас отчета…

Наступило гробовое молчание. Даже у стоявшей довольно далеко сиделки, казалось, перехватило дыхание. Где-то в отдалении слышался топот лошадиных копыт.

— Искренне ваш Дуглас Мэдок, президент «Мэдокс компани», — завершила чтение Грейс, с облегчением заметив, что голос не изменил ей.

Подняв взгляд от блокнота, она в упор посмотрела на отца. Грейс не в первый раз редактировала письма Дугласа и знала, что его реакция на ее своеволие может быть любой в зависимости от настроения. Если отец был раздражен или зол, то в гневе мог перевернуть весь дом. Если же пребывал в добром расположении духа, то, случалось, просто смеялся, подтрунивая над тем, что Грейс пошла мягкосердечностью в мать.

К несчастью, этим утром она не заметила в нем никаких признаков веселья. На скулах главы семьи заходили желваки, глаза похолодели — старик подыскивал слова, чтобы отругать дочь за дерзкое ослушание. Как Грейс ненавидела подобные сцены! Но предать Роберта Харлоу, трудолюбивого человека, много лет честно работавшего в компании отца, к тому же имевшего троих детей, она не могла.

Внезапно гневное выражение исчезло с лица Дугласа, сменившись довольной улыбкой. Приготовившаяся к словесной баталии Грейс поразилась этой перемене, пока не поняла, что к ним кто-то присоединился.

Совершенно не подозревая о назревавшем скандале, в столовой появился Ричард Слейд.

Ссора была не просто прервана, она была тут же забыта, и, услышав довольный смешок отца, Грейс сообразила, почему. На самом деле Дугласа совершенно не интересовал Роберт Харлоу, для него инцидент с аризонскими кондиционерами был просто мелким недоразумением, и он охотно уступил бы дочери. Главной целью старика Мэдока было обнаружить Марлин. И именно на Ричарда Слейда ставил он в этой игре.

— Доброе утро, Рич, — заулыбался старик. — Хорошо спал? — Уголком глаза он продолжал наблюдать за Грейс.

— Спасибо, нормально, сэр, — ответил гость, наливая себе кофе. — А вы?

— Нет, черт побери! Мне не до сна. Вот что значит жить со строптивой дочерью! Как там говорится про неблагодарных детей, Рич?

— Что-то насчет змей, кажется, — сказал Слейд, пододвигая себе стул. — Но это не имеет отношения к Грейс.

Та сделала вид, что не замечает обращенной к ней улыбки. Пожалуй, он намерен заключить перемирие? Хочет поболтать за семейным завтраком, спокойно выспавшись в постели Джо? Этот негодяй чувствует себя здесь как дома, даже после всего случившегося! Как будто он был здесь родным сыном…

Но он им не был. Родной сын умер. А человек, сидевший на месте Джо и как ни в чем не бывало жевавший поджаренный хлеб, был в виновником разразившейся трагедии. Она, Грейс, не должна забывать об этом!

— Дочь редактирует мои письма, — пояснил Дуглас. — Сердобольное сердце подсказало ей, что я слишком грубо собираюсь повести себя с одним из моих служащих.

Рич улыбнулся.

— Вот это больше похоже на Грейс. И как, она права?

Громко рассмеявшись, старик похлопал гостя по плечу.

— Может быть, может быть, — доверительным тоном сообщил он.

Они — будто отец и сын. Это зрелище словно ножом резануло по сердцу Грейс. А ведь Рич всегда нравился старику Мэдоку! Как часто он сердито выговаривал Джо, что тот должен стараться больше походить на Ричарда Слейда, быть более рациональным, более ответственным. И что ж, с горечью подумала Грейс, кто в конце концов оказался безответственным? И кто заплатил за это?

Отпустив, плечо Рича, Дуглас повернулся к дочери.

— Пиши, как хочешь! Черт с ним, с этим Харлоу! И с Аризоной тоже. Мне надо беречь силы для действительно важных дел. — Его улыбка стала шире. — Пребывание Рича здесь много значит для меня, как и дело, которым он занимается. Поэтому я хочу, чтобы ты отвезла его в «Мэдокс компани» и помогла обосноваться там. Мне кажется, ему лучше всего будет в твоем кабинете, все равно ты сейчас большую часть времени проводишь дома.

Грейс открыла было рот, чтобы возразить, но передумала. Нет, она не доставит отцу такого удовольствия! Но ее кабинет! Неужели Слейд догадался, что Марлин, опасаясь звонить на ранчо, держит связь с сестрой по телефону, установленному в ее кабинете? Видимо, дело обстояло именно так. Ведь в «Мэдокс компани» масса свободных помещений.

Мысленно Грейс уже лихорадочно перебирала содержимое ящиков своего стола. Не осталось ли там какой-либо улики, могущей привести Слейда к Марлин? Теперь надо было быть очень, очень осторожной!

— Познакомишь с людьми, — продолжал скрипеть старик. — Угостишь обедом. — Он направил кресло в сторону сиделки. — Поужинаете тоже вместе. Я хочу, чтобы вы весь день не расставались. — Его губы скривились в хитрой усмешке. — Тебе понятно?

— Да, понятно, папа, — решительно ответила Грейс. — Даже лучше, чем ты себе представляешь.

— Отлично, — кивнул Дуглас, подкатывая к двери с такой скоростью, что сиделка еле успела открыть ее. — Мне нравится, когда люди меня понимают.

 

3

Подавив зевок, Рич посильнее нажал на педаль газа. Двадцатиминутная поездка до здания «Мэдокс компани» показалась ему часовой. Он еще раз задумался, почему это Грейс настояла на том, чтобы они поехали на одной машине. К тому времени как они наконец собрались, было уже почти одиннадцать часов, и, решительно захлопнув блокнот, Грейс сказала:

— Поедем вместе. Машину поведешь ты!

Вне всякого сомнения, в этом был какой-то подвох! Он задал ей несколько вежливых вопросов, но девушка отвечала односложно, с трудом выжимая из себя слова. Грейс явно не собиралась вести с ним светскую беседу.

После двух или трех неудачных попыток Рич сдался. Рано или поздно им все равно придется начать разговор, а сейчас он чувствовал себя слишком усталым для подобных игр. Надо было сосредоточиться на дороге и постараться не задремать за рулем, что было не так-то легко. Этим утром он солгал Дугласу Мэдоку. Ему так и не удалось как следует поспать. Собственно говоря, он вообще не спал.

Боже, что это была за ночь! В каждом углу притаились воспоминания. Вещи Джо до сих пор висели в гардеробе, и, когда Рич открыл дверцу, он уловил слабый запах одеколона погибшего друга. Это подействовало на него угнетающе.

А потом явилась Грейс, благоухавшая как роза, выглядевшая как ангел и разговаривавшая так, будто он был ее злейшим врагом. Как после всего этого можно было уснуть?

— Кстати, говорят, ты женился, — услышал он заданный абсолютно бесстрастным голосом вопрос.

Откуда Грейс об этом узнала? Его свадьба ни от кого не была секретом, но она вовсе не афишировалась светской хроникой. Приглашенных не было, и немедленно после бракосочетания они уехали в Чикаго.

— Да, — ответил Рич столь же бесстрастно.

Если Грейс не удостаивала его беседой, то и он не станет гнать лошадей, а выждет. Это единственное, что ему осталось пока.

Но она молчала. И в его голове стали прокручиваться возможные варианты. Должно быть, Грейс случайно услышала об их свадьбе. Но от кого?

Дуглас о его женитьбе дочери ничего не сообщал — Рич специально удостоверился в этом. Старик Мэдок сказал ему, и в голосе его при этом прозвучало нечто вроде извинения, что со дня смерти Джо Грейс наотрез отказывалась говорить с кем-либо о Ричарде Слейде.

Тогда кто же? И почему ему никак не удается унять непонятное волнение? Слава богу, хоть внешне он спокоен: дыхание ровное, руки, лежавшие на руле, не дрожат. И все таки кто же?

Может быть, Пол? Пол Макбрайт был третьим членом того злосчастного сыскного агентства, возглавляемого Джо. Он никогда особенно не любил Рича, считая его безнадежно скучным. Как помнилось Слейду, Пол постоянно насмехался над мужчинами, вынужденными вступать в брак в силу определенных обстоятельств. Любой дурак может избежать этого, любил повторять он, с помощью нескольких сотен долларов, понятливого врача и букета роз после того, как все кончится.

Но, как ни странно, Макбрайт женился почти сразу же после Рича. Его избранницей стала Марлин Мэдок, столь же привлекательная, как и ожидавшая ее часть наследства матери. Этот брак был совсем не вынужденным. Да, Рич хорошо представлял себе, что мог сболтнуть Пол о его поспешном бракосочетании.

Но Пол и Марлин жили теперь в Бостоне, где Макбрайт открыл сеть специализированных диетических ресторанов. Как говорил старик Мэдок, они редко появляются на ранчо.

Не странно ли, что всех, имевших отношение к той ужасной ночи, разбросало по огромной стране? Всех, кроме Грейс. Одна она, вооруженная своей невиновностью, смогла остаться лицом к лицу с воспоминаниями. Каким-то образом Грейс смогла ужиться с призраками прошлого…

Покосившись на свою спутницу, Рич попытался по выражению ее лица понять, что еще она могла слышать о нем, но безуспешно.

— Ты женился на… Рейчел?

Рейчел… В горле встал неприятный комок, и неожиданно Рич подумал, что сделает Грейс, если он не ответит ей? Спросит еще раз? Или оставит эту тему и будет продолжать бездумно смотреть в окно? Может, прикинуться, что не расслышал вопроса, и тогда не придется отвечать?

— Да, — произнес он, не поворачивая головы и делая вид, что полностью сосредоточен на дороге. — На Рейчел.

— Так, значит, это было правдой, — пробормотала Грейс как бы про себя и, когда он взглянул на нее, резко спросила: — А где сейчас твоя жена? Как она отнеслась к твоей поездке?

Грудь пронзила резкая боль. Это был приступ острой, хорошо знакомой тоски, вдруг снова напомнившей о себе.

— Рейчел мертва, — тихо сказал Рич, стараясь задержать дыхание, пока боль не прошла. — Погибла в автомобильной катастрофе.

Грейс невольно вскрикнула, лицо ее побелело как мел, лишь ярко заалели пятна на скулах. Она взглянула ему прямо в лицо в первый раз за все время с того момента как они сели в машину. В глазах ее застыл ужас.

Ясно! Для Грейс сообщение стало неожиданностью. Впрочем, в этом не было ничего удивительно. Во всем штате о трагедии знал только он один, если не считать старика Мэдока, которому прошлым вечером Рич рассказал все.

Тогда, шесть лет назад, надеясь, что они с Рейчел смогут начать в Чикаго новую жизнь, он порвал все связи с семейством Мэдок, как, впрочем, и со всем, что могло напомнить ему о Джо. В отчаянии Рич и сам почти уверил себя, что в силах избавиться от тягостных воспоминаний. Каким же он был идиотом! Чувство вины не признает территориальных границ.

— О, Рич, извини меня. Я ничего не знала! — Он заметил, как дернулась рука Грейс, словно ей захотелось коснуться его, и напрягся в ожидании. Но рука опустилась обратно на колено. — Мне так жаль, — прошептала Грейс, и, зная ее, Слейд почти в это поверил. Она пожалела даже его — человека, у которого не было никакого права на ее жалость. — Когда это случилось?

— Давно, — ответил он, превышая скорость. Доедут они когда-нибудь до этого города? — Почти шесть лет назад.

— Но… — Грейс казалась озадаченной. — Значит, ты был женат только…

— …Четыре месяца, — докончил он.

Если сказать точнее, то четыре месяца, две недели, три дня и двенадцать часов. Не слишком долго. Во всяком случае, не настолько долго, чтобы привыкнуть к тому, чтобы делить ванную комнату с Рейчел или видеть ее вещи в своем гардеробе. Боль вновь резанула по сердцу. Недостаточно долго, чтобы научиться любить по-настоящему…

— Выходит, это произошло всего несколько месяцев спустя… — Было ясно, что она недоговорила: «после гибели Джо».

Рич медленно кивнул, вспомнив, как трудно было ему, только что выкарабкавшемуся из бездны отчаяния, навалившегося на него после смерти Джо, вновь рухнуть в нее. Этот удар чуть было окончательно не уничтожил Ричарда Слейда.

— Плохой был год, — сказал он, надеясь, что выглядит спокойнее, чем это было на самом деле.

Нельзя позволить, чтобы голос выдал, как ужасно он тогда себя чувствовал. Ни одна душа на этом свете не знала о том долгом месяце, когда он чуть было не потерял себя.

Целый месяц. Тридцать дней отчаяния и тридцать ночей фантасмагорических кошмаров, порожденных горем, чувством вины и алкоголем. Рич тогда думал, а порой даже надеялся, что не переживет всего. Однако пережил и, вернувшись к жизни, поклялся, что никто никогда не узнает, как близок к краху он тогда был.

Никто. И уж тем более Грейс Мэдок!

Однако Грейс, должно быть, что-то уловила в его голосе, потому что, когда Рич опять повернулся, пристально смотрела на него. Пальцы ее сжимали колено с такой силой, что совсем побелели.

— Я не подозревала, что Рейчел была так дорога тебе, — тихо сказала она. — Я знала, что ты… — Слова, казалось, давались ей с трудом. Прокашлявшись, она продолжила с таким видом, будто шла в атаку на врага: — Я знала — не так уж я была наивна, — что ты… спал с ней. — Она покраснела. — Но не знала, что ты любил ее.

Сердце его неожиданно сжалось, ладони стали влажными. Секс! Любовь! Ох, Грейс, дорогая, безмолвно вскричал он, лучше не спрашивай об этом!

Секс. Любовь. Два понятия, две составляющие неразрывного целого, порой превращающие жизнь в перемешанные кусочки неразрешимой головоломки.

В ее тоне и в ее глазах читался вопрос, но в словах его не было, по крайней мере — напрямую. И Рич не ответил. Да и как он мог ответить? Она все равно бы не поняла его. Он и сам не все понимал.

Оставалось лишь молча смотреть на дорогу, не замечая ковра полевых цветов, расстилавшегося под огромным безоблачным небом. Мысли его были неясны и рассыпаны в таком же беспорядке, как эти цветы, — мешанина приносивших боль воспоминаний. Рейчел. Грейс. Джо. И все это — на фоне знакомых пейзажей.

Прожив последние годы среди смрада чикагских улиц, Ричард Слейд добился только того, что представления о родных местах превратились для него в своего рода сказочное видение. Рич пытался заставить себя поверить в то, что именно здесь, среди бесконечных пространств, среди усыпанных лютиками полей и сосновых лесов, обретет он свое счастье… Может быть, когда-нибудь…

Он взглянул на Грейс. Губы ее были плотно сжаты, глаза сухи и суровы. Она поняла: Рич не намерен продолжать этот разговор, и, очевидно, полагала, что знает, по какой причине. Короткая вспышка жалости была потушена.

Рич с горечью рассмеялся про себя.

Через полчаса они подъехали к зданию «Мэдокс компани». За это время Рич не произнес больше ни слова. Грейс тоже, если не считать несколько невнятных звуков, с помощью которых она указала ему место парковки в подземном гараже.

Дорога, видимо, показалась долгой и ей. Не успел Рич выключить двигатель, а Грейс уже выскочила из машины, как ныряльщик из воды, которому стало нечем дышать, и, не оглянувшись, направилась к лифту.

Рич не имел ничего против — он уже успел привыкнуть к своей роли. К тому же лучше уж молчание, чем расспросы. В конце концов, он здесь не для того, чтобы искать счастье или хотя бы сочувствие, и не для того, чтобы окончательно покончить с прошлым. Просто-напросто подвернулась работа, вот и все!

Прибыл лифт, и они вошли в кабину, не глядя друг на друга, — два незнакомых человека, которых не объединяло ничего, кроме места назначения. На третьем этаже Грейс вышла. Рич последовал за ней.

Когда наконец-то они достигли двустворчатой стеклянной двери с табличкой «Проектное бюро», Слейд готов был поклясться, что услышал вздох облегчения, который издала Грейс, открывая ее.

Прошлым вечером Дуглас с гордостью сообщил гостю, что его дочь возглавляет подразделение, являвшееся немаловажной частью «Мэдокс компани», но, даже предупрежденный, Рич поразился тому, как велико оно было. В обширном зале, в который выходили двери около десятка кабинетов, стояло, по крайней мере, пятьдесят столов.

— О, мисс Мэдок, слава богу, что вы наконец пришли! — К ним приближалась размахивавшая пачкой розовых бланков телефонограмм полная молодая женщина в очках, которые, однако, не могли скрыть пикантного косоглазия. — Это все от мистера Хьюза. По его словам, наша система дала сбой. Он очень расстроен. Просто ужас какой-то!

И вновь Рич не смог не поразиться: Грейс Мэдок была просто великолепна. Спокойно взяв у женщины бланки, она сказала:

— Спасибо, Лиза. Я позвоню ему. Вам, должно быть, здорово досталось сегодня утром: он такой паникер! С ним всегда так! Наверняка его инженеры допустили какую-нибудь мелкую ошибку, мы исправим ее за пару минут. — Она улыбнулась подбадривающе и успокаивающе одновременно. — Не можете ли вы принести мне кофе? Перед разговором с мистером Хьюзом немного кофеина не помешает.

— Конечно, мэм! — Лиза, явно радуясь тому, что может переложить все заботы на плечи Грейс и заняться более привычным для нее делом, улыбнулась, румянец возбуждения исчез с ее щек.

Поправив очки, она покосилась на Рича. Грейс поняла.

— Две чашки, — спокойно уточнила она, не обращая внимания на немой вопрос Лизы, и несколько разочарованная секретарша послушно отошла.

Глядя на то, как Грейс, быстро просмотрев бланки, выбросила все, кроме одного, в ближайшую мусорную корзину, Рич не смог удержаться от улыбки. Какая у нее хватка! Неужели это та самая девочка, которая когда-то навзрыд плакала от каждого пустяка?

Добраться до кабинета оказалось не так-то просто. Каждый хотел поговорить с мисс Мэдок. С тех пор как у ее отца случился сердечный приступ, она появлялась здесь не чаще раза в неделю, и этого было явно недостаточно.

Откровенно проигнорировав инструкции отца, Грейс не представила Ричарда Слейда никому, даже женщинам, которые явно напрашивались на это. Но если в намерения мисс Мэдок и входило поставить детектива в неудобное положение, то она просчиталась. Эти люди Ричу были не нужны, и уж тем более в его намерения не входило заводить интрижки. Рича интересовала только сама Грейс, и сейчас ему представилась прекрасная возможность понаблюдать за ней.

Войдя в свой кабинет, она, не обращая на гостя никакого внимания, уселась за большой стол черного дерева и начала быстро просматривать лежавшие на нем бумаги.

Прислонившись к дверному косяку, Рич принялся изучать комнату. Вполне респектабельный деловой офис, в котором, однако, явно ощущалось присутствие женщины. У одной стены стоял элегантный диванчик и смотрелся здесь совершенно на своем месте. Обилие цветов делало кабинет похожим на зимний сад.

Да, память сыграла с Ричем злую шутку. Помня Грейс семнадцатилетней, он совершенно не принял во внимание, что с тех пор прошло шесть лет. А это означало, что необходимо полностью сменить план игры.

Поначалу Слейд вообще не воспринял задание всерьез. Ему, несомненно, удастся либо убедить Грейс в том, что она должна довериться ему, либо, если ее неприязнь окажется слишком глубокой, проследить за ней до места, где прячется сестра. А это не составит особого труда, ведь Грейс слишком бесхитростна, чтобы уметь хранить тайны.

Так он думал до тех пор, пока не увидел Грейс на работе.

А увидев, неожиданно понял, что эта девушка уже давно не ребенок, и, если даже ее сердце инстинктивно тянулось к нему, то уж ума было вполне достаточно, чтобы суметь воспротивиться влечению. Следовательно, от самой Грейс он ничего не добьется.

Наблюдая за ней, Рич все отчетливее ощущал что-то непонятное. Лицо Грейс было сосредоточенным, руки проворно сортировали документы, осанка была великолепной. И тут до него дошло: он восхищался этой умной молодой женщиной. Но куда же делась та милая, взбалмошная девчонка-подросток? Неужели исчезла навсегда?

— Не возражаешь, если я присяду?

Ответа Рич не дождался и, не обращая внимания на брошенный в его сторону рассеянный взгляд, удобно устроился в ближайшем кресле.

Да, все оказалось гораздо сложнее. Пора приступать к делу!

 

4

Стараясь сдерживать дрожь в руках, Грейс лихорадочно рылась в кипах бумаг, скопившихся на ее столе за последнюю неделю. Где-то среди этого хаоса находился клочок бумаги, на котором был записан телефон коттеджа Марлин, и она должна отыскать его прежде, чем Ричард Слейд догадается, что именно она ищет.

Да где же этот листок? Десятки отпечатанных на белой, голубой и розовой бумаге документов как будто издевались над ней, и Грейс проклинала свою неорганизованность.

Когда Ричард Слейд неспешно вошел за ней в кабинет и уселся в кресло, ее охватила паника. Неужели он специально решил помешать ей? Неужели ни на минуту не оставит ее одну и ей не удастся попасть сегодня к Марлин?

Внезапно захотелось стать старше, смелее, умнее, чтобы перехитрить этого Эркюля Пуаро, ускользнуть от его пристального наблюдения. Вот Марлин, если бы она сидела здесь, смогла бы все! Сестра всегда была дерзкой и хитроумной, а не мягкой и робкой, как Грейс.

Это же надо! Она даже не могла придумать, что ей сказать, не говоря уже о том, что делать.

Наконец, подавив в себе чувство растерянности и собравшись с духом, Грейс решила напустить на себя деловой вид.

Слейд молчал, но она кожей чувствовала на себе его пытливый взгляд. Коснувшись рукой лба, Грейс, к своему стыду, почувствовала, что он влажный от пота. Презирая саму себя, она подперла голову рукой. Рич не произносил ни слова и, казалось, был поглощен созерцанием складок на своих брюках.

И тут произошло чудо, вернее, два чуда. Долгожданный листок бумаги неожиданно оказался на самом верху бумажного Эвереста, а от двери раздался гулкий голос, отвлекший на себя внимание Рича, так что она смогла быстро смять листок и зажать его в кулак.

— «Стоит одна, прижав ладонь к щеке. — Голос был глубоким и звучным. — О, быть бы на ее руке перчаткой, чтобы коснуться этого лица!»

— Крис! — Украдкой засунув скомканный листок в карман юбки, Грейс поднялась и направилась к двери, чтобы поприветствовать стоявшего в дверях гиганта. Тот радостно улыбался девушке, показывая из-под дикорастущей рыжей бороды ровные белые зубы. — Какой приятный сюрприз!

Грейс крепко обняла Кристофера Боули. Может быть, даже слишком крепко — она почувствовала это по тому, как он недоуменно помедлил, прежде чем ответить девушке тем же. Хотя Крис ей всегда нравился, вряд ли Грейс могла припомнить случай, когда она была настолько счастлива видеть его.

Отстранившись, она улыбнулась и похлопала гиганта по темно-синему клубному пиджаку. Видно было, что он специально принарядился для визита.

Грейс тактично старалась не замечать, как неловко чувствовал он себя в этом великолепии. В отличие от одетого с небрежной элегантностью Ричарда Слейда. Но это ровным счетом ничего не значило! Просто Крису гораздо удобнее в старых свитерах и мятых джинсах. Что же тут плохого? А если бы ее привлекали образчики портновского искусства, она проводила бы время с манекенами. Не то, что бы они с Крисом встречались, однако…

— Рада тебя видеть! Я и не знала, что ты собирался сегодня сюда.

— О, единственная и неповторимая, откуда же ты можешь знать о том, что тут творится? Тебя здесь совсем не бывает. — Голос Кристофера звучал ворчливо, но в глазах горел озорной огонек. — Наш проект совсем заброшен. Я должен буду сказать твоему отцу, что ты не можешь одновременно быть его служанкой и моей музой.

Грейс всплеснула руками в притворном ужасе.

— Лучше бы тебе этого не делать. Для отца иметь на службе музу все равно, что Винни-Пуха. Официально я технический советник.

— Технический советник… брр! — содрогнулся Крис. — Нет, только не это! Будь моей музой, моим вдохновением, моей Грейс! — Он взял ее руки и прижал их к своей необъятной груди. — Как писал Китс…

Негромкий звук предотвратил очередную вспышку красноречия Кристофера Боули. Грейс так и не поняла, был ли это смешок, фырканье, или чуть скрипнуло кресло, когда Рич просто поудобнее устроился в нем. Но звук заставил стоявшего в дверях Криса обернуться и уставиться на незнакомца с недоумением.

Глаза Слейда светились откровенным весельем. Должно быть, все-таки это было фырканье, решила Грейс, неделикатный результат подавленного хохота. Какого черта он задирает нос, подумала она, подсознательно употребляя любимое выражение отца. Однако почему-то смутилась и высвободила свои руки.

Кто такой Ричард Слейд, чтобы смеяться над Кристофером Боули? Крис — прекрасный парень, умный, чуткий, благородный, а если у него есть привычка вечно цитировать классиков, что же…

— Извини, — улыбаясь, сказал Крис. — Я не знал, что ты не одна.

Грейс посмотрела в сторону Рича, поднявшегося с кресла в ожидании, когда его представят. Да, это следовало сделать уже давно. Но разве она не предупредила Слейда, что его здесь не слишком жалуют? Разве обязан узник быть вежливым со своим тюремщиком?

— Ричард Слейд, — пересилив себя, сказала Грейс, — рада представить тебя Кристоферу Боули. Крис — профессор, историк литературы, преподает английскую поэзию в университете. Блестяще владеет слогом. Он помогает нашей фирме писать рекламные тексты.

Неторопливо подойдя поближе, Рич протянул Кристоферу руку для приветствия. Когда оба мужчины оказались рядом, Грейс заметила, что Ричард Слейд — первый ее знакомый, не выглядевший рядом с Крисом карликом. Оба были высокими, под два метра. Но в сравнении с тренированным и подтянутым Ричем знаток поэзии смотрелся каким-то неухоженным и похожим на сонного медведя.

— Ваш любимый автор, полагаю, Шекспир? — поинтересовался Рич. — Я всегда поражался его гению.

— Да, очень рад, что мы единомышленники в этом вопросе, — ответил Крис, энергично тряся его руку.

— И среди его пьес «Гамлет» — самая близкая вам по духу?

— Естественно. Я даже разрабатываю сейчас одну программу для школ, где «Гамлет» займет достойное место. Видите ли… — И Кристофер Боули стал с увлечением развивать перед Ричем основные идеи своего замысла.

Грейс смотрела на мужчин как загипнотизированная. Она так долго ненавидела Рича, что уже совсем забыла, каким обаятельным мог он быть. Ей не надо было поддерживать беседу. Остроумные замечания Рича легко выуживали информацию из собеседника — так же, как когда-то вытягивали доверительные признания из семнадцатилетней девушки.

— Так вы пойдете с нами? — услышала Грейс голос профессора. — Я как раз собирался похитить мисс Мэдок и заставить ее пригласить меня на пир богов. За счет «Мэдокс компани», разумеется. Мы, университетские профессора, можем позволить себе только сандвичи, увы!

Она сразу же ухватилась за представившуюся возможность ускользнуть. Но сработает ли это? Мысль о Марлин, сидевшей у пыльного окна в ожидании сестры, вынудила ее рискнуть.

— О, я уверена, Рич о удовольствием пошел бы с нами, — начала Грейс, надеясь, что голос ее звучит естественно. — Но вряд ли у него найдется сегодня время на пиршество. — Она не отрывала взгляда от Кристофера, не желая знать, понимает ли Рич, к чему она клонит. Это был ее единственный шанс, и она должна была его использовать. — У Рича много работы, — торопливо продолжила она. — Отец нанял его провести одно секретное расследование, и я знаю, что ему не терпится начать. — Собрав всю свою храбрость, Грейс повернулась и в упор посмотрела на Слейда. — Правда ведь?

Молчание детектива длилось всего секунду или две, но девушке они показались часами. Они смотрели друг другу в глаза — вызов против силы, страх против дерзости. Ну, кто победит? Скажи, что у тебя здесь нет никакого дела!

— Боюсь, Грейс права, — улыбнулся Рич, оборачиваясь к Крису. — Как бы мне ни хотелось пойти, будет лучше, если я останусь и приступлю к работе.

Явно расстроенный Кристофер начал было протестовать, но, боясь, что Слейд передумает, Грейс торопливо схватила свою сумочку. Как это ни было смешно, ей льстило, что задуманный ловкий ход удался. Даже Марлин, со всеми ее хитростями, не смогла бы придумать ничего лучшего!

— Поедем на моей машине, — проворковала Грейс, беря Криса под руку. Затем, с деланным сожалением, бросила взгляд на Рича. — Знаю, что оставляю тебя без средства передвижение, но, когда закончишь дела, Лиза вызовет тебе такси. За счет фирмы, разумеется.

К ее удивлению, Рич не выразил ни малейшего протеста, а ведь понимал, что его обошли. И Грейс не смогла удержаться от ядовитого дополнения:

— Кстати, я могу освободиться поздно. Если не успею к ужину, извинись за меня перед отцом.

Теперь он просто обязан был рассердиться!

— С удовольствием, — весело отозвался Рич.

Слишком уж он сговорчив! Ощущение триумфа начало быстро меркнуть. Почему он не выглядел побежденным? Разумеется, великий Ричард Слейд не может быть побежденным, но почему он даже не расстроен? У него такой вид, словно он… словно он…

Грейс никак не могла подобрать верное определение.

Нужные слова пришли в тот момент, когда они с Кристофером вошли в лифт и двери уже закрывались. Ричард Слейд доволен собой! Все происходило так, как он замыслил, — и это не могло не радовать его! А значит, она сама и Марлин находятся в большой опасности!

Как только лифт начал опускаться, Рич двинулся в направлении лестницы, на ходу вынимая из кармана ключи. Он неторопливо достиг первого этажа — спешить было некуда. Бедная Грейс! Наивная девочка! Ричарда Слейда не так-то легко провести!

И хотя Рич вот уже несколько лет как не вел слежки — теперь он в основном сидел за столом и обхаживал клиентов, а всю черную работу за него выполняли сотрудники — навыки у него остались.

Прошлым вечером, прежде чем ехать на ранчо, он просто так, на всякий случай, припарковал возле здания «Мэдокс компани» не привлекавший внимания серый седан, взятый напрокат.

«Просто так, на всякий случай!» — старый девиз частных детективов. Те из них, кто не придерживался этого правила, долго не жили.

Взять, к примеру, случай с Марлин. На первый взгляд ничего особенного. Маленькое семейное недоразумение, которых он обычно избегал, как чумы. Если бы не Дуглас Мэдок, Рич никогда не взялся бы за эту работу.

Скорее всего, со стороны Марлин это просто каприз. Насколько он помнил, подобное поведение всегда было в ее стиле. Но в самых прекрасных сердцах есть темные уголки, поэтому, может быть, в этом деле все было совсем не так просто!

Он ускорил шаг, выходя из дверей. Надо было успеть к машине первым. Просто так, на всякий случай!

Удача сопутствовала ему. И за несколько минут до того как машина Грейс осторожно выехала из подземного гаража, Рич уже сидел за рулем неприметного седана у противоположной стороны тротуара. Вот Грейс внимательно оглядела оживленную улицу. Ее недавнее безразличие сменилось явной обеспокоенностью, руки крепко сжимали руль.

Наклонившись вперед, он уткнулся лицом в ладони, продолжая, однако, следить за нужной машиной краем глаза. Крис, разумеется, говорил без умолку, жестикулируя обеими руками. Но Рич не сомневался, что Грейс не слышит ни единого слова шекспироведа. Она выглядела бледной, лишь голубые глаза резко выделялись на лице.

— Эй, леди! Пошевеливайтесь! — крикнул водитель, ехавшей позади ее машины, и Грейс, словно проснувшись, влилась в транспортный поток.

Когда она проезжала мимо, Рич пригнулся еще ниже. Однако ее взгляд в этот миг не отрывался от входа в здание «Мэдокс компани». Конечно, она ждала, что, выскочив оттуда, сыщик побежит вслед за машиной. На серый седан Грейс не обратила никакого внимания. Когда она оказалась впереди, Рич завел двигатель и неспешно двинулся следом.

Деловой центр города в час ланча являлся идеальным местом для слежки. Движение было достаточно оживленным, чтобы оставаться незамеченным, но позволяло вместе с тем свободно маневрировать. Красный цвет машины Грейс, достаточно дорогой и поэтому не часто встречавшейся, был бы мечтой любого детектива. За такой яркой машиной следить вообще легко. То ли дело серенький побитый драндулет.

Так и есть! Остановившись у светофора в ожидании зеленого света, Грейс оглянулась, но ее глаз ни разу не остановился на скромном автомобиле, пристроившемся за пять машин позади нее. Зажегся зеленый — и она рванула вперед. Но Рич уже настолько приспособился к ритму ее движения, что мог предугадать, куда она повернет в следующий раз и когда…

Взгляд Слейда по-прежнему был сосредоточен на красном автомобиле, когда неожиданно весь окружавший мир, казалось, ринулся ему навстречу, туманя взгляд и прерывая дыхание. Как при замедленной съемке он увидел приближавшуюся к грудной клетке колонку рулевого колеса, почувствовал, как голову потянуло к ветровому стеклу, пока натянувшийся пояс безопасности не отбросил его назад.

Что за черт?! Ударив по тормозам, Рич ухитрился объехать неожиданно возникшую впереди машину и благополучно затормозил у тротуара, хотя сердце билось как сумасшедшее, а грудь болела. Хватая воздух сразу пересохшим ртом, он взглянул вперед.

Это походило на сцену из какого-то сказочного фильма. Маленькие, одетые в темно-синее, из микроавтобуса выскакивали смеющиеся и вопящие гномы. И как только они поместились внутри? — тупо подумал Рич, протягивая руку к ключу зажигания. Он боролся с искушением нажать на газ и последовать за Грейс, красный автомобиль которой был уже в двух кварталах от него.

— Черт побери! — Глубоко вздохнув, Рич взъерошил волосы и вновь посмотрел на микроавтобус. Гномы, оказавшиеся дюжиной детей в бойскаутской форме, возбужденно крича, столпились вокруг единственного взрослого. — Черт побери, — снова пробормотал он, наблюдая за тем, как машина Грейс исчезает вдали. Какая неудача!

Высадив Кристофера возле его дома, купив продукты и потратив два часа на то, чтобы доехать до коттеджа Марлин, Грейс была вне себя от беспокойства. Но все-таки ей удалось добраться сюда и, что самое главное, добраться одной! В этом она была совершенно уверена.

Въехал в поселок, Грейс почувствовала себя еще уверенней. За чахоточными пальмами и пучками невысоких травянистых растений невозможно было спрятать даже мотоцикл, не говоря уже о машине.

Как она и предполагала, Марлин поджидала ее, и вышла из коттеджа прежде, чем машина остановилась. На ней был все тот же белый пеньюар, что и вчера, и сердце Грейс сразу болезненно сжалось. Чтобы элегантная Марлин не снимала сутками одну и ту же одежду… Это было плохим признаком.

Пока Грейс вытаскивала из багажника провизию, Марлин разглядывала ведущую к коттеджу дорогу с таким видом, будто ожидала, что в колеблющемся от жары воздухе вот-вот материализуется еще один автомобиль.

— Ты уверена, что за тобой никто не следил? — ворчливым тоном спросила она, как будто сестра была неразумным ребенком, которому нельзя доверить ничего серьезного.

Грейс постаралась сдержать раздражение. Лицо Марлин было серым, великолепные волосы растрепаны.

— Уверена, — ответила она, вынимая последний пакет и, прижав сумочку подбородком, — руки были заняты — ногой захлопнула дверцу машины. — Марлин, может быть, ты все-таки возьмешь у меня что-нибудь?

Сестра с извинениями бросилась вперед и схватила два пакета с продуктами.

— Извини, Грейс, — сказала она, когда они выложили покупки на потрескавшийся кухонный стол. — Не знаю, что со мной творится. Нет никаких сил сидеть здесь одной, все время ожидая, что Пол, отец или какой-нибудь сыщик, которого они наняли, постучится в дверь, чтобы отвезти меня обратно в Бостон.

Грейс вытащила из сумки упаковку газированного напитка и поставила ее в холодильник.

— С моей помощью они тебя не найдут, — сказала она, добавляя туда же пакет апельсинового сока и батон копченой колбасы. — Сегодня я из предосторожности ехала чуть ли не через Аляску.

Марлин даже не улыбнулась.

— Почему? — спросила она голосом, звучавшим на октаву выше обычного и, наклонившись, схватила сестру за руку. — За тобой кто-нибудь следил?

Грейс успокаивающим жестом накрыла ладонью горячие пальцы сестры. Глаза Марлин смотрели устало и напряженно. Как бы новости, которые она принесла, не стали последней каплей!

Сестра, как и сама Грейс, тоже считала, что Ричард Слейд был виновен в смерти Джо. Рич, которому следовало находиться на складе в ту ночь, почему-то оказался совсем в другом месте. Джо умирал, а Слейд в любовном гнездышке Рейчел пользовался ее дешевыми услугами. Этого сестры Мэдок никогда не простят ему!

— Марлин, ты была права насчет отца, — осторожно призналась Грейс. — Он кое-кого нанял.

— Я так и знала! — воскликнула Марлин. — Детектива?

Грейс кивнула.

— Хуже того! Это не простой детектив, — она крепче сжала руку сестры, — а Ричард Слейд!

Грейс ожидала вспышки гнева, даже ярости, но реакция сестры была совсем иной. Какое-то мгновение Марлин смотрела на нее, словно не веря своим ушам, а потом издала тихий стон, такой тихий, что, казалось, это просто прошелестела листьями старая пальма под окном.

— Ричард Слейд…

Ее пальцы, зажатые в руке Грейс, задрожали. Создалось впечатление, что Марлин вот-вот упадет: если ее ноги так же слабы, как и эти трепещущие пальцы, они не выдержат веса тела. И Грейс приготовилась подхватить сестру. Но Марлин неожиданно вырвала руку и не говоря ни слова прошла в ванную комнату, захлопнув за собой дверь.

Оставшись в кухне одна, Грейс попыталась уловить смысл происходящего. Неужели все это только из-за того, что она назвала имя Рича?

И тут сквозь тонкие стены Грейс услышала, что Марлин стошнило. Не зная, что делать, она смотрела на дверь ванной, охваченная жалостью и недоумением. Реакция была бурной — слишком бурной даже для Марлин.

Боже мой, да что же такое творится?!

Казалось, приступу тошноты, как ночному кошмару, не будет конца, но наконец послышался звук льющейся воды. Дверь медленно отворилась, и показалась Марлин, бледная, как ее пеньюар. На лице какое-то непонятное выражение — смесь страха и стыда.

И тут Грейс все поняла.

— Марлин, — сказала она голосом, который не узнала сама. — Марлин, ты беременна?

 

5

Часом позже они сидели в шезлонгах так близко к воде, что каждая накатывавшаяся волна омывала их босые ноги. Марлин казалась спящей, голова ее была откинута, глаза плотно закрыты, но костяшки сцепленных пальцев побелели. И Грейс поняла, что сестра молча сражается с обуревающими ее чувствами.

Увидел бы ее сейчас отец! Одно это тягостное молчание, без сомнения, пробило бы его жестокость. Интересно, что могло вызвать в ней подобную перемену? Неужели страх?

Если бы только Марлин рассказала ей, чего именно она так боится! Беременности? Это понятно. Где-то к Рождеству она должна была родить ребенка, ребенка от Пола, хотя он этого не знал и, как клялась сестра, никогда не узнает. Между бурными рыданиями упоминался даже развод. Но о причинах его не было сказано ни слова.

Вне себя от беспокойства, Грейс смотрела на серебристо-зеленую поверхность залива, колышущуюся вверх и вниз, как будто под ней скрывался какой-то злобный монстр.

— Знаешь что, Марлин, — снова начала Грейс, не в состоянии больше выносить молчания, — вряд ли я смогу тебе чем-нибудь помочь, если не буду знать, чего именно ты боишься.

Она прошептала эти слова, что выглядело просто смешно. На пляже было всего семь человек: мать, гулявшая с маленьким ребенком, трое детей, строивших замок из песка, и загорелая до черноты пара влюбленных, полностью поглощенных друг другом. Никто из них не внушал подозрения.

Злясь на себя, Грейс резко поднялась, откинула волосы с влажной от пота шеи и тяжело вздохнула. Кто-то из них двоих должен иметь ясную голову, однако паранойя сестры, похоже, заразна.

— Послушай, мы должны что-нибудь предпринять! Прячась здесь, ты не избавишься от того, что тебя беспокоит. — Теперь Грейс убеждала сестру более напористо, пытаясь заставить Марлин хотя бы открыть глаза. Но та, наоборот, зажмурила их еще крепче. — Если Пол что-нибудь натворил, если связался с другой женщиной, мы должны все просто рассказать отцу. Он не захочет, чтобы ты мирилась с супружеской неверностью.

Никакого ответа — плотно сжатые губы Марлин даже не дрогнули. Значит, это не другая женщина!

Как ни странно, Грейс была почти разочарована. С изменой Пола было легче всего справиться, ведь существовали веками выверенные правила борьбы с адюльтером. Неужели проблема Марлин куда сложнее?

При взгляде на неподвижно сидевшую сестру беспокойство Грейс еще более усилилось. Та как будто вообще не слышала ее.

— Ладно, давай сами наймем детектива. Если ты действительно собираешься разводиться, то тебе нужно будет защищаться, найти какое-нибудь оружие.

— Только не Рич! Ни в коем случае! — воскликнула Марлин, но глаз так и не открыла.

— Я говорила не о Слейде, — поспешила успокоить сестру Грейс. — На свете есть и другие детективы. Но, собственно говоря, если уж ты упомянула об этом, почему бы и нет! Рано или поздно он все равно найдет тебя, Марлин. Не будет ли безопаснее, если мы объясним ему все, может, даже привлечем на свою сторону?

— Только не он!

— Но почему? Из-за того, что случилось с Джо? Но Рич изменился! Теперь он уже не тот юнец-дилетант, каким был тогда. Ричард Слейд, говорят, стал классным детективом.

Сама она уже была уверена в этом, хотя вряд ли смогла бы объяснить почему. Может быть, дело в его дорогой машине? Или в прекрасно сшитом костюме? А может, в его манере держаться, — как будто он все знает и ничего не боится?

— Он производит впечатление, — подытожила Грейс, чувствуя, что не в состоянии более вразумительно убедить сестру. — Думаю, что более компетентного человека, чем Рич, найти трудно.

— Грейс, — с расстановкой начала Марлин, наконец открыв глаза и глядя на море каким-то рассеянным взглядом. — Грейс, а ты никогда не задумывалась над тем, что он и тогда не был зеленым юнцом?

— Что ты хочешь этим сказать?

К крайнему неудовольствию Грейс, сестра не ответила. Машинально поглаживая рукой колено, она смотрела на море все тем же отсутствующим взглядом.

— Марлин, в чем дело? — Грейс дернула сестру за руку. — Что ты хочешь мне сказать?

Марлин медленно повернула голову.

— Только то, что сказала. Мы всегда считали, что Джо и Рич просто плохо знали свое дело. Думали, что они были слишком наивны, слишком неопытны, чтобы понимать: их работа требует постоянного присутствия на месте двоих людей. Но что, если это вовсе не было ошибкой?

— Не было ошибкой? — тупо повторила Грейс. — Хочешь сказать, что все было сделано…

— …Намеренно! — заключила Марлин, и взгляд ее теперь был ясен. — Я хочу сказать, что все было подстроено! Слейду могли просто заплатить за то, чтобы именно в ту ночь его не оказалось рядом с Джо. Тебе нечто подобное никогда не приходило на ум?

Грейс покачала головой.

— Нет, нет. Никогда!

Губы Марлин горестно скривились.

— Теперь у Рича частное сыскное агентство, верно? Он преуспевает в Чикаго?

— Да… Нет… Не знаю, — запинаясь, произнесла Грейс с внезапно забившимся сердцем. — Не такое уж оно большое, то есть я хочу сказать, что не имею представления…

— Зато я знаю! Проверила! У него двадцать человек в штате и бог знает сколько вольнонаемных помощников! Агентство расположено в деловой части города. Как ты думаешь, откуда у него деньги на все это?

Грейс все еще качала головой, как будто отрицая наличие двадцати сотрудников и респектабельного офиса в престижном районе.

— Но он же получил страховку, — неуверенно проговорила она. — Как и Пол. Все партнеры были застрахованы, помнишь? На случай непредвиденных обстоятельств. Это же обычная практика, Марлин!

Но сестра, уже потеряв всякий интерес к беседе, вновь уставилась на залив. Однако желание Марлин уйти от ею же начатого разговора разозлило Грейс.

— Черт побери, Марлин! — Грейс наклонилась вперед и понизила голос: — Пол ведь тоже получил страховку. И его тоже не было в ту ночь на складе, не так ли? Твой муж тоже не спас Джо!

— Рич должен был быть там, а не Пол! Той ночью у Пола был выходной.

— А вдруг это тоже не было случайным совпадением? — не сдавалась Грейс. — Почему ты подозреваешь именно Слейда? Ведь Пол тоже начал свое ресторанное дело на деньги, полученные по страховке? И у него сейчас больше ста служащих!

Выпалив это, Грейс замерла. Естественно, Марлин защищает Пола, но что делает она сама? Рич для нее никто — не муж, не любовник, даже не друг! Так почему же она кинулась его оправдывать?

Возможно потому, что обвинения сестры были просто несправедливы. Господи помилуй, ведь если верить словам Марлин, то все происшедшее тогда не просто результат безалаберности и непрофессионализма, а убийство. Продуманное, хладнокровное убийство! При этой мысли Грейс похолодела.

— Ходили слухи, что Фишеры сами организовали ограбление своего же собственного склада, — прошептала Марлин, нервно оглядываясь, как будто боясь, что ее могут подслушать. — Так, может, те же Фишеры заплатили Ричу и Полу за то, чтобы они держались подальше. И в ту ночь склад охранял один-единственный человек — наш брат!

Заплатили Ричу и Полу? Что она несет? Определенно у Марлин не все в порядке с головой.

— О боже, Грейс, — всхлипнула сестра.

— Прекрати! — резко и требовательно выкрикнула Грейс, схватив Марлин за плечи и сильно встряхнув. Ей вовсе не хотелось делать сестре больно, но надо же было привести ее в чувства. — Послушай меня! Неужели ты на самом деле считаешь, что Рич и Пол в этом замешаны? Что они действовали сообща, зная, что подвергают Джо смертельной опасности? Ты и вправду так думаешь?

Марлин задрожала и разрыдалась.

— Я не знаю, — пробормотала она, уткнувшись в грудь сестры и обняв ее. — О боже, я ничего не знаю!

Была уже полночь, и ранчо Мэдоков не подавало никаких признаков жизни. Стараясь никого не разбудить, Рич прошел в комнату Джо и, сняв пиджак, бросил его на кровать.

Он безумно устал. Ослабив узел галстука, уселся в кресло возле столика, собираясь позвонить в Чикаго, в свое агентство, но так и не поднял трубку. Какое-то шестое чувство подсказывало ему, что ничего хорошего от своей секретарши он не услышит, а лишний раз расстраиваться не хотелось. Ему сегодня и так досталось! Чертовы бойскауты были только началом. К тому времени, когда образовавшаяся пробка рассосалась, Грейс могла уже доехать до Канады и вернуться обратно.

Ричард Слейд давно уже усвоил, что в его работе одна неудача неизбежно влечет за собой другие, и этот день не стал исключением. Все пошло наперекосяк!

Фотография Грейс, которую дал ему старик Мэдок, была очень удачной. Но снимок Марлин оказался таким нечетким, что по нему можно было опознать кого угодно или никого вообще. Дуглас Мэдок отнюдь не представлял собой образчик сентиментального отца с альбомами, набитыми фотографиями детей. Очевидно, что и эти-то он еле раздобыл.

Все же, вооружившись фотографиями, Рич опросил с дюжину агентов по продаже недвижимости, но никто из них не узнал снятых на них женщин. То же самое случилось в десятке отелей и множестве домов, в которых сдавались квартиры.

Маленький след отыскался лишь в гараже. Старик Джексон, обслуживавший машину Грейс, очевидно, питал к ней слабость и охотно выложил все, что знал. Дымя дешевой сигарой, он поведал, что в последние две недели машиной пользовались гораздо интенсивнее и заправляли ее горючим в два раза чаще, чем раньше. И еще она вся была в песке, даже внутри, как если бы хозяйка наносила его туда на обуви.

Может быть, пляж? Но это тоже оказалось тупиком, во всяком случае, на сегодняшний день. Рич послал запросы службам безопасности трех или четырех лучших курортных отелей, находившихся в пределах автомобильной доступности, но ответы ничего не дали. Этих женщин никто не видел. А глядя на снимок улыбавшейся Грейс, Рич не верил, что, раз увидев, кто-нибудь мог забыть ее.

Негромко выругавшись, он снял трубку телефона и набрал чикагский номер.

— Сыскное агентство Слейда. — Голос Дженни, даже в столь позднее время, звучал вкрадчиво.

Как идеально интонации секретарши соответствует ее наружности, подумал Рич. Чувственная красотка в оболочке элегантной недотроги. Но он знал истинную Дженни, как и она знала истинного Рича. Оба они прошли через тяжелое детство, и это сблизило их.

Заложенную еще в юные годы внутреннюю жесткость они распознали друг в друге без слов, отлично сработались, и именно поэтому всегда были только друзьями и никогда — любовниками.

— Привет, — буркнул он, даже не пытаясь скрыть усталость: Дженни не обманешь. — У вас там, должно быть, больше десяти часов. Почему ты еще не дома?

— Ждала твоего звонка, красавчик, — ответила Дженни, чувствовалось, что она улыбается. — Сижу у телефона, как привязанная.

— Хочешь сказать, что опять бегаешь от Пита? — Приятель Дженни в последнее время стал воспринимать их связь слишком уж серьезно, и она часто проводила ночи в агентстве.

— Посторонним вход запрещен! — Голос Дженни зазвучал строже. — Слушай, красавчик, я не желаю, чтобы со мной проводили сеанс психоанализа по телефону. Тем более человек, испугавшийся семнадцатилетней девушки.

Нахмурившись, Рич сорвал с шеи галстук.

— Во-первых, ей двадцать три, а во-вторых, я ее вовсе не испугался. С какой стати, черт побери, это пришло тебе в голову?!

В трубке раздался низкий, чувственный смех — Дженни была довольна столь точным попаданием в цель.

— Откуда тогда такая реакция на звонок мистера Мэдока? Никогда не видела, чтобы кто-нибудь бледнел так быстро! Но, подумалось мне, мужчины не бледнеют из-за мужчин. И это не могло быть из-за исчезнувшей старшей дочки — он более или менее замужем и к тому же — вертихвостка! Дело явно в младшей! — Дженни помолчала, как бы ожидая, пока до Рича дойдет логика ее умозаключений. — Верно?

Слейд чуть было не рассмеялся.

— Ты применяешь запрещенные приемы! Если я официально откажусь от своих слов насчет Пита, ты прекратишь совать нос в чужие дела? — Не дожидаясь ответа, он открыл блокнот и взял ручку. — А теперь, может быть, перейдем к делу? Надеюсь, у тебя они идут лучше, чем у меня.

— Не думаю. — Он услышал шелест переворачиваемых страниц. — За последние две недели с кредитной карточки и банковского счета не снято ни цента. Миссис Макбрайт не покупала билет на самолет, не брала напрокат автомобиль, не искала работу и не выигрывала в лотерею. Так что, должно быть, она живет где-нибудь под мостом и питается кошачьими консервами.

— Только не эта леди! — засмеялся Рич. — Она предпочитает пятизвездочные отели и черную икру.

— Что ж, прекрасно, — ответила Дженни. Икру легче проследить, чем кошачий корм. — Он опять услышал шелест страниц. Дженни любила поболтать, но в делах была немногословна. — Итак, что на завтра?

— Составь список всех арендованных домов, особенно на короткий срок, в радиусе восьмидесяти километров от Нового Орлеана. Грейс навещает Марлин, я уверен в этом, но всегда спит в своей собственной кровати. — Интересно, подумал Рич, в кровати ли она сейчас. Ее машина стояла возле дома, но мотор был еще теплым. Километраж на спидометре увеличился на сто шестьдесят километров. Значит, в радиусе восьмидесяти километров! — И приставь кого-нибудь к Полу Макбрайту, — неожиданно добавил он, удивляясь самому себе.

Решение было инстинктивным. Но уже давным-давно он понял — инстинктам надо верить, игнорировать предчувствия бывает крайне опасно.

— К мужу? — Дженни явно была озадачена.

— Да, посмотрим, чем он занимается. Может, он тоже ищет жену. Пол знает ее лучше нас и, вполне вероятно, найдет первым. И тогда я хочу оказаться поблизости. — Рич устало потер лицо ладонью. — Да, еще врач Марлин. Пусть кто-нибудь разузнает, кто он такой и как давно она у него была.

— Тебя интересует что-нибудь определенное? Синяки, подбитый глаз, сломанные кости?

Рич машинально покачал головой.

— Пол, конечно, та еще задница, но я никогда не замечал в нем склонности к насилию. — Он вздохнул. — Черт побери, я не знаю, Дженни. Может быть, Макбрайт свихнулся, и у Марлин была достаточно веская причина для побега. Грейс определенно видит во мне врага, и я чувствую, что она с удовольствием отправила бы меня в Чикаго малой скоростью.

— Вот видишь, — самодовольно заявила Дженни, и было слышно, как она захлопнула блокнот, — я же говорила, что ты боишься ее!

К двум часам ночи Рич поставил крест на сне. Полная луна освещала его подушку так же ярко, как лампа на полицейском допросе. А тут еще желудок начал раздраженно ворчать, протестуя против порядков в этом доме, когда гостей оставляют без ужина.

Натянув пижамные брюки и майку, он спустился по лестнице, мечтая о хорошем сандвиче. Босые ноги беззвучно ступали по ковру. Рич не осмелился надеть что-нибудь на ноги: вот уже два часа в доме не раздавалось ни звука, не считая, конечно, голоса его раздраженного желудка.

Но, одолев один пролет, Слейд заметил свет, вырывавшийся из-под двери маленького кабинета, расположенного в дальнем конце дома. Итак, он не прав! В доме не спал еще кто-то.

Серебристо-голубоватый свет явно исходил от телевизора, по которому шел черно-белый фильм. А это могло означать только одно: Грейс, милая, глупенькая Грейс, способна смотреть одну и ту же мелодраму сто раз подряд и каждый раз плакать при этом. Грейс, которая тоже не могла уснуть в эту ночь.

Не медля, чтобы не дать себе времени передумать, Рич двинулся в направлении кабинета. Разумеется, она оказалась там — с распущенными по плечам, отливавшими серебром в тусклом телевизионном свете волосами.

Судя по бледному лицу, она или уже смыла косметику, или же то же самое проделали слезы. Рядом с девушкой на диване лежала пачка бумажных салфеток, а на полу вокруг было разбросано множество белых комочков. Да, фильм, видимо, был душераздирающий, подумал Рич с внезапной симпатией. Какое же у нее мягкое сердце!

Грейс, без сомнения, не ожидала кого-либо здесь увидеть. Она сидела, скрестив ноги на краешке дивана, полы весьма скромного пеньюара свисали по обеим сторонам бедер, на коленях стояла чашка с воздушной кукурузой.

Он молча наблюдал за тем, как Грейс отпила что-то из стакана. Напиток был явно крепким: она с трудом проглотила, сморщилась и негромко закашлялась, вытирая рот тыльной стороной ладони.

— Хороший фильм?

Грейс подскочила, чуть не опрокинув чашку с воздушной кукурузой, и прижала стакан к груди, как будто пытаясь спрятать его.

— Да, — ответила она сдавленным голосом и, прокашлявшись, продолжила: — «Унесенные ветром».

Рич взглянул на экран. Роман Маргарет Митчелл никогда не входил в число его любимых. Ему всегда казалось, что Эшли следовало перестать быть нюней и взяться за дело, как подобает мужчине. Шла только первая половина фильма — значит, время салфеток еще не наступило. Так откуда же слезы?

— Не возражаешь, если я тоже посмотрю? — Не дожидаясь ответа, Рич уселся на диван и взял полную пригоршню воздушной кукурузы. — Надеюсь, у тебя ее много? Сегодня мне не удалось поужинать.

Грейс сняла чашку с колен и поставила ее на диван между ними. Что ж, жест вполне символичен, подумал Рич, беря вторую пригоршню.

Его присутствие явно тяготило девушку. Забившись в угол дивана, она отхлебнула еще глоток своего питья, при ближайшем рассмотрении и на запах весьма напоминавшего шотландское виски. Интересно, сколько она уже выпила?

— Итак, — произнесла Грейс, не отрывая глаз от экрана телевизора, — почему же тебе не удалось поужинать?

— Времени не осталось. — Он тоже смотрел на экран, но прекрасно видел девушку боковым зрением, так же, впрочем, как и она его. — Я был очень занят.

— Могу себе представить! И чем вы, сыщики, занимаетесь? Роетесь в мусорных баках? Мог бы отыскать себе там что-нибудь на ужин.

Выпила она, должно быть немало, потому что яд так и сочился с ее уст. Но Рич решил не возражать. Невозмутимо жуя очередную порцию кукурузы, он понаблюдал за деятельной Вивьен Ли, затем шутливо заметил:

— Подумать только, как давно я не ел супа из кожуры банана! Какая жалость, что мне больше не приходится лазить по свалкам!

— Неужели? — Последовал очередной глоток виски. — Не хочешь ли ты сказать, что в наши дни можно раскрутить агентство такого масштаба, как твое, не испачкав при этом руки?

Фильм прервался рекламой зубной пасты, и звук сразу стал громче. Чтобы ответить, Ричу пришлось повысить голос:

— В наши дни, роясь в грязи, не найдешь много денег, Грейс. Парень, который хочет знать, не спит ли его жена со своим тренером по теннису, платит не так уж много. Не сравнить с исполнительным директором фирмы, желающим выяснить, не продает ли его вице-президент секреты конкурентам.

Грейс промолчала. Очевидно, она еще в состоянии была внять голосу разума. Наконец реклама закончилась, и снова пошел фильм. Ричу вдруг захотелось хлебнуть виски. Кукуруза оказалась страшно соленой.

— Рич, — неожиданно громко сказала Грейс, как будто приняв какое-то решение, но, по-прежнему не отрывая глаз от экрана, — давай на минуту предположим, что мой отец прав, и я действительно знаю, где находится Марлин!

Он внимательно посмотрел на нее. Грейс выглядела такой сосредоточенной, серьезной, неулыбчивой, и Ричу неожиданно захотелось приласкать ее.

— Хорошо, — ответил он, подавляя свое желание. — Наверное, я могу предположить это, но только на одну минуту.

— Так вот, — продолжила Грейс, осторожно ставя стакан на край журнального столика. — Если ты станешь следить за мной, я просто не буду к ней ездить. И кому это поможет? Ты только добьешься того, что мои визиты к ней станут невозможными. Тогда кто привезет ей еду, деньги? Кто сводит ее в кино, в библиотеку, к врачу? Кто…

Но Рич не дал ей докончить.

— К врачу?! — Он ухватился за это слово, чувствуя нарастающее беспокойство. — Ей нужен врач?

Грейс наконец-то обернулась к нему, взгляд у нее был как у загнанного зверька, рот слегка приоткрыт в испуге. Рич почувствовал, что нашел уязвимое место.

— Марлин больна? — Он старался говорить как можно мягче. — Что с ней такое?

Грейс судорожно глотнула. При виде муки, написанной на лице девушки, сердце его сжалось, и он положил руку на ее обнаженное колено — единственное место, до которого мог дотянуться.

— Грейс, — ласково произнес Рич, чувствуя под ладонью теплую нежную кожу. — Позволь мне помочь тебе…

 

6

— Давай поговорим о чем-нибудь другом, — сказала Грейс и, сбросив его руку, отодвинулась, закрыла ноги полами пеньюара. — Расскажи мне поподробнее о своей работе. Это, должно быть, так интересно? И опасно?..

Что означает это столь неожиданное переключение на ничего не значащий разговор? Грейс льстила ему, умасливала, пыталась заставить почувствовать себя умным и сильным!.. И этим направить разговор в нужную ей колею…

Черта с два! Его не так просто отвлечь от цели! Ему необходимо, чтобы Грейс открыла ему свое сердце, переложила свою ношу на его плечи, поверила в его искреннее желание помочь ей.

Но кого он обманывает? Больше всего Рич желал бы вновь ощутить под своими пальцами кожу Грейс. Остались ли ее губы такими же мягкими, какими были прежде? Распустился ли тот бутон чувственности, замеченный им еще шесть лет назад, и если да, то так ли ароматен цветок, как это можно было предполагать?

Стиснув зубы, Рич постарался собраться с мыслями.

— Твой нос выглядит как-то по-другому, — заметила между тем Грейс. — Так, будто он был сломан. Это правда?

— Да!

Нос и два ребра — после встречи с тремя бандитами на темной аллее. И еще пара ребер — в одном баре в Дамаске, когда он преследовал какого-то растратчика. Но все это произошло давно, когда у него не было двадцати служащих, агентства и богатых клиентов.

— Так, значит, это все-таки опасно?

— Иногда. — Может быть, из-за того, что нервы были на пределе, этот пустячный разговор раздражал Рича. — Видишь вот это? — Разозлившись, Рич поднял майку. Он покажет этой избалованной богачке, насколько жестокой может быть жизнь.

— Что? — Наклонившись поближе, Грейс пыталась что-нибудь разглядеть. Волосы серебристой волной рассыпались по ее плечам. — Нет, не вижу. Слишком темно. Где?

— Вот здесь.

И прежде чем она смогла запротестовать, Рич схватил ее за руку и провел по левой стороне своей груди, там, где находился уродливый десятисантиметровый шрам. Зловещее напоминание о ноже в руке самой красивой секретарши из всех, которых он когда-либо видел, секретарши, передававшей технические разработки своего босса любовнику.

— Я получил это от одной леди. Она метила в сердце, но промахнулась.

Даже при тусклом свете он заметил, что Грейс побледнела, и притянул ее к себе так резко, что девушка потеряла равновесие.

— О, Рич, — прошептала она, и наконец-то в ее голосе прозвучало столь нужное ему сейчас понимание.

Воображение явно дополнило недосказанное. Наверняка она представила себе, как болезненно было ранение, оставившее после себя такую страшную отметину.

Слейд почувствовал легкий приступ стыда: трюк был чертовски дешевым, но он не смог побороть искушения. Ему вдруг так захотелось ощутить запах ее духов, почувствовать на своей груди ее грудь…

Откинув голову на спинку дивана, он закрыл глаза, с нетерпением ожидая продолжения. Двинуться ли ее пальцы дальше, за пределы шрама? Узнает ли она, почувствует ли, что этот шрам далеко не единственный, что есть другие, хотя и не заметные глазу? Сможет ли ощутить чуткими пальцами, как болит и просит покоя его душа?

А если ощутит, то что при этом почувствует? Вот уже шесть лет, как его собственные чувства словно атрофировались. Прошлая вина и боль утраты не давали ему возможности получать эмоциональное удовольствие, и хотя плоть его реагировала, как у всякого нормального мужчины, ум и сердце оставались мертвы. Он был заключен в тюрьму, которую построил сам.

Пальцы Грейс снова и снова пробегали вдоль шрама, как бы пытаясь запомнить его размеры и форму. И потом, когда Рич уже решил было, что из этого ничего не выйдет, они двинулись на другую сторону, туда, где кожа была гладкой и твердой на ощупь.

Его мышцы покалывало под электризующими прикосновениями Грейс. Вот пальцы двинулись вдоль нижнего ребра, потом вдоль следующего все выше и выше, скользнули под майку и достигли маленького бугорка соска.

Рич подавил готовый вырваться стон, боясь, что даже малейшее его вмешательство заставит ее прекратить это исследование. Он почувствовал знакомое напряжение и напомнил себе, что должен дышать ровнее, но все равно с каждой секундой это становилось все труднее.

Грейс положила ему на грудь и вторую руку, как раз туда, где отчаянно билось сердце. Медленно-медленно склонила голову, как будто чего-то устыдившись, и прижалась лбом к его плечу. Рич кожей ощутил тепло ее дыхания.

Ощущение оказалось сильным, и было сродни боли, а не наслаждению. Но он надеялся, что вслед за этой болью придет блаженство, если его словно замерзшее тело оттает под теплыми прикосновениями нежных пальцев. Как ему этого хотелось! Сквозь стиснутые зубы наружу вырвался-таки еле слышный стон.

О боже, пожалуйста, прошу тебя! Я жажду вновь попасть под лавину чувств, пережить то, что пережил первый человек на Земле, впервые встав под грохочущие струи водопада: оцепенеть от восторга, одуреть от радости, захотеть вознести благодарственную молитву!

Но вместо этого Рич вдруг почувствовал нечто совсем иное, не имевшее ничего общего с наслаждением и все — с болью. Он почувствовал, как стекают по его коже струйки жгучих слез Грейс.

— О, Рич! — Ее приглушенный голос был также полон слез, а пальцы впились в его кожу, как будто в поисках опоры. — Мне так его не хватает!

В первый момент, весь в водовороте охвативших его чувств, Рич чуть было не приказал Грейс замолчать, перестать плакать. Переживания девушки были ему безразличны. Грейс должна была продолжать касаться его, вызывать в его выхолощенном теле божественные ощущения!

— Приехав сюда, ты оживил старые воспоминания. — Теперь она уже плакала навзрыд. — О боже, как же мне его не хватает!

Эгоистичное животное! Усилием воли Рич заставил себя вырваться из плена похотливых желаний. Он не имел права так распускаться!

— Знаю, — прошептал он и, чтобы хоть как-то успокоить Грейс, обнял ее, но теперь в его жесте не было ничего чувственного — лишь безграничная нежность и сострадание.

— Он действительно нужен мне, Рич! Как раз сейчас мне очень нужен старший брат! — Она потерлась мокрой щекой о его грудь. — Да, Джо не всегда вел себя благоразумно. Он был избалован, как и все мы. И ждал от жизни только радостей. — Сжав руки в кулаки, она уперлась ими в грудь Рича. — Но он был моим братом, моим единственным братом, и я так любила его!

Рич почувствовал в горле комок сдерживаемых слез и склонил голову к волосам Грейс.

— Знаю, дорогая, — с трудом выговорил он и нежно поцеловал ее макушку. — Знаю. Я тоже любил его.

Слезы Грейс все лились и лились. А Рич гладил ее по спине, шептал что-то невнятное ей в волосы. И вот наконец плечи ее перестали дрожать, прерывистое дыхание стало ровным, кулаки разжался, ладони доверчиво легли на его грудь. Рич понял, что Грейс уснула.

Осторожно встав, он пристроил голову девушки на одну из подушек, раскиданных по дивану, заботливо прикрыл ей ноги полами пеньюара, накинул сверху оказавшуюся поблизости вязаную шерстяную шаль. Грейс выглядела такой юной, такой умиротворенной, несмотря на следы слез на щеках, что Рич не в силах был оторваться от этого зрелища.

Минут десять спустя, переборов себя, он направился вверх по лестнице в пустую комнату, некогда принадлежавшую Джо.

Выключил бы кто-нибудь солнце, щурясь, подумала Грейс, пробираясь на цыпочках к своей машине в семь часов утра следующего дня. Она старалась идти как можно тише, чтобы не разбудить отца и не потревожить раскалывавшуюся пополам голову.

Проснувшись и с трудом вспомнив, почему ей пришлось провести ночь на диване в кабинете, Грейс решила уехать из дома пораньше. Ее тошнило при одной мысли о плотном завтраке и, кроме того, вовсе не хотелось видеться со Слейдом.

Тем более после вчерашнего! Неужели она, как ребенок, рыдала на плече у Рича? Да, так оно и было! Грейс помнила это, хотя и смутно.

Почему же так случилось, особенно после того как она узнала об ужасных подозрениях Марлин? Потому что просто не поверила сестре, вот и все! Та даже в самые лучшие времена отличалась склонностью к преувеличениям и излишней драматизации действительности. Теперь же, узнав о своей беременности и пережив тяжелую размолвку с мужем, Марлин сделалась еще подозрительней.

Грейс уже подошла к автомобилю, когда солнце, отразившись от полированной поверхности капота, ударило ей в глаза. Прикрыв их ладонью, она вставила ключ в замок.

— Решила уехать пораньше?

Резко повернувшись, она тут же пожалела об этом. В голове вспыхнула такая острая боль, что ее чуть не стошнило. Ухватившись рукой за машину, Грейс сверкнула глазами на Слейда, имеющего скверную привычку появляться словно ниоткуда.

— Да, решила, — ответила она, чувствуя, что выглядит сейчас просто ужасно. Голос ее, насколько она могла судить, звучал не лучше.

— Надо же, какое совпадение, — ответил Рич с улыбкой, от которой захотелось дать ему по морде. Может быть, это сказывались последствия вчерашней ночи и выпитого виски, но желание было очень сильным. — Я тоже.

Посмотрев на деловой костюм Слейда, она вспомнила, что накануне вечером на нем Не было почти ничего, и глаза ее невольно остановились на том месте, где был шрам, скрытый сейчас рубашкой и пиджаком.

— Замечательно, — сказала она. — Не хочешь сесть за руль?

Его улыбка стала шире — Рич понял ее уловку.

— Нет, — ответил он со смешком. — Сегодня я предпочитаю иметь собственное средство передвижения. Машина может понадобиться мне в любой момент.

Яснее некуда! Несмотря на возникшее между ними ночью некое взаимопонимание, детектив намеревался завершить свое дело. Грейс попыталась не поддаваться нахлынувшей волне горького разочарования. Значит, ее слезы ровным счетом ничего не значили!

Тяжело вздохнув, она открыла дверцу машины и бросила внутрь сумочку. Какая разница! Главное сейчас — Марлин, и Грейс уже знала, каким образом сумеет увидеться с ней, если не сегодня, то, в крайнем случае, завтра. При условии, конечно, что Кристофер захочет ей помочь.

Если уж Ричард Слейд желает провести день, следя за ней, тем лучше! У Грейс накопилось множество скучных дел в разных концах накаленного солнцем города.

— Что ж, значит, увидимся позднее, — сказала она так весело, как только позволяла раскалывавшаяся голова, села в машину, но сейчас же высунулась наружу: — Да, кстати, тебе, наверное, не помешает заправить полный бак. День обещает быть длинным.

— Он у меня всегда заправлен, — любезно сообщил Слейд, и, взглянув в зеркало заднего обзора, Грейс увидела, что этот негодяй смеется.

Но к середине дня, когда Рич сидел за две кабинки от Грейс и Кристофера в итальянском ресторане «У Джованни», ему было совсем не до смеха. Еще один день, полный разочарований! Видит бог, он уже забыл, как много терпения требует слежка, даже открытая.

Прошлым вечером Рич решил, что единственный способ развязаться с этим делом — дать Грейс понять, что стряхнуть его со своего хвоста ей не удастся. Он знал Грейс. Она не была упрямой и своевольной, как ее ближайшие родственники, и свойственное ей здравомыслие подскажет, что лучший способ помочь сестре — это рассказать, где она и почему сбежала. Может, Грейс предпочтет признаться во всем отцу. Так или иначе, но работа Слейда на этом будет окончена.

Но нет, Грейс определенно решила помучить его! Рич проследовал за ней в химчистку, в аптеку, в обувной магазин, в салон модной одежды и салон красоты. А теперь вот уже битых два часа торчит здесь, пьет без всякого удовольствия кофе и наблюдает за Грейс, смеющейся над каждым замечанием Кристофера. Спектакль этот наверняка предназначался ему. Вряд ли цитаты из Шекспира могут быть столь забавными!

Грейс, разумеется, выглядела великолепно. Да разве могло быть иначе, ведь на подготовку к этому свиданию у нее ушла масса времени. Если говорить честно, то Рич не думал, что Кристофер, каким бы достойным человеком он ни казался, стоил подобных усилий! К тому же профессор сам был явно огорошен. Когда Грейс вошла в ресторан, его глаза чуть не вылезли из орбит.

Здесь у Рича было преимущество: все изменения происходили на его глазах. Из салона модной одежды Грейс вышла в новом платье — коротком, облегающем и голубом. Оно, вероятно, стоило целое состояние, но, взглянув на девушку, Рич увидел не платье, а две стройные ножки и сверкавшие, как сапфиры, глаза.

Потом настала очередь салона красоты. Грейс провела там не один час, и Слейд уже полагал, что увидит сейчас нечто невообразимое. Вместо этого мастер уложил золотистые волосы девушки в гладкий, красиво смотревшийся узел на затылке. Во время обеда Рич, не отрываясь, глядел на эту прическу, гадая, где нужно дернуть, чтобы распустить ее.

— Еще кофе, сэр?

Официант был слишком хорошо вышколен, чтобы выказывать свое раздражение, но явно считал, что молодой человек злоупотребляет его гостеприимством. В который уже раз Рич пожалел о том, что отказался от спиртного. Трезвость никогда не была популярна у официантов.

— Тогда, может быть, счет? — Официант был явно готов передать столик более выгодному клиенту, и Рич даже подумал, не заказать ли ему выпивку.

К счастью, поэтический обед в соседней кабинке, кажется, подходил к концу. Грейс, нагнувшись, искала свою сумочку, а Кристофер с хмурым видом изучал счет. Англичане редко бывают щедры на чаевые, мрачно подумал Рич и тут же раздраженно хмыкнул. Во-первых, почему он решил, что профессор — англичанин? Во-вторых, похоже, он ревнует.

А какое право имел он ревновать? Грейс не принадлежала ему. Не принадлежала и никогда не будет принадлежать. Неужели съеденная вместе чашка воздушной кукурузы и голубое платье в обтяжку превратили его в неандертальца, жаждущего лишь одного — распустить узел шелковистых волос и утащить ее в свою пещеру?

Он сделал глоток горького кофе. Боже мой, подумать только! Необходимо убираться из этого города. И поскорее! Вспомнить только, что было с ним этой ночью! Он готов был разорвать в клочья скромный пеньюар, швырнуть Грейс на пол и заниматься с ней любовью до изнеможения!

Он злоупотребил бы доверием Дугласа? Конечно! Но что с того? Ведь Грейс ненавидела его, хотя слишком много выпила, чтобы вспомнить об этом. Да и соображения подобного рода не беспокоили Рича в тот момент. Он желал ее скорее как животное, чем как человек, и был готов взять желаемое силой.

Даже сейчас Рич не мог точно сказать, что тогда остановило его, но знал — в следующий раз у него не будет сил отказаться… Если, конечно, Грейс окажется настолько неосмотрительной и позволит, чтобы подобное повторилось. Рано или поздно животное окажется сильнее человека и… Ну ладно, пора с этим кончать!

Грейс и Кристофер двинулись к выходу из ресторана, и рука профессора дружеским жестом легла на обнаженные плечи спутницы. Объятие не было ни чувственным, ни крепким, но все равно разбудило в Риче зверя. Вот тебе и выдержка!

— Расставание всегда навевает светлую печаль, — услышал он слова Кристофера и чуть не подавился остатками кофе.

Просто замечательно! Что может быть лучше? Но Грейс рассмеялась, и в этот момент Ричард Слейд вполне был способен на то, чтобы лишить профессора пары передних зубов.

Вместо этого, гордясь силой воли, он швырнул на стол деньги, добавив щедрые чаевые, всегда превращавшие самых раздражительных официантов в его лучших друзей, и, не тронув ни волоска на лохматой голове Кристофера, последовал за ними на стоянку.

Сев в свой автомобиль, профессор отбыл в нужном ему направлении. А Грейс и Рич вслед за ней двинулись в сторону ранчо. Девушка явно направлялась домой.

Ну что ж, Марлин придется сегодня обойтись без своей маленькой сестрички, подумал Слейд, испытывая легкое чувство вины. Как выразился бы Кристофер, иногда нужно быть жестоким, чтобы быть добрым. К завтрашнему утру Грейс будет готова к разговору.

Они подъехали к ранчо почти одновременно. Демонстрируя вежливость, Грейс терпеливо поджидала его на ступеньках парадного входа.

— Какое совпадение, что ты решил сегодня тоже пообедать «У Джованни», — проворковала она.

Хотя она выпила всего полбокала вина, настроение у нее было несколько игривое. Пускай сегодня сыщик весь день не давал ей покоя, зато Кристофер согласился помочь ей встретиться с Марлин завтра вечером. Довольная своим планом и самой собой, Грейс непринужденно добавила:

— Тебе следовало бы присоединиться к нам.

Ответная улыбка Рича была столь же фальшивой.

— Я хотел, но услышал, как Кристофер сказал что-то о чаше вина, ломте хлеба и тебе. — Он пожал плечами и насмешливо поднял бровь. — Уверен, что он ничего не добавил о частных детективах.

— Нет, не добавил, — согласилась Грейс, пораженная признанием Рича в том, что за их столиком он чувствовал бы себя пятым колесом в телеге.

Мысль о том, что Кристофер мог быть ее любовником, очевидно, нисколько не взволновала детектива. Легкое чувство досады заставило ее закусить губу. Неужели она действительно хотела заставить Слейда ревновать? Теперь сама эта идея казалась ей идиотской.

Рич стоял, опершись на перила, свет фонаря подчеркивал красоту его темных, волнистых волосах. Нет, такой мужчина никогда не станет воспринимать чудаковатого профессора как реального соперника. А может, все дело в ней самой? Может, Рич до сих пор считает ее ребенком, маленькой девочкой?

Внезапно все удовольствие вечера оказалось испорченным. Рассыпанные по платью блестки, казалось, подмигивали ей, смеясь над женской самоуверенностью. А ведь именно в этом платье она совсем недавно чувствовала себя просто неотразимой. И уж никак не могла выглядеть в нем девочкой. Оскорбленная гордость Грейс требовала, чтобы Рич заметил это.

Но сегодня она значила для него не больше, чем шесть лет назад. Да, Грейс так и осталась для него маленькой сестренкой Джо. И заставить его обратить внимание на платье можно было, наверное, лишь написав на нем адрес Марлин.

— Нет, — повторила она. — Точно не добавил… Ну что ж, спокойной ночи! Я посижу еще немного во внутреннем дворике и пойду наверх.

— Как? — Он шутливо нахмурился. — Неужели никаких ночных просмотров?

Грейс покраснела. Конечно, этот мерзавец не преминул напомнить о вчерашнем. Интересно, какая часть из того, что она помнила, произошла в действительности, а какая явилась результатом опьянения и девичьих мечтаний? Тогда ей почудилось на мгновение, всего лишь на одно мгновение, что Рич, показывая свой шрам, положил ее руку на свою грудь, и в его глазах промелькнуло пылкое желание… Или это было отражение ее собственного желания?

Но прикосновение к Ричу так взволновало ее, что она распустила нюни прямо в его объятиях. Мало похоже на роковую женщину. В красном, хлюпающем носе есть нечто такое, от чего у мужчин мгновенно вылетают из головы всякие мысли о сексе.

— Не сегодня, — ответила она, пряча свое смущение за сарказмом. — Не стоит потерянного времени.

— Что ж, тогда спокойной ночи, — вежливо сказал Рич и повернулся, чтобы войти в дом.

В холле было темно. Поэтому, когда Слейд вошел с освещенного крыльца внутрь и закрыл за собой дверь, у Грейс появилось странное ощущение, будто дом проглотил его.

Войдя, Рич услышал, как надрывался телефон. Ну, конечно, старик и сиделка спят — взять трубку некому. Споткнувшись о ступеньку и чертыхнувшись, Рич зажег свет в холле и подбежал к аппарату.

— Алло?

Это была Дженни и, несмотря на помехи, по ее тону Рич понял, что у нее есть новости.

— Не знаю, поможет ли это тебе, — сказала она, переходя прямо к делу, — но известия важные. От врача Марлин.

— В чем дело? Она больна?

— Чуть-чуть, может быть, — весело хмыкнув, ответила Дженни. — Полагаю, в основном, по утрам. Понимаешь, прекрасная Марлин, пропавшая жена Пола Макбрайта, ждет ребенка.

Грейс осталась одна. Сидеть во внутреннем дворике не было никакого желания, но черта с два она даст понять этому типу, что в его отсутствие и свежий воздух, и прекрасная лунная ночь теряли всякий смысл.

Не отдавая отчета в своих действиях, Грейс обогнула дом и, пройдя по узкой, мощенной камнем дорожке, достигла заросшей жимолостью решетки, огораживавшей одну из сторон дворика. В воздухе витал аромат цветов, и, глубоко вздохнув, она остановилась, глядя, как серебрится вода в бассейне.

— Где она, черт бы вас всех побрал?!

При звуке разъяренного мужского голоса Грейс испуганно вздрогнула и схватилась обеими руками за решетку, будто пытаясь использовать ее вместо щита. В первый момент ей показалось, что это Рич. Но когда мужчина вышел из тени, Грейс увидела, что это вовсе не Ричард Слейд. Перед ней стоял Пол Макбрайт.

— Где она? — Шагнув вперед, он впился в нее горящим взором и схватил за плечи. Грейс не успела даже вскрикнуть. — Где, черт возьми, моя жена?!

 

7

Ошеломленная, напуганная она не могла вымолвить ни единого слова. Пальцы Пола все сильнее впивались ей в плечи, но Грейс не сопротивлялась, а только недоуменно смотрела на мужчину.

— Ну же! — Пол сильно встряхнул ее. — Отвечай мне!

Грейс всегда считала мужа сестры человеком довольно слабовольным и никогда не предполагала, что он способен на такую грубость. Внезапно вспыхнувшее ответное негодование помогло ей превозмочь оцепенение. Никто и никогда, даже ее грозный отец, не обращался с ней столь грубо! Как смеет Пол вести себя подобным образом?

— Отпусти меня! — потребовала она, стараясь вывернуться из его рук. — Я сказала: отпусти меня, Пол!

Но его хватка была слишком крепкой. Он придвинул свое искаженное яростью лицо так близко, что Грейс внезапно стало страшно.

— Скажи мне! Иначе, клянусь, ты пожалеешь! — прошипел Пол.

Оглядев темный и безлюдный задний двор, выходивший на не менее темные и безлюдные пастбища, Грейс попыталась собраться с мыслями. Она подумала о больном отце, спящем в своей комнате, о дремлющей в кресле возле его постели робкой сиделке. Не много же от них будет помощи! А Рич? Окно комнаты Джо выходило на другую сторону. Услышит ли Рич, если она закричит?

Внезапно на ум пришли подозрения Марлин, казавшиеся абсурдными при свете ясного дня. А вдруг Пол и Рич действительно партнеры по предательству?

Раздалось хлопанье крыльев вылетевшей из куста птицы, и сердце Грейс замерло. Если Марлин права, придет ли Рич ей на помощь, даже услышав крик? Похоже, рассчитывать ей не на кого.

— Пол… — С большим трудом Грейс удалось сохранить видимость спокойствия. — Ты делаешь мне больно.

— Нет, это ты делаешь мне больно! — От Пола, дышавшего прямо ей в лицо, несло перегаром. — Ты прячешь от меня мою жену!

— Нет, Пол, — как можно мягче возразила Грейс, радуясь, что бившая ее дрожь не передалась голосу. Пола, как любого рассвирепевшего зверя, нужно было, прежде всего, успокоить. Одна фальшивая нота могла окончательно вывести его из себя. — Ты знаешь, что это не так! Я никогда не советовала Марлин, как ей жить. Да и не могла этого сделать, если бы даже и попробовала.

— О, только не строй из себя святую невинность!

Несмотря на все ее предосторожности, поведение Пола становилось все более угрожающим. Хватка усилилась, и на глазах Грейс выступили слезы. Поддерживать спокойный разговор становилось все труднее. Она попросту впадала в панику.

— Пол, пожалуйста… — Ноги ее уже подгибались от страха и боли. В своей ярости Пол мог даже сломать ей руку. — Пожалуйста, не надо…

— Отпусти ее, Макбрайт!

Как ошпаренный Пол оттолкнул Грейс и резко обернулся на голос. Обняв себя за ноющие плечи, девушка оперлась спиной о решетку. Это был Рич. Слава богу, это был Рич!

— Что ты, черт возьми, себе позволяешь, Пол?

В сумраке ночи крупная фигура Ричарда Слейда казалась еще внушительнее. Внезапно только что такой грозный Пол словно уменьшился в размерах.

— Пытаюсь заставить Грейс рассказать мне, где моя жена, вот и все! — ответил он с хорошо наигранным негодованием, но в голосе его уже не было прежней истеричности.

Не без злорадства Грейс заметила, что он не рискнул приблизиться к Слейду, даже, напротив, отошел на несколько шагов назад. — Тебе ведь нет до этого никакого дела! — сердито закончил Пол, поправляя галстук.

— А мне кажется, что есть!

Уверенной походкой Рич пересек дворик и вышел на лунный свет. Глубокие тени делали его лицо каким-то угловатым. Глаза под нахмуренными бровями казались черными и бездонными.

— Послушай… — начал было Пол, но не успел докончить фразу.

Рич был уже между ним и Грейс, и поза его не предвещала ничего хорошего бывшему компаньону.

— Не вздумай, — произнес он со сдержанной угрозой, — когда-нибудь еще прикоснуться к ней!

Смутившись, Макбрайт нервно пригладил свои тонкие светлые усики.

— Послушай, — повторил он, указывая рукой на Грейс, — я вовсе не собирался обижать ее.

— Отлично! — кивнул Рич. — И пока я здесь, не обидишь!

— Черт возьми, Рич, — запротестовал Пол, и Грейс увидела, что на его лбу выступили капельки пота. — Я думал, старик пригласил тебя, чтобы ты помог найти Марлин, но не подозревал, что по совместительству ты нанялся в телохранители к ее младшей сестре.

— А я и не нанялся. Я занимаюсь этим из любви к искусству.

— Ага… — Окинув Рича оценивающим взглядом, Пол перевел его на Грейс, потом обратно, затем на губах его появилась неуверенная улыбка. — Понимаю. Решил, что мух легче ловить на мед, верно?

Правая рука Рича слегка дернулась, но движение было таким мимолетным, что Грейс не была уверена, видела ли она его вообще.

— Верно, — наконец ответил он. — Что-то в этом роде. А теперь, почему бы тебе не вернуться в Бостон, Пол, и не предоставить расследование мне?

— Просто не знаю. — Видно было, что Макбрайт в растерянности, но сдаваться не собирается. — Марлин отсутствует вот уже две недели. Выяснил ты чего-нибудь или нет?

— Почему бы нам не поговорить об этом позднее? — спокойно спросил Рич, подходя к Полу, кладя руку на плечо и слегка подталкивая его. — Пойдем, я провожу тебя до машины.

Макбрайт бросил какой-то обиженный взгляд на Грейс, отвернулся и, подчеркнуто не прощаясь, дал Ричу увести себя.

С тяжелым сердцем Грейс проводила их взглядом. Позднее! Она понимала, что имел в виду Рич. Позднее, когда она, Грейс, не сможет услышать, о чем они говорят.

Глаза ее наполнились слезами. О боже, как она устала от всего этого! Теперь придется бороться против них двоих. Плечи нестерпимо болели, и вообще Грейс чувствовала себя такой измученной, что, казалось, больше не в состоянии была стоять на ногах.

Прислонив голову к решетке, она закрыла глаза. Ясности не было ни в чем, кроме ее желания верить в искренние намерения Рича и в его нежелание причинить Марлин и ей самой вред. Она тяжело вздохнула. О, Джо!

— Грейс, с тобой все в порядке?

Казалось, что прошло всего лишь мгновение, а Рич опять стоял рядом, достаточно близко, чтобы его запах смешался с запахом цветущей жимолости. Где-то вдалеке послышался шум двигателя, а затем шуршание шин по покрытой гравием дорожке.

— Все нормально, — тихо сказал Рич. — Он уехал.

Грейс не ответила. Она была не в состоянии не только говорить, но и думать.

— Грейс? — Его голос прозвучал ласково и не громче шелеста ветра, но отозвался в ней с такой силой, что девушка со страхом поняла — оцепенение ее было лишь кажущимся. И в ответ на этот так искушающе звучащий голос по всему ее телу прокатилась волна новых, доселе не знакомых ей ощущений.

Боясь повторения вчерашнего, она заставила себя отвернуться, но Рич за плечи повернул ее к себе. Грейс негромко вскрикнула.

— В чем дело? — Перехватив девушку за локоть, Рич развернул ее к свету и взглянул на жуткие синяки — дело рук Пола. — О, Грейс, — хрипло прошептал он. — Мне так жаль, дорогая!

— Ничего страшного. — Она пыталась не обращать внимания на дрожь, вызванную его прикосновениями. — Со мной все в порядке.

Но она лгала. В порядке было далеко не все. Нужно как можно скорее уйти в дом, не поддаваться влиянию опасной близости, пока дело не зашло слишком далеко, но тело, увы, не повиновалось разуму.

— Грейс? — В голосе Рича звучал вопрос, и она знала, что единственным ответом, которого он ждал, было ее безмолвное признание того, что она хочет остаться здесь, рядом с ним.

И когда ответа не последовало, ее имя прозвучало вновь.

— Грейс.

Но теперь это был уже не вопрос. Это было обещание.

Он медленно завел ее руки за голову, прижав их к решетке, и Грейс ощутила на своих запястьях нежные прикосновения лепестков цветов жимолости. Она уже не сопротивлялась, чувствуя себя до странности беззащитной, как будто, взяв ее руки в ласковый плен своих пальцев, Рич вторгся в самые сокровенные уголки души. Грейс кожей ощущала растущее напряжение, дрожь предчувствия пробежала по ее телу, словно она ожидала… ожидала… Но чего? Того, что зависело только от Рича.

Склонив голову, он коснулся губами гладкой кожи ее плеча, будто пролил бальзам на раны. И у Грейс вырвался не то вздох, не то стон. Взглянув на нее, Рич, не поднимая головы, поцеловал другое плечо. Его губы были нежными, но отнюдь не робкими. Он был уверен в их теплой магии, и Грейс почти физически ощущала, как Рич колдовскими путами крепит ее руки к решетке, а губы к его губам…

Но вот пальцы его крепче сжали запястья Грейс, обрывая нежные, ароматные лепестки жимолости. Одним мощным уверенным движением Рич привлек девушку к себе и, зажав свою голову между ее ладонями, неожиданно уронил руки.

Грейс инстинктивно запустила пальцы в его густые шелковистые волосы, почувствовав биение пульса на висках. С негромким возгласом, на этот раз выражая свое желание более откровенно, Грейс притянула его голову к себе.

Это было похоже на возвращение в родной дом. О, она знала его губы, знала по воспоминаниям о том, чего никогда не было!.. Знала, что они будут уверенными и требовательными, и в то же время удивительно податливыми и чувственными, а на вкус — невыразимо приятными.

Так оно и оказалось. Именно так!

Поцелуй Рича. Как давно Грейс мечтала о нем! Даже ненавидя Слейда всем сердцем, в глубине души она по-прежнему хотела одного — прижаться к нему и замереть в его объятиях, не прося ничего более.

В ответ на ее жест, напрягшись всем телом, Рич положил одну руку на затылок Грейс, а другую опустил на гибкую талию. И в тот момент, когда он крепко прижал девушку к себе, она почувствовала, как язык Рича скользнул между ее губ.

Ощущение было столь неожиданно сладостным, что Грейс показалось, она вот-вот потеряет сознание. Но этого не случилось. Более того, к ней пришло новое знание — каждый нерв, каждая клеточка тела словно зажили в полную силу, наполнились желанием.

— Рич, — прошептала Грейс, бессознательно прижимаясь к нему бедрами в попытках удовлетворить свое мучительное желание. — О, Рич, я не в силах терпеть это!

Как будто озадаченный ее словами, Слейд медленно поднял голову и заглянул в голубые глаза.

— Почему? — тихо спросил он.

— Не знаю, — прошептала она дрожащим голосом. — Это кажется… — Грейс попыталась рассмеяться, внезапно застыдившись своей очевидной наивности, — слишком прекрасным…

Один уголок его губ дрогнул в улыбке.

— Слишком прекрасным? — Рука Рича опустилась на округлость ее бедра. — Прекраснее этого ничего не может быть…

Прогнувшись навстречу ему, как котенок, просящий ласки, она закрыла глаза. Но Рич, коротко вздохнув, вдруг замер, словно в нерешительности.

— Грейс, — тихо сказал он сдавленным, каким-то чужим голосом, осторожно отстраняя ее от себя. — Сначала нам надо поговорить.

Поговорить?! Пораженная Грейс смотрела на него, проклиная себя за глупость. Не надо было ей начинать разговор, прерывать неуклюжими, грубыми словами волшебство момента.

Она не хотела говорить, не хотела вспоминать о том, что должна видеть в нем врага, как не желала и того, чтобы Ричард Слейд вновь почувствовал в ней маленькую Грейс, всегда искавшую у него совета и помощи, как будто он был ее вторым старшим братом. Не хотела, но произошло именно это!

— Грейс, — сказал Рич твердым тоном. — Пожалуйста, взгляни на меня!

Она не могла заставить себя подчиниться, слезы унижения уже жгли ей глаза. Конечно, она внушала ему отвращение. О боже, что с ней такое творится?

Взяв Грейс за подбородок, Слейд поднял ее голову.

— Дорогая, не такое уж я животное, — сказал он со смягчившей его лицо улыбкой. — И могу подождать с этим.

Он может?.. Каким образом?..

— Но мне кажется, что я не могу, — прошептала она, удивляясь своей смелости. Признание было честным, хотя вряд ли умным поступком, но ожидание было так мучительно… — Я хочу тебя, Рич! — В ее голосе слышалось отчаяние. — И всегда хотела! Я не властна над собой…

Это чуть было не доконало его. По телу Рича пробежала дрожь, лежащие на ее бедрах пальцы приобрели силу, дыхание участилось.

— Знаю, дорогая… Но если мы сначала не поговорим, то утром ты возненавидишь меня. И себя тоже. Слишком много между нами недосказанного…

Грейс попыталась собраться с мыслями.

— Ты имеешь в виду Марлин?

— И Пола тоже. Он вел себя с тобой очень грубо.

Рич слегка коснулся ее синяков, но Грейс не почувствовала никакой боли. Ее натянутые как струны нервы реагировали сейчас только на одно. Рич ускользал от нее, и она еле сдерживала рвущиеся из горла рыдания.

— Марлин ушла от него именно поэтому? Пол был с нею жесток?

Грейс постаралась сосредоточиться, но это было нелегко: яростно протестовавшее тело не давало собраться с мыслями.

— Нет, не думаю, — наконец механически ответила она и поняла: всякая надежда исчезла. Неужели он не догадывается, что делает? Само имя Марлин напоминало о стоявшей между ними непреодолимой преграде. — Во всяком случае, сестра ничего не говорила о грубости.

Рич нахмурился еще сильнее.

— Он был слишком возбужден. Как это ни ужасно, но… — Его глаза потемнели. — Если Пол знает о ребенке, то я почти понимаю его. Его первое и единственное дитя грозят у него отнять. — Он смотрел куда-то мимо Грейс. — Любой мужчина может от этого свихнуться.

— Но Пол не подозревает о беременности Марлин, — ответила Грейс безжизненным голосом. — Она не хочет, чтобы муж знал об этом.

Рич не ответил. И тут Грейс, внезапно похолодев, поняла, что наделала!

Боже мой, Марлин! Хорошо же твоя сестренка помогла тебе, легко разболтав самую сокровенную тайну! Ведь Рич, скорее всего, только догадывался о ребенке.

— Откуда ты узнал, что сестра беременна?

— Пол, возможно, думает, что больше не увидит ни жену, ни ребенка, — сказал Слейд как будто самому себе. — Он просто вне себя!

— Больше не увидит ребенка! О чем ты? Ребенок еще даже не родился, и он о нем ничего не знает! — Грейс вышла из равновесия. Она наконец-то поняла, почему Рич начал проявлять к ней столь нежные чувства. А она-то, дура, поверила, что это было вызвано вспыхнувшей в нем страстью! Но теперь все стало абсолютно ясно! Абсолютно!

Глядя сейчас на Рича, на его стройную фигуру, на чувственное красивое лицо, Грейс поражалась тому, как она могла так ошибиться! Вряд ли эта сцена под луной была в жизни Ричарда Слейда первой. Он прекрасно знал, как надо ласкать женщину, чтобы она растаяла, в какой момент поцелуи заставят ее потерять над собой контроль. О, он знал все и использовал эти знания, чтобы обманом выманить тайну из уст, которые только что целовал!

Черт бы его побрал!

— Откуда ты об этом узнал? — выкрикнула Грейс, не пытаясь больше сдерживаться.

Рич посмотрел на нее с отсутствующим видом.

— Узнал, что Марлин беременна? От ее врача. Один из моих людей проверил это в Бостоне. Мне только что звонила секретарша.

— Да, ты действительно знаешь свое дело! — Сорвав один из цветков жимолости, Грейс с яростью принялась терзать его. — Вся эта шушера носится по стране, исполняя твои приказы, а тебе остается только приехать в сюда и растопить сердце крошки-сестры своими точно рассчитанными поцелуями. А крошке-сестре, как я понимаю, остается только одно, — растаяв, рассказав тебе все?..

Прищурившись, Рич перевел взгляд с ее разгневанного лица на разорванный в клочки цветок.

— Это было бы просто замечательно… — произнес он мечтательным тоном, так контрастировавшим с напряженностью позы. — Но что-то подсказывает мне, что ты этого не сделаешь.

— Ты прав, я этого не сделаю! — согласилась Грейс, зажимая обрывки цветка в кулак. — Значит, ты просто даром потратил время, не так ли? И все свои поцелуи тоже. Этот номер у тебя не прошел!

— Ты не можешь так думать…

— Однако думаю, — с пылом сказала она, уставившись в землю. — Думаю!

Рич, сжав руки в кулаки, несколько раз глубоко вздохнул, потом, разжав пальцы, пригладил волосы и, к ее удивлению, улыбнулся.

— Что ж, прежде чем ты примешь окончательное решение, позволь мне сделать одно предположение. — Видимо, окончательно успокоившись, он подошел к стоявшему рядом деревянному столу и присел на его край. — Как насчет такого сценария? Это именно у тебя, а не у меня есть веская причина находиться сейчас здесь.

— У меня?.. — Грейс повернулась к нему, но он был сейчас в тени, лунный свет падал только на нее. К чему он клонит? — Какая у меня может быть причина?

— Уговорить меня прекратить расследование.

— Что?! — Эти слова прозвучали как пощечина. Грейс даже покраснела от негодования. — Это просто смешно!

— Неужели? — Он задумался. — А мне лично кажется, что в моем предположении больше смысла, чем в твоем. В конце концов, я не презирал тебя все это время, не так ли? Не обзывал и не клялся в вечной ненависти. Как ты думаешь, разве не подозрительно то, что ты внезапно оказываешься в моих объятиях и прямо намекаешь, что тебе не терпится оказаться в моей постели?

Грейс закрыла лицо руками, щеки ее горели так, будто их ошпарили кипятком.

— Я… Все было совсем не так… — запинаясь, пробормотала она, чувствуя, каким слабым был этот протест.

По-своему Рич был прав: внешне все так и выглядело. Но все, что она сделала, можно было оправдать ее чувствами, любовью и желанием, запрятанными в самой глубине сердца.

— Разве?..

— Ты прекрасно знаешь это! Я была расстроена, Пол напугал меня. И потом, вся эта история с Марлин далась мне нелегко. — Грейс постаралась разглядеть выражение лица Рича, но тень по-прежнему скрывала его. — А когда ты внезапно оказался здесь и отнесся ко мне с такой добротой и нежностью, то застал меня врасплох. И этот лунный свет…

— Лгунья! — Слово словно само слетело с его губ, и Грейс, оторопев, умолкла.

— Что ты сказал?..

— Я сказал, что ты лжешь, Грейс. — Внезапно встав, он подошел к ней. — Дело вовсе не в лунном свете, Поле и еще тысяче причин, которые ты, без сомнения, смогла бы придумать. И это не было игрой — ни с твоей, ни с моей стороны.

— Но ты сказал, что думаешь, будто…

— Нет! — Он остановил Грейс, приложив кончик указательного пальца к ее губам. — Я только хотел показать тебе, как легко все перевернуть вверх ногами.

Она попыталась было запротестовать, но Рич, улыбнувшись, вновь заставил ее замолчать.

— Я ни на мгновение не верил, что ты хотела затащить меня в постель лишь для того, чтобы помешать мне найти Марлин. С того момента как я коснулся тебя, ты даже не вспомнила о ней. — Он очертил пальцем контур ее пухлых губ. — И я тоже.

Губы покалывало. Грейс все еще ощущала на них след этого движения. Был ли он прав? Она безнадежно запуталась, мысли метались в разных направлениях, ощущение реальности терялось. Что же ей сейчас делать?

— Рич… мне так неловко, — нетвердым голосом начала Грейс.

Как будто желая подбодрить, он взял ее лицо в свои ладони. И тут неожиданно в тиши ночи раздался негромкий звонок, заставивший их обоих вздрогнуть.

Не поворачивая головы, Грейс покосилась на маленький телефон, стоявший на столике возле бассейна. Этим наружным аппаратом пользовались купальщики и работавшая вне дома прислуга. Сердце ее ёкнуло. Кто еще мог звонить так поздно? Опять люди Ричарда Слейда?

Второго звонка не последовало, но Грейс продолжала смотреть на телефон. В спальне отца телефона не было, аппарат находился в холле, и даже сиделка не смогла бы ответить на звонок так быстро. В душе Грейс нарастала тревога.

— Что произошло? — Рич пристально всматривался в лицо девушки.

После паузы, достаточно длинной, чтобы не быть принятой за интервал между звонками, телефон снова ожил. И опять только один звонок… Холодок страха пробежал по спине Грейс. И только тогда она перевела испуганный, затравленный взгляд на вопросительно смотревшего на нее Рича.

Один звонок, повторенный дважды. Марлин! Таков был сигнал срочного вызова. Не тоска от одиночества, не просьба привезти продукты вынуждали ее взывать о помощи, а самая настоящая, насущная необходимость. Случилось что-то очень нехорошее.

 

8

— Это Марлин, так ведь? — Ладонь Рича нежно поглаживала ее щеку.

Она не ответила. Зачем выкручиваться, лгать, если он все равно не поверит! Сестра нуждалась в ней. Но Слейд… Он опять начал казаться Грейс тюремным надсмотрщиком, непреодолимым препятствием между ней и сестрой.

— Я должна ехать! — не подумав, выпалила Грейс на одном дыхании.

Лежащая на ее щеке рука замерла.

— Прямо сейчас?

— Да. Это… — Она тряхнула головой, с трудом подыскивая слова. — Это, возможно, что-то важное…

— Тогда позволь мне поехать с тобой! — Голос Рича был мягок, он прижал ее ледяную руку к своей груди и, несмотря на онемевшие пальцы, она ощутила биение его сердца. — Тебе может понадобиться помощь.

Звучало убедительно. И охватившее было ее искушение сбросить со своих плеч тяжелую ношу было довольно сильным. Взгляд Рича так нежен и светел, рука так тепла и надежна. А она… она безмерно устала!

Но Грейс, пересиливая себя, вырвала руку. Она обещала Марлин не рассказывать этому сыщику ничего. Позднее, может быть, даже этой ночью, — если все будет нормально, — она попытается убедить Марлин, что им надо довериться Ричарду Слейду. Но до тех пор придется держать обещание.

— Не могу, — пробормотала Грейс, слегка отстраняясь. — Ты знаешь, что не могу.

Наступило молчание. Беспокойно взглянув на Рича, она встретилась с ним взглядом, и впечатление было такое, будто кто-то погасил брезжащий в полном мраке огонек свечи. Внезапно опустевший взгляд его потемнел.

— Ты все еще не доверяешь мне…

— Нет, это не так! — с несчастным видом возразила Грейс. — Просто я обещала Марлин, и она на меня рассчитывает…

— Черт побери, Грейс, я не хочу этого слушать! — внезапно взорвался Рич. — Скажи просто — да или нет. Ты доверяешь мне?

Ей хотелось сказать «да». Но стоило только открыть рот, как нахлынули прежние сомнения. Доверяет ли она Ричу?

Не желая, чтобы он видел выражения ее лица, Грейс склонила голову. Ей хотелось бы доверять, но разумно ли это? Вдруг она просто опьянена его поцелуями? Она освободилась от гнева и горечи, ставших такими привычными за эти шесть лет. Теперь лишь чувство смущения и беззащитности наполняли ее душу.

А что, если Марлин права, и основной целью Ричарда Слейда с самого начала было лишь сбить ее с толку? И может ли она жертвовать безопасностью сестры только потому, что очарована взглядом карих глаз, лунным светом и запахом жимолости?

— Так да или нет?

— Я не знаю… — запинаясь, прошептала Грейс, напуганная откровенной злостью, звучавшей в его голосе.

— Значит, нет! — подвел итог Ричард и отошел к краю бассейна.

Что толку спорить? Рич прав: если она не знает, можно ли ему доверять, значит, не доверяет. До боли простая логика!

— Больше всего меня поражает то, — сказал он с легкой горечью в голосе, — что ты не возражала лечь в постель с мужчиной, которому не веришь.

Грейс вспыхнула. Отрицать очевидное было невозможно: она готова была ему отдаться.

В мозгу замелькали сотни возможных объяснений, причин для отказа от помощи, но все они были недостаточно вескими, чтобы разрушить выросшую между ними стену. Да и времени Грейс катастрофически не хватало. Непростительно стоять здесь, пытаясь заставить Рича понять и простить, когда Марлин, возможно…

Грейс охватила паника, к горлу подступила тошнота. Надо было действовать!

— Рич. Я должна ехать!

Раздраженное выражение неожиданно исчезло с лица Рича. Было видно, что он принял какое-то решение.

— Хорошо, поезжай, — сказал он усталым голосом. — Ты выиграла.

— Спасибо тебе! — Других слов она не смогла найти.

— Но сначала я сделаю один телефонный звонок…

Вновь вспыхнувшее подозрение заставило Грейс замереть в неподвижности.

— Кому?

Но Рич уже подошел к телефону и стал быстро набирать номер. Кому он звонит? Полу? Почувствовав, как вспотели ладони, Грейс вытерла их об одежду. О боже, она совсем забыла о Поле! Может быть, Рич согласился отпустить ее только потому, что на смену ему придет муж Марлин?

— Кому ты звонишь? — Ее голос каким-то неестественным эхом отразился от поверхности воды в бассейне. Пожалуйста, взмолилась она уже про себя, только не Полу!

— Своему сотруднику, — коротко пояснил Рич. Зажав трубку под подбородком и глядя в пространство, он прислушивался к раздававшимся на другом конце провода сигналам. — Как только Пол уехал отсюда, я приказал проследить за ним и хочу быть уверен, что это действительно сделано.

Наконец-то ему ответили. По-прежнему обуреваемая сомнениями, Грейс старалась не пропустить ни единого слова из лаконичного разговора. Увы, она могла слышать только Слейда, о чем говорил его собеседник, оставалось только догадываться.

— Фоллер, ты его нашел? Хорошо! И где он?.. Снял номер? Отлично! Поставь в известность детектива отеля. Сошлись на меня и устройся поблизости от номера мистера Макбрайта. Как только заметишь что-нибудь подозрительное, немедленно звони мне!.. Мне все равно — хоть прикуй его наручниками к батарее, если понадобится!

Трубка со стуком опустилась на рычаг. Подозрения Грейс уменьшились, но не исчезли окончательно. Разговор звучал вполне естественно, но… не слишком ли она наивна? Что, если все это просто уловка? Может, на другом конце провода нет никакого Фоллера? Вообще никого нет?

— Поезжай, — бросил Рич. — Ты ей нужна.

Грейс посмотрела на телефон, на Слейда и опять на телефон.

При виде ее явной нерешительности брови Слейда удивленно поднялись, на губах заиграла язвительная усмешка.

— Это уже слишком! Ты не поверила и звонку? Думаешь, я способен сымитировать разговор? — С раздражением он отшвырнул ногой стоявший у него на пути шезлонг. — Что ж, извини меня, дорогая, но мне, ей богу, все это уже надоело! Если хочешь сегодня увидеться с Марлин, придется хотя бы немного мне поверить.

На этот раз сестра не плакала, но почему-то ее вид испугал еще больше, когда Грейс ворвалась в коттедж и замерла на пороге.

— Сядь, Грейс. — Марлин вяло указала на место рядом с собой.

Бросив ключи на подушку, Грейс осторожно опустилась на краешек дивана.

— С тобой все в порядке? У тебя ничего не болит? — спросила она, уже понимая, что дело не в этом. Сестра была бледна, но аккуратно одета и причесана.

— Нет, — ответила Марлин глухим голосом, нервно сжимая и разжимая руки, лежавшие на коленях. — Но мне кое о чем стало известно, и я решила, что ты тоже должна знать об этом.

Грейс молча кивнула, сердце ее бешено забилось, но она заставила себя сидеть спокойно. Марлин откашлялась и облизнула губы.

— Даже не знаю, как тебе об этом сказать. Мне кажется, что все началось в прошлом месяце, когда я получила право распоряжаться своей частью наследства.

На этот раз Грейс даже не удосужилась кивнуть. Разумеется, она была в курсе дела. Когда Марлин исполнилось тридцать лет, она обрела полный контроль над деньгами, оставленными ей матерью. Каждая из дочерей получала свою долю, оказавшуюся намного больше, чем это предполагалось: ведь доля погибшего Джо тоже отошла его сестрам.

Но Грейс редко вспоминала об этих деньгах. До их получения ей оставалось еще семь лет. А проценты с капитала и заработок в «Мэдокс компани» позволяли ей чувствовать себя независимой. Собственно, на ранчо Грейс удерживала только болезнь отца.

— Все началось именно тогда, — повторила Марлин тихим, каким-то отстраненным голосом. Внешне она казалась почти спокойной. — Я подозревала, что у Пола денежные проблемы. Ресторанное дело шло не слишком хорошо, а он всегда много тратил. Одним словом, он растранжирил все, что мы имели и даже больше того…

Марлин начала теребить обручальное кольцо на безымянном пальце левой руки, и тут Грейс заметила отсутствие подаренного сестре в день помолвки кольца с большим бриллиантом.

— Тем не менее, я даже не представляла, насколько плохи дела, пока сама не начала распоряжаться деньгами, — продолжила Марлин. — Именно тогда Пол сказал мне правду. Ему понадобились мои деньги — все до последнего цента!

— Все?! Больше миллиона долларов?!

Марлин кивнула.

— Кое-что мы уже и так задолжали банку, кое-что Пол взял в долг у приятелей. Содержать рестораны — очень дорогое удовольствие. Но ему все равно не хватило, и тогда он достал нужную сумму… у других людей. Понимаешь, о чем я говорю? У ужасных людей!

Пораженная Грейс недоверчиво покачала головой.

— Нет, — сказала она, пытаясь вникнуть в смысл сказанного. — Нет, не понимаю. Уж не хочешь же ты сказать, что Пол одолжил деньги у… — Само это слово казалось ей нелепым, знакомым лишь по боевикам. А они были сестрами Мэдок, хорошими, законопослушными гражданами, — у гангстеров?

Марлин нервно рассмеялась, и в ее смехе явственно прозвучала истерическая нотка.

— Нет! Не знаю. Не совсем так… Пол сказал только, что одолжил деньги у людей, которым больше не доверяет. Он сказал, что они повели себя безобразно и что необходимо от них откупиться.

— И что ты на это ответила? Дала ему денег?

Марлин покачала головой.

— Нет, разозлилась! Я как раз узнала о моей беременности. — Она машинально положила руки на живот. — При мысли о том, что он требует деньги, принадлежащие нашему ребенку, я пришла в бешенство! Деньги нашего ребенка… — Марлин посмотрела на свои руки. — Это была не очень приятная сцена, Грейс.

Да, можно себе представить! Гнев Марлин обычно выражался очень бурно! Но разве Пол не заслужил этого? Миллион долларов! Боже милостивый!

— Я не захотела даже слушать об этом! — Сестра набрала полную грудь воздуха, как бы подбадривая себя. — А потом, недели через две, когда Пол был на работе, раздался телефонный звонок. Звонил какой-то незнакомый человек. Он сказал, что будет лучше, если я отдам мужу эти деньги. — Губы Марлин задрожали, и она торопливо прикрыла рот ладонью. — У него был мерзкий голос, какой-то вкрадчивый, понимаешь? И каждое слово звучало как угроза. Он сказал, что лучше отдать деньги по-хорошему, потому что Пол все равно унаследует их, если со мной… если со мной что-нибудь случится…

От этих ужасных слов голова Грейс закружилась, и, чтобы сохранить самообладание, ей пришлось уцепиться обеими руками за подлокотник дивана. В ушах стоял оглушительный шум.

— Ох, Марлин, — прошептала она. — Этого не может быть…

— Может! — Как ни странно, но сестра, казалось, почувствовала себя увереннее — будто, высказавшись, сделала проблему разрешимой. — Этим людям нужны были мои деньги, и они намеревались получить их любым путем. Я, конечно, очень испугалась и спряталась здесь. Предварительно, правда, наняв частного детектива узнать, кто такие эти люди. И вот до сегодняшнего дня я ждала от него известий. — Она оглядела комнату, словно увидела ее в первый раз. — Почти три недели в этой дыре! Но зато теперь я знаю, как зовут мерзавцев!

Грейс молча смотрела на Марлин. Что же это за имена, если их было достаточно, чтобы превратить ее взбалмошную, жизнелюбивую сестру в тихую, бледнолицую женщину, казавшуюся на десять лет старше и на тысячу лет — мудрее. Кусая пересохшие губы, Грейс молила Бога о том, чтобы Марлин ничего не говорила ей.

Но Марлин не пожелала избавить сестру от потрясения.

— Это люди владельца склада, на котором был убит Джо. Это братья Фишер.

Почти всю ночь Ричард Слейд провел без сна, напряженно вслушиваясь в каждый звук, раздававшийся в обширном доме: в шарканье тапочек шедшей в ванную сиделки, в скрип старых стропил, в верещание сверчков, иногда неожиданно, как по команде, сменявшееся полной тишиной, а затем вновь возобновлявшееся. Он даже стал отгадывать моменты включения негромко гудевшего мотора кондиционера.

Интересно, откуда по ночам берется столько разных шумов и почему ни один из них не имеет отношения к Грейс? Только почти на рассвете раздались звуки, которых он ждал столько времени: урчание мотора подъехавшей машины, скрип открываемой двери, усталые шаги на лестнице. Грейс дома. В безопасности. Наконец-то!

Сев на постели, Рич взглянул на часы. Он выполнил свое обещание: прождал здесь в мучительном ожидании всю эту бесконечную ночь. Теперь ему хотелось, чтобы Грейс пришла к нему. Он это заслужил.

Но она не пришла. Шаги замерли вдали, а затем, не веря сам себе, он услышал щелчок закрывшейся двери. Грейс отсутствовала почти всю ночь и даже не сочла нужным хоть что-то рассказать ему!

Сминая простыни, Рич спустил ноги на пол и резко встал. На настенных часах стрелки показывали четыре тридцать. Виски ломило, глаза резало, как будто в них насыпали песку. Но накатившая на него ярость чудесным образом прояснила мысли, и Рич почувствовал себя готовым к бою.

Он уже было двинулся к двери, но вдруг осознал, что не может идти сейчас к Грейс. С какой стати он должен вымаливать у нее крупицы информации? Черт побери, это она у него в долгу! Он, Ричард Слейд, сделал для этой девушки то, что за шесть лет не делал ни для кого, — позволил сердцу взять верх над разумом.

Пора ей понять, что он не собачка, которой можно приказать сидеть у своих ног. И если Грейс этого не учитывает, то, видит бог, скоро ей придется уяснить, сколь необычна с его стороны подобная уступка. С этой минуты Ричард Слейд берется за работу всерьез. Он найдет Марлин, даже если она спряталась на Луне!

Пусть малютка Грейс немного поспит, потому что, когда наступит утро, во всем штате не останется такого секрета, о котором ему не будет известно! И Рич поднял телефонную трубку.

 

9

На следующий день Грейс выехала из дома около шести часов вечера, и Слейд сразу же последовал за ней. Вскоре он уже понял, куда она направляется — в восточный пригородный район, облюбованный врачами, юристами, преподавателями вузов и, в том числе, по сведениям Рича, неким Кристофером Боули.

Итак, Грейс собралась к профессору. Он смотрел, как красный автомобиль свернул на дорогу, ведущую туда, где, очевидно, ее ожидали сонеты Шекспира. А ведь прошлой ночью он сам с радостью продекламировал бы этой девушке все чертовы сонеты до единого… если бы это помогло ему завлечь Грейс в свою комнату!

Но это было прошлой ночью. Годы тщательно культивируемого безразличия ко всему окружающему сослужили ему хорошую службу. Где-то в глубине души что-то еще теплилось, но это так, мелочи. Стоит только не вспоминать ее губы, и все будет прекрасно! А по прошествии времени, приложив некоторые усилия, он справится и с этим.

Восточный район представлял собой совсем не то, что ожидал увидеть Ричард Слейд. Пригородный рай. Он понял это сразу. Именно о жизни в подобном месте они с Рейчел мечтали в течение недолгих месяцев их брака. Авария положила конец и этой мечте. Теперь он жил в городском доме с газоном трехметровой ширины. Но, если не собираешься играть на нем в гольф, зачем тебе больше?

Двухэтажный сблокированный дом на берегу бухты, казалось, был заселен исключительно играющими детьми и их улыбающимися матерями, склонившимися над клумбами роз. Но Кристофер Боули тоже жил в этом доме. Невозможно было не узнать его огромную фигуру и медвежьи объятия, в которых утонула Грейс.

Откинувшись на спинку сиденья, Рич с трудом подавил искушение высадить кулаком ветровое стекло.

Ждать пришлось долго. Начавшее заходить солнце уже окрасило светлые стены дома в красновато-золотистый цвет. Чем, черт возьми, Грейс и Кристофер там занимаются? Сначала Рич решил, что они непременно отправятся поужинать в какой-нибудь ресторанчик. Но теперь перед его мысленным взором возникла не слишком приятная картина: парочка, сидящая в кухне. Потягивая вино, они счастливо смеются и угощают друг друга лакомыми кусочками…

А может, расположились на балконе с противоположной стороны дома и любуются романтическим пейзажем, глядя как последние лучи солнца отражаются в…

Водной глади! Ричард Слейд внезапно почувствовал себя полным идиотом. Бухта выходила в залив, а оттуда открывалась дорога куда угодно! Господи боже, это был прекрасный путь к бегству.

Проклиная на чем свет стоит самого себя, а заодно и свою работу, Рич поспешно выбрался из машины. Давно не совершал он столь грубой ошибки! Необходимо было вызвать подмогу, как только Грейс вошла в дом. А он, словно ревнивый любовник, шпионивший за изменявшей ему подружкой, просидел несколько часов, тупо уставившись на дверь!

Подойдя к дому, он осторожно заглянул за угол. Грейс, должно быть, уехала уже несколько часов назад. Черт бы его побрал! Почему ему так трудно работать, когда дело касается этой особы?

Но… О, счастье! Небо смилостивилось над горемыкой. Грейс Мэдок в светло-голубом, облегавшем фигуру платье стояла, облокотясь на перила балкона, как будто ноги не держали ее. Копна светлых волос в свете угасавшего заката окаймляла ее лицо подобно нимбу.

Совершенно недвижимая девушка смотрела вдаль, и Рич никак не мог понять, что она там высматривает. На горизонте он не заметил ничего, кроме моторной лодки, оставлявшей пенный след на водной глади, казавшейся сейчас клубничного цвета. Да побережья залива, четко вырисовывавшегося вдали. Вряд ли оно представляло для Грейс какой-либо интерес.

Если только… Если только Марлин не находилась где-то там! Тот старик в гараже сказал, что в машине мисс Мэдок был песок. Рич попытался вспомнить, сколько поселков было на побережье, и есть ли в каком-нибудь подходящее убежище для Марлин Макбрайт.

Следовало взять в машине карту. Но он решил подождать еще немного и снисходительно позволить себе прикинуть, при каком освещении Грейс выглядит более эффектно — золотисто-закатном или серебристо-лунном.

Ответить на этот вопрос он так и не смог. Она всегда казалась ему девушкой, красивее которой не было никого на свете.

— Грейс! — Этот голос, кощунственно громко раздавшийся над умиротворяюще тихой водой, принадлежал Кристоферу. — Грейс иди сюда!

Она повернулась на зов, волосы ее вспыхнули огнем, а через несколько секунд на балконе появился и сам мистер Боули. Улыбаясь, он подошел к перилам и притянул девушку к себе с непринужденностью друга. А может быть, любовника…

Так кто же он для нее на самом деле?

— Грейс… — На этот раз голос, тихий и напряженный, принадлежал уже Ричу.

Но она не могла его услышать. Обхватив себя руками за плечи, как испуганный ребенок, Грейс доверчиво положила голову на грудь Кристофера. Так они простояли бесконечно долго — целую минуту — после чего, поцеловав ее в макушку, профессор ласково повлек ее в дом.

— Грейс! — Хриплый, похожий на стон возглас сорвался с губ Рича.

Как смеет Кристофер касаться ее подобным образом? И почему Грейс позволяет это? Еще прошлой ночью она была в его, Рича, объятиях! Он ясно помнил ее податливость, от нее пахло жимолостью… А сейчас руки профессора по-хозяйски лежали на ее плечах.

— Не надо… — прошептал Рич, не в силах остановить Грейс и Кристофера и поэтому страстно желавший, чтобы она остановилась сама. — Черт бы тебя побрал, Грейс! Не надо…

Она чувствовала себя так, будто не спала уже целую неделю. Было уже почти четыре часа утра, когда Грейс наконец встала из-за стола, на котором стояла чашка вконец остывшего кофе, протерла кулаками усталые глаза и потянулась за сумочкой.

Марлин, которую Кристофер привез еще накануне, дремала, прислонившись к спинке кровати, стоявшей в комнате для гостей. Поняв, что сестра собралась уезжать, она встрепенулась и встала.

Грейс улыбнулась.

— Поспи немного. Кристофер разбудит тебя около восьми утра и отвезет обратно. Собери вещи, а я приеду, как только смогу.

Марлин спокойно кивнула, и Грейс вновь почувствовала, что гордится сестрой. С Марлин что-то произошло. Всю предыдущую ночь они лихорадочно строили планы. Принцесса на горошине, капризная, набитая деньгами, часто раздражавшая окружающих ее людей, исчезла. Появилась собранная, ясно мыслящая и четко действующая молодая женщина.

Нанятый Марлин частный детектив опять не давал о себе знать. Если он не откопает нужную информацию в самое ближайшее время, вполне вероятно, произойдет нечто ужасное. Не могла же Марлин скрываться вечно!

Разумеется, встал вопрос о разводе, но сестра проявила странное нежелание начинать процесс. Кроме того, если братья Фишер пронюхают о начавшемся разбирательстве, они перевернут небо и землю, чтобы найти Марлин прежде, чем деньги ускользнут от них.

В конце концов сестры решили все-таки отдать их Полу.

— Это всего лишь деньги, дорогая, — твердо сказала Грейс. — Они не стоят того, чтобы за них умирать.

И Марлин только кивнула в ответ.

Сестры ни на мгновение не сомневались, что Марлин подвергается вполне реальной опасности. Они видели братьев во время расследования по делу убийства Джо. Их безжалостные лица забыть было невозможно. Но на ночь ограбления у обоих было железное алиби.

Итак, до того времени как деньги будут переведены Полу, Марлин следует скрываться. Ей стоит переехать, по крайней мере, в другой город, решили они. А еще лучше — в другой штат. Находиться близко от дома слишком легкомысленно. Кто бы ее ни искал, вне всякого сомнения, начнут с семьи. Такое удовольствие могло дорого обойтись…

— А как насчет Слейда? — спросила Марлин, аккуратно застилая покрывалом смятую постель. — Ты по-прежнему намереваешься нанять кого-нибудь, чтобы провести расследование?

— Я должна это сделать, Марлин. Мне надо знать точно, откуда у него деньги, — ответила Грейс, не глядя на сестру.

Она уже устала спорить по этому поводу. Марлин вообще ничего не желала слышать о Ричарде, считала, что тот не настолько важная фигура, чтобы тратить на него драгоценное время. Но Грейс все-таки решила выяснить источники его доходов. Было ли процветание Слейда куплено на деньги Фишеров, ценой крови Джо?

В это не хотелось верить. Но здравый смысл — и пример сестры тоже — постоянно напоминали Грейс, что множество женщин во всем мире влюбляются в негодяев.

Внезапно ей стало трудно дышать, и Грейс обессилено опустилась на кровать. На глазах ее выступили слезы, сердце сжалось от горя и смятения. Любовь? О господи…

— Мне кажется, я люблю его, Марлин, — неожиданно для себя самой призналась Грейс и сквозь слезы увидела исказившееся от ужаса лицо сестры. Неужели это правда? Ведь еще совсем недавно она могла бы поклясться, что ненавидит этого человека!

— О, дорогая, только не это! Нет, этого не может быть! — Марлин слегка дернула ее за волосы, как бы говоря «слушайся старшую сестру». — Рич тебе просто всегда нравился, вот и все. Он красивый, обаятельный мужчина. Вот ты и напридумывала себе всякого, а Слейд этим воспользовался… — Тут Марлин выдавила из себя улыбку, такую бледную, что она совершенно не скрыла ее тревоги. — Ты уже давно не ребенок, и совершенно естественно, что такой мужчина, как он, вскружил тебе голову. Но это не любовь, милая! Не забывай о Джо и этих ужасных Фишерах.

— Я не забываю ни о чем! — несколько раздраженно воскликнула Грейс. Марлин всегда умела находить слабые места в аргументации младшей сестры.

Конечно, как она может любить Рича, одновременно подозревая его в сотрудничестве с Фишерами? Ведь любовь подразумевает полную определенность. И тем более мужчина ее мечты должен быть средоточием всех совершенств, во всех смыслах достойный ее обожания.

Так думала Грейс раньше. Но теперь она понимала, что любовь совсем не похожа на красиво-глянцевые отношения в кино. Настоящее чувство беспокойно, смутно и опасно!

— А может, в этом и заключается истинная любовь? — внезапно сказала Грейс, беря сестру за руку. — Любить, несмотря на свои страхи и сомнения, несмотря на ошибки! Может, это означает, что ты предназначена судьбой только ему, и что бы он ни сделал, это не в силах восстановить тебя против него?

— А может, — возразила Марлин, — это просто означает, что он настолько заворожил тебя взглядом своих карих глаз, что ты уже больше ничего не видишь вокруг? — Криво усмехнувшись, она ласково сжала руку Грейс, как бы пытаясь смягчить язвительность своих слов.

И тут в голубых глазах сестры Грейс уловила искорку понимания. Марлин знает! Она точно знает, о чем говорила сейчас Грейс. Сестра некогда попала в точно такую же западню.

— Пол, да? — тихо спросила она. — Ты ведь все еще любишь его? Несмотря ни на что?

Марлин попыталась отрицательно покачать головой, но глаза ее наполнились слезами, и каким-то непостижимым образом это движение превратилось в кивок согласия. В следующий миг сестры крепко обнялись, как двое утопающих, цепляющихся друг за друга во время шторма.

— Да, люблю! Да поможет нам бог, Грейс!

Наконец-то! Наконец-то она собралась домой. Рич точно знал, сколько сейчас время. Для этого ему даже не понадобилось смотреть на часы, он и так бросал на них взгляд каждые пять минут. Без четверти пять.

Все эти часы, прошедшие с того момента, как Кристофер увел Грейс с балкона, дом стоял темный и безмолвный. Поначалу Рич терзал себя картины того, что могло происходить за этими стенами. Но затем взял себе в руки, и теперь только ярость, холодная, смертельно опасная, переполняла его.

Грейс неторопливо подходила к машине, когда он неожиданно для нее включил передние фары своего «ягуара». Яркий луч света поймал ее как в ловушку. Испуганно схватившись рукой за горло, Грейс резко развернулась.

Затем рука ее медленно опустилась, лицо окаменело. Бросив в сторону Рича долгий, бесстрастный взгляд — такой, что ему пришлось напомнить себе, что девушке сейчас ничего не видно, кроме слепящих фар, — Грейс молча отвернулась, вставила ключ в замок дверцы. Забравшись внутрь, она рванула с места так резко, что чуть было не разодрала в клочья шины своего автомобиля.

«Ягуар» Слейда тронулся следом, как будто привязанный к ее машине лучами своих фар. Грейс направилась не домой, а повернула к деловой части города. Она гнала, но Рич не отставал, подъезжая к ней порой так близко, что видел отражение ее бледного, усталого лица в ее зеркале заднего обзора.

У здания «Мэдокс компани» Грейс остановилась и, быстро выскочив из машины, успела захлопнуть входную дверь перед самым носом Рича, так что тому пришлось воспользоваться ключом, который дал ему старик Мэдок. К тому времени как он открыл замок, Грейс уже вбежала в лифт и раздвижные двери закрылись.

Махнув перед лицом ошалевшего охранника пропуском, Слейд рванулся вверх по лестнице, радуясь возможности размять затекшие от долгого сидения в машине ноги. Он достиг третьего этажа несколькими секундами позднее лифта — как раз вовремя для того, чтобы увидеть Грейс, идущую через тускло освещенный зал к своему кабинету. Накрытые чехлами пишущие машинки, пустые столы имели какой-то призрачный вид.

Тихий звук закрываемой двери и резкий щелчок поворачиваемого в замке ключа ножом резанули по его взвинченным нервам. Нет, Грейс, подумал Рич с мрачной решимостью. Так просто у тебя это не пройдет!

У него был ключ, но вместо того чтобы воспользоваться им, Рич три раза громко постучал. Потом еще два раза громче. Когда он поднял руку, чтобы постучать в третий раз, дверь неожиданно приотворилась. Грейс стояла, загораживая узкую щель, но он заметил, что света в кабинете не было.

— Оставь меня в покое, Рич! — В полумраке она сама выглядела как призрак. — Мне надо кое над чем поработать. Если хочешь меня подождать, — не буду тебе мешать. У меня нет сил даже попытаться сделать это. Только прошу, оставь меня в покое!

Грейс выглядела очень расстроенной и усталой. Но он чувствовал в ней и еще что-то — какую-то внутреннюю настороженность.

— Впусти меня, Грейс! — резко потребовал Слейд. Он тоже устал, и ему было уже не до любезностей. — Нам нужно поговорить!

Она молча смотрела на него, и тут он неожиданно понял, что дело не в простой тревоге. Страх! Вся ее фигурка выражала страх. На мгновение Рич испытал что-то вроде стыда за свое агрессивное поведение. Кожа вокруг ее губ и глаз побледнела, но щеки горели лихорадочным румянцем.

— У меня есть работа! И нам с тобой не о чем разговаривать!

Она смотрела не на него, а в какую-то точку за его левым ухом, и Слейд о трудом подавил желание взять лицо Грейс в свои ладони и заставить взглянуть на него, признать его существование, наконец впустить его в кабинет, черт побери! Схватившись рукой за дверь, он слегка нажал на нее, показывая, что может войти, если захочет.

— А мне кажется, есть о чем, — многозначительно возразил он.

— Нет! — Ее глаза загорелись таким же лихорадочным огнем, как и щеки, и она лишь крепче ухватилась за дверь. — Я слишком устала сегодня, Рич. Извини меня.

— Грейс. — Голос звучал тихо, но обуревавшая его ярость давала о себе знать. — Поверь, я не собираюсь обижать тебя.

И это почему-то подействовало. Она наконец-то взглянула ему прямо в глаза и на миг еще больше побледнела.

— Хорошо, — сказала Грейс безжизненным голосом, не сдвигаясь с места. — Говори. Только покороче, пожалуйста. Я очень устала.

Это не было уловкой. Грейс действительно выглядела полностью обессиленной. Под глазами синяки, плечи опущены, как будто у нее не было сил держать их прямо. А эта хрупкость… Внутри шевельнулось нечто похожее на жалость, а это угрожало его планам. И тогда он заставил себя вспомнить, отчего именно Грейс так устала, вспомнить о том, что она почти всю ночь провела в объятиях другого мужчины, и жалость вновь уступила место гневу.

— Ты кое-чего должна мне, Грейс, — процедил он сквозь зубы. — Ты знаешь что!

— Неужели? Что именно?

— Я позволил тебе поехать к Марлин.

— Ты мне позволил?..

— Совершенно верно! — язвительно подтвердил он.

А он уже и забыл, какими высокомерными могут быть взгляды членов этой семьи, когда они злились. Глаза Грейс Мэдок стали ледяными, брови надменно приподнялись. Сейчас она очень напоминала старшую сестру… Если бы не губы. Они слегка дрожали, как ни пыталась Грейс скрыть это.

— Не помню, чтобы ты назначал какую-либо цену за свое согласие, — ответила она нетвердым голосом. — Как и того, что собиралась платить за свободу своих действий.

Платить? О боже! Слейд взглянул на дверь, решая, не сорвать ли ее с петель. Может, от этого ему станет лучше? Она же намеренно извращала смысл его слов!

— Я ничего не говорил насчет платы, Грейс, и ты прекрасно это знаешь, — возразил он, стараясь оставаться спокойным. — Я говорю о доверии. И о благодарности.

Усмешка Марлин сползла с лица Грейс, и ее место заняло более знакомое ему, хотя и злое, выражение.

— Я отказываюсь быть благодарной за то, что мне позволили жить своей собственной жизнью. — Голос Грейс прервался, а в глазах сверкнули слезы ярости. — Прежде всего, ты вообще не имеешь права лишать меня ее!

— Грейс… — Он недоуменно покачал головой. Что превратило нежное трепетное создание, которое он недавно держал в объятиях, в разъяренную мегеру? — Грейс…

— Ты утверждаешь, что я тебе что-то должна? Что ж, отлично! Я заплачу тебе! Моя плата — добрый совет. Уезжай отсюда! Ты и мой отец полагаете, что это просто очередная выходка Марлин, но вы не правы. Она убежала от Пола потому, что боялась его. Сестра не доверяет ему и не вернется, пока не выяснит, чем он на самом деле занимался все эти годы.

Рич нахмурился. Все эти годы? Что еще взбрело на ум сумасбродной сестрице?

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду то, что Пол должен деньги… кучу денег твоим друзьям Фишерам!

Это был удар ниже пояса, даже в голове помутилось. Он не знал точно, чего ожидал от Грейс, но только не этого! Фишеры… Какого черта Полу Макбрайту надо было связываться с подобными негодяями?

— Послушай, Грейс. — Он положил руку на ее ледяные пальцы. — Если в этом деле замешаны Фишеры, оно может оказаться чертовски опасным.

Она отдернула руку.

— Неужели? Я почему-то тоже так думаю.

— Если это действительно так, то вы с Марлин одни не справитесь. Было бы безумием даже пытаться! Вам понадобится помощь.

— У нас есть кому помогать! — Она окинула его презрительным взглядом. — Ты не единственный частный детектив в мире, Ричард Слейд!

— Замечательно. Просто замечательно! — Он пропустил оскорбительное замечание мимо ушей. От одной мысли о том, что Грейс может ввязаться в конфликт с Фишерами, у него даже мурашки по коже побежали. — Но позволь мне тоже помочь тебе!

— Но ты же на другой стороне, разве забыл? Ты взялся по просьбе отца выследить Марлин и вернуть ее назад. — Глаза Грейс сузились. — Кроме того, я тоже не доверяю тебе.

А вот это отнюдь не было для него новостью. Но почему-то сейчас Рич решил, что с него хватит. Его терпению пришел конец. Выругавшись, он толкнул дверь плечом и, оказавшись внутри, схватил Грейс за плечи.

— Но почему?! Почему? Мне до смерти надоело выслушивать твои беспочвенные оскорбления, Грейс. Выскажись напрямую! Почему ты меня ненавидишь? В чем я, черт побери, виноват перед тобой?

— Виноват? — Теперь она выглядела несколько смущенной. — Н-не знаю. Просто мне хотелось бы знать… — ее голос звучал как-то странно, — откуда ты взял деньги на свое сыскное агентство. Марлин сказала, что в Чикаго у тебя дело поставлено с размахом. И она сомневается, что страховки, полученной тобой после смерти Джо, хватило на подобную роскошь.

— Переходи прямо к делу, — с трудом выдавил он из себя. Что там, черт возьми, выдумала Марлин?

— Хорошо. Дело вот в чем: сколько ты должен Фишерам?

Глаза Рича заволокло красным туманом. Он с такой силой сжал плечи девушки, что почувствовал под пальцами хрупкие кости. Каким еще мусором забила Марлин голову своей младшей сестры?

— Нисколько! — ухитрился он наконец выговорить, хотя голова была как в огне, а челюсти свело так, что он с трудом расцепил их. — Что за дурацкий вопрос? Сколько я должен этим подонкам? Ни единого цента!

Выражение ее лица не изменилось, только к страху теперь присоединились печаль и какая-то тупая отрешенность. Впечатление было такое, будто Грейс не обратила никакого внимания на его слова.

— И почему же? — Она произносила слова так, словно находилась в глубоком сне, и Ричу вдруг захотелось дать ей пощечину, привести в чувство прежде, чем она скажет ему нечто, чего нельзя будет простить. — Должно быть, потому, что это они должны тебе? Должны за то, что ты оказал им неоценимую услугу?..

— Ты что, с ума сошла?! Это все бредовые идеи твоей чокнутой сестрицы! Что она тебе еще сказала? И почему ты веришь ей? Какую услугу мог я оказать этим мерзавцам?

Но она не отвечала, а только безмолвно качала головой снова и снова, как будто была не совсем в себе, как будто мысли ее были слишком ужасны, чтобы их можно было высказать вслух.

И тут он понял. Он понял, в чем она его подозревает.

Не говори этого, Грейс! Не говори этого! — мысленно взмолился Рич.

Но она сказала. Сдавленным от слез голосом высказала то, о чем, вероятно, думала все эти шесть лет.

— Ты мог согласиться оставить в ту ночь моего брата одного. С глазу на глаз с единственным свидетелем, — из горла у нее вырвалось рыдание, — свидетелем, который убил его!

 

10

Как только ужасные слова были произнесены, Рич опустил руки так резко, будто они у него отнялись, и, отступив назад, остолбенело уставился на девушку, словно видел ее в первый раз. Гнев мгновенно исчез.

И в этот момент Грейс, очнувшись, и сама не веря тому, что только что осмелилась сказать, прикрыла ладонями горевшие огнем щеки и тихо застонала. О чем она думала, бросая ему в лицо чудовищное обвинение? Если оно имело под собой почву, то Ричард Слейд никогда, ни за что не признается в содеянном. А если нет…

Если все это было неправдой, то Рич не простит ей подобных слов! Но ведь Марлин разложила все факты по полочкам, каждая деталь нашла свое место: отсутствие Слейда в момент гибели Джо, его молчание о том, что случилось в ту ночь, внезапный отъезд из города, необъяснимое обогащение и, наконец, готовность помочь отцу в поисках Марлин.

Трое молодых людей были тогда близкими друзьями. И если Пол Макбрайт до сих пор имеет темные дела с Фишерами, то почему надо делать исключение для Слейда?

Но сейчас, когда Рич был рядом, все доказательства Марлин представлялись просто нагромождением неясных страхов и предположений, отбрасывавших пугающую тень, от которой сестры пытались убежать, может быть, ошибочно принимая эту тень за реальное чудовище, а свои подозрения — за правду.

Стоя здесь, в темном кабинете, один на один с Ричардом Слейдом, Грейс уже понимала, что боится совсем не его. И почему-то это казалось ей гораздо более важным, чем все логические умозаключения Марлин.

Что же теперь? Пока она замерла в растерянности, придумывая слова извинений, Слейд отошел от нее и сейчас, уставясь в окно, смотрел на пустынную улицу. Свет уличного фонаря, пробивавшийся сквозь опущенные жалюзи, не позволял видеть выражение его лица.

— Мой отец умер, когда мне было семь лет, — внезапно начал Рич, нарушив напряженное молчание. — После этого мать ударилась во все тяжкие. Жила то с одним, то с другим… До того как мне исполнилось шестнадцать и я ушел от нее, их перебывало не меньше дюжины.

Грейс нахмурилась. Зачем этот неожиданный экскурс в историю? Какое отношение к Джо имеет детство Ричарда Слейда?

— Самое большое, на что я мог рассчитывать, — это чтобы меня не заметили. Еще маленьким я научился часами сидеть, не шевелясь и почти не дыша, в каком-нибудь укромной уголке… И тогда приятели матери, не обращая на меня внимания, напивались, накачивались наркотиками или… — Рич махнул рукой, как бы пытаясь отмеси прошлое.

Он рассказывал так, будто ему было все равно слушает она его или нет. Будто он сам пытался разобраться во всем.

— Я не имел права на ошибки. За плохую отметку меня могли избить в кровь. За несделанную домашнюю работу я мог лишиться передних зубов. Но мое прилежание поражало учителей, и когда я ушел из дома, то без труда нашел работу. Даже две, поэтому смог оплатить свое обучение в колледже. Потом я пошел в армию.

Армия. Грейс помнила, как необыкновенно красив был Ричард Слейд в армейской форме. Высокий, атлетически сложенный — полная противоположность светловолосому изящному Джо. Их появление вместе заставляло каждую проходившую мимо женщину оглядываться…

Наступило тягостное молчание, но подталкивать Рича было нельзя, он должен был рассказать все сам, — когда и как захочет.

— В армии я встретился с Джо. Было ясно, что ему там делать нечего. Так оно и оказалось. Он поступил на службу только для того, чтобы досадить отцу. Ведь дети богатых родителей любят идти им наперекор, не так ли? — Грейс показалось, что в голосе Рича прозвучала издевка. — Джо вечно попадал в переделки, постоянно выкидывал номера, грозившие ему, а иногда и всем остальным, крупными неприятностями, но был так чертовски мил, что никто на него не обижался. Все любили его.

Рич глубоко вздохнул и провел пальцем по жалюзи, отчего те издали неприятный дребезжащий звук.

— Не знаю, почему мы стали такими хорошими друзьями. Единство противоположностей, вероятно. Его всегда восхищало мое умение преодолевать трудности, а я… — Рич вздохнул, как будто ему не хватало воздуха, — я никогда не встречал более увлекающегося парня, чем он. Казалось, для него вся жизнь была занимательной игрой.

Грейс сделала два шага к нему, но погруженный в воспоминания Слейд не заметил этого.

— А потом Джо пригласил меня на Рождество к себе домой. Он знал, что мне некуда деваться. Если бы я поехал к матери, то убил бы типа, который в то время с ней жил. Он был совсем сдвинутый, и я… — Рич помолчал, прежде чем продолжить: — Вот таким образом я познакомился с вашей семьей. Дуглас принял меня как сына. Марлин оказалась столь же эксцентричной, как и Джо. А ты…

Грейс затаила дыхание. Он обернулся, но не тронулся с места.

— …ты решила, что я замечательный. Конечно, ты была еще совсем девочкой и наверняка влюбилась бы в любого появившегося на горизонте парня старше тебя, но мне это льстило. Твое обожание действовало на меня как наркотик, и очень скоро я уже не представлял себе жизни без влюбленной в меня молодой девушки. Я привык к тебе.

Грейс собиралась было сказать, что она тоже привыкла к нему, к его цельной, самобытной натуре, столь редкой в сверхцивилизованном мире, к исходившей от него силе. Но, к ее разочарованию, Рич уже отвернулся.

— К несчастью, я привык и к другим вещам тоже, — продолжил он с горечью. — К беззаботному отношению к жизни на манер Джо. К карточной игре допоздна и к заигрыванию с каждой оказавшейся поблизости женщиной. Привык поздно вставать, слишком много пить и уклоняться от служебных обязанностей. Глядя на Джо, я начал искать только удовольствия. Когда же после окончания срока службы мы открыли сыскное агентство…

Грейс, жадно вслушивавшаяся в каждый нюанс его голоса, явственно уловила сейчас нотку отвращения. Неужели Рич действительно считал себя таким испорченным? А она ведь помнила, как часто он взывал к благоразумию Джо, удерживая того от безрассудных поступков.

Телефонный звонок прозвучал, как сигнал тревоги. Грейс вздрогнула, но тут же поняла в чем дело. Черт бы побрал эту охрану! Теперь, когда их прервали, захочет ли Рич досказать до конца свою историю?

Поспешно подойдя к столу, Грейс сняла трубку.

— Да?

— Все в порядке, мисс Мэдок?

— Прекрасно, Николас. — Она заставляла себя говорить вежливо. — Спасибо. Я немного поработаю. Больше не отвлекайте меня.

Она отключила аппарат и, подойдя к двери, заперла ее на ключ. Слейд внимательно следил за ее действиями. Повернувшись к нему, Грейс спокойно встретила его взгляд. По крайней мере, теперь он будет знать, что она доверяет ему.

Но это, казалось, не улучшило настроения Рича. Напротив, он стал похож на узника, посаженного в клетку, — нервничавшего, обеспокоенного, находившегося на грани срыва. Отойдя от окна, он стал вышагивать по комнате, задевая спинки кресел, абажуры ламп, перекладывая с места на место журналы и карандаши. Грейс молча наблюдала за ним.

Наконец Слейд остановился перед стоявшей на книжной полке фотографией Джо.

— С шестилетнего возраста я знал, что ничто в жизни не дается даром и за все надо платить. Мне следовало понять, что путь, которым я шел вслед за Джо, не желтая кирпичная дорога, ведущая в страну Оз, а очередной тупик. — Глядя на улыбавшееся со снимка лицо друга, он продолжил: — Мне надо было догадаться, что плата, которую Фишеры предложили нам за охрану склада, слишком велика. И потом, зачем им понадобилось нанимать неопытных юнцов? Но искушение было велико, и я не внял голосу разума. Это были легкие деньги. Кроме того, в ту пору голова у меня была забита совсем другими вещами. — Он оторвал взгляд от фотографии. — Пол уже посматривал на Марлин, а мы с Джо только что познакомились с Рейчел и ее подружкой. — Он покачал головой. — Боже мой, нам тогда действительно казалось, что у нас ключи от рая. Девушки были такими красивыми, полными жизни и к тому же пришли в восторг, узнав, что мы частные детективы.

Снова пройдясь по комнате, он взял в руки журнал и, не взглянув на него, бросил на кофейный столик с такой силой, что тот слетел на пол.

— Мне было двадцать три года, но я повел себя, как шестнадцатилетний подросток. Рейчел и ее подружка жили в квартирке с отдельным входом на третьем этаже дома неподалеку от склада. Это лестница казалась нам лестницей в небо.

Нащупав за спиной стол, Грейс крепко ухватилась за его край и напряглась, будто собираясь противостоять сильному порыву ветра. Она выслушает все. Все до конца! Как бы ей не было больно…

— Пол нес дневные дежурства, а Джо и я — через ночь. И вот однажды… Я помню, как Джо попросил меня поменяться с ним сменами. И именно в ту ночь, возможно, именно в тот момент, когда я лежал с Рейчел в постели, неизвестные ворвались на склад. — Повертев в руках пресс-папье, Рич закончил вдруг охрипшим голосом: — Ворвались и нашли там Джо. Одного. И убили его!

— Рич, — прошептала Грейс, — ведь там мог оказаться и ты. — Она впервые услышала о том, что Джо попросил Слейда поменяться дежурствами. Ведь Рич никому не сказал об этом, даже полиции. И в результате семейство Мэдок создало миф о мученической смерти Джо. — Я хочу сказать — это могло произойти и с тобой, если бы на месте брата оказался ты… — Голос Грейс оборвался. Она представила себе Джо с кровью Рича на руках.

— Но не оказался! — Рич в три шага пересек кабинет и остановился прямо перед ней. — Неужели ты думаешь, что я сам не желал бы этого? Я тысячу раз чуть не до сумасшествия проигрывал эту сцену в своем мозгу, мечтая вернуться в ту ночь, чтобы сказать Рейчел «нет». Или уйти из ее спальни пораньше. Я не знаю точно, что произошло тогда. Не знаю, были ли это братья Фишер или какие-нибудь другие громилы. Но точно знаю, что сумел бы помочь другу. Если бы только не был поглощен самим собой, собственными удовольствиями…

— Замолчи! — взмолилась Грейс.

— Нет… — начал было он, но она заглушила его слова поцелуем.

Этот поцелуй должен был быть успокаивающим и всепрощающим. Но стоило их губам соприкоснуться, как появился тот неуловимый поначалу налет чувственности, который яснее ясного говорил, что иногда души могут найти друг друга через тела и что физическая любовь тоже может быть благословением.

Какое-то время Грейс упивалась этим ощущением, потом медленно отстранилась.

— Все осталось позади, Рич, — твердо сказала она. — Все твои страдания.

Он только молча покачал головой. Его воспаленные, недоверчивые глаза изучали ее лицо, пытаясь отыскать нечто могущее позволить ему изменить свое мнение.

— Да, — настаивала Грейс. — Пора нам с тобой исцелить друг друга.

На его губах появилась кривая усмешка.

— Не думаю, чтобы это возможно…

— Да, возможно! О, Рич, люби меня!

— Грейс…

— Пожалуйста, — попросила она. — Я ждала тебя так долго! — Она запустила пальцы в его густые волосы. — Ты должен был сделать меня своей еще тогда, а не уходить к Рейчел.

— Знаю, — пробормотал Рич, — но тебе было всего семнадцать, Грейс. Ты была такой невинной. — Он коснулся ее щеки. — Есть поступки, на которые не способен даже такой грешник, как я.

— Тогда возьми меня сейчас, — прошептала она. — Теперь я уже не ребенок.

Он чуть было не улыбнулся и, нежно проведя кончиком пальца вниз по ее шее, остановился там, где бешено бился пульс.

— Да, и это я тоже знаю…

Ласкай меня! — звучал в мозгу страстный призыв и, чувствуя, как нарастает в ней желание, Грейс, закрыв глаза, откинула голову, как бы предлагая себя. Ласкай меня!

Но Рич, положив ладонь на ее ключицу, прислушивался к биению ее сердца, как будто желая найти в нем какой-то ответ.

— Не думаю… не думаю, что могу быть тем, за кого ты меня принимаешь, Грейс, — произнес он глухим голосом. — Мне пришлось нелегко. После гибели Джо… После смерти Рейчел…

Что Рич хотел этим сказать? Он не мог перестать быть мужчиной. И потом, она же чувствует его желание, такое желание, что у нее кружится голова.

Значит, что-то другое. Но что именно? Ведь все, что произошло с ними до этого момента, не имело никакого значения по сравнению с новым чудесным миром, который должен перед ними открыться. Если бы только он согласился!

— Я могу разочаровать тебя, — медленно произнес Рич. — Я не в состоянии… отдаться полностью. Ты понимаешь? Я просто больше не получаю удовольствия от секса. — Он посмотрел на свои руки так, будто они принадлежали кому-нибудь другому. — Чувство вины — странная вещь, Грейс. Оно будет постоянно стоять между нами.

— Только не сегодня, — возразила она и, взяв его руку, прижала ладонь к своей налившейся груди и довольно вздохнула. — Только не сегодня, — повторила она.

Как хотелось поверить этому, но, даже ощутив под пальцами возбуждающую податливую округлость, он чувствовал себя скованным. Как у человека, долго желавшего того, в чем ему было отказано, и наконец уверившего себя, что вовсе не хочет этого, мозг Рича отказывался воспринимать поступавшие к нему нервные импульсы.

Ладонь кололо, как будто через нее проходил электрический ток. В отчаянии, пытаясь заставить себя хоть что-то почувствовать, Рич положил вторую руку поверх ее руки.

Да, когда-то, давным-давно, он знал, как нужно заниматься любовью и получать от этого удовольствие. Надо все это вспомнить. Он не может быть сегодня бесчувственным. Только не с Грейс!

Неловкими пальцами Рич расстегнул с десяток маленьких перламутровых пуговичек, обнажая ее тело, в свете луны казавшееся вырезанным из слоновой кости.

Скользнув пальцами под кружево бюстгальтера и взяв в ладони полные груди Грейс, Рич даже застонал от ощущения своего бессилия. Он знал, что чувствительные соски сейчас твердеют под его пальцами, что от его прикосновений девушка вся дрожит. Знал, что по всему ее телу прокатываются волны жара, и что он сам должен был затоплен этим же приливом. А вместо этого стоял, как праздный наблюдатель, один, с болью в сердце, полный безнадежной тоски. Мышцы его пребывали в невероятном напряжении и, как не парадоксально, он никогда не был более готов физически.

Значит, он должен взять Грейс именно сейчас, войти в нее с такой силой, что она застонет, выгнется навстречу ему от охватившего ее наслаждения. И если ей захочется этого и дальше, он будет продолжать до бесконечности, как машина, пока она, изнеможенная, не затихнет в его объятиях.

И все будет замечательно. Все, кроме одного: он не почувствует ровным счетом ничего! Ничего, кроме полного опустошения и горького разочарования.

Когда он расстегнул последнюю пуговицу, Грейс уткнулась лицом в его плечо, издавая тихие, нетерпеливые стоны. Рич понял, что она, словно канатоходец, балансировала на грани реальности и волшебного мира чувственных наслаждений. Его пальцы, с таким искусством доставлявшие ей наслаждение, одним неверным движением могли столкнуть ее вниз. Но Рич не желал этого, напротив, ему хотелось поднять Грейс до заоблачных высот блаженства. Она это заслужила.

Рич взял Грейс на руки и отнес на диван. Сев и положив ее ноги к себе на колени, он снял с нее туфли, погладил нежные чувствительные подошвы, а затем, приподняв, освободил от платья и бюстгальтера. Потом, осторожно придерживая за плечи, уложил обратно. Грейс не протестовала, но стоило Ричу осторожно провести кончиками пальцев по плоскому животу, скрестила руки на обнаженной груди и задрожала.

Ее глаза, походившие на два бездонных темно-синих колодца, были огромными — огромнее всех, которые он когда-либо видел. Кожа ее отливала перламутром.

Но прежде чем вновь коснуться Грейс, Рич разделся, безумно страдая, что не испытывает никакого трепета или нетерпения. Затем встал на колени между ее ног. Как ни был удобен и мягок диван, он все-таки предназначался для офиса, а не для занятий любовью. Ричу едва хватило места, чтобы положить руки по обеим сторонам ее тела. Инстинктивно стараясь помочь, Грейс завела ноги ему за спину и, заняв эту идеальную позицию, коротко и шумно вздохнула.

— Рич… — Щеки Грейс зарозовели. — Рич, я так тебя люблю!..

После долгого молчания он коснулся ее щеки внезапно задрожавшими пальцами.

— О боже, Грейс. — Чем еще он мог ответить на такую обезоруживавшую искренность? Но, видимо, этого оказалось достаточно, потому что, закрыв глаза, она улыбнулась.

Такая простая вещь, всего лишь улыбка… И все же — столь трогательное выражение веры в него подействовало на Слейда подобно землетрясению. Все напряжение и тяжесть прошедших лет стали покидать его, все, что мешало освободиться пружине некогда кипевших эмоций, постепенно исчезало. Он не мог поверить сам себе. Ощущение было поначалу слабым. Так маленький ручеек пробивает себе дорогу сквозь преграду.

Но даже этот ручеек показался Ричу настоящим чудом. И это чудо сотворила Грейс, его Грейс! Она поверила ему, поверила, что он возьмет ее нежно и ничем не оскорбит любви, которую ему предложили с такой доверчивостью. О большем он не мог и мечтать.

И когда Рич, медленно наклонившись, коснулся губами ее плеча, у него на глаза навернулись слезы. Он уже боялся, что дарованное ему прощение — лишь сон и сейчас Грейс окажется столь же холодной и твердой, как перламутр, который она ему только что напоминала.

Но Грейс была теплой. И, застонав от облегчения и благодарности, Рич зарылся лицом в ее волосы, чувствуя под губами лихорадочное биение пульса на виске. Она была теплой и податливой, как океанская вода в конце лета, и внезапно ему захотелось нырнуть в нее без оглядки, растопить свою замерзшую душу этим благодатным теплом.

— Я люблю тебя, — снова прошептала Грейс, на этот раз с лихорадочной страстью.

Больше сдерживать себя Рич не мог. Собственное тело уже не принадлежало ему.

 

11

В первый момент, еще окончательно не проснувшись, Грейс не поняла, что это за странная полоса света на полу, и почему у нее под щекой грубая ткань, а не гладкий сатин наволочки. Но больше всего ее смущали боль и вялость во всем теле.

Потянувшись, она уперлась во что-то ногой и, приподняв голову, вгляделась в полутьму. Подлокотник дивана. Ее кабинет…

И только тогда, вновь откинувшись на спину с долгим, глубоким, счастливым вздохом, она все вспомнила. Этой ночью, в этом кабинете, на этом самом диване они с Ричем занимались любовью!

Занимались любовью! Собственно говоря, эти слова были слишком просты, слишком незначительны, чтобы в полной мере выразить то, что произошло этой ночью.

Интересно, который час? Устроившись поудобнее под прикрывавшей ее тканью, Грейс пригляделась повнимательнее и поняла, что это такое. Ее собственное платье.

Ее взгляд метнулся к большому окну, выходившему в общий зал. Жалюзи были опущены, с громадным облегчением заметила Грейс, но по доносившемуся гулу голосов было ясно, что рабочий день уже начался. Какое счастье, что вчера она заперла дверь!

Но где же Рич? Усевшись, Грейс продела руки в рукава и, встав, начала застегивать пуговицы платья, одновременно осматривая кабинет. Одежда Слейда исчезла, да и вообще не было заметно никакого следа его присутствия здесь. Ее охватило беспокойство. Может быть, проснувшись раньше нее, он направился в комнату отдыха, чтобы привести себя в порядок?

Часы на руке показывали восемь утра. Надо же было уснуть так крепко, чтобы не прореагировать на приход персонала, с недовольством подумала Грейс, разглаживая платье и надеясь, что оно выглядит не слишком мятым.

Сунув ноги в стоявшие возле дивана туфли и кое-как пригладив руками волосы, она подошла к окну и отогнула одну из планок жалюзи.

В зале находились только самые ранние пташки, сидевшие на столах, пившие утренний кофе и беззаботно болтавшие. Один из сотрудников пускал бумажных голубей, пытаясь попасть в корзинку для мусора. Никто не подозревал, что их босс наблюдает за ними. Почувствовав пикантность ситуации, Грейс улыбнулась. Знали бы они, чем мисс Мэдок занимался этой ночью!

Внезапно ее внимание привлекло какое-то движение в дальнем конце зала, и Грейс вгляделась получше. Какой-то мужчина, стоявший к ней спиной, расправлял на чертежном столе большую карту.

Сначала она решила, что это Рич. Ни один мужчина из ее подчиненных не был так высок и мускулист, но, увидев, что он одет в зеленую майку и выцветшие джинсы, нахмурилась. Откуда у него эта одежда? И потом, зачем Ричу быть в общем зале, что ему там делать? Мозг Грейс, отказываясь признавать очевидное, лихорадочно искал другие объяснения. Этот человек мог быть сотрудником из другого отдела. Или клиентом. Или другом одного из работников, братом, мужем…

Сделав щель в жалюзи пошире, она ждала, когда мужчина обернется. Но тот не оборачивался, всецело занятый разглядыванием карты.

Но она и так уже узнала эту спину, эти широкие плечи, расправившиеся еще больше оттого, что он оперся ладонями о стол. Ночью ее пальцы изучили на этой спине каждый мускул…

Да, это был Ричард Слейд. Пораньше вставший, наверняка чисто выбритый, уже весь в работе. О, до чего же он деятелен и практичен! Сменная одежда…

Ей хотелось не то плакать, не то смеяться. Как он, должно быть, был уверен в успехе, идя сюда этой ночью! А теперь, получив все, что было нужно, опять приступил к проклятой работе, даже принес с собой карту.

Лиза, ее секретарша, постучала по стеклянному экрану, отделявшему этот угол от общего зала, и Слейд повернулся с вопросительной улыбкой на лице. Сердце Грейс замерло. Даже сейчас, на таком расстоянии, эта улыбка действовала на нее безотказно.

Очевидно, она подействовала и на Лизу. Пригладив волосы бессознательным жестом, секретарша прощебетала что-то и протянула Ричу пачку бумаг. Он снова улыбнулся ей, на этот раз благодарно, и Лиза разразилась довольным смехом.

Отпустив жалюзи, Грейс начала ломать голову над тем, что только что увидела. Но рассуждать логично оказалось ей не под силу. Каждый раз, когда факты почти уже выстраивались в разумной последовательности, какая-нибудь посторонняя мысль разрушала все строение. В изнеможении Грейс рухнула на диван, сжав пальцами ноющие виски. Как ей хотелось оказаться подальше отсюда!

Комната секретарши соединялась с кабинетом Грейс, и спустя пару минут она услышала стук пишущей машинки. Неожиданно пришедшая идея заставила Грейс вскочить, подойти к окну и еще раз взглянуть на Слейда. К счастью, он по-прежнему изучал карту, и Грейс на цыпочках подошла к двери, ведущей в приемную к Лизе. Та оказалась закрытой — очевидно, тоже работа Слейда. Как он предусмотрителен!

Появление Грейс крайне поразило Лизу.

— Мисс Мэдок! Откуда вы взялись? А я и не подозревала, что вы уже здесь!

Грейс не стала объяснять то, что объяснить, в сущности, было невозможно, а просто жестом приказала Лизе подойти поближе и снизила голос почти до шепота.

— Что делает здесь Ричард Слейд? — спросила она, стараясь по возможности избежать прокурорского тона. Заметив в голосе начальницы хоть малейшую нотку упрека, Лиза имела обыкновение лихорадочно нести в свое оправдание всякую чушь.

К счастью, на этот раз она была слишком заинтригована, чтобы бояться возможных нареканий и, лукаво сощурившись, тоже перешла на шепот.

— В общем-то, я не знаю… Мистер Мэдок сказал нам, что мистер Слейд может делать все, что захочет, поэтому я не считала себя вправе спрашивать. — Очевидно, это маленькое приключение доставляло Лизе крайнее удовольствие. — А в чем дело? Вы думаете, он занимается тем, чем не должен?..

Не желая ничего объяснять, Грейс только пожала плечами.

— Минуту назад вы передали ему какие-то бумаги, — сказала она. — Вы знаете, что в них было?

Лиза уныло покачала головой, как бы сожалея, что из нее получился такой плохой шпион.

— Что-то из его агентства в Чикаго, больше я ничего не знаю. Похоже на список адресов. Но телефонограммы, увы, не я принимала, а бумаги, похоже, важные. — Глаза Лизы за стеклами очков загорелись. — Да, вот еще что! Он разложил их по чертежному столу вместе с картой города и его окрестностей. Может, мне пойти и попробовать заглянуть в них?

— Не надо! — Адреса, карта. Последние надежды Грейс рухнули. — Не надо, это уже неважно…

Закрыв глаза, она прислонилась лбом к косяку двери. Детали были ей не нужны. Даже ее утомленный мозг был в состоянии разобраться в ситуации. Ричард Слейд по-прежнему охотится за Марлин, и случившееся этой ночью нисколько не умалило его решимости завершить работу.

Грейс мысленно перебрала все события минувшей ночи, стыдливо пропуская наиболее интимные подробности. Он не обещал ей, что прекратит поиски. Они вообще не сказали о Марлин ни единого слова. Так что винить надо только саму себя!

Не об этом ли он ее предупреждал? Что, если они займутся любовью до того, как все обсудят, следующее утро начнется с взаимных обвинений? Не означали ли его слова то, что не следует ожидать слишком многого от простого физического совокупления?

И, что хуже всего, восстановив в памяти события до мельчайших подробностей, Грейс только что обратила внимание на белое пятно в их диалоге. Тогда она была слишком охвачена страстью, чтобы заметить его, но сегодня утром все было совершенно иначе.

Он так и не сказал, что любит ее. Ни разу! Даже для того, чтобы с меньшими усилиями достичь своей цели, как это беззастенчиво делают многие мужчины. Даже тогда, когда она совершенно напрасно раскрыла перед ним свое сердце… «Я люблю тебя», — так сказала она. А он не ответил…

— Лиза, я должна выйти отсюда так, чтобы мистер Слейд этого не заметил, — нарушила молчание Грейс, открывая глаза. Даже сегодняшнее разочарование перенести было легче, чем совершенную вчера глупость.

Секретарша смотрела на нее, в сомнении наморщив лоб.

— С вами все в порядке?

Грейс кивнула, пытаясь собраться с мыслями.

— Все хорошо, но сделайте мне одно одолжение: отвлеките его внимание.

Лиза мгновенно просияла.

— Это доставит мне только удовольствие!

Лукаво подмигнув, она взяла кофейную чашку, подошла к кофеварке и поспешила в зал. Грейс, наблюдавшая за секретаршей из-за жалюзи, невольно улыбнулась при виде плотной фигуры женщины, устремившейся к цели подобно выпущенной торпеде.

Оглядев комнату, чтобы проверить, не осталось ли каких-либо следов ночного безумства, Грейс заметила свое нижнее белье, аккуратно сложенное на столике возле дивана. Щеки Грейс вспыхнули, и она вновь почувствовала, как скользят вдоль бедер ее трусики… О, Рич!..

Повинуясь внезапному порыву, Грейс нашла лист бумаги и написала на нем: «Должна увидеться с Марлин. Может быть, поговорим позднее». Затем, схватив белье и засунув его и сумочку, она оставила вместо него записку.

И зачем только она это сделала? Поговорить? О чем поговорить? Когда Рич узнает, что Грейс ускользнула, он придет в ярость так же, впрочем, как и она, когда увидела его изучающим карту.

Обозвав себя идиоткой, Грейс торопливо прошла через приемную на склад, а оттуда, все время оглядываясь, через служебный вход на пожарную лестницу. Добравшись до машины, она решила больше не анализировать свое поведение. Презрение к самой себе и страдания могли подождать! Она и так опаздывала!

Отпив глоток кофе, принесенный ему Лизой, и бросив еще один взгляд на по-прежнему закрытый кабинет Грейс, Рич вновь вернулся к карте. Он твердил себе, что рад дать ей поспать, но тело хотело другого. Ему представлялось, как он разбудит Грейс долгим поцелуем, откинет в сторону платье, которым она накрыта и станет любить, любить, любить…

С головы до пят его окатила жаркая волна, и линии на карте поплыли перед глазами. Поморгав, Рич сумел вновь сосредоточиться. Пусть спит. Он закрыл обе двери и оставил свои ключи на столе у секретарши — жест доверия, который Грейс должна оценить. Она сможет выйти тогда, когда захочет, а он подождет — до тех пор, пока его не пригласят.

Рич счастливо улыбнулся лежащей перед ним карте побережья, видя на ней лицо Грейс вместо линий, точек и букв. Она пригласит его — он не сомневался ни на минуту, и в этой уверенности не было ни капли самонадеянности. Просто эта женщина предназначена ему. И только ему!

Он, в который уже раз, взглянул на часы. Восемь. Надо дать ей поспать до десяти, то есть хотя бы четыре часа. Когда Грейс, прижавшись своим теплым телом к нему и использовав его руку как подушку, уснула в его объятиях, кабинет уже осветился розовато-золотистым светом восходящего солнца.

Рич попытался заставить себя успокоиться. До десяти оставалось еще два часа. Может, ей хватит и трех? Но даже один час казался ему теперь вечностью.

Он должен взять себя в руки, отвлечься от воспоминаний о ее нежном теле, вкусе и запахе кожи… Что ж, для этого у него есть работа.

Рич бросил мрачный взгляд на список снятых за последнее время в аренду помещений и уже не в первый раз пожелал себе удачи. Как хотелось избавить Грейс от необходимости выбирать между ним и Марлин! Конечно, теперь, после этой ночи, она расскажет ему все, что он захочет. Игра в кошки-мышки позади. Теперь они любовники.

Но надо знать Грейс! Она ни за что не простит себе, если предаст доверившуюся ей сестру. Марлин он тоже знал, та никогда не позволит Грейс забыть об этом.

Но если он сможет узнать адрес беглянки сам, это решит все проблемы. Ведь тогда Грейс не придется ничего рассказывать ему.

Он был уже на середине списка и не нашел ни одной мало-мальски подходящей кандидатуры. Рич заставил себя продолжить поиск. Томас Голд с тремя детьми, дом в Новом Орлеане. Мистер и миссис Алан Поджер, пенсионеры, меблированная квартира с гаражом… Насколько же профессиональна Дженни! Для того чтобы составить столь полный список, его секретарша должна была воспользоваться услугами не менее чем десяти оперативников.

Роберт и Мэри Эллисон. Джон Флетчер с сыном. Синди Дейли, Элис Лорн, Мэри Морганер…

Рич замер, почувствовав внутренний сигнал тревоги. Мэри Морганер. М.М. Существовало хотя и старое, но тем не менее верное правило: беря себе вымышленное имя, люди часто использовали свое собственное — иногда частично или только инициалы. Возможно, так им было удобнее: инициалы соответствовали меткам на багаже, рубашках, носовых платках.

Кроме того, фамилия что-то ему говорила. Морганер? Он порылся в памяти, и удача наконец-то улыбнулась ему: Рич вспомнил.

Морганер, штат Индиана. Жена Дугласа Мэдока, умершая при рождении Грейс, была родом из Морганера, штат Индиана. Ее тоска по родным местам была в семье притчей во языцех. Однажды она даже попыталась вырастить при здешнем климате магнолии.

Мэри Морганер. Рич забарабанил пальцами по столу. Может ли это быть? Снятый коттедж находился на побережье в богом забытом поселке «Берлога Джона». Ужасное место к западу от города. Рич отыскал его недалеко от береговой линии — крохотное пятнышко. Самый жалкий поселок в тех краях. Он смутно помнил стандартной постройки обветшавшие коттеджи и замусоренные пляжи, настолько размытые приливом, что в некоторых местах от них вообще почти ничего не осталось.

Он постарался представить себя великолепную Марлин Мэдок-Макбрайт, живущую в подобном месте, и не смог. Вздохнув, он двинулся дальше по списку. Тереза и Диего Перес, Ник и Робин Родд, Кейт и… Однако мысленно Рич все время возвращался к Мэри Морганер. Тревожный набат в его голове будет гудеть до тех пор, пока он не проверит все!

— Тук-тук-тук, — раздался игривый голос, и пробужденный от глубоких раздумий Рич резко повернулся. Это была Лиза, машущая ему очередной телефонограммой.

— Вы пользуетесь популярностью, мистер Слейд, — кокетливо прощебетала она, подавая Ричу листок.

— Благодарю! — Слейд улыбнулся, но сердце его забилось быстрее — это должно было быть нечто важное. Иначе Дженни не стала бы названивать.

Сообщение состояло всего из четырех предложений, но смысл их казался загадочным. Дженни явно осторожничала.

«Рестораны открыты на просроченные деньги Фишеров. Цель — денежный фонд. Наследство грозит вновь прибывшему». И затем зловещая концовка: «Ситуация неприятная».

 

12

Машинально складывая листок в маленький тугой квадратик и засовывая его в карман джинсов, Рич направился к кабинету Грейс. Они больше не могут позволить себе такую роскошь, как отдых.

А ведь до этой минуты он весьма скептически относился к тому, что Макбрайт одолжил деньги у Фишеров. Об этом Грейс сообщила сестра. Но Марлин всегда была склонна к мелодраматизму. Кроме того, по своему опыту Рич знал, что жены порой способны изобрести самые мерзкие грехи, чтобы обвинить в них ставших нелюбимыми мужей.

Но собранная и пунктуальная Дженни всегда имела дело только с доказуемыми фактами, поэтому Рич был уверен в их надежности.

Итак, Пол Макбрайт оказался по уши в долгах у братцев Фишер! И очевидно, обещал в качестве залога деньги своей жены.

Но что может означать фраза: «Наследство грозит вновь прибывшему»? Чье наследство? Марлин уже получила полный контроль над своими деньгами. Рич выяснил это в начале расследования, поэтому ее беременность не могла в этом случае ни на что повлиять.

Оставался только Пол, очевидно, являвшийся наследником жены. Слейд не был ознакомлен с завещанием Марлин, да он и не представлял, что это может ему понадобиться. Но если она родит ребенка, то, даже в случае ее смерти Пол Макбрайт не получит ничего!.. И это беспокоило кого-то до такой степени, что Дженни сочла необходимым добавить два кодовых слова, означавших крайнюю опасность: «Ситуация неприятная».

Решив зайти в кабинет к Грейс через приемную, Рич кротко кивнул секретарше. Удивленная Лиза перестала печатать, но что-то в поведении детектива помешало ей воспрепятствовать его действиям.

— Грейс? — Хотя его голос прозвучал громко, ответа не последовало.

Рич поднял руку, намереваясь постучать, но при первом же прикосновении его пальцев дверь, которая должна была быть заперта, приотворилась, словно приглашая войти в темную и, очевидно, пустую комнату. Он замер как вкопанный.

— Ее там нет, — сообщила Лиза почему-то виноватым тоном. — Она ушла.

Рич даже не оглянулся. Распахнув дверь настежь, он ворвался в кабинет и включил свет, как будто подозревая, что Грейс просто прячется в каком-нибудь темном углу. Он дернул шнур, раздвигавший оконные занавеси. Распахнул дверцы небольшого встроенного шкафа. И даже, как последний идиот, заглянул под стол, словно Грейс Мэдок была способна заползти туда, как перепуганный кролик. Но сейчас ему было не до логики! Почему она ушла?

Рич рухнул на диван и в отчаянии провел по нему рукой в надежде хотя бы уловить остатки тепла ее тела. Но и это оказалось напрасным.

Холодное прикосновение окончательно отрезвило Слейда. Грейс действительно ушла. Ушла давно. Она оделась в темноте и выскользнула через заднюю дверь, потому что не хотела его видеть. Не захотела довериться ему!.. А что это лежит на столике? Рич, встрепенувшись, схватил записку Грейс. «Должна увидеться с Марлин…»

Быстро поднявшись. Рич взял трубку, и до боли сжимая ее в руке, набрал номер своего агента, которому поручил следить за Макбрайтом. Раздался звонок, второй, третий, четвертый… Где, черт возьми, носит этого парня?

— Алло, Фоллер? Это Слейд. У тебя есть для меня новости?

— Весь вчерашний день он просидел в отеле. — Голос агента звучал не слишком уверенно. — Но сегодня утром вышел и сел в свою машину. Полчаса следовал в западном направлении. Движение было не очень оживленным, так что мне пришлось держаться на некотором расстоянии. — В голосе Фоллера появилась извиняющаяся интонация. — Я обязан был это сделать, иначе он заметил бы слежку. Вы же знаете…

У Рича появилось нехорошее предчувствие.

— А почему ты сейчас у себя в номере, когда должен был бы следить за… клиентом? Где он?

— Н-не знаю, я его потерял… Я ждал вашего звонка, чтобы сообщить.

Каким-то образом Ричу удалось сдержаться, хотя проклятие так и рвалось с языка.

— Как это случилось?

— Просто не повезло! — Тон Фоллера, видимо, понявшего, что шеф не собирается выходить из себя, стал несколько более развязным. — Он проезжал по разводному мосту, судов поблизости не было, и я не ожидал никаких проблем. Они, должно быть, проверяли механизм или еще что-нибудь, потому что шлагбаум вдруг опустился и преградил мне путь. К тому времени как мост привели в порядок, машина Макбрайта уже исчезла из вида. Я вернулся в отель.

Черт побери! Будь это в Чикаго, он точно знал бы, кому из оперативников поручить столь ответственное задание. Здесь же, имея дело с вольнонаемными сотрудниками, приходилось обращаться к людям, не годившимся даже в сторожа!

Но не стоит терять времени. Сколько ни возмущайся, это не поможет найти Пола. Чтобы поправить дело, надо держать себя в руках. И Рич попросил Фоллера как можно точнее описать маршрут, по которому следовал Пол и, закрыв глаза, ловил каждое слово, в надежде отыскать хоть какую-нибудь зацепку.

Постепенно в его голове начало кое-что вырисовываться. Мост соединял берега залива, дальше шло побережье, на котором было множество поселков, и среди них — «Берлога Джона».

Господи, что за игра! А у него так мало карт на руках — пара совпавших инициалов, разводной мост и несколько песчинок в машине Грейс. За всю карьеру детектива Слейд никогда не ставил так много, имея столь мизерные шансы. Но это все, что у него есть.

Грейс выглянула из выходившего на залив окна коттеджа. Как это ни смешно, но никогда еще «Берлога Джона» не выглядела так замечательно, как сейчас, в последние минуты пребывания здесь Марлин. Утром прошла гроза, и лениво покачивавшиеся на ветру пальмовые листья напоминали гигантские страусовые перья. Даже кустарник выглядел живописно, а на высоких растениях с саблевидными листьями распустились розовые и фиолетовые цветы.

Группы живописных облаков на горизонте были просто очаровательны, но Грейс знала: это означает, что ливень прекратился лишь на время, и если они не хотят грузить вещи в машину под дождем, сестре следует поторопиться.

— Ты там закончила? — крикнула она, стараясь не показывать охватившего ее нетерпения. Марлин и так чуть с ума не сошла, поджидая опоздавшую почти на два часа Грейс и представляя себе всевозможные беды — несчастные случаи, похищения и прочее. Поэтому Грейс решила пока ничего не рассказывать о том, что произошло минувшей ночью.

— Почти, — отозвалась Марлин из кухни сдавленным голосом.

Она, должно быть, все еще рылась в холодильнике, решая, что стоит взять с собой, а что — просто выкинуть. На каждое пустяковое решение ей требовалась уйма времени! К глубокому сожалению, решимость, так поразившая Грейс в сестре, куда-то исчезла, и перед ней вновь оказалась прежняя Марлин, избалованная принцесса, в минуты опасности превращавшаяся в тряпичную куклу.

Оторвавшись от созерцания пейзажа за окном, Грейс подхватив два больших чемодана Марлин, направилась с ними в холл, по пути заглянув в кухню.

— Да выброси ты все! — задыхаясь, посоветовала она, с грохотом опуская чемоданы на пол. — Когда устроишься, купим другие продукты.

— Зачем тратить лишние деньги? — возразила Марлин, с сожалением глядя внутрь холодильника, как будто от этих продуктов зависела ее жизнь.

— Марлин, — Грейс с трудом сохраняла терпение, — не говори ерунды, там всего на десять долларов йогурта! — Она кивком указала на окно. — Взгляни на небо, каждую минуту может пойти дождь. Пойдем, пока…

Слова замерли у нее на устах, когда она увидела лицо Марлин. Та, посмотрев в окно, неожиданно побледнела как полотно. Казалось, она вот-вот заплачет.

Нахмурившись, Грейс повернулась, чтобы выяснить причины, вызвавшие столь странную реакцию. Не несколько же грозовых облаков! И тут она почувствовала, что сама бледнеет.

Прямо перед окном стояли три автомобиля. Все темного цвета, зловещего вида, с тонированными стеклами, не позволявшими видеть сидевших внутри. Машины окружили ее маленький красный автомобиль, словно механические коршуны, терпеливо поджидавшие свою жертву.

Грейс словно парализовало. Сердце забилось так, что, казалось, сейчас выскочит из груди, по спине прошел холодок, но она не шевельнулась. Позади нее слышалось хриплое дыхание Марлин, которая, по всей видимости, тоже не могла сдвинуться с места.

Кто? Кто эти люди? Тревожный вопрос звучал, как эхо крика в пустом тоннеле. В каком-то полуобморочном состоянии Грейс ощутила, как сгущается тьма, как отступают куда-то окружающие ее предметы, как все вокруг становится меньше, туманнее, нереальнее. Неужели она забыла, что надо дышать? В ушах стоял шум, в голове туманилось…

С громким всхлипом Грейс втянула в легкие воздух, и мир вновь обрел былую четкость. Эта агония длилась не более двух секунд, но они показались ей бесконечными. И тут водитель средней машины открыл дверцу.

Грейс сразу поняла, кто он, как только увидела обтянутую джинсами ногу. Непонятно было другое: почему она не догадалась об этом раньше. Как она могла не узнать «ягуар»! И теперь, когда течение времени обрело для нее свою нормальную скорость, она видела: человек, вылезавший из машины, — Ричард Слейд, решительно настроенный и мрачный.

— О боже, я же говорила тебе! — В голосе Марлин звучали ярость и ужас. — Я так и знала, что ты расскажешь ему! Так и знала!

Грейс не ответила — для возражений и извинений было не время. Шок от неожиданности сменился приступом острого страха. Внезапно дверцы других машин тоже открылись и оттуда появились мужчины, что-то кричащие друг другу.

Первая машина принадлежала Полу Макбрайту. Выскочив наружу, он, явно вне себя, бросился в направлении коттеджа. Слейд последовал за ним и, поймав за локоть, начал что-то торопливо и возбужденно говорить. Третий мужчина, плотный, в круглых очках, казался менее заинтересованным этим делом, чем двое остальных.

При виде незнакомца у Грейс вырвался вздох облегчения. Неважно, какую роль он играет, главное — это не Фишер.

— Быстро! Мы должны выбраться отсюда! — скомандовала Грейс сестре.

Мозг ее лихорадочно работал и, продираясь сквозь напластование эмоций, пытался выбрать хоть какой-то план действий. Но мысли все время крутились вокруг одного и того же, не позволяя ухватиться за мало-мальски стоящую идею. Давным-давно надо было все продумать, ругала она себя. Можно было нанять телохранителя, купить пистолет, обеспечить пути отхода… Но какой сейчас толк в этих сожалениях? Несмотря ни на что, она все-таки никогда по-настоящему не верила в возможность подобного исхода. Ни на минуту!

Грейс вновь выглянула в окно. Пол и Рич были уже почти у самого входа.

— Сюда! — повинуясь импульсивному порыву, бросила Грейс, указывая на заднюю дверь, выходившую прямо на пляж.

Ошеломленная Марлин повернулась, собираясь подчиниться приказу. Груз ответственности, налагаемый на нее столь абсолютной верой, отнюдь не успокоил Грейс. Тем не менее она попыталась принять как можно более решительный вид.

— Через пять или шесть участков к югу отсюда на берегу есть небольшой бар. Ты его помнишь?

Марлин попыталась сосредоточиться, потом лицо ее просветлело.

— Да, конечно.

— Отлично. Бежим туда! — Грейс подтолкнула сестру к двери. — Там, во всяком случае, люди — мы будем не одни.

Тут раздался звук, которого она ждала с таким ужасом. Это был даже не стук, а грохот — требовательный грохот, производимый человеком, у которого и в мыслях не было, что дверь перед ним может не открыться. Человеком, который, если в этом возникнет необходимость, чувствует себя вправе просто сорвать ее с петель.

— Бежим! — Распахнув заднюю дверь, Грейс почти силой вытолкнула сестру наружу.

Марлин бросилась по тропинке, ведущей через кустарник к пляжу. Теннисные туфли не подвели хозяйку: бежать в них было довольно удобно. Грейс же повезло меньше. Она только добралась до пляжа, как ее босоножки зарылись в податливый песок. Грейс упала, вывихнув лодыжку. С трудом поднявшись и не обращая внимания на резкую боль, она заковыляла, стараясь не упустить сестру из виду.

К этому времени мужчины, несомненно, уже оставили всякие приличия и либо сломали хлипкую дверь, либо догадались, что сестры не станут безропотно дожидаться, пока их поймают. Слейд первым поймет это, подумала Грейс. Она представила себе, как он бегом огибает коттедж, видит распахнутую дверь и бросает разъяренный взгляд в направлении пляжа…

Внезапно кто-то ухватил ее за плечо. С криком ужаса Грейс споткнулась и, обернувшись, увидела, что находится в руках Рича. Удержав ее от падения, он бесцеремонно развернул Грейс к себе. Лицо его было грозным, взгляд темных глаз из-под бровей — суровым.

— Черт побери, Грейс! Какого дьявола…

— О, Грейс, нет! — Панический вопль Марлин раздался совсем недалеко от них, — гораздо ближе, чем это требовалось для безопасности сестры, подумала Грейс, падая духом.

Она увидела, что Марлин в нерешительности остановилась. С тоской посмотрев в направлении бара, сестра перевела взгляд обратно на Грейс, как будто не зная, что ей предпринять.

— Беги! — умудрилась наконец выдавить из себя Грейс, надеясь, что ее услышат. — Беги же!

Марлин не надо было повторять дважды. Повернувшись, она вновь побежала, заворачивая к полосе прибоя, где влажный песок давал лучшую опору для ног.

— Беги?! — взорвался Слейд, и его возглас словно повис во влажном, тяжелом воздухе. — Ты убегаешь от меня, Грейс?

Следовало ответить, бросить жестокое «да» в это искаженное яростью лицо человека, так безжалостно продавшего ее. Но какое-то движение позади заставило замереть на губах готовое вырваться слово.

Из-за дома показались Пол и незнакомец в очках. Лицо Макбрайта было перекошено от гнева, он что-то кричал, но ветер относил его слова в сторону, и Грейс ничего не смогла разобрать.

Пол бежал к ним. Песок, оказавшийся таким препятствием для нее, почти не мешал ему. И в момент, когда он оказался уже совсем рядом, Грейс почувствовала к нему ненависть — ненависть к его вяло очерченному подбородку, к претенциозным маленьким усикам, к вызывающе дорогой одежде.

Ей давно надо было позвонить в полицию! И зачем только она послушалась Марлин, питавшую глупую надежду на то, что в один прекрасный день на ее мужа вновь сойдет благословение Божие? А она сама, Грейс, не желая лишний раз расстраивать сестру, была слишком уступчива. Теперь было уже поздно! Слишком поздно! И все благодаря Слейду. Ее любовнику.

Она повернулась к нему.

— Как ты только мог, Рич?! — Голос ее дрожал, глаза затуманились от слез. — Как ты только мог привести его сюда?

— Я… я привел его сюда? — Слейд побледнел, на скулах его заходили желваки.

Но в этот момент подоспел Пол.

— Где она? — Он остановился совсем близко от них. Грейс слышала его учащенное дыхание, видела глаза, лихорадочно обшаривавшие пляж. — Куда она делась? — Пол вытер пот сперва со лба, потом со своих усиков. — Я должен поговорить с ней. Ты понятия не имеешь, насколько это важно!

Но Грейс была не в состоянии вымолвить ни слова, она отвернулась, настолько ненавистен был ей этот человек.

— Проклятье! — Пол обратился к Ричу. — Ты заметил, куда она делась?

Грейс затаила дыхание. Рич видел, куда побежала Марлин, и мог указать ее мужу верное направление. Не говори ему! Не говори ему! — мысленно молила она, закрыв глаза.

— Может быть, — после паузы спокойно ответил Рич. — Но сначала я должен узнать, зачем она тебе нужна.

— Она моя жена! — почти выплюнул слова Пол, сжимая руки в кулаки. — У меня есть право говорить с ней!

— О чем? — Вопрос прозвучал по-прежнему спокойно, но твердо.

Пола, похоже, это совсем вывело из себя.

— Послушай, Слейд… — он угрожающе подался вперед, очевидно, слишком разъяренный, чтобы помнить о том, что гораздо ниже и намного слабее противника, — тебя это не касается!

Третий человек, до этого пассивно наблюдавший за сценой, зашел Полу за спину и многозначительно откашлялся.

— Вам не нужна помощь, мистер Слейд?

Не отрывая взгляда от Макбрайта, Рич покачал головой.

— Пока нет, — с прежней невозмутимостью ответил он, и человек в очках послушно отошел.

Грейс была заинтригована. Кто это? Человек Слейда? Зачем Рич его привез? Но времени на размышления у нее не осталось, потому что Пол дошел до точки кипения. Совершенно выйдя из себя, он надвинулся на Рича и начал отталкивать его руками.

— Твой головорез меня не испугает, Слейд! Я имею дело с людьми, которые могут уничтожить этого парня одним пальцем.

— Вроде Фишеров? — Рич даже не шелохнулся под натиском Макбрайт.

— Да, вроде Фишеров, — подтвердил Пол. — Это тебя шокирует, Рич? Ты ведь всегда полагал, что лучше Джо и меня, так ведь? Иметь дело Фишерами? Нет, это не для тебя! Ты всегда был у нас просто святым! Если, конечно, не принимать во внимание Рейчел.

Мускул на щеке Слейда дернулся, и Грейс чуть было не крикнула Полу, чтобы он заткнулся. Но Макбрайт не унимался, совершенно не чувствуя опасности. Вокруг начали собираться люди, привлеченные его истерическими воплями.

А Пол напирал на Рича все сильнее, оскорбления его становились грубее.

— Ты и понятия не имел, что о тебе тогда говорили, сукин ты…

Он так и не закончил. Потеряв наконец терпение, Рич ответил коротким апперкотом, угодившим обидчику прямо в подбородок. Грейс лишь услышала отвратительный лязг зубов, и, закрыв лицо руками, Пол как подкошенный рухнул на песок.

— О боже, — простонал он, как будто удар выбил из него всю ярость, потом поднялся на колени. — О боже, что же мне делать? Они ищут Марлин. — Теперь Пол уже рыдал, между пальцев его текли грязные слезы. — Что мне делать?

— Пол! О, мой дорогой!

И Марлин, расталкивая зевак, бросилась к поверженному мужу. Значит, она не убежала, а решила вернуться.

— Пол, с тобой все в порядке? — Бормоча что-то успокаивающее, она опустилась рядом с ним на колени и, обняв одной рукой за плечи, попыталась поднять ему голову. — Тебе больно?

С приглушенным стоном, в котором звучали одновременно недоверие и облегчение, Пол обнял жену.

— Марлин! — произнес он, утыкаясь, как маленький ребенок, лицом в ее плечо. — О боже, Марлин!

Остолбенело глядя на коленопреклоненную пару, Грейс не могла поверить своим глазам. Не стесняясь никого, все в песке, они обнялись, целуясь и шепча что-то друг другу между всхлипами.

Грейс поежилась и только тогда заметила, что похолодало. Начинался дождь. А Грейс совсем забыла о нем! Упали первые крупные капли, и, подняв голову, она увидела, что тучи сгустились и угрожающе потемнели.

Даже самые любопытные из зевак начали расходиться в поисках укрытия, но Марлин и Пол, по-видимому, не замечали ничего.

— Мне кажется, что нам надо вернуться в дом, — решительно сказал Рич. — Пора кое-что прояснить.

 

13

В обшарпанной гостиной коттеджа они смотрелись как банда оборванцев. Взглянув на сестру, Грейс сообразила, на что похожа сама — чумазая, вымокшая, пряди светлых волос прилипли к лицу, одежда — к телу. Свет, проникавший сквозь залитые дождем оконные стекла, придавал их лицам мертвенно-серый оттенок. Что ж, все в полном соответствии с этой несчастной халупой, подумала она.

Впрочем, к Ричу это не относилось. Как будто ей назло, после дождя его темные волосы лишь стали блестящими, а промокшая зеленая майка только подчеркивала мускулатуру торса. Чтобы превратить Слейда в мокрую крысу, требовалось нечто большее, чем простой ливень.

Наиболее жалким выглядел Пол. Несмотря на нежную заботу Марлин, его челюсть под слоем грязи приобрела фиолетовый цвет. Он сидел на диване, зажав голову руками, как будто был не в состоянии смотреть никому в лицо, включая и свою жену.

— Давай забудем все, Пол, — предложил Рич, первым прервавший затянувшееся молчание. — Не будем терять времени. Если Марлин смогли найти ты и я, то сможет и любой другой.

Марлин подняла голову, ее рука, приглаживавшая волосы Пола, замерла. Она не сказала ни слова, лишь угрюмо взглянула на Слейда и возобновила свое занятие.

— Знаю, знаю! — Пол судорожно вздохнул. — Собственно говоря, все очень просто. Я должен Фишерам деньги. Много денег! Начал одалживать еще в колледже, — добавил он, рассматривая свои руки. — Мой отец не слишком одобрял… некоторые мои увлечения, поэтому пришлось искать источники… — Он медленно покачал головой. — Тогда поначалу это была не такая уж большая сумма, не то, что сейчас.

Марлин шумно вздохнула, но остальные по-прежнему молчали. Неподвижный, как статуя Рич, насупившись, наблюдал за Макбрайтом. Незнакомец, представившийся женщинам, как Джон Фоллер, местный частный детектив, отдыхал на веранде. Грейс не решалась что-либо говорить, хоть множество вопросов так и вертелось у нее на языке. Она чувствовала, что попала в какой-то кошмарный мир, где действовали незнакомые ей правила и грозила опасность ее близким и ей самой.

— Во всяком случае, — продолжил Пол, когда стало ясно, что задавать ему вопросы никто не собирается, — после гибели Джо я хотел использовать полученные по страховке деньги, чтобы отдать долг. Я уже тогда собирался открыть сеть ресторанов. Но Фишеры предложили, чтобы я завел дело и заплатил им с полученной прибыли, так что для меня это пройдет совершенно незаметно. Они даже согласились дать мне еще денег, чтобы легче было начинать. — Но прибыли не было, во всяком случае, ее было недостаточно. Долги накапливались, и Фишеры начали давить на меня. Они угрожали мне, Марлин! И мне пришлось сказать им о твоих деньгах…

В голубых глазах Марлин появилась тень сомнения. Отвернувшись, она потупила взор. Как будто испугавшись потерять ее молчаливую поддержку, Пол сжал безжизненно лежавшие руки жены в своих.

— Клянусь тебе, Марлин, я действительно считал, что смогу отдать им деньги до того, как тебе исполнится тридцать, честное слово! Помнишь новую фирму… ту, что в Норфолке? Я думал, что с ее помощью исправлю положение. — Он осторожно покачал руку Марлин, как бы пытаясь достучаться до нее, но жена не подняла взгляда. — Это должно было помочь!

— Однако, очевидно, не помогло… — Рич скрестил руки на груди. — Думаю, это и так всем понятно, Пол. Почему бы нам не перейти прямо к делу?

Вздрогнув, Макбрайт бросил на говорившего изумленный взгляд, как будто только сейчас обнаружил, что в комнате, кроме него и его жены, находятся и другие люди.

— К делу?.. — переспросил он.

— Вот именно! — Ни тон, ни затравленный взгляд Пола не произвели на Слейда никакого впечатления. — К самому важному. Поскольку ты появился здесь один, можно предположить, что ты не открыл им местопребывания Марлин. Но продолжают ли они искать твою жену? Знают ли о ее беременности? И может ли эта беременность создать проблемы, ведь это лишает тебя наследства в пользу ребенка?

Задавая эти крайне неприятные вопросы, Рич был само спокойствие. Интересно, подумала Грейс, в каких ситуациях пришлось ему побывать, если даже столь сложную он воспринимает настолько невозмутимо?

— Поэтому подойдем к делу со всей серьезностью, Пол. — Рич решительно подвел черту. — Основной вопрос вот в чем, — как может Марлин защитить себя?

Марлин тихонько всхлипнула, и Пол умоляюще посмотрел на жену.

— Дорогая, не надо, — сказал он, прижимая ее руки к своей груди. — Все будет хорошо, честное слово! Когда я узнал, что ты ждешь ребенка… все изменилось. Почему ты мне сама об этом не сказала? Я ведь старался разыскать тебя… Видишь ли… — Он нервно сглотнул, — я хочу, чтобы ты развелась со мной.

Всхлипывание Марлин сменилось рыданиями, и Пол поспешил объяснить свое намерение:

— Это единственный путь… я все продумал. Тогда ты и наш ребенок будете в безопасности. Все документы уже подготовлены. Тебе остается только подписать их.

Теперь Марлин растерянно смотрела на мужа сквозь слезы, и Грейс почувствовала комок в горле. Этот план был не самым умным. Даже она видела в нем массу слабых мест, и главным из них было то, что для оформления развода потребуется не менее нескольких недель. Но предложение действительно выглядело как искренняя попытка защитить Марлин и малыша.

— Не знаю, хочу ли я получить развод, — наконец сказала сестра на удивление ровным голосом. — Зато точно знаю, что хочу заплатить этим негодяям все до последнего цента. Чтобы они ушли из нашей жизни навсегда!

Челюсть Пола слегка отвисла.

— Нет, — сказал он напряженным голосом. — Не надо, Марлин…

— Да, — настаивала она, хотя слезы продолжали катиться по ее щекам. — Я не хочу, чтобы отца моего ребенка застрелили на улице или… как там это у них делается… Есть еще одна вещь, о которой я должна спросить тебя, Пол. Мне обязательно нужно знать это!

Сердце Грейс забилось сильнее — она знала, что собиралась сказать сестра. Понимает ли Рич, что сейчас произойдет? Его поза сказала ей обо всем. Он походил на осужденного, ожидавшего приговора суда.

Пол, похоже, ничего не подозревал.

— О чем же?

— Мне надо знать, — медленно выговорила Марлин, как бы произнося заученный урок, — связаны ли каким-либо образом твои долги семейству Фишер и смерть Джо.

Как ни странно, Пола этот вопрос отнюдь не свалил с ног. Лицо его выразило лишь некоторое смущение.

— Мои долги — нет. Но его — может быть.

Брови Марлин удивленно поползли вверх.

— Его? Что ты имеешь в виду? Что значит — его?

— Я имею в виду то, что в ту ночь Джо расплачивался за свои собственные долги, — ответил Пол. — Он тоже задолжал Фишерами, и они сделали ему такое же предложение, как и мне. Тогда ведь очень легко манипулировать человеком. Тем более у Джо впереди маячило большое наследство. Но он отказался, и они убили его, инсценировав ограбление склада.

Марлин выглядела совершенно ошарашенной. Да и Грейс, взглянув на сестру, решила, что смотрится не лучше.

— Фишеры сказали Джо, что придут поговорить с ним на склад, и чтобы не было никаких свидетелей, — продолжал тем временем Пол, не сводя глаз со Слейда. — Джо сам обеспечил в ту ночь отсутствие на складе Рича. С помощью Рейчел сделать это было не слишком сложно. Она прекрасно знала, чем можно занять своего дружка.

Это было уже чересчур! Грейс не выдержала, вскочила на ноги, хотя колени ее подгибались, и воскликнула:

— Боже мой, Пол, почему ты ничего не сказал полиции? Ты же мог сгноить Фишеров в тюрьме! Подумай, как ты поступил по отношению ко всем нам, к Ричу! Почему ты не… — В ее голосе послышались истерические нотки, глаза защипало. — Почему, Пол, почему? Почему позволил, чтобы мы все эти годы подозревали Рича?

— Видишь ли, Фишеры заверили меня тогда, что не они повинны в смерти Джо, — с жалким видом пробормотал Пол, не ответив на последний вопрос. — И только совсем недавно, когда они пригрозили, что расправятся со мной, как с молодым Мэдоком, я понял… Клянусь, раньше я ничего не знал! Джо только сказал мне, что ночью встречается с Фишерами и что он устроил встречу Слейда с Рейчел. — Он вытер вспотевший лоб. — А утром Джо был уже мертв. Вы не знаете, что это за люди! Они заявили тогда, чтобы я даже не заикался об их предложении, потому что тоже окажусь в этом замешанным, а доказать мне ничего не удастся. Что и случилось. Вы же помните, что полиция и так подозревала их, но не нашла ни одной улики.

Все, в том числе и сам Пол, чувствовали, как беспомощно звучат его оправдания, но он упорно продолжал бормотать бессвязные обрывочные фразы. Но Грейс не испытывала сейчас к нему ни малейшего сострадания. По ее мнению, Пола Макбрайта следовало запереть в одной камере с этими монстрами Фишерами, а ключ выбросить подальше.

Чувствуя, что от Грейс никакого сочувствия ему не дождаться, Пол обратился к жене:

— К тому же я тогда был влюблен в тебя, Марлин, хотел на тебе жениться и знал, что ты никогда не простишь мне, если… если будешь подозревать, что я имел хоть какое-то отношение к смерти Джо. А насчет Слейда… Что ж, он не был одним из нас, и ваше мнение о нем было мне безразлично…

Тут терпение Рича лопнуло. Прорычав что-то нечленораздельное, он повернулся к Полу. И на какой-то ужасный миг Грейс показалось, что сейчас произойдет убийство: Рич просто задушит слизняка Макбрайта голыми руками. Но каким-то образом Слейду удалось справиться с собой.

— Нет, — процедил он сквозь зубы. — Ты не стоишь даже того, чтобы тебя отправили в тюрьму. Думаю, что лучше всего будет оставить тебя на растерзание братьям Фишер. Избавляться от мусора — это их работа.

Он повернулся и, толчком распахнув дверь кухни, вышел на заднюю веранду. Казалось, Ричу не хватало воздуха. С трепещущимся сердцем Грейс посмотрела ему вслед, ей хотелось броситься за ним, но она осталась — сестре сейчас было хуже всех, она должна быть с ней.

Сзади раздалось легкое покашливание. Бесшумно вошедший Фоллер застенчиво улыбнулся ей.

— Идите. Если хотите, я могу здесь подежурить. — Он кивнул в сторону сидевшей на диване пары. — Хотя не думаю, что от него сейчас можно ждать еще каких-нибудь неприятностей.

Не совсем поняв смысл его слов, Грейс взглянула на сестру. Марлин и Пол сидели рука об руку, не сводя друг с друга глаз. Она смотрела на мужа с мукой и любовью, а он — виновато и одновременно с обидой несправедливо наказанного ребенка.

Еще неделю назад Грейс осудила бы это. Но теперь она, как никто, понимала сестру. Да поможет ей бог! Это называлось просто — любовь. И происходившее было непонятно лишь тем, кто не знал такого чувства.

В конце концов, кто она такая, чтобы судить их? Этой ночью ее сердце и тело желали Рича. И ей было все равно — негодяй он, или благородный рыцарь, умно или глупо она поступает.

А может быть, думала Грейс, глядя, как Пол целует руку жены, так оно и должно быть? Может быть, каждый человек нуждается в ком-то, кто закрывает глаза на его недостатки, кто способен простить, забыть, помочь вне зависимости от того, заслуживает этого человек или нет? И, может быть, именно поэтому любовь есть цветок, растущий на бесплодной земле, мелодия, перекрывающая какофонию обыденной жизни.

Там, на веранде, стоял единственный человек, ставший для нее всем. Разве любовь не может вновь явить свои чудеса? Разве не сотрет она образ озлобленной, недоверчивой обвинительницы, снова и снова причинявшей ему боль? Нет, все безнадежно! Вряд ли она может рассчитывать на прощение…

В любом случае надо хотя бы извиниться.

— Я выйду ненадолго, — сказала Грейс, слабо улыбаясь Фоллеру. — Спасибо вам, — добавила она, надеясь, что он почувствует, как она благодарна ему. Других слов у нее не было.

Открыв заднюю дверь, Грейс вышла. Шум дождя, должно быть, заглушал все остальные звуки, но если даже Рич и слышал, как она вышла, то не подал виду. Собравшись с духом, она подошла к нему так близко, что не заметить ее стало просто невозможно, но Слейд по-прежнему молчал.

Дождь, заливавший деревянные перила, швырял ей в лицо мелкие, холодные капельки, как бы пытаясь загнать Грейс обратно в дом. Они жалили ее губы, будто слезами увлажняли веки. Она слышала грохот прибоя, видела его за пеленой дождя.

Грейс вцепилась в мокрые перила, не обращая внимания на текущие между пальцев струйки воды.

— Прости меня, — сказала она не в силах придумать ничего другого.

Но Рич даже не шевельнулся, продолжая смотреть куда-то вдаль и как будто ничего не слыша. Что он там увидел? Может быть, призраков? Печальных, серебристых призраков, бродивших под бесконечным унылым дождем? Джо, Рейчел, сына, которого он так и не узнал…

— Прости, пожалуйста, — повторила она, на этот раз шепотом. — Мы ошибались, ужасно ошибались, считая, что ты причастен к гибели Джо.

И тут Рич резко повернулся. Он был совсем близко и в то же время — за тысячи миль от нее…

— Не переживай, Грейс, — глухо обронил он. — Теперь это не имеет никакого значения.

— Для меня имеет! Я не надеюсь, что ты простишь нас, — заторопилась она, ужасно боясь потерять его окончательно. — Мы этого не заслуживаем. В особенности я…

Он наконец взглянул на нее.

— Почему — в особенности ты?

Грейс с трудом разжала руки. Лицо ее было совершенно мокрым.

— Я должна была верить в тебя, — ответила она, отводя прядь волос со лба и вытирая щеки. — Должна была верить тебе, потому что… потому что люблю тебя.

— Ах, это… — иронично усмехнулся он.

— Да! — вскричала Грейс, оскорбленная неприятием ее слов. — Это! — Она схватила его за руку. — Над чем ты смеешься? Ты мне не веришь? Разве я не сказала это ночью?

Рич резко мотнул головой. Капельки воды, сорвавшиеся с концов его мокрых волос, как иголками, укололи ее кожу.

— Да, сказала! — Он посмотрел на пальцы Грейс, судорожно вцепившиеся теперь в его руку. — А потом трусливо убежала от меня, как будто за тобой гнались все демоны ада. — Рич поднял на нее глаза. — Не хочешь же ты сказать, что, любя, одновременно считала меня дьяволом?

Грейс как зачарованная уставилась в эти темные злые глаза, чувствуя, что теряет самообладание.

— Да, — ответила она, собрав всю свою решимость. — Именно это я и хотела сказать! Я любила тебя со столь юного возраста, что тогда еще не понимала значения этого слова. Любила, когда ты был другом моего брата и даже тогда, когда думала, что ты дал ему умереть.

Его глаза сузились, и Грейс глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки.

— Я любила тебя этой ночью, когда ты был в моих объятиях. — Она закусила губу, надеясь на то, что боль позволит сдержать дурацкие слезы, готовые покатиться по мокрым щекам. — И все еще люблю, хотя ты и отвернулся от меня.

— Грейс, я…

— Ты решил это сделать, — прошептала она, поднимая глаза. — Правда? — И Грейс заплакала, не в силах больше сдерживаться. — Ты возвратишься в Чикаго и постараешься забыть о нашем существовании.

— Я должен это сделать! — воскликнул он и, накрыв ее руку своей, крепко сжал ее. — Должен! Там я ни к кому не привязан, там я в безопасности, Грейс. Ни одна живая душа в Чикаго не может причинить мне такую боль, какую причинила ты.

— О, Рич… — Грейс теряла дар речи от стыда и горя.

Он был прав, абсолютно прав! Ему надо уехать. Разве можно просить его остаться, когда ее семья причинила ему столько страданий? Но… разве можно дать ему уйти? Она так любит его, любит каждый дюйм этого прекрасного тела, эту мужественную благородную душу!..

— Я люблю тебя, — повторила Грейс, понимая, что перешла на тот же просительный тон, что и Пол, но не могла ничего с собой поделать. Ведь она действительно не могла жить без него! Если бы только Рич позволил, Грейс посвятила бы всю оставшуюся жизнь тому, чтобы исправить зло, которое они ему причинили. Вторая ее ладонь легла на грудь Рича, туда, где билось его сердце. — Пожалуйста, — прошептала она. — Пожалуйста, не покидай меня!

— Я должен, — повторил он нетвердым голосом и, склонив голову, прошептал: — Но… не могу!.. — Сердце под ладонью Грейс забилось быстрее. — Этой ночью я начал жить заново, и как бы мне ни было трудно, я не могу снова вернуться туда, где опять буду благополучен и… мертв.

— Этой ночью?

— Да, этой ночью! — Он привлек Грейс в свои объятия, и она прильнула к нему. — Этой ночью, когда ты любила меня.

Их тела прижались друг к другу легко и естественно. И это простое соприкосновение переполнило их обоих радостью. А потом очень медленно Рич приподнял ее лицо за подбородок, жадным взглядом исследуя каждую деталь. Глаза его были темны, но злости в них уже не было. И наконец со стоном он склонил к ней голову.

Как мог поцелуй так подействовать на ее тело? Оно словно растаяло. Это было невозможно, но тем не менее произошло. Ноги у Грейс стали как ватные, и, чтобы не упасть, она обхватила руками его шею, приоткрыла губы, и новый горячий поцелуй ожег ее.

Это длилось долго, очень долго. Наконец с видимым сожалением Рич оторвался от ее губ.

— Ты опасна, Грейс, — сказал он, пытаясь скрыть дрожь в голосе. — Когда я с тобой, то теряю всякое самообладание.

— Вот и прекрасно! — ответила она, чувствуя, как надежда переполняет ее сердце радостью. — Говоришь, этой ночью ты опять ожил, вновь стал чувствовать. А как насчет предстоящей?

— Я все еще живой, — ответил он, и впервые в его голосе появилась шутливая интонация. — Или ты не заметила? — Рич ласково потрепал ее по волосам. — У меня есть предчувствие, что с тобой я всегда буду живым.

— Конечно! — Грейс улыбнулась. — Поэтому ты и должен быть со мной, — мечтательно произнесла она, — и стать моей единственной любовью.

— Это как-то подозрительно смахивает на одну из поэтических цитат Кристофера Боули.

Она тихонько рассмеялась, довольная тем, что уловила в его голосе ревнивую нотку.

— Может быть. Но Кристофер привел мне еще одну цитату, — сказала она, глядя на него блестящими от слез глазами. Тучи начали расступаться, пропуская первые золотистые лучи солнца. — Хочешь услышать ее?

Рич кивнул.

— «Я так люблю его, — начала Грейс, надеясь, что голос не подведет ее, — что с ним все смерти нипочем, а без него и жизнь не в жизнь».

Рич не ответил. Но ей показалось, что глаза его подозрительно блеснули. А когда он заговорил, голос его звучал хрипло.

— Да! Очень выразительно! Но послушай меня, Грейс. Придется тебе сказать профессору, что замужней леди не пристало брать уроки любовной поэзии.

Замужней… Грейс улыбнулась, слезы ее высохли, как по мановению волшебной палочки.

— Если только она не берет их у своего мужа, — кокетливо заметила она, снова прильнув к Ричу.

— Да, — отозвался он, — если только у меня… Я люблю тебя, Грейс, — произнес он, щекоча ей щеку своим теплым дыханием. — И даже у Шекспира не хватит цитат, чтобы описать как.

— Тогда не трать понапрасну слов, люби меня молча.

В глубине глаз Ричарда Слейда все ярче разгоралось золотое сияние, и он, не говоря больше ни слова, принял ее в свои объятия и поцеловал — медленно и страстно. И в этом сладостном молчании его сердце пело ей песнь, прекрасная поэзия которой не могла сравниться ни с чем, слышанным ею раньше, и чистая мелодия возносилась выше расходившихся грозовых туч.

Однако в доме их ждали три человека, предстояло принять еще много трудных решений. И Грейс знала, что сейчас они не могут позволить себе поддаться страсти. Но теперь, когда рядом с ней Ричард Слейд, ее Рич, ей не были страшны никакие невзгоды.

 

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.