В обшарпанной гостиной коттеджа они смотрелись как банда оборванцев. Взглянув на сестру, Грейс сообразила, на что похожа сама — чумазая, вымокшая, пряди светлых волос прилипли к лицу, одежда — к телу. Свет, проникавший сквозь залитые дождем оконные стекла, придавал их лицам мертвенно-серый оттенок. Что ж, все в полном соответствии с этой несчастной халупой, подумала она.

Впрочем, к Ричу это не относилось. Как будто ей назло, после дождя его темные волосы лишь стали блестящими, а промокшая зеленая майка только подчеркивала мускулатуру торса. Чтобы превратить Слейда в мокрую крысу, требовалось нечто большее, чем простой ливень.

Наиболее жалким выглядел Пол. Несмотря на нежную заботу Марлин, его челюсть под слоем грязи приобрела фиолетовый цвет. Он сидел на диване, зажав голову руками, как будто был не в состоянии смотреть никому в лицо, включая и свою жену.

— Давай забудем все, Пол, — предложил Рич, первым прервавший затянувшееся молчание. — Не будем терять времени. Если Марлин смогли найти ты и я, то сможет и любой другой.

Марлин подняла голову, ее рука, приглаживавшая волосы Пола, замерла. Она не сказала ни слова, лишь угрюмо взглянула на Слейда и возобновила свое занятие.

— Знаю, знаю! — Пол судорожно вздохнул. — Собственно говоря, все очень просто. Я должен Фишерам деньги. Много денег! Начал одалживать еще в колледже, — добавил он, рассматривая свои руки. — Мой отец не слишком одобрял… некоторые мои увлечения, поэтому пришлось искать источники… — Он медленно покачал головой. — Тогда поначалу это была не такая уж большая сумма, не то, что сейчас.

Марлин шумно вздохнула, но остальные по-прежнему молчали. Неподвижный, как статуя Рич, насупившись, наблюдал за Макбрайтом. Незнакомец, представившийся женщинам, как Джон Фоллер, местный частный детектив, отдыхал на веранде. Грейс не решалась что-либо говорить, хоть множество вопросов так и вертелось у нее на языке. Она чувствовала, что попала в какой-то кошмарный мир, где действовали незнакомые ей правила и грозила опасность ее близким и ей самой.

— Во всяком случае, — продолжил Пол, когда стало ясно, что задавать ему вопросы никто не собирается, — после гибели Джо я хотел использовать полученные по страховке деньги, чтобы отдать долг. Я уже тогда собирался открыть сеть ресторанов. Но Фишеры предложили, чтобы я завел дело и заплатил им с полученной прибыли, так что для меня это пройдет совершенно незаметно. Они даже согласились дать мне еще денег, чтобы легче было начинать. — Но прибыли не было, во всяком случае, ее было недостаточно. Долги накапливались, и Фишеры начали давить на меня. Они угрожали мне, Марлин! И мне пришлось сказать им о твоих деньгах…

В голубых глазах Марлин появилась тень сомнения. Отвернувшись, она потупила взор. Как будто испугавшись потерять ее молчаливую поддержку, Пол сжал безжизненно лежавшие руки жены в своих.

— Клянусь тебе, Марлин, я действительно считал, что смогу отдать им деньги до того, как тебе исполнится тридцать, честное слово! Помнишь новую фирму… ту, что в Норфолке? Я думал, что с ее помощью исправлю положение. — Он осторожно покачал руку Марлин, как бы пытаясь достучаться до нее, но жена не подняла взгляда. — Это должно было помочь!

— Однако, очевидно, не помогло… — Рич скрестил руки на груди. — Думаю, это и так всем понятно, Пол. Почему бы нам не перейти прямо к делу?

Вздрогнув, Макбрайт бросил на говорившего изумленный взгляд, как будто только сейчас обнаружил, что в комнате, кроме него и его жены, находятся и другие люди.

— К делу?.. — переспросил он.

— Вот именно! — Ни тон, ни затравленный взгляд Пола не произвели на Слейда никакого впечатления. — К самому важному. Поскольку ты появился здесь один, можно предположить, что ты не открыл им местопребывания Марлин. Но продолжают ли они искать твою жену? Знают ли о ее беременности? И может ли эта беременность создать проблемы, ведь это лишает тебя наследства в пользу ребенка?

Задавая эти крайне неприятные вопросы, Рич был само спокойствие. Интересно, подумала Грейс, в каких ситуациях пришлось ему побывать, если даже столь сложную он воспринимает настолько невозмутимо?

— Поэтому подойдем к делу со всей серьезностью, Пол. — Рич решительно подвел черту. — Основной вопрос вот в чем, — как может Марлин защитить себя?

Марлин тихонько всхлипнула, и Пол умоляюще посмотрел на жену.

— Дорогая, не надо, — сказал он, прижимая ее руки к своей груди. — Все будет хорошо, честное слово! Когда я узнал, что ты ждешь ребенка… все изменилось. Почему ты мне сама об этом не сказала? Я ведь старался разыскать тебя… Видишь ли… — Он нервно сглотнул, — я хочу, чтобы ты развелась со мной.

Всхлипывание Марлин сменилось рыданиями, и Пол поспешил объяснить свое намерение:

— Это единственный путь… я все продумал. Тогда ты и наш ребенок будете в безопасности. Все документы уже подготовлены. Тебе остается только подписать их.

Теперь Марлин растерянно смотрела на мужа сквозь слезы, и Грейс почувствовала комок в горле. Этот план был не самым умным. Даже она видела в нем массу слабых мест, и главным из них было то, что для оформления развода потребуется не менее нескольких недель. Но предложение действительно выглядело как искренняя попытка защитить Марлин и малыша.

— Не знаю, хочу ли я получить развод, — наконец сказала сестра на удивление ровным голосом. — Зато точно знаю, что хочу заплатить этим негодяям все до последнего цента. Чтобы они ушли из нашей жизни навсегда!

Челюсть Пола слегка отвисла.

— Нет, — сказал он напряженным голосом. — Не надо, Марлин…

— Да, — настаивала она, хотя слезы продолжали катиться по ее щекам. — Я не хочу, чтобы отца моего ребенка застрелили на улице или… как там это у них делается… Есть еще одна вещь, о которой я должна спросить тебя, Пол. Мне обязательно нужно знать это!

Сердце Грейс забилось сильнее — она знала, что собиралась сказать сестра. Понимает ли Рич, что сейчас произойдет? Его поза сказала ей обо всем. Он походил на осужденного, ожидавшего приговора суда.

Пол, похоже, ничего не подозревал.

— О чем же?

— Мне надо знать, — медленно выговорила Марлин, как бы произнося заученный урок, — связаны ли каким-либо образом твои долги семейству Фишер и смерть Джо.

Как ни странно, Пола этот вопрос отнюдь не свалил с ног. Лицо его выразило лишь некоторое смущение.

— Мои долги — нет. Но его — может быть.

Брови Марлин удивленно поползли вверх.

— Его? Что ты имеешь в виду? Что значит — его?

— Я имею в виду то, что в ту ночь Джо расплачивался за свои собственные долги, — ответил Пол. — Он тоже задолжал Фишерами, и они сделали ему такое же предложение, как и мне. Тогда ведь очень легко манипулировать человеком. Тем более у Джо впереди маячило большое наследство. Но он отказался, и они убили его, инсценировав ограбление склада.

Марлин выглядела совершенно ошарашенной. Да и Грейс, взглянув на сестру, решила, что смотрится не лучше.

— Фишеры сказали Джо, что придут поговорить с ним на склад, и чтобы не было никаких свидетелей, — продолжал тем временем Пол, не сводя глаз со Слейда. — Джо сам обеспечил в ту ночь отсутствие на складе Рича. С помощью Рейчел сделать это было не слишком сложно. Она прекрасно знала, чем можно занять своего дружка.

Это было уже чересчур! Грейс не выдержала, вскочила на ноги, хотя колени ее подгибались, и воскликнула:

— Боже мой, Пол, почему ты ничего не сказал полиции? Ты же мог сгноить Фишеров в тюрьме! Подумай, как ты поступил по отношению ко всем нам, к Ричу! Почему ты не… — В ее голосе послышались истерические нотки, глаза защипало. — Почему, Пол, почему? Почему позволил, чтобы мы все эти годы подозревали Рича?

— Видишь ли, Фишеры заверили меня тогда, что не они повинны в смерти Джо, — с жалким видом пробормотал Пол, не ответив на последний вопрос. — И только совсем недавно, когда они пригрозили, что расправятся со мной, как с молодым Мэдоком, я понял… Клянусь, раньше я ничего не знал! Джо только сказал мне, что ночью встречается с Фишерами и что он устроил встречу Слейда с Рейчел. — Он вытер вспотевший лоб. — А утром Джо был уже мертв. Вы не знаете, что это за люди! Они заявили тогда, чтобы я даже не заикался об их предложении, потому что тоже окажусь в этом замешанным, а доказать мне ничего не удастся. Что и случилось. Вы же помните, что полиция и так подозревала их, но не нашла ни одной улики.

Все, в том числе и сам Пол, чувствовали, как беспомощно звучат его оправдания, но он упорно продолжал бормотать бессвязные обрывочные фразы. Но Грейс не испытывала сейчас к нему ни малейшего сострадания. По ее мнению, Пола Макбрайта следовало запереть в одной камере с этими монстрами Фишерами, а ключ выбросить подальше.

Чувствуя, что от Грейс никакого сочувствия ему не дождаться, Пол обратился к жене:

— К тому же я тогда был влюблен в тебя, Марлин, хотел на тебе жениться и знал, что ты никогда не простишь мне, если… если будешь подозревать, что я имел хоть какое-то отношение к смерти Джо. А насчет Слейда… Что ж, он не был одним из нас, и ваше мнение о нем было мне безразлично…

Тут терпение Рича лопнуло. Прорычав что-то нечленораздельное, он повернулся к Полу. И на какой-то ужасный миг Грейс показалось, что сейчас произойдет убийство: Рич просто задушит слизняка Макбрайта голыми руками. Но каким-то образом Слейду удалось справиться с собой.

— Нет, — процедил он сквозь зубы. — Ты не стоишь даже того, чтобы тебя отправили в тюрьму. Думаю, что лучше всего будет оставить тебя на растерзание братьям Фишер. Избавляться от мусора — это их работа.

Он повернулся и, толчком распахнув дверь кухни, вышел на заднюю веранду. Казалось, Ричу не хватало воздуха. С трепещущимся сердцем Грейс посмотрела ему вслед, ей хотелось броситься за ним, но она осталась — сестре сейчас было хуже всех, она должна быть с ней.

Сзади раздалось легкое покашливание. Бесшумно вошедший Фоллер застенчиво улыбнулся ей.

— Идите. Если хотите, я могу здесь подежурить. — Он кивнул в сторону сидевшей на диване пары. — Хотя не думаю, что от него сейчас можно ждать еще каких-нибудь неприятностей.

Не совсем поняв смысл его слов, Грейс взглянула на сестру. Марлин и Пол сидели рука об руку, не сводя друг с друга глаз. Она смотрела на мужа с мукой и любовью, а он — виновато и одновременно с обидой несправедливо наказанного ребенка.

Еще неделю назад Грейс осудила бы это. Но теперь она, как никто, понимала сестру. Да поможет ей бог! Это называлось просто — любовь. И происходившее было непонятно лишь тем, кто не знал такого чувства.

В конце концов, кто она такая, чтобы судить их? Этой ночью ее сердце и тело желали Рича. И ей было все равно — негодяй он, или благородный рыцарь, умно или глупо она поступает.

А может быть, думала Грейс, глядя, как Пол целует руку жены, так оно и должно быть? Может быть, каждый человек нуждается в ком-то, кто закрывает глаза на его недостатки, кто способен простить, забыть, помочь вне зависимости от того, заслуживает этого человек или нет? И, может быть, именно поэтому любовь есть цветок, растущий на бесплодной земле, мелодия, перекрывающая какофонию обыденной жизни.

Там, на веранде, стоял единственный человек, ставший для нее всем. Разве любовь не может вновь явить свои чудеса? Разве не сотрет она образ озлобленной, недоверчивой обвинительницы, снова и снова причинявшей ему боль? Нет, все безнадежно! Вряд ли она может рассчитывать на прощение…

В любом случае надо хотя бы извиниться.

— Я выйду ненадолго, — сказала Грейс, слабо улыбаясь Фоллеру. — Спасибо вам, — добавила она, надеясь, что он почувствует, как она благодарна ему. Других слов у нее не было.

Открыв заднюю дверь, Грейс вышла. Шум дождя, должно быть, заглушал все остальные звуки, но если даже Рич и слышал, как она вышла, то не подал виду. Собравшись с духом, она подошла к нему так близко, что не заметить ее стало просто невозможно, но Слейд по-прежнему молчал.

Дождь, заливавший деревянные перила, швырял ей в лицо мелкие, холодные капельки, как бы пытаясь загнать Грейс обратно в дом. Они жалили ее губы, будто слезами увлажняли веки. Она слышала грохот прибоя, видела его за пеленой дождя.

Грейс вцепилась в мокрые перила, не обращая внимания на текущие между пальцев струйки воды.

— Прости меня, — сказала она не в силах придумать ничего другого.

Но Рич даже не шевельнулся, продолжая смотреть куда-то вдаль и как будто ничего не слыша. Что он там увидел? Может быть, призраков? Печальных, серебристых призраков, бродивших под бесконечным унылым дождем? Джо, Рейчел, сына, которого он так и не узнал…

— Прости, пожалуйста, — повторила она, на этот раз шепотом. — Мы ошибались, ужасно ошибались, считая, что ты причастен к гибели Джо.

И тут Рич резко повернулся. Он был совсем близко и в то же время — за тысячи миль от нее…

— Не переживай, Грейс, — глухо обронил он. — Теперь это не имеет никакого значения.

— Для меня имеет! Я не надеюсь, что ты простишь нас, — заторопилась она, ужасно боясь потерять его окончательно. — Мы этого не заслуживаем. В особенности я…

Он наконец взглянул на нее.

— Почему — в особенности ты?

Грейс с трудом разжала руки. Лицо ее было совершенно мокрым.

— Я должна была верить в тебя, — ответила она, отводя прядь волос со лба и вытирая щеки. — Должна была верить тебе, потому что… потому что люблю тебя.

— Ах, это… — иронично усмехнулся он.

— Да! — вскричала Грейс, оскорбленная неприятием ее слов. — Это! — Она схватила его за руку. — Над чем ты смеешься? Ты мне не веришь? Разве я не сказала это ночью?

Рич резко мотнул головой. Капельки воды, сорвавшиеся с концов его мокрых волос, как иголками, укололи ее кожу.

— Да, сказала! — Он посмотрел на пальцы Грейс, судорожно вцепившиеся теперь в его руку. — А потом трусливо убежала от меня, как будто за тобой гнались все демоны ада. — Рич поднял на нее глаза. — Не хочешь же ты сказать, что, любя, одновременно считала меня дьяволом?

Грейс как зачарованная уставилась в эти темные злые глаза, чувствуя, что теряет самообладание.

— Да, — ответила она, собрав всю свою решимость. — Именно это я и хотела сказать! Я любила тебя со столь юного возраста, что тогда еще не понимала значения этого слова. Любила, когда ты был другом моего брата и даже тогда, когда думала, что ты дал ему умереть.

Его глаза сузились, и Грейс глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки.

— Я любила тебя этой ночью, когда ты был в моих объятиях. — Она закусила губу, надеясь на то, что боль позволит сдержать дурацкие слезы, готовые покатиться по мокрым щекам. — И все еще люблю, хотя ты и отвернулся от меня.

— Грейс, я…

— Ты решил это сделать, — прошептала она, поднимая глаза. — Правда? — И Грейс заплакала, не в силах больше сдерживаться. — Ты возвратишься в Чикаго и постараешься забыть о нашем существовании.

— Я должен это сделать! — воскликнул он и, накрыв ее руку своей, крепко сжал ее. — Должен! Там я ни к кому не привязан, там я в безопасности, Грейс. Ни одна живая душа в Чикаго не может причинить мне такую боль, какую причинила ты.

— О, Рич… — Грейс теряла дар речи от стыда и горя.

Он был прав, абсолютно прав! Ему надо уехать. Разве можно просить его остаться, когда ее семья причинила ему столько страданий? Но… разве можно дать ему уйти? Она так любит его, любит каждый дюйм этого прекрасного тела, эту мужественную благородную душу!..

— Я люблю тебя, — повторила Грейс, понимая, что перешла на тот же просительный тон, что и Пол, но не могла ничего с собой поделать. Ведь она действительно не могла жить без него! Если бы только Рич позволил, Грейс посвятила бы всю оставшуюся жизнь тому, чтобы исправить зло, которое они ему причинили. Вторая ее ладонь легла на грудь Рича, туда, где билось его сердце. — Пожалуйста, — прошептала она. — Пожалуйста, не покидай меня!

— Я должен, — повторил он нетвердым голосом и, склонив голову, прошептал: — Но… не могу!.. — Сердце под ладонью Грейс забилось быстрее. — Этой ночью я начал жить заново, и как бы мне ни было трудно, я не могу снова вернуться туда, где опять буду благополучен и… мертв.

— Этой ночью?

— Да, этой ночью! — Он привлек Грейс в свои объятия, и она прильнула к нему. — Этой ночью, когда ты любила меня.

Их тела прижались друг к другу легко и естественно. И это простое соприкосновение переполнило их обоих радостью. А потом очень медленно Рич приподнял ее лицо за подбородок, жадным взглядом исследуя каждую деталь. Глаза его были темны, но злости в них уже не было. И наконец со стоном он склонил к ней голову.

Как мог поцелуй так подействовать на ее тело? Оно словно растаяло. Это было невозможно, но тем не менее произошло. Ноги у Грейс стали как ватные, и, чтобы не упасть, она обхватила руками его шею, приоткрыла губы, и новый горячий поцелуй ожег ее.

Это длилось долго, очень долго. Наконец с видимым сожалением Рич оторвался от ее губ.

— Ты опасна, Грейс, — сказал он, пытаясь скрыть дрожь в голосе. — Когда я с тобой, то теряю всякое самообладание.

— Вот и прекрасно! — ответила она, чувствуя, как надежда переполняет ее сердце радостью. — Говоришь, этой ночью ты опять ожил, вновь стал чувствовать. А как насчет предстоящей?

— Я все еще живой, — ответил он, и впервые в его голосе появилась шутливая интонация. — Или ты не заметила? — Рич ласково потрепал ее по волосам. — У меня есть предчувствие, что с тобой я всегда буду живым.

— Конечно! — Грейс улыбнулась. — Поэтому ты и должен быть со мной, — мечтательно произнесла она, — и стать моей единственной любовью.

— Это как-то подозрительно смахивает на одну из поэтических цитат Кристофера Боули.

Она тихонько рассмеялась, довольная тем, что уловила в его голосе ревнивую нотку.

— Может быть. Но Кристофер привел мне еще одну цитату, — сказала она, глядя на него блестящими от слез глазами. Тучи начали расступаться, пропуская первые золотистые лучи солнца. — Хочешь услышать ее?

Рич кивнул.

— «Я так люблю его, — начала Грейс, надеясь, что голос не подведет ее, — что с ним все смерти нипочем, а без него и жизнь не в жизнь».

Рич не ответил. Но ей показалось, что глаза его подозрительно блеснули. А когда он заговорил, голос его звучал хрипло.

— Да! Очень выразительно! Но послушай меня, Грейс. Придется тебе сказать профессору, что замужней леди не пристало брать уроки любовной поэзии.

Замужней… Грейс улыбнулась, слезы ее высохли, как по мановению волшебной палочки.

— Если только она не берет их у своего мужа, — кокетливо заметила она, снова прильнув к Ричу.

— Да, — отозвался он, — если только у меня… Я люблю тебя, Грейс, — произнес он, щекоча ей щеку своим теплым дыханием. — И даже у Шекспира не хватит цитат, чтобы описать как.

— Тогда не трать понапрасну слов, люби меня молча.

В глубине глаз Ричарда Слейда все ярче разгоралось золотое сияние, и он, не говоря больше ни слова, принял ее в свои объятия и поцеловал — медленно и страстно. И в этом сладостном молчании его сердце пело ей песнь, прекрасная поэзия которой не могла сравниться ни с чем, слышанным ею раньше, и чистая мелодия возносилась выше расходившихся грозовых туч.

Однако в доме их ждали три человека, предстояло принять еще много трудных решений. И Грейс знала, что сейчас они не могут позволить себе поддаться страсти. Но теперь, когда рядом с ней Ричард Слейд, ее Рич, ей не были страшны никакие невзгоды.