На следующий день Грейс выехала из дома около шести часов вечера, и Слейд сразу же последовал за ней. Вскоре он уже понял, куда она направляется — в восточный пригородный район, облюбованный врачами, юристами, преподавателями вузов и, в том числе, по сведениям Рича, неким Кристофером Боули.

Итак, Грейс собралась к профессору. Он смотрел, как красный автомобиль свернул на дорогу, ведущую туда, где, очевидно, ее ожидали сонеты Шекспира. А ведь прошлой ночью он сам с радостью продекламировал бы этой девушке все чертовы сонеты до единого… если бы это помогло ему завлечь Грейс в свою комнату!

Но это было прошлой ночью. Годы тщательно культивируемого безразличия ко всему окружающему сослужили ему хорошую службу. Где-то в глубине души что-то еще теплилось, но это так, мелочи. Стоит только не вспоминать ее губы, и все будет прекрасно! А по прошествии времени, приложив некоторые усилия, он справится и с этим.

Восточный район представлял собой совсем не то, что ожидал увидеть Ричард Слейд. Пригородный рай. Он понял это сразу. Именно о жизни в подобном месте они с Рейчел мечтали в течение недолгих месяцев их брака. Авария положила конец и этой мечте. Теперь он жил в городском доме с газоном трехметровой ширины. Но, если не собираешься играть на нем в гольф, зачем тебе больше?

Двухэтажный сблокированный дом на берегу бухты, казалось, был заселен исключительно играющими детьми и их улыбающимися матерями, склонившимися над клумбами роз. Но Кристофер Боули тоже жил в этом доме. Невозможно было не узнать его огромную фигуру и медвежьи объятия, в которых утонула Грейс.

Откинувшись на спинку сиденья, Рич с трудом подавил искушение высадить кулаком ветровое стекло.

Ждать пришлось долго. Начавшее заходить солнце уже окрасило светлые стены дома в красновато-золотистый цвет. Чем, черт возьми, Грейс и Кристофер там занимаются? Сначала Рич решил, что они непременно отправятся поужинать в какой-нибудь ресторанчик. Но теперь перед его мысленным взором возникла не слишком приятная картина: парочка, сидящая в кухне. Потягивая вино, они счастливо смеются и угощают друг друга лакомыми кусочками…

А может, расположились на балконе с противоположной стороны дома и любуются романтическим пейзажем, глядя как последние лучи солнца отражаются в…

Водной глади! Ричард Слейд внезапно почувствовал себя полным идиотом. Бухта выходила в залив, а оттуда открывалась дорога куда угодно! Господи боже, это был прекрасный путь к бегству.

Проклиная на чем свет стоит самого себя, а заодно и свою работу, Рич поспешно выбрался из машины. Давно не совершал он столь грубой ошибки! Необходимо было вызвать подмогу, как только Грейс вошла в дом. А он, словно ревнивый любовник, шпионивший за изменявшей ему подружкой, просидел несколько часов, тупо уставившись на дверь!

Подойдя к дому, он осторожно заглянул за угол. Грейс, должно быть, уехала уже несколько часов назад. Черт бы его побрал! Почему ему так трудно работать, когда дело касается этой особы?

Но… О, счастье! Небо смилостивилось над горемыкой. Грейс Мэдок в светло-голубом, облегавшем фигуру платье стояла, облокотясь на перила балкона, как будто ноги не держали ее. Копна светлых волос в свете угасавшего заката окаймляла ее лицо подобно нимбу.

Совершенно недвижимая девушка смотрела вдаль, и Рич никак не мог понять, что она там высматривает. На горизонте он не заметил ничего, кроме моторной лодки, оставлявшей пенный след на водной глади, казавшейся сейчас клубничного цвета. Да побережья залива, четко вырисовывавшегося вдали. Вряд ли оно представляло для Грейс какой-либо интерес.

Если только… Если только Марлин не находилась где-то там! Тот старик в гараже сказал, что в машине мисс Мэдок был песок. Рич попытался вспомнить, сколько поселков было на побережье, и есть ли в каком-нибудь подходящее убежище для Марлин Макбрайт.

Следовало взять в машине карту. Но он решил подождать еще немного и снисходительно позволить себе прикинуть, при каком освещении Грейс выглядит более эффектно — золотисто-закатном или серебристо-лунном.

Ответить на этот вопрос он так и не смог. Она всегда казалась ему девушкой, красивее которой не было никого на свете.

— Грейс! — Этот голос, кощунственно громко раздавшийся над умиротворяюще тихой водой, принадлежал Кристоферу. — Грейс иди сюда!

Она повернулась на зов, волосы ее вспыхнули огнем, а через несколько секунд на балконе появился и сам мистер Боули. Улыбаясь, он подошел к перилам и притянул девушку к себе с непринужденностью друга. А может быть, любовника…

Так кто же он для нее на самом деле?

— Грейс… — На этот раз голос, тихий и напряженный, принадлежал уже Ричу.

Но она не могла его услышать. Обхватив себя руками за плечи, как испуганный ребенок, Грейс доверчиво положила голову на грудь Кристофера. Так они простояли бесконечно долго — целую минуту — после чего, поцеловав ее в макушку, профессор ласково повлек ее в дом.

— Грейс! — Хриплый, похожий на стон возглас сорвался с губ Рича.

Как смеет Кристофер касаться ее подобным образом? И почему Грейс позволяет это? Еще прошлой ночью она была в его, Рича, объятиях! Он ясно помнил ее податливость, от нее пахло жимолостью… А сейчас руки профессора по-хозяйски лежали на ее плечах.

— Не надо… — прошептал Рич, не в силах остановить Грейс и Кристофера и поэтому страстно желавший, чтобы она остановилась сама. — Черт бы тебя побрал, Грейс! Не надо…

Она чувствовала себя так, будто не спала уже целую неделю. Было уже почти четыре часа утра, когда Грейс наконец встала из-за стола, на котором стояла чашка вконец остывшего кофе, протерла кулаками усталые глаза и потянулась за сумочкой.

Марлин, которую Кристофер привез еще накануне, дремала, прислонившись к спинке кровати, стоявшей в комнате для гостей. Поняв, что сестра собралась уезжать, она встрепенулась и встала.

Грейс улыбнулась.

— Поспи немного. Кристофер разбудит тебя около восьми утра и отвезет обратно. Собери вещи, а я приеду, как только смогу.

Марлин спокойно кивнула, и Грейс вновь почувствовала, что гордится сестрой. С Марлин что-то произошло. Всю предыдущую ночь они лихорадочно строили планы. Принцесса на горошине, капризная, набитая деньгами, часто раздражавшая окружающих ее людей, исчезла. Появилась собранная, ясно мыслящая и четко действующая молодая женщина.

Нанятый Марлин частный детектив опять не давал о себе знать. Если он не откопает нужную информацию в самое ближайшее время, вполне вероятно, произойдет нечто ужасное. Не могла же Марлин скрываться вечно!

Разумеется, встал вопрос о разводе, но сестра проявила странное нежелание начинать процесс. Кроме того, если братья Фишер пронюхают о начавшемся разбирательстве, они перевернут небо и землю, чтобы найти Марлин прежде, чем деньги ускользнут от них.

В конце концов сестры решили все-таки отдать их Полу.

— Это всего лишь деньги, дорогая, — твердо сказала Грейс. — Они не стоят того, чтобы за них умирать.

И Марлин только кивнула в ответ.

Сестры ни на мгновение не сомневались, что Марлин подвергается вполне реальной опасности. Они видели братьев во время расследования по делу убийства Джо. Их безжалостные лица забыть было невозможно. Но на ночь ограбления у обоих было железное алиби.

Итак, до того времени как деньги будут переведены Полу, Марлин следует скрываться. Ей стоит переехать, по крайней мере, в другой город, решили они. А еще лучше — в другой штат. Находиться близко от дома слишком легкомысленно. Кто бы ее ни искал, вне всякого сомнения, начнут с семьи. Такое удовольствие могло дорого обойтись…

— А как насчет Слейда? — спросила Марлин, аккуратно застилая покрывалом смятую постель. — Ты по-прежнему намереваешься нанять кого-нибудь, чтобы провести расследование?

— Я должна это сделать, Марлин. Мне надо знать точно, откуда у него деньги, — ответила Грейс, не глядя на сестру.

Она уже устала спорить по этому поводу. Марлин вообще ничего не желала слышать о Ричарде, считала, что тот не настолько важная фигура, чтобы тратить на него драгоценное время. Но Грейс все-таки решила выяснить источники его доходов. Было ли процветание Слейда куплено на деньги Фишеров, ценой крови Джо?

В это не хотелось верить. Но здравый смысл — и пример сестры тоже — постоянно напоминали Грейс, что множество женщин во всем мире влюбляются в негодяев.

Внезапно ей стало трудно дышать, и Грейс обессилено опустилась на кровать. На глазах ее выступили слезы, сердце сжалось от горя и смятения. Любовь? О господи…

— Мне кажется, я люблю его, Марлин, — неожиданно для себя самой призналась Грейс и сквозь слезы увидела исказившееся от ужаса лицо сестры. Неужели это правда? Ведь еще совсем недавно она могла бы поклясться, что ненавидит этого человека!

— О, дорогая, только не это! Нет, этого не может быть! — Марлин слегка дернула ее за волосы, как бы говоря «слушайся старшую сестру». — Рич тебе просто всегда нравился, вот и все. Он красивый, обаятельный мужчина. Вот ты и напридумывала себе всякого, а Слейд этим воспользовался… — Тут Марлин выдавила из себя улыбку, такую бледную, что она совершенно не скрыла ее тревоги. — Ты уже давно не ребенок, и совершенно естественно, что такой мужчина, как он, вскружил тебе голову. Но это не любовь, милая! Не забывай о Джо и этих ужасных Фишерах.

— Я не забываю ни о чем! — несколько раздраженно воскликнула Грейс. Марлин всегда умела находить слабые места в аргументации младшей сестры.

Конечно, как она может любить Рича, одновременно подозревая его в сотрудничестве с Фишерами? Ведь любовь подразумевает полную определенность. И тем более мужчина ее мечты должен быть средоточием всех совершенств, во всех смыслах достойный ее обожания.

Так думала Грейс раньше. Но теперь она понимала, что любовь совсем не похожа на красиво-глянцевые отношения в кино. Настоящее чувство беспокойно, смутно и опасно!

— А может, в этом и заключается истинная любовь? — внезапно сказала Грейс, беря сестру за руку. — Любить, несмотря на свои страхи и сомнения, несмотря на ошибки! Может, это означает, что ты предназначена судьбой только ему, и что бы он ни сделал, это не в силах восстановить тебя против него?

— А может, — возразила Марлин, — это просто означает, что он настолько заворожил тебя взглядом своих карих глаз, что ты уже больше ничего не видишь вокруг? — Криво усмехнувшись, она ласково сжала руку Грейс, как бы пытаясь смягчить язвительность своих слов.

И тут в голубых глазах сестры Грейс уловила искорку понимания. Марлин знает! Она точно знает, о чем говорила сейчас Грейс. Сестра некогда попала в точно такую же западню.

— Пол, да? — тихо спросила она. — Ты ведь все еще любишь его? Несмотря ни на что?

Марлин попыталась отрицательно покачать головой, но глаза ее наполнились слезами, и каким-то непостижимым образом это движение превратилось в кивок согласия. В следующий миг сестры крепко обнялись, как двое утопающих, цепляющихся друг за друга во время шторма.

— Да, люблю! Да поможет нам бог, Грейс!

Наконец-то! Наконец-то она собралась домой. Рич точно знал, сколько сейчас время. Для этого ему даже не понадобилось смотреть на часы, он и так бросал на них взгляд каждые пять минут. Без четверти пять.

Все эти часы, прошедшие с того момента, как Кристофер увел Грейс с балкона, дом стоял темный и безмолвный. Поначалу Рич терзал себя картины того, что могло происходить за этими стенами. Но затем взял себе в руки, и теперь только ярость, холодная, смертельно опасная, переполняла его.

Грейс неторопливо подходила к машине, когда он неожиданно для нее включил передние фары своего «ягуара». Яркий луч света поймал ее как в ловушку. Испуганно схватившись рукой за горло, Грейс резко развернулась.

Затем рука ее медленно опустилась, лицо окаменело. Бросив в сторону Рича долгий, бесстрастный взгляд — такой, что ему пришлось напомнить себе, что девушке сейчас ничего не видно, кроме слепящих фар, — Грейс молча отвернулась, вставила ключ в замок дверцы. Забравшись внутрь, она рванула с места так резко, что чуть было не разодрала в клочья шины своего автомобиля.

«Ягуар» Слейда тронулся следом, как будто привязанный к ее машине лучами своих фар. Грейс направилась не домой, а повернула к деловой части города. Она гнала, но Рич не отставал, подъезжая к ней порой так близко, что видел отражение ее бледного, усталого лица в ее зеркале заднего обзора.

У здания «Мэдокс компани» Грейс остановилась и, быстро выскочив из машины, успела захлопнуть входную дверь перед самым носом Рича, так что тому пришлось воспользоваться ключом, который дал ему старик Мэдок. К тому времени как он открыл замок, Грейс уже вбежала в лифт и раздвижные двери закрылись.

Махнув перед лицом ошалевшего охранника пропуском, Слейд рванулся вверх по лестнице, радуясь возможности размять затекшие от долгого сидения в машине ноги. Он достиг третьего этажа несколькими секундами позднее лифта — как раз вовремя для того, чтобы увидеть Грейс, идущую через тускло освещенный зал к своему кабинету. Накрытые чехлами пишущие машинки, пустые столы имели какой-то призрачный вид.

Тихий звук закрываемой двери и резкий щелчок поворачиваемого в замке ключа ножом резанули по его взвинченным нервам. Нет, Грейс, подумал Рич с мрачной решимостью. Так просто у тебя это не пройдет!

У него был ключ, но вместо того чтобы воспользоваться им, Рич три раза громко постучал. Потом еще два раза громче. Когда он поднял руку, чтобы постучать в третий раз, дверь неожиданно приотворилась. Грейс стояла, загораживая узкую щель, но он заметил, что света в кабинете не было.

— Оставь меня в покое, Рич! — В полумраке она сама выглядела как призрак. — Мне надо кое над чем поработать. Если хочешь меня подождать, — не буду тебе мешать. У меня нет сил даже попытаться сделать это. Только прошу, оставь меня в покое!

Грейс выглядела очень расстроенной и усталой. Но он чувствовал в ней и еще что-то — какую-то внутреннюю настороженность.

— Впусти меня, Грейс! — резко потребовал Слейд. Он тоже устал, и ему было уже не до любезностей. — Нам нужно поговорить!

Она молча смотрела на него, и тут он неожиданно понял, что дело не в простой тревоге. Страх! Вся ее фигурка выражала страх. На мгновение Рич испытал что-то вроде стыда за свое агрессивное поведение. Кожа вокруг ее губ и глаз побледнела, но щеки горели лихорадочным румянцем.

— У меня есть работа! И нам с тобой не о чем разговаривать!

Она смотрела не на него, а в какую-то точку за его левым ухом, и Слейд о трудом подавил желание взять лицо Грейс в свои ладони и заставить взглянуть на него, признать его существование, наконец впустить его в кабинет, черт побери! Схватившись рукой за дверь, он слегка нажал на нее, показывая, что может войти, если захочет.

— А мне кажется, есть о чем, — многозначительно возразил он.

— Нет! — Ее глаза загорелись таким же лихорадочным огнем, как и щеки, и она лишь крепче ухватилась за дверь. — Я слишком устала сегодня, Рич. Извини меня.

— Грейс. — Голос звучал тихо, но обуревавшая его ярость давала о себе знать. — Поверь, я не собираюсь обижать тебя.

И это почему-то подействовало. Она наконец-то взглянула ему прямо в глаза и на миг еще больше побледнела.

— Хорошо, — сказала Грейс безжизненным голосом, не сдвигаясь с места. — Говори. Только покороче, пожалуйста. Я очень устала.

Это не было уловкой. Грейс действительно выглядела полностью обессиленной. Под глазами синяки, плечи опущены, как будто у нее не было сил держать их прямо. А эта хрупкость… Внутри шевельнулось нечто похожее на жалость, а это угрожало его планам. И тогда он заставил себя вспомнить, отчего именно Грейс так устала, вспомнить о том, что она почти всю ночь провела в объятиях другого мужчины, и жалость вновь уступила место гневу.

— Ты кое-чего должна мне, Грейс, — процедил он сквозь зубы. — Ты знаешь что!

— Неужели? Что именно?

— Я позволил тебе поехать к Марлин.

— Ты мне позволил?..

— Совершенно верно! — язвительно подтвердил он.

А он уже и забыл, какими высокомерными могут быть взгляды членов этой семьи, когда они злились. Глаза Грейс Мэдок стали ледяными, брови надменно приподнялись. Сейчас она очень напоминала старшую сестру… Если бы не губы. Они слегка дрожали, как ни пыталась Грейс скрыть это.

— Не помню, чтобы ты назначал какую-либо цену за свое согласие, — ответила она нетвердым голосом. — Как и того, что собиралась платить за свободу своих действий.

Платить? О боже! Слейд взглянул на дверь, решая, не сорвать ли ее с петель. Может, от этого ему станет лучше? Она же намеренно извращала смысл его слов!

— Я ничего не говорил насчет платы, Грейс, и ты прекрасно это знаешь, — возразил он, стараясь оставаться спокойным. — Я говорю о доверии. И о благодарности.

Усмешка Марлин сползла с лица Грейс, и ее место заняло более знакомое ему, хотя и злое, выражение.

— Я отказываюсь быть благодарной за то, что мне позволили жить своей собственной жизнью. — Голос Грейс прервался, а в глазах сверкнули слезы ярости. — Прежде всего, ты вообще не имеешь права лишать меня ее!

— Грейс… — Он недоуменно покачал головой. Что превратило нежное трепетное создание, которое он недавно держал в объятиях, в разъяренную мегеру? — Грейс…

— Ты утверждаешь, что я тебе что-то должна? Что ж, отлично! Я заплачу тебе! Моя плата — добрый совет. Уезжай отсюда! Ты и мой отец полагаете, что это просто очередная выходка Марлин, но вы не правы. Она убежала от Пола потому, что боялась его. Сестра не доверяет ему и не вернется, пока не выяснит, чем он на самом деле занимался все эти годы.

Рич нахмурился. Все эти годы? Что еще взбрело на ум сумасбродной сестрице?

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду то, что Пол должен деньги… кучу денег твоим друзьям Фишерам!

Это был удар ниже пояса, даже в голове помутилось. Он не знал точно, чего ожидал от Грейс, но только не этого! Фишеры… Какого черта Полу Макбрайту надо было связываться с подобными негодяями?

— Послушай, Грейс. — Он положил руку на ее ледяные пальцы. — Если в этом деле замешаны Фишеры, оно может оказаться чертовски опасным.

Она отдернула руку.

— Неужели? Я почему-то тоже так думаю.

— Если это действительно так, то вы с Марлин одни не справитесь. Было бы безумием даже пытаться! Вам понадобится помощь.

— У нас есть кому помогать! — Она окинула его презрительным взглядом. — Ты не единственный частный детектив в мире, Ричард Слейд!

— Замечательно. Просто замечательно! — Он пропустил оскорбительное замечание мимо ушей. От одной мысли о том, что Грейс может ввязаться в конфликт с Фишерами, у него даже мурашки по коже побежали. — Но позволь мне тоже помочь тебе!

— Но ты же на другой стороне, разве забыл? Ты взялся по просьбе отца выследить Марлин и вернуть ее назад. — Глаза Грейс сузились. — Кроме того, я тоже не доверяю тебе.

А вот это отнюдь не было для него новостью. Но почему-то сейчас Рич решил, что с него хватит. Его терпению пришел конец. Выругавшись, он толкнул дверь плечом и, оказавшись внутри, схватил Грейс за плечи.

— Но почему?! Почему? Мне до смерти надоело выслушивать твои беспочвенные оскорбления, Грейс. Выскажись напрямую! Почему ты меня ненавидишь? В чем я, черт побери, виноват перед тобой?

— Виноват? — Теперь она выглядела несколько смущенной. — Н-не знаю. Просто мне хотелось бы знать… — ее голос звучал как-то странно, — откуда ты взял деньги на свое сыскное агентство. Марлин сказала, что в Чикаго у тебя дело поставлено с размахом. И она сомневается, что страховки, полученной тобой после смерти Джо, хватило на подобную роскошь.

— Переходи прямо к делу, — с трудом выдавил он из себя. Что там, черт возьми, выдумала Марлин?

— Хорошо. Дело вот в чем: сколько ты должен Фишерам?

Глаза Рича заволокло красным туманом. Он с такой силой сжал плечи девушки, что почувствовал под пальцами хрупкие кости. Каким еще мусором забила Марлин голову своей младшей сестры?

— Нисколько! — ухитрился он наконец выговорить, хотя голова была как в огне, а челюсти свело так, что он с трудом расцепил их. — Что за дурацкий вопрос? Сколько я должен этим подонкам? Ни единого цента!

Выражение ее лица не изменилось, только к страху теперь присоединились печаль и какая-то тупая отрешенность. Впечатление было такое, будто Грейс не обратила никакого внимания на его слова.

— И почему же? — Она произносила слова так, словно находилась в глубоком сне, и Ричу вдруг захотелось дать ей пощечину, привести в чувство прежде, чем она скажет ему нечто, чего нельзя будет простить. — Должно быть, потому, что это они должны тебе? Должны за то, что ты оказал им неоценимую услугу?..

— Ты что, с ума сошла?! Это все бредовые идеи твоей чокнутой сестрицы! Что она тебе еще сказала? И почему ты веришь ей? Какую услугу мог я оказать этим мерзавцам?

Но она не отвечала, а только безмолвно качала головой снова и снова, как будто была не совсем в себе, как будто мысли ее были слишком ужасны, чтобы их можно было высказать вслух.

И тут он понял. Он понял, в чем она его подозревает.

Не говори этого, Грейс! Не говори этого! — мысленно взмолился Рич.

Но она сказала. Сдавленным от слез голосом высказала то, о чем, вероятно, думала все эти шесть лет.

— Ты мог согласиться оставить в ту ночь моего брата одного. С глазу на глаз с единственным свидетелем, — из горла у нее вырвалось рыдание, — свидетелем, который убил его!