В последующие месяцы Андрей неизменно навещал Лейлу по выходным. Она вернулась к занятиям, и состояние ее – по крайней мере, внешне – заметно улучшилось. Во время их встреч Андрей старался избегать разговоров, способных вызвать ее недовольство. Он хотел, чтобы память Лейлы немного успокоилась. Даже о своей любви он предпочитал не говорить, так как Лейла постоянно подавала знаки, смысл которых сводился к одному: я не хочу слышать об этом и не хочу, чтобы ты приближался ко мне ближе, чем следует. Он улавливал эти знаки, когда при встрече она протягивала ему руку для приветствия и быстро отнимала ее. Улавливал и тогда, когда в ответ на его попытки как бы случайно вставить между слов фразу вроде «я соскучился по тебе» Лейла поспешно переводила разговор на другую тему.

Осенью, когда она закончила учебу, Андрей решил, что настало время поговорить.

– Что ты собираешься делать дальше?

– Я уеду.

– А я?

– Родные ждут меня с нетерпением, и мне не хочется подводить их.

– Мне кажется, что ожидание родных не более чем предлог.

– Хорошо. Я сама не хочу оставаться здесь, Андрей. Здесь мне все напоминает о случившемся.

– Мы будем жить в Москве.

Она долго смотрела на него рассеянным взглядом, затем спросила:

– Ты хочешь сказать, что простил меня?

– Да. Простил.

Глаза ее, все еще блуждающие, наполнились слезами.

– Лейла, не в наших силах что-либо изменить, как бы мы того ни желали. Ты должна это понять. Ты должна забыть, нет – мы должны помочь друг другу забыть. Жизнь продолжается, несмотря на несчастья. Нужно видеть ее радости, раз уж мы живем. И чтобы мы смогли жить дальше. Пожалуйста, давай выйдем из этого тупика.

– Лучше закончить этот разговор, – сказал Лейла, вытирая слезы.

Он молчал до тех пор, пока она не успокоилась. Потом спросил:

– Но как же я? Почему ты отвергаешь меня? Больше не любишь?

– Поверь, мы не подходим друг другу. Мы очень разные, – ответила она глухим голосом. В этот момент она почему-то вспомнила Женю.

– Ты говорила мне это десять лет назад. И когда мы встретились во второй раз, я подумал, что мы стали ближе, чем раньше, но все выглядит так, будто ничего не переменилось.

Помолчав, она ответила:

– Переменилось многое. Переменилась я, переменился ты. Но эта перемена только отдалила нас друг от друга.

– Когда ты так говоришь, и отнимаешь руку, и отстраняешься от меня, мне кажется, что наша любовь была лишь иллюзией. Будто я вообразил ее себе. Неужели это мираж, Лейла?

– Она была правдой.

– И эта правда умерла?

– Не знаю. Иногда мне кажется, что лучше, чтобы эта любовь осталась мечтой. Когда я думаю о том, что мы можем перешагнуть через случившееся и остаться вместе, меня пугает другое: а что, если эта любовь умерла? Я говорю не о тебе, а о себе. Что будет тогда со мной? У меня не хватит сил даже умереть.

– Мне больно это слышать! Я не могу поверить, что ты действительно так думаешь и способна отказаться от меня с непонятной легкостью. Я люблю тебя, Лейла! И моя любовь к тебе – мой залог верности.

Она улыбнулась:

– Боюсь, что любовь окажется неспособной заполнить все пропасти между нами.

– Нет никаких пропастей!

– Ты сейчас так говоришь. А завтра? Кто знает, что ты скажешь завтра!

– Лейла! Умоляю тебя, выбрось эти мысли из головы. Совсем недавно ты думала иначе. Прошу тебя, постарайся вновь стать такой, какой была прежде. Я перестал спать, потерял способность работать. Если бы не Сергей, я бы давно обанкротился. Но я живу надеждой, что мы оба забудем о случившемся, и ты снова будешь любить меня.

– Не знаю, забуду ли я, но в любом случае потребуется много времени, чтобы буря улеглась, чтобы я смогла взглянуть внутрь себя и разобраться, что там происходит.

– Хорошо! Я могу узнать, сколько времени на это нужно?

– Нет. Потому что я сама этого не знаю. Может быть, месяцы, может – год, может – еще десять лет, а может быть, не хватит и всей жизни… Я не знаю, Андрей. Мне нужно много времени, чтобы понять. Понять себя в первую очередь. Временами мне кажется, будто я существо, сотканное из тумана, – без скелета и без лица.

– Странные слова. Я четко вижу твое лицо, и ты знаешь, что я люблю тебя без памяти. Но хорошо, не будем об этом. – Андрей ненадолго задумался, затем добавил: – Послушай, я согласен. Уезжай и живи там, сколько хочешь. Мы будем переписываться и перезваниваться, и когда ты немного отдохнешь, я приеду к тебе и попрошу твоей руки у отца. Ты согласна? – Подойдя к ней, он взял ее за руку и обнял.

Лейла почувствовала, как сердце ее задрожало, но это продолжалось всего лишь мгновение. Она вдруг увидела Рашида, стоящего в двери и смотрящего на нее застывшими мертвыми глазами. Она быстро выскользнула из рук Андрея, и тот в недоумении остался стоять на месте.

Он сел и подпер лицо руками. Весь его облик выражал беспросветную печаль.

– Я не верю, что ты в состоянии отказаться от меня с такой легкостью. Мне невыносимо грустно, Лейла. Кажется, я не вынесу, если ты покинешь меня. Но я не хочу погибать, не хочу терять надежду. Ты не знаешь, каким потерянным я чувствовал себя до встречи с тобой. Не знаешь, как мало надежды у меня оставалось. Помнишь, я сказал, что я рад испытывать муки и что мечтаю пережить настоящую романтическую любовь? Я и пережил ее. И думаю, что намучился достаточно.

Она слушала, глядя на него, и та самая любовь, которую она испытывала к нему прежде, возрождалась во мраке ее души. Своими словами и настойчивостью Андрей сумел отсеять чувства Лейлы к нему от хаоса других чувств, вызвать их на поверхность – по крайней мере, в тот момент.

Эти чувства захватили ее до такой степени, что его слова на мгновение показались ей яркой путеводной звездой, вспыхнувшей в бездонном мраке. Эта звезда готова была взорвать ее душу и превратить в осколки света. Лейла поняла, что готова вновь броситься в его объятия, но не могла сдвинуться с места: между ними стоял Рашид – с застывшими глазами, печальный и мертвый.

– Скажи мне, ради Бога, – взмолился Андрей, – только скажи: могу я надеяться?

– Не знаю, Андрей.

* * *

За день до отъезда Лейлы Люда приехала к ней, чтобы попрощаться. Они не встречались несколько месяцев. Лейла приготовила чай, и они сели за стол. Людмила заметила грусть на лице подруги и спросила:

– Отчего ты такая грустная, будто не рада вернуться домой?

– Нет. Обычные волнения, связанные с отъездом.

Лейла задумалась, и Люда посмотрела не нее с удивлением. После нескольких ничего не значащих фраз она спросила:

– Кстати, как твой друг Рашид? Может быть, он тоже собирается уехать после смерти жены?

– Он уехал в долгое путешествие и никогда оттуда не вернется.

– Куда уехал? – с сомнением в голосе спросила Люда.

– Он покончил с собой.

– Что?! Не верю! – воскликнула Людмила удивленно и сочувственно. Лейла разразилась рыданиями. – Но почему? Не говори, что он сделал это из-за жены, – это очень глупо.

Лейла продолжала всхлипывать. Потом поднялась и достала из шкафа бутылку вина и два бокала. Люда отказалась пить:

– Не хочу. Достаточно чая. А ты выпей, тебе надо.

Лейла не придала значения отказу подруги и налила себе. Не переставая плакать, выпила один бокал, потом другой, и принялась рассказывать свою историю с Рашидом и Андреем. Она пила и плакала, а Люда слушала ее, изредка задавая вопросы.

Время пролетело быстро, и они не заметили, как за окном начал пробиваться рассвет. Когда разговор сам собой затих, воцарилось долгое молчание.

– Значит, ты обманщица? Не ожидала от тебя! А с виду такая невинная, несчастная и жалкая, – попыталась Люда развеселить Лейлу. – Но ты не сказала, кто же был первым, который удостоился чести сорвать красную розу?

Лейла подняла на нее глаза и рассмеялась. Она была пьяна. Сквозь смех ответила:

– Ты не поверишь.

– Говори скорее.

– Лед. Я однажды поскользнулась на льду и потеряла девственность.

Теперь расхохоталась Людмила:

– Конечно, не поверю!

– Но я говорю правду.

– Ладно, попробую поверить. Но если мы когда-нибудь встретимся, и я увижу тебя беременной, не говори мне, будто отец ребенка – Господь Бог. Этому я точно не поверю.

– Этого не случится. Как видишь, я не святая.

Люда встала и прошлась по комнате, поглаживая себя по животу и говоря:

– Как знать! Может быть, спаситель сейчас находится здесь.

И тут Лейла ошеломленно остановила взгляд на подруге: та была в просторной длинной одежде, скрывавшей округлившийся живот.

– Люда! Ты беременна?! Не верю! Когда это случилось?

– Больше четырех месяцев назад.

– Это ребенок Виктора?

– Конечно, нет. Я порвала с ним уже давно.

– Значит, Ивана?

– Лейла, что за чепуху ты несешь! То думаешь, будто я собираюсь рожать от дурака, то предполагаешь, что я могу родить от сумасшедшего.

– Кто же тогда? Говори!

– Уверяю тебя, что не от снега. Я больше предпочитаю мужчин. Но не настаивай – я все равно не скажу. Считай его посланником свыше.

– Ты рассчитываешь, что твой будущий ребенок спасет человечество? – с иронией спросила Лейла.

– Я рассчитываю, что он спасет меня.

Они замолчали, глядя друг на друга.

За окном занимался рассвет и тихо падал снег. Люда подошла к окну.

– Посмотри, какой красивый снег… Похож на развевающийся белый флаг.

– Если бы я могла видеть мир твоими глазами, Люда, – вздохнув, ответила Лейла.