Новый год

Вряд ли нужно доказывать, что праздник связан с глубинными переживаниями особого качества времени и находится в нерасторжимой связи человека с природным миром. Как бы ни менялись разные порядки исчисления времени, во многих странах Азии они всегда складывались в единую космологическую систему, которая интегрировала в себе различные силы и ритмы мирового движения. Буддизм, неизменно чуткий к этим космическим ритмам, не мог не оказать сильного воздействия на многие календарные системы в тех странах, где он утверждался. Неизбежно окрасил он и многие праздники, которые выступали главными вехами в годовых природных циклах. Отмечая протекание обыденного времени, они указывали на присутствие в нем другого времени, безначального и бесконечного.

Влияние буддизма ощущается уже в праздновании Нового года — самого первого и главного праздника, который отмечал смену одного временного цикла другим и праздновался с глубокой древности всеми народами без исключения. В Китае его встречали на исходе зимы, в преддверии весеннего пробуждения природы. Все новогодние обряды были проникнуты стремлением очиститься от груза прошедшего года и отрыть себя будущему, то есть, по сути, вполне буддийским настроением. Китайцы начинали готовиться к Новому году с восьмого дня последнего месяца по лунному календарю.

Эта дата в их религиозном календаре прочно связана с буддизмом. Монахи в этот день совершали церемонию омовения статуи Будды и готовили особое постное кушанье — «кашу семи сокровищ», или «кашу восьмого дня л а», лабаджоу. В состоятельных домах хозяйки использовали для ее приготовления более двадцати компонентов: зерна разных злаков, старый рис, долго хранившийся в кладовой, финики, миндаль, кедровые орехи, бобы, каштаны, горох и многое другое. Готовую кашу раскладывали по чашкам, посыпали ее сахарной пудрой и корицей. Первую чашку ставили на алтарь предков, часть каши посылали родственникам и друзьям.

По легенде, кашу лабаджоу впервые приготовила несчастная мать, у которой был непочтительный сын, вынудивший ее просить подаяние у соседей. Народное сознание связало это блюдо с бодхисатвой в женском образе по имени Гуаньинь, очень популярным в Китае божеством. По преданию, она преподнесла такую кашу отцу перед тем, как уйти в монахини. К всемилостивейшей богине Гуаньинь обращались и во время новогодних молебнов. Взывали также к девяти буддам неба и земли. Для бедняков же зачастую изображение всех богов заменяла бумажка с начертанным на ней иероглифом «Будда».

В середине первого месяца года, то есть в период первого полнолуния, китайцы и соседние народы традиционно отмечали Празднество первой ночи. Оно было кульминацией празднования Нового года и одновременно его завершением. Первое полнолуние года отмечали иллюминацией из множества масляных светильников самых разных размеров, форм и расцветок, и потому Празднество первой ночи называлось также Праздником фонарей. Яркие и мастерски сделанные, они висели у каждого дома, каждой лавки, каждого храма. Буддисты считали эти горящие фонари символом светоча истины Будды. По легенде, император династии Лян У-ди (VI в.) как-то раз решил именно в этот день испытать истинность религий, буддизма и даосизма, и велел бросить в огонь священные писания их обеих. Нетрудно догадаться, чем заканчивается буддийская легенда: даосские сочинения сгорели дотла, а буддийские остались целы и невредимы.

В Корее в дни Нового года буддийские монахи покидали свои уединенные горные монастыри и спускались в близлежащие деревни. Они останавливались перед каждым домом, били в барабаны, славословили Будду и вручали хозяевам в знак благословения несколько испеченных в храме лепешек, а те в ответ одаривали их деньгами и рисом.

В Монголии после утверждения там буддизма Новый год был объявлен праздником шестнадцати чудес Будды. В эти дни совершается церемония очищения и покаяния лам, умилостивления богов-защитников религии и восхваления чудес, совершенных Буддой.

В Тибете буддийские праздничные обряды также вобрали в себя многие народные обычаи. Так, в канун Нового года совершают очистительные церемонии, чтобы благополучно перейти из старого года в новый. Каждая семья печет из теста фигуру-лднга, заворачивает ее в ткани, украшает монетками и заклинает духов горя войти в эту фигурку. В последний день года приглашают ламу из соседнего монастыря, чтобы тот унес фигурку из дома или лучше вообще из селения и выбросил ее, тем самым магически избавив семью от всех возможных бед. Духов беды изгоняют и сообща, всей деревней, а потом монахи в монастыре завершают церемонию изгнания «мертвого» года.

Но самым впечатляющим новогодним праздником в Тибете является Цам, или Чам. В других странах его обычно устраивают летом. Но во всех случаях его связывают с праздниками буддийского календаря.

 

«Живая икона»

Экзотические костюмы; страшные птичьи или звероподобные маски с клыками в оскаленных пастях, украшенные черепами; резкие, пугающие движения танцоров; громкие возгласы зрителей — таково первое впечатление от этой древней мистерии Цам (Чам). Она ежегодно устраивается в монастырях Тибета, Непала, Монголии и других стран северного буддизма и продолжается два или три дня от восхода до захода солнца; иногда ее исполняют тайно, ночью. Начало ее определяется по лунному календарю, а хорошую погоду на время исполнения ритуала должны обеспечивать местные маги. Чаще всего праздник приходится на период между серединой июля и началом августа. Легенда связывает его зарождение с Падмасамбхавой, персонажем буддийской мифологии, реальным прообразом которого был, вероятно, проповедник из индийской страны Уддияны, приглашенный тибетским царем Тисрондецаном в VIII в. для пропаганды буддизма в Тибете.

Считается, что Падмасамбхава с помощью ритуала Цам одолел духов-защитников древней тибетской религии бон и заставил их служить буддийскому закону-дхарме. Происходило это будто бы при сооружении Самье, первого буддийского монастыря в Тибете. Цам, таким образом, с самого начала символизировал победу буддизма над древними тибетскими верованиями, а реальное жертвоприношение было заменено в нем символическим. В действительности же истоки Цама уходят в глубокое прошлое, связанное не только с религиозной практикой буддизма, но и с древними шаманскими театрализованными представлениями, а прототипы масок ученые находят в петроглифах и наскальных рисунках Центральной Азии времен неолита и бронзового века.

Цам включен в обрядовую практику многих буддийских школ. Традиция его исполнения во всех случаях окрашена местным колоритом. В каждом монастыре — свой набор масок, костюмов и музыкальных инструментов, а монастырский двор, по которому кругами движутся исполнители ритуала, превращается на это время в мандалу, мистическую диаграмму, символизирующую Вселенную и в то же время — психокосм. Празднично украшенный фасад храма напоминает задник театральной сцены; иногда на него вешают громадные иконы. Число участников колеблется от четырех-пяти до ста восьми — священного числа буддизма.

Но как бы ни проводился Цам, сам ритуал начинается задолго до того, как мистерия становится всеобщим зрелищем. Опытные ламы передают свои знания молодым монахам, имеющим посвящение в тантрийскую практику со сложными ритуалами, магией, заклинаниями. В течение нескольких недель до начала идут специальные службы. Исполнители ролей погружаются в глубокую медитацию, отождествляя себя с персонажами Цама, в числе которых — устрашающие дхармапалы, защитники буддизма со звериными и птичьими головами, хранители сторон света — локапалы, божество долголетия и плодородия Белый Старец, мифическая птица Гаруда и многие другие.

И вот наступает день праздника. В канун его с раннего утра со всех окрестностей стекаются к монастырю местные жители, заполняя все дороги и тропинки. В последнее время, привлеченные необычным экзотическим зрелищем, на праздник заглядывают и иностранные туристы. Языком танца, пантомимы, а иногда и в форме диалогов Цам рассказывает о покровителях буддизма, об их подвигах и о других событиях буддийской истории и мифологии. Маски и костюмы танцоров изображают тех же божеств, которых рисуют на буддийских иконах, поэтому Цам выглядит как «ожившая икона».

Для большинства присутствующих Цам — захватывающее зрелище, завораживающее, а порой и пугающее. Но для посвященных оно исполнено глубокого мистического смысла. Исполнитель как бы перевоплощается в божество или духа; он не просто танцует, а священнодействует. Зрители тоже не остаются безучастными: они сопереживают и активно откликаются на все происходящее. Ламы внимательно следят за движениями танцоров, которые должны строго соблюдать последовательность всех действий и событий мистерии.

Количество участников, основные роли, последовательность выхода персонажей — все это было строго расписано в древних канонических текстах, но со временем ритуал не мог не измениться. Однако суть его осталась неизменной, а она есть не что иное, как драма нашего человеческого сознания, омраченного аффектами-клешами и претерпевающего нескончаемые циклы рождений и смертей в круге бытия — бхавачакре. Цам воспринимается зрителями и исполнителями как средство, ведущее к просветлению, как способ умиротворения злых духов в канун наступления Нового года или другого праздника, наконец, как приготовление человека к посмертному существованию, ведущему к следующему рождению, может быть более благоприятному, чем настоящее.

 

Трижды святой день

Буддисты отмечают торжественными ритуалами все главные события из жизни Будды, такие как день нисхождения его в утробу матери, царицы Майи, день рождения, день начала проповеди учения и др. Трижды святым считается день полнолуния месяца вайшакха, в который Будда родился, обрел просветление и достиг нирваны. Его обязательно празднуют, хотя в каждой стране по-своему. В Индии и Шри-Ланке буддисты-миряне посещают в день рождения Первого вероучителя храмы, совершают подношение изображениям Будды и священному дереву Бодхи, под которым он достиг просветления. Они усерднее, чем обычно, читают священные тексты, слушают проповеди и стараются посетить буддийские святыни. Обитатели монастырей еще ревностнее выполняют свои ритуальные и духовные обязанности, читают вслух тексты буддийского канона и помогают мирянам совершать обряды почитания Будды. На улицах сел и городов устраивают иллюминацию: зажигают светильники, фонарики, электрические лампы, а в некоторых районах, как и в прошлом, шествуют торжественные процессии и везут на колесницах изображения Будды, бодхисатв и богов.

В Таиланде этот трехдневный праздник также отмечается весьма пышно, несмотря на начало полевых работ, а в столице Бангкоке в храме Изумрудного Будды в тройном торжественном обходе храма со свечами принимают участие король и королева.

Китайцы в восьмой день четвертого месяца устраивают праздник омовения Будды. В домах и монастырях статуи легендарного вероучителя омывают подслащенной водой и осыпают цветами. На юге страны готовят рис Будды Ами-тофо — постную кашу, смешанную с кунжутом, орехами и сухофруктами. В некоторых районах монахи варят рис в отваре из листьев черного дерева, которому приписывается магическая сила, а потом отдают его своим прихожанам. При этом вспоминают легенды о том, как некогда любящий сын накормил «черным рисом» свою мать, превратившуюся после смерти в голодного духа, или о том, как сестра заключенного полководца Ян Вэньгуана обманула тюремную стражу и передала ему в корзине с «черным рисом» меч. Благодаря этому полководец сумел убежать из тюрьмы в восьмой день четвертого месяца. Соблюдают и другие обычаи: устраивают общинные жертвоприношения богам с плясками молодежи; покупают водяных тварей и выпускают их на свободу и т. п.

В Японии день рождения Будды (Камбуцуэ) известен также как Праздник цветов — Хана-мацури. Цветы как символы красоты и жизненной силы — важнейшее украшение этого праздника. Их выставляют перед домами, потому что, по легенде, Будда появился на свет в тот момент, когда его мать хотела переломить стебель цветка. Но по существу — это веселый детский праздник: по улицам проходят процессии поющих детей в нарядных одеждах и с цветами в руках, так что в некоторых районах этот обряд называют «дети, изображающие богов». В монастырях и храмах в этот день обычно устанавливают макет храма, называемого Храмом цветов, примерно полуметровой высоты; его крыша украшена всеми цветущими в это время цветами. В его центре помещают плоскую чашу и ставят в нее миниатюрную статуэтку Будды-ребенка. Считается, что самая древняя статуэтка находится в храме Тодайдзи в древней столице Японии, городе Нара; она почитается как национальное сокровище.

Главная церемония праздника — поливание детьми изображения Будды-ребенка сладким чаем-алштя, приготовленным из листьев гортензии, растущей в горах. Этот обряд связан со старым преданием, согласно которому морской дракон пролил сладкий дождь на маленького Будду, когда тот сделал первые семь шагов. По поверью, если прикоснуться к статуэтке Будды смоченными в чае пальцами в том месте, где у тебя болит, то можно исцелиться. Поэтому родители приводят в храм больных детей в надежде на магическую помощь Будды.

Корейцы в этот день традиционно устраивали Праздник фонарей — древний обряд зажигания огней, призванных магически усилить солнечную активность и отогнать злонамеренных духов. С проникновением в Корею буддизма он вошел в состав ритуальных церемоний новой религии. Тибетцы верили, чтопраздник усиливает результаты любого поступка, так что плоды добрых дел многократно возрастают, а дурных — усугубляются. Обычное прегрешение, совершенное в этот день, равняется ста тысячам прегрешений, а религиозная заслуга — ста тысячам заслуг. Верующие стараются поститься и не есть мяса, зажигают светильники на алтарях, а некоторые дают обет молчания.

Власти, проявляя милосердие, дают амнистию какому-нибудь преступнику, отпускают на волю животных, предназначенных на убой, выпускают на волю птиц, раздают обильную милостыню нищим.

И как знать, может быть, буддисты не так уж и ошибаются, веря, что, правильно отпраздновав день рождения Будды, они становятся немного ближе к главной цели своей жизни — освобождению от тягостных уз мирского бытия.

 

Праздник поминовения усопших

Буддийскую окраску приобрели во многих странах Азии и праздники поминовения усопших. Таков китайский Чжунъюань, один из трех больших праздников поминовения в году. Его кульминация приходится на середину седьмого месяца традиционного лунного календаря. Считается, что в течение всего этого месяца открыты врата обители мертвых и оттуда можно свободно попадать в мир живых. Согласно народному поверью, происхождение праздника было связано с буддийским святым по имени Мулянь. Его мать после смерти будто бы переродилась в аду среди голодных демонов, потому что съела мясо и отказалась покаяться в содеянном. Любящий и преданный сын спустился в преисподнюю, отыскал там свою мать и попытался накормить ее. Но любая еда у нее во рту превращалась в горящий уголь. Тогда Будда посоветовал Муляню в середине седьмого месяца преподнести буддийской общине щедрые дары. Он так и сделал. Монахи сообща вознесли молитвы богам, и мать Муляня избавилась от адских мучений. С тех пор будто бы буддисты и стали совершать каждый год этот обряд.

По мнению специалистов, этот буддийский праздник наложился на древнюю традицию экстатического общения с умершими, которых живые издавна воспринимали как хранителей и защитников плодородия, берегущих в земле семена жизни. Во всем Китае каждая семья символически «встречала» предков, приносила им в дар чай, фрукты, лапшу и обязательно тыкву или дыню. Полагалось также приводить в порядок могилы и сжигать бумажные жертвенные деньги и предметы домашнего обихода, предназначавшиеся умершим. Считалось, что магическая сила огня переправит их в потусторонний мир, где они превратятся в настоящие и будут там служить предкам верой и правдой.

Выставленные у ворот жертвоприношения освящали монахи, которые в дни праздника ходили по улицам, били в гонги, распевали мантры и читали священные буддийские сутры. По окончании молебнов они бросали в толпу пирожки и фрукты, которые с особым усердием ловили женщины: они верили, что, поймав такой пирожок и съев его, на следующий год они смогут родить сына.

В некоторых районах Китая монахи служили специальные молебны за упокой душ утопленников. Что же касается молебнов о всеобщем спасении в местных храмах, то они нередко растягивались на несколько дней. Верили, что в эти дни к храму привлекаются голодные духи со всей округи, и монахи молились за упокой их душ. Перед храмами для них раскладывали угощения, и духи, как считалось, насыщались ароматами яств, а потом еда доставалась нищим и беднякам.

В эти же дни устраивали шествия с так называемой лодкой дхармы — бумажным макетом лодки до десяти метров длиной, в которой стояли фигуры повелителя демонов и других правителей ада. Эту лодку несли к берегу реки или другого водоема, который находился поблизости, и там сжигали. В театрализованных представлениях показывали сцены из жизни Муляня. По большей части это были картины адских мучений, имевшие не только воспитательный, но и магический характер: верили, что они способны очистить участников празднества от вредоносных влияний.

В Японии древний обычай почитания душ предков также был включен в буддийскую обрядность после VI в., когда буддизм проник в эту страну. Со временем этот праздник, называемый Бон, стал одним из самых популярных у японцев. Он всегда проходил весело и шумно, так как, по поверьям, в эти дни каждую семью посещали души семи поколений усопших, и все семьи магически воссоединялись.

Японцы в дни праздника расстилали перед буддийским алтарем небольшую циновку и клали на нее поминальные таблички с именами умерших. Считалось, что каждая такая дощечка как бы оживала во время возвращения души.

Для душ умерших также ставили специальную еду — в память о верном сыне, который когда-то спас мать от смерти в загробном мире. Обычно готовили те кушанья, которые любили покойные. В последний день праздника готовили поминальные клецки, которые должны были поддерживать силы духов перед их возвращением в загробный мир. На могилах предков зажигали прощальные огни — костры. Особенно впечатляющим зрелищем были костры, зажженные на горных склонах: они изображали иероглифы, которые могли составлять, например, слова «учение Будды».

Самой веселой частью праздника были танцы, называемые бон-одори. Считалось, что души предков, приходя домой из загробного мира, возносили Будде благодарность за то, что они благополучно вернулись домой. Но сами они не могли это сделать и потому просили родственников поблагодарить Будду, что те и выполняли, одновременно звоня в колокола и ударяя в барабаны. Танцевали все и повсюду, надев для обряда специальную нарядную одежду и старинные головные уборы.

В наше время праздник Бон в Японии, как и многие другие буддийские праздники, постепенно утратил свой религиозный характер и стал светским.

 

Буддийский ПОСТ

В некоторых буддийских странах проводится так называемый буддийский пост. Он совпадает с сезоном дождей, который продолжается три-четыре месяца. Все это время монахи не имеют права выходить за пределы монастыря. Те же, кто принимает временное монашество, обычно стараются приурочить его именно к сезону дождей.

В Лаосе буддийский пост наступает в полнолуние восьмого месяца. Его «оправданием» и объяснением служит история о том, как все три месяца сезона дождей, когда нельзя было странствовать и проповедовать, Будда и его ученики находились на небесах, в царстве бога-громоверж-ца Индры. В эти дни повсюду зарождается жизнь, и потому невозможно передвигаться по дорогам, не нарушив важнейшей заповеди Будды и не погубив какое-нибудь живое существо. По этой причине монахи в течение трех месяцев не покидают территорию монастыря и обычно собираются на общей исповеди. Миряне также присутствуют на исповеди и просят об отпущении всех грехов, а затем покидают храмы и идут работать на поля. В течение всего поста днем и ночью горит огромное «дерево-свеча», нередко размером с человека; это считается символом буддийского просветления.

Перед началом поста верующие несут в монастырь приношения: свечи, благовония, еду, напитки, лекарства, фонари. Монахи, получив подношения, укладывают их в чашу и с молитвой подносят к статуе Будды. Обычно в это время они дают клятву оставаться в обители весь сезон дождей и берут на себя тройные обязательства: нравственности, самоконтроля и знания.

Буддийский пост считался самым благодатным периодом для накопления религиозных заслуг, поэтому верующие стремились почаще бывать в храме и заботиться о монахах, принося им все необходимое, чтобы они все время могли посвящать молитве.

Окончание буддийского поста отмечают в полнолуние одиннадцатого месяца. Перед тем как покинуть монастырь, все монахи по традиции собираются вместе. Каждый из них спрашивает у остальных, не совершил ли он чего-либо предосудительного за проведенные в монастыре месяцы дождей, и просит прощения. Эта церемония завершает буддийский пост для монахов. Подобную же церемонию совершают и миряне, придя в монастырь. Затем они все вместе трижды обходят вокруг монастыря. В течение трех ночей монастырские и общественные здания ярко освещаются огнями — это считается выражением особого почтения Будды к его матери, которой он некогда читал проповеди, когда она возродилась на небесах.

Во многих странах, где исповедуется буддизм тхера-вады, в первый вечер праздника изгоняют вредоносных духов, особенно досаждающих людям в сезон дождей. Их будто бы заманивают подарками на маленькие плотики, на которые ставят свечи или светильники, а потом пускают вниз по течению. В основе обряда лежит древняя легенда, запечатленная в джатаках. В ней рассказывается о Матери пяти будд, воплотившейся в Белую ворону. Согласно этой легенде, Белая ворона однажды свила на дереве гнездо и снесла в нем пять яиц. Дерево стояло на берегу реки. Однажды порыв ветра сбросил гнездо в воду, и его понесло по течению. Оно долго плыло, но потом прибилось к отмели, где находились курица, самка нага, черепаха, корова и змея. Каждая из них взяла по яйцу и стала его высиживать. Скоро на свет появились пятеро малышей. Они выросли и, узнав о своем происхождении, сильно опечалились, стали отшельниками и жили каждый сам по себе. Но как-то раз все пятеро отправились в лес и случайно там встретились. Рассказав друг другу о своем происхождении, они поняли, что у них общая мать — Белая ворона, и отправились на ее поиски. Мать-ворона узнала об этом, предстала перед ними в виде отшельницы и велела им строить маленькие лодочки, зажигать огни и пускать по течению реки каждый год на пятнадцатый день одиннадцатого месяца.

В конце сезона дождей устраивают также Праздник лодочных гонок. В гонках участвуют священные лодки, которые обычно хранятся в монастыре, а гребцами являются монахи, послушники и деревенская молодежь. На носу лодок ставят ритуальные приношения, предназначающиеся мифическим существам нагам, хранителям вод.

Один из самых красочных буддийских праздников у кхмеров также отмечается в конце сезона дождей; он называется Катхэн. По преданию, он был установлен самим Буддой, когда несколько его сподвижников-монахов отправились после окончания поста за подаяниями по размытой дождями дороге и перепачкали свои одежды. Тогда Будда разрешил им принять от мирян новую одежду. С тех пор будто бы так и повелось: вручать монахам по случаю Кат-хэна новую одежду, а также котелок для сбора подаяний, веер, подушку, циновку и другие необходимые вещи.

 

Поклонение ступам и святым

Во многих буддийских странах существует давняя традиция поклонения ступам и пагодам. Ее зарождение возводят ко времени индийского императора Ашоки. По преданию, он воздвиг над буддийскими реликвиями восемьдесят четыре тысячи ступ и каждый месяц в полнолуние им поклонялся. Со временем это поклонение приняло вид праздника, посвященного самым значительным и знаменитым ступам. Он отмечается обычно в полнолуние двенадцатого месяца. Так, в Лаосе в этот день поклоняются великой ступе Тхат Луанг, которая находится в городе Вьентьяне.

Праздничные обряды могут быть различными в разных городах: тут и народные гуляния, и песни, и поэтические диалоги между юношами и девушками, и состязания на лошадях, и велосипедные гонки, и древняя игра ти кхи — местная разновидность хоккея. Она посвящена духу-основателю Тхат Луанга, и потому ее предваряет ритуальная церемония с освящением мяча в буддийском храме. Завершается праздник торжественным шествием верующих с цветами и свечами в руках.

Праздники поклонения пагодам дороги и сердцам бирманцев. Они верят, что, исполняя требуемые ритуалы, улучшают свою карму и обеспечивают себе лучшее перерождение в будущем. В Мьянме (Бирме) этот праздник продолжается несколько дней, даря всем присутствующим и вполне ощутимые земные радости: здесь можно встретить старых друзей и завести новые знакомства, в том числе и романтические; купить фрукты, рис и другие продукты, а также изделия домашних промыслов. Наконец, во время таких праздников популярны старинные игры и развлечения.

В последний месяц года обычно начинают строить новые пагоды, что само по себе считается значительным жертвоприношением и серьезным «кармоукрепляющим» средством. Пагоду может строить один человек или вся община; она может быть большой или маленькой; располагаться в городе или на приусадебном участке, на берегу реки или какого-нибудь другого водоема. Но какой бы она ни была, ее возведение вселяет в душу построившего надежду на благополучное завершение года.

В полнолуние третьего месяца по лунному календарю в Лаосе отмечают праздник приношения даров, называемый также праздником всех святых буддийской общины. Он посвящен разным событиям в истории буддийской общины, которые произошли будто бы в один день, но в разные периоды времени: сбор тысячи двухвот пятидесяти учеников вокруг Учителя, изложение Буддой основных правил монашеской жизни, предсказание им собственной смерти и т. п.

Накануне праздника монахи наводят чистоту в монастырях и готовят приношение «трем драгоценностям»:

Будде, учению и общине. Утром миряне отправляются в храм с приношениями, а вечером в храме устраивается торжественная процессия вокруг статуи Будды, во время которой ему подносят цветы, свечи и благовонные палочки. В некоторых храмах всю ночь читают истории из жизни Первоучителя.

В свободное от полевых работ время, примерно между третьим и четвертым месяцами, в деревнях традиционно проводили праздник ритуального чтения джатак. Особенно любим в Юго-Восточной Азии сюжет из Вессан-тара-джатаки, о котором уже шла речь в этой книге. Накануне главы всех семейств совместно с настоятелем монастыря назначали время проведения праздника, уточняли его программу, распределяли среди монахов отрывки из джатак для чтения, готовили цветы, свечи, благовония и другие приношения и сооружали навес для гостей. В центре монастырского двора устанавливали большой помост для чтецов, а вокруг развешивали живописные полотна со сценами из жизни Будды.

Наконец праздник наступал, и в храме начинали бить в барабан, собирая народ со всей округи. После серии обрядов и церемоний начиналось чтение священных текстов, все присутствующие, преклонив колена, слушали рассказ о милосердии и самопожертвовании главного героя. Обычно его с большим артистизмом исполняли монахи, сменяя друг друга на помосте. Чтение продолжалось около семнадцати часов без перерыва. Перед каждым слушателем стояла тарелка с белым неочищенным рисом, и когда с импровизированной сцены звучали особенно яркие и эмоциональные эпизоды, слушатели подбрасывали вверх пригоршни этих зерен, и они, падая на землю, напоминали лепестки цветов.

И вот прочитан последний отрывок. Настоятель монастыря кропит всех присутствующих освященной водой, которая во время всего чтения стояла возле помоста, заряжаясь благотворной энергией и накапливая очистительные свойства. Верующие стараются отнести домой хотя бы немного этой воды. Шнур, которым был огорожен храм на время праздника, разрезают на части, и каждый старается заполучить кусочек, завязав его на запястье, чтобы с его помощью потом магически защищаться от вредоносных духов.

 

Перахяра

Буддисты всего мира хорошо знают небольшой ныне городок Канди в горной части острова Шри-Ланки, а в далеком прошлом — цветущую столицу славного кандийского царства: здесь, в храмовом комплексе Далада Малигава, хранится бесценная реликвия — зуб Будды. В древней легенде рассказывается, что, когда тело Будды кремировали после его ухода в нирвану в местечке Кушинагара в Индии, один из учеников выхватил зуб вероучителя из огня. Восемь веков этот священный зуб хранился в Индии, а в 361 г. принц Данта и принцесса Хемалата, бежавшие из воюющего царства Калинги, где зуб мог попасть во вражеские руки, привезли его на остров, спрятав в густых локонах принцессы.

Местный правитель Шри Мегхаванн почтил появление зуба торжественным ритуалом и передал ему всю полноту государственной власти. Отныне зуб стали ценить не только как драгоценную священную реликвию, но и как важнейшую регалию царской власти, владение которой давало право на занятие престола.

С тех пор в месяце эсала (июль-август) устраивают пышный праздник, известный еще по описаниям китайских монахов Фа Сяня (V в.) и Сюань Цзяня (VII в.). Нужно представить себе огонь ярких факелов на фоне тропической ночи, запах горящего кокосового масла в этих факелах, смешанный с ароматами курящихся благовоний и запахами улицы, перезвон ритуальных колокольчиков, шествие музыкантов с флейтами и барабанами, храмовых жрецов в ярких экзотических одеждах и мерно шествующих слонов, — это и будет перахяра (от санскр. «парих-ри» — обходить по кругу, защищать). В процессии могло быть до сотни слонов, и один из них вез в золотом ларце драгоценную реликвию из Храма Зуба. Шествие замыкали плясуны, музыканты, акробаты.

Вся эта пестрая, ликующая, играющая и танцующая колонна людей двигалась по дороге, вдоль которой были размещены пятьсот пятьдесят «телесных форм» в виде животных и людей, обличье которых принимал Будда в своих предыдущих рождениях. В самый торжественный момент праздника царь в присутствии самых важных сановников распечатывал футляр, где хранилась реликвия, извлекал ее на свет и всем показывал. Ей воздавали почести, курили благовония, возносили хвалу, после чего зуб опять запечатывали, и вся процессия возвращалась в храм.

На долю зуба выпало немало драматических приключений, поэтому в конце XVII — в XVIII в. праздник в его честь не проводили. Но в 1775 г. его возобновили по воле царя Кирти Шри Раджасингха и с тех пор ежегодно проводят в Канди в месяце эсала. Главное место на нем по-прежнему отводится торжествам в честь зуба Будды, и потому праздник называется Далада перахяра или Канди эсала перахяра. Он сохранился почти в неизменном виде с первых веков нашей эры, когда его видели китайские монахи. Правда, теперь вдоль дороги, по которой идет праздничное шествие, уже не увидеть «телесных форм» прежних воплощений Будды, да и зуб теперь не вывозят из храма, а ограничиваются лишь золотым реликварием. Неизбежно появились и другие нововведения, а участниками праздника порой становятся падкие на экзотику туристы.

Праздник продолжается пятнадцать дней: от новолуния до полнолуния — и включает в себя много разных ритуалов и церемоний. Главным его организатором является обычно верховный правитель храма Зуба Будды, но в подготовке праздника, как и в его проведении, участвуют и служители других храмов, посвященных местным богам — Натхе, Вишну, Катарагаме и богине Паттини. Начинается перахяра церемонией «кап»: утром после июльского новолуния срубают дерево эсала (Cassia fistula, Legum), от названия которого идет наименование и праздника, и того месяца лунного календаря, когда он проводится, и из его ствола вытесывают колонну «капа». Ее делят на четыре части и помещают в каждом из четырех храмов, участвующих в празднике. Один из последних обрядов — «рассечение воды»: на кандийское озеро выплывают разукрашенные лодки со жрецами. Отъехав от берега, они описывают магический круг на воде, и сидящие в них жрецы выливают из кувшинов священную воду, хранившуюся с прошлой церемонии. Затем один из жрецов ударяет по воде священным мечом и набирает в сосуд свежей воды; его примеру следуют жрецы других храмов и набирают воду, которой приписывается огромная магическая сила. Ее будут хранить в храмах до следующей перахяры.

Этот буддийский праздник также соединился с древним календарным ритуалом, приходившимся некогда на смену сезонов, «большого» и «малого». Он выполнялся перед началом муссонных дождей, поэтому в перахяре сохранились воспоминания о ритуальной жизни древних земледельцев, почитавших солнце и луну, воду и огонь, деревья и травы.