В начале 2007 года, через полгода после того, как Флойда Лэндиса лишили титула победителя «Тур де Франс – 2006», Антидопинговое агентство США вынесло решение о его двухгодичной дисквалификации. Это агентство было создано в 1999 году, когда большая часть олимпийских органов управления начала проводить каждый свои допинговые тесты, чтобы избежать конфликта интересов, и входило в состав Всемирного антидопингового агентства. Все американские олимпийцы проходили анализ на допинг через эту организацию.

С момента своего появления агентство выявило всего 209 нарушений из 40 тысяч проведенных тестов; к тому же 20 процентов из них после повторной проверки были признаны отрицательными. Большинство нарушений, выявленных агентством, были незначительными и затрагивали малоизвестных спортсменов, поэтому со стороны казалось, что работа ведется плохо, что настоящие мошенники не пойманы. Вот почему наказание, вынесенное Лэндису, положительно сказалось на имидже агентства.

Флойд не смирился с дисквалификацией. В попытке смыть пятно со своей репутации он решил подать иск против Антидопингового агентства. Он ездил по стране на гонки, встречался с фанатами, чтобы собрать деньги на апелляционный процесс.

Лэндис настаивал на том, что его положительный тест – результат неправильной обработки данных, и обвинял Антидопинговое агентство в том, что оно выбрало его в качестве козла отпущения, чтобы получить государственное финансирование в виде грантов, что составляло две трети бюджета организации. Впрочем, изображая праведный гнев и обвиняя всех ответственных за проведение допинговых тестов на «Тур де Франс», он все еще раздумывал о том, чтобы во всем признаться.

Удивительно, но намерение Флойда подавать апелляцию встретило большую поддержку. Многие охотно верили в его невиновность; те же, кто не верил, все равно хотели помочь. Каждый их них пожертвовал в среднем по 20 долларов. Однако большую часть денег на суд Лэндису пришлось заплатить из собственного кармана. За свою карьеру ему удалось накопить около двух миллионов долларов; недостающие средства помогали собрать богатые финансовые инвесторы вроде Тайгера Уильямса. Том Визель выделил ему около 50 тысяч долларов, которые Лэндис расценил как плату за молчание и с удовольствием принял. Кроме этого, Лэндис получил шестизначную сумму аванса за книгу «Правда о том, как я выиграл “Тур де Франс”» (Positively False: The Real Story of How I Won the Tour de France), написанную в соавторстве с издателем журнала Bicycling, которая должна была уже летом появиться на прилавках.

Публично заявляя о своей невиновности, Уильямсу и другим близким людям Лэндис признавался, что употреблял допинг (однако при этом утверждал, что никогда не принимал тестостерон, выявленный анализом, поэтому не соглашался с результатами и называл происходящее загадкой). Он утверждал, что все велогонщики использовали допинг, в том числе Лэнс Армстронг, и именно поэтому Флойд не сдавался: он верил, что должен бороться за репутацию спорта.

В феврале Лэндис посетил главную многодневную велогонку США «Тур Калифорнии». За год до этого старт проводился впервые, и он в нем победил. В этот раз он приехал посудачить с болельщиками, раздать автографы и собрать деньги на обжалование.

В один из дней он обедал со Стивом Джонсоном, президентом и СЕО Федерации велоспорта США в 2006 году. Джонсон был также исполнительным директором Фонда развития велоспорта в США, созданного Томасом Визелем с целью улучшить финансирование их спорта. Фонд ежегодно собирал существенную сумму для Федерации, вложив в ее проекты около четырех миллионов за пять лет.

Сидя за барной стойкой с Джонсоном и его женой, Лэндис начал жаловаться на свое трудное положение. Он был уверен, что Джонсон знает об организованной допинговой программе в команде US Postal.

Он рассказывал Джонсону, что загнан в угол, выброшен из спорта, тогда как Лэнсу удалось избежать подобной участи, несмотря на лавину обвинений, которые, и дураку понятно, доказывали, что он принимал допинг. Флойд злился и намекнул, что может во всем сознаться и все вмиг разрушить.

Джонсон вкладывал силы в развитие спорта, и дела его организации шли неплохо во многом благодаря Лэнсу, который сделал велоспорт модным. Американские велосипедисты на международных пьедесталах почета могли привлечь еще больше людей в спорт, но допинговые скандалы сводили на нет все усилия Джонсона и Визеля. Сначала положительный анализ Тайлера Хэмилтона. Плохо. Ситуация с Лэндисом была еще хуже из-за его высокого статуса после победы в «Тур де Франс». Если Лэндис расскажет правду, спонсоры разбегутся, Лэнс перестанет быть героем, американские болельщики будут разочарованы, деньги из спорта исчезнут.

Джонсон ответил Лэндису, что раз его анализ был положительным, то он уже ничего не сможет с этим поделать. Нужно действовать в рамках судебного решения. «Сделай как Тайлер, и тебе разрешат принимать участие в гонках», – посоветовал он. Лэндис услышал в этом скрытую угрозу: если он не последует примеру Хэмилтона, дорога в спорт для него закрыта навсегда. Он решил, что иного выбора, кроме как продолжать бороться с Антидопинговым агентством, у него нет.

Слушания по апелляции Лэндиса начались в мае 2007 года в Малибу. Его защита основывалась на сугубо научных доказательствах, которые должны были убедить судей в том, что при анализе образцов мочи Флойда допущена ошибка. Его адвокат Морис Су из престижной адвокатской конторы Лос-Анджелеса взялся за дело всерьез: просмотрел тысячи документов, привлек свидетелей и высокооплачиваемых ученых для дачи экспертного мнения.

Главным оппонентом Лэндиса выступал Тревис Тайгарт, главный юрисконсульт Антидопингового агентства. Тайгарт был набожным христианином. Прежде чем поступить на юридический факультет Южного методистского университета, он работал школьным учителем и тренером. Его карьера в Антидопинговом агентстве началась с должности приглашенного юрисконсульта, а в 2002 году он стал начальником юридического отдела.

Лэндис решил сделать слушания открытыми. Он надеялся, что, даже если проиграет, люди увидят, что вся система направлена против него; такая несправедливость вызовет большой общественный резонанс, и Тайгарту придется отпустить его с миром. Эта стратегия не сработала должным образом из-за двух серьезных промахов его соратников. Сначала его друг Арни Бейкер был обвинен во взломе компьютеров французской антидопинговой лаборатории с целью раздобыть материалы для дела Лэндиса. Бейкер, один из первых тренеров Лэндиса, теперь работал врачом, однако продолжал параллельно заниматься и тренерской деятельностью. Когда результаты анализов Лэндиса были объявлены положительными, Бейкер активно взялся за дело, тщательно разбираясь в правилах и протоколах этих лабораторных тестов. Его дом в тихом пригороде Сан-Диего превратился в штаб по вызволению Лэндиса из сложившейся ситуации. На столе у него высились стопки документов, за изучением которых он проводил многие часы. Ему, в частности, удалось выяснить, что тест Лэндиса сначала проходил под номером другого велогонщика. Число было стерто, а поверх него вписан номер Лэндиса. Лаборатория утверждала, что никаких ошибок быть не могло. Бейкер отрицал обвинение в хакерстве и сказал, что получил документы от анонимного благожелателя, но французская полиция все равно начала расследование этой ситуации.

Второй, более серьезный промах был сделан в телефонном разговоре Лэндиса с Грегом Лемондом, состоявшемся вскоре после того, как в моче Флойда обнаружили допинг. Лемонд советовал Лэндису во всем признаться, потому что его признание «спасет велоспорт», к тому же Лэндис освободится, наконец, от груза своей страшной тайны. И вдруг Лемонд признался ему в том, о чем знали только самые близкие люди: в детстве он подвергся насилию, и эта тайна мучила его многие годы. По словам Лемонда, Лэндис считал, что признание ему невыгодно: «Что в этом хорошего? Если я признаюсь, испорчу жизнь многим своим друзьям и обижу немало людей». Позже Лемонд согласился прийти в суд на слушания, чтобы пересказать этот разговор, и люди Лэндиса забеспокоились о том, что все может раскрыться.

Накануне дачи свидетельских показаний Лемонду позвонил мужчина, который представился другом семьи, надругавшимся над ним, – «дядей Роном». Он сказал, что завтра придет на слушания, и напомнил некоторые подробности насилия. Лемонд опешил, но потом страшно разозлился, потому что номер звонившего принадлежал Уиллу Геохегану, хорошему другу и коммерческому директору Лэндиса. На следующий день в своих показаниях Лемонд пересказал содержание того телефонного разговора перед ошеломленной группой репортеров, раскрывая таким образом часть своего страшного прошлого, хранившегося в тайне столько десятилетий. Адвокат Лэндиса повернулся в кресле и сказал Геохегану, что тот уволен. Но дело было сделано: действия друга сильно навредили Лэндису, а слушания приобрели большой общественный резонанс.

Хотя адвокатам удалось впоследствии доказать, что в тестировании были допущены нарушения, дело Лэндис проиграл. Он был тут же лишен своего чемпионского титула, а общественного негодования, на которое так надеялся Лэндис, не последовало. Научные тонкости, на которые делала основной упор его защита, были настолько специфическими, что прошли мимо внимания большинства журналистов и блогеров, присутствовавших на заседании. Нужно ли говорить, что личная история Грега Лемонда вызвала куда больше интереса.

Лэндис был подавлен: он потратил на суд почти все свои сбережения. Оставалась последняя надежда: он обратился в швейцарский спортивный арбитражный суд, чтобы повторно оспорить решение суда. В 2008 году в начале весны трое судей выслушали 35 часов свидетельских показаний 14 свидетелей. Решение должно было быть вынесено в июне.

Лэндис понимал, что шансы на благоприятный для него исход дела невелики, и снова задумался о признании. Он даже придумал, как это сделать: он хотел записать признание на видео и выложить на YouTube. Тайгер Уильямс счел идею несвоевременной. В конце концов, Лэндис потратил деньги других людей на свою защиту; к тому же недавно вышла книга, раскупавшаяся большими тиражами, в которой он отрицал факт употребления допинга.

Уильямс советовал Лэндису подождать, говорил, пусть все идет своим чередом. Если он не передумает в будущем, то они вместе решат, как это лучше сделать. Еще Уильямс обещал Лэндису помочь вернуться в спорт, когда – не успеет он и глазом моргнуть – закончится его двухгодичная дисквалификация.

«Тур де Франс» оставался далеко в прошлом. Лэндис был дома в Калифорнии, когда его адвокат Морис Су сообщил ему по телефону, что дело они проиграли. В расстроенных чувствах Лэндис поднялся в комнату и взял свою награду за победу в «Тур де Франс» – голубую чашу из севрского фарфора с золотистой каемкой, которую сделали на бывшей королевской мануфактуре в пригороде Парижа. Он поднял ее над головой, как на Елисейских Полях в день своего триумфа, вышел на балкон спальни, помедлил секунду и бросил вниз. Звук разбившейся вдребезги чаши странным образом успокоил его. Ему стало легче. В гостях у него были друзья, которые тут же прибежали на звук. Они испугались: думали, что Лэндис застрелился.

Его личная трагедия совпала по времени с заявлением Армстронга о возвращении в профессиональный спорт. Лэндис разозлился еще сильнее. Единственным человеком из всего мира велоспорта, которому было дело до Флойда, был Тайгер Уильямс, а все остальные из кожи вон лезли, чтобы ублажить Армстронга, которого годами подозревали в допинге.

Уильямс остался верным своему слову, что поможет Лэндису вернуться в спорт, и организовал новый бизнес по продаже спортивных стелек eSoles. На деньги от бизнеса он спонсировал команду OUCH, придерживая в ней место для Лэндиса. Команда была слабая, соревновалась только в США, ее генеральным спонсором была медицинская клиника Temecula, которую открыл давний друг Лэндиса по велоспорту доктор Брент Кэй.

В феврале 2009 года срок дисквалификации Лэндиса закончился, и он в составе команды OUCH принял участие в «Туре Калифорнии». Его команда на трассе не блистала. Он финишировал двадцать третьим из 136 участников, и это задало тон всему сезону. Лэндису не хватало мотивации. Американские гонки были рассчитаны в основном на спринтеров, они были недостаточно длинными и сложными, чтобы по-настоящему испытать его силы.

Из-за череды неудач и разочарований брак Лэндиса с Эмбер медленно разрушался. Он уехал из Калифорнии и поселился в небольшом домике у подножия гор Сан-Хасинто, но неприятности настигли его и там. Летом 2009 года он упал с лестницы и получил серьезные переломы. Несколько месяцев он провел дома, выпивая, жалея себя и еще больше погружаясь в депрессию.

В июле Лэндис узнал о формировании новой команды RadioShack. Смирив гордость, позвонил Йохану Брюнелю и попросил для себя место. И получил отказ. Брюнель объяснил свое решение тем, что имя Флойда вызывало слишком много неприятной шумихи, он был персоной нон-грата.

Депрессия Флойда усиливалась. Он промолчал – сделал то, что все его просили. Если бы он во всем признался, рассказал Тревису Тайгарту об Армстронге и других велогонщиках, срок его дисквалификации мог быть сокращен. Но из страха всеобщего бойкота продолжил врать. Теперь он понимал, что его использовали. Он один принял весь удар на себя.

Лэндис обратился к психотерапевту в конце 2009 года, после того как на сайте VeloNews появилась статья, в которой о нем писали как об алкоголике с суицидальными наклонностями. Он не обратил бы на это внимания, если бы его друзья после ее появления не настояли на том, чтобы он обратился за помощью. Лэндис был удивлен, что ему так полегчало после того, как он рассказал психоаналитику все свои секреты. Только теперь, сняв с души груз, он осознал, с какой ношей ему приходится жить.

В декабре он заявил о своем намерении во всем признаться Джонатану Вотерсу, а в начале 2010 года – Тайгеру Уильямсу. В этот раз Уильямс поддержал Лэндиса и пообещал использовать свое влияние и связи, чтобы уберечь его от возможных неприятных последствий.

К Лэндису вернулось желание тренироваться. Сезон 2010 года он провел в составе команды Bahati Foundation, основанной Рахсааном Бахати, местной звездой велоспорта. Друг Лэндиса Брент Кэй предложил спонсировать команду при условии, что Лэндис станет ее членом, и команда стала называться OUCH-Bahati Foundation. Новые товарищи по команде Лэндиса надеялись, что как бывший победитель гонки он сможет получить слот для команды на «Тур Калифорнии». В марте выяснилось, что в гонке в составе своей команды будет выступать Армстронг, которому заплатили за участие в соревнованиях; команда же Лэндиса допущена не была. По версии Лэндиса, это случилось потому, что его команда не заплатила достаточный взнос организаторам.

Лэндис задумался об аспектах велоспорта, которые всегда его волновали: о политике, о том, что правила и нормы, принятые в его спорте, не были одинаковыми для всех, о коррупции. Этот отказ стал для Лэндиса последней каплей. Он решил, что сделает все, что в его силах, чтобы со всем этим покончить.

Он переговорил с Тайгером Уильямсом, который полностью его поддерживал. В прошлом году Уильямс сам крупно поссорился с Армстронгом из-за одной сделки. У них было заключено соглашение, согласно которому Уильямс мог использовать бренд Livestrong в линейке товаров eSoles; в свою очередь, Уильямс делал большие пожертвования в фонд Армстронга. Он поддерживал его благотворительность в течение многих лет, перечисляя значительные суммы личных денег и привлекая новых жертвователей. Ни с того ни с сего Армстронг разорвал с ним соглашение, сказав, что оно противоречило договору, который бренд Livestrong уже заключил с Nike. Уильямс возмутился, Армстронг в ответ прислал ему скупое письмо по электронной почте. Разумеется, такое отношение Уильямс воспринял как предательство.

После разговора с Уильямсом Лэндис начал писать черновик письма Стиву Джонсону, президенту Федерации велоспорта США, с подробностями, которые взорвут спортивный мир. Он старался ничего не упустить, вспомнить все, что знал о допинговой системе в команде US Postal, трижды сверил все даты со своими дневниковыми записями, чтобы исключить малейшую неточность. В результате получилось объемное письмо, которое выглядело как секретный правительственный документ. Он признавался в том, что сам употреблял допинг, и в том же обвинял Лэнса Армстронга, Джорджа Хинкепи, Чечу Рубьера и многих других велосипедистов команды US Postal, которые в течение многих лет принимали запрещенные препараты с одобрения Йохана Брюнеля. Тома Визеля Лэндис не упомянул.

То сообщение Лэндис не отправил: его время еще не пришло. Лэндис сначала хотел поговорить с Эндрю Мессиком, сотрудником компании Anschutz Entertainment Group, которая основала «Тур Калифорнии» и владела им. Мессик отвечал за продвижение гонки и проводил отбор участников. Лэндис хотел, чтобы Мессик узнал всю правду об Армстронге и велоспорте. Он собирался поставить его перед моральным выбором, так же как он сам был поставлен перед ним, когда принимал решение участвовать в допинговой программе. На пути в Лос-Анджелес он думал о той важной роли, которую ему предстояло сыграть. В ресторане его уже ждал Мессик.

Лэндис сел и поставил перед собой на стол диктофон. Включив его, начал: «Слушай. Я тебе сейчас кое-что расскажу под запись, чтобы меня не обвинили в шантаже. И это не шантаж». Он рассказал Мессику о том, как в течение многих лет принимал допинг в команде US Postal и что Армстронг и остальные делали то же самое. Он говорил о несправедливости и лицемерии, царящих в мире велоспорта: «Если член мафии попадается полиции и его отправляют за решетку, то он держит язык за зубами, а организация заботится о его семье. В нашем спорте, если ты попадаешься на тесте, тебя просят держать язык за зубами и тут же списывают со счетов. Все поворачиваются к тебе спиной».

Мессик слушал его и жевал бутерброд, но руки его тряслись от волнения. Он без конца повторял один и тот же вопрос: «Да, но кто тебе поверит?»

Он сразу же рассказал о встрече Стиву Джонсону, как и предполагал Лэндис. Флойд знал, что они поддерживают связь и что Джонсон помогал «Туру Калифорнии» подняться. Лэндис не сомневался, что Джонсон все расскажет Лэнсу. Вопрос был в том, сколько это займет времени. Если Лэндис публично выступит с подробными обвинениями, то все они серьезно пострадают. Один из адвокатов Федерации связался с Биллом Стэплтоном, который тут же принялся действовать. Как и предполагал Лэндис, Армстронг позвонил руководству его команды и обвинил его в шантаже. Армстронг обвинял Лэндиса в угрозах очернить его, если тот ему не заплатит. Он спросил, как у команды обстояли дела с финансами, и предложил найти им хорошего спонсора, если они выгонят Лэндиса. Команда была на стороне Лэндиса и от предложения Армстронга отказалась.

Лэндис решил повысить ставки и попросил Мессика организовать ему встречу с Антидопинговым агентством. Ему хотелось посмотреть, что предпримет Мессик. Расскажет ли он об этом Армстронгу? Начнет ли его отговаривать? К удивлению Лэндиса, Мессик дал ему контакты Тревиса Тайгарта.

В страстную пятницу Тайгарту позвонил Мессик. Когда тот понял, в чем суть звонка, то ушел в другую комнату, чтобы никто не мешал разговору. Мессик сказал, что Флойд Лэндис хотел облегчить душу. Тайгарт тут же понял, о чем идет речь: он совсем недавно вспоминал о Флойде.

Той зимой Тайгарт как-то катался на лыжах с детьми и оказался в одном подъемнике с Джонатаном Вотерсом. Поначалу они не узнали друг друга в лыжных костюмах, но потом Тайгарт понял, кто перед ним стоит:

– Джонатан?!

– Тревис?

Они не виделись несколько месяцев. Пока ехали, Вотерс заговорил о Флойде, который пытался вернуться в спорт и переживал не лучшие времена.

– Я передал Флойду, что он должен переговорить с тобой, – сказал Вотерс. – Это будет правильно.

– Жаль, что пока не пришлось, – ответил Тайгарт.

На этом разговор кончился, оба продолжили отдыхать с семьями, но Тайгарт запомнил слова Вотерса. После суда с Лэндисом он и думать забыл о велоспорте: у него было много других важных дел. Что мог сказать ему Лэндис? Наверняка он знал достаточно, чтобы вывести Армстронга на чистую воду. Если бы он согласился сотрудничать, то ему бы грозила дисквалификация не больше чем на полгода и он смог бы продолжить выступать в соревнованиях самого высокого уровня. Однако Армстронг вернулся в спорт, не сходил с экранов телевизора, о нем без конца писали газеты и журналы, он заключал выгодные рекламные сделки. Лэндис мучился и, по слухам, пребывал в алкогольной депрессии. Были ли его признания правдой? Тайгарт всерьез задумался.

Оглядываясь на прошлое, Тайгарт понял, что упустил из виду некоторые важные знаки, которые указывали на то, что Армстронг был в допинговом сговоре. В 2002 году Лэнс пропустил тест на допинг. Вместо того чтобы принять предупреждение, он набросился с обвинениями на само агентство. Стэплтон позвонил Тайгарту и начал его запугивать. «Невиновный человек так себя не ведет», – подумал тогда Тайгарт. В итоге Армстронг сам позвонил Тайгарту с жалобами на то, что он пропустил тест.

– Это черт знает что, – возмущался Армстронг.

– Знаешь что, – ответил Тайгарт, глядя на плакат с Лэнсом на своей стене, – если ты чист, то должен дружить с нами. Потому что мы единственные можем это подтвердить детальным протоколом.

После этого разговора Лэнс придерживался логики Тайгарта в своих интервью, называя себя «самым тестируемым спортсменом в мире». Тайгарт видел в этом здравый смысл, но не верил его словам.

В то же время Крис Кармайкл, который жил неподалеку от Тайгарта в Колорадо-Спрингс, начал проявлять странную активность. После того как в 2004 году анализ Тайлера Хэмилтона оказался положительным, Кармайкл пригласил Тайгарта и его жену на ужин. Тем вечером Крис начал расспрашивать Тревиса о Тайлере.

«Как вы думаете, что он сделает?» – допытывался тогда Кармайкл. Вспоминая этот эпизод, Тайгарт понял, что Кармайкл выпытывал информацию для лагеря Лэнса. Они боялись, что Хэмилтон сдаст Армстронга.

В 2005 году Тревис виделся с Кармайклом на пикнике. Крис напился и, не стесняясь в выражениях, высказал все, что думает о Бетси Эндрю.

Ну и, конечно, то предложение Стэплтона выделить средства организации в 2004 году.

В общем, Армстронг использовал и обманывал Тайгарта в течение многих лет, и только сейчас Тревис начал это осознавать.

Когда ему позвонил Лэндис, Тайгарт понял, что тот хочет сказать что-то важное, и согласился незамедлительно с ним встретиться. 20 апреля Тайгарт прилетел в Лос-Анджелес.

Лэндис не до конца доверял Тайгарту. Он предполагал, что Антидопинговое агентство может состоять в сговоре с Федерацией велоспорта и, как следствие, с Армстронгом. Тем не менее он решил действовать наудачу и все рассказал Тайгарту, после чего попросил держать подробности этой встречи в секрете от представителей Федерации велоспорта, с чем Тайгарт согласился. Лэндис его проверял: если Тайгарт расскажет Армстронгу о встрече, Лэндис сразу же об этом узнает от кого-нибудь из лагеря Лэнса.

Лэндис, Эндрю Мессик и представители Федерации американского велоспорта теперь без конца обменивались письмами. 24 апреля в копию одного письма, адресованного Мессику, Лэндис поставил Стива Джонсона и других. В этом письме он поддевал Джонсона:

Позволю себе… поставить в копию этого сообщения Стива Джонсона в надежде, что он изменит свое решение и согласится рассказать то, что знает о допинге в велоспорте.

Джонсон ответил уклончиво. Он сказал Лэндису, что, если тот собирается выступать с заявлениями, следует подумать, какими фактами их можно подтвердить. Помимо прочего, Джонсон сказал, что Лэндис противоречит сам себе, так как раньше долгое время он утверждал, что никогда не принимал допинг.

Лэндис решил, что настало время отправить свое письмо Джонсону с копией некоторым представителям Федерации велоспорта и Международного союза велогонщиков. В пятницу 30 апреля 2010 года около шести вечера он нажал на кнопку «Отправить», и письмо, в котором описывались хитроумная допинговая программа команды US Postal с Армстронгом в главной роли, полетело адресатам.

Он написал, что его собственная допинговая история началась на «Дофине Либере» в июне 2002 года, когда Брюнель инструктировал его, как пользоваться тестостероновыми пластырями. Лэндис выложил все: как Лэнс передал ему коробку с тестостероновыми пластырями, не стесняясь жены, как доктор Микеле Феррари выкачал из него пол-литра крови, чтобы влить ее обратно на «Тур де Франс»; передал содержание разговоров с Армстронгом об ЭПО, когда тот проигнорировал предупреждение Феррари о появлении нового теста и его анализы оказались положительными; о взятке, которая была заплачена Хайну Вербрюггену, чтобы сохранить в секрете результаты; он подробно описал, как хранились пакеты с кровью в квартире Армстронга в Жироне, рассказал об инъекциях андриола – препарата тестостерона, который врач прописал Лэндису и Джорджу Хинкепи на время гонки «Тур де Франс», о переливаниях крови в команде US Postal и о том, что собственными глазами видел, как это делают Армстронг, Хинкепи и Рубьера.

Лэндис не забыл упомянуть и о том, что ему говорили о способности ЭПО повышать уровень гематокрита, и о том, как ходил к Лэнсу домой за препаратом. Он описывал процесс переливания крови, в том числе эпизод в автобусе на пустынной горной дороге во время «Тур де Франс», где он видел, как вся команда, в том числе Армстронг и Хикепи, вливали себе свежую кровь на глазах всех остальных членов команды.

В конце письма Лэндис добавил: «Мои дневники содержат намного больше подробностей, и сейчас я работаю над тем, чтобы собрать их воедино, но, так как позиция Федерации велоспорта заключается в том, что для привлечения Антидопингового агентства не хватает подробностей, я в этом письме пытаюсь дать как можно больше деталей, чтобы донести до вас информацию». Он подчеркнул, что сейчас его цель – разобраться, «какие меры примет Федерация велоспорта для обработки подобных заявлений», и пообещал, что предоставит «намного больше подробностей, если убедится, что будет правильно понят».

Через неделю Брент Кэй на одном из этапов «Тура Калифорнии» арендовал помещение для проведения пресс-конференции. Там Лэндис собирался рассказать миру о том, что он принимал допинг.

Когда Лэнс узнал о планах Лэндиса, он позвонил Кэю и сообщил, что если он вздумает помогать Лэндису, то против него заведут дело о профессиональной некомпетентности, которое разрушит его медицинскую карьеру. Лэнс также попросил Кэя передать Лэндису, что ему не стоит ходить в Антидопинговое агентство. Армстронг сказал, что у него там есть «источники», которые тут же его обо всем осведомят.

6 мая Лэндис написал Армстронгу сообщение, что он уже ходил в Антидопинговое агентство и что источники Лэнса оказались не столь надежны, как тот думает.

После разговора с Лэндисом Тревис Тайгарт позвонил другу из уголовного отдела Управления США по контролю качества пищевых продуктов и лекарственных препаратов Джеффу Новицки, с которым тесно сотрудничал по вопросам употребления допинга профессиональными спортсменами. За годы совместной работы они вели дела по нарушениям в Главной лиге бейсбола, профессиональном футболе, плавании, олимпийском беге, а в 2008 году занялись велоспортом.

Новицки имел репутацию этакого Элиота Несса, которую приобрел в бытность в Службе внутренних доходов. Его отец был тренером по баскетболу в школе. В 1992 году Новицки окончил Университет штата в Сан-Хосе с дипломом по бухгалтерскому делу и уже через год работал в Службе внутренних доходов США, заняв со временем должность специального агента в уголовном отделе. Новицки много лет проработал с типовыми расследованиями по Сан-Франциско, нередко помогая наркоинспекторам разбираться с финансовыми аспектами дел, связанных с продажей кокаина и героина. В 2002 году его заинтересовала калифорнийская лаборатория под названием BALCO, и это изменило направление его работы.

Впервые об основателе лаборатории Викторе Конте младший Новицки услышал в конце 1980-х еще подростком. В то время в спортивной среде лабораторию Конти упоминали в связи с сотрудничеством с профессиональными спортсменами. Спустя несколько лет Новицки как игрок школьной баскетбольной команды и страстный любитель спортивных журналов обратил внимание на объявления о пищевых добавках Конте. В конце 1990-х, когда он уже несколько лет работал в Службе внутренних доходов, до него дошли слухи от местных спортсменов и тренеров о том, что лаборатория BALCO поставляет спортсменам допинг. Однако никаких действий он не предпринял, пока не увидел в телевизионной пресс-конференции на Олимпиаде в Сиднее Конте, который оправдывался в связи с делом Коттрелла Джеймса Хантера, американского чемпиона мира по толканию ядра. Хантер выбыл из соревнований из-за травмы колена, но продолжал тренерскую деятельность и поддерживал на Играх свою жену, легкоатлетку Марион Джонс. Когда Джонс выиграла свою первую из пяти медалей, Международный олимпийский комитет объявил, что Хантер не прошел четыре допинговых теста и что в его организме был обнаружен стероидный нандролон. Хантера тут же лишили тренерских полномочий. На пресс-конференции Конте объяснил положительные анализы приемом железосодержащего БАДа. После Олимпиады Новицки начал следить за Конте, нашел его сообщения на форумах, посвященных культуризму, и отметил, что Конте неплохо разбирался в анаболических стероидах, знал, сколько они стоят и как могут помочь спортсменам.

В августе 2002 года Новицки и криминальный отдел Службы внутренних доходов начали расследование распространения тренером стероидов, которые, вероятно, ему поставляла лаборатория BALCO. Расследование началось в рамках дела об отмывании лабораторией денег, полученных посредством продажи стероидов. Новицки пробил лабораторию по финансовым базам данных, которые были разработаны специально для выявления нелегального оборота денег и позволяли отслеживать операции с наличными деньгами в размере больше 10 тысяч долларов. Когда он увидел, что было снято 14 тысяч долларов наличными, понял, что тут точно что-то не так.

Каждую неделю Новицки проводил «мусорную разведку»: проверял мусорные контейнеры, принадлежащие лаборатории. Решением Верховного суда от 1988 года такие расследования можно было проводить без ордера на обыск. Он нашел упаковки от шприцев и коробки, в которых хранились гормон роста, тестостерон и эпоген (вариант ЭПО, выписываемый врачами). Кроме того, Новицки обнаружил расписки известных легкоатлетов о том, что они получили от Конте допинг; документы, в которых было указано, что кровь известного американского бейсболиста Барри Бондса отправлялась в лабораторию на предварительное тестирование на стероиды (чтобы убедиться, что их не обнаружат официальные тесты), а также накладные FedEx на отправку допинга профессиональному бейсбольному игроку. Благодаря «мусорной разведке» Новицки узнал, у какой компании Конте покупал маскирующий агент эпитестостерон, который использовали спортсмены, принимающие допинг.

Новицки получил разрешение на доступ к банковским счетам Конте и установил, что за два года с них было снято наличными 480 тысяч долларов. Учетные банковские документы BALCO вывели Новицкого на компанию Stericycle, занимавшуюся переработкой ампул, игл и других медицинских отходов. Затем он получил разрешение на обыск контейнеров для медицинского мусора, поступавшего в Stericycle из лаборатории. С декабря 2002 года по июль 2003-го компания ежемесячно перерабатывала отходы лаборатории. Мусор, который поступал на переработку, говорил сам за себя. Среди прочего там значились ампулы ЭПО, тестостерон, гормон роста и более 60 использованных шприцев.

Улик, собранных Новицки, было достаточно для того, чтобы сделать вывод: лаборатория Конте осуществляла массовые поставки стероидов спортсменам Главной бейсбольной лиги, Национальной футбольной лиги и олимпийским легкоатлетам. В сентябре 2003 года он получил ордер на обыск и вместе с большой группой агентов и официальных представителей разных агентств обыскал лабораторию, дом и личные почтовые ящики Конте. Новицки договорился с начальником медицинской службы Антидопингового агентства, чтобы тот при необходимости оказывал техническую помощь во время обысков.

Конте провел три месяца в тюрьме после того, как на основании собранных Новицки улик признал свою вину в нелегальном распространении стероидов и отмывании денег. Расследование также привело к судебным искам против Барри Бондса и легкоатлетки Марион Джонс, которая была лишена трех золотых и двух бронзовых медалей, завоеванных ею на Олимпиаде в 2000 году. В октябре 2007 года Джонс признала, что лжесвидетельствовала Новицки и представителю суда о допинге и своем участии в инкассировании чеков, и была приговорена к шести месяцам тюрьмы. В 2011 году Бондс на основании своих свидетельских показаний 2003 года в рамках дела лаборатории BALCO был признан виновным в воспрепятствовании осуществлению правосудия и приговорен к 30 дням домашнего ареста, двум годам тюрьмы условно, 250 часам исправительных работ и штрафу в 4000 долларов.

Роль Новицки казалась неоднозначной. Критики его деятельности ставили под сомнение правомерность методов Службы внутренних доходов по выявлению спортсменов, принимающих допинг. Адвокаты некоторых спортсменов, попавших под подозрение, описывали Новицки как человека, неспособного себя контролировать, и говорили, что он иногда додумывал показания за подозреваемых.

Весной 2008 года Новицки ушел из Службы внутренних доходов и устроился в следственную службу Управления США по контролю качества пищевых продуктов и лекарственных препаратов, которое отвечало за надзор в области рецептурных лекарств. Там его антидопинговое рвение было более уместно. Тревис Тайгарт знал об интересе Новицкого к разоблачению спортсменов, незаконно употребляющих эпоген, и поэтому рассказал ему о Флойде Лэндисе с просьбой поговорить с ним. В начале мая Новицки позвонил Флойду и договорился с ним о встрече.

Через неделю Лэндис встретился с Новицки и Тайгартом в гостинице. В тот день они проговорили шесть часов и еще два часа – на следующее утро. Лэндис пришел с Брентом Кэем, чтобы тот рассказал Новицки о телефонном звонке с угрозами, поступившем от Лэнса. Хотя Лэнс и не угрожал ему расправой, Кэй был так напуган, что нанял вооруженную охрану, которая следила за его домом.

Несколько часов Лэндис рассказывал все, что знал и о чем догадывался относительно использования допинга в команде US Postal. Он передал агентам свои дневники, в которых кодом были записаны расписания приема препаратов, чтобы подтвердить свои слова. Он опасался, что, если что-то окажется в его показаниях неточным, его привлекут к уголовной ответственности.

Новицки поинтересовался, хочет ли Лэндис содействовать им в расследовании, за что они, в свою очередь, не будут заводить на него дело. Лэндис согласился, но, так как он был обязан хранить свои признания в тайне, намерение во всем признаться открыто пришлось снова на время отложить.

Увлекшись идеей, что Лэндис станет его тайным агентом, Новицки рассказал ему, что в настоящее время работает с калифорнийской командой Rock Racing. Идея ее создания принадлежала лос-анджелесскому дизайнеру одежды Майклу Боллу, автору бренда джинсовой одежды Rock & Republic, который хотел воплотить в этой команде образ плохих парней. Велогонщики были одеты в черную форму с белыми черепами на груди, у большинства из них на теле красовались большие татуировки и имелись проблемы с допинговыми тестами. Команда пригласила к сотрудничеству Тайлера Хэмилтона, который вернулся в спорт после двух лет дисквалификации и тут же снова попался на внеплановой проверке в 2009 году, когда в его организме обнаружили полифункциональный стероид дегидроэпиандростерон. Хэмилтон заявил, что тест выявил лекарственное растение, которое он принимал после прописанных ему антидепрессантов. Другой велогонщик из команды Rock Racing признался, что употреблял ЭПО.

Майкл Болл был темноволос, подтянут и имел приятные черты лица. Хотя ему уже было за пятьдесят, выглядел он на тридцать пять, а вел себя как двадцатилетний – ухлестывал за моделями, отрывался на вечеринках, вспоминая юность. Болл называл антидопинговых инспекторов гестаповцами и считал, что допинговые тесты должны проводиться тихо, как в Национальной футбольной лиге или в Главной лиге бейсбола. «Это жестокий спорт, – говорил он в интервью 2008 года. – Тут каждый сам за себя».

Новицки считал, что Болл снабжает своих велогонщиков ЭПО и другим допингом, имеющимся в лаборатории Виктора Конте. Расследование шло полным ходом, и Новицки надеялся собрать достаточно улик, чтобы получить ордер на обыск его дома. Он подключил к работе представителей других агентств, в том числе Федеральное бюро расследований, чтобы раздобыть необходимую информацию.

Флойд Лэндис знал Болла. Пока велись разговоры о том, чтобы войти в его команду – намного более высокого уровня, чем команда Лэндиса, – он бывал на вечеринках в его доме и видел, как гости нюхают кокаин. Новицки спросил Лэндиса, не согласится ли тот помочь собрать улики с помощью специального оборудования.

Флойда тошнило от такой роли. Одно дело признаться в том, что делал сам и твои товарищи по команде, особенно испытав такое отношение Армстронга, Брюнеля и Оховица к себе, и другое – сдавать человека, у которого хочешь работать и который не сделал тебе ничего плохого. К тому же он думал, что Болл не продает ЭПО, не говоря уже о том, чтобы делать на этом какой-то бизнес. Однако ему было важно, чтобы Новицки не утратил к нему доверия, и он решился на сотрудничество. Он не признался в своих сомнениях и дал согласие носить с собой жучок.

«Я должен», – сказал он себе.