В день старта гонки «Тур Калифорнии», 16 мая 2010 года, Флойд Лэндис позвонил Майклу Боллу, сказал, что он проездом в Лос-Анджелесе, и предложил встретиться. В назначенный вечер несколько агентов ФБР, приставленных к Новицки, пришли в гостиничный номер Лэндиса и начали прикреплять на его тело аудиозаписывающее устройство.
На всю подготовку ушел час, и в итоге торс Флойда был перевязан как у мумии. Однако незадолго до назначенного времени встречи Болл сообщил, что задержится. Прошло шесть часов, и Новицки, который следил за ситуацией из Сан-Франциско, забеспокоился.
«Кажется, он догадался, – говорил Новицки Флойду по телефону. – Он точно что-то заподозрил. Нужно все отменять».
Флойд попытался его успокоить, предположив, что Болл, скорее всего, просто отдыхает со своей девушкой за городом. Он сказал, что назначит новую встречу утром. Согласовав с агентами время своей очередной «мумификации», Лэндис отправился в бар отеля. Мысли о том, что ему предстоит сделать, не давали покоя. На нем был микрофон, а агенты ФБР ходили с пистолетами вокруг дома Болла. Во что он ввязался? Он выпил, потом еще, потом еще. Возвращаясь в номер, еле волочил ноги.
Следующим утром агенты ФБР снова нацепили на него оборудование. Дом Болла находился через дорогу от гостиницы. Флойда мучило похмелье. Болла, по всей видимости, тоже, потому что Лэндис застал его полусонным в кровати. Он встал, кое-как оделся и, болтая с Лэндисом, начал просматривать новости в интернете. «Велогонщик Флойд Лэндис признался в употреблении допинга и обвинил в том же Армстронга» – в статье Wall Street Journal говорилось о письме Лэндиса, которое тот отправил в Федерацию велоспорта и другим представителям спорта.
Лэндис был обескуражен. Он знал, что Wall Street Journal работает над публикацией, потому что не так давно ему звонил Рид и расспрашивал о деталях. По наставлению следователей Лэндис ничего ему не сказал и надеялся, что на выяснение содержания и подлинности его сообщений журналистам потребуется гораздо больше времени. Статья появилась в сети ночью 20 мая, как раз в то время, когда Лэндис, пьяный, плелся к себе в номер.
«Что за бред?» – сказал Болл. Он нисколько не злился, а, наоборот, поддерживал Флойда. Болл сказал, что Лэнс и другие велогонщики команды US Postal были подарком судьбы для всего велоспорта. «Сейчас где-то в стране сидит следователь, читает это и раздумывает о том, чтобы завести дело», – добавил Болл. «Думаешь?» – ответил Флойд.
Он чувствовал себя не в своей тарелке, но отступать было поздно. Он дал обещание Новицки и не мог его нарушить. Он спросил Болла, есть ли у него что-нибудь выпить, и заглянул в холодильник.
В холодильнике Флойд увидел упаковки с гормоном роста. На камеру, которой снабдили его агенты ФБР, он снял этикетки. Впоследствии благодаря этому видео Новицки получил ордер на обыск в квартире Болла и конфисковал препараты.
К уголовной ответственности Болла не привлекли, ведь он был всего лишь спонсором малоуспешной команды и не инициировал употребление допинга спортсменами. На гормон роста ему удалось раздобыть рецепт. Информация, предоставленная Лэндисом, указывала путь к более крупной цели. После того как Новицки и Тайгарт досконально допросили Лэндиса и на основе его показаний сделали вывод, что допинг действительно проник в самые верхи спорта и в этом были замешаны самые большие спортивные звезды, Новицки задумал намного более амбициозное расследование с привлечением федеральных прокуроров, которые возбудят уголовное дело. С ним работали два прокурора: Дуг Миллер – методичный, опытный специалист и Марк Уильямс – молодой энергичный юрист, который занимал свою должность всего пару лет.
Армстронг не догадывался о начавшемся расследовании и, ошарашенный опубликованной в газете историей, занял привычную боевую позицию: отрицал все обвинения и набрасывался на обвинителей. Он со своей армией журналистов отзывался о заявлениях Лэндиса как о нелепых упреках обиженного члена команды, который был тем еще лжецом. «Флойд уже давно потерял к себе доверие, – говорил Лэнс журналистам на “Туре Калифорнии”. – Этот человек несколько раз под присягой выдавал противоречащие друг другу версии, а в книге предложил еще одну… он собрал около миллиона долларов с невинных людей, чтобы защищаться в суде. Теперь, когда деньги кончились, легенда меняется».
Кроме этого, Армстронг обвинил Лэндиса в многолетних нападках и шантаже. На самом деле и он, и его помощники прекрасно понимали, что заявления Лэндиса во всех подробностях описывают реальную ситуацию и ставят под угрозу карьеру Армстронга. На следующий день в той же газете появилось сообщение о том, что ведется расследование, а значит, контролировать ситуацию уже не представлялось для них возможным.
25 мая, через два дня после завершения «Тура Калифорнии», Дэвид Забриски встретился с Дугом Миллером и Марком Уильямсом, чтобы рассказать свою историю употребления ЭПО и другого допинга, которые, по его словам, заставлял его принимать директор команды Йохан Брюнель. Забриски в числе первых откликнулся на призыв Новицки, с которым тот обращался ко многим известным велогонщикам и приближенным к ним людям, о сотрудничестве в даче показаний за ограниченный иммунитет – нормативный правовой механизм, который позволяет свидетелю давать показания с гарантией, что он не будет привлечен за это к ответственности, если говорит правду.
Тем летом Кристина Армстронг, Шерил Кроу, Фрэнки и Бетси Эндрю, Джонатан Вотерс, Кристиан Ванде Вельде и Леви Лайфаймер получили уведомление от Новицки. Все они согласились сотрудничать и рассказать все, что знают. Потенциальные свидетели, которые говорить отказались, были вызваны в суд. Среди них оказались товарищи Армстронга по команде: Джордж Хинкепи, Тайлер Хэмилтон, Кевин Ливингстон и Ярослав Попович; давняя подруга Лэнса, представитель компании Oakley Стефани Макилвейн с мужем; физиолог Армстронга Аллен Лим. Всех вызвали в суд для дачи показаний перед большим жюри без адвокатов.
Армстронг собрал всех своих влиятельных адвокатов в попытке загнать расследование в угол. Его остинский адвокат Тим Херман нанял Брайна Дели, юриста из Лос-Анджелеса, который прежде работал в прокуратуре и понимал все процессы изнутри. Херман позвонил прокурорам с просьбой о встрече, но получил отказ, так как, по мнению прокуроров, дело находилось на начальной стадии и подобные встречи были ни к чему.
Карл Роув, бывший заместитель главы администрации в аппарате президента, который жил в Остине, знал Армстронга лично и хотел ему помочь. Он посоветовал ему обратиться к Роберту Лускину – юристу Демократической партии, у которого имелись связи в Министерстве юстиции США. Он носил в ухе золотое кольцо, брил голову и ездил на крутом мотоцикле. Назвать шестидесятилетнего Лускина типичным вашингтонским адвокатом не поворачивался язык. В Вашингтоне все знали, что он был первым в Верховном суде адвокатом-мужчиной с сережкой в ухе, но популярности из-за этого у него не убавилось. Именно он представлял Роува в деле о раскрытии имени секретного агента ЦРУ Валери Плейм и смог его вытащить.
Армстронг нанял консультанта по антикризисным вопросам Марка Фабиани, седовласого юриста из Сан-Диего, который получил прозвище «тридцать три несчастья» во время работы в должности специального советника при президенте Клинтоне в начале 1990-х. После ряда громких скандалов Фабиани работал заместителем руководителя избирательного штаба и пресс-секретарем вице-президента США Ала Гора. Позже его фирма представляла Марион Джонс в деле с лабораторией BALCO.
Более того, Лэнс обратился за услугами к Джону Кекеру и его партнеру Элиоту Петерсу. Кекера сравнивали с хватким бульдогом. Он представлял в суде бывшего CFO обанкротившейся крупной энергетической компании Enron Corporation и специализировался на защите брокеров с Уолл-стрит в их сомнительных сделках. Пытаясь повлиять на ход расследования, Армстронг предлагал некоторым бывшим товарищам по команде оплатить расходы на адвокатов. Тайлер Хэмилтон отказался от его предложения: у него уже был адвокат Крис Мандерсон, к тому же Хэмилтон не собирался защищать Лэнса. Мандерсон четко дал понять своему клиенту, что, если Хэмилтон солжет перед большим жюри, он откажется от дальнейшего сотрудничества с ним. Он объяснил, что у Хэмилтона есть два варианта: либо говорить правду, либо отправиться в тюрьму. Хэмилтон и так не вызывал к себе доверия. Только он вернулся в спорт после дисквалификации из-за положительного теста на переливание крови в 2004 году, как его анализы снова оказались положительными в 2009-м. Он фигурировал и в испанской «Операции “Пуэрто”» 2006 года. Даже на фоне остальных велогонщиков, широко применяющих допинг, Хэмилтон выделялся особенным пристрастием к переливаниям крови и допингу в целом, а Лэнс называл его допинговым экстремистом.
Всем было известно, что Хэмилтон лжец. Любое его показание ставилось под сомнение еще и потому, что у него были личные счеты с Лэнсом: его бывшая жена Хейвен встречалась с Армстронгом вскоре после развода.
Прокуроры, правда, отметили: несмотря на то что он обманывал общество и даже близких друзей, он никогда не лгал на суде. Как они и рассчитывали, с официальной повесткой на руках Хэмилтон прекратил юлить. Ради своих секретов отправляться в тюрьму он не собирался.
В июле в лос-анджелесском зале федерального суда перед большим жюри Хэмилтон выложил все, что знал, в том числе что видел, как Армстронг принимает ЭПО. Заседание продолжалось около четырех часов, рабочий день жюри закончился, а конца допросу не было видно. Прокуроры предложили Хэмилтону давать показания без большого жюри, и он согласился. В присутствии личного адвоката Хэмилтон в подробностях рассказал Новицки все, что могло помочь расследованию.
Хэмилтон был рад наконец-то рассказать правду. Признавшись во всем правительству, он решил, что пора признаться всему остальному миру, и начал поиски издательства, которое согласилось бы издать его новую книгу.
Одним летним днем с утра пораньше Новицки пришел домой к Стефани Макилвейн. Он знал, что Макилвейн ездила к Армстронгу в больницу в Индиану, и был уверен, что она присутствовала при разговоре с врачами о допинге и что солгала под присягой в деле SCA. Она была дома с сыном; ее муж Пэт уже ушел на работу. Новицки в компании федерального следователя с порога безапелляционно заявил: «Вы солгали, и вам грозит тюрьма, вам лучше впустить нас сейчас для разговора. У вас большие проблемы». – «Извините, – ответила Макилвейн, – мне нужно связаться с адвокатом».
Через несколько недель она больше четырех часов давала показания перед большим жюри, упомянув о том, что вроде бы Армстронг признался в употреблении допинга в больнице. Она сказала жюри, что солгала Бетси, Дэвиду Уолшу, каналу ESPN, когда говорила, что помнит тот эпизод. На самом же деле до нее лишь дошли слухи, что Лэнс Армстронг принимает допинг, но никаких доказательств этого привести не может. У нее были трудные времена, и она придумывала про Армстронга истории, потому что странным образом ей от этого становилось легче. О содеянном Макилвейн сожалела. Она сказала, что никто в Oakley не принуждал ее давать те или иные показания в деле SCA, что она все придумала, чтобы от нее отвязалась Бетси.
Ее муж Пэт также провел много времени перед большим жюри. Прокуроры пытались выпытать правду о том, что руководство Oakley оказывало давление на его жену, но Пэт поклялся под присягой, что этого не было.
В середине июля Грег Лемонд тоже получил повестку. Он был вне подозрений, однако прокуроры хотели получить документы, которые фигурировали в деле против производителя велосипедов Trek. Тогда дело Лемонда обернулось для него неудачей, поэтому он был рад сотрудничеству с судом и надеялся, что эти документы окажутся полезными в деле против Армстронга, даже если не особенно пригодились ему самому.
Среди документов, которые Лемонд отправил федеральным прокурорам, были записи его разговора с Макилвейн, в котором она признавалась, что на самом деле слышала признание Армстронга в употреблении допинга тогда в больнице в 1996 году. Лемонд записал разговор из опасения, что Макилвейн вызовут для дачи показаний в рамках его дела против Trek и она будет пытаться защищать Лэнса. От Бетси он узнал, что Макилвейн заупрямилась и собиралась солгать на слушаниях.
Лемонд предложил свою помощь Флойду Лэндису. Теперь, когда Лэндис во всем сознался, он хотел ему помочь в урегулировании всех оставшихся правовых вопросов. Два адвоката Лемонда согласились представлять Флойда, и таким образом Лемонд с Лэндисом были теперь заодно в борьбе против допинга и против Армстронга.
Лэндис никого не посвящал в то, что параллельно работает над другим судебным делом. Он прекрасно понимал, что Армстронгу удавалось держать в тайне свои допинговые махинации благодаря связям и деньгам. Воспользовавшись правом частного лица осведомлять государство об известных ему правонарушениях других лиц, Лэндис решил составить иск против Армстронга и других ключевых фигур дела, в том числе против Тома Визеля, Билла Стэплтона, Йохана Брюнеля и Барта Кнаггса. 10 июня он на правах осведомителя собрал все документы, на основании которых можно было обвинить Армстронга и его ближайших соратников в обмане правительства при распоряжении деньгами US Postal. В договорах команды со спонсором существовал запрет на использование спортсменами допинга, а значит, команда нарушала федеральный закон о фальсифицированных требованиях, сознательно не следуя договоренностям в рамках государственного контракта. В случае если их признают виновными, они должны выплатить штраф, покрывающий расходы по контракту в трехкратном размере, то есть в общей сложности около 40 миллионов долларов.
Такому решению Лэндиса предшествовал любопытный случай. После того как Wall Street Journal опубликовала скандальную информацию, на сайте VeloNews появилась статья под названием «На правах осведомителя Флойд Лэндис может получить защиту и вознаграждение». Лэндис позвонил юристу, чьи слова приводились в статье. Адвокат Пол Скотт согласился помочь, ибо ставки были высоки. Как гражданин США Лэндис мог подать иск против нарушителей федерального закона о фальсифицированных требованиях от имени правительства и получить до 30 процентов от любой суммы, отсуженной государством в ходе дела. Юристы Министерства юстиции США задумались о том, чтобы присоединиться к иску Лэндиса, а это могло значительно увеличить шансы Лэндиса на вознаграждение.
Новицки и федеральные прокуроры надеялись, что если им удастся разговорить Джорджа Хинкепи, то дело будет у них в кармане. Хинкепи был единственным американским велогонщиком, который прошел с Армстронгом все семь триумфальных гонок «Тур де Франс». Он знал все, и, в отличие от остальных близких Армстронгу членов команды, ему можно было доверять. Результаты его анализов никогда не были положительными, он никогда публично не заявлял о своей невиновности, он никогда не ссорился с Армстронгом, у него не было причин лгать. На деле же его адвокат Зиа Модаббер была хорошим другом Лэнса.
Когда стало ясно, что прокуроры настроены серьезно, Хинкепи задумался о том, чтобы найти адвоката, который никоим образом не связан с Лэнсом. Его друг Уильям Кроули, первый заместитель владельца хедж-фонда миллиардера Эдди Ламперта и заядлый велосипедист, предложил своих первоклассных юристов. Одним из них был Дэвид Андерс – бывший федеральный прокурор, известный резонансными сделками с титанами Уолл-стрит и судебным процессом против крупной американской телекоммуникационной компании WorldCom. Он быстро сориентировался в ситуации, поняв, что самому Хинкепи ничего не грозит до тех пор, пока тот согласен сотрудничать и не врет прокурорам. Они решили, что вместе с ним полетят в Лос-Анджелес на встречу с прокурорами после завершения гонки «Тур де Франс», в которой Хинкепи планировал принимать участие.
Та гонка превратилась для Армстронга в кошмар. Расследование против него, которое велось в Лос-Анджелесе, осуждали даже спортивные комментаторы во время телетрансляций. Армстронг выбыл из соревнований после аварии в самый ответственный момент гонки – перед горным этапом. Он пытался выиграть хотя бы один этап, но не смог даже этого. Когда Лэнс вышел из командного автобуса, его окружила толпа репортеров с расспросами об обвинениях в его адрес. Вместо того чтобы участвовать в ежедневных послегоночных пресс-конференциях, Лэнс давал интервью пресс-секретарю своей команды, который проигрывал запись в пресс-центре. Репортеры были вынуждены толпиться вокруг маленького проигрывателя, чтобы записать услышанную информацию.
В конце 2010 года федеральные прокуроры опросили десятки свидетелей. На показаниях перед большим жюри, а также из неофициальных заявлений они узнали о повсеместном использовании допинга и незаконном распространении контролируемых веществ. Они допросили даже Шерил Кроу, которая заявила, что видела, как в 2005 году на борту частного самолета Лэнс делал переливание крови по пути в Бельгию.
Майкл Болл также выступал против Армстронга, но у него было кое-что интересовавшее Новицки. Некоторые члены команды Болла сказали Новицки, что останавливались в том же доме, в котором однажды жил Лэнс, и нашли там аппарат для анализа крови HemoCue – небольшой прибор красного цвета размером с книжку для моментального теста. На пальце делался прокол, и капля крови попадала на маленькую панель из прозрачной пластмассы, а далее – в анализатор, который моментально определял уровень гематокрита. От велогонщиков Болл узнал, что данные Армстронга остались в памяти устройства и что процент эритроцитов был ненормально высоким. Спортсмены отдали прибор Боллу, который сначала хранил его в своем офисе, а потом передал Новицки в качестве возможной улики против Армстронга. Болла к ответственности не привлекли. Новицки, Миллер и Уильямс начали собирать материалы дела против Армстронга. Многие месяцы после того, как Лэндис выступил со своими заявлениями, велись разговоры о возбуждении уголовного дела против Армстронга и менеджеров команды US Postal. Допуская, что все сказанное Лэндисом правда и что улики являются существенными, следователям предстояло выяснить, как был нарушен федеральный закон. Само по себе употребление допинга не является преступлением в США, поэтому им предстояло разобраться, как команда могла по сговору нарушить закон федеральный. Мошенничество с использованием электронных средств сообщения рассматривалось как одно из возможных правонарушений. Другим вариантом обвинения могло стать укрывательство. В запасе всегда оставался незаконный оборот лекарственных средств.
Имелся и более изощренный вариант: Армстронг и команда US Postal преступно обманывали своих спонсоров, нарушая соглашения своими преступными действиями, например перевозя контролируемые лекарственные препараты внутри государства и через международные границы. (Согласно договорам с главными спонсорами команде запрещалось принимать допинг. В некоторых договорах это было прописано более четко, чем в других.) В конечном счете именно этой стратегии стали придерживаться прокуроры: было решено привлечь Армстронга и, возможно, менеджеров команды к ответственности за обман спонсоров: US Postal, канала Discovery, компаний Trek, Nike и других. Это был беспрецедентный случай в профессиональном спорте. Других спортсменов, как, например, Барри Бондса и Роджера Клеменса, привлекали к ответственности за ложь под присягой и создание помех правосудию, но еще никто не представал перед судом за обман спонсоров посредством употребления допинга.
Расследование оказывало сильное моральное давление на Лэнса: его очень волновало, что о нем подумают люди. Он хватался за любые новости о Новицки, не мог спокойно читать публикации, освещавшие историю в прессе, пренебрежительно отзывался об авторах, в том числе и о нас, обвиняя в бульварщине и полном искажении фактов. Несмотря на общественный резонанс, Армстронг нашел способ успокоить себя. Он придумал «тест Starbucks»: когда по утрам заходил в популярную кофейню, никто не кричал ему «Позор!».
Лэнс старался жить привычной жизнью, насколько это было возможно. Его бывшая жена Кристина давала показания в суде, а в августе они случайно встретились в гостинице, где она обедала с друзьями, и Лэнс тепло с ней поздоровался. Со своей девушкой Анной Хансен, которая была на десять лет моложе его, они ждали девочку, его пятого ребенка, который должен был родиться в октябре.
Однако иллюзий по поводу решения большого жюри Лэнс не питал. Мысль, что он может предстать перед судом, угнетала его, хотя его окружение было уверено, что ему, как обычно, все снова сойдет с рук. Его агент Билл Стэплтон продолжал поддерживать тесную связь со всеми главными спонсорами и посетил в то лето главный офис Nike. В конце августа два спонсора, Michelob и RadioShack, сняли новые рекламные ролики с участием Лэнса. Nike запустила агрессивную кампанию по экспансии бренда Livestrong за пределами США, главным образом в Европе.
Федеральное расследование тянулось не один месяц, и перед следователями возникало немало трудностей.
Одна из проблем заключалась в том, что Джордж Хинкепи не был главным свидетелем, как на то надеялись прокуроры. В пятичасовом разговоре Хинкепи признался Новицки и прокурорам, что принимал допинг и был в курсе того, что его друг Лэнс делает то же самое – переливает кровь, употребляет ЭПО и другие запрещенные препараты. Хинкепи сказал, что Армстронг давал ему ампулы с ЭПО, но он никогда не видел своими глазами, чтобы тот принимал допинг. К тому же некоторые показания Хинкепи противоречили показаниям Флойда Лэндиса.
Кевин Ливингстон, который занимался тренерским бизнесом при веломагазине Армстронга, заявил, что ничего не знает о хитроумных допинговых программах команды.
К тому же показания почти всех велосипедистов не внушали доверия. Даже свидетельства Джонатана Вотерса, который теперь управлял командой, заявлявшей о своей абсолютной честности, был злейшим врагом Армстронга, а значит, мог иметь личные интересы в деле против него.
В 2011 году Лэнс объявил о своем втором уходе из спорта. Ему тогда было 39 лет, и он сказал, что хочет больше времени проводить с детьми и посвятить себя своему фонду.
И тут имидж Армстронга снова пострадал. В мае 2011 года, почти через год после газетной публикации о письмах Флойда Лэндиса, Тайлер Хэмилтон выступил по телевидению с признанием в употреблении допинга. В сообщении, отправленном по электронной почте друзьям и членам семьи перед эфиром, говорилось, что следственный комитет призвал его рассказать, наконец, «всю правду», потому что, как он писал, это был для него «единственно верный выбор». В телеинтервью он рассказал о том, как сам принимал допинг и как это делали многие члены его команды, в том числе Армстронг, который, по его словам, не раз при нем колол себе ЭПО. Хэмилтон также повторил обвинение, которое до него приводил Лэндис, сказав, что Армстронг заплатил взятку, чтобы его положительный анализ, взятый после «Тура Швейцарии» в 2001 году, не был оглашен.
На следующий день после эфира выступил с заявлением Марк Фабиани: «Тайлер Хэмилтон – всем известный лжец, который пытается договориться о выпуске очередной книжки, и ему снова удалось одурачить журналистов. Да только люди понимают, что это было на самом деле – поливание грязью ради денег». По совету Фабиани Лэнс создал сайт , чтобы противостоять обвинениям Хэмилтона.
Вмешался и Хайн Вербрюгген. В интервью после скандальной передачи он уверял, что Армстронг «никогда-никогда-никогда» не употреблял допинг. Он заявил, что никогда никакие положительные анализы не скрывались: «Я снова повторяю, Лэнс Армстронг никогда не употреблял допинг. Никогда, никогда, никогда. И я говорю это не потому, что я его друг, так как это неправда. Даже если бы мы были друзьями, скрыть положительный тест было бы невозможно».
Спустя несколько недель Хэмилтон отправился проведать друзей в Аспен и случайно встретился с Лэнсом в дорогом ресторане Cache Cache. По словам Хэмилтона, Лэнс агрессивно толкнул его в плечо и сказал, что никто ему не поверит. Затем пообещал, что его юристы втопчут его в землю, что его жизнь превратится в ад. Хэмилтон рассказал о встрече своему адвокату, который передал прокурорам, что Лэнс угрожал свидетелю. Хотя Лэнс и владелец ресторана не увидели ничего криминального в случившемся, ФБР отнеслось к инциденту серьезно, и через несколько дней агенты появились в ресторане, чтобы забрать записи с камер наблюдения. Камеры снимали только зону кухни, поэтому убедительных доказательств не было.
Это был как минимум второй случай, который следователи расценивали как запугивание. Армстронг отправил сообщение бывшему товарищу по команде US Postal Майклу Барри с просьбой о лжесвидетельстве перед большим жюри. Барри отказался и уведомил об инциденте следователей.
Несмотря на пристальное внимание к его персоне, Лэнс не собирался уходить в тень. В 2011 и 2012 годах у него были запланированы марафоны и триатлон Ironman. В 2011 году он участвовал в соревнованиях по кросс-кантри-триатлону, но результаты оставляли желать лучшего. Он тяжело переживал неудачу, но был намерен продолжать тренировки у Микеле Феррари.
2011 год подходил к концу, Армстронг по-прежнему тесно сотрудничал со своими многочисленными спонсорами, среди которых были Nike, Nissan, Demand Media, FRS, Anheuser-Busch. «Наше сотрудничество с Лэнсом остается стабильным», – говорил пресс-секретарь Nike журналистам Wall Street Journal. Пивоваренная компания Anheuser-Busch крутила рекламу пива, в которой Лэнс снялся год назад, во время трансляций чемпионата США по гольфу и «Тур де Франс – 2011». «Лэнс раскрыл свой удивительный спортивный талант в таком тяжелом виде спорта. Миллионы людей, ведущих активный образ жизни, восхищаются им, – говорили о нем в компании. – Мы всегда так думали и так думаем до сих пор». По сравнению с прошлым годом Лэнса реже приглашали на выступления и встречи. Его агент Билл Стэплтон даже позвонил Ванессе и сказал, что для спортсмена, покинувшего спорт, это нормально.
Шел январь 2012 года. Сидя в гостиной у камина в своем доме, Рик Кроуфорд читал посты в «Твиттере» про Лэнса Армстронга. Он с ним не общался с конца 1980-х годов – с того времени, когда помог ему перейти из плавания в триатлон.
После работы с Лэнсом в Плано Рик стал тренером по велоспорту и работал с высококлассными спортсменами, в том числе с Леви Лайфаймером, который впоследствии ездил в командах с Армстронгом. В период с 1999 по 2002 год Рик помогал Лайфаймеру доставать ЭПО. Благодаря стимуляторам Леви добился того, чего хотел, и в 2000 году получил приглашение на работу в команду US Postal. Только разногласия Рика с Лэнсом допинга не касались. Дело было скорее в обиде Рика на то, что ученик использовал его, чтобы достичь необходимого уровня, а когда цель была достигнута, забыл о своем тренере. «Ты использовал меня, Лэнс, – говорил себе Рик. – Ты не ставишь людей ни в грош».
Выпив пару бокалов вина, Рик влез в переписку в «Твиттере», написав: «Лэнс не тот, кем хочет казаться. Он мудак, и фонд его пустышка, очередной подконтрольный проект».
В тот же день Рик получил твит от Лэнса, который спрашивал номер его телефона. На следующий день Лэнс ему позвонил. По воспоминаниям Рика, он сказал: «Привет, старик. Я только что видел твоего будущего начальника здесь, в Остине. Он приехал обсудить спонсирование фонда». В то время Рик пытался получить должность руководителя секции велоспорта в Университете Колорадо Меса. У руководителя спортфака университета диагностировали рак мозга, и он недавно стал помогать фонду Лэнса Армстронга.
«Думаю, шансов получить работу в университете у тебя мало. Я ему расскажу о том, какие гадости ты позволяешь себе говорить. Вряд ли ему это понравится», – добавил Лэнс со слов Рика.
Рик кусал локти. «Я выпил лишнего. Чего не понапишешь на пьяную голову», – извинялся он. Вдруг во время разговора он понял, что ему, скорее всего, больше в жизни не предоставится возможность поговорить с Лэнсом. Перед тем как повесить трубку, Рик решил высказать все, что у него накипело в душе, что он думает на самом деле: «Ты втоптал меня в грязь. Я не обязан любезничать с тобой. Ты со мной не церемонился, и меня это ранит». Лэнс потребовал, чтобы он удалил свой твит, и Рик подчинился.
Через несколько дней Рик встречался с руководителем спортивной кафедры университета, который потребовал объяснений. Рик извинился за свое высказывание. «Знаете, – сказал он, – это личное. Это касается только нас с Лэнсом. Я не считаю его героем». Работу он получил.
В то время Лэнс с Анной и двумя детьми жили на два города – то в Остине, то в Аспене, где у них был огромный дом стоимостью девять миллионов долларов с видом на Скалистые горы.
Он много ездил по делам фонда. Когда он приехал в Торонто после успешных переговоров с одним магазином о продаже орбитреков, беговых дорожек и велотренажеров под брендом Livestrong и спонсорстве фонда как минимум на четыре миллиона долларов, его встречала толпа боготворящих фанатов. В Нью-Йорке он встретился с СЕО Nike Марком Паркером, чтобы примерить новый роскошный браслет Nike стоимостью 150 долларов. Они со Стэплтоном заключили сделку с израильским стартапом Mobli – социальной сетью, через которую подписчики Армстронга могли смотреть видео с его тренировок и работы в фонде. Оба вошли в правление компании Mobli.
Вдруг стало казаться, что дела снова пошли в гору. В начале февраля 2012 года Андре Биротт-младший, генеральный прокурор Калифорнии, объявил без всяких объяснений, что его бюро прекращает расследование о мошенничестве команды US Postal, которое велось в течение двух лет. Прокуроры Дуг Миллер и Марк Уильямс, которые вложили в дело столько сил и думали, что им удалось собрать веские улики, были сильно разочарованы – так же, как и Джефф Новицки, который узнал о решении Биротта за минуту до того, как отправить пресс-релиз.
Армстронг отметил событие в семейном кругу с детьми и невестой. Прекращение расследования означало не только конец мучений Армстронга. Теперь у его адвокатов имелось мощное оружие против СМИ, которые, по их мнению, зашли уж слишком далеко в своих инсинуациях. Раз дело было завершено, юристы Армстронга выглядели правыми.
Тревиса Тайгарта бездействие властей не остановило. Он решил довести допинговое дело до конца. Несмотря на то что Антидопинговое агентство США не могло выдвигать уголовные обвинения, оно имело большой вес в профессиональном спорте. Тайгарт уже разговаривал с некоторыми свидетелями – не только с Флойдом Лэндисом, но и с Тайлером Хэмилтоном, Фрэнки и Бетси Эндрю, с которыми разговор получился весьма продуктивным. Сейчас он собирал новые улики.
Тайгарт знал, что придется нелегко. Одной из загвоздок был восьмилетний срок давности в антидопинговом кодексе. Он хотел как можно быстрее начать дело, чтобы победы Армстронга в «Тур де Франс» в 2004 и 2005 годах были поставлены под сомнение. В любом случае Тайгарт намеревался протестовать в этом деле против установленного срока давности.
В рамках подготовки дела Тайгарт и главный юрисконсульт Антидопингового агентства Билл Бок инициировали ряд встреч с некоторыми бывшими велогонщиками команды US Postal, пообещав им снисхождение, если они не солгут в показаниях.
В марте они встретились с Дэвидом Забриски в офисе его адвоката в Нью-Йорке. Описывая встречу с Брюнелем, когда тот заставил его употреблять ЭПО, Забриски разрыдался. Дачу показаний на время прекратили, чтобы он пришел в себя.
Тайгарт и Бок переглянулись. «Вот для чего мы тут работаем», – шепнул Бок коллеге.