В феврале 2012 года Лэнс финишировал в триатлоне вместе с самыми сильными и безжалостными к себе спортсменами. В очках и яркой желтой шапочке он проплыл 1,9 километра в Панамском канале, борясь с сильным течением. Лэнс плыл в группе за американским олимпийцем Мэтти Ридом и финишировал десятым с результатом 19 минут 22 секунды. В транзитной зоне он вылез из гидрокостюма, сел на новенький велосипед Trek Speed Concept и в сшитом специально для него костюме для триатлона от Nike проехал 90 километров через джунгли и тропические леса. Без четкой стратегии он приехал вторым. Теперь предстояло пробежать полумарафон под палящим солнцем вдоль океана. Он очень быстро нашел свой темп, обогнал профессионального триатлета Криса Лието и вышел в лидеры. Долгое время казалось, что Лэнс выиграет, но на пятнадцатом километре он сбавил темп, и перед финишем его обогнал двукратный призер Олимпиады новозеландец Биван Дохерти, который пересек финишную черту за 3 часа 50 минут и 13 секунд, что было на 42 секунды лучше результата Лэнса. Второе место на первом за долгое время профессиональном триатлоне было неплохим результатом.

Лэнс надеялся, что триатлон станет его новым призванием, будет приносить доход и славу. Ему казалось, что еще немного – и он докажет миру, что он не только лучший велогонщик всех времен, но также непобедимый пловец и бегун. Лэнс поставил перед собой цель немного похудеть и работать над техникой бега. Он изменил свой рацион – стал есть меньше мяса. Весной финишировал в пяти соревнованиях по триатлону на среднюю дистанцию, на которых появлялся в окружении тренеров и ассистентов, с личным фотографом, а иногда с Анной и детьми. Фанаты ждали его на финише. В глубине души он злорадствовал: его популярность наверняка сводила Новицки с ума.

В мае Лэнс отправился на Ironman во Флориду. На старт вышло две тысячи человек. После плавательного этапа он был пятым. Велоэтап проходил через сельскую местность. Там Армстронг с легкостью обогнал четырех соперников и первым начал беговой этап. Он выиграл гонку, обогнав своего ближайшего соперника-украинца на 11 минут.

Спустя полмесяца ему снова пришлось сразиться с опытнейшими спортсменами на гавайском острове Каилуа-Кона, который считается духовной родиной триатлона и стал Лэнсу вторым домом. Он финишировал в гонке всего за 3 часа 50 минут и 55 секунд, побив рекорд трассы на 7 минут.

Следующей целью был чемпионат мира серии Ironman – кульминация сезона. Старт проводился в Коне в октябре; Лэнсу к тому времени исполнялся 41 год. Гонка начиналась с заплыва на 3,8 километра, затем спортсмены проезжали 180 километров на велосипеде и в конце бежали марафон. Дистанция соревнований была в два раза длиннее тех, что Лэнс проходил прежде. Его фонд стал партнером частной компании World Triathlon Corporation, которой принадлежала серия гонок Ironman. Согласно договору фонд получал более миллиона долларов, а Лэнс имел большие личные финансовые выгоды. За каждую выигранную гонку ему платили от 3 до 120 тысяч долларов. Не менее важно было то, что так Лэнс мог привлечь новых спонсоров, ведь среди поклонников «железных» дистанций много богатых предпринимателей, директоров, юристов, которые с легкостью тратят тысячи долларов на высококлассное оборудование и тренировки. Лэнса по-прежнему поддерживала Nike, сшив ему специальную форму для триатлона. Телеканал NBC планировал двухчасовую трансляцию чемпионата мира с участием Лэнса вместо обычных полутора часов. Запись планировалось показать в октябре, а не в декабре, как раньше.

С 2008 года Лэнс периодически жил на гавайском острове Кукио, наслаждаясь красотой залива, белыми песчаными пляжами и лавовыми скалами. Во время подготовки к чемпионату мира он с Анной и малолетними детьми переехал в Кону в роскошный дом друга. Он планировал провести там около двух месяцев и собирался забрать из Остина старших детей – Люка, Изабель и Грейс – на время весенних каникул.

На тренировках он ездил вокруг вулкана Кохала в долине Пололу по черному песку, оттачивал мастерство на трассе Королевы Каауману – главной части дистанции гавайской гонки Ironman, где периодически встречал своего соперника Криса Лието или друга Майкла Делла, основателя компьютерной компании Dell. Лэнс плавал в заливе Каилуа под руководством тренера Джимми Ричителло. Он вошел в профессиональную команду по плаванию Kona Masters и тренировался в бассейне трижды в неделю, проплывая за раз по три-четыре километра.

Чтобы квалифицироваться на чемпионат мира, Лэнс должен был принять участие в гонке на длинную дистанцию. Он выбрал старт во Франции, который проводился в июне в Ницце. В апреле, чтобы заранее опробовать трассу, он на личном самолете вылетел в Бельгию, где встретился с Йоханом Брюнелем, который работал в то время с командой RadioShack-Nissan, и оттуда оба отправились на Лазурный Берег. Трасса французской гонки Ironman проходила через 17 населенных пунктов, а также в горах. На тренировках Йохан сопровождал Лэнса на машине.

Теперь, когда расследование против Армстронга было прекращено, его жизнь вернулась в привычное русло. Весь апрель он снимал виллу недалеко от Ниццы, а в мае ненадолго вернулся в США, чтобы выступить на одном деловом мероприятии, потренироваться и принять участие в местных гонках.

Однако судебные разбирательства не были закончены. Юристы вашингтонского подразделения Министерства юстиции США все еще рассматривали возможность открыть дело на основании доноса Флойда Лэндиса. Среди них был Роберт Чандлер, который год вплотную работал с US Postal Service в рамках гражданского дела. В июне 2011 года компания через суд направила Лэнсу запрос о предоставлении, кроме прочего, подробной информации о его сотрудничестве с компаниями Tailwind Sports и Capital Sports & Entertainment в период с середины 1990-х по 2004 год. Его также обязали предоставить переписку с Микеле Феррари, сотрудниками Антидопингового агентства США и Всемирного антидопингового агентства, лабораториями, сотрудниками US Postal Service, а также «любым физическим (и юридическим) лицом, которое когда-либо производило или поставляло любое вещество, способное оказывать допинговый эффект на спортсмена, принимающего участие в соревнованиях на выносливость». В довершение они пытались разыскать дневники тренировок Лэнса и медицинские карточки с записями об уровне гематокрита и гормональном фоне; любые документы, отражающие финансовые взаимоотношения с Феррари, Международным союзом велосипедистов, Федерацией американского велоспорта, Всемирного антидопингового агентства, сотрудниками US Postal Service и товарищами по команде.

Лэнс не спешил давать ответ. Его адвокаты безуспешно старались аннулировать запрос, а позже уклониться от его исполнения, аргументируя тем, что эти требования в ходе расследования уголовного дела могли нарушить право Армстронга не свидетельствовать против себя самого. Спустя год после запроса, в середине 2012 года, уже после закрытия дела, адвокаты Лэнса старались не допустить утечки информации из протоколов судебного заседания. Если бы общественность узнала, что Лэнс намеревался отстаивать свое право, гарантированное ему пятой поправкой к конституции, это, по мнению адвокатов, могло бы навредить его имиджу.

Том Визель получил такую же повестку и, посоветовавшись с юристом, подчинился, предоставив все требуемые документы, в том числе подтверждающие, что он потратил крупную сумму на поддержку команды. Адвокаты Визеля настаивали на том, что их клиент ничего не знает об использовании допинга Лэнсом и другими членами команды.

Йохан Брюнель получил повестку, когда вернулся в Сан-Франциско на «Тур Калифорнии», в котором должна была выступать его команда. Его ждали с повесткой в аэропорту, а позже он встретился с федеральными следователями, дав показания на камеру. Его показания не обнародованы до сих пор.

Лэнс развивал прибыльный бизнес, который заключался в продаже так называемых «неповторимых поездок» с ним самим. Группы велосипедистов от 15 до 50 человек платили от 5 до 20 тысяч долларов каждый за право потренироваться с Лэнсом, а все собранные средства, как думали участники, шли на благотворительность. Некоторые жертвователи, прочитавшие мелкий шрифт договора, были, мягко скажем, недовольны, узнав, что часть денег шла в карман Лэнсу и он получал от 75 тысяч до 400 тысяч долларов. Лэнса пригласили принять участие в тренировочном лагере «Плыть, ехать, бежать с Лэнсом и друзьями», организованном в Коне по маршрутам чемпионата мира. Планировалось, что около пятидесяти участников заплатят по 25 тысяч долларов, не считая транспортных расходов, а все средства поступят в благотворительную организацию помощи больным инсулинозависимым диабетом на Гавайях. Форму с логотипом Mellow Johnny’s предоставлял магазин Армстронга. Участие Лэнса должны были щедро оплатить. Помимо него в мероприятии предполагалось задействовать в качестве приглашенных тренеров звезд триатлона Дэйва Скотта и Крисси Веллингтон, с которыми Лэнс быстро подружился.

Продолжалась работа и над другими проектами. Фонд Лэнса Армстронга задумал организовать торги на eBay, выставив «Уникальное предложение провести чемпионат мира на Гавайях в обществе Лэнса Армстронга». В предложение входили участие в гонке, пять ночей в гостинице, тренировка по плаванию, бегу или заезд на велосипеде с Лэнсом, а также ужин с ним. Стартовая цена пакета составляла 40 тысяч долларов.

Пивоваренная компания Anheuser-Busch, для которой Лэнс снимался в рекламе, тем временем объявила о розыгрыше. Участники могли выиграть 19 тысяч долларов, чтобы поехать на Кону и «погулять, поплавать, а то и прокатиться» с Лэнсом. Слоган кампании казался насмешкой над Джеффом Новицки: «Поймай Лэнса… если сможешь».

Тренировочный лагерь в Коне организаторы отменили из-за недобора участников, объяснив это большим выбором альтернативных мероприятий, намеченных на те же даты в связи с национальным праздником. Радоваться было нечему, но у Лэнса были дела и поважнее: ему предстояло бороться с препятствиями, которые ему чинили Тревис Тайгарт и Антидопинговое агентство.

В мае главный юрисконсульт Антидопингового агентства Билл Бок позвонил адвокату Марку Левинштейну, который уже долгое время работал на Лэнса. Когда в 2005 году всплыла история с положительными анализами на ЭПО образцов мочи, взятых в 1999 году на «Тур де Франс», Левинштейн с Лэнсом и Биллом Стэплтоном выдвинули кучу встречных обвинений, в том числе в саботировании. Этот человек был готов идти напролом.

Бок сообщил Левинштейну о том, что Антидопинговому агентству известно, что в команде US Postal проводилась массовая допинговая программа, а также имел место сговор, в связи с чем они хотят получить комментарии Лэнса. «Мы готовы завести дело, но хотим дать ему шанс спасти ситуацию. Он может во всем признаться и встать на сторону честного спорта, как это сделали его некоторые бывшие товарищи по команде». Имен он не назвал.

И Билл Бок, и Тревис Тайгарт были набожными людьми, но с противоположными характерами. Тайгарт – непреклонен и суров, как ветхозаветный Бог, тогда как Боку было ближе всепрощение Нового Завета. Допинг они расценивали как неоднозначное явление. С одной стороны, спортсмены, принимающие допинг, – жулики, а значит, должны быть наказаны. Однако Бок любил повторять, что и сам не без греха и что, как бы ему ни хотелось верить в то, что он никогда не стал бы принимать допинг, он не знает, как бы себя повел на месте профессионального спортсмена, перед которым стоит выбор: принимать допинг или поступиться карьерой.

Антидопинговое агентство США выступило с предложением: если Лэнс во всем признается, то его ждет минимальное наказание – его лишат двух последних побед в «Тур де Франс» и отстранят от участия в соревнованиях на полгода.

Боку казалось, что это гуманный компромисс, который поможет Лэнсу не терять лицо. Признавшись, он мог сохранить за собой большинство побед в «Тур де Франс» и остаться в добрых отношениях с некоторыми спонсорами. За счет своего имиджа борца с раком восстановил бы доверие общественности. Бок сказал Левинштейну, что у Лэнса есть совсем немного времени на размышления, что в течение ближайших недель ему нужно встретиться с ним и Тайгартом. Если он откажется, против него заведут дело, и тогда у него остаются два варианта: согласиться со всеми обвинениями или оспорить их в арбитражном суде. Левинштейн заюлил. Он ответил Боку, что не представляет Армстронга «по этому вопросу», и отправил его к Тиму Херману. Прошло несколько дней. Херман не перезванивал Боку, и тот решил, что либо Левинштейн не передал его сообщение, либо они пытались помешать ходу дела. В конце концов Бок сам позвонил Херману, и тот выступил с предложением организовать групповой звонок, в котором примет участие юридическая команда Лэнса.

Херман собрал адвокатов, которые защищали Лэнса в уголовном деле. Каждый из них играл свою роль в расследовании в соответствии со своей областью специализации. Роберт Лускин был главным. Лэнс снова пригласил к сотрудничеству Джона Кекера и Элиота Петерса, которые на процессе обвиняли Новицки в «неоднократном возмутительном» разглашении прессе конфиденциальной информации с заседаний большого жюри и обратились в федеральный суд Лос-Анджелеса с просьбой привлечь к ответственности лиц, допустивших утечки. Это было сделано с целью дискредитировать Новицки до возможного решения жюри о возбуждении дела.

Адвокаты Лэнса были самыми лучшими, самыми дорогими специалистами Америки. В разговоре с Биллом Боком и руководителем юридической службы агентства они наверняка заранее чувствовали себя победителями. Бок как главный юрисконсульт Антидопингового агентства получал зарплату в некоммерческой организации, весь бюджет которой составлял 14 миллионов долларов в год, девять из которых шли из ежегодного правительственного гранта. Весь бюджет юридической службы агентства был меньше, чем месячный доход юридических контор, работающих на Лэнса.

Роберт Лускин и Джон Кекер сразу пошли в атаку, выдавая Боку одно за другим обвинения в злоупотреблении. Они обвиняли Антидопинговое агентство в том, что оно формировало дело на показаниях свидетелей, которые давались в условиях конфиденциальности и не должны были оказаться в их руках. Хотя Новицки и Тайгарт тесно сотрудничали во время расследования, Тайгарт никогда не признавал, что получал от друга какую-либо информацию о свидетельских показаниях. В свою очередь, адвокаты Армстронга отрицали, что их клиент когда-либо принимал допинг, и предостерегали, что, если начнется федеральный процесс, Антидопинговое агентство погрязнет в трясине юридических проволочек и потратит огромные деньги. К концу разговора стало ясно, что Лэнс не собирается встречаться ни с Боком, ни с Тайгартом.

Армстронг находился в проигрышном положении. Антидопинговое агентство не уточняло специальных условий, которые ему предлагались, если он выйдет и расскажет все как есть. Отстранят ли его на два года? А может, на четыре? Он понятия не имел. Он знал одно: если он все расскажет, то с ним расторгнут рекламные контракты и пострадает его имидж. Лучшим решением, по его мнению, было бороться. Даже если он проиграет дело, оставался шанс убедить людей, что он был несправедливо обвинен и нечестно осужден Антидопинговым агентством.

Расследование продолжалось хоть с Армстронгом, хоть без него. Десять бывших товарищей Лэнса по команде, в том числе его близкий друг Джордж Хинкепи и другие члены команды, уже рассказали все, что знали о допинге в командах US Postal и Discovery. Они все приняли условия: в обмен на сравнительно мягкое наказание рассказывали правду не только о себе, но и о Лэнсе, Йохане Брюнеле и трех врачах – Микеле Феррари, Педро Селая и Луисе Гарсия дель Мораль, а также о курьере Пепе Марти.

Теперь Лэнсу предстояло узнать, что ему грозит за отказ сотрудничать с Антидопинговым агентством на их условиях. То же самое предстояло узнать и общественности.

13 июня, на следующий день после того как фонд Армстронга запустил торги со специальным предложением на чемпионат мира, Ванесса получила уведомление на 15 страницах от источника, близкого к расследованию, и Wall Street Journal его полностью опубликовал на сайте в тот же день. То письмо было датировано 12 июня и подписано Биллом Боком. Оно адресовалось Лэнсу и еще пятерым людям и содержало обвинения всех шестерых в преступном сговоре и распространении опасного допинга среди членов команды.

Вот часть того письма:

Эти деяния квалифицируются как одно, поскольку в период с 1 января 1998 года по сей день каждый из ответчиков является членом допингового сговора, в который вовлечено руководство команды, а также приглашенные специалисты, врачи и профессиональные велогонщики команд US Postal и Discovery Channel, и совершал неоднократные нарушения применимых норм. Целью сговора в команде US Postal было вовлечение в употребление допинговых препаратов и применение допинговых схем, которые были либо совсем не выявляемыми, либо плохо выявляемыми с помощью обычных допинговых тестов, для того чтобы улучшить спортивные результаты спортсменов, финансовое положение и статус команд и их велогонщиков, сотрудников, членов и инвесторов <…>, а также препятствовали раскрытию правды о допинге.

Далее в письме говорилось:

…с 1999 года по сей день целью сговора было сокрытие и неразглашение информации о допинговых нарушениях. Многочисленные свидетели это подтвердят. Йохан Брюнель, Педро Селая, Микеле Феррари, Лэнс Армстронг и их сообщники предпринимали действия, чтобы держать в тайне свои проступки и вводить в заблуждение руководство антидопинговых служб, в том числе посредством ложных заявлений в прессе, ложных заявлений и показаний, данных под присягой и во время судопроизводства, а также пытаясь запугивать, дискредитировать, заставлять молчать, мстить свидетелям.

Согласно письму Лэнс оставался единственным велогонщиком, продолжавшим лгать:

За исключением мистера Армстронга, все остальные американские велогонщики, призванные к диалогу Антидопинговым агентством [в документе не уточнялось их количество и имена], согласились встретиться с его представителями и честно и подробно описали свое отношение к допинговым схемам и рассказали, кто принимал допинг кроме них. Попытка связаться с мистером Армстронгом через его официального адвоката имела место; ему также была предоставлена возможность явиться в Антидопинговое агентство для дачи показаний о любых известных ему нарушениях антидопинговых правил в велоспорте, однако данное предложение мистером Армстронгом было отклонено.

В письме приводились «данные анализов крови, проведенных Международным союзом велосипедистов» в 2009 и 2010 годах, которые указывали на то, что Лэнс принимал ЭПО или делал переливания крови, вернувшись в спорт после перерыва. В качестве наказания Антидопинговое агентство планировало лишить Армстронга всех титулов и назначить ему пожизненную дисквалификацию. Копии письма были отправлены в World Triathlon Corporation и Федерацию триатлона США. Пожизненное отстранение от занимаемых должностей также предполагалось назначить Брюнелю, Феррари, Селая, дель Моралю и Марти.

Гонка в Ницце все приближалась, и Лэнс вернулся во Францию, чтобы тренироваться на трассе Ironman. Он продолжил настаивать на своей невиновности даже после того, как было обнародовано уведомление Антидопингового агентства, заявив прессе: «Я никогда не принимал допинг и, в отличие от многих моих обвинителей, соревновался двадцать пять лет без резких скачков результатов, прошел более пятисот допинговых тестов, ни один из которых не был положительным… Любое встречное честное удовлетворение этих заявлений должно и будет отстаивать мою честь».

23 июня Лэнс по телефону жаловался Ванессе на Антидопинговое агентство, но впервые косвенно признал, что принимал допинг. «Пусть что угодно говорят о том, что я делал или не делал десять лет назад, но играют они не по правилам, – сказал он ей. – Вот в чем дело: спортсмены мухлюют, это плохо, но то, что делают эти товарищи, еще хуже!» Он был убежден, что Антидопинговое агентство просто точит на него зуб: «Те средства, которые они пускают в ход, чтобы проучить меня, заварив эту кашу, намного хуже, чем поведение любого спортсмена, принимающего ЭПО или делающего переливания. То, что они делают, намного подлее».

После разговора с ним и с некоторыми близкими ему людьми у нас сложилось впечатление, что он не имел твердого мнения по поводу грозящего ему наказания. Он понимал, что все его титулы под угрозой, но, казалось, убеждал сам себя, что в этом нет ничего страшного, потому что люди знают, кто выиграл «Тур де Франс». В конце концов, его фирменные желтые майки были везде: семь украшали стены его фонда, еще семь лежали дома в шкафу, множество маек были развешаны по стенам в офисе Тома Визеля, а несколько вставлены в рамки и висели в Mellow Johnny.

Однако Армстронг кое-что упустил из виду. Под угрозой оказались не просто его титулы. После того как Антидопинговое агентство отправило ему свое уведомление с копией представителям World Triathlon Corporation и Федерации триатлона, был запущен процесс по отстранению Лэнса от участия в профессиональных соревнованиях по триатлону. Армстронг открыл для себя заново спорт, которым занимался в юношестве, и, по словам друзей, находился в прекрасной форме. Теперь его планы рушились, потому что сразу после обнародования письма руководство гонок по согласованию с Федерацией объявило о том, что временно отстраняет его от участия в соревнованиях. По правилам, если спортсмен подвергался санкциям со стороны Антидопингового агентства, он немедленно отстранялся от проводимых им соревнований на время, пока не будет принято официальное решение по его делу.

Отстранение от соревнований означало, что у Лэнса не будет возможности принимать участие в важных для него гонках и он не сможет заработать очки и стать чемпионом. Весь год он мечтал о квалификации на чемпионат мира Ironman-2012. Теперь об этом нечего было и думать. Ни одна гонка серии Ironman не нарушит предписание Федерации триатлона и не пожалеет Армстронга; этого не сделает ни одна серьезная триатлонная серия. Чикагский марафон также отказал Армстронгу в участии.

Лэнс негодовал. Друзьям он говорил, что чувствует себя как художник, которому запретили писать.

Те два года, что Джефф Новицки вел на него охоту, Лэнс был подавлен и, скорее всего, напуган. Вероятность того, что большое жюри обвинит его и правительство решит возбудить против него дело, сильно его тревожила. Ту битву выиграл он. У него оставался единственный соперник – Тревис Тайгарт из Антидопингового агентства. Поначалу Лэнсу казалось, что с его уходом из спорта Антидопинговое агентство никак не сможет навредить ему, и он не относился всерьез к угрозам Тайгарта. Теперь же он начал осознавать, что из-за этого человека все его планы на будущее оказались под угрозой.

Лэнс все еще тешил себя надеждой, что общественность будет настроена против Антидопингового агентства, особенно в преддверии Олимпийских игр в Лондоне. Он представлял, что люди прочтут заголовки о том, что агентство привлекает его к ответственности, и зададутся вопросом: «Опять? Мы думали, вся эта чушь закончилась еще в феврале! Олимпиада вот-вот начнется, им там заняться больше нечем?»

Лэнсу казалось, что однажды людям надоест то, что сам он называл самопиаром агентства. Тайгарт, в его представлении, совал свой нос во все, что можно: в бейсбол, футбол и бокс. Обвинения против него казались Лэнсу попыткой заслужить общественное признание и основывались, как он думал, на свидетельских показаниях, данных его бывшими коллегами взамен на анонимность и неприкосновенность.

В ожидании судебных разбирательств Лэнс словно сидел на пороховой бочке. Он знал, что за те десять лет, что был утвержден антидопинговый кодекс, спортсмены редко выигрывали дела. Перспектива проиграть дело, в котором Флойд Лэндис и Тайлер Хэмилтон свидетельствовали против него, приводила его в бешенство. Себя он считал правым, а их – лицемерными чокнутыми мракобесами. Если Антидопинговому агентству удастся завести дело, используя гору косвенных доказательств, и два или три присяжных будут «за» – он пропал. Вот уже больше года он тратил сотни тысяч долларов, оплачивая работу адвокатов в рамках государственного расследования, и долгая тяжба с Антидопинговым агентством будет стоить ему миллионы.

На тот момент главной задачей Лэнса и его адвокатов было заставить Антидопинговое агентство работать, как им казалось «правильным». С точки зрения юристов Армстронга, у агентства было слишком много власти. Коллегии присяжных в составе трех человек не нужны были доказательства, чтобы вынести обвинительный приговор по уголовному делу. Было достаточно согласия двух или трех присяжных на основании «перевеса доказательств», чтобы Армстронга лишили всех титулов и работы. Такой процесс позволял обвинить человека намного проще, чем в уголовном деле, где бремя доказывания заключалось в том, чтобы убедить присяжных в вине подсудимого «при отсутствии обоснованного сомнения». Лускин и Кекер знали, как работать в системе уголовного правосудия и федеральных судов. Там они могли использовать лазейки в законах, чтобы прекратить дело и скрыть доказательства от присяжных. Теперь они боролись за Лэнса в арбитраже, где правил здравый смысл, и применять юридические хитрости в отношении этого здравого смысла было невозможно. Они понимали, что в этом деле и дураку ясно, что их клиент нарушал правила велоспорта. Лэнс не имел шансов.

Их стратегия была проста: в попытке склонить общественное мнение на сторону Лэнса адвокаты собирались раскритиковать Антидопинговое агентство, обвинив его представителей в нечестной игре, и передать дело в федеральный суд. Штурмовая группа тут же взялась за дело. Они называли это расследование охотой на ведьм, в которой преследовалась одна цель – свергнуть героя. Обвиняли Тайгарта и Бока в подкупе свидетелей, предложив велогонщикам смягчить наказание за сотрудничество. Лускин начал публично оскорблять руководство агентства, называя их «наглыми и трусливыми». В своих заявлениях прессе он вслед за Лэнсом отрицал его вину в употреблении допинга.

9 июля юристы Лэнса обратились с иском в федеральный суд Остина против обвинений агентства. Иск напоминал пространное школьное сочинение на тему «Почему нужно закрыть Антидопинговое агентство». В нем содержались личные нападки на Тревиса Тайгарта. «Ответчик Тайгарт вместе с агентом Новицки имеют всем известную одержимость “поймать” мистера Армстронга, – говорилось в документе. – Очевидно, Тайгарт считает, что Антидопинговому агентству необходимо завести крупное дело на “выдающуюся личность”, чтобы чем-то оправдать свое существование. Одной, если не самой главной, из целей этих усилий является убедить правительство США продолжать выделять им миллионы долларов и увеличивать суммы неконтролируемых грантов». В жалобе говорилось, что Тайгарт и Новицки «подкупали других велосипедистов и некоторые из них не могли устоять, впутывали в дело мистера Армстронга, чтобы спасти свою карьеру. Если бы они отказались, Антидопинговое агентство сделало бы все, чтобы испортить им жизнь, как сейчас пытаются испортить жизнь мистеру Армстронгу». В иске говорилось, что «попытка лишить Лэнса дела его жизни и средств к существованию в будущем без единого положительного теста – свидетельство дерзости, а также проявление черствости и неуважения к собственной миссии». В иске не раз упоминался фонд Лэнса Армстронга, который, как утверждалось, обеспечивал бесплатные услуги больным раком, имеющим «финансовые, душевные и бытовые затруднения», а самого Лэнса называли самым крупным частным жертвователем, который отдал фонду более 6,5 миллиона долларов. Составляя иск, юристы Лэнса руководствовались принципом «пан или пропал», и эта игра стоила свеч, потому что так, по крайней мере, они могли направить уведомление спонсорам Лэнса о своих твердых намерениях противостоять Антидопинговому агентству и это могло хоть как-то замедлить процесс. Однако такая стратегия оказалась еще менее эффективной, чем они надеялись.

В тот же день окружной судья Сэм Спаркс, за которым было закреплено это дело, иск отклонил. Злой судья назвал его «долгим и желчным разглагольствованием» с «типичными» формулировками. Спаркс упрекал адвокатов Армстронга за то, что они напрасно пытаются пиарить себя, отнимая время у федерального суда. «Уведомляем Армстронга о строгой необходимости <…> избегать впредь голословных заявлений, риторики, а также не относящихся к делу высказываний в состязательных бумагах», – написал судья Спаркс.

За несколько дней адвокаты Армстронга оформили значительно более краткий иск, в котором оспаривалась конституционность всемирной олимпийской антидопинговой инфраструктуры. Они настаивали на том, что раз Антидопинговое агентство работало с правоохранителями, то должно рассматриваться как «государственный субъект» и подчиняться конституционным ограничениям, согласно которым не могут завести подобное дело против Армстронга.

Вскоре после оформления иска Лэнс убедил свой фонд лоббировать конгресс. Армстронг хотел, чтобы Управление по борьбе с наркотиками Министерства юстиции США отозвало свой грант на девять миллионов долларов, выданный Антидопинговому агентству. Его фонд нанял лоббистов из фирмы Лускина. 12 июля республиканец-конгрессмен Джим Сенсенбреннер направил в министерство письмо с аргументами, близкими к тем, что приводились в иске Армстронга, и назвал проявление власти со стороны Антидопингового агентства «давлением на сильнейшего».

Сенсенбреннер, в чье ведомство входил город в Висконсине, где располагался главный офис компании Trek, сказал, что распоряжаться титулами Армстронга имеет право Международный союз велосипедистов, а никак не Антидопинговое агентство. Он также обратил внимание судей на срок давности – восемь лет, установленный самим агентством, а значит, лишить Армстронга титулов, заслуженных раньше 2003 года, было нельзя. «Хотя в обвинительных актах Антидопинговое агентство обвиняет Армстронга в крупном сговоре, в который входили многие велогонщики, кроме самого Армстронга, никого привлекать к ответственности оно не собирается», – писал конгрессмен.

В то же время юристы Армстронга предпринимали очередную попытку ослабить Антидопинговое агентство. Все дела агентства получали предварительное утверждение контрольной комиссии, которая формировалась из трех человек. Попытка найти компромат на членов комиссии, одобрившей дело Армстронга, увенчалась успехом. Выяснилось, что один из членов совета – Кларк Кельвин Гриффит, семидесятиоднолетний спортивный адвокат и помощник профессора в юридической школе – привлекался к ответственности за непристойное обнажение. В недавнем прошлом двадцатичетырехлетняя студентка жаловалась руководству колледжа на то, что Гриффит расстегнул при ней штаны и попросил потрогать его пенис. Она обратилась с заявлением в полицию, и был записан телефонный звонок, во время которого Гриффит просил у студентки прощения и сказал, что на него нашло «помрачение», когда он «расстегнул ширинку». Вскоре после этого он был обвинен в непристойном поведении и в июле подписал соглашение о признании вины, в котором отрицал злонамеренность своего поступка, но согласился пройти консультацию для сексуальных преступников.

«Ого. отличный выбор! – писал Армстронг в “Твиттере” своим четырем миллионам подписчиков. – Вот [ссылка на источник] 1 из 3 членов контрольной комиссии, изучающих мое дело. #защищаем_честных _спортсменов_и_извращенцев».

Тайгарт знал, что единого мнения среди американцев по поводу происходящего нет и что в глазах некоторых он выглядит плохим парнем, преследующим их героя. Он говорил, что получал угрозы об убийстве, но упускать с крючка известного спортсмена не собирался.

20 августа судья Спаркс отклонил иск Армстронга – на этот раз окончательно. Он сказал, что центральный аргумент иска: Антидопинговое агентство – «государственный субъект» и его апелляционный процесс противоречит конституции – не имеет под собой оснований. Антидопинговое агентство являлось частью арбитражного процесса, признанного судами США. Если Армстронг действительно невиновен в том, что ему вменяют, ему следует обратиться в арбитраж и доказать это. «Этот суд просто не имеет права указывать местным и международным спортивным организациям, как управлять тем или иным спортом», – писал он. После всех юридических маневров и попыток склонить людей на свою сторону Лэнс снова встал перед выбором, который ему сразу предлагал Бок: бороться дальше через арбитраж или сдаться и получить наказание. У Армстронга оставалось три дня на раздумья.

В последний момент Армстронг заявил о намерении выйти из борьбы. Его решение прекратить разбирательства было не признанием вины, а протестом против нечестного процесса. В то время оно показалось маневром. Так он избежал неловкости арбитражного процесса, в котором его бывшие товарищи по команде собирались лично свидетельствовать против него. Агентство заявило, что Армстронга лишат всех титулов начиная с 1 августа 1998 года – за год до его первой победы в «Тур де Франс», включая его победы в «Туре Швейцарии» и «Дофине Либере».

На следующий день после оглашения решения суда переводы денег на счет его фонда увеличились в 25 раз. Nike снова дала понять, что не прекратит его поддерживать: «Мы расстроены тем, что Лэнс Армстронг, вероятно, не сможет принимать участие в некоторых соревнованиях и что его могут лишить всех титулов, – заявили официальные представители компании. – Лэнс заявил о своей невиновности и имеет на этот счет твердую позицию». Другие спонсоры, в том числе Anheuser-Busch и Oakley, также приняли его сторону: никто не был готов расстаться с Лэнсом.

Многие журналисты и фанаты продолжали его поддерживать. «Печальный день», – написал в «Твиттере» журналист канала ESPN Рик Релли, одиннадцать раз получавший премию «Спортивный журналист года», который поддерживал Лэнса в борьбе против допинговых обвинений на протяжении четырнадцати лет, добавив, что не может поверить в то, что Лэнс «оказался замешанным в допинговых обвинениях. Никогда бы не подумал, что он сдастся». Грэм Уотсон, известный фотограф велогонок, который в 2004 году опубликовал книгу с фотографиями Лэнса «Лэнс Армстронг. Фото чемпиона», также вступил в спор в блоге: «Лэнс делал то, что должен был сделать для победы, и делал это очень хорошо… Я знаю, что он не манипулятор и не бандит, как пишут о нем некоторые газетенки. Он шел к цели безжалостно, очень талантливо, жестко; он знал, как руководить командой и как обращаться с соперниками, чтобы наверняка выиграть. Чем он отличается от президента или полковника, лидера индустрии, профессионального политика или любого другого великого спортсмена?» Салли Дженкинс, журналист газеты Washington Post, соавтор автобиографии Лэнса: «Понятия не имею, правду ли он говорит, когда настаивает, что не принимал допинг на “Тур де Франс”, и никогда не знала, – писала она. – Я знаю только, что он честно победил рак, что он не великий преступник, каким его выставляет Антидопинговое агентство, и что процесс лишения его наград дурно пахнет». Журналист Баз Биссингер в статье для Newsweek: «Я верю в Лэнса Армстронга. Я уверен, что его решение было принято не из страха быть разоблаченным в суде при открытых дверях, а из-за морального давления годами длящихся разбирательств, которые никогда не имели официальных оснований». Биссингер приводил цитату Лэнса о том, что он не будет продолжать судиться с Антидопинговым агентством ради своего душевного здоровья, ради семьи, своего фонда и велоспорта. «Велоспорту, – сказал Лэнс Биссингеру, – это не нужно». Водитель Национальной ассоциации гонок серийных автомобилей Макс Папис написал Лэнсу в «Твиттере»: «Очень много людей завидуют тому, что ты сделал. Месть – это всегда печально».

Лэнс даже заручился поддержкой законодательной власти. Хотя точнее будет сказать, что у Антидопингового агентства были серьезные противники в правительственных кругах. Сразу после Дня труда группа законодателей из Калифорнии взялась за Антидопинговое агентство. Они направили письмо двум сенаторам штата с просьбой начать «тщательную проверку операций и финансов Антидопингового агентства, особенное внимание необходимо уделить изменению в одностороннем порядке правил разбирательств со спортсменами, которые никогда не имели положительных анализов допинговых тестов». В письме, датированном 4 сентября и написанном сенатором штата Калифорния Майклом Рубио, Лэнс не упоминался. Рубио тогда сказал, что его интересует судьба олимпийских спортсменов. Письмо, в котором говорилось, что Антидопинговое агентство получает «большую часть финансирования за счет налогоплательщиков», подписали 22 сенатора Калифорнии из обеих ведущих партий, которые сходились во мнении, что процесс отстранения спортсменов был в корне неверным.

Конечно, не все положительно отзывались о Лэнсе и были настроены против Антидопингового агентства. Нашелся человек, очень озабоченный удивительной способностью Лэнса уходить от всех обвинений. Это был Пол Виллертон, старый приятель Лэнса по команде Subaru-Montgomery. Он предполагал, что после того как Лэнс откажется противостоять Антидопинговому агентству, его популярность у публики и спонсоров закончится. По его мнению, решение прекратить борьбу означало признание вины, и он не понимал, почему другие этого не видят. Сам Виллертон ушел из спорта в 1993 году, но поддерживал связь со многими бывшими коллегами и считал, что знает спорт изнутри, знает, кто в спорте хороший, а кто плохой. Проследив за реакциями в обществе на заявление Лэнса, он обратил особенное внимание на то, что Лэнс, по мнению экспертов, не потерял своей значимости на рынке, потому что его по-прежнему поддерживала Nike. Его волновало, что компания, которая сыграла такую важную роль в создании образа безупречно честного Лэнса, не выразила свою гражданскую позицию против него или против допинга. Он решил, что с этим пора что-то делать.

С электронной почты своей девушки, не раскрывая своего имени, Виллертон каждую неделю стал писать главе корпоративной коммуникации Nike, интересуясь позицией их компании в отношении Лэнса. У Виллертона была пара друзей среди руководителей среднего звена в Nike, которым он названивал с вопросом, почему они не отвернулись от Лэнса. Те отвечали, что и сами не возьмут в толк. Виллертон отправлял письма весь сентябрь в надежде ослабить эти отношения.

Несмотря на поддержку общества и предпринимателей, Лэнс по-прежнему находился в затруднительном положении: его не допускали к участию в лучших турнирах по триатлону. Он выступал на незначительных гонках, которые не подписывали кодекс Всемирного антидопингового агентства и не были обязаны отказывать ему в участии.

Организаторы таких соревнований, наоборот, были рады принять Армстронга, потому что он привлекал внимание СМИ. Без него они бы никогда на это не сподобились. Некоторые гонки отказались от сертификации Федерации триатлона, чтобы у них мог выступать Лэнс. Для подобных гонок это было немаловажно. Сертификация Федерации триатлона снижала страховые тарифы для организаторов и помогала привлечь высокопрофессиональных триатлетов, но для некоторых такой компромисс был выгоден. Так, гонка на среднюю дистанцию в Мэриленде допустила к участию Армстронга, и количество участников выросло на 20 процентов.

Организаторы триатлона «Суперфрог» как раз пытались получить сертификацию, когда Армстронг подал заявку на участие. Они тут же открестились от сертификации, объявили о том, что в гонке примет участие Армстронг, и количество зарегистрировавшихся участников рекордно возросло. В день старта о себе дали знать спонсоры Лэнса. Представители Nike раздавали футболки с логотипами Livestrong волонтерам и зрителям. Представитель Trek присутствовал на соревнованиях.

Гонка «Суперфрог» проводится недалеко от Сан-Диего. Условия, в которых проходят соревнования: 1,9 километра плавания в холодных водах Тихого океана, 90,1 километра велогонки при сильном ветре, 21 километр бегового этапа по песку и асфальту, – считаются одними из самых сложных в мире. Эти места были знакомы Лэнсу: там, недалеко от Рамоны, он оттачивал мастерство под руководством Эдди Би в команде Subaru-Montgomery.

Лэнс мало плавал после того, как уехал из Ниццы в июне. На плавательном этапе ему пришлось побороться с волнами, и в итоге он отстал от лидеров гонки на несколько минут. Упущенное время он наверстал на велоэтапе и к началу полумарафона был уже в лидерах. Лэнс со своим результатом 2 часа 2 минуты и 48-секундным отрывом на велоэтапе побил рекорд велотрассы, а общий результат 3 часа 29 минут был лучшим в истории гонки. После финиша Лэнс подписывал футболки зрителям. У одной болельщицы был самодельный значок с надписью: «USADA, иди нах». Лэнс поставил восклицательный знак в конце.

Встречая поддержку на неофициальных гонках, Лэнс надеялся стать первым спортсменом, который прошел через крупное допинговое дело и не утратил свою популярность. Выступал он довольно прилично. Он занял первое место в марафоне по пересеченной местности в Колорадо, финишировав за 3 часа 18 минут и 10 секунд, хотя это был всего четвертый марафон в его жизни. Принял участие в четырехчасовом велозаезде, финишировав вторым после шестнадцатилетнего местного спортсмена. В сентябре он пробежал полумарафон GoldenLeaf за 1 час 30 минут и 51 секунду, заняв четвертое место.

Лэнс не оставлял надежду, что его победы в «Тур де Франс» останутся за ним и что запрет на участие в соревнованиях отменят. Международный союз велосипедистов, который в прошлом его поддерживал во всех допинговых скандалах, еще не подтвердил санкции, наложенные Антидопинговым агентством, для того чтобы они вступили в силу. Если союз велосипедистов решит обжаловать решение Антидопингового агентства, обеим организациям придется встретиться в Международном спортивном арбитражном суде. В течение многих лет союз велосипедистов получал приличные суммы от Армстронга и его покровителей, в том числе признанный организацией перевод на сумму в 150 тысяч долларов, плюс еще один непризнанный союзом перевод в полмиллиона долларов, о котором говорила в официальных показаниях Кэти Лемонд, ссылаясь на Жульена де Фриза. Международный союз велосипедистов помог загладить по крайней мере три случая с сомнительными допинговыми тестами Армстронга, что также ими отрицалось. Через несколько дней после обвинений Антидопингового агентства Международный союз велосипедистов, который называл их «вызывающими тревогу», затребовал у агентства «мотивированное решение» отстранения Армстронга. Прежде чем вынести окончательное решение, они хотели увидеть обоснование его вины.

В то же время Армстронг продолжал выражать свое презрение Антидопинговому агентству. Он высказывался в «Твиттере» по поводу незаконности их действий. Например, в конце августа он написал, что думает о «ничтожном фарсе» Антидопингового агентства: «В жизни каждого человека наступает момент, когда приходится сказать: “С меня хватит!” Для меня это время пришло. Я был обвинен в обмане и нечестной победе в семи “Турах” с 1999 года. Два года против меня велось расследование, а потом Тревис Тайгарт устроил свою нелегальную охоту на ведьм. На мою семью, работу фонда и меня самого это оказывало такое давление, что в конце концов я решил покончить с этим театром абсурда».

Из-за этих публичных выпадов Армстронг, сам того не желая, навлек на себя новую проблему. Спортсмены, принимающие допинг, и раньше выступали с критикой Антидопингового агентства, но прежде устав организации не позволял ее представителям оглашать подробности расследовавшихся дел. В 2005 году, когда Тайлеру Хэмилтону назначили два года дисквалификации, Антидопинговое агентство изменило устав, чтобы повысить уровень доверия к себе. Теперь Тайгарт и другие представители организации могли свободно противостоять любым возмущениям спортсменов.

Тайгарт начал вести переговоры с юристами сотрудничавших с ним велогонщиков о том, чтобы сделать расследование против Армстронга полностью открытым. Он пообещал, что когда пошлет «мотивированное решение» Международному союзу велосипедистов, то опубликует его, сопроводив свидетельскими показаниями. Тайгарт попросил свидетелей, в том числе Хинкепи, Лайфаймера, Ванде Вельде и Забриски, подписать письменные показания о факте причастности к допинговой истории, в которой замешаны Армстронг, руководство команды и врачи. В показаниях содержались многочисленные описания обманных действий Армстронга за четырнадцать лет.

Кристиан Ванде Вельде сказал, что в 2002 году Лэнс позвонил ему с просьбой приехать в Жирону, чтобы обсудить его роль в команде. Когда Ванде Вельде приехал, кроме Лэнса в его квартире был Микеле Феррари. Тогда Лэнс объявил ему, что, если Кристиан хочет продолжать работать на команду, ему придется неукоснительно следовать программе доктора Феррари. Стало ясно, что Ванде Вельде попал в немилость и что ему ничего не остается, кроме как следовать предписанной ему программе. Он начал принимать ЭПО и тестостерон по плану Феррари.

Джонатан Вотерс сообщил, как в 1998 году зашел в номер к Лэнсу за ноутбуком и увидел, как тот, выйдя из душа, сделал себе инъекцию, съязвив при этом: «Теперь, когда ты тоже сидишь на ЭПО, можешь пойти и написать об этом книгу».

Тайлер Хэмилтон описал, как помощник четы Армстронгов на их вилле в Ницце «мотомен» Филипп Мэр привозил ему, Лэнсу и Кевину Ливингстону ЭПО на горных этапах. Они прятали пустые ампулы ЭПО в жестяные баночки из-под напитков, которые затем вывозились на свалку.

Показания Джорджа Хинкепи наделали больше всего шума, потому что он был одним из самых близких друзей Армстронга и ранее не признавался в употреблении или осведомленности об употреблении кем-либо запрещенных веществ. Когда Хинкепи давал свои показания, он по-прежнему выступал на профессиональных гонках в Европе в составе команды BMC и готовился к рекордному, семнадцатому «Тур де Франс». Все это стало возможным благодаря соглашению, которое еще в июне разработал его адвокат с юристами агентства, когда Джорджу впервые предложили стать свидетелем. По его словам, в начале 1990-х, после того как их команда была разгромлена на гонке в Италии, Лэнс очень переживал и повторял, что нужно что-то делать, то есть фактически призывал команду употреблять ЭПО. Хинкепи также заявил, что «в принципе знал» о том, что Лэнс использовал тестостерон, когда они были в одной команде. Он рассказал, что в 2000 году в Испании после того, как Лэнс признался ему в том, что употребил немного «масла», намекая на тестостерон, смешанный с оливковым маслом, Хинкепи отправил ему сообщение, что его могут поймать на допинговом тесте, и тогда Лэнс снялся с гонки.

Среди доказательств обоснованности решения Антидопингового агентства имелась информация о том, что некоторые жены велогонщиков, например Бетси Эндрю, старались подорвать работу допинговой программы в команде US Postal, а бывшая жена Лэнса Кристина участвовала в допинговых схемах, упаковывала таблетки кортизона в фольгу и передавала велогонщикам, а также была свидетелем, как Лэнс передает Лэндису упаковки тестостерона.

Все доказательства, собранные Антидопинговым агентством, были вкратце изложены Биллом Боком, направлены в Международный союз велосипедистов 10 октября и в тот же день опубликованы. Агентство запустило сайт, на котором размещало ссылки на тысячи страниц документов, фотографии, видео, показания бывших коллег Армстронга. Неожиданно расследование Антидопингового агентства превратилось в настоящее событие! У них имелись переписка велогонщиков, видеозаписи с празднования побед команды, на которых присутствовали врачи, фигурировавшие в допинговых историях, счета Армстронга на оплату услуг Феррари на общую сумму более миллиона долларов. Международный союз велогонщиков ответил не сразу.

А вот общественность среагировала мгновенно. В первые несколько часов после размещения материалов сотни тысяч людей по всему миру регистрировались на сайте, чтобы прочитать мотивированное решение по делу Армстронга и сотни страниц дополнительных свидетельских показаний. Блогеры велоспорта и журналисты, мы в том числе, исследовали все эти документы и через «Твиттер» делились друг с другом новой информацией. «Показания Дэйва З. впечатляют. Избегал наркотиков, так как они убили его отца… Йохан заставил, пока тот не сломался», – писал блогер под именем Race Radio. «Эй, триатлон, продолжает сотрудничать с Феррари для подготовки к гонкам. Вы все еще хотите его приглашать?» – вопрошало издание NY Velocity. «Стойте!!! примазался. У него деньги Лэнса! Как Микеле будет удобнее? О боже», – восклицал другой блогер со ссылкой на электронное письмо Брюнеля Феррари от 4 ноября 2009 года, в котором Брюнель писал, что «у нашего мальчика есть деньжата для тебя», и спрашивал, как ему удобнее их получить – наличными или переводом.

Однако не вся блогосфера отреагировала столь категорично. Некоторые заступались за Армстронга. Одни продолжали видеть в нем лучшего спортсмена всех времен, другие говорили, что описание жизни Лэнса в его первой книге о борьбе с раком и испытание, которому подверглась его жена, делая ЭКО, помогли им в трудные времена.

Удивительно, но большинство спонсоров поначалу поддерживали Армстронга. Среди прочих компании RadioShack и Anheuser-Busch заявили, что будут и дальше помогать Лэнсу, а Билл Стэплтон – что подлинность достижений Лэнса не может ставиться под сомнение. «Главные спонсоры Лэнса всегда его поддерживали и продолжают поддерживать до сих пор, – говорил Стэплтон в интервью Financial Times. – Бренды ищут самобытную личность и по большому счету зависят от индивидуальности спортсмена».

Сам Лэнс к тому времени вернулся жить в свой особняк в Остин и после публикации документов написал твит: ему «все равно», он проводит время с семьей и готовится к празднованию пятнадцатилетия своего фонда, в рамках которого состоятся праздничный ужин, велозаезд и футбольный матч двух университетских команд, спонсируемых Nike.

В то время его отношения с главным спонсором оставались такими же близкими, как всегда. 2 октября, в день шестнадцатой годовщины страшного диагноза, он выступал с речью в главном офисе Nike перед сотнями сотрудников компании, которые внимали его словам и смотрели на него с обожанием. Руководители компании спросили его о новом товаре Livestrong, а также сообщили о своем намерении бесплатно предоставить 17 тысяч черных, желтых и оранжевых фирменных футболок Livestrong для посетителей футбольного матча в рамках борьбы с раком. Перед отъездом он также имел возможность заглянуть в фитнес-центр, названный в его честь. На стене висела табличка, прославляющая его «храбрость и веру в себя».

Решение Антидопингового агентства, казалось, никак не повлияло на отношение спонсоров к Лэнсу. В тот день, когда решение было обнародовано, Nike повторила свое заявление, сделанное в августе: «Мы планируем и впредь поддерживать Лэнса Армстронга и его фонд».