Летом 2013 года, когда наша книга готовилась к публикации, Армстронг чувствовал себя жертвой. Он жаловался на то, что Тревис Тайгарт не предложил ему сделку (Тайгарт, конечно, сделку ему предлагал, вот только Лэнса она не устроила), и цеплялся за моральный релятивизм, который его погубил. Хотя точнее будет назвать этот релятивизм допинговым.
Принимал ли я допинг? Да, но я делал то же самое, что и все. Был ли размах допинговой программы команды US Postal самым впечатляющим в истории? Конечно, нет.
Эта сомнительная честь, как на том настаивал Армстронг, принадлежала олимпийским командам Восточной Германии, чьи допинговые схемы спонсировались государством и использовались во многих видах спорта сотнями спортсменов.
За годы работы с Лэнсом Армстронгом мы, хотя далось нам это непросто, научились понимать его логику и видим в его действиях тактический ход, способ убедить себя и всех вокруг, что он не заслуживает такой участи. Нам подобные разговоры кажутся жалкой попыткой оправдать себя, но, раз уж мы решили написать беспристрастную и подробную историю взлета и падения Армстронга, то продолжали внимательно выслушивать его версии событий.
Несмотря ни на что, Армстронг по-прежнему считал себя героем, а когда мы спросили почему, он показал нам письмо от незнакомого парижанина. Оно было написано от руки и датировано 31 октября 2012 года. Автора письма звали Мишель Годде, он представился внуком Виктора Годде, основателя «Тур де Франс». «Хочу сказать, – писал он, – что для меня вы останетесь единственным чемпионом, выигравшим семь гонок “Тур де Франс”, и неважно, что вы там делали или не делали. Вы превзошли соперников, которые тоже не без греха, потому что были сильнее, а главное – умнее их».
«Очень круто», – прокомментировал письмо Армстронг.
Годде расценивал допинг Армстронга как жертву, которую тому пришлось принести во имя человечества, подобно другому герою велоспорта – Жаку Анкетилю, выигравшему «Тур де Франс» пять раз в период с 1957 по 1964 год. «Всем было известно, – писал Годде на немного корявом английском, – что Анкетиль принимал допинги». После того как Анкетиль ушел из спорта, Годде видел его однажды на трассе, где тот, выбиваясь из сил, пытался заехать на гору. «Я заплакал, потому что понял, что это последствие всех допингов, которые принял Жак. Через несколько недель он умер» (в возрасте 53 лет), – делился переживаниями автор письма. Годде благодарил Армстронга за то, что тот привнес «новый масштаб» в велоспорт, и сравнивал его с такими иконами спорта, как чемпион по боксу Мухаммед Али и бразильский футболист Пеле.
Армстронг был зол на бывших друзей и товарищей по команде US Postal, в том числе на Джонатана Вотерса, который, на его взгляд, слишком легко отделался, не получив даже полугодовой дисквалификации, в то время как Армстронг отдувался за всех по полной просто потому, что Антидопинговому агентству вздумалось испортить ему жизнь. Друзья Армстронга в шутку называли Вотерса «допинговым Иисусом», потому что в «Твиттере» он написал, что «посвятил свою жизнь профессиональному велоспорту и борьбе с допингом». Вотерс в прошлом принимал допинг – это факт, но его прошлое казалось Армстронгу плохо изученным, особенно учитывая работу Вотерса в должности менеджера профессиональной велокоманды Garmin-Sharp.
Дата выхода книги приближалась, и мы пытались добиться от Армстронга подтверждения или опровержения слухов о закулисных сделках и взаимовыгодном укрывательстве, длившемся многие годы. Мы не смогли включить их в книгу, потому что у нас не было достаточных доказательств. Хорошо зная характер Армстронга, не верили, что он поделится действительно важной или сенсационной информацией, но попыток не оставляли.
Особенно хотелось разобраться в ситуации с отчетом Врижмана, который вышел в 2006 году. Предполагалось, что будет проведено независимое расследование, которое раскрыло бы правду о положительных тестах Армстронга на «Тур де Франс – 1999». Проводил его юрист Эмиль Врижман, хороший знакомый Хайна Вербрюггена, который в то время являлся президентом Международного союза велосипедистов. В июне нам в руки попала информация, источником которой был среди прочих сам Армстронг: он и его адвокаты якобы помогали составлять отчет, чтобы выставить Лэнса в лучшем свете. За это Армстронг через одного из своих адвокатов оплатил часть расходов организации на услуги Врижмана. Когда мы позвонили Вербрюггену с просьбой изложить свою версию событий, он был возмущен и разразился тирадой, в которой обвинял Армстронга во лжи и попытке его подвести.
Тогда мы попросили Армстронга, который явно недолюбливал Вербрюггена, представить доказательства этих заявлений, например переписку между его адвокатами и представителями Международного союза велосипедистов, или платежный документ о переводе денег, или обналиченный чек. А если таких доказательств у него нет, мог ли он поручиться, что лично их видел?
На этот запрос мы получили такой ответ от Армстронга: «Я бы хотел помочь, но один человек прислал мне на днях обложку вашей книги. Величайший преступный сговор в истории спорта? Вы серьезно? Простите мой французский, но не пошли бы вы в задницу».
Человек, приславший Армстронгу обложку, наверняка нашел ее на одном из сайтов, где мы размещаем информацию в целях предварительной продажи книг. На обложке было изображено лицо Армстронга и красовался тот самый подзаголовок, который так оскорбил Лэнса.
Несмотря на всю самоуверенность и обиду за то, что он стал козлом отпущения для всей коррумпированной системы спорта, глубоко внутри Армстронг знал, что дела его не так уж и плохи. Пусть его новый дом был не таким большим, как старинный испанский особняк в Остине, но ведь и новая вилла, которую он купил в 2013 году, отличалась размерами и комфортом. К тому же его молодая подруга Анна владела домом в престижном районе Аспена, а еще у них был дом для отдыха на гавайском острове Кукио. Армстронг являлся членом двух престижных гольф-клубов: один находился на Кукио и считался одним из лучших в мире, другой – в Остине, где он проводил большую часть времени, активно работая над тем, чтобы добиться сокращения срока дисквалификации. «Быть Лэнсом Армстронгом всегда хорошо», – ответил он однажды на вопрос, как дела.
Ему даже в некотором смысле повезло: несмотря на все, что ему пришлось пережить, несмотря на все поливания грязью в прессе, дезертирство спонсоров, потерю фонда, до сих пор страдающего от разоблачения своего основателя и получившего в 2012 году на 45 процентов меньше денег, чем в 2009-м, мало кто из значимых фигур американского велоспорта решался публично критиковать Армстронга. Наоборот, мишенью для колкостей и критики стал Тайгарт. Когда Ванесса в июне встретилась с Джорджем Хинкепи, который когда-то был близким другом Армстронга, но предал его, выступив с обличительными показаниями, он сказал, что зол на Тайгарта и его агентство. «Я не пойму, они это делали во благо спорту или просто чтобы навредить Лэнсу? – вопрошал он. – В конечном счете это расследование никак не помогло спорту».
Хинкепи до сих пор таил обиду на Тайгарта за его слова о том, что команда US Postal имела «самую изощренную, профессиональную и успешную допинговую программу, которую только знал спорт». Сам Хинкепи не особенно пострадал в ходе расследований. Он заявил о своем уходе из профессионального спорта незадолго до выхода мотивированного решения Антидопингового агентства и благодаря сотрудничеству с ним был отстранен от участия в соревнованиях всего на полгода. У него имелись многочисленные бизнес-проекты: например, он собирался открыть роскошный бутик-отель в горах Голубого хребта в Южной Каролине; писал автобиографию; помогал брату развивать линию одежды для велоспорта; планировал собрать команду молодых велогонщиков Hincapie Sportswear Development, одним из спонсоров которой выступал багамский управляющий хеджевого фонда Марк Холовеско.
Об Армстронге Хинкепи не хотел судить. Ведь тот на самом деле многое сделал для спорта, подняв велогонки на небывалый уровень популярности. Рассуждая как будущий бизнесмен, Хинкепи отметил, что благодаря Армстронгу продажи велосипедов Trek резко возросли и многие вместо того, чтобы записаться в тренажерный зал, покупали самую современную велоэкипировку и выходили на шоссе. Несмотря на позор, который обрушился на спорт из-за Армстронга, люди не прекращали заниматься любительским велоспортом. Что касается тактик, с помощью которых Армстронг боролся с Тайгартом, обвиняя, например, Антидопинговое агентство в «мерзких инсинуациях», Хинкепи сказал просто: «В этом весь Лэнс. Если кто-то атаковал его на гонке, он воспринимал все на свой счет и хотел не просто догнать обидчика, а не оставить тому ни одного шанса. Он такой же и в жизни, использовал ту же тактику. Не знаю, правильно это или нет, но у него не вышло».
Так правильно или нет?
Книга готовилась в печать, а Армстронг надеялся на отмену пожизненного отстранения от участия в профессиональных соревнованиях и заметил весьма странное внезапное расположение к себе некоторых злейших врагов.
В то время Тревис Тайгарт, Грег Лемонд и Джонатан Вотерс, которые приняли предложение лос-анджелесских прокуроров и свидетельствовали против Армстронга, присоединились к кампании по смещению президента Международного союза велосипедистов Пэта Макуэйда. С 1991 года – за семь лет до скандала с командой Festina и вплоть до отчета Антидопингового агентства об использовании Армстронгом допинга в 2012 году – Международный союз велосипедистов был своего рода частным клубом под управлением Хайна Вербрюггена и Пэта Макуэйда – близких союзников, которые сменяли друг друга во главе организации. Они олицетворяли собой грязное прошлое велоспорта.
Макуэйд ввел в широкое употребление то, что некоторые велогонщики команды US Postal, в том числе Хинкепи, считали единственной эффективной антидопинговой мерой, – так называемые биологические паспорта. Они стали широко применяться в 2008 году, после чего Армстронг впервые покинул спорт. В паспорт регулярно на протяжении длительного времени вносились результаты анализов крови на гемоглобин, гематокрит, геморетикулоцит. Любые изменения этих показателей могли свидетельствовать о том, что спортсмен принимает допинг, а слишком резкие скачки расценивались как положительный тест. Биологические паспорта не позволяли определить переливания крови, но тем не менее отпугивали некоторых спортсменов от приема допинга. Однако, несмотря на все заслуги Макуэйда, именно с его ведома союз велосипедистов получал пожертвования от лагеря Армстронга и был оформлен иск о клевете против Флойда Лэндиса.
По этой и другим причинам Тайгарт, Лемонд, Вотерс и многие другие понимали, что Международному союзу велосипедистов требуются кардинальные перемены, а значит, Макуэйду следует покинуть пост.
У каждого имелись личные счеты с организацией и ее лидерами. Тайгарт считал, что Макуэйд мешает расследованию, и был на него обижен из-за выступления на пресс-конференции в конце 2012 года. Тогда Макуэйд назвал двух главных свидетелей в деле против Армстронга – Лэндиса и Тайлера Хэмилтона – «подонками», добавив, что «то, что они сделали, вредит спорту». Грег Лемонд тоже терпеть не мог Макуэйда. Он еще раньше обвинял Международный союз велосипедистов в коррумпированности, а Макуэйд в ответ пригрозил ему судом. Лемонд развернул в Facebook кампанию с целью добиться отставки Макуэйда. Джонатан Вотерс, взявший на себя ответственность очистить спорт, за эти годы не раз сталкивался лбом с Макуэйдом. В феврале 2013 года он написал: «Проблема не только с Лэнсом Армстронгом, и мы можем победить в борьбе с допингом. Мы, люди, которые являются частью профессионального велоспорта, виноваты. <…> Пэт должен уйти».
После появления этой статьи Вотерс получил сообщение от Армстронга: «Отлично написано». Для Вотерса это стало полнейшей неожиданностью: они с Лэнсом не общались более восьми лет и считали друг друга врагами. Вотерс подумал, что Армстронг, наконец, готов поступать разумно, так, как будет лучше и для него, и для спорта. В телефонном разговоре он сказал Вотерсу, что многим это сошло с рук. У Вотерса появилась слабая надежда: может быть, Лэнс и правда решит раскрыть все свои секреты и благодаря этому они смогут легко убрать Макуэйда с должности?
Вотерс завел разговор о том, чтобы Армстронг снова встретился с Тайгартом и рассказал, как он использовал систему в своих интересах. Вотерс ответил: Армстронг заслуживает такого же отношения к себе, как и все, кто пытается очистить спорт, и он сделает все, что может, чтобы ему помочь.
Армстронг объяснил Вотерсу, что он ждал некоего глобального решения, например того, чтобы Тайгарт попросил Министерство юстиции закрыть многомиллионный иск против него. Взамен Армстронг мог оказать содействие в работе Антидопингового агентства. Вотерс начал подозревать, что Лэнс позвонил ему только потому, что надеялся, что Вотерс состоит в хороших личных отношениях с Тайгартом или с Джеффом Новицки и поможет ему выпутаться из судебных передряг. Было очевидно, что Армстронг что-то задумал, но Вотерс все равно не терял надежды и верил, что Лэнс встал на верный путь и поможет им в деле против Международного союза велосипедистов.
Вотерс позвонил Тайгарту и сообщил ему, что если дисквалификация Армстронга закончится через год или два, то Лэнс, может быть, захочет предоставить полезную информацию, и так Тайгарт сможет узнать всю правду о допинге в профессиональном велоспорте. Вотерс был не единственным, кто связывался с Антидопинговым агентством по поводу Армстронга в то время. Как минимум девять человек пытались договориться о встрече Тайгарта с Армстронгом, утверждая, что, пообщавшись с Лэнсом, поняли, что тот готов говорить прямо и откровенно, если удастся решить некоторые незначительные вопросы.
«Конечно, выход есть… можно обратить ситуацию в твою пользу… нужно сотрудничать с ними столько, сколько нужно», – писал бывший профессиональный велогонщик Джо Папп в письме Армстронгу в 2013 году. Папп сам становился объектом внимания Антидопингового агентства, после того как его поймали на продаже гормона роста и ЭПО через интернет. «Я понимаю твое отношение к Тревису, но думаю, что все можно изменить и использовать их. <…> Даже Билл сказал, что вся враждебность с их стороны легко может остаться в прошлом», – подчеркивал Папп, ссылаясь на разговор с главным юрисконсультом Антидопингового агентства Биллом Боком. Бетси Эндрю, жена бывшего товарища по команде Армстронга Фрэнки Эндрю, тоже взахлеб рассказывала Тайгарту, что Армстронг, кажется, хотел помочь им призвать Вербрюггена и Макуэйда к ответственности, как она поняла из разговора с ним в начале 2013 года. В марте Армстронг прислал ей сообщение: «Я сказал Боку и ТТ, что у меня на них компромат… но они не захотели сотрудничать». – «Сотрудничать на твоих условиях?» – спросила она. «На приемлемых условиях», – заверил он.
Вотерс дал Армстронгу номер мобильного телефона Тайгарта в надежде, что тот ему позвонит. Однако за лето Армстронг стал осторожнее, и Вотерсу казалось, что теперь он делает все возможное, чтобы избежать встречи с Тайгартом. «Они пытаются поймать меня на даче ложных показаний», – жаловался он Вотерсу, имея в виду Тайгарта и Бока. Макуэйд начал обсуждать с Международным союзом велосипедистов возможность создания Комиссии истины и примирения (КИП), которая может предложить смягчение наказания велогонщикам, врачам, тренерам и посредникам, если они помогут выяснить правду о допинговом прошлом велоспорта. Настоящий план Армстронга, как думал Вотерс, заключался в том, чтобы сотрудничать напрямую с КИП, лишь бы не давать официальные показания под присягой на территории США.
7 июля 2013 года Армстронг оставил для Тайгарта сообщение с просьбой позвонить ему, когда будет удобно. Тайгарт попросил Билла Бока обратиться к ведущему адвокату Армстронга Элиоту Петерсу. «Ваш клиент связался напрямую с Тревисом, и мы готовы с ним встретиться», – сказал Бок Петерсу по телефону. «Не говорите с ним!» – распорядился Петерс. Антидопинговое агентство не было обязано предупреждать адвокатов Армстронга, но Петерс попросил их это сделать, прежде чем напрямую разговаривать с Армстронгом. Они из вежливости удовлетворили его просьбу. «Я получил ваше сообщение, мы переговорили с вашими адвокатами, будем общаться через них», – ответил Тайгарт. Армстронг пояснил, что звонил просто узнать, захочет ли Тайгарт пообщаться с ним в рамках медиафорума на тему допинга в спорте.
«Когда вы придете и все честно нам расскажете, я буду рад принять участие в любых медиафорумах, посвященных борьбе с допингом. И на самом деле уже делал это с некоторыми спортсменами», – ответил Тайгарт.
Армстронг отправлял другие сообщения Тайгарту, но не о своем участии в допинговой системе. В одном из таких сообщений Лэнс спросил Тайгарта, что тот собирается делать с другими спортсменами, которые не понесли наказания, хотя их имена всплыли во время допроса Армстронга. Казалось, Армстронг принялся за старое, и Тайгарт разозлился. Он решил, что Армстронг лукавил, говоря, что готов к диалогу, а на самом деле он наверняка думал: «Буду иметь в виду Антидопинговое агентство на случай, если мне от них что-то понадобится». Тайгарту хотелось ответить: «Не ожидал, что ты такая крыса, Армстронг. В чем дело?» Но не ответил ничего.
На протяжении следующих нескольких месяцев Армстронг неоднократно писал Тайгарту о своем желании встретиться. В ответ Бок звонил Петерсу и говорил, что они готовы. В октябре Бок отправил Петерсу письмо, в котором говорилось, что Армстронг без конца твердит о том, как он хочет помогать и сотрудничать и что такая возможность у него имеется. Бок интересовался, захочет ли Армстронг помочь Антидопинговому агентству в слушаниях по делу Йохана Брюнеля, Педро Селая и Пепе Марти, намеченных на декабрь. В октябре 2012 года Антидопинговое агентство назначило им пожизненное отстранение от занимаемых должностей одновременно с дисквалификацией Армстронга и еще двух человек. Брюнель, Селая и Марти решили отстаивать свою невиновность. Бок говорил, что этот процесс – очередная возможность для Армстронга предоставить Антидопинговому агентству необходимую информацию.
После этого какое-то время казалось, что стороны близки к согласованию всех условий. Антидопинговое агентство просило устроить подробный открытый допрос под присягой, в котором планировало задать Армстронгу ряд вопросов, в том числе о его допинговых связях с другими людьми, например с другом и партнером по бизнесу Армстронга Бартом Кнаггсом, бывшим президентом Tailwind Sports, и с агентом Армстронга Биллом Стэплтоном, бывшим вице-президентом Олимпийского комитета США, который до этого был адвокатом. Петерс настаивал на праве Стэплтона хранить адвокатскую тайну, а значит, не сообщать то, что он знал об употреблении допинга Армстронгом. В итоге Тайгарт и Бок согласились предоставить им такое право при условии, что, после того как дело Министерства юстиции против Армстронга, Йохана Брюнеля и компании Tailwind Sports будет завершено, Армстронг обо всем честно и подробно расскажет.
Они не сказали заранее, насколько смогут сократить срок дисквалификации в обмен за помощь, однако напомнили, что по действующим правилам срок не должен быть меньше восьми лет. Возможно, они могли бы начать отсчет этого срока с конца 2012 года, и теоретически комиссия истины и примирения, по их словам, также могла способствовать сокращению срока.
В октябре Тайгарта пригласили обсудить дело Армстронга на ежегодную встречу Американской коллегии судебных юристов в Сан-Франциско. В своем докладе перед лучшими профессионалами страны Тайгарт расписал атаку по всем фронтам, которую Армстронг и его помощники проводили против Антидопингового агентства, упомянув в том числе о политическом запугивании, исках и дискредитации в прессе. Конечно, он не забыл и две угрозы убийством, хотя они исходили от сторонников Армстронга, которые не были напрямую с ним связаны. В конце выступления Тайгарт подчеркнул, что настоящими жертвами сложившейся ситуации стали те члены команды, которые отказывались принимать допинг: их карьеры рушились из-за неспособности конкурировать с принимающими допинг спортсменами.
15 ноября Антидопинговое агентство получило категоричное письмо от Петерса. В нем сообщалось, что Армстронг не собирался идти навстречу и оказывать содействие по делу Брюнеля, потому как у них имелись сомнения в том, что Антидопинговое агентство действительно учитывает желание Армстронга о сокращении дисквалификации. Петерс обвинял Тайгарта в публичных нападках на Армстронга, имея в виду его выступление перед коллегией судебных юристов, в котором Петерс и его партнер Джон Кекер были названы его компаньонами. Обсуждать больше было нечего.
Однако у самого Армстронга имелись на этот счет иные соображения. В полпятого утра в воскресенье 17 ноября Армстронг отправил Тайгарту сообщение, в котором говорилось, что он попросит своих адвокатов назначить встречу на следующей неделе: «После года раскачиваний я хочу напомнить о ваших словах в Денвере. Надеюсь, они все еще в силе».
Прошло две недели, но от адвокатов Армстронга никаких уведомлений не поступило. Тогда Бок направил Петерсу оповещение, в котором, ссылаясь на его недавнее письмо, сообщил, что Тайгарт и Бок пришли к выводу, что Армстронг встречаться с ними не собирается. Казалось, это конец.
Через двадцать лет скандалов, кульминация которых пришлась на сенсационные разоблачения 2012 года, в велоспорте, наконец, появились лидеры, которые хотели бороться с существующей в спорте практикой использования допинга. Как и другие виды спорта, велоспорт на профессиональном уровне никогда не будет полностью чистым. Думать иначе просто наивно. Однако теперь у спортсменов, не принимающих допинг, по крайней мере есть шанс на победу. Мы в этом видим кардинальные перемены.
Важные изменения в Международном союзе велосипедистов отчасти повлияли на наше оптимистическое видение будущего. В сентябре 2013 года Пэт Макуэйд боролся за пост президента Международного союза велосипедистов с Брайаном Куксоном, главой британской Федерации велоспорта. Перед выборами Куксон отвечал на вопросы в «Твиттере». Один из пользователей спросил: «Какова ваша позиция по необходимости и срокам работы КИП?» Куксон ответил: «Я бы в первую очередь разобрался с обвинениями в укрывательстве. Расследовать нужно независимо и быстро».
Через несколько минут к разговору подключился : «Вопрос – планируете собрать Комиссию ист. и примир., чтобы ПОЛНОСТЬЮ понять ошибки прежних поколений?»
Куксон ответил: «Полностью поддержим процесс, если правовые и практические препятствия смогут быть преодолены».
Через несколько дней Куксон представил свой предвыборный манифест, в котором упомянул КИП и дал логичное, но вместе с тем радикальное обещание создать независимый антидопинговый орган, отдельный от Международного союза велосипедистов.
В то же время произошли события, способные повлиять на результаты выборов. Меньше чем за месяц до выборов в прессе появилось резюме «Отчета о коррупции среди руководства Union Cycliste Internationale», который был представлен правлению организации в июне. В нем содержалась провокационная информация о Международном союзе велосипедистов, очень напоминающая то, что мы слышали несколькими месяцами ранее. Среди десятков обвинений против Пэта Макуэйда и его предшественника Вербрюггена было следующее: ирландец Макуэйд обвинялся в нарушении допинговых правил в угоду Армстронгу в 2009 году, когда его допустили до соревнований Tour Down Under в Австралии. За участие в этих гонках велогонщик получил миллион долларов в качестве поощрения без проведения всех необходимых допинговых тестов, обязательных для допуска к таким мероприятиям. В обмен, говорилось в документе, Армстронг согласился бесплатно принять участие в гонке «Тур Ирландии», на которую в ином случае никогда бы не поехал. Макуэйд был в этом заинтересован, «потому что его родственники и друзья состояли в числе организаторов “Тура Ирландии”». В обзоре отмечалось, что «свидетели заявляют, что знают это наверняка». Другое обвинение основывалось на «официальных показаниях более чем одного свидетеля» и заключалось в том, что Вербрюгген назначил своего доброго приятеля Эмиля Врижмана провести так называемую независимую проверку образцов мочи Армстронга 1999 года. В публикации сообщалось, что «Армстронг заплатил за отчет» и что «его адвокаты составляли и редактировали некоторые части отчета, чтобы сгладить острые углы».
Мы так и не знаем, где же правда в этой истории. Макуэйд сказал, что «обвинения так называемого “дела” полностью сфабрикованы. Они полностью противоречат действительности и не содержат даже минимальных доказательств». Он считает, что это «грубая клеветническая атака на его личность с политическим подтекстом», которая соответствует «духу тактик оппонентов» Макуэйда. Вербрюгген заявил: «Честно говоря, это полнейший вздор» – и высмеял анонимный характер информации. Врижман сказал нам, что он писал отчет сам, без чьей-либо посторонней помощи, и подтвердил, что оплачивал его работу союз велосипедистов; однако упомянул о спорах по поводу суммы. От адвоката Армстронга Марка Левинштейна мы услышали: «Никаких платежей, связанных с отчетом Врижмана, мы не осуществляли».
В сентябре Куксон выиграл выборы, набрав 24 голоса против 18 Макуэйда. Так или иначе, опубликованная информация сыграла роль в отстранении Макуэйда от должности.
Армстронг написал твит «Аллилуйя», который увидели его четыре миллиона подписчиков. Но мог ли Куксон на самом деле организовать Комиссию истины и примирения? Представьте себе задачу по созданию правового прецедента, который позволял бы вызывать в суд граждан США, Франции, Испании, Германии, Великобритании, Нидерландов, Норвегии, Италии, России, Колумбии и, возможно, десятка других стран определять их вину и решать судьбу. Тут были такие подводные камни, как, например, тот факт, что в Испании, Италии и Франции допинг запрещен законом, а значит, спортсмены, не понесшие наказания в спорте, могли пойти под суд дома на основании своих показаний, данных КИП.
В начале 2014 года Куксон учредил Независимую комиссию реорганизации из трех человек для изучения деятельности организации с 1998 по 2013 год. За отправную точку был взят год, когда Армстронг вернулся в спорт после болезни. Перед комиссией стояла задача сформировать отчет о причинах допингового скандала, опросить свидетелей, пообещав конфиденциальность. Они не имели полномочий никого подвергнуть приводу или вызвать на дачу показаний, зато могли обещать смягчение наказания за «ценную информацию» о нарушении правил и других преступлениях. Главой комиссии назначили швейцарского политика и бывшего государственного обвинителя Дика Марти. Он сказал, что они не исключают возможность работы с ключевыми фигурами, такими как Вербрюгген, Макуэйд и Армстронг. Время идет, работать всего год.
Комиссия не имела права сократить срок дисквалификации Армстронга в обмен на его показания, но могла порекомендовать Тайгарту и Антидопинговому агентству, чтобы срок был сокращен или даже отменен совсем. Нельзя исключать, что Антидопинговое агентство пойдет им навстречу, но это случится только при условии, если Армстронг расскажет что-то новое и исключительное полезное. С их точки зрения «полезность» неизвестной ранее и важной информации уменьшается с каждым днем и с каждой новой подробностью дела, ставшей известной из других источников.
В декабре Брюнель, Селая и Марти получили возможность защитить себя перед Антидопинговым агентством и многими велогонщиками, которые свидетельствовали против них и Армстронга. Брюнель обвинялся в хранении ЭПО, крови для переливаний, тестостерона, гормона роста и кортикостероидов, а также в перевозке запрещенных веществ, администрировании, помощи, поощрении и покровительстве употреблению спортсменами допинга. Тайгарт отправил Бока и начальника юридического отдела агентства в Лондон, где проводились слушания. Ранее Брюнель – бельгиец, живущий в Великобритании, сослался на неподведомственность (чего?) американским законам, поэтому судебная коллегия из трех американских независимых арбитров решила проводить слушания в Лондоне. Они могли бы вызвать и Армстронга, но это показалось бессмысленным, потому что американские суды наверняка не стали бы принуждать его подчиняться повестке.
Хинкепи, Дэйв Забриски, Тайлер Хэмилтон, Флойд Лэндис и некоторые другие велогонщики из команды US Postal, чьи свидетельские показания звучали в деле Антидопингового агентства против Армстронга, давали показания по видеотрансляции из США. Брюнель не имел свидетелей со своей стороны, но его адвокат выступал против обвинений, и на перекрестном допросе Хинкепи настаивал на том, что Хинкепи начал принимать допинг еще до знакомства с Брюнелем. Адвокат Брюнеля также ставил под сомнение некоторые приведенные Лэндисом в своих показаниях даты событий, связанных с употреблением допинга. Доктор Селая пригласил преподавателя права Австралийского национального университета Мартина Харди в качестве свидетеля со своей стороны. Имел ли свидетелей испанский тренер Марти, неизвестно.
Слушая на протяжении четырех дней все эти показания, Бок вдруг осознал, как фантастически далеко они с Тайгартом зашли в этом деле. Позже он сказал Ванессе, что их с Тревисом свел сам бог, иначе и быть не может.
В конце января 2014 года, до того как арбитры вынесли свое решение, Тайгарт полетел в Калифорнию выступать на конференции перед представителями высших кругов делового триатлонного сообщества. По иронии судьбы встреча состоялась в том же отеле, где Тайгарт с Джеффом Новицки весной 2010 года проводили многочасовой допрос Флойда Лэндиса, благодаря которому раскрылся размах использования допинга в велоспорте.
В своем выступлении Тайгарт отметил, что одной из главных задач Антидопингового агентства являлось обеспечение чистоты олимпийской сборной США для летних Игр в Лондоне в 2012 году. Он пояснил, что в начале 2012 года появились показания против четырех лучших американских велогонщиков, которые вполне могли попасть на летнюю Олимпиаду. Это были Леви Лайфаймер, Дэвид Забриски, Джордж Хинкепи и Кристиан Ванде Вельде. Некоторые из них наверняка получили бы медали. «Был бы позор, если бы они приехали в Лондон и там раскрылась бы правда, – говорил Тайгарт. – Это испортило бы нам Игры».
О преследовании Антидопинговым агентством Армстронга Тайгарт заявил следующее: «Мы приглашали его к диалогу, предлагали встретиться, рассказать правду» – и добавил, что они были готовы обращаться с ним как со всеми остальными велогонщиками, даже несмотря на то что он был лидером, который «распространял» допинг и активно участвовал в сокрытии самого факта. «Он единственный из спортсменов не пришел к нам, чтобы помочь делу», – отметил Тайгарт.
Тайгарт показал слайд с одной из угроз, которую он получил менее чем через полчаса после выступления Армстронга, в котором тот обвинял его в охоте на ведьм. Затем продемонстрировал результаты тестов на ЭПО, проведенных в 2005 году, на образцах мочи Армстронга, взятых в 1999 году, подчеркнув, что уровень ЭПО – «самый положительный» из всех, что только наблюдало Антидопинговое агентство. Он показал график, построенный на основе анализов крови из биологического паспорта Армстронга в период с 2008 по 2010 год, обратив внимание на «резкие колебания» уровня гемоглобина и геморетикулоцита на гонках «Тур де Франс» в 2009 и 2010 годах. Это могло означать, что Армстронг делал переливания крови. В конце доклада Тайгарт продемонстрировал портреты каждого из одиннадцати американских велогонщиков, чистосердечно признавшихся в употреблении допинга. Как и на ежегодном собрании судебных юристов, он назвал их «жертвами» допинговой культуры. «К сожалению, их обязывали или, как утверждали некоторые из них, принуждали обманывать», – добавил он. Один из слушателей, представитель велосипедной марки Orbea, написал в «Твиттере»: « показывает фотографии всех 11, давших показания. Говорит, они жертвы. Не уверен. Мы все делаем свой выбор».
Армстронг увидел эту запись. Через час он включился в полемику, написав: «Как смешно. Сейчас это односторонний разговор», и сказал, что просил у представителя правления триатлонной группы позволения прийти, но «ответа так и не получил».
На самом деле за несколько недель до конференции Армстронг отправил организаторам письмо, в котором задавал вопрос, может ли он прийти, и ему ответили: приходи. Выступать ему не разрешили, но он мог сесть в зале и задавать при желании вопросы. Больше никто никаких сообщений до того дня от него не получал.
Следующие полдня Армстронг звонил и писал руководству триатлона с просьбой изложить свою версию событий. Было решено, что его рассказ может быть интересным, но его сразу предупредили, что в ходе встречи темы могут затрагиваться любые. Армстронг ответил, что единственное, о чем он не может распространяться, – ведущееся расследование Министерства юстиции.
В десять часов вечера организаторы сообщили участникам конференции, что на следующий день Армстронг выступит с речью, расскажет о расследовании и ответит на вопросы. На выступление ему отводился 1 час и 15 минут.
Около полуночи Армстронг связался с представителем Orbea и сказал, что не придет, не объяснив свое решение.
На момент выхода книги вердикт по делу Брюнеля и других еще не вынесен. Армстронг по-прежнему ведет себя вызывающе, скрытничает, уклоняется от откровенного диалога и выгораживает себя. Возможно, ключ к спасению и правда у него в руках, да только он им до сих пор так и не воспользовался.