Для пятнадцатилетнего юноши это было чудовищным потрясением. О том, чтобы в скором времени прийти в клуб с новым номером, и речи не могло идти: Джим надолго запомнил свист летящего ему в лицо помидора и издевательский хохот из зала. Даже мытье унитазов было не так унизительно, как это. Два года ушло на то, чтобы справиться с ощущением провала и отрепетировать новую программу: все это время единственной аудиторией Джима была его семья, а лучшим цензором — зеркало. Когда он явился в «Юк-Юк» вновь, хозяин не узнал возмужавшего Джима и уж тем более не вспомнил о том, как парнишку жестоко освистали пару лет назад, потому что в этот раз было все иначе: зрители заливались хохотом и требовали комедианта на «бис».

Впоследствии он исколесил всю Канаду с выступлениями, заканчивающимися полным аншлагом, а в девятнадцать лет собрал чемоданы и махнул в Лос-Анджелес, город ангелов.

После первого удачного выступления за пределами Канады, юноша понял, что у него есть только одна дорога — в Голливуд. Ему не приходило в голову, что в свои 19 лет он был звездой «канадского масштаба», а для Голливуда — всего лишь еще одним амбициозным юнцом, способным работать по 18 часов в сутки и питаться одними хот-догами.