Существует бесконечное количество способов выпутаться из этой ситуации, но Джим не вписался ни в один из них… Он впустил ее к себе в дом и смиренно выслушал долгую историю любви и раскаяния, которая чем-то напомнила ему липкую бумагу из детства, на которую ловили мух. Мелисса говорила:

— Милый! Ты же знаешь, что я всегда любила тебя и люблю до сих пор. Это мой ужасный характер вкладывал мне в уста все эти ужасные слова, которые я никогда даже и не думала произносить на самом деле!..

Джим выслушал ее длинный монолог и сказал:

— Мелисса, я не пойму…. Ты открыла какое-то извращенное наслаждение в публичном романтическом раскаянии и в том, чтобы казаться по настоящему доброй?

С этими словами он проводил ее до двери и в последней, безнадежной попытке добиться своего она молвила: — Рада была тебя видеть! — и попыталась поцеловать его в губы страстным поцелуем.

— Счастлив доставить тебе удовольствие! — увернувшись, ответил Джим и захлопнул дверь прямо у нее перед носом.

— Эх, Мелисса-Мелисса! Какого золотого дождя ты ожидала?.. Добро опаздывает иногда в жизни, но никогда не опаздывает в наших сердцах, — подумал он, скорчив смешную физиономию перед огромным венецианским зеркалом в прихожей, глядя в которое он всегда приветствовал себя, входя в свой огромный пустой дом с позолоченной ванной и прощался с собой выходя из него покорять Голливудский Олимп. Удовлетворенно подмигнув себе, он смешно развернулся на 180 градусов и большими, громкими шагами, какие так не любила Мелисса, вернулся к своей заждавшейся спутнице.