Случай тринадцатый. Снимите пальто и шапки

Утром физрук Алексей Алексеич пришел в школу. В учительской за шкафом снял плащ «болонью», переоделся в зеленый с белой каемкой на шее тренировочный костюм. Поглядел в узкое старое зеркало. Причесал поредевшие волосы, пригладил ладонью белесые брови. Вышел из-за шкафа, расправив плечи, поздоровался с Жанной Степановной, новенькой учительницей биологии, подошел к расписанию: урок в шестом «Б». Погода хорошая, ясная, придется работать во дворе на спортплощадке. Посидев немного в учительской и докурив сигарету, он пошел в класс.

Ребята недружно построились и гогоча потопали во двор. Солнышко сияло. Даже черный дым из трубы калошной фабрики не мог его закрыть.

— Алексей Алексеич! А в высоту прыгать будем?

Последним шагал маленький крепкий парнишка с запасными тапочками в руках — Картошкин. Весь в веснушках и рыжий.

— Ну куда тебе, Картошкин, в высоту? Ты же маленького роста. Ну куда?

— А я упрямый, Алексей Алексеич…

— У тебя фактуры нет, понял? А ты — про упрямство. Учи зайца плавать!

Алексей Алексеич всем видам спорта предпочитал бег и прыжки. Показывать упражнения на снарядах — умаешься. Бросать — кто-нибудь нарочно подставит голову. А тут сиди себе на лавочке, пусть ребятки прыгают и бегают! И когда пришли во двор, он строго сказал:

— Снимите пальто и шапки. Сложите на скамейку.

— А кто не надел? — спросили из ряда.

— Те не снимайте. Только не толкаться! Сегодня будем бегать.

— И прыгать, Алексей Алексеич? — спросила Света Макарова, толстая девочка, староста шестого «Б».

— Верно! Ты, Макарова, будешь записывать. Доверяю тебе свои часы и ручку.

— А секундомера нет?

— Нет, потому что не нужно!.. Предупреждаю: кто будет нарушать дисциплину, тому…

Физрук еще не знал; что он сделает тому, кто будет нарушать. Он отвернулся, выбирая место, куда бы присесть.

Со скамеечки, на которую сел Алексей Алексеич, была видна вся спортплощадка, огороженная металлической сеткой, во многих местах прорванной. Осеннее солнышко пригревало, то и дело норовя зайти за облако.

Учитель осмотрелся, поднял воротник пальто и решил немного прикорнуть. Правда, мешали ребята из соседних дворов. Они пролезали в дыры, глазели, и громкими криками выражали свое отношение к происходящему. Попробуй тут подремли! Нужна закалка и тренировка.

Староста Света Макарова быстро разделила всех на две группы: одни прыгать, другие бегать. Сама Макарова, когда прыгала, еле отрывалась от земли. Курносый Картошкин без отдыха прыгал на месте, развивая прыгучесть. В коридоре на всех переменах он старался допрыгнуть до всех люстр в коридоре. Это ему не удавалось.

— Алексей Алексеич, — донесся до учителя обиженный голос Светы. — А Линейкин калош не снимает!..

Физрук недовольно скривил губы и приподнял одно веко. Поискал. Вон тот, второй справа, долговязый, нестриженый, в малиновой ковбойке и джинсах непонятного цвета — Линейкин. Не то Иван, не то Роман. Нет, кажется, все же Роман.

— Сними калоши, Линейкин, — устало велел он. И прикрыл веко.

Но его опять потревожили.

— Он не хочет снимать калош! — крикнула Света. — Говорит, у него тапочек нет, а без калош мама не велит… А у нас, вы сами говорили, вся дорожка испорчена!..

Алексей Алексеич устало сказал, не открывая глаз:

— Ладно, Макарова. Пускай Линейкин, как исключение, прыгает в калошах. Все!

Света махала красным галстуком, и ребята бегали пятерками. А у ямы для прыжков толкались прыгуны. Ромка степенно ходил вокруг. Он улыбался про себя, только глаза поблескивали. Что такое для Линейкина прыжки? Но слишком высоко тоже прыгать нельзя. А то всё узнают.

Планку поставили еще выше. Картошкин вместо трех раз уже прыгнул четырнадцать, и все без толку.

Потом кто-то пошутил: поднял планку на метр восемьдесят пять сантиметров. Просто выше не хватило стоек. Кто прыгнет? Ребята стояли и смеялись. Картошкин почесал спину. На такую высоту он обязательно допрыгнет когда-нибудь. Обязательно!

Случай четырнадцатый, с точки зрения Аленки. Не верь глазам своим

Только тут я почувствовала: что-то с Линейкиным произошло. Ромка, наверное, возмужал.

— А ну, отойдите! — крикнул он. — Попробуем!

Все захохотали еще громче и разошлись в стороны, чтобы еще посмеяться, когда Линейкин собьет планку и свалится в песок. Тоже, нашелся пижон! Выше Картошкина хочет прыгнуть!

Только я не смеялась. Слуш-послуш! Мне очень хотелось, чтобы Ромка сделал что-нибудь лучше других. Я только помню, что глаза закрыла, когда он прыгал. А после все заорали.

Вижу, Ромка лежит в песке, а планка на своем месте. Не упала.

Все кричали и кричали. Никто в классе не помнил, чтобы Ромка хорошо прыгал. Но факт остается фактом. Такого в нашем шестом «Б» не бывало…

Получилась на яме целая куча мала. Все к нему бежали, требовали повторить. Ромка отошел вразвалочку и прыгнул еще раз.

Ребята у нас всегда орут на физкультуре. Учитель не обратил на крики никакого внимания. Он дремал, как всегда.

— Линейкин прыгнул на метр восемьдесят пять, Алексей Алексеич! — гордо сообщила Света Макарова.

— Молодец, — пробурчал он, не открывая глаз.

Наверное, не расслышал. А Макаровой хотелось похвастаться нашим классом.

— Метр восемьдесят пять!..

— Ты что, сосчитать не можешь? Пускай еще раз прыгнет.

Линейкин прыгнул еще раз. Физрук почесал затылок и вскочил.

По-моему, он нас не уважает. Никогда серьезно не относится. Тоже спортсмены — шестиклассники! Небось врет староста или спутала гвоздь с панихидой. В шестом классе еще небось и не понимают, что такое сантиметр. А может, ночью стойки отпилили на дрова?

Физрук подошел к стойкам и встал возле них. У него рост метр восемьдесят, это все наши ребята знают. А стойки выше его. Он вдруг так удивился, что не нашелся, что сказать, и только глотнул воздуха.

— Линейкин! Поди сюда! — наконец позвал он.

Ромка подошел.

— Третий раз прыгнешь? Не устал? Я лично проверю.

— Прыгну!

Линейкин улыбался во весь рот.

— Валяй!..

Ромка слегка присел и начал разбегаться. Слуш-послуш! Смешно так! Скачет, будто козел за сеном.

Мы столпились вокруг. А Ромка опять прыгнул. Глаза у Алексея Алексеича заблестели. Это самая большая высота, какую только можно у нас на стойках поставить. Физрук снова почесал затылок. Ребята шумели, хлопали Ромку по плечу. Потом Алексей Алексеич спросил:

— Линейкин, в спортшколе занимаешься?

— Не-ет.

— А родители спортом интересуются?

— Очень! — сказал Ромка. — Если футбол, папу от телевизора не оторвешь.

— Да не в том смысле, — похлопал его по плечу Алексей Алексеич. — После уроков, — торжественно добавил он, — зайдешь ко мне в учительскую. Потолкуем…

Я скормила Ромке весь завтрак, что бабушка дала, — конфеты, яблоко. Ему, слуш-послуш, поправляться надо.

Остальные уроки в этот день прошли кое-как. Не класс, а базар. Учителя пожимали плечами, возмущались. Но так и не смогли нас успокоить.

Случай пятнадцатый. Телевизор включать нельзя

Вернувшись с фабрики домой, Кузьма Кузьмич, предвкушая удовольствие, уселся к телевизору. И… опять вспомнил, что включать его нельзя. Может, в виде исключения? Одним глазком? Нет! Против педагогики не пойдешь.

Вот уже несколько дней он ощущал себя человеком, у которого связали руки. Сидел, не зная, чем заняться. И тут услышал, что Ромка позади него что-то бормочет.

— Кто это — Роман Линейкин? — спросил отец. — Какой еще чемпион?..

Ромка мгновенно раздулся, как на дрожжах.

За последние дни он привык к тому, что всех удивлял. Он чувствовал себя, как воздушный шарик на ниточке: вот-вот улетит в небо. Приятно, ах, как приятно быть великим человеком!.. Что же он сделал великого? Он прыгает выше всех в школе. Скажете, заслуга не его, а калош? А кто, собственно говоря, открыл тайну калош? За одно это Роману Линейкину нужно поставить памятник. На клумбе перед школой. Так что стихи в классной стенгазете — это так… детский лепет. Но все же приятно.

Когда Ромка закрывал глаза, он видел себя в лентах, увешанных золотыми медалями. А на голове лавровый венок. Ромка никогда не видел лаврового венка, и он ему представлялся в виде сковородки без ручки.

Ромка с выражением сызнова прочитал отцу стихи, напирая на отдельные, особо важные, на его взгляд, слова «скромно», «Линейкин», «чемпион».

Отец и сын стояли друг перед другом и молчали.

В течение нескольких минут Ромка, не в силах больше сдерживаться, выложил все. О том, что он уже чемпион школы по прыжкам в высоту, что сам физрук Алексей Алексеич лично тренирует его, что у Ромки хорошая фактура.

Линейкин-папа не знал, что такое фактура, но при сыне боялся показать себя невеждой и не спросил. И фактура, конечно, пригодится, но главное, род Линейкиных получает свое законченное выражение в чемпионе.

В Линейкине-папе вдруг всплыли все юношеские мечты. Нет, не зря он возлагал надежды на сына!

Как только пришла мама, состоялось расширенное заседание семейного совета. Удивить маму двум мужчинам уже не составляло труда. На заседании чемпион не забыл заявить, что теперь ему необходимо как можно больше мороженого. В нем очень ценные питательные вещества.

Но скоро Ромке заседать надоело. Он прервал совещание и сказал, что ему необходимо проветриться.

— Может, калоши наденешь? — робко спросил папа и посмотрел на маму, ища поддержки. — А то еще ноги простудишь…

— Пожалуй, не надену, — подчеркнуто-небрежно бросил Ромка. — Во дворе сухо, и вообще…

И хлопнул дверью.

Родители не посмели перечить. А Ромка в последние дни избегал вспоминать о калошах. От этого почему-то портилось настроение.

Папа и мама после ухода Ромки молчали. Мама думала о завтрашнем дне. Утром приходит она в свой универмаг «Резиновый мир» и небрежно бросает сослуживцам:

— Слыхали? Мой-то Ромочка — чемпион… Физические данные — это у него от отца. От меня тоже, конечно, но больше от отца… Да! Тренер так и сказал ему: «У вас, дорогой Рома, великолепная фактура. Поблагодарите от меня родителей, вырастивших такого чемпиона!»

Папа тоже сидел задумчивый. Забыл даже про телевизор, мечтал. Придет он завтра на работу. Покурит, сядет за арифмометр, сделает «джик-джик»… Потом обернется и бросит соседу-бухгалтеру:

— Сынок-то у меня — чемпион…

— Да ну?! В газете, что ль, писали?..

— Еще не писали, но скоро небось будут писать… Для прыгуна, знаешь, что главное? Хорошая фактура, понял?!

— А с чем ее едят, эту фактуру?

— Фактуру?.. Ну, мил-человек… Фактура — это же самое главное, понял? И она у нас есть.

— Слушай, а как у него с отметками? — спросит сосед. — Было вроде неважно…

— Было! — скажет Кузьма Кузьмич. — Теперь не до этого, понял? И вообще, я тебе так скажу. Если телевизор не включать, дети будут отличниками. Педагогика — наука хитрая.