Случай шестнадцатый. Света Макарова

Шестой «Б» был класс как класс, не хуже других, пока Ромка Линейкин не стал чемпионом. Больше всего дел сразу свалилось на старосту.

В старосты Свету выбрали недавно, и она очень старалась. На собрании Варвара Ванна сказала:

— На должность старосты в вашем классе больше всего подходит Макарова. Она почти отличница, никогда не опаздывает и всегда в курсе того, что происходит в классе. Все ее знаете?

— Все!

— Вот и прекрасно. Проголосуем? Кто «за»? Все поднимите руки.

Классная руководительница вписала в журнал: староста Макарова, и ребята тем временем голосовали.

Первой подняла руку отличница Мила, соседка Светы, чтобы не обидеть подругу. За ней поднялось еще несколько рук. Ведь учительница же ясно сказала: поднимите руки. А Варвара Ванна уже перешла к перевыборам санитара и казначея.

С тех пор Света изо всех сил стала подражать Варваре Ванне. Света подходила к кому-нибудь, упирала палец в парту и вращала им. Глядя куда-то в сторону, она сухо сообщала: двойки получать плохо или дергать за косы нельзя. Линейкин, ты опять списываешь? Варвара Ванна, входя в класс, отдавала Свете журнал и после ответа ученика говорила:

«Макарова, поставь «три»!» Или: «Макарова, поставь «два»!»

И если кто-нибудь ей шептал сзади: «Макарова, поставь «ноль»!» — она, не поворачивая головы, показывала пальцем и громко говорила:

— Варвара Ванна, она подрывает дисциплину!

И аккуратно выводила в клеточке «три» или «два».

Когда Света услышала, что в учительской говорили о Линейкине, она поняла, что это человек особенный. Он — надежда школы, и все должны им гордиться. И Макарова в списке класса против Линейкина поставила плюс и принялась гордиться.

Сперва в классе появилась стенгазета со стихами, помните? Теми самыми, о которых Ромка гордо сообщил отцу. Потом повесили лозунг, который сочинила Света и одобрила сама Варвара Ванна: «Все, как один, поможем Линейкину добиться новых рекордов!» А потом… Потом Макарова, которая раньше стыдила Линейкина за тройки, стала давать ему списывать! Сама приходила и предлагала.

Тихая Аленка, которая давно сидела с Линейкиным на одной парте, подошла к Макаровой и сказала:

— Не давай Линейкину тетрадей, а то он совсем заленится…

Макарова возмутилась:

— Как ты можешь так говорить?! Линейкин ради нас всех борется, честь нашу защищает, а ты?.. Процент отличников у нас и без него высокий, а спортсменов нет. Сейчас главное рекорды. И мы все, как один, должны…

В душе Аленка не согласилась. Но она не умела спорить. И была стеснительной. Она знала, что теперь Ромка уроков совсем не делает, а отметки у него стали лучше. Несколько дней Линейкин потел на переменах, списывал.

Как-то Макарова сказала:

— Ромочка, тебе на переменах отдыхать надо, разминаться. А ты сидишь, потеешь… Ребята, у кого почерк похож на линейкинский? Помогите ему списывать.

Теперь Линейкин на перемене разминался. А отличница Мила списывала в его тетрадь домашнее задание у самой себя.

Но и это Ромке надоело. Тетрадки надо в школу носить…

Подойдет к Макаровой и тихо скажет:

— Я до ночи прыжок отрабатывал и все такое… Алгебру не успел приготовить.

Света бегом к Алексею Алексеичу:

— Линейкин до ночи прыжок отрабатывал. Гордость класса и все такое… Алгебру не успел приготовить…

Физрук кивнет, подойдет в учительской к математичке и на ухо:

— Линейкин до ночи прыжок отрабатывал, гордость школы, герой и все такое. В интересах класса… Алгебру не успел приготовить…

Варвара Ванна только понимающе кивает головой.

А если контрольная, Аленку отсаживают на заднюю парту, и с Линейкиным садится Макарова. Мало ли что? Вдруг у чемпиона возникнут затруднения в решении.

Только учительница биологии Жанна Степановна над Линейкиным смеется.

— У тебя, — говорит, — Линейкин, ноги голову съедят.

Это, наверно, потому, что она в школе недавно и еще не полюбила ее всей душой. В этом всезнающая Света не сомневалась.

А больше всего старосту возмущало, что в классе находились ребята, которые не болеют за Линейкина. Вот хоть Бацилла. Макарова его спрашивает:

— Завтра пойдешь на стадион болеть за школу?

— Линейкин, что ль, прыгает?

— Конечно!

— Что мне там делать? Я лучше в кино пойду.

Макарова возмущенно спрашивает:

— Выходит, ты не патриот своего класса?

— Нет! — бесстыдно отвечает Бацилла.

Видите! Ему наплевать даже на честь класса. Учится плохо, так хоть бы болел хорошо, не позорил школу!..

У старосты забот уйма. Побудьте старостой, раньше состаритесь.

Случай семнадцатый, рассказанный Аленкой. Жанна Степановна — не наш человек

Новенькая учительница Жанна Степановна на уроке биологии вызвала Ромку и говорит:

— Линейкин, расскажи устройство клетки.

Линейкин молчит, не знает.

Она говорит:

— Буду тебя каждый день спрашивать. Хочу, чтоб ты знал столько же, сколько я.

Все стали перемигиваться.

Староста Макарова встает и говорит:

— Линейкин, это Жанна Степановна шутит. Ты, главное, тренируйся.

А Жанна Степановна отвечает Свете:

— У тебя, Макарова, нет чувства юмора. Сейчас я вовсе не шучу. Почему Картошкин и спортом занимается, и учится? Учти, Линейкин, долби биологию на полную катушку.

Да, так она говорит. Она человек свой. Жанна Степановна, когда смеется, чуть не плачет от смеха. Смех — это у нее есть. Она и на уроке иногда так расхохочется над какой-нибудь глупостью, что сразу хочется стать умным. С ней и на биологии не соскучишься. Она маленькая, как школьница, а когда думает, глядит на потолок, будто там что-нибудь написано.

В общем, через пять дней в журнале у Линейкина стояли по биологии четыре двойки подряд. Варвара Ванна сказала, что Жанна Степановна подрывает ее авторитет как классного руководителя. А о чести школы пусть с ней говорит директор.

— Кто мешает Линейкину, тот мешает классу, — добавила Варвара Ванна.

— Человек, который не знает, что такое «ген», позорит школу, — сказала Жанна Степановна. — И дело не в двойках.

— Но ведь он один борется за всех нас на стадионе, — возразила Варвара Ванна. — Он старается, чтобы о нашей школе шла добрая молва везде.

— Ну и молва. В школе учится человек: ноги есть, а голова — тю-тю.

— Жанна Степановна, прошу вас при детях не говорить «тю-тю». И вообще, продолжим разговор у директора.

А на другой день Макарова вбежала в класс на перемене и победно крикнула:

— Ну, я говорила! Варвара Ванна знаете что сказала? Жанна Степановна — не наш человек. Вот! Она мешает общему делу. Только молчите, этого никто не знает.

Случай восемнадцатый. Влад Жеребенко

Наша газета уже рассказывала читателям об удивительных успехах юного самородка — легкоатлета Романа Линейкина. Корреспондент Влад Жеребенко побывал в школе, где учится будущий олимпиец, и у него дома. Читайте наш репортаж, который называется

ШЕСТИКЛАССНЫЙ ПРЫГУН

Шагая то левой, то правой ногой, я иду к серому школьному зданию из красного кирпича. Вот кабинет директора. День и ночь директор школы думает о том, чтобы росли успехи чемпиона. Вот учительская. Когда звенит звонок, отсюда выбегают учителя, чтобы щедрой рукой отдать крупицы знаний чемпиону.

Пока звонок не звенит, заходим в учительскую. Физкультурник Алексей Алексеич встречает нас рассказом о спортивных удачах Линейкина.

— Тренировка есть тренировка, — улыбаясь, говорит он. — И она делает свое дело!

С первого класса любимый предмет Ромы — физкультура. Каждую свободную минуту на переменах и на уроках он использует, чтобы прыгать. А когда устает прыгать, Линейкин дышит. Дышит глубоко, раздвигая все двенадцать ребер. Читатели нашей газеты должны дышать, как Линейкин.

Месяц прошел с того дня, как мы узнали о новом спортсмене. До этого про талантливого школьника знали только в классе и за скромность звали «обыкновенным». Между прочим, и сейчас в школе чемпиона зовут, как почти равного себе — просто Ромкой. «Крылатый школьник», — говорят о нем жители нашего прекрасного города.

О Линейкине спорят бывалые спортсмены. Перед прыжком он собирается в комок, прижимая руки к ногам. Он прямо-таки взлетает над планкой. Не имея равных, он соревнуется сам с собой. Поистине несгибаема воля его к победе.

Ваш корреспондент спешит на улицу Ермушкиной. Здесь, на углу Огородной, живет Роман с мамой и папой, которые тоже носят хорошо известную теперь любителям спорта фамилию Линейкины. По ходатайству общественности домоуправление установило круглосуточное дежурство, чтобы экскурсанты могли осмотреть квартиру чемпиона. Вот его школьная фуражка. Пальто, на котором так к месту протерты рукава. Новые калоши… Впрочем, все это не имеет отношения к спорту.

А где же Роман? Наверняка в эту минуту он оттачивает и шлифует свое мастерство.

Выхожу из парадного. Удар! Точный удар! Из двери выбито стекло. Дворовые ребята бессмысленно гоняют мяч. У хулигана нет ничего святого. Он выбил стекло из двери, через которую ходит Линейкин. А вдруг сквозняк прохватит чемпиона накануне соревнований?!

— Во-он, сам Линейкин, — дворник показывает метлой в дальний конец двора. — Разбил стекло и удирает.

Простим же невинную шутку первоклассному чемпиону, который учится в шестом классе. Скоро соревнования на большой приз калошной фабрики имени тореадора Эскамильо — Калошу на мраморной подставке.

На нашем снимке: Ручка школьной двери, за которую ежедневно держится чемпион Роман Линейкин. Фото автора.

Случай девятнадцатый. Заботы Аленки

Я сто раз прочитала статью «Шестиклассный прыгун». Потом отложила газету и опять стала думать. Надо бы уроки делать, но уроки не делаются. Сейчас придет из магазина бабушка и будет ворчать. Пускай ворчит на здоровье!

Слуш-послуш! Мы с Линейкиным не разговариваем ужас сколько. Мне показалось, что Линейкин стал зазнаваться. Да что там показалось! Я уверена, что так и есть: он ведь у нас шестиклассный прыгун! А я кто?

Линейкин всегда, сколько я его помню, учился еле-еле. А когда его учителя спрашивали, почему, отвечал: у меня не к этому призвание. Подумаешь, призвание!.. Нахватался у взрослых.

Дружба у нас с ним давно, со второй четверти пятого класса. Помните, я тогда уронила циркуль, а Ромка полез между партами искать и вымазался? Весь класс смеялся!.. Конечно, не над тем, что он вымазался, а что полез искать для девчонки. А Линейкин упрямый: если делает, никогда не сознается, что делает не так. Когда Ромка циркуль достал, больше всех хохотал Бацилла. Ромка тогда подошел и так его двинул, что Бацилла даже не дал сдачи, хотя сильнее.

В общем, с того циркуля мы с Ромкой дружим. То есть дружили, пока Линейкин не стал знаменитым. У него теперь подбородок стал выше носа.

Одного только я не пойму: как он все-таки сделался чемпионом. Раньше я всегда бегала быстрей, это же известно. Когда в салочки играли, я только ради того, чтобы не обижать Линейкина, тихонько сбавляла ход. Делала вид, что устала, и водила. И через забор лазили вместе. А теперь он со мной не бегает.

Это у него произошел перелом. В мальчишках бывают переломы. Вот Робертино пел-пел, а после все, весь испелся. Может, Линейкин наоборот?

Только зачем же из-за этого перелома воображать? А если бы я стала чемпионкой? Я бы никогда не хвасталась. Разве что Ромке сказала бы, и то под страшным секретом. Взяла я да и выложила ему все, что думала: какой он воображала и все такое!

— Ну и что? — не поняв сперва, в чем дело, переспросил Ромка. — Это ты про статью в газете? А по-моему, ничего. Могли, конечно, мою фотографию поместить, как я прыгаю, чтобы молодежь из начальной школы училась. А ты что — завидуешь?..

— Дурак! — сказала я.

Жалко, что более обидных слов я не знала. А хоть бы и знала, не смогла бы сказать.

Отвернулась я и ушла, а по дороге заплакала.

С тех пор мы сидим на парте отвернувшись. Это, конечно, неудобно и трудно, но все же легче, чем мириться.

Да, вчера меня Жанна Степановна подозвала в коридоре.

— Аленка, ты с Линейкиным дружишь?

— Сейчас не очень.

— Ты с ним не ссорься. Помоги ему по-настоящему, как друг. Пусть занимается…

Может, мне первой помириться?

Случай двадцатый. Круги Картошкина

Каждое утро Картошкин надевал кеды и выходил во двор. Легкой рысью он бегал вокруг своего пятиэтажного панельного дома десять кругов, а потом брал сумку и шел в школу.

На первом уроке Картошкин дышал так, что все четыре плафона на потолке колебались, а со второго урока начинал обсуждать с соседями технику прыжков в высоту. Вывод был всегда один: у Линейкина никакой техники нет.

— Ты почему мало тренируешься? — спрашивал он у Линейкина.

— Жду, пока ты меня догонишь, — отвечал чемпион и подмигивал Картошкину.

Непонятно, почему Линейкин так высоко прыгает. Не должен, не может, а прыгает. Картошкин и Аленку спрашивал не раз — она молчала. Ну, конечно, разве она скажет? Они с Линейкиным на одной парте сидят.

— Надо это проверить! — говорил Картошкин. — Но как? Как?

— Ты ему просто завидуешь, и все, — отвечал Бацилла, сплевывая себе под ноги и растирая плевок ботинком. — У него природные данные, фактура, понял? А у тебя?

— Я? Я завидую?! — возмущался Картошкин и умолкал, потому что больше ничего в свое оправдание сказать не мог.

А в стенгазете Света Макарова поместила рисунок: похожий на птичку Линейкин пролетает через планку. А внизу стоит гусь, вылитый Картошкин.

На перемене Жанна Степановна подозвала Картошкина к окну.

— Слушай, Картошкин, ты ведь прыжками в высоту занимаешься?

— Ну!

— Алексей Алексеич с тобой занимается?

— Не-е. Он сказал, что я бес-пер-спек-тивный. Он только Линейкина тренирует.

— Послушай, ты должен Линейкина обойти. Человек зазнался. Ну, постарайся! Отнесись к этому серьезно.

— Я уже на стадион ходил — из-за забора смотрел, как Линейкин прыгает. Так он больше балуется: листочки с деревьев обрывает… А вы думаете, у меня получится?

— Получится! — и Жанна Степановна подмигнула Картошкину.

Прозвенел звонок. Картошкин сжал кулаки, кивнул Жанне Степановне и пошел в класс.

С этого дня он просыпался еще раньше, надевал кеды и бегал вокруг своего панельного дома не десять кругов, а пятнадцать. Пять кругов — со скакалочкой.