То, что показалось мне кораблем, только если не приглядываться напоминает судно. Но стоит всмотреться — паруса начинают расплываться, корпус двигается так, будто не плывет, а парит в метре над волнами, вместо носовой фигуры словно бы снует рой мелких насекомых, да и само это образование состоит из серого дыма.

— Это магическая аномалия, — говорю я. — Мы от неё не удерем. Чем быстрее движемся мы, тем быстрее гонится за нами она.

— А если столкнемся с ней, то что? — спрашивает внезапно оказавшийся рядом фон Манлингер.

— Забудем кто мы, где мы. Нас будут преследовать самые жуткие кошмары, пока не умрем, — отвечаю я. — По крайней мере в книжке так написано. Лучше всего подойти ближе к берегу. Она там не сможет нас преследовать.

— Ближайший берег далековато, — говорит Чевинфорд, становясь за штурвал. Его недовольный взгляд скользит по мне. Он явно хочет, чтобы я отправилась обратно в кровать, но понимает, что без меня им не справится.

Это правда. Без мага тут никуда и только чародей знает, что это такое и чем грозит.

Подобную штуку я вижу впервые, но описаний из книг и лекций преподавателей достаточно, чтобы сразу её узнать. Остаток Тени. Искажение в Изнанке, прорвавшееся в реальный мир. Оно копирует объект, стараясь вступить с ним в ментальный контакт, а дальше — свести с ума, заставить совершить самоубийство или напасть друг на друга. Ужасная штука.

Если бы она подошла поближе, её могли бы принять за дружественный корабль или остров. К счастью, встретились мы не ночью, когда издали ничего не понять.

— Скажи, что нам делать. Мы справимся сами, — говорит Чевинфорд.

— Тут нужен маг, — отвечаю я. — Аномалия существует не просто так. Она привязывается к чему-то в материальном мире. К чему-то одушевленному. Стая рыб, краб, спрут. Нужно найти это из Изнанки и отогнать.

Замечаю альбиноса, стоящего там же, где и прошлый раз. Не знаю, отходил ли он вообще. Ловлю на себе его взгляд, но долго смотреть он не желает, сразу же отворачивается.

— Мы попробуем подойти к острову, — говорит капитан. — На юге есть несколько небольших островов, чтоб добраться туда уйдет несколько часов.

— У нас нет времени, — отвечаю я. — Сейчас аномалия присматривается. Еще минут двадцать, полчаса, час — и пойдет на сближение. А через два точно поглотит.

Капитан не хочет, чтобы я отправлялась в Изнанку. Смотрит на меня, что кажется, вот-вот прикажет этого не делает, а то и нацепит что-то подавляющее магию. Но он только смотрит. Понимает, что если этого не сделать, не только мне, а и всей команде придет конец, и наверняка жалеет, что не поискал еще одного мага.

А я ныряю в Изнанку, и мир перед глазами искажается. У кого-то увеличивается голова, а у кого-то удлиняются ноги, один увеличивается, другой уменьшается. Словно бы все вокруг превращается в гигантское кривое зеркало. Над горизонтом появляется спиральная радуга. Море высыхает на глазах, будто бы на днище находится исполинская губка, непрестанно впитывающая воду.

Она окончательно испаряется и корабль несется над обнаженным морским днищем. Над ним летают рыбы, по днищу снуют крабики, морская жизнь продолжает жить своей жизнью.

Небеса над головой сперва приобретают зеленоватый оттенок, а затем становятся синими. Спустя секунду по ним начинают бежать волны. Море уже там, над головой. Тут же только его дно, покрытое водорослями, кораллами и ракушками.

Привязавшаяся к нам аномалия тоже изменилась.

Она превратилась в огромного, сотворенного из дыма спрута, который двигая своими длинными конечностями, плавно летел за нами. Я приблизилась к нему, осмотрела. Теперь дым казался мне роем миниатюрных мушек.

Аномалия засветилась чем-то изнутри. Кажется, я видела душу, к которой она привязана. Но прежде чем добираться до неё, стоит попробовать другие методы.

Пытаюсь воззвать к теневой сущности, но она не понимает или не хочет понимать. Впрочем, на это я и не рассчитывала.

Создаю иллюзию корабля вместе с экипажем. На это уходит множество энергии, меня начинает трясти. Надеюсь, что аномалия погонится за иллюзией. Но она не обращает на неё ни малейшего внимания. Будто и не видит. Дымчатый спрут шевелит конечностями, словно бы насмехается над моими попытками отвадить его.

Придется добираться до души.

На мгновение отвожу взгляд, вздыхаю. Странно, конечно. Но куда деваться?

Ныряю в беспроглядный туман.

Становится темно. Нет ни звуков, ни запахов. Пустота давит на меня, пытается вызвать панику. Мне хочется побыстрее убраться отсюда. Что-то кричит изнутри, молит о выходе. Но я не сдаюсь. Иду дальше.

Тень рождает на свет разные картины. Дождь из огромных башен, падающих на головы людям, стаю огромных мух, у каждой из которых по пять глаз, ежа с человеческими руками, плывущего по вертикали вверх.

А спустя миг вижу Чевинфорда.

Видение проясняется. Становится схожим на реальность. Он стоит и смотрит сквозь щель за тем, как Архиепископ с помощью непонятной магии убивает министра.

На этот раз я вижу все со стороны.

Чувствую свои эмоции, а не Чевинфорда. И не понимаю, почему аномалия отражает этот момент. Возможно, она была тогда где-то рядом, и просто запомнила это. Может, она десятки или сотни лет блуждает по морю.

Или куда вероятнее то, что кто-то при помощи теневой магии дал бездушному капитану эти воспоминания. Поддельные или принадлежащие кому-то другому.

От этой мысли меня бросает в озноб. Если он ошибается? Кто-то манипулирует им, а Архиепископ этого не совершал?

Иначе как это могло оказаться здесь?

Все аномалии Тени, сколько бы их не существовало, это единое существо. Любой ритуал, совершенный с помощью Тени, остается в её памяти навсегда. Хотелось бы узнать больше. Исследовать аномалию. Но я слабну, времени у меня немного, а корабль нужно спасать.

Чевинфорд здесь младше, с короткой стрижкой, гладко выбрит. Но самое разительное отличие — его лицо. Он напуган. Сжимает кулаки, едва дышит, по его лицу котятся капли пота.

Прохожу мимо, пытаясь задержать на нем взгляд подольше. Проникаю сквозь несуществующую стену.

В мое лицо ударяет холодный, колючий ветер. Он пронизывает меня с ног до головы, заставляя не смотреть. Аномалия из всех сил сопротивляется. Борется за жизнь.

За ветром появляется удушающая вонь, а потом ощущение, будто пространство сжимается. Вижу перед собой огромную пасть, готовую сомкнуться. Пасть словно бы состоит из воды. Из неё доносится жуткий, ужасающий рев, словно тысячи голосов одновременно молят о пощаде.

Пытаюсь позабыть о чувствах. О смраде и криках. Иду вперед. Пасть смыкается за мной, но холодный ветер все так же впивается в глаза не позволяя смотреть.

Вся дрожу. То зажмуриваюсь, то всматриваюсь в пустоту в поисках нужной мне души. Но вместо неё вижу сюрреалистичные картины. Огромные деревья, вместо плодов на которых растут человеческие головы. Исполинский, растянутый на все небо рот. Змею, извивающуюся в воздухе.

Все вокруг шепчет, голосит, велит убираться отсюда. Это не моя территория. Не территория людей.

Но я все иду, хоть и чувствую, что сил с каждым шагом остается все меньше. Понимаю, что или мне скоро придется выйти, или останусь тут навсегда и неизвестно, что тогда займет мое тело.

Внезапно начинаю падать. Будто бы земля выпала из-под ног. Вокруг бесконечная бездна и сплошная чернота. В ушах шумит. Но зато я вижу нужную мне душу. Не представляю, кому она принадлежит, кажется спруту. Из последних сил насылаю на неё испуг и чувствую удар. В глазах темнеет. Все кружится будто бешеная карусель. Вижу над собой белые пятна, слышу голоса и отключаюсь.

* * *

Вскакиваю и обнаруживаю, что подо мной кровать. Я вся в поту, мой желудок сводит от голоду, да и ощущение будто меня постирали.

Вижу рядом Чевинфорда. Он смотрит на меня и будто не знает что сказать.

— Проснулась? — наконец-то изрекает он.

— С аномалией вышло? — почти криком интересуюсь я.

— Вышло, вышло. Она ушла в другую сторону, — кивает он и слегка усмехается.

— Сколько я уже тут лежу?

— Три дня.

Что-о-о? Да он шутит! Не может быть чтобы я целых три дня провалялась в отключке. Поднимаюсь, смотрю в окно. Там ясный день. Вижу бескрайнее, сливающееся с горизонтом море, небольшой покрытый зеленью островок, порхающих над ним больших, красных птиц. Никогда таких не видела!

— Как мы плыли три дня без чародея?

— Сперва хотели зайти в один порт, поискать мага, но у Налькара в запасе оказалось несколько трюков, благодаря которым мы смогли добраться до Кардемиканы.

— Он чародей? — удивляюсь я.

— Нет. Просто умеет вычислять аномалии по движению воздуха, пугать хищников при помощи каких-то смесей. А на ветер и без того не жаловались. Лучше лишний раз не подставляться заходя в порт.

Безымянный Бог!

Я знала о подобных приемах. А главное знала кого им обучали.

Инквизиторов! Любой корабль Инквизиции должен быть способен какое-то время находиться в море без чародея на борту.

— Налькар — инквизитор! — выкрикиваю я. — Они владеют подобными штуками.

Во мне начинает закипать злоба. Я — единственный маг на борту, а значит, он пришел за мной. Или за фон Манлингером. Тот и вовсе реликт. Но учитывая, что в портовом городе за мной они охотились…

— Какая разница кем он был раньше? — отвечает Чевинфорд. — Умения инквизиторов могут быть полезны. Здесь мне плевать, кто кем был раньше. Да и я сам в свое время был прихвостнем Архиепископа.

— Может, это он подбросил змею? — говорю я ни о чем не думая.

— А потом поставил тебя на ноги? Я нашел виновника, — спокойно отвечает Чевинфорд. — Один из матросов. Он сам сознался. Его оставили на необитаемом острове по пути сюда.

— Зачем он это сделал? — удивляюсь я.

— Кто-то хорошо ему заплатил. Этого кого-то наверняка здесь нет, он остался в порту, — говорит капитан, а его взгляд скользит по мне. — Готова к делу? Мы входим в Кардемикану. Там уже без мага никуда.

Я киваю, хоть все еще чувствую легкое недомогание.

В тот же момент в каюту вваливается повариха Селина с неизменной улыбкой на лице. Она тыкает мне своими ручищами блюдо, на котором располагается кусок белого мяса, немного нарезанных овощей и похожий по цвету на кровь соус.

— Поешь, лучше будет, — говорит она, и только сейчас я понимаю, что живот сводит от голода. Только откуда тут белое мясо, киренакские огурцы? Это ведь деликатесс, который мало кто себе может позволить. Только один из сотни таких огурцов достигает зрелости, а мясо достать еще сложнее. Снежные туры или косогривые олени водятся только в северных широтах и их неимоверно трудно выследить.

Спрашивать откуда здесь это взялось, не успеваю. Уж очень хочется поесть. Хватаю кусок мяса, бросаю в рот и, почти не пережевывая, глотаю. Как там говорил Люциус Молте? В море не место этикету? действительно, не место, еще и после нескольких дней в отключке.

Не успев доесть, вспоминаю, как соприкасалась с Тенью. Воспоминания молотом обрушиваются на голову. Помою молодого Чевинфорда, как он смотрел за метаморфозами Архиепископа, убийством министра. Только если это воспоминание, то что оно там делало?

Кусок застревает в горле.

— Те твои воспоминания — они ненастоящие! — почти кричу я, давясь едой.

— Успокойся…

— Я была там, — продолжаю я — Видела твои воспоминания. Кто-то с помощью магии Тени внушил их тебе.

Он смотрит мне в глаза. Зверек на его плече тоже. Потом садится рядом.

— Я знаю что видел, — говорит он спокойно, будто объясняет мне какую-то нерушимую истину, которую я почему-то не усвоила. — Знаю, что видел. И ты это видела. Может, у тебя галлюцинации?

Я качаю головой и по его виду понимаю, что доказывать что-то бесполезно. А может, у меня и в самом деле галлюцинации? Нет, не может быть. Я видела это.

Только как и кто это сделал? И главное — зачем? Если его жену не убивал Архиепископ, то где она?

— Когда доешь, одевайся и жду тебя на палубе, — говорит Чевинфорд и удаляется вместе с Селиной, оставляя меня в одиночестве.

Безымянный Бог, но ведь это было! Срочно нужно что-то делать. Как-то доказать Чевинфорду, что Архиепископ — совсем не тот, кем он его считает. Иначе он убьет невинного человека.

Только как? Если бы чуть больше знать про магию Тени и то, как она работает….

Но, к сожалению, академия давала только общие сведенья, при чем под таким соусом, что любой правильный чародей смотрит на неё как на зло. Впрочем, может, она и есть зло, может покорить человека себе. Тень в ответ за использования себя всегда требует чего-то ужасного. Обычно жаждет человеческой жертвы, но бывали случаи, когда ради сложных ритуалов теневые маги истребляли целые семьи, а то и поселения.

Я доедаю. одеваюсь в парусиновые брюки и темно-синюю рубаху, поднимаюсь на палубу, чувствую легкое дыхание ветра, запах моря, слышу плеск волн..

И впрямь — мы рядом с Кардемиканой.

Как бы это место не выглядело — даже тот, кто ни разу здесь не был, его узнает.

На небе четко видна черта, будто кто-то разделил его надвое и окрасил в разные цвета. Над нами чистая голубизна, по ней плывут белые мягкие облачка и ярко светит солнце. За чертой — сплошные черные тучи и пляшущие на них молнии. Облака клубятся, вспыхивают синевой, но никуда не двигаются, будто остановились отдохнуть.

Над морской гладью висят прямо в воздухе два корабля. Один из них перевернут вверх дном и касается своими мачтами волн. Паруса натянуты и показалось бы, что судно плывет, если бы оно не висело пузом кверху.

Совсем новый фрегат, который, кажется, только вчера покинул строительные верфи.

А вот бриг рядом с ним явно старый. Трухлявое дерево, центральная мачта сломана пополам, от парусов остались одни тряпки, в корпусе зияют дыры, но как-то, благодаря чему-то он держится над водой.

Вдали виднеется одна из спиралей радуги Изнанки, и на мгновенье мне кажется, что я там, но вспоминаю, что Кардемикана — единственное место, где её видно в мире живых. Здесь она больше, немного согнута кверху, похожа на усмешку исполина.

— Что мы тут ищем? — спрашиваю я, смотря на Чевинфорда.

— Архиепископ плавал сюда каждый год. Будто бы проводил какие-то магические исследования. Но на самом деле — вряд ли. Может, тут он перестал быть человеком, — отвечает он.

— То есть, мне нужно найти место, где был Архиепископ? — удивляюсь я. — Но это невозможно. Кардемикана — полтора десятка островов. Чтоб найти следы…

— Я бывал тут, пока работал на него, — прерывает проклятый капитан. — На берег не ступал, но это был самый большой остров в архипелаге, на нем есть какой-то древний храм.

Храм, значит. И мне предстоит его найти. Непростая задачка. Здешние острова постоянно двигаются и время от времени меняют свой размер. Большой искать смысла нет. Но вот храм…

Выглядеть он может и совсем не как храм, но энергия остается всегда.

Ныряю в Изнанку и вижу, что оба висевших в воздухе корабля изменили форму. Теперь это были огромные паукообразные насекомые, лишь издали напоминавшие суда. Кардемикана уже успевает забрасывать на нас свои удочки. Кто-то точно оказался не прочь забраться на борт этих «кораблей» и поискать чем поживиться. В итоге сам становился добычей водомерки-переростка.

Вижу за насекомыми огромный вихрь, столбом спускающийся с небес и упирающийся в море. Вихрь смотрит на меня. У него есть пара глаз и даже рот, которые не смотря на вращение, находятся на одном месте. Еще одно непонятное здешнее создание.

Это место просто пронизано энергией. Но не той, к которой я привыкла, а другой — жесткой, своеобразной, неприятной. Она впивается в меня иглами, будто хочет изгнать. Создаю магическую сферу вокруг себя — долго она не продержится, но на какое-то время защитит.

Нужно искать центр этой энергии, а это проблема. Такому меня не учили.

Уверена, что не найду, я готова выйти в мир живых передохнуть, чтобы потом попробовать еще раз, но тут же замечаю другую энергию. Присматриваюсь — действительно, похоже на Архиепископа. След сильный, отчетливый, его явно оставил могущественный маг.

Может, Его Святейшество здесь? Нет, не обязательно. Просто Кардемикана может долго хранить отпечатки бывавших тут.

След тянется вперед, а потом поворачивает на восток. Кажется, туда нам и надо.

Возвращаюсь в реальность. Чувствую, как пошатывается на волнах корабль, слышу громкую песню кого-то из матросов, плеск волн.

Чевинфорд слегка обнимает меня за плечи, словно боится, что я упаду. Но я полна сил. Это место будто бы насыщает энергией, приглашает, чтобы в него вошли. Такой себе наркотик для магов…

— Нам туда, — указываю пальцем направление, а проклятый капитан приказывает поднять паруса. «Крылья летучей мыши» мгновенно распрямляются, наполняются ветром. Кардемикана становится все ближе. Чувствую, что это место живое. Оно будто смотрит в меня, проводит по спине липкими пальцами, то вселяет радость, то дрожь по всему телу.

Никогда не думала, что окажусь тут и увижу её собственными глазами.

Но больше Кардемиканы пугает проводник-альбинос. Он стоит все там же, где стоял раньше. Но в этот раз слегка повернув голову и вглядываясь в меня своими ясными глазами. Но несмотря на их ясность, чувствую, как они сверлят меня, как их взгляд бегает по моей коже.

Когда прибудем, нужно держаться от него подальше.