Небеса грохочут и гудят, молнии трещат над головой, ветер свистит в ушах, на голову падает холодный дождь. Как только капли долетают до земли, превращаются в небольших жучков и мчаться с корабля в волны. «Вендетту» качает так. что я едва удерживаюсь, уцепившись за перила. Все мои старания и попытки утихомирить шторм тщетны. Потому что это и не шторм, а исполинская магическая аномалия, всеми силами пытающаяся заставить нас поверить в то, что корабль вот-вот перевернется.

Судно и в самом деле бросает то в одну сторону, то в другую. Но что это? Стоит посмотреть в Изнанку — и вижу не море, а черно-коричневую землю, и множество торчащих из неё рук, которые бросают корабль, играют с ним как с мячом. Руки исчезают, и теперь вместо моря под нами гигантская змея.

Змея блещет чешуей, дергает хвостом. Заметив его, моргаю в желании отогнать наваждение, но все равно вижу позабытую великаном вилку вместо него.

Айсен фон Манлингер, костюм которого полностью промок, командует матросами, подвешивающими на борты корабля круглые грузы. Чевинфорд стоит рядом и смотрит все время на меня. За штурвалом стоит двухметровый детина-пират, которого ветру сдуть точно будет трудновато. Все чем-то заняты, и только альбинос стоит там же, где и стоял. Стоит взглянуть на него — и начинает казаться, что это и не человек вовсе, а статуя.

По левому борту он нас огромный вихрь. Отсюда он напоминает серо-черную колонну, подпирающую небеса. Приглядевшись, вижу на нем два красных глаза и постоянно то закрывающийся, то открывающийся рот.

Постоянно меняются запахи и звуки. Иногда кажется, что рядом с кораблем орет чудовище, прыгаю в Изнанку, желая отогнать его, но не обнаруживаю монстра, возвращаюсь обратно — и слышу уже детский плач.

То пахнет корицей, то цветами, то несет помоями. Спиральная радуга то появляется, то исчезает. Иногда трясет так, что кажется, корабль вот-вот переломится пополам. Поднимаю голову и вижу бредущее по тучам стадо коров. Особей с двадцать, если не тридцать, медленно идут по тучам головами вниз. стоит приглядеться — замечаю, что у коров человеческие головы с тремя глазами на каждой. Третий там, где должен быть рот.

Чевинфорд что-то кричит, но из-за воя ветра не могу его расслышать.

Подбегает матрос, объясняет что-то жестами, проклятый капитан кивает, и пират убирается в носовую часть.

Мачта начинает шататься. Кажется, она вот-вот переломится, словно стебелек.

Наконец-то слышу голос капитана.

— Можешь усилить притяжение и сделать воздушный кокон? Айсен воспользуется системой смещения тяжести или как она называется.

Я не уверена, что смогу, а тем более здесь. Если с воздушным коконом проблем, надеюсь, не будет, то управление гравитацией — трудная штука, на которую способен далеко не каждый маг.

Но корабль качает так, что он и сам вот-вот перевернется. Палубу заливает водой. В лицо холодными иглами бьет ветер.

— Попробую! — кричу я. — Но пусть держатся сильнее.

Ныряю в Изнанку, картина перед глазами искажается волнами, качка успокаивается. Начинаю плавно лететь вперед. Знаю, что в реальности ветер не стих, просто тут я его не чувствую.

Вижу, как руки под кораблем то удлиняются, то укорачиваются, подбрасывая нас все выше. Вижу как из пастей, вырастающих прямо из земли, тянутся длинные, змеиные языки. Вижу Древо Духов. Тут оно выглядит давно умершим, черным, прогнившим. Лишь сухие лепестки ржавого цвета кружат вокруг него, будто не хотят улетать и не могут вернуться обратно.

Я берусь за дело.

Воздушный кокон получается сразу. А вот с гравимагией приходиться помучиться. Тем более Древо тут едва живое. Взываю к духам, прошу их помощи, но слышу лишь тихий шепот поглощенных этим местом сущностей. Он тихий, еле слышный, и будто бы звучит изнутри меня.

Все здесь просит меня убраться.

Но я стою на своем, взываю к духам. Один из них откликается. Не вижу его, просто чувствую. Даже не знаю что это за призрак по классификации сущностей. Связываться с неизвестно чем страшно, но другого выхода нет.

Обращаюсь к сущности на языке духов, и та соглашается. Странно это все. Ничего не прося взамен?

Такого не может быть, но выхода нет — соглашаюсь, и чувствую палубу под ногами. Я будто бы намертво приросла к ней. Словно стала весить тонну.

Вылетаю из Изнанки и тут же почти падаю, но заклинание сильно держит меня. Корабль трясется как в агонии. Трещат доски, летят щепки, местами видны дыры в парусах. Передняя мачта наклонилась.

Чевинфорд смотрит на меня, кивает фон Манлингеру, тот дергает за рычаг и корабль начинает переворачивается. Кто-то из пиратов стоит на своем месте как вкопанный, кто-то держится за борты и канаты. Наверное, дух не очень сильный.

На палубу льется вода, но останавливается, почти касаясь её, лишь небольшие капли проникают сквозь заслон и зависают в воздухе, будто не зная, куда им дальше направиться. Щит получился на славу.

Вижу исполинского сома, величиной с быка. Наверное, его потревожила моя магия и он поднялся с дна. Брызги летают в воздухе. Голова кружится. Но в мгновенье все затихает. Мы перевернулись.

Вокруг лишь вода и мечущаяся туда-сюда рыба. Не знаю как мы плыввем в таком виде — без парусов, без нужной формы. Но Айсен фон Манлингер наверняка знает. Он дергает за какие-то рычажки, кричит, что нужно натянуть продольный канат.

Мне страшно. Кажется в любой миг магия может развеяться и тонны воды хлынут на нас. Поднимаю голову, вижу смотрящую с дна огромную пасть. Её хозяина я не заметила в мире духов, а ведь мог перевернуть нас только так.

Чевинфорд усмехается.

— Не знаю, сколько мы так продержимся. — говорю ему.

— Мы почти на месте, — отвечает он.

* * *

Энергетический кокон понемногу тает. Вода проникает внутрь, но ни падать, ни подниматься не спешит. Парить в воздухе в виде бесформенных пузырей. Из одного такого маленькая рыбка смотрит мне в глаза. Я же понимаю, что долго не продержу этот щит. Еще минут пять, максимум — десять, и все рухнет. На палубу хлынет вода и всех нас смоет на радость морскому дьяволу и его чудовищам.

— Поднимаемся! — командует Чевинфорд, фон Манлингер дергает за рычаг, и корабль мигом переворачивается. Он пулей выпрыгивает на поверхность, во все стороны летят брызги, под напором воды ломается одна из мачт и с треском падает на палубу, чуть не придавливая одного из матросов.

Пузыри падают вниз, разбиваются о палубу. Один из них опускается мне на голову, окатывая водой, от чего становится дьявольски холодно. Я почти падаю, но измененная гравитация все еще действует. Спустя секунду вижу, что море вокруг нас гладкое, как стекло. В нем отображается девственно чистое небо.

Немного дальше небо резко переходит в тучи. Там все еще бушует гроза, поднимаются волны. Над головой будто круг из облаков. Ровный, правильный. Но в центре тихо. Совсем рядом находится покрытый зеленью остров. Самый обычный остров, каких миллионы. Пальмы колышут листвой, доносятся звуки, похожие на крики обезьян, с деревьев поднимается стая красных птиц.

Сердце подсказывает, что что-то здесь не так, но глаза любуются девственной природой.

Вдали на острове виднеется заросшая зеленью постройка к которой, похоже, давно никто не прикасался. Храм? Похоже на то.

— Возьмем шлюпку, поплывем туда, — объявляет Чевинфорд. — Я, Айсен, Налькар, вы двое и ты, Анесс. Остальные почините корабль. Янегир за старшего.

Я молча киваю. Смотрю на альбиноса, который стоит во все той же позе, облокотившись о борт. Услышав слова капитана, он едва заметно кивает. Рядом с ним проносится Миш, останавливается, тихонько пищит, но Налькар не обращает никакого внимания на зверька.

Насмотревшись на альбиноса, Миш прыгает на руки. Но не к своему хозяину, а ко мне. Он глядит на меня своими круглыми глазами, пищит, издает свои звуки, похожие на «миш-миш», а затем взбирается на мое плечо.

— Говорил же, ты ему нравишься, — говорит Чевинфорд с улыбкой на лице. Минуту тому он выглядел отстраненно, будто пребывал в другом мире, но сейчас улыбнулся.

Я возвращаю улыбку, поворачиваюсь к Миш. Зверек смотрит на меня большими глазами, снова спускается на руки, давая себя погладить, и мчится к Чевинфорду. Тот смотрит, как на воду спускают шлюпку, и жестом приглашает меня к ней.

Проклятый капитан поддерживает меня за руку, помогая спуститься по веревочному канату, где, не давая упасть, придерживает Налькар. Увидев, что капитан смотрит, альбинос сразу же отводит взгляд в сторону, убирает руки.

— Причалим вон там, — четко и ровно говорит он и садится у носа шлюпки.

Его голос ледяной и совершенно лишен эмоций, но в нем проскальзывают удивительно знакомые нотки. Смотрю, как он поднимает глаза к небу. Готова поклясться, мы виделись с ним, и не раз. Но это будто бы случалось в другой жизни.

Чевинфорд спускается в шлюпку, садится, приглашает меня усесться рядом, чем я и пользуюсь. Пара гребцов налегает на весла, и лодка тихо идет к берегу. Все молчат, словно ожидают чего-то. Рядом проносится большой жук с блестящими крыльями. Над головой кричит птица. Не похоже на Кардемикану.

На мгновенье ныряю в Изнанку и вижу остров отсюда.

Понимаю, что это не остров.

Огромное яйцо непонятного, громадного создания. Оно покрыто грунтом, на нем растет трава, высятся деревья, есть обитатели из животного мира, но это яйцо. Скорлупа в одном месте немного пробита, внутри что-то мелькает, яйцо сотрясается, а я выныриваю в реальность и вижу, что «остров» действительно живой. В небо взлетает стая птиц, с пальм сыплются кокосы и листва, где-то трещит дерево.

— Оно живое! Это яйцо! — вскликиваю я.

— Конечно, яйцо, — отвечает Налькар. — Яйцо гигаморфа. Вызревает полторы-две тысячи лет. Маскируется под острова, может создавать свою флору, управлять климатом. Последний гигаморф отдал концы пятьсот лет назад. Но это яйцо как-то сохранилось. Может, где-то есть и другие.

Вот, значит, почему тучи обходят это место. Гигаморф! Один детеныш, который вот-вот вылупится, будет величиной с город, а что говорить про взрослую особь! Эти животные могли дышать под водой и когда-то заселяли дно океана. Сейчас же — возможно, где-то в пучине и осталась пара таких.

Лодка мягко причаливает к берегу. Тот совсем как настоящий — с песком, травой, грязью. Только слегка содрогается, снова замирает, спустя несколько секунд опять начинает вибрировать, заставляя песчинки перекатываться.

— Он не вылупится пока мы здесь? — спрашивает Чевинфорд у Налькара.

— До вылупления несколько дней, может, даже недель, — отвечает тот и первым ступает на берег. Потом лодку покидает Айсен, матросы, я, и в конце Чевинфорд. Миш на его плече беспокойно оглядывается по сторонам, будто чует что-то неладное. Это чувствую и я.

Поверхность постоянно дрожит под ногами, снизу доносятся похожие на вой звуки. Над головой проносится большая красная птица, садится на ветку дерева, и я вижу, что это не совсем птица. У неё человеческая голова. Морщинистая, как у старца, без одного глаза и куда меньше, чем у людей, но она человеческая.

Существо смотрит на меня единственным глазом, будто оценивает, а затем порхает ввысь, оставляя по себе хвост из серебристых пылинок. Таких существ я никогда не видела, да и никогда не увижу. Они созданы яйцом и вымрут, когда то вылупится.

Смотрю вглубь острова. Вижу заросли деревьев и кустарников, порхающих повсюду бабочек, переплетения лиан. Из зарослей доносятся крики животных и птиц. Пахнет травой и солнцем. Солнце пробивается сквозь листву и рисует на земле причудливые фигуры.

— Нам туда? — спрашивает Чевинфорд у Налькара.

Тот качает головой.

— Если пойдем так, выйдем на другую сторону острова. К храму не попадем. Нам по краю, — отвечает тот холодным тоном, и забросив на плечо ружье, направляется по берегу.

Капитан идет вслед за ним, я рядом, Айсен с матросами прикрывают тылы.

— Здесь нужно чего-то бояться? — интересуется Чевинфорд. — Дикие звери? Люди?

— Всего, — отвечает Налькар и резко отпрыгивает в сторону.

Вижу небольшого красного жука, на которого альбинос чуть не наступил.

— Если прикоснуться к нему — он вмиг вырастет до размеров бегемота, — говорит он. — Осторожно.

Аккуратно обхожу жука, всматриваясь в него. Тот лежит словно мертвый. Приглядываюсь и вижу, что у него на панцире не просто черные точки, а миниатюрные глаза. Здесь нашлось бы чем заняться зоологам из академии.

Иду вслед за альбиносом по покрытой желто-горячим песком отмели. Волны раз за разом выбрасывают на берег ракушки и камешки, а иногда мелкую рыбу и крабиков. Смотрю на стоящий неподалеку корабль. Отсюда он кажется небольшим, почти что игрушечным. Складывается впечатление, будто любая волна может опрокинуть его. Похоже, здесь какая-то иллюзия восприятия.

Берег снова начинает трястись, я хватаюсь за ветку ближайшего дерева, чтобы не упасть. Звук такой, будто с горы падает груда камней.

— Осторожно! — кричит Чевинфорд. Перед моими глазами мелькает клинок его сабли. Я даже не успеваю понять что происходит, а спустя долю секунды передо мной на песок падает разрубленная пополам змея. Обе её части шевелятся, двигаются друг к другу, дотягиваются. Змея мгновенно срастается и уползает прочь.

— Она не ядовита, — спокойно говорит Налькар. Он стоит к нам спиной, не поворачивается. — Идете дальше или так и будем стоять?

Альбинос говорит это со злобой в голосе. Будто бы капитан — его злейший враг.

На лице Чевинфорда мелькает оттенок злобы. Налькар резко поворачивается, и их взгляды встречаются. Какое-то время они смотрят друг на друга так, что мне кажется, они вот-вот набросятся друг на друга.

— Ты командуй на своем корабле, — первым прерывает молчание альбинос. — Здесь же вы без меня — трупы. Я тебя не боюсь.

— И зря, — отвечает проклятый капитан, и кладет руку на рукоять сабли.

— Ты вроде как бессмертен. Но кто-нибудь пробовал отрубить тебе голову? Или порезать на части?

Откуда он знает о Чевинфорде?

— Успокойтесь. Оба, — вмешивается фон Манлингер. — Думаю, всем будет мало толку, если вы друг друга поубиваете.

Налькар вздыхает, опускает взгляд вниз.

— Идем, — говорит он, направляясь вперед. Остальные молча следуют за ним.

Альбинос начинает меня пугать. Иногда кажется, что он смотрит на нас затылком. Фиксирует каждое движение и готов в любое время напасть. Чевинфорд так и держит руку на рукояти сабли. Кто-то из идущих позади нас матросов проверяет пистолет.

Мы сворачиваем с пляжа в заросли. Под ногами хрустят сухие ветви. Деревья странным образом колышутся, будто по своей воле, а не от ветра. Кажется, что кто-то смотрит на нас со всех сторон. Хочется заглянуть в Изнанку, узреть, как это место выглядит изнутри. Но страх берет свое. Весь этот остров — одна сплошная магическая аномалия. И неизвестно что в ней обитает.

Земля снова дрожит так, что я почти падаю, но меня вовремя успевает подхватить Чевинфорд.

— Держись, — говорит он.

Я держусь. Вижу, что одному из матросов не повезло как мне — он лежит на земле, пытается подняться, и тут же что-то хватает его за ногу. Чтоб его, Безымянный Бог! Что оно такое!

Матрос кричит изо всех сил. Выхватывает пистолет, но не удерживает, оружие падает на опавшую листву и сразу исчезает в ней. Чевинфорд бросается к нему, но Налькар хватает его за плечо.

— Сдохнуть хочешь? Его не спасти!

Я вижу то, что держит парня, даже имя которого мне неизвестно. Человеческие руки. Множество рук. Все они сделаны из листвы, но судя по оглушительному крику моряка, довольно цепкие.

Я инстинктивно ухожу в Тонкий мир, но тут же чувствую на плече руку. Белую, как снег, руку Налькара. Он каким-то образом сдерживает мою магию — у инквизиторов свои приемы.

Вот сволочь!

Поворачиваюсь, убираю его руку, оборачиваюсь к матросу, но того больше нет, как и его крика. Лишь листья немного шевелятся там, где он стоял, а рядом валяется оброненный им пистолет.

— С ума сошел! — Чевинфорд смотрит на Налькара. — мы могли…

— Ничего не могли, — прерывает альбинос, делая шаг назад. — Погибли бы сами. Не знаю. как называется эта тварь, но…

— Это не твои люди, и не тебе решать спасать их или нет! — проклятый капитан достает саблю.

— Не надо! — говорю ему, но он полон решимости.

Альбинос делает еще шаг назад, Чевинфорд идет на него. Что-то щелкает. Из листвы поднимается веревка, хватает проклятого капитана за руку и уносит ввысь. Альбинос тут же хватается за свое ружье. Выстрел убивает одного из матросов, второй получает брошенный точно в грудь кинжал.

Стою и смотрю как завороженная. Вижу, как Налькар с прытью леопарда подпрыгивает к фон Манлингеру, ударяет саблей. Ученый падает.

Безымянный бог! Зачем он это сделал? Мое сердце рвется, словно птица в клетке. Ладони потеют. Пытаюсь что-то сделать, но Налькар все так же блокирует мою магию. Он хватает меня за руку. Я сопротивляюсь. Бью его по лицу, но он даже не моргает. Перехватывает мои запястья, сильно сжимает.

Я кричу, а он смотрит на меня мертвым взглядом полупрозрачных глаз.

Слышу собственный крик. Чувствую, как хрипнет горло. Как исчезают силы. А альбинос все так же смотрит прямо мне в глаза.

— Не узнала меня? — спрашивает он.

Что он такое несет? Выродок!

— Не узнала? А ведь для тебя прошло всего несколько дней, тогда как для меня — вечность. Я обещал, что заберу тебя от этих пиратов. Я выполняю обещание.

Смотрю на него и вижу знакомые черты. Тот, у кого я их видела, был лет на десять младше. И не был альбиносом. И он вправду обещал.

— Ник?

— Теперь Налькар. Впрочем, я всегда им был, просто с этруссианским именем трудно поступить в магическую академию.

* * *

— Идем, — холодным, механическим голосом говорит альбинос и тащит меня куда-то за руку.

Я сопротивляюсь, пытаюсь ухватиться за ветку, но он сильнее, к тому же блокирует мою магию. Что с Чевинфордом? Куда он…

Безымянный Бог!

Налькар сжимает мою руку все сильнее. Я взвываю от боли. Кричу. Хочется прикончить его. За что он так?

Часть меня все еще не верит, что альбинос и рыжеволосый сокурсник, влюбленный в меня до беспамятства — один и тот же человек. Может, это какая-то иллюзия?

Продолжаю сопротивляться. Налькар хватает меня и перебрасывает через плечо, как мешок с картошкой. Я изо всех сил колочу его кулаками по спине, но тот никак не реагирует. Тащит куда-то по зарослям, периодически останавливается, срубая саблей двухметровые тростники. Обходит странное дерево серо-металлического цвета. Останавливается, стреляет в кусты и оттуда выбегает животное с двумя головами, двумя лапами и зеленой шерстью.

Мои руки устают колотить. Дыхание сбивается. Кажется, что грудь вот-вот разорвется. Приходит головокружение, раз за разом переворачивающее мир с ног на голову. Вижу, как дрожит земля. Дрожит так сильно, что кусты буквально выпрыгивают из неё с корнями.

— Остановись, — задыхаясь, шепчу я.

Альбинос или не слышит, или не хочет слышать. Он не сбавляет темп. Идет быстро и ровно.

— Остановись! — говорю чуть громче, и Налькар останавливается. Снимает меня с плеча, опирает о шершавую кору дерева. Не могу устоять на ногах — сползаю вниз. Перед глазами все плывет. Альбинос двоится.

Вижу, как он достает из наплечной сумки бурдюк, открывает крышку, протягивает мне, дает попить. Жадно глотаю холодную воду, и мне становится немного легче, хоть дышать все еще тяжело, а тело дрожит, как листья под дождем. Не могу понять — меня знобит или двигается земля.

— Что ты сделал с Чевинфордом, — шепчу я.

— Он в ловушке. Вряд ли сам сможет оттуда вырваться, — отвечает он. — Похоже, он тебя околдовал. Что тут у нас? Следы запретной магии?

Он приседает и внимательно смотрит мне в глаза, затем щупает пульс, прикладывает руку к моей груди, от чего по моей коже пробегает холодок.

— Вернемся за ним…

— Кажется, тут у нас какое-то внушение, — говорит альбинос. — Эти пираты, похоже, тебя обработали.

— Никто меня не…

— Я — инквизитор. Мне более понятны такие симптомы, — прерывает он. — И я вижу следы довольно искусного внушения. На корабле явно есть еще один маг. Где он? Кто он?

— Нет на корабле других магов, — фыркаю я и изо всех сил залепляю альбиносу пощечину.

В тот же миг у меня с новой силой начинают литься слезы. Проклятие! Что он сделал с Чевинфордом? Почему он так изменился? Он сказал, что для него прошла целая вечность, но как это возможно? Почему я не узнала его по ауре?

Миллион вопросов. Ни одного ответа.

Все происходящее напоминает жуткий сон, который все не хочет заканчиваться. Но это не сон. Это происходит. И чем больше я всматриваюсь в лишенное пигмента лицо Налькара, тем больше узнаю Ника. Наверное, как-то так он и выглядел бы лет в тридцать с лишним. Может, он попал в какую-то аномалию? Но это не объясняет его цвет кожи…

— Идти сама сможешь? Здесь опасно, — говорит он.

Не знаю, смогу ли я идти, да и не хочу. Желаю лишь вернуться назад. Узнать, что с Чевинфордом и остался ли еще кто в живых. Впрочем, для этого хватило бы и забраться в Изнанку, но между мной и Тонким миром будто выросла нерушимая стена.

— Ты не сможешь пользоваться магией, — твердо отчеканивает Налькар.

Как он меня блокирует, даже не прикасаясь ко мне? Чтоб его…

Альбинос ступает ко мне, склоняется, и принюхивается, будто пытается что-то найти, как собака. Странно, но у него нет запаха. Вовсе. Он будто стерилен.

— Что с тобой произошло, Ник? — спрашиваю я.

— Со мной? — он криво ухмыляется. — Ты даже не представляешь, что я пережил, чтобы спасти тебя от них. Я прошел через настоящие пытки. Добровольно. С одной лишь мыслью — вытащить тебя из лап ублюдков-пиратов. Идем. Здесь опасно.

Налькар снова хватает меня за руку, куда-то тащит по кажущимся бесконечными джунглям. Над головой слышатся крики обезьян и птиц, в траве трещат насекомые, неподалеку проползает ярко-алая змея, которую Налькар перерубает саблей, но та, как и первая, двигается, пытаясь сложиться.

Мы приближаемся к блестящему на солнце монолиту. Он совершенно не похож на природное образование. Явно сделан человеком. Прямые углы, ровные края, форма правильного многогранника. Его поверхность сделана из зеркал, в которых отражаются деревья и кустарники.

— Видишь? — Налькар показывает мне свое отражение.

Я всматриваюсь и вижу тусклую фигуру. Она куда меньше, чем я на самом деле. Лицо небольшое, сморщенное, осунувшееся, нос вытянут, глаза переполнены безразличием. Так выглядят смертельно больные. Альбинос же выглядит точно таким же, каким вижу его повернув голову.

— Что это? — спрашиваю я.

— Артефакт, созданный жившими тут когда-то магами. Такой себе детектор проклятий, внушений и прочих воздействий. Тот, на ком их нет, выглядит в нем так же, как и в реальности.

Я читала про подобные, хоть ни разу не видела. У магов Тени действительно был другой подход к магии и масса всевозможных придуманных ими штуковин. Только Тень требует жертв, зачастую человеческих. Неизвестно сколько людей погибли в кровавых ритуалах, чтобы этот артефакт работал. Значит, Налькар не врет.

Но откуда проклятие или внушение? Может, и правда на корабле меня кто-то обработал? Временами с Чевинфордом я делала то, что не сделала бы никогда в жизни. Почему?

Но ведь и до этого…

Я, не смотря ни на что, вытягивала жизнь из всех подряд. Простой инстинкт самосохранения? Или чье-то воздействие?

Если мне что-то внушили еще до отплытия? Например…

Безымянный Бог!

Я смогла ранить Чевинфорда. Может, Архиепископ как-то вложил мне в голову то, что я должна это сделать? А потом отправил на корабль, на который должны были напасть…

Но что?

Убить проклятого капитана?

Но почему тогда я этого еще не совершила?

Может, не пришло время? Может, Архиепископу что-то нужно от Чевинфорда. А потом в один прекрасный момент я перестану себя контролировать, и…

— Пошли, — Налькар дергает меня за руку.

От взгляда на теневой артефакт меня начинает болеть голова. Будто бы внутри сидит небольшой бесенок и непрестанно долбит в барабаны.

Бесенок…

Одно такое существо цеплялось ко мне. А еще Инквизиция…

Безымянный Бог!

Но почему я не вижу каких-либо изменений в своей ауре? Ответ может быть лишь один — чары наложил куда более искусный маг, чем я. Опытный, талантливый, умелый, много знающий о запретной магии. Например, сам Архиепископ.

Как же болит голова! С магическими воздействиями всегда так. Они начинают сопротивляться, когда о них узнают. Чувствуют опасность.

Постоянно оглядываюсь назад. Мне кажется, что за спиной слышатся чьи-то шаги и оборачиваюсь в надежде увидеть Чевинфорда. Но вижу лишь гнущиеся от ветра деревья, странных зверей с лишними конечностями, взмывающих из зарослей птиц.

Сердце сжимается, будто само пугается.

Смотрю вверх и вижу, что над нами повисла серая низкая туча.

— Нужно идти быстрее. Сейчас начнется пальцедождь.

Что такое пальцедождь я не знаю, да и знать не хочу. Но облако над головой кажется неуловимо странным, правильным, будто рукотворным.

— Куда ты меня ведешь? — спрашиваю я.

— Тут есть одна пещера, — сухо отвечает Налькар. — Там безопасно.

Я снова сопротивляюсь. Пытаюсь вырваться, но рука альбиноса сжимает как тиски. Нога скользит по земле. Я кричу, но на мне отвечают лишь животные. Из леса доносится рев, клацанье, завывание, хрюканье…

— Тише! Малефаруса разбудишь! Еще с его курами пустоты не хватало разбираться! — говорит Налькар, одновременно прикрывая мне рот рукой. Я кусаю его. Изо всех сил. Но он, кажется, даже не чувствует боль.

Когда отпускаю, вижу капли крови на его белоснежной коже.

— Успокоилась? — спрашивает он. — Пошли!

И продолжает тащить меня через лес. Понимаю, что сопротивляться тщетно. Даже если сбегу — вряд ли мне здесь выжить в одиночестве. От этого наступает ощущение безысходности. Все, конец. Не знаю, что со мной собрался делать Налькар, Ник или кто он такой, но он похоже сошел с ума и явно замыслил что-то нехорошее.

Перед глазами что-то проносится. Раздается стук. Опускаю взгляд и вижу человеческий палец. Откуда он упал?

Замечаю, что палец двигается и сгибается в трех местах. Жуть какая!

Спустя секунду рядом с ним приземляется еще один. Падает он точнехонько в лужу, и вода обрызгивает мое лицо. Земля вздрагивает, словно желая скинуть меня..

— Пальцевый дождь! Бежим!

Я бегу. Точнее ноги сами несут меня. Слышу удары вокруг. Перед глазами проносится еще один палец, и еще. Чувствую, что вот-вот упаду и так и случается. Зацепляюсь за сухую ветку и оказываюсь лицом в грязи. Открываю глаза и вижу тянущийся ко мне палец. Машинально отползаю и тут же оказываюсь на руках Налькара.

Страшно. Очень страшно. Давненько мне не было так страшно. В ушах с каждой секундой стучит все сильнее. Не хочу смотреть вокруг. Вглядываюсь в лицо Альбиноса. Он бежит со мной на руках, но на его лице не дрожит ни один мускул, будто этот человек и вовсе ничего не чувствует. А грохот валящихся с небес пальцев с каждым мигом все усиливается.

Вижу чернеющий вход в пещеру. Там виднеется какое-то синее свечение. Еще один артефакт? Но когда Налькар заносит меня внутрь, понимаю, что нет.

Прямо передо мной в земле большое углубление, на дне которого из-под треснувшей скорлупы выглядывает глаз. Огромный, с вертикальным зрачком. Он слегка светится, освещая нависшие надо мной зубья скал.

— Здесь мы в безопасности, — говорит Налькар. — Гигаморф не подпустит к себе аномалии.

Глаз всматривается в меня и от этого взгляда кожа становится гусиной. Снизу доносится тихий стон, будто бы существу внизу очень тяжело.

— Садись, — говорит Налькар, указывая на небольшое возвышение.

Я слушаюсь. Скала холодная, но ровная.

— Ночью угоним корабль, — продолжает он.

— Что с тобой случилось, Ник? — спрашиваю я, всматриваясь в его лицо.

— Что со мной случилось? — он мгновенно меняется. Лицо наполняется злобой. — Я пожертвовал собой, чтоб спасти тебя. Потому что все еще тебя люблю. Я стал сильным, ловким. Я смогу одолеть треклятого капитана в бою!

— Не нужно. Он не такой плохой…

— Не говори мне этого. Тебе это все внушили! — альбинос смотрит на меня так, будто разочарован во мне.

— С тобой что-то сделали.

— Я сам пошел на это. Добровольно. Не веришь? Глянь! Давай, загляни в мою память!

Налькар садится напротив меня. Опускает голову, и я снова чувствую, что могу пользоваться магией. Но понимаю, что против инквизитора она бессильна.

— Давай. Загляни в мою память, — шепчет он.

— Хорошо, — отвечаю я, а по щеке катится слеза. Хочется быть подальше отсюда. Никогда не приплывать в Кардемикану. Мне жаль и Чевинфорда, и Ника.

Кладу руки на голову альбиноса и мир начинает играть яркими красками и кружиться. Начинаю видеть его глазами. Проваливаюсь в прошлое и чувствую, что для него это действительно большой срок. С того времени, как Ник прыгнул за борт «Вендетты» для него прошло двенадцать лет.