Сабли со звоном ударяются друг о друга. Звучит выстрел, я даже не понимаю, кто и по кому выстрелил. А потом вижу, как на груди проклятого капитана затягивается огнестрельная рана.

— Так меня не убить, — говорит он, вертя саблю в руках.

— Попытаться стоило, — отвечает Налькар и снова бросается в атаку.

Звенят сабли, сверкают искры, в стороны разлетается трава и срубленные листья. Все происходит настолько быстро, что я не могу уследить за боем. Пытаюсь войти в Изнанку, помочь Чевинфорду оттуда, но не получается. Будто само присутствие Налькара блокирует магию.

Зараза!

Острие пролетает перед моими глазами. Брызгает чья-то кровь. Опускаю взгляд и вижу валяющийся у моих ног пистолет, который обронил один из матросов еще вчера. Хватаю его, пытаюсь прицелиться, но не могу. Они двигаются слишком быстро, а мне страшно попасть в Чевинфорда.

Я его ранила. Значит, могу и снова.

Вижу, как проклятый капитан отскакивает. Его брюки разрезаны возле колена, там виднеется небольшой разрез, но он мгновенно затягивается. Налькар какое-то время стоит ухмыляясь и я пользуюсь этим.

Стреляю.

Оглушительный грохот звенит в ушах.

Налькар успевает отскочить, но пуля попадает в руку. Он искривляется в гримасе, кровь стекает на траву, которая мгновенно начинает вянуть. Спустя секунду альбинос оказывается за мной. Не знаю, как он настолько быстро перемещается. Это не телепортация. Просто он очень уж быстрый.

Хватает меня за шею. Не сильно, но я все равно зачинаю задыхаться.

— Она ведь может ранить тебя, — шепчет он, вкладывает свою саблю мне в руку и сжимает её.

Я пытаюсь вырваться, пытаюсь ударить Налькара, но он крепко держит меня. Мое сердце все сильнее дрожит в груди. Во рту образуется пустыня посуше Айхеллонской. В глазах начинает двоится.

— Может, сдашься? — слышу голос Налькара, на что Чевинфорд лишь становится в боевую стойку.

— Верь мне, — говорит он, смотря мне в глаза.

Удар метала о метал, еще один. Искры почти долетают до моих глаз. Налькар резко поворачивает мою руку то вправо, то влево, то резко меняет направление удара. Кажется, он вот-вот вырвет её.

Он слегка подталкивает меня вперед, я почти падаю, и тут же делает резкий выпад вперед. Острие сабли летит прямо в лицо Чевинфорда. Тот отскакивает в сторону, но лезвие слегка задевает его щеку. Вижу, как по ней бежит кровь. Рана не зарастает.

Я снова ерзаю, пытаюсь высвободиться из хватки альбиноса, но тщетно.

— Беги! — кричу проклятому капитану.

— Ну уж нет, — отвечает он. — Я тебя не брошу.

И снова идет в атаку. Снова звенят сабли, а я вздрагиваю от каждого их соприкосновения. Рука болит так, что кажется, вот-вот поломается. Я раз за разом пытаюсь вырваться из сковывающих меня тисков.

Альбинос шагает вперед, заставляет то же самое делать и меня. Чевинфорд отступает, пока не упирается спиной в дерево. Он боится меня ранить, действует осторожно, в то же время Налькар всеми силами пытается достать его.

Земля снова вздрагивает. Чувствую, что альбинос слегка шатается, и рвусь в сторону.

На этот раз получается. Падаю на высокую мягкую траву. Сабля выпадает из моей руки. Налькар безоружен. Поворачиваюсь, и вижу, как проклятый капитан пытается нанести роковой удар, но альбинос отпрыгивает в сторону и лезвие проходит мимо.

Он оказывается ко мне спиной, и я тут же прыгаю ему на спину. Не знаю, почему так происходит. Тело действует само мо себе, позабыв о страхе. Закрываю его глаза руками, чувствую его крик, падаю вместе с альбиносом на траву.

Чевинфорд сразу же хватает меня зав руку, помогает подняться, и я смотрю на поверженного альбиноса. Он все еще жив, но ранен в сухожилие и встать вряд ли сможет. Его кровь окрашивает зеленую траву. Наверное, это ужасно больно, но на лице Налькара нет ни единой эмоции.

Он смотрит то на меня, то на Чевинфорда и не говорит ничего. Взглядом будто бы просит добить его.

Проклятый капитан же кивает в сторону поверженных еще вчера матросов. У одного из них из-за пояса выглядывает пистолет.

Мне все еще страшно. Дрожу с головы до пят. Чевинфорд обнимает меня, прижимает к себе.

— Идем, — говорит он.

— Мы его так и оставим?

— Он выбрал свой путь, — отвечает проклятый капитан, а Налькар все так же смотрит на него прищуренным взглядом. Что это? Ненависть? Разочарование? Обида?

Его жаль. Зачем инквизиторы поступили так с ним?

— Идем, — говорит Чевинфорд, берет меня за руку и собирается уводить, но я вырываюсь, бросаюсь к Налькару. Альбинос молча смотрит мне в глаза. Нужно отнести его на корабль, подлатать…

— Уходите, — говорит он. — Инквизиторы отследят меня, заодно убьют и вас. Пусть ты не будешь со мной, зато жива.

Я ныряю в Изнанку, вижу там его травмированную, избитую душу. Чувствую, как ему больно, но он не обращает внимания на боль. Альбинос все еще не хочет меня отпускать, но понимает, что если не сделает этого сейчас, я могу пострадать.

— Иди. Я ранен. Буду только мешать, — слышу его голос. — Я выживу.

Чувствую и Чевинфорда. Проклятый капитан держит меня за плечи, потом хватает за руку, тянет подальше отсюда. Налькар же срывает с себя рубашку, обнажая белоснежный торс, перевязывает рану.

А я все еще пытаюсь вырваться.

— Отпусти, я должна ему помочь! — кричу я.

— Нет времени. Яйцо скоро вылупится.

— Но оно должно…

— Чувствуешь, как дрожит земля? — Чевинфорд смотрит мне в глаза. — Я за тебя отвечаю. Здесь и так погибли мои люди. Я сделаю все, чтобы больше никто не пострадал. Идем!

— Мы не бросим его…

— Бросим! — говорит Чевинфорд. поднимает меня на руки, уносит прочь. Я пытаюсь сопротивляться, но проклятый капитан держит крепко.

Извиваюсь как змея. Картинка перед глазами становится мутной, едва различимой. Над островом восходит солнце, пробивается лучами сквозь пышные заросли, режет мне в глаза.

Чевинфорд! Безымянный Бог, как он смеет! Колочу его руками, дергаю ногами, а он все сильнее прижимает меня к себе и смотрит в сторону, будто я мешок с картошкой. Долбанный мешок с долбанной картошкой!

— Отпусти, — кричу ему на ухо. — Слышишь? Я увольняюсь! Ноги меня больше не будет на твоем корабле!

Он останавливается, смотрит по сторонам, ставит меня на ноги, но не отпускает, а потом целует. Я не хочу с ним целоваться. Смотрю по сторонам, вижу Миш. Зверек все это время двигался за нами, перепрыгивая с дерева на дерево.

На мои глаза наворачиваются слезы. Такое чувство, что будто вместе с поцелуем Чевинфорд всасывает в себя и мою душу.

— Отпусти! — кричу ему.

— Не могу. Нам нужно к храму, — холодно отвечает он.

— Сам туда иди!

— Там мне может понадобиться помощь чародея, — спокойно говорит проклятый капитан, и от его спокойного взгляда становится не по себе. — А еще я не хочу, чтобы ты тут погибла.

— Ты ни о чем не думаешь, кроме своей мести! Вы с Ником похожи. Только по-разному одержимы! — кричу я ему в лицо, а он даже не моргает.

— Я не могу отпустить тебя на верную смерть. Он сказал правду — тут уже может быть корабль Инквизиции. Они ищут его, а не нас. Значит, у нас есть возможность…

— Да пошел ты со своей возможностью! — кричу я, пытаясь безуспешно вырваться из хватки Чевинфорда.

Мои пальцы сжимаются в кулаки. Взгляд уже ловит спиральную радугу Изнанки. Она вьется над деревьями, проходит сквозь редкие белые облачка, с каждым мгновеньем сияет все ярче.

Все вокруг начинает оживать. Деревья и кусты двигаются, расходятся в сторону, обнажая присыпанный желтым песком пляж. Легкие волны выбрасывают на берег камешки и ракушки. Те лежат какое-то время, будто бы рассматривают чужой, удивительный мир. Появляется следующая волна и забирает их в родную среду.

На фоне ярко-красных рассветных небес вижу пару кораблей. Сперва кажется, что это очередная ловушка Кардемиканы, но спустя миг понимаю, что они настоящие. Изнанка позволяет видеть их сквозь преграды.

Крупный четырехмачтовый галеон и шхуна поменьше. На их мачтах развеваются флаги Инквизиции, а несколько забитых людьми лодок уже курсируют от кораблей к берегу.

— Налькар! Беги! — кричу во весь голос.

Небо начинает меркнуть. По нему будто бы разливаются чернила. Пять или десять секунд — и все небо покрывается черной, бурлящей жидкостью. Здешняя Изнанка не хочет, чтоб на неё смотрели. Чувствую, как густеет воздух. Как становится тяжело дышать. Как по моему лицу стекают капли пота.

Вываливаюсь из Тонкого мира и падаю прямо на грудь Чевинфорда. Всхлипываю, вспоминая о Налькаре. Инквизиторы пришли за ним и с раненой ногой ему от них не уйти…

— Давай вернемся, — умоляю Чевинфорда. — Прошу тебя…

— Нет, — строго отвечает он.

— Он погибнет. Как ты не понимаешь?

— Понимаю, — твердо говорит он. — Но это не значит, что должна гибнуть и ты.

Безымянный Бог! Неужели я сама не могу решить, что мне делать? Я не его кукла! Не игрушка! Проклятый капитан не вправе распоряжаться мной как ему захочется!

— Идем, — Чевинфорд аккуратно проводит рукой по моим волосам. — Нужно отплыть отсюда до конца дня и желательно не попасться инквизиторам.

Он берет меня за руку, ведет через лес, периодически доставая саблю и срубая ей густые заросли. А я все плачу. Нет, проклятый капитан Чевинфорд. Я не буду с тобой. Не знаю, как тебя терпела твоя жена, но я — не она. Я буду делать то, что считаю нужным, а потому покину тебя при первой же возможности…

Мы проходим рядом с шумным водопадом. В его водах словно отражается картина — четыре человека и посредине пятый. Все одеты в балахоны, с капюшонами на головах. Тот, что посредине несет небольшую шкатулку. Остальные смотрят по сторонам.

Присматриваюсь к картине.

Похоже, это вода памяти. Эти четверо были здесь, но кто они такие7 Жившие тут ранее чародеи?

Приглядываюсь еще внимательнее, и замечаю на пальце того, что в центре, архиепископское кольцо. Его ни с чем не спутать — массивное, с продолговатым синим камнем, а поверху гравировка на древнем руническом письме, означающая служение Безымянному Богу.

— Это он! Архиепископ! — вскликиваю я, в надежде отвлечь Чевинфорда, а самой метнуться обратно к Налькару.

— Я знаю, — коротко отвечает капитан и ведет меня дальше. — Он приплывал сюда не раз и не два. Но никто, кроме приближенных к нему епископов, не знал, зачем он тут.

За деверьями вижу одну из колонн храма. Она слегка покошена, по её стене плетутся лианы, но все равно красивая. Блестит на солнце, будто вылита из чистого золота.

— Зачем строить храм на яйце? — спрашиваю я.

— Это мощный источник магической энергии, — отвечает Чевинфорд.

Миш прыгает ему на плечо, смотрит на меня, затем уставляется вперед. Капитан не отвлекается, чтоб погладить питомца и отпустить меня. Да и если бы отпустил — не знаю, добралась бы я до Налькара или нет. Остров меняется с каждой секундой. Где-то появляются деревья и кусты, где-то они исчезают; в любом месте может материализоваться хищник; тропинки извиваются как змеи…

Земля снова начинает трястись, теперь еще сильнее, чем раньше. Я падаю, Чевинфорд отпускает мою руку, но бежать не хочется. Понимаю, что к Налькару я путь не найду.

Неподалеку валится пальма. По сухому грунту ползет небольшая трещина, а потом все успокаивается.

— Успокоилась? — спрашивает проклятый капитан, поднимаясь из кустов и отряхивая одежду.

Я не отвечаю. Все думаю о Нике. Может, его уже настигли инквизиторы или чудовище. Или он все еще где-то в джунглях, один против этого острова.

— Идем, — зовет Чевинфорд. В этот раз за руку он меня не берет.

— Налькар…

— Он знает это место куда лучше, чем ты или я. Может, ему удастся выжить.

Может…

Это меня не устраивало, но я продолжала идти за Чевинфордом, а храм все больше виднелся из-за деревьев. Кому он посвящен? Тени? Кому-то из старых богов? Братьям и сестрам Безымянного Бога? Культам реликтов?

Впрочем, не важно. Больше всего мне хотелось убраться отсюда и сойти на берег в ближайшем порту. Чевинфорд внезапно стал мне чужим. Он беспокоился обо мне…

А может, и нет. Больше всего он беспокоится о том, как убить Архиепископа. Пока это не свершится, он не сможет ощущать что-либо, кроме ненависти. Да и после — не факт.

В десятке метров от меня обнаруживаю человеческую фигуру, хоть сразу видно, что это не человек. Фигура будто сделана из черного масла. Блестит на солнце, идет вперед через кустарники. У неё нет ни лица, ни глаз, ни одежды. Словно бы это…

…тень.

Тень Чевинфорда. А чуть дальше моя. Она едва заметна за кустами, потому я поначалу не разглядела её.

Что же это за храм, что магия Тени здесь способна прорваться в реальный мир? Кто здесь жил и что за ритуалы тут проводились?

По моей коже проходит озноб. Меня это пугает, как пугало бы любого чародея. Теневой мир не знает жалости. Там обитают древние существа, которые только и думают о том, как прорваться в реальность, занять в ней чье-то место.

— Ты и Айсеном пожертвовал во имя своего Архиепископа? — спрашиваю я. — Иначе где он?

— Обратился после того, как его ранили, — не оборачиваясь, отвечает Чевинфорд. — Где он — не знаю. Он себя не контролирует. Но он вернется. Это не впервые.

Проклятый капитан совершенно безэмоционально говорит о своем друге. Абсолютно не переживает за него. Почему?

Иду вслед за ним, посматриваю то на ожившие тени, то на бездушного капитана, то на растительность вокруг. Она странная. Ветер есть, но ни один лист не зашевелится. Только те, что уже упали, кружат в воздухе. Иногда кажется, что это не деревья и кусты, а лишь декорации, что-то скрывающие от моего взора.

В воздухе копошится мошкара, где-то громко кричат птицы и животные, хоть никого из представителей местной фауны нет и близко. Я это чувствую. С магической точки зрения здесь — будто пустыня. Таким это место и предстает, стоит закрыть веки и нырнуть в Изнанку. Желто-коричневая, покрытая сетью трещин земля, иссушенные солнцем растения, прожаренный как на сковородке воздух, и высящийся впереди храм.

Из Тонкого мира он выглядит огромным и словно нависает над всем вокруг. Отсюда он виден таким, каким был до того, как его покинули люди. Золотистые башни сверху до низу испещренные неведомыми мне рунами и знаками. Центральное здание с широким куполом, наверху которого приютилась статуя человека в длинной мантии. Вокруг — аккуратно расставленные скульптуры, под ногами которых стелется травяной ковер, сверкают аккуратные ручейки. И все это стоит посреди бесконечной пустыни, единственный обитатель которой — неутомимый ветер.

Выхожу из Изнанки, смотрю на оставшиеся от храма руины.

Не похоже это на пристанище культа Тени. Там совершенно другая архитектура — висящие над землей торусы. Восточные культы и островные тоже не подходят. Тогда чей он?

Мы обходим огромный валун, и я удивляюсь еще больше.

Вход в руины находится прямо перед нами. Отсюда видна его высоченная, в три-четыре человеческих роста дверь. Если это вообще дверь.

Нет, скорее огромное зеркало. В нем отражаются деревья, кусты, трава, земля…

Все, кроме Чевинфорда и меня.

А еще звуки — здесь их просто нет. Абсолютная, гробовая тишина. Не слышно пения птиц, шелеста листьев, ветра…

На мгновенье кажется, что я оглохла. Щелкаю пальцем, и звук, усилившись в тысячи крат, возвращается в виде эхо. Странно. Здесь ведь не может быть эхо. Что за заклятие наложили на это место?

— Попробуем войти внутрь, — говорит Чевинфорд и ступает к храму.

Не знаю, ощущает ли он то же, что и я, или нет. Он все-таки не маг, да еще и без души. Следую за ним.

Он подходит к зеркалу, осматривает его.

— В жизни такого не видел, — бормочет он под нос, достает саблю и бьет ею по зеркалу. Та отскакивает, не оставляя даже царапины.

— Надо было взять Налькара, — сержусь я, но Чевинфорд не обращает на меня ни малейшего внимания.

Он взирает в зеркало, будто пытаясь там что-то разглядеть. Я же смотрю через Изнанку и вовсе не вижу зеркальной преграды. Передо мной огромная, исписанная рунами, но все же обычная дверь.

Вижу, как Чевинфорд прикасается к зеркалу пальцем и по тому идут волны. Он делает шаг — и буквально входит в стекло, как в воду.

— Стой здесь. Не иди за мной, — говорит он и исчезает.

Это портал, что ли? Но ведь таких огромных порталов быть не может, да и выглядят они совершенно иначе. А проклятый капитан тем временем полностью исчезает из виду, и мне становится страшно.

Я остаюсь в одиночестве, и кажется, что за мной наблюдают буквально отовсюду. Снизу, сверху, с огромного зеркала. Становится холодно. Начинаю дрожать.

Срываюсь с места и бегу вслед за проклятым капитаном.