Порт показывается на горизонте. Поначалу мне он кажется очень привлекательным местом, по крайней мере в сравнении с нашим северным, да и восточным тоже. Рядом с берегом высятся пальмы. По их стволам то и дело ползают какие-то маленькие длиннохвостые зверьки. Высокая, ярко-зеленая трава достигает пояса темнокожих людей с корзинами на спинах. Они собирают что-то на земле. Пахнет природой. Цветами, травами, чистым воздухом. Аромат настолько сильный, что чувствую его даже с корабля.
Белые мохнатые облака почему-то движутся очень быстро, хоть сильного ветра не ощущаю. Зато ощущаю сильное магическое воздействие. Наверняка тут есть какой-то сильный источник магии. Разрыв или что-то похожее.
Сам порт поменьше, чем наш. Кораблей в нем немного. Старенький небольшой бриг со странным, не виданным мной никогда доселе флагом, пара маленьких рыбацких шхун, чуть дальше — огромный пятимачтовый парусник, не способный причалить из-за своих размеров.
Над головой слышатся крики чаек. Кто-то в порту громко трезвонит в колокол. Доносятся громкие голоса людей. Даже не верится, что здесь — пристанище пиратов и контрабандистов.
Не верится, что и я вот-вот сойду на берег.
Меня мучит совесть. Я не могу успокоится из-за того, что при нападении высасывала жизнь из каждого, кто попадется под руку, не верится, что так легко и быстро прониклась симпатией к проклятому капитану, что я помогала им. Как я могла допустить то, что случилось с Ником?
Безымянный Бог! Я никогда себя не прощу!
Сойду на землю, найду первый же оплот королевской власти и расскажу что было.
Чевинфорд подходит ко мне, аккуратно кладет руки мне на талию, но я вырываюсь, делаю шаг вперед и смотрю в его лицо.
— Ты все решила? — спрашивает он, будто он обращается к подчиненному.
— Да, — отвечаю я. — Я ухожу.
— Тогда позволь пригласить тебя на свидание.
Я злюсь. С одной стороны мне хочется быть отсюда подальше, но с другой что-то словно связывает меня с этим человеком. Держит намертво, не желая отпускать.
— Одно свидание, после которого уйдешь. Если захочешь, конечно. На ремонт корабля уйдет около суток. Здешних мест ты не знаешь. Тут может быть опасно. Мы можем прогуляться, заодно покажу тебе город.
Я и в самом деле не знаю этих мест.
Мне страшно, что если уйду одна, могу попасть во власть кого-то куда более жестокого, чем Чевинфорд.
Миш соскакивает с его плеча, прыгает мне на руки, тихо попискивает и смотрит своими большими глазами прямо на меня. Я глажу его по шерстке. Зверек начинает нежно мурлыкать, издавать звуки, похожие на «ми-ми-ми», трется о меня. Вот почему его зовут Миш.
— Видишь? Даже Миш не хочет, чтоб ты уходила, — усмехается проклятый капитан.
— Хорошо, — киваю я. — Одна прогулка. Хочу знать, что это за место и чего мне опасаться.
— Тогда переоденься, — усмехается Чевинфорд.
— Зачем? — удивляюсь я. — Ты решил забрать у меня эту одежду?
— Негоже идти на свидание в этом тряпье. Ты же видела сундук в трюме. Киренакские шелка. Знаю, что о таких мечтает почти любая девушка.
— Мне ничего от тебя не надо, — препятствую я, хоть в чем-то он прав — дома я бы многое отдала бы за платье из киренакского шелка.
— Не буду же я сам в них ходить, — говорит он. — Захочешь — продашь. Деньги тебе пригодятся.
Он, конечно же, прав. Бесплатно никуда не доберусь. Ладно, пусть будет так. Хоть голодной не останусь.
— Хорошо, — киваю я, протягивая капитану его питомца. Он берет его на руки, заботливо гладит, щекочет. Тот довольно пищит.
— Иди, переоденься.
Киваю, прохожу по палубе. Спускаюсь вниз. Здесь холодно, чувствуется запах гнили. Ничего, скоро от этого отделаюсь.
Захожу в ту самую комнатушку, где переодевалась первый раз, открываю сундук. Вижу наряды, от которых вряд ли отказалась бы сама королева. Светлые, темные, цвета спелой травы, морской волны.
А еще тут было зеркало. Небольшое, в полный рост себя не рассмотришь, но оно было. Капитан повесил его для меня?
Сперва мой взгляд падает на нежно-зеленое легкое платье длиной до пола. Но присмотревшись к нему, понимаю, что пошито оно на более миниатюрную особу и мне в нем будет неудобно. Потом нахожу бордовое, бархатное, с вкраплениями шелка, драгоценными камешками, обрамляющими декольте. Дома я бы, конечно, выбрала его.
А что стесняться?
Одеваюсь, смотрю в зеркало. Еще бы немного подкраситься. Жаль, что здесь нечем. Зато можно воспользоваться магией.
Ныряю в Изнанку, касаюсь дерева, стенки каютки становятся прозрачными, тают, обнажая взору спиральную радугу. Теперь я стою не на покачивающихся досках, а на черно-коричневом островке посреди бескрайнего океана. В воздухе парит гигантский кит, отбрасывающий на меня свою огромную тень. Где-то внизу снуют духи.
Взываю к ним с желанием немного изменить свою внешность. Это выходит далеко не у всех чародеев и совсем не получается у мужчин. Не знаю почему. Может, мужская красота не ценится духами, божками, и прочими здешними обитателями? А может, дело в природе магии — мужчины обычно в Тонком мире ведут себя резковато, из-за чего им легче вступить в контакт с одними сущностями, но труднее с другими.
Прямо передо мной черно-коричневый грунт начинает блестеть. В нем образовывается небольшая ямка, которая быстро наполняется водой. Лужица начинает леденеть, её поверхность становится тонкой ледяной коркой, в которой я вижу свое лицо.
Уставшее, немного грязное, с большими кругами под глазами, растрепанными волосами. Провожу ладонью по холодной, щиплющей кожу поверхности и убираю следы усталости и недосыпания.
Теперь я такая же, какой была раньше. С румянцем на щеках, ясными глазами, без следа обветривания. Конечно, эффект временный. Может, продержится часов шесть, максимум — сутки. Потом все уйдет. Но и этого достаточно.
Возвращаюсь в реальность. В этот раз вернуться получается с трудом: что-то будто держит меня, цепляется за мою душу холодными, мерзкими щупальцами, не желает отпускать.
Но все же выскальзываю, прихожу в себя. Перед глазами все размыто и едва различимо.
Что это было? Демон? Неупокоенный дух? Какое-то заклятие, которое кто-то спрятал до поры до времени?
Возникает сиюминутное желание вернуться туда и разобраться, но понимаю, что это уловка. Некоторые сущности способны вызывать мгновенную зависимость и если поддаться им, можно навсегда остаться в Изнанке, уступив свое тело чему-то другому. Потому стараюсь выбросить эти мысли из головы.
Смотрю на свою обувь — остроносые мягкие туфли, в которых удобно на корабле, никак не подходят под нынешний наряд. Благо, платье длинное, заметить под ним обувь трудно. Тут уже магия не поможет — придется идти в том, что есть.
Гляжу в зеркало — мой вид мне нравится. Темно-бордовое платье контрастирует с бледноватой кожей, камешки блестят в свете фонаря, слегка контрастируя с декольте, волосы не хотят лежать как нужно, но и в гнездо не превращаются.
Поднимаюсь на верхнюю палубу и тут же ловлю на себе взоры моряков. Слегка сжимаюсь, не желая ощущать их на себе. Не самое приятное чувство, когда на тебя смотрит высоченный громила без пары зубов во рту или карлик, головой едва достающий мне до пупа.
Корабль уже успел причалить. Чувствую доносящиеся из порта ароматы пряностей, слышу крики горожан, вижу, как десяток ребятишек устроил прямо на причале какую-то развеселую игру — один пытается достать длинной палочкой других, остальные же убегают и громко хохочут.
— Не сутулься, тебе не идет, — слышу голос Чевинфорда.
Оборачиваюсь, вижу, что он тоже переоделся — теперь на нем темные, отделанные кожей шаровары, сапоги до колена, черная рубаха расстегнута до пупка, под ней виднеются бледные кубики торса. Волосы он связал в хвост, а на голову надел широкополую шляпу с белым пером.
На поясе капитана висит сабля с фигурной рукоятью, на плече кожаная сумка. Миш все так же сидит на его плече и смотрит вокруг большими глазами.
Наверное, большинство женщин хотели бы познакомиться поближе с Чевинфордом. Если бы не знали, кто он такой и чем занимается…
— Айсен, ты за главного, — говорит он что-то ищущему в большом ящике фон Манлингеру.
Тот поднимает голову, кивает, смотрит на меня и хитро усмехается.
— А ты возьми денег из общака, поброди по порту, найди нам пяток матросов, дозорного и знающего Кардемикану проводника. А после сходи с ними за припасами и погрузите их на борт.
— Чародея искать? — хрипит Айсен.
— Нет, не нужно, — отвечает капитан.
Уверен же он, что я останусь.
По небольшому мостику мы сходим на берег, и я вижу скрывавшийся за деревьями город. Он стоит на холме и хорошо виден отсюда. Красные и оранжевые черепичные крыши, под которыми прячутся белые домишки, огромная ветряная мельница нависает над городом будто исполин, на вершине холма виднеется старый замок с серыми стенами.
Поднимаю взгляд и не верю своим глазам. То, что поначалу показалось странноватой тучей, на деле оказывается огромным китом, парящим над городом. Кит взмахивает хвостом, словно плывет, двигает плавниками, поворачивается, идет по кругу…
Как это возможно? В Изнанке — да, но не здесь! Может, я и осталась в Тонком мире, а вокруг — лишь порожденная демоном галлюцинация?
В недоумении смотрю на Чевинфорда, ожидая объяснений.
— В замке на горе когда-то была резиденция здешнего ордена чародеев. Не знаю, что за магию они практиковали, это было еще до меня, но как-то они призвали сюда это создание, — объясняет он. — Это одна из причин, из-за которых церковь не особо лезет в местные дела. Считают, что его призвали с помощью черной магии или договора с Тенью. Всяко, он помогает местным освещать город и не пускает сюда зиму.
Приглядываюсь, и вижу, что от кита к земле идет сеть проводов и трубочек. Словно паутина, они расползаются по всему городу, касаются крыш и уходят в дома.
— Никогда не слышала ни о чем подобном, — еще больше удивляюсь я.
— Церковь запрещает одни виды магии, а существование других просто игнорирует, — отвечает проклятый капитан. — Не удивительно, что в академиях подобного не изучают.
— А чародеи, создавшие это, где они? Интересно было бы перенять их знания.
— В один прекрасный день они все пропали, а замок нынче аномальная зона, притягивающая демонов и Теней. Лучше туда не входить. Идем, я знаю одно место, где мы могли бы хорошо провести время.
Я оглядываюсь вокруг, вижу вполне обычное место — играющих в карты мужчин, гоняющихся друг за дружкой ребятишек, подростков, прыгающих с пристани в воду. Откуда-то доноситься легкая, приятная музыка. Уличные артисты показывают какую-то сценку. Возле стены небольшого оранжевого домика приютился портретист, предлагающий каждому проходящему мимо написать его портрет.
— Я иначе представляла это место, — размышляю вслух. — Ты говорил, что тут прибежище разбойников. Думала, тут на каждом углу грабежи, разборки, убийства…
— Это нейтральная территория, любой пират это знает. Существует такой себе договор между преступным миром. По нему в этом месте можно продать награбленное, найти людей в команду и прочее подобное. А вот выяснять отношения нельзя. Любой, кто займется грабежами или выяснением отношений здесь, попадет в немилость ко всем остальным. А значит, ему будет трудно передвигаться, он не сможет рассчитывать на ремонт и торговлю здесь. Станет изгоем.
— И бандиты согласились на это?
— Все понимают, что от этого каждый в выигрыше, — объясняет Чевинфорд. — Самый отъявленный негодяй может прибыть сюда и спокойно продать награбленное. Если же есть желание устроить разборки — для этого полно других мест.
— А если бы Архиепископ прибыл сюда — ты бы убил его.
Проклятый капитан несколько секунд молчит, потом смотрит мне в глаза взглядом, от которого мурашки бегут по коже.
— Да, — кивает он. — Но давай не будем о нем.
— Что, если твои воспоминания поддельные, — говорю я. — Ты об этом думал? У восточных шаманов, теневых магов и много кого есть магическая практика внушения чужих воспоминаний. Церковь не одобряет таких практик, но…
— Давай не будем об этом, — прерывает меня он, однозначно давая понять, что разговор закончен.
Какое-то время мы идем молча. Я рассматриваю местных жителей. Почти все чернокожие. У нас редко встретишь подобного. Их одежда простая и легкая — ситцевые рубахи, брюки, юбки, раскрашенные в пестрые, не всегда сочетаемые цвета. На ногах что у мужчин, что у женщин плетеные сандалии. Интересная мода.
Здешнего языка я не знаю. Хоть иногда слышится ломанный всеобщий, но в основном их речь чем-то похожа на карканье ворона. Иногда мне кажется, что они говорят обо мне.
Над головой пролетает кит. Никогда в жизни я не видела таких огромных китов! Наверняка он создан при помощи магии. В отходящих от него во все стороны проводах что-то пульсирует. Будто бы там мчится наперегонки стая светлячков.
Кит издает длинный, монотонный звук, чем-то приятный, а чем-то ужасный, похожий на стон, поднимается кверху, касается облаков, разворачивается и уплывает за высокие дома в несколько этажей.
Ко мне подбегает женщина-торговка, пытается надеть на мою шею бусы из разноцветных камешков, при этом улыбается и что-то бормочет на своем языке. Я тоже ей улыбаюсь. Здешний народ выглядит веселым в отличие от наших.
— Нравится? — спрашивает Чевинфорд.
— Конечно, — отвечаю я.
Он достает из кармана кошель, расплачивается с торговкой, та смеется и кланяется. Бусы остаются на моей шее. Они большие, но в то же время легкие. Хоть такое украшение не сильно подходит к моему платью, но мне нравится.
Я чувствую легкость. Дышу свежим, теплым воздухом, смешанным с запахом пряностей и жаренного мяса. Верчусь, разглядывая себя в стекле витрины с непонятной надписью, снова хватаюсь за руку Чевинфорда. Из головы улетучиваются всяческие неприятности, все, что случилось за несколько дней. Хочется жить и радоваться жизни. Может, мне стоит остаться здесь?
Даже Миш, все так же сидящее на плече капитана, кажется, радуется. Зверек рассматривает все большими глазами, пищит, перебирается с одного плеча хозяина на другое, потом обратно. Затем прыгает мне на руки, мне едва удается его поймать. Лижет меня в палец шершавым языком, попискивает, и снова возвращается к Чевинфорду.
Удивительное создание. Один его взгляд способен заставить думать о приятном. Может, именно его заслуга в том, что Чевинфорд еще не сошел с ума?
— Чаще улыбайся. Тебе идет, — говорит капитан.
И я улыбаюсь. Ощущаю себя маленьким ребенком, впервые попавшим на представление бродячего цирка с весельем и сладостями. Душа разрывается от счастья. Неустанно хохочу, находя смешное там, где его нет.
Вижу деревянный помост, на котором ансамбль из четырех музыкантов играет веселую мелодию. Вокруг пара десятков человек ритмично двигаются под музыку. Никаких привычных нам выверенных танцев, заученных движений и вычурной хореографии тут нет и близко — каждый танцует как хочет и никто никому не мешает.
Чевинфорд не говорит ничего, просто берет меня за руку и ведет к импровизированной танцплощадке, а потом начинает двигаться в такт незатейливой музыке.
Я какое-то время стесняюсь, оглядываю улыбчивых окружающих. Всем им нет до меня никакого дела. Они где-то в своих мирах, где каждому из них хорошо.
Музыка звучит все громче. Вижу улыбку Чевинфорда и не выдерживаю — бросаюсь в пляс. Мы беремся за руки, весело прыгаем, смотря друг другу в глаза. Ловлю в его зрачках отражения улыбчивых лиц, разноцветных домов, вновь проплывшего над нами кита.
На какое-то мгновенье чувствую, что мы с ним одни в этом мире буйства красок и музыки. Ну и Миш, конечно же, который непонятно как удерживается на его плече.
Беру его за руку, делаю оборот, как это учили на уроках хореографии. Сближаюсь с ним, легонько касаюсь пальцами его груди. Она теплая, даже горячая. Чувствую, как в ней бьется сердце.
Делаю шаг назад, пытаясь вспоминать слегка позабытые движения из уроков мистера и миссис Пиквинг. Танец моих бывших преподавателей всегда смотрелся как идеальная форма искусства: математически выверенная, точная, строгая. Каждое движение имело смысл, даже самые маленькие нюансы устранялись, и взгляду зрителей представало сосредоточение гармонии и точности. Вот только их натянуто улыбчивые лица после представления становились серьезными, немного грустными. Они не радовались, лишь давали друг другу комментарии в стиле «хорошо отработал».
В этом платье мне не очень удобно — оно узкое, где-то жмет, в другом месте натирает, не дает свободы ногам. Оно создано не для удовольствия, а для демонстрации.
Чевинфорд совсем не умеет танцевать. Его движения совершенно бессмысленны и несуразны, но в них есть что-то прекрасное. Глядя в его глаза, понимаю что. Истинная радость, не скованная правилами, запретами и законами. Он прыгает вокруг меня, берет мое запястье, плавным касанием тянется вверх. На какой-то миг, всего на долю секунды, он касается к моей груди, отдергивает руку, отходит, снова подходит и проводит ладонью по плечу.
Наши взгляды снова соприкасаются. Вижу его искреннюю улыбку, неумелые движения и ни капли стыда. Чувствую, что заражаюсь от него неуемной энергией. Мои законы и правила в мгновенье ломаются, словно картонная преграда под ударом молотка.
Хватаюсь за юбку дорогущего платья, тяну в разные стороны, оно с треском рвется, обнажая ноги. На какой-то миг стыд возвращается, кажется, что каждый, кто видел это, успел показать в меня пальцем и громко засмеяться.
Но подняв голову, не вижу ни насмешек, ни устремленных в мою сторону пальцев. Все веселятся как и веселились. Мгновенно забываю все вычурные уроки танцев из академии и пускаюсь в неудержимый пляс.
Чевинфорд смеется. Мы с ним неловко прыгаем друг напротив друга, то соприкасаемся, то отстраняемся друг от друга. В какой-то момент он хватает меня под руки, начинает кружить. Детали мира сливаются воедино — лица окружающих, парящий над головой кит, музыканты с диковинными инструментами, разноцветные наряды.
Закрываю глаза и все исчезает. Чувствую лишь его объятия, слышу дыхание, мягкое касание губ, щекотание языком мочки моего уха. Словно бы проваливаюсь наизнанку мира, где нет ничего, кроме нас двоих.
Он все крепче прижимает меня к себе. Все сильнее целует. Его горячие, как угли, пальцы касаются моей кожи.
Слышу, как замедляется музыка. Чевинфорд все плавнее кружит меня, а потом ставит на землю. Я хохочу, хоть картинка перед глазами все еще пляшет. Музыкант на непонятном языке оглашает новую песню. Люди вокруг хохочут и аплодируют.
Ноги подводят меня, и я уже вижу себя распластавшейся по земле, но проклятый капитан вовремя хватает меня под руки, не позволяя упасть. смотря друг на друга, мы продолжаем смеяться, наслаждаясь взглядами друг друга.
Начинает играть медленная мелодия. Чевинфорд обнимает меня обоими руками, а я обнимая его, и мы медленно кружимся, отрываясь от всего мира. Закрываю глаза, вдыхаю запах его черных волос, сильнее прижимаюсь к нему, чувствуя себя в безопасности. Никто не может нам помешать. Не здесь, не сейчас, и никогда.
Кладу голову на его плечо и открываю глаза. С каждым мигом взгляд выхватывает что-то новое и необычное в этом перенасыщенном красками и улыбками месте. Затейливая вывеска цвета радуги, полосатый конь с одетым в красно-оранжевые наряды наездником, ребенок, пускающий десятки мыльных пузырей, усевшись на ступеньки дома.
И пара человек, которые нарушают гармонию этого места.
Останавливаюсь, всматриваюсь, все еще пытаясь убедить себя, что мне кажется.
Их двое. Чернокожий мужчина и белая женщина. Оба одеты в темные одежды. У обоих головы прикрывают темные шляпы. Конечно, это могут быть такие же приезжие, как и я, но монокли с красными стеклами выдают их происхождение. Монокли, с помощью зачарованного стекла которых, можно мгновенно опознать чародея и понять какой магией тот занимается.
Они смотрят на меня, а я на них. А спустя секунду оба движутся ко мне.
— Что-то случилось? Ты дрожишь, — говорит Чевинфорд.
— Инквизиторы, — отвечаю я, кивая в сторону пары.