— Отвернись. Не смотри на них, — говорит Чевинфорд, не снимая улыбку с лица.

Что он задумал? Не понимаю. Становится страшно, по коже ползет холодок. Но все же отворачиваюсь, продолжаю танцевать. Но теперь движения даются тяжело, будто на мои ноги надели тяжелые кандалы.

Чувствую взгляд в спину. Слышу голоса на родном языке. Из-за музыки и криков разобрать не могу, но, кажется, они произнесли мое имя.

Чевинфорд берет меня за руки, улыбается, все так же неумело пляшет. но я смотрю не на него, а на Миш, в больших глазах которого отражается лицо чернокожего инквизитора с ярко-красным моноклем на глазу. Вижу его сосредоточенное, похожее на каменное изваянье лицо. Вижу, как он тянет ко мне руку. Чувствую его дыхание…

Проклятый капитан, не убирая улыбки с лица, резко выбрасывает вперед руку. Слышу хруст. Резко поворачиваюсь.

Вижу, как лицо инквизитора искажается от боли, но закричать он не успевает — пальцы Чевинфорда ударяют прямо в его горло, и тот начинает задыхаться.

Женщина за ним хватается за противомагический жезл, спрятанный у неё под пиджаком. Но мой спутник хватает её за руку, не позволяя обнажить оружие, с силой наступает на её ногу, вертится, будто все еще танцует, оказывается за её спиной и толкает инквизиторшу в объятья коллеги.

Те выглядят как влюбленная пара, обнимающаяся посреди танцплощадки.

Проклятый капитан хватает мое запястье, тащит меня в толпу. Я следую за ним. Что они тут забыли? Почему напали на нас? Я ведь не прибегала к запретной магии, а Чевинфорд и вовсе не чародей.

Мы ныряем в узкий переулок между двух оранжевых домиков. Поворачиваем, идем через переполненный людьми рынок. В воздухе витает запах выпечки и фруктов. В ушах гремят голоса на чужом языке. Какой-то не совсем трезвый господин в соломенной шляпе чуть не сбивает меня с ног.

Мой спутник на миг оглядывается, одним движением срывает с пояса пьяницы кошель и подбрасывает его в воздух. Монеты со звоном падают на брусчатку.

— Деньги! — кричит кто-то.

Толпа начинает толкаться в попытке урвать побольше. Кто-то падает. Пьяный мужик что-то орет с лавочки, наверняка матерное. Мы проходим через еще один переулок, пулей проносимся через маленькую усаженную пальмами площадь, в центре которой брызгает небольшой фонтан. Потом протискиваемся между парой почти прижатых друг к другу домов.

Мне становится тяжело бежать. Жадно хватаю ртом воздух, чувствую, как потею. Повезло все-таки, что порвала платье. В нем и пары метров не пробежала бы.

Еще несколько поворотов, и мы оказываемся на блестящем в лучах солнца пляже. Горячий песок попадает в мою обувь и колет в ногу, заставляя сбросить туфлю. Прохладный морской бриз дует в лицо. Витающие в облаках чайки перекрикивают городскую суету.

Чевинфорд останавливается. В отличие от меня он совсем не устал. Я же чувствую, что сейчас упаду. Со спортом я завязала еще на втором курсе академии, сосредоточилась на учебе.

— Инквизиция? — говорит проклятый капитан, и его слова тонут в шуме в моих ушах.

Не в силах ответить, я только киваю. Сажусь на обогретый солнцем песок, опуская ноги в прохладную воду. Умываю лицо, от чего становится немного легче.

— Ты пользуешься запрещенными практиками?

— Нет, конечно, — отвечаю я, вглядываясь в россыпь рыбацких лодок на синем морском полотне.

— Значит, твой сбежавший друг выжил, и рассказал, что ты воспользовалась чем-то запретным, — проклятый капитан усаживается рядом. Миш с плеча перебирается ему на руки и Чевинфорд поглаживает своего питомца по блестящей шерстке.

И в самом деле, Инквизиция может прийти только за мной. Тем более, кажется, я слышала, как они произносили мое имя.

Зараза, почему?

Вспомнилось, как будущие служители их ордена посещали некоторые наши лекции. Их не любил никто — всегда молчаливые, выправкой напоминающие военных, всегда в униформе, ни с кем не разговаривали. Я так и не узнала имен ни одного из них.

Они не маги, даже наоборот — туда набирали и набирают только людей без магического потенциала. Они не могли создать даже самое простое заклятие, но и большинство магических штучек на них не действовало. Зато они знали о чародействе все, даже больше, чем мы. Только им в деталях рассказывали о запрещенных практиках и запрещали обсуждать их с кем угодно, кроме своих.

Адепты их ордена есть во всех странах. Они имеют право взойти на любой корабль любого королевства, торговой компании или частное судно, приказать капитану повиноваться, и те обязаны слушаться, иначе получат срок за содействие ренегатам.

Единственное их предназначение — выслеживать черных магов, некромантов, чародеев Тени и прочих отступников. И если среди магов часто встречались те, кто переступал закон: кто-то из интереса, кто-то ради большего могущества или желания помочь близким, то о предателе в стане Инквизиции я никогда не слышала и не читала. Зато слышала, что на их телах были магические метки, не пускающие лишние мысли в голову. Правда, их я тоже никогда не видела. Кто знает, правда это или домысел.

Но почему они пришли за мной?

Не мог Ник сказать им, что я воспользовалась некромантией, гоэтией, призвала Тень или прочее подобное. Или кто-то выживший из команды «Южной звезды» постарался?

— Если за тобой охотятся, то стоит подумать о том, чтобы остаться, — говорит Чевинфорд, всматриваясь вдаль и мягко поглаживая питомца.

В моей голове мелькает неожиданная мысль.

Если это проклятый капитан нашел парочку друзей и сказал им припугнуть меня, чтобы мне захотелось остаться? Откуда я знаю, что это были настоящие инквизиторы? По красным моноклям для распознавания чародеев и антимагическому жезлу? И то и другое можно достать, не будучи членом Инквизиции, а особенно здесь, в пристанище бандитов и разбойников.

Смотрю на него с недоверием, он же улыбается в ответ.

— Знаю, о чем ты думаешь. Нет, это не я. Но если так хочешь уйти — в порту стоит корабль Морсена Кливенхольда. Он мой старый знакомый. Возит контрабанду в северные земли. Если хочешь — могу поговорить с ним, и он в целости и сохранности доставит тебя домой. Но решай быстрее. К вечеру нам нужно быть в море. Не хочу, чтобы Инквизиции пришло в голову обыскать мой корабль.

Я киваю.

Если Инквизиторы действительно ищут меня, то поймают, стоит мне вернуться домой.

Ныряю в Изнанку, пытаясь посмотреть свою ауру. У Инквизиции, конечно, свои способы, но мне известно, что у ренегатов души немного отличаются от других. Вдруг я действительно что-то натворила, а потом стерла себе память, чтобы забыть?

Пляж медленно отдаляется от меня. Пальмы меняются, сперва становятся больше, а потом превращаются в змей. У каждой из них по десятку-два шей и голов. Только что они выглядели как листья, впрочем, они и есть листья, просто отсюда чувствуется энергетика места. Может, здесь когда-то случилось убийство или кто-то провел ритуал черной магии, который навсегда изменил вид места в Тонком мире.

Одни дома остаются такими же, как и были, другие превращаются в развалюхи с разбитыми окнами, облепленной штукатуркой и краской. Летающий кит отсюда выглядит еще крупнее, чем в реальности. Он покрывает собой весь город и воет так громко. что хочется оглохнуть.

По улицам города бродят еле различимые души. Одни яркие, а другие почти невидимые. Лишь контуры, по которым можно понять, что это не просто тень.

Приближаюсь к себе. Заглядываю в собственную ауру. Осматриваю её сантиметр за сантиметром, хоть понятия длины здесь относительны, как впрочем, и всего остального.

Моя душа такая же, как у обычного человека. На ней нет пятен использования запрещенной магии. Есть лишь множество угрызений совести. Может, инквизиторы ошиблись? Такое тоже бывает. Когда они арестовывали человека, а при более детальной проверке оказывалось, что он даже не чародей.

Собираюсь вернуться в реальность, но краем глаза что-то замечаю. Поворачиваюсь, и вижу маленького беса, который прицепился к моей сущности. Он чувствует, что попался. Сразу же исчезает. Растворяется в Тонком мире.

Зараза!

Если ко мне прицепился бес, то он почувствовал какие-то следы магии Тени или чего-то подобного. Так просто он не цепляется. Да и вообще десятой дорогой обходит праведных чародеев. Но почему я ничего не вижу?

Выхожу в реальность, смотрю на Чевинфорда, который бросает в воду ракушки. Те весело подпрыгивают на волнах и исчезают в морской пучине.

— На мне был бес, — говорю ему.

— Что за бес? — спрашивая он, не отводя взгляд от моря.

— Мелкий дух-паразит, цепляющийся к источникам отрицательной энергии. Грубо говоря — к магам-ренегатам. Но моя душа вполне обычная.

— Может, он ошибся, этот бес? — Чевинфорд кладет руку мне на плечо, аккуратно спускается к спине, щекоча мою спину. От его прикосновений становится немного спокойнее.

— Они не люди. В таком не ошибаются. Это как если бы ты спутал еду и кусок железяки.

— Пьяный могу и спутать, — усмехается проклятый капитан, опуская руку к моим бедрам. Я же не могу успокоиться. Кажется, что в любой момент из-за угла могут появиться инквизиторы.

— Не переживай ты. Инквизиции тут немного. Но подумай, стоит ли тебе уходить, — Чевинфорд прижимает меня к себе. Миш, будто понимая, что он тут лишний, спрыгивает с руки капитана, находит в песке камешек и начинает им играться.

Чевинфорд же аккуратно гладит мои волосы, потом нежно целует шею. От поцелуя по моему телу будто проходит ток. А затем наступает расслабление.

Но разум все не может найти покой.

Что, если я тогда, когда спасала свою жизнь, воспользовалась чем-то запретным? Чисто случайно? Инстинктивно? Только тогда были бы следы. Или же использовала не я, а на меня? Ауры жертв проклятий часто имеют такие же признаки, как и ауры чернокнижников…

Но я не чувствую себя проклятой.

— Хватит бояться, — говорит Чевинфорд, принимается покусывать мое ухо. С каждым его качанием чувствую электрический разряд, пробегающий от кончиков волос до пят. Мне становится жарко, будто солнце усилилось и решило показать всем, кто тут хозяин.

— Я знаю что поможет тебе расслабиться, — говорит он, достает из наплечной сумки небольшую плетеную бутылку, в которых наливают вина в южных странах. — Киренакское красное. Держал на особый случай.

Он откупоривает бутылку, нюхает содержимое, усмехается, делает несколько глотков и передает напиток мне.

Пожалуй, он прав. Мне действительно хочется выпить чего-то и забыться. Меня никогда не тянуло к алкоголю, пробовала лишь пару раз, больше за компанию и из интереса, чем из желания выпить. Кажется, сейчас пришел тот самый момент, когда смотришь на алкоголь как на успокоительное.

Делаю несколько глотков, и по коже проносится волна приятного тепла. Вино терпкое на вкус и обжигающе холодное. Наверное, бутылку обработали какими-то алхимическими снадобьями или магией. Крепость почти не чувствуется, но голова начинает легонько кружится, а лицо Чевинфорда слегка расплываться.

Проклятый капитан обнимает меня, аккуратно кладет на песок, я же оглядываюсь по сторонам. Вдруг кто на это все смотрит? Но рядом никого нет, лишь одинокие рыбаки сидят в своих лодках, и их точно больше интересуют поплавки, чем я.

Помогая Чевинфорду, расстегиваю свое платье, не хочу, чтоб он его порвал, не голой же до корабля добираться. Чувствую облегчение. Зря я выбрала этот наряд. Он точно не подходит под здешний климат.

От платья отрывается один из камешков, падает на блестящий песок, и я вижу в нем свое отражение. Оно слегка искажено. В нем мои глаза куда больше, чем на самом деле, а рот наоборот маленький.

Начинаю смеяться над своим видом, замечаю отражение Чевинфорда. Он тоже потерял свои пропорции — нос выглядит длинным, лоб высоким, глаза — один больше другого. Вижу и чувствую, как он проводит языком по моей шее. Кажется, что он слизывает с меня пыль, которой я была покрыта с самого рождения, но как только её убирают, кожа начинает дышать и чувствовать. Слышу его дыхание. С каждым мигом оно становится все более частым и отрывчатым.

— Останься, — шепчет он, убирая платье с моего плеча и обнажая плечо.

Я не отвечаю. Мне не до этого. Моя кожа горит новыми ощущениями, перед глазами простирается светло-зеленое марево, которое я неумышленно черпаю из Изнанки. Стараюсь не упустить ни одного мгновения, ни единого касания. Легкое головокружение от вина добавляет ощущений. Стоит закрыть веки и приходит легкое покачивание, будто все еще нахожусь на корабле.

Окончательно избавляюсь от платья, чувствую тонизирующие прикосновения Чевинфорда к моему животу. Его пальцы поднимаются выше, начинают массировать мою грудь.

— Представь, если сюда сейчас придут инквизиторы, — усмехаясь, шепчу я.

— Хоть полюбуются. Они же дают обет безбрачия, — шепчет проклятый капитан, целуя меня в щеку.

— Не слышала о таком, — усмехаюсь я.

— У меня был один бывший инквизитор в команде. Когда зашли в порт — он неделю не вылезал из борделя, — говорит он, нежно массируя мое бедро.

— Не думала, что они бывают бывшими.

— Еще как бывают, — шепчет Чевинфорд и целует меня в губы.

Голова кружится еще больше. Поверхность подо мной качается еще сильнее. Беру бутылку с вином, делаю еще глоток, и тут же чувствую легонький укус за сосок. От него все тело вздрагивает, пальцы разжимаются, бутылка падает, а содержимое выплескивается на меня.

— Хорошее было вино, — говорит Чевинфорд, слизывая напиток с моего живота, прижимает меня к себе настолько сильно, что кости готовы вот-вот сломаться.

Я вскрикиваю, но мне приятно. Чувствую возникающий внизу моего живота жар и спонтанно ныряю вместе с проклятым капитаном в Изнанку.

Дома за мной становятся больше. Вырастают до самых небес. Некоторые из них снова превращаются в развалюхи без окон и с облепленной штукатуркой. Это их будущее? Не знаю, да и мне все равно. Ощущаю себя малюсенькой песчинкой посреди мира великанов. А мир растет в бесконечность. Трава такая огромная, что самые высокие деревья не могли бы соперничать с ней.

Смотрю в глаза Чевинфорда. В них отражается океан. Бескрайний, бушующий. Проклятый капитан все сильнее прижимает меня к себе, изучает пальцами мое тело, я же пытаюсь изучить его.

— Так ты останешься? — спрашивает он еле слышным шепотом.

— Останусь, — отвечаю я.

Мы сливаемся в бесконечном поцелуе.

* * *

Вечер в порту красив. Над темно-фиолетовом небесном полотне одна за другой вспыхивают звезды. Чувствуется легкая прохлада. Запах и вкус легкого бриза. Совсем не так, как у нас, в наших портах.

Людей становится все меньше. Из города слышится громкая музыка, смешанная с воем небесного кита. По улицам медленно ходят влюбленные пары. Дежурящие своих клиентов торговцы цветами и украшениями то и дело набрасываются на них, предлагая все, что только можно.

Даже жаль отплывать отсюда.

Чевинфорд внимательно осматривает людей, которых он просил нанять. Всего их пятеро — высокий, широкоплечий детина со слегка идиотским выражением лица, бородач в грязном камзоле, парень-подросток, очевидно на место дозорного, узкоглазый уроженец востока с выбритой наполовину головой, и альбинос.

Последний и привлекает мое внимание. Не потому, что я никогда ранее не видела альбиносов. После эпидемии пигментной лихорадки они встречаются часто. А потому, что в его внешности скользит что-то знакомое.

Он высокий, жилистый, с длинной копной белоснежных волос, завязанных в хвост. Его лицо чем-то похоже на скалу — высокий, будто вырезанный из камня лоб, прямой нос, худые щеки. Чем-то он напоминает змею, готовую в любой момент броситься на добычу. На нем плащ до колена без рукавов, а под ним темно-бордовая рубаха с дырой на локте. С пояса свисает кобура с пистолетом и саблей.

— Ты кто такой? — спрашивает его Чевинфорд.

— Меня зовут Налькар, — сухим, безразличным тоном отвечает альбинос. — Неплохо фехтую и стреляю, разбираюсь в картах, умею ориентироваться на незнакомой местности. А главное — хорошо знаю Элисалию и Кардемикану.

Не нравится он мне. Впрочем, чисто по виду мне не нравятся и все остальные, как и большинство команды «Вендетты». Но от этого альбиноса будто бы веет чем-то нехорошим.

— Ладно, давай на борт.

Я ныряю в Изнанку, рассматриваю душу альбиноса. Та вполне обычная. Он не чародей, и уж тем более не некромант или реликт. Выныриваю, смотрю, как он поднимается на борт. Ступает туда с видом хозяина, будто это он капитан.

— Не нравится он мне, — говорю подошедшему ко мне Чевинфорду. — Не знаю почему, но что-то с ним не так.

— Мне тоже он не нравится, — отвечает капитан. — Но мы плывем в Кардемикану, трудно найти того, кто знает те места. Повезло, что мы его нашли.

— Он точно не Инквизитор?

— Как по мне — не похож.

— Зачем нам в Кардемикану? — спрашиваю я.

Слышала про те места. Абсолютно дикие, никем не обжитые острова, которые никому не нужны, потому что там едва ли не на каждом шагу магическая аномалия. Кто-то говорил, что там процветает организация магов Тени, а кто-то настаивает, будто там обитают драконы.

— Возможно, там мы узнаем, что же такое на самом деле Архиепископ.