Всё произошло так неожиданно, что я по-настоящему даже испугаться не успел. Любоваться на подобные трюки с заламыванием рук и заталкиванием в автомобиль, честное слово, занимательно только с одной стороны: когда ты отделён от происходящего телевизионным экраном. Наяву ощущения куда менее приятны и вовсе не располагают к дальнейшему продолжению интриги единоборств с профессионалами и перспективным отбиванием почек.
Я уж готов был предположить что угодно. И то, что задержала меня вовсе не милиция, а сообщники убийц; и что милиция, если она всамделишная, тотчас без разбирательств упечёт меня, как графа Монте-Кристо, в каталажку, выбраться из которой будет непросто; и ещё Б-г весть что…
Но всё оказалось проще и буднишней. Крутого киношного детектива, к счастью, не получилось, и меня не стали убивать выстрелом в затылок из гангстерского кольта сорок пятого калибра, чтобы потом на огромной скорости бросить с моста под колёса идущего трансамериканского экспресса.
«Волга» остановилась у дверей Областного управления внутренних дел, и меня сразу же потащили в один из многочисленных кабинетов с несколькими письменными столами и сейфами, очень похожий на скучную фабричную бухгалтерию. За одним из столов сидел усатый капитан и строчил какую-то бумагу под диктовку всхлипывающей девицы довольно вульгарного вида с огромным фингалом под глазом.
Пока меня пристраивали на стул перед одним из столов, капитан с девицей исчезли, и вместо них появился седой благообразный подполковник в сопровождении Толика. Присутствие товарища ободрило меня, и я с облегчением вздохнул, но Толик незаметно подмигнул, мол, не подавай вида, что мы знакомы, так будет лучше. Что ж, такие у них в милиции, видно, нравы…
Разговор начался с протокольных формальностей, от которых у меня разболелась голова. Долго и нудно выяснялось, кто я и что я, хотя всё это наверняка было известно. Дальше разговор пошёл о причинах моего нежелания обращаться в следственные органы. Здесь подполковник оживился и, мне показалось, даже немного обиделся за то, что я беседую с ним без энтузиазма, отделываясь стандартными, протокольными фразами. Оказывается, я должен быть безмерно благодарен им за то, что они уже разобрались, что никого на стройке я не убивал, хоть и доказали моё присутствие там по многочисленным уликам. Изъятый пистолет осложнял дело, однако было ясно, что, кроме нас со Скворечниковым, был кто-то третий, и больше всего вопросов касалось личности Костика, которого я умудрился обрисовать так, что под моё описание подходила добрая половина мужского населения города. На фотороботе, который меня потащили делать, я изобразил нечто среднее между артистом Леоновым в роли Доцента из «Джентльменов удачи» и самым последним вокзальным бичом. Сделал я это не без умысла, потому что добраться до Костика мне хотелось раньше милиции. Я даже ещё не представлял, что предприму, если доберусь до него и в самом деле, но остановить свой паровоз уже не мог…
К их чести, последовательность событий на стройке, была восстановлена довольно верно, а некоторые детали описания поразили меня своей достоверностью и правдоподобностью. Кажется, подполковник не очень поверил в то, что я, будучи в возбуждённом состоянии, почти не запомнил внешности убийцы Скворечникова, но настаивать не стал, а о происшествии на перекрёстке и вовсе не упомянул, вероятно, пока не подозревая, что я имею к этому самое непосредственное отношение. Или просто не хотел мне до поры до времени что-то говорить.
Пошептавшись напоследок с Толиком, подполковник взглянул на часы и, зевнув, сказал:
— У нас имеется достаточно веских причин задержать вас, но делать этого мы не будем. Пока… И учтите, в ваших интересах не мешать следствию своими необдуманными поступками. — Тут он сделал театральную паузу и произвёл такой блестящий укол, от которого я чуть не грохнулся со стула: — И Пахомову больше не звоните. Поняли, чем заканчиваются подобные авантюры? С вас возьмут подписку о невыезде, но это не значит, что можно и дальше делать всё, что заблагорассудится. Настоятельно рекомендую с сегодняшнего дня сидеть дома серой мышкой и никуда носа не казать. Ваша роль в этом спектакле закончена. Если же мы узнаем, что вы опять что-то предприняли самостоятельно, то изменим меру пресечения. Лучше дожидаться окончания следствия дома, чем за решёткой. Всё хорошо поняли?
Я пожал плечами и неуверенно кивнул. Врать не хотелось, но ничего другого не оставалось. Подполковник погрозил мне пальцем, как шаловливому мальчишке, и повторил:
— Никакой самодеятельности, запомните!
Я подписал протокол и, бросив взгляд на невозмутимого Толика, отправился на выход. На крыльце милиции я немного постоял, надеясь, что Толик догонит меня и что-то скажет, но он не появился, и я решил, что торчать тут дальше смысла нет, можно отправляться домой.
Ехать на троллейбусе не хотелось, лучше прогуляюсь пешком, а по дороге ещё раз всё основательно продумаю и переварю информацию. Вот только стройку в центре города обойду стороной…
Итак, всё, что касается убийств, милиции в общих чертах известно. Быстро же они вычислили, что инициатором их является кто-то третий, кому выгодно сталкивать лбами нас и «православных». Притом этот третий, как видно, хорошо осведомлён в наших дрязгах, владеет ситуацией и обладает большими возможностями, вплоть до прослушивания телефонов, действует решительно и абсолютно плюёт на милицию, которая, как и положено в заправском детективе, плетётся в хвосте некоего самодеятельного сыщика, каковым возомнил себя я. Можно даже предположить, что для милиции заготовлен какой-то хитроумный тупик, в который она успешно заберётся и успокоится, удовлетворив свой профессиональный интерес составлением многочисленных протоколов и допросами свидетелей. В том, что у этого третьего хватит смекалки на подобную каверзу, сомнений нет.
Хорошо, что я оставил себе последний козырь и благополучно умолчал о скандальной статье в завтрашней газете. Узнай подполковник об этом, я совсем остался бы на бобах, везде впереди меня по всем направлениям шла бы милиция. Впрочем, вряд ли милиция усмотрела бы в ещё невышедшей публикации какой-то криминал. Всяческие предсказания и политические заявления не по их части. С кагебешниками, ясное дело, связываться мне не хотелось ещё больше, чем с Костиком и его компанией.
Дома им не удержать меня никакими запретами. Пускай разрабатывают свои высоколобые версии, а я потихоньку попробую сорвать завтрашний выпуск газеты. Как это сделать, совершенно не представляю, но попытаться следует. Много ли толка будет от этого, не знаю, но интуиция подсказывала, что ничего хорошего в публикации не будет. А вот плохое — вполне может быть.
Меня так увлекла эта мысль, что я даже забыл про свою идею-фикс — искать Костика. Попадись он сейчас на улице, я прошёл бы мимо, не обратив внимания, лишь бы не терять драгоценных минут.
В ближайшем телефоне-автомате я набрал номер редакции. Лёха опять оказался на месте.
— Слушай, старик, — начал я, переходя на его манеру общения, — научи, как выйти на вашего главного. Позарез надо.
— Это ещё зачем? — заосторожничал Лёха, почувствовав неладное.
— Хочу с ним о статье поболтать.
— Ну, ты даёшь! Если догадаются, что инфа пошла от меня…
— Да брось ты! Я не конкурирующая фирма, ваши сенсации — мне до фени!
— Какая, нахрен, конкуренция?! Главный с тобой и разговаривать не станет!
— Ну, с этим я как-нибудь сам разберусь. И тебя не сдам, не бойся. Подскажи лишь, где он сейчас и у кого статья.
— Главный у себя в берлоге, а статья на вёрстке. Сверстают — сразу повезут в типографию.
— Вот и прекрасно. Лечу к вам.
— Ох, ты меня под монастырь подведёшь, — окончательно струхнул Лёха, — связался я с тобой…
Тут я не удержался от того, чтобы не съязвить:
— Не плачь, девица, о потерянной чести, не надо было пить шампанское с гусарами…
В редакции областной газеты я уже бывал и ориентировался здесь сносно. Кабинет главного на третьем этаже, так что отыщу без подсказок. Лишних свидетелей своего присутствия иметь сейчас не очень хотелось бы. На худой конец, прикинемся занудой-посетителем, одним из тех, кто постоянно ошивается по редакциям с кипой графоманских стишков или косноязыких фельетонов. Хоть и не лучший вариант, но подозрений меньше.
Неожиданно мне в голову пришла очередная гениальная идея. Гениальная по нахальству, но если она удастся, я убил бы сразу тысячу зайцев.
Выждав, пока из одного из кабинетов на первом этаже выпорхнули две богемного вида девицы в одинаковых свитерах и джинсах и, закуривая на ходу, отправились в редакционную курилку, я нырнул в незакрытую дверь и быстренько отыскал в распечатке на стене номер внутреннего телефона главного редактора.
— Прокопыч, ты? — как можно развязней проговорил я в трубку и стрельнул взглядом в распечатку, не ошибся ли с отчеством главного.
— Слушаю вас, — пробасил хорошо поставленный голос. — С кем имею честь?
— Что за дела, Николай Прокопыч, неужто не узнал?
— Пока нет.
— Ладно, об этом потом… Что со статьёй? Почему газета задерживается?
В трубке наступила томительная пауза, и на душе у меня непроизвольно заскребли кошки.
— Всё идёт по графику, как мы договорились. И потом, я предупреждал, — начал оправдываться главный редактор, смекнув, о чём речь, — материал такого объёма требует времени. Это не какая-то мелкая колонка…
— Что ты мне азбуку талдычишь?! — оборвал я его. — Это ваши проблемы! Нужно, чтобы газета вышла в срок, а остальное нас не касается.
— Мы и так все силы прикладываем.
— Значит, мало прикладываете! — рявкнул я и спохватился: эдак можно переборщить, поэтому сменил гнев на милость. — Знаем-знаем, ты у нас на хорошем счету, но уж не подкачай… Да, кстати. Это даже неплохо, что не укладываетесь в срок. Ситуация изменилась, и есть кое-какие добавления.
— Вы меня без ножа режете! — запротестовал главный. — Мы ещё больше времени потеряем.
— Не потеряем. Добавления совсем крохотные, всего несколько строк.
Главный тяжело вздохнул и обречённо пробормотал:
— Что ж, несите… Когда от вас будет человек?
Я прикинул: особо форсировать события не стоит, но и времени на размышления давать нельзя, вдруг он что-то заподозрит и перезвонит тому неизвестному, от имени которого я так удачно сейчас говорю.
— Минут через пятнадцать. Человек уже выехал.
— Что с вами поделаешь…
— Человек подойдёт лично к тебе, так? Как и прошлый раз…
— Кстати, — вдруг поинтересовался главный, — а почему я разговариваю не с самим Пал Георгичем, а с вами? Как ваше имя-отчество?
На мгновение я замешкался, соображая, что ответить:
— Пал Георгич занят и поручил мне. Не беспокойся, человек будет проверенный, наш… И ещё попрошу, чтобы оригинал статьи был у тебя лично, в него и внесём коррективы. Без этого в типографию статью не везите.
Я поскорее повесил трубку, пока не последовало дополнительных вопросов, на которых можно проколоться. Как выкручиваться, когда окажусь лицом к лицу с главным, я совершенно не представлял, но что-нибудь по ходу придумаем. Сейчас же необходимо поскорее смыться из кабинета, в который я так нахально забрался, что я тут же и сделал. И вовремя — богемные девицы возвращались, но меня, кажется, не заметили.
Ловко я поговорил по телефону — аж, самому понравилось. И ведь разговор-то был абсолютно импровизированный. Ещё неизвестно, как он повернулся бы, догадайся главный, что говорил с самозванцем. Впрочем, и так всё пока висит на волоске. Удачный разговор — ещё не сорванный выпуск газеты. С другой стороны, вовсе не ясно, что изменится, если мне даже удастся претворить свой план в жизнь. Если у публики, запросто убивающей людей и печатающей в газетах свои скандальные статьи, такие колоссальные возможности, то мои жалкие потуги для них — комариный укус. Укус не укус, но делать нечего, надо использовать любой шанс. Ничего иного не остаётся.
Особенно светиться в редакционных коридорах смысла не было, но и куда-то идти времени не оставалось. Зайду-ка в туалет, решил я, там на меня никто не обратит внимание. Да и вообще, не мешает заглянуть туда помимо конспирации. Это только в крутых детективах герои не опорожняют, извиняюсь, свои желудки и мочевые пузыри, хоть и поглощают бесчисленные бифштексы и пьют виски в количествах, от которых наши отечественные сыщики давно сошли бы… ну, сами знаете, на что.
Дверь в туалет была в самом конце длинного полутёмного коридора. Больше всего мне не хотелось сейчас встретить кого-то из знакомых, а в городе и даже здесь, в газете, меня знают многие. Будь что будет, вздохнул я и распахнул дверь с намалёванным писающим мальчиком.
Прямо на меня в упор смотрел вчерашний напарник и убийца Скворечникова, всунувший в мою руку пистолет и спасший меня от гибели. Передо мной стоял Костик…