В воскресенье Николай Николаевич с дочкой, зятем и внучкой гуляли по городу, восхищаясь товарами на витринах и ужасаясь их ценам. Пятилетняя Даша без устали тыкала пальчиком и голосила: «купи, купи, купи...». Ребенок еще не знал арифметики, не умел делить желания на возможности без остатка.
Остановились около фотоателье. За стеклом на глянцевых фотографиях застыли нарядные лица. И тут вдруг дед заявил:
— Снимусь‑ка на фотокарточку для могилки!
— Папа, что за бред такой? — удивилась его дочь Таня. — Чего вас в могилу ни с того ни с сего потянуло?
— Уж больно фото красивые, — сказал Николай Николаевич. — Скоро помирать, а дома ни одной приличной фотокарточки нету! Одна качественная, где я в Сочи на пляже играю в футбол в 1971 году. Так я там в трусах, на памятник вроде неловко. А хочется остаться в памяти у людей симпатичным. Сегодня вроде я ничего.
— Да кто ж это заблаговременно фотографию для того света готовит? — ухмыльнулся зять.
— Все‑таки, Петя, ты дурак, хоть и лысый, — незлобно сказал Николай Николаевич. — Ну зачем мне на могильной плите фотография, где я уже мертвый в гробу?! Я‑то умру, а люди по кладбищу гулять будут. Зачем глядеть на них синим покойником? Человека заботит, как он выглядит и после смерти! Доживешь до моих лет, поймешь!
— Николай Николаевич, вы меня извините! — распалился зять. — Да, у вас была пара инфарктов, кто считает! Но вы у нас окружены такой заботой и вниманием, комар не проскочит! И ваши намеки на кладбище неуместны! Мы вас оттуда оттаскиваем, а вы рветесь! Пока живы, берите от жизни все, что возможно! Идемте, я вас на карусели покатаю! На том свете будет, что вспомнить!
— Желаю фотографироваться и все! — Старик затопал ногами.
— Ну, если это ваше последнее желание, черт с вами, папа!
Родственники вошли в фотоателье.
— Прошу! — Фотограф сделал улыбочку. — На паспорт? На права? Для души дружным семейством желаете?
— Мне бы на могильную плиту! Если можно, посимпатичнее!
— Ради Бога! Будете как живой! Присаживайтесь!
— И я с дедой! — обрадовалась внучка.
Таня схватила дочку за ногу:
— Слезь с деда! Он фотографируется для кладбища!
— Хочу с дедой для кладбища!
— Тебе еще рано. Вырасти, состарься, тогда другой разговор!
— А пусть с внучкой! — Николай Николаевич прижал девочку к себе. — В земле лежать будет легче, зная, что ты не один!
— Николай Николаевич, вы знаете, как мы вас любим! Но, если я правильно понял, помирать вы собрались один! Или нас с собой приглашаете за компанию? — Зять нервно размял сигарету.
— У нас не курят! — предупредил фотограф. — Решайте, как вас снимать? Всколькиром?
— А давайте все вместе?! — улыбнулся старик. — Таня, Петя, присаживайтесь! Уважьте старика!
Таня скрипнула зубами:
— Папа, дай вам Бог здоровья, но куда ж вы нас в могилу с собой тянете? Люди придут на кладбище, увидят на фотографии нас вместе, решат, погибли в автокатастрофе, начнут звонить, выражать соболезнование. Придется оправдываться, почему до сих пор живые. Вернитесь с того света на этот!
— Желаю вместе на кладбище! — Старик побледнел, схватился за сердце. — Или откажу в завещании, все отдам Нинке!
— Тань! Брось, не связывайся. Не видишь, человек из ума выжил. Отдаст все твоей сестре, точно попадем на кладбище! Не отказывай покойнику, грех!
— Хорошо! — Таня с грохотом поставила рядом два стула. — Только из любви к вам! Хотя лучше бы вам с Нинкой сняться, она фотогеничнее!
Таня достала из сумочки зеркальце, с ненавистью уставилась на себя:
— Хоть бы предупредили заранее! Черт знает, на кого похожа! Люди придут на кладбище, увидят, как я выгляжу, что они скажут?! Решат: здесь похоронена эта старая мымра!
— Мымра и есть! — Петя начал затирать пятна на брюках. — Сколько раз говорил — постирай брюки! Посмотри, на кого я похож! В таком виде не то что на кладбище, в туалет войти стыдно!
— Товарищи! — скомандовал фотограф. — Приготовились!
— А что такое мымра? — спросила внучка. — Если мама мымра, то папа мымр?
Петр шлепнул дочку по попе, она заплакала.
— Не смей бить ребенка, старый мымр! — крикнула Таня. — Это ты меня такой сделал. Ничего! Пусть люди увидят, кто довел меня до этого состояния. Снимайте, товарищ, этого уголовника!
— Если бы не ты... — начал Петя, но рев дочки перекрыл слова.
— Снимаю! — крикнул фотограф. — Улыбочку! Отлично! Все свободны!
...Через три недели Николай Николаевич действительно скончался. Его похоронили и, согласно последней воле, на гранитной плите под стеклом вставили фотографию. На ней Николай Николаевич радостно улыбался, внучка плакала, а родители сидели с перекошенными лицами.
Однажды у могилы остановились двое ребятишек. Один сказал:
— Смотри, дедушка веселый, а остальные все грустные. Кто из них умер?
— Не видишь, что ли? Тот, кто умер, тот и радуется. А этим еще долго мучиться, вот они и расстроились!