Селия трудилась в поте лица, ей некогда было прерваться и задуматься. Она проворно таскала тазы, подоткнув юбку, вытирала пол и успевала менять салфетки и смачивать их ледяной водой. Дульсина же не знала, куда себя деть, а потому только еще больше нервничала и страдала из-за своей бездеятельности.
С той минуты, как испуганный Хаиме принес Кандиду в комнату и положил на кровать, Дульсина металась из угла в угол. Она пыталась давать распоряжения Селии, но та в ее советах не нуждалась.
Кандиде не становилось лучше. Жестокие приступы рвоты вдруг резко прекратились, девушка затихла, в ее щеках не было ни кровинки, губы потемнели. Только редкие хриплые стоны говорили о том, что она жива.
— Плохо дело, сеньорита Дульсина, - тревожно зала Селия. — Надо бы врача.
— Да, надо врача, — как эхо, повторила Дульсина.
Однако эта мысль ее встревожила. Как можно признаться какому-нибудь врачу, что старшая сеньорита Линарес... мертвецки пьяна. «Кажется, коротышка еще в доме», — подумала она. И тут же оборвала себя: «Нет, только не он! Как потом смотреть ему в глаза?»
— Подождем еще немного, ей должно стать лучше, — обернулась она к Селии, но увидела, что служанки уже нет в комнате.
Кандида застонала, тело ее дернулось и замерло. Холодный ужас пронзил сердце Дульсины.
— Кандида, что с тобой? Ты жива, Кандида?! — Слезы хлынули из глаз Дульсины, и она разрыдалась, упав на колени перед кроватью и вцепившись пальцами в одеяло.
Тихо скрипнула дверь, послышались быстрые шаги.
— Селия, немедленно уведите сеньориту Линарес и дайте ей настой, вы знаете, какой. — Распоряжения доктора Рамиреса звучали четко, как воинские команды.
Доктор склонился над безжизненным телом Кандиды, уверенно взял ее руку, нащупывая пульс.
— Я никуда не уйду! — воскликнула Дульсина. — Что с ней? Она... она жива?
— Ничего страшного,— резко ответил доктор.— Вы мне мешаете. Селия, разденьте сеньориту Кандиду, а я пока схожу за инструментами.
Перепуганная насмерть Дульсина даже не обиделась. Сейчас вся надежда была на доктора Рамиреса. Она забилась в уголок комнаты, притаившись в плетеном кресле, и молча наблюдала, как Селия пыталась стянуть с Кандиды плотно обтягивающее ее платье.
Вошел доктор. Понаблюдав за неудачными попытками служанки, он быстро достал ножницы и сделал надрез в самом центре декольте. Раздался треск рвущейся материи, погубленное платье лиловой тряпкой упало на пол.
— Снимите остальное, — скомандовал Селии доктор. — И поторапливайтесь. А вы, сеньорита Дульсина, помогите мне.
Дульсина послушно подошла к кровати, на ходу вытирая слезы, и держала руку Кандиды, пока доктор Рамирес умело накладывал жгут.
— Ой, ей, наверно, больно, — сказала Дульсина. — Вы не дадите ей обезболивающее?
Доктор Рамирес невесело усмехнулся.
— Обезболивающее? Она и так приняла его более чем достаточно.
Поднеся шприц к тоненькой вене, он сказал Дульсине:
— А вы отвернитесь, но руку продолжайте держать. И не дергайтесь в конце концов.
Дульсина хотела отвернуться, но не смогла, словно ее голова была налита чугуном. Она видела, как игла мгновенно попала в тоненькую голубую ниточку. Только выступившая капелька крови заставила ее зажмурить глаза.
Вскоре щеки Кандиды порозовели. Она лежала почти обнаженная и ровно дышала. Пощупав в очередной раз пульс, доктор Рамирес наконец прикрыл девушку одеялом, попросил Селию остаться рядом с ней и вышел.
Дульсина, почувствовав себя лишней, неуверенно вышла из комнаты. У нее пересохло горло, и она спустилась вниз, чтобы попить. В холле было темно, но в углу мерцал огонек сигареты. Дульсина направилась на огонек, и ее глаза различили ссутулившуюся фигуру доктора Роберто.
— Доктор, что с ней?
— Алкогольное отравление, — ответил доктор. — Почему вы сразу меня не позвали?
— Вы были нужны отцу, ему ведь тоже плохо, — нашлась Дульсина.
— С доном Леонардо все в порядке. Он просто испугался сегодня, потому что слишком поторопился быть здоровым. Но что произошло с Кандидой?
Дульсина рассказала ему все, что случилось. Она забыла о своем предубеждении и в эту минуту испытывала полное доверие к доктору.
— Скажите, доктор Рамирес, она... она могла умереть? — спросила Дульсина дрожащим голосом.
— Всякое могло быть, — уклончиво ответил доктор — Стало быть, вы не знаете, сколько и чего именно она выпила? Такие вещи — это не шутки. А вашим шутникам я бы с удовольствием голову оторвал.
— У вас ловкие руки, доктор, — попыталась сменить тему Дульсина.
Доктор устало усмехнулся:
— Патологоанатомы хорошо натренированы. — Потом он продолжил: — Идите отдыхать, сеньорита Линарес, а мне придется подежурить.
— Нет, пожалуйста, я сама хочу побыть около сестры.
— Если мне понадобится, я вас позову, — спокойно ответил доктор.— А сейчас ей нужен врач. Спокойной ночи, сеньорита.
Ложась в постель, Дульсина была уверена, что не уснет. Выговорившись доктору Рамиресу, она как бы отодвинула от себя злополучный вечер в ресторане. Она больше не вспоминала об Алехандро, который некогда стремительно ворвался в ее жизнь, а теперь уходил из ее жизни и памяти навсегда.
Но что она завтра скажет отцу? А вдруг история получит огласку? Беспокойство за Кандиду уже прошло. Раз доктор Рамирес рядом с ней, значит, все будет в порядке.
Утомленная бурными событиями этого дня, Дульсина только сейчас почувствовала смертельную усталость. Ноги гудели. Еще бы, в этой суматохе она совсем забыла переменить туфли. Веки девушки стали наливаться тяжестью, она медленно погружалась в сон, расставаясь со всеми заботами и тревогами. Она не слышала, как вошла Селия, постояла у кровати, а потом отправилась доложить доктору Рамиресу, что сеньорита Дульсина спит, и похоже, крепко.
Проснувшись утром, Дульсина поспешила к сестре. Войдя в зашторенную комнату, она увидела, что в кресле возле кровати кто-то спит. «Селия», — подумала Дульсина. Она на цыпочках подошла к постели, стараясь увидеть лицо Кандиды. В полумраке были видны только смутные очертания тела и слышно дыхание, похожее на легкие вздохи. За спиной послышался шорох.
— Сеньорита, уходите, пожалуйста, вам не надо здесь оставаться, — услышала Дульсина голос доктора Рамиреса.
— Я только взгляну на ее лицо, — шепотом сказала она.
Дульсина ощутила холодок руки доктора на своем локте, он аккуратно, но твердо повел ее к выходу. Когда они вышли в коридор, Дульсина увидела его воспаленные глаза и тревожные складки возле рта.
— Как она, доктор?
— Ничего, не беспокойтесь, — в голосе Рамиреса прозвучала непривычная хрипотца.— Она недавно уснула, не надо ее тревожить.
— Ей опять было нехорошо? — заволновалась Дульсина, которая надеялась, что сестре стало лучше, когда она отправилась спать.
— Что было, то было, — лаконично ответил доктор. — Сейчас ей необходим полный покой.
— Но я должна знать...
— Обязательно, — усталым голосом перебил ее доктор. — Я ничего от вас не скрою, но, прошу вас, немного попозже. Пока причин для беспокойства нет. Вам не следует сюда приходить. Я сам вам все доложу.
По усталому тону доктора Дульсина чувствовала, что ей лучше уйти, но беспокойство удерживало ее.
— Доктор, может быть, прислать к вам Селию?
— Спасибо, не надо. Селии нужно отдохнуть, а я справлюсь сам.
— Но вы тоже должны отдохнуть, — настаивала Дульсина.
— Благодарю вас, сеньорита Линарес, — ответил доктор, — но нам, докторам, не привыкать. Извините, я должен вас покинуть.
— Доктор, простите, а что сказать отцу?
Доктор Рамирес задумался:
— М-да... Знаете что, скажите, что у нее сильная простуда. Могла же Кандида переохладиться в бассейне? А потом кока-кола или сок со льдом... ну, в общем, то же, что было у Рохелио. Скажите сеньору Линаресу, что волноваться нечего, просто небольшая температура и слабость.
Дульсине захотелось выразить свою признательность. Она схватила руку доктора и благодарно ее сжала. Рамирес улыбнулся и, не произнеся больше ни слова, вернулся в комнату Кандиды.
Дульсина в своей спальне особенно тщательно готовилась к завтраку. Ей надо было чем-то отвлечься от переживаний и от сознания своей беспомощности. Ведь ей не велено даже заходить к сестре. Дульсина решила, что сегодня ей особенно важно выглядеть, как всегда, подтянутой. Отец ничего не должен заподозрить.
Дульсина припудрила лицо и долго размышляла, какое платье лучше надеть. Ей не хотелось надевать ни слишком светлое, ни чересчур темное. Наконец она выбрала бежевое платье с маленьким кружевным воротничком. Она так увлеклась туалетом, словно от ее внешнего вида зависело больше, чем от лечения доктора Рамиреса.
— Опаздываешь, дочка, — строго сказал дон Леонардо. Его пунктуальность в это утро была совсем некстати. — Что-то вы сегодня про время забыли. Вот и Кандида не торопится.
— Она немного простыла,— стараясь говорить непринужденно, ответила Дульсина. — Наверно, перекупалась в бассейне.
— Сама виновата, — без тени тревоги назидательно произнес дон Леонардо. - То вы даже близко к бассейну не подходите, а то готовы сутками из него не вылезать. Во всем важна мера, девочка моя.
Дульсина предпочла отмолчаться. Слава Богу, что обошлось с Кандидой. Одно неосторожное слово, и отец разволнуется.
— Вот именно, дитя мое, чувство меры, — продолжал сеньор Линарес. — Я знаю, как много хлопот взвалила ты на свои плечи, Дульсина, — поспешно прибавил отец, вспомнив, видимо, ту грозу, которую учинила ему однажды младшая дочь. — Но со слугами надо обходиться поделикатнее. Я замечаю, что Селия частенько... э... плохо выглядит. А сегодня на ней просто лица нет. Нельзя так, дочка, не забывай о том, что ты Линарес.
— Да нет, отец, просто у Селии сейчас много работы, — сбивчиво заговорила Дульсина. — Мальчики подросли, да и доктор Рамирес стал почти что членом дома. Селия устает и потому нервничает. Ей прямо слово не скажи. Почему бы нам не взять еще одну горничную? — Дульсина обрадовалась, что ей пришла в голову такая удачная мысль.
— В самом деле, папа, нам обязательно нужна еще горничная, — уже более уверенно сказала она. — У доньи Консепсьон их целых три, а ведь у нее всего одна дочь.
— Донье Консепсьон самой нужно не менее пяти, — засмеялся дон Леонардо, довольный своей шуткой. — Помню, как мы с твоей матерью... хе-хе, впрочем, это давняя история, — Он замолчал, но продолжал улыбаться каким-то своим воспоминаниям. — А насчет горничной идея хорошая, я не возражаю. Но где же Селия? Почему-то сегодня все не торопятся!
В столовую вошла Селия. Казалось, что поднос в ее руках весил не менее тонны. Селия ухватила кофейник, он мелко подрагивал. Наполняя чашки, она дважды промахнулась, расплескав кофе на скатерть. По дрожащим губам горничной Дульсина поняла, что та вот-вот разревется. Этого только не хватало.
— Иди, Селия, я управлюсь сама, — сказала Дульсина и перехватила кофейник. — У тебя есть другие дела. — Она многозначительно посмотрела на служанку.
— Да-да, мне надо идти к сеньорите Кандиде сменить доктора Рамиреса, завтрак для него почти готов. — И Селия с облегчением удалилась.
«Боже мой, — ужаснулась Дульсина. — Эта недотепа ничего не соображает». Она взглянула на отца: так и есть, сейчас посыплются вопросы. Дульсина напряглась в ожидании неприятностей.
— Так, — начал дон Леонардо, нахмурив густые брови. — Доктор Рамирес с самого утра в комнате Кандиды? И что он там делает, позвольте узнать?
— Но Кандида нездорова, — пролепетала Дульсина. — У нее сильный кашель, — добавила она первое, что пришло ей в голову.
— И поэтому доктор Рамирес на пару с Селией ее караулит? Он что, ночевал в доме? С каких это пор в моем доме караулят кашель? И что здесь вообще происходит? — Лицо дона Леонардо побагровело.
— Папа, не делай, пожалуйста, из мухи слона, — Дульсина решила перехватить инициативу.— О твоей дочери просто заботятся, а ты уже считаешь, что забота чрезмерная. За какие-то полчаса ты высказал столько упреков, что другой отец и за всю жизнь не наговорит. -Дульсина обиженно скривила губы.
Но дон Леонардо не поддался на ухищрения дочери. Он почувствовал неладное и жаждал разобраться. Не хватало еще, чтобы он остался в дураках в собственном доме! Возмущенный хозяин дома в эту минуту не вспомнил, что домочадцы не раз обводили его вокруг пальца.
— Я хочу видеть доктора Рамиреса, и немедленно, — прорычал он.
Его желание сбылось, как по мановению волшебной палочки. Доктор Рамирес тотчас же появился в столовой. Селия сменила его у постели Кандиды, он спустился вниз и сразу же услышал громкий призыв дона Леонардо. Увидев потрепанное небритое лицо и помятый костюм доктора, дон Леонардо остолбенел. Слова застряли у него в горле.
— Доброе утро, дон Леонардо. Как самочувствие? — невозмутимо спросил доктор.
— Спасибо, прекрасно. — Дон Леонардо, похоже, пришел в себя. — А как ваше самочувствие, уважаемый доктор Рамирес? С вами все в порядке?
Невозмутимость доктора Рамиреса в первый момент обезоружила дона Леонардо, но теперь он насторожился. В это утро у всех в доме, на кого ни взглянешь, лица какие-то странные. Даже младшая дочь на себя не похожа, с раннего утра напудрила лицо. Нет, здесь явно что-то не так.
— У Кандиды очень сильный кашель? — Дон Леонардо решил показать свою осведомленность.
— У нее вовсе нет кашля. Я прослушал ее, бронхи и легкие в порядке.
«Вот тебе и раз!»— подумал дон Леонардо и пристально посмотрел на покрасневшую, как помидор, Дульсину.
— Кто вам сказал про кашель? — Доктор понял, что должен срочно прийти на помощь.— Ах, сеньорита Дульсина! Так она ошиблась. Я дал сеньорите Кандиде горькое лекарство, вот она и закашлялась. Извините, дон Леонардо, мне уже доводилось предупреждать, что напитки со льдом после бассейна не полезны. Сперва Рохелио, теперь сеньорита Кандида... Я очень прошу вас вмешаться. Иначе приходится лечить болезни, которых прекрасно можно было бы избежать.
«Молодец!» — радостно подумала Дульсина. Кажется, хитрость доктора удалась. Лицо сеньора Линареса просветлело.
— Спасибо, доктор Рамирес. Разумеется, я приму меры. Но позвольте все-таки узнать, почему вы с Селией караулите мою дочь? Что с ней?
— Ваша дочь — крепкая девушка с отменным здоровьем, но она совсем не привыкла болеть,— ответил доктор. — Я назначил ей постельный режим, но ей смертельно скучно. Вот мы с Селией по очереди и пытаемся ее развлечь, иначе она ведет себя, как ребенок — ни минуты не хочет лежать. Мне бы хотелось, чтобы вы с сеньоритой Дульсиной временно воздержались от того, чтобы навещать ее. Сейчас поговаривают о возможной эпидемии гриппа, и я опасаюсь инфекции. Через день-два все прояснится, но осторожность не помешает.
— Выходит, вы с Селией всю ночь ее развлекали? — иронически спросил дон Леонардо. — По-моему, вы переусердствовали: на вас обоих лица нет.
— Что вы, дон Леонардо, сеньорита Кандида отлично спала. Но пока она уснула, было далеко за полночь. Мне пришлось остаться.
— Так-так, доктор Рамирес. А когда Кандида уснула, вы с Селией... — сеньор Линарес смущенно замялся, глядя на Дульсину.
— Вам не откажешь в проницательности, — виновато произнес доктор. — Я попросил Селию подать вина, и мы немного выпили. Вы уж простите, очень хлопотный выдался день, хотелось расслабиться.
Сеньор Линарес понимающе усмехнулся. Такое объяснение его вполне устроило, хотя насчет «немного» доктор Рамирес явно поскромничал. С Селией он, скорее всего, ничего себе не позволил. Видать, хорошо перебрал и заснул одетым. Кто бы мог подумать? За все время знакомства доктор Рамирес вел себя безупречно. «Что ж, все мы не без греха», — облегченно вздохнул хозяин дома.
Беспокойство покинуло его, ему захотелось быть великодушным.
— Наверно, и вам, и Селии стоит отдохнуть Может быть...
— Что вы, сеньор Линарес! - нарочито бодро воскликнул доктор. - Врачи и слуги всегда должны быть в форме, профессия обязывает. Вы позволите мне удалиться? Боюсь, что завтрак остынет.
Не дожидаясь ответа, доктор Рамирес спешно покинул столовую.
На обратном пути Дульсина заглянула на кухню. Доктор Рамирес сидел, подперев голову руками. Услышав шум, он поднял воспаленные, измученные глаза. Дульсине захотелось подбодрить его.
— А вы, оказывается, прекрасный актер, доктор Рамирес, — игриво сказала она. — Не сменить ли вам профессию? Вы имели бы грандиозный успех, уверяю вас.
— Да-да, если бы еще пару-тройку репетиций, то, пожалуй, неплохой получился бы спектакль. А так чуть было с треском не провалился. — Слабая улыбка вспыхнула и быстро погасла в резко обозначившихся складках возле рта. Доктор неохотно принялся за еду, казалось, что каждое движение стоило ему большого труда.
Дульсина стояла рядом, но он ее как будто не замечал. Продолжить болтовню она не решалась, но уйти незамеченной ей не хотелось. Опомнившись, доктор поднял глаза на девушку.
— Извините, сеньорита, мне надо поторопиться, чтобы сменить Селию. Я был бы вам признателен, если бы вы ее не особенно загружали сегодня.
И он вновь продолжил трапезу.
Перед обедом, блуждая по дому, Дульсина увидела, как Селия старательно гладила костюм. Дульсина узнала неизменное облачение доктора Рамиреса.
— Сеньорите Кандиде лучше, — сказала Селия, — она сейчас спит. А доктор пошел отдохнуть, он еле на ногах держался. Я устроила его наверху, в угловой спальне. Ох, сеньорита Дульсина, что ночью-то было, — запричитала Селия.
От ее рассказа, прерываемого вздохами и горькими восклицаниями, у Дульсины похолодело внутри. Ее бедная сестра, оказывается, едва не отправилась к праотцам. То Кандиду сотрясали судороги, то она теряла сознание, то сердце отказывалось ей служить. И всю ночь над девушкой священнодействовал всемогущий доктор Рамирес.
— У него золотые руки, сеньорита. И золотая душа, — добавила Селия, бережно расправляя поношенный пиджак доктора. — Вот бы ему костюм поновее. Вы бы намекнули дону Леонардо.
Дульсина усмехнулась. Кто его знает, почему доктор не может позаботиться о новом костюме. Дульсине было известно, что сеньор Линарес платит врачу неплохо, да тот и в других местах подрабатывает. Наверно, Рамиресу просто не хватает женского глаза. Интересно, отчего он не женится?
Эти размышления прервал голос Селии.
— Теперь-то сеньорите Кандиде здорово полегчало, ее и не узнать. Только уж очень слаба. Сейчас закончу гладить и пойду загляну к ней. Так что теперь вам не стоит беспокоиться. Раз доктор сказал, что все будет в порядке, значит, так оно и есть.