После первой попытки снять его она поняла, почему джентльмены нуждаются в помощи камердинеров, чтобы разуться. Задача оказалась не из легких; справившись наконец с сапогами, она сняла с себя плащ и повесила его на крюк у двери, потому что пот лил с нее градом.

Аманда промокнула вспотевший лоб платком, разглядывая незнакомца и размышляя над тем, как лучше снять с него куртку – настоящее произведение портновского искусства – из алого бархата, плотно облегающую его плечи и мощный торс. Знаменитый Уэстон, мужской портной, создавая этот шедевр, и подумать не мог, что его придется снимать с неподвижного тела. Впрочем, камердинерам приходится производить такие операции регулярно, а потому Аманда попыталась воодушевить себя этим фактом.

– Как бы мне хотелось, чтобы вы очнулись, – бормотала она себе под нос, подкладывая обе руки под его правое плечо. – Хотя если бы это произошло, мне потребовалась бы уйма времени, чтобы объяснить, как мы оказались женаты. – Она толкнула его, пытаясь перевернуть на бок, но он не шелохнулся. – Судя по всему, это все же было бы легче, чем вас раздеть.

Она влезла на кровать и повторила попытку, навалившись на него всем телом. Она зарычала совсем не по-женски и, перевернув его, уперлась в его спину коленом.

– Интересно было бы узнать, вы на самом деле лорд или нет, – ворчала она, стягивая куртку с его плеча и с трудом высвобождая руку из узкого рукава. – Судя по толщине вашего кошелька и аристократическому виду, пожалуй, так и есть. Возможно, я не сильно покривила душой, когда сказала этой старой ведьме, что вы граф.

Она справилась с первым рукавом, и теперь ей предстояло повторить тот же маневр с другим. Она перевернула его на спину, но вместо того, чтобы слезть с кровати, обойти ее и подобраться с другого боку, Аманда решила через него переползти. Тем более что на это потребовалась бы всего секунда.

К сожалению, она не приняла в расчет объемы своих нижних юбок. Ей пришлось высоко задрать их и обнажить колени, чтобы не запутаться в них и не свалиться с кровати.

Подобрав бомбазиновые юбки, она попыталась перекинуть через него ногу, но поскольку незнакомец лежал раскинувшись, ей не удалось преодолеть препятствие за один раз. Переступив через одно его бедро, она приготовилась перешагнуть через второе, но в этот момент дверь распахнулась, и на пороге появилась горничная с охапкой дров. Увидев знатную даму с высоко задранными юбками, сидящую верхом на мужчине, она сделала единственно логичный вывод: своим появлением она помешала любовному акту.

– О, миледи! – Горничная густо покраснела и потупилась. – Простите! Я думала, что его сиятельство без сознания, поэтому и ворвалась так некстати…

Полная светловолосая горничная в скромном чепце растерялась, не зная, что делать в данной ситуации. Она робко покосилась на джентльмена, приготовившись встретиться с его разъяренным взглядом, но он лежал неподвижно, так что любому идиоту стало бы ясно – он не способен ни на какие любовные игры.

Горничная перевела изумленный взгляд на Аманду, которая замерла в той позе, в какой ее застали. Именно эта ее поза и вызвала румянец на щеках горничной.

– Это совсем не то, о чем вы подумали… – начала Аманда.

– Теперь, когда я вижу, что его сиятельство действительно не в себе, я не знаю, что и думать, – развела руками горничная.

– Мне нужна ваша помощь…

– Вряд ли я сумею помочь вам, миледи. – Смущенная девушка попятилась к двери.

Аманда устало вздохнула и села на его ногу, через которую так и не успела перелезть. Она уперла руки в бока и со строгим видом обратилась к служанке:

– Не будьте ребенком! Я просто пыталась снять с этого мужчины – моего мужа – куртку. Мне нужно раздеть его и уложить в постель до прихода врача. Скажите, приходилось ли вам когда-нибудь раздевать мужчину, который находится без сознания?..

– Нет, не приходилось, миледи. – Глаза горничной стали огромными от ужаса.

– Можете мне поверить, это очень трудно. Особенно если он такой большой, как этот… э… мой муж. Подойдите и помогите мне снять с него куртку. Не волнуйтесь, я не попрошу вас помогать мне с брюками.

Служанка положила на пол дрова и с опаской приблизилась к Аманде. Та слезла с кровати, оправила юбки и объяснила горничной, что ей надо сделать: снять куртку, галстук и серый жилет со множеством брелоков и цепочек. Оказалось, что сорочка под курткой и жилетом совсем не промокла, и Аманда про себя порадовалась, что не придется раздевать его догола хотя бы сверху. К сожалению, брюки промокли насквозь, и игнорировать этот факт не представлялось возможным.

Но тут горничная извинилась, подкинула дров в камин и поспешно удалилась.

– Трусиха, – сквозь зубы процедила ей вслед Аманда. Она снова повернулась к кровати и поджала губы. – Пожалуй, я сумею стянуть с него штаны, не покраснев, если сначала накрою его одеялом, – сама себе сказала она. – Может быть, на нем есть кальсоны, а может, и нет. Впрочем, я не намерена это выяснять. – Она нахмурилась. – Но в любом случае мне придется расстегнуть его брюки, иначе их не снять.

Надеясь, что ей удастся выйти без особых потерь из самого щекотливого и неудобного положения, какие ей пришлось пережить в жизни, Аманда склонилась над кроватью и дрожащими пальцами принялась расстегивать пуговицы на брюках. Она старалась не смотреть на внушительную выпуклость под гульфиком и не думать о той части мужского тела, в непосредственной близости от которой ей приходилось трудиться.

Рубашка была заправлена в брюки, поэтому Аманде не пришлось краснеть при виде голого мужского живота. Разве могла она подумать, что когда-нибудь окажется в таком ужасно неловком положении и будет расстегивать брюки на незнакомом мужчине! Правда, надо признать, на довольно красивом мужчине…

Ее взгляд снова остановился на его лице, и холодок ужаса пронзил ее сердце. Он был бледен как полотно, и даже шрам казался ослепительно белым. И он не шевельнулся и не проронил ни слова с тех пор, как назвал ее шалуньей – разумеется, в бреду. Он с тем же успехом мог назвать так тетю Нэн или тетю Прис, и все же Аманде очень понравилось, как он произнес это слово. Она была не прочь снова услышать его из уст незнакомца, но лишь для того, чтобы убедиться, что к нему возвращается сознание.

Аманда вздохнула и напомнила себе, что о быстром выздоровлении ее подопечного не может быть и речи, если она не поторопится и не снимет с него мокрую одежду. Она взяла теплое стеганое одеяло и завернула в него раненого, оставив торчать снаружи лишь ступни, после чего ухватилась за обе штанины и стащила с него брюки.

– Слава Богу, с этим покончено, – облегченно вздохнула она. – Будем надеяться, что худшее позади!

У нее осталось несколько минут, чтобы привести себя в порядок перед приходом врача… Этот тучный джентльмен в поношенном коричневом сюртуке, щеголяющий пышными баками, как у Тео, и великолепными очками с толстыми стеклами, которые делали его похожим на старую мудрую сову, вошел в комнату без стука – как, похоже, было принято на этом постоялом дворе, – ворчливо поздоровался с Амандой, представился как доктор Бледсо и склонился над пациентом.

Он приподнял его веки и долго всматривался в зрачки, недовольно сопя, затем осмотрел рану под повязкой, приложил руку ко лбу больного, чтобы выяснить, нет ли жара, пощупал пульс и, наконец, выпрямился.

– Как его зовут? – строго спросил он у Аманды.

– Как зовут? – растерянно переспросила та.

– Да. Как зовут вашего мужа? – Доктор сурово сдвинул кустистые брови.

Аманда лихорадочно перебирала в уме титулы и знакомые фамилии, чтобы не попасть впросак, и наконец назвала имя, которое показалось ей наиболее подходящим.

– Это граф Торнфилд. – Судя по озадаченной мине врача, это имя было ему незнакомо. – Неужели вы никогда не слышали о нем? – с важной заносчивостью осведомилась Аманда.

– Никогда. Впрочем, мне наплевать на то, что объявляет дворецкий, когда ваш муж приезжает на какой-нибудь бал. Я хочу знать, как его называете вы, дорогуша.

Фамильярный тон эскулапа удивил, но не обидел Аманду. Она решила, что не стоит строить из себя светскую даму в присутствии провинциального лекаря, тем более что сумела разглядеть в этом грубоватом человеке способность к искреннему состраданию и сразу почувствовала к нему доверие. Она хотела было сказать, что ее мужа зовут Джон, но внезапно ей в голову пришла причудливая фантазия, и она решила окрестить незнакомца именем своего идеального романтического героя, персонажа из недавно прочитанного романа.

– Его зовут Деметрий, – произнесла она, еле сдерживая улыбку. – А почему вы спрашиваете, доктор?

– Потому что в своем нынешнем состоянии он вряд ли сможет сообразить, что лорд Торнфилд – это он и есть. Вам так не кажется, дорогуша?

Аманда кивнула, прекрасно понимая, что сейчас он не отзовется ни на одно из придуманных ею имен.

Врач промыл рану и сменил повязку, затем склонился над пациентом и громко позвал его:

– Деметрий! Деметрий, вы меня слышите? – Больной не шевельнулся. Тогда Бледсо повернулся к Аманде: – А знаете ли вы, дорогуша, что ваш муж сильно пьян?

– Да, я знаю. Может быть, он именно поэтому до сих пор не пришел в себя?

– Не думаю, – с хмурым видом покачал головой врач. – Впрочем, это ничего не меняет. У вашего мужа сотрясение мозга. Могут быть осложнения.

– Какого рода осложнения? – От страха по спине у нее побежали мурашки.

– Говоря по-простому, внутреннее кровотечение увеличит мозговое давление, и это может привести к коме.

– Господи! – Аманда пришла в ужас.

– Я сказал лишь, что это может случиться, дорогуша. Считаю, что вы должны быть готовы к худшему, хотя вовсе не утверждаю, что эта беда обязательно постигнет вашего мужа. – Он внимательно и со знанием дела оглядел пациента. – С виду он в прекрасной физической форме. Сколько ему лет?

– Э… тридцать, сэр. – Аманда надеялась, что приблизительно угадала его возраст, и с облегчением перевела дух, когда доктор удовлетворенно кивнул.

– Молодой. Совсем молодой. По правде говоря, я не сомневаюсь, что он поправится очень быстро, хотя не исключены временные провалы в памяти и нарушение мозговой деятельности. Но должен предупредить, что вам предстоит беспокойная ночь, дорогуша.

– Что вы имеете в виду, доктор? Ведь он лежит совсем неподвижно!

– Его может бросить в жар, не исключен бред и болезненное возбуждение. Если это произойдет, вы должны будете протирать ему виски уксусным раствором. Разденьте его догола и не кутайте ни в какие одеяла. Даже простыни не нужно. Чем сильнее он замерзнет, тем быстрее понизится температура. Давайте только ячменный отвар, если он попросит пить или есть, и постарайтесь сделать так, чтобы он не испытывал никаких неудобств.

– Хорошо, доктор. – Аманда залилась краской смущения при мысли о том, что ей, возможно, предстоит сделать для спасения незнакомца.

Бледсо взялся за ручку своего потрепанного саквояжа, и впервые в жизни Аманда вдруг испытала неподдельный страх за жизнь другого человека. Она вцепилась в рукав доктора. В ее глазах застыла мольба.

– Вы уже уходите? Но как же я управлюсь с ним одна? Он очень сильный и… такой большой. Что, если я сделаю что-нибудь не так?

– На всем свете не найдется человека, который управится с ним лучше вас, дорогуша. – Доктор с ободряющей улыбкой похлопал ее по руке. – Поговорите с ним ласково, с любовью. Ваш голос и знакомые прикосновения успокоят его. Я абсолютно уверен в том, что сиделка из вас получится отличная. Не волнуйтесь, вы все сделаете правильно. Просто постарайтесь помочь ему справиться с лихорадкой, помолитесь за него, а завтра утром я обязательно к вам загляну.

Теперь уже было поздно признаваться, что она вовсе не любящая жена этому раненому джентльмену; любые объяснения прозвучали бы неубедительно и вызвали подозрение. И хотя идеальной сиделкой она тоже не была, во всем доме не нашлось бы человека, который захотел бы возиться с раненым. Кроме того, она считала себя в некотором роде виновной в этом несчастье и внушила себе, что несет ответственность за дальнейшую судьбу этого человека. Ей не хотелось, чтобы он умер.

Если отбросить все разумные доводы, которые вынуждали ее играть роль жены незнакомца, главным в этом деле оказывалось то, что ей просто понравилась эта роль. Ей нравилось, что ее считали женой такого привлекательного мужчины, женщиной, чей голос и само присутствие могут стать лучшим лекарством для него. Она почувствовала себя особенной, необходимой и нужной. Она почувствовала себя чьей-то любимой женой, каковой ей, возможно, никогда не придется стать…

После ухода доктора Аманда наспех съела кусок холодного мяса, тарелку супа с ломтем хлеба и велела принести в комнату раскладную кровать. Затем она умылась и причесалась, то и дело с опаской поглядывая на своего подопечного, который в любую минуту мог начать метаться по кровати и что-нибудь бормотать в бреду Однако ничего пока не происходило, он лежал неподвижно, а Аманда время от времени касалась его лба рукой, но не обнаруживала никаких признаков жара.

В девять часов в дверь постучали, и вошел Тео.

– Я думала, ты уже устроился на ночь, – удивилась она. – Жаль, что не удалось раздобыть для вас комнату в доме, но…

– Благодарю вас, мисс, но меня не очень-то волнуют условия, в которых я буду спать. – Тео бросил хмурый взгляд через плечо Аманды на кровать, где лежал раненый. – Меня волнует то, где будете спать вы.

Она тоже оглянулась на кровать, где из-под легкого покрывала виднелся обнаженный мощный торс мужчины, чем-то напоминавшего римского воина.

– Ничего не поделаешь, Тео. Я ответственна за его жизнь, а теперь, когда пришлось обмануть хозяйку и доктора Бледсо, мне придется играть роль его жены.

– А что вы станете делать, когда он очнется, мисс?

– Я расскажу ему правду и узнаю, как связаться с его родными. Будем надеяться, что он все же очнется. Доктор предупредил, что он может впасть в кому. Если это уже не произошло, – мрачно усмехнулась она.

– Почему вы не позволяете остаться с джентльменом на ночь мне, мисс?

– Согласись, это будет выглядеть странно, Тео. Кроме того, я сама хочу остаться с ним. Я беспокоюсь о нем. После того как я его раздела… – тут они оба отвели глаза, чтобы не встретиться взглядом друг с другом, – он не доставлял мне никаких хлопот. Доктор сказал, что у него может быть жар и бред, но я уже начинаю сомневаться в том, что это когда-нибудь случится. Мне даже хотелось бы, чтобы он начал бредить. Я была бы рада любому признаку жизни.

– Вот будет номер, если он помрет, не правда ли, мисс? Он и сейчас лежит, как покойник. Хоть бы пошевелился, что ли. А что мы будем делать с телом? Мы не сможем похоронить его, не сообщив констеблю о несчастном случае. А он наверняка захочет опознать тело.

– Не говори так, Тео. – Аманде стало дурно от разговора о «теле» и похоронах. – Если этот джентльмен умрет, наши проблемы будут ничтожны по сравнению с его проблемами. Он слишком молод, чтобы умирать!

– Слишком уж вы расчувствовались из-за него, мисс. А ведь вы его совсем не знаете. По мне, так он больше всего похож на мошенника!

– Чего это ты расквохтался, как наседка! – возмутилась Аманда. – Мошенники могут выглядеть как угодно. А вдруг он епископ местной церкви, подгулявший по случаю какого-нибудь праздника?

– Ну тогда и свиньи умеют летать, – мрачно пробормотал Тео, которому такое предположение показалось просто смехотворным.

– Ладно, отправляйся спать. Может быть, рано утром нам придется отправиться в путь. Я хочу, чтобы ты был свежим и бодрым.

Тео неохотно направился к двери, по пути несколько раз оглянувшись на нее. Она держалась в присутствии слуги уверенно и храбро, но, закрыв за ним дверь, почувствовала, что сердце у нее колотится от страха. Она сама обрекла себя на одиночество этой ночью, обещавшей любые сюрпризы.

Аманда подошла к кровати и пристально вгляделась в лицо незнакомца. Его неподвижные черты показались ей по-мальчишески невинными, почти ангельскими. Она еще раз потрогала его лоб и пощупала пульс. Жара не было, сердце билось ровно, хотя и слабо.

Усевшись в кресло-качалку возле камина, она укрыла ноги теплым пледом. На ночном столике горела единственная свеча, мягко освещая лицо раненого и его волосы, отливающие синевой на фоне белоснежной наволочки.

Аманда тихонько покачивалась в кресле, размышляя о мужчине, который едва не погиб под копытами ее лошадей. Интересно, как его зовут, знатен ли он, как она это придумала, где живет, почему оказался один среди ночи на пустынной дороге в отвратительно пьяном виде и, главное, существует ли какая-нибудь женщина, которая ждет его и которую волнует его внезапное исчезновение?

Она покачала головой и улыбнулась своим мыслям. Может быть, Тео и прав. Может быть, он и вправду мошенник, сердцеед, коварный обольститель, чей жизненный путь усеян бесконечной вереницей разбитых женских сердец.

Как бы там ни было, но невозможно даже представить, что исчезновение такого мужчины пройдет не замеченным хотя бы для одной представительницы прекрасного пола.

* * *

– Что значит исчез?! Он не мог исчезнуть! Что это за свадьба без жениха! Знаете, что я вам скажу… это скандал. Вот что это такое!

Сотни свечей в хрустальной люстре освещали гостиную огромного особняка на Грейт-Стэнхоп-стрит и бледные, растерянные, недоумевающие лица тех, кто в ней находился, – двух потрясающе красивых женщин и двух мужчин, один из которых был хозяином этого дома.

С точки зрения всех участников этой сцены, по накалу страстей напоминавшей отрывок из греческой трагедии, основной фигурой в ней была пышная дама средних лет в красновато-коричневом шелковом платье, полулежавшая в шезлонге с флакончиком нюхательной соли, поднесенным к носу. Еще один участник этой сцены, высокий господин, стоял возле двери. Он не захотел, чтобы о нем доложили, и теперь тайно наблюдал за тем, что происходило в гостиной.

– Как это похоже на Джексона Монтгомери, – простонала леди Батсфорд, прижимая к своей необъятной груди платок, пропитанный лавандовым маслом. – Он всегда был шалопаем. И как только твой отец позволил ему ухаживать за тобой, Шарлотта!

– Послушай, Теодора, – сэр Томас Батсфорд густо покраснел и покинул свое излюбленное место у камина, где обычно наслаждался трубкой, – любой в этой комнате может подтвердить, что ты хотела этого брака для нашей дочери с тех самых пор, как она впервые высунула нос из классной комнаты. Ей еще тринадцати не было, когда ты заказала для нее бальные платья у мадам Симон и заставила ее брать уроки танцев у этого тщедушного торговца антраша и прочими прыжками… Андре… или как его там! И все это с расчетом именно на Джексона Монтгомери!

Глаза леди Батсфорд едва не вылезли из орбит, а грудь взволнованно заколыхалась, когда она услышала предательскую речь мужа, ставшую для нее настоящим ударом.

– Томас, как ты можешь так говорить со мной? Разве ты не знаешь, что у меня слабые нервы? – Ее голос задрожал от возмущения. – Как ты смеешь обвинять в этом ужасном фиаско меня!

– Если в этом и есть чья-либо вина, то только моя, – сокрушенно заметил со своего места Роберт Гамильтон. Он сидел на обитой дамасским шелком софе рядом с Шарлоттой и сжимал ее руку в своих ладонях. – Мне следовало не спускать с него глаз всю ночь! Но я всего на минуту отлучился на кухню, чтобы раздобыть что-нибудь поесть. А он в это время незаметно исчез. Мы обыскали окрестности на много миль вокруг, но все оказалось напрасно!

– Вы не должны винить себя, Робби, – утешила его Шарлотта. Она была бледна и молчалива, но ей удавалось сохранять самообладание лучше, чем всем остальным. – Кто мог предположить, что он заблудится.

– Если только произошло именно это, – еле слышно проговорила леди Батсфорд.

– Мама, – Шарлотта с достоинством выпрямилась, и ее глаза гневно блеснули, – надеюсь, ты не думаешь, что Джек решил сбежать из-под венца и сыграл с нами такую… жестокую шутку? – В ее голосе прозвучали стальные нотки. – Согласна, что он легкомыслен и взбалмошен, но на такую подлость он не способен.

– Ты права, Шарл, – поддержал ее Роб. – Не нужно очернять его характер сверх меры. Я лучше любого другого знаю, на что Джек способен, а на что нет. Он известен своими проделками и плутнями, но он никогда бы не обманул Шарлотту… даже если бы был…

Все повернулись к нему и выжидающе замолчали. Роб понял, что сболтнул лишнее, и смущенно поджал губы.

– Даже если бы – что? – спросила Шарлотта.

В этот момент Джулиан решил, что пришло время обнаружить свое присутствие. Он бесшумно преодолел расстояние, отделявшее его от софы, и заговорил прежде, чем присутствующие успели его заметить.

– Уверен, что Роберт слишком смущен, чтобы закончить начатую фразу, – начал он, наслаждаясь эффектом, который произвело на всех его неожиданное появление. – А фраза должна была звучать так: «Джек никогда бы не обманул Шарлотту, даже если бы был пьян, как свинья». Я узнал, что Джек остановился в королевском шатре. Проведя целый день в обществе принца и его распутной компании, мой маленький братец не мог не напиться до потери сознания. Я прав, Роб?

– Черт побери, лорд Серлинг, почему вы всегда подкрадываетесь незаметно? – Роб, вскочив, повернулся к Джулиану.

– А разве вы не посылали за мной? – На лице Джулиана отразилось легкое недоумение. – Вы оставили для меня записку у Уайта с просьбой как можно скорее явиться в дом Батсфордов.

– Я удивлен, что вы пришли, милорд, – отозвался Роб с оттенком недовольства.

– А я и не пришел бы… если бы вы не упомянули имя моего брата в связи с некоей неприятностью. Поскольку я несу ответственность за этого беспутного малого, как я мог проигнорировать вашу просьбу?

Джулиан поднес к глазам лорнет и надменно уставился с высоты своего роста на Роба. Тот смутился и вынужден был отвести взгляд. Джулиан с самодовольным видом достал из кармана табакерку и вдохнул щепотку табака. Он знал, что Джек обязан Роберту Гамильтону жизнью. Лишь по этой единственной причине он соглашался терпеть рядом с братом этого пронырливого сморчка.

Роб был карьеристом и пустомелей, склонным ко всяческим вредным и опасным излишествам. Он давно промотал то небольшое состояние, которое выделил ему некий мистический «дядюшка» из Йоркшира. Ни одно из этих качеств Роба не удовлетворяло придирчивым требованиям Джулиана. Он подозревал, что у того есть еще более ужасные тайные пороки, что этот человек аморален и наверняка непорядочен. Однако доказательств у него не было. К сожалению, этот проходимец был близок с его братом, который уже довольно давно подпал под его тлетворное влияние.

– Я уже многое услышал, Роб, так почему бы вам наконец не рассказать в подробностях, что же на самом деле произошло? – Джулиан выжидающе скрестил руки на груди. – Я бы хотел услышать вашу версию происшедшего.

Роб не заставил себя долго упрашивать, и вскоре все узнали о событиях того злосчастного дня.

– Лорд Серлинг, разве это не ужасно? – воскликнула Шарлотта, когда Роб закончил свой рассказ. В ее больших зеленых глазах, которые так гармонировали с пышными золотисто-каштановыми волосами, вспыхнуло неподдельное отчаяние. – Что с ним могло случиться? Я так боюсь, что он оказался в руках… бесчестных людей! – При этих словах ее голос задрожал, а на глаза навернулись слезы.

Джулиан был тронут до глубины души. При том что он неодобрительно относился к большинству затей младшего брата, его помолвка с Шарлоттой Батсфорд стала для него приятной неожиданностью. Шарлотта, несомненно, обладала целым рядом достоинств, несмотря на то что перед глазами у нее был неутешительный пример матери, а попытки отца обуздать властный нрав жены неизменно заканчивались неудачей.

До появления Шарлотты Джулиан долгие годы с завидным терпением наблюдал за тем, как Джек растрачивает сердечный пыл и свое состояние на бесчисленных красоток, отказываясь брать пример со старшего брата, который умел устраивать свои романтические отношения с безупречным тактом, что позволяло ему, расставаясь с подружками, сохранять с ними дружеские отношения. Джек, как правило, смеялся над братом, называя его осколком британского айсберга, после чего хлопал по плечу и предлагал купить ему бутылку виски.

На войне Джек проявил себя храбрым офицером, который никогда не приказывал своим подчиненным делать то, чего сам делать бы не стал. Его отправили домой после тяжелого ранения в колено. Он несколько месяцев проходил с тростью, да и теперь иногда прихрамывал, если уставал или был пьян.

Джек был на редкость щедр, любил шутки, веселые розыгрыши и женщин. Но прежде всего он был честен и благороден.

Внешне, как и по многим чертам характера, Джулиан и Джек были не похожи друг на друга так же, как день и ночь. Джулиан был светловолос, как викинг, а Джек – смугл и черен, как цыган. Но это не мешало им прекрасно ладить друг с другом, как и подобает братьям. Глубокая привязанность Джулиана к брату скрывалась за фасадом светской невозмутимости, но его оскорбил намек леди Батсфорд, что Джек способен пренебречь своим долгом и устроить такой переполох только для того, чтобы избежать брачных уз.

Джулиан сразу догадался, что своим как бы невольно вырвавшимся и намеренно оборванным на полуслове высказыванием Роб хотел намекнуть собравшимся, что Джек сожалеет о своей помолвке. Несомненно, Роб преследует собственные интересы. Он мечтает оказаться на месте Джека, хотя одному Богу известно, почему он решил, что Шарлотта или ее родители согласятся на их брак. Джулиана поражало самомнение этого ничтожного человека.

Может быть, Джек действительно сожалел о помолвке. Может быть, он даже признался в этом Робу. Но Джек ни при каких обстоятельствах не отказался бы жениться, будучи помолвленным! Джулиан, как и Шарлотта, опасался худшего – что с братом случилось несчастье. Никакого другого объяснения его внезапному и странному исчезновению он не находил.

– Я не стану смущать ваши чувства и разум, мисс Батсфорд, заверениями, что беспокоиться не о чем, – помолчав, сказал Джулиан. – Считаю, что у нас есть все основания для беспокойства.

Шарлотта побледнела еще сильнее, и из уголка ее глаза скатилась слезинка. Она смущенно отвернулась и быстро достала платочек, чтобы уничтожить следы своей слабости. Эта трогательная попытка совладать со своими чувствами умилила и восхитила Джулиана. Он терпеть не мог слезливых истеричек. Но было очевидно, что горе и отчаяние Шарлотты непритворны.

– Зачем вы пугаете ее, Серлинг? – сквозь стиснутые зубы процедил Роб. Он придвинулся к Шарлотте и снова взял ее руку в свою. – Я уверен, он скоро вернется. Он всегда возвращается, как заколдованный пенни, – пошутил он, стараясь ее развеселить.

Шарлотта попыталась улыбнуться в ответ, но тут же подняла глаза на Джулиана:

– Вы сказали, что есть основания для беспокойства, милорд… Но могу ли я надеяться по крайней мере на то, что в конце концов все завершится благополучно?

– Я очень рассчитываю на то, что вы будете надеяться, и на ваши молитвы, мисс Батсфорд. – Его теплая улыбка смягчила ее сердце. – Я встревожен, но надежды не теряю. И вообще, я намерен разыскать своего непутевого брата как можно скорее, где бы он ни находился.

Шарлотта с облегчением вздохнула. Она доверяла Джулиану безоговорочно, поэтому отняла свою руку у Роба и протянула ее брату будущего мужа. Роб хмуро наблюдал, как тот поднес ее руку к губам и поцеловал.

– Я приступлю к поискам завтра с утра и первым делом позабочусь о том, чтобы каждый уголок нашего великого островного государства был тщательно обыскан, – произнес Джулиан деловито и сухо. – И начать нужно с западного Суссекса. Я буду держать вас в курсе дела, мисс Батсфорд, – учтиво поклонившись, пообещал он.

– Я могу быть вам чем-нибудь полезен? – выступил вперед сэр Томас.

– Спасибо. Но пока нечем. – Джулиан отвесил общий поклон, уделяя особое внимание леди Батсфорд, которая все это время молча просидела в шезлонге с посеревшим от тревоги лицом.

Джулиан был рад, что эта неумная и взбалмошная дама старалась не давать воли своему болтливому языку в течение его краткого визита и ему не пришлось осаживать ее какой-нибудь колкостью. Для леди Батсфорд исчезновение Джека означало всего лишь скандал в свете и было сопряжено с необходимостью этим же вечером разослать сотни уведомлений о том, что свадьба откладывается на неопределенный срок. Ей было безразлично, жив он или мертв, и даже то, что его, опоив, могли отправить простым матросом в плавание к берегам Китая.

А вот Джулиану это было не безразлично. Совсем.