1

Черт бы побрал эту Агнессу!.. Хотя нет, если кто и виноват, то не подруга, а она, Глэдис Донован. Сколько раз ей удавалось противостоять искушению – и нате вам, не выдержала! Правда, ее можно понять. Рассматривать всякие там баночки с кремами, пузыречки с лосьонами, флакончики с духами и тюбики с помадой любят большинство женщин. И почти все они пользуются их содержимым. Но Глэдис принадлежала к тому меньшинству, что если и не игнорируют существование парфюмерии и косметики, то сводят их употребление к минимуму.

Однако на этот раз Агнесса, явившись к ней, вынула из своей огромной сумки нечто совсем иное. И, поддавшись на уговоры умеющей убеждать подруги, Глэдис приобрела так называемые пищевые добавки.

– Все исключительно на натуральной основе, вреда никакого, одна польза. И для здоровья хорошо, и на внешнем виде сказывается исключительно благотворно, – заявила Агнесса.

Вечером, сидя на диване перед телевизором и попутно изучая инструкцию по применению, Глэдис призадумалась. Если вреда никакого, а одна только польза, то стоит ли принимать симпатичные серо-голубые капсулы по часам, да еще в течение долгого времени? Не проще ли поторопить события?

Сказано – сделано. И действительно, уже через две недели Глэдис почувствовала некоторые изменения в самочувствии. Ей постоянно хотелось спать, будто бы она работала больше, чем обычно, в глазах время от времени темнело, в ушах раздавался противный звон. Но главное – ее тошнило.

Красота, как известно, требует жертв. И со всеми этими неприятностями еще можно было бы как-то смириться, если бы Глэдис дивно похорошела. Не тут-то было. Глядя на себя в зеркало, она отчетливо видела темные круги под глазами и бледный цвет лица.

Вывод напрашивался сам собой: надо было следовать инструкции, а не заниматься экспериментами с этими пищевыми добавками. Тогда, вполне вероятно, результат был бы прямо противоположный. Утешало то, что Агнесса отбыла по своим коммивояжерским делам и не лицезреет ее в таком виде. А то досталось бы ей от энергичной, любящей командовать и всегда знающей, что надо делать, подруги!

Глэдис подавила зевок и украдкой взглянула на часы. До появления главы канадской корпорации «Бенджамен энтерпрайзис» осталось совсем немного. Неизвестно, правда, зачем он пожалует, ну да это не ее проблема, а начальника. Жаль только, что как его секретарша она вынуждена находиться при нем. А то уже давно бы отпросилась и лежала бы себе на любимом диване в гостиной. Если бы, конечно, не донимала проклятая тошнота.

Глэдис посмотрела на стоящего перед ней шефа и подавила мечтательный вздох. Хорошо хоть он не замечает, что в последнее время она плохо выглядит. Это не могло не радовать. Но вот идея, которая пришла ему в голову только что, не вызывала у Глэдис ни капли энтузиазма. Особенно учитывая ситуацию. Но он, не желая ничего слушать, продолжал упрашивать:

– Ну же, Глэдис!

– Я сказала «нет».

– Но почему «нет»? До приезда Кевина у нас еще уйма времени, так что мы все успеем.

– Нет, Брайан, я не буду сейчас этим заниматься, – упрямо повторила секретарша, глядя на своего начальника серо-голубыми глазами поверх сдвинутых на кончик носа очков, придающих ее тонкому очаровательному лицу вид удивленного маленького крота, который впервые увидел солнце.

– Да неужели мы не сможем управиться за полчаса! – продолжал настаивать Брайан Кроуфорд, начальник отдела сбыта «Бенджамен энтерпрайзис», высокий и мускулистый мужчина с резкими чертами смуглого лица, которым немного недоставало совершенства пропорций. Так нос был чуть крупнее, чем нужно, а лоб слишком покат. Глаза черные, немного насмешливые, а волосы темно-русые, довольно длинные, и в минуты раздумий он любил запускать в них свои длинные пальцы.

Несмотря на то что его трудно было назвать красивым, Брайан нравился женщинам производимым впечатлением сдержанной мужской силы и обаятельной улыбкой.

Одевался он в строгие, отлично сшитые костюмы светлых тонов, никогда не забывая засунуть платок в нагрудный карман пиджака, причем платок этот был непременно подобран под цвет галстука. И этот контраст его внешнего облика элегантного бизнесмена средних лет и порой откровенно мальчишеского поведения составлял едва ли не главную – и самую привлекательную черту! – его характера.

Разговор между ним и его секретаршей Глэдис происходил в офисе корпорации на сорок девятом этаже, с которого открывался великолепный вид на залитый огнями вечерний Торонто, раскинувшийся на берегах знаменитого озера Онтарио, неоднократно воспетого в романах Фенимора Купера. Была предрождественская неделя, и над городом уже несколько часов подряд кружила легкая декабрьская метель.

– Прошу тебя, Глэдис, не упрямься, – присев на край ее рабочего стола, убеждал Брайан, постепенно начиная горячиться. – Ты же знаешь, что это всегда помогает мне расслабиться в конце рабочей недели!

– Однако ты не выглядишь настолько изможденным, чтобы тебе срочно потребовалось расслабляться прямо на рабочем месте, да еще за два часа до окончания рабочего дня, – не глядя на шефа, ответила секретарша, с нарочитым усердием перебирая деловые бумаги. – Кроме того, и я тебе уже неоднократно об этом говорила: то, что обычно расслабляет мужчин, иногда слишком будоражит женщин!

– На этот раз все будет иначе… Обещаю!

– О Боже! Неужели ты так и не угомонишься, пока я не соглашусь?

– Ты и сама прекрасно знаешь ответ на этот вопрос, тем более что работаешь у меня уже целых три года! Ну пожалуйста, Глэдис!

Секретарша тяжело вздохнула и нехотя поднялась из-за стола. Приняв ее вздох за знак согласия, Брайан с радостью взглянул на бледное, слегка осунувшееся лицо Глэдис, после чего соскочил на пол.

Теперь, когда они стояли рядом, было видно, что секретарша ниже своего шефа на целую голову. Невысокая, но замечательно стройная, она словно бы нарочно одевалась так, чтобы максимально скрыть достоинства своей фигуры. Сейчас на ней были черная шерстяная юбка до самых лодыжек и просторный серый свитер домашней вязки, высокий ворот которого доходил до ее нежного подбородка.

Впрочем, несмотря на несколько мешковатую одежду, в Глэдис таилось какое-то неуловимое обаяние, тем более что у нее были удивительно красивые руки и изящные маленькие ноги. И обувь она всегда носила весьма дорогую и элегантную, благодаря чему ее походка отличалась легкостью и упругостью, словно у молодой газели.

– Хорошо, я согласна, но давай сделаем это как можно быстрее, – сказала она, рассеянно поправляя сколотый на затылке пучок тяжелых темно-каштановых волос, придающий ей вид воспитанницы пансиона.

Брайан обрадованно кивнул и первым метнулся в глубину своего кабинета. Когда Глэдис перешагнула порог, он уже выдвигал из укромного уголка спрятанный там столик с настольным хоккеем.

– Ты какими будешь играть – красными или белыми? – спросил шеф.

– Мне все равно, – пожала плечами Глэдис.

– Ну, тогда становись на сторону белых, – предложил Брайан, буквально приплясывая от возбуждения. – И ввиду недостатка времени играем лишь до трех голов.

Смешно, подумала секретарша, глядя на оживленное лицо шефа. Ему уже тридцать четыре года, он старше меня ровно на десять лет, однако едва ли не самое большое удовольствие в жизни получает от игр – например, от того же хоккея… Недаром говорят, что большинство мужчин всю жизнь остаются мальчишками. К примеру, те, кто в свое время не наигрался в войну, становятся военными или шпионами. Впрочем, о Брайане, который в свое время служил в морской пехоте, этого не скажешь – он предпочитает более мирные увлечения. Ладно, доставим ему удовольствие!

– Вбрасывай! – коротко приказала она и для разминки энергично повращала рычажки, которыми управлялись пластмассовые фигурки игроков. – Э-э-э… нет, постой, а на что мы играем?

Брайан нетерпеливо почесал переносицу зажатой в руке шайбой.

– А, придумал! Если выиграешь ты, то я делаю благотворительный взнос в твой любимый католический детский приют, о котором ты мне недавно рассказывала. Черт, забыл… как там он называется?

– Приют святого Лаврентия, – напомнила Глэдис. – А если я проиграю?

– Ну, тогда все просто. Тебе придется всего лишь в очередной раз пройтись вместо меня по магазинам и купить рождественские подарки всем моим друзьям и знакомым, причем как мужчинам, так и женщинам!

Глэдис усмехнулась – сделка была для нее весьма выгодная. Она и так постоянно ходила по магазинам вместо своего шефа, ненавидящего подобное занятие, покупая по его просьбе подарки к всевозможным торжествам и юбилеям.

Она кивнула и сосредоточилась. Брайан бросил шайбу на центр поля, и игра началась. Но не прошло и тридцати секунд, как ему уже пришлось вынуть шайбу из своих ворот.

– По-моему, ты настроена весьма решительно, – огорченно качая головой, сказал он. – Один-ноль в твою пользу. Надо и мне тоже собраться…

Шеф заиграл сосредоточенно и внимательно, однако Глэдис и не думала уступать. Игра шла на редкость упорная, в полной тишине, прерываемой лишь стуком шайбы о пластиковые борта. Через пять минут соперники обменялись голами.

– Два-один в твою пользу, – снова прокомментировал Брайан. – Ну, нет, я не собираюсь целый день таскаться по магазинам и мучительно размышлять над каждой женской безделушкой, можно ли ее подарить или не стоит? Приготовься, детка, поскольку сейчас ты увидишь, что такое настоящий мужской хоккей!

Глэдис кивнула и закусила нижнюю губу, с трудом сдержав подступившую тошноту. Сегодня она целый день чувствовала себя на редкость скверно, однако из-за приезда главы их корпорации Кевина Бенджамена не хотела отпрашиваться домой, решив, что как-нибудь сумеет продержаться до конца рабочего времени.

После очередного вбрасывания шайба отскочила к левому нападающему красных, который, мгновенно развернувшись, аккуратно «положил» ее в угол ворот противника.

– Два-два, – выдохнул Брайан. – Сосредоточься, играем до решающего гола.

И он столь азартно завертел своими красными фигурками, что один из игроков соскочил с кронштейна и улетел за борт. Игру пришлось прервать, а Брайану – залезть под стол, чтобы найти потерявшегося игрока. Быстро приладив его на место, он кивнул секретарше, и схватка возобновилась.

Глэдис не собиралась поддаваться шефу, поэтому проявила чудеса ловкости, пару раз отбив своим вратарем уже, казалось бы, совершенно «неберущиеся» шайбы.

– Черт! – изумленно воскликнул Брайан. – И как тебе это только удается?

Однако вскоре и ему самому удался его излюбленный прием. Как только шайба отлетела к защитнику «красных», он с такой силой послал ее в бортик, что она срикошетила прямо в ворота «белых».

– Три-два! – победно воскликнул Брайан, вскидывая торжествующий взгляд на заметно побледневшую секретаршу. – Эй, детка, ты хорошо себя чувствуешь? Не стоит так сильно переживать свое поражение, поскольку я обязательно дам тебе шанс отыграться.

– Хорошо, – не поднимая глаз, кивнула Глэдис и вдруг стремительно сорвалась с места и, зажимая рот руками, скрылась за дверью.

– Черт! – пробормотал Брайан, озадаченно хлопая себя ладонью по лбу. – Кажется, я повел себя с ней, как самый эгоистичный болван…

 

2

Когда Глэдис вышла из туалетной комнаты и вернулась на свое рабочее место, она застала Брайана уже полностью одетым. На нем было его любимое черное пальто, которое он носил с поднятым воротником, и длинный светло-голубой шарф – прошлогодний подарок самой Глэдис, связанный ею собственноручно долгими зимними вечерами. Шапки Брайан не признавал даже в самые сильные морозы, справедливо гордясь своей замечательной шевелюрой.

– Собирайся, – коротко сказал он, снимая с вешалки ее бежевую куртку с капюшоном.

– Как? – удивилась она. – Разве ты не собираешься ждать Кевина?

– Черт с ним, с Кевином, тем более что я уже оставил ему сообщение на автоответчике. Пока ты отсутствовала, я наконец-то сообразил, что сегодня ты весь день вела себя как-то странно, да и выглядишь весьма неважно…

– Спасибо за комплимент!

– Нет, кроме шуток. Надевай куртку, бери сумку и пошли – я отвезу тебя домой.

– Ну, стоит ли это делать, – заколебалась Глэдис. – Я вполне могу взять такси…

– Такси? А что случилось с твоей машиной? Кажется, у тебя «тойота»?

– Она самая. А что случилось, не знаю. Три дня назад я оставила ее в автосервисе, и с тех пор мне еще не звонили. Вероятно, что-то серьезное…

– Ладно, в любом случае тебе сегодня лучше не садиться за руль. Одевайся, ибо я уже устал тебя уговаривать.

Глэдис пожала плечами и, отказавшись от услуг шефа, решительно взяла из его рук свою куртку. Быстро одевшись, она поправила волосы, сняла со спинки стула черную лакированную сумочку на тонком длинном ремешке и вопросительно оглянулась на Брайана.

– Я готова.

– Тогда вперед! – скомандовал он, распахивая перед ней входную дверь.

Пока они шли по длинному коридору к лифту, откуда-то из-за поворота выпорхнула высокая блондинка с роскошной фигурой. На ней было темно-синее платье с большим декольте и множество украшений – серьги, кольца, кулоны, благодаря чему она изрядно напоминала разукрашенную новогоднюю елку.

Лицо женщины было довольно красивое. Хотя, на взгляд Глэдис, она явно злоупотребляла макияжем, а потому выглядела несколько вульгарно – чувственные, ярко накрашенные губы, длинные накладные ресницы и искусственный румянец. При этом она буквально плыла по коридору в ароматном облаке из дорогих духов. Глэдис легко узнала «Шанель номер пять» и с трудом сдержала вздох. Сама она душилась гораздо более скромно, отдавая предпочтение американской парфюмерии.

– Привет, Брайан, – защебетала блондинка, с ходу беря его под руку. – Как же я рада тебя видеть!

– Здравствуй, Кристина, – сухо ответил он, растерянно оглянувшись на Глэдис. – Вот уж не ожидал тебя встретить… Кстати, ты знакома с моей секретаршей?

– Нет, но это и неважно. – Блондинка презрительно взглянула на Глэдис, которая была ниже ее на целую голову. – Почему ты мне до сих пор не позвонил? Я так ждала и скучала, милый…

Все трое подошли к лифту, причем нажимать кнопку вызова пришлось именно Глэдис. Отчего она мгновенно насупилась, почувствовав себя униженной.

К счастью, лифт приехал почти сразу же. Двери распахнулись, и они вошли в увешанную зеркалами кабину, которая мгновенно наполнилась ароматом духов Кристины. Блондинка продолжала болтать без умолку, не обращая на Глэдис ни малейшего внимания.

Вынужденная терпеть общество одной из подружек Брайана – а Кристина неоднократно звонила ему в офис и оставляла для него весьма интимные сообщения, – Глэдис поневоле ощущала себя «синим чулком».

Впрочем, усмехнулась она, краем уха прислушиваясь к болтовне блондинки, кем же мне еще себя ощущать! Длинная темная юбка, собранные в пучок волосы, очки на носу… Пожалуй, я не удивлюсь, если Брайан потащится за этой крашеной куклой и бросит меня на полдороге…

Однако она была несправедлива к своему шефу. Слушая радостный щебет Кристины, которая непрерывно интересовалась тем, как он собирается справлять Рождество, и недвусмысленно давала понять, что «пока еще свободна», Брайан смотрел на съежившуюся фигурку Глэдис, стоящую впереди них, и задумчиво хмурил брови.

– Подожди, – неожиданно перебил он, – а каким образом ты вообще оказалась в этом здании?

– О, у меня была встреча с моим адвокатом, – немедленно ответила блондинка. – А его офис находится на сто девятнадцатом этаже.

– Да, но мы-то с тобой столкнулись в коридоре сорок девятого!

– А я спустилась вниз, чтобы посмотреть, где ты работаешь. Ты же никогда не приглашал меня в свой офис, вот я и решила нагрянуть неожиданно. Кстати, если ты сейчас не очень занят, то мы могли бы выпить кофе…

– Именно сейчас я очень занят, – сердито заявил Брайан. – И у меня весьма важное дело. Я должен отвезти Глэдис домой, поскольку она плохо себя чувствует. Кстати, вы с ней так и не познакомились.

– Привет, Глэдис, – с брезгливой гримасой кивнула ей в спину блондинка.

– Привет, Кристина, – полуобернувшись к ней, нехотя отозвалась Глэдис.

– А теперь извини, – решительно заявил Брайан, когда лифт остановился на первом этаже, и они вышли в просторный холл, – но нам пора.

– Ты еще помнишь номер моего телефона? – неожиданно забеспокоилась Кристина и даже принялась рыться в сумочке в поисках визитки.

– Помню, – остановил ее Брайан. – Точнее, он хранится в памяти моего собственного телефона.

– И ты позвонишь?

– Вполне возможно.

– Обещаешь?

– Я же сказал – возможно.

– Кстати, я заходила к адвокату, чтобы обговорить процедуру развода! – радостно сообщила Кристина. – Как ты помнишь, у нас с мужем уже давно были плохие отношения, вот я наконец и решила…

– Мы обсудим это позднее, – нетерпеливо перебил Брайан, беря Глэдис под руку.

– Смотри же, плутишка, я буду с нетерпением ждать твоего звонка, – кокетливо заявила Кристина и, в последний раз послав Брайану многообещающий взгляд, танцующей походкой а-ля Мэрилин Монро направилась в сторону бутика «Ив Сен-Лоран», располагавшегося в этом же здании.

– Ты мог бы не использовать меня в качестве репеллента против своих блондинок? сердито поинтересовалась Глэдис, освобождаясь от его опеки.

В этот момент они уже вышли на улицу и направились к автостоянке.

– Надеюсь, ты ее простишь, поскольку иногда Кристина бывает удивительно бесцеремонной.

– Я бы очень удивилась, если бы узнала, что она может быть какой-то другой! – фыркнула Глэдис. – Ну, где ты оставил свою машину, «плутишка Брайан»? И зачем ты сделал это так далеко от входа – я уже начинаю замерзать.

– Что за черт! – удивленно воскликнул он, опустив взгляд на ее ноги. – Да ведь ты даже не переобула туфли! А где же твои зимние сапожки?

– Можно подумать, что ты дал мне время переобуться! А сапожки остались стоять под столом, но теперь уже поздно об этом вспоминать.

Напротив входа на автостоянку трое активистов «Армии спасения» в традиционных красно-белых колпаках с белыми помпонами распевали рождественские песенки, собирая пожертвования в пользу тех, «кто сам не может купить себе подарок к Рождеству». Так гласил плакат, установленный над картонной коробкой для сбора денег.

Проходя мимо этой коробки, Брайан ловким жестом опустил туда десять долларов, после чего с лукавой улыбкой обернулся к своей секретарше.

– Надеюсь, ты еще помнишь, что проиграла мне со счетом два-три, а потому должна будешь купить подарки всем моим друзьям?

– Надеюсь, среди них не окажется Кристины? – в тон ему осведомилась Глэдис.

– Гмм… – Брайан озадаченно посмотрел на нее, – а если окажется?

– Тогда один из вас может не очень-то обрадоваться купленному мною подарку, – туманно пообещала секретарша и потребовала: – Да открывай же наконец машину!

И она, нетерпеливо потопав ногами, взялась за дверцу новенького серебристого «ягуара», которым ее шеф очень гордился, поскольку купил его за большие деньги.

Они забрались в машину, и Брайан тут же включил печку и радио. Через минуту в салоне стало так тепло и уютно, что Глэдис откинула капюшон.

На прошлое Рождество шеф привозил ей елку, поэтому Глэдис не пришлось называть ему свой адрес. Она жила на Риджент-стрит в красивом доме, выстроенном в викторианском стиле и имеющем четыре квартиры, причем каждая – с отдельным входом. Дом стоял в глубине улицы, поэтому, чтобы подъехать прямо к крыльцу, нужно было заехать в небольшой, но весьма уютный дворик, куда выходили окна квартиры Глэдис.

В свое время, когда она еще только начинала работать в компании «Бенджамен энтерпрайзис», этот район Торонто, как один из самых безопасных в городе, ей порекомендовал именно Брайан. Впрочем, квартиру она нашла самостоятельно.

Несмотря на конец рабочего дня, пробок еще не было, поэтому доехали они достаточно быстро. Когда шеф затормозил напротив ее двери, Глэдис хотела было поблагодарить и выйти из машины, однако Брайан, удержав за руку, не дал ей этого сделать.

– Как ты себя чувствуешь? – самым серьезным тоном осведомился он.

– А что?

– Ты уверена, что мне не стоит отвезти тебя в больницу или, по крайней мере, вызвать тебе врача на дом?

– Уверена, – слегка озадаченная этой навязчивой заботой о своем здоровье ответила Глэдис.

Открывая дверцу, она попыталась высвободить руку, но Брайан ее не отпустил.

– Подожди.

– Что еще?

– Я выйду первым и внесу тебя в дом на руках.

– Этого еще не хватало! – испугалась она. – А что подумают соседи? Да они решат, что я так набралась перед уик-эндом, что не могу передвигаться самостоятельно!

Брайан улыбнулся и с любопытством заглянул в растерянно-сердитые глаза Глэдис.

– Они так часто видели тебя пьяной?

– С чего ты взял? Никогда не видели…

– Тогда почему бы им пришел в голову именно этот вариант?

Она нетерпеливо пожала плечами.

– В любом случае, я прекрасно могу дойти сама.

– Ладно, – согласился Брайан, открывая дверцу со своей стороны. – Идем!

Куда это он собрался? – не на шутку всполошилась Глэдис. Кажется, я не приглашала его в гости… Боже, а ведь я убегала на работу второпях, и теперь у меня в квартире ужасный беспорядок! Увидев его, Брайан непременно решит, что я жуткая неряха… Нет, ни в коем случае нельзя пускать его к себе!

Однако шеф словно бы не замечал смущения своей секретарши, действуя с деловитой уверенностью. Стоило Глэдис подняться по ступеням и достать из сумочки ключи, как Брайан решительно вынул их из ее окоченевших рук – перчатки она сегодня, разумеется, забыла – и сам отпер дверь.

– Еще раз спасибо…

– Не благодари раньше времени. Я никуда не уеду прежде, чем уложу тебя в постель и смогу убедиться, что с тобой все в порядке.

Боже! – мысленно ужаснулась Глэдис. Как это он собирается укладывать меня в постель? А раздевать меня перед этим он тоже намерен?

Тем временем Брайан, закрыв входную дверь, включил свет и помог ей снять куртку. Затем, не дожидаясь приглашения, разделся сам и с любопытством осмотрелся. Проследив за направлением его взгляда, Глэдис смутилась еще больше. То, что в кухне в раковине осталась невымытая после завтрака посуда, было еще не самым страшным. Сквозь полуоткрытую дверь спальни виднелась неубранная постель, а на спинке стула, стоящего прямо посреди гостиной, небрежно висел белый кружевной бюстгальтер! Мало того, на столе стояла корзинка с неоконченным вязаньем, – это был сюрприз, который она для него готовила…

– Я же говорила тебе, что не успела убраться, – пробормотала Глэдис, поспешно закрывая дверь спальни. Проворно схватив со стула бюстгальтер, она спрятала его за спиной и невольно покраснела.

Ее порывистые движения не остались незамеченными. Брайан посмотрел на нее так, словно бы только сейчас заметил смущение девушки.

– А румянец тебе очень идет, – с неожиданной нежностью произнес он. – Интересно было бы еще посмотреть на тебя с распущенными волосами.

– Это еще с какой стати?

– А с такой, что я уже и не помню тебя с другой прической. Ну же, сделай мне одолжение, вынь шпильки.

Ну, это уже нахальство! – возмутилась Глэдис. А что еще он попросит снять? Кажется, он совсем забыл, зачем сюда приехал.

– Я сейчас не в настроении этим заниматься, – отводя глаза, пробормотала она. – Как-нибудь в другой раз…

– Ах да, ты же неважно себя чувствуешь, – спохватился Брайан. – Прости. Кстати, я надеюсь, что ты сейчас ляжешь в постель!

– Нет! – испуганно вскрикнула Глэдис, и только потом до нее дошло, что вопрос этот совершенно невинен. Брайан уж наверняка не собирался ложиться в постель вместе с ней! – То есть да, конечно, – стараясь не смотреть на него, пролепетала она, – после того как ты уйдешь…

– Ну что ж, тогда я ухожу. Если тебе вдруг станет хуже, обязательно вызови врача. Возможно, я тебе еще позвоню и проверю… Да, и не вздумай появляться на работе, пока не выздоровеешь. Это не пожелание, это – приказ! – И он, строго погрозив ей пальцем, направился к двери.

На обратной дороге в офис Брайан вспоминал смущение своей секретарши, делающее ее столь очаровательной и милой, и мысленно усмехался. Странно, ведь ей уже двадцать четыре года, а она способна краснеть только потому, что мужчина увидел ее бюстгальтер!

Кстати, насколько он успел заметить, его модель была если и не эротической, то достаточно модной и открытой. Но если под мешковатыми юбками и свитерами ей нравится носить красивое белье, то, значит, она еще не совсем безнадежна… Это открытие его неожиданно обрадовало.

И все-таки, неужели Глэдис настолько невинна, что ее смущение было абсолютно искренним? А ведь она очень привлекательная девушка, хотя вечно одевается в стиле учительницы начальных классов, из которых обычно получаются на редкость стервозные старые девы. И еще одно было бы интересно узнать: для кого она вяжет тот свитер в корзинке? Неужели для него?

Подъехав к бизнес-центру, Брайан оставил машину на стоянке и поднялся на свой этаж. В кабинете его ждал сюрприз – Кевин Бенджамен собственной персоной!

Глава корпорации, статный подтянутый джентльмен не старше пятидесяти пяти лет, с крупным орлиным носом и густыми черными волосами без малейших признаков седины, стоял спиной к двери и с любопытством рассматривал настольный хоккей, который они с Глэдис забыли убрать перед уходом.

– Любопытно, – оборачиваясь к Брайану и с улыбкой пожимая ему руку, пророкотал он своим на редкость звучным басом. – Так вот, значит, как развлекается начальник одного из моих отделов! В далеком детстве я неплохо играл в подобные игры. Не составишь мне компанию?

– Нет, пожалуй.

– Ну же, хотя бы до первой заброшенной шайбы.

Брайан хотел было сказать, что на сегодня уже наигрался. Но вовремя уловил шутливую интонацию в голосе Кевина и передумал.

– Впрочем, почему бы и нет, если тебе этого хочется…

Он встал на сторону белых игроков и уже через десять секунд получил шайбу в свои ворота.

Кевин удовлетворенно хмыкнул и, утратив интерес к хоккею, отошел к окну.

– Можно узнать, что ты здесь делаешь? – незаметно убирая столик с игрой, поинтересовался Брайан. – У тебя ко мне какое-то срочное дело или ты просто не слышал сообщения, которое я оставил тебе на автоответчике?

– Слышал… Ну и как Глэдис?

– По-моему, у нее грипп, хотя она и не хочет в этом признаваться.

– Грипп? Почему ты так решил? Она чихала, кашляла или у нее была повышенная температура?

– Не знаю. – Брайан растерянно пожал плечами. – Кажется, ничего такого не было. Она просто жаловалась на тошноту и слабость.

– В таком случае, хочу тебе напомнить, что причиной плохого самочувствия молодых женщин бывает не только грипп, но и беременность.

 

3

Сначала Брайану показалось, что он ослышался. Как?! Только что Глэдис смущалась и краснела, пряча от него свой бюстгальтер. И вдруг оказывается, что все это лишь тонко разыгранное притворство, а на самом деле она уже демонстрировала мужчинам не только свое нижнее белье, но и то, что под ним скрывается!

Но самое любопытное заключалось в другом: откуда Кевин мог знать о причинах недомогания его, Брайана, секретарши? Как ни нелепо было возникшее подозрение, однако оно мгновенно испортило ему настроение.

– С чего ты это взял? – нетерпеливо поинтересовался он.

Кевин прошелся вдоль огромного, во всю стену, окна и насмешливо посмотрел на своего подчиненного.

– Ну конечно, только мужья или непосредственные начальники узнают подобные новости в последнюю очередь. А узнав, закатывают скандалы. Что ты на меня уставился с таким видом, будто это я сделал ей ребенка?

– Да нет, я вовсе так не думаю…

– А, черт возьми, почему? – Кевин остановился и с шутливой гордостью постучал себя кулаком в грудь. – Разве я еще не орел?.. Чего, кстати, и тебе желаю.

– Спасибо, – принужденно усмехнулся Брайан. – Но я тоже на здоровье не жалуюсь. Так почему ты решил, что моя секретарша может быть беременна?

– Во-первых, потому, что она молодая женщина. Во-вторых, ты помнишь Джека Строумфилда?

– Как же я могу его не помнить! – И Брайан удивленно развел руками.

Разве мог он забыть Джека, с которым когда-то вместе служил в морской пехоте, а потом несколько лет проработал в «Бенджамен энтерпрайзис», хотя и в разных отделах.

Не прошло и года, как Джек погиб в автокатастрофе – в его машину врезался пьяный водитель, выскочивший на встречную полосу. Строумфилд был не слишком хорош собой, да и держался всегда достаточно скромно. Однако на его похороны явилось удивительно много народа, причем многие из присутствующих, особенно женщины, не могли сдержаться от слез.

И причина состояла отнюдь не в том, что Джек отличался какими-то выдающимися достоинствами или являлся душой компании. Нет, просто он был очень хорошим парнем – порядочным, добрым и надежным. Джек органически не переносил лжи, а потому на его слово всегда можно было положиться. Кроме того, он никогда и никому не отказывал в помощи, пусть даже для этого ему приходилось чем-то жертвовать.

Короче, Джек относился к тем людям, после смерти которых невольно вспоминается грустная присказка о том, что Господь Бог любит хорошую компанию, а потому в первую очередь забирает к себе лучших.

– Думаешь, это он? – после минутного молчания осторожно спросил Брайан.

– Почему бы и нет? – пожал плечами Кевин. – Как ты помнишь, в марте этого года я устроил вечеринку в честь дня моего рождения. Не знаю, обратил ли ты на это внимание, но в тот вечер Джек ни на шаг не отходил от Глэдис. И здесь я его вполне понимаю: она очень милая девушка, хотя зачем-то камуфлирует свои прелести жуткими свитерами и юбками, которые давно пора передать в «Армию спасения» для раздачи неимущим. Ничего удивительного, что Джек оказался первым, кто сумел по достоинству оценить то, что не лежит на поверхности.

– Возможно, ты и прав.

– Конечно, я прав, поскольку на двадцать лет старше тебя, а следовательно, опытнее, и потому лучше разбираюсь в женщинах! – самодовольно заявил Кевин. – И кстати, хочу тебе заметить, что напрасно ты сегодня так холодно разговаривал с одной из твоих чудных кошечек. Если хочешь знать, она мне потом на тебя жаловалась!

– Ты это о ком? – удивился Брайан.

– О блондинке, с фигурой не хуже, чем у незабвенной Мэрилин Монро. Она, конечно, не так молода, как твоя Глэдис, но опытный человек ценит очарование зрелых женщин. Короче, ее зовут Кристина.

– А, вот ты о ком, – протянул Брайан. Как ни странно, но воспоминание о встрече с Кристиной полностью вылетело у него из головы. – Если хочешь, можешь ее утешить, поскольку звонить я ей не собираюсь.

– Хорошая мысль, – согласился Кевин, похлопывая его по плечу. – Пожалуй, я именно так и сделаю… Ладно, мне пора, а ты передавай привет Глэдис. Если она все-таки окажется беременной от Джека, то мы не оставим ее одну.

– Обязательно передам, – заверил Брайан, вновь пожимая широкую и теплую ладонь босса.

После ухода Кевина он погрузился в тяжелые раздумья. Да, сегодня был день удивительных открытий, причем преподнесла их ему именно та девушка, которую Брайан постоянно видел перед собой на протяжении трех лет и которую, как ему до этого казалось, успел хорошо узнать.

Получается, что писатели и поэты, считающие женщин вечными загадками, недоступными пониманию большинства мужчин, были не так уж и не правы.

Но неужели Глэдис действительно встречалась с Джеком Строумфилдом, и даже забеременела от него? И когда только успела, если обычно они задерживаются на работе допоздна, а по выходным она сидит дома перед телевизором и вяжет! Последнее Брайан знал совершенно точно, поскольку до сих пор носил светло-голубой шарф, подаренный ему Глэдис на прошлое Рождество. Судя по тому вязанью, которое он заметил сегодня у нее на столе в гостиной, в этом году она решила порадовать его темно-бордовым свитером… Кстати, подобное сочетание цветов ему уже заранее нравилось.

Однако вязание беременности не помеха. Более того, оно даже полезно женщинам в подобном состоянии, поскольку успокаивает нервы…

Брайан вышел в приемную, приблизился к рабочему столу секретарши и принялся рассеянно листать ее ежедневник. На одной из страниц его взгляд замер, наткнувшись на запись, сделанную красивым четким почерком Глэдис, да еще обведенную красным фломастером: «Не забыть о детских вещах».

Выходит, Кевин прав. Для чего ей могли понадобиться детские вещи, как не для своего будущего младенца?

Брайан был настолько увлечен этой гипотезой, что, повинуясь совершенно непреодолимому желанию, принялся поочередно выдвигать ящики стола. Третий сверху оказался не заперт, и именно там его ждало самое красноречивое открытие – фотография улыбающегося Джека в красивой пластиковой рамке, под цвет красного дерева!

Строумфилд был снят в Париже, на крыше знаменитого собора Парижской Богоматери, рядом с одной из ужасных химер.

Брайан взял фотографию в руки, пристально всматриваясь в лицо погибшего друга. Какой же он здесь веселый и счастливый! Интересно, как давно он побывал во Франции и кто именно его снимал?..

Разумеется, наличие фотографии Джека еще ни о чем не говорит. Возможно, они с Глэдис были просто друзьями, и все же… Брайан вдруг подумал о том, что у него самого вряд ли найдется хоть одна фотография Джека, не считая тех, которые были сделаны еще в армии. Но если его секретарша действительно беременна от его лучшего друга, то он, Брайан, просто обязан взять ее под свою опеку и позаботиться о будущем ребенке. И он это сделает!

Брайана настолько захватила эта мысль, что он ощутил настоятельную потребность выяснить все именно сегодня, прямо сейчас, не откладывая до понедельника, тем более что рабочий день уже давно закончился. Заодно он узнает о самочувствии Глэдис.

Поспешно натянув пальто и обмотав шею шарфом, Брайан уже направлялся к двери, когда вдруг кое-что вспомнил и вернулся к столу секретарши. Теперь у него есть убедительный повод нанести ей повторный визит!

 

4

Глэдис приняла таблетку аспирина, полежала и к вечеру почувствовала себя значительно лучше. Она не любила сидеть без дела, поэтому встала с постели, натянула свой любимый домашний свитер – светло-серый, доходящий ей до середины бедра, – и энергично принялась за уборку.

Наведя порядок, Глэдис удовлетворенно оглядела сияющую чистотой квартиру, после чего прошла в кухню, чтобы заварить себе чаю.

За окном по-прежнему мела декабрьская поземка, по телевизору шли бесконечные рождественские шоу, но на душе у нее было весьма уныло. Сколько раз она уже вот так сидела в полном одиночестве с чашкой чаю в руке, горестно размышляя над тем, что в ней есть такого особенного и почему ей не везет в личной жизни.

Возможно, причина заключалась в том, что она была натура мечтательная и романтическая. И когда понимала, что ей не достичь желаемого, нередко замыкалась в себе и предпочитала проводить время в одиночестве.

Обостренное чувство собственного достоинства не позволяло ей успокоиться в обыденности повседневной жизни. Она смотрела на часы, предельно остро ощущая, как летят мгновения, и, живя в настоящем, словно бы наблюдала за собой из будущего и вспоминала прошлое, переживая его заново.

В такие минуты ее трепетная душа терзалась беспокойством, смятением и неизвестностью, томилась надоевшей рутиной и со всей страстью голодного требовала новых – и непременно ярких! – впечатлений.

И еще ее терзал тот маленький неусидчивый чертенок, который чувствительно топал в глубине души своими крохотными копытцами, приговаривая: «Хочу это, и это, и это!» Он постоянно напоминал о том, что помимо привычно-однообразной жизни, навязанной давно надоевшим маршрутом «дом – работа», существует еще и мир, где с легкостью исполняются самые немыслимые желания – мир, о котором она знала только из фильмов или глянцевых журналов.

А в ее жизни, казалось, ничто не предвещало каких-либо блистательных перемен и рассчитывать ей было не на кого… Родители Глэдис давно умерли, близких родственников не было, а подруги по колледжу повыходили замуж и нарожали детей. Одна из таких подруг, о которой она до сих пор вспоминала с неприязнью и обидой, в свое время увела у Глэдис ее самого преданного поклонника, ухаживающего за ней с первого курса.

Это был худой и не слишком красивый юноша, который, как и она, постоянно носил очки с толстыми стеклами. Глэдис так и не узнала, почему подруга вдруг решила отбить у нее столь неприглядного ухажера, однако действовала она на редкость решительно и прямолинейно. Яркая косметика, вызывающе короткие юбки, насмешливо-вульгарная манера обращения вроде: «Ах ты мой драгоценный пупсик!» И вот уже этот невзрачный очкарик ходит за нею по пятам и всячески старается избегать встречи с Глэдис.

Разумеется, она тогда не на шутку переживала. Да и кто бы не стал этого делать, одновременно лишившись единственного поклонника и близкой подруги! Однако в этих переживаниях было столько детского и наивного, что потом они Глэдис вспоминались лишь с грустной улыбкой…

На данный момент единственным человеком, в обществе которого Глэдис проводила большую часть своей жизни, был ее непосредственный начальник Брайан Кроуфорд. И в глубине души она испытывала к нему гораздо более сильные чувства, чем чисто дружеское расположение… Но размышлять об этом в постылом одиночестве – значит обрекать себя на еще большее уныние.

За три года совместной работы Глэдис хорошо изучила своего шефа. Брайан никогда не был женат, зато у него не переводились эффектные подружки вроде той самой Кристины, с которой они сегодня столкнулись в коридоре. При этом в нем практически отсутствовал цинизм плейбоя. Напротив, он относился к женщинам с теплой дружеской симпатией, чем, возможно, и завоевывал их расположение.

Эх, почему я не высокая и длинноногая блондинка, с пышной грудью и чувственным ртом? – вздохнула Глэдис. И почему я еще так молода?

Чтобы завоевать внимание Брайана, требовалась не только эффектная внешность. Как ни странно, но ее шеф почему-то предпочитал женщин своего возраста, а с Глэдис обращался почти как с младшей сестрой.

Но что в этом удивительного? Разве может его заинтересовать серенькая мышка вроде нее, на которую никто из мужчин почти не обращает внимания? Вот Кристина – другое дело! Наверное, как только эта блондинка входит в какое-нибудь помещение, все мужчины немедленно поворачивают головы в ее сторону, словно подсолнухи, следующие за солнцем! А когда она едет на машине, то они высовываются в окна и сигналят ей вслед!

Может, для начала хотя бы попробовать перекраситься в блондинку? То-то Брайан удивится! Кстати, почему он сегодня так настойчиво просил ее распустить волосы?

Глэдис вздохнула, допила свой чай и задумалась над тем, чем бы занять сегодняшний вечер. Не так давно она начала вязать свитер для шефа, решив сделать ему подарок под стать шарфу, который он носил еще с прошлого года. Интересно, заметил ли он ее вязанье или мужчины в принципе не обращают внимания на такие «женские» мелочи? Если заметил, то ее подарок уже не станет для него сюрпризом.

Еще раз вздохнув, Глэдис перешла в гостиную, достала вязанье и поуютнее устроилась на диване. Но не успела она начать работу, как в дверь настойчиво позвонили.

Глэдис отложила вязанье и встала с дивана. Это наверняка Агнесса, вернувшая из своей поездки и решившая поболтать за чашкой чаю. Ближайшая подруга представляла собой симпатичную и весьма энергичную особу средних лет и довольно плотного телосложения. Неважно, что Агнесса наверняка тут же начнет допытываться, почему это она выглядит не лучшим образом. Главное – поговорить по душам, поскольку есть о чем.

Глэдис была настолько уверена в своем предположении относительно позвонившего в дверь, что открыла, даже не спросив «кто там?».

К ее немалому изумлению, на пороге стоял Брайан, держа в руках пластиковый пакет. Нахмуренный и озабоченный, в своем черном пальто с высоко поднятым воротником, да еще освещенный сзади уличным фонарем, он напоминал гангстера из старых черно-белых фильмов.

– Это опять ты? – удивилась Глэдис, поеживаясь на холодном ветру.

– Разочарована?

– Нет, но…

– Кого-нибудь ждешь?

– Тоже нет.

– А почему тогда открываешь дверь, даже не поинтересовавшись, кто за ней стоит?

– Если ты решил устроить мне допрос, – сердито заявила Глэдис, – то, может, хотя бы войдешь?

Брайан кивнул и переступил порог. Пока он отряхивал снег и раздевался, Глэдис пыталась угадать, чем вызван повторный визит шефа. Первый раз в жизни он явился к ней вот так, без приглашения и даже не позвонив. Неужели за время ее отсутствия на работе случилось что-то экстраординарное? Или после встречи с Кевином он решил дать ей какое-то срочное поручение?

– Я привез тебе сапожки, которые ты оставила на работе, – сказал Брайан, вручая ей пакет, – потому что услышал по радио сводку погоды. В начале следующей недели ожидается резкое похолодание.

– Спасибо, – поблагодарила Глэдис, облегченно вздохнув. Она ожидала услышать менее приятные известия. – Хотя ты напрасно беспокоился, у меня есть и другие, правда не такие модные… Чаю хочешь?

– Не откажусь.

– Тогда проходи в гостиную, а я сейчас быстро все приготовлю.

– Вообще-то я не тороплюсь.

Глэдис замерла на полдороге, не зная, как реагировать на его слова. На миг ей даже пришла в голову шальная мысль, что Брайан собирается остаться у нее на ночь, однако она тут же с негодованием отвергла подобную чушь. Во-первых, она не давала ему ни малейшего повода рассчитывать на что-то подобное. Во-вторых, до сего дня у них были чисто деловые отношения – во всяком случае, с его стороны…

Пожав плечами, Глэдис прошла в кухню и принялась заваривать свой любимый чай с ароматом тропических фруктов. Как хорошо, что она не поленилась и не стала откладывать уборку на завтра! Если бы он снова застал утренний беспорядок, то она бы сгорела от стыда.

– Забыл спросить, как ты себя чувствуешь? – заговорил Брайан, неожиданно появляясь в дверном проеме.

– Спасибо, мне уже гораздо лучше.

– То есть это не грипп?

– Нет, разумеется.

– Ну и прекрасно. Ты не возражаешь, если я посижу рядом с тобой?

– Конечно нет.

Брайан сел на стул и принялся внимательно наблюдать за Глэдис, стоящей к нему спиной. За все время их знакомства он впервые увидел ее в домашней одежде. И надо сказать, в этом своем длинном свитере и в цветастых домашних рейтузах, плотно обтягивающих стройные ноги, да еще с распущенными по плечам волосами, секретарша выглядела на удивление эротично. И это притом, что на ее бледном лице практически не было макияжа.

Вполне могло сложиться впечатление, что всего несколько минут назад Глэдис была в постели с любовником и еще не остыла от его страстных объятий. Кстати, Брайан впервые видел ее ноги открытыми выше колен, и от этого зрелища испытывал искреннее восхищение. Да, надо будет обязательно посоветовать ей укоротить юбку, в которой она ходит на работу, подумал он.

Брайан вдруг представил, как бы она вскрикнула и поежилась, если бы он проник под ее свитер своими холодными с мороза руками и принялся ласкать ее нежную, теплую грудь. Ведь и сейчас на ней наверняка нет бюстгальтера… Интересно, как бы она себя при этом повела? Если бы не отстранилась и не дала ему пощечину, то от прикосновения холодных пальцев ее соски стали бы заметно твердеть. Тогда бы он…

Тут Брайан шумно вздохнул и заерзал на стуле.

– Что-то не так? – неожиданно спросила Глэдис и оглянулась на него.

– Все в порядке.

– А почему ты так пристально меня разглядываешь, словно никогда прежде не видел?

– Ну, во-первых, в таком виде я тебя действительно еще не видел. А во-вторых, как ты догадалась? У тебя что, глаза на затылке?

– Нет, просто все женщины очень чувствительны к мужским взглядам и ощущают их на себе чисто инстинктивно.

– Мистика! – засмеялся Брайан. – А я всегда думал, что любой взгляд – это нечто нематериальное. Ну хорошо, если у тебя так развит инстинкт, то, может быть, ты скажешь, с каким выражением я на тебя смотрел?

Самое интересное, что Глэдис уловила даже это. Однако откровенное вожделение, о котором говорил не только взгляд, но и прерывистое дыхание Брайана, ее откровенно пугало. Более того, она опасалась ощутить на себе его руки, а потому чувствовала себя весьма скованно.

– Твой чай готов, – сухо заявила она, поворачиваясь к нему лицом.

– А? Спасибо.

– Мы пройдем в гостиную или ты предпочтешь выпить его здесь?

– Лучше здесь, но только если ты сядешь напротив меня и перестанешь суетиться.

Глэдис опустилась на стул по другую сторону кухонного стола, подперла своими кулачками подбородок и проницательно посмотрела на своего шефа. И от этого она вдруг показалась ему такой близкой и родной, словно они давным-давно живут вместе и теперь собрались обсудить свои семейные дела…

– Мне почему-то кажется, что ты хочешь что-то сказать, – после минутной паузы произнесла она.

– Почти угадала, – буркнул Брайан, глотая горячий чай, – но не сказать, а спросить.

– Что именно?

И тут он поперхнулся и смущенно закашлялся. Своим заявлением Брайан отрезал себе путь к отступлению, однако задать интересующий его вопрос оказалось не так-то просто. Да и как его можно потактичнее сформулировать, если вся суть заключена в одной-единственной фразе: беременна она от Джека Строумфилда или нет?

– Ну, спрашивай, что же ты молчишь? – В голосе Глэдис послышалось легкое нетерпение.

– Ты не хочешь обратиться к врачу, чтобы выяснить причину твоего сегодняшнего недомогания?

– И это все? – разочарованно выдохнула она. – Но ведь ты хотел спросить совсем не это.

– Почему ты так решила?

– Потому, что для этого не было необходимости снова являться ко мне домой. Чтобы задать такой вопрос, достаточно позвонить по телефону.

– Но ведь я привез тебе твои сапожки, – напомнил он, однако Глэдис недоверчиво покачала головой.

– Ты еще долго будешь томить меня ожиданием? В конце концов я могу и разозлиться.

– Гмм…

– Что – гмм? Если ты намерен и дальше продолжать играть в детскую игру под названием «Угадайка», то я, пожалуй, подарю тебе на Рождество моего любимого плюшевого медвежонка, – с притворной серьезностью заявила она, не сводя глаз со смущенной физиономии Брайана.

– Ну хорошо, – решился он, поставив пустую чашку на стол. – Мне кажется, что ты от меня кое-что скрываешь.

– А именно?

– Твою беременность!

 

5

В первый момент Глэдис даже подумала, что Брайан над ней подшучивает, причем делает это крайне неумело. Разве можно шутить такими вещами, как беременность!

Но затем, когда она поняла, что шеф говорит совершенно серьезно, ее щеки стали пунцовыми от смущения. Откуда у него взялось столь нелепое предположение? Неужели на работе о ней ходят подобные слухи? Но разве она хоть когда-нибудь давала для этого повод?

– С чего ты взял, что я беременна? – немного оправившись от замешательства, спросила Глэдис, нервно теребя подвернувшуюся под руку салфетку.

– Ну, эти твои сегодняшние слабость и тошнота…

– Такие же признаки у обычной простуды или пищевого отравления!

– Это да, но…

Брайан снова замялся. И Глэдис с досадой хлопнула ладонью по столу.

– Ну, что еще?

– Проходя мимо твоего рабочего стола, я случайно увидел в твоем раскрытом ежедневнике запись по поводу каких-то детских вещей…

– Очень мило, что ты читаешь мои рабочие записи, однако здесь ты явно промахнулся. Это вещи предназначаются для приюта святого Лаврентия, о котором я тебе уже рассказывала!

– А плюшевый медвежонок, которым ты мне только что угрожала, для кого?

– О Боже! Да его мне самой подарили еще тогда, когда я была совсем маленькой!

Все это выглядело весьма убедительно. Но у Брайана оставался последний – и самый веский – аргумент.

– Когда я вернулся в офис, то обнаружил там нашего драгоценного Кевина… – начал он.

– И что? Он сообщил тебе, что мы с ним любовники и теперь ждем ребенка? – перебила его Глэдис.

– Нет конечно! – почти испуганно воскликнул Брайан. – Такого он не говорил, но зато рассказал о твоих отношениях с Джеком Строумфилдом.

– А, вот оно что, – протянула Глэдис и откинулась на спинку стула. – Но что такого он мог наговорить, если у нас с Джеком были чисто дружеские отношения?

– Это… правда?

Когда он задавал вопрос, его голос предательски дрогнул, и именно это удивило Глэдис больше всего. С каких это пор Брайана стала волновать ее личная жизнь? Или он настолько привык относиться к ней как к младшей сестре, что решил взять на себя функции старшего брата? Только этого ей не хватало!

Сколь ни трагикомично это выглядит, но скрывать отсутствие личной жизни приходится намного тщательнее, чем какие-либо пикантные тайны. Поскольку в первом случае ты выглядишь никому не нужной и оттого чувствуешь себя ущербной, зато во втором, напротив, предстаешь в загадочно-интригующем свете…

– С какой стати я буду тебе лгать? – с досадой спросила она, не глядя на него.

Брайану было неловко говорить о найденной в ее столе фотографии Джека, однако в своем стремлении выяснить все до конца он уже не мог остановиться.

– Надеюсь, ты не очень рассердишься, – неуверенно начал он, – но сегодня я случайно открыл один из ящиков твоего стола и увидел там снимок Джека…

– Случайно открыл? – возмутилась Глэдис. – А не много ли случайностей, Брайан? Случайно прочитал ежедневник, случайно увидел снимок… Тебе сегодня очень везет! Кстати, давно ли ты стал устраивать обыски на моем рабочем месте? А как насчет содержимого мусорной корзины? Ты случайно ее не проверил?

– Зачем? – тупо спросил Брайан.

– Ну, мало ли что там можно найти интересного! Обрывки любовных писем или надорванную упаковку от презервативов… – Глэдис осеклась, запоздало сообразив, что в своем праведном гневе зашла слишком далеко, и удивленный взгляд Брайана, который смотрел на нее так, словно увидел впервые, стал лишним тому подтверждением. – Короче, – немного сбавляя тон, заявила она, – я не совсем понимаю причины твоего любопытства. С какой стати ты вздумал уделять мне столько внимания?

– Наверное, потому, что только сегодня понял, как мало я тебя знаю.

– Ты знаешь обо мне все, что тебе нужно знать! Вот не думала, что тебе надо напоминать о том, что каждый человек имеет право на личную жизнь!

– Ну, извини меня. Я уже понял, что не прав!

Он произнес это столь искренне и выглядел при этом столь расстроенным, что Глэдис смягчилась.

А действительно, что это она так развоевалась? В кои-то веки близкий человек начал проявлять к ней элементарное человеческое внимание, как она тут же порывается наглухо захлопнуть створки своей раковины, словно ей и на самом деле есть что скрывать!

– Ну хорошо, – уже спокойнее произнесла она, – а если бы даже я была беременна от Джека, тогда что?

– Во-первых, Кевин просил передать, что корпорация тебя не оставит… – без запинки выпалил Брайан.

– Вот спасибо!

– Во-вторых, я бы сам позаботился о вашем будущем ребенке!

– А с какой стати?

Брайану нелегко давался разговор, но он все же попытался объяснить свои чувства.

– Понимаешь, когда я смотрю на тебя и вижу, какая ты маленькая, нежная, хрупкая…

– Прекрати перечислять мои физические недостатки! – фыркнула Глэдис.

– Нет, что ты! – испугался Брайан. – Я вовсе не хотел тебя обидеть. Такой ты мне нравишься больше, чем… Впрочем, неважно. Мне просто пришло в голову, что ты еще слишком молода и наивна, поэтому…

– Поэтому мне непременно надо обзавестись опекуном на десять лет старше себя, который давал бы мудрые советы и оберегал бы от ошибок молодости. Так, что ли?

Глэдис опять попала в точку, но на этот раз Брайану почему-то совсем не хотелось признавать ее правоту. Кажется, он повел себя как последний осел!

Видя, что она ожидает его возражений, Брайан неопределенно пожал плечами и кисло улыбнулся.

– Это не ответ! – нахмурилась Глэдис, глядя на него в упор широко раскрытыми глазами.

– А какого ответа ты от меня ждешь? К сожалению, каждый из нас порой совершает глупейшие ошибки, которых вполне можно было бы избежать…

– Если бы поблизости находился мудрый наставник! Какие ошибки ты имеешь в виду?

– Например, можно проснуться поутру рядом с человеком, которого меньше всего хотелось бы видеть в роли своего возлюбленного. Кстати, именно таких вот случайных и мимолетных связей стыдишься потом сильнее всего…

Увидев, что Глэдис начала медленно вставать со своего места, Брайан осекся и удивленно посмотрел на нее.

– Значит, по-твоему, я похожа на женщину, у которой могут быть любовники на одну ночь?

Почувствовав надвигающуюся грозу, Брайан попытался обратить разговор в шутку.

– Вообще-то, насколько я знаю, у таких женщин не бывает рогов или хвоста, поэтому они ничем не отличаются от всех остальных…

– Не говори ерунды! – сердито перебила его Глэдис. – Шлюхи настолько же отличаются от порядочных женщин, насколько умные люди – от законченных глупцов! Но речь сейчас не об этом. Ты хоть сам понимаешь, что минуту назад выдал себя, наглядно показав, какого обо мне мнения?

– Ничего подобного! – Теперь уже Брайан вскочил на ноги. – Я всего лишь сказал, что каждый из нас хотя бы раз в жизни может оступиться!

– Ну да, оступиться… и упасть в постель с первым встречным!

Сейчас они стояли друг против друга, разделенные только кухонным столом, и обменивались репликами с быстротой игроков в настольный теннис.

– Мне не совсем понятно, что в моих словах тебя так возмущает? – заявил Брайан.

– А у меня нет ни малейшего желания тебе это объяснять! Убирайся вон из моего дома!

– Ты меня выгоняешь?

– Не заставляй повторять дважды!

Брайан был настолько потрясен, даже напуган, потому что сейчас Глэдис походила не на домашнюю кошечку, а на разъяренную тигрицу, что схватил пальто в охапку и выскочил за дверь. Только оказавшись возле машины, он почувствовал холод и начал торопливо одеваться.

Похоже, все-таки интуиция подвела Кевина Бенджамена, мелькнула у Брайана мысль. Он ненароком подставил меня, и вот теперь я выгляжу в глазах собственной секретарши полным идиотом…

А Глэдис с силой захлопнула за ним дверь, после чего нервно прошлась по квартире, судорожно обнимая себя руками за плечи. Затем в изнеможении рухнула на диван в гостиной.

То, что произошло минуту назад, можно было смело назвать катастрофой. Она выгнала из дому человека, которого давно и преданно любила!

 

6

История была стара как мир: молодая секретарша влюбилась в своего начальника. Да, Брайан был старше ее на целых десять лет и при первом взгляде отнюдь не поражал голливудской внешностью. Однако, работая с ним изо дня в день в течение трех лет, Глэдис прекрасно изучила его.

Ее шеф был добр и обаятелен, обладал неплохим чувством юмора, и при этом в его характере оставалось много мальчишеского. Так Брайан очень любил всевозможные спортивные игры, был азартен и нетерпелив, а порой и по-детски обидчив. Тем людям, которые были ему симпатичны, он обожал делать приятные сюрпризы.

Именно благодаря одному из таких сюрпризов Глэдис могла точно назвать дату, когда влюбилась в него.

Это был канун прошлого Рождества, когда Брайан привез елку, водрузил перед окнами ее квартиры и громко посигналил. Глэдис и сейчас не могла забыть радости, охватившей ее при виде Брайана, приплясывающего на морозе. Одной рукой он придерживал елку за макушку, а другой махал Глэдис. При этом он выглядел таким оживленным, веселым и жизнерадостным, что от него невозможно было оторвать глаз…

Потом она пригласила его в дом. Они пили кофе и болтали о всяких милых пустяках.

Как ни горько было вспоминать, но, когда закончились рождественские праздники и они опять встретились в офисе, Брайан повел себя так, словно тот вечер ничего для него не значил. Он по-прежнему вел себя с Глэдис как с верным и надежным другом, и это было обиднее всего. Почему, ну почему он упорно не желал видеть в ней женщину, давая ей такие поручения, от которых ее коробило, – вроде покупки подарков своим любовницам!..

Кстати, поскольку она проиграла ему в настольный хоккей, то ей опять придется пройтись по магазинам, чтобы купить рождественские подарки всем его нынешним подружкам. В том числе и ненавистной Кристине!

Почему-то именно эта мысль показалась ей настолько невыносимой, что Глэдис уткнулась носом в мягкую спинку дивана и горько разрыдалась.

Однако в тот вечер ей было не суждено даже выплакаться, поскольку в дверь снова позвонили.

Брайан! Наверное, пришел извиняться или что-то забыл, решила она. Может, лучше не открывать дверь? Но что, если он проявит настойчивость? Боже, да ведь по ее красным глазам он сразу поймет, что она плакала, и отнесет это на свой счет. Что же делать?

Глэдис на цыпочках подкралась к двери и, заглянув в «глазок», облегченно вздохнула – на крыльце стояла соседка Агнесса с большой сумкой в руках.

Агнесса относилась к числу тех решительных и многоопытных дам, которые не только своего не упустят, но еще всегда готовы покуситься на чужое. Она успела побывать замужем, но подала на развод после одной истории, очень похожей на анекдот.

Все началось с того, что прямо под окнами того дома, где она тогда жила, было совершено убийство. Один полицейский ходил по квартирам, ища свидетелей происшествия, и позвонил к Агнессе.

Скучающая дома женщина встретила его одетой в пеньюар, сквозь который просвечивало весьма откровенное нижнее белье. Сраженный наповал полицейский тут же забыл о цели своего визита.

Как она впоследствии рассказывала Глэдис, полицейский был еще совсем молоденький и, судя по всему, лишь недавно оказался в таком крупном городе, как Торонто.

– Знаешь, нет забавнее зрелища, чем смущенный полицейский, – со смехом добавила тогда соседка.

Процесс обольщения начался с того, что Агнесса, не потрудившись запахнуть пеньюар, приблизилась к полицейскому чуть ли не вплотную и томно поинтересовалась: есть ли у него возлюбленная?

– Нет, мадам, – простодушно признался он, не зная, куда девать глаза.

– Правда? – притворно удивилась Агнесса, кладя руки ему на грудь и начиная медленно расстегивать форменную рубашку. – А почему? Вы так молоды и хороши собой… – Говоря это, она скользнула под рубашку и теперь обеими ладонями поглаживала обнаженную грудь служителя правопорядка.

– Н-не знаю, – запинаясь, пробормотал несчастный юноша.

– А кто будет знать? – И с этими словами Агнесса взялась за ремень его брюк.

– Что вы делаете, мадам?

– Зови меня по имени – просто Агнесса. Хорошо?

– Хорошо… Агнесса… Ах!

Последнее восклицание представителя закона было вызвано тем, что она уже раздела его до такой степени, что смогла в полной мере насладиться видом его мужских достоинств.

– Ого, – проворковала Агнесса, попутно освобождаясь от пеньюара и оставаясь в одном белье, – да тебе надо не в полиции работать, а в эротических фильмах сниматься, чтобы не скрывать такое сокровище…

Еще через пару минут полицейский остался в лишь галстуке и в носках, после чего и сам стал проявлять инициативу, жадно целуя Агнессу. Та же, медленно пятясь, подводила его все ближе к супружескому ложу.

Но, как назло, именно в этот волнующий момент послышался звук открываемой двери – это явился с работы тогдашний муж Агнессы.

Все дальнейшее походило на водевиль. Потерявший от страха голову полицейский безропотно позволил запихнуть себя в шкаф, где хранились женские наряды. Туда же полетела и его одежда. Проворно накинув пеньюар, Агнесса поспешила навстречу супругу.

– Соседи сказали, что к тебе заходил полицейский, – с ходу заявил он.

– Что за чушь! – деланно возмутилась «примерная» жена. – Весь день я провела совершенно одна и, признаться, неважно себя чувствую…

– А эти штаны от твоего маскарадного костюма? – невозмутимо поинтересовался муж, поднимая с пола форменные полицейские брюки.

Агнесса настолько растерялась, что вырвала их из его рук и зачем-то бросила на кровать.

– Не волнуйся, дорогая, – заявил супруг, – я пришел сюда именно в поисках полиции.

– А не проще ли было бы зайти в ближайший полицейский участок?

– Не задавай лишних вопросов, а лучше покажи, где ты его прячешь.

С этими словами муж направился прямо к шкафу и, прежде чем Агнесса успела ему помешать, распахнул дверцу.

– Добрый день, офицер, – произнес он, обращаясь к обнаженным мужским ягодицам, которые выглядывали из-под вороха женской одежды. – Я хочу сделать официальное заявление по поводу убийства, которое вы расследуете.

Изо всех участников этой сцены один только муж сохранял хладнокровие, пока багровый от стыда полицейский, прикрываясь вешалкой с платьем, вылезал из шкафа и одевался. Агнесса же кусала губы, не зная, то ли ей разозлиться, то ли засмеяться.

– Слушаю вас, сэр, – наконец произнес злополучный служитель порядка и для пущей официальности надел фуражку.

– Я слышал, как по телевидению объявили о награде тому, кто сообщит информацию, которая поспособствует поимке убийцы, – торжественно начал муж. – И хочу знать, подтверждаете ли вы это сообщение?

– Да, разумеется.

– В таком случае, я могу назвать номер машины, на которой скрылся убийца!

После этого случая Агнесса подала на развод. А когда Глэдис с удивлением спросила, почему это сделала именно она, а не муж, которому чуть было не наставили рога, Агнесса ответила, что именно хладнокровие супруга в той ситуации и возмутило ее больше всего.

– Если мужчина не ревнует, то, следовательно, ты ему настолько безразлична, что он способен предать или бросить тебя в любую минуту. Поэтому лучше самой заранее с ним расстаться, – объяснила она.

Вот такой была нынешняя подруга Глэдис, которую она обрадованно впустила в дом. Обычно Агнесса одевалась весьма ярко. Вот и сегодня на ней были белые сапожки, голубые джинсы, ярко-красная «аляска» с отороченным мехом капюшоном и длинный белый шарф.

– Что это за тип пулей вылетел из твоей двери, прижимая к груди роскошное кашемировое пальто? – весело поинтересовалась она.

– Мой шеф, Брайан Кроуфорд, – шмыгнув носом, ответила Глэдис. – Я тебе про него рассказывала.

– Да, помню… А почему ты ревешь? Неужели он тебя уволил?

– Нет, что ты!

– Ударил?

– С ума сошла!

– Отказался переспать?

– Я не собираюсь обсуждать с тобой эту тему! – гордо заявила Глэдис. – Кстати, может быть, ты хотя бы разденешься и пройдешь в комнату?

– Разумеется, я так и сделаю, только не надо волноваться!

Агнесса размотала шарф и стянула куртку. После чего подхватила свою огромную пластиковую сумку, в которой всегда носила новинки парфюмерной продукции, и прошла в гостиную.

– Ну а теперь расскажи обо всем поподробнее, – не столько попросила, сколько потребовала она, устраиваясь на диване.

– Не уверена, что мне этого хочется, – пробормотала Глэдис, прохаживаясь по комнате.

– Зато мне хочется! – последовал энергичный ответ. – Рассказывай, подруга, иначе останешься без рождественских подарков. – И Агнесса красноречиво похлопала по сумке, стоящей у ее ног.

Угроза, естественно, подействовала, и Глэдис начала свое повествование. Однако ее рассказу явно недоставало внятности и откровенности, а потому Агнесса, не дослушав до конца, нетерпеливо спросила:

– Подожди, я так и не поняла самого главного. Зачем он вообще приходил?

– Уточнить, беременна я или нет.

– А он что – дипломированный гинеколог?

Глэдис остановилась напротив дивана и с улыбкой посмотрела на подругу.

– Ты хоть к чему-то можешь относиться серьезно? Или это не в твоих силах?

– Могу, но зачем? – усмехнулась Агнесса. – Мне это только повредит, тем более при моей работе. Знаешь, с каким количеством идиоток я сталкиваюсь каждый день, уговаривая их попробовать предложенные мной образцы? Да если я не буду относиться ко всему этому с юмором, то просто рехнусь!

– Да, тебе приходится нелегко…

– Но речь сейчас не обо мне. Так все-таки, почему он выскочил от тебя как ошпаренный?

– Я его выгнала, – вздохнула Глэдис, виновато посмотрев на подругу.

– Ого! – восхитилась Агнесса. – Наша милая кошечка начинает показывать коготки! А можно узнать, за что ты его выгнала?

– Ну, он повел себя несколько…

– Неужели стал приставать?

– Прекрати, иначе я обижусь!

– И что будет? Тоже выгонишь?

Нет, с Агнессой невозможно было разговаривать серьезно, но это и к лучшему! Чем дольше они беседовали, тем легче становилось на душе у Глэдис. Эх, если бы она тоже могла относиться ко всему с юмором и не паниковать по любому пустяку!

– В общем, Брайан дал мне понять, что считает меня женщиной, способной отдаться первому встречному, – как могла, постаралась объяснить Глэдис.

– А ты ему не объяснила, что он просто дурак и совершенно тебя не знает? – на этот раз довольно серьезным тоном спросила Агнесса.

– На это у меня просто не хватило хладнокровия и красноречия. К тому моменту я была уже слишком взволнованна и раздражена.

– Ну да, и потому ты предпочла самое простое решение – выставила его за дверь, ничего не объясняя!

– Но что же мне теперь делать? – спросила Глэдис, умоляюще глядя на подругу.

– Хороший вопрос, – сказала та. – Но сначала давай определимся с тем, чего ты вообще хочешь. Тебе нравится этот долговязый тип?

– О да!

– И ты хотела бы, чтобы он стал твоим?

Снова ответить утвердительно Глэдис не смогла, поэтому молча кивнула.

– Значит, надо его завоевать! – решительно подвела итог Агнесса.

– Но как? – воскликнула Глэдис. – Ты бы видела, какие роскошные блондинки за ним увиваются! Просто фотомодели!

– Не преувеличивай, не такой уж он красавчик… Во всяком случае, на моего любимого Питера О'Тула совсем не смахивает. А тем блондинкам, что за ним увиваются, наверняка уже за тридцать, вот они и почувствовали, что начали выходить в тираж.

– Как ты догадалась?

– Эх, милая моя, – усмехнулась Агнесса, – да несложно догадаться, если сама такая. Это ты у нас юная красотка, которая почему-то совсем себя не ценит. Да этот тип просто тебя не достоин!

– Не говори глупостей! – вспыхнула Глэдис, почувствовав странное желание встать на защиту Брайана. – Кто из нас, кроме Господа Бога, может беспристрастно оценить достоинства другого человека?

– Я могу! – самодовольно заявила подруга. – А потому еще раз повторю: ты красотка, каких поискать, только вот одеваешься словно с барахолки. Купи себе вещи поэффектнее, смени эти серые и коричневые цвета на более яркие и праздничные, сделай модную стрижку, встань на высокие каблуки. Чего тебе стесняться, с твоей-то фигурой и стройными ножками! Короче, следуй моим указаниям, и тогда тот же Брайан первым примчится к тебе с цветами и искренними извинениями.

– С извинениями? – удивилась Глэдис. – Но за что ему извиняться, если это я его выгнала?

– Не важно! Если женщина эффектно выглядит и умеет себя подать, то будь она хоть тысячу раз не права, всегда сумеет заставить мужчину почувствовать себя виноватым!

– Думаешь, у меня это получится?

– А почему нет? История Золушки, которая в одночасье превратилась в принцессу, – это один из самых популярных сюжетов мировой литературы. Ты будешь Золушкой, а я – доброй феей, которая снабдила ее бальным нарядом. Так что давай завтра же пройдемся по магазинам и придумаем, как тебя одеть. А потом обязательно посетим парикмахерскую и слегка укоротим твои чудные волосы, которые ты почему-то всегда закалываешь в пучок на затылке. И не смей мне перечить!

– Но завтра я занята…

– Чем?! – рассвирепела Агнесса, уловив робость и нерешительность в голосе Глэдис. – Собираешься сидеть дома сложа руки и мечтать о своем ненаглядном Брайане? Так у тебя ничего путного не выйдет, и ты умрешь старой девой. А этот Брайан рано или поздно женится на такой же молоденькой дурочке, как ты, но с более решительным характером. Короче, слушайся меня беспрекословно, и тогда все будет хорошо!

– Ну что ж, если все так просто… – вздохнув, начала Глэдис, однако подруга протестующе помахала перед ее носом пальцем.

– Разве я сказала, что быть красивой это просто и все дело только в новом платье и новой стрижке?

– Но ведь Золушке достаточно было сменить туфельки и платье, после чего все приняли ее за принцессу.

– Ох, не смеши меня! Сказки все упрощают, поскольку рассчитаны на детей. А во взрослой жизни все гораздо сложнее… зато интереснее!

– Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь.

– Об уверенности в себе, милая моя! – воскликнула Агнесса. – О блеске глаз, о походке, о манере держаться, которые порождаются осознанием того, что ты самая красивая, обаятельная и желанная! У Золушки все получилось само собой, а вот тебе придется этому учиться. Достичь уверенности в себе гораздо сложнее, чем купить себе новое платье или сделать эффектный макияж. Кстати, о макияже… Тебе еще необходимо научиться правильно пользоваться косметикой, ведь ты, наверное, до сих пор даже не знаешь, что вечером и утром надо использовать разную помаду.

Этого Глэдис действительно не знала и поэтому окончательно растерялась.

– Подожди ты с помадой, – умоляюще произнесла она, проводя по лбу тыльной стороной ладони. – Но ведь если я сделаю все то, что ты советуешь, то стану похожа на шлюху!

– Ну и что? – хладнокровно возразила Агнесса. – Каждой порядочной женщине иногда хочется побыть в роли шлюхи, вот и воспользуйся подходящим случаем.

– Что за чушь ты несешь! – возмутилась Глэдис. – Мне никогда ничего такого не хотелось!

– Значит, захочется, – заверила ее неугомонная подруга. – И это произойдет по той же причине, по какой законопослушные граждане с таким увлечением смотрят уголовную хронику или читают детективы. Все дело в том, что похождения проституток и преступников служат острой приправой к обыденности жизни этих самых граждан – таких, как мы с тобой. Да ты сама подумай: что интересного видела обыкновенная женщина, которая вышла замуж девственницей, нарожала детей и при этом ни разу не изменила своему мужу? С ее точки зрения, жизнь какой-нибудь ночной бабочки – одно сплошное приключение!

– Хочешь сказать, что иногда им можно даже позавидовать? – недоверчиво спросила Глэдис, слушавшая Агнессу затаив дыхание.

Сколько же нового она сегодня узнала! И сколько интересного ждет ее впереди, стоит только решиться сделать первый шаг!

– Нет, завидовать шлюхам вряд ли стоит, – покачала головой подруга. – Но иногда, когда порядочной женщине хочется испытать неведомые прежде острые ощущения или просто встряхнуться и развеяться, она или сама начинает вести себя как особа легкого поведения, естественно сменив для этого имидж, или, если не столь решительна по натуре, смотрит порнофильмы. И запомни мои слова, дорогая: добродетель скучна, поскольку основана на слове «нет», могущем воспрепятствовать всему на свете, кроме разве что смерти. А порок интересен, поскольку слово «да» способно смести любые преграды!

– Но зачем ты мне все это говоришь?

– Затем, что прекрасно понимаю твои страхи и сомнения, но при этом хочу заставить тебя покончить с твоим нелепым существованием и вдохнуть в тебя жажду острых ощущений! Да ты вспомни историю: все великие дела совершали люди, влекомые духом авантюризма! Если бы тот же Колумб был примерным семьянином и домоседом, он никогда не открыл бы Америку!

Глэдис задумалась. И тут ей на память пришла давняя история с коварной подругой, которая отбила у нее первого в жизни поклонника. А ведь та девушка действовала именно так, как Агнесса теперь советует поступить именно ей, Глэдис! Укоротить юбку, сделать яркий макияж и начать вести себя достаточно развязно…

Но разве сама по себе, безо всяких дешевых ухищрений, она недостойна любви мужчины? Разве только надев короткую юбку, можно найти себе спутника жизни? И неужели счастье в личной жизни напрямую зависит от правильно подобранной помады? Именно об этом она и спросила свою многомудрую Агнессу.

– Ох, детка, – вздохнула та, – не забивай себе голову подобными глупостями. Какая бы у тебя ни была прекрасная душа, мужчины в первую очередь смотрят на твое тело. Да и как они смогут увидеть душу, если не захотят повнимательнее заглянуть в твои умело подведенные глаза? Так уж устроила природа, и ничего с этим не поделаешь. Кстати, – и тут Агнесса лукаво прищурилась, – но ведь и мужчины вправе обвинять нас в том же самом! Скажи честно: кого бы ты предпочла видеть своим поклонником – мускулистого красавца или какого-нибудь очкастого замухрышку, пусть даже он будет в сто раз умнее и лучше первого?

Глэдис слабо улыбнулась и повела плечами. Вопрос был действительно не из легких. Ах, почему в жизни так мало простых решений вроде: пусть будет и умный, и красивый.

– Вот то-то же! – наставительно заметила Агнесса. – А потому следуй моим советам, и тогда мы сумеем заарканить твоего ковбоя и привести его к алтарю. Да что я говорю – «сумеем привести». Он сам будет стоять под дверью, умоляя, чтобы ты приняла его предложение руки и сердца!

Вид Брайана, слезно умоляющего ее, развеселил Глэдис. Однако, вволю посмеявшись, она тут же задалась другим вопросом. И, не найдя на него ответа, обратилась к подруге, причем сделала это весьма неуверенным тоном:

– Но даже если я преображусь внешне, то разве смогу в ту же секунду почувствовать себя самой красивой и желанной?

– Нет, конечно, это ощущение придет к тебе далеко не сразу, – согласилась Агнесса. – Поэтому, чтобы ускорить процесс превращения Золушки в принцессу, ты облачишься в новое платье, и мы пойдем в дорогой ресторан. У меня выдалась удачная неделя, поэтому все расходы я беру на себя.

– Но зачем?

– А затем, что дорогие рестораны посещают роскошные мужчины! И вот когда ты будешь сидеть там в своем новом обличье и ловить на себе восхищенные взгляды вальяжных красавцев, тебе впервые в жизни удастся ощутить долгожданную уверенность в себе. Все так и будет, уж поверь моему слову!.. Кстати, – и тут вдруг Агнесса заерзала на диване, – на чем это я сижу?

Она привстала, вытащила из-под себя недовязанный свитер и красноречиво посмотрела на Глэдис. Затем покачала головой и молча погрозила пальцем.

– Ну да, да, – пряча глаза, ответила та. – В свободное время я вязала ему свитер в качестве рождественского подарка… Но теперь с этим покончено.

– Обещаешь?

– Обещаю. Завтра же я его распущу!

– А почему не сегодня?

– Потому, что сегодня мне еще надо навести порядок в квартире и кое-что постирать, – солгала Глэдис.

Однако обманывать Агнессу было бесполезно. Да и не ей было это делать, поскольку она просто не умела врать.

– Нет, милая моя, – заявила подруга, – порядок у тебя и так идеальный, а стираешь ты в соседней прачечной. Ты просто еще внутренне не готова вести себя с мужчинами так, как они того заслуживают. Ну, ничего, завтра мы начнем, и я быстро наставлю тебя на путь истинный!

– Надеюсь, – слабо усмехнулась Глэдис и нетерпеливо спросила: – Ну что, лекция окончена и ты наконец покажешь мне, что принесла на этот раз?

– Разумеется, – ответила Агнесса, удивившись тому интересу, который подруга впервые проявила к распространяемой ею продукции. Она уже наклонилась к своей сумке, когда ей в голову пришла еще одна мысль. – Кстати, о порядке в доме… Исходя из собственного супружеского опыта, хочу тебя сразу предупредить: или идеальный порядок в доме и полное одиночество, или наличие мужчины и полный хаос. Перед любой женщиной, которая задумывается о своей жизни, неизменно возникает такая альтернатива! Да-да, милая моя, и не делай удивленные глаза! Мужчины – это постоянный источник беспорядка, и любой женщине, не желающей коротать время за телевизором с кошкой на коленях, придется с этим смириться. Впрочем, – улыбнулась она, – у тебя еще будет время убедиться в правоте моих слов…

 

7

Воскресенье Брайан провел не слишком удачно. Утром он вместе с приятелем направился в спортивный зал, где они сначала поиграли в баскетбол, а потом долго, до седьмого пота, занимались на тренажерах. Но когда приняли душ и оделись, оказалось, что прошла только половина дня.

– Ну что, – предложил Брайан, – заглянем в какой-нибудь бар? Я угощаю.

– Спасибо, – ответил приятель, которого звали Фрэнсис, – но меня ждет жена, с которой я обещал провести вторую половину дня. Сначала мы собираемся посидеть в итальянском ресторане, а затем, наверное, пойдем в кино.

В его нынешнем настроении Брайану ужасно не хотелось оставаться одному. Поэтому он начал уговаривать Фрэнсиса: мол, жену он видит каждый день, а с ним, с Брайаном, встречается раз в месяц. Однако приятель упрямо качал головой.

– Глядя на тебя, я даже радуюсь, что вовремя женился, – неожиданно заявил он. – Иначе, наверное, чувствовал бы себя так, словно выпал из бурного течения жизни в некий мутный осадок, которым можно назвать незавидное положение закоренелого холостяка. Пожалуй, именно в такой ситуации как нельзя лучше осознаешь несложную истину: иногда свобода бывает ужасно обременительна.

– Ты просто глупец! – не на шутку разозлился Брайан. – Свобода всегда прекрасна, и именно она придает нашему существованию чудесный элемент неожиданности. Посмотри на себя, Фрэнки! Да, в отличие от тебя я не знаю, что буду делать в очередной уик-энд, но этим-то моя жизни и интересна, поскольку я всегда могу позволить себе какое-нибудь пикантное приключение. Или, наоборот, приключение само меня найдет. А у тебя вся жизнь расписана по не менее строгому графику, чем расписание пригородных поездов!

– Нет, это не я, это ты глупец, – с довольной улыбкой сказал приятель, – потому что только глупцы полагают, будто скучно жить, когда твердо знаешь, что тебе предстоит в ближайшее воскресенье. Напротив, гораздо тоскливее, когда ты этого совершенно не представляешь и ломаешь голову над тем, чем бы себя занять!

Спор холостяка с женатым мужчиной так же бессмыслен, как спор старой девы с почтенной матерью семейства. Поэтому приятелям так и не удалось переубедить друг друга, и в бар Брайан отправился один.

Как ни странно, но даже после четырех порций виски у него не возникло ни малейшего желания позвонить Кристине, чтобы организовать себе «пикантное приключение», – и виной тому были постоянные размышления о Глэдис. Если ему и хотелось кому-то позвонить, то только ей…

В понедельник Брайан явился в офис за полчаса до начала рабочего дня все в том же мрачном настроении. Расположившись в кресле и задумчиво вертя в руках золотую паркеровскую ручку, он мучительно искал слова, которые его неприступная секретарша согласилась бы выслушать в качестве извинений. Как назло, слова эти никак не находились, а ведь Глэдис должна была прийти с минуты на минуту.

Он начал думать об извинениях еще с вчерашнего вечера, но, несмотря на то что провел ночь почти без сна, так и не смог сочинить ни одной подходящей фразы. И неудивительно, ведь никогда еще ему не приходилось оправдываться по столь странному поводу!

Чем меньше оставалось времени до прихода Глэдис, тем больше он нервничал, вращая ручку наподобие пропеллера, поскольку ничего толкового на ум не приходило.

Все закончилось тем, что ручка выскользнула из его пальцев и полетела под стол. Чертыхнувшись, Брайан полез за ней, но она закатилась так далеко, что ему пришлось встать на четвереньки и вытянуть вперед руку.

Именно в этот момент раздался звук открываемой двери, а затем цокот каблуков. Удивленный Брайан замер в нелепой позе, следя из-под стола за тем, как к нему приближаются изящные женские ножки, обтянутые телесного цвета колготками и обутые в лакированные туфли на высоком каблуке. Что это за чудо и откуда оно появилось в его кабинете?

– Брайан? – удивленно спросила обладательница восхитительных ножек. – Ты где, Брайан?

Голос был поразительно знакомый. Однако этого просто не могло быть, потому что не могло быть никогда…

– Здесь, – ответил он и, резко подняв голову, стукнулся затылком о нижнюю поверхность стола. – А, черт!

Но стоило ему выбраться из-под стола, встать на ноги и взглянуть на стройную молодую женщину с элегантной прической, как он чуть было снова не выронил с таким трудом поднятую ручку.

Если это Глэдис, то сегодня она просто неузнаваема! Элегантная бежевая юбка до колен и модный, тонкой вязки, розовый джемпер с небольшим вырезом, обтягивающий грудь, делали ее похожей на изящную статуэтку. Брайан всегда подозревал, что у его секретарши осиная талия, но сейчас убедился в этом воочию.

Оценить по достоинству новую прическу Глэдис Брайан просто не успел, поскольку в первую очередь был поражен отсутствием привычных очков и на удивление эффектным макияжем. Обычно она почти не пользовалась косметикой, но на этот раз ее губы сияли розовым блеском. А какой от нее исходил чарующий аромат!..

Это действительно Глэдис или ему мерещится? И с этой ли красоткой он поссорился в прошлую пятницу? Что за волшебное превращение и чем оно вызвано?

– Что ты делал под столом? – чуть заметно улыбаясь, спросила секретарша.

– Проверял работу уборщицы, – буркнул он, садясь в кресло. – Мне показалось, что она недостаточно старательно пылесосит труднодоступные места.

– А, понятно. Я принесла тебе почту и заодно хочу попросить тебя подписать мое заявление.

– Какое еще заявление?

– После всего произошедшего мне показалось, что для нас обоих будет лучше, если я переведусь в другой отдел. Временно или постоянно – это уже не так важно.

Глэдис произнесла это на удивление спокойным тоном, словно бы в том, что она говорила, не было ничего особенного.

– Что ты сказала? – Брайан был не столько поражен, сколько огорчен. – Ты больше не хочешь у меня работать?

– Кажется, я объяснила тебе причину, – терпеливо произнесла она, кладя ему на стол папку с бумагами. – Я могу рассчитывать на твое согласие?

– Разумеется, нет!

– Разумеется?

– Ну, то есть я хочу сказать, что пока это невозможно… – неуверенно сказал Брайан. – Кстати, могу я узнать, что ты с собой сделала?

– Тебе не нравится?

– Наоборот!

– В таком случае будем считать, что я не зря старалась. – И Глэдис небрежно повела плечами, давая понять, что считает эту тему закрытой. – Но, я надеюсь, ты не хочешь меня отпускать не из-за моего нового облика?

– Конечно… нет, – не слишком уверенно солгал он. – Просто нам надо закончить проект, которым мы занимались весь последний месяц.

– А потом ты меня отпустишь?

– Возможно… Посмотрим… Там видно будет… Кстати, а почему ты без очков?

– Я решила перейти на контактные линзы.

– И правильно сделала.

В дверь постучали. Брайан ответил, и на пороге кабинета появился молодой атлетически сложенный парень в потертом джинсовом костюме и с копной вьющихся волос. Это был Филипп, студент последнего курса Торонтского университета и дальний родственник Кевина Бенджамена, подрабатывающий в их корпорации рассыльным. Вот и сейчас он принес Брайану папку с документами.

Пройдя расстояние от двери до стола танцующим шагом – он был страстным поклонником современных ритмов и вечно напевал модные мелодии, – Филипп положил папку на стол, а затем повернулся и посмотрел на Глэдис.

В первый момент он ее просто не узнал, а потому машинально кивнул и двинулся к выходу. Однако, не пройдя и двух шагов, застыл на месте, повернулся, вгляделся в ее лицо и присвистнул от изумления.

– Ничего себе! Эй, красотка, тебя зовут Глэдис или ты ее младшая сестра?

– Привет, Фил, – улыбнулась секретарша. – Кажется, ты чем-то удивлен?

– Не то слово… Нет, ну скажите, шеф, – обратился он к молча наблюдающему за этой сценой Брайану, – это же просто какое-то немыслимое превращение куколки в прекрасную бабочку! Не думал, что такие вещи происходят зимой! Или это рождественская сказка, а после Нового года все станет по-прежнему?

– Не станет, – покачав головой, заверила его Глэдис.

– У меня сейчас нет времени обсуждать эту тему, – сухо заявил Брайан, раскрывая принесенную папку. – Ты можешь быть свободен, Филипп.

– О'кей! Еще увидимся, красотка!

– Конечно, Фил.

– Как он фамильярен! – раздраженно буркнул Брайан, после того как рассыльный, поминутно оглядываясь на секретаршу и посылая ей воздушные поцелуи, наконец-то убрался из кабинета. – Почему ты позволяешь ему так с собой обращаться?

– А почему бы и нет? – беззаботно заявила Глэдис. – Филипп очень милый парень и при этом моложе меня всего на полтора года.

– Такой бугай мог бы подыскать себе более подходящее занятие, чем разносить по этажам всякие бумажки, – недовольно заметил Брайан и уже хотел было добавить, что в его годы он служил в морской пехоте, но передумал.

Зачем лишний раз напоминать, насколько он ее старше. Вдруг она предпочитает общаться со сверстниками и ходить с ними на всякие там дискотеки? Черт, неужели он для нее уже слишком стар?

– Ты что-то хотел мне сказать? – нетерпеливо напомнила Глэдис.

– Да, конечно. Мне бы очень хотелось извиниться за тот вечер…

– О нет! – поспешно перебила его слегка порозовевшая Глэдис. – Тебе совершенно не за что извиняться. Напротив, благодаря тому вечеру я многое поняла и, как видишь, уже сделала соответствующие выводы.

– Какие сногсшибательные выводы ты сделала, я действительно вижу. Но что же ты, интересно знать, поняла? – хмуро поинтересовался Брайан, поглубже усаживаясь в кресло и жестом предлагая секретарше сесть напротив.

Однако Глэдис отрицательно качнула головой и осталась стоять.

– Я не собираюсь засиживаться, поскольку хочу сказать тебе только одно. С твоей помощью я поняла, что мне осточертело проводить все выходные за вязанием или перед телевизором.

Пора встряхнуться и начать устраивать личную жизнь!

– То есть ты хочешь сказать…

– Ты все правильно понял. Я хочу найти себе достойного мужчину и выйти за него замуж!

– Черт! – Брайан даже подпрыгнул. – Но ведь это же так не делается!

– Как это – так?

– Ну, вот так – хочу замуж, и все! Найти супруга на всю жизнь совсем не просто, а удачные браки вообще подобны выигрышу в лотерею.

И тут Глэдис весело засмеялась. Брайан недоуменно уставился на нее, не понимая, чем вызвана эта веселость.

– Извини, – наконец успокоившись, сказала секретарша. – Но еще в студенческие годы я однажды выиграла в лотерею и на эти деньги купила первую в своей жизни машину. Как видишь, в этом отношении мне везет.

– Я рад, что ты относишься к любимицам Фортуны, – отнюдь не радостным тоном заявил Брайан. – Однако это еще ни о чем не говорит. Решила изменить свою жизнь – и тут же вышла замуж! Знаешь, так не бывает.

– Хочешь поспорить? – иронично поинтересовалась Глэдис, поворачиваясь на каблуках и направляясь к двери. – Кстати, – бросила она через плечо, – не забудь о моем заявлении.

Стоило ей покинуть кабинет, как Брайан яростно скомкал лежавшее перед ним заявление, после чего метнул его в мусорную корзину. Бросок оказался удачным.

 

8

– Стильно выглядишь, – заметила Сузан Маклорен, столкнувшись с Глэдис в дамской комнате пару дней спустя. – И почему ты раньше так не одевалась? Все наши мужчины от тебя просто балдеют.

– Серьезно? Я не обратила внимания…

И Глэдис, рассеянно посмотрев на себя в зеркало, поправила прядь волос. Сегодня на ней были изумрудно-зеленое платье, черные колготки и черные туфли.

Сузан, ее приятельница, работала секретаршей в соседнем отделе, поэтому на ланч они обычно ходили вместе. Это была хорошенькая молодая женщина, имевшая друга, за которого собиралась выйти замуж.

Сейчас она внимательно посмотрела на Глэдис и укоризненно покачала головой.

– В чем дело? – не поняла та. – У меня что-то не так с прической?

– Нет, с прической у тебя все в порядке, и, возможно, я еще попрошу дать мне адрес твоего парикмахера. Но сейчас я имела в виду другое – уж передо мной тебе незачем притворяться! «Не обратила внимания!» – передразнила она. – Может, скоро ты так загордишься, что и здороваться перестанешь?

Глэдис смутилась, поскольку Сузан была отчасти права. Она еще настолько не привыкла к постоянному – а временами и весьма назойливому – вниманию мужчин, что проходила мимо них с надменно поднятой головой и безумно колотящимся сердцем.

Точно так же она волновалась во время воскресного ужина в ресторане, куда ее пригласила Агнесса. Это был ее первый выход в свет в качестве «принцессы», и дебют оказался не менее удачным, чем появление Золушки на балу у короля. Все присутствовавшие в ресторане мужчины так явно заглядывались на нее, пренебрегая своими спутницами, что Глэдис почувствовала себя центром мужского восхищения и женского раздражения.

Хорошо еще, что рядом была Агнесса, которая держала ситуацию под контролем, успокаивая Глэдис и «отшивая» наиболее навязчивых кавалеров. Но на работе подруги не было, и здесь уже Глэдис приходилось рассчитывать лишь на собственные силы.

Когда же она наконец научится воспринимать восторги мужчин по поводу своей внешности как должное и не будет придавать им большего значения, чем следует? Поскорей бы наступил этот долгожданный момент, иначе ей придется лечиться от нервного истощения.

Добившись чудесного превращения подруги из «серой мышки» в стильную молодую женщину, Агнесса попутно преподала Глэдис и несколько уроков «хорошего тона». Например, она посоветовала ей принимать даже самые пылкие комплименты мужчин не с благодарностью, а всего лишь со снисходительной улыбкой – «как царица Клеопатра – привычную дань».

Кроме того, она предупредила Глэдис о том, что другие женщины из «Бенджамен энтерпрайзис» станут отныне относиться к ней ревниво, поэтому, сказала Агнесса: «Ни в коем случае не задирай нос и не обижайся, а относись к любым нападкам совершенно невозмутимо. Держись с достоинством и будь выше всех этих мелких дрязг!»

Однако выслушивать советы оказалось намного проще, чем им следовать. И Глэдис постоянно убеждалась в этом на каждом шагу. Впрочем, имея столь мудрую советчицу, как Агнесса, она постепенно совершенствовала свою манеру поведения.

Только вчера ей удалось в очередной раз «потренироваться» на Филиппе, который заглянул к ней в приемную и попросил выйти в коридор, явно не желая лишний раз попадаться на глаза Брайану.

– Как насчет того, чтобы сегодня завалиться на дискотеку? – приплясывая, спросил он.

– Извини, Фил, – с улыбкой ответила она, – но, мне кажется, я уже вышла из этого возраста.

– Что за глупости, детка! – возмутился этот статный и румяный юноша, глядя на нее сверху вниз. – Да если ты затянешь свою чудную попку в джинсы, то вполне сойдешь за мою младшую сестру!

– Спасибо за комплимент, хотя ты даже не спросил: а хочу ли я казаться моложе?

– Этого хотят все женщины, – уверенно заявил Филипп. – Впрочем, хрен с ней, с дискотекой. А как насчет того, чтобы потусоваться в компании моих университетских друзей? Это классные ребята, которые тебе непременно понравятся. Будет море пива, умных разговоров и музыки!

– Боюсь, и это предложение мне не подходит.

Глэдис откровенно забавлял этот разговор, поэтому она даже слегка покусывала губы, чтобы не расхохотаться.

– Да что с тобой? Неужели ты положила глаз на этого старого козла, который не замечал тебя до тех пор, пока ты не сменила прикид?

– Не смей его так называть! – тут же возмутилась Глэдис и неожиданно для самой себя добавила: – И вообще, отвяжись от меня, щенок! – После чего резко повернулась и гордо прошествовала в свой офис.

Филипп был настолько ошарашен, что чесал в затылке, пока за Глэдис не закрылась дверь…

– Кстати, о мужчинах, – тем временем продолжала Сузан. – Я своими глазами видела, как Дерек Оуэн при виде тебя буквально остолбенел и полминуты не мог двинуться с места. Честное слово, твоему успеху можно позавидовать!

Дерек Оуэн работал в том же отделе, что и Глэдис, поэтому она хорошо знала этого симпатичного мужчину, который обожал галстуки ярких расцветок и дезодорант «Олд спайс».

– Не понимаю, чему ты собралась завидовать? – поинтересовалась Глэдис, аккуратно припудривая нос перед зеркалом. – То, что на меня все оглядываются, еще ни о чем не говорит.

– Что ты имеешь в виду? – не поняла Сузан.

– А то, что я пока еще не получила ни одного приглашения на ужин! – Разумеется, о приглашении Филиппа Глэдис не сочла нужным упомянуть. Оно было не в счет. – Можно подумать, что я статуя наподобие Галатеи, которой можно только любоваться, но за которой нельзя ухаживать!

– Вот что тебя заботит!

– Разве я сказала, что заботит? Просто я не понимаю наших мужчин – только и всего.

– А хочешь, я тебе все объясню?

– Ты серьезно? – удивилась Глэдис. – Ну, попробуй, я была бы тебе очень благодарна.

– Возьмем для примера того же Дерека Оуэна, – начала Сузан. – Он уже дважды был женат, поэтому в робости по отношению к женщинам его никак не упрекнешь. Далее, ты ему безумно нравишься, но он все же не решится тебя куда-нибудь пригласить…

– Да почему, почему?

– А потому! Подумай сама – кто его непосредственный начальник?

– А что тут думать, если у нас с ним общий начальник. Это мой шеф Брайан.

– Ну! – торжествующе воскликнула Сузан. – Вот тебе и вся разгадка!

– То есть ты хочешь сказать, что Брайан запретил своим подчиненным ухаживать за мной? – Глэдис просто не могла поверить собственным ушам.

– Ну, запрещать он, конечно, не стал – мы все-таки живем в свободной стране, – однако намекнуть на то, что всякого, кто осмелится положить на тебя глаз, ждут большие неприятности, ему ничего не стоило.

– Ты в этом уверена?

– Еще бы!

– Но как он посмел?

– Лучше спроси: почему он это сделал? – хитро усмехнулась Сузан.

– Ты и это знаешь?

– Не будь такой наивной! Просто ты ему самому очень нравишься… Более того, он изнемогает от желания с тобой переспать, поэтому и близко не хочет никого к тебе подпускать. Словом, ведет себя как собака на сене.

– Ах вот даже как! – рассвирепела Глэдис. – Ну, это ему даром не пройдет!

– И что, интересно, ты сделаешь? – полюбопытствовала Сузан.

– Скоро узнаешь!

Выкинуть в мусорную корзину заявление секретарши о переводе в другой отдел оказалось значительно проще, чем выкинуть из собственной головы все мысли о Глэдис, не относящиеся к ее непосредственным обязанностям. И с каждым днем Брайан убеждался в этом все больше и больше.

Порой он даже приходил в неистовство от мысли о том, насколько несправедлива природа по отношению к представителям мужского пола. Почему мужчины могут бесноваться и сходить с ума от одного только вида красивой женщины, в то время как ей ничего не стоит сохранять хладнокровие, делая вид, что она целиком поглощена работой!

А Глэдис, одеваясь с каждым днем все элегантнее и соблазнительнее, вела себя совершенно спокойно, словно бы никогда и не произносила тех пылких слов, которые ему так запомнились. «Хочу найти себе достойного мужчину и выйти за него замуж!»

Ну уж нет, детка! – злорадно думал Брайан, при каждом удобном случае жадно оглядывая ее стройную фигурку. На работе у тебя с этим ничего не получится – уж я об этом позабочусь! Поэтому можешь даже не кокетничать с местными кретинами. А что касается свободного времени, то я постараюсь сделать так, чтобы у тебя его было как можно меньше…

Разумеется, по большому счету, в подобных мыслях не было ничего благородного. Однако Брайан уже настолько потерял голову от своей секретарши, что об этом просто не задумывался.

Как же ему хотелось задержать Глэдис допоздна и заняться с ней любовью прямо на рабочем столе, как это было в одном скандально знаменитом фильме! Правда, там начальница соблазняла подчиненного, а не наоборот…

Его откровенные эротические фантазии были прерваны стуком в дверь.

– Войдите, – откликнулся Брайан, постаравшись принять сосредоточенный вид.

Появилась Глэдис – с деловым выражением на лице и в ярко-алом платье с глубоким декольте. Проклятье, но зачем она так вызывающе одевается? С каким бы вожделением он задрал на ней это платье, предварительно уложив на диван… О черт, черт, черт!

Теперь, когда она выглядела столь соблазнительно, ему и в голову не приходило предложить ей партию в настольный хоккей, поскольку на уме у него были уже совсем другие игры… Да и где теперь та дружеская легкость и непосредственность общения?

Мгновенно вспыхнувшее желание застало Брайана врасплох. До сего момента он гордился тем, что умеет держать эмоции под контролем. Что же с ним сейчас происходит?

– Чего тебе? – с нарочитой грубостью спросил он, стараясь не смотреть на Глэдис, особенно на ее ноги – такие стройные, с высоким подъемом и красивыми коленями… О Боже, опять начинается!

– К тебе пришли, – сухо сообщила секретарша, явно обиженная столь нелюбезным приемом.

– Кто?

– Я точно не знаю, кем тебе приходится эта особа, поэтому просто сообщу ее имя – Кристина.

А ее-то зачем черт принес? – уныло подумал Брайан, но вслух сказал:

– Пусть заходит.

Стоило Глэдис покинуть кабинет, как туда впорхнула сияющая Кристина. Брайан не успел даже поздороваться, как блондинка послала ему воздушный поцелуй, после чего начала тараторить без умолку:

– Привет, милый! Ты даже не представляешь, как же я обрадовалась, получив твой рождественский подарок! Честно говоря, не ожидала от тебя подобной щедрости. Какой же ты милый, Брайан, и какой у тебя замечательный вкус! Но откуда ты узнал, что я давно мечтала именно о таком медальоне? Боже, до чего же хочется броситься тебе на шею и осыпать поцелуями! Иди же ко мне, любовь моя, и позволь хоть немного отблагодарить тебя за столь чудный подарок!

– Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь, – ответил Брайан, на всякий случай отодвигаясь подальше вместе с креслом. – Какой подарок, и что за медальон?

– Ну, хватит уже притворяться, плутишка! – пропела Кристина. Усевшись перед ним на край стола, блондинка демонстративно поправила юбку, сдвинув ее при этом до самых бедер. – Вот же он!

И она наклонилась к Брайану, соблазнительно продемонстрировав ему достаточно глубокое для зимы декольте своего короткого синего платья.

В этом декольте Брайан увидел красивый золотой медальон в форме сердечка, уютно покоившийся между тяжелых и смуглых грудей женщины.

– Хочешь, я его открою? – томно облизнув губы розовым язычком, спросила Кристина.

– Что откроешь? – не сразу понял Брайан, изрядно ошарашенный этим нежданным сексуальным напором. В первую очередь ему почему-то пришла в голову мысль о декольте.

– Медальон, разумеется, – ответила блондинка.

И, не дожидаясь согласия, нажала ярко-красным ноготком на едва заметную пружину.

Не на шутку заинтересовавшись, Брайан подался немного вперед, чтобы увидеть содержимое медальона. К его величайшему изумлению, там находился его собственный портрет с искусно подрисованными усами. Более того, на наружной стороне медальона была выгравирована надпись: «Твой навеки!».

Теперь он все понял! Это был снимок с его водительских прав, которые он недавно показывал Глэдис по ее просьбе. Вероятно, она успела переснять фотографию, чтобы затем от его имени сделать «сюрприз» Кристине. Но зачем понадобилось подрисовывать усы, которых он никогда в жизни не носил?

Впрочем, за небольшим исключением ему не в чем было упрекнуть секретаршу, поскольку Глэдис просто выполняла свое обещание. Ведь она проиграла ему ту достопамятную партию в настольный хоккей, а потому, согласно заключенному между ними соглашению, должна была купить рождественские подарки всем его друзьям и знакомым. Однако ее инициатива с фотографией была не совсем уместна.

– А усы тебе идут, котик! – заявила Кристина, застегивая медальон. – Почему ты решил их сбрить?

Брайан не успел ответить, что у него никогда не было усов, как в кабинет после торопливого стука буквально влетела еще одна его бывшая пассия – пышноволосая шатенка по имени Дебора, одетая в строгую черную юбку и темно-зеленый свитер.

Она не успела еще и рта раскрыть, как Брайан уже похолодел от ужаса – на зеленом свитере, красиво обтягивающем высокую грудь женщины, выделялся золотой медальон в форме сердечка!

Не обращая ни малейшего внимания на обиженно надувшуюся Кристину, Дебора быстро подошла к застывшему с обреченным видом Брайану и горячо поцеловала его в щеку.

– Спасибо, милый! Ты такой чуткий! Я так рада, что не ошиблась!

– В чем это ты не ошиблась? – холодея от дурных предчувствий, спросил он. Кажется, сейчас разразится гроза…

– Ты угадал с подарком! – торжественно заявила Дебора и показала ему свой медальон. – Мне всегда нравились подобные вещички! И как мило с твоей стороны, что ты вложил туда свою фотографию! Я уж не говорю про гравировку – «Твой навеки!».

– А… – И Брайан испуганно взглянул на зловеще улыбающуюся Кристину.

Он уже хотел было сказать про «случайно возникшее недоразумение», но просто не успел этого сделать.

– Мне всегда казалось, что прерывать чужой разговор – это верх невежливости, – вступила в разговор Кристина. – Впрочем, чего еще можно ждать от такой невежи и лгуньи, как ты!

– Кто это? – с деланным удивлением, словно бы только что заметив соперницу, поинтересовалась Дебора. – А, это ты, Кристи… Никак не сменишь краску для волос?

– Неплохо выглядишь, – не осталась в долгу блондинка. – Сразу видно, что последняя подтяжка лица пошла тебе явно на пользу! Дай мне адрес твоей клиники, чтобы я порекомендовала ее моей бабушке.

– И это говоришь мне ты, драная крашеная кошка? – мгновенно рассвирепела Дебора. – Кстати, как ты посмела обозвать меня лгуньей?

– А как еще можно называть ту дрянь, которая вешается на шею всем незамужним мужчинам, придумывая для этого небылицы про медальоны с фотографиями? Можно подумать, что тебе кто-нибудь поверит!

– Что это значит?

– Смотри, – Кристина гордо продемонстрировала сопернице подарок, – вот этот медальон он подарил лично мне! А ты сама купила себе такой же на рождественской распродаже и вставила туда фотографию Брайана!

Чтобы еще больше унизить соперницу, Кристина даже опустилась до лжи, сказав, что получила подарок лично от меня, подумал Брайан, с ужасом ожидая дальнейшей «эскалации напряженности».

– Что-о? – вскричала Дебора, с такой яростью всматриваясь в медальон Кристины, что он вполне мог бы расплавиться под ее взглядом. – Как это понимать? – поинтересовалась она минуту спустя, поворачиваясь к Брайану.

Он уже всерьез подумывал: а не вскочить ли на ноги и не удрать из собственного кабинета, как появление в дверях жгучей брюнетки Синтии, одетой в строгий брючный костюм, отрезало ему все пути к отступлению.

– Что здесь происходит? – изумленно спросила она, глядя на Брайана и на двух женщин, готовых вцепиться друг в друга.

– А тебе чего здесь надо? – в свою очередь поинтересовалась Дебора.

– Вообще-то я пришла поблагодарить Брайана за рождественский подарок, – спокойно ответила Синтия. – Но мне, видимо, лучше подождать за дверью, пока он сам ко мне не выскочит. Судя по всему, вы обе его уже изрядно достали! Впрочем, это и неудивительно…

– Какой еще подарок? – нетерпеливо перебила ее Кристина. – Что он собой представляет?

– Это вещь очень личная и вам обеим до этого нет ни малейшего дела! – отрезала Синтия и, послав Брайану воздушный поцелуй, собралась уйти.

– Уж не золотой ли это медальон в форме сердечка с маленькой фотографией внутри и гравировкой снаружи? – спросила Дебора.

– Как ты догадалась? – удивилась Синтия, метнув на Брайана испепеляющий взгляд.

Брайан понял, что необходимо взять инициативу в свои руки, иначе ему несдобровать. Оказаться в обществе трех разъяренных дам не менее опасно, чем в эпицентре ядерного взрыва!

– Послушайте, леди! – решительно заявил он, вставая и выходя на середину кабинета. – Совершенно очевидно, что мы все стали жертвами чьей-то жестокой мистификации. Да-да, и не перебивайте меня, – торопливо добавил он, видя, что Дебора уже открывает рот. – Кто-то прислал вам всем от моего имени абсолютно одинаковые подарки с одной и той же фотографией и гравировкой. И я уверен, что это было сделано в один и тот же день. Кроме того, все медальоны наверняка были куплены в одном и том же магазине, не так ли?

Женщины переглянулись и кивнули, что получилось у них на редкость синхронно.

– Вот видите, – продолжал обрадованный Брайан. – Кто-то сделал это потому, что решил нас всех поссорить. Так не будем же радовать этого человека скандалом, поддавшись на его провокацию!

– Его? – зловеще прищурилась Дебора. – А почему не ее? Такие вещи могла сделать только женщина, которая тебя ужасно ревнует к нам!

– Ты завел себе кого-то еще? – взвизгнула Кристина. – Неужели тебе мало нас троих и захотелось еще четвертую?

– Кажется, мне все ясно, – грустно усмехнулась Синтия, окидывая подруг по несчастью многозначительным взглядом. – По-моему, нам пора.

Она прошла к столу Брайана, аккуратно положила на него медальон и, не обращая внимания ни на кого из присутствующих, направилась к выходу невозмутимо-деловой походкой.

Дебора последовала ее примеру. Но только сделала это более энергично, оборвав тонкую золотую цепочку и швырнув медальон в Брайана, который едва успел увернуться.

Кристина же просто уронила свой подарок на пол. И, повернувшись, как бы невзначай наступила на медальон своей изящной туфелькой, так что раздался неприятный хруст, словно раздавили таракана.

Оставшись один, Брайан вздохнул с облегчением. Подумать только, все обошлось без громких рыданий, истерик и царапанья его драгоценной физиономии! Однако, уже через минуту вспомнив о виновнице своего нынешнего позора, он в ярости устремился в приемную.

Судя по непроизвольному движению, которое сделала Глэдис при его появлении, она явно ждала бурной реакции Брайана на свою «невинную шалость». И дождалась…

– Ну и что все это значит? – гневно осведомился он, останавливаясь перед ее столом. – Можешь ты мне объяснить, для чего все это затеяла?

– Что именно? – вскинув на него на удивление спокойные глаза, поинтересовалась секретарша.

– Только не притворяйся, будто не понимаешь, что я имею в виду!

– Нет, я понимаю, что речь идет о подарках. Но в чем, собственно, дело? У нас была договоренность: если я проигрываю в хоккей, то покупаю подарки всем твоим знакомым, список которых ты же сам и составил.

– Но ведь не одинаковые же!

– А почему? Разве ты давал на этот счет какие-то особые указания? Напротив, ты всегда говорил, что целиком полагаешься на мой вкус. И разве он мне изменил? Неужели твоим дамам не понравились выбранные мной медальоны?

– Напротив, очень даже понравились! Правда, теперь один медальон лежит у меня на столе, второй, раздавленный, валяется на полу, а третий еще придется поискать!

– В самом деле? – Глэдис продолжала говорить с притворной невозмутимостью, однако ее щеки заметно порозовели, только вот Брайан не мог понять – от сдерживаемого смеха или от подавляемого волнения? – Очень жаль! А я так старалась, когда их выбирала!.. Да и стоили они довольно дорого. Кстати, если хочешь, то я могу вернуть в магазин уцелевшие медальоны, чтобы хоть как-то возместить твои потери… – Последнюю фразу она произнесла с нескрываемой иронией, и он это понял.

– Ты нарочно решила сыграть со мной злую шутку! – сердито заявил Брайан после недолгой паузы. – Иначе зачем было делать одинаковые надписи и совать во все медальоны мою фотографию с подрисованными усами?

– Это не шутка, – ответила Глэдис, медленно вставая из-за стола.

– А что же это?

– Месть!

– Что?! – изумился Брайан, отступая назад и глядя во все глаза на свою секретаршу. – Я, кажется, тебя плохо расслышал. Ты не могла бы повторить?

– Я решила отомстить тебе за все твои фокусы, которыми ты ставишь меня в нелепое положение!

– Какие еще фокусы?

– Да с тем же Дереком Оуэном или с любым другим мужчиной, которому я нравлюсь и который хотел бы за мной поухаживать.

– А, вот что ты имеешь в виду, – задумчиво произнес Брайан, не сводя глаз с раскрасневшейся и потому чертовски похорошевшей Глэдис. – Не думал, что тебя это так задевает… Кстати, твой Дерек Оуэн – откровенный тупица.

– Я не собираюсь обсуждать с тобой достоинства моих поклонников! – отважно заявила она. – В конце концов мне все это надоело. Почему ты их запугиваешь и заставляешь обходить меня стороной?

– Да потому, что сам тебя хочу! – заявил Брайан и, прежде чем изумленная Глэдис успела охнуть, заключил ее в объятия и приник к ее полураскрытым губам жадным поцелуем.

 

9

Это был самый внезапный и самый упоительный поцелуй на свете! Поначалу у Брайана и в мыслях не было целовать Глэдис, но он оказался не в силах устоять перед дьявольским искушением в виде восхитительных розовых губ, изрекающих столь обидные для него слова.

Да-да, Глэдис сама его спровоцировала на этот поцелуй! И скорее всего сделала это сознательно, поскольку ничуть не испугалась, когда он обеими руками обхватил ее гибкую талию и, запрокинув ей голову, принялся целовать мягкие и невероятно сладкие губы, имевшие вкус клубничной помады.

Только несколько секунд спустя, когда оба уже закрыли глаза и целиком отдались упоительной игре языков и губ, Брайан осознал всю невероятность происходящего. Это был он, и это была Глэдис, его собственная секретарша, которую он знал уже столько лет, но которую всего неделю назад и представить не мог в своих объятиях! Сколько самого невероятного произошло за столь короткий срок! Можно подумать, что их обоих охватила какая-то таинственная рождественская лихорадка…

Насколько же слеп и глух он был до сего времени, если этот внезапный поцелуй оказался едва ли не самым чудесным поцелуем, который ему когда-либо дарили нежные женские губы!

Почувствовав, что начинает задыхаться от неистового желания, Брайан слегка отстранился и посмотрел на Глэдис. Закрытые глаза, растрепавшиеся волосы, пылающие румянцем щеки, полуоткрытые влажные губы – все это столь явно молило о новых поцелуях, что он не стал томить ее ожиданием.

Для начала Брайан нежно поцеловал уголки ее рта. Затем осторожно втянул в рот и немного пососал ее нижнюю губу… Почувствовав, что Глэдис вздрогнула и издала легкий полувздох-полустон, он снова проник в ее рот, постаравшись поймать там увертливый язык и как можно теснее прижаться к нему собственным языком.

Глэдис не только не противилась его ласкам, но в какой-то момент, словно бы утратив над собой контроль, обняла его обеими руками и выгнулась вперед, прижавшись к нему упругой грудью. Она была такая легкая, гибкая и страстная, что Брайан окончательно потерял голову – и только поэтому совершил ошибку, которую совершали и совершают в подобных ситуациях миллионы мужчин во всем мире. Короче говоря, излишне поторопился.

Рывком усадив Глэдис на находившийся позади нее стол, он попытался задрать на ней платье. Но она не дала ему этого сделать и, отвернувшись, глухо пробормотала:

– Нет.

Однако предупреждение оказалось тщетным, поскольку яростный пыл Брайана еще не угас. Тогда Глэдис попыталась соскочить со стола, но Брайан удержал ее силой.

В тот момент, когда она почувствовала, что его сильные пальцы уже проникли под ее платье и жадно ласкают бедра, она возмутилась по-настоящему:

– Прекрати!

Ощутив, как напряглись ее руки, вцепившиеся ему в плечи, Брайан шумно вздохнул и снова попытался поцеловать Глэдис. Но на этот раз она увернулась и дважды решительно повторила:

– Нет! Нет!

– Но почему? – так и не поймав ее губ, растерянно пробормотал Брайан, совершенно не понимая причины столь резкой перемены ее настроения.

– Отпусти меня!

Раскрасневшаяся и растрепанная Глэдис наконец-то высвободилась из его объятий, соскочила со стола и одернула платье.

– Да что с тобой такое? – отступая назад, поинтересовался Брайан, неприятно удивленный ее решительностью. – Я сделал что-то не так?

– О нет, – принужденно усмехнулась она. – Ты действовал по всем правилам искусства обольщения. Но, к твоему несчастью, я не собираюсь играть в эти игры.

– В какие еще игры, ты о чем?

– Да вот в те самые, когда босс соблазняет свою секретаршу прямо на рабочем столе, – откровенно заявила Глэдис, предусмотрительно отходя подальше и сердито глядя на него.

– А, вот что тебя смущает… – понимающе улыбнулся Брайан. – Извини мою страстность, но сегодня я целый день видел тебя в этом замечательном красном платье, и оно подействовало на меня как тряпка на быка!

– Завтра я надену черное, чтобы этого больше не повторилось!

Услышав это, Брайан настолько расстроился и растерялся, что Глэдис на миг даже стало его жалко.

– Но почему? – спросил он. – Мне казалось, что я тебе не безразличен, что тебе доставляют удовольствие мои поцелуи…

– Дело не в этом.

Рабочий день давно закончился, поэтому Глэдис подошла к вешалке и стала надевать куртку.

– А в чем же?

– Я не хочу быть одной из твоих многочисленных подружек, которые сегодня остались недовольны подаренными им медальонами. С ними бы у тебя все получилось в лучшем виде, поэтому советую помириться. Хотя бы одна тебя наверняка простит. До свидания, шеф!

Она решительно повязала шарф, застегнула «молнию» на куртке и направилась к выходу.

– Я тебя подвезу! – крикнул ей вдогонку Брайан, но Глэдис даже не обернулась.

Оставшись один, он задумчиво прошелся по приемной, сдержанно улыбаясь и вспоминая только что разыгравшуюся сцену. Нет, несмотря на ее решительный тон и поспешный уход, кстати сказать больше похожий на паническое бегство, он находится на правильном пути! Надо всего лишь немного подождать, пока она окончательно «созреет», и тогда его ожидает фантастическое блаженство.

Его губы еще хранили память о ее мягких губах, а руки – о тонкой и гибкой талии. И эти воспоминания возбуждали сильнее, чем все красотки, которых он когда-либо знал, вместе взятые.

В этот момент Брайана ничуть не смущала тривиальность ситуации, и ему на ум не приходила мысль о чем-то более серьезном, чем многообещающая служебная интрижка. Жениться он пока не собирался, а что касается будущего, то в любом случае они с Глэдис всегда сумеют остаться друзьями…

Глэдис «созрела» быстро – всего за два дня, хотя и не в том смысле, на который рассчитывал ее шеф. Да, в тот памятный вечер она по-настоящему трепетала под его поцелуями, но, слава Богу, сумела вовремя остановиться сама и остановить этого бешеного тигра, уже готового сорвать с нее так нравящееся ей – и весьма дорогое! – ярко-красное платье, которое ее уговорила купить Агнесса.

Если бы в тот момент она позволила Брайану нечто большее, то потом никогда бы себя не простила. Какое счастье, что ей удалось удержать ситуацию под контролем!

Не стоило обольщаться, говорила она себе по дороге домой. Брайан ничуть не изменился, и потому совершенно неясно, на что я рассчитывала, следуя советам моей дорогой подруги. Добиться его внимания и пробудить в нем вожделение? Так это совсем не сложно, если прибегнуть к помощи коротких юбок и ажурных чулок! В этом отношении все мужчины одинаковы. А вот как пробудить в нем искреннюю нежность, любовь и уважение? Одних духов, косметики и фривольных нарядов для этого маловато.

На следующий день Глэдис вела себя весьма настороженно. И хотя Брайан сдержанно улыбался при виде ее подчеркнутой серьезности и деловитости, он ни разу не позволил себе ни малейшего намека на вчерашнее. Сейчас они чем-то напоминали двух хищников, которые прохаживаются, внимательно наблюдая друг за другом, при этом каждый выжидает наиболее подходящий момент для того, чтобы первым совершить прыжок.

Надо держать его на расстоянии, твердила себе Глэдис. Если я позволю себе малейшую слабость, он перестанет меня уважать, и тогда все будет кончено. Надо чтобы он понял, чем я отличаюсь от тех женщин, с которыми он привык иметь дело… В конце концов, если ему что-то не нравится, пусть возвращается к своим подружкам. Из них хотя бы одна да согласится его простить… Именно это, кажется, я уже успела ему сказать.

Однако и на второй день Брайан вел себя совершенно безупречно и лишь приветливо улыбался, когда она заходила по делам в его кабинет. Эта его дружеская приветливость откровенно выводила Глэдис из себя, лишая самообладания и порождая неистовое желание броситься на него – то ли для того, чтобы задушить в объятиях, то ли для того, чтобы надавать пощечин. Она и сама никак не могла понять, чего же ей хочется больше!

Долго так продолжаться не могло, и Глэдис решила первой перейти в наступление. Она была моложе, неопытнее и нетерпеливее Брайана, а потому предпочитала полную ясность его змеиным полуулыбкам. Если бы она знала, чего ему стоит наигранная сдержанность, то наверняка повела бы себя иначе.

– Тебе не кажется, что нам следует кое-что обсудить? – самым деловым тоном осведомилась Глэдис ближе к концу рабочего дня.

– Ты имеешь в виду контракты, о которых нас вчера предупреждал Кевин?

– Нет, я имею в виду совсем другое.

Вероятно, в ее голосе прозвучала необычная нотка, поскольку Брайан сразу сделал серьезное лицо и даже отложил ручку в сторону.

– Что именно?

– Ну, тот… – она вдруг смутилась и судорожно сглотнула, – тот поцелуй… поцелуи… Короче, ты прекрасно понимаешь, о чем я хочу сказать.

– Не уверен, – сдержанно улыбнулся Брайан, глядя на ее взволнованное лицо. – Что можно обсуждать в том незабываемом поцелуе? Мягкость и вкус твоих губ? Нежность дыхания? Сладость твоего языка? Аромат духов и волос?

– Прекрати! – потребовала Глэдис, сердито уставясь на него.

– Почему?

– Да потому, что тебе следует навеки забыть об этом «незабываемом поцелуе», поскольку он никогда больше не повторится!

– Ты это серьезно?

– Я так часто тебя обманывала? С какой стати ты сомневаешься в моих словах?

– А с такой, что никогда в жизни не слышал подобной чуши!

С этими словами Брайан мгновенно вскочил на ноги и одним мягким прыжком метнулся к ней. Словно тигр, успела подумать Глэдис, пытаясь увернуться от его объятий.

– Что ты делаешь?

– Пытаюсь доказать тебе, насколько ты не права, – пробормотал он, тычась ртом в ее щеки и подбородок в тщетной попытке поймать ускользающие женские губы.

– Оставь меня в покое!

– Не могу…

– Да отпусти же меня наконец! – рассердилась Глэдис, изо всех сил упираясь руками в его грудь и чувствуя, что еще немного, и она начнет царапаться и кусаться. – Ты подписал мое заявление?

Вопрос оказался настолько неожиданным, что Брайан мгновенно ослабил хватку и, слегка отстранившись, удивленно уставился на Глэдис.

– Какое заявление?

– О моем переводе в другой отдел.

– А, это… Ничего я не подписывал.

– Почему?

– Потому, что выкинул его в мусорную корзину, – насколько мог безмятежно, ответил Брайан.

Глэдис мгновенно вспыхнула от возмущения. Одним только этим поступком он наглядно показал, что ни во что ее не ставит. Более того, решил сделать из нее новую наложницу своего гарема.

Ну, это ему даром не пройдет!

– Как ты посмел? – прошипела она. – Я все равно от тебя уйду!

– Нет, детка, – покачал головой Брайан, и вдруг его нахмуренное лицо озарила удивительно ясная и какая-то по-детски лукавая улыбка, на обладателя которой сердиться было невозможно. – Никуда я тебя не отпущу.

 

10

К счастью, завтра была суббота, и потому у Глэдис нашлось время обдумать создавшуюся ситуацию. А она складывалась весьма драматично! Решив последовать совету Агнессы и сменив скромный деловой облик «серой мышки» на эротичный образ «сексапильной кошечки», Глэдис внезапно разбудила в своем шефе страсть, которую он уже не мог, да и не пытался скрывать. И к чему это теперь могло привести, оставалось только гадать.

В глубине души Глэдис надеялась на целомудренные ухаживания в стиле черно-белых голливудских фильмов тридцатых годов. Герой дарит героине скромный букетик и ведет ее в кино на последний сеанс. Затем они долго гуляют по ночному городу и наконец стыдливо целуются под окнами ее дома. После этого героиня с сияющими от счастья глазами взбегает по ступеням крыльца, а герой, преисполненный любовью и надеждой получить ее руку и сердце, отправляется в обратный путь, напевая что-нибудь романтическое.

Поэтому она никак не ожидала оказаться объектом столь циничного сексуального натиска, когда ее жадно целуют прямо на рабочем месте, да еще бесстыдно задирают при этом платье! Возможно, Брайан просто привык так себя вести с Кристиной, Деборой, Синтией и им подобными. Но на каком основании он решил, что она, Глэдис, ничем не лучше этих многоопытных кокеток?

Из того, что она стала одеваться не менее ярко и эффектно, чем они, отнюдь не следует, что она будет столь же охотно раздеваться!

Насколько же поведение Брайана отличается от поведения Джека Строумфилда, с печальным вздохом подумала Глэдис. Джек вел себя как истинный друг и настоящий джентльмен, а потому она чувствовала себя с ним на редкость уверенно и комфортно. Более того, их объединяла тайна, о которой ни один из них никогда не рассказывал никому постороннему…

Примерно два года назад они с Джеком поспорили по совершенно пустячному поводу, кажется, о том, какая погода будет в следующую пятницу. Условия их пари были таковы: если выиграет Джек, то Глэдис ведет его в оперный театр, если выиграет она, то Джек приглашает ее на ужин в парижский ресторан, ни больше ни меньше!

К счастью, погода Глэдис не подвела: всю пятницу, как она и предсказывала, в Торонто лил дождь. Джек оказался верен своему слову, и в субботу вечером, успешно перенеся четырехчасовой перелет через океан на сверхзвуковом «конкорде», они сидели в ресторане на Елисейских полях и изучали меню под внимательным взглядом французского гарсона.

Джек сделал заказ. И вскоре они уже с аппетитом уплетали великолепных креветок под майонезом и салат из спаржи, а затем нежную молодую телятину в винном соусе, запивая все это превосходным красным вином прошлогоднего урожая.

Когда дело дошло до десерта, то Джек не удержался и, глядя, с каким упоением Глэдис смакует удивительно вкусное мороженое с клубникой и ананасом, заявил:

– Если я скажу тебе, чего мне сейчас больше всего хочется, то почти уверен, что ты покраснеешь.

– Я и так покраснею, если ты будешь смотреть на меня таким сладострастным взором, – отозвалась Глэдис, облизывая ложечку.

– Ты почти угадала мое желание, – вздохнул Джек и, взяв ее левую руку, поцеловал тонкие пальцы.

– Кажется, воздух Парижа производит такой странный эффект, что я тебя просто не узнаю.

– А на тебя он разве не действует?

– Что ты хочешь этим сказать?

И тут Джек вдруг так смутился, что Глэдис стало его жалко, тем более что она всегда знала, как он к ней относится. Если бы она когда-нибудь влюбилась в него по-настоящему, то лучшего мужа – любящего, преданного, надежного – нельзя было бы и желать!

– Ты не согласишься поселиться со мной в одном номере? – наконец с трудом выговорил он.

Глэдис ждала чего-то подобного, однако на мгновение все же дрогнула и призадумалась. Джек с таким напряжением ждал ответа, что она не захотела его мучить, а потому улыбнулась и кивнула.

– Почему же нет? А то еще потеряемся в этом огромном городе и не успеем вернуться домой!

Каким же восторгом вспыхнули ясные глаза Джека, с какой радостью он принялся целовать ее руки! Затем они покинули ресторан, взяли такси и поехали в гостиницу, расположенную в историческом центре Парижа.

И вот тут, как ни старалась Глэдис придать себе самый невозмутимый вид и не обращать ни на кого внимания, все же не удержалась и, проходя через холл к лифту, бросила на портье быстрый испуганный взгляд.

Но этот пожилой француз, с пышными завитыми усами а-ля Мопассан, словно сошедший с фотографий прошлого века, вдруг улыбнулся ей такой понимающей и добродушной улыбкой, что она сразу повеселела и в ответ едва не показала ему язык.

Номер оказался великолепный – высокие лепные потолки с фресками, роскошные хрустальные люстры, зеркало над настоящим камином и мебель в стиле галантного восемнадцатого века, с гнутыми ножками и шелковой обивкой. Картины, висящие на стенах и изображающие сладострастные забавы античных богов, выглядели подлинниками. Окна были огромные, во всю стену, причем одно из них выходило на балкон, с которого открывалась настолько чарующая панорама ночного Парижа, что у Глэдис перехватило дыхание. А неподалеку белел силуэт собора Святого Сердца с его знаменитыми яйцеобразными куполами.

Пока она стояла, опершись на перила, сзади неслышно подошел Джек. Обняв за талию, он зарылся лицом в ее распущенные волосы, а затем медленно повернул к себе лицом и осторожно поцеловал в губы. Глэдис вздохнула и неуверенно погладила его по щеке…

Затем они направились в ванную, где преобладали голубые и золотистые цвета.

– Ну что ты делаешь, – смущенно лепетала Глэдис, отводя его руки, пытавшиеся расстегнуть ее платье. – Я и сама могу… А ты уверен, что, пока мы будем в ванной, к нам никто не войдет? Ведь ты же заказал шампанское.

– Мы находимся в городе влюбленных, – усмехнулся Джек, – можно даже сказать, в мировой столице любви. Здесь все понимают, что такое страсть и желание, а потому снисходительны и учтивы. Подожди, я включу воду…

Он был так нетороплив, нежен и деликатен, что Глэдис постепенно осмелела. И они принялись ласкать друг друга легкими, дразнящими прикосновениями, шелковистыми от ароматного мыла «Камэй». Потом Джек вытер ее досуха, перенес в спальню и положил на кровать. Полузакрыв глаза и ощущая пленительную истому, Глэдис наблюдала за всеми его действиями, пока не произошло нечто неожиданное – Джек вдруг дернулся, застонал от досады и боли и замер…

Ночи любви у них так и не получилось, поскольку дала о себе знать застарелая травма, полученная им еще во время службы в морской пехоте. Впрочем, они так замечательно провели время, что им некогда было об этом жалеть.

Воскресным утром Джек устроил ей замечательную экскурсию по Парижу. Начали они с Дома инвалидов, где, перегнувшись через перила балюстрады, долго рассматривали гробницу самого знаменитого француза – Наполеона. Это был склеп, посередине которого, на сером постаменте, стоял большой саркофаг, сделанный из темно-красного камня. Верхняя поверхность саркофага была изогнута в виде гигантского каменного свитка и мерцала зловещими бордовыми бликами в свете неярких светильников. А по стенам самого склепа, среди трофейных знамен, покорно свесивших обветшалую бахрому, располагались двенадцать аллегорических фигур, символизирующих наиболее известные победы императора.

Затем Джек повез ее к Новому мосту, на середине которого стоял конный памятник самому популярному королю Франции Генриху IV, а прямо за мостом высилось самое знаменитое сооружение Парижа. Серовато-черный фасад с двумя четырехугольными башнями и острым готическим шпилем, в нишах фасада стоят статуи многочисленных королей, а сверху свешивают свои уродливые головы химеры, бросающие вниз, на людей, хищные взоры каменных глаз, – именно таким запомнился Глэдис собор Парижской Богоматери.

– Кстати, – заявил Джек, когда они оказались на крыше собора. – Вон там, слева, находится тюрьма Консьержери, в которой, дожидаясь казни, сидела несчастная Мария Антуанетта, жена… впрочем, к тому времени уже вдова Людовика XVI. А ты знаешь, что в нее был безумно влюблен один шведский офицер? Он отчаянно пытался спасти обожаемую королеву, для чего и организовал бегство всей королевской семьи из Франции, которое не удалось по чистой случайности, из-за рокового стечения обстоятельств.

– Короля по портрету на банкноте опознал сын какого-то почтмейстера, – вспомнила Глэдис.

– Совершенно верно.

– А что стало с тем шведским офицером? – заинтересовалась она. – Кстати, а он действительно был возлюбленным Марии Антуанетты?

– Скорее всего, да, хотя историки на этот счет расходятся во мнениях, – сказал Джек, немного поразмыслив. – Но очень жаль, если между ними так ничего и не было. Представляешь себе: такая любовь, можно сказать, у подножия гильотины, и…

– И что?

– И нечего вспомнить в последние мгновения жизни! Королева была казнена по совершенно гнусному, абсолютно надуманному обвинению в совращении собственного сына. А шведский офицер, вернувшись на родину и дожив до старости, однажды был вытащен из кареты и растерзан взбунтовавшейся толпой. Ну ладно, хватит о грустном. Становись лучше вон к той химере, а я тебя сфотографирую.

Глэдис подошла к химере. Но, всмотревшись в ее ужасную морду, с визгом отбежала и спряталась за Джека.

– В чем дело? – удивился он.

– Она очень страшная, уродливая и противная! Хочу у другой.

– Ну, тогда сама выбирай.

Глэдис выбрала химеру «с видом на Люксембургский дворец», хотя Джек и уверял ее, что задний план все равно получится цветным, расплывчатым пятном.

Потом она тоже сфотографировала Джека. Но вот сделать совместную фотографию им так и не удалось – как назло, поблизости не оказалось других туристов!

Вдоволь налюбовавшись Парижем с высоты собора, они спустились вниз и, приобретя в сувенирной лавке полный набор гипсовых химер, поспешили в аэропорт.

Уже на обратном пути, в самолете, Джек читал полусонной Глэдис стихи Бодлера:

и ласково гладил ее волосы.

А потом он рассказал ей историю своей давней любви, странным образом связанной именно с Бодлером. Об этой истории не знал ни один из его друзей или сослуживцев, включая Брайана.

Глэдис была искренне потрясена услышанным, тем более что у этой любви имелось одно совершенно замечательное последствие…

– Все это произошло несколько лет назад, – рассказывал Джек, – когда я по делам службы, а тогда я еще работал в одной фирме, занимающейся торговлей пушниной, случайно оказался в индейском поселке, расположенном на берегу Большого Медвежьего озера, там, где в него впадает река Макензи. Индейцы жили довольно бедно, так что по сравнению с ними я поневоле ощущал себя миллионером. Развлечений в поселке не было никаких, поэтому я начал всерьез заглядываться на местных девушек.

Одна из них меня особенно поразила. Высокая, худая, черноволосая, она обладала на редкость правильными чертами лица и могла бы считаться настоящей красавицей, если бы не постоянная печаль, которая таилась в ее огромных черных, вечно потупленных глазах.

Она никогда не улыбалась! Я так заинтересовался этой печальной красавицей, что начал наводить справки и вскоре узнал ужасную историю. Оказывается, эту девушку, которой едва исполнилось восемнадцать лет, три года назад изнасиловал отчим. Точнее сказать, даже не отчим, а какой-то мерзавец, который сожительствовал с ее матерью.

С тех пор Тереза возненавидела мужчин и даже не помышляла о замужестве, поскольку каждый из них казался ей насильником и негодяем, способным лишь на то, чтобы воспользоваться девушкой для удовлетворения своих животных прихотей. Все местные парни уже поняли, что ухаживать за ней бесполезно, и оставили ее в покое.

Матери очень хотелось выдать Терезу замуж, поэтому каждый новый отказ приводил ее в бешенство, и она набрасывалась на дочь с кулаками. Бедняжка Тереза неоднократно подумывала о том, чтобы сбежать из дому и поступить послушницей в какой-нибудь католический монастырь. Однажды, еще до наступления совершеннолетия, она даже предприняла такую попытку, но ее быстро поймали с помощью полиции и вернули матери.

Я несколько раз пытался заговаривать с ней, но она испуганно шарахалась в сторону. И все-таки мне удалось с ней познакомиться, причем произошло это благодаря Бодлеру. Не знаю уж, каким образом у Терезы оказался потрепанный сборник стихов этого поэта, но она выучила их наизусть, а когда узнала, что мне тоже нравятся его стихи, стала смотреть на меня другими глазами.

Через какое-то время мы даже подружились, тем более что я вел себя тактично и ненавязчиво и, как она мне потом призналась, совсем не походил на какого-нибудь городского сноба, который абсолютно уверен, что ни одна деревенская девушка не сможет перед ним устоять.

По-моему, сначала она даже не воспринимала меня как поклонника, поскольку держалась со мной очень естественно и не кокетничала. Возможно, она просто не умела этого делать… И возможно, именно это привлекало меня в ней больше всего, так как в наш век развитой цивилизации особенно дорого ценятся естественность и безыскусность.

Чем дольше мы с ней общались, тем больше я начинал увлекаться ею. Помимо красоты Тереза обладала доброй и чуткой душой и вообще во всех отношениях была очень славной девушкой. Я стал дарить ей дорогие подарки, от которых она неизменно отказывалась, чтобы не давать повода деревенским сплетникам. Наконец дошло до того, что я всерьез предложил ей выйти за меня замуж и переехать жить в Торонто.

Я знал, что очень ей нравлюсь, да она меня в этом и не разубеждала. Но что-то мешало ей согласиться на мое предложение. То ли она так до конца и не смогла поверить в мою искренность, то ли боялась, что потом я стану попрекать ее прошлым… При этом ей явно льстило, что о нашем романе говорит весь поселок.

Все это продолжалось довольно долго. И неизвестно, когда и чем бы закончилось, если бы однажды со мной не произошло несчастья.

В тот день я получил довольно крупную сумму денег, чтобы доставить ее в ближайшее отделение банка. Но по дороге туда у меня сломалась машина, и тут вдруг из леса выскочили трое оборванцев. Как потом оказалось, они сбежали из местной тюрьмы, где отбывали наказание за весьма серьезные преступления, причем один из них – за убийство.

Меня жестоко избили и ограбили. Кое-как я добрался до поселка, и первой, кого я там встретил, оказалась Тереза. Увидев меня в столь плачевном состоянии – а я шел пошатываясь, лицо было в ссадинах и синяках, а губы разбиты так, что говорил я с большим трудом, – она подставила свое хрупкое плечо и помогла добраться до моего дома.

Не знаю, сколько в ее чувствах было любви, а сколько жалости и сострадания, но она воспользовалась единственным способом, который у нее был, чтобы хоть немного меня утешить. Впрочем, что я говорю – утешить! Тереза осталась у меня на всю ночь, и это была едва ли не самая прекрасная ночь в моей жизни!

По ее словам, она уже давно меня полюбила, но не принимала моего предложения из врожденной гордости.

«Я никак не могу примириться с тем, – рассказывала она ночью, – что все будут говорить: «Ах, как повезло этой дурочке Терезе, что она отхватила себе такого богатого мужа, и лишь потому, что у нее хватило хитрости так долго водить его за нос!» А мне ни в чем не хочется уступать моему избраннику, хотя это и может показаться странным для неопытной деревенской девушки, которая ничего в жизни не видела, кроме своего поселка».

Я, разумеется, постарался уверить ее в моей любви и преданности и, как мне тогда показалось, сумел это сделать. Во всяком случае, утром она выглядела совершенно счастливой. А что касается меня, то я был даже в чем-то благодарен этим проклятым оборванцам!

На следующий день за мной приехала полиция и отвезла в город, чтобы допросить по поводу ограбления. Затем, прямо из полицейского участка, меня доставили в больницу, где провели тщательное обследование и обнаружили сотрясение мозга.

Мне пришлось провести там несколько дней. Не успел я выписаться, как меня срочно вызвали в главный офис фирмы, и мне пришлось поехать в Торонто. Все это время я никак не мог связаться с Терезой, а потому Бог знает, что она обо мне думала.

Лишь через месяц я снова оказался в том поселке, но, к моему величайшему огорчению, Тереза бесследно исчезла. Ее мать не захотела со мной разговаривать, а от соседей я узнал, что последний раз ее видели на остановке рейсового автобуса.

Больше я ее не видел и могу только догадываться о том, что заставило Терезу покинуть родные места. По-видимому, в тот момент она решила, что я ее бросил, испугалась насмешек местных жителей и решила уехать куда глаза глядят…

Как жаль, что она не поверила в искренность моих чувств! Я очень переживал, постоянно помнил о ней. И вдруг, спустя три года, вся эта история получила совершенно удивительное продолжение…

После возвращения в Торонто Глэдис и Джек продолжали регулярно общаться. Однако романтическое путешествие в Париж так и не получило никакого продолжения. Глэдис по-прежнему относилась к нему только как к лучшему другу и ничего не могла с собой поделать. Джек понимал это, а потому даже не делал попыток предложить ей руку и сердце, лишь его светлые глаза становились все грустнее и грустнее…

Как же сильно она переживала, узнав о его гибели в автомобильной катастрофе!

Все это время парижские впечатления оставались едва ли не самым восхитительным воспоминанием в ее недолгой жизни. Вот если бы Брайан хоть в чем-то походил на Джека! Неужели он от природы настолько толстокожий, что совершенно не ценит романтических отношений? Глэдис тяжело вздохнула… и тут раздался требовательный звонок в дверь.

 

11

«Легок на помине!» – чуть было не произнесла вслух Глэдис, увидев на пороге шефа с маленькой, хотя и очень пушистой елкой в руках.

– Привет! – отряхивая снег, весело сказал Брайан. – Принимай подарок!

– Где ты нашел такую каракатицу? – ахнула Глэдис. – Она же не пройдет в дверь!

– Глупости! – заявил он. – Ну же, не стой с таким озадаченным видом! Если вместо того, чтобы держать меня на морозе, ты посторонишься и откроешь дверь пошире, то я спокойно сделаю все остальное.

Несмотря на столь уверенное замечание, с елкой пришлось повозиться. Она упорно цеплялась лапами за дверной косяк, словно не желая покидать холодную улицу и перебираться в теплое помещение, где у нее неминуемо начнут осыпаться иголки.

– Уфф, – выдохнул Брайан, когда елку наконец-то удалось втащить в дом и водрузить в гостиной. – Однако ты оказалась права. Пожалуй, мне стоило бы купить что-нибудь повыше…

– Я вообще не понимаю, с какой стати ты все это затеял, – сухо произнесла Глэдис, поеживаясь от холодного воздуха, проникшего в квартиру вместе с елкой. – Разве я тебя о чем-нибудь просила?

– Брось, детка! – весело воскликнул Брайан. – К чему такой строгий тон? На дворе канун Рождества! Ну-ка, забудь обо всех наших ссорах и недоразумениях и немедленно улыбнись.

– Ты явился меня развлекать?

– И поздравлять!

– Не рановато ли?

– А что в этом плохого? – засмеялся Брайан. – Чем раньше тебя начнут поздравлять, тем больший урожай подарков ты соберешь!

Глэдис улыбнулась и сменила гнев на милость.

– Хочешь чего-нибудь выпить? – предложила она, когда Брайан разделся.

– Да, от глотка виски я бы не отказался, – потирая замерзшие руки, ответил он.

– Я не держу в доме спиртного, поэтому могу предложить только чай.

– Ну что ж, чай так чай, – с нарочито опечаленным видом вздохнул Брайан и тут же с улыбкой добавил: – Тем более что в твоем обществе я готов пить даже рыбий жир.

– Не говори глупостей! – фыркнула Глэдис и отправилась в кухню.

Через минуту Брайан заглянул к ней.

– Я кое-что забыл в машине, – предупредил он, заматывая горло шарфом, – так что дверь можешь не запирать. Через минуту я вернусь.

И он действительно вернулся очень быстро, держа в руках большую коробку, обернутую розовой бумагой и перевязанную серебристо-голубой ленточкой.

– Что это? – поинтересовалась Глэдис, внося в гостиную поднос с дымящейся чашкой. – Надеюсь, ты не собираешься у меня поселиться и не начал перевозить свои вещи?

Брайан замер на месте, удивленно-весело глядя на секретаршу.

– А что, замечательная мысль. И я очень рад, что ты первой об этом заговорила!

– Я всего лишь пошутила! – отрезала она, запоздало сообразив, что подобными шутками рискует спровоцировать Брайана на самые неожиданные действия. – Так что там у тебя? Елочные гирлянды?

– Нет, всего лишь подарки. Не хочешь развернуть и посмотреть?

Глэдис поставила поднос на стол и присела на край дивана. Ей вдруг подумалось, что, несмотря на внешнее несходство, у Брайана и Джека есть одна общая черта. У обоих осталось много мальчишеского, благодаря чему они были весьма непредсказуемы и обожали делать сюрпризы. Впрочем, поскольку они служили вместе и были друзьями, в сходстве их характеров не было ничего удивительного.

Глэдис придвинула коробку к себе и стала аккуратно развязывать ленточку. Забыв о чае, Брайан внимательно следил за выражением ее сосредоточенного лица. Почувствовав на себе его пристальный взгляд, она подняла голову и удивленно спросила:

– Что ты на меня так смотришь?

– Пытаюсь определить, где ты мне больше нравишься – в деловой или в домашней обстановке?

– Ну и как, определил?

– Ты всюду хороша!

Глэдис пожала плечами и с громким шорохом развернула оберточную бумагу. Подарок оказался не только красив, но и весьма необычен – комплект шахмат, сделанных из горного хрусталя.

– Ух ты, – восхищенно пробормотала она, поочередно рассматривая изящные фигурки, среди которых самой красивой ей показался ферзь. – Замечательно!

– Нравится?

– Разумеется. Но с чего ты взял, что я умею играть? Я никогда в жизни не брала в руки шахмат!

– Ничего страшного, я тебя научу.

Глэдис молча посмотрела ему в глаза, но ничего не сказала. Вполне невинное на первый взгляд предложение Брайана заключало в себе столько всевозможных подтекстов, что она решила не торопить события.

Повисла пауза. Так и не дождавшись реакции Глэдис, Брайан сказал:

– Но ты не посмотрела до конца. Там, на дне коробки, есть кое-что еще…

Этим «кое-чем» оказалась голубая фигурка ангела, предназначающаяся в качестве украшения для верхушки елки.

– Какая прелесть! – воскликнула Глэдис, на миг подумав: а не стоит ли поцеловать столь щедрого дарителя в щеку? Однако, зная его темперамент, можно было не сомневаться, что он не ограничится поцелуем, а потому она сдержалась. – Кстати, у меня для тебя тоже кое-что есть.

– Ты опять мне что-нибудь связала?

– Вовсе нет.

Глэдис вышла в соседнюю комнату и тут же вернулась с небольшой коробочкой в руках. Брайан проворно сорвал упаковку, но уже через секунду его выжидательная улыбка сменилась гримасой разочарования.

– А, паркеровская ручка… Спасибо тебе, она очень красивая и удобная.

– Ты чем-то недоволен?

– Нет, почему же… Просто у меня уже столько ручек, а вот свитера явно не хватает!

– Я передумала тебе его дарить.

– Передумала дарить? – На подвижном лице Брайана отразилась явная обеспокоенность. – А что, на него появился более достойный претендент?

Глэдис пожала плечами.

– Ты так и не выпил свой чай. Теперь он уже остыл, и мне придется…

– К черту чай! – сердито заявил Брайан. – Можешь ты ответить прямо: куда ты дела мой свитер?

– Не задавай идиотских вопросов!

– Не вижу в этом вопросе ничего идиотского.

– Это потому, что ты такой твердолобый!

– Час от часу не легче! Да неужели так сложно сказать, что ты сделала с этим чертовым свитером? Ты его уже кому-нибудь подарила?

– Нет, я его просто распустила.

– Позволь тебе не поверить.

– Ах так? – Глэдис вскочила и снова метнулась в спальню. Появившись оттуда, она прямо с порога кинула в Брайана большой клубок темно-бордовой шерсти. – Получите ваш свитер, сэр!

Отменная реакция позволила Брайану поймать клубок не менее ловко, чем если бы это был баскетбольный мяч. Затем он подкинул его вверх, снова поймал, удовлетворенно улыбнулся и уже хотел было что-то сказать, как в дверь позвонили.

Глэдис отправилась открывать, а Брайан начал прохаживаться по гостиной, чутко прислушиваясь к тому, что происходит в прихожей. Предчувствие подсказывало ему, что история со свитером – это еще далеко не последний сюрприз на сегодня.

И он оказался прав. Хотя и изрядно изумился, когда услышал знакомое шуршание веток и увидел, как в дверном проеме гостиной показалась елка, которую держал незнакомый ему мужчина.

 

12

Незнакомец был весьма хорош собой – высокий, широкоплечий, темноволосый и голубоглазый. Более того, он был явно моложе Брайана, поскольку выглядел никак не старше тридцати лет.

Увидев соперника, он на мгновение замер. После чего они с Брайаном окинули друг друга примерно такими же взглядами, какими обмениваются боксеры на ринге перед тем, как сойтись в жестокой схватке.

– Я Кристиан, – прислонив елку к стене и протягивая руку первым, произнес вошедший.

– А это Брайан, мой начальник, – заявила Глэдис, появляясь в гостиной.

Мужчины крепко пожали друг другу руки, однако сделали это без малейших признаков любезности. В гостиной воцарилась весьма напряженная атмосфера, и хозяйка дома сразу это почувствовала.

– Кристиан – мой сосед, – поспешила объяснить Глэдис. – Он переехал в наш дом всего два месяца назад.

– Понятно, – безо всякого энтузиазма ответил Брайан, подумав о том, что ему явно не везет. Ну почему соседнюю квартиру не могла снять одинокая женщина или хотя бы супружеская пара!

Странно, что он до сих пор ни разу не столкнулся с этим самым Кристианом. Но еще более странно, что его секретарша утаила от него появление в своем доме столь симпатичного и молодого соседа!

– Что же мне делать с двумя елками? – с наигранной веселостью осведомилась Глэдис, поочередно оглядывая оба деревца.

Если бы о елках можно было бы говорить, как о женщинах, то ту, которую принес Брайан, следовало бы назвать короткой и толстой, а ту, которую принес Кристиан, – высокой и стройной.

Поочередно оглядев своих гостей, Глэдис увидела, насколько напряженно оба ждут ее решения. В сущности, перед ней стоял вопрос выбора, причем не столько елки, сколько ее дарителя.

– Насколько я разбираюсь в елках, – первым заговорил Кристиан, – моя срублена на несколько дней позже, а потому ее хвоя выглядит заметно свежее. Следовательно, она простоит дольше…

– Кроме того, она выглядит намного симпатичнее, – подхватила Глэдис, лукаво взглянув на понурившегося Брайана. – И именно поэтому я хочу отвезти ее в детский приют, чтобы на нее полюбовалось как можно больше народу! Надеюсь, ты ничего не имеешь против, Кристиан?

– Конечно нет, – со вздохом ответил тот, пожимая плечами. – Ну что же, давайте съездим в приют и доставим детишкам радость.

В глубине души Брайан торжествовал, хотя изо всех сил старался не показать обуревающей его радости. Глэдис выбрала его подарок, причем сделала это с чисто женской деликатностью.

И теперь ему ни в коем случае нельзя упустить завоеванного преимущества, а потому следует действовать с максимальной осторожностью.

– Извините, – сказал Брайан, – но сейчас я никак не смогу составить вам компанию. Мне обязательно надо заехать еще в одно место.

– Ты уверен? – Глэдис удивленно посмотрела на него.

Однако Брайан был сама серьезность и невозмутимость. Расспрашивать шефа – да еще в присутствии постороннего – о том, куда это ему «обязательно надо заехать» субботним вечером, было бы верхом бестактности. Поэтому Глэдис промолчала, но при этом почувствовала себя настолько уязвленной, что от досады прикусила нижнюю губу.

Брайан заметил это и мысленно поздравил себя с тем, что сегодня одержал уже вторую победу подряд. Теперь весь оставшийся вечер расстроенная его отъездом Глэдис будет непрерывно думать о том, почему он оставил ее наедине со своим соперником.

Кристиан, разумеется, начнет расспрашивать о причине ее озабоченности, а она будет злиться и отвечать невпопад. В итоге он ей просто-напросто надоест, и Глэдис поспешит от него избавиться, как только они вернутся из приюта.

Следовательно, у него, Брайана, должен быть план, который ему позволит сполна воспользоваться сегодняшними достижениями… Надо бы сводить ее в такое место, решил он, куда никто внезапно не явится и где им ничто не помешает объясниться. Нельзя давать Глэдис возможность уподобиться улитке, готовой в любой момент спрятаться в своей раковине. И кажется, он знает такое место!

– Но почему именно я и почему именно на хоккей? – удивилась Глэдис в начале следующей недели, когда Брайан предложил ей сходить на матч «Торонто мейпл ливс» против «Монреаль канадиенс».

– Вот это мило! – деланно изумился он. – А кого же мне приглашать, если кое-кто поссорил меня со всеми моими подружками?

– Со всеми? – подозрительно осведомилась Глэдис, внимательно глядя на шефа. – А куда же ты так торопился в субботу вечером?

– А, это такие пустяки, что я просто не хотел говорить… Один мой приятелей на уик-энд уезжал в Штаты и попросил меня присмотреть за его собакой.

– Правда?

– Разумеется. Собаку зовут Дикки, и это очень ласковый и веселый королевский пудель, с которым я тебя когда-нибудь обязательно познакомлю.

– Зачем мне знакомиться с пуделем?

– Затем, – назидательно произнес Брайан, – что каждый из нас расширяет круг знакомств другого. Ты познакомила меня с Кристианом, а я познакомлю тебя с Дикки.

Глэдис поняла его намек, однако не подала виду.

– Ну ладно, допустим, это мы выяснили, – сказала она. – Но почему именно на хоккей?

– А что ты имеешь против, если живешь в стране, которая сделала эту игру второй религией? Ведь ты же никогда не видела хоккей живьем?

– Нет, не видела и в принципе ничего не имею против. Но знаешь, что странно: почему это прежде ты никуда меня не приглашал, даже на ужин?

– Ну, прежде мы с тобой много чего не делали, – многозначительно усмехнулся Брайан.

– Еще один такой намек и я никуда с тобой не пойду! – мгновенно вспылила Глэдис.

– Молчу, молчу, госпожа скромница.

– Между прочим, – немного подумав, сказала Глэдис, – поскольку я никогда не была на стадионе, то даже не знаю, что мне надеть.

– Уж во всяком случае, не вечернее платье, – засмеялся Брайан, очень довольный полученным согласием. – Свитер и джинсы подойдут лучше всего. Итак, я заеду за тобой в половине седьмого и надеюсь, что к тому времени ты уже будешь готова.

– Лучше бы ты пригласил меня на фигурное катание!

 

13

– Боже! – с деланным испугом воскликнул Брайан, когда они заняли места за воротами одной из команд и Глэдис сняла куртку. – Что это за цвета!

– Хочешь сказать, что мне не идет синий с красным? – удивилась она, поправляя шарф.

– Дело не в этом! Это же цвета команды гостей – «Монреаль канадиенс»! Нас примут за ее болельщиков и как минимум освистят!

– А как максимум поколотят, да? – засмеялась Глэдис. – В любом случае, это твоя вина. Откуда я могла знать, кто в каких цветах играет и что у вас тут за нравы? Если все так опасно, то надо было предупредить заранее.

– Да, каюсь, надо было вести тебя на фигурное катание… хотя хоккей намного интереснее. Впрочем, теперь уже ничего не поделаешь. Остается надеяться лишь на то, что «Торонто» хотя бы не проиграет.

– «Торонто» – это те, что в бело-желтом? – решила уточнить Глэдис, наблюдая за разминкой игроков.

– Ну да.

– Тогда я стану болеть за красно-синих, раз уж на мне синий свитер и красный шарф! – отважно заявила она. – А ты, как мой рыцарь, будешь разбираться с теми, кто посмеет бросить на меня косой взгляд!

– Ого! – И Брайан бросил на нее восхищенный взгляд. – Да в тебе, кажется, проснулся воинственный дух!

– А я разве не говорила тебе, что один из моих далеких предков воевал с индейцами?

– Нет, этого я никогда от тебя не слышал… Кстати, хочешь пари?

– Ты имеешь в виду – чья команда выиграет?

– Разумеется.

– А ставка?

– Поцелуй!

– А чего-нибудь другого ты не мог придумать? – с усмешкой спросила Глэдис, ожидавшая подобного предложения. – Можно подумать, что у тебя все мысли только об одном.

– Дело не в этом… Просто зачем же предлагать более дешевую, а потому и менее желанную ставку? – резонно возразил Брайан, и в глубине души она не могла с ним не согласиться.

Примерно через полчаса после первого вбрасывания, то есть ближе к концу первого тайма, Глэдис уже настолько освоилась, что ей по-настоящему начало нравиться все происходящее на ледовой арене. Особенно забавлял вид вратарей, которые своими жуткими масками, огромными щитками и разлапистыми «ловушками» напоминали ей лобстеров. А как возбуждающе гремел под сводами стадиона электронный орган, едва в игре наступала недолгая пауза!

Глэдис понравилось и участвовать в «волне», которую периодически пускали по трибунам болельщики одной из команд, поочередно вскакивая и вздымая руки. А с каким азартом она аплодировала, когда ее команда забивала гол! Правда, к ее большому сожалению, игра была не слишком результативной – первый тайм закончился со счетом два-один в пользу гостей.

– Да, кстати, – спохватилась она, поворачиваясь к Брайану, – я не совсем поняла наш уговор. Что будет, если моя команда выиграет?

– Если твоя команда выиграет, то можешь придумать мне какое угодно наказание, – великодушно разрешил он. – Например, я куплю нам обоим годовой абонемент на фигурное катание. Однако если «Монреаль канадиенс» все же проиграет, я тебя поцелую.

– Хорошо, – после недолгого раздумья согласилась Глэдис и тут же уточнила: – Но только один раз, и не дольше минуты. А абонемент мне не нужен, поскольку я уже придумала, что ты для меня сделаешь в случае проигрыша.

– Интересно бы узнать… – начал Брайан, однако она его тут же перебила:

– И не пытайся меня расспрашивать! Сейчас я все равно ничего не скажу!

– Так-таки ничего и не скажешь? – поддразнил ее Брайан, слегка подталкивая плечом.

Глэдис в упор посмотрела на него, упрямо поджала губы и покачала головой.

– Даже если я тебя спрошу: не хочешь ли перекусить? – улыбнулся он, указывая на разносчика сандвичей, кока-колы и воздушной кукурузы.

– Ха! – не выдержав, воскликнула она. – Дешево же ты думаешь отделаться! А если я загадала французский ресторан и не хочу перебивать аппетит?

– Почему именно французский? – удивился Брайан. – А не итальянский, арабский или индийский?

– Потому! – ответила Глэдис и нахмурилась, вспоминая Джека и их короткую поездку в Париж.

Тем временем перерыв закончился и команды снова вышли на лед. На этот раз Глэдис болела так активно, вскакивая с места каждый раз, когда у ворот «Торонто» возникал опасный момент, что на нее начали шикать болельщики, которым она мешала видеть происходящее.

Увлеченная игрой, она даже не сразу почувствовала, что Брайан завладел ее правой рукой и принялся играть ее тонкими пальцами, поочередно перебирая их и нежно поглаживая.

– Что ты делаешь? – сквозь зубы спросила она, слегка поеживаясь от неожиданно эротичной ласки. Теперь он бережно поглаживал тыльную сторону ее ладони большим пальцем, а затем осторожно переплел ее пальцы со своими.

– Тебе это неприятно? – вопросом на вопрос ответил Брайан.

– Не то чтобы неприятно, просто ты мешаешь мне смотреть игру.

– Серьезно? А вот я уже ни на что не могу смотреть, кроме тебя.

– Брайан!

– Что?

А Глэдис и сама не могла сказать «что», потому что чувствовала себя на седьмом небе от счастья. Сидеть рядом с Брайаном среди беснующейся толпы болельщиков, чувствовать на себе его внимательный взгляд и ощущать, как он медленно целует ее пальцы, обжигая своим горячим дыханием ее нежную кожу, было так волнующе и необычно, что у нее перехватило дыхание, а потому она предпочла промолчать. Кто бы ожидал, что его осторожные прикосновения могут иметь над ней такую неописуемую власть!

Лишь к началу третьего периода Глэдис справилась с волнением и смогла снова сосредоточиться на игре. Подняв голову, она рассеянно посмотрела на гигантское табло, висящее под самым потолком, и с удивлением обнаружила, что счет изменился в пользу «Торонто». Брайан перехватил ее взгляд и понимающе улыбнулся.

– Кажется, мне не придется сегодня вести тебя в ресторан, так что, может быть, все-таки перекусим?

– Ни за что! – решительно заявила Глэдис. – Я верю в мою команду и не сомневаюсь, что они выиграют!

– Никогда не предполагал, что ты так азартна… Эй, ты что делаешь?

Последнее восклицание Брайана было вызвано тем, что Глэдис приподнялась и послала воздушный поцелуй капитану «Канадиенс», который медленно раскатывал в центральном круге.

– Что на тебя нашло? – нахмурился он, хватая ее за руку и принуждая сесть.

– Пытаюсь подбодрить их командира.

– Во-первых, не командира, а капитана, – раздраженно поправил Брайан. – Во-вторых, посылая ему воздушные поцелуи, ты его только расслабляешь. Вместо того чтобы быть злым как черт и драться до последнего, он будет думать о том, какая красивая девушка ждет его после окончания матча.

– Но я не собираюсь его ждать!

– Тогда незачем обнадеживать! Теперь все его мысли будут направлены лишь на то, как бы поскорее закончить игру, и неважно с каким счетом.

– Ты так хорошо знаешь психологию хоккеистов? – удивилась Глэдис.

– Хоккеисты тоже мужчины, а с мужской психологией я знаком довольно неплохо.

– А с женской?

– Не знаю, на женском хоккее я никогда не был. Хотя, говорят, зрелище весьма забавное.

– Я тебя не о том спрашивала, но да ладно… Все равно мы у вас выиграем!

– Возможно, – пожал плечами Брайан, однако Глэдис этого не заметила, поскольку в этот момент гости сравняли счет, и трибуны разразились бурными аплодисментами вперемешку с оглушительным свистом.

Матч уже приближался к концу – оставалось не более двух минут, – когда игрок «Монреаль канадиенс» нарушил правила и команда осталась в численном меньшинстве. Наступил решающий момент: хозяева «заперли» гостей в их зоне и принялись тщательно разыгрывать лишнего игрока.

Затаив дыхание, Глэдис следила за происходящим на льду, искренне желая своей команде выстоять, и вовсе не потому, что жаждала избежать поцелуев Брайана. Просто она уже знала свою слабость и опасалась тех последствий, к которым эти поцелуи могли привести…

Шла последняя минута матча, когда защитник хозяев сделал мощный бросок от синей линии. Одновременно с этим Брайан резко привстал, а затем вдруг покачнулся и неуклюже рухнул на Глэдис, загородив ей обзор.

– Что это значит? – не на шутку разозлилась она, пытаясь отпихнуть его в сторону. – Мы так не договаривались!

– Да что вы, леди! – с жаром упрекнул ее сидящий сбоку болельщик. – Этот парень заслонил вас от шайбы, и, видимо, ему крепко досталось!

 

14

– Ох, Брайан, я так перед тобой виновата! – воскликнула Глэдис.

– За последние полчаса ты произнесла это не менее десяти раз, – заметил он. – Интересно бы узнать, в чем ты себя обвиняешь? Да ты при всем желании не смогла бы закатать мне шайбой в лоб с такой силой, что я на несколько мгновений потерял сознание!

– Я виню себя не за это, – вздохнула она, внимательно следя за дорогой. После всего произошедшего на стадионе Глэдис не позволила Брайану сесть за руль, хотя он с явной неохотой вручил ей ключи от своего дорогого «ягуара». – Ты уверен, что мне не стоит отвезти тебя в больницу?

– Зачем? – мрачно съязвил шеф, устроившийся на переднем сиденье. – Сделать рентгеновский снимок и посмотреть, нет ли трещины в черепе? Не ты ли совсем недавно обвиняла меня в твердолобости? Успокойся, прошу тебя, и не упоминай больше о больнице, поскольку ничего страшнее шишки у меня просто быть не может. – Он осторожно потрогал лоб кончиками пальцев и тут же сморщился от боли.

– Ты просто герой! – безо всякой иронии заявила Глэдис, ведя машину предельно внимательно. – У меня просто мороз по коже, как представлю, что бы со мной было, если бы шайба попала в меня!

– Да, я герой, – скромно подтвердил Брайан, с трудом подавляя усмешку, поскольку в глубине души чувствовал себя полным идиотом. Он так увлекся целованием рук Глэдис, так восторженно ловил каждый признак ее тщательно скрываемого волнения в виде учащенного дыхания или расширившихся зрачков, что, уловив их, завороженно привстал и потянулся обнять ее и поцеловать в щеку, когда в него угодила шайба. – Кстати, могу я узнать: куда ты везешь раненого героя?

– Ну, если ты не передумал насчет больницы, то я везу тебя к себе.

– Прекрасное решение! – удовлетворенно заметил он, откидываясь на спинку сиденья и осторожно кладя голову на подголовник. – Надеюсь, что за этим последует не менее замечательная мысль наградить героя по заслугам.

Глэдис испытующе взглянула на него, но так ничего и не ответила.

Когда они подъехали к ее дому, пошел снег. Выйдя из машины, Брайан хотел было слепить снежок, чтобы приложить его ко лбу, но Глэдис не дала ему этого сделать.

– У меня в холодильнике есть лед, – пояснила она, проворно взбегая по ступеням и отпирая входную дверь. – Ты сможешь дойти самостоятельно?

– А если не смогу, то что? Позовешь своего соседа Кристиана, чтобы он внес меня на руках? Или оставишь снаружи и вынесешь лед на улицу?

– Не говори глупостей! Заходи в дом, а я помогу тебе раздеться.

С помощью Глэдис Брайан кое-как стянул пальто, после чего неуверенным шагом прошел в гостиную и прилег на диван. Несмотря на все протесты, она все-таки подложила ему под голову своего любимого плюшевого медвежонка, объяснив, что он мягче любой подушки.

Затем Глэдис отправилась в кухню за льдом. А Брайан задумчиво уставился в потолок, размышляя над тем, что из любой, даже самой плачевной, ситуации можно извлечь определенную выгоду для себя, так что уж говорить о положении «раненого героя»!

Голова у него изрядно гудела. Но что такое эта жалкая шишка по сравнению с теми травмами, которые они с Джеком неоднократно получали во время службы в морской пехоте, особенно во время учений в условиях, максимально приближенных к боевым.

Впрочем, он никогда не был неженкой. Мать с детства воспитывала его в спартанском духе, неоднократно повторяя фразу, которую он запомнил на всю жизнь: «Если не смертельно, то меня это не волнует!»

Вернувшись в гостиную, Глэдис заметила, как Брайан щурится от яркого света, поэтому тут же выключила люстру, заменив ее настенным бра, отчего в комнате сразу стало намного уютнее. Затем она села рядом с ним на диван и, стараясь действовать как можно осторожнее, положила на лоб Брайана чистую белую салфетку, в которую был завернут лед. При этом не удержалась и сочувственно, как-то по-матерински, погладила его по волосам.

Брайан тут же заворочался и слегка застонал.

– Я сделала тебе больно? – испугалась Глэдис. – Ради Бога, извини…

– Наоборот. Ты не могла бы снять с меня эту дурацкую тряпку и положить ее еще раз, полностью повторив все свои движения. Особенно последнее…

– Тебе нравится, когда гладят по голове?

– О да, особенно если это делают такие теплые и нежные женские руки, как у тебя.

– Ну хорошо, хорошо…

Она поправила тряпку и вновь погладила его по голове. А затем наклонилась ниже и совершенно неожиданно для Брайана пылко поцеловала его в губы. Ее порыв так удивил его, что на какое-то мгновение Брайан совершенно растерялся.

Впрочем, стоило ему попытаться обнять ее и уложить рядом с собой на диван, как Глэдис немедленно отстранилась и выпрямилась.

– Не обольщайся, – улыбаясь и поправляя волосы, сказала она. – Это всего лишь расплата за проигранное пари. Пока ты был в беспамятстве, игрок «Торонто» сделал еще один бросок и на этот раз угодил не в лоб кому-то из болельщиков, а точно в ворота соперника. Так что можешь радоваться: твоя команда выиграла, а моя проиграла.

– Черт знает что, – пробормотал Брайан. – А я-то надеялся, что ты поцеловала меня просто потому, что тебе этого захотелось, а не потому, что проиграла пари.

– О Боже! Неужели так важна причина, по которой тебя целуют?

Вместо ответа он сбросил тряпку со льдом, осторожно сел на диване, обнял Глэдис и после недолгой борьбы усадил себе на колени.

– Зачем это? – смутившись, спросила она.

– Затем, что твоя близость для меня лучшее лекарство. И пожалуйста, не пытайся отодвинуться, а лучше продолжай поглаживать меня по голове. Твои прикосновения способны утишить любую боль.

– Ты переоцениваешь мои способности.

– Ничуть. Наоборот, последние дни я постоянно думаю о том, как давно я тебя знаю и как недавно смог оценить по достоинству. Поистине я имею полное право претендовать на звание самого твердолобого болвана на свете!

– Ты на себя наговариваешь, – тихо ответила она и осторожно подула на его шишку.

– Еще один поцелуй, Глэдис, – так же тихо попросил он, проводя ладонью по ее пылающей щеке. – Ради моего полного и окончательного выздоровления.

– А не слишком ли много впечатлений для одного дня? – мягко усмехнулась она и, не дожидаясь ответа, стала целовать его виски, щеки, глаза, делая это так легко и нежно, что Брайан замер, прикрыв веки. Ему казалось, будто его лицо овевает крыльями какая-то теплая и ароматная бабочка.

Затем они слились в поцелуе, и Брайан наконец-то сделал то, о чем мечтал с момента своего первого появления в этом доме, – осторожно приподнял край ее свитера и проник под него рукой.

По-прежнему сидя у него на коленях, Глэдис пошевелилась и застонала, но так слабо и нерешительно, что Брайан воспринял этот стон не в качестве протеста, а как знак взволнованного ожидания его дальнейших действий. Теперь он уже не сомневался в том, что этот вечер станет вечером исполнения самых заветных желаний…

Подняв свитер Глэдис до самых подмышек, Брайан не стал расстегивать бюстгальтер, а приподнял его и принялся ласкать ладонями ее небольшие упругие груди с моментально напрягшимися сосками. Потом опустил голову и поочередно стал жадно ловить губами эти восхитительные соски и осторожно облизывать их кончиком языка.

Это была такая сладостно-томительная пытка, что Глэдис приглушенно охнула, страстно обхватила руками его голову и прижала к своей груди.

Брайан вскрикнул и резко отстранился.

– Ой, прости! – тут же воскликнула она. – Я сделала тебе больно, да?

– Ничего, ничего, все в порядке, – с трудом ответил он, кусая губы, чтобы сдержать стон. Боль была адской и пульсирующей, словно в его череп заколачивали огромные гвозди. – Но, кажется, сегодня мне действительно лучше поехать домой.

– А ты сможешь вести машину?

– Смогу и буду предельно осторожен, – пообещал Брайан, поднимаясь и направляясь к вешалке.

Тем не менее Глэдис одолевали сомнения. Может, стоит предложить ему переночевать у нее в гостиной? Или пусть хотя бы оставит свой драгоценный «ягуар» у ее дома, а сам вызовет такси?

Брайан догадался, о чем она думает. Поэтому, уже надев пальто и стоя в дверях, он произнес, проникновенно глядя в глаза Глэдис:

– Знаешь, детка, я уезжаю вовсе не потому, что так уж плохо себя чувствую. Просто мне очень хочется, чтобы наша первая ночь прошла совсем по-другому, в изысканной обстановке, чтобы запомниться нам на всю жизнь. А для этого и я должен быть в самой лучшей форме, и на тебе должно быть элегантное вечернее платье. Так что давай отложим все на неделю – до конференции в Оттаве.

Зардевшаяся от смущения Глэдис не нашла, что ответить. Она лишь обняла себя руками за плечи, словно прикрывая обнаженную грудь. Самое забавное состояло в том, что задранный им, но так и не опущенный бюстгальтер действительно создавал ощущение обнаженности, хотя на ней был надет свитер.

– Пожалуйста, будь осторожней, – попросила она.

– Разумеется, буду, – снова пообещал Брайан. – Хотя бы ради той ночи, которую я с этого момента буду ждать так, как ничего еще не ждал в этой жизни!

 

15

Кажется, я добилась своего и Брайан в меня влюбился, размышляла Глэдис неделю спустя, собираясь ехать на конференцию в Оттаву. Иначе зачем бы он стал в тот вечер останавливаться, когда уже чувствовал, что я не смогу ему отказать?

Всю эту неделю шеф вел себя на редкость нежно и предупредительно, ни разу не позволив себе наброситься на нее с поцелуями. Зато постоянно изощрялся в придумывании все более пылких и изящных комплиментов, от которых Глэдис терялась и смущалась, словно монашенка при виде обнаженного мужчины, и этим приводила Брайана в восторг.

– Теперь я понимаю, почему поэтов восхищают именно застенчивые женщины, – не раз повторял он. – Они слишком чутко реагируют на комплименты!

Короче говоря, все было совершенно замечательно. Единственной «ложкой дегтя» во всей этой бочке меда была недоверчивость Агнессы, которой Глэдис постоянно все рассказывала.

– Эх, дорогуша, – вздохнула она, терпеливо выслушав пылкие излияния подруги, – знаешь, кого ты мне сейчас больше всего напоминаешь?

– Невесту накануне свадьбы? – простодушно спросила Глэдис.

– Если бы! Птичку, запутавшуюся в силках охотника, – вот кого!

– Но почему, почему?

– Да потому, что ты уже настолько без ума от своего Брайана, что не в состоянии правильно оценить ситуацию, не говоря уже о том, чтобы ее контролировать! Своими ловкостью, притворством и выдержкой он фактически уже добился чего хотел. Ты готова исполнить все его желания и только ждешь момента, чтобы упасть в его объятия. Скажи еще, что я не права!

– Он уже давно мог добиться своего, – смущенная безапелляционным тоном подруги, пролепетала Глэдис. – Но ведь не сделал этого!

– Значит, твой Брайан более коварный и умелый обольститель, чем кажется на первый взгляд! – уверенно заявила Агнесса. – Да ты вспомни: он хоть раз завел с тобой разговор о чем-нибудь ином, кроме поцелуев и постели? Он планировал ваше будущее, предлагал жить вместе, просил выйти за него замуж? Ну же, отвечай!

Глэдис окончательно растерялась и пожала плечами. Действительно, ни о чем похожем Брайан никогда не заговаривал. Если бы не Агнесса, то она пребывала бы в полной уверенности, что такой разговор обязательно состоится. Вот только когда?..

В глубине души у Глэдис жила надежда, что столь важный для них обоих разговор состоится именно в Оттаве. Более того, он будет сопровождаться обязательным – как во всех голливудских фильмах – вручением маленького футляра из синего бархата, в котором лежит кольцо с бриллиантом.

И никакая Агнесса не сможет убедить ее в коварстве Брайана, пока она сама этого не поймет. Тут уж ничего не поделаешь: понять, что такое огонь, можно лишь по-настоящему обжегшись…

Наверное, даже Золушка так тщательно не готовилась к королевскому балу, как Глэдис – к двухдневной поездке на конференцию в Оттаву. Ей хотелось взять с собой решительно все – начиная с любимого вечернего платья и кончая комплектом эротического белья, которого еще никогда в жизни не надевала!

Кстати, короткое черное платье с декольте она в свое время купила именно по настоянию Агнессы, которая заявила ей следующее:

– Такое платье абсолютно необходимо, поскольку годится на все случаи жизни! Надев какое-нибудь колье, ты будешь блистать в нем на торжественном ужине. Если дополнишь его легким белым шарфом, оно сгодится для романтического свидания. А если наденешь сверху черный жакет, то оно идеально подойдет для похорон.

Но и помимо этого платья Глэдис набрала с собой столько вещей, что, если бы не помощь Брайана, ей бы ни за что не удалось застегнуть свой чемодан. При этом кроме уже привычного для нее комплимента: «Ты сегодня замечательно выглядишь», – он не сказал больше ни слова, и даже вид совершенно неподъемного чемодана, казалось, его ничуть не удивил.

Брайан не без труда вытащил этот чемодан из дома и, отмахиваясь от Глэдис, которая порывалась помочь, донес до машины.

От Торонто до Оттавы шла прекрасная скоростная магистраль, поэтому доехали они достаточно быстро и уже к полудню оказались в городе. После многомиллионного Торонто столица страны показалась Глэдис маленьким провинциальным городком, где царят тишина и покой. Впрочем, может быть, именно это обстоятельство и привлекло Брайана, подумала она, искоса поглядывая на своего спутника, по сосредоточенному лицу которого ничего нельзя было прочитать.

Шишка на лбу у Брайана почти прошла, а оставшийся от нее фиолетовый синяк Глэдис замазала тональным кремом, да вдобавок еще и припудрила.

Прибыв в роскошную гостиницу «Эксельсиор», они оставили там вещи и, по-быстрому переодевшись, отправились на конференцию, где просидели до самого вечера. К концу дня Глэдис изрядно устала, а потому от ее прежнего мечтательно-выжидательного настроения Золушки почти ничего не осталось. Брайан же, напротив, выглядел бодрым и энергичным, словно и не было этих нескончаемых изнурительных переговоров.

– Подумать только! – восхищался он уже в машине, когда они возвращались в гостиницу. – Всего за какие-то полдня нам удалось сделать больше, чем за месяц! Если и завтра все пойдет так замечательно, то можно считать, что долгожданный контракт у нас в кармане!

Глэдис рассеянно кивала, думая в этот момент совсем о другом. Неужели сегодня вечером произойдет именно то, чего они оба так нетерпеливо ждут? Но тогда почему же она волнуется все больше и больше, в то время как Брайан ведет себя так, словно бы совершенно об этом забыл? Неужели ее общество волнует его меньше, чем предвкушение успешного подписания контракта?

Однако Глэдис ошибалась. И после возвращения в «Эксельсиор» у нее появилась возможность в этом убедиться. Брайан проводил ее до двери номера, после чего выжидательно заглянул в глаза и спросил:

– Где ты хочешь поужинать? Спустимся в ресторан или закажем в номер?

– В чей номер? – смущенно потупившись, спросила Глэдис. – В мой или в твой?

– Если не возражаешь, то лучше в мой.

– Хорошо.

– Тогда переодевайся в свое замечательное вечернее платье, и ровно через час я тебя жду.

Он поцеловал ей руку и удалился. Глэдис зашла в свой номер и только сейчас толком увидела, где ей предстояло провести два дня. Да, здесь было от чего прийти в восхищение.

По степени роскоши и комфорта он ни чем не уступал парижской гостинице, где останавливались они с Джеком. Люстры и вазы из венецианского стекла, красивые неяркие обои, пушистые белые ковры и изящная, матово-белая с золотом мебель, стилизованная под старину.

Боже, да ведь я снова начинаю себя чувствовать Золушкой, весело думала Глэдис, стоя под душем. Какое же это чудесное чувство и как замечательно оно тонизирует!

Выйдя из ванной в одном халате, она тщательно причесалась и достала комплект черного эротического белья. Разорвав упаковку и скинув халат на Пол, Глэдис подошла к зеркальной дверце встроенного платяного шкафа.

Надевая белье, она не отводила глаз от своего отражения в зеркале. Как эффектно бюстгальтер подчеркивает идеальную форму ее небольшой груди! Как возбуждающе просвечивают соски сквозь тонкую ажурную ткань! Глэдис вдруг поймала себя на игривой мысли, что, пожалуй, не отказалась бы попозировать в таком виде перед фотографом! Безупречное белье и безупречная фигура – чем не находка для любого журнала мод?

После белья настала очередь тонких черных чулок и уже упомянутого вечернего платья. Когда Глэдис застегивала колье, которое – именно для подобного случая – одолжила ей Агнесса, в дверь негромко постучали.

Мельком взглянув на часы и решив, что Брайан забыл ей что-то сказать, она накинула халат, подбежала к двери и, распахнув ее, едва не уткнулась носом в пышный букет алых роз, которые держал перед собой посыльный гостиницы, одетый в фирменную белую курточку.

– Это мне? – удивилась Глэдис.

– Да, если вы – мисс Донован.

– А от кого? – Вопрос был донельзя глупый, поэтому Глэдис тут же смутилась и прикусила язык.

– Точно не знаю, – улыбнулся посыльный. – Но, судя по всему, от джентльмена, который остановился в триста шестнадцатом номере.

– Спасибо!

Вот и чудеса начинаются! – кружась по комнате с букетом и жадно вдыхая чудесный аромат, думала Глэдис. Какие прекрасные розы, а ведь за окном последняя неделя Рождества! И какой же умница Брайан – он словно заранее знал, чем можно поднять мне настроение!

На миг ей представилась скептическая усмешка Агнессы и ее слова: «Да он просто довел процесс обольщения женщин до автоматизма! Роскошный номер, цветы, ужин при свечах и французское шампанское. А в итоге – огромная двуспальная постель с шелковыми простынями. У мужчин удивительно скудная фантазия, рассчитанная исключительно на наивных молоденьких дурочек!»

При мысли о подруге Глэдис задумалась, наморщив лоб. Однако, увидев себя в зеркале с подобной гримасой, ехидно улыбнулась и показала своему отражению язык. Конечно, Агнесса опытная и умная женщина, которая желает ей только добра. Но ведь любой может ошибаться!

Глэдис старательно надушилась – опять же по совету все той же Агнессы – сначала за ушами, затем между грудей и, наконец, чуть выше колен. Но до мысли надушить свое чудесное белье она додумалась самостоятельно. Удивительно, но после всех этих пикантных процедур Глэдис обрела необыкновенную уверенность в себе, ощутив себя на редкость обольстительной.

Выйдя из номера танцующей походкой, она прошла по коридору, щедро украшенному всевозможной растительностью – от лиан до кактусов, и постучала в дверь триста шестнадцатого номера.

– Ого! – только и сказал Брайан, открывая дверь.

 

16

– Ты совершенно неотразима, – добавил он секунду спустя, изумленно покачивая головой. – Проходи.

Она вошла и первым делом огляделась. По роскоши номер Брайана практически не отличался от ее собственного номера. Однако он был двухкомнатный, причем во второй комнате – спальне – наверняка имелась широкая двуспальная кровать…

Брайан был в строгом вечернем костюме и перед приходом Глэдис как раз закончил повязывать галстук.

– Как тебе понравилась гостиница? – поинтересовался он, подходя к столику, на котором стояло серебряное ведерко с шампанским, и доставая из него бутылку.

– Довольно мило, – ответила Глэдис, поведя плечами.

– И только-то? – удивился Брайан. – Трудно же тебя поразить! А ведь «Эксельсиор» считается одной из самых шикарных гостиниц в стране!

Глэдис снова вспомнила Париж и улыбнулась при мысли о том, что Брайан напрасно считает ее простушкой – наивной и ничего в этой жизни не повидавшей. Впрочем, не стоит его в этом разубеждать раньше времени.

– Пока не принесли ужин, давай выпьем за твою бесподобную стройность, – предложил Брайан, подходя к ней с двумя бокалами в руках.

Глэдис кивнула и взяла бокал. Но сумела сделать только один глоток, поскольку Брайан вдруг отставил свой бокал в сторону и, взяв ее за подбородок, так быстро и ловко поцеловал в плотно сомкнутые губы, что она даже не успела глазом моргнуть.

Затем Брайан снова взял бокал и, пройдясь по комнате, остановился перед ней.

– Держу пари, тебе ужасно хочется спросить, зачем я это сделал и куда так тороплюсь.

Глэдис смутилась и, не выдержав его пристального взгляда, отвернулась к окну.

– Есть такие вещи, – продолжал он, – которые мы делаем инстинктивно, не задумываясь, зачем и почему. Например, любуемся прекрасным и сторонимся безобразного, обожаем веселье и тяготимся унынием, стремимся к счастью и избегаем несчастий… Впрочем, довольно философствовать, да еще на пустой желудок! Я поцеловал тебя лишь потому, что мне ужасно захотелось это сделать!.. Почему ты молчишь?

– Да потому, что мне хотелось спросить тебя совсем о другом.

– О. чем именно?

– Что ты заказал на ужин?

– Классическую французскую кухню – устрицы, трюфеля, дичь, креветки.

– А лягушек? – поинтересовалась Глэдис. – Говорят, они замечательно способствуют мужской…

– Знаю, – рассмеялся Брайан. – Кстати, если ты не прекратишь меня поддразнивать, я тебя снова поцелую.

Однако он не успел этого сделать. В дверь постучали, и через мгновение официант в белом смокинге уже вкатил столик с ужином.

Глэдис проголодалась, поэтому ела с большим аппетитом, запивая каждое блюдо прекрасными столовыми винами. При этом Брайан настойчиво уверял, что вино – это обязательное условие французской кухни, словно бы она сама этого не знала!

В какой-то момент он поднялся со своего места, чтобы включить негромкую мелодичную музыку, а также выключить все электрические лампы и зажечь свечи.

– Зачем ты это делаешь? – спросила Глэдис, хотя прекрасно все понимала.

– Затем, что я не знаю ничего лучшего, чем романтический ужин при свечах, когда снаружи завывает ветер и под его аккомпанемент миллиарды снежинок исполняют свой таинственный танец на фоне черного бездонного неба, – мягко произнес Брайан, указывая на окно.

Действительно, к вечеру погода заметно испортилась, и теперь на улице мела настоящая декабрьская метель, особенно красивая в свете ночных фонарей, да еще если смотреть на нее из полутемной комнаты.

Отведя взгляд от окна, Брайан замер, залюбовавшись сидящей в кресле Глэдис. Ее изящная нога, закинутая на другую, игриво покачивалась в воздухе. И ему вдруг захотелось прижаться губами к этим дивным коленям – захотелось с такой неистовой силой, что он задрожал.

Эту его дрожь каким-то мистическим образом уловила Глэдис. Она подняла голову и посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Что с тобой?

– Нет, ничего, – вздохнув, ответил Брайан, возвращаясь на свое место и вновь наполняя бокалы.

К концу ужина Глэдис опьянела, причем опьянение подступило так незаметно, что поначалу она приняла его за сонливость. На какое-то время утратив контроль над ситуацией, она позволила Брайану ловко подхватить ее на руки и перенести в спальню. Окна здесь были плотно закрыты тяжелыми портьерами, а из всего освещения горел только ночник с красным абажуром.

О Боже, какая мягкая кровать! – успела подумать Глэдис прежде, чем снова ощутила на своих губах страстные мужские поцелуи.

Брайан был так опытен и проворен, что она не успела опомниться, как он снял с ее плеч бретельки платья и спустил его до самого пояса. Словно в полусне Глэдис попыталась руками прикрыть полуобнаженную грудь. Однако Брайан решительно развел ее руки в стороны и начал ласкать губами чувствительные соски сквозь шелк бюстгальтера. Очень скоро Глэдис почувствовала, как к груди, шее и щекам прилила горячая кровь, отчего ей мгновенно стало жарко.

Неужели я хотела именно этого? – думала она, глядя на Брайана сквозь полуопущенные ресницы. Как же умело он все это делает… Скольких женщин он уже соблазнил в этом номере, на этой самой постели? Боже, а ведь я так хотела стать для него единственной и неповторимой! Неужели все сведется только к мимолетной интрижке и Агнесса права, а я ошибалась? Боже, надо его остановить! Нет, нет и нет!

В этот момент Брайан как раз пытался окончательно стянуть с нее платье.

– Нет! – решительно произнесла она вслух и несильно оттолкнула его руками.

– Что за глупости? – недовольно фыркнул он и попытался снова поцеловать ее.

Но Глэдис неожиданно принялась яростно сопротивляться, извиваясь всем телом и стремясь соскользнуть с кровати. Это ей удалось лишь после того, как она больно ущипнула его за руку и он на секунду ослабил хватку.

– Да что с тобой, детка? – Брайан уже понял, что Глэдис не притворяется, и потому в его голосе послышалась нескрываемая досада. – Какая муха тебя укусила? Тебе же самой этого хочется!

– Вот в этом ты ошибаешься! – Вскочив на ноги, Глэдис поспешно натянула платье. – Можешь не верить, но единственное, чего мне сейчас хочется, – так это поскорее убраться отсюда!

– Да почему, черт возьми, почему? – не на шутку разозлился Брайан, покрываясь гневным румянцем.

– Да потому, что ты так и не понял одной простой вещи. Я совсем не такая, как те подружки, которые побывали в этом номере до меня!

– Между прочим, практически каждая из них произносила эту фразу, так что в этом ты совершенно неоригинальна, – сквозь зубы процедил Брайан.

– Ну и пусть!

– Нет, но что за нелепость такая, можешь ты мне объяснить? Почему мужчина, целуя понравившуюся ему женщину, думает именно о ней, в то время как она думает о других женщинах, которых он целовал до нее?

– Потому, что каждая женщина мечтает быть для него единственной, самой лучшей! – едва различая его нахмуренное лицо сквозь навернувшиеся на глаза слезы, заявила Глэдис.

– Так чего же ты от меня хочешь?

– Любви!

Чувствуя, что еще мгновение, и она окончательно разрыдается, Глэдис поспешно выскочила из номера.

Ну почему, почему он такой твердолобый! Почему не понимает самых простых вещей!

 

17

Прошло два дня после возвращения из Оттавы, а Брайан все никак не находил себе места. Воспоминания о досадной неудаче в «Эксельсиоре» сменялись самым настоящим ужасом при мысли о том, что своим грубым приставанием он мог смертельно оскорбить столь нежное существо, как его очаровательная секретарша, и теперь от нее можно было ожидать самых неожиданных поступков.

Впрочем, первая неожиданность подстерегала его уже через час после того, как он допил шампанское и решительно направился в номер Глэдис, чтобы выяснить отношения. Номер оказался заперт, и на его упорный стук никто не ответил. Зато когда Брайан спустился вниз, портье заявил, что проживавшая там молодая дама срочно заказала такси и уехала еще полчаса назад!

Неужели Глэдис настолько сильно обиделась, что не захотела оставаться с ним в одной гостинице? Это так потрясло его, что весь следующий день Брайан с нетерпением дожидался окончания конференции, чтобы немедленно вернуться в Торонто и поговорить с Глэдис. Он был настолько захвачен своими амурными делами, что его уже не слишком интересовала судьба вожделенного контракта. К концу дня с делами было покончено, он сел в свой «ягуар» и помчался по скоростной автостраде, стремясь как можно быстрее одолеть неблизкий путь.

В Торонто Брайан не стал заезжать к себе домой, а немедленно отправился по знакомому адресу. Однако здесь его ждало новое разочарование: дверь открыла не сама Глэдис, а незнакомая дама, представившаяся ее соседкой Агнессой.

– Это вы – Брайан? – осведомилась она, окидывая его изучающим взором.

– Да, это я. А где Глэдис?

– Она не хочет вас больше видеть, поэтому ближайшие несколько дней поживет в другом месте. Надеюсь, вы не станете усугублять ситуацию и заниматься ее поисками. Кстати, она просила вам кое-что передать, так что будет лучше, если вы зайдете.

Удивленный и встревоженный Брайан зашел в хорошо знакомую квартиру и остановился посреди гостиной, не снимая пальто. В комнате царил относительный порядок, однако ничто не говорило о присутствии хозяйки.

Агнесса удалилась в спальню и вскоре вернулась оттуда с листом бумаги в руках.

– Это записка? – обрадовался Брайан.

– Нет, всего лишь просьба предоставить двухнедельный отпуск. Надеюсь, хоть в этом вы ей не откажете.

Судя по сарказму, с которым была произнесена последняя фраза, Агнесса хорошо знала историю с заявлением о переводе в другой отдел. Впрочем, не приходилось сомневаться в том, что эта дама в курсе всех любовных дел своей подруги, а потому с ней вполне был возможен достаточно откровенный разговор. Кому же еще выступать в роли посредника, как не ей!

Поэтому Брайан обрадовался, когда Агнесса предложила ему раздеться и присесть, заявив, что ей нужно ему кое-что сказать. При этом она вела себя весьма сурово, не предложив ему даже чего-нибудь выпить. Но это было к лучшему – Брайан горел желанием поскорее начать разговор о Глэдис, поэтому не хотел ни на что отвлекаться. Больше всего его заботил вопрос: куда девалась его секретарша?

– Так что вы хотели сказать? – опускаясь на диван, нетерпеливо спросил он.

– Какого вы мнения о Глэдис? – вопросом на вопрос ответила Агнесса.

– То есть? – удивился Брайан. – Кажется, я не совсем вас понимаю…

– А что тут непонятного? – внезапно рассердилась собеседница. – Я спрашиваю: какого вы мнения о девушке, если повели себя с ней столь не достойным порядочного человека образом?

– Она вам что, все рассказала?

– Разумеется, причем заливаясь слезами, если вас это интересует.

– О черт! – Брайан растерянно потер подбородок, мысленно представив себе плачущую Глэдис, и обозвал себя последним кретином.

– Неужели вы, который знает ее уже целых три года, не могли придумать ничего другого? – продолжала Агнесса. – Или, как и у всех мужчин, ваша цивилизованность кончается там, где начинается вожделение? Неужели вы, дожив до тридцати четырех лет, так и не поняли, что есть девушки, для которых секс – пусть даже в самых роскошных интерьерах и с самым роскошным мужчиной – не является самоцелью? Вы когда-нибудь слышали такие слова, как целомудрие и добродетель?

– Слышал, разумеется, но никогда не ставил их особенно высоко, – ответил Брайан, не на шутку разозленный менторским тоном собеседницы. Судя по внешнему виду, Агнесса была моложе его на несколько лет, однако не стеснялась откровенно поучать его! – Кстати, если вас это интересует, то могу даже объяснить почему.

– Интересно было бы узнать.

– Ну так вот, на мой взгляд, именно из тех девушек, для которых главное – это не взаимная симпатия и дружеское участие, а пуританские представления о морали – черт бы побрал всех этих пуритан! – и получаются самые стервозные старые девы, которые проводят остаток жизни в обществе любимой кошки за просмотром мыльных опер и ток-шоу для домохозяек!

– Вы не о том говорите…

– Нет, о том, и позвольте мне закончить. Да, я хорошо знаком с таким, чисто женским, представлением о мужчинах, согласно которому все они грубые животные, добивающиеся только одного. Именно это представление и порождает женскую неприступность. Ну как же, ведь уступить мужчине – это значит признать его достойным себя. А какими достоинствами обладают эти озабоченные самцы, восторгающиеся стройными ножками, но неспособные оценить тонкий душевный мир женщин?

– Какой же вы самовлюбленный болван! – возмутилась Агнесса. – И как мало вы знаете Глэдис! Для таких девушек, как она, главное – это найти себе мужчину на всю жизнь, которому можно отдать всю себя и который станет хорошим отцом ее детей. И это ваша беда, если вы до сих пор не поняли этого!

А ведь Глэдис действительно создана для семейной жизни, подумал Брайан и неожиданно для себя не увидел в этом ничего плохого. Может быть, именно это подсознательно и привлекало его в ней, а иначе зачем бы тогда он начал за ней ухаживать, имея в подружках блондинок вроде Кристины?

– Что вы молчите? – поинтересовалась Агнесса, пристально следившая за выражением его лица.

Ей вдруг пришло в голову, что Брайан по своей натуре отнюдь не закоренелый холостяк. Ему просто надо привить надлежащее отношение к женщинам… А чем, как не этим, она, собственно, сейчас и занимается…

– Думаю о том, что вы правы, – после долгой паузы признался Брайан. – Да, возможно, все так и есть, хотя мне от этого не легче.

– А Глэдис, вы думаете, сейчас легко?

– Но где она? И когда я смогу ее увидеть? – сразу встрепенулся он.

– Где она, я не скажу. А увидеть ее вы сможете только тогда, когда она сама этого захочет! – решительно заявила Агнесса.

– Это не ответ… – И тут Брайану пришла в голову настолько тревожная мысль, что он вскочил с дивана. – Послушайте, Агнесса, а не водите ли вы меня за нос? Скажите честно: Глэдис куда-то уехала вместе со своим соседом… как там его зовут… Кристиан, что ли?

У него был настолько взволнованный вид и так дрожал голос, что Агнессе стало его жалко.

– Вы признали мою правоту. Но, по-видимому, так до конца и не поняли, что я вам говорила, – мягко произнесла она и тут же вздрогнула от резкого окрика Брайана.

– Перестаньте морочить мне голову! Где Глэдис, черт бы вас побрал?

– Наш разговор становится бесполезным, – с досадой махнув рукой, заявила Агнесса. – И мне кажется, вам самое время уйти.

Брайан хотел было что-то возразить, но передумал. Пожав плечами, он принялся натягивать пальто. Холодно простившись с Агнессой, он вышел на улицу и лишь там с грустью подумал, что за весьма короткое время его уже второй раз выставляют из этого дома.

Первый раз это сделала Глэдис, когда он, с ходу поверив Кевину Бенджамену, решил, что она беременна…

– А тебе не кажется, что ты обошлась с ним слишком жестоко? – спросила Глэдис, выходя из спальни.

Она выглядела настолько взволнованной, что Агнесса даже испугалась, что перегнула палку. Не хватало еще, чтобы Глэдис выскочила на улицу в одном свитере и побежала за своим ненаглядным Брайаном!

– Нет, мне так не кажется, – как можно мягче ответила Агнесса, глядя Глэдис в глаза. – Зато я почти уверена, что ты опять плакала. Наверное, всю подушку слезами промочила. Тебе его очень жалко, да?

Глэдис молча кивнула. Сейчас у нее был такой же уныло-безнадежный вид, как и у ее шефа, который покинул дом пять минут назад. Агнессе даже стало немного не по себе. Однако она постаралась взять себя в руки и заговорила с Глэдис нарочито грубоватым тоном:

– Эх, подруга, сколько раз я тебе говорила, что большинство женщин губит именно жалость! Между прочим, если уж ты так растрогалась, то почему же не вышла из спальни и не бросилась ему на шею?

– Мне было стыдно…

– Чего? Что ты подслушивала те глупости, которые он тут нес? Подумаешь, какая важность! Кстати, в большинстве любовных историй вся интрига строится именно на подслушивании.

– Мне было стыдно, что я поступила с ним так жестоко, – пояснила Глэдис.

– Прекрасно! – разъярилась Агнесса. – В таком случае, поступи с ним ласково, да только потом не жалей! Знаешь, подруга, если тебе хочется, чтобы объектом жалости был не твой ненаглядный Брайан, а ты сама, то можешь ему позвонить!

– Думаешь, мне стоит это сделать? – обрадовалась Глэдис.

– Только если собираешься все испортить! – решительно заявила Агнесса. – Кстати, я не понимаю, почему ты отчаиваешься и откуда такое безнадежное настроение? Пока все идет нормально. Ты поступила совершенно правильно, отказав ему в удовлетворении его похоти и заставив переживать вашу маленькую ссору. Можешь считать, что я абсолютно не знаю мужчин, если в этот самый момент Брайан не обдумывает, какое кольцо он преподнесет тебе, когда явится сюда с извинениями!

– Ты это серьезно?

Глэдис спросила с такой робкой надеждой, что растроганная Агнесса пылко обняла ее за плечи и расцеловала в обе щеки.

– Можешь не сомневаться! – заверила она. – И мне очень кстати пришла еще одна мысль. Кажется, вскоре у вас должна состояться рождественская вечеринка…

 

18

Брайан увидел ее совершенно случайно. Причем именно в тот момент, когда меньше всего этого ожидал, да еще при таких обстоятельствах, которые были ему крайне неприятны, – Глэдис танцевала с Дереком Оуэном!

Это происходило на рождественской вечеринке, устроенной в кафетерии их офиса, щедро украшенном новогодними гирляндами и веточками омелы. Играла музыка, вспыхивали разноцветные огни, и Глэдис выглядела совершенно беззаботной, танцуя легко и непринужденно. Более того, она даже склонила голову на плечо своего партнера.

Все эти дни, прошедшие после достопамятного разговора с Агнессой, Брайан чувствовал себя прескверно. Пожалуй, впервые в жизни он так сильно переживал из-за женщины. И эти переживания заметно отразились на его внешности, о чем ему не преминул сообщить глава «Бенджамен энтерпрайзис» Кевин Бенджамен, с которым Брайан еще утром столкнулся в лифте.

– Ты болен или у тебя серьезные неприятности? – спросил Кевин, едва они обменялись рукопожатиями.

– Со мной все в порядке, – неохотно ответил Брайан. – А почему ты спрашиваешь?

– У тебя вид несчастного влюбленного, – усмехнулся босс. – Темные круги под глазами и постоянное беспокойство во взгляде. Я ее знаю?

Ситуация была очень щекотливой. Еще секунду – и Кевин поинтересуется, уж не Глэдис ли тому причиной. И это притом, что в кабине находились еще несколько человек, с любопытством прислушивающихся к их разговору.

К счастью, лифт остановился и Брайану не пришлось отвечать на неприятный вопрос.

– Зайди ко мне в конце дня, чтобы обсудить планы реализации контракта, который ты подписал в Оттаве, – попросил Кевин, перед тем как они расстались.

– Обязательно зайду, – пообещал Брайан, подавив вздох облегчения.

Этот короткий разговор привел к самым неожиданным последствиям. Благодаря иронии судьбы, словно задумавшей совершить несколько пикантных рождественских проказ, уже сам Брайан поставил босса в крайне щекотливое положение.

После окончания укороченного рабочего дня он покинул свой – в отсутствии Глэдис такой неуютный и мрачный – офис, после чего вспомнил о своем утреннем обещании и направился к Кевину. По дороге ему пришла в голову мысль поздравить босса с наступающим Рождеством и подарить ему ту самую паркеровскую ручку, которую он получил в подарок от Глэдис. Ручку эту Брайан просто не мог видеть, поскольку она напоминала ему о том, что, наверное, можно было бы назвать утраченным счастьем…

Пройдя по опустевшему коридору и миновав два поворота, Брайан вошел в приемную Кевина. Секретарши на месте не оказалось, верхний свет был потушен, и комнату освещала только люминесцентная лампа, горящая над большим аквариумом, в котором плавали, неторопливо шевеля плавниками, разноцветные экзотические рыбы.

Брайан решил, что босс его не дождался и ушел. Он уже хотел было отправиться домой, как вдруг ему показалось, что из-за двери, которая вела в огромный кабинет Кевина, раздаются приглушенные голоса.

Возможно, там еще кто-то есть, подумал Брайан, нерешительно поворачивая дверную ручку и переступая порог полутемного кабинета. Увиденная сцена настолько поразила его, что, вместо того чтобы выйти прежде, чем его заметят, Брайан застыл на месте с отвисшей челюстью.

Кристина с задранным до пояса платьем лежала на краю длинного стола, а Кевин стоял перед ней, спустив брюки до лодыжек.

Услышав звук открываемой двери, оба замерли и, одновременно повернув головы, молча уставились на Брайана, который в этот момент чувствовал себя полным идиотом. А тут еще Кристина, нимало не смущаясь, помахала ему рукой.

– Привет, Брайан! Счастливого Рождества!

– Подожди в приемной, – в тон ей сказал Кевин. – И мы вместе выпьем шампанского.

– Извините, – с трудом выдавил из себя Брайан, как ошпаренный выскакивая из кабинета и с шумом захлопывая за собой дверь.

Черт! И надо же ему было влезть туда в самый неподходящий момент! Впрочем, Кевин тоже хорош, не потрудился запереть дверь!

Когда потрясение прошло и Брайан успокоился, он с усмешкой подумал о своем сладострастном боссе: «Так вот, значит, женщин какого типа он предпочитает в это время суток».

Но больше всего его восхитило самообладание Кристины. Эта женщина обладала той пикантной самоуверенностью, которая заставляет мужчину забыть о том, что он с ней вытворял, ровно через минуту после того, как она вышла из ванной и оделась. Какие-то полчаса назад Кристина могла вести себя как настоящая шлюха, но затем тон ее голоса, манера держаться и выражение глаз столь резко менялись, что трудно было даже осмелиться положить руку ей на колено!

Впрочем, какими бы «достоинствами» ни наделила эту женщину природа, Брайана это уже не волновало.

Если до сего момента у него не было ни малейшего желания оставаться на вечеринку, то теперь он решил заглянуть туда хотя бы на пару минут, чтобы немного выпить и расслабиться. Каково же было его удивление при виде Глэдис – оживленной, очаровательной Глэдис, которая, как ни в чем не бывало, танцевала среди других веселящихся пар, положив обе руки на плечи Дереку Оуэну!

На ней была короткая светло-коричневая юбка, бежевая блузка из полупрозрачного шелка и изящные черные туфли на высоких каблуках. Благодаря эффектному макияжу и красиво уложенным волосам она выглядела настолько восхитительно, что Брайан почувствовал себя уязвленным до глубины души.

Как она смеет веселиться, когда он непрерывно думает о ней и при этом места себе не находит!

И это та самая, скромная и целомудренная по уверениям Агнессы, девушка, которую он якобы смертельно оскорбил своим предложением провести ночь вместе! О, женское коварство!..

Глэдис заметила Брайана, стоящего у стойки бара с бокалом в руке, и на мгновение у нее болезненно сжалось сердце: настолько одиноким и несчастным он выглядел. Ей нестерпимо захотелось отделаться от надоевшего партнера, который осыпал ее пошлыми комплиментами, и броситься к Брайану, забыв про все предостережения Агнессы вроде: «Большинство женщин губит именно жалость!»

Да пусть ее погубит жалость, лишь бы потом не измучила совесть!

Отчаянным усилием воли она сдержала свой порыв и продолжила танцевать, напряженно улыбаясь Дереку, который воспринимал все происходящее за чистую монету и становился все более развязным.

– Пожалуйста, – попросил он, когда музыка кончилась и они остановились посреди зала, – подними голову и посмотри вверх.

– Ну и что? – мельком взглянув на украшенный гирляндами потолок, спросила Глэдис.

– Мы стоим прямо под веточкой омелы, а потому, согласно старинной традиции, должны поцеловаться!

Глэдис испуганно оглянулась на мрачного, словно настоящий демон, Брайана, но не успела ничего возразить, как губы Дерека начали неумолимо приближаться к ее плотно сжатым губам. Лишь в самый последний момент она успела отвернуть голову, и ему ничего не оставалось, как пылко чмокнуть ее в щеку.

– Куда ты все время смотришь? – обиженно спросил Оуэн. – И почему у тебя такой встревоженный вид, будто ты увидела привидение?

– Нет, она всего лишь увидела меня, – раздался за его спиной суровый голос Брайана. – Позволь теперь и мне потанцевать с твоей дамой, – не столько попросил, сколько потребовал он, властно положив руку на плечо Дерека.

– Не уверен, что Глэдис этого хочется, – невольно поежившись под его тяжелым взглядом, возразил Оуэн. – Кроме того, она обещала мне еще один танец…

– Ты, кажется, собрался со мной спорить?

Повисла напряженная пауза. И тогда Глэдис сочла нужным вмешаться.

– Пожалуйста, Дерек, не сердись, – обратилась она к своему партнеру. – Мы с тобой сегодня еще обязательно потанцуем, обещаю.

Тот нехотя кивнул и отошел в сторону, стараясь сохранять невозмутимый вид.

– Напрасно ты ему это пообещала, – сказал Брайан, стоило заиграть музыке.

– Почему?

– Да потому, что больше ты сегодня с ним танцевать не будешь!

– Кто это решил? – мгновенно вспылила Глэдис. – Ты? А по какому праву, хотела бы я знать? Я не ваша собственность, мистер Кроуфорд! Более того, начиная с Нового года, я уже и не ваша сотрудница, имейте это в виду!

– Ты переходишь в другой отдел?

– Нет, я вообще увольняюсь из корпорации, поскольку уже нашла другую работу!

Это заявление оказалось для Брайана настолько неожиданным, что он внезапно остановился, и на них тут же налетела другая пара.

– Ты это твердо решила? – спросил он, когда после взаимных извинений танец продолжился.

– Да, твердо, – опустив голову и не глядя ему в глаза, кивнула Глэдис.

– А куда ты устроилась?

– Не твое дело!

– Но почему?

Она ничего не ответила. И тогда Брайан дрогнувшим голосом предположил:

– Это все из-за меня, да? Точнее, из-за того злополучного вечера, когда я повел себя совсем не по-джентльменски?

Глэдис упорно молчала и избегала его настойчивого взгляда. Поэтому ему захотелось с силой встряхнуть ее за плечи, чтобы хоть таким варварским способом получить ответ. Однако Брайан избрал другой путь.

– В тот вечер ты сказала, что ждешь от меня любви, – начал он. – Но не объяснила, что подразумеваешь под этим словом.

– А разве слово «любовь» можно понимать по-разному? – удивилась Глэдис.

– Можно, и я тебе сейчас это докажу. Вот вы, женщины, называете любовью некое возвышенное, неземное чувство, не так ли?

– Пожалуй.

– А я недавно прочитал в одном научном журнале о том, что происходит в организме мужчины, когда он встречает понравившуюся ему женщину. Оказывается, все очень просто: из маленькой железы выделяется адреналин, который, поступая в кровь, воздействует на расположенный в мозгу центр эмоций. Тот в свою очередь раздражает гипофиз, а гипофиз выбрасывает в кровь мужской гормон, называемый тестостероном. Это порождает и томное расширение зрачков, и приподнятое настроение, и повышенную чувствительность к самым невинным прикосновениям. Скажи мне, что это не проявления любви!

– Но ведь это же биохимия, – возмутилась Глэдис. – А когда влюбляются по-настоящему, то пишут стихи!

– Под воздействием того же тестостерона! – тут же возразил Брайан.

– К чему ты ведешь?

Ответить он не успел, поскольку танец закончился и им пришлось остановиться. Брайан поднял голову и криво усмехнулся.

– А тебе везет на поцелуи! Прямо над нами ветка омелы…

– Я больше не собираюсь с тобой целоваться, – сухо сказала Глэдис, на которую весьма неприятно подействовал этот странный разговор. – И вообще я неважно себя чувствую и хочу уехать домой.

Брайан насторожился. Его охватило такое волнение, что, прежде чем задать следующий вопрос, ему пришлось облизать внезапно пересохшие губы.

– Хочешь, я тебя отвезу?

– Пожалуйста…

Они начали протискиваться сквозь веселящуюся толпу к выходу. Случайно получилось так, что Глэдис оказалась рядом с Дереком Оуэном, который явно собрался ей что-то сказать. Но Брайан зыркнул на него таким яростным взглядом, что тот мгновенно смешался и затерялся среди сослуживцев.

– Продолжаешь играть роль репеллента, отпугивающего моих поклонников? – холодно поинтересовалась Глэдис, когда они оказались в лифте.

Брайан посмотрел на нее так, словно пытался что-то вспомнить. Ну конечно, совсем недавно она задавала ему аналогичный вопрос, и это тоже было в лифте, когда к ним присоединилась Кристина. Только тогда Глэдис спрашивала, с какой стати он использует ее в качестве репеллента против блондинок, – теперь они поменялись ролями…

Но зачем она спросила? Неужели Глэдис нравится демонстрировать свою власть над ним, да еще попутно унижать его этим холодным тоном?

Не на шутку озадаченный столь резкой переменой, произошедшей с девушкой, которую он, казалось бы, хорошо знал, Брайан украдкой посмотрел на ее спокойное лицо. Как жаль, что он не обладает способностью читать чужие мысли!

Глэдис заметила его взгляд, но истолковала его по-своему. Ей вдруг показалось, что Брайан воспринял разрешение проводить ее домой как полное всепрощение, поэтому вполне может возобновить свои прежние попытки… О Боже, только этого ей сейчас и не хватало!

Глэдис попыталась принять как можно более неприступный вид, чтобы отбить у него даже мысль о каких-либо поцелуях! Она надменно вздернула подбородок, приосанилась и краем глаза заметила, что Брайан заметно погрустнел.

Они покинули здание и вновь, как и три недели назад, прошли мимо активистов «Армии спасения», которые все так же распевали рождественские песенки напротив автостоянки. Но на этот раз Брайан был настолько мрачен и задумчив, что не обратил на них никакого внимания. И тогда Глэдис, чтобы исправить это упущение, немного поотстала от него и украдкой положила в коробку для сбора пожертвований двадцать долларов.

Через пару минут они уже сидели в его «ягуаре» и пристегивали ремни.

– Как ты себя чувствуешь? – неожиданно спросил Брайан, заводя мотор.

– Все в порядке, – пожала плечами Глэдис. – А почему ты спросил?

– Я вдруг подумал, что если уж мы ушли с вечеринки в самый разгар веселья, то почему бы нам не заехать в какой-нибудь ресторан поужинать?

Предложение было настолько неудачным, что Глэдис даже передернуло от отвращения. Одно только слово «ужин» – само по себе совершенно безобидное – сразу напомнило ей гостиницу «Эксельсиор» в Оттаве. Обилие вина, свечи, а затем затемненную спальню, где возбужденный Брайан так настойчиво пытался стянуть с нее платье, не обращая внимания на ее сопротивление.

Нет уж, чем такие ужины, лучше ложиться спать натощак!

– Я не голодна, – коротко ответила она, поскольку Брайан ждал ответа.

– Ну что ж… – вздохнул он, берясь за руль и плавно выжимая сцепление.

«Ягуар» тронулся с места и медленно вырулил с автостоянки. Почти всю дорогу они молчали, думая каждый о своем.

А за окнами теплой, уютной и мощной машины шумел и веселился ярко освещенный Торонто, украшенный многочисленными елками, гирляндами и санта-клаусами, которые были буквально повсюду – на улицах и в витринах магазинов, перед входами в здания и даже на крышах. Разумеется, в виде гигантских рекламных изображений.

Самая большая елка, привезенная с севера страны, стояла на главной площади города, мимо которой они сейчас проезжали. Под этой елкой, приплясывая на морозе, играл небольшой оркестр.

Как грустно, что посреди всеобщего веселья только у них двоих совсем не праздничное настроение, думала Глэдис, судорожно кусая губы, чтобы не расплакаться. Скорей бы оказаться дома и постараться обо всем забыть…

Наконец Брайан свернул с основной магистрали, въехал во двор и притормозил у ее дома. Не сказав ни слова, он выключил мотор, отстегнул ремень, вылез из машины и открыл перед ней дверцу.

Прежде чем подавать ему руку, Глэдис на какое-то мгновение заколебалась. А вдруг он снова начнет напрашиваться в гости? Честно говоря, сейчас ей было не до выяснения отношений, и получилось бы просто замечательно, если бы он сам это понял.

Но Брайан упорно молчал даже тогда, когда они, опустив головы и хрустя по свежевыпавшему снегу, подошли к ее крыльцу. Глэдис уже хотела проститься, как вдруг ее окликнул мужской голос.

Они с Брайаном повернулись почти одновременно, чтобы увидеть подходящего к ним Кристиана.

– Привет, Глэдис, как же я рад тебя видеть! – весело заговорил сосед. – Здравствуйте, Брайан, как вы? – Он не стал протягивать руки, а Брайан проигнорировал его словесное приветствие, поэтому между мужчинами сразу возникла атмосфера неприкрытой враждебности.

– Здравствуй, Кристиан, – ответила удивленная Глэдис. Судя по всему, сосед дожидался ее возвращения, хотя они ни о чем таком не договаривались. – Как поживаешь?

– Прекрасно! Знаешь, мне пришла в голову чудесная мысль: пригласить тебя на Рождество к моим родителям. Они у меня славные старики и живут в замечательном доме у подножия горы Робсон. Места там очень красивые, и тебе обязательно понравится. Ну, что ты на это скажешь?

Больше всего Глэдис хотелось сказать, что для своего приглашения Кристиан выбрал самый неподходящий момент, который только можно было придумать. Но она не успела и рта раскрыть, как в разговор вступил насупившийся Брайан.

Держа руки в карманах пальто, он шагнул вперед и мрачно заявил:

– Глэдис никуда с тобой не поедет, поскольку встречает Рождество со мной.

– Это правда? – обратился к ней Кристиан, с лица которого сбежала улыбка.

Глэдис неопределенно пожала плечами, переводя растерянный взгляд с одного поклонника на другого. Никогда в жизни она еще не оказывалась в подобной ситуации, а потому даже не знала, пугаться ей или радоваться?

– Правда, – вместо нее подтвердил Брайан. – Попрощайся с ним, детка, и пойдем в дом.

Для большей убедительности он даже взял ее за локоть. Однако этот жест, равно как и повелительные нотки, прозвучавшие в его голосе, так не понравились Глэдис, что она отдернула руку.

– Послушайте, мистер Брайан, – холодно заявил Кристиан, не сводя глаз с соседки, – сдается мне, что вы несколько поторопились, поскольку девушка еще ничего не решила. Не так ли, Глэдис?

– Я, кажется, ясно вам все объяснил? – И Брайан, загородив собой Глэдис и вынув руки из карманов, надвинулся на Кристиана. – Она встречает Рождество со мной!

Однако атлетически сложенный сосед был совсем не чета субтильному и нерешительному Дереку Оуэну. Более того, он не был подчиненным Брайана, а потому нисколько не испугался его угрожающего вида.

– Я не люблю, когда со мной разговаривают подобным тоном, – заявил Кристиан, сжимая кулаки и делая шаг навстречу Брайану. – Смею заметить, что вы ведете себя как неандерталец! Вы являетесь боссом Глэдис – прекрасно! Но мне вы, к счастью, не босс! Мне известно, что у вас с ней все уже кончено, поэтому вам лучше убраться отсюда!

Это было уже слишком, и Брайан не смог больше сдерживаться.

– Придется мне надрать тебе задницу, щенок! – грозно заявил он. – Но помни, ты сам меня к этому вынудил!

С этими словами он бросился на Кристиана, который уже ожидал его нападения, а потому успел занять боевую стойку. В итоге ни один из мощных ударов Брайана не достиг цели. Более того, он оказался с такой силой отброшен назад, что едва устоял на ногах.

Подобная неудача его изрядно удивила, поскольку, имея за плечами боевое прошлое, а в морской пехоте учат всем видам рукопашного боя, и регулярно посещая тренажерный зал, он рассчитывал на легкую победу. Впрочем, обдумывать причину неудачи было еще рано, поэтому Брайан повторил нападение.

– Поосторожнее, мистер! – ловко уклоняясь от града его ударов, прокричал Кристиан. – Да будет вам известно, что я тоже кое-что умею!

– Так покажи это, ублюдок!

– Ах так!

И они сошлись в яростном клинче, словно боксеры на ринге. Вот только судьи, чтобы вовремя их разнять, поблизости не оказалось…

Все дальнейшее произошло настолько стремительно, что окончательно растерявшаяся Глэдис, с неподдельным ужасом наблюдавшая за дракой мужчин, не успела вмешаться или позвать на помощь. Кристиан нанес Брайану три сильных удара, пришедшихся в грудь и в подбородок, после чего тот рухнул навзничь прямо в сугроб и уже не смог подняться…

– Что ты наделал! – отчаянно закричала Глэдис, подбегая к Брайану и пытаясь приподнять его запорошенную снегом голову. – Ты же мог его убить!

– Но он первым на меня набросился, – растерянно ответил Кристиан. – Не волнуйся ты так, сейчас он очнется…

 

19

– Ну и чем все это кончилось? – поинтересовалась Агнесса, когда на следующий день зашла к подруге, пребывающей в полном смятении.

– Я так испугалась, что побежала в дом вызывать «скорую», – ответила Глэдис, заплаканные глаза которой ясно свидетельствовали о том, как она провела эту ночь. – А Кристиан остался рядом с Брайаном, пытаясь привести его в чувство. Но когда я вернулась на улицу, ни самого Брайана, ни его машины уже не было. Кристиан сказал мне, что за это время Брайан успел прийти в себя, после чего оттолкнул его, сел в машину и уехал.

– Бедняжка Брайан! – иронично вздохнула Агнесса. – Откуда ему было знать, что Кристиан является членом сборной Канады по кикбоксингу!

– Тебе все это кажется смешным, да? – рассердилась на нее Глэдис. – А я пережила такой ужас, когда они начали драться! Кстати, – она укоризненно посмотрела на подругу, – а ведь это ты во всем виновата! Ведь именно из-за тебя все так жутко запуталось! Если бы не твои советы, как я должна вести себя с Брайаном, ничего бы подобного не случилось. Не надо было мне тебя слушать!

– Ну, милая моя, – рассудительно заметила Агнесса, – если бы не мои советы, то ты бы до сих пор ходила в очках и в длинной юбке и играла бы со своим Брайаном в детский хоккей, вместо той настоящей игры, на которую природа обрекла всех мужчин и женщин!

– По-моему, ты говоришь глупости…

– Ничего подобного! – энергично возразила подруга. – И под настоящей игрой я имею в виду вовсе не постельные забавы, а величайшее в мире искусство обольщения: поддаваться, чтобы побеждать, притворяться, чтобы быть искренней, убегать, чтобы быть пойманной… Это ли не то искусство, которым должна в совершенстве владеть каждая женщина!

– Я не совсем поняла, что ты имеешь в виду, – наморщила лоб Глэдис. – Как это возможно: притворяться, чтобы быть искренней?

– О, это довольно хитрая штука! Чтобы мужчина не чувствовал себя рядом с женщиной ущербным, ему должно казаться, будто он хорошо ее понимает. Поэтому умная женщина будет подделываться под уровень его понимания, притворяясь той, кого он хочет видеть.

– Но при чем тут искренность?

– А при том, что все это она будет делать только в том случае, если испытывает к нему искренние чувства.

– О Боже! – вздохнула Глэдис. – А не проще ли быть искренней в проявлении своих чувств?

– Нет, милая моя, не проще. В этом случае мужчина будет уверен, что знает о женщине все, а потому она ему быстро наскучит и он начнет искать себе другую. Запомни великую истину: чтобы постоянно оставаться притягательной для мужчины, женщина должна быть для него загадкой.

– Прежде чем стать для кого-то загадкой, мне самой надо во всем разобраться. Чем учить меня этим абстрактным премудростям, ответь лучше на такой вопрос: что мне теперь делать?

– О! – И тут Агнесса приняла настолько многозначительный вид, что Глэдис насторожилась. – Теперь тебе предстоит сделать самый главный шаг!

– Ты хочешь ска…

– Не перебивай, а слушай внимательно. Раз уж твоему Брайану из-за тебя так сильно досталось, то в данный момент он наверняка чувствует себя самым несчастным человеком на свете. Поэтому ты должна первой проявить инициативу, явившись перед ним в облике…

– Феи?

– Нет.

– Золушки?

– Еще глупее.

– Так кого же тогда? – рассердилась Глэдис. – Неужели медсестры с примочками для синяков?

– Влюбленной женщины! – торжественно закончила Агнесса. – Да-да, той самой прекрасной и любящей женщины, ради которой можно пойти на любые жертвы и ради любви которой все полученные синяки и шишки покажутся ему незначительными пустяками. Согласись, что это самая прекрасная роль на свете!

– То есть я должна поехала к нему? – разволновалась Глэдис.

– Именно, дорогая моя, именно! И при этом тебе надо будет вести себя максимально искренне, чтобы он понял, как сильно ты его любишь, и поверил в твою любовь! При определенном стечении обстоятельств ты даже можешь первой признаться в своих чувствах.

Волнение Глэдис достигло такого предела, что на глазах заблестели слезы.

– И ты уверена, что сейчас для этого самое подходящее время? – запинаясь, пробормотала она, умоляюще глядя на свою многомудрую советницу.

– Абсолютно уверена! – безапелляционным тоном подтвердила Агнесса. – Скажу тебе больше: я настолько уверена в том, что у тебя все получится в наилучшем виде, что готова прямо сейчас сделать тебе свадебный подарок в виде рождественского набора косметики, который я распространяла всю предпраздничную неделю.

Однако, судя по ее потерянному виду, Глэдис сейчас было не до косметики.

– Так что, мне прямо сейчас одеваться и ехать? – повторила она, слишком испуганная непреклонной решительностью подруги, с которой та подбивала Глэдис сделать самый невероятный шаг в ее жизни.

– Разумеется! Причем одеться нужно как можно эффектнее, а вести себя как можно нежнее. И пусть тебя ничто не смущает, потому что ты просто обязана добиться успеха. Сегодня или никогда! Надеюсь, на этот вечер у тебя нет никаких других планов?

– Вообще-то я собиралась съездить в приют святого Лаврентия, поскольку сегодня там как раз приемный день. Ну, ты понимаешь, что я имею в виду…

– Понимаю. А Брайану ты еще ничего об этом не рассказывала?

– Что ты! – удивленно округлила глаза Глэдис. – Как бы я посмела… Тем более что это не моя тайна.

– А ты подумала, что и у него для тебя могут быть припасены какие-то сюрпризы? В семейной жизни нужно быть ко всему готовой…

– Что ты имеешь в виду? – насторожилась Глэдис.

Она уже достаточно хорошо изучила характер своей подруги, отличительной чертой которого была грубоватая язвительность. И действительно, Агнесса осталась верна себе. Впрочем, в данный момент она видела, насколько взволнована Глэдис, поэтому постаралась помочь ей хоть немного расслабиться.

– Если хочешь, я расскажу тебе мой любимый анекдот на эту тему, – улыбаясь, сказала она, – и тогда ты сразу поймешь, что я имею в виду.

– Рассказывай, но только постарайся обойтись без пошлостей.

– Постараюсь. Итак, одна юная новобрачная говорит своему новоиспеченному супругу: «Дорогой, я вижу, что тебя что-то сильно беспокоит. Прошу тебя, расскажи мне, в чем дело. Ведь теперь твои проблемы – это и мои проблемы, поскольку у настоящих супругов все должно быть общим».

Муж тяжело вздыхает и, немного поразмыслив, говорит следующее: «Видишь ли, дорогая, я только что получил письмо от одной девушки из Монреаля. Она пишет, что хочет привлечь меня к суду за невыполнение обязательства жениться на ней».

Глэдис не смогла удержаться от улыбки.

– С тобой не соскучишься.

– Так и не надо скучать самой и давать скучать другим! – бодро заявила Агнесса. – Езжай в свой приют, а потом навести Брайана и попытайся его развеселить…

 

20

Агнесса была совершенно права: Брайан чувствовал себя несчастнейшим человеком на свете. И причиной тому, разумеется, была Глэдис. С тех самых пор, как она превратилась из Золушки в принцессу, ему пришлось вытерпеть от нее то, что он не стал бы терпеть ни от какой другой женщины.

И чем же он был вознагражден за свое долготерпение? Разукрашенной физиономией, на которую нельзя было смотреть без слез!

Но самый труднообъяснимый парадокс заключался в том, что, чем больше он для нее старался, тем хуже становились их взаимоотношения. Именно это обстоятельство безумно тяготило Брайана, совершенно сбивало его с толку и портило ему настроение.

А ведь разгадка сложившейся ситуации была крайне проста: он влюбился в Глэдис, и теперь каждый день, когда он не видел или не слышал собственную секретаршу, казался ему пустым и бессмысленным. Впрочем, теперь уже бывшую секретаршу, поскольку, по ее словам, с Нового года она увольняется из корпорации.

Порой Брайан пытался успокоиться и говорил себе: мало ли в Торонто стройных и симпатичных молодых женщин, готовых охотно принять его ухаживания? Когда он ехал по городу и видел из окна машины нарядных и самоуверенных женщин, провожающих его призывными взглядами, ему казалось, что он способен изменить своей любви. Однако стоило лишь подумать о Глэдис или встретиться с ней – как все, для него уже не существовало больше никого!

А ведь не так давно он жестоко высмеивал своих женатых приятелей-однолюбов.

Невозмутимый взгляд этой невозможной девушки сводил его с ума, а за одно только ласковое слово он готов был отдать ночь с любой другой женщиной! Как бы он хотел сейчас, когда уже безумно тяготился своим одиночеством, услышать ее голос или увидеть ее удивительные глаза!

Это же черт знает что такое! – недоумевал Брайан, лежа на диване с бокалом виски в руке. И как меня угораздило влюбиться раньше, чем я сумел внушить хоть какие-то чувства своей избраннице! Это же верный путь обречь себя на невыносимые страдания… И главное, чего я до сих пор не понимаю: почему она меня постоянно отталкивает? Эти ее слова «оставь» или «не надо» приводят меня в бешенство!

А ведь я уже готов целовать ей руки, стоя перед ней на коленях, лишь бы только она согласилась быть со мной! Как бы мне хотелось целыми днями сжимать ее в объятиях, при этом непрерывно нашептывая слова любви в ее маленькое нежное ушко! Неужели она совсем ничего ко мне не испытывает?

Увы, на этот вопрос он никак не мог найти ответ. С одной стороны, Глэдис отвечала на его поцелуи, загораясь сама и слабея от страсти в его объятиях. С другой – проявляла непонятную твердость, когда самым естественным продолжением их бурных отношений казалась постель.

Если ей нужна его любовь, то теперь она сможет просто утонуть в море переполняющих его нежных чувств. Если ей хочется стать для него одной-единственной, то разве своей дракой с этим проклятым Кристианом он не доказал, что никому ее не уступит?

Брайану то хотелось поднять трубку и позвонить Глэдис, то сорваться с места и поехать к ней домой. Но после всего случившегося он уже боялся ее о чем-либо спрашивать и боялся ей что-либо предлагать, опасаясь нарваться на очередной отказ или презрительный взгляд.

И когда, интересно знать, она научилась так смотреть?

А ведь еще совсем недавно она глядела на него с такой ласковой веселостью и разговаривала с ним так непринужденно, что у него появилась надежда на ответное чувство. Однако прошло совсем немного времени, и он столкнулся с невозмутимым взглядом и со сдержанным холодком в голосе, как будто бы являлся для нее боссом – и никем больше!

Хорошо, если она с ним только играет! А если у нее есть какая-то сердечная тайна и она о нем просто не думает? Сам Брайан уже настолько не хотел никакой другой женщины, что одна только мысль о встрече с Кристиной, Деборой или Синтией вызывала у него неподдельное отвращение. Впрочем, невесело усмехнулся он, Кристине теперь явно не до него…

Эх, как бы внушить Глэдис хотя бы десятую долю тех чувств, которые он сейчас к ней испытывает?

А вдруг, пока он торчит дома и переживает, она замирает от восторга в объятиях его удачливого соперника Кристиана? От подобных мыслей можно было сойти с ума или впасть в мучительную депрессию…

Всю субботу Брайан пролежал на диване, уставившись невидящим взором в потолок и испытывая свинцовую усталость и опустошающее душу безразличие. Оба этих чувства уже в зародыше подавляли любые желания и надежды. Даже собственное существование представлялось ему теперь никому не нужным, невыносимым бременем, которое он зачем-то должен влачить, не видя в этом ни смысла, ни цели.

За окнами серой пеленой стояли сумерки снежного декабрьского вечера. И Брайан в который уже раз ощутил себя ужасно одиноким.

Сначала он бездумно пил виски. Потом, ближе к вечеру, зачем-то включил телевизор, но, наткнувшись на развеселое рождественское шоу, так не подходящее к его нынешнему настроению, тут же выключил.

На улице давно стемнело. И комната, освещаемая только торшером, погрузилась в полу-Ирак. Но Брайан не замечал этого. Он уже хотел было в очередной раз поднести к губам бокал с виски, как в дверь позвонили, и эта мелодичная трель болезненно задела по его напряженным нервам. Звонок был короткий и неуверенный, как будто звонивший сомневался в том, стоит ли это делать.

Сначала Брайан удивился, потом разозлился. Ему ужасно не хотелось подниматься и идти открывать, тем более что он не имел ни малейшего представления о том, кем может оказаться незваный гость.

Однако звонок повторился, теперь уже более настойчивый. И Брайан нехотя слез с дивана.

Кто посмел явиться без предупреждения, когда он не желает никого видеть? Будь прокляты все эти страховые агенты или коммивояжеры, переодетые санта-клаусами и горящие желанием поведать о рождественских скидках! Ну, сейчас он кому-то из них покажет!

– Это ты?

Перед ним стояла Глэдис – нарядная, красивая, оживленная и при этом явно смущенная. Увидев перед собой живое воплощение своих грез, Брайан растерялся до такой степени, что принялся застегивать молнию домашней куртки, словно пытаясь скрыть надетую под ней старую майку с логотипом хоккейной команды «Торонто мейпл ливс».

– К тебе можно? – не слишком уверенным тоном осведомилась она, встревоженно глядя на его бледное лицо.

– Да, разумеется… – Брайан отступил назад и лишь потом спохватился: – Только я никого не ждал, поэтому, извини, что у меня не убрано…

– Нет, это ты меня извини, что я решила заехать к тебе, не предупредив заранее, – проходя в прихожую, залепетала Глэдис. – Просто в тот самый вечер… Ну, когда вы не поладили с Кристианом… Впрочем, я не то хотела сказать… В общем, ты случайно уронил тогда шарф. Я потом его нашла и подумала, что, может быть, он тебе еще пригодится… Короче, я его привезла…

Это тот самый собственноручно связанный ею шарф, который она подарила мне на прошлогоднее Рождество, моментально сообразил Брайан, не в силах отвести глаз от своей гостьи – румяной с мороза, благоухающей зимней свежестью и сладкими духами, а потому невыносимо очаровательной.

– Спасибо, – беря шарф в руки и вешая его на крючок, ответил он, не зная, как вести себя дальше.

– Ты позволишь мне зайти? Кстати, я у тебя еще ни разу не была.

– Конечно, заходи.

Глэдис сняла куртку и прошла в гостиную, с любопытством глядя на книжные полки и громоздкую старомодную мебель, которую Брайан упорно не хотел менять, поскольку она досталась ему в наследство от родителей.

– А у тебя очень уютно, – вежливо заметила она, поворачиваясь к нему лицом.

Войдя следом за своей гостьей, Брайан с огорчением увидел недопитую бутылку виски.

– Это ты один столько выпил? – изумилась Глэдис.

Ну вот, теперь она решит, что мне пора вступать в общество анонимных алкоголиков! – в отчаянии подумал Брайан, промычав что-то невнятное. Мало того, что встречаю ее в затрапезном виде, так еще и пьянствую в одиночестве! Хорош, нечего сказать!

Не дождавшись вразумительного ответа, его бывшая секретарша слегка вздохнула.

– Боже, сколько же у тебя пыли! Наверное, так выглядели жилища людей до изобретения пылесоса. Что, если ты дашь мне какую-нибудь тряпку и позволишь хоть немного прибраться?

– Не думаю, что это хорошая идея, – нахмурился Брайан. – Просто моя домработница приболела, а сам я последнее время был несколько занят…

– Кстати, как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно!

– Бедненький! – И Глэдис с неожиданной нежностью погладила его по щеке. – Опять тебе из-за меня досталось. Первый раз – шайбой, второй… Ой, извини, что снова напоминаю, я такая бестактная!

– Кстати, а что у тебя с этим Кристианом? – слегка отстранившись, сухо поинтересовался Брайан.

– Ничего. А почему ты об этом спрашиваешь?

– Потому, что он сделал тебе предложение, вот я и хочу узнать, согласилась ли ты его принять.

– Какое предложение? – с испугом спросила Глэдис, решившая было, что Брайан возомнил невесть что о ее отношениях с соседом.

– Я имею в виду предложение встретить Рождество у его родителей, в горах.

– Ах, ты об этом! Я, разумеется, отказалась.

– Почему – разумеется?

И тут Глэдис, несмотря на все свои старания говорить как можно более непринужденным тоном, по-настоящему смутилась и покраснела. Не так-то легко оказалось следовать советам Агнессы и первой признаться в любви пусть даже давно любимому человеку!

– Да потому… – начала она, стараясь не смотреть на Брайана, – что ты сам ему сказал, что мы встречаем Рождество вместе…

Теперь уже он испытал прилив неожиданного волнения, от которого на его небритых щеках проступил легкий румянец. Неужели ему не послышалось и его самые затаенные мечтания начинают сбываться? Нет, в это просто невозможно поверить!

– Так как насчет тряпки? – деловито осведомилась Глэдис, желая прервать чрезмерно затянувшуюся и на редкость мучительную паузу.

– Какой тряпки? – растерялся Брайан. – А, ты опять об этом… Не стоит затрудняться. Если домработница так и не выздоровеет, то я завтра же вызову кого-нибудь другого…

– А сам ты никогда не пробовал убираться?

– Нет, еще не пробовал, но завтра же попробую. Ты лучше скажи: чем тебя можно угостить?

– Ну, виски я не пью, – усмехнулась Глэдис. – Поэтому, если тебе не сложно, сделай, пожалуйста, чаю. У тебя есть ароматизированный травами?

– Разумеется! – И Брайан с такой поспешностью устремился в кухню, что по дороге едва не уронил стул, на который была навалена одежда.

Пока он гремел посудой, Глэдис решила не терять времени даром. Найдя на подоконнике не слишком чистый носовой платок, она задумала стереть пыль хотя бы с книжных полок.

Увлеченная этим занятием, она приблизилась к письменному столу, на котором лежали хорошо знакомые ей папки с деловыми бумагами – очевидно, Брайан взял их, чтобы работать дома. Он и раньше так поступал, так что в этом не было ничего удивительного.

Однако Глэдис заинтересовали отнюдь не папки, а не до конца задвинутый верхний ящик стола. Подойдя вплотную и исхитрившись заглянуть в щель, она увидела в ящике маленькую коробочку темно-синего цвета.

И вот тут-то оказалось, что любопытство способно заставить ее забыть обо всех правилах приличия. Испуганно оглянувшись на открытую дверь кухни, Глэдис отложила тряпку и выдвинула ящик так, чтобы туда можно было просунуть руку.

Через мгновение коробочка была уже у нее в руках. Затаив дыхание и позабыв обо всем на свете, Глэдис нажала кнопку, верхняя крышка бесшумно откинулась и… Она даже ахнула от восхищения.

На мягкой подушечке из серого шелка покоилось золотое кольцо с крупным бриллиантом. Такие красивые кольца она видела только в кино.

– Тебе нравится? – послышался спокойный голос Брайана с другого конца комнаты.

Глэдис вздрогнула, едва не выронив коробочку, и оглянулась. Он застыл в дверном проеме, держа в руках поднос с дымящейся чашкой.

При слабом освещении комнаты Глэдис не могла разобрать выражения его глаз, однако неподвижная поза Брайана внушала ей непонятный трепет.

– Извини, – забормотала она, ощущая, как бешено забилось ее сердце. – Я тут убиралась и случайно увидела… Я сейчас же положу на место!

– Не торопись, – произнес он хорошо знакомым ей ироничным тоном, после чего выдержал небольшую паузу и добавил: – А еще лучше – примерь.

– Зачем?

– А ты не догадываешься?

Брайан оглянулся по сторонам и, не найдя подходящего места, куда можно было бы поставить поднос, приблизился к Глэдис, как-то неуверенно держа его перед собой. Она еще успела обратить внимание на то, что стоящая на подносе чашка почему-то начала дребезжать.

– Я… я… ничего не понимаю… – отступая назад, лепетала она. – Ты… ты…

– Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой. Ты согласна?

– Да! – не раздумывая, выдохнула Глэдис и, ощутив внезапное облегчение, счастливо засмеялась. – Только у меня к тебе одна просьба!

– Все, что угодно, дорогая! – пылко отозвался Брайан. – Хочешь луну с неба?

– В будущем – возможно, – кокетливо заявила она. – Но пока я всего лишь хочу, чтобы ты не уронил поднос!

 

21

– Ничего не понимаю, – удивленно пробормотал Брайан, почесывая подбородок и глядя на шахматную доску, уставленную хрустальными фигурками, – ты опять ухитрилась поставить мне мат? Но каким образом?

– Конем на е7, – лукаво улыбаясь, пояснила Глэдис, повторяя свой последний ход.

Она сидела на диване, а Брайан у ее ног, на ковре, и они только что сыграли очередную партию в подаренные им шахматы.

– Да нет, это-то мне ясно… Я другого в толк не возьму: ты научилась играть всего три дня назад и теперь постоянно меня обыгрываешь! Ну как это можно понимать? То ли я окончательно превратился в болвана, то ли утратил былую квалификацию, то ли ты настоящий шахматный гений!

– А самый простой вариант тебе в голову не пришел? – засмеялась Глэдис и взъерошила ему волосы.

– Что ты имеешь в виду? – все еще сохраняя недоуменно-серьезный вид, спросил Брайан. – По-моему, самый простой вариант – это счесть меня болваном…

– О нет, ты совсем не болван! Я просто хорошо играю в шахматы с самого детства, но никогда тебе этого не говорила.

– Почему?

– Чтобы ты взялся меня учить, глупенький! – И она потянулась к нему губами.

– Любовь моя!

Они поцеловались самым упоительным, возбуждающим и счастливым поцелуем из тех, которыми постоянно обменивались на протяжении трех дней, что прошли с момента решающего объяснения.

– Ну а теперь давай выпьем шампанского, – поднимаясь на ноги, предложил Брайан. Взглянув на часы, он сделал испуганные глаза и добавил: – Тем более что до наступления Нового года остаются считанные минуты!

Взяв со стола бутылку, он проворно освободил ее от золотистой фольги, после чего подошел к окну, открыл его и выставил горлышко наружу.

– Что ты делаешь? – удивилась Глэдис, поеживаясь от хлынувшего в комнату морозного воздуха.

– Хочу выстрелить как можно громче, чтобы все вокруг – в том числе и твои очаровательные соседи Кристиан и Агнесса – услышали этот хлопок и поняли, как мы счастливы! Ведь это именно так, любовь моя? Повтори еще раз, потому что я до сих пор не могу в это поверить!

– Я счастлива, Брайан! – улыбаясь, громко сказала она. – Я бесконечно счастлива!

А затем они весело чокались и без конца целовались, поздравляя друг друга с Новым годом, от которого ожидали столь многого.

Но потом наступил момент, когда Глэдис перестала смеяться и поинтересовалась у Брайана, способен ли он ее внимательно выслушать, поскольку ей надо сказать ему что-то очень важное.

– Ну конечно, – несколько удивленный ее серьезным тоном, ответил Брайан. – Я всегда готов тебя слушать, любовь моя. Расскажи, что у тебя за тайна.

– Это тайна не моя, а твоего друга Джека, – с печальным видом произнесла Глэдис, после чего рассказала Брайану ту самую историю любви Джека Строумфилда и индианки Терезы, о которой сам Джек поведал ей на обратном пути из Парижа.

– Все это очень интересно… и весьма трогательно, – пожав плечами, сказал Брайан. – Но мне не совсем понятен твой таинственный и грустный вид, с которым ты это рассказывала. Мне кажется, что ты чего-то не договариваешь. Я прав?

– Да, я еще не сказала тебе самого главного… У Джека есть дочь!

– Хочешь сказать, что эта самая Тереза родила от него ребенка?

– Совершенно верно. Незадолго до своей трагической гибели он сообщил мне о том, что получил письмо от Терезы. Она никак не объяснила причины своего внезапного исчезновения, но просила никогда ее не искать и позаботиться об их дочери Беатрисе, которую она отдала в католический детский приют святого Лаврентия.

– А! – воскликнул Брайан, сразу вспомнив заботы Глэдис именно об этом приюте, расположенном в окрестностях города. – Теперь я все понимаю!

– Ну и что ты об этом скажешь?

Он недоуменно посмотрел на Глэдис, которая с явной настороженностью ждала его ответа. И эта настороженность заставила его проявить максимальную деликатность.

– А что ты хочешь от меня услышать? – ласково спросил Брайан, обняв ее за плечи.

– Помнишь, когда ты примчался ко мне, заподозрив в том, что я беременна от Джека, ты выразил желание позаботиться о его ребенке…

– Так ты хочешь, чтобы мы ее удочерили? Что же ты этого сразу не сказала?

– Беатриса – чудесная девочка, Брайан! – столь прочувствованно произнесла Глэдис, что у нее самой на глаза навернулись слезы. – Очень красивая и умненькая. И я не сомневаюсь, что ты будешь от нее в восторге!

– Я тоже в этом не сомневаюсь, любовь моя, – улыбнулся Брайан, прижимая ее к себе и нежно целуя в щеку.

– Значит, ты согласен?

– Разумеется!

– Ну, тогда… – высвободившись из его объятий, Глэдис встала и посмотрела на своего возлюбленного сияющими от счастья глазами, – тогда нам… – От волнения у нее перехватило дыхание, и она не смогла продолжить.

Брайан не торопил ее, любуясь нежным овалом лица и стройной фигуркой Глэдис.

– Я думаю, нам стоит позаботиться о том, чтобы у Беатрисы появилась сестренка или братишка! – наконец-то выдохнула зардевшаяся Глэдис.

– Ты хочешь сей… – начал Брайан, но тут же осекся, поскольку Глэдис с лукавой усмешкой приложила палец к его губам.

Затем она завела руки за спину, расстегнула свое черное платье и, спустив с плеч тонкие бретельки, уронила его к ногам. Вот и для них настала ночь любви – прямо под новогодней елкой, при уютном мерцании свечей…

Вся непередаваемая острота первых прикосновений к ее обнаженному телу, лихорадочный трепет первых интимных ласк в мгновение ока обрушились на Глэдис, заставив трепетать от наслаждения. Поначалу она немного стеснялась и закрывала глаза, но так же, как и Брайан, думала об одном: наконец-то это случилось!

А Брайан себя не помнил от восторга. О, эти милые вздохи и первые, слегка дразнящие, несмело-эротичные прикосновения! О, эта восхитительно-нежная медлительность, позволяющая не захлебываться, а упоенно смаковать каждый поцелуй и каждую ласку! О, этот невероятно-томный блеск глаз и мучительно-сладостное слияние влажных от вожделения губ!

Оба – и опытный Брайан и постепенно осмелевшая Глэдис – изо всех сил старались угодить желаниям друг друга. Проснувшаяся в ней истинно женская чувственность несказанно обрадовала Брайана. Он обрел в ней самую прекрасную возлюбленную из всех, которых когда-либо знал.

Их утонченная любовная игра длилась неведомо сколько времени, сопровождаемая пламенными признаниями… А когда настал черед следующей фазы их любовного единения, аккомпанементом которому стали сладострастные стоны и судорожные вздохи, все мысли их смыло неистовым желанием сплестись как можно теснее…

И даже потом, счастливые и усталые, они все никак не хотели разжимать горячих объятий, шепча друг другу те нежные слова, которые в подобных ситуациях никогда не надоедают, поскольку весь смысл этих слов заключен в интонации, с которой их произносят. Эти слова хочется произносить только шепотом, чтобы не спугнуть внезапного и совершенно невероятного счастья…

 

Эпилог

Спустя полгода они приехали в приют святого Лаврентия, который находился при католическом монастыре, расположенном в живописном лесном массиве на берегу озера Онтарио. Глэдис отправилась забирать девочку, а Брайан остался возле машины, припарковав ее на центральной аллее.

Аллея была длинной, обсаженной с обеих сторон аккуратно подстриженным кустарником и вела к церкви, где в тот момент проходила воскресная месса.

Тишина и прохлада ясного летнего дня заставила Брайана разнеженно облокотиться на теплый капот «ягуара», закрыв глаза и подставив лицо солнцу. Он чувствовал себя совершенно счастливым, хотя и немного волновался в предвкушении грядущих перемен. За это время он успел познакомиться с Беатрисой и полюбил ее как собственную дочь. Да и как было не полюбить эту бойкую пятилетнюю девочку с чудесной смуглой мордашкой, черными непослушными кудрями и с ярко-голубыми глазами – такими же, какие были у ее отца…

Услышав звон колоколов, Брайан открыл глаза и увидел Глэдис, которая вышла из здания приюта, держа за руку Беатрису, одетую в новенький джинсовый комбинезончик. Другой рукой девочка прижимала к груди того самого плюшевого медвежонка, с которым у Брайана было связано столько воспоминаний…

Глэдис была уже на шестом месяце беременности, однако это ее ничуть не портило, даже придавало пополневшей фигуре некоторое очарование. И двигалась она по-прежнему грациозно.

Глядя на приближающихся к нему жену и дочь, Брайан так растрогался, что едва не прослезился. Каким же идиотом он был до некоторых пор, если предпочитал теплоте и уюту семейной жизни мимолетные интрижки с легкодоступными особами вроде Кристины!

– Вот и мы! – весело заявила Глэдис и, отпустив руку Беатрисы, сказала ей: – Ну-ка, беги, поздоровайся с папой.

Девочка не слишком уверенно подошла к Брайану и остановилась, уставившись в землю. Тогда он, нагнувшись, подхватил ее на руки и поцеловал в кудрявую головку.

– Здравствуй, малышка!

– Ты брат Брайан? – спросила она, так доверчиво глядя на него, как умеют смотреть только дети.

– Нет, – улыбнулся он, – я просто Брайан, а для тебя буду папой. Можешь меня так и называть.

– А нас учили, что все люди на свете – братья и сестры, – прощебетала Беатриса и вдруг потребовала: – Опусти меня обратно и подержи моего медведя!

Брайан поставил ее на ноги. И Беатриса, заметившая неподалеку прятавшегося в густой траве белого котенка, побежала к нему, размахивая руками и смешно топая крошечными белыми кроссовками.

Брайан и Глэдис проводили ее нежными взглядами, а затем одновременно посмотрели друг на друга.

– Ты счастлива? – первым спросил он, понимая, что задает вопрос, ответ на который очевиден.

– Очень, – кивнула она, чувствуя, что ее душу переполняет светлое, возвышающее ее и неведомое прежде волнение. – А ты?

Брайан ждал этого вопроса, поэтому ответил не задумываясь:

– Знаешь, о чем я подумал, любовь моя? Счастье – это не только достижение какой-то очень желанной цели, но и стремление к ней. Ведь когда мы что-то получаем достаточно легко, то называем это приятным сюрпризом или подарком судьбы, но никак не счастьем. Поэтому все, что так долго и упорно препятствовало нашему соединению…

– Пошло на пользу нашему счастью? – с улыбкой перебила Глэдис.

– Можно сказать и так, – согласился Брайан. – Хотя я бы не стал возражать, если бы это произошло намного раньше. Ты даже не представляешь, насколько ужасает меня мысль о том, что я мог навсегда тебя лишиться! Какой печальной была бы моя участь, если бы в тот холодный декабрьский вечер ты бы не пришла ко мне!

– За это тебе надо благодарить Агнессу…

– Неужели это она тебе посоветовала?

– Увы, – чуть смущенно засмеялась Глэдис, – сама бы я вряд ли на это решилась. И вообще, извини, что я так долго тебя мучила, зато теперь ты сразу приобрел не только любящую жену, но и детей.

Брайан осторожно обнял Глэдис и привлек к себе. Они быстро поцеловались, улыбнувшись друг другу, и, словно по команде, повернулись к маленькой девочке, которая, присев на корточки, пыталась подманить прятавшегося за оградой пушистого белого котенка…