Джеф привез ее к себе. Едва переступив порог гостиной, Катрин поняла, что очутилась в другом мире, совсем не похожем на тот, в котором раньше жила сама.

Этот новый мир был теплый, приветливый, земной. Под ногами ковер светло-медового цвета, большие мягкие диваны обиты пестрой тканью, на фоне зеленых и оранжевых пятен резвятся обезьянки, изумительно инкрустированный кофейный стол сразу же привлекал взгляд красотой, а на маленьком передвижном столике стоял телевизор. В небольшой нише помещалась стереосистема и полка с дисками. Вдоль стены тянулись стеллажи с внушительным собранием напитков. Мебель в основном дубовая с медной отделкой. Стулья мягкие, обитые светло-коричневой кожей.

Перед огромными — от пола до потолка — окнами стоял круглый стол на резных ножках со стеклянным верхом и четыре глубоких кресла с мягкими подушками. Рядом кухня с дубовыми буфетами и полом из полированного гранита. Кухню от столовой отделяла решетка — по ней спускались вниз длинные листья роскошного декоративного папоротника.

Катрин не переставала удивляться тому новому, что открыла сейчас в Джефе. Значит, человек любит комфорт с оттенком экзотики, любит получать удовольствие от окружающих вещей. Кроме того, очень аккуратен — в доме для всего есть свое место. Всюду порядок, но не безжизненный, не больничный, а теплый и уютный. Дом с большой буквы. Отражение своего хозяина. Женщина чувствовала себя едва ли не счастливой избранницей, ведь ее допустили в святая святых этого человека.

— Я бывала тут раньше? — спросила она.

— Нет. Ты у меня впервые, — ответил он тихо, и по его голосу можно было понять, как много для него значит ее появление здесь. Долгие годы он ждал этого — и наконец дождался.

Сердце Катрин сжалось: господи, через что она заставила его пройти — правда, сама того не сознавая. Она обернулась к нему. Джеф уже поставил чемодан в коридоре и теперь внимательно наблюдал за ней. Гостья улыбнулась — какое счастье быть здесь, в этом замечательном доме!

— Почему же я раньше не приходила к тебе? Я что, отказывалась от приглашений?

Он покачал головой:

— Нет. Просто я тебя никогда не приглашал.

Его слова еще раз подтвердили, что сейчас им сделан решительный шаг. Привез женщину к себе, по сути дела, раскрыл себя перед ней. Раньше, как выясняется, такого не случалось. И все же Джеф держался по-прежнему независимо и спокойно ждал ее решения. Он как будто говорил: теперь ты видишь, какой я. Я хочу, чтобы ты осталась здесь, но последнее слово остается за тобой.

— Мне очень хорошо у тебя, — сказала Катрин. — А диваны такие заманчиво удобные.

Выражение его лица смягчилось. Хозяин жестом указал на диван:

— Чувствуй себя как дома. Ты ела?

— Нет. Я даже как-то забыла об этом.

— Сейчас что-нибудь придумаю.

Джеф взял вещи гостьи и понес в другую комнату. Катрин сбросила туфли и с наслаждением уселась в угол мягкой софы. Подобрав под себя ноги, устроилась поудобнее. Все тело ныло. Она совсем выдохлась. Уж слишком много всего произошло за один день… и все же она ни о чем не жалеет.

Джеф вернулся уже без пиджака — воротник рубашки расстегнут, рукава закатаны. Кажется, он начал привыкать к присутствию Катрин и позволил себе расслабиться. Проходя мимо гостьи, тепло улыбнулся и отправился на кухню, чтобы приготовить кофе и бутерброды.

Катрин смотрела на красивого мужчину и изумлялась — неужели она действительно ему так нравится? За эти годы у него наверняка были романы. Он такой привлекательный — женщины, должно быть, хвостом за ним бегали. Как же тогда он умудрился остаться холостяком? Ведь ему уже за тридцать. Гостья огляделась — никаких следов женского присутствия. Так или иначе, это дом мужчины, который привык довольствоваться обществом самого себя.

Томпсон принес бутерброды с ветчиной, сыром и салатными листьями. Катрин только теперь поняла, как сильно проголодалась. Она ела с большим удовольствием. Джеф сидел на софе напротив с чашкой кофе в руках и ждал, когда гостья заговорит.

— Все время, пока я была замужем… ты ведь не хранил целомудрие, не так ли?

Ей хотелось узнать о нем побольше.

— Я пытался выбросить тебя из головы, — сухо сказал он. — Но не слишком в этом преуспел.

— А до того?

— Я был женат.

Женат! Поразительно, как неприятна оказалась мысль о том, что у него когда-то была жена — женщина, которую он, видимо, любил и потерял. Но она тут же напомнила себе, что и сама потеряла мужа. Может быть, и тут не обошлось без трагедии?

— А что случилось?

Он безразлично пожал плечами.

— Трудно сказать… Ничего особенного. Просто очень скоро стало ясно, что мы хотим от жизни разного. Единственное, в чем наши желания совпали, — это развод.

Наверное, несладко ему пришлось. Разрыв всегда болезненно переживается, особенно если отношения начинались с глубокого чувства.

— Жаль, что так вышло, — сказала она с искренним участием.

Вместо ответа снова небрежное пожатие плечами, как будто человек хотел сказать, что тот период жизни уже не имеет к нему никакого отношения.

— Сколько лет вы были женаты? — спросила Катрин.

Ее несколько смущало равнодушие к клятвам, которые даются при вступлении в брак. К этому нельзя относиться легкомысленно.

— Три года.

— У вас есть дети?

Его взгляд снова стал жестким.

— Нет.

Может быть, дело именно в этом? А что, если Джефа в ней привлекает любовь к Рону и желание иметь ребенка? Он ведь не скрывает, что хочет стать отцом. Что ж, это вполне естественно. Катрин прекрасно его понимала. Сама не стала бы иметь ничего общего с человеком, который не хотел бы семьи и детей. Значит, тут их желания совпадают. Слава богу, что от его развода не пострадали дети.

— А где сейчас твоя бывшая жена?

Так хотелось понять, навсегда ли он распрощался с прошлым.

— Работает редактором отдела в женском журнале.

Голос звучал ровно, без намека на остаток каких-либо чувств. Впрочем, иного от него ждать не приходилось.

— Вы с ней остались в хороших отношениях?

Он повертел в руках кофейную чашку, потом посмотрел в глаза Катрин.

— Поначалу Джун была очень милая. Но потом… сильно изменилась. Все оказалось так бессмысленно, бесполезно, словом… Просто глупо. Но уж как случилось…

— Извини. Я не хотела лезть к тебе в душу.

— Я редко вижусь с Джун, — спокойно продолжал он, словно давая понять, что готов ответить на любые вопросы. — Мы слишком разные. Сейчас она живет с одним тележурналистом и, кажется, вполне довольна. Они вместе уже несколько лет, и со стороны выглядят счастливой парой. Что ж, наконец она получила что хотела… Так что не будем больше об этом.

Два журналиста, занятые карьерой… конечно, для детей времени не остается, подумала Катрин. Ну что ж, каждый сам выбирает, как жить. Значит, свободная, необремененная домашними хлопотами жизнь больше подходит бывшей жене Джефа. И он прав, что так спокойно относится теперь к разводу. Сколько бы ни было переживаний в прошлом, сейчас это уже далеко позади.

Катрин невольно задумалась о своем браке. Интересно, что перед ней откроется, когда вернется память? Но она тут же отбросила эту мысль. У нее нет права сравнивать Томпсона с мужчиной, который, как выясняется, причинил ей немало страданий. Так что выбор сделан правильный. Вот сидит неподалеку именно тот, кто ей нужен. Нельзя, чтобы их нынешние отношения омрачались прошлым, которое лучше всего забыть навсегда.

Женщина нахмурилась.

— Что случилось? — спросил Джеф.

— Я вдруг поняла, что подсознательно ничего не хочу вспоминать про Гордона. Словно ставлю специальный барьер.

В ответ молчание, лицо Джефа на мгновение застыло. Возможно, его бывшая супруга и правда в далеком прошлом, но вот Гордон явно вызывает у Томпсона свежие чувства.

— Можно, я скажу тебе кое-что? — спросила она, мысленно коря себя за то, что напомнила ему о Гордоне.

— Конечно.

Женщина рассмеялась.

— Сегодня я слишком устала, чтобы передвигаться, но все же одна мысль не дает мне покоя. Я чувствую, что должна куда-то поехать, только не знаю, куда именно и зачем.

— Ладно, завтра мы постараемся это выяснить, — с готовностью отозвался Джеф.

Но Кэтрин видела — человек расстроился из-за того, что она не хочет остаться здесь. Хотелось утешить, дать понять, как много он для нее значит. Но какими словами выразить это чувство? Вздохнув, произнесла:

— Давай поедем куда-нибудь вместе. Чтобы… начать все сначала.

Ответом был взгляд, полный любви и нескрываемой страсти. Сердце у Катрин заныло — нетрудно понять, как долго и жестоко испытывалось его терпение, как мучительна для него ее уклончивость. Она отвела взгляд. Краска смущения залила щеки. Уж лучше не видеть его сейчас. Но ей необходимо быть уверенной, что она руководствуется сейчас собственным чутьем, а не желанием загладить вину перед мужчиной.

— Все будет так, как ты хочешь, — тихо сказал Джеф. — Твои слова для меня, как обманчивая надежда.

Катрин прекрасно понимала его. Он слишком долго ждал и теперь не может вот так сразу ей поверить. Боится потерять то, чего еще не нашел. Катрин виновато взглянула на Джефа.

— Я чудовищная эгоистка… Ведь ты столько для меня сделал.

Чуть усмехнувшись, собеседник покачал головой.

— Никто не заставлял меня помогать тебе. Я делал то, что хотел.

Сколько же раз та, прежняя миссис Гайс отвергала его? Сколько раз заставляла страдать?

— Ты устала, — мягко сказал он. — Пойдем, я провожу тебя в спальню. Тебе надо поспать. Завтра… будет новый день.

Джеф встал, обошел кофейный стол, взял Катрин за руки и помог подняться.

Завтра… Что принесет ей день грядущий? Вдруг да вспомнится наконец то, что как раз лучше всего забыть?

Хозяин проводил ее к порогу уютной комнаты. Очевидно, это была его собственная спальня. Чемодан гостьи уже стоял там.

— Ванная вон за той дверью, — коротко сказал он.

— А ты где собираешься спать? — Катрин заглянула ему в глаза. Только бы не разочаровать его сейчас… Вот ведь готова сделать все, что он захочет, а сама от усталости едва держится на ногах.

— У меня в кабинете есть диван.

Она положила руку ему на грудь.

— Но я не хочу выживать тебя из твоей постели.

Джеф нежно коснулся ее щеки.

— Тебе надо хорошенько отдохнуть. Если я лягу в постель вместе с тобой, никакого отдыха не получится.

Его руки сомкнулись вокруг Катрин — медленно, осторожно, нежно, но скрытая сила его желания обжигала молодую женщину, она жаждала его прикосновений и видела, что он сдерживает себя из последних сил.

— Наверное, я не должен так делать, — хрипло проговорил он. — Но я ждал так долго…

Обняв ее за талию, он заглянул ей в глаза, и Кэтрин поняла, что не сможет устоять перед этим человеком. Горячая волна охватила ее, неведомая сила прижала их друг к другу… Она положила руки ему на плечи, откинула голову назад, тело замерло в предвкушении давно забытой радости, губы раскрылись сами собой.

Джеф упивался вкусом ее губ, целовал требовательно, жадно, ожидая ответа, и Катрин растворилась в этой всепоглощающей страсти, желая только одного — дать ему счастье, ему и себе. Сейчас надо забыть обо всем, кроме желания испытать неизведанное, разделить с ним сладостные мгновения.

Усталость как рукой сняло. Джеф прижимал ее к себе, но, несмотря на оставшиеся синяки и ссадины, она не чувствовала боли. Катрин отдавала себя, наслаждаясь его властью, обволакивающей, завораживающей и захватывающей в плен.

Голова у нее шла кругом. Их поцелуи — не просто слияние губ. Все ее существо стремилось навстречу тому, что должно произойти между ними. Необъяснимое, захватывающее дух восхитительное чувство — отдавать себя целиком и то же получать взамен. И тело, и душа, и разум хотели этого. Да, он нужен ей — весь, без остатка. Так и должно быть, потому что он — ее мужчина. И ничто теперь ее не остановит.

Катрин, захваченная необычными для себя мыслями и чувствами, даже сначала не заметила, что Джеф начал отдаляться от нее — медленно и осторожно. Руки все еще ласкали ее, но без прежней требовательной настойчивости. Послышался глубокий вздох.

Только теперь стало ясно, что продолжения не будет, и она в изумлении открыла глаза. Что бы он ни прочел в ее взгляде, весь вид его говорил: неудовлетворенное желание плоти принесло ему удовлетворение душевное. Обоюдное стремление к близости — уже в какой-то мере близость. Что-то тайное, интимное между ними свершилось. Это надо признать и принять как данность. Ее расположения к нему он ждал долгие годы. И теперь она принадлежит ему. Иначе и быть не может. Она ответила на его чувство — окончательно и бесповоротно. И отныне ее избранник может уверенно смотреть в будущее.

Томпсон знал это, и глаза его сияли.

Оба молчали. Не было ни сил, ни желания говорить.

Да и нужны ли здесь слова?.. Достаточно того, что оба знают высокую степень взаимного доверия. И желают друг друга. Теперь ничто не сумеет разорвать возникшую между ними связь. Страсть, даже не получившая завершения, остается страстью.

Он опустил руки, отступил на шаг. Катрин смотрела на него, не желая верить, что сейчас он уйдет и оставит ее одну. Этому сопротивлялись и ум, и сердце, и неуспокоенное тело. Хотелось закричать, окликнуть, вернуть, но внутренний голос подсказывал, что на сегодня довольно.

Будет и завтра день.

Он вышел, притворив за собой дверь. Последняя преграда между ними, подумала Катрин. Завтра они поедут куда-нибудь вместе, и уже никогда между ними не будет закрытых дверей.

Разве что дверь ее памяти.

Но эта преграда уже ничего не значит. Какие бы воспоминания ни вернулись — неважно. Непозволительно прошлому разрушать настоящее.

Джеф Томпсон — мужчина, который ей нужен. Ее мужчина. И ничто не сможет изменить этого решения.