Он что-то говорил, Сюзан мучительно пыталась понять его слова, но разобрала лишь одно: им нужно встретиться вечером. Внутри у нее все кричало. Почему Генри никогда не говорил ей, что у него есть брат?

— Так, значит, в семь, — повторил Стивен, когда она попятилась к входной двери, стремясь побыстрее выбраться на улицу.

Наконец-то оказавшись за рулем, Сюзан завела мотор и стремглав помчалась прочь от этого дома, прочь от Торна, прочь от еще одного доказательства того, что все их отношения с Генри были фарсом.

Он врал ей о своей семье так же, как он врал ей о своих делах. Эта ложь, как впрочем, и ее, Сюзан, наивность, привела их недолгий брак к краху. До последнего дня она безоговорочно верила ему. Боже, какой же она была доверчивой, какой глупой!

Начало смеркаться, когда Сюзан припарковалась возле своей конторы, чтобы оставить квитанции выполненных заказов и забрать подаренный Мэри цветок. Быстрая езда, как обычно, немного успокоила ее взвинченные нервы.

Она быстро рассортировала квитанции и разложила их по ящикам, не обращая внимания на доносившийся из-за закрытой двери раздраженный голос шефа, ведущего с кем-то жаркий спор. Внезапно дверь распахнулась и он появился на пороге. При виде ее он замер, затем плотно прикрыл за собой дверь. Удивление пробежало по его лицу.

— Что с вашей ногой, Сюзан? — участливо осведомился Фрэнк Ньюман. Взгляд его был прикован к повязке на ее колене.

Сюзан забрала горшок с растением и направилась к курьерскому столу за своими ключами.

— Ничего страшного, это старая болячка, — ответила она.

— Как жаль. Надеюсь, она скоро заживет, — посочувствовал Фрэнк и посторонился, чтобы дать ей дорогу.

Шефу конторы было лет пятьдесят. Шести футов ростом, с небольшим брюшком, он имел обыкновение говорить спокойным, мягким тоном. В полном несоответствии с его манерой вести беседу были его бегающие глаза-бусинки. Они то и дело перескакивали с предмета на предмет, не упуская ни малейшей детали. Эта черта чрезвычайно действовала Сюзан на нервы, и любой разговор с Ньюманом превращался в муку.

— Я еще нужна вам? — спросила Сюзан.

— Вы не могли бы в четверг слетать в Питтсбург?

— Дело в том, что по четвергам у меня курсы. Мне не хотелось бы их пропускать.

Глаза-бусинки Ньюмана забегали по сторонам.

— Ну что ж, придется передать этот заказ Дику. Он не откажется от лишнего заработка.

Это было нарушением договоренности. Не далее как на прошлой неделе они распланировали, по каким дням она сможет выполнять иногородние заказы. И теперь, чувствуя, как дополнительные деньги ускользают из ее рук, Сюзан возмутилась.

— Скоро у нас начнутся каникулы, — резко сказала она, — и я смогу ездить в другие города в любой день.

На этот раз взгляд Фрэнка задержался на ней дольше обычного, в нем промелькнул неподдельный интерес.

— Вот и хорошо, я это учту, — мягко проговорил он, выходя из комнаты.

Добравшись до своей машины, Сюзан тут же выкинула из головы эту странную сцену в конторе и снова вернулась к мыслям о Генри и Стивене. Она перебирала в памяти свои разговоры с Генри, пытаясь вспомнить, не упоминал ли он когда-нибудь о своем брате.

Когда машина остановилась перед забором, отделявшим подъездную дорожку от дома, Сюзан тяжело вздохнула при виде любимой клумбы с тюльпанами, безжалостно уничтоженной колесами фургона, на котором приезжали взломщики тем злополучным вечером.

Она вошла в дом и поднялась наверх, чтобы принять душ. Потом долго ломала голову, что бы такое надеть, тщательно причесывалась, примеряла свои любимые жемчужные серьги. И вдруг рассердилась на себя, что ей так приятно всем этим заниматься. Какое ей, в конце концов, дело до того, что подумает о ней брат Генри? Она просто расскажет ему, что посчитает нужным, и они навсегда распрощаются.

Стивен появился ровно в семь. На нем были сшитая на заказ белая сорочка с длинными рукавами и брюки цвета хаки. Когда он вошел в прихожую, от глаз его, казалось, исходило голубое свечение. Сюзан пригласила его в гостиную.

— А у тебя уютно, — сказал он, оглядевшись. — Похоже, с тех пор как я был здесь в прошлый раз, ты не сидела сложа руки. — Он опустился в кресло и принялся разглядывать семейные фотографии, заново вставленные Сюзан в рамки. Это замечание вызвало у нее улыбку, она уже и забыла, когда ее хвалили в последний раз.

Стивен показал на маленький снимок в серебряной рамочке:

— Это, вероятно, ты? — Она утвердительно кивнула. — А это, должно быть, твоя семья? Ты очень похожа на мать. У тебя точно такие же блестящие голубые глаза.

На фотографии были изображены мама, папа и малышка Лори. Сколько лет прошло, а Сюзан все еще тосковала по ним.

— Они погибли в авиакатастрофе, когда мне было двенадцать. — Она резко поднялась. — Хочешь пива?

— Спасибо, не откажусь.

Все оказалось проще, чем можно было предположить. В обществе этого едва знакомого мужчины Сюзан не испытывала ни скованности, ни неловкости. В кухне она достала из холодильника две бутылки пива и открыла шкаф с посудой — где-то здесь должны были стоять кружки, принадлежавшие когда-то отцу. Обычно воспоминания о семье приводили ее в подавленное состояние, но сейчас ей было приятно, что Стивен обратил внимание на фотографии.

Однако Сюзан все же не терпелось как можно скорее покончить с предстоящим разговором, чтобы у ее визитера больше не было причин задерживаться в ее доме. Его присутствие доставляло ей некоторое беспокойство особого рода. Хуже всего было то, что рядом со Стивеном до предела обострялись все ее чувства. Чистый и свежий запах с легким налетом мускуса, исходящий от него, кружил голову. Его густой, низкий голос, казалось, проникал в самые потаенные глубины ее существа. Если бы вдруг пиво показалось ей божественным нектаром, Сюзан это не сильно бы удивило. Любая мелочь, любое его слово и жест воспринимались ею как-то по-особому, вызывая неведомые ей дотоле чувства.

Наконец она нашла кружки и наполнила их пивом. Следует быть осмотрительнее, ни на миг не забывать, кто он такой и зачем явился в ее дом, мысленно предупредила себя Сюзан. Поставив кружки на поднос, она собиралась уже нести их в гостиную, когда на пороге появился Стивен.

— Мы могли бы посидеть и на кухне, — предложил он.

Старательно обходя тему, ради обсуждения которой в общем-то и была назначена встреча, они еще какое-то время поговорили о ничего не значащих вещах. Затем лицо Торна стало непроницаемым. Поставив на стол кружку, он достал из кармана конверт и протянул его Сюзан.

— Вот это я получил за три дня до того, как Генри нашли мертвым.

В смятении она покрутила письмо в руках, чувствуя, как ее начинает бить озноб.

— Сюзан, ты должна это прочесть, — настаивал Стивен.

От его сурового взгляда все внутри у нее похолодело. Выбора не было, она раскрыла конверт. Это было письмо от приемной матери Генри, она рассказывала об истории его усыновления.

После первой страницы Сюзан остановилась.

— Как можно было разлучать близнецов?

— Читай дальше. Доктора полагали, что мне не выжить, я почти не прибавлял в весе.

Сюзан дочитала письмо до конца, потрясенная невероятным открытием, и на нее нахлынули воспоминания о собственной семье. Тетушка Нэнси панически боялась разговоров о ее семье, оберегая себя и, как она думала, свою племянницу от мучительных воспоминаний.

— Выходит, все эти годы ни один из вас даже не подозревал о существовании другого? Как же мать могла сделать такое со своими детьми? — Она посмотрела на дату на штемпеле. Письмо было написано целых два года назад! В то время Генри не только был жив, но и оставался еще ее мужем.

Не говоря ни слова, Стивен протянул ей сложенный вчетверо лист бумаги. Сюзан с опаской развернула его. Записка была написана за шесть дней до смерти Генри. Она сразу узнала почерк. Долгих восемнадцать месяцев она старалась забыть о своем замужестве, как о досадной ошибке, и вот сейчас боль и обида с новой силой захлестнули ее.

«Стив, мне нужна твоя помощь. Я запутался окончательно. Встречай меня в аэропорту в семь часов вечера во вторник».

Подпись на записке не оставляла сомнений в том, что эта просьба исходит от Генри.

Сюзан подняла глаза на Стивена. Им обоим было хорошо известно, что Генри умер именно в этот день.

— Не знаю, что и сказать… — едва слышно прошептала она.

— Генри никогда не говорил тебе, что у него есть брат?

— Как выясняется, он много о чем не говорил мне!

Сюзан резко поднялась, отодвинула стул и отошла к мойке. Какое-то время она не решалась повернуться лицом к Стивену, укоряя себя за несдержанность. Нужно лучше контролировать себя. Немного успокоившись, она вернулась к столу.

Торн сидел, водя указательным пальцем по краю кружки, задумчивый и неподвижный. Наконец он перевел глаза на Сюзан.

— Но что-то же ты знала о его семье?

— Он говорил, что рос у приемных родителей. И, насколько мне было известно, у него не было никаких братьев.

— И он никогда не упоминал о своих родителях? — Стивен просто впился в Сюзан взглядом.

— Иногда он небрежно бросал, что, мол, получил от них письмо или телеграмму.

— Может быть, у тебя остались какие-нибудь фотографии? Семейный альбом или что-то вроде этого?

Сюзан перебрала в памяти те несколько случаев, когда они с Генри фотографировались. Снимки хранились в небольшой коробке из-под обуви.

— Боюсь, что нет, — сказала она. — Я выбросила их.

Как жаль, что она не познакомилась с братом мужа несколько месяцев назад. Ему понравились бы эти фотографии. Стивен откинулся на спинку стула. В лице его ничего не переменилось.

— Ты наверняка читала в газетах о расследовании.

Сюзан кивнула. Застрявший в горле ком мешал говорить. Она нервно сжала кружку в руке. Ни одна живая душа не знала о том, что она видела облигации в кейсе у Генри. Дорого бы она дала, чтобы эти окаянные бумаги никогда не попадались ей на глаза.

— У тебя нет никаких предположений, где могут находиться пропавшие бумаги?

— Никаких. Однако правительственные агенты уже несколько раз являлись ко мне с этим вопросом и разговаривали со мной, как с преступницей. — Голос ее сорвался на крик. — Ну откуда мне знать, где они находятся? Я не видела Генри больше года. Вот уже шесть месяцев, как мы официально разведены, но разошлись мы гораздо раньше и с тех пор никогда не встречались.

Стивен задумчиво допил последний глоток и аккуратно поставил кружку на стол.

— Мне нужно спросить у тебя кое-что еще. — Сюзан почувствовала, как он волнуется. Она прекратила нервно ходить по кухне и присела напротив гостя. — Ты была его женой. Должно быть, ты знала Генри лучше, чем кто-либо другой.

— После всей этой истории мне начинает казаться, что я не знала его вообще.

— Как ты думаешь, он действительно мог покончить с собой? — В голосе Торна прозвучала неприкрытая боль.

— Даже в самом кошмарном сне мне не могло бы привидеться, что он способен наложить на себя руки. Он был слишком переполнен сознанием собственной важности.

По лицу Стивена пробежала едва заметная тень, но он тут же овладел собой.

— Послушай. Прошлого не изменить, но, если Генри не виноват, я приложу все усилия, чтобы отмыть его имя. Если же виноват, я постараюсь хотя бы более или менее уравновесить чаши весов и противопоставить что-нибудь всей той грязи, что вылили на него газеты.

Ну как могла Сюзан сказать ему, что его брат на самом деле украл эти облигации на предъявителя, подменив их фальшивками? Генри еще хвастался, до чего, мол, умелая подделка, когда она застала его с кейсом, полным бумаг. Он говорил ей, что любому ловкому брокеру не составит труда подменить их. Когда-нибудь Торну придется столкнуться с фактом, что его брат действительно был вором. Если бы ей было известно, где спрятаны эти бумаги, она смогла бы помочь одновременно и Стивену, и самой себе. Но она обыскала уже все, что можно. Бумаги словно сквозь землю провалились.

— Знаешь, я подумала, — начала она несмело, — а что, если мы объединим усилия, вместе разыщем бумаги и возвратим их от его имени? Это не поможет уравновесить чаши весов?

— Только бы найти облигации! — воскликнул Стивен. Глаза его загорелись. — Надеюсь, это поможет ответить на вопрос, что же все-таки случилось с ним той ночью. Надо полагать, Генри забрал все свои вещи, покидая этот дом?

Сюзан положила на стол изрядно помятые письма и нервно поежилась на своем стуле.

— Чтобы тебе было ясно — покинула Генри я, — сухо пояснила она. — Мы с ним тогда жили в Чикаго, а это — дом моей семьи. Одно время он снимал комнату у моей тети, так я и познакомилась с ним. После свадьбы мы пожили еще немного здесь, а потом, когда тетя умерла, постоянно мотались в Чикаго и обратно:

— Значит, тут могло еще остаться что-то из его вещей? — спросил Стивен.

— Кое-что до сих пор хранится в его комнате. Правда, насколько я знаю, все это принадлежало ему еще до женитьбы. Время от времени я навожу там порядок, как и прежде. Генри был не самым аккуратным человеком в мире.

Стивен быстро поднялся со своего стула и уставился в окно, засунув руки в карманы.

— Я понимаю, тебе неприятно вспоминать о муже, с которым ты сама порвала. — Голос его прозвучал как-то отчужденно. Сюзан показалось, будто он осуждает ее.

— Вижу, еще немного, и ты обвинишь меня во всех злоключениях своего братца, — как можно невозмутимее ответила она. — Да, я ушла от Генри, почему — это тебя не касается.

Она никогда не жалела, что развелась с мужем, и никто не вправе ее осуждать. Возможно, когда-нибудь ей удастся забыть последнюю бурную сцену, разразившуюся после ее вопроса об этих злосчастных бумагах. Она до сих пор не может без замирания сердца спускаться по лестнице, не чувствуя на спине его рук…

Не может забыть, какая дикая боль пронзила ее, когда она ударилась головой о стену и вывихнула коленный сустав. Но страшнее всего была та внутренняя опустошенность, которую она ощутила, очнувшись на больничной койке. Тогда она решила, нет, скорее почувствовала, что никогда больше не захочет видеть его.

— Сюзан, — Стивен вывел ее из задумчивости, тронув за плечо, — прости меня. Я не имею права тебя судить.

Она неторопливо перевела на него взгляд. В его таких знакомых серо-голубых глазах светились нежность и сожаление.

— Пожалуй, тебе лучше уйти, — проговорила она дрогнувшим голосом.

Торн принялся собирать со стола письма, украдкой поглядывая на Сюзан. Его явно что-то беспокоило.

— Когда ты сможешь со мной встретиться? — робко, боясь получить отказ, спросил он. — Твоя идея может дать результаты.

Сюзан находилась во власти противоречивых чувств. Но она была обязана сделать все возможное, чтобы раздобыть пропавшие облигации и тем самым облегчить свои страдания.

— Я, пожалуй, дам тебе знать…

Стивен стоял на крыльце до тех пор, пока не услышал, как звякнул засов. Теперь он мог быть спокоен — по крайней мере ночью она будет в безопасности. Потом сел в машину и опустил стекло. Тихая, безветренная ночь предвещала теплые деньки. Скоро, совсем скоро он сможет попросить Роджерса подписать его заявление об уходе и полностью посвятить себя работе с детьми в «Адамс и К°».

Стивен завел мотор и медленно поехал прочь от дома Сюзан. Когда он незамеченным покидал это место сегодня утром, продежурив здесь всю ночь, то обратил внимание, что с другой стороны дороги, напротив поворота к дому Сюзан, есть еще одна проселочная дорожка, петляющая между холмами, поросшими лесом.

Достигнув конца подъездного пути, он свернул налево и постарался подыскать себе укромное местечко, повторяя про себя, что наблюдение является частью его работы. Возможно, ночью ей понадобится помощь. Ведь рано или поздно те громилы вернутся, чтобы доделать свою работу.

Он опустил спинку сиденья и закрепил ее так, чтобы можно было сквозь ветровое стекло наблюдать за виднеющимся между зарослями кустарника домом Сюзан, занял удобное положение и включил рацию. Не прошло и нескольких секунд, как он услышал недовольный голос шефа:

— Где ты, черт возьми, шатаешься?

— Здорово, Роджерс!

— Сколько раз мне нужно повторять, чтобы ты не пропадал надолго. Я уже несколько часов пытаюсь тебя вызвать. — Стивен усмехнулся, представив, как раскраснелось от негодования лицо Роджерса. Сейчас он наверняка вытирает со лба пот своим знаменитым платком с монограммой. — Ты разузнал что-нибудь?

— Почти ничего, — сказал Торн. — Мне нужно еще немного времени.

— Нет у нас времени. Я же говорил тебе, тут на меня давят со всех сторон — и страховая компания, и комитет безопасности. Да легче перечислить тех, с кем у меня нет проблем. Ты говорил с этой Лонг?

— Мне не показалось, что ей что-то известно.

— Помяни мое слово, Торн, она кое-что знает. Генри Хант приезжал туда за неделю до того, как с него сняли наблюдение.

При этих словах Стивен поморщился. То, что шеф назвал обычным полицейским термином, на самом деле означало самоубийство его брата.

— Это еще ничего не значит! — вырвалось у него несколько резче, чем он того хотел. Роджерс замолчал на целую минуту.

— Ты чего-то недоговариваешь, Торн, — заключил он, вздохнув. — Тебе удалось обыскать дом?

— Пока нет. — Последовавшее за этим признанием энергичное восклицание шефа заставило Стивена поежиться.

— Черт бы тебя побрал! Пожалуй, мне стоит забыть о нашем уговоре и привезти ее сюда для допроса, вместо того чтобы ходить вокруг да около. Иначе кое-кто может опередить нас.

— Не надо, Роджерс.

— Посмотрим, что ты скажешь, когда бумаги попадут в руки каких-нибудь проходимцев! Торн, там облигаций на миллионы долларов!

— Дай мне еще пару недель, я все устрою.

— Да, вот еще что! — Слова шефа прозвучали, когда Стивен собирался уже закончить разговор. — Мы проверили, как ты просил, документацию в медицинских архивах. Действительно, примерно полтора года назад она попала в больницу, долго находилась без сознания, да на ней просто живого места не было!..

Стивен отключил рацию и стукнул кулаком по рулю. Что это, черт подери, могло значить? Это как же надо было лететь с лестницы, чтобы на тебе не оказалось живого места?

Он вышел наружу и, засунув руки в карманы, принялся прохаживаться взад и вперед по усыпанной сосновыми иголками дорожке. Он вспоминал Сюзан, ее сверкающие голубые глаза, непокорную прядь волос, маленький, чуть вздернутый носик, стройные ноги, придававшие ее фигуре необычайное изящество. Как ни старался, Стивен не мог представить это прекрасное тело в кровоподтеках и ранах.

Он покачал головой. Больше никому не удастся причинить ей ничего дурного — ни этим грабителям, ни Роджерсу.

Сюзан спускалась по лестнице с четвертого этажа академии, где училась на курсах, со всей проворностью, на какую только была способна. Повязка на колене существенно сковывала ее движения, и в те дни, когда лифт бывал сломан, ей приходилось туго. Поэтому, достигнув площадки третьего этажа, она остановилась, отошла в сторону и сняла шину. Боль была терпимой.

Удовлетворенно вздохнув и перекинув сумку через плечо, она продолжила свой путь вниз по лестнице, не забывая держаться за перила.

От Стивена не было никаких известий, но вопреки всем ее усилиям Сюзан не могла выбросить его из памяти. Все в ней — и это приводило ее в замешательство — восставало против попыток забыть своего нового знакомого.

Может быть, им и вправду удалось бы разыскать облигации, если бы они взялись за дело вместе?

Сюзан наконец добралась до выхода. С трудом справившись с массивной дверью, вышла на крыльцо и заторопилась к машине.

Она уже поворачивала ключ в замке дверцы, когда неподалеку замаячили две мужские фигуры. Несмотря на тусклый свет фонарей, Сюзан узнала в них тех самых бандитов, которые тогда вломились в ее дом. С отчаянно бьющимся сердцем она сунула ключи в карман и выхватила баллончик со слезоточивым газом.

Громилы были уже в нескольких футах от нее.

— Эй вы, послушайте! — громко крикнула Сюзан. — Нет у меня этих бумаг, неужели непонятно? Будь они у меня, разве бы я задержалась здесь хоть на день? — Она все еще надеялась, что столь убедительные доводы заставят их отказаться от своей безумной затеи. Но они неумолимо приближались.

Сюзан вытянула руку с баллончиком так, чтобы они могли его видеть.

— Послушайте, эта штука может причинить вам неприятности…

На лице коротышки появилась злобная ухмылка, и в тот же самый момент рука его потянулась к ней.

Сюзан отпрянула назад и что есть силы надавила на кнопку баллончика. Тихое шипение газа перемешалось с воплями и чертыханьем разъяренного бандита, вмиг потерявшего ориентацию и завалившегося на своего приятеля.

Чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди, Сюзан стремительно распахнула дверцу машины, юркнула в кабину, закрылась и в ту же секунду повернула ключ в замке зажигания. Раздался визг тормозов, когда она резко подала назад, но уже в следующее мгновение машина на предельной скорости выехала со стоянки.

В зеркале заднего обзора было хорошо видно: знакомый фургон помчался следом за ней.