Динамика уровня национального дохода в Советском Союзе — предмет многочисленных исследований экономистов. Ключевым вопросом анализа является достоверность данных, поэтому я полагаю целесообразным начать именно с определения этого фактора. Вторая линия анализа предполагает исследование основных попыток схематизации роста советской экономики. Заключительный пункт представляет собой обзор данных по уровню национального дохода с 1820 г. в России и СССР, приведенный в работе Мэддисона (1995), а также изменений, которые я внес в его последовательность.
I. Достоверность данных
Работа над этой книгой потребовала формирования подробных сводов демографических и экономических показателей Советского Союза в 1928–1939 гг. Конечно, эти ряды данных прежде всего основаны на цифрах из советских источников, при том что ряд экономистов выражают определенные сомнения в достоверности этих данных (один из недавних примеров — Ханин. 1991). Говоря об этом, следует проводить различия между такими агрегированными показателями, как, например, объем промышленного производства или чистый материальный продукт, и исходными рядами данных по объемам производства отдельных видов сырья. Среди западных ученых весьма широкое распространение получило негативное отношение к сводным показателям, используемым в советском дискурсе. В эту книгу такого рода цифры в исследования не включены; вместо этого проведен новый расчет агрегированных данных в соответствии с традиционными определениями, характерными для западной экономической мысли. При этом новые сводные данные соотносятся с цифрами, приведенными в ряде последних исследований вопроса, например работе Хантера и Ширмера (1992).
Более сложным является вопрос: можно ли принять за аксиому истинность исходных детализированных данных, которые используются для расчета сводных показателей, или же имели место факты фальсификации данных по политическим соображениям? Действительно ли в Советском Союзе производилось такое большое количество стали или обуви, как гласят официальные источники? Многие экономисты западной школы посвятили свои работы анализу данного аспекта советской истории. Их мнение сводится к тому, что в основном официальная советская статистика по объемам производства отдельных категорий товаров может считаться достоверной, хотя существуют определенные сложности интерпретации в силу нехватки документальных источников, описывающих изменения подходов к экономическим характеристикам (Нуттер. 1962, 11–51; Хантер и Ширмер. 1992, 64–89, 273; Дэвис, Харрисон и Уиткрофт. 1994, 24–37). Так, например, однозначно известно, что в Советском Союзе не существовало никакого секретного списка книг с различными данными, то есть правительство составляло планы и принимало решения в соответствии с теми же цифрами, которые публиковались в официальных источниках.
Раскрытие государственных архивов дало возможность для более тщательного изучения этого вопроса. Особенно сложной была ситуация с данными по производству зерна: цифры официальной статистики после 1933 г. значительно превышали показатели, зафиксированные в архивах (Дэвис, Харрисон и Уиткрофт. 1994, 30, 115–117, 286-288; Таугер. 1991). Парадоксально, но за счет применения «корректирующих факторов» оценка показателей производства, рассчитанная экономистами Госплана на конец 1920-х гг., оказалась еще выше. Таким образом, несмотря на явные прецеденты манипулирования официальными данными, эти цифры оказались значительно ниже, нежели фактические темпы роста производства зерна в СССР. По этой причине мой расчет сводных данных основан на статистике архивов, а не на цифрах, приведенных в официальных публикациях того периода.
Характерно, что в отношении статистики по промышленности подобных расхождений не наблюдалось. Ключевым исследованием в данном направлении является работа Харрисона (1996), посвященная анализу военно-промышленного производства и статистике расходов в период Второй мировой войны, что, безусловно, является «деликатной» сферой экономики. В рамках своего исследования он приводил сравнение данных официальной статистики и внутренних, не подлежащих раскрытию, источников по объемам производства и по закупкам товаров военного назначения. При этом его исследования подтверждают официальные данные, хотя в архивах содержится более подробная статистика.
Кроме того, можно провести проверку официально опубликованных показателей на предмет их внутреннего совпадения. Так, например, можно проверить, сходятся ли данные по производству и импорту хлопка-сырца, отраженные в статистике сельскохозяйственной отрасли и торговли, с данными промышленной статистики по производству хлопковой нити. Или сравнить показатели производства нити с данными по выпуску хлопковой одежды, пряжи и трикотажных изделий. Расчеты с использованием коэффициентов межотраслевого баланса, заимствованных из современных источников статистики производства США, демонстрируют, что эти категории данных сходятся друг с другом, следовательно, эти цифры можно считать достоверными.
Представляется, что численность населения являлась наиболее вероятной категорией данных, подверженных манипуляциям в политических целях. Сталин полагал, что социализм приведет к стремительному росту численности населения страны. Аналогичные тезисы звучали в официальной риторике 1930-х гг. Противоречия с реальностью стали очевидны в ходе переписи 1937 г., результаты которой показали, что фактическая численность населения оказалась значительно меньше ожидаемого уровня. Однако вместо того, чтобы представить к публикации фальсифицированные итоги переписи, правительство объявило ее «вредительской». Несмотря на эти меры, следующая перепись — 1939 г. — показала результаты, аналогичные данным переписи 1937 г., что показывает сравнение опубликованных показателей 1939 г. и неопубликованных 1937 г. Даже при использовании завышенного коэффициента допустимой погрешности при ошибках подсчета численности населения, который позволил скорректировать итоги переписи в сторону повышения, официально опубликованные показатели менее чем на 1 % превышали справедливые оценки, основанные на фактических итогах переписи (Дэвис, Харрисон и Уиткрофт. 1994, 72). Если принять во внимание, что возможность политического манипулирования (при условии, что речь идет именно об этом факторе) в 1939 г. была настолько ограничена, то можно предположить, что предыдущие оценки численности населения в Советском Союзе были точными (Лоример. 1946; Бергсон. 1961, 442; Дэвис, Харрисон и Уиткрофт. 1994, 274–325). Как и в ситуации с военно-промышленным производством, государственные архивы позволяют раскрыть более подробную информацию, и в ряде случаев она может иметь ключевое значение (например, в том, что касается оценки доли осужденных в общей численности населения), но в то же время она не вносит существенных коррективов в общую картину, сформированную более ранними оценками западных экономистов.
II. Основные попытки схематизации роста советской экономики
Оценки периода после Второй мировой войны
ЦРУ США опубликовало авторитетные оценки ВВП СССР за данный период. При этом их методы представляли собой более укрупненный вариант подходов Бергсона (его исследования также будут рассматриваться далее). Эти оценки вызвали серьезные возражения со стороны ряда российских экономистов либерального толка, таких как Ханин (1988; 1991), и после тщательного анализа его работы были выявлены незначительные расхождения его собственных оценок с результатами, отраженными в отчетах ЦРУ за этот период. Однако в действительности основной объект критики Ханина — оценки показателей СССР, рассчитанных западными экономистами за предвоенный период 1928–1940 гг. Таким образом, данные, опубликованные ЦРУ, являются единственным доступным источником, поэтому я в своей работе опираюсь именно на эти цифры в том виде, в котором они приведены в исследовании Мэддисона (1995). Далее в этом приложении также будет рассматриваться его методика проведения расчетов.
Оценки межвоенного периода
Основным периодом для сопоставления оценок национального дохода Советского Союза является период 1928–1940 гг. По сравнению с послевоенной эпохой для анализа показателей экономики в эти годы доступны менее подробные статистические описания, и еще более существенные затруднения возникают при определении экономических индексов. В рамках своего исследования я намерен привести расчеты, изложенные в работах Бергсона (1961), Морстина и Пауэлла (1966), Хантера и Ширмера (1992), Ханина, а также мои собственные расчеты. При этом в работах ученых нашел отражение целый ряд различных подходов к оценке национального дохода государства. Поэтому в целях стандартизации этих концепций я прибегнул к методу сопоставления показателей ВВП. Этот подход иной раз требует проведения повторных расчетов или переоценки значимости имеющихся данных, однако результат вполне оправдывает затраченные усилия, позволяя выделить расхождения, которые в противном случае могли остаться незамеченными. В ходе анализа становится очевидно, что оценки, приведенные в работах Морстина и Пауэлла, Хантера и Ширмера, несколько отличаются от моих собственных расчетов. При этом во всех исследуемых ими рядах наблюдается значительно более высокий темп роста показателей, чем тот, к которому приходят в своих работах Бергсон и Ханин. Я склонен полагать, что более точной интерпретацией ситуации является именно быстрый рост экономики.
Оценки Бергсона представляются наиболее объективными. Его исследования легли в основу более поздних экономических трудов. Бергсон и его последователи разработали ключевые ряды данных для 1928, 1937, 1940, 1944, 1950 и 1955 г. В числе основных публикаций этого направления — работы Бергсона (1953; 1961), Бергсона и Хэйманна (1954), Хефдинга (1954). Бергсон оценивал объем производства экономики страны посредством суммирования компонентов совокупного спроса — потребления, инвестиций и государственных расходов. Часть его анализа (данные по потреблению) приводится в гл. 7. Принимая во внимание мое скептическое отношение к этим данным, представляется, что для оценки темпов роста ВПП необходимо проанализировать и его расчеты, и те цифры по потреблению, которые я получил в ходе собственного исследования, эта задача является одной из тех, которые предполагается выполнить в рамках данного приложения.
Вторая по значимости оценка ежегодного национального дохода в Советском Союзе принадлежит Морстину и Пауэллу (1966, 622-624); они исследовали индексы реального объема производства по секторам (промышленность, торговля и т. д.) и объединили их с соответствующей добавленной стоимостью по уровню 1937 г., данные по которой взяты из работы Бергсона. При этом на их оценки впоследствии часто ссылались другие экономисты. Как позже выяснится, выводы Морстина и Пауэлла о динамике развития экономики примерно совпадают с темпами роста экономики, указанными Бергсоном при анализе некоторых рядов данных.
В работе Хантера и Ширмера (1992, 34–35) оценка ВВП также основана на анализе совокупного производства по секторам экономики. При этом в качестве источника используется таблица данных по затратам-выпуску различных отраслей советской экономики в 1928 г.
И, наконец, Ханин (1988) приводит альтернативный вариант оценки, демонстрирующей значительно более низкие темпы роста экономики Советского Союза, чем те, которые приведены в работах Морстина и Пауэлла, а также Хантера и Ширмера. Его выводы будут рассматриваться далее.
Прежде чем приступить к сопоставлению и оценке этих данных, я полагаю необходимым дать характеристику моей методике расчета, которая должна совместить подход Бергсона, основанный на суммировании компонентов совокупного спроса, с подходом, использованным в работе Морстина и Пауэлла. Такой метод предполагает конвертацию базовых годов Бергсона в ежегодные показатели, а также более фундаментальные изменения — соотнесение категорий данных, например таких как объем приобретения потребительских товаров и объем их выпуска предприятиями страны.
Расчеты национального дохода по методу Аллена, 1928–1940 гг.
В основе этого способа лежит первая в своем роде работа Бергсона (1961), в ней валовой национальный продукт рассчитан как сумма компонентов конечного спроса, в числе которых розничные приобретения в магазинах, приобретения домохозяйств на сельскохозяйственном рынке, натуральных доход колхозов, жилье и услуги индивидуального потребления, муниципальные услуги (образование и медицинское обслуживание), государственное управление, НКВД, обеспечение военнослужащих, закупки оборудования военного назначения и валовые инвестиции. В табл. А.1 и А.2 отражены итоги подсчетов. (В табл. 5.4 приводятся соответствующие данные производства по отраслям экономики и ВВП.) Все цифры выражены в млн руб. 1937 г. Расчет произведен следующим образом:
1. Приобретения домохозяйств на розничном рынке
Данные Бергсона за 1937 г. (1961, 46) были экстраполированы на другие годы с учетом индекса объема произведенных фабричных товаров потребительской категории. Подробное описание расчета этого индекса приводится в работе Аллена (1998с).
2. Приобретения домохозяйств на колхозном рынке
Данные Бергсона за 1937 г. (1961, 46) были экстраполированы на другие годы с учетом индекса объема продаж на колхозных рынках в 1932–1939 гг., а также на сельскохозяйственных ранках в более ранний период. Расчет индекса приведен в части, затрагивающей анализ баз данных по сельскохозяйственной отрасли.
3. Натуральный доход колхозов
Расчет этого индекса приведен в рамках анализа баз данных по сельскохозяйственной отрасли.
4. Жилье и услуги индивидуального потребления
Интерполяция оценок Бергсона (1961, 48) в 1928, 1937 и 1940 г.
5. Муниципальные услуги (образование и медицинское обслуживание)
Оценка стоимости труда в сфере образовательных услуг произведена путем умножения индекса количества работников (Морстин и Пауэлл. 1966, 622), занятых в этой сфере, на оценку общей заработной платы в образовательной отрасли в 1937 г., приведенную в работе Бергсона (1961, 347). В ней же Бергсон давал оценку нетрудовых затрат в 1928, 1937 и 1940 г., которые были интерполированы на промежуточные годы. В сфере медицинского обслуживания расчет производился аналогичным образом — на основе данных Морстина и Пауэлла (1966, 622) и Бергсона (1961, 355).
6. Государственное управление
Оценка Бергсона (1961, 359) в части общих расходов за 1937 г. была экстраполирована на другие годы посредством индекса уровня занятости в органах государственного управления (Морстин и Пауэлл. 1966, 659).
Таблица А.1. Потребительские расходы советских домохозяйств, 1928–1940 гг. (в млрд руб., в ценах 1937 г.)
Заголовки столбцов:
Магазины = розничные приобретения в магазинах
Колхозные рынки = приобретения домохозяйств на колхозном (сельскохозяйственном) рынке
Услуги/жилье = приобретения домохозяйств в сфере жилья и услуг индивидуального потребления
Военные — обеспечение военнослужащих
НДК, прод. пит. = натуральный доход колхозов
СПКР — сельское производство и кустарное ремесло
Примечания :
(1) Предполагается, что цифры за 1940 г. отражают экономическую активность на территории Советского Союза в межвоенный период; для этого ряды данных, по возможности, были скорректированы. Однако в этом столбце вероятность ошибки значительно выше, чем в остальных частях таблицы.
(2) Из-за округления итоговые цифры могут не соответствовать сумме данных в столбцах.
7. НКВД
В своей работе Бергсон (1961, 361) приводит оценку общего уровня издержек в 1928, 1937 и 1940 гг., которая была приблизительно интерполирована на промежуточные годы; при этом предполагалось, что в течение этих периодов кривая уровня издержек не демонстрировала нисходящей тенденции, а повышение этого уровня происходило в годы коллективизации и партийных «чисток».
8. Обеспечение военнослужащих
Численность военного персонала, взятая из расчетов Морстина и Пауэлла (1966, 628), умножалась на показатель Бергсона (1961, 60), который составил 1500 руб. в год.
9. Закупки оборудования военного назначения
Оценка объема закупок военного снаряжения и других товаров в 1937 г., приведенная в исследовании Бергсона (1961, 364), была экстраполирована на другие годы посредством использования индекса военных закупок Морстина и Пауэлла (1966, 629).
10. Валовые инвестиции
В этом случае я использую ряды данных Морстина и Пауэлла (1966, 386) по валовым инвестициям в основные фонды, включая инвестиции в капитальный ремонт. Следует отметить, что показатели животноводческого сектора или данные по приросту товарных запасов не входят в построенные мной ряды данных по инвестициям и ВВП.
Таблица А.2 . Валовой национальный расход в советской экономике, 1928–1940 гг. (в млрд руб., в ценах 1937 г.)
Заголовки столбцов :
Инд. потребл. = уровень потребления домохозяйств (данные из табл. А. 1)
Прав-во = невоенные правительственные расходы (общественное управление, здравоохранение, образование, НКВД)
Военные = выплаты военнослужащим и приобретение товаров военного назначения
Инвест. = инвестиции в фиксированном капитале
ВВП — сумма расходов в таблице
Примечания :
(1) Инвестиции и ВВП определены без учета животноводческого сектора и инвестиций в материально-производственные запасы. Данные по этим категориям приведены в работе Морстина и Пауэлла (1966, 386).
(2) Предполагается, что цифры за 1940 г. отражают экономическую активность на территории Советского Союза в межвоенный период; для этого ряды данных, по возможности, были скорректированы. Однако в этом столбце вероятность ошибки значительно выше, чем в остальных частях таблицы.
(3) Из-за округления итоговые цифры могут не соответствовать сумме данных в столбцах.
11. Сравнение с другими рядами данных
Мои данные по ВВП в значительной степени совпадают с рядами, построенными Бергсоном; ключевое отличие между ними заключается в измерении уровня потребления, что оказывает существенное влияние на показатели роста объемов выпуска промышленной продукции и уровня ВВП. Это можно проследить при расчете соотношения между показателями совокупного спроса и объемов промышленного производства. Подобный способ позволяет сделать выбор в пользу того или иного ряда данных. Несмотря на то что в рамках построенного мной ряда данных по уровню ВВП наблюдаются более высокие темпы роста, чем у Бергсона, они все же примерно равны росту, который демонстрируют расчеты Морстина и Пауэлла (1966, 622–623), а также Хантера и Ширмера (1992, 34–35).
Как уже отмечалось в гл. 7, в рамках моего ряда данных по уровню потребления наблюдается более быстрый рост, чем показывают данные Бергсона, что позволяет сделать вывод, что мои вычисления предполагают также более высокие, по сравнению с расчетами Бергсона, темпы роста таких показателей, как объемы промышленного производства и уровень ВВП. Данный факт, однако, не является столь очевидным на первый взгляд, поскольку, во-первых, Бергсон не использовал в своем анализе фактор оценки промышленного выпуска, во-вторых, среди многочисленных вариантов приведенных им оценок уровня национального дохода (с применением различных подходов к определениям категорий) сложно сразу выделить именно тот вариант, который следует избрать для сравнения.
Если принять во внимание данные по сектору промышленного производства товаров потребительской категории, то, безусловно, расчеты Бергсона предполагают более низкие темпы роста по сравнению с прочими исследованиями. Если использовать метод Пааше — излюбленный подход Бергсона к измерению роста в секторе розничной торговли, приведенный в первом столбце табл. 7.1, и вычесть мои оценки объемов продаж свежих продуктов на сельскохозяйственных рынках, мы придем к предполагаемым оценкам объемов промышленного производства потребительских товаров в 1928 и 1937 гг.; эти показатели составят соответственно 101,6 и 110 млрд руб., что подразумевает рост лишь на уровне 0,9 % в год. В работе Каплана и Морстина (1960) приводится расчет, согласно которому при использовании данных за 1950 г. этот показатель составляет 5,7 %. Нуттер (1962), взяв за основу данные за 1928 г., приходит к темпам роста на уровне 7.6 %, а заменив исходные показатели на данные 1955 г. — к 5,8 %, что в итоге ведет к среднему значению в 6,7 % в год. В работе Хантера и Ширмера (1992, 34) упоминается рост на уровне 5,5 % в год; мои оценки свидетельствуют о темпах роста в 6,7 % (табл. 7.3).
Аналогичные расхождения между расчетами Бергсона и других экономистов можно наблюдать при обращении к анализу объемов промышленного производства и уровня ВВП. Если произвести оценку совокупного промышленного роста (включая горнодобывающую отрасль и разработку открытым способом), полученного методом суммирования показателей ВПК, производственного оборудования и строительных материалов с оценками производства товаров потребительской категории, то расчеты Бергсона предполагают, что темпы роста промышленного производства в 1928–1937 гг. составляли 5.7 % в год. Причем выводы других исследователей по данному вопросу демонстрировали некоторые различия (например, в работе Дэвиса, Харрисона и Уиткрофта. 1994, 292), однако наиболее приближенными к среднему показателю являются цифры, приведенные в расчетах Грегори и Стюарта (1986, 94), — 11,3 % в год. Нуттер (1962, 326) говорит о 12,1 %, и даже российский экономист Ханин (1991, 146), известный своими неправдоподобно низкими оценками, при анализе периода 1928–1942 гг. приводит показатель ежегодного промышленного роста на уровне 10,9 %. Согласно моими расчетам, темпы роста составляли 12,7 % в год.
Аналогичные манипуляции — с аналогичными же результатами — можно провести в отношении оценок объема ВВП. Однако здесь задача оказывается несколько более сложной, поскольку существуют различные подходы к измерению уровня национального дохода. Мои итоговые оценки уровня потребления (табл. 7.3) представляют собой повторение идеи Бергсона, который оценивал натуральных доход колхозов в ценах на колхозных рынках, а объемы продаж в магазинах — в ценах, заплаченных потребителями, то есть с учетом налога с оборота. Подобный подход к измерению уровня потребления соответствует методике изменения ВВП по покупательским ценам, вместо расчета по фактору издержек, который предполагает исключение налога с оборота. Конечно, Бергсон не приводил расчет оценки ВВП по покупательским ценам, однако это можно сделать путем сложения его оценок потребления, рассчитанных по уровню «скорректированной рыночной цены» (то есть рассчитанных по методу, который предполагает оценку натурального дохода колхозов в ценах колхозного рынка), и оценок других компонентов валовых национальных издержек, выраженных в преобладающих ценах (Бергсон. 1961, 48, 165). Итогом таких вычислений становится рост ВВП с 248,4 млрд в 1928 г. до 341,7 млрд руб. в 1937 г. (цены 1937 г.) — в этом случае темпы роста ВВП составляют лишь 3,6 % в год. Мои же оценки объемов ВВП, рассчитанных по фактору покупательских цен (при том что мой подход расходится с методикой Бергсона только в определении потребления), демонстрируют рост ВВП за аналогичный период на уровне 5,6 % в год (табл. 5.4). В работе Морстина и Пауэлла (1966, 622) приводится расчет ВВП по фактору издержек. Я произвел перерасчет их показателя на основе покупательских цен и пришел к выводу, что ежегодный рост ВВП за 1928–1937 гг. составлял 6,1 %. Хантер и Ширмер (1992, 34) анализировали объем ВВП по фактору покупательских цен 1928 г. — их расчет привел к росту ВВП в 1928-37 гг. в среднем на 8,3 % в год. Таким образом, очевидно, что среди всех этих показателей оценки Бергсона являются самыми низкими.
Ряд последовательных заключений привел к понижению оценок Бергсона национального дохода. Первым элементом в этой последовательности стало измерение потребления путем дефляции расходов: «Главным — но не единственным — методом, на который я полагаюсь, является метод дефляции, на основе которого вывожу агрегированные данные по физическому объему различных сырьевых товаров по цене базового года» (Бергсон. 1961, 47). Второй элемент представляет собой использование значений 1937 г. для формирования индекса потребительских цен вместо «идеального» индекса Фишера, который рассчитан на основе значений 1928и 1937 г. Третий элемент-сельско-городская «поправка» Чапман, которую она вводит для определения уровня цен на фабричные товары потребительской категории в 1928 г. В гл. 7 приводится подробное описание смысла этих заключений. Все последующие расчеты советского национального дохода стали возможными только по той причине, что значительная часть информации по промышленному и сельскохозяйственному производству стала доступной, давая тем самым возможность проведения непосредственного агрегирования показателей выпуска потребительских товаров. В этой ситуации уже не возникало необходимости, подобно Бергсону, производить дефляцию расходов, что позволило избежать разночтений по поводу численных показателей, именно этот фактор привел к искажению выводов Бергсона.
Последней системой оценок национального дохода, которую следует рассмотреть в рамках текущего анализа, является система Ханина (1988). Он стал единственным из экономистов, производившим свой анализ примерно как Бергсон. Согласно заключению Ханина, темпы роста чистого производства материалов в 1928–1941 гг. составляли около 3,2 % в год, хотя он, к сожалению, не объясняет, каким именно способом пришел к такому показателю. Как уже упоминалось, Ханин полагал, что темпы промышленного роста намного превышали оценки Бергсона. Кроме того, для исследования ряда других важных отраслей промышленности он использует данные по производству, которые в иной ситуации демонстрируют значительно более стремительный рост объемов ВВП. Оба этих замечания приводят к тому, что сложно установить, каким образом автор пришел к характерным для него выводам. По умолчанию можно предположить, что дело в заданных значениях секторов экономики. Однако при этом значение аграрного сектора должно оказаться еще более высоким, нежели допускается при использовании цен колхозного рынка для выражения объема натурального дохода (Харрисон. 1993; Дэвис, Харрисон и Уиткрофт. 1994, 36–37). Опять же не ясно, как можно обосновать более высокие значения. Таким образом, невозможно считать достоверными оценки национального дохода Ханиным, поскольку его методика проведения расчетов остается загадкой.
Итак, основная идея данного рассуждения заключается в том, что темпы роста советского ВВП, измеряемого по фактору покупательских цен, в 1928–1940 гг. находились на уровне 5,3 % в год (табл. А.2). Данные показатели роста превышают оценки, данные Бергсоном или Ханиным, однако оказываются ниже, чем предполагают Морстин и Пауэлл (1966, 622–623), согласно которым ВВП страны рос со скоростью 6,0 % в год, или Хантер и Ширмер (1992, 35), называющие 6,6 % в год. Я продемонстрировал, почему цифры Бергсона подразумевают более медленный рост. Данные, приведенные Бергсоном, невозможно соотнести с разукрупненными данными по темпам роста производства отдельных товаров и услуг. Что касается анализа Ханина, то в этом случае остается не ясным, каким образом он приходит к выводу о столь низких темпах роста.
III. Сверхдолгосрочные оценки Мэддисона
В гл. 1, 10 я ссылаюсь на оценки подушевого объема советского ВВП, данные Мэддисоном и выраженные в дол. США 1990 г. Можно ли считать эти цифры обоснованными?
Представляется, что данный вопрос следует рассматривать как с точки зрения сравнения ВВП по странам мира, так и в контексте упоминаемых ранее многочисленных попыток определить реальные темпы роста советской экономики.
Рассмотрим первую часть ответа — сопоставление международных примеров. В рамках этого направления исследований было предпринято множество синхронных попыток привести данные по национальному доходу разных стран мира к единому стандарту. Первым инструментом унификации стали обменные курсы валют. Однако они не привели к удовлетворительным результатам, поскольку не отражали покупательскую способность. Решением стал обзор цен по аналогичным категориям товаров и услуг в разных странах, который можно было использовать для расчета обменных курсов паритета покупательской способности (ППС) населения. Эти курсы позволяют перевести данные по ВВП на душу населения к единому стандарту по базовому году. Затем, имея данные по темпам роста подушевого ВВП в каждой стране, можно проецировать оценки по базовому году на более ранние и более поздние периоды.
Наиболее комплексный пример этого метода — широко известные мировые таблицы по пенсильванскому методу, составленные Ирвином Крависом, Аланом Хестоном и Робертом Саммерсом, учеными Центра международных сравнений Университета Пенсильвании. В рамках этих таблиц представлены данные с 1950 г. по 152 странам.
Ангус Мэддисон (1995) представил сходные расчеты по 56 крупным странам мира. Во многих случаях его оценки экстраполируются на более ранние периоды до 1820 г., и для работы над данной книгой подобная долгосрочная перспектива представляется актуальной. Тем не менее следует отметить, что оценки Мэддисона подвергались критике, в частности те, которые касались более отдаленных от нас периодов. Проблема заключается в том, что ряды данных по разным странам приведены к единому стандарту с использованием цен 1990 г., в то время как, например, в 1820 г. структура цен была другой; расхождения в ценовых структурах могут привести к тому, что обменные курсы разных стран будут отличаться от тех, которые получаются при экстраполировании данных за 1990 г. на 170 лет назад (Прадос де ла Ескосура. 2000). Несмотря на то что никто так и не смог предложить взамен какую-либо оптимальную прикладную методику расчетов, не следует забывать о существовании подобной оговорки при использовании данных Мэддисона.
С учетом базовой процедуры расчетов при обсуждении степени приемлемости оценок советского подушевого ВВП, приведенного Мэддисоном в дол. США, возникает два аспекта. Первый аспект — обменный курс валют и его влияние на показатели соответствующего объема ВВП в 1990 г. Из расчетов Мэддисона очевидно лишь то, что его методика демонстрирует относительно низкий показатель ВВП советской экономики. Так, например, в 1985 г. он говорит о подушевом ВВП в СССР на уровне 33 % от показателей американской экономики, в то время как мировые таблицы по пенсильванскому методу демонстрируют более высокий уровень ВВП на душу населения в СССР в данный период — 43 %. То есть использование оценок Мэддисона ведет к недооценке (а не переоценке) уровня доходов в советской экономике.
Вторым аспектом, требующим рассмотрения в рамках этого анализа, является темп роста ВВП в реальном выражении, который Мэддисон использует для экстраполяции данных на более ранние периоды. При оценке послевоенного периода он полагается на данные ЦРУ, а при исследовании межвоенных лет — на цифры, приведенные в работе Морстина и Пауэлла. Как уже отмечалось, такой подход представляется весьма точным; он более предпочтителен, чем некоторые альтернативы (например, расчеты Ханина).
Наибольшие затруднения вызывает проекция расчетов Мэддисона на имперский период истории, то есть на период до 1913 г. В рамках своего анализа он опирается на индекс производительности российского аграрного и промышленного секторов, вычисленный Голдсмитом. Однако с выходом работы Грегори (1982) этот индекс лишился своей актуальности. По этой причине я экстраполировал данные Мэддисона по объему российского ВВП в 1913 г., выраженному в дол. США 1990 г., на период 1870–1913 гг., используя не его собственные расчеты, а оценки российского чистого национального продукта, заимствованные из анализа Грегори (1972, 433; 1982, 5657, версия 2). При этом показатели Грегори демонстрируют более высокие темпы роста в период 1870–1913 гг., по сравнению с расчетами Мэддисона, и предполагают более низкий уровень ВВП в 1870 г. — 749 дол. США. Аналогичным образом я экстраполировал эти данные на 1820 г., поскольку на протяжении этого периода на состояние экономики не оказывали влияние такие факторы, как урбанизация или иные свидетельства экспансии. Такой подход представляется более обоснованным, чем предположение Мэддисона, согласно которому темпы роста доходов в России в 1820–1870 гг. были аналогичны росту доходов в Чехословакии (так у автора. — Примеч. пер.), которая в эти годы переживала стремительный рост урбанизации. В итоге уровень дохода в России в 1820 г., к которому я пришел в ходе своих изысканий, совпал с показателем, полученным Мэддисоном.