Предисловие автора

«Когда вы наконец закончите „Разбитую Сферу“?»

После выхода в свет «Кольца Харона» я слышу этот вопрос чаще всех остальных. Читатели, друзья, издатели, агенты – все хотят услышать ответ. И вот я отвечаю. Книгой, которая сейчас перед вами.

Каждому, кто терпеливо (или с нетерпением) ждал ее появления, мое большое спасибо. Надеюсь, она оправдает ваши ожидания.

Особая благодарность моему издателю Дебби Ноткину, а также Бет Мичем, Патрику Нильсену Хайдену, Тому Дохерти и всем сотрудникам издательства «Тор Букс». Наконец-то мне не надо прятаться от них.

Я также очень благодарен художнице Линде Силк, нарисовавшей обложку и сделавшей из рукописи книгу. Отдельная благодарность Элеоноре Мэри Фоке, которой посвящается эта книга. Она прочитала ее в рукописи и сделала немало метких замечаний. Все они учтены. Не хочу говорить здесь о том, что у меня много других причин быть благодарным ей, – это уже совсем другая история.

Роджер Макбрайд Аллен.

Лондон, август 1993 г.

 

Dramatis Personae

АВТОКРАТ ЦЕРЕРЫ. Правитель Цереры, признанный лидер всего пояса астероидов. По традиции, новый Автократ перед вступлением в должность изменяет свое имя и разрывает все связи со своим прошлым.

ДЖОАННА БЕДЛИ. Инженер-оператор космодрома Куру, Южная Америка. Помимо своего желания назначена личным помощником Вольфа Бернхардта на время его путешествия.

ДОКТОР ВОЛЬФ БЕРНХАРДТ. Глава Управления пространственных исследований (УПИ) при ООН, директор Института исследований Мультисистемы (ИИМ).

ДОКТОР СОНДРА БЕРГХОФФ. Директор Станции гравитационных исследований «Кольцо Харона». Точка Плутона.

КАНПОППЕР БЕСТОЛКОВЫЙ. Неповоротливый грузовой манипулятор в ОбнаПуре.

СЭЛБИ БОГСВОРТ-СТЕПЛТОН. «Пережиток», землянка. Занимаясь лунной археологией, возглавила исследование Лунного Колеса и его Туннельной системы.

ЖАННА КОЛЕТТ. Молодая девушка, осиротевшая после катастрофы, сопровождавшей Похищение. В начале романа – аспирантка Института исследований Мультисистемы, Нью-Йорк.

ДОКТОР ЛАРРИ О'ШОНЕССИ ЧАО. Бывший научный сотрудник Станции гравитационных исследований на Плутоне. Ларри совершенно случайно вызвал к жизни Лунное Колесо. Изложению страшных событий, последовавших за этим, посвящен предыдущий роман. В настоящее время Ларри работает над проектом «Гравитон».

ЛЮСЬЕН ДРЕЙФУС. Один из сотрудников Орбитальной транспортной службы на Луне. Был захвачен харонцами во время попытки непосредственного исследования Лунного Колеса. Предполагается, что его уже нет в живых.

ВЕЛИКАЯ ПУЧЕГЛАЗАЯ ЗАПИРАЛКА. Главный администратор Района Обнаженного Пурпура, капризна и сильна.

ДОКТОР УРСУЛА ГРУБЕР. Руководитель отдела внешних наблюдений ИИМ, первый советник Вольфа Бернхардта.

ДОКТОР ДЖЕРАЛЬД МАКДУГАЛ. Заместитель командира корабля «Терра Нова», муж Марсии Макдугал, канадский экзобиолог.

ДОКТОР МАРСИЯ МАКДУГАЛ. Инженер Венерианской исходной зоны оперативных разысканий (ВИЗОР), покинула ОбнаПур еще подростком. Возвратилась на Луну, когда ВИЗОР была уничтожена. В настоящее время находится на Северном полюсе Луны, изучает символический язык харонцев.

УОЛЛИ СТУРДЖИС. Специалист по компьютерному моделированию, работает в ИИМ.

ОГАЙО ШАБЛОН ПУСТОЗВОН Лидер ОбнаПура.

ТАЙРОН ВЕСПАСИАН. Директор Исследовательского центра имени Люсьена Дрейфуса («Кроличья Нора») на Северном полюсе Луны.

 

1. Правящая партия

Некоторые называют их Противниками, но у них нет самоназвания, оно им просто не требуется. Хотя чужому взгляду они предстают как отдельные существа, на самом деле они – единое целое, как вода, которую можно разливать в разные сосуды, а потом сливать обратно. Противник всегда один.

Он укрывался в тайнике, в очень мощных гравитационных полях, достаточно мощных, чтобы остановить время. Противник находится где-то там в темной и холодной бездне колодца и как будто не обращает внимания на внешнюю Вселенную.

Но это не так. Он продолжает сознавать окружающее, просто очень медленно реагирует.

Противник почувствовал гравитационные импульсы. Потом последовала серия нарушений геометрии пространства-времени. Череда вспышек осветила мрачный ландшафт, открывая путь. Гравитационные колебания явили ему многое из того, что раньше было скрыто. Противник увидел новые источники энергии.

И он медленно, очень медленно незаметно для окружающей Вселенной двинулся к ним.

«Терра Нова» была задумана как первый межзвездный корабль. Его экипаж должны были заморозить перед стартом, и сон его длился бы долгие годы и десятилетия до тех пор, пока межзвездный корабль не достигнет своей цели. Бюджетные затруднения остановили строительство корабля, а оставалось-то всего несколько месяцев до его завершения. Он так и не стартовал к Альфе Центавра, как планировалось, и продолжал обращаться по орбите вокруг Земли. Благодаря случайному стечению обстоятельств «Терра Нова» уцелела во время Похищения Земли Мультисистемой. Теперь корабль срочно перестраивали для изучения нового мира, окружающего похищенную Землю.

Конструкторы корабля назвали его так в честь известного британского исследовательского судна начала двадцатого века. Не сказать, чтобы название было слишком удачным. «Терра Нова» капитана Скотта, на которой он отправился в свое последнее путешествие к Южному полюсу, была заурядной торговой шхуной, совершенно не приспособленной для плавания в антарктических широтах. В конце концов это и привело к гибели членов экспедиции.

Далекий космический потомок той «Терра Новы», наоборот, был создан для выполнения конкретной программы, но вместо этого чем только не был – и орбитальным грузовым складом, и военным кораблем, и спасательной шлюпкой, приобретя славу аппарата совершенно безотказного. Самое смешное в этой истории то, что корабль задумывался специально для колонизации далеких миров, а вместо этого Земле, затерянной в глубинах Космоса, пришлось искать саму себя».

Земля в Мультисистеме: Хроника Изгнания. Централ-Сити Пресс, 2436.

Глубокий космос. МУЛЬТИСИСТЕМА. Борт «Терра Новы». 4 июня 2431 г.

– «Рэкер» в пяти километрах от радиоизлучателя.

Голос офицера-наблюдателя был невозмутим. В полумиллионе километров отсюда долгая погоня неумолимо приближалась к своему финалу. «Рэкер» был запущен с борта «Терра Новы» около месяца назад, и теперь капитан Диана Стайгер напряженно вглядывалась в экран дисплея, в скалистую глыбу ОРИ, пытаясь разглядеть рядом с ней крошечное пятнышко «Рэкера».

Она вцепилась пальцами в подлокотники кресла, мечтая о сигарете, – последний раз Диана курила года два назад. ОРИ и «Рэкер» находились во многих сотнях тысяч километров от нее, но это не умаляло значения происходящего. Если экипаж постигнет неудача, то «Терра Нову» можно будет переименовывать в «Летучего Голландца».

Проклятые ОРИ уже пятый год не давали кораблю Дианы приблизиться ни к одной планете. «Терра Нова» не могла даже вернуться к себе домой, на Землю – ту ведь тоже окружало целое облако ОРИ.

Но этот ОРИ в отличие от других находился вдалеке от планет, он был шансом Дианы Стайгер.

– «Рэкер» в трех километрах от ОРИ, – доложила наблюдатель. Диана еще ближе придвинулась к дисплею. Она наконец увидела «Рэкер». Несмотря на мощное увеличение, он появился на экране крошечным коричневым пятнышком. Ее глаза заслезились от напряжения. Тут машина обвела изображение «Рэкера» ярким желтым кольцом. Ну что же, так намного лучше.

ОРИ выделять не требовалось. Вражеские корабли достигали величины крупных астероидов и не заметить их было трудно. Собственно, они и на самом деле были астероидами, так что называть их кораблями было неверно. Диана бросила быстрый взгляд на дисплейный экран слева, за которым сидел Джеральд Макдугал.

Джеральд считал, что ОРИ управлялись по принципу взаимодействия командира корабля и его команды. С этим трудно было спорить. Разумеется, ОРИ искусственные образования – более или менее. Правильнее всего было бы считать их машинами. Диана тихо вздохнула. Если бы им противостоял самый кровожадный враг в истории человечества, только благодаря необъяснимой невнимательности которого человечество получило шанс выжить, это было бы менее унизительно, чем неизменное безразличие харонцев.

– Есть изменения в радарном излучении? – спросил Джеральд. В принципе по изменению спектра и мощности излучения можно было определить, заметил ли ОРИ «Рэкера».

– Нет, сэр. Мы не обнаружили никаких изменений в активности объекта.

Это была хорошая новость. Или по крайней мере отсутствие плохих новостей.

Аббревиатура ОРИ означала «Орбитальный Радиоизлучатель».

Радар излучателя предназначался для обнаружения объектов, достаточно больших для того, чтобы причинить вред одной из планет. При обнаружении таковых он менял свою траекторию и атаковал приближающееся к планете небесное тело, чтобы если не разрушить его, то хотя бы сбить с курса.

Такая защита действительно была необходима. Мультисистема, частью которой теперь являлась Земля, была переполнена астероидами, метеоритами и пылевыми частицами, образовавшими столь плотные облака, что делали невозможной лазерную связь. Благодаря им «Терра Нова» долгими неделями оказывалась полностью отрезанной от Земли: экипаж поддерживал режим радиомолчания, чтобы не привлекать к себе внимание ОРИ.

Лучшие из имеющихся оценок показывали, что Мультисистема больше Солнечной системы не менее чем в пятьсот и не более чем в пять тысяч раз. Точнее ее размеры никто пока определить не смог. Диана помрачнела. Да, все слишком неопределенно. Даже неизвестно наверняка, уничтожена ли Солнечная система при Похищении.

Диана заставила себя сконцентрироваться на конкретной задаче.

Вместе с Землей в Мультисистеме насчитывалось как минимум 157 планет, и все они были окружены облаками ОРИ. ОРИ не отличали метеоритное тело естественного происхождения от пилотируемого аппарата, уничтожая абсолютно все, что угрожало планетам. «Терра Нова» не смогла приблизиться ни к одной из них ближе, чем на триста тысяч километров. Экипаж, при известной осторожности, был вне опасности – «Терра Нову» конструировали с огромным запасом прочности, к тому же с Земли к ней посылали вспомогательные корабли обеспечения. Как правило, ОРИ не реагировали на аппараты, покидавшие поверхность планеты.

Да, вопрос о физическом выживании на повестке дня не стоял. Но корабль становился бесполезным, не способным выполнить стоящую перед ним задачу – приблизиться к интересующим людей планетам. «Терра Нова» продолжала исследовать харонцев с расстояния в треть миллиона километров. Хороший повод посмеяться. Или поплакать.

Последней надеждой был «Рэкер». Если этот крохотный аппарат смог приблизиться незамеченным к ОРИ, это кое-что приоткрывает в принципах управления излучателя. Еще немного, и – кто знает? – люди научатся выключать орбитальную метеоритную защиту и посадят пилотируемые аппараты на поверхность хотя бы некоторых планет. Земля построит новые космические корабли и вернет себе утраченную способность выходить в космос. Возможно, это станет первым шагом на пути к тому, чтобы взять свою судьбу в собственные руки. В массивном корпусе «Терра Новы» заканчивалась подготовка второго корабля-невидимки, «Партизана». Если первая попытка окажется удачной, они готовы почти сразу же атаковать следующий ОРИ.

«Рэкер» изготовили с применением СТЕЛС-технологий, пытаясь сделать его практически невидимым для радаров. Но объект, невидимый на всех частотах сразу, в принципе невозможен, и, приблизившись столь близко к ОРИ, «Рэкер» подвергался большой опасности. Хотя и не было известно ни одного случая, чтобы ОРИ использовал для контроля за космосом инфракрасный и оптический диапазоны, почему бы не допустить, что они умеют и это, – тогда борьба с ними станет совершенно немыслимой.

Поверхность «Рэкера» была покрыта матовой черной краской, это затрудняло его визуальное обнаружение, но невозможно было сделать ее холоднее, чем окружающее пространство. Кроме всего прочего, если «Терра Нова» отслеживала движение «Рэкера» в инфракрасном диапазоне на удалении в полмиллиона километров, ничто не мешало ОРИ делать то же самое с гораздо меньшего расстояния.

Диане чертовски хотелось знать, что же происходит сейчас на борту «Рэкера», но тот молчал. И правильно делал. Информацию можно было получать только с экрана и от офицера-наблюдателя.

Начиналось самое главное. «Рэкер» медленно перемещался вблизи массивного ОРИ. Для столь осторожных маневров обычные реактивные двигатели уже не подходили, они демаскировали бы корабль. Поэтому на «Рэкере» стояли двигатели, работающие на сжатом газе. Инженеры «Терра Новы» потратили уйму времени, чтобы заэкранировать от радарного излучения огромные резервуары со сверхсжатым воздухом. Это было не самое лучшее решение, но более приемлемого предложения не нашлось. Радар практически не способен обнаружить реактивную струю, состоящую не из плазмы, а из обычного холодного воздуха.

– «Рэкер» начал торможение, – невыносимо спокойным голосом произнесла офицер-наблюдатель. – Начинает маневрировать.

Вот она, кульминация. Только теперь можно узнать, где ахиллесова пята у ОРИ. Если, разумеется, она вообще есть.

– Радарное излучение? – вновь осведомился Джеральд.

– Без изменений, сэр. «Рэкер» продолжает торможение.

– Ну, покажи ему, «Рэкер»! – шепотом взмолилась Диана, уставившись в изображение на экране. Секунды перетекали в минуты, повисло тягостное молчание. Крошечное тело «Рэкера» подползало к своей цели все медленнее и медленнее.

И вдруг!

– Изменения в рассеянном излучении! – выкрикнула офицер-наблюдатель. – Параметры передаваемого пучка прежние, но появилось еще одно интерференционное изображение! Повторяю, новое интерференционное изображение!

– Что именно, дайте всю информацию! – потребовала Диана. Появление новой интерференционной картины могло значить только одно: произошли какие-то изменения в пространственной области между ОРИ и «Терра Новой».

– Просмотреть архивные изображения! – скомандовала офицер. – О Господи! – Невозмутимости как не бывало, страх сквозил в ее словах. – Пыль, мадам. Мы наблюдаем отражение пучка от облака пылевых частиц. И оно расширяется.

Диана окаменела. Теперь она знала, что произошло. Более того, она знала, что произойдет дальше. Струи тормозных двигателей «Рэкера» ударили по поверхности ОРИ, сдувая с нее толстый слой пыли. Если появление пылевого облака видно с «Терра Новы», то тем более его обнаружили радары ОРИ.

Стало ясно, что конструкторы «Рэкера» допустили ошибку. Законы Вселенной не прощают таких ошибок, и теперь противник будет бить пенальти. ОРИ наверняка зарегистрирует узконаправленное излучение, посылаемое с «Терра Новы» на «Рэкер» и рассеянное на поднявшейся пыли. Итак, пути к отступлению перекрыты.

«Рэкер» молчал, ничего не предпринимая. Но это молчание говорило громче любых слов.

Самое обидное, что предотвратить катастрофу уже нельзя. ОРИ начал медленно поворачиваться, обращая свою носовую часть на «Рэкера». Крошечное коричневатое пятнышко застыло на экране. Легко сказать, пятнышко. На самом деле там десять человек, друзей и коллег, а вместе с ними годы трудов и надежд, которым суждено пойти прахом.

ОРИ рванул с места, и через пять секунд коричневатого пятнышка не стало, словно и не было никогда. Оно, словно резинкой, было стерто с экрана громадиной ОРИ. Слабая вспышка – и все. Бортовой компьютер убрал с экрана обозначавший положение «Рэкера» ярко-желтый кружок, теперь там в одиночестве висел ОРИ.

В пятистах тысячах километров отсюда в облаке пыли застыли раздавленные тела друзей в разорванных скафандрах, искореженные остатки корпуса, блоки уничтоженного оборудования. Возможно, кто-то еще жив, возможно, жестокая судьба обрекла кого-то из членов экипажа на смерть гораздо более мучительную, чем смерть их товарищей. Когда сердце еще бьется в груди, но надежд на спасение не осталось, можно ли представить исход страшнее?

Капитан Диана Стайгер невидяще уставилась в экран, глаза ее затуманились.

– Все остается по-прежнему, – сказала наконец она, – этот ОРИ – наш единственный шанс. Либо мы выполним задание, одолев его, либо все погибнем в поисках другого.

Почувствовав на себе пристальный взгляд, она резко повернулась к Джеральду Макдугалу. Пять лет они работали вместе, плечом к плечу. Этого достаточно, чтобы без слов понимать друг друга. Она ответила Макдугалу до того, как он успел раскрыть рот.

– Да, я знаю, Джеральд. Они погибли. Но сейчас не время для траура. Если мы не найдем способа бороться с ОРИ, нам всем конец.

Диана откинулась на спинку своего командирского кресла, не спуская взгляда с темного экрана, словно там была скрыта разгадка этой чертовой загадки. На экране уже не было «Рэкера», и оттого тьма казалась особенно зловещей.

– Мы были недалеки от правильного решения, – сказала она, – и мы должны найти его. У нас в запасе еще одна попытка. Нужно запускать «Партизана»…

Диана заставила себя не думать о тех, кто полетит на «Партизане». Вероятность выжить у них невелика, но другого выхода нет. Капитан «Терра Новы» почувствовала в себе силы отдать приказ.

– Старт «Партизана» – через неделю, – отчеканила она.

– Диана, это бред! Мы только напрасно потеряем людей, – закричал Макдугал.

– Ваше предложение, Джеральд? – холодно спросила она, глядя ему прямо в глаза. Джеральд, схватившись за голову, отвернулся.

– Позвольте мне хотя бы нарушить режим радиомолчания и выйти на связь с Землей до того, как стартует «Партизан», – сказал он спустя минуту. Вряд ли они смогут нам что-нибудь посоветовать, и все-таки… Все равно скрываться больше нет смысла, мы уже обнаружены. Уничтоженный «Рэкер» находился прямо между нами и ОРИ. Он видит отраженный от нас радиосигнал.

– Нас обнаружили? – удивленно переспросила Диана.

– Доктор Макдугал прав, капитан, – подтвердила офицер-наблюдатель.

Надеяться в таких вопросах на Землю – безумие, Диана понимала это. Тамошние исследователи признавали, что оказались в тупике. Диана понимала и другое: даже краткого обращения к Земле при помощи узконаправленного лучевого передатчика вполне достаточно, чтобы инициировать атаку ОРИ, который теперь следит за ними. К черту здравый смысл! Вряд ли стоит оттягивать неизбежное.

– Отлично, – сказала она. – Выходите на связь, мистер Макдугал.

И повернулась к экрану. В конце концов почему бы не отложить на день-два верную смерть второго экипажа?

 

2. Анахронизм

«Мы с Люсьеном Дрейфусом были друзьями. Мало кто еще может похвастаться этим.

Многие будут говорить вам, что у него был ужасный характер, и это, к сожалению, правда. Он легко раздражался. Но этому была своя причина, и она крылась в его вечной неудовлетворенности самим собой. Ему всегда казалось, что то, что он делает, он делает недостаточно хорошо. Он был удивительный человек, и это лучше всего видно по его отношению к харонцам. Когда все вокруг были потрясены их могуществом и опустили руки от сознания собственной слабости и бессилия, Люсьен ничуть не испугался. Он ненавидел и хотел бороться…

…Сперва многие старались думать, что постигшие Землю с приходом харонцев бедствия – это стихийная катастрофа, что-то вроде землетрясения. Божественная кара, понимаете? Он с самого начала воспринимал их как врага, которого следует победить. Потом такой подход получил всеобщее признание.

…Его последней работой стал спуск в Кроличью Нору. Так мы назвали шахту, пробуренную от лунной поверхности к Лунному Колесу. Он спустился вниз в сопровождении телеуправляемого виртуала Ларри Чао. Они должны были разместить на Колесе сенсорные датчики. Эта часть задания была успешно выполнена, и мы получили множество ценной информации. Но внезапно появившиеся харонцы напали на них. Мы следили за ними, пока работала видеоаппаратура. Больше мы Люсьена не видели, он навсегда исчез в проклятой Норе.

…До сих пор по ночам я просыпаюсь от его крика. Это кошмар. По-моему, этот парень заслуживал лучшего конца».

Цитаты из рукописи «Год после Похищения: устная история Катастрофы». Центральный городской архив. 2427.

СОЛНЕЧНАЯ СИСТЕМА. Луна. Город Центральный

Марсия Макдугал уже в который раз посматривала на часы. Нет, это просто невыносимо. Конечно, вести себя так не очень прилично, особенно сейчас, когда на трибуне Университета Армстронга сам канцлер Долтри. С этим «человеком нужно быть вдвойне осторожной.

Черт побери, да когда же он наконец закончит пережевывать свою жвачку? Больше всего Макдугал хотела сейчас смыться и все-таки знала, что обязательно высидит до конца церемонии.

Но больше ноги ее здесь не будет! Хорошенькое дело – вкалывать приходится на Полюсе, а отмечать годовщину Похищения – в Городе. Ее здесь называли Шишкарем – следует признать, что сленг граждан Лунной Республики невыразимо пошл. Впрочем, как и другие иммигранты, Марсия гордилась своим гражданством. Иметь его было почетно, а получить – достаточно трудно.

Как же ей узнать, что сейчас происходит там, на Полюсе? Сэлби сказала, что совершен какой-то прорыв. А подробнее рассказать не захотела.

– Сегодня мы с новой силой переживаем постигшую нас утрату, – бубнил канцлер Долтри. – Мы вновь вспоминаем прекрасную Землю, сохраняя в глубине наших сердец надежду на то, что она не потеряна навсегда. Мы вспоминаем всех погибших, вспоминаем разрушенные планеты Солнечной системы… Мы обращаемся…

«Симпатичный старикашка, – подумала Марсия, – но до чего же болтливый». Она зааплодировала – негромко, но так, чтобы ее услышали, – окружающие ее не поддержали, окаменев в своих креслах. Терпению Марсии наступал конец. Хуже всего, что выскользнуть отсюда незаметно не удастся. Она, к сожалению, слишком эффектная женщина, высокая и стройная, с красивой загорелой кожей бронзового оттенка. Большие карие глаза выделяются на выразительном лице. Уже несколько лет ее пышные черные волосы не знают ножниц. Нет, удрать незаметно и думать нечего, придется терпеть до конца. Марсия немного поерзала на неудобном сиденье, и даже этого оказалось достаточно, чтобы обратить на себя общее внимание.

Наконец канцлер замолчал. Раздались хлопки, Марсия поспешила со сцены и, с большим трудом пробившись сквозь плотную толпу, направилась к выходу.

В этот день народу на улице было очень много, и поневоле приходилось идти медленно. Хватало времени, чтобы осмотреться. Центр города был разрушен гравитационным ударом, сопровождавшим Похищение. И даже теперь, многие годы спустя, следы этих разрушений бросались в глаза на каждом шагу. Город всегда гордился своими садами и парками с живыми деревьями, которые росли под высоким каменным сводом, выкрашенным в голубой цвет. Во время катастрофы почти все деревья погибли. Часть их была вырвана с корнем, но большинство засохло, лишившись воды. Впрочем, пострадавшую водопроводную систему быстро привели в порядок, часть парков была уже восстановлена, и живая зелень вселяла в людей чувство надежды, но восстановление продвигалось страшно медленно, и даже теперь, спустя пять лет, тут и там валялись полусгнившие стволы деревьев. Постепенно их убирали и на их месте появлялись живые саженцы. Ускорить же этот процесс было невозможно, потому что одновременная утилизация всех погибших деревьев привела бы к нарушению углеродного цикла, чреватому тяжелыми последствиями.

Городу явно не хватало сил и средств. В любом другом месте все раны были бы давно залечены, но не на Луне, куда практически все приходилось ввозить с Земли. Земли рядом теперь не было, а остальные обитаемые миры находились невероятно далеко. Обитатели Центрального Города, напрягая все свои силы, боролись с последствиями катастрофы, и каждый втайне мечтал, что каким-нибудь чудесным способом удастся вернуть Землю на свое место.

Это был не просто косметический ремонт. Восстановление привычной среды обитания было жизненно необходимо горожанам. Тротуары без деревьев казались непривычно голыми, разбитые окна зияли, как пустые глазницы. Краска, штукатурка и декоративные покрытия были сильно повреждены, а сквозь трещины на ярко-голубом небе кое-где проглядывали темно-коричневые гранитные глыбы. Грозящие обвалом стены домов укрепили скобами и подпорками – полностью восстановленных зданий найти было нельзя. Ничто не радовало глаз.

По замершему еще пять лет назад эскалатору Марсия сбежала на два этажа вниз. Тут рядом находился транспортный центр. Ежедневный транспорт на Северный полюс отправлялся через двадцать минут, и ей нужно было во что бы то ни стало успеть на него. Приборы, днем и ночью неусыпно следившие за поведением огромного Лунного Колеса, явно обнаружили что-то новое.

Марсия быстро взглянула на часы. Она может опоздать, если не прибавит шагу.

Марсия Макдугал была одним из крупнейших, а точнее, единственным настоящим специалистом по образно-зрительному языку харонцев. Работа интересная и важная, если бы не слишком частые полеты на внутрилунных каботажниках. Марсия постоянно сновала между Центральным Городом и станцией имени Дрейфуса на Северном полюсе, и не было ничего неприятнее этих поездок.

Допотопные корабли, обслуживавшие внутрилунные линии, не отличались изысканным комфортом. Путешественников нещадно трясло в тесных креслах, а непривычно большие стартовые перегрузки сменялись внезапной невесомостью на основном участке полета. Пассажиры нервничали и зажмуривали глаза, когда буквально на расстоянии вытянутой руки мимо проносились острые как бритва гребни скалистых хребтов или когда все вокруг полыхало от вспышек тормозных ракетных двигателей. К тому же эти корабли славились плохой кормежкой, а ощущение остановившегося времени часто бывало невыносимым. Казалось, что вы попали в капкан и теперь навечно запаяны в этой тесной консервной банке. А потом полет заканчивался, путешественники проходили через шлюзовую камеру и, вновь оказавшись в объятиях цивилизации, могли дышать хорошим воздухом, есть вполне приличную пищу и, самое главное, находиться в просторных помещениях, где можно не только встать в полный рост, но и прогуляться взад и вперед.

Никаких особенных изменений, пока Марсия отсутствовала, не произошло. Атмосфера на станции имени Дрейфуса оставалась по-прежнему зловещей.

Путешествие ничем не отличалось от прежних, если не считать того, что по недавно принятым правилам безопасности его пришлось провести, в скафандре. С этим Марсия спорить не стала. Она лучше других знала состояние каботажного флота, но это не делало скафандры удобнее. Ходьба в таком костюме – сплошное мучение.

Не питая иллюзий насчет надежности корабля, Марсия провела весь полет в напряжении и расслабилась, лишь когда почувствовала удар транспорта о причальный портал Северного космопорта.

Корабль пришвартовался не прямо к шлюзу, и Марсии вместе с другими пассажирами пришлось ждать, когда за ними пришлют колесный вездеход. Самые нетерпеливые выбрались через люк сами, остальные не тронулись с места. Не было смысла толпиться в низком и тесном шлюзовом отсеке, дожидаясь устаревших неповоротливых транспортеров. Марсия закрыла глаза и попыталась думать о приятном. Это было не так-то просто.

Наконец люк, протяжно скрипнув, медленно отодвинулся, Марсия открыла глаза, с трудом выбралась из кресла и собрала легкий багаж.

Пассажиры набились в транспортер, и люк корабля закрылся за ними. Самые торопливые совершили большую ошибку, оказавшись теперь оттесненными от единственного выхода. Марсия, закинув большую походную сумку на плечо, расставила ноги на металлическом полу. Так меньше трясло.

Взревели моторы, и старая рухлядь с черепашьей скоростью потащилась по полю. Со времени предыдущей поездки состояние транспортера явно не улучшилось, так что пока рано было чувствовать себя в полной безопасности.

После первых метров пути новички, впервые прибывшие на Полюс, проворно выпрыгивали из жестких кресел. Остальные в них и не садились.

Транспортер благополучно достиг станции и въехал в ее шлюзовую камеру. Послышался резкий свист наполняющего камеру воздуха. Корпус транспортера отозвался легким постаныванием. Вскоре шум прекратился, раскрылся люк, и Марсия оказалась на свободе. Почти бегом она направилась к местной транспортной секции. В нос ударил неистребимый запах гнили, которым пропахло все на станции Дрейфуса. Вернулась!

Транспортная секция занимала половину Первого строения станции – полой сферы диаметром примерно сто метров. В ней царила привычная бестолковая суета. Обстановка на станции не менялась со дня ее основания, но из-за регулярного сокращения бюджетных ассигнований на полярные исследования здесь чувствовалась зловещая атмосфера упадка. Воздух на станции Дрейфуса был невыносимо сух. Неподготовленного гостя сбивал с ног запах озона, выделяемого работающими с перегрузкой энергосистемами. Большинство осветительных приборов не горело. На всем лежал толстый слой пыли и потому господствовал серый цвет. Каждый раз при возвращении на Полюс Марсию охватывала грусть. Станции Дрейфуса не было еще и пяти лет, но выглядела она уже безнадежно постаревшей. Дух разрушения витал над ней.

Возможно, они все-таки смогут получить средства, необходимые для восстановления станции. Но люди как будто привыкли к беспорядку, не замечали его, словно заранее смирились с тем, что у станции нет будущего. А это плохой симптом.

Станция Дрейфуса состояла из нескольких куполообразных, построенных на поверхности, домов, соединенных между собой пробитыми в скальном грунте туннелями. Некоторые из них сообщались с многочисленными вспомогательными камерами. Еще недавно это была не просто одна из обитаемых станций. Здесь решалась судьба человечества, и персонал станции очень хорошо это сознавал. Здесь был передний край исследований таинственных харонцев, от которых осталось бездействующее Лунное Колесо. Вернуть бы то время дружной целеустремленной работы!

Впрочем, несмотря на всеобщую поддержку, реального прогресса достичь так и не удалось. Исследователи накопили гигантские объемы информации, и благодаря им человечество узнало много нового о харонцах, их биологии и социальном устройстве. Но это ни на йоту не приблизило людей к разрешению главной задачи – как вернуть обратно Землю? А что еще, кроме нее, могло быть по-настоящему важно?

У Марсии были и личные причины заниматься Лунным Колесом. Ее муж, Джеральд Макдугал, служил на «Терра Нове». Она потеряла его в момент Похищения, но с мыслью о вечной разлуке не смирилась. Спасение мужа стало целью ее жизни. Само по себе овладение языком харонцев для нее ничего не значило.

Где Сэлби? Она окинула быстрым взором помещение. Сэлби сообщила, что встретит Марсию. Промелькнула мысль, что неплохо бы удрать к себе домой и немного передохнуть, и тут Марсия увидела Сэлби. Та неистово махала ей рукой. Марсия махнула в ответ.

Вообще-то Сэлби Богсворт-Степлтон была археологом. И очень странным человеком. Марсии нравилось работать в обществе женщин. В небольших дозах, разумеется. Но Сэлби слишком уж отличалась от других людей. Сегодня, в день государственного траура, она смеялась, растянув рот до ушей, и радостно подпрыгивала на месте.

Ей было около пятидесяти. Среднего роста, с коротко подстриженными каштановыми волосами, которые уже тронула седина, с огромными голубыми глазами и удивительно ровными рядами белоснежных зубов, Сэлби была беспечна, как девчонка, и с огромным воодушевлением хваталась за любое дело. Ее подчеркнутая аккуратность и внимание к туалету компенсировали излишнюю коренастость фигуры.

– Эй, Марсия, давай скорее сюда! – завопила она, как будто между ними были материки и океаны, а не каких-то пять метров лунной лаборатории.

– Хелло, Сэлби, – сказала Марсия, протянув руку.

– Хелло, доктор Макдугал, – с обычной преувеличенной пылкостью прощебетала Сэлби. Она уклонилась от рукопожатия и без всяких объяснений чмокнула Марсию в щеку.

– Рада вас видеть, – сказала она. – Долго же вас не было с нами…

– Что-нибудь случилось?

Сэлби засмеялась и потянула ее за руку.

– С возвращением, – поздравила она, словно не слыша вопроса. – Тут без вас была такая скука, до тех пор, конечно, пока кое-что не началось. Все прекрасно!

Марсия быстро уставала от речей Сэлби, которые приходилось разгадывать, как какой-нибудь ребус.

– Все было отлично, да вы и сами видите. Работаем круглосуточно. Но черт побери, все так сложно, что я даже не знаю, сколько мне еще потребуется времени.

Сэлби всегда говорила на своем собственном, одной ей понятном языке, только внешне напоминавшем нормальный человеческий. С пурпуристами общаться было легче, чем с Сэлби, но она не обращала внимания на смущение собеседников.

– Считай, что ты меня заинтриговала, – сказала Марсия.

– В принципе не так уж все хорошо, – с деланным безразличием опровергла Сэлби саму себя. – Вы рады, что приехали? – вдруг спросила она невпопад.

Это был глупый вопрос, и Марсия не ответила бы, однако нужно было как-то перейти к делу.

– В общем-то нет, – ответила она. – Сегодня не слишком удачный день. Но ты сказала, что у тебя есть какая-то новая информация. Это о?..

Как по мановению волшебной палочки голос Сэлби мгновенно посерьезнел. Она даже остановилась.

– Да. Это настоящий прорыв. Мы, кажется, справились с нашим Розеттским камнем. Но осталась масса вопросов. Знаете, что? Поедем-ка туда прямо сейчас. Увидите все собственными глазами и, быть может, что-нибудь придумаете…

Только теперь Марсия поняла, почему Сэлби, страстно ненавидевшая все скафандры на свете, одета в скафандр. Если она уже столько времени не пытается его снять, значит, определенно произошло что-то чрезвычайное.

Сэлби была очень взволнована, и это волнение передалось Марсии. Однако Марсия взяла себя в руки.

– Отлично, Сэлби, – твердо сказала она. – Поехали посмотрим, что вам удалось раскопать.

Система входа в Кроличью Нору занимала большую часть Первого дома. Они прошли через совершенно излишнюю здесь шлюзовую камеру, отделявшую Центр вертикальных перемещений от остальных сооружений. По другую сторону люка было нормальное давление, и можно было бы оставлять все люки открытыми. Если бы не постоянная опасность: любая мелочь могла мгновенно вывести систему из равновесия, поэтому перестраховка была оправданной.

– Пора посмотреть все, что мы хотеть, – произнесла дежурную шутку Сэлби, однако голос ее оставался серьезным.

– Все, – подтвердила Марсия, пытаясь разобраться в оттенках интонации собеседницы. Переговорное устройство затрудняло эту задачу.

Макдугал вслед за Сэлби прошла в лифт и уселась напротив нее. Повисло молчание.

Итак, Туннель. Когда-то в древности харонцы вырыли на сорокакилометровой глубине обширную полость, в которой было размещено Лунное Колесо. В процессе строительства были пробурены скважины на Северном и Южном полюсах Луны. Они практически выходили на поверхность, однако в целях маскировки тонкий пограничный слой скального грунта был оставлен неповрежденным. Как и многие другие следы пребывания харонцев в Солнечной системе, эти шахты по-прежнему оставались неразгаданной загадкой, хотя по поводу их возможного назначения высказывалось немало интересных гипотез.

Пять лет назад, в самые тяжелые для человечества дни, поисковая бригада, используя гравиприемник, исследовала северную Шахту, которая была непосредственно связана с Туннелем. Работа Люсьена Дрейфуса и виртуального телеоператора Ларри Чао окончилась трагически.

Теперь по этой трассе курсировали четыре вертикальных автотранспортера, рассчитанных на двадцать человек каждый.

Когда к транспортеру подошли Марсия и Сэлби, до отправления вниз оставалось пять минут, и транспортер был абсолютно пуст. Перед самым отправлением в салон вошли еще двое и молча уселись в кресла. Отлично. Теперь гораздо проще будет избежать болтовни Сэлби. В принципе они могли бы настроить свои рации на частный канал и говорить о чем вздумается. Но Сэлби, обычно страдающая словоизвержением, сейчас явно предпочитала помалкивать.

Сэлби Богсворт-Степлтон, доктор философии, была Анахронизмом. Так с некоторых пор называли коренных землян, оставшихся в Солнечной системе после Похищения. Большинство обитающих нынче на Луне Анахронизмов в свое время приехали сюда в качестве туристов. В общем-то турпоездку на Луну могли себе позволить только сравнительно богатые люди, но Сэлби была не из их числа – она приехала на Луну заниматься наукой. Анахронизмы довольно быстро адаптировались на Луне и включились в общую работу.

Но даже самые удачливые и невозмутимые из них так и не смирились со страшной утратой. Для Марсии, как и для многих других. Земля была самым любимым островом ближнего Космоса, местом, откуда приходят и куда вновь возвращаются люди и вещи. Но родиной Марсия Землю никогда не ощущала, равно как и себя землянкой. Она чрезвычайно ею гордилась, горько оплакивала ее похищение, но Земля не была для нее домом. Вообще для большинства обитателей Луны это была скорее умозрительная абстракция, в которую каждый вкладывал свой собственный смысл, а уж потом миллионы таких частных смыслов сливались в одно общее понятие «Земля».

Анахронизмы никогда не говорили о себе, как просто о землянах. Они были родом из Лондона и Гринвич-Виллидж, из Кембриджа или Фриско, Киева или Монтевидео, Бангкока или Варшавы. У каждого из них имелся свой дом, свои родные места, своя семья. И вот все это внезапно исчезло. Они больше ничего не могли узнать о своих мужьях и бабушках, сестрах и дочерях. Никто не мог даже сказать, погибли они или еще живы. Анахронизмы без преувеличения потеряли свои души, в той мере, в какой они были привязаны к своим родным, к своей родине.

Сама Марсия в этой катастрофе осталась без любимого мужа, и единственное, в чем она была уверена – это в том, что он жив. Но ее потеря была ничем в сравнении с тем, что потеряла Сэлби, потому что пришельцы лишили ее не просто всех близких, но и родного мира, без которого она не мыслила своего существования, хотя как-то и приспосабливалась к изменившимся условиям жизни. Другие жили так, словно вот-вот вернутся к себе на Землю. Однако во взгляде каждого землянина без труда читалась томительная тоска ожидания. Это первое, что бросалось в глаза при общении с ними. Сэлби от других отличало только одно: ее утрата была слишком очевидной, даже постоянная суматошная веселость Сэлби не могла ее скрыть.

Таймер, отсчитывавший время до старта, остановился на отметке ноль, двери быстро сомкнулись и транспортер начал спуск в Туннель. Пройдя всего несколько метров, он остановился перед внутренним люком шлюзовой камеры. По ту сторону шлюза давление тоже было нормальным.

Лунное Колесо окружала оболочка зеленого газа, состоявшего из сложных, отвратительно пахнущих компонентов. Это были остаточные продукты биохимической деятельности Колеса. Пять лет назад, когда люди только что открыли шахту, вонь стояла куда более мерзкая. Беда в том, что идеальных шлюзовых камер не бывает и запахи просачивались наружу, в помещения станции имени Дрейфуса. Мощные воздушные фильтры, работавшие день и ночь, не справлялись с вонью. Так отвратительно станция Дрейфуса пахла с самого момента своего создания, между ней и Колесом постоянно происходил газообмен, причинявший сотрудникам много неудобств.

Наконец шлюзовая камера осталась позади, и транспортер стремительно заскользил вниз.

На нем хватало иллюминаторов, но не было за ними ничего интересного. Фары освещали лишь толстые жгуты кабелей, тянущихся вдоль стен шахты. Из-за газа они казались зеленоватыми. Иногда мимо проносился другой транспортер, поднимавший сменную бригаду исследователей. Для Марсии Макдугал все это давно уже было не в диковинку. Сейчас ее больше интересовала ее спутница. Доктор Сэлби Богсворт-Степлтон была нетипичным Анахронизмом. Сюда она приехала отнюдь не как турист. На Луне она всегда только работала. Археологом. Она увлеченно работала здесь, хотя Луна и представлялась многим не самым подходящим местом для подобных исследований.

Но Сэлби не пыталась раскопать на Луне следы пребывания античных астронавтов с Атлантиды или найти замаскированный космодром для летающих тарелок. Люди, обыкновенные люди жили на Луне уже многие столетия и оставили после себя чрезвычайно много интересного. В представлении Сэлби идеальный археолог должен был большую часть времени сидеть у дисплея, роясь в исторических данных. Она отыскивала старые, всеми забытые базы данных, анализировала их, находя все новые и новые факты и многое проясняющие подробности истории освоения этого действительно Нового Света.

Но не меньше этой рутинной кабинетной работы она любила археологические экспедиции. Забытые поселения, останки разбитых кораблей, старые мусорные свалки и многое другое обильно усеивало лунную поверхность. Сэлби провела несколько достаточно сложных, но результативных раскопок и сумела заново переписать несколько страниц истории освоения Луны. Даже канцлер Долтри в своей траурной речи произнес высокопарную фразу о необходимости исторической памяти, сохранению которой как раз и была посвящена вся исследовательская работа Сэлби.

С точки зрения археологии, Лунное Колесо представляло собой гигантское искусственное сооружение. Тайрон Веспасиан, директор станции имени Дрейфуса, подписал контракт о приеме Сэлби на службу в первый же день их знакомства. Впоследствии он говорил Марсии, что несколько дней после этого он одновременно был и доволен своим решением, и сожалел о нем. Сэлби же полностью удовлетворяло новое положение, она с головой ушла в научные изыскания. Она была, без сомнения, первоклассным археологом. И вместе с тем археологом с невыносимым характером.

Транспортер начал долгое торможение. Они приближались к базе «Туннель».

После шлюзования двери транспортера широко распахнулись, и в салон ворвались клубы отвратительного газа. Марсия отстегнула привязные ремни и вместе с остальными пассажирами ступила прямо на поверхность Лунного Колеса. Зеленоватое облако в мощных лучах прожекторов не очень бросалось в глаза, но проверить качество воздуха никому и в голову не приходило.

Сэлби, обогнав всех, поспешила к входу в Туннель, Марсия, поглядывая по сторонам, двинулась ей вслед.

Гигантский Туннель был примерно двадцати метров в высоту и около сорока в поперечнике. Невероятно. Эта Бог знает кем и как созданная штука, с которой было связано столько таинственного и трагического, была сейчас у нее под ногами. Исследовательские бригады уже приступили к изучению Колеса в целом, но бурение и ультразвуковая локация дали некоторую информацию лишь об узком околоповерхностном слое толщиной не более тридцати метров. Районы проведения исследований постепенно распространялись все дальше и дальше от станции.

Это уникальное в своем роде сооружение занимало собой чуть ли не пол-Луны. Каждый раз, оказываясь здесь, Марсия не уставала удивляться. Настоящее чудо света! Эмоции здорово мешали нормальной научной работе, поэтому Макдугал старалась не спускаться в Туннель без крайней необходимости. «Черт побери, а ведь величиной оно практически такое же, как построенное нами Кольцо Харона!» – неожиданно сообразила Марсия. Но Кольцо Харона было построено в открытом Космосе. Бурение столь крупного туннеля в скальной породе Луны было пока не под силу человечеству. Не говоря уже обо всем прочем, в этом просто не было никакой необходимости. Строительство такого сооружения могло потребоваться в единственном случае – если нужно было надежно его спрятать. Понять случившееся можно, лишь дав ответ именно на этот вопрос: кто и от кого спрятал Лунное Колесо? В самом деле, кто может обладать таким могуществом, чтобы угрожать всесильным создателям Лунного Колеса? Кого они боялись? Существующие гипотезы были противоречивы и рассыпались при серьезном научном анализе.

Поверхность Лунного Колеса была твердой, коричневатого цвета. Вещество, образующее ее, имело слоистое, чешуйчатое строение и органическое происхождение. В сущности, это был омертвевший внешний слой толстого кожного покрова. Когда первые исследователи спустились сюда, поверхность была покрыта чем-то вроде опавшей листвы. Повсюду валялся типичный харонский хлам. Останки роботов, пластинки панцирей неизвестных человечеству существ, казавшихся странной и причудливой смесью органики и механики.

Специальные команды очищали поверхность от этого мусора, и мертвая шкура животного-робота фрагмент за фрагментом становилась доступной для исследования.

Тут имелось несколько удобных для передвижения направлений, и одно из них вело прямо ко входу в восточный туннель. Марсия остановилась и поглядела туда. Пять лет назад странные, передвигавшиеся на колесах существа заграбастали несчастного Люсьена Дрейфуса и утащили за собой в страшные глубины Туннеля. По сию пору никто не знал, что с ним потом случилось. Похищение Люсьена давно стало легендой, дало обильную пищу для фольклора. Эта тайна занимала умы людей еще и потому, что казалась аналогом большой тайны, большого Похищения, но в масштабах, вроде бы доступных пониманию простого человека. Нетрудно представить причины, толкнувшие кого-то на похищение отдельного человека, но когда речь идет о планете с многомиллиардным населением, это уму непостижимо.

– Поторопись-ка, Марсия, – раздался в ее ушах голос Сэлби. – Нам пора идти.

Марсия согласно кивнула. Вдоль дороги тянулась длинная вереница фонарей, похожая на яркую праздничную иллюминацию. Невдалеке от входа стояло несколько небольших белых каров, ожидающих пассажиров. Сэлби прыгнула в водительское кресло одного из них, Марсия уселась позади нее.

– Вперед, Сэлби, – сказала она. – Едем смотреть на твои открытия.

– Ага, – ответила Сэлби, и на ее лицо легло сосредоточенное выражение. Она вцепилась в руль и резко нажала на педаль скорости; Кар дернулся и с места набрал скорость.

Марсия не успела даже пристегнуть ремни. От огромной скорости закружилась голова и нахлынули мысли о хрупкости человеческой жизни. Сэлби ехала больше по правой стороне, но, когда задумывалась о чем-то, выскакивала на левую полосу, как было принято в ее незабвенной Англии, и тогда поездка становилась более чем увлекательной.

Освещенный участок трассы остался позади, и через минуту их окутала зловещая темнота. Заученным движением руки Сэлби включила фары, и машина с прежней скоростью понеслась вдоль Туннеля. Странные тени побежали по стенам, придавая пейзажу фантастический вид.

Туннель был прямой, как стрела. Если приглядеться, то нетрудно было заметить множество боковых проходов, ведущих в сторону от основного Туннеля. Некоторые из них открывались даже в потолке. Кое-где в глубине ответвлений мерцали огни рабочего освещения. Часть проходов была лишь немногим уже главного Туннеля, одни казались такими же ровными и бесконечными, как и он, другие представляли собой сплошной лабиринт. Да, работы по описанию Туннеля хватит еще на много столетий, подумала Марсия. Но не только ответвления бросались в глаза. Кроме них, стены Туннеля были испещрены нишами. Большинство ниш были пусты, зато другие просто забиты предметами, в основном остатками жутковатых машин всевозможных видов, названных харонцами. Одна камера была завалена кубиками, сделанными из неизвестного материала. Вглубь шли шахты, заполненные густой вязкой жидкостью. Кое-где можно было увидеть клубки причудливо переплетающихся кабелей. Что это? Музейные хранилища?

Но даже не это потрясало воображение. Дело в том, что многие камеры были набиты костями и высохшими мумиями представителей древней фауны Земли.

Останками динозавров.

Исследователи отказывались верить собственным глазам. Факты говорили о том, что еще в доисторические времена харонцы привозили сюда с Земли образцы тамошней флоры и фауны, причем в значительных количествах. У некоторых видов харонцев были обнаружены свойственные земным формам жизни ДНК и РНК. Но ведь не для проведения биологических исследований харонцам потребовалось строить Туннель под лунной поверхностью!

Кар промчался мимо огромной, залитой ослепительным светом полости. Марсия успела прочитать ее номер, обозначенный над входом: камера 281. Именно здесь ученые обнаружили полдюжины тиранозавров, вывезенных с Земли в конце мелового периода. И если от одних остались только скелеты, то другие представляли собой прекрасно сохранившиеся мумии животных. Было найдено также несколько десятков совершенно неизвестных науке видов. Чтобы сказать о них что-либо определенное, требовалась помощь палеонтологов, а их-то как раз на Луне и не было.

– Марсия, – сказала Сэлби, прерывая слишком уж затянувшееся молчание. – Я понимаю, что тебе сейчас не очень хочется говорить, но я все-таки скажу: ты совершенно не подготовлена к тому, с чем тебе предстоит столкнуться.

Марсия слабо улыбнулась ей в ответ, но выражение ее лица в шлеме скафандра, да еще в кромешной тьме различить было невозможно. Впрочем, Сэлби все равно не поняла бы этой улыбки – в психологии она была ребенком.

– Отлично, – ответила Марсия в переговорное устройство. – Я тебя внимательно слушаю. О чем ты?

– О динозаврах, дорогая. О динозаврах. Мы узнали кое-что новое. Биологи теперь убеждены, что они умерли здесь, а не были убиты на Земле, как мы сначала предполагали. Нашли лунные камни у них в желудках, что ли. Я в этом мало разбираюсь, но похоже, что они жили здесь в течение примерно пятнадцати миллионов лет.

– Что-о?

– Это подсчитано с применением радиоактивных методов по относительному содержанию различных элементов в костях – я не очень разбираюсь. Но ясно, что все наши прежние гипотезы рухнули.

– Ты хочешь сказать, что динозавры пятнадцать миллионов лет жили в этом туннеле?

– Нет, дорогая, не совсем так. Я хочу сказать, что некоторые из них издохли примерно через пятнадцать миллионов лет после других.

– Ничего не понимаю, – пробормотала Марсия. – Чертовщина какая-то. Ладно. Долго еще?

– Через минуту приедем.

Фары высветили пещеру, спускавшуюся вниз от основного туннеля, и Сэлби плавно затормозила. Вправо уходила другая пещера, поменьше первой. Там мерцали огни, окрашивая все вокруг в зеленоватый цвет.

– Ее нашел позавчера один из наших сотрудников, – сообщила Сэлби. – Перейди на диапазон 12. Он не используется бригадой, и так нам будет удобнее разговаривать.

Марсия тотчас поняла, что Сэлби не хочет, чтобы она слышала, о чем говорят члены бригады, но упрямиться не стала и лишь кивнула в ответ.

– Послушай, – помолчав, спросила Марсия, – но почему эта пещера обнаружена только сейчас? Ведь она рядом с основным туннелем…

Они уже были у самого входа в нее.

– Здесь сотни, даже тысячи таких пещер, – нравоучительно ответила Сэлби, – но даже десятая их часть пока что не исследована. Причина проста – ужасно не хватает людей. Не научных сотрудников, а обыкновенных подсобных рабочих. Мы просто наносим их на карту – я имею в виду пещеры, а не рабочих, но на подробное описание не остается ни времени, ни сил. Обыкновенно мы суем голову в новую пещеру и сразу, не заметив там ничего особенного, идем дальше. По существу, большинство известных пещер не исследованы, а значит, и неизвестны. Не исключение и эта, она была нанесена на карту четыре года назад, но лишь позавчера Пенг Ли совершенно случайно обнаружил в ней систему внутренних камер. Идем, увидишь сама…

Входом в пещеру служил аккуратный круглый проем примерно полутора метров в поперечнике, расположенный в полуметре над полом. Перешагнув вслед за Сэлби порог, Марсия оказалась в абсолютно пустом помещении трех метров высотой, двух шириной и около десяти длиной.

– Тут ничего интересного, – пробормотала Сэлби. – А вон там вход, обнаруженный Ли.

Сэлби неопределенно махнула рукой, и Марсия заметила в противоположном углу отверстие, ведущее вниз. В отверстии виднелась приставная лестница. Вход был освещен переносными фонарями. Оттуда слышался глухой шум.

– Вперед! – сказала Сэлби и быстро сбежала по лестнице. – Только будь осторожна, – крикнула она Марсии, – в этой камере никто ничего пока не трогал. Мы хотим сначала все сфотографировать и просканировать. – Эхо ее голоса гуляло по помещению, наполняя его странным гулом, а лицо казалось холодным и жестким. – Все не так плохо, – добавила Сэлби, – могло быть и хуже. Спускайся.

Марсия последовала за Сэлби. Только почувствовав под ногами твердую почву, она перевела дух и огляделась. Это была большая полость в форме полусферы радиусом метров десять. Свет прожекторов бил прямо в глаза, а на полу перед Марсией что-то лежало. О Господи, что это? Комок подкатил к горлу.

– Люсьен Дрейфус, – сказала Сэлби. – По крайней мере его скафандр.

Марсия, приглядевшись внимательнее, шумно вздохнула. Облегчение смешалось с ужасом. Это и в самом деле был скафандр, распластанный на полу наподобие звериной шкуры и аккуратно вскрытый вдоль главной позвоночной линии. Разрез был хирургически точен. Столь же аккуратные разрезы шли вдоль рук и ног скафандра.

Скафандр был присыпан отмершими чешуйками Колеса. За пять лет он обветшал, сморщился и изменил свой цвет, видимо, в результате реакции с местной газовой средой. Потрясенная Марсия рассматривала находку, безуспешно пытаясь справиться со своим сердцем, – оно колотилось в груди со страшной силой. Итак, Люсьен Дрейфус. Харонцы утащили его сюда, затем вынули из скафандра, как горошину из стручка, и…

– Где? – прошептала Марсия, не в силах более вымолвить ни слова.

Слова и не требовались.

– Пошли, – сказала Сэлби, с опаской обходя скафандр Люсьена. За прожектором был вход в следующую камеру. Туда вел наклонный коридор метров пятнадцати в длину и трех в ширину, опускающийся вниз под углом примерно в пять градусов. Марсия на секунду заинтересовалась его необычным сводчатым потолком. «Интересно, почему система камер имеет столь странную конфигурацию? – подумала она. – И зачем потребовался этот просторный внутренний коридор, если вход в первую камеру был столь крошечным, словно замаскированным от чужих глаз?» Каждый вопрос, не найдя себе ответа, порождал другой, и Марсия быстро устала.

Камера была ярко освещена, здесь-то сейчас и работала вся исследовательская бригада. Рабочие несколько беспорядочно, на первый взгляд, передвигались по камере. Двигались неуклюже, как люди, не привыкшие к скафандрам.

Когда появились Сэлби с Марсией, суета прекратилась. Люди оставили свои дела и уставились на Марсию. Минуту спустя они цепочкой направились к выходу. По-видимому, Сэлби успела перепрыгнуть на нужную частоту и отдала приказ об этом.

Третья камера внешне была копией предыдущей. Единственное отличие заключалось в том, что она оказалась буквально забита разнообразной аппаратурой как человеческой, так и харонской. Назначение большинства приборов, расставленных на переносных стеллажах, Марсии было неизвестно. Она с большой долей уверенности могла сказать лишь то, что все они имеют какое-то отношение к медицине. Да и яркий ровный свет придавал камере сходство с операционной.

У дальней стены валялись три мертвых харонца, все они относились к разным видам. «Уж не эти ли так ловко вспороли скафандр Дрейфуса?» – подумала Марсия, с отвращением рассматривая останки.

Приборы в основном располагались в центре камеры вокруг непонятного предмета, напоминавшего застывший комок какого-то вещества. Вещество было полупрозрачное и слегка поблескивало в свете мощных ламп. Кто-то стер с комка пыль и отполировал поверхность. Внутрь тянулось множество проводов.

Марсия подошла к предмету вплотную, отодвинула стоящие вокруг мониторы и, собравшись с духом, всмотрелась повнимательнее.

– О Боже! – вскрикнула она в ужасе.

То была не просто однородная застывшая капля. Она повторяла очертания лежащего в соседней камере вспоротого костюма. Марсия невольно вспомнила, как в старинных детективах полисмены обводили мелом контуры трупов. Выделялись туловище, голова, широко раскинутые в стороны руки и ноги.

Каждая часть силуэта совпадала с соответствующей частью скафандра, только была гораздо толще. Марсия словно увидела странную и неудачную карикатуру на толстяка. Она вытащила из кармана фонарь и, включив его, направила луч на предмет, лежавший у ее ног.

Да, она не ошиблась! Теперь она совершенно отчетливо увидела тело, заключенное в мутную оболочку. И этого было вполне достаточно, чтобы узнать хорошо знакомого человека. На лбу Марсии выступил холодный пот. Спрятанное в прозрачный кокон тело на первый взгляд казалось неповрежденным. Глаза были закрыты, на лице застыло выражение спокойствия и безмятежности. Волосы, правда, были всклокочены.

К телу вели многочисленные провода. Впрочем, это были, конечно, не провода, а определенно органические образования – они словно вырастали из пола и шли во все части тела от головы до ног.

Марсию бил озноб. О Господи! Ну конечно, динозавры. Чертовы динозавры, о которых рассказывала Сэлби. Некоторые издохли через пятнадцать миллионов лет после других. Теперь ясно, что харонцы просто поддерживали их жизнедеятельность в течение пятнадцати миллионов лет таким вот дьявольским способом.

Итак, Люсьен Дрейфус находится в странном состоянии, которое не было ни жизнью, ни смертью. И неизвестно, как вытащить его оттуда. Марсия медленно опустилась на колени, из ее глаз градом катились слезы.

Эти чудовища превратили Люсьена в насекомого, заключенного в янтарной капле. И этот кошмар будет продолжаться миллионы лет. Нет, это невыносимо!

Сэлби положила свои руки на плечи Марсии и пыталась осторожно ее поднять.

– Вставай, милая, вставай. Ниже по туннелю, в нескольких сотнях метров отсюда есть пустая пещера, в ней мы разместили нашу штаб-квартиру. Пойдем туда, нам нужно поговорить.

 

3. Наказание

Предпринималось немало попыток изобразить Ларри Чао маньяком или сумасшедшим, но все это неправда. Истина гораздо проще, хотя ее вряд ли примут те, кто во всех бедах мира привык винить негодяев и тайных заговорщиков. Истина в том, что грандиозная катастрофа произошла совершенно случайно.

А Ларри был славным парнем, если говорить о его человеческих качествах. Людская молва называет его главным преступником, забывая, что пять лет назад никому и в голову бы не пришло, что гравитационный пучок способен причинить вреда больше, чем, например, игрушечный фейерверк. А тем более, что он способен пробудить к жизни страшного чужака, притаившегося в Солнечной системе. Ларри стал жертвой стихийных сил. Рок, или история, или игра судьбы – называйте их, как хотите. Кроме того, Ларри был лишь одним из тех, кто ставил злополучный эксперимент. Я была тогда вместе с ним, видела его в работе и одобряла его действия. Беда Ларри в том, что он оказался в центре событий. И теперь, как ни разделяй ответственность между участниками эксперимента, как ни оплакивай потери, факт остается фактом: именно Ларри О'Шонесси Чао нажал на кнопку.

Люди не хотят понимать, что рано или поздно все равно кто-нибудь сделал бы это. Конечная неизбежность результата никого теперь не интересует. Это сделал Ларри Чао! – кричат все. И от этого никуда ни деться – ни нам, ни тем более ему.

Доктор Сондра Бергхофф. Заявление для Устной Истории. Станция гравитационных исследований, Харон Дата Пресс, 2443.

Луна. Космопорт Центрального Города. Экспериментальная Площадка имени Армстронга. День Похищения

Ларри О'Шонесси Чао отметил мрачную годовщину исчезновения Земли тем, что изо всех сил пытался не вспоминать о ней. Проверка «Гравитона» занимала его куда больше, чем общий траур, но все-таки ему не удалось целиком посвятить день работе, и время пролетело впустую. В который раз разбирать устройство клешни давно сдохшего харонского робота-скорпиона нужно было лишь для того, чтобы не потерять рабочую форму.

Рыться в куче полуорганических, полумеханических фрагментов харонских роботов не самая творческая часть его работы, но на большее Ларри сейчас был просто не способен.

Он заставлял себя сосредоточиться на проклятой клешне, исследуя биоэлектронные цепочки с усердием примерного студента, как будто видел в этом смысл собственной жизни, но толку было мало.

В обычные дни ему в общем-то неплохо работалось, сегодня же абсолютно все напоминало о проклятом прошлом.

Пять лет.

Ровно пять лет назад очнувшиеся от спячки харонцы украли у человечества Землю, в мгновение ока переправив ее черт знает куда.

Ларри чуть слышно шептал ругательства, свирепо тыкая в проклятую клешню специальным щупом. Под действием мощных импульсов тока клешня извивалась, как змея, впиваясь своими острыми как бритва захватами в металл щупа.

Горько вздохнув, Ларри отложил щуп в сторону и попытался расслабиться.

Ну ладно, если уж мы не в состоянии произнести вслух то, что нас тяготит, позволим себе хотя бы поразмышлять об этом. Как давно ты последний раз позволял себе такую неслыханную роскошь?

Нервно потирая руки, Ларри Чао неожиданно вспомнил о Понтии Пилате, умывшем их перед обезумевшим от ярости народом. Ларри внимательно посмотрел на свои ладони, потом положил их на лабораторный стол и задумчиво уставился в пустую стену.

Мысль гулко звенела у него в голове.

Итак, по порядку. Сегодня минуло пять лет с того дня, как я, Ларри Чао, инициировал похищение Земли. Он ненадолго задумался, подбирая правильные слова. Пять лет назад он превратил Кольцо Харона в гразер и сумел получить гравитационный луч. Именно он нажал на ту злополучную кнопку и нежданно-негаданно разбудил дремавших пришельцев, выкравших после этого Землю и чуть не разгромивших всю Солнечную систему. Утешением может служить лишь то, что он же, Ларри Чао, и отбил атаку харонцев в тот момент, когда уже казалось, что спасения нет.

Впрочем, людям до его заслуг нет никакого дела, они помнят лишь его вину, помнят и никогда ему не простят. Во веки веков.

Ну хватит, сказал он сам себе и усмехнулся: рефлексия – удел вшивых интеллигентов. Потом подобрал упавший со стола щуп и снова приступил к работе. Робот-харонец был давно мертв, его пластиковая шкура, высохнув и приобретя коричневатый оттенок, расслоилась. Сильные и когда-то смертельно опасные пальцы-захваты без движения лежали перед Ларри.

В лаборатории никого. Сегодня всем не до работы. По всем закоулкам Солнечной системы, где находились сейчас лишенные своей колыбели люди, шли траурные церемонии, и Луна не была исключением.

Ларри, конечно, понимал, что он на таких церемониях желанным гостем не будет. Все равно как если бы преступник заявился на поминки по жертве.

Ну что ж, людей можно понять. Кто-то непрестанно вызывает в памяти образ родного мира, с тоской вспоминает о пронизывающих ветрах высоких широт, о соленом запахе морского воздуха, о сладчайшем наслаждении вечерних прогулок в парке – это их право. Он не будет им мешать своим присутствием на печальном юбилее.

Крепко зажав в руке щуп, но так и не вернувшись к работе, Ларри подумал о харонцах. Лунное Колесо было живым существом, все сомнения на этот счет отпали. Ларри сам принял деятельное участие в его уничтожении. Как и Люсьен Дрейфус. Эта страшная смерть тоже на его совести. Господи, они даже его тела не нашли! Куда его запрятали проклятые харонцы?

Забыть. Забыть, – гипнотизировал себя Ларри. Умение в нужный момент забывать вообще с некоторых пор стало для людей одним из необходимейших навыков.

Итак, клешня робота. Следует закончить работу с клешней.

Большую часть времени в последние дни Ларри проводил в лаборатории, исследуя доставляемые сюда куски убитого Колеса, роясь во внутренностях причудливо устроенных полуживотных-полумашин.

Эта трудная работа требовала нечеловеческого усердия и внимания. Именно поэтому Ларри занялся ею. Известно было немного, неизвестно – целый океан, почти все. Не работа, а каторга, но она помогала Ларри отвлечься от непрерывно терзавших его угрызений совести. Она была добровольно наложенной на себя епитимьей, его специфическим способом раскаяния.

Кроме того, где-то внутри огромного Колеса находился ключ к разгадке всех тайн. Ключ не мог не существовать. Хотя бы крошечный кусочек закодированной информации, который не был уничтожен во время последней битвы. Поисковые команды в принципе уже нашли кое-что, и теперь ключ был особенно необходим, чтобы декодировать, проанализировать находки и использовать добытое знание для получения ответов на главные вопросы.

Ларри не оставалось ничего другого, как найти Землю. И попытаться вырвать ее из лап харонцев, чтобы вернуть на место. Только таким путем он мог смыть с себя грех совершенного преступления. Разумеется, если жизнь на Земле не погибла.

Он вновь засунул щуп в глубь хитросплетения проводов. Содрогнувшись от мощного импульса тока, клешня дернулась и свалилась со стола.

Только за полночь Ларри удалось отогнать от себя тяжелые думы и немного успокоиться. Спать он, впрочем, по-прежнему не мог, но во всяком случае, почувствовал себя способным заняться серьезным делом. Он очистил свой лабораторный стол, убрал так и не исследованную до конца клешню и отправился в громадный темный ангар. Остановившись на пороге, включил свет, и мощные лучи прожекторов, отражаясь от высоких сводчатых стен, залили помещение ярким светом. Середину ангара занимали модели совсем уж древних аппаратов.

Коллекция здесь была собрана любопытная: самолет братьев Райт; настоящий посадочный модуль «Орел», на котором Армстронг впервые в истории человечества высадился на Луне; знаменитая «Деметра» и даже «Терра Нова». Ларри Чао страстно мечтал, чтобы когда-нибудь «Гравитон» занял почетное место среди этих экспонатов.

Наверное, «Гравитон» выглядел бы здесь кое-как собранной кустарщиной. Ничего не поделаешь, его пришлось монтировать из подручных материалов. Корпус позаимствовали от одного из кораблей, перевозивших раньше металлическую руду с астероидов. Стартовую ступень взяли со старого транспортника, что же касается доброй половины оборудования, то никто толком и не знал, откуда оно взялось.

«Гравитон» представлял собой короткий цилиндр, державшийся на четырех опорах. Он был окрашен в серый цвет, как военный корабль, и очень неуклюж на вид.

Однако он был первым кораблем, на котором в качестве основного движителя применялся гравитационный пучок, генерируемый Кольцом Харона. Для старта же был предусмотрен обычный ракетный двигатель. Гравитационный начинал действовать только после выхода «Гравитона» на сильно вытянутую орбиту, характеристики которой были рассчитаны так, чтобы исключить вероятность пробуждения гравиимпульсом какого-нибудь дремлющего монстра вроде Лунного Колеса. Ларри учился на своих прежних ошибках. Люди вообще со времени катастрофы стали более осторожны.

Гравитационно-лучевая движительная система «Гравитона» была наполовину собрана из кусков погибших харонцев, что дало шутникам повод прозвать корабль «Гробошмоном». Его создатели, скрипя зубами, пошли на откровенный плагиат, но выхода не было: чтобы наладить собственное производство необходимых материалов, землянам потребовались бы многие годы, если не десятилетия. Тут имелась и определенная доля риска.

Сам Ларри Чао, безусловный специалист в области гравитационной технологии, не вполне понимал принцип действия харонского оборудования. Но времени на исследования не хватало. И конструкторы «Гравитона» сочли, что предсказуемого поведения во время испытательных полетов вполне достаточно, чтобы не слишком беспокоиться. Корабль был способен под действием внешнего гравиимпульса передвигаться с ускорением до 50 «g», в обитаемом же отсеке поддерживалось нормальное лунное тяготение.

Ларри поднял глаза на корабль-уродец, свое детище. «Гравитон» был готов к пилотируемому полету. Вряд ли, конечно, он поможет вернуть Землю, но сам по себе это был настоящий прорыв в технологии межзвездных кораблей. Ларри испытал удовлетворение, видя результат своих трудов.

Он зевнул и сладко потянулся.

Потом подошел к дисплею и пролистал рабочий журнал. Отметил в нем, что сегодня нужно сделать. Вернувшись в лабораторию, Ларри взял необходимые приборы и отправился на борт корабля, предвкушая, как славно поработает этой ночью. Вместе с ним на борт поднялась дежурная бригада.

Но не успел он заняться делом, как в кармане зазвонил радиотелефон. Вздохнув, Ларри вынул трубку.

– Чао слушает, – недовольно бросил он.

– Ларри?

Екнуло сердце. Никто, кроме нее, не обращался к нему так фамильярно.

– Да, это я. Привет, Марсия.

– Привет. Слушай, Ларри, я звоню тебе с Северного полюса.

Северный полюс. Для всех жителей Луны «Северный полюс» и «Станция имени Дрейфуса» означали одно и то же. Но не для Ларри.

– У нас есть любопытные новости. Хотелось бы услышать твое мнение. Ты не мог бы срочно приехать?

– Это действительно важно?

Вопрос был излишен. Даже Марсия Макдугал не стала бы звонить ему без крайней необходимости.

– Да. Очень.

Ларри помолчал несколько секунд, тупо глядя на распотрошенный корпус в камере резонатора. Нужно будет записать данные в бортжурнал.

Он закрыл глаза и негромко вздохнул. Услышит ли этот вздох Марсия? Впрочем, это не важно. Неожиданно навалилась страшная усталость. Разбить бы этот телефон к чертовой матери, подумал Ларри. Конечно, он понимал, что никогда не сделает этого; может быть, потому-то ему было особенно обидно. Ничего не поделаешь. Если бы помочь мог кто-нибудь другой, к нему не обратились бы; все знают, сколько стоит время Ларри Чао.

– Да, разумеется, – сказал он в трубку. – Я вылетаю в 16:00.

– Отлично, Ларри. Мы тебя встретим. – В трубке раздались гудки.

Северный полюс. Отметка 40 000. Лунное Колесо

Марсия правильно сделала, что вызвала сюда Ларри. Он весьма хладнокровно оглядывал страшную находку, и со стороны невозможно было определить, что он при этом чувствует. Потом они сидели в импровизированном штабе, устроенном Сэлби в соседней пещере.

Сэлби налила в стакан изрядную порцию виски и протянула его Ларри, который, чуть поморщившись, сделал большой глоток. В свое время винокуренная промышленность на Луне по понятным причинам не развивалась. Но вместе с Землей исчезла, разумеется, и Шотландия, и теперь живительный напиток стал большой роскошью.

– Люсьен Дрейфус, – произнес Ларри. – Это действительно Люсьен Дрейфус. Итак, вы разгадали загадку его исчезновения…

– Да, дорогой, – ласково ответила Сэлби Богсворт-Степлтон. Наступила томительная пауза.

Прислонившись плечом к стене, Марсия внимательно наблюдала за Ларри. В харонской мифологии Макдугал разбиралась лучше, чем в человеческой психологии, и отдавала себе в этом отчет. Поэтому сейчас она просто ждала, трепетно ждала, как подействует целебный британский напиток на человека, с которым знающие люди связывали столько надежд. Возможно, именно сейчас удастся сделать первый правильный шаг к возвращению Земли. Для Марсии он был бы шагом навстречу любимому мужу.

Сэлби, налив виски себе, протянула бутылку Марсии, но та отрицательно мотнула головой. Бутылку забрал у нее Ларри, хотя он не опорожнил еще и первый стакан. Он крепко прижал ее к телу, словно защищаясь этой склянкой от неизвестности.

Не снимая скафандра, Ларри допил виски и тут же наполнил стакан снова. Молчание становилось невыносимым.

Наконец Ларри решительно вздохнул.

– Можно как-нибудь извлечь его оттуда? – спросил он.

Сэлби осторожно присела на стул и тревожно посмотрела на Ларри. Нервно побарабанила пальцами по столу. Одним глотком допила виски. И лишь после этого поднялась – получилось даже торжественно.

– Мы не знаем, как это сделать. Но может быть, этого и не следует делать…

– Как это так? – возмутился Чао. – Люсьен найден, и наша обязанность освободить его.

– Спокойно, – подала голос Марсия. – Сейчас мы проводим исследования микрообразцов кокона, в который он заключен. В принципе мы способны разрушить оболочку механическими методами. Но для чего это нужно?

– Надо же хоть похоронить его по-человечески! – Ларри едва не сорвался на крик.

– А если он еще не мертв? – спросила Сэлби. – Очень похоже на это. – Она подошла к Ларри, забрала у него бутылку и вновь наполнила свой стакан. – А вот если мы извлечем его оттуда, он наверняка погибнет окончательно. И тогда мы будем виновны в его смерти.

– Подождите! – воскликнул ошарашенный Ларри, переводя недоуменный взгляд с Марсии на Сэлби и обратно. – Я не совсем понял… Так Люсьен жив?!

– Мы не знаем, – сказала Марсия. – Я даже не уверена, можно ли ставить вопрос таким образом. Я пять лет исследовала харонские знаковые системы и не обнаружила никаких указаний на то, что они проводят различие между жизнью и смертью.

– О чем ты говоришь? – пробормотал Ларри, он выглядел совсем ошарашенным.

Марсия беспомощно взмахнула рукой.

– Я говорю о том, что не в состоянии ответить на твой вопрос. Возможно, он одновременно мертв и не мертв. Возможно, перед нами вообще не Люсьен Дрейфус, а некий неизвестный объект, состояние которого нельзя определить в наших, человеческих категориях жизни и не-жизни. В этом случае ставить подобный вопрос так же бессмысленно, как и спрашивать, глубок солнечный свет или мелок? Насколько я могу судить, биохимические процессы в теле Люсьена практически прекращены. Готова побиться об заклад, что в его желудке остались полупереваренные остатки пищи пятилетней давности. Борода и ногти не выросли ни на миллиметр. Если бы нам удалось исследовать его внутриклеточную структуру, мы обнаружили бы, что она не подверглась разрушению. По-видимому, харонцы в состоянии вернуть его к жизни. Более того, для них в подобной процедуре нет ничего необычного. В некотором смысле в настоящий момент Люсьен Дрейфус сам является харонцем, но это лишь гипотеза, потому что мы не знаем, какую информацию будет содержать в себе возвращенное к жизни тело. Кем оно будет осознавать себя – Люсьеном Дрейфусом, движущимся растением или, быть может, полноценным харонцем? Но даже если он по-прежнему Люсьен, и мы сумеем оживить его, кто поручится, что мы не причиним ему необратимых повреждений? А вдруг именно после непродуманной реанимации он и перестанет быть Люсьеном Дрейфусом?

Марсия встала и, обращаясь к Ларри, продолжала:

– Я считаю, что нас не должно сейчас интересовать, жив он Или мертв. Его нет, и мы не знаем, что нужно делать, чтобы он снова был. Его сердце не бьется, в его теле не теплится даже искорка жизни. Как вдохнуть ее, мы не знаем. Сейчас самое главное не спешить.

– Хорошо, пусть так. Но что-то все равно делать нужно, – сказал Ларри.

Марсия Макдугал на секунду замешкалась, подбирая слова.

– Полностью его жизнедеятельность не прекратилась, – наконец ответила она. – Поддерживается слабая активность коры головного мозга. Она исчезающе мала, но она есть. Это что-то вроде глубочайшего сна…

– Так почему бы нам не попытаться разбудить его?

Марсия, выразительно взглянув на Сэлби, печально покачала головой. Ларри не понимал, не хотел понимать. Она повернулась к нему спиной, сделала несколько шагов и тихо сказала:

– Потому что, возможно, он использует нас в своих целях.

– Да как ты смеешь? – Ларри вскочил на ноги. – Кто дал тебе право так говорить о…

– Нечего болтать о моих правах! – Марсия потеряла терпение. – Это открытие дает нам некоторую надежду. Пойми, Ларри, мы находимся с ними в состоянии войны. Пять лет назад мы вышвырнули их отсюда, но разрушения чудовищны. И один Господь знает, какие сражения ведет сейчас Земля там, где она оказалась. У себя в Солнечной системе мы каждый день теряем колонии, потому что не в силах поддерживать в них жизнь. Уже стоит вопрос, быть ли лунному поселению, теперешнему центру Системы? Не хватает ресурсов, производство везде останавливается. Мы буквально задыхаемся без Земли. Возможно, процесс уже необратим, и мы стоим на пороге неминуемой гибели. Возможно, достаточно двух-трех необдуманных шагов… Ларри, я не хочу делать эти шаги. Я хочу бороться до конца и победить.

– Да с кем бороться? – завопил Ларри. – С Люсьеном?

– Конечно же, нет, – устало ответила Марсия. Приступ гнева прошел, и она старалась говорить помягче.

– Бороться нужно с харонцами. Со Сферой и проклятой Мультисистемой, с похитителями Земли. И именно Люсьен Дрейфус может оказаться наилучшим оружием в борьбе с ними.

Ларри совершенно перестал соображать. Сидел и только хлопал глазами.

– Ничего не понимаю, – наконец выдавил он.

– Возможно (я не уверена в этом, но в принципе такое возможно), он способен передавать нам информацию. – Сэлби была невозмутима.

– Черт побери, да перестаньте же говорить загадками! Выкладывайте, что вы там задумали!

– Мы имеем в виду Колесо, – пояснила Сэлби. – Нам нужна хранящаяся в нем информация.

– Колесо мертво, – воскликнул Ларри. – А значит, мертва и его память!

– Да не мертво оно. Его нет . Конечно, биокомпоненты его повреждены столь сильно, что вряд ли восстановимы для считывания данных. Но ведь остались еще электронные и механические компоненты, и они не разрушены, а попросту выключены. Нельзя ли какой-то командой перевести их в состояние есть ? Вся проблема в том, сумеем ли мы найти нужную кнопку. Только в этом.

– Так дерзайте, – усмехнулся Ларри. – Только при чем тут Люсьен?

– Я уже говорила, – сказала Марсия, – что мы зарегистрировали активность коры головного мозга. Но ведь мозг должен был умереть через четыре минуты после прекращения кровоснабжения. То есть пять лет назад. Однако этого не произошло. Почему? Единственно возможный ответ: потому что он как-то связан с Колесом.

– И эта связь осуществляется по проводам, которыми опутано тело?

– Да, в большей или меньшей степени, – сказала Сэлби. В продолжение всего разговора она не забывала прикладываться к стакану. – Мы зарегистрировали сигналы, передаваемые по этим каналам. Природа сигналов нам неизвестна. Может быть, Колесо переправило всю информацию в мозг Люсьена перед тем как самоликвидировалось, но это только догадка. Нам трудно представить, что происходило здесь, когда ты расправлялся с Колесом. Мы знаем точно лишь следующее: информация, которая циркулирует по каналам, периодична. Такое впечатление, что он снова и снова вспоминает какое-то событие или обдумывает одну и ту же мысль, но только в чрезвычайно медленном темпе. Нам удалось также установить, что информация по каналам идет в двух направлениях – от Люсьена к Колесу и обратно. Как минимум часть мозга Люсьена находится в постоянном диалоге с харонцами.

– Мы очень осторожно отнеслись к изучению этих странных проводов, – вмешалась Марсия, изо всех сил стараясь казаться спокойной. – Составлена схема их расположения. Один ведет прямо в центр Брока, руководящий речью. Другие подсоединены к зрительным нервам. Мы, очевидно, сможем подключиться к ним. И тогда есть шанс восстановить зрение и слух Люсьена, а потом попытаться послать ему наши зрительные и звуковые сигналы. Во всяком случае, вся необходимая техника имеется. Проблема в психологии.

– Это вы про что? – спросил Ларри.

– Люсьен Дрейфус был похищен, – сказала Сэлби, – и помещен в искусственную среду. Деятельность его мозга поддерживается извне и поддерживается на минимальном уровне. Все это время он находился в полной темноте, в изоляции, парализованный, неспособный не то что пошевелиться, а даже дышать или разговаривать. Его ощущение времени, должно быть, страшно замедленно, но это-то и спасет его при пробуждении, потому что прошедшие пять лет покажутся ему несколькими днями или даже часами. То есть все это уляжется в обычный ночной кошмар. Вот он проснулся – и кошмара как не бывало. Впрочем, это, конечно, только предположение.

– Сейчас он, очевидно, как сумасшедшие, совершенно не контролирует себя, – продолжала Марсия. – Его психика подавлена внешней силой…

– А подключившись к нему, мы освободим его от ее власти, – закончил за нее Ларри.

– В принципе да, только бы добраться до Люсьена. – Марсия вздохнула. – Вот тут-то и понадобится человек, которого он хорошо знал. Очнувшись от тяжелого кошмара, сразу же успокаиваешься, увидев перед собой родное лицо. И самое главное, таким образом мы получим доступ к генетической памяти Колеса. Я думаю, Люсьен сейчас знает массу любопытных вещей…

Ларри переводил взгляд с Марсии на Сэлби и назад, но те, как по команде, уставились в пол.

– Договаривайте, – потребовал он.

– Черт побери, – сказала наконец Сэлби, тщетно пытаясь найти в стакане хоть каплю виски. – В общем, все очень просто. Мы просто хотим подсоединить твой мозг к этой сети. Так что вы с Люсьеном сможете славно потрепаться.

Она по-прежнему не поднимала глаз, ее лицо как-то сразу осунулось, а от придурковатой веселости не осталось и следа.

– Мы хотим, чтобы ты помог нам вытащить Люсьена. А заодно разгадать загадку Колеса, – сказала Сэлби. – Разе это не прекрасно?

 

4. Визит Автократа

С некоторых пор Автократ Цереры из руководителя одной Цереры стал полновластным правителем всего пояса астероидов, самого малонаселенного и разбросанного в пространстве государства Солнечной системы. После уничтожения харонцами поселений землян на крупных планетах в Пояс хлынул такой поток беженцев, что теперь это необычное сообщество давно обогнало по численности населения все остальные выжившие в катастрофе колонии. После пробуждения харонцы повсюду сеяли хаос, но Пояс был широко известен царящим там хаосом задолго до этого события. Еще до похищения Земли население Пояса было столь разнородно и агрессивно, что мало кто вообще представлял себе, как могут люди выживать в таких условиях.

Короли дальнего космоса. История Автократии Цереры. Джерта Мельсам, Гера Двеллмуд Пресс, 2468.

СОЛНЕЧНАЯ СИСТЕМА. Борт «Автарха», транзитный рейс Церера – Точка Плутона. 12 июня 2431 г.

Автократ Цереры вполне заслуженно гордился своим аккуратным и удивительно подробным дневником. В нем были скрупулезно отражены различные стороны жизни правителя. Кроме того, дневник являлся безукоризненно составленным распорядком жизни, и Автократ никогда не отступал от оного ни на йоту. Каждое утро за завтраком он надиктовывал его своим бесстрастным голосом. Он уже давно убедился, что подробное описание и анализ дня прошедшего помогает гораздо лучше подготовиться к дню будущему.

– 12 июня 2431 года, – начал он. – Через девятнадцать дней после старта с Титана наш корабль почти погасил скорость. Наверное, мы сможем попасть в Точку Плутона сегодня в полдень. Для полного анализа этого долгого путешествия потребуется немало времени. Думаю, относительно суровые его условия сыграли в некотором смысле положительную роль. Со мной была не вся моя свита, и потому церемония обедов была менее утомительной, чем обычно. Вынужденное бездействие благоприятствовало сосредоточению на насущных проблемах. Команда корабля знала, что мне требуется уединенность, и сумела обеспечить мне необходимый комфорт.

Я нахожу, что уделяю все меньше и меньше внимания своей повседневной работе на благо Цереры. Нет, я никогда не выпускал бразды правления из своих рук, но некоторые проблемы утратили вдали от Пояса свою актуальность. Впрочем, я уверен, что во время моего отсутствия ситуация в Поясе останется стабильной. Органы управления крепки, законы неизменны, правосудие справедливо и беспристрастно. Режим Автократии – это единственная альтернатива анархии, а не попытка заменить ее диктатурой. Я помню о своем долге и своих обязанностях, но сейчас я вижу их несколько в ином свете, нежели раньше. Дневники моих предшественников свидетельствуют, что режим Автократии обеспечивает постепенное и неумолимое распространение порядка в самые дальние уголки пространства. Это меняет стереотипный взгляд на автократию и Автократа, заставляет рассмотреть возможность распространения нашего опыта на всю Систему.

Каждый исследователь вправе изучить нашу деятельность час за часом, детально и объективно. Изучить виртуозность наших методов управления. Именно Автократия дает больше примеров организационного изящества, чем любой другой общественно-государственный строй.

В настоящий момент я, обдумав все досконально, заявляю, что обвинение, выдвинутое Вегом Мортоем против своей жены, несущественно, а важны внешние обстоятельства, с которыми столкнулось все человечество.

Всем должно быть ясно, почему я выбрал именно это путешествие, вместо того чтобы отправиться на траурную церемонию, где отмечают пятую годовщину Дня Похищения. У нас нет больше времени бессильно горевать о происшедшем. Похищение должно стать фактом прошлого.

Мы же должны смотреть вперед, бороться за наше будущее.

Довольный записью. Автократ захлопнул автостенограф и направился к иллюминатору, чтобы взглянуть на неподвижные звезды. Точка Плутона и Кольцо Харона находились уже совсем близко.

Перед Автократом стояла очень важная и тонкая задача: он должен быть предотвратить переход Кольца под его управление. Политическая ситуация делала этот переход более чем вероятным, но переход Кольца Харона под управление Пояса астероидов мог стать первым шагом к концентрации огромной политической, технической и экономической силы в одних руках.

Доминирование Пояса во всей Солнечной системе сделало бы ее крайне нестабильной и в принципе плохо управляемой. Централизация мощи всей Солнечной системы потребует громадных, невозможных сегодня инвестиций в системы контроля, управления и связи. Порядок достигается насилием, массовое применение насилия в этом случае неизбежно, как неизбежен тогда и ответ в виде либерального анархизма. И закономерным итогом станут восстания и их подавление, войны, раздирающие Систему на части, терроризм… Классическая ситуация всеобщего имперского кризиса. Нет, автократия и Автократ не должны становиться могущественнее, если это могущество ослабит внутреннюю согласованность режима.

Но как можно заставить быть независимым того, кто не хочет им быть?

Хороший вопрос. Это в самом деле очень хороший вопрос.

Однако он не является слишком уж неразрешимым. Кольцо уверенно и быстро развивается, становясь само по себе все более могущественным. И ему, Автократу, необходимо направить растущую мощь врага против себя самого. Очень интересная задача реальной политики.

Центр управления Кольцом Харона

Сондра Бергхофф стояла, а точнее, парила у люка шлюзовой камеры, в волнении ожидая появления неслыханно почетного гостя – самого Автократа Цереры. Самого или самой? Секундочку, ну конечно, это женщина. Она вспомнила фотографию из новостей. Или нет, то была историческая статья, посвященная предыдущему Автократу. Предназначенные для высокого гостя апартаменты были подчеркнуто стандартны, чтобы удовлетворить того, кто всю свою частную жизнь принес в жертву процветанию добра и справедливости в Поясе Астероидов. Или чему-то другому? Сондра усмехнулась, она не знала тонкостей истории и современной политики Пояса Астероидов.

Слишком многое неожиданно свалилось на ее голову. Автократ хотел взглянуть не только на Кольцо Харона, но и на Сондру.

Ей-то самой это не очень нравилось. Пять лет назад она вдруг стала весьма известной персоной. Похищение изменило жизнь каждого человека, но Сондре не хотелось, чтобы ее жизнь в памяти потомков ассоциировалась только с той ролью, которую она сыграла в событиях пятилетней давности. Ничего для Сондры с Похищением и не кончилось, жизнь продолжалась. Она вспомнила своего давно умершего дядюшку Санчеса. Он умер глубоким стариком, Сондра тогда была совсем маленькой. Столетием же ранее Санчес был молодым человеком и работал на Луне.

Он одним из последних эвакуировался со станции «Обратная сторона Луны», вскоре после этого астероид врезался прямо в нее, разом перевернув дальнейшую историю Луны. Вся оставшаяся жизнь дядюшки была жизнью легендарного свидетеля катастрофы. Сондра запомнила его, занудливо повторяющим снова и снова один и тот же рассказ. «Помню, я…» – откашлявшись, начинал дядюшка историю, известную всем до запятой, и от скуки ломило зубы. Главное, что ничего там от дядюшки не зависело, просто он случайно оказался в том самом месте и в то самое время. Дядюшка Санчес был членом множества организаций, деятельность которых так или иначе была связана с исследованием Большого Удара. Свадебный генерал.

В его комнате валялся кусок лунной скалы весом в добрых полсотни кило, и каждому, кто по неосторожности забредал к дядюшке в гости, приходилось выслушивать многочасовые объяснения, когда и от чего откололся этот кусок. Сам себе дядюшка, судя по всему, казался героем.

Через месяц после его смерти вдова, тетушка Салли, заслужила репутацию абсолютно лишенной сентиментальности особы. Наводя порядок в своем доме, она с радостью избавилась от надоевшего булыжника, выпихнув его на задний дворик. Откуда только силы взялись!

Такая судьба не для Сондры. Да, она была свидетелем истории в самые напряженные ее моменты. Она была даже частью истории. Но сотни раз подряд рассказывать в старости одну и ту же легенду скучающим родственникам… одна только мысль об этом приводила Сондру в ужас.

В программе визита Автократа Цереры значилось и посещение знаменитой установки, которую теперь иначе как исторической не называли. Господи, удрать бы куда-нибудь! Если бы Саймон Рафаэль был еще жив, она могла бы спокойно заниматься любимой работой. Но два года назад его настигла тихая смерть во сне, и благодаря своей проклятой популярности Сондру избрали на мало привлекавшую ее должность директора Станции гравитационных исследований.

Кто еще, кроме Автократа, может похвастаться, что имеет титул, без имени? Если для выполнения работы необходимо навсегда отказаться от собственного имени, значит, это адски трудное дело. В чем причина появления столь странного обычая? Можно было бы узнать все тонкости социальной истории Пояса, порывшись в специализированных библиотеках, поговорив с историками, но здесь таких возможностей не было. Отказ Автократа от имени – какая странная традиция! Сондра не находила внятных объяснений этому факту, он ей казался совершенно бессмысленным.

По другую сторону шлюзовой камеры раздался металлический лязг и скрежет, и заинтригованная Сондра слегка подалась вперед.

Зачем, интересно, он сюда пожаловал? Разговоры об этом шли уже многие недели. Кто-то высказал предположение, что он прибыл с обычной инспекцией; в Автократии им никто не удивлялся. Другие резонно отмечали, что подобные инспекции проводятся лишь там, где уже установлен режим Автократии. Очевидно, он приезжает, чтобы предъявить свои права на Станцию. Пояс астероидов хочет взять под свой контроль проект «Гравитон», это ясно. Не так давно Автократ был здесь инкогнито в качестве туриста. Они там у себя разработали секретный план по превращению Кольца в сверхоружие. Неясно, правда, против кого.

Люк шлюзовой камеры медленно отъехал в сторону, и Величайший – он действительно оказался мужчиной – величаво вплыл в проем, слегка придерживаясь за поручень. Это был невысокий бледный человек с резкими чертами лица. Русые волосы его были коротко подстрижены. Немаленький нос далеко выдавался вперед, каким-то образом подчеркивая хмурое выражение лица. Яркий блеск серых глаз выдавал природную живость и остроумие. Правитель Цереры был одет в темно-серую свободную тунику и черные мешковатые штаны – всеми любимую за свою практичность одежду. Его стиль выгодно отличался от стиля хорошо знакомых Сондре чиновников полным отсутствием знаков различия, брелоков, колец и прочих побрякушек. Ему явно не требовалось ежеминутно демонстрировать свою власть и могущество.

Автократ внимательно посмотрел на Сондру и чарующе улыбнулся. Она сразу же поняла, что полет он перенес прекрасно, с ним можно иметь дело. Но внезапно ее пронзил страх: она не знала, как к нему обращаться. Ваше превосходительство? Сэр? Ваше Самоуправство? Как вообще можно разговаривать с человеком, у которого нет даже имени?

– Э-э-э, добро пожаловать на Кольцо Харона, – вежливо произнесла она. – Я доктор Сондра Бергхофф, директор этого учреждения.

Она неуверенно протянула вперед руку. Автократ тут же отмел все ее сомнения на этот счет, поймав руку и слегка пожав ее. Сондра постаралась придать себе радушный, но не подобострастный вид.

– Рад познакомиться с вами, доктор, – ответил Автократ. Его голос был хорошо поставлен. – Много о вас наслышан.

– Мы также давно ждали… э-э-э… вашего прибытия…

– Большинство людей находят, что обращаться ко мне «Автократ» более удобно, чем по имени, – сказал гость, чуть заметно улыбнувшись. – Вы могли бы, не опасаясь вызвать межпланетный дипломатический скандал, обращаться ко мне и просто «сэр».

Очевидно, все проблемы он предвидел и разрешил заранее.

– Да, «сэр» – это как раз то, что надо, – простодушно призналась Сондра. – Мне кажется, что вы хотели бы прямо сейчас отправиться в наши лаборатории.

– Да, именно так.

– Может быть, нужно отдать какие-то распоряжения экипажу?

– Нет, – сказал Автократ, – моя команда уже получила все необходимые инструкции. Она останется на борту корабля.

– Отлично. Тогда пойдем?

– Да, разумеется.

Сондра, указывая путь из шлюзового отсека, плыла перед Автократом. Вскоре они добрались до небольшого, очень старомодного транспортного кара.

– Все, что встретится вам на станции, выглядит сделанным наспех, – предупредила она, когда створки люка кара закрылись за ними. – В течение всего спуска мы будем в невесомости. Вы готовы к этому?

– Мне приходилось испытывать это состояние, – снова улыбнулся Автократ.

– Да-да, конечно, – смутилась Сондра. – Я сказала глупость, извините. Итак, поехали, – и нажала на кнопку. Кар, задрожав, тронулся с места.

– Вы остановились на том, что я увижу много приборов, сделанных наспех, – напомнил Автократ.

– Ах да! Вам, конечно, известно, что до катастрофы мы управляли Кольцом с поверхности Плутона. Эвакуировались оттуда в страшной спешке, и поэтому крупногабаритное оборудование пришлось бросить. Здесь же восстанавливали его из того, что оказалось под рукой. Делать же все это требовалось очень быстро, оттого и такой непрезентабельный вид. Когда к нам стали прибывать корабли с новым оборудованием, мы старались отправить на них как можно больше людей, чтобы сократить численность персонала. Прокормить прежнее количество сотрудников мы были просто не в состоянии…

По мере приближения кара к жилым отсекам сила тяжести ощутимо росла.

– Нам не удалось отправить назад некоторые корабли, – продолжала Сондра, – и мы переоборудовали их в жилые и лабораторные отсеки, увеличив тем самым общее жилое пространство станции. В конце концов было решено построить большой жесткий каркас. «Ненья» располагается на одном, а остальные жилые помещения на другом конце гантелеобразного сооружения. «Ненья» – это корабль, на котором мы спаслись с Плутона перед его уничтожением. Отсек шлюзовых камер расположен в самом центре конструкции, в области нулевой гравитации. Искусственная гравитация в двух комплексах достигается раскручиванием гантели. Это звучит, конечно, несколько комично.

– Почему же?

– Вы находитесь сейчас на самой современной гравитационной станции в мире. У нас есть даже гравитационный генератор. Но мы по-прежнему используем центробежные силы. В принципе мы знаем достаточно, чтобы создать на станции искусственное гравитационное поле, особенно когда осуществим проект «Гравитон». Если все будет нормально и дальше, мы откажемся от вращения. А в общем, станция практически построена, и на ней уже вполне можно работать. – Сондра тихо вздохнула и добавила: – Но иногда бывает трудно. Очень трудно.

Кар резко остановился. Когда люк открылся, Сондра жестом пригласила Автократа выйти.

– Сюда, сэр, – сказала она, постаравшись придать своему голосу солидность.

Они оказались в обзорном зале с огромным, во всю стену, иллюминатором. Период обращения станции по орбите равнялся шести дням. Сегодня был один из самых удобных дней для наблюдения Кольца, и Сондра очень хотела, чтобы Автократ не пропустил это зрелище. Любоваться Кольцом нравилось всем, здесь все время торчало несколько свободных от смены сотрудников, не чуждых поэзии. Перед самым приездом Автократа Сондра даже была вынуждена издать приказ, запрещавший сотрудникам появляться в обзорке. В зале царил мягкий полумрак – казалось, протяни руку, и она вынырнет в открытый Космос. Внимательный человек сразу замечал вращение станции по медленному смещению звезд.

– М-да, – сказал Автократ. Он пересек зал, спотыкаясь о многочисленные стулья, и с задумчивым видом остановился прямо перед иллюминатором. Сондра держалась чуть сзади. Вполне возможно, что все это можно было обставить более торжественно, но Сондра решила, что хватит и величественного вида Кольца. Сама она провела перед этим иллюминатором неизвестно сколько часов и все равно всегда изумлялась картине, как в первый раз.

Когда-то, когда Кольцо было только-только построено, люди восхищенно смотрели на небесно-голубое чудо, висящее в бездонном мраке, и гордились творением своих рук. Теперь же Кольцо заставляло вспомнить о страшной трагедии, постигшей родину человечества.

Кольцо Харона было самой мощной машиной, когда-либо созданной человечеством. Теперь люди знали, что его красота таит в себе не только огромную мощь, но и огромную опасность.

Оно представляло собой полое кольцо диаметром в тысячу шестьсот километров, в центре которого находилась черная дыра – так называемая Точка Плутона. Кольцо было прямым потомком крупных ускорителей, которые строились когда-то на Земле, а позднее в открытом космосе. По первоначальному проекту Кольцо окружало спутник Плутона, Харон и должно было использовать энергию его гравитационного поля. Теперь оно обращалось вокруг гораздо более массивного образования, черной дыры с массой, равной совокупной массе погибших Плутона и Харона. Приливные силы давным-давно разорвали бы Кольцо на части, если бы Сондра в свое время не разработала уникальный защитный метод, спасший его.

Станция гравитационных исследований находилась на расстоянии около двадцати тысяч километров от черной дыры. Дважды за один оборот станция оказывалась в одной плоскости с Кольцом, и на него можно было посмотреть сбоку. Самый красивый вид открывался, когда Солнце светило из-за станции, и его лучи освещали овальный контур Кольца.

Черная дыра была, разумеется, невидимой. Ее горизонт событий имел радиус всего в несколько метров. Приблизившиеся к ней на опасное расстояние предметы, будь то строительный мусор, астероид или просто потерянная в открытом космосе отвертка, стремительно скрывались в дыре, и тогда пространство озарялось вспышкой света. Впрочем, обычно вспышки были слабыми, потому что дыра поглощала не только сам объект, но и почти весь излученный им свет.

– Вот такое оно, – сказала Сондра после некоторой паузы, тактично позволив Автократу насладиться невиданным зрелищем. – Это наше единственное оружие против харонцев. Наша единственная надежда на возвращение Земли. Вот только как его осуществить, знает один Господь Бог.

– И сколько, по-вашему, нужно времени, чтобы найти Землю? – спросил Автократ.

– О Господи, задайте вопрос полегче! – Сондра уныло махнула рукой. – Тут масса сложностей. Нам нужна червоточина, этакий туннель в Мультисистему, а чтобы ее открыть, требуется привести нашу черную дыру в состояние резонанса с соответствующей харонской. Червоточину мы обнаружили по периодическому гравитационному излучению с длиной волны в несколько метров. Мы должны перебрать невероятное множество возможных комбинаций. И только если червоточина откроется, мы получим достаточно данных для выработки дальнейших действий. Мы пока вовсе не уверены в успехе. А на будущее тем более загадывать не стоит…

– Хорошо, но, если червоточина заработает, сумеете ли вы ею воспользоваться? Хватит ли вам энергии и просто необходимых знаний?

– Да, это несомненно, – ответила Сондра. – Ведь Солнечная система забита мертвыми харонцами, и мы можем использовать их гравитационные технологии. За последние пять лет мы очень далеко продвинулись в этом вопросе. Сегодня мы обладаем не только теорией, но и необходимой аппаратурой.

– Есть одна вещь, касающаяся Точки Земли, которую я никак не могу понять. Харонцы разместили на месте исчезнувшей Земли черную дыру и с ее помощью образовали червоточину, непосредственно связывающую Солнечную систему с Мультисистемой. Почему бы нам не воспользоваться ею же?

– Дело в том, что ею управляло Лунное Колесо, которое сейчас мертво. Если мы построим еще один кольцевой ускоритель вокруг Точки Земли, появится принципиальная возможность образовать червоточину между Точкой Плутона и Точкой Земли. Но в Мультисистему, не зная резонансные частоты, на которых работало Лунное Колесо, мы все равно не прорвемся. Кроме того, создание Кольца вокруг Земли остаткам человечества, я думаю, просто не под силу. А время уходит. Использование «Гравитона» – вот кратчайший путь к Земле.

– Ясно, – сказал Автократ, не отводя глаз от Кольца. – Значит, «Гравитон». Наверное, вы удивитесь, если я скажу, что меня он мало интересует.

– Как? – Сондра вытаращила глаза. – Вас не интересует единственный корабль, способный сегодня преодолеть расстояние между Луной и Точкой Плутона за два-три дня?

– В общем, да. По крайней мере до тех пор, пока на «Гравитоне» есть детали, принцип действия которых нам неизвестен. Вот вы, доктор, вы абсолютно уверены в харонской технологии?

Сондра пожала плечами.

– И я нет, – продолжал Автократ. – Они и без того преподнесли нам немало неприятных сюрпризов. Если мы, люди, научимся строить свои собственные гравитационные корабли, а не слепо повторять чужие, вот тогда я громко похлопаю и окажу разработчикам необходимое содействие.

– Но ведь этого неизвестно сколько ждать! – воскликнула Сондра.

– Не знаю. Во всяком случае, любую интересную идею я поддержу…

– Наши заказчики с Марса и Луны думают иначе, – возразила Сондра. – Они как раз делают ставку на разработку кораблей, аналогичных «Гравитону», и на использование этими кораблями энергии нашего ускорителя.

– Вашего ускорителя. Вот именно. Но жители Пояса Астероидов – торговцы, и мы боимся монополизации. А ваше Кольцо сегодня является единственным источником управляемой гравитационной энергии. И построить другой в нынешних условиях вряд ли удастся.

– Вы правы, – осторожно согласилась Сондра. – Меня это беспокоит не меньше, чем вас. Монопольный источник жизненно важного товара очень легко может кому-нибудь показаться лакомым кусочком. А если вокруг него разгорится борьба, это будет страшно. В этой борьбе Кольцо немудрено и уничтожить. И тогда на человечестве можно ставить крест.

– Значит, в наших общих интересах предупредить опасность не дожидаясь, когда будут построены первые серийные корабли типа «Гравитона». Я думаю, нам с вами следует подробно обсудить эту проблему. – Автократ помолчал, словно решая что-то, затем задумчиво добавил: – Наверное, придется продлить мое пребывание здесь…

»…Что вызовет переполох на Луне и Марсе, – мысленно закончила за него Сондра. – И вам это хорошо известно. Так какую же цель вы преследуете, Автократ? Да, все складывается любопытнее, чем я предполагала».

– Оставайтесь столько, сколько нужно, – сказала она вслух, подумав про себя: «Попробуй возрази я сейчас. Кому захочется связываться с вашими головорезами! Вон они, рядом, на корабле. И вооружены скорее всего до зубов».

– Глубоко признателен вам за гостеприимство, – с необыкновенной теплотой в голосе сказал Автократ.

– Вы здесь всегда желанный гость. Так что же решим с «Гравитоном»?

– О «Гравитоне» пока достаточно. Я хотел бы уточнить про Землю. Как по-вашему, есть хоть какая-то надежда ее найти?

– Есть! – удивляясь собственной горячности, воскликнула Сондра. – Мы проведем гравитационную локацию и найдем ее. Будет задействована вся мощь Кольца. Может быть, обнаружим ее за пять минут, а может быть, за тысячу лет. Тогда поиски Земли станут новой религией, актом веры, которую мы будем исповедовать до тех пор, пока не добьемся успеха. И мы знаем : успех рано или поздно придет.

– Вы рассматриваете поиски Земли как свою миссию?

– О нет, – сказала Сондра. – Это неточное слово. Она посмотрела через иллюминатор на парящее вдалеке Кольцо. Мысленным взором она увидела утраченную Землю, свою далекую семью, миллионы погибших во время харонского нашествия…

– Нет, не миссия, – повторила она. – Искупление вины.

 

5. Сумятица

С такой опасностью земляне еще не сталкивались. Наше поколение стало первым в истории человечества, чья судьба отныне находилась не в наших собственных руках; даже конец света для нас вполне вероятный исход.

За последние пять сотен лет человечество имело не одну возможность уничтожить самое себя и неоднократно пыталось ими воспользоваться. Но оно по крайней мере всегда твердо знало, что если погибнет, то погибнет по собственной глупости. Угроза оставалась лишь угрозой, и в нее мало кто верил.

С появлением проклятых харонцев все неожиданно изменилось. Собственная жизнь теперь не принадлежала нам. Пожелай этого харонцы, и мы исчезли бы в минуту, не имея возможности защититься. По-прежнему обладая своими бесполезными теперь знаниями, многовековой мудростью, всей хваленой технологической мощью, земляне внезапно оказались беспомощны, словно средневековые крестьяне, наблюдавшие, как полчища саранчи пожирают урожай. Нам оставалось только ждать. Казалось, что харонцы либо просто не знают о нашем существовании, либо спокойно ждут поры сбора спелых плодов.

Все это я впервые ясно осознала, когда мне исполнилось четырнадцать лет. Я выросла с твердой уверенностью, что судьба моей планеты полностью зависит от милости захватчиков, от их неведомых планов. Психологию нашего поколения искоренила очевидная безвыходность положения.

Мемуары д-ра Жанны Колетт. Коламбия Юниверсити Пресс, 2451.

МУЛЬТИСИСТЕМА. Земля. Нью-Йорк. 7 июня 2431 г., День Похищения

После всех церемоний, многочисленных речей, после скорбной минуты молчания, после долгих дней траура Жанна Колетт наконец-то заснула, и ей приснился сон.

Каждую ночь Жанну мучили кошмары, она боялась засыпать, но сегодня все вышло наоборот – ей не хотелось просыпаться. И уже во сне она понимала, что действительность после этого счастливого сна покажется кошмаром. Не сон, а ласковая сказка.

Там, во сне. Луна, добрая, почти забытая Луна, всю ночь светила за ее окном. Это была самая настоящая Луна, не какой-то суррогат, и в ее холодном свете деревья отбрасывали причудливые тени на внутренний дворик, в привычном простеньком пейзаже которого оживали таинственные истории ее детства.

Потом Жанне приснилось, будто Солнце, настоящее Солнце встает на востоке, и его теплые лучи светят совсем не так, как свет Солнечной звезды. Они были родными, вот что. В этом ее сне настоящее Солнце окрашивало окрестности в милые настоящие цвета.

Жанна упивалась неслыханным счастьем, купалась в солнечном свете, свете истинного Солнца, в ярком океане его лучей, столь знакомом ей с детства. Странно, оттенки этого цвета она уже не могла по-настоящему вспомнить, но не могла и окончательно забыть.

Ей приснилось, что на закате небо оживили медленно плывущие по небу пятнышки космических станций и орбитальных поселений, затмевавшие настоящие звезды.

Звезды. Да, там были даже звезды. Черный бархат ночного неба весь был усеян звездами и планетами. Корабли землян бороздили просторы космоса, а сама планета не спеша летела по своей уютной орбите, и все вокруг дышало покоем.

Но Жанна все-таки проснулась, тут-то и настиг ее кошмар. Жанна осторожно приоткрыла глаза, и ночной радости как не бывало. Голый, без люстры, потолок словно крикнул ей: сон кончился! Потолок треснул во время землетрясения, сопровождавшего Похищение. Господи, все приснилось! И Луна, и Солнце… Жанна всхлипнула от обиды.

Луны в небе не было. Вместо нее висело ненавистное Кольцо. Оно занимало как раз то место, где раньше находилась подлинная Луна. Кольцо и черная дыра в его центре с массой, равной массе Луны. Конечно, с приливами было все нормально, рыбы не беспокоились, но настоящей-то Луны не было! А вместо Луны символ оккупации. Вот и живи тут, как хочешь.

Небо было совершенно обезображено. Жанна лежала в кровати, уставившись в потолок и размышляя о том, как люди все-таки удерут от харонцев. Вместе с родной планетой. Конечно, это пустые мечты. В Мультисистеме множество обитаемых планет, и никаких признаков того, что хоть кто-нибудь сумел бежать. И здешним небесам нет дела до ненависти девятнадцатилетней дипломницы Колумбийского университета. Одна надежда, что когда-нибудь выжившие в катастрофе жители Солнечной системы научатся управлять гравитацией, найдут Землю и вытащат ее отсюда.

Жанна, как утопающий за соломинку, схватилась было за эту надежду, но тут же фыркнула, перевернулась на другой бок и крепко обхватила подушку. К черту, чепуха все это. Вздор.

Но в принципе такое может произойти. Почему бы не вернуться к тому небу, которое она видела в последний раз, когда ей было четырнадцать? Она не знает, как оно исчезло, она в это время спала. А проснулась уже в кошмаре. И вот он длится, длится, этот ужасный кошмар.

А надежда почему-то не убывает. Когда-нибудь всех нас спасут. Эх, жизнь! Жанна с силой метнула подушку в противоположную стену комнатушки, раздался глухой удар, подушка плюхнулась на пол. Да, такие сны стоит смотреть. Жанна прекрасно понимала, что может пролежать полночи, мучая себя восхитительными миражами сна. Приподнявшись, она уселась на кровати, нащупала ногами тапочки и встала. В темноте она прошла в ванную и натянула халат, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить свою соседку по квартире Рашель, спавшую в соседней комнате. Потом отперла дверь и вышла в холл. Через несколько минут она была уже на крыше, покрытой мягким ковром пожухлой травы. По всему Нью-Йорку на крышах росла какая-нибудь зелень. Иногда Жанне приходила в голову сумасбродная мысль развести здесь маленький лес, но она прогоняла ее. Деревья помешали бы смотреть в небо.

А смотреть в небо стало для Жанны жизненно важной потребностью, небо было единственным ее товарищем, и только ему она могла поверить свои самые сокровенные мысли. Жанна взглянула вверх и почувствовала то же онемение, ужасающее разочарование, которое всегда испытывала при виде ночного неба Мультисистемы. Сейчас Жанна ненавидела не только харонцев – она ненавидела всю Вселенную. Ненавидела и саму себя за то, что так и не сумела приспособиться к этому небу.

Жанна Колетт с гневом, надеждой и вызовом смотрела вверх, на чужой, холодный небесный свод.

Невысоко над горизонтом на юго-западе вместо полной Луны висело Кольцо. Кольцо было того же диаметра, что и Луна, но заметить его на темно-сером предрассветном небе было гораздо труднее. В центре Кольца находилась Точка Луны. Кольцо висело над шпилями, небоскребами и башнями Манхэттена. Нельзя было представить более нелепого небесного объекта. ОбнаПур болтался около Точки Луны, внутри Кольца. Невооруженным глазом заметить его было практически невозможно. ОбнаПур да далекая «Терра Нова» – других людей в космосе теперь не было. Над городом горели три Захваченных Солнца, каждое из которых по яркости могло сравниться с полной Луной. Самое яркое из них окружала голубоватая аура атмосферы, постепенно исчезавшая на расстоянии примерно двух диаметров полной луны от центра светила, Солнца были бы гораздо ярче, если бы не густые пылевые облака Мультисистемы. Метеоры то и дело проносились по небосводу, но Жанна не обращала на них внимания, ведь здесь это обычное зрелище. Мультисистема ими битком набита.

Никаких звезд, кроме Захваченных Солнц, видно не было. Все из-за той же космической пыли. Плотными скоплениями пыли и газа – плотными, по астрономическим стандартам, конечно, – была полна не только Мультисистема, но и окружающее пространство. Поэтому нельзя было ни наблюдать открытый космос из Мультисистемы, ни Мультисистему извне. Она оставалась непроницаема для внешнего наблюдателя. Астрофизики из Института исследований Мультисистемы как-то рассчитали, что для наблюдателя, удаленного более чем на несколько десятков световых лет, Мультисистема покажется просто очень большим и плотным источником слабого инфракрасного излучения.

Жанна насчитала на небе не один десяток планет, две из которых находились так близко к Земле, что были видны как диски. Так близко и в то же время так далеко, подумала она. Такое множество планет вокруг – самая злая шутка Мультисистемы. Попасть-то на них было нельзя. За всеми неусыпно следили ОРИ. Им было все равно, что уничтожать – крупный астероид, который мог причинить ущерб планете, или пилотируемый космический корабль. Главное, не допустить объект до планеты. Некоторые из планет навевали невеселые мысли. Жизнь на них была варварски уничтожена. Об этом ученые судили по снимкам поверхности и данным спектральных исследований. Простые оценки показывали, что массовая высадка харонцев на поверхность планеты приводит к катастрофам, вызывающим массовое вымирание. Кое-кто вспоминал динозавров и с пеной у рта доказывал, что именно харонцы десятки миллионов лет назад уничтожили ящеров. Жанне, впрочем, эта гипотеза казалась преувеличением.

Колетт бросила взгляд на часы. Уже за полночь. Она медленно побрела обратно. Завтра утром занятия, впереди экзамены.

Все представлялось совершенно обыденным, и именно это особенно бесило. Украдена неизвестно с какой целью Земля, утрачена связь с оставшимися в Солнечной системе людьми, а внешне жизнь не изменила своего размеренного течения. Земной шар протащен, как верблюд в игольное ушко, сквозь черную дыру, а Жанне тут приходится думать об экзаменах и стирке белья, которого что-то многовато накопилось. Почему люди ко всему привыкают? Даже к тому, что противоречит здравому смыслу.

Весь город, весь мир вели себя так, будто ничего не произошло, каждый человек изо всех сил старался спрятаться от кошмара в череде рутинных дел. Не люди, а страусы какие-то. На улицах Жанна видела все больше и больше невыносимо невыразительных лиц. Демонстративное отрицание и неприятие действительности в каком-то смысле стали нормальной человеческой реакцией.

Жанна почувствовала, что слезы наворачиваются ей на глаза, и часто заморгала. Только не сейчас. Не этой ночью. Ей вдруг стало так тяжело, что захотелось взвыть. Нужно вернуться в комнату и попытаться заснуть, решила она.

И осталась глядеть на небо. По небу ползла крошечная тусклая точка. Невдалеке от нее Жанна разглядела еще одну. Когда-то, в детстве, такие точки, только более яркие, во множестве плавали по небу. То были космические корабли, исследовательские станции, орбитальные поселения.

В Солнечной системе Земля была окружена роем спутников. После катастрофы их практически не осталось. Большинство не выдержало транзита в Мультисистему, другие подверглись атакам ОРИ и погибли уже на месте.

Теперь человечество располагало только двумя пилотируемыми космическими аппаратами: одним космическим кораблем и одним поселением. «Терра Нову», спроектированную как межзвездный корабль, после Похищения отправили на разведку Мультисистемы. ОбнаПур можно было не принимать в расчет, он находился слишком далеко. Быть может, когда-нибудь в будущем он и пригодится. Правда, сами пурпуристы в спасатели явно не годились.

«Терра Нова» выжила лишь потому, что ушла с околоземной орбиты до появления ОРИ. ОбнаПур обращался по стабильной орбите вокруг Точки Луны, а такими объектами ОРИ не интересовались.

ОРИ оказались страшным врагом. Они представляли собой самонаводящиеся скальные глыбы величиной с небольшой астероид. Если одного ОРИ было недостаточно для перехвата, харонцы посылали десятки, сотни, даже тысячи ОРИ. Принцип их действия был чрезвычайно прост. На ОРИ размещались мощные радары, при помощи которых обнаруживались все массивные объекты. Если траектория объекта пересекалась с орбитой одной из планет, его уничтожали механическим столкновением.

От всех транспортных кораблей, запускаемых из ОбнаПура на Землю, остались одни осколки. Если ОРИ решали, что корабль, запущенный с Земли, представляет угрозу для планеты, его ждала та же участь. От трети до половины всех вспомогательных рейсов в ОбнаПуре завершались трагически. Гуманизм ОРИ был крайне ограничен.

Только одна мысль успокаивала Жанну: она работала в крупном исследовательском центре. Институте исследований Мультисистемы, на который человечество возлагало все свои надежды. Она занимала низшую научную должность, и труд ее был крошечным вкладом в решение главной проблемы. ИИМ со дня на день должен был найти уязвимое место ОРИ, что дало бы людям возможность вновь свободно перемещаться в космосе. Или нет? Ох, как же запутано. Жанна сладко зевнула и, потянувшись, обхватила плечи руками. Должно быть, она очень устала, гораздо сильнее, чем думала. Пора идти спать.

Впрочем, нужно еще посмотреть вон туда, на восточную часть неба. Жанна вгляделась повнимательнее.

Сфера. Иногда она слегка светилась в оптическом диапазоне. Темно-красное свечение поверхности объясняли тем, что Сфера выделяет большое количество энергии. Существовала и иная точка зрения, согласно которой Сфера поглощает излучение. Доказательств обоих предположений не существовало.

В эту ночь Сфера имела сероватый цвет древесного угля, и ее было особенно плохо видно. Диск с монету в поперечнике становился виден только в отраженном свете Солнечной звезды и других Захваченных Солнц. В черном небе Сфера была бы абсолютно невидимой, но черного неба в Мультисистеме не бывало – газопылевые облака сильно рассеивали свет, окрашивая космос в мрачные грязно-коричневые тона.

Сфера – какое невинное название! В действительности она была огромным, страшным монстром, пожирателем миров. Ее размеры были столь велики, что в ней с лихвой поместилась бы вся прежняя околосолнечная орбита Земли. Но не размерами она была страшна, а своим гравитационным гением. Солнечная звезда, вокруг которой теперь вертелась Земля, тоже была некогда украдена Сферой. Как, впрочем, и все остальные звезды, планеты, астероиды, даже пыль и газ, в пространстве Мультисистемы.

Как и бедная Земля, Никто даже приблизительно не представлял себе, зачем Сфере нужно все это хозяйство, хотя недостатка в теориях не ощущалось. Согласно одной из них, кража Земли была результатом проведения крупномасштабного научного эксперимента; согласно другой, Сфера в конце концов начнет выкачивать из Земли вещество-на постройку огромных боевых кораблей, и землян ждет неминуемая гибель. Только в одном Манхэттене действовали три секты, для которых эта гипотеза стала религией. Высказывалось и предположение, будто бы Сфера собирается строить новую Сферу, свою копию, вокруг родного земного Солнца, а Земля таким вот странным образом сохранена для каких-то иных нужд. В Солнечной-то системе у нее нет будущего, ибо Солнечная система станет материалом для постройки новой Сферы. Другими словами, подлежит уничтожению. Тоже невеселенькая перспектива.

В серьезных научных кругах все более склонялись именно к этой гипотезе.

Последняя информация из Солнечной системы, полученная перед тем как связь окончательно прервалась, была зловещей. В ней говорилось, что в Солнечной системе началось сражение с неизвестными биомеханическими существами.

Впрочем, все гипотезы напоминали гадание на кофейной гуще. Жанна по своей работе, а она в ИИМе имела редкую возможность доступа к исследовательским материалам на эту тему, знала, насколько бессильна сейчас наука, насколько сомнительны все оценки и выводы, предлагаемые учеными. Материалы, с которыми она работала, были строго засекречены, и в этом был свой резон. Стань они достоянием гласности, и неминуемо началась бы паника, а ничего хуже при данных обстоятельствах и придумать нельзя. Но и длительное замалчивание информации могло вызвать очень неприятные последствия. Приходилось выбирать между худшим и самым худшим.

Вздохнув, Жанна вернулась в дом и спустилась к себе в комнату. Забравшись в кровать, она попыталась выкинуть из головы все мысли, кроме мыслей об экзаменах и стирке, но ничего не получилось. Вдруг в памяти всплыл парадокс Ферми.

Несколько столетий назад физик Энрико Ферми задался вопросом: где они ? Где находится внеземная разумная жизнь во Вселенной? Вселенная бесконечна, и даже при исчезающе малой вероятности появления двойника Земли космос должен быть переполнен радиосигналами, при помощи которых цивилизации общаются или пытаются установить контакт друг с другом. В принципе все цивилизации должны проявлять информационную активность, и по этой активности их можно обнаружить. Так почему же это землянам не удается?

Теперь земные астрономы получили хорошую возможность непосредственно изучить планеты земной группы. Вот они, планеты, рядом, в Мультисистеме. И, кажется, теперь ученые узнали ответ на вопрос, некогда заданный Ферми.

Страшные трещины на потолке тревожили Жанну, гнали сон, и она тихонько выругалась. Снова предстоит бессонная ночь, снова навалится тоска… Она слишком много знала. Поработав в ИИМе, Жанна поняла, что отныне ей не знать покоя.

Человечество не могло обнаружить другие цивилизации по очень простой причине:

Харонцы пожирали их.

А теперь эта участь ожидала Землю.

Сны все-таки вернулись к Жанне, но какие странные сны! Что-то случилось с временем, и она беспрепятственно переносилась из прошлого в будущее и обратно, минуя настоящее. Настоящего не было. Она видела саму себя то счастливым и безмятежным подростком, то здоровой и веселой старухой, то сморщенным трупом, который сладострастно рвали на части харонцы. Жанна снова целовалась со своим далеким одноклассником, это был ее первый поцелуй в жизни. Потом встретилась со своими будущими детьми. Картины переливались, перетекали одна в другую, Жанна неудержимо стремилась в будущее, а вместо этого проваливалась в прошлое. Летела, летела в бездонную пропасть.

И тут проснулась. Ей показалось, что она слышала, как хлопнули распахнувшиеся глаза, и вдруг Жанна почувствовала внутри себя пронзительную ясность. Ничего себе! Жанна ошеломленно покрутила головой, привыкая к новому состоянию. Исчезли все преграды, ее разум воспарил ввысь, она видела окружающее далеко и четко. Руки так и чесались взяться за работу и решить что-нибудь этакое, неразрешимое.

А решать-то было что!

В окне мерцала багровая Солнечная звезда, но сегодня она не показалась Жанне зловещей. Жанна вскочила с кровати с таким воодушевлением, словно наступила Пасха, и сию минуту нужно бежать дарить подарки и обмениваться крашеными яйцами. Душа так и пела – к чему бы это?

Неужели смертным дано испытывать подобное счастье?

Но нет, это не просто беспричинное счастье. А просто в последнее время Жанна так устала от своего бессилия, что состояние собранности и веры в свои силы показалось ей абсолютным счастьем. Но откуда взялось это состояние? Откуда столько света и сознание, что она спасена? Неужели Господь вознаградил ее за нескончаемую череду ночных кошмаров? Словно чья-то могучая рука вытащила ее из трясины безысходности, и вот он, свет в конце туннеля.

На сердце стало тревожно, но какой-то хорошей тревогой. Она вливала в Жанну безмерные силы и море уверенности: вот-вот что-то случится. Вот-вот придет благословенное решение.

Надо действовать. Пора домой, в Солнечную систему. Легко сказать! (Жанна улыбнулась.) Сначала надо ответить, как. Ответ где-то рядом, она увидела его в своем безумном сне. Только не стоит спешить, ведь промелькнувшее открытие, столь хрупко и мимолетно, его так легко вспугнуть. Тогда ищи-свищи в чистом поле…

Жанна отправилась под душ, пустила горячую воду. Она двигалась так осторожно, словно несла в руках полный сосуд с драгоценной влагой. Да так, собственно, и было, а драгоценная влага – это невесть откуда взявшееся состояние почти мистической просветленности.

Думай пока о другом, отвлекись. Ах, как хорош теплый душ, как ласкают ее тело мягкие струи воды. Пойди на кухню, завари крепкий чудесный чай, намажь хлеб клубничным вареньем. Нет, вот варенья как раз не надо! – насмешливо одернула себя Жанна. Ей вдруг вспомнилась «Алиса в Стране чудес». Варенье может быть только вчера или только завтра! Варенью нет места сегодня!

Стоп. Рука с ножом повисла в воздухе. Взгляд невидяще уперся в стену.

Белая Королева из древней сказки что-то подсказывала Жанне. Время. Ее сон был связан с временем. В нем было движение во времени, было прошлое и будущее, а между ними – нечто странное, неосязаемое.

Так-так-так. «Святой Антоний»! Жанну словно кто-то вел за руку по темному коридору, и она знала, что сейчас выйдет на свет. Ликование распирало грудь, рвалось наружу. «Святой Антоний» был зондом, проскользнувшим сюда из Солнечной системы через червоточину перед тем, как червоточина окончательно схлопнулась. Это случилось пять лет назад. В отчетах отмечалось, что бортовой компьютер показывал неправильное время. Тогда все молчаливо подразумевали, что просто забарахлила электроника, хотя один-другой слетевший с нарезки теоретик и настаивал на том, что сдвиг во времени является реальным фактом и следует подвергнуть его детальному анализу. Если Жанне не изменяет память, часы на борту зонда опережали земное время на тридцать семь минут.

Ох уж этот здравый смысл! Сбой электроники, и все ясно, о чем еще говорить? А если сдвиг во времени произошел на самом деле? Куда в таком случае делись эти полчаса? Нет, наоборот! Не было никаких потерянных минут! Были дополнительные минуты . Если часы «Святого Антония» не врали, то зонд пришел к нам из будущего! Он прожил на тридцать семь минут дольше, чем Земля.

Какая же ты умница, старая добрая Белая Королева! Всего каких-то тридцать семь минут, и варенье недосягаемо! Итак, допустим, что часы «Святого Антония» шли правильно. Это означает, что Солнечная система находилась в будущем относительно Земли и Мультисистемы.

Вот он, путь к решению! Новая постановка задачи звучит так: почему время в двух планетных системах течет (текло) по-разному?

Это очень хороший, очень правильный вопрос. Но как найти на него столь же правильный ответ? Почему именно тридцать семь минут, а не сорок две, не три дня, не сто двадцать три года? Может быть, величина отклонения – тридцать семь минут – сама по себе является ответом на все вопросы? Или по крайней мере ключом к разгадке?

Где были потеряны эти минуты? Или найдены? Что произошло на самом деле: Земля ушла в будущее, или Солнечная система в прошлое? И как, и почему?

Что произошло со «Святым Антонием»: он ли оказался заброшенным в будущее во время прохождения сквозь червоточину, или же Земля при этом скользнула назад, в прошлое?

Нет, так не пойдет, слишком много вопросов, и в них можно совершенно запутаться. Вот что нужно уяснить прежде всего: в одних и тех же условиях происходит одно и то же. Периодически открывающаяся червоточина не может то убыстрять время, то замедлять. Червоточина – реальный объект, физические законы его функционирования неизменны. Именно поэтому ученые не поверили часам «Святого Антония». И они были абсолютно правы, если… Если, разумеется, не произошла ошибка, и Земля прошла в Мультисистему через одну , а «Святой Антоний» через другую червоточину. Это значит, что червоточина, связывающая Точку Луны в Мультисистеме с Точкой Земли в Солнечной системе, к Земле не имеет никакого отношения. То есть все модели Мультисистемы, построенные учеными за последние пять лет, рассыпаются в прах, и нужно начинать с чистого листа. О Господи, если харонцы обуздали не только гравитацию, но и время, тогда все – остается умыть руки. И смиренно склониться перед их мощью.

Нет, рано! В душе Жанны все всколыхнулось, запротестовало против такого вывода. Во время транспортировки Земли сквозь червоточину с планетой определенно что-то произошло. Но что и каким образом? Как могло случиться, что никто не обратил на это внимания? Жанна закрыла глаза и тряхнула головой, пытаясь одолеть сумятицу мыслей. Ей уже и самой хотелось признать, что часы «Святого Антония» просто наврали. Но она была очень упряма.

Машинально откусив кусок бутерброда, Жанна аппетитно захрустела корочкой. «Спокойно, спокойно, не спеши», – уговаривала она себя. И тут вдруг почувствовала адский голод.

Она приготовила себе овсяную кашу, достала апельсин и две колбаски – пища ее не отличалась изысканностью и разнообразием. «Сначала подкреплюсь, – решила Жанна, – а уж потом за работу». Но мысли не отпускали, отчаянно бились в тенетах загадок. Вкуса еды Жанна так и не ощутила, зато придумала добрую дюжину приемлемых объяснений загадочных фактов. Спустя полчаса она уже сидела за компьютером в здании Института. Посуда на кухне так и осталась немытой.

Орбита вокруг Точки Луны. Район Обнаженного Пурпура

– А веревочка все вьется, узелков не сосчитать, – шептала тихонько Всевидящее Око.

Великий Локатор, главный эксперт в навигационном отделе ОбнаПура, прилипла к иллюминатору и, бормоча древнюю присказку, созерцала чужой космос.

– …не сосчитать, – в который раз прошептала она. Все чаще и чаще она с тоской вспоминала о своей прежней работе, о тех канувших в Лету временах, когда утверждение имело смысл, даже если не было абсолютно истинным.

Исключительной была рулетка в Свободном штате Невада, никто не мог предсказать наверняка, на какую отметку выпадет выигрыш. Никто, кроме Всевидящего Ока. После кропотливых исследований она открыла систему и получила чудесную возможность стричь купоны. И народ там собирался более чем приятный. Правда, иногда азартные игроки перевозбуждались и затевали нешуточные потасовки.

Дела давно минувших дней… Впрочем, никогда Свободный штат Невада не казался Всевидящему Оку той ареной, на которой могут раскрыться все ее дарования. Да и нет ничего этого теперь, все провалилось черт знает куда вместе с Солнечной Областью. Солнечная система, конечно, более общепринятое название, но слово «система» подразумевало некую упорядоченность, которой в действительности не наблюдалось. Нелегко было переиграть свою жизнь и посвятить ее борьбе за безграничную свободу…

Подумав о потерянном доме в Неваде, Всевидящее Око чуть слышно вздохнула. Она украдкой взглянула на монитор номер четыре, где мерцало изображение Земли. Как она близко и в то же время как недостижимо далеко. ОбнаПур плыл в пространстве, словно осажденная крепость, а вокруг него хищно кружили проклятые ОРИ. Харонские стервятники!

Эх, поиграть бы в подпольном казино! Где вы, милые, немудрящие забавы молодости, ау… С некоторых пор вся жизнь пурпуристов стала игрой в рулетку, только проигрыш в этой игре эквивалентен смерти. Так что теперь Всевидящее Око больше интересовалась небесной механикой, чем законодательством об азартных играх.

Пять лет назад, во время Большого Падения, – того, что на Земле называлось Похищением, – ОбнаПур был сорван со своей стационарной орбиты. Теперешняя его орбита, спиралью сходящаяся к черной дыре, означала лишь одно: все они здесь смертники. Вот так – простенько и забавно.

– А веревочка все вьется, – вновь зашептала Всевидящее Око. А считалка-то не слишком актуальна, вдруг подумала она. Уж ей-то прекрасно-известно: сколь веревочка ни вейся, а конец будет.

Око взглянула на часы. Если не скорректировать орбиту, черная дыра сожрет ОбнаПур через 123 дня 47 минут и 19 секунд. А где ее, к черту, скорректировать? Ничего, ну ничегошеньки от них теперь не зависело. Бешено крутящийся обруч Лунного Кольца проносился мимо ОбнаПура все быстрее и быстрее, в самых неожиданных направлениях, и так и сяк, и все у Ока шло наперекосяк. Нестабильность орбиты Лунного Кольца заметно ускоряла соскальзывание ОбнаПура к черной дыре.

Как это происходит, Око сказать не решалась. А вдруг добрые харонцы посредством гравитационных возмущений вытащат ОбнаПур на безопасную орбиту с большим периодом? Предположение было безумным, и Всевидящее Око тут же его отбросила.

На черта харонцам сдались какие-то пурпуристы вместе со своей липовой философией. Да они для их спасения не пошевелят ни пальцем, ни щупальцем, или что там у них вместо конечностей…

Топливо для маневровых двигателей практически иссякло. Из-за ОРИ Земле пришлось отказаться от регулярных грузовых рейсов.

Всевидящее Око лучше кого бы то ни было знала траекторию ОбнаПура и понимала ее смысл. Чуть раньше или чуть позже, но его существование завершится в этой самой черной дыре. Зачем же оттягивать развязку? Отныне Всевидящее Око видела свою задачу в том, чтобы это произошло как можно быстрее.

Все равно никому еще не удавалось избежать написанного на роду.

– …узелков не сосчитать, – прошептала Всевидящее Око.

 

6. Тайна Сферы

Отрицание может двигать горы. Мы в этом убедились еще раз. В последние пять лет отказ воспринимать очевидные истины стал основным психологическим механизмом, обеспечившим выживание не только отдельных людей, но и всего общества в целом. Но вместе с тем отказ видеть Вселенную такой, как она есть, привел к массовой мании воздушных замков. Сейчас мы спрашиваем себя: а не будет ли выздоровление тяжелее самой болезни, возможно ли оно для отдельной личности и для общества в целом; можно ли обеспечить сохранение механизма самозащиты?

Д-р Вольф Бернхардт, Генеральный директор Управления пространственных исследований ООН. Речь на открытии памятника экипажу «Рэкера». 4 июня 2436 г.

Штат Нью-Йорк. Институт исследований Мультисистемы

Институт исследований Мультисистемы при Колумбийском университете в Нью-Йорке был дырой, каких мало, и в середине двадцать пятого столетия это уже ни для кого не являлось новостью.

Подземное строительство стало в известной степени популярным еще до Похищения. Технология, разработанная на Луне, получила невиданное распространение именно на Земле. Она облегчала управление окружающей средой и экономила площади на поверхности.

Разумеется, после Похищения условия изменились. Нью-Йорк новой эпохи выглядел гораздо более унылым и подозрительным, чем когда бы то ни было в прошлом. У людей осталось единственное желание – затаиться.

Многие чувствовали себя спокойнее под землей, хотя в действительности спрятаться там можно было разве что от плохой погоды да от уличной преступности. Непрестанные разговоры о харонцах лишь поддерживали атмосферу, в которой уход людей в подземелье приобретал какую-то видимость смысла. Истинная же психологическая подоплека этого ухода была до глупого проста: люди не желали видеть над головой чужое небо. Именно это нежелание гнало их вниз. Жить под землей стало модно.

Однако все хорошо в меру, ИИМ блистательно доказал это на собственном примере. Подъемник не успевал перевозить всех желающих, и каждое утро Жанна Колетт бежала сломя голову, мечтая занять в нем место. Сегодня она встала ни свет ни заря, и – о чудо! – в подъемнике не было ни души. Прислонившись спиной к стене кабины, она крепко схватилась руками за поручни и затаила дыхание.

– Базовый уровень, – сказала Жанна в микрофон, покорно ожидая предстоящего издевательства. Базовый уровень ИИМ находился на 300 метров ниже уровня земли и скорость, развиваемая подъемником практически переходившем в свободное падение, оставалась предметом постоянной гордости институтского персонала. Жанна предпочла бы в два раза меньшую, но и во столько же раз менее тошнотворную скорость.

Взвыли двигатели, кабина начала падать, и недавно съеденный завтрак пополз вверх по пищеводу. Жанна крепко зажмурилась и постаралась оглохнуть. Безуспешно. Кабина бешено дрожала, моторы грохотали, и что-то дзенькало, словно душа этого своенравного устройства приговаривала пассажиру: скоро, скоро, скоро шмяк… Комфортом здесь ясно не баловались. Кроме всего прочего, Жанну пугала скорая, неизбежная и все равно внезапная кульминация.

Жанна вдруг стала в несколько раз тяжелее, словно каменная глыба свалилась ей на плечи, колени бессильно подогнулись… и медленно-медленно разогнулись обратно. Уф! Счастливая Жанна поняла, что на сей раз лифт пока решил доставить ее в ИИМ живой и нерасплющенной. Могло быть и хуже – она представила себя лежащей на дне шахты, в виде кровавого месива, по консистенции напоминающего варенье.

Кстати, о варенье! Жанна усмехнулась. Двери разъехались, и уши заложило от перепада давления. Варенье может быть только вчера или только завтра! Варенью нет места сегодня! Если подъемник согласен с этим правилом Белой Королевы, то у Жанны есть еще надежда. Но доверять коварному механизму все-таки нельзя.

Жанна стояла на широкой платформе, в которую упиралась шахта подъемника. Платформа находилась десятью метрами выше базового уровня, куда отсюда вела широкая лестница.

В затылке приятно щекотало, щекотка напоминала Жанне о ночном откровении. Сегодня все получится, это ясно. Сегодня звездный день Жанны. Она внимательно огляделась, запоминая подробности этого дня. Ведь она, несомненно, захочет вспомнить его не раз. Когда-нибудь потом, в будущем.

Базовый уровень ИИМ не был ни зданием, ни частью здания, а просто полостью ста пятидесяти метров шириной и трехсот длиной, забитая лабораториями, офисами и служебными помещениями.

Потолок представлял собой не совсем уместную здесь имитацию ярко-голубого неба, по которому ползли пухлые белые тучки. Комбинация проекционных картинок и экранов создавала иллюзию движения тучек по небу. Ослепительный желто-белый диск, тоже подвижный, изображал Солнце. Сейчас он висел над восточной частью полости и был красноватым. Самое странное, что это обманное небо и впрямь действовало на нервы успокаивающе, в точном соответствии с замыслом проектировщиков.

Проходил день, и дневное небо сменялось ночным, со звездами, планетами и Луной, именно таким, каким оно было над Нью-Йорком, когда с Землей еще ничего не случилось. Люди как-то забывали, что звезд-то в Нью-Йорке никто не видел уже несколько столетий. Звезды там заменяли назойливые огни рекламы.

При помощи современных технологий удалось добиться полной иллюзии бесконечной удаленности небосвода от наблюдателя. Жанну, впрочем, обмануть этим великолепием было уже невозможно. Она не любила закрытых помещений. Может быть, именно поэтому она ненавидела харонцев столь искренне и глубоко – харонцев, запихнувших ее родную планету в мешок газопылевых облаков Мультисистемы. Жанна бывала в Кембридже и своими глазами видела древние четырехугольные дворики тамошних колледжей. Ее поразило, как они похожи друг на друга – с одинаково расположенными библиотекой, студенческими кельями, обеденным залом. Все колледжи строились по одному и тому же проекту. Ее восхитил дух столетних традиций, явственно витающий в древних стенах. Мир привычно сходил с ума, менялся по мановению, палочки таинственного дирижера, но Кембриджу не было дела до его ребяческой непоседливости. Все здесь дышало солидным спокойствием и размеренностью. Жанна буквально влюбилась в Кембридж, до потери сил бродила по истертым булыжным мостовым. ИИМ своей планировкой повторял древнюю планировку Кембриджа, и Жанну всегда удивляло это вечное возвращение на круги своя. И если проектировщики ИИМа тем самым действительно признали преимущество древних традиций, а не просто захотели соригинальничать, то это было прекрасно. Тогда Жанна мысленно им аплодировала.

Она слышала, что ИИМ называют «подколпачной лужайкой», и это было недалеко от истины.

Ряд построек протянулись от увитого плющом кирпичного здания Центра компьютерного моделирования до грибообразного Главного рабочего корпуса. Жанна словно наяву увидела Синюю Гусеницу из кэрролловской «Алисы», сидящую на крыше ГРК и медленно курящую свой кальян. Самое место.

Вокруг зданий зеленели лужайки. Был даже настоящий пруд, по которому деловито плавали гуси. У дальнего берега, в тени деревьев застыли силуэты двух больших лебедей.

Вздохнув, Жанна побежала вниз по лестнице к Главному рабочему корпусу.

Нереальность декораций вдруг стала почти осязаемой. Искусственно имитируемый запах свежего воздуха, искусственный свежий ветерок, создаваемый сетью управляемых компьютером компрессоров, искусственная лужайка, всегда выглядевшая по-весеннему нарядной, – все было ненастоящее и напоминало необычайно яркий сон при лихорадке.

Иногда самые стоящие предметы начинают казаться подделками. Вот и сейчас писк гусят, барахтавшихся в воде, ощущение неудобства в желудке после путешествия на подъемнике, даже отдаленное эхо чужих разговоров казались частью какого-то грандиозного обмана, смысл которого Жанне был непонятен. Зачем натужно бодриться и малодушно отворачиваться от правды?

«Все прекрасно, – говорил Институт каждому посетителю. – Здесь вы в полной безопасности, и все обстоит именно так, как должно обстоять».

Все действительно прекрасно – за исключением того, что Земля похищена врагами, и уже ничто не обстоит так, как должно обстоять.

Хмурясь этим мыслям, Жанна вошла в здание ГРК. «Если мы, подобно страусам, будем прятать голову в песок, то грош нам цена, – думала она, поднимаясь на эскалаторе. – О какой надежде на спасение может идти речь, раз мы успокаиваем себя красивыми видами потерянного неба, раз не хотим глядеть врагу в лицо, раз…» Но она уже приехала.

Десятью минутами позже, согретая ароматным горячим чаем, Жанна вновь ожила. Утренняя вера в свои силы не покинула ее, мозг только ждал приказа, чтобы ринуться в бой, исходные вопросы были сформулированы.

«Итак, – вернулась она к самому началу, – предположим, что часы „Святого Антония“ были исправны…»

– Привет, Жанна. Доброе утро! – раздалось у нее за спиной.

Проклятие, почему он не постучал? Она сдержала ругательство, готовое сорваться с губ, и раздраженно грохнула чайным стаканом по столу. Нет, он неисправим. Она когда-нибудь соберется с духом и переставит здесь всю мебель так, чтобы сидеть всегда лицом к двери, а еще лучше, вообще забаррикадируется. Жанну совершенно не беспокоило, что тогда и без того тесная комнатка станет еще теснее: зато появится собственное место, а с ним и возможность не отвлекаться на непрошеных гостей.

– Привет, Уолли, – ответила Жанна, так и не повернувшись лицом к вошедшему. Она изо всех сил пыталась успокоиться, с остервенением вытирая расплесканный чай. Вот бы выгнать наглеца пинком под зад! Но с Уолли так обращаться нельзя, бедняга обидится на всю жизнь. И какой идиот придумал этот гуманизм!

Швырнув стакан в ведро, Жанна резко крутанулась в кресле и оказалась с Уолли лицом к лицу. Теперь она была сама вежливость, но какая! От такой вежливости запросто можно превратиться в сосульку.

Уолли Стурджис неуверенно переминался в дверях. Одному. Богу известно, как он умудрялся казаться застенчивым и робким, не напрягая ни одного мускула, у Уолли это всегда получалось.

– Привет, Жанна. Что прив-в-в-ело тебя, э-э-э… сюда… э-э-э… в столь ранний час? – спросил он, скромно опустив глаза долу.

Уолли, 43-летний кандидат, был приглашен в Институт исследований Мультисистемы на работу по контракту из Лаборатории математического моделирования Колумбийского университета. Он воплощал собой образ «вечного студента», человека, жившего какой-то собственной внутренней жизнью и абсолютно не обеспокоенного своей фатальной отстраненностью от всего на свете.

Жанна изобразила ядовитую любезность:

– Да вот пришло на ум несколько идеек, которые мне хотелось бы обмозговать до того, как сюда нагрянет гогочущая толпа. Мне нужно немного тишины и одиночества.

Слабая надежда на то, что он поймет намек, исчахла, едва родившись. Прогугукав нечто неопределенное, Стурджис энергично кивнул и, стараясь держаться как можно дальше от Жанны, направился к свободному столу. Словно не замечая ее людоедски-ласкового взгляда, он плюхнулся в кресло, сложил на коленях руки и, отыскав глазами пятнышко на полу, принялся внимательно его изучать. Последовала долгая пауза.

– Мне это хорошо известно, – наконец сказал он. – Когда никого вокруг нет, можно горы свернуть. Я просто ненавижу, когда вокруг толкутся… М-да. Ага.

Внезапно он весь озарился улыбкой и решился посмотреть собеседнице в глаза. Выражение ее лица, кажется, не на шутку его встревожило. Жанне пришлось выдавливать из себя улыбку, но получившаяся гримаса повергла Уолли в еще больший страх. Смекнув наконец, что ему лучше исчезнуть, Уолли попытался сделать это не вылезая из кресла. Нет, это немыслимо! Она же еще и должна беспокоиться о его самочувствии. Кто, кроме Уолли, способен заявиться, помешать работе и при этом поведать, как сам не любит, когда ему мешают…

Жанна знала, что достаточно одного ласкового слова, и Уолли снова станет абсолютно счастлив. Но, то ли из зловредности, то ли от нежелания брать на себя роль постоянной утешительницы Стурджиса, промолчала.

Впервые она познакомилась с Уолли Стурджисом, когда четыре года назад защитила диплом. Жанна спросила, нравится ли ему заниматься моделированием. Уолли начал говорить сперва спокойным, скромным голосом, но вскоре разошелся, лицо его раскраснелось и наконец закричал, живописуя достоинства и недостатки многомерных проективных пространств. Его монолог был прерван лишь бегством Жанны, с трудом придумавшей предлог.

Вскоре после этого Жанне вдруг взбрело в голову, что пора раскрыть Уолли глаза на то, как удивительно прекрасен окружающий мир, вытащить его из скучной клетки, куда он добровольно заточил себя. Откуда у глупой пятнадцатилетней девчонки появилось такое желание, Жанна и до сих пор не понимала. Во всяком случае, физическое совершенство Уолли ее не прельщало, это уж точно. Фигура Уолли напоминала короткое и очень толстое веретено. Косматые каштановые волосы сосульками падали на плечи – похоже, он не знал, для чего предназначена расческа. Не говоря уже о парикмахерской.

Один из торцов веретена блестел огромной округлой плешью. Плешь недвусмысленно намекала окружающим, что веретено не придает значения своему внешнему виду – тщеславие ему было чуждо. Уолли ведь ничего не стоило два раза в день шлепнуть себе на лысину немного крема, и через месяц плешь заросла бы густейшей шевелюрой. Но для этого требовалось вспоминать о лысине хотя бы два раза в день, а на подобное усилие Уолли был неспособен. Одежда его была вполне достойна своего хозяина: мятые, пропахшие потом темно-голубые рубашки, словно изжеванные рабочие брюки и стоптанные туфли. Похоже, он не утруждал себя раздеванием перед тем, как забраться в постель. Безумная попытка Жанны сделать из Уолли нормального человека потерпела полнейшее фиаско, если не считать появления в его гардеробе цветных сорочек. Вообще-то самым практичным и красивым цветом, по мнению Уолли, был черный.

На лице «вечного студента» выделялись густые брови, под которыми спрятались глубоко посаженные глаза неопределенного цвета. Сразу обращал на себя внимание клювообразный нос, под каковым топорщилась во все стороны некая поросль. Массивный подбородок, всегда покрытый неопрятной щетиной, и бледная, словно мятая кожа выдавали человека, безвылазно торчащего под землей в помещениях с искусственным микроклиматом.

Впрочем, все это было не так уж и важно. По Земле бродило немало «вечных студентов», их повадки всем давно известны. В институте давно решили, что сделать Уолли доктором и более или менее терпимого в общении человека удастся не раньше, чем отправить его на пенсию.

Понятно, что к нынешнему утру социальных навыков в копилке у Уолли не прибавилось. Он упорно сидел в кресле и молчал, Скованный ужасом, что нагнала на него Жанна. Она так и не сообразила, что же выражало его лицо. Но разгадывать эту загадку не было времени.

– Ты прав, Уолли, – сказала она. – Жизнь проходит, а ничего не сделано. А у тебя как дела?

– Что ты имеешь в виду? – с готовностью переспросил он.

Интересно, что творится у него в голове?

– Что ты здесь делаешь, Уолли, – повторила ласково Жанна. Так добросовестная учительница, сдерживая раздражение, втолковывает простенькое определение дубоватому ученику, а тот хлопает глазами и ничего не понимает.

– А? Что? Ах да… Меня перевели сюда из Лаборатории математического моделирования…

– Нет, Уолли. – Жанна старалась не повышать голоса. – Почему ты здесь именно сегодня утром ? Ты помят больше, чем обычно. Опять всю ночь работал?

Уолли внимательно посмотрел себе под ноги, недоумевая, как его вид может натолкнуть кого-то на столь нелепое предположение.

– Я? Нет, я вчера ушел отсюда в девять вечера. Я только что пришел. Меня пригласил доктор Соколов, чтобы промоделировать потроха Сферы. Он считает, что вот-вот сумеет окончательно установить местонахождение Централа.

– Они еще не бросили им заниматься?

Уолли улыбнулся, его глазки заблестели от удовольствия.

– Нет, конечно, доктор Соколов уверен, что Централ Харона существует. Но… э-э-э… я-то знаю, что он ошибается. Каждый раз он требует от меня немедленно проверить его очередную теорию. Так что скоро все прояснится. – Уолли не переставал радостно улыбаться.

– Возможно, они просто хотели подшутить над тобой, Уолли. Но это же чистейшей воды фантастика. Нет ни одного серьезного доказательства гипотезы Соколова о том, что Мультисистемой управляет ядро Сферы. Это уже не наука, черт побери, а религия какая-то. Соколов придумал сказку про харонцев, поверил в нее сам, а теперь пытается уверить других. – Наверное, Жанна несколько преувеличивала, но она далеко не единственная считала, что Соколов излишне склонен к бездоказательным утверждениям. – Это смахивает на поиски Святого Грааля, философского камня или вычисление квадратуры круга. Если задача сейчас непосильна, не проще ли смириться с тем, что ответа не существует?

– Но… э-э-э… я не понимаю… – начал Уолли. Он не любил споров, не любил вообще никаких конфронтации.

– Смотри, – сказала Жанна, – однажды мы, если очень повезет, обнаружим Централ Харона. Конечно, если он существует на самом деле. Разумеется, это будет чрезвычайно важным открытием. Но тем временем харонцы задушат нас в своих ласковых объятиях. Что толку в этом Централе, если мы туда не можем проникнуть? Мы даже за пределы планеты выбраться не в состоянии.

– Это так, – согласился Уолли. – Но можем же мы послать автоматы к «Терра Нове» и Скиту…

– ОРИ уничтожают каждый третий аппарат, это раз. А во-вторых, обратной-то связи нет…

– Ну да, конечно, это будет нелегко, – сказал Уолли. – Но что же плохого в попытках узнать, где именно находится Централ?

– Абсолютно ничего, за исключением того, что распыление научных сил отдаляет решение главной задачи – бегства отсюда. И самое главное сейчас – найти ахиллесову пяту ОРИ, чтобы успешно бороться с ними…

– Я хочу построить модель Централа Харона! – раздраженно заявил Уолли. – ОРИ я моделировал уже миллионы раз. Они мне надоели до чертиков.

Только Уолли мог любить одни свои компьютерные модели больше, чем другие.

– Никого не интересует, что тебе нравится больше, Уолли, сейчас важнее всего собрать наши силы в кулак. ОРИ…

– Только и слышно – ОРИ, ОРИ, ОРИ, – вдруг вскипел Уолли. – Кругом только о них и твердят. Все вы на них помешались точно так же, как Соколов на Централе Харона. Вы не можете даже думать ни о чем другом! – Он выпрыгнул из кресла.

Жанна открыла рот, чтобы возразить, но осеклась. В его словах была немалая доля истины. Никто ведь не знает наверняка, где кратчайший путь к свободе, а где тупик. В этом смысле таинственный Централ Харона – такая же промежуточная проблема, как и ОРИ. Нет, Уолли определенно прав. Проклятие, нужно извиняться.

Но Уолли уже и след простыл. В первое мгновение Жанна едва не бросилась вдогонку, но вовремя одумалась. Она слишком хорошо знала Уолли. Пока этот большой ребенок не успокоится, он с ней и разговаривать не станет. Впрочем, нет худа без добра: наконец-то она вновь одна.

Только не стоит забывать только что преподанный урок, не стоит впадать в самодовольство. Пророком может вообразить себя каждый дурак, настоящий же ученый должен видеть проблему во всей ее полноте.

Она слишком погрузилась в свои собственные исследования, тем самым обрекая себя на добровольную слепоту. Сон вполне мог обмануть ее. Где гарантия того, что истина откроется именно ей, а не тому же доктору Соколову?

Да и есть ли, вообще выход? Возможно, людям не осталось ничего другого, как только постараться не сойти с ума. И если ИИМ лишь гигантская игрушка, назначение которой дать людям иллюзию возможного спасения и помочь им забыть о страшной действительности, то да будет так. Мы будем забавляться этой игрушкой и покорно ждать, когда наступит наш черед идти на космическую бойню.

Но Жанна не позволила себе опуститься до смертного греха уныния. Пускай всем суждено погибнуть, она будет барахтаться до последнего, черт побери!

И Жанна с головой ушла в работу.

 

7. Правила и исключения

Сфера не на шутку испугалась. Вибрация в червоточине отмела последние сомнения. Противник пришел в движение, это ясно. Пока его движение было очень медленным, и следовало приготовиться к бою. Сфера напрягла все свои силы. Итак, возможное стало неизбежным. Противник обязательно начнет атаку.

Оставалось решить, что делать с новым миром. Захват оказался крайне неловким – Сфера не нашла в своей памяти другого примера столь неудачных действий. Было бы странно, если бы такой сильный всплеск гравитационного излучения не привлек внимания Противника.

Впрочем, нет худа без добра. Противника заинтересовала червоточина, связывающая Сферу с новым миром. Наследственная память подсказывала Сфере, что первыми подвергаются атаке миры, находящиеся ближе всего к месту появления Противника. Сфера получит необходимую отсрочку и успеет собрать свои силы в кулак.

Штат Нью-Йорк. Институт исследований Мультисистемы

Вот уже битых три часа Жанна сидела за столом и смотрела в стену. Она не продвинулась вперед ни на шаг. Что могут означать эти чертовы тридцать семь минут? Почему именно тридцать семь?

Исходные данные – вот где собака зарыта. В суматохе пятилетней давности наверняка пропустили что-то важное. Жанна решила покопаться в архиве ИИМа.

В первую очередь она подняла информацию, полученную со «Святого Антония», и изумилась: данные не были даже систематизированы. Странно, очень странно.

Фактически исследования Института базировались лишь на двух источниках – на результатах наблюдений Мультисистемы из земных обсерваторий и на данных, поступивших из Солнечной системы сразу после Похищения. А их доставил именно «Святой Антоний».

И вдруг выясняется, что к ним неделями не обращается ни один сотрудник Института.

Жанна одно за другим вызывала на экран изображения и текстовые сообщения, доставленные зондом. Их содержание в принципе было хорошо известно, и все-таки Жанне опять стало не по себе. Картина разрушений, произведенных в Солнечной системе харонцами, была ужасна. Катастрофа – единственное слово, которым можно ее охарактеризовать.

А все проклятый эксперимент с гразером! Разбуженное Лунное Колесо послало тысячам харонцев, притаившихся в Солнечной системе, роковой приказ о начале атаки. Ландеры, или пожиратели миров – тяжелые харонцы, миллионы лет дремавшие в астероидах, приступили к уничтожению планет Солнечной системы. Вещество планет должно было послужить материалом для строительства второй Сферы, центра новой Мультисистемы.

Ландеры применяли гравидвигатели, позволявшие им стремительно перемещаться по Солнечной системе, они неплохо начали, и ко времени отправки «Святого Антония» через червоточину почти все мелкие планеты были уже разрушены.

«Святой Антоний» установил прямую связь между Землей и Солнечной системой, но вскоре был уничтожен ОРИ. С тех пор Земля и Солнечная система не знают друг о друге ничего нового.

А потом червоточина схлопнулась, и Лунное Колесо в Мультисистеме перестало подавать признаки жизни. Видимо, в Солнечной системе люди сумели послать сигнал саморазрушения по сети гравитационной связи харонцев и уничтожили пришельцев. Правда, после этого прекратилась и всякая связь с Землей. Таково наиболее оптимистическое объяснение случившегося.

О худшем думать не хотелось. Ведь харонцы вполне могли сами, в неведомых людям целях оборвать связь, а потом спокойно продолжить начатое уничтожение Солнечной системы. Никто на Земле не имел ни малейшего представления о действительном положении дел. И никаких доказательств того, что Солнечная система не погибла, – это было вопросом веры.

Жанна переменила позу, усаживаясь поудобнее. Нет, все-таки Солнечная, система не погибла.

Но потрепали ее захватчики основательно.

Ландеры бывают разных типов, они быстро приспосабливаются к любым условиям. Тысячи их высадились на поверхность Марса, Венеры, Меркурия и принялись распылять вещество планет в космическое пространство.

Они полностью уничтожили марсианские спутники. В Поясе Астероидов царил полный хаос – многие астероиды оказались просто-напросто замаскированными ландерами. Разбуженные Лунным Колесом большинство из них, словно хищники, набросились на большие планеты, но некоторые остались в Поясе и начали методично разрушать астероиды, бомбардируя их метеоритными обломками.

На Юпитере творилось неладное. Циркуляция атмосферы нарушилась, над поверхностью гиганта гуляли искусственные бури, разгоняя газы до скоростей, больших первой космической. Спутники Юпитера подверглись жесточайшему натиску. Сильно пострадал Сатурн, от его спутников и колец почти ничего не осталось. «Святой Антоний» успел сообщить перед гибелью, что ландеры направились к Урану, Нептуну и Плутону. Все обитаемые поселения тоже подверглись нападению…

»…За исключением одного», – подсказал Жанне внутренний голос.

Да, это правда. Луна осталась неприкосновенной.

Исключения лишь подтверждают правило – так, кажется, говаривали в древности? Жанна никогда по-настоящему не понимала смысл этой поговорки. Теперь при помощи известных исключений придется установить неизвестные правила.

На Луну не покусился ни один пришелец. Даже когда Сфера принялась забрасывать в Солнечную систему новых ландеров, их целью были другие планеты. Но не Луна, находившаяся в каких-нибудь трехстах тысячах километров от выхода из червоточины.

Считалось, что Луна и так кишмя кишела харонцами – достаточно вспомнить Лунное Колесо.

Способны ли харонцы атаковать себе подобных и если способны, то при каких обстоятельствах? Ответ на этот вопрос был очевиден, но не для Жанны и не в то утро, хотя какая-то неуловимая мысль по этому поводу вертелась в голове, дразнила, но в руки не давалась.

Единственное, что Жанна знала точно, это то, что задержка времени в тридцать семь минут и в самом деле имела место. По крайней мере для «Святого Антония». Итак, тридцать семь минут двадцать три и двадцать четыре сотых секунды.

Теперь Жанне нужно было повнимательнее изучить одно изображение. Конечно, она видела его бессчетное число раз, но что-то не давало ей покоя.

Разбитая Сфера.

Среди прочего «Святой Антоний» передал изображение неизвестного людям объекта. Оно представляло собой кадры голографического фильма, переданного Сферой Лунному Колесу и перехваченного при помощи харонских гравиприемников. Первый удачный опыт дешифровки инопланетных сигналов. Жанна вывела изображение на экран.

Массивная сфера бурого цвета парила в космосе, медленно поворачиваясь. Едва заметные линии на ее поверхности напоминали линии широт и меридианов, прочерченные на земном глобусе.

Вдруг плавное вращение сменилось странными рывками. Сфера вздрогнула. В ее верхней полусфере появились два красных пятна, они становились все ярче, словно разгорались, а потом – мгновенная ослепительная вспышка. Две ярчайшие точки отделились от сферы и унеслись в космос. Сфера беспорядочно закувыркалась. На месте пятен чернели два отверстия, словно пробитые циклопическими снарядами. И все.

А потом сфера снова плавно вращалась на экране, она снова была цела. И снова странные рывки, фейерверк, гибель. Жанна знала: это обычный харонский прием многократного повторения одного и того же образа.

Когда люди впервые перехватили и расшифровали это динамическое изображение, никто не мог даже приблизительно объяснить его смысл. Сейчас-то всем было ясно, что на экране – Сфера Дайсона. Точно такая находилась в центе Мультисистемы и организовывала похищение Земли.

В тот самый момент, когда Лунное Колесо получило изображение разрушенной сферы, харонцы перешли в атаку. Серия картинок как будто предупреждала о смертельной опасности. Такое объяснение напрашивалось само собой, но только для людей. А вот что означал этот образ для харонцев? Пророчество или просто предупреждение? И если это предупреждение, то кому – Сфере Мультисистемы?

А вдруг все наоборот, и смысл кадров – ликование? Гигантское яйцо раскалывается, давая жизнь чему-то новому. Такая гипотеза должна шокировать, но другие ничуть не более логичны. А два объекта, покинувшие Сферу? Головоломка какая-то.

Неясно было и с периодом вращения. Судя по изображению. Сфера совершала три оборота вокруг своей оси в минуту. Сфера Дайсона в Мультисистеме совершала один оборот за 1,3 земных года. Если предположить, что обе Сферы вращаются с одинаковой скоростью, то тридцати секундам фильма соответствует шесть месяцев реальной жизни. Но тогда скорость экваториальных областей воображаемой сферы в масштабе реальной должна намного превышать скорость света. Большинство специалистов склонялись к мысли, что послание есть схема некоторого события, в которой из соображений наглядности масштаб времени не соблюден.

Где-то здесь ключ к разгадке, Жанна была уверена в этом. Она стояла на пороге открытия, оставалось сделать маленький шажок, но сделать его пока не могла. Нужно было вспомнить что-то еще. Что? Чертовщина какая-то.

Жанна чувствовала, что верный ответ уже созрел в мозгу; вся проблема заключалась в том, чтобы заставить мозг перевести его на человеческий язык. Так с ней бывало и раньше. Еще чуть-чуть терпения, чуть-чуть внимательности.

Стоп!

Уолли. Жанна бросила взгляд на картинку. Вот начинаются рывки, вот из Сферы вылетают два тела… Жанна закрыла глаза и попыталась вызвать в мозгу тот же образ. Нет, без толку. Устало откинувшись в кресле, она уставилась в потолок. Уолли.

Итак, Централ Харона и ее тридцать семь минут. Нельзя ли как-то связать эти два факта? Или она просто хватается за соломинку?

Жанна резко повернулась к креслу, в котором недавно сидел Уолли, но Стурджиса там не было. Она совсем забыла про это. Что ж, Уолли утром помешал ей, долг платежом красен.

Жанна потянулась, помассировала глаза и вскочила на ноги. Выбежав из комнаты, бросилась вниз по лестнице. Рабочий кабинет Стурджиса находился шестью этажами ниже. На стук в дверь никто не ответил. Жанна постучала еще раз – тот же результат.

Она тихо приоткрыла дверь, и заглянула внутрь. Хозяин комнаты был на месте. Появление Жанны произвело эффект внезапного визита полиции нравов. Уолли вздрогнул, отступил, споткнулся о допотопный, невесть откуда взявшийся пылесос и рухнул в кресло. Ноги несчастного подлетели выше головы.

Все в кабинете выдавало образ жизни Уолли. Корзина, забитая пустыми пакетами из-под еды, не вмещала весь мусор, и он валялся на полу. Повсюду – разбросанные листы бумаги. Даже свет в комнате горел как-то тускло. Пахло неустроенностью.

Но Уолли было не до уюта, он витал в своих мирах. Вот и сейчас, свалившись в кресло, он мгновенно забыл про Жанну, глаза его невидяще уставились в пространство, на лице застыло незнакомое Жанне выражение. Уолли обдумывал нечто фундаментальное, это было ясно.

Ничего, придется прервать его творческое воспарение. Она знала наверняка, что Уолли ей поможет. Дело даже не в конкретной помощи, сейчас ей нужно было просто с ним поговорить. Вдруг во время обсуждения блеснет свет истины?

– Уолли, – сказала она. – Эй, Уолли. – Жанна легонько тряхнула его за плечо.

Уолли посмотрел на нее, как сумасшедший.

– Чего? – ошарашенно спросил он.

– Слушай, Уолли, твоя взяла. Давай выкладывай, что там не дает покоя доктору Соколову?

 

8. Принцип матрешки

Противник все-таки решился выйти в быстротекущее время. Здесь, в холодной и пустой Вселенной, он чувствовал себя неуютно, но здесь была пища.

Ладно, он не будет оставаться здесь слишком долго. Ему не придется искать жертву – она перед ним. Она выдала себя, проходя через червоточину, мощными гравитационными колебаниями.

Он заглянет сюда по пути к мертвой системе, в которой питался последний раз. Потребуется лишь немного напрячься, чтобы сломить жалкую оборону, убить жертву и припасть к долгожданной энергии, столь любезно запасенной самой жертвой. Запасенной при помощи Сферы.

Штат Нью-Йорк. Институт исследований Мультисистемы

Сфера висела высоко в небе, зловеще светясь кровавым светом. Тонкие линии, пересекавшие ее поверхность, напоминали линии земных параллелей и вносили в картину ощущение вечного, неизменного порядка.

Жанна прошмыгнула между яркими шариками Захваченных Солнц, не обращая внимания на планеты, выглядевшие в этом масштабе, как близнецы, и вот перед нею Сфера – в метре от лица. Зрелище было внушительное, Уолли отлично сделал свою работу.

– Наша модель представляет всю Мультисистему, – сказал Уолли с нескрываемой гордостью. – Тут, разумеется, и Захваченные Солнца, и все известные объекты поменьше – планеты, харонские космические системы, в том числе и ОРИ.

Жанна видела не одну топографическую модель Мультисистемы, но столь качественной еще не встречала.

– Насколько подробна эта модель? – спросила она.

– Мы можем менять масштаб в определенных пределах, – сказал Уолли, – а то, что в него не укладывается, в какой-то степени учитываем неявно. «Терра Нова» провела большую работу по картографированию внутренних планет и масс-спектрометрическому анализу практически всех Захваченных Солнц, так что Мультисистему мы в общем-то знаем неплохо. Но нам не хватает надежных данных о массах объектов вблизи Сферы. Масса объекта определяется по изменению траектории постороннего тела вблизи от него, в Солнечной системе это вполне тривиальная задача. Здесь же тип гравитационного поля Сферы неизвестен. Все осложняется и тем, что гравитационные поля небесных тел в Мультисистеме каким-то образом изменены искусственной гравитацией, создаваемой харонцами. Каким именно образом? – вот вопрос.

Жанна согласно кивнула.

– А известно ли нам что-нибудь определенное о поверхности Сферы, ее внутреннем строении, поведении?

– С этим совсем плохо, – погрустнел Уолли. – Ничего, кроме гипотез.

И неудивительно, подумала Жанна. Мы только и знаем о Сфере, что она – искусственное сооружение. Каковы ее масса, ее плотность? В нормальных условиях мы проанализировали бы движение Захваченных Солнц и рассчитали бы их. Но здесь движение небесных тел не подчиняется привычным законам. Солнечная звезда, к системе которой принадлежала Земля, обращается вокруг Сферы с той же угловой скоростью и с тем же периодом, что и Захваченное Солнце номер 15, а радиус его орбиты на добрый миллиард километров меньше, чем орбиты Солнечной звезды, и оно опережает ее на сто восемьдесят градусов.

Жанна быстро нашла сначала Солнечную звезду, а потом и Пятнадцатую. Она была невидима с Земли и не так давно открыта «Терра Новой».

Жанну заинтересовала другая область пространства. Там помещались звезды с Седьмой по Одиннадцатую. Четыре из них обращались на разных расстояниях от Сферы, с последовательным смещением фазы девяносто градусов и наклоном плоскости орбит на сорок пять градусов относительно плоскости орбиты Солнечной звезды.

Далее шли Четвертая, Пятая и Шестая. Они были, словно бусинки в ожерелье, нанизаны на одну орбиту под углом в сто двадцать градусов. Как, впрочем, и остальные звездные группы. Сумасшедший дом какой-то, законы небесной механики в Мультисистеме не работали.

Вся эта насквозь искусственная система могла поддерживаться в состоянии гравитационного равновесия только при помощи каких-то сторонних сил. Единственно возможное объяснение. Но из каких соображений система выстроена именно так? А вдруг из эстетических? Смешно звучит: харонская эстетика…

Орбиты планет, обращавшихся вокруг Захваченных Солнц, не были исключением, но не они занимали сейчас мысли Жанны. Сфера, только Сфера. Тут ее интерес совпал с интересом Уолли, и он страшно хотел похвастаться перед кем-нибудь своей последней работой.

Уолли знал все или почти все, что известно о компьютерном моделировании. В остальном же он оставался полнейшим невеждой. Он почти не выходил за пределы Институтского городка, на поверхность вообще не выбирался уже неизвестно сколько лет. Квартира на поверхности у него, разумеется, имелась, где-то на Рассветных Высотах, но истинным домом ему служил рабочий кабинет.

Работа – в ней была вся жизнь Уолли. Но не всякая работа, а лишь та, которая его увлекала. По Институту ходила поговорка: «Для Уолли настоящая реальность – это моделирование реальности».

Ну как тут было не продемонстрировать Жанне свои предыдущие достижения – прямо сейчас не сходя с места. И она всласть попутешествовала – наблюдала брачный танец динозавров, видела рождение Луны, перед ней стремительно пронеслись многочисленные поколения землян. Жанне вдруг стало ясно, почему Уолли такой отрешенный. Сконструированная им жизнь выглядела куда ярче, насыщеннее, осмысленнее окружающего его реального мира, в котором господствовал серый цвет скуки.

В отделе математики был популярен анекдот о том, как Уолли пропустил Похищение и узнал о нем лишь спустя шесть месяцев, когда его пригласили в только что открывшийся Институт исследований Мультисистемы. Из кабинета директора он вышел в полной уверенности, что коллеги вступили в заговор с целью еще раз высмеять его перед всем миром.

И вот модель Мультисистемы создана, а значит, обрела право на жизнь и сама Мультисистема. Похищение стало для Уолли реальным фактом. Очень любопытный взгляд на мир.

Жанна все не могла оторваться от созерцания Мультисистемы. Накаленная докрасна Сфера, яркие Захваченные Солнца на чернильно-темном фоне пылевых облаков. Звезды, сверкая всеми оттенками желтого цвета, летели по своим неестественным орбитам, словно горсть самоцветов, разбросанная в пространстве каким-то небожителем. Они поражали воображение своей тяжеловесной красотой. Планеты поблескивали сине-зелеными пятнышками. Мультисистема была ужасна, но и прекрасна.

Фантастическая картина была проникнута печалью. Тюрьма, величественная тюрьма. Возле левого плеча Жанны висела крошечная Земля. Жанна взглянула на родную планету, и слезы навернулись ей на глаза. Жанна отчаянно заморгала.

– Отлично, Уолли, – сказала она дрожащим голосом. – Займемся Сферой.

Уолли кивнул.

Изображение Мультисистемы растаяло в воздухе, а Сфера стала раздуваться в огромный шар. Вот она уже достигла трех метров в поперечнике.

Ах, как надеялась Жанна найти в Соколовских картинках долгожданный ключ к разгадке тайны и тем самым сделать первый шаг к решению всей задачи. Сфера диаметром около трехсот миллионов километров медленно вращается вокруг своей оси. От Земли ее отделяет расстояние в двести тридцать две астрономические единицы. Цвет Сферы – красный, но постоянно меняет свои оттенки. Какие-то странные линии сеткой покрывают ее поверхность. Оценить ее массу невозможно. Спектр излучения Сферы достаточно богат и насыщен. Это все, что нам известно о ней. Да, негусто.

А материал, из которого она сделана? А как, для чего ее построили харонцы? Или кто там еще? Ее возраст? Принцип действия? Все покрыто мраком неизвестности.

Последние пять лет профессор Юрий Соколов бился над труднейшей задачей, пытаясь установить истинную природу Сферы, провести ее локацию и определить местоположение Централа Харона – Центра управления всей Мультисистемой. К его работе многие относились с иронией (в том числе и Жанна), но он, не обращая внимания на маловеров, выдвигал одну гипотезу за другой.

А тут вдруг Жанна несколько нелогично залюбовалась картинками Уолли Стурджиса, сотрудника Соколова, и горячо пожелала успеха самому доктору Соколову. Впрочем, если относиться к идее Централа Харона без предубеждения, она очень соблазнительна.

Из перехваченных сообщений удалось, бесспорно, установить, что у харонцев четкая иерархическая система управления. Вершина иерархической пирамиды находилась в Сфере. Поведение харонцев на Марсе показало, что группы насекомообразных тварей работают под контролем сравнительно более разумных «скорпионов», которые, в свою очередь, управляются Ландером, находящимся поблизости. Следующий уровень иерархии – Лунное Колесо, спрятанное глубоко под лунной поверхностью. Оно руководило всеми пожирателями, напавшими на Солнечную систему, а их насчитывалось несколько тысяч.

Конечно, все это лишь схема, на самом деле существовало еще множество вспомогательных существ, тоже по-своему организованных. По поводу взаимоотношения этих подсистем шли непрестанные дискуссии. Но никто не подвергнул сомнению очевидный главный принцип деятельности харонцев – строгую иерархичность. Необходимо было найти вершину пирамиды.

Не подскажет ли Уолли, где ее искать?

– Таким нам сейчас представляется внешний вид Сферы, – услышала Жанна голос Уолли у себя за спиной.

Она осторожно приблизилась к изображению Сферы. Кое-что показалось ей странным.

– А это что рядом со Сферой? Реальный объект, или только одно из предсказаний вашей теории?

– Вполне реальный, – ответил Уолли. – Соколов обнаружил его несколько недель назад. Объект очень темный и тусклый, не больше нескольких тысяч километров в поперечнике. Видимо, это просто космический мусор, и мы показали его, только чтобы продемонстрировать возможности деталировки.

– Замечательно! – сказала Жанна.

– А теперь давай я покажу тебе, как Соколов представляет себе Сферу изнутри.

Пока картинка менялась, Жанна перебирала в уме гипотезы по поводу внутреннего состава Сферы, которые ей доводилось слышать.

1. Сфера есть просто оболочка, в оболочку заключена обычная звезда G-типа. Вокруг обращаются планеты, на одной из которых находится Централ Харона. Практически все вычисления показывали, что энергии, выделяемой звездой G-типа, не хватило бы на поддержание системы в равновесии. Не говоря уж о перемещении Земли и других планет в Мультисистему. Если оболочка вокруг звезды собирает и накапливает энергию, то и в этом случае в ее центре должна быть звезда гораздо более энергоемкого типа, чем тип G. Впрочем, никто пока не доказал, что там находится звезда. Что мы знаем о харонцах? А вдруг они создали внутри оболочки нечто и вовсе выходящее за пределы человеческого воображения?

Сфера, висящая перед Жанной, тем временем превратилась в полусферу; в центре полусферы, как раз на линии разреза, засверкала яркая точка.

2. Сфера представляет собой твердое тело чрезвычайно низкой плотности, и внутри него имеется источник энергии. Сфера сама по себе является гигантским мозгом, основные функции управления рассредоточены по всему объему. Гигантские размеры и связанная с ними задержка распространения сигналов внутри такого мозга делали подобную гипотезу безнадежно далекой от действительности. Мысль в таком мозге будет путешествовать от одного участка до другого дольше получаса. Для сравнения: человеческий мозг дает задержку распространяемого сигнала в тридцатую долю секунды.

Внутренняя часть Сферы, видимая в разрезе, начала видоизменяться. Яркая точка в центре превратилась в каплю «энергии». Это была хорошо знакомая Жанне традиционная модель «белой дыры».

3. Сфера представляет собой систему концентрически расположенных Сфер, вложенных одна в другую. Строители Мультисистемы (не те монстры, что напали на Солнечную систему, а настоящие харонцы), внешне похожие на людей, но далеко опередившие их в своем развитии. Они обитают где-то внутри Сферы. Эта гипотеза успокаивала, представляла харонцев богоподобными существами, только данных, подтверждающих ее, не было никаких. Но даже принятая на веру, ясности она не вносила. В чем цель создания Мультисистемы? Зачем харонцам захватывать звезды и планеты, если они живут внутри Сферы и имеют в своем распоряжении практически безграничное жизненное пространство, в миллионы раз превышающее по площади поверхность Земли?

Изображение Сферы все росло, и все больше проявлялось подробностей ее строения. По Соколову, разумеется. На внутренней поверхности оболочки Жанна увидела своеобразные нитевидные выступы, протянувшиеся в направлении центрального источника энергии. Полученная энергия передавалась по меридианоподобным линиям к Северному и Южному полюсам. Линии, накаляясь, краснели на глазах. Типичный гравитационный генератор, подумала Жанна. Что-то эта картинка страшно напоминала.

Ну конечно же! Кольцеобразные линии были чрезвычайно похожи на Кольцо «Точка Луны», на то же Кольцо Харона. Целая система гравитационных генераторов, позволяющая значительно улучшить фокусировку гравитационного излучения.

Сфера опрокинулась, открыв взору Жанны полярную область. Изображение мерцало и пульсировало. Уолли продолжал увеличивать размеры модели, она надвигалась на Жанну, и Жанна непроизвольно отступила. Теперь она хорошо видела крошечные скопления пирамид, так называемых Амальгамных созданий, объектов или организмов, созданных харонцами на внутренних планетах и крупных спутниках в Солнечной системе. Предназначались они для фокусировки гравитационных пучков – чудовищного оружия, разламывающего, словно детские игрушки, огромные планеты и чуть не погубившего Солнечную систему. Внутри Сферы Амальгамы служили, очевидно, для перекачки гравитационной энергии во внешнее пространство. Довольно смелое предположение. Это была идея Уолли.

– Насколько все это правдоподобно, Уолли?

Уолли слабо кашлянул, у него был вид напроказившего мальчишки.

– Подожди-ка, Уолли. Не надо новых картинок, лучше просто расскажи.

Уолли вспыхнул от обиды. Как она смеет столь откровенно пренебрегать его моделью! Однако надо отдать Уолли должное, он умерил свой гнев и принялся терпеливо объяснять:

– Ну так вот, мы попытались подсчитать, сколько энергии требуется Сфере для ее деятельности.

– И сколько же?

– Суди сама. Орбиты звезд, планет и прочих объектов в Мультисистеме время от времени корректируются. На это, разумеется, идет огромное количество энергии. И вот что интересно: в момент коррекции один из полюсов Сферы всякий раз оказывался в зоне прямой видимости.

– Чепуха! – воскликнула Жанна. – Полюса у Сферы есть только в вашей модели. А на самом деле полюсами можно считать любую пару диаметрально противоположных точек поверхности.

– Ты не права. Нам удалось зарегистрировать слабый уклон в направлении…

– Хорошо, я вся внимание…

– Это, собственно, все. Но наша модель прекрасно объясняет природу меридиональных линий, – промямлил Уолли.

– Отлично, это я допускаю, – сказала Жанна. – Объясни тогда роль широтных линий, параллельных экватору Сферы.

– Они…

– Да, это тоже понятно. – Мысль Жанны работала быстро и четко. – Еще вопрос. В центре Мультисистемы – белая дыра. Зачем?

– Харонцы используют черные дыры. Это факт. Разумно предположить, что они точно так же используют свою технологию и для того, чтобы черпать откуда-то энергию.

– А доказательства?

– Доказательств нет, – сказал Уолли. – Но в результате моделирования мы получили очень правдоподобные энергетические характеристики. Так или иначе, но белая дыра сбрасывает энергию внутрь Сферы. Энергоприемники, которые ты видела на модели, передают энергию меридиональным генераторам. Те концентрируют энергию на Северном и Южном полюсах, а расположенные там установки при помощи гравитационных пучков управляют всеми телами Мультисистемы. Ни один факт не противоречит нашей модели.

– Но и не доказывает ее правоту, – сказала Жанна. Словно точку поставила.

– Зато мы логичны, – сказал Уолли. Ему не понравился ее безусловный вывод. – Сфера излучает гравитационную энергию, значит, она должна, во-первых, производить ее, во-вторых, каким-то образом передавать. Строго по адресу. Доктор Соколов исследовал известные нам образцы. Совершенно очевидно, харонцы склонны к тиражированию удачных конструктивных решений. Например, ОРИ очень похожи на известных нам по сообщениям из Солнечной системы Ландеров. Он взял за основу принцип действия Амальгам и объяснил внутреннее строение Сферы.

– Во-первых, – возразила Жанна, – Амальгамы в Солнечной системе получали гравитационную энергию, производимую Лунным Колесом, а не сами излучали ее. Во-вторых, известные нам Амальгамы не превышали нескольких десятков километров в высоту. Вы ведь увеличили их как минимум в несколько тысяч раз, не так ли? Но пусть даже все это верно – я все равно не могу принять вашей логики. Раз Амальгамные создания есть где-то еще, значит, они есть и здесь, только побольше. Нам хочется в это верить, и поэтому они существуют. Хороша логика! Так нельзя, Уолли. Ты плохо знаешь древнюю историю.

– А зачем она мне?

– А затем, что она учит, к чему может привести подобная логика. Философы и астрономы докоперниковой эпохи построили систему мироздания. Они предположили, что Вселенная, сотворенная Богом, должна обладать внутренним совершенством, быть столь же всеблагой, как и Господь, который сам, в сущности, есть воплощение человеческой идеи совершенства. А раз планеты совершенны, значит, совершенно и их движение. Самое совершенное движение – это равномерное движение по идеальной окружности.

– Но планеты не…

– Конечно. Орбиты эллиптические. Но тогда об этом еще никто не знал. Потом изобрели новые астрономические инструменты и люди вдруг обнаружили, что планеты движутся не по окружностям. Тогда они предположили, что у каждой планеты своя сложная орбита, но центр орбиты все равно перемещается по окружности.

Жанна на секунду замолчала. Какая-то мысль не давала ей покоя. Бог знает, по какой орбите она двигалась в ее мозгу, но ухватить ее не удавалось. Очень-очень важная мысль. Вздохнув, Жанна продолжила:

– Но и это не помогло. Тогда люди ввели еще одну орбиту – все эти частные орбиты они назвали эпициклами. Получилось что-то вроде Луны, которая вращается вокруг Земли, которая вращается вокруг Солнца. То есть как бы ни была сложна планетарная орбита, ее центр все равно крутится вокруг Солнца по окружности. Я точно не помню, но, кажется, древние ввели не то четыре, не то пять эпициклов.

– Ну и что? – спросил Уолли.

– Да то, что Соколов занимается тем же. Факты не укладываются в его теорию, и он выдумывает новые факты, чтобы объяснить расхождение. Все построено на одних догадках.

Уолли показал пальцем на изображение Сферы.

– Ничто здесь не противоречит фактам. По крайней мере известным, – сказал он.

– Этого недостаточно, – сказала Жанна. – Гипотезу нельзя считать доказанной только на основании отсутствия доказательств ее противоречивости. Необходимы факты, объяснимые только так и не иначе.

– Верно, барышня, – раздался чей-то голос. Голос был низок и спокоен, акцент выдавал русского. – Вы совершенно правы, доказательств нет.

Вздрогнув от неожиданности, Жанна резко обернулась. Уолли, стоявший у панели управления, сразу зажег верхний свет. На пороге стояли двое. Одного Жанна не знала, другой же был не кем иным, как доктором Юрием Соколовым.

«Бесподобно, – подумала Жанна. – И давно, интересно, они здесь стоят?»

Нежданные гости прошли в кабинет.

– Признаться, я уже не раз задумывался о сходстве моей теории с теорией эпициклов, – сказал Соколов. – Однако меня это сходство не смущает. Мы отчаянно нуждаемся в ответах – в любых ответах. Нужна печка, от которой мы могли бы танцевать. Одна правильная идея – и освобождение Земли станет реальным.

Седовласый пожилой ученый, одетый в помятый рабочий костюм, задумчиво посмотрел на Жанну, – потом на парящую в комнате Сферу. Волосы Соколова были собраны сзади в кажущийся невероятно старомодным хвост. Лицо избороздили морщины, глаза глядели спокойно и грустно. Портрет дополняли красивый нос с горбинкой, выразительный рот и небольшая, аккуратно подстриженная бородка, несколько смягчавшая черты лица.

– Я занимаюсь Централом Харона, – продолжал Юрий Соколов, – потому что убежден: если это не фикция, то именно в нем ключ от всех замков, которые мы безуспешно пытаемся открыть. В этом смысле, я полагаю, моя модель имеет определенные достоинства. Похоже, вы невысокого мнения о моих предыдущих идеях. Об этой тоже?

У Жанны бешено колотилось сердце. Соколов. Сам Соколов. Кто же тогда второй? Молчаливый спутник Соколова держался в тени и рассмотреть его получше было трудно. Видно было, что он блондин, заметно моложе Соколова. Непроницаемое строгое лицо. Господи, неужели? Да это же сам Вольф Бернхардт, глава Управления пространственных исследований при ООН, полновластный хозяин Института! Одно лишнее слово в его присутствии, и…

– Мисс Колетт, если не ошибаюсь? – спросил доктор Соколов.

– Э-э, да. Я даже не знаю, как вам ответить, доктор.

– Но ведь у вас сложилось определенное мнение, и к тому же вы только что так убедительно его отстаивали.

Жанна судорожно, со всхлипом вздохнула и посмотрела Соколову в глаза. Не-ет, он не дряхлеющее светило науки, как она думала. Быть может, он и ошибается, но это полезные ошибки, они подстегивают научную мысль. Много ли его ровесников, а ему наверняка не меньше сотни, еще пытаются что-нибудь предпринять, победив в душе соблазн просто сунуть голову в песок в надежде, что и без их участия все как-нибудь образуется?

А таких страусов Жанна успела повидать немало. Затравленных, опустивших руки, заранее смирившихся с поражением. Доктор Соколов был другой закваски – всю свою жизнь он прожил в мире, где человек был полновластным всемогущим хозяином. И Соколов не желал соглашаться на роль подопытного кролика. К тому же у него, астронома от Бога, харонцы украли родное небо. Страшнее преступления нельзя себе представить.

Страх Жанны внезапно прошел.

– У меня сложилось мнение, – сильно волнуясь, сказала Жанна. – Вы говорите, что Централ Харона размещается возле одного из полюсов Сферы, потому что там сходятся меридиональные линии. Сами же эти линии представляют собой, по вашей теории, не что иное, как гигантские гравитационные генераторы. Я не утверждаю, что это не так, я утверждаю, что эти предположения с равной вероятностью могут быть верны или неверны. Это всего лишь догадки, к науке, собственно, м-м… не имеющие никакого отношения…

О Боже, что она говорит! Самому Соколову!

Соколов строго смотрел на нее.

– Продолжайте, – сказал он.

Жанну бросило в холодный пот. Ей очень хотелось замолчать, но словно какой-то бес подстрекал ее говорить дальше.

– Э-э-э, вы слишком широко трактуете факты, а это вряд ли допустимо. Простите, сэр, но не строите ли вы замок на песке? И потом, какова полезная отдача вашей теории? Даже если Централ Харона находится в указанном вами месте, он недостижим. А значит, положение остается безвыходным.

Соколов откашлялся.

– Истина не всегда удобна, моя милая. Я не могу поместить Централ Харона в точку, где было бы сподручнее его пощупать, я лишь указываю наиболее вероятное местоположение.

– Но… – начала Жанна и осеклась. Всему есть мера, с нее хватит.

– Но что? – раздался голос Бернхардта. О его присутствии все как-то забыли.

«Ну уж нет», – подумала Жанна. Роль дерзкой девчонки не по ней.

– Нет, ничего, – пробормотала она, не поднимая глаз.

– Так-таки и ничего? Мне так не кажется. Давайте не будем играть в прятки. Если у вас есть что сказать, говорите. – Это было похоже на приказ.

Фольклор ИИМа утверждал, что английский язык доктора Бернхардта, когда тот произносит свои вдохновенные речи, сильно смахивает на немецкий. Во всяком случае, акцент несомненный. Жанна тяжело вздохнула, собираясь с мыслями.

– Э-э, да, так вот… – промямлила она, не решаясь высказаться.

– Очень любопытно, – усмехнулся Бернхардт. – Что-нибудь еще?

Жанна безвольно опустила руки, которые до сих пор держала скрещенными на груди. Не зная, что с ними делать, она сначала уперла их в бока, потом заложила за спину, чем и исчерпала набор независимых поз. Все-таки придется говорить, никуда не денешься. Она почему-то повернулась к доктору Соколову.

– Централ Харона – вершина харонской иерархии, таково ваше основное предположение. Основная задача – установить его-физическое местоположение. Подсказка – крайний рационализм харонцев. Вы попытались влезть в их шкуру и вместе с ними принять решение, где удобнее всего разместить Централ…

Соколов кивнул.

– Я верю, что вы неплохо изучили мои работы, но давайте поконкретнее. В чем моя ошибка?

– В том, что предложенный вами ответ неоднозначен. У Сферы два полюса. На котором из них находится Централ? На Северном полюсе или Южном? Или на обоих сразу? И если на одном, а не на другом, то каковы критерии выбора?

Раздался короткий смешок. Доктор Бернхардт подошел к Соколову и похлопал старика по плечу.

– Всыпали тебе, Юрий, по первое число, – сказал он. И, повернувшись к Жанне, добавил: – Ничего страшного! Он регулярно подвергается этой процедуре в моем кабинете.

Соколов отвел руку Бернхардта.

– Централ Харона расположен на Южном полюсе Сферы! – заявил он. – Южный полюс попадает в прямую видимость с планет и Захваченных Солнц гораздо чаще, чем Северный…

– …и это как раз та точка, которую мы не сможем наблюдать с Земли еще лет сто, – закончил Бернхардт, по-прежнему улыбаясь. Странная у него была улыбка, надо сказать. Но Жанне было сейчас не до анализа улыбки всесильного шефа, она думала о том, как после этой милой беседы рухнет ее карьера. И мысленно ужасалась.

– Это абсолютно нелогично! – запротестовал Соколов. – Для проверки моей теории нужно всего лишь послать «Терра Нову» в околополярное пространство Сферы и…

– Юрий, Юрий. Чтобы послать «Терра Нову» по этому адресу, твоего желания недостаточно. Ты должен убедить меня.

– Но это…

– …это чрезвычайно важно и чрезвычайно срочно, – закончил за него Бернхардт. – Все так говорят. Но это не аргумент.

– Но ты просто обязан выслушать…

– Я и сам знаю, что обязан, – сказал Бернхардт. – Поэтому, собственно, я здесь и нахожусь. Убеждайте, пожалуйста, чтобы потом я сам смог убедить капитана Стайгер лететь к Сфере, хотя после сегодняшней новости она вряд ли выслушает меня спокойно.

– После сегодняшней новости? – переспросила Жанна и зажала себе рот рукой.

«Не лезь не в свое дело! Заткнись! » – приказала она себе.

Бернхардт удивленно посмотрел на нее. Кто это тут еще? Он перевел взгляд с Жанны на Уолли и пожал плечами.

– Все вы имеете допуск к служебным документам, а это печальное сообщение будет сегодня же доведено до сведения сотрудников Института. «Терра Нова» снарядила небольшой корабль, чтобы тот попробовал пристыковаться к ОРИ. Корабль был уничтожен, вся команда погибла. Капитан Стайгер нарушила режим радиомолчания и обратилась к нам с просьбой проанализировать возможность такой стыковки. Она собирается повторить попытку.

У Жанны кровь застыла в жилах. Она не имела никакого допуска, ну и плевать! «Собирается повторить…» – вот что ее поразило. Они здесь, глубоко под землей, в полнейшей безопасности, занимаются пустой болтовней, а где-то там, в далеком космосе, люди сражаются со страшным врагом. Сражаются и умирают. И просят помочь им. А чем помочь? О Господи, но ведь люди бессильны!

– Что… Мы можем хоть что-нибудь сделать для них? – спросила Жанна.

– Нет, – ответ Бернхардта был тихим и печальным. Ответил он после паузы, и пауза эта говорила о многом. О том же бессилии, тяжким грузом лежавшем на плечах директора. Где же выход?

– Ладно, оставим в покое «Терра Нову», – сказал Бернхардт. – В любом случае они сейчас в большей безопасности на своем корабле, чем мы на Земле. Я хочу вам кое-что показать. Забот на нашу голову прибавляется. С появлением МОРИ дискуссии об устройстве Сферы придется отложить. Они излишне академичны. У нас сейчас другой противник, – речь директора ИИМ стала по-немецки отрывочной.

– МОРИ? – удивленно спросила Жанна. Она уже слышала в лаборатории этот термин, но никто не смог объяснить ей значение новой аббревиатуры.

– Это значит Малый Орбитальный Радарный Излучатель, – пояснил Бернхардт. – Уолли, не могли бы вы продемонстрировать нам модель МОРИ, которую вы делали на прошлой неделе?

– Да, сэр, – ответил Уолли, согнувшись над панелью управления.

«Неужели Уолли работает на самого Бернхардта? А я-то ничего не знала!» – подумала Жанна.

– Я еще раз напоминаю, что это совершенно секретные данные, – строго сказал Бернхардт. – И если они станут известны…

– Извините, сэр, – собравшись с духом, перебила его Жанна. Признаваться так признаваться! – Я не имею допуска к секретным сведениям. Я не имею вообще никакого допуска.

Доктор Бернхардт недоуменно уставился на нее.

– Значит, не имеете, – наконец сказал он. – Экая незадача. Как вас зовут, юная леди?

– Э-э, Жанна Колетт, – представилась она. Ее колени дрожали от страха. Господи, что же он теперь с ней сделает?

– Уолли! Мистер Стурджис! Вы можете поручиться за эту мадемуазель?

– М-м, да, сэр. Все в порядке. – Так спокойно Уолли мог говорить разве о погоде, о которой, впрочем, ничего не знал неделями.

– Замечательно, мисс Колетт. Отныне у вас есть сверхсекретный допуск. Я надеюсь, что вы будете следовать соответствующим правилам и не подведете Уолли. – Покончив с формальностями, он повернулся к Стурджису. – Вы готовы?

– Да, доктор Бернхардт.

– Тогда прошу начинать.

Объемная картинка быстро изменилась. Сфера исчезла, вместо нее теперь висела Земля. Звезды и планеты создали должную перспективу. От зрителей Землю отделяли несколько тысяч километров. Жанне были хорошо видны крошечные точки в околоземном пространстве – это были ОРИ, опекавшие планету.

Изображение стало словно удаляться от зрителей. Справа появилось Кольцо «Точка Луны».

На заднем плане происходило что-то странное. Там ярко сверкали какие-то огоньки, вкрапленные в небесную твердь. Это не были Захваченные Солнца. И конечно, не планеты. Жанна вопросительно посмотрела на Бернхардта.

– Это МОРИ. Уолли из соображений наглядности преувеличил их яркость. На самом деле они черны, как кусок угля, и имеют всего около ста метров в поперечнике. Очень хорошо видны в радиодиапазоне. Мы потратили уйму времени, нанося их на карту, но наверняка половину пропустили. Сейчас к наблюдениям за ними приступил ОбнаПур. Уолли, вы можете отключить все объекты, которые нас сейчас не интересуют?

На непроницаемо-черном фоне осталась лишь россыпь этих огоньков. Бернхардт задумался.

– Сколько дней этому изображению? – поинтересовался он.

– Это изображение в реальном масштабе времени, – ответил Уолли, – или почти в реальном. Самые свежие данные.

– Дай-ка нам ускоренный обзор за последние тридцать дней, – приказал Бернхардт.

После секундной паузы изображение дрогнуло. Земля закрутилась вокруг своей оси, МОРИ стали мельче, заметно потускнели и выстроились в форме тороида, занявшего полнеба.

Тороид вытянулся, приближаясь. Так вот куда стремятся МОРИ. Все менялось, смещалось на глазах, лишь ось тороида оставалась на месте и была направлена на Кольцо «Точка Луны». Крошечные точки МОРИ разгорались ярче по мере приближения. Кольцо притягивало их словно магнитом.

Жанна отошла в сторону и посмотрела на модель со стороны Солнечной звезды. Господи, да сколько же их тут! И какого черта их несет к Кольцу? Изображение застыло, уже знакомая картинка воспроизводила последние по времени наблюдения.

– Что это такое? – спросила Жанна.

– Этого никто не знает, – грустно усмехнулся Бернхардт. – Но есть некоторые не очень приятные предположения. МОРИ слишком малы, чтобы надежно обнаруживать их на больших расстояниях, но, кажется, они стартуют из светящейся ауры вокруг Сферы. Видимо…

– …Видимо, эти объекты запущены из областей вдоль экватора Сферы, – закончил за Бернхардта Соколов.

– Совершенно верно. Дальше все неясно. Может быть, вдоль экватора Сферы расположена цепь стартовых площадок… Или МОРИ летят из вашего Централа? Наблюдатели утверждают, что мощные потоки МОРИ с большой долей вероятности направляются к большинству захваченных систем. Абсолютной уверенности в этом нет, поскольку цели находятся слишком далеко и наша аппаратура плохо их видит. Во всяком случае, перед нами неоспоримое свидетельство взрыва активности Мультисистемы. Я спрашиваю себя: почему она активизировалась? И не могу ответить. Но это вряд ли хорошая новость.

Жанна внимательно рассматривала модель. Впереди потока летели объекты, явно отличавшиеся от остальных. Уолли присвоил им красный псевдоцвет. Жанне удалось насчитать таких шестнадцать.

– Да, эти побольше и потяжелее, – сказал доктор Бернхардт, перехватив ее взгляд. – Летят более целенаправленно. И форма любопытна, на обычные продолговатые булыжники они не похожи. Обратите внимание: они как бы ведут МОРИ за собой, указывая им путь…

– Может быть, это ремонтники, обслуживающие Кольцо? – предположила Жанна.

– Мысль, достойная обсуждения, – озабоченно сказал Бернхардт. – Ясно, что цель МОРИ – Кольцо. Наверное, лидеры должны будут как-то подготовить место назначения к прибытию остального каравана. Уолли, покажи-ка наши прогнозы.

Первые МОРИ стали сливаться с Кольцом, но каким образом это происходит, было непонятно. До Жанны дошло, что на этот счет у исследователей пока нет конкретных гипотез.

– Сэр, а что будет с ОбнаПуром? – спросила она.

– Мы полагаем, что его орбита останется стабильной, – ответил Бернхардт. – Но точно утверждать не берусь. Мы поставили в известность их руководство. – Казалось, что Бернхардта не очень заботит эта проблема. – Кстати, с Земли некоторые МОРИ уже можно наблюдать в любительские телескопы. Времени у нас в обрез.

И вдруг Жанну осенило. Название «Малые ОРИ» сбило ее с толку, как, впрочем, и многих. Она автоматически решила, что это младшие братья больших ОРИ, и раньше занимавших позиции вокруг Земли.

А теперь поняла: нет, это не ОРИ. Бернхардт предполагал, что, приблизившись к Земле, они атакуют ее. На самом же деле это начало Оргии Размножения.

Теория Оргии Размножения в действительности была гипотезой, но гипотезой очень правдоподобной. В ее пользу говорили многие факты, и прежде всего поведение харонцев на ближайших планетах. Харонцам для воспроизведения себе подобных необходима поверхность планет.

Прошлой ночью Жанна долго смотрела в потолок, размышляя о том, когда же они придут на Землю. А они уже были в пути.

Жанна даже вспотела от волнения.

Тем временем Уолли продолжал демонстрировать возможное развитие событий. Вариант за вариантом, один страшнее другого. Захватчики, передохнув у Кольца, неумолимо приближались к Земле, скрывались в атмосфере…

– Расчет степени повреждения Земли и вероятных последствий катастрофы пока не готов, – сказал Бернхардт. – Но они» должны быть колоссальными. Уолли, ты считаешь?

– Да, сэр, – сказал Уолли. – Только вот исходная информация слишком скудна и противоречива. Мне не хватает значений многих параметров, чтобы сделать модель достаточно подробной.

– Ну, модель-то, я уверен, будет на высоте. Ты мастер своего дела, – великодушно заметил Бернхардт.

Жанна прикрыла глаза и ощутила себя непроходимой тупицей. Ну конечно. Их ждет ужасная катастрофа.

– Все идет к тому, что беды не избежать, – вымученно улыбаясь, подвел итог Соколов. – Хотелось бы надеяться, что я не доживу до этого зрелища.

– Первый акт трагедии нам известен, – снова заговорил Бернхардт. – По сообщениям из Солнечной системы, разрушения там были страшные. Достаточно вспомнить Марс. К тому же МОРИ – принципиально новый для нас тип харонцев. Каким образом они будут действовать? Несомненно одно: они летят сюда не с рождественскими подарками. Не для того харонцы похитили нас и притащили сюда, в свою планетную кладовую. Кажется, они готовы пообедать. Харонцы высадятся на Землю и будут пожирать все на своем пути. Они полностью уничтожат биосферу Земли. Мы уже имели честь видеть, что осталось от других планет Мультисистемы. Мертвая пустыня…

– Так что же делать? – воскликнула Жанна.

Вольф Бернхардт обвел взглядом собеседников.

– Во-первых, – сказал он, – снабдить всем необходимым «Терра Нову» и ОбнаПур. Мы направим к ним столько грузовых кораблей, сколько сможем. Если их обитатели останутся единственными уцелевшими землянами в Мультисистеме, то пусть выживут хотя бы они. А потом встретим врага всей мощью нашего оружия и будем бить его, пока не останется ни одной ракеты. Возможно, нам удастся отбросить первый эшелон атакующих. Вдруг они решат, что Земля не самое подходящее место для пикника, и оставят нас в покое? Конечно, это маловероятно. Харонцы заведомо сильнее нас, их ресурсы практически неисчерпаемы. Если понадобится. Централ Харона бросит в бой второй, третий, десятый эшелоны. Наступит момент, когда мы больше не сможем им противостоять. – Вольф Бернхардт сунул руки в карманы и глубоко вздохнул. – Погибнет множество людей…

 

9. Смерть прошлого

Раньше мне было наплевать на это прозвище, но теперь оно меня просто бесило. «Анахронизм». Почему на меня навесили этот ярлык? Чем я отличаюсь От остальных людей? Покажите мне хоть кого-нибудь в Солнечной системе, кто не потерял близких? А свое прошлое потеряли все.

Если же вы не чувствуете этого, то мне остается только пожалеть вас.

Доктор Сэлби Богсворт-Степлтон. Письмо к издателю «Таймс» (Луна) 3 мая 2431 г.

МУЛЬТИСИСТЕМА. Дальний космос. Борт «Терра Новы»

Джеральд Макдугал, заместитель командира «Терра Новы», лежал в постели, бессмысленно уставившись в переборку. Он знал, что ему во что бы то ни стало нужно заснуть, но сон не шел.

Джеральд думал о своей жене.

Марсия. Повернувшись на бок, он посмотрел на фотографию, прикрепленную к стене. В принципе в этом не было необходимости, он и без фотографии помнил лицо жены до последней черточки. И все-таки эта фотография Марсии единственная, Сохранившаяся у Макдугала, была его сокровеннейшим достоянием.

Марсия сидела за столом, подперев голову руками, и улыбалась. Тонкие пальцы тонули в кудрявых черных волосах, а кончиком левого указательного касалась мочки уха.

Из-под упавшей на лоб челки озорно глядели такие родные глаза. Белые зубы сверкали, а на щеке виднелся крошечный шрам. Совсем малышкой она, споткнувшись, упала и распорола себе щеку острым камнем. Это была память о детстве, когда Марсия еще жила в колонии Тихо. Впрочем, вспоминать об этом она не любила.

Джеральд смотрел на фотографию и видел живую Марсию.

Марсия работала на ВИЗОРе, а Джеральд на Земле, и им казалось, что это невыносимо далеко. Теперь-то это расстояние казалось пустяковым.

«Какая она теперь?» – подумал Джеральд. Наверное, появились седые волосы и прибавилось морщинок в уголках глаз…

Об опасностях, на каждом шагу поджидавших теперь обитателей Солнечной системы, Джеральд старался не вспоминать.

Одно он знал точно: Похищение Марсия пережила, на это прямо указывали последние сообщения «Святого Антония». Узнав о них, Джеральд был просто счастлив и еще долго после этого возносил благодарственные молитвы Господу. Подавляющее большинство людей в Мультисистеме ничего не знали о своих родных и близких, с которыми их разлучила судьба. А ведь население Солнечной системы понесло неисчислимые потери. Потери Земли по сравнению с ними ничто. Да, Джеральду повезло, в первое время он был избавлен от пытки неизвестностью.

Но с тех пор прошло пять лет!

А вдруг с Марсией случилось что-нибудь через десять минут после уничтожения «Святого Антония»? А вдруг сейчас, когда он лежит в уютной теплой постели, она умирает?.. Нет, чепуха. Все-таки Джеральд твердо верил: Марсия жива. Он даже не верил – он знал.

Спокойно, Джеральд, спокойно. Марсия – неотъемлемая частичка его души, он ощущает ее столь же явственно, как биение своего сердца.

Да, пять лет!..

Они изменили Джеральда. За годы, проведенные взаперти в огромной жестянке, он заметно располнел, мышцы сделались дряблыми, и Джеральду никак не удавалось этому помешать, хотя он до одури занимался на тренажерах. Физические упражнения не помогали. А что стало с его душой? Может, эти пять лет, когда его преследовали сплошные неудачи, озлобили его, превратили в угрюмого, всем на свете недовольного нытика? Но всякая самооценка субъективна, по-настоящему его знают только люди, много лет прожившие рядом.

Джеральд разволновался. Ну уж нет! Не так уж сильно он изменился, чтобы она его разлюбила. А она? Не разочарует ли его Марсия? Джеральд даже испугался, что способен об этом рассуждать. Вот Марсия, та точно не пришла бы в восторг, увидев его, хандрящего в своей каюте.

Сегодня предстояла тяжелая работа. Несмотря на то что запуск был на время отложен, второй корабль, «Партизан», находился в постоянной готовности номер один и мог стартовать в любую минуту.

Нет, заснуть сегодня не удастся! Джеральд встал и вышел из каюты. Чем валяться в постели и хандрить, лучше заняться делом. Работы непочатый край.

У Джеральда был повод особо придирчиво наблюдать за подготовкой «Партизана»: на этот раз полетит он сам. Диана Стайгер не посмеет ему запретить. Он больше не в силах отправлять других на верную смерть. Это нечестно. Да, он полетит сам.

И Марсии не придется стыдиться своего мужа.

Земля. Штат Нью-Йорк. Колумбийский университет. Институт исследований Мультисистемы

Жанна прошла в свой кабинет, уселась в кресло и задумалась. Хорошенькое утро! Она пыталась осмыслить, что же произошло, но в голове металось слишком много мыслей. Над миром нависли грозовые тучи.

Жанна была совершенно растеряна. Только что услышанное давило на нее страшным грузом. Вдруг заболело сердце, стало трудно дышать.

Нет, пытаться думать в таком состоянии бесполезно! Нужно идти домой. Она через силу выкарабкалась из кресла…

Эскалатор доставил Жанну наверх. Солнечная звезда заливала город ярким светом, слепила глаза. На голубом небе ни облачка. Бодрящий свежий ветерок гулял по городским улицам. Но Жанна ничего этого не замечала. Она чувствовала себя вконец измученной и мечтала поскорее добраться до постели.

Вот и ее дом. Жанна машинально нажала на кнопку лифта. «Господи, как все плохо…» – подумала она.

Неужели еще утром ее пронизывало таким восторгом, таким невыразимым предчувствием открытия? Казалось, после разговора с Уолли все окончательно прояснится. Но разговора не получилось. Жанна успела выяснить только один важный факт: на орбите возле Сферы что-то есть. Внезапно Жанна почувствовала страшный голод. Да она попросту умрет, если сию минуту не перекусит. Полцарства за обед! И гори эта Сфера синим пламенем!

Дверь ее квартиры слишком долго узнавала хозяйку. Нет, это допотопное чудовище становится несносным! Когда этот чертов домовладелец сменит замок?

Жанна швырнула сумочку на пол прихожей, вбежала в спальню и с разбегу бросилась в постель. Кровать жалобно скрипнула.

Эх, ну что за ребячество! Все-таки она бестолковая вздорная девчонка.

Жанна нахмурилась, тряхнула головой и зарылась лицом в подушку, крепко обхватив ее руками. Ладно, утро вечера мудренее.

Но мысли не давали заснуть. Перед глазами Жанны заплясали эпициклы. Потом приплыла Сфера, как в модели Уолли. Сфера мерцала грозным темно-красным светом, и в пространстве вокруг нее было тесно от звезд и планет…

Перевернувшись на спину, Жанна погрузилась в задумчивое созерцание потолка. Снова эта проклятая трещина. Жанна беззвучно выругалась и вдруг села на кровати. На лице застыло выражение идиотической смеси радости и недоумения, такая улыбка, наверное, осталась от чеширского кота.

Черт возьми, неужели все так просто?! Так гениально просто?! Теперь Жанна знала.

Через полминуты она уже вскачь неслась в лабораторию и на ходу злорадно предвкушала, как подкинет Стурджису новую работенку.

Жанна бегала взад-вперед по демонстрационному залу, нетерпеливо потирая руки. Вот он, момент истины!

Уолли, стоя у пульта управления, стучал по клавишам.

– Ну что, вроде бы все в порядке, – наконец объявил он. – Поехали?

Жанна остановилась, глубоко вздохнула.

– Давай, Уолли! – почти крикнула она. – Начало отсчета – минус десять лет. Скорость один год в минуту.

Свет погас, и они оказались в Солнечной системе, еще невредимой, дохаронской. Качество изображения было отличным, даже самые мелкие объекты отчетливо выделялись на черном фоне. Уолли сегодня творил чудеса.

На сердце тоскливо защемило. Солнце, девять планет. Пояс астероидов между Марсом и Юпитером. Кометы величественно парят в глубинах облака Оорта. На задворках Системы висит Плутон, вокруг него быстро вертится пылинка Харона. Хорошо видно Кольцо Харона, оно похоже на свадебную ленту, которой обвит черный шарик спутника. А вот и Юпитер со своими спутниками, и мощные кольца Сатурна.

Слезы навернулись на глаза. Какое спокойствие, какое величие. Но внутри луны дремало Лунное Колесо, ожидая своего часа. Сейчас, сейчас все кончится.

Жанна влюбленно смотрела на Землю – планета пока на своем месте. Десять лет назад. Жанне девять лет, она живет в родной Франции. Минута – и Земля сделала полный оборот вокруг Солнца, год прошел.

Через год семья Жанны переехала в Нью-Йорк, где мать надеялась найти работу. Сверстники дразнили девочку, издевались над ее смешным произношением, над странным для Америки именем… Вот ей уже десять – вьющиеся волосы рассыпаны по плечам, колени в ссадинах, в глазах отвага. Она не может понять, откуда в ее сверстниках столько жестокости, но это не повод опускать руки. Если надо, она даст отпор, и тогда самому отчаянному забияке не поздоровится.

Еще минута, и прошел второй год, а за ним и третий. Жанна вспомнила свой первый поцелуй. Высокий неуклюжий парень, имя которого она забыла напрочь, как, впрочем, и лицо. Господи, даже имени не осталось в памяти! А тогда она думала о нем каждую минуту. Но поцелуй она помнила отчетливо, поцелуй и охватившее ее странное чувство неловкости вперемешку с нежностью. Они поцеловались на холме за школой, у поцелуя был вкус малинового леденца. Интересно, почему?

Жанна грустно улыбнулась. Какая смешная юность! Один мимолетный взгляд – и ты уже влюблена, в голове – целый красивый роман, вычитанный из книжек. Сколько бессонных ночей, сколько надежд! А потом слезы, когда надежды оказывались тщетными. Вся жизнь пролетела перед ней с огромной скоростью, а скорость определяла она сама, Жанна Колетт.

Четыре минуты, и четырех лет как не бывало, и вот уже миниатюрная Жанна на миниатюрной Земле открывает для себя взрослый мир. Она вдруг обнаруживает звездное небо над головой и смотрит, смотрит на него, не в силах оторваться. Мир необозрим. Где же ее место в нем?

Мечты и планы рождались день ото дня. Родители в вечной погоне за куском хлеба почти не занимались дочерью, и тогда она занялась собою сама. Ее комната стала образцом чистоты, домашние задания Жанна теперь делала с примерным тщанием и прилежанием. Она полюбила порядок. Жанна была очень серьезной девушкой! Она знала, где хочет учиться, какую выбрать профессию, где работать, за какого мужчину выйти замуж и сколько завести детей.

Господи, ну и дура же она была! Разве можно расписать, разложить по полочкам свою жизнь? Впрочем, наверное, можно, но это так скучно, просто скулы сводит. И все равно вмешаются непредвиденные обстоятельства.

Теперь Жанна поумнела. Она поняла, что гораздо чаще, чем хотелось бы, приходится делать то, что надо, а не то, что хочешь. И тут-то пожаловали харонцы.

Земля медленно приближалась к точке своей орбиты, где должна была исчезнуть. Ужасное место. Жанна стояла в темноте, наблюдая и вспоминая, и уже знала о том, что произойдет через несколько секунд. Итак, начало трагедии.

Пять минут. Пять лет.

– Теперь потише, Уолли, – попросила она. – Убавь скорость до одного дня в минуту.

Полет планет резко замедлился.

«Началось, – подумала Жанна. – Началось».

В модели Стурджиса на самом деле невидимые гравитационные пучки были обозначены ярко-красными прямыми. Темноту прочертили мощные лучи. Они были направлены от Кольца Харона на крупные исследовательские центры внутренних планет и их спутников.

– Еще тише, Уолли, – сказала Жанна. – Час в минуту.

Время словно остановилось. Лучи тянулись к Титану и Ганимеду, к Марсу и Венере.

– А теперь в реальном масштабе, Уолли, – прошептала Жанна.

В воздухе плыло четкое изображение Земли, видны были моря, горы, облака… В Северной Америке стоял жаркий июньский день. Тот страшный день перевернул жизнь землян, и каждый помнил его в подробностях. Жанна со своими друзьями устроили ленч в школьном дворике. Она думала о пустяках – о том, что надевать завтра в школу, как поизящнее решить заданные на дом задачки. Хотелось каникул, а до них, казалось, ох как далеко. Компания приступила к мороженому, тут-то все и случилось.

Время совсем остановилось – это Уолли менял режим изображения. Вот оно поползло снова. Сейчас.

Луч достиг Земли, потом прошил Луну. Жанне показалось, будто она видит, как неуклюже зашевелилось Лунное Колесо. Дальнейшее было делом одного мгновения: между Землей и Луной возник бело-голубой диск, а когда он исчез, Земля исчезла вместе с ним. Словно по мановению фокусника. Но это был не фокус. Землю утащили харонцы.

– Модель построена на основе данных прямых наблюдений из Солнечной системы, – сказал Уолли. Он был невозмутим. – Дальше, Жанна, пойдут сплошные догадки и предположения, разумеется, учитывающие информацию, доставленную «Святым Антонием».

– Отлично, Уолли.

Что же происходит в Солнечной системе после того, как Землю переместили сюда, в чужой мир? Вот о чем сейчас стоит поразмыслить, а не о Земле.

Но разве можно о ней не думать, разве можно не думать о пережитом в тот страшный день? Жанна потеряла родителей. В момент Похищения они обедали в небольшом ресторанчике. Там было очень уютно, но здание ресторана было слишком древним и ветхим. Оно рухнуло. А потом несколько дней было не до раскопок, и родители Жанны погибли под обломками. Разве можно забыть возникавшие в небе бело-голубые плоскости, сквозь которые проваливалась Земля, и то, что происходило потом? Небо вдруг сделалось кроваво-красным, ночь внезапно превращалась в день, а день – в ночь. Средства информации извещали о погибших космических кораблях и поселениях, о бесчисленных смертях и ужасных разрушениях… Люди обезумели от страха.

Ладно, хватит. Стоп. Нечего предаваться мазохизму. Не думать об этом. Смотреть и запоминать. Жанна закрыла глаза и попыталась сосредоточиться. Только Солнечная система. Ей досталось куда хуже.

– Скорость шесть дней в минуту. Показывай свои прогнозы, Уолли, – сказала Жанна.

Развалины ресторана… Жанна, возьми себя в руки.

– О'кей, – ответил Уолли.

Луна, лишенная земного гравитационного якоря, некоторое время поковыляв по орбите самостоятельно, была заново стабилизирована черной дырой, оказавшейся на месте Земли. Эта же дыра стала транзитным пунктом для направившихся в Солнечную систему захватчиков. Уолли обозначил дыру яркой точкой рубинового цвета.

Тем временем к планетам бросились замаскированные под астероиды Ландеры, отмеченные тусклыми красными точками.

Ландеры стаями носились по Солнечной системе и нападали на крупные планеты. Им на подмогу Сфера забрасывала все новые отряды монстров, которые немедленно принимались за свое страшное дело. Захватчики не трогали только Луну.

– Увеличь-ка планеты и спутники в пятьсот раз, Уолли, – попросила Жанна.

Ему не нужно было повторять – планеты в одно мгновение выросли, стало видно множество скрытых деталей. Везде царил хаос. Вокруг Марса вспухло пылевое облако. Большое Красное пятно Юпитера пенилось. От колец Сатурна остались одни фрагменты. Что-то странное творилось и в пространстве вокруг Плутона. Внезапно исчез Харон, а потом и сам Плутон. Это была работа Кольца Харона. На их месте загорелись две точки, обозначающие первые в истории человечества рукотворные черные дыры.

– Какова вероятность того, что люди действительно уничтожили Плутон? – спросила Жанна. На душе было гадко. Все в ней протестовало против уничтожения планет. Так нельзя, нельзя. Это ошибка, этого не может быть.

– Компьютеры дают вероятность девяносто пять процентов, но, по-моему, это нижний предел. Чтобы перехватить управление Лунным Колесом, была необходима чудовищная энергия. А больше ей взяться неоткуда…

Уолли изменил масштаб, и двойник Кольца Харона достиг пяти метров в диаметре. Кольцо медленно вращалось перед Жанной и Уолли. Мирный научный инструмент, гордость человечества, вдруг превратился в мощнейшее оружие.

– Я кое-что понимаю в моделировании реальности… – задумчиво произнес Уолли.

Жанна ждала продолжения, но он молчал.

– Ты хочешь сказать, что другого выбора нет? – прошептала она.

Уолли прикрыл глаза и чуть заметно кивнул – такой мимикой он обычно подчеркивал значимость сказанного.

– Доктор Соколов считает, что необходимую энергию можно было получить при помощи спутников Нептуна. Лично мне кажется, что на это у них не хватило бы времени. Ситуация менялась очень быстро и не в лучшую сторону. Нужно было чем-то пожертвовать.

– Господи, – простонала Жанна, – что они натворили! Они уничтожили планету, которой четыре миллиарда лет, чтобы спасти от съедения стадо разумных обезьян!

– Нет! – воскликнул Уолли. Жанне вдруг стало ясно, что Уолли немало помучился, пока не уверился в своей правоте, и теперь его не переспорить. Голос его был тверд, выражение лица непреклонно. Спасение цивилизации – достаточное основание, чтобы так поступить. Но на самом деле имелись и гораздо более важные причины пожертвовать Плутоном. Он подошел к панели управления и вернул прежнюю картинку. На планеты было страшно смотреть. – Если бы харонцев не остановили, они все равно добрались бы до Плутона и превратили его в облако пыли. То есть вопрос стоял так: или потерять все, или пожертвовать одной планетой ради сохранения остальных. Я думаю, люди сделали правильный выбор.

– Если, конечно, мы верно представляем развитие событий, – заметила Жанна.

Уолли в ответ печально кивнул.

– Мы можем только строить предположения, – сказал он. – Харонцы в Солнечной системе не могли погибнуть сами, а значит, они были побеждены. Впрочем, абсолютной уверенности нет.

Казалось, Уолли хотел что-то добавить, но передумал.

Было, конечно, странно слушать рассуждения Уолли. Он вдруг стал похож на вполне нормального человека, растерянного и страдающего. С таким Уолли Жанна могла поделиться самыми сокровенными своими мыслями.

– Послушай, Уолли. Мы с тобой должны посмотреть еще кое-что… Как бы это сказать… Мы должны посмотреть на умирание Солнечной системы.

Уолли недоуменно поднял брови.

– Я додумалась до одной вещи, – неуверенно продолжала Жанна. – Получается, что Солнечная система умрет. – Слова давались ей очень трудно. – Да, она умрет, я знаю это наверняка.

 

10. Сделай сам

Если мы будем до конца честны перед самими собой и отбросим костыли теологии и философии, то неизбежно придем к бесспорному выводу: жизнь бессмысленна.

У жизни нет другой цели, кроме преумножения самой себя. Почему-то нас это мало беспокоит, хотя должно бы. Мы привычно высмеиваем социальные институты, занятые только собственным выживанием. Мы отвергаем сохранение рабочих мест. Мы искренне возмущаемся, когда некоторые склонные к карьеризму личности распихивают всех локтями, чтобы обеспечить себе продвижение по службе.

Почему же мы не удивляемся тому, что по заведенному во Вселенной порядку вещей единственная цель рождения детей – это рождение ими своих детей? Почему же нас не выводит из себя тот факт, что предназначение матери – во что бы то ни стало сохранить свое потомство? Кто сосчитает, сколько ради этого было совершено в истории аморальных поступков? Жизнь должна расширять саму себя в пространстве и продолжать во времени – это очевидно. Если эта задача будет забыта, все просто рухнет. Это основной инстинкт жизни. Жизнь, которая не заботится о своем будущем, прекращается…

…Жизнь должна уничтожать жизнь, точно так же как она должна избегать смерти. Даже самые миролюбивые представители травоядных живут за счет уничтожения растений. Творческое обновление жизни невозможно без смерти и разрушений.

Джеральд Макдугал. Аспекты Жизни. МРИ Пресс, 2429.

Штат Нью-Йорк. Институт исследований Мультисистемы

– Уолли, – сказала Жанна. – Давай представим себе, что харонцы победили. Пользуясь их логикой, преврати Солнечную систему в новую Мультисистему. Мне нужно посмотреть, как строится Сфера Дайсона.

– Но… Я не знаю… У меня нет даже подходящих программ…

– Программы не проблема, мы их напишем сами, – отрезала Жанна. – Я почти знаю ответ. Проклятое «почти»! Если я ошибаюсь, значит, снова тупик. Но у нас нет времени!

Уолли немного подумал и кивнул.

– О'кей, – сказал он. – Чего ты хочешь добиться в результате?

Вот! Вот он, неверно поставленный вопрос, из-за которого ученые Института столько времени топчутся на месте! Вместо того чтобы, отталкиваясь от фактов, выстраивать логическую цепь, все заранее решают, что должны получить в конце. И разумеется, получают. А в результате строят замки на песке. Можно спорить до одурения, чья гипотеза лучше, только спор ни на йоту не приблизит людей к истине.

– Я ничего не знаю заранее, заруби себе на носу, – сказала Жанна. – Никаких спекуляций. Все очень просто. Вот пробуждается Лунное Колесо. Допустим, никто не противодействует харонцам; как в таком случае они распорядятся своими козырями. Люди – просто статисты.

Какими бы сверхразумными ни были харонцы, они действовали в реальной Вселенной с ее реальными законами. Выше головы не прыгнешь.

До сих пор это выпадало из рассмотрения. Соколов считает харонцев сверхрациональными. Пусть так, это ничего не меняет. Все равно они, как и любая другая форма жизни во Вселенной, продукт эволюции. Конечно, с некоторых пор они сами управляют своей эволюцией, тут нет сомнений. Но в качестве подопытных они используют самих себя. Из этого нужно исходить. Вспомним известные примеры. Киты сохраняют рудиментарные костные суставы. То, что когда-то было пальцами. Лапы птиц напоминают лапы ящериц. Так или иначе природа имеет дело с результатом эволюции, и если продолжать ее искусственно, то модифицировать придется этот результат.

Наша задача – попытаться проследить эволюцию харонцев. Когда-то и где-то неизвестные живые существа построили межзвездные корабли, запрограммировали свой жизненный код, эквивалент ДНК, и запустили их в дальний космос. Но в программе была заложена возможность эволюционного эксперимента, и машины воспользовались ею. На Земле развитие техники шло под строгим контролем людей, здесь же, наоборот, машины вмешивались в жизнь биологических существ, творя биомеханических монстров. Конечным результатом такого странного для нас пути эволюции и стали те, кого мы называем харонцами.

Возможно, только такой тип существ и мог бы завоевать Вселенную, люди же для этого слишком нежные.

Жанне казалось, что еще чуть-чуть, и она поймет харонцев.

– Думай, как будто ты сам харонец, – говорила она, обращаясь к Уолли. – Перед тобой Солнечная система, и тебе необходимо построить в ней новую сферу Дайсона. Твои действия?

Уолли надолго задумался.

– Какие можно принять допущения?

– Никаких допущений вообще, забудь о них. Ты – строитель новой Мультисистемы. И все.

– Но что…

– Поступай так, словно, кроме тебя, никого не существует.

Жанна не хотела слишком ограничивать Стурджиса, но и слишком произвольный полет фантазии Уолли ее не устраивал. Если бы знать, где она, золотая середина! Уолли, погрузившись в работу, перестал обращать на Жанну внимание. Она даже подумала, что Уолли Стурджис, конструирующий модель харонца, сам является неплохой моделью харонца.

– Отлично, – сказал Уолли, плюхнувшись в кресло. – У меня уйма данных, которые я даже и не надеялся использовать. Разумеется, без предположений нам не обойтись. Мы просто многого не знаем.

– Например?

– Например, вот что. Они должны владеть очень простым и эффективным способом взаимопревращения химических элементов, – сказал Уолли. – Водород и гелий составляют в сумме около девяноста процентов вещества Солнечной системы. А харонцам, допустим, нужна вся таблица Менделеева. Лучше всего рассматривать их для начала как черный ящик. Он функционирует, мы видим результаты его работы, но его устройство нам неизвестно. Вероятно, есть множество промежуточных типов харонцев… Разделение труда… Уолли бормотал все тише и тише, потом его губы стали шевелиться совсем беззвучно. Жанна притаилась. Пусть пошаманствует, не надо ему мешать. Главное, Уолли понял, что от него требуется. Осталось только разогнаться.

Воздух в лаборатории моделирования замерцал. На глазах у Жанны в нем проявились изображения планет. Они были бледны, прозрачны и словно сотканы из мелкой сетки. Так вот как это делается! Каркасы планет начали перемещаться по лаборатории, они искали свои места в модели. Огромный шар Юпитера пролетел прямо сквозь Жанну. Она зажмурилась от неожиданности.

– Отлично, – похвалил себя Уолли. – Так, это наш строительный материал. Теперь нужно выбрать режим переработки, организовать транспортную службу… – Его глаза странно блестели, голос стал хриплым. Жанна предложила ему сыграть роль Демиурга, и, очевидно, ему эта идея понравилась.

Какие-то новые объекты то и дело возникали перед Жанной и тут же исчезали. И все в полнейшей тишине. Мистика. Уолли будто пролистывал различные сценарии, большая часть работы происходила у него в голове, но кое-что отражалось и в модельном пространстве.

Вдруг свет погас, и комната погрузилась в темноту.

– Первоначальная версия уже есть, – раздался голос невидимого Уолли. – Смотри сюда.

Изображение восстановилось. Планеты неслись по своим орбитам. Жанна взглянула на показатель скорости воспроизведения. Два года в минуту. При такой скорости отдельных харонцев разглядеть было невозможно, их присутствие выдавали размытые облака вокруг крупных планет. Любопытно, что такое придумал Уолли?

Планеты постепенно покрывались заметными даже в таком мелком масштабе рубцами. Харонцы, руководимые Лунным Колесом, яростно крушили их поверхность. И люди не могли их остановить, потому что так захотела Жанна.

Новые и новые отряды харонцев проникали в Солнечную систему сквозь червоточину. Работа шла полным ходом, и с каждой минутой все быстрее. От спутников планет уже практически ничего не осталось. Марс первым превратился в огромное газопылевое облако, следом за ним другие планеты. Дольше всех сопротивлялся Юпитер, царь планет, но и он не избежал печальной участи. Только Луна оставалась невредимой – Луна, резиденция Лунного Колеса – главнокомандующего харонской армией.

– Все, – сказал Уолли, – дальше будем фантазировать. Совершив посадку на планеты, Ландеры тотчас принялись создавать гигантские Амальгамы. Возьмем этот принцип за основу. Теперь, когда планеты разрушены. Амальгамные создания должны объединиться в громадных Загадочных Монстров.

– Это еще что такое?

– Ну, размеры этих образований трудно себе представить. Две или три сотни километров в поперечнике. По-моему, такой объект вполне можно назвать монстром. А насчет загадки… Мы видим, что объект функционирует, но совершенно неизвестно, каким образом… Значит, черный ящик, загадка. Из каких элементов состоит Сфера, неизвестно. Харонцам нужно добыть эти элементы из распыленного в больших объемах вещества и слепить из них… э-э-э… скажем, модули Сферы, какие-то соединительные конструкции и все такое прочее. Сборка модулей в единое целое может осуществляться различными способами, но, мне кажется, она производится последовательно, словно ячейка к ячейке в сотах. Так, снижаем скорость, даем большое увеличение, чтобы понаблюдать процесс в подробностях.

Увеличенное изображение заняло всю лабораторию моделирования. Монстры-загадки всевозможных форм – попадались и совсем уж причудливые – выглядели зловеще.

Жанна обратила внимание на одного из этих монстров, работавшего в окрестностях бывшего Марса. Он кропотливо собирал пыль, в которую превратилась планета, пожирал ее, а чуть позже выплевывал в пространство огромные плоскости. Очевидно, из них и будет собираться внешняя поверхность Солнечной сферы Дайсона.

«Неужели так и будет?» – ужаснулась Жанна и в животе у нее все сжалось. Нет, лучше не думать об этом. Не думать, и все.

Харонцы, исполняющие роль подсобных рабочих, ловко подхватывали эти листы и тащили их к местам сборки.

– Все это сплошные предположения, – сказал Уолли. – Мы можем только догадываться о существовании подобных тварей. Но мы знаем наверняка, что у них соблюдается строгое разделение труда.

– Здорово, Уолли, – похвалила его Жанна. – Что же произойдет потом?

– Осталось доставить собранные блоки к месту, где харонцы собираются строить Сферу. То есть нужна система червоточин, создаваемых парами согласованных черных дыр…

– Где же их взять? Для этого потребуется огромное количество энергии.

– До сих пор Лунное Колесо получало ее из Мультисистемы, но рано или поздно ему придется обзаводиться собственным источником. Оно им обзаведется и начнет производить необходимые для строительства новой Сферы черные дыры.

– А где оно возьмет столько вещества? В Солнечной системе его не хватит даже на одну плохонькую дыру.

– Это с нашей, эмпирической точки зрения. А вспомни-ка теорию, которая утверждает, что в принципе возможны так называемые безмассовые черные дыры. У нас на этот счет нет никаких практических идей, но мы не харонцы. Они запросто делают то, о чем мы раньше боялись даже мечтать. – Уолли замолчал и, отвернувшись, снова принялся колдовать над пультом управления.

Изображение опять уменьшилось. Внутри бывшей орбиты Меркурия завершалось создание громадного объекта, по форме напоминающего гигантскую вазу. Жанна видела, как крошечные механизмы суетятся вокруг.

– Это, что ли, тот самый источник энергии? – осведомилась она.

– Да. Назовем его дыротворец. Постой, а зачем харонцам делать двойную работу? – Уолли уже разговаривал сам с собой.

Изображение на мгновение затуманилось, а когда вновь прояснилось, вазы больше не было – она превратилась в гигантскую полусферу.

– Вот так-то лучше, – удовлетворенно сказал Уолли. – Когда необходимость в дыротворце отпадет, харонцы смогут использовать его в качестве одной из секций новой сферы.

И Уолли снова включил отсчет времени, выбрав довольно большую скорость. Через несколько минут перед глазами Жанны было уже два дыротворца. Одна за другой загорались рубиновые точки, обозначавшие «безмассовые» черные дыры. Их тут же окружали кольцевые ускорители, все это было достаточно знакомо. Системы «черная дыра – кольцо» отправлялись на помощь к огромным машинам, возводившим модули будущей Сферы из рассеянного в пространстве вещества.

– Итак, червоточины готовы, – сказал Уолли. – Они заметно ускорят дело. Теперь построенные модули будут перебрасываться в нужное место напрямую, практически мгновенно. Надобности в специальных транспортах больше нет.

Уолли задумался. Что-то не давало ему покоя.

– Подожди-ка, – наконец произнес он. – Роверы. Мне нужно несколько Роверов. – Он снова зафиксировал модель и застучал по клавишам.

– Роверы? – переспросила Жанна.

– Ага. Не поручусь, что они выглядят именно так, как у меня, но какие-то устройства для перетаскивания звезд у них должны быть. По-видимому, в них используются гравидвигатели. Роверы летят к расположенной поблизости звезде и попросту крадут ее. Ведь каждая мультисистема задумана как планетная ферма. Но планеты-то вертятся вокруг звезд. Так что без кражи звезд харонцам никак не обойтись.

– О Боже, я совсем забыла! – воскликнула Жанна.

Уолли гений, он помнит все до мелочей. Это очень важно. Какая-нибудь пропущенная мелочь может свести на нет всю работу.

– Но почему Роверы вылетают на поиски подходящих звезд именно сейчас, а не после того, как Сфера построена?

– Потому что межзвездные путешествия занимают чертовски много времени, – пояснил Уолли. – Роверам придется путешествовать в обычном пространстве. Да и передвинуть звезду в рождающуюся Мультисистему тоже дело непростое. На это уйдет как минимум пятьдесят – сто лет. Чтобы сделать из Солнечной системы Мультисистему, потребуется притащить сюда добрый десяток звезд. Конечно, можно облегчить задачу. Отправить, допустим, первый Ровер к Альфе Центавра, а когда он прибудет туда, установить с ним связь через червоточину и забросить к нему второй Ровер, который отправится к звезде, ближайшей от Альфы Центавра. Такую процедуру можно повторять многократно. Кроме того, Роверы, вероятно, понадобятся для подвоза строительного материала из ближайших звездных систем. Вдруг в Солнечной системе материала не хватит?

Жанна согласно кивнула. Уолли тем временем установил скорость на год в минуту и, усевшись, погрузился в созерцание своего детища. В разрушенной Солнечной системе кипела работа.

– Похоже, все в порядке. – Уолли был доволен.

Сфера строилась внутри прежней земной орбиты. Большинство модулей были уже доставлены, и харонцы принялись за сборку экваториальной области сферы. Узкое тонкое кольцо расширялось на глазах. До окрестностей полюсов все ладилось, но здесь работа застопорилась. Секции вдруг стали самопроизвольно изгибаться и поворачиваться, по ним пошли волны, словно над поверхностью Сферы поднялся ураган, некоторые секции вовсе отрывались и разваливались на куски.

– Эх, черт, – выругался Уолли и изображение застыло. – Слишком велики динамические нагрузки.

– А они здесь при чем?

– Это просто. Возьмем кусочек Сферы на экваторе. Он должен вращаться со скоростью вращения Земли вокруг Солнца. По мере удаления от экватора к полюсу линейная скорость уменьшается, а на самих полюсах становится нулевой.

– А почему Сфера вообще должна вращаться?

– Я-то откуда знаю. Здесь, в Мультисистеме, она, во всяком случае, вращается. Я, правда, предполагаю, что харонцы раскрутили Сферу уже после того, как ее строительство было завершено. Как ты думаешь? Давай-ка, и мы тоже пойдем этим путем.

Все закрутилось в обратном направлении, и через несколько секунд модель представляла момент вращения, когда только что было завершено строительство экваториальной полоски. Но теперь эта полоска уже не вращалась, а была неподвижной.

– Конечно, теперь наша система должна удерживаться в равновесии не центростремительными силами, а как-то иначе. Допустим, внешним гравитационным полем. Это вполне вероятно, ведь харонцы – гении гравитации.

Суетливые механизмы снова принялись наращивать модули Сферы. Жанна недоверчиво глядела на непрестанно меняющуюся картинку. В новой концепции Уолли было что-то определенно обескураживающее.

Модель казалась настолько реальной, что у Жанны возникло ощущение, будто она наблюдает за происходящим из иллюминатора космического корабля. Четкость и объемность изображения, полнейшая естественность движений, совершаемых харонцами, – все усиливало это ощущение. Оно разрушалось лишь тогда, когда Уолли, погрузившийся в размышления, то замедлял, то увеличивал скорость течения времени и изменял масштаб или всей картинки, или какого-то одного, вдруг заинтересовавшего его фрагмента. Тогда все это напоминало кошмар, впрочем, довольно безобидный. Жанны он словно бы и не касался, просто игра во сне. А потом она проснется, и все исчезнет.

Но если это не игра, а подлинная реальность? Если они попали в точку? О Господи, какая безысходность!

Жанна глубоко вздохнула. Она никак не могла избавиться от эмоций. Долой эмоции, пора взглянуть на вещи трезво, с научной точки зрения. Некоторые ключевые положения ее гипотезы уже рассыпались в прах. Но значит ли это, что ее идея в корне неверна? Ладно, досмотрим все до конца и станет ясно, сказала себе Жанна.

Тем временем Сфера неумолимо росла, работа шла уже вблизи полюсов.

На краю Солнечной системы появились две яркие точки.

– Альфа Центавра, А и В, – пояснил Уолли. – Наши первые Захваченные Солнца. Их подтаскивают с разных сторон, чтобы не нарушить гравитационное равновесие.

Жанна взглянула на табло времени. Прошло уже сто лет с того момента, как проснулось Лунное Колесо и харонцы атаковали Солнечную систему. Так что она уже девяносто пять лет путешествует в будущем. Даст Бог, это только возможное будущее.

Вдруг Луна начала раскачиваться, заколебалась все сильнее и сильнее.

– О черт! – воскликнул Уолли. – Орбита Луны дестабилизируется. Это из-за Альфы Центавра.

Жанна внутренне напряглась, ее даже слегка затошнило от волнения. Поведение Луны грозило не оставить камня на камне от ее теории. Жанне вдруг захотелось выложить Стурджису все начистоту, но она сдержалась. Не стоит сбивать его с толку, он сейчас главный харонец, пусть спокойно строит свою Сферу.

– А почему тебя волнует эта Луна? – слукавила Жанна. – Это же прекрасный повод совсем избавиться от нее.

– Нет, ну что ты, – расстроился Уолли. – Подожди минутку. – Быстро-быстро защелкали кнопки. – Сейчас закрепим, – бормотал он себе под нос. – Наверное, лучше всего подойдет специальная орбита вроде шестисторонней розетки. Обеспечит она динамический баланс? Да, похоже, обеспечит…

Он пометил пять систем «Кольцо – Дыра» на орбиту Луны на равном расстоянии друг от друга, образовав правильный шестиугольник с рубиновыми звездочками в вершинах.

– Не слишком ли много проблем с Луной? – не унималась Жанна. – Зачем она тебе?

– С ней действительно уйма проблем, – признался Уолли. – Но вспомни о Лунном Колесе, с которого все началось. Первые двадцать лет экспансии Колесо было единственным источником энергии, но и сейчас его нельзя сбрасывать со счетов. Немалая доля энергии по-прежнему передается через него из Мультисистемы. Она пока нужна, не стоит ею пренебрегать.

Уолли сильно увеличил изображение Луны и подтащил ее поближе, повесив в метре от себя.

– Вот демонстрационный разрез, – сказал он, и от Луны отделилась аккуратно вырезанная четвертинка, открыв лунные внутренности. Вокруг ядра планеты было смонтировано Колесо, состоявшее из многих десятков, если не сотен, тонких колец. – Это, конечно, тоже только предположение. Нам еще придется каким-то образом увеличивать мощность Колеса, это необходимо, как показывают расчеты. Логичнее всего оставить Луну где-то поблизости, самое же лучшее место – ее прежняя орбита. Пропажа Луны с периферии сферы сильно усложнит выполнение нашей задачи. Если сдвинуть ее, придется перемещать практически все остальное. Энергостанция должна находиться на круговой орбите и недалеко от Сферы. Нет, Луну лучше не трогать.

– Получается, что Луна – самый подходящий командный пункт для всей…

Уолли замер, его лицо озарила догадка.

– Командный центр! – тихо прошептал он.

Закрепив итоговую модель в памяти компьютера, он вывел изображение Мультисистемы, которое уже показывал Жанне сегодня утром. Казалось, это утро было сто лет назад.

Столько событий за один день! Жанна вдруг поняла, что чертовски устала. На плечи навалилась невыносимая тяжесть. Который час? Узнать было просто, но что-то мешало ей взглянуть на часы. Жанна пребывала во вневременном мире собственной мысли, и до истины оставалось полшажочка. Она боялась, что возвращение в реальный мир с его бесстрастным, ровно тикающим временем отбросит ее назад. И когда еще она найдет в себе силы заново пройти этот путь?

Уолли резко изменил масштаб, и Сфера превратилась в гигантский пузырящийся шар. Возле него плавала крошечная, похожая на пылинку точка.

Уолли, как зачарованный, молча смотрел на нее – наконец-то он все понял. Жанна не прерывала молчания. Вот он, момент истины! Она все-таки оказалась права. И Уолли все сделал правильно. Это не игра, именно так все и произошло миллиарды лет назад. Когда-то здесь была звездная система, подобная Солнечной, и от нее осталась одна-единственная планетка.

Именно в ней находится Централ Харона – пункт управления всей системой, созданной странными существами, самостоятельно направляющими собственную эволюцию, цель которой неведома никому. В том числе и самим харонцам. А позади у них целые космические эпохи. Человечество по сравнению с ними – младенец.

– Затерянный мир, – произнесла Жанна.

– Да-а-а, – ошарашенно протянул Уолли. – Централ Харона!

Жанна улыбнулась и положила ему руку на плечо. Уолли шел своим путем и пришел к тем же выводам, что и она. Это ли не лучшее доказательство ее правоты? Конечно, потребуется еще немало сил, чтобы убедить записных скептиков, но это уже дело техники. Почти сутки Жанна проторчала в подземелье, не видя неба и звезд, в этом пластиковом мире, настолько искусственном, что она редко выдерживала до конца рабочего дня. Но сегодня! Сегодня – ее победа. Сегодня она не замечала ничего вокруг, она выпала из времени…

Безвременье . О Господи! Безвременье . Она резко повернулась к Уолли.

– Уолли! Те бублики, которые ты расставил для стабилизации лунной орбиты, помнишь? Это лучший способ стабилизировать орбиту?

– Из тех, что я знаю, – да. – Уолли пожал плечами.

– И они могут делать все то, что делают и обыкновенные гравитационные ускорители харонцев?

– Конечно. Они умеют и многое другое, но, разумеется, способны работать и в нормальном режиме. Почему бы и нет?

Жанна кивнула и замолчала. Нужно было кое-что прикинуть в уме. Она уже знала наверняка, что последнее звено цепочки найдено. Да, вот и окончательный ответ. Да.

– Уолли, какова длина орбиты «Затерянного мира»? Настоящего, а не Луны в нашей модели.

– Орбиты? Не знаю, давай посмотрим. Так, характеристики эллипса… – Уолли вытащил карандаш и начал покрывать клочок бумаги столбиками цифр. Нет, все-таки он потрясающий оригинал!

Жанна без компьютера становилась совершенно беспомощной.

– Ага. Все верно. Ага, отлично. – Уолли считал очень быстро. – Длина будет что-то порядка 665 миллионов километров. Но зачем тебе?..

– А в световых минутах? Сколько требуется времени, чтобы свет преодолел это расстояние?

– Ну, это совсем просто. Делим это число на скорость света и получаем… около тридцати семи минут. Но зачем…

Тридцать семь минут . Бог знает, как это вышло, но зато в самую точку. Эти минуты не давали Жанне покоя сегодня с самого утра. Тридцать семь минут . Часы на «Святом Антонии» были исправны. Просто Землю каким-то образом разогнали до скорости света, крутанули один раз по орбите, а затем отправили обратно в нормальное пространство. Бублики, тут наверняка замешаны эти бублики. Жанна чувствовала, что в них разгадка. Она пока не знала, как это было сделано, но это было сделано, сомнений не оставалось.

Сердце бешено колотилось, готовое выпрыгнуть из груди. Жанне хотелось петь. Она победила.

Наступила минута ее торжества. Но чертово подсознание не позволило насладиться им в полной мере. Крошечная тучка выползла из-за горизонта и заслонила собой Солнце. Проклятие. Всегда найдется нечто, что испортит праздник.

Завтра ей предстоял экзамен, а она еще и не думала к нему готовиться.

 

11. То, что не желают видеть кошки

…Разумеется, его роль в Похищении сильно преувеличена. Люди, бывшие в то время рядом с Ларри Чао, утверждают, что его терзали страшные угрызения совести, как, впрочем, и всех, кто выжил в этой катастрофе. Многократно обсуждался вопрос о том, повлияло ли это, и если да, то каким образом, на его решение покончить с Плутоном. Однако существует другая, менее известная, история, и, быть может, именно в ней следует искать объяснение этого решения.

Когда открыли Кроличью Нору, Люсьен Дрейфус отправился к Лунному Колесу, чтобы установить на нем аппаратуру для перехвата гравитационных лучей. В этой экспедиции Дрейфуса сопровождал телеуправляемый робот, а оператором был Ларри Чао. Ларри оставался наверху, но словно шел вместе с Люсьеном, ощущение присутствия было полное.

Практически сразу после спуска Люсьен и робот были атакованы харонцами – подвижными вспомогательными устройствами Колеса. Дрейфус был схвачен; в официальных сообщениях говорилось, что он погиб. Робота харонцы обезглавили, но он еще некоторое время передавал информацию своему оператору. В результате Ларри заработал классический синдром травмированного оператора. Фактически Чао пережил состояние насильственной смерти. Потом он продолжал борьбу с харонцами, но вряд ли избавился от нервного потрясения. Не поэтому ли Плутон постигла столь страшная участь?

Приговор Кольцу Харона: новый взгляд на роль Ларри Чао в уничтожении Плутона. Фарнсворт Джонсон. Мэринер Уолли Академик Пресс, Марс, 2428.

Люсьен Дрейфус взглянул на телеробота, которым управлял с поверхности Ларри Чао, и с ужасом увидел двух незаметно подкравшихся к ним харонцев. Его сердце оледенело от страха.

– Посмотри назад! – крикнул он Ларри. Телеоператор обернулся.

– О Боже! – проговорил Ларри. Харонцы выглядели воинственно. Внешне они представляли собой горизонтальные цилиндры на колесных платформах. У них было по четыре длинных руки-манипулятора с клешнями-захватами вместо пальцев. Охранники?

– Они знают, что мы здесь! – голосом Ларри крикнул телеоператор. Люсьен хотел ответить, но не успел – один из роботов-харонцев уже стоял перед ним. Еще мгновение, и Люсьен барахтался в захватах, пытаясь вырваться и истошно вопя. Не тут-то было. Харонец потащил его куда-то вниз – в темноту и неизвестность.

Последнее, что запомнил Люсьен, – это как с него содрали скафандр и облили какой-то странной жидкостью. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. И все. Потом – провал.

Сколько он провел в беспамятстве, Люсьен не знал.

А потом начался кошмар.

Дрейфус очнулся и вспомнил, как все случилось. Кошмар прокрутился один раз, второй, третий, и так до бесконечности. И не было сил вырваться из страшных тисков этого воспоминания…

…Вновь и вновь перед ним возникал телеоператор, управляемый Ларри Чао. Рядом – две свирепые фигуры харонцев. Они приближались…

СОЛНЕЧНАЯ СИСТЕМА. Луна. Лунное Колесо

– Люсьен! – закричал Ларри, протягивая руки в отчаянной попытке разбудить Дрейфуса. – Люсьен! Я здесь! Это я, Ларри Чао!

Люсьен не слышал. Он прошел прямо сквозь изображение Ларри, он по-прежнему жил в прошлом кошмаре и разговаривал с телеоператором, которого давно не существовало в реальности.

– Сзади! – предупредил он.

Ларри двинулся вслед за ним, точнее, при помощи джойстика развернул свое изображение, пытаясь вновь привлечь к нему внимание Люсьена. Ларри был без скафандра, и это, по его мнению, должно было подействовать на Люсьена. Но нет, все бесполезно. Дрейфус не просыпался. В драме его сознания играл только робот-телеоператор. Самого Ларри Люсьен упорно не замечал.

Хуже всего, что с каждым повторением Дрейфус все сильнее увязал в последних минутах своей нормальной жизни, и шансов вытащить его оставалось все меньше. Прошлые образы захватили его сознание в плен и полыхали так ярко, что любым другим просто не находилось места.

Весь мокрый от пота, Ларри Чао убрал руку с джойстика и стащил с головы шлем-сканер. О Господи, как надоели эти проклятые электроды! Ларри представил себе, как Люсьен бьется в темнице жуткого воспоминания, и поежился.

Медики обнаружили, что харонцы вживили в Люсьена два вида нейрозондов: при помощи одних они могли вводить зрительные и слуховые образы, а при помощи других следить за тем, как его мозг реагирует на поступающую информацию. Проще некуда. Землянам такое было не по силам.

Единственное, что сумели ученые, – это подключиться к харонской схеме, чтобы передавать в мозг Дрейфуса синтезированное компьютером изображение Ларри.

– Ничего не могу, – сказал Ларри, отпустив глаза. – Ни-че-го, – повторил он раздельно.

Он встал и отошел на несколько шагов от пульта управления. Две женщины молча смотрели на Ларри. У него подкашивались ноги.

– Ничего не выходит, – сказал он и рухнул в кресло.

В принципе все задумано вроде бы верно. В сознании Люсьена должна возникать полная зрительная и слуховая иллюзия присутствия Ларри. Должна возникать, но не возникала. Об этом говорили датчики.

Все было теоретически правильно, однако на практике не работало.

Ларри не мог думать ни о чем другом. Дрейфус по-прежнему лежал в соседнем помещении, в харонском коконе, опутанный проводами, и своими, и чужими. Проклятие! Какая дьявольская сила не выпускает Дрейфуса из страшного кошмара? И что теперь делать?

Марсия Макдугал присела возле Ларри.

– Ты устал, – сказала она. – Отдохни, а утром начнем все сначала.

Сэлби Богсворт-Степлтон протянула ему стакан воды и примостилась рядом.

– Поспи, Ларри, – похлопав его по колену, посоветовала она. – Утро вечера мудренее.

– Нет, – ответил Чао. – Вы меня не поняли. Я сказал, что не могу ничего сделать . Вы передавали мое изображение в его сон, или в кошмар, или как там это называется, но он меня не видит. Он замкнут на свои собственные воспоминания. Он крутится в них снова и снова, как зацикленный компьютер.

– И никаких изменений? – спросила Сэлби.

– Изменения-то как раз есть, – проворчал Ларри. – Образы становятся все ярче и ярче. Это видно невооруженным глазом. Последний раз у меня волосы на голове зашевелились, все было как по-настоящему. А поначалу изображение почти не двигалось. По-моему, воспоминание протекает все быстрее…

– Да, это так, – подтвердила Сэлби. – Примерно на порядок быстрее.

– Может быть, пусть вместо тебя попробует компьютер? – предложила Марсия. – Запись у нас есть.

– Нет, тут нужно другое, – возразил Ларри. – Бесконечные повторы не помогают, а, наоборот, заставляют Люсьена видеть происходящее все отчетливее. Я боюсь, он может окончательно увязнуть в своем кошмаре. И тогда конец!

– Но ведь мы посылаем твое изображение прямо в его зрительный центр! – воскликнула Марсия. – Почему он не желает заметить тебя?

– Постойте-ка! – перебила их Сэлби. – У кого из вас есть кошка?

Ларри и Марсия недоуменно уставились на нее.

– Кошки не видят ничего, что не укладывается в привычную кошачью картину мира. Положите перед кошкой необычный предмет, и она поведет себя так, словно его нет на свете. И что самое интересное, этот предмет для нее и правда не существует!

– То есть Люсьен не видит Ларри, потому что он не видит Ларри, – сказала Марсия.

– Дело вот в чем, – попыталась объяснить Сэлби. – Мы воздействуем на него только через зрительный и слуховой центры, но суммарный зрительно-слуховой образ – это еще не мысль.

– Нужно действовать иначе! – вдруг сказал Ларри. Он помолчал, подбирая слова. – Моего присутствия рядом с роботом явно недостаточно. Он просто не видит меня, этому мешает воспоминание. Значит, нужно попытаться стереть его воспоминание или по крайней мере как-то изменить.

Сэлби и Марсия переглянулись, Сэлби осторожно кашлянула.

– Мы надеемся, что до этого не дойдет, – сказала она.

– Полагаю, ему это будет не совсем приятно. И потом: как отреагирует его психика на подобное вмешательство? – поддержала ее Марсия.

– Я же не говорил, что мы должны долбануть по его памяти, как молотком по ореху! – воскликнул Ларри. – Это следует делать как можно мягче. Но у нас нет другого выхода. Иначе мы потеряем Люсьена навсегда.

Наступило долгое молчание.

– Вот что я предлагаю, – сказал Ларри. – Меня тогда рядом с Люсьеном не было. А телеоператор был. И сколько я ни вертись теперь возле него, это не произведет на Люсьена никакого впечатления. Нам необходимо создать максимально правдоподобное изображение телеоператора и с его помощью изменить сюжет. Телеоператор по-прежнему будет говорить моим голосом, но история гибели и плена станет историей победы и спасения. И прокручивать ее мы будем до тех пор, пока окончательно не вытащим Люсьена из его кошмара.

– То есть мы должны заменить харонскую цепь ввода-вывода информации своей, – задумчиво произнесла Марсия. – Это очень опасно. Очень.

– Не опаснее того, что мы делаем сейчас.

– Так можно разрушить комплексы образов, хранящиеся в его памяти, – продолжала Марсия. – Если мы допустим хоть одну ошибку, то убьем его.

– Да, риск велик. Но, продолжая наши нынешние попытки, мы убьем его скорее, – настаивал Ларри. – Он переживает один и тот же леденящий душу эпизод уже в течение пяти лет, умирает, умирает, и все никак не умрет окончательно. Люсьен нам нужен, быть может, он знает что-то такое, что спасет всех. Но мне сейчас на это наплевать. Я просто по-человечески не могу бросить Люсьена в таком состоянии. Перед нами стоит дилемма: либо убить Люсьена, пытаясь втиснуть меня в его кошмар, либо, что еще хуже, оставить мучаться в харонском аду. Это с одной стороны. Но есть третий путь – вырвать его из порочного круга воспоминаний о собственной смерти. Конечно, риск очень велик. Но я за этот вариант. А вы?

 

12. Сигнал и шум

Любая наука неизбежно вырождается, как только начинает слишком увлекаться мыслительными экспериментами, а сложнейшее моделирование, основной инструмент современной науки, и есть типичнейший мыслительный эксперимент. Модели отвечают на вопрос «Что может произойти в таком-то случае?», а не «Что происходит на самом деле?». Каждый ученый сталкивался в своей работе с несоответствием модели описываемой ею действительности. Но вместо того чтобы проанализировать расхождение, он обычно принимается за новую модель.

Мы проводим эксперименты, основываясь на результатах моделирования, проведенного с учетом параметров, вычисленных, исходя из других моделей. В своих исследованиях мы слишком часто имеем дело с идеализированной Вселенной, построенной из формул и упрощенных изображений, но эта Вселенная совсем не похожа на окружающий нас реальный мир. Современный исследователь вынужден выбирать между идеализированным миром и действительностью, и он выбирает первое. Впрочем, это и неудивительно.

Крах постигает именно те науки, которые слишком полагаются на уже накопленные знания, принимая на веру предыдущие результаты вместо того, чтобы постоянно проверять их истинность. Мы знаем, что у человеческого разума есть естественные пределы, что он склонен к ошибкам и самообману. Но тогда почему результаты наших предшественников остаются вне подозрений? Никакое знание не может считаться истинным без доказательства. Иначе это будет уже не наука, а суеверие.

Наука призвана увеличивать знания посредством скептического пересмотра на наше представление о нем. Современная наука должна стать чем-то большим, чем просто совокупностью общепринятых моделей и нашего легковерного отношения к ним.

Всевидящее Око. Научные принципы Обнаженного Пурпура. ДатаСтримДрим Пресс, издание ОбнаПура 100101111110 (2430AD) (перевод с пурпуристского).

МУЛЬТИСИСТЕМА. Земля. Нью-Йорк. Институт исследований Мультисистемы

В воздухе перед приглашенными учеными витала впечатляющая картина – результат последней, окончательной модели. Ученые тут же вдрызг переругались между собой. Поводом служили ничтожнейшие расхождения мнений. Содом какой-то.

Жанна Колетт едва не засыпала на ходу от усталости. Который час, интересно? Мысли в голове Жанны путались.

Вчера шагу нельзя было ступить, чтобы не наткнуться на кого-нибудь из институтских бонз, но сегодня разыскать никого не удавалось. Соколов пропал, а бернхардтовские портфеленосцы и слышать не желали о том, чтобы потревожить шефа ради модели какой-то никому не известной девчонки. Жанна поняла: вчерашняя долгая беседа была настоящим чудом (неужели действительно только вчерашняя?). Она могла бы с большими шансами на успех пригласить к себе на ленч Автократа Цереры.

Оставался единственный способ привлечь к своей работе внимание – вламываться во все высокие кабинеты и униженно просить хозяев ознакомиться с ее результатами. Кое-кто соглашался.

Сейчас как раз заканчивалась третья демонстрация. В зале присутствовали достаточно высокопоставленные особы. Толпа, состоявшая в основном из их приближенных, гудела, словно растревоженный улей. Вентиляция не справлялась, и в зале было очень душно.

Свет в лаборатории загорелся чуть ярче, и собравшиеся зашумели еще громче. Вовремя! Жанна бросила взгляд на Уолли Стурджиса. Даже он, оказывается, знал, что люди не любят разговаривать в темноте.

Мистер Стурджис вымотался не меньше Жанны, он слегка пошатывался, но выражение гордости не покидало его лица. Вот она, популярность! Уолли стоял в окружении галдящей толпы коллег. Раньше они только тем и занимались, что придумывали про него анекдоты, теперь же общались как с равным. Или даже как с лидером. Они почтительно расспрашивали его, уточняли непонятное, просили его совета.

Туман, розовый туман. Голова Жанны, медленно клонясь, коснулась стола… Жанна очнулась. Проклятие! Интересно, сколько она дремала – минуту? час? В толпе ученых что-то происходило. Все обступили только что вошедшую доктора Урсулу Грубер, директора отдела наблюдений, обладавшую в Институте немалой властью. У нее были седые, стального оттенка волосы, собранные на затылке в пучок, на ней был белый халат, серые глаза смотрели внимательно и пристально.

Подчиненные доктора Грубер, собравшись вокруг нее, трещали не умолкая. Наконец доктор Грубер подняла руку, и в наступившей тишине Жанна услышала ее голос:

– Будьте добры, сядьте, а то совсем ничего не видно. – Грубер вытащила из кармана радиотелефон, набрала номер.

Вполне вероятно, она звонила Бернхардту. Ее положение в Институте давало ей право напрямую обращаться к нему. Судя по оживленной жестикуляции, разговор шел о модели Жанны. Жанна не вытерпела и, с трудом пробившись сквозь толпу коллег, несмело приблизилась к доктору Грубер.

– Да-да, мы в Центре моделирования. Модель передо мной. В ней есть внутренняя логика. Это очень интересно. Что? Нет, не успела. Да, Уолли Стурджис. Нет, наверняка не он. Извините, не слышу. Что? Повторите. – Она нетерпеливо взмахнула рукой, требуя тишины. – Секунду, сейчас спрошу. – Грубер нажала кнопку громкой связи: – Есть тут Колетт? Кто Жанна Колетт?

Жанна похолодела. Стоявшие перед ней расступились, и Жанна словно оказалась в пустоте. Множество внимательных глаз смотрели на нее. Ужас! Солнечная система у нее за спиной начала медленно вращаться в противоположную сторону, возвращаясь к первоначальной дохаронской картине.

– Я Жанна Колетт, – проговорила она срывающимся голосом.

– Доктор Бернхардт интересуется, не ваша ли это идея? – спросила Грубер. Она жестом указала на модель. – Да или нет?

Ну что же. Назад дороги нет. Она сама заварила эту кашу.

– Да, мадам, – сказала она. – Моя. – Жанна чувствовала себя школьницей, застигнутой на месте преступления.

– Да, это ее работа. Да, очень хорошо. Я передам ей. – Урсула Грубер выключила аппарат и спрятала в карман. – Доктор Бернхардт будет здесь через несколько минут.

У Жанны подкашивались ноги. Ожидание показалось вечностью. Неужели директор уволит ее? Исключит из университета за бездарность? Или просто разнесет ее при всех в пух и прах, дабы впредь не отнимала времени занятых людей своими глупостями?

Сотрудники с нерешительными лицами толпились вокруг нее. Никто не говорил ни слова, зловещую тишину нарушал только гул вентиляции.

Жанна бросила умоляющий взгляд на Уолли, который по-прежнему торчал у панели управления. Его ответный взгляд не добавил ей уверенности – Стурджис был потрясен не меньше ее, он сумел лишь отрицательно покачать головой, и Жанна поняла, что от него помощи не дождется.

Наконец двери широко распахнулись, и в лабораторию почти вбежал Бернхардт, за ним поспешал Юрий Соколов. Жанна – сама беззащитность – одиноко стояла посреди полуосвещенной лаборатории.

Бернхардт приближался к ней, и Жанна почувствовала: сейчас она грохнется в обморок. Но он, не задерживаясь, прошел дальше – то ли не заметил ее в сумраке, то ли просто не узнал. Ну и хорошо, с облегчением подумала Жанна. Соколов посмотрел на нее по-русски обаятельным, но совершенно невразумительным взглядом. Дело явно шло к плачевному финалу. Они оба остановились около доктора Грубер, которая о чем-то пытала Уолли.

– Итак, – сказал Бернхардт, – доктор Грубер доложила мне, что получены некоторые принципиально новые результаты, я хочу знать подробности.

– Мм-м-гу л-л-ли я, – запинаясь чуть больше обычного, начал Уолли, – з-з-запустить м-модель, ил-л-ли б-без-з них, доктор Б-б-бернхардт?

Вольф Бернхардт раздраженно посмотрел на него сверху вниз.

– Не нужны мне ваши, мистер Стурджис, лирические пейзажи! Фрау доктор Грубер! Вы можете рассказать мне суть дела?

– Разумеется, герр доктор.

Вольф и Соколов отошли вместе с Урсулой в дальний конец комнаты. Оживленная беседа начальства длилась около пяти минут. Бернхардт молча кивал, а Соколов изредка задавал вопросы.

Лицо Бернхардта оставалось привычно непроницаемым, но Соколов все большее возбуждался, это было очевидно. Наконец директор взял доктора Грубер под руку и подошел вместе с ней к Уолли.

– Возможно, я посмотрю вскоре вашу модель, – заявил он. – Подготовьте выводы и в течение часа пришлите мне. А сейчас я хотел бы поговорить с вами, с мисс Колетт и доктором Соколовым без свидетелей. Мисс Колетт?

И он покинул лабораторию. Следом двинулся Соколов. Немного замешкавшись, Уолли тоже поднялся со своего места. Смертельно побледневшая Жанна, не поднимая глаз от пола, вышла последней. Она была похожа на затравленного волчонка.

В коридоре яркий свет ударил ей в глаза, ослепил, и она непроизвольно зажмурилась. Где же начальство? А начальство стояло возле самых дверей, ожидая появления главной виновницы переполоха.

Усилием воли Жанна заставила себя подойти к грозному директору. Ноги не слушались ее, она неуклюже подняла руки, словно защищаясь от праведного гнева, который вот-вот обрушится на ее бедную голову. Но что это? Бернхардт по-заговорщицки оглянулся и, схватив Жанну за руку, потащил ее в угол. Соколов и Уолли последовали за ними. Ничего не понимая, Жанна тоже повертела головой, а когда снова взглянула на Бернхардта, то отпрянула в замешательстве.

Он улыбался. Улыбался!!! Жанна даже представить себе не могла, что чистокровный немецкий челюстно-лицевой аппарат способен изобразить такую улыбку.

– Получилось все-таки! – воскликнул он. – Разумеется, ликовать пока не стоит, предстоит еще огромная работа, но у меня уже сейчас нет ни малейшего сомнения в вашей правоте. А у вас, доктор Соколов?

– И у меня тоже, – радостно пробормотал тот, вцепившись в правую руку Жанны. – Я поздравляю вас, моя милая, с победой. Ваша теория увязывает между собой известные факты гораздо последовательнее моей.

– Н…но я… – Жанна на секунду смешалась, подбирая слова. – Но ведь ваш путь оказался верным, и то, что вы сделали…

Бернхардт оглушительно захохотал.

– Психология, – отсмеявшись, сказал он. – В моей работе, собственно, науки-то практически нет – сплошь политика и психология. Пять лет назад мне было поручено подыскать командира для «Терра Новы» и отправить корабль к Сфере Дайсона – сразу, без всякой подготовки, не имея никакой предварительной информации. То есть послать людей на верную смерть. Я остановился на кандидатуре Дианы Стайгер, потому что знал: этот человек способен не выполнить приказа, если сочтет, что приказ неразумен и вредит общему делу. Психология! После вашего вчерашнего спора с мистером Соколовым я и подумать не мог, что именно вы так продвинете вперед теорию, с которой еще вчера столь яростно воевали. Да, вы победили, Жанна. Но дело сейчас даже не в этом. Вопрос в умении услышать сигнал, практически неразличимый на фоне привычного шума. Я прекрасно понимаю, что я не самый популярный человек в Институте. Причина этой непопулярности очевидна – я не спешу говорить «да» всякому новому проекту, а заставляю доказывать необходимость его осуществления. Теория доктора Соколова, а у нее немало приверженцев, не исключение.

Так что если бы я сейчас с ходу одобрил ваш труд, опровергающий основные предположения соколовской теории, общественное мнение было бы не на вашей стороне. Вам бы сильно не поздоровилось. Я не хочу этого, и поэтому прошу сохранить наш разговор в тайне. Пока в тайне.

Бернхардт крепко пожал Жанне руку и тепло продолжал:

– Вы сделали огромный шаг вперед, к нашему спасению. Самое умное, что сейчас можно придумать, – это пойти домой и немного отдохнуть. Что я вам от всей души и советую сделать.

Жанна молчала, из последних сил сдерживая слезы. Она подумала, что настоящий ученый – это бескорыстный искатель истины.

И с сегодняшнего дня это ее судьба навеки.

Выйдя из Центра моделирования, Жанна направилась к лифту. Первый раз в жизни он не показался ей камерой пыток, она была настолько вымотана, что просто ничего не замечала.

Совсем недавно ей казалось, что жизнь жестоко нарушила все, что как будто обещала. Вырвала ее из уютного домика детства, зашвырнула черт знает куда и погубила родителей, сделав ее круглой сиротой. Надежд не осталось. По логике вещей, в будущем могло стать только хуже. Было бы нормально, если бы Жанну выгнали теперь из ИИМа и университета. Жанна страшно огорчилась бы, но не удивилась.

Лифт медленно вынырнул на поверхность, двери распахнулись. Жанна, моргая и щурясь от хлынувшего в глаза света, медленно побрела по большой центральной площади. Наконец-то она вырвалась из постылых декораций подземного театра! К ней понемногу возвращалось ощущение времени.

Было за полдень. Жанна взглянула на Солнечную звезду: по ее положению, что-то около трех часов дня. Ого! Неужели они с Уолли безвылазно провели под землей больше суток? Нет, невозможно! Впрочем, почему нет? Теперь все возможно.

Какое голубое небо! Свежий ветер доносил из Центрального парка запах свежей травы. Воздух был полон смеха, шепота, утомительного жужжания автомобилей… Господи, как она соскучилась по всему этому под землей! Погулять бы сейчас. Но сил не осталось, в мечтах Жанны маячила уютная постель. И сегодня она будет не эфемерной защитой от чужого неба, а заслуженной наградой за труд. Мы славно поработали, подумала Жанна, и славно отдохнем!

Вернувшись домой, Жанна приняла душ. Соседка ее до сих пор не появлялась. Включив автоответчик, Жанна задумалась. Когда же она будет готовиться к экзамену? Может быть, сейчас? Нет, лучше поспать, встать завтра пораньше и полистать учебники на свежую голову.

Не успев положить голову на подушку, Жанна уже спала.

Наутро Жанна проснулась в пять и, не разнеживаясь, тут же выскочила из теплой постели. Страха перед экзаменом не было. Она сдаст его!

Жанна быстро перекусила и уселась за книги. Полистав учебники, она вздохнула с облегчением: все это она хорошо знала. На экзамене, назначенном на полдень, она смогла решить все задания практически мгновенно и спустя полчаса уже вырвалась на свободу.

До дома Жанна добралась лишь к трем часам, задержавшись в книжном магазине. Вместо того чтобы готовиться к новому экзамену, по истории, уселась за не дочитанный накануне роман. Должное обоснование битья баклуш нашлось само собой.

В полдесятого она одолела роман и подошла к автоответчику. На счетчике сообщений горела цифра «1» и время получения – около пяти часов.

«Будьте в моем кабинете в 9:00 завтра утром. В.Бернхардт».

Ни здрасьте, ни до свидания. У Жанны мурашки побежали по коже. «Выше нос! – одернула она себя. – Ты сама выбрала свою судьбу!» И улыбнулась.

 

13. Кнут и пряник

Что такое Мультиситема? Единое живое существо? Или же это комплекс независимых элементов? Или и то и другое вместе, вроде гигантского кораллового рифа, состоящего из объединенных в одно целое мельчайших существ? С другой стороны, не бессмысленна ли вообще подобная постановка вопроса? Способно ли человечество адекватно определить сущность харонской цивилизации?

Хорошо известно, что харонцы существуют во множестве весьма непохожих друг на друга форм. Дерево рождает листья, которые в конце концов облетают. Новые листья не повторяют в точности конфигурацию опавших. В процессе эволюции они навсегда отказываются от некоторых своих форм и соответственно свойственных этим формам пороков и недостатков.

Сделаем вывод. Как бы хорошо, на наш взгляд, мы их ни изучили, – а в наших руках масса останков с записанными в них генетическими кодами, – это не повод для самоуспокоения. Мы должны быть готовы к неожиданностям. Их у нас еще немало впереди.

Ларри Чао. Харонцы (из неопубликованного). 2427.

Земля. Нью-Йорк. Штаб-квартира Управления пространственных исследований

Сумерки давно сменились непроглядной ночной теменью, но Вольф Бернхардт и не думал отдыхать – работы было невпроворот. Ему только что удалось найти исключительно верную формулировку: «ОбнаПур и „Терра Нова“ наверняка объединят свои усилия в поисках путей к спасению».

Вряд ли ОбнаПур представляет собой реальную силу. Что-либо предпринять может только «Терра Нова». Посылаем вам большое количество бесплатного оборудования. Пожалуйста, примите его. ОбнаПур давно просит это оборудование – без него ему крышка, это ясно.

Дело ведь не только в спасении пурпуристов. Странно, что до сих пор мало кто понимает огромное значение ОбнаПура для землян. Во-первых, это уникальный наблюдательный пункт. Во-вторых, если Землю не удастся спасти, то популяция землян сможет выжить только в ОбнаПуре. Это самое важное. Сейчас необходимо подыскивать укрытие, хотя бы временное, на случай катастрофы. И лучше ОбнаПура ничего не придумаешь.

Впрочем, теперь, после зловещей информации об ОРИ и уникальных открытий мисс Колетт, ситуация резко изменилась, и комитет по финансам вряд ли будет артачиться. Необходимость массовой транспортировки материалов и оборудования в ОбнаПур (их должно хватить на многие годы или даже десятилетия) очевидна.

Остается «Терра Нова». Вопрос, отвлечет ли идея Колетт Диану Стайгер от самоубийственных экспериментов с ОРИ? Или повторение полета «Рэкера» – дело решенное?

Во всяком случае, на ОбнаПур надо перебрасывать грузы и для «Терра Новы». Самое сложное – правильно сформулировать задание. Диана Стайгер не единственный человек на борту «Терра Новы». Хорошо, если Макдугал заинтересуется поиском «Затерянного мира». Уж он-то сможет убедить капитана Стайгер, она всегда прислушивается к его мнению.

Конечно, итог такого путешествия заранее предсказать невозможно. Но другого варианта сейчас попросту нет. Мы решаем не абстрактную академическую задачу, это этап борьбы со страшным врагом человечества, и без риска не обойтись. Раньше люди сражались с харонцами практически вслепую, теперь же в их руках оружие, способное наконец решить исход войны в пользу землян.

В мыслях Вольф Бернхардт еще раз взвесил все возможные «за» и «против». Нет, только вперед. Пример других Захваченных планет ясно показывал, что смириться – значит обречь себя на полное уничтожение.

И Вольф Бернхардт снова погрузился в работу.

Дальний космос. «Терра Нова»

Капитан Диана Стайгер недоуменно вертела перед собой распечатку с последним сообщением. Простейшие приказы, поступавшие на борт «Терра Новы», несли в себе несколько скрытых подтекстов, и приходилось разбираться в них, как в шараде. Этот же превзошел все предыдущие. Пока ясно было одно: старт «Партизана» следует отменить.

Вольф Бернхардт, старый лис, никогда не говорил напрямую, без обиняков. Определенно нужно посоветоваться с Макдугалом.

– Внимание! Найдите первого помощника и пригласите его в каюту капитана корабля.

– Есть, – бесстрастным голосом отозвался компьютер и спустя мгновение добавил: – Задание выполнено.

Отлично. Один ум хорошо, а два лучше. В ожидании Джеральда Диана перечитала полученное послание. Когда она добралась до конца, раздался слабый сигнал. Диана встала из-за стола и с распечаткой в руке отправилась к двери. Щелчок замка, и дверь распахнулась.

– Привет, – поздоровался Джеральд. – Что стряслось?

– Посмотри-ка. – Диана, закрывая за ним дверь, вручила ему распечатку. – Интересно, что ты скажешь по этому поводу…

Пока Джеральд пробегал глазами текст, Диана удобно устроилась на своей койке. Откинув голову на подушку, она с наслаждением вытянула ноги. Диана Стайгер очень, очень устала. Такая работа все-таки не для женщины, черт побери. Она прикрыла глаза и помассировала руками щеки.

Само по себе управление кораблем не слишком изнурительно, подавляло другое – она была командиром людей, давным-давно осознавших, что ничего, кроме «Терра Новы», в их жизни уже не будет. И даже смерть не освободит их из этой проклятой оболочки.

Принцип экономии был главным принципом жизни на корабле. Его экосистема не допускала бессмысленной потери биомассы. Если не считать «Рэкера», уничтоженного вместе со всем экипажем, на борту после его старта произошло три самоубийства. Еще несколько человек погибли при авариях, их произошло две. Жертвы были «захоронены» в отсеке органического воспроизводства. Говоря по-простому, они были переработаны и использованы в замкнутом органическом цикле «Терра Новы».

Все это, разумеется, не прибавляло оптимизма экипажу. После гибели «Рэкера» люди и вовсе приуныли.

«Что же меня в конце концов ждет? – думал каждый, и Диана Стайгер не была исключением. – Вечное странничество? И вечная тоска на фоне мысли о неизбежной смерти?»

И вдруг появился слабый просвет, если, конечно, сообщение о Централе Харона не «утка». Диана открыла глаза, ее взгляд уперся в надоевший до чертиков низкий потолок. Она задумчиво скрестила руки на груди и посмотрела на Макдугала.

– Итак, Джеральд? – спросила она, стараясь не выдавать своего волнения.

– Если это правда, то у нас есть шанс! – воскликнул он. – Централ Харона, если это действительно он, – наше спасение. Я уж не говорю о том, что об изучении подобного объекта всякий учений может только мечтать…

Воодушевление Джеральда вызвало в Диане нечто вроде ревности. Почему она не радуется вместе с ним? С каких пор она стала настолько равнодушной, что даже Великое землетрясение оставило ее совершенно спокойной? Или в ней говорит предосторожность, чувство ответственности за вверенный ей корабль?

– Полегче, Джеральд! Ты, надеюсь, не собираешься немедленно ринуться к этому «Затерянному миру»? Это, безусловно, наиболее защищенное место во всей Мультисистеме, будь она неладна, ведь там ее мозговой центр. Вероятно, вокруг Централа носятся целые тучи ОРИ!

– Конечно, пробраться туда будет нелегко, но в конце концов лететь к Централу придется. Из текста можно понять, что на Земле приступили к перехвату идущих из Централа команд, и, если мы со временем научимся отдавать ОРИ собственные приказы, то обезопасим «Терра Нову», и полет к Централу Харона станет вполне возможным.

– Вы с Бернхардтом два сапога пара, – со вздохом сказала Диана, садясь на койке. – Ты даже опережаешь – он такой задачи перед нами пока что не поставил. В тексте послания нет даже намека.

Руководство полетом «Терра Новы» осуществляло Управление пространственных исследований, то есть формально Диана напрямую подчинялась Вольфу Бернхардту. Но вместе с тем Диана считала, что «Терра Нова» – слишком ценный аппарат, чтобы забивать им бюрократические гвозди, и решила ни в коем случае не подвергать его неоправданному риску. Ни одного корабля, кроме «Терра Новы», у Земли в открытом космосе не осталось, и в ближайшее время появиться не могло. Капитан Стайгер твердо решила игнорировать любые приказы, которые она сочтет излишне опасными для «Терра Новы». И помешать ей никто не мог.

Практически все поступавшие с Земли приказы были именно такими, и Бернхардт, понимавший это не хуже Дианы, вместо «приказов» слал на борт «рекомендации», оставляя тем самым лазейку для вольного их толкования, чем Диана постоянно и занималась.

Только что поступивший текст сильно отличался от прежних посланий – в нем не встречались ставшие уже привычными обороты и намеки Бернхардта. Внезапно Диану озарило.

– Дай-ка мне на секундочку, – попросила она, поднявшись.

Да, так и есть. Он отправил это сообщение через несколько часов после того, как впервые услышал о теории Жанны Колетт, поздней ночью, когда Бернхардта на работе обычно не бывает. Немецкий акцент проступал в каждом слове.

– Знаешь, – сказала Диана, – похоже, этот текст Бернхардт составил собственноручно и в большой спешке. Нет в нем ничего вроде «…в соответствии с рекомендациями, полученными от экспертов в области…», а это типичный стиль его обращений. Скорее всего он даже не посоветовался перед его отправкой со своими многочисленными помощниками.

– Да, кажется, он торопился, – подтвердил Джеральд.

– Пытаясь упредить наши действия, – продолжила его мысль Диана. – Мне остается единственное – отменить запланированный старт «Партизана».

– Ну что же, не буду притворяться разочарованным, – заявил, улыбаясь, Джеральд.

– Гора с плеч свалилась? Ты ведь твердо решил лететь на нем, да? – присев на край стола, спросила Диана.

– Да, капитан. Я не имею права посылать на верную смерть людей, сам находясь на борту «Терра Новы» в полнейшей безопасности…

– Ты, кажется, называл этот полет самоубийственным заданием…

– Но ты же сама понимаешь, что это действительно так. Да Бог с ним, с «Партизаном», – все решилось само собой. Теперь мы победим, Диана! – Макдугал разве что не прыгал от радости.

– Все-таки ты неисправимый оптимист, – с завистью сказала Диана. – Но не спеши радоваться… – Она взяла со стола еще один лист и протянула его Джеральду. – Это куда более официальная бумага. Наши худшие догадки относительно ОРИ подтверждаются. Планеты действительно служат здесь складами материала для самовоспроизводства харонцев. Земле грозит та же участь.

– О Господи, – прошептал Джеральд. Он взял вторую распечатку и углубился в чтение.

– Мм-м-да, – вздохнула Диана. Она снова завалилась на койку. – Положение Земли хуже некуда. Бернхардт сообщает, что высылает грузовые транспорты в ОбнаПур – там есть и наша доля. Второй, кстати, намек на то, что надо плюнуть на этот ОРИ.

– Типичнейшая политика кнута и пряника. Все предельно прозрачно. Каков, однако, иезуит! – Джеральд вслух прочитал концовку: – «Исходя из новых задач, вам необходимо прервать любые действия с обнаруженным ОРИ, немедленно отправиться в околоземное пространство и приготовиться к стыковке с ОбнаПуром».

– Твое мнение? – спросила Диана.

– Давненько Бернхардт не слал нам столь откровенного приказа – вот мое мнение! – сказал Джеральд.

– Всего лишь с тех пор, как мы проигнорировали его предыдущий приказ, – поправила Диана. – Но на этот раз он, кажется, очень хочет, чтобы мы его приказ выполнили.

– Того же самого желаешь и ты…

Диана поднялась и задумчиво поглядела на него.

– Вероятно, так, – наконец сказала она.

– Есть одно обстоятельство, которое мне не слишком по душе. Очевидно, нам все-таки придется отправить им шифровку с просьбой прислать на «Терра Нову» людей.

– Каких еще людей? – изумилась Диана.

– Видишь ли, у нас немало хороших инженеров, но если мы действительно полетим к «Затерянному миру», их будет недостаточно. Нам нужны специалисты, способные решать новые задачи.

– Но как они переправятся на «Терра Нову»?

– На борту грузовых транспортов, направляющихся в ОбнаПур. Мы заберем их вместе с грузом.

– Ты хоть представляешь, с каким риском это связано? – возмутилась Диана.

Джеральд, потупив взор, кивнул.

– Да, конечно, – смущенно сказал он, – но если у Земли одна перспектива – уничтожение, риск оставаться на Земле ничуть не меньше. Кроме того, другой возможности пополнить наш экипаж попросту не будет. А нам позарез нужен кто-нибудь из тех, кто вычислил этот «Затерянный мир».

– Ты думаешь, у Земли нулевые шансы?

– Даже если земляне отразят первую волну атакующих и харонцы откажутся от этой затеи, что маловероятно, то последствия атаки будут сравнимы с последствиями небольшой ядерной войны. В любом другом случае Земля погибнет. – Джеральд замялся. – Вместе со всем населением, – все-таки добавил он.

Диана размышляла совсем недолго. Джеральд, разумеется, кругом прав. Если Земля падет и «Терра Нова» будет вынуждена продолжать борьбу в одиночестве, нужно собрать здесь как можно больше специалистов.

– Хорошо, – заключила она. – Отправь соответствующий запрос Бернхардту и подготовь корабль к полету в околоземное пространство. Траектория должна быть самой экономной. На все тебе даю шесть часов. Старт через восемь часов.

– Слушаюсь, мадам, – это был его обыкновенный ответ.

Джеральд покинул каюту.

Капитан Диана Стайгер развернулась на сто восемьдесят градусов и плюхнулась в койку. Все, спать. К старту она должна быть свеженькой как огурчик. Диана прислушалась к себе – что-то поселилось в ее душе. Страх?

Да, это был страх. Скупые строки бернхардтовских посланий маячили перед глазами.

«Наконец-то, – подумала она. – Наконец-то».

И заснула.

 

14. Мусор на входе

Внимательно изучив историю Похищения, можно прийти к выводу, что в принципе катастрофы можно было избежать, – для этого требовалось только, чтобы научное руководство прислушивалось к мнению собственных подчиненных.

Доктор Вольф Бернхардт. Из выступления в честь открытия Мемориала экипажу «Рэкера» 4 июня 2436 г.

Земля. Нью-Йорк. Штаб-квартира Управления пространственных исследований

Солнечная звезда на востоке была уже высоко, когда Жанна вошла в кабинет Бернхардта. Она заметила время, потому что здесь были абсолютно прозрачные стены.

Нью-йоркский офис Вольфа Бернхардта размещался в исполинской башне «Неоготика», построенной еще в двадцать третьем веке. Находилась башня на Колумбус-авеню, в двадцати пяти кварталах южнее Колумбийского университета. Сам офис представлял собой гигантское, скупо и беспорядочно обставленное модернистской мебелью пространство. Тяжелый паркетный пол тускло поблескивал отраженным светом. Больше всего Жанну поразил рабочий стол Бернхардта – по площади он превосходил весь кабинет Жанны в ИИМе.

На стенах не было ни картин, ни полок, ни декоративных украшений. Сладкая мечта всякого борца с порядком, подумала Жанна. Комната была словно специально предназначена для того, чтобы наваливать здесь невообразимые кучи самого разнообразного хлама.

В креслах для посетителей сидели Уолли и Соколов. Уолли был начеку – держал в руках карманный компьютер. В этом не было ничего удивительного – удивительнее было бы отсутствие у него какой-нибудь счетной железки.

Поднос перед ними был уставлен кофейными приборами, вазами с фруктами, бутербродами и пирожными. Торжествовал принцип самообслуживания, и Уолли особенно не скромничал, что уже было событием невероятным.

Вольф Бернхардт тоже являл собой нарушение фундаментальнейших законов психологии. Для хозяина этого кабинета поставить на стол кофе и кексы, подвергая неслыханной опасности его девственную чистоту, было столь же принципиально невозможно, как папе римскому – танцевать на дискотеке.

Однако невозможное стало возможным, и теперь трое мужчин, веселых и спокойных, непринужденно расположившись в креслах, поедали выставленное угощение.

Жанна же, напротив, чувствовала себя очень скованно. Входя сюда, она судорожно сцепила руки на груди, и расцепить их ей никак не удавалось.

– А, мисс Колетт, – приветствовал Бернхардт. Он даже не снял ноги со стола, не постарался принять традиционный неприступно-важный вид, а только махнул рукой, приглашая Жанну сесть рядом. Сразу за ее креслом находилось окно во всю стену. Жанна внутренне содрогнулась – она не любила высоты.

– Вы вовремя. Доктор Соколов и мистер Стурджис как раз обсуждают ваше объяснение потерянных тридцать семь минут задержкой Земли на некоей промежуточной орбите. Присаживайтесь, присаживайтесь. Кофе, пожалуйста.

Жанна, окончательно смешавшись под взглядами мужчин, медленно направилась к своему месту. Слава Богу, кофе не пролила, сахар не просыпала, бисквит не уронила на пол. От такого неожиданного успеха она даже несколько пришла в себя и сделала вид, что с интересом внимает болтовне Уолли Стурджиса.

– …конечно, у большинства туннельных коридоров, называемых червоточинами, очень малое время жизни и пригодны они только для мгновенной транспортировки. Считается аксиомой, что Сфера давно готовилась к переброске Земли, ведь Кольцо в Точке Луны появилось всего через несколько секунд после появления Земли в Мультисистеме. Остается маленькая загвоздка. Почему в таком случае новая орбита Земли столь нестабильна? Ответа на этот вопрос нет.

– О чем это вы? – удивился Бернхардт.

– А вот о чем. Большинство Захваченных планет обращаются вокруг своих Захваченных Солнц по стабильным орбитам, которые не претерпят больших искажений в течение ближайших миллионов лет. Это как минимум. Однако орбита Земли проходит чрезвычайно близко к орбитам других планет нашей Солнечной звезды. Доктор Соколов рассчитал, что наша система была вполне стабильна до появления Земли.

Соколов, глядя на Вольфа Бернхардта, объяснил подробнее:

– Существует несколько моделей планетной системы Солнечной звезды, и все они сходятся в том, что система в результате переброски сюда Земли перешла в нестабильное состояние. Орбиты ближайших планет, задуманные как бы навечно, неизбежно исказятся в ближайшие три сотни лет, а то и раньше. Сфере придется затратить огромное количество энергии, чтобы наша система не рассыпалась, словно карточный домик. Последствия подобной катастрофы трудно даже вообразить. Напрашивается вывод о случайном характере переноса Земли, словно его предприняли в страшной спешке и Сфере просто не хватило времени подготовить место для новой планеты…

Помолчав, Соколов продолжал:

– Теория мисс Колетт несколько приподнимает завесу тайны. Времени у Сферы действительно было мало, но оно было. Это те самые тридцать семь минут, проведенные Землей на некоей промежуточной орбите. Негусто, но все-таки не сорок – пятьдесят секунд, зарегистрированных между моментом Похищения и появлением Земли в Мультисистеме. Почему тридцать семь минут, а не час, не два, не сутки? Самый очевидный ответ – использование промежуточной орбиты обходится Сфере слишком дорого…

– А все-таки что это за промежуточная орбита? – спросил Бернхардт.

Уолли словно ждал этого вопроса и радостно перехватил инициативу, загундосив:

– Вы ловите Землю в туннеле, а потом используете модальные трансформационные последовательности Мтабе. Модальные трансформации позволят туннелю целиком передвигаться в пространстве в виде сложной волны…

– М-м-м? – промычала Жанна, и это был первый ее вклад в сегодняшнюю беседу.

– Ну, это совсем просто. – Уолли был в ударе. – Опускаете Землю в туннель и зажимаете его концы, образуя таким образом некое подобие замкнутого объема. После этого полученной конструкцией можно запросто манипулировать. При этом Земля находится внутри. С точки зрения стороннего наблюдателя, у вас имеется сверхтяжелая заряженная частица, управляемая при помощи электромагнитных полей. В принципе если у харонцев есть гигантская система «кольцо – черная дыра», то ее магнитное поле сможет удержать частицу с массой, равной массе Земли. – Тут Уолли вернулся с заоблачных высот. – Но существует одна трудность, которая заключается в том, что подобная червоточина – я имею в виду ее массу – обладает тенденцией к самопроизвольному испарению. Справиться с этим, впрочем, тоже можно, следует лишь разогнать ее до околосветовой скорости. Тогда время растянется…

– Разумеется, – иронично добавил Бернхардт, изумленно следивший за полетом мысли Уолли.

Хотя Стурджис временами напоминал барона Мюнхгаузена, кое-что его рассуждения все-таки проясняли. А он продолжал свою вдохновенную речь, не обращая внимания на Соколова, глаза которого как будто остекленели:

– Возможно и другое решение проблемы. Когда опасность испарения становится велика, Сфера извлекает Землю из одной червоточины и помещает в новую. Такую процедуру можно повторять сколько угодно раз.

– Так в чем же дело? – спросил Бернхардт. – Почему только тридцать семь минут, а не больше? Почему Землю не бултыхали из дыры в дыру, пока не подыскали более или менее стабильную орбиту?

Уолли молчал. Соколов пожал плечами.

– Я полагаю, что Сфере не хватило не времени, а энергии. Такое лихое жонглирование, как живо описал Уолли, должно требовать невероятных затрат. Почему мы решили, что энергетические запасы Сферы безграничны? Вряд ли это так.

– Кстати, а что произошло бы, не окажись у Сферы энергии даже на тридцать семь минут? – полюбопытствовал Бернхардт. – Могла бы Земля убежать с промежуточной орбиты?

– А вот это как раз непонятно, – ответил Уолли. – Представим на секунду: у нас идет постоянное и принципиально неконтролируемое испарение червоточины, в которой находится планета… – Уолли гениально вжился в роль Сферы. Судя по его мимике, испаряющийся гравитационный туннель был для него чем-то вроде порядком надоевшего пустяка, вроде пыли, скопившейся под кроватью.

– А что это значит? – Бернхардт сегодня играл под простачка.

Уолли онемел от его «наивности».

– Е=mc^2, – наконец выдавил он из себя. – Масса Земли может быть выражена в виде энергии.

– Подобное испарение очень опасно, – сухо добавил Соколов. – Взрыв при полном испарении червоточины будет такой силы, что запросто уничтожит саму Сферу. Да и большинство захваченных планетных систем тоже, по крайней мере тех, что поближе.

Бернхардт слегка приподнял брови.

– Все это очень любопытно, – сказал он, откинувшись на спинку стула и задумчиво уставившись в потолок. – И, в сущности, не противоречит описаниям очевидцев похищения, к которым вы, Уолли, судя по институтскому фольклору, не относитесь. Небо быстро меняло черный цвет на ярко-белый, и наоборот. Похоже на кувыркание Земли в гравитационном туннеле. Периодически проносившаяся по небу и все закрывавшая плоскость вполне могла быть Сферой – она казалась столь огромной, потому что была очень близко…

– То есть все сходится? – не выдержала наконец Жанна, до этого лишь робко следившая за разговором. «Почему я, собственно, должна молчать как рыба? – подумала она. – Идея-то моя».

– И не просто сходится! – рассмеялся Бернхардт, его слишком благостный вид даже встревожил Жанну. – Ваша теория не только объясняет накопленные нами данные. Она заслуживает самых лестных оценок еще по двум причинам. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Ну, во-первых, ее предсказания можно проверить экспериментально, – с готовностью ответила Жанна и тут же пожалела о своих словах. Зря она поспешила – наверное, Бернхардт хотел сказать их сам. Уолли послал ей дружескую улыбку – мол, не обращай внимания.

– Ну да, конечно, – перебил ее Бернхардт. – Вы дали нам теорию, которую можно проверить. Мы можем исследовать «Затерянный мир» и определить, согласуется ли его поведение с вашей моделью. Это сделать легче, нежели изучать всю огромную поверхность Сферы в поисках неизвестно где расположенного Централа.

Жанна кивнула, предусмотрительно решив снова помолчать.

– Собственно, наш друг, доктор Грубер, уже приступила к проверке, – сказал Соколов. Он протянул Жанне карманный компьютер. – Начиная со вчерашнего вечера, мы фиксируем все данные, касающиеся «Затерянного мира». Возьмите, посмотрите сами.

Здесь, кажется, слишком преувеличивают ее умственные способности, испуганно подумала Жанна. Разве она в состоянии разобраться в колонках неизвестно как и откуда полученных цифр? Но делать было нечего, она взяла компьютер, взглянула на крошечный экран, и… страхов как не бывало. Все было совершенно очевидно .

– В поле зрения Грубер попала почти вся траектория «Затерянного мира», – пояснил Соколов, – точнее, около девяноста процентов его орбиты. Наблюдения проводились в видимом спектре, но вскоре мы надеемся получить с «Терра Новы» и снимки, сделанные в ультрафиолетовом и инфракрасном диапазонах…

Жанна почти не слушала его, пораженная тем, насколько они с Уолли оказались правы. Вот они, эти Кольца! Пять, шесть, семь… – считала она про себя. Перед ней мерцало размытое, искаженное помехами и шумами изображение, но сомневаться не приходилось – это были типичные харонские Кольца. Черные дыры в центре них, конечно, на таком расстоянии не различимы, но Кольца есть Кольца, значит, должны быть и дыры.

– Единственное, в чем я ошибся, – вставил Уолли, – так это их количество. На экране их семь, за Сферой еще одно, и девятое – в самом «Затерянном мире».

– Таким образом, теория блестяще подтверждается, – заключил Бернхардт.

Жанне некогда даже было смутиться от такой похвалы, она нетерпеливо листала снимки.

Урсула Грубер распорядилась направить все телескопы на «Затерянный мир», но телескопам не хватало разрешения. «Затерянный мир» отделяло от Земли расстояние, в восемь раз превосходящее расстояние между Солнцем и Плутоном в прежней Солнечной системе. К тому же рядом с планетой находилась гигантская Сфера, а мощное электромагнитное излучение ее поверхности глушило другие сигналы. На этом фоне не то что исследовать – просто обнаружить «Затерянный мир» было чрезвычайно трудно.

– А что-нибудь вроде закодированных сигналов? Кто-то, конечно, пытается выделить? – спросила Жанна.

– Да, – ответил доктор Бернхардт. – Грубер накопила столько информации, что аналитической группе работы хватит на неделю, не меньше. Чтобы обнаружить частоту, на которой из Централа идут приказы, придется перетрясти весь электромагнитный диапазон.

– Думаю, таких частот несколько, – задумчиво поправила его Жанна.

Бернхардт был явно сконфужен. Он снял ноги со стола и почесал в затылке.

– Не могли бы вы пояснить свою мысль?

– Вспомните первые харонские сообщения, перехваченные в Солнечной системе, – рассеянно ответила Жанна, не отрываясь от экрана. Она увидела, что Грубер почему-то уже отбросила некоторые любопытные сигналы, характеризуя их как «естественные» или «стационарные». Откуда, интересно, такая уверенность?

Соколов вежливо вывел ее из задумчивости, спросив:

– Мисс Колетт, почему вы вспомнили первые сообщения харонцев?

– Что, простите? Ах да. Первый сигнал был перехвачен на частоте 21 см, а ответ шел на частоте 42 см. А это уже как минимум два канала связи. Чем больше каналов, тем лучше. Растет пропускная способность, да и защита от помех становится более эффективной. Это очень важно в условиях Мультисистемы, где радиосвязи препятствует множество плотных газопылевых облаков.

– Э-э, не забывайте, что, помимо всего прочего, харонцы общаются при помощи направленного гравитационного излучения, – добавил Уолли. – Правда, с тех пор, как Земля оказалась в Мультисистеме, детекторы молчат.

– Как же, как же, помню. – Бернхардт не мог смотреть на Уолли без улыбки. – Их молчание ни о чем не говорит. Чувствительность детекторов зависит от подаваемого напряжения, а энергию нам, к сожалению, приходится экономить. Быть может, стоит вернуться к гравитационным детекторам старого образца?

– Как это? – удивился Уолли.

– Очень просто. Они способны регистрировать высокочастотные возмущения и провести локацию источника. Точность локации, впрочем, нас вряд ли удовлетворит…

– Я вообще-то не уверена, – сказала Жанна, продолжая о чем-то размышлять, – не думаю, что харонцы часто используют для связи высокочастотное гравитационное излучение. Для этой цели гораздо удобнее радиоволны.

– Вот тут-то нас и поджидают трудности, – сказал Соколов. – Сотрудники Грубер скрупулезно изучили весь радиодиапазон. «Затерянный мир» действительно очень сильно излучает, выделить на фоне шума что-нибудь экстраординарное не удалось. Грубер считает, что радиоизлучение – результат обыкновенного взаимодействия магнитных полей «Затерянного мира» и поверхности Сферы. Короче, команда Грубер отбросила все эти радиошумы, классифицировав их как естественные и как радиомусор класса МВМВ.

«Господи, какая древняя аббревиатура!» – подумала Жанна. «Мусор на Входе – Мусор на Выходе». Смысл ее состоял в том, что поступающая на вход электронного устройства маловразумительная информация останется такой же маловразумительной на выходе. Со временем смысл сокращения изменился. Термином «МВМВ» стали называть любой космический фон.

Итак, зарегистрировано то, что всегда определялось, как мусор. Но… Пальцы Жанны быстро забегали по клавиатуре компьютера. Все вопросительно уставились на юную леди.

Первым не выдержал Соколов.

– Мисс Колетт?

– Э-э, одну секунду, сэр. – Ее взгляд лихорадочно рыскал по экрану, Жанна еще не совсем представляла, что именно хотела увидеть.

И тут ее осенило.

– Кажется, у меня есть идея, – сообщила она. – Имеется источник бессмысленных сигналов, так? А сколько за эти пять лет было зафиксировано шумов, источник которых неизвестен?

– Да сколько угодно! – воскликнул Бернхардт.

– Вот именно, – удовлетворенно сказала Жанна. – Я работала по программе ОРИ, и мы постоянно сталкивались с такими сигналами, называя их то электромагнитными аномалиями, то случайными возмущениями, то еще как-нибудь, – о них упоминал доктор Соколов. Ну а найдя подходящее название, мы с легкой совестью отбрасывали их, решив, что вполне понимаем их природу.

– Так вы полагаете, что сотрудники Грубер вместе с водой выплеснули ребенка? – спросил Бернхардт.

Жанна отрицательно покачала головой:

– Нет, не сотрудники, а компьютеры. Обработка первоначальной информации автоматизирована. Если компьютер считает, что некая величина по своим характеристикам относится к шуму, от отбрасывает ее. Люди же работают над тем, что предлагает им компьютер.

– Вот оно что, – протянул Бернхардт.

– Мы вроде пьяницы, который хотел отыскать свой ключ от дома, – сказала Жанна.

– Что это значит? – брови Бернхардта поползли вверх.

Соколов закашлялся.

– Мисс использовала образ из моих лекций. Пьяница, потерявший на улице ключи, ищет их не там, где потерял, а там, где светлее, под уличными фонарями.

– Так. Значит, вы предполагаете, что «Затерянный мир» передает свои инструкции на частотах, отбрасываемых компьютером на стадии первоначальной обработки? – Бернхардту хотелось абсолютной ясности.

Жанна кивнула.

– Это только гипотеза, – сказала она. – Кроме того, мы не знаем характера этих сигналов…

– Совершенно верно, – поддержал ее Соколов. – Хотя в качестве образца имеются сообщения, перехваченные в Солнечной системе, но вовсе не доказано, что язык «Затерянного мира» исчерпывается ими. Тут большой простор для фантазии. А что, если, например, частота харонского сигнала столь велика, или, наоборот, мала, что наши детекторы попросту не в состоянии его уловить?

– Слишком велика – это я могу понять, – сказал Бернхардт. – Но слишком мала?

– Представьте себе азбуку Морзе, в которой длительность точки равна двум неделям, а тире – месяцу.

– М-да… – Бернхардт задумался. – Вы хотите сказать, мисс Колетт, что нам придется искать иголку в стоге сена? Или вы уже что-нибудь придумали?

– Кое-что, – улыбнулась Жанна. – Существуют заведомо естественные источники излучения, сигналы которых можно отнести к МВМВ. Если мы возьмем их…

– …и сравним с накопленными нами данными, – подхватил Уолли, – то сможем выделить составляющую искусственного происхождения, излучаемую именно с «Затерянным миром».

– Верно, – подтвердила Жанна. Она вскочила с места и принялась мерить шагами комнату. – Уже пять лет мы непрерывно наблюдаем за Сферой… – Она внезапно остановилась и повернулась лицом к Соколову. – Ведь вся информация сохраняется?

– Мы никогда не уничтожаем ничего из полученных данных, – бодро ответил он. – Уолли, сколько времени займет поиск необходимого материала?

– Немного. Насколько я понял, нас интересует излучение «Затерянного мира» и кольцевых ускорителей. Значит, так. Проводим отбор по координатам… – Уолли осекся на полуслове.

Глаза Бернхардта метали молнии – одна из них попала в Уолли.

– Хватит повторять очевидные истины, – сказал он с раздражением. – Не это я хочу от вас услышать.

– Не это? – пролепетала Жанна, медленно опускаясь на стул.

Все ее воодушевление мгновенно куда-то улетучилось.

– Нет, не это. С теорией мы более или менее разобрались, пора что-то предпринимать. Сама должность обязывает меня быть то ученым-теоретиком, то генералом, а нам предстоит решающее сражение. Ученый терпеливо выслушал вас, согласился с вашими доводами, теперь в действие вступает генерал. Обсуждать частности просто некогда. Что такое ОРИ и что может вскоре произойти с Землей, вы знаете не хуже меня. Если у нас появился шанс, нужно его использовать. Чуть-чуть промедлим, и дорога в космос будет окончательно перекрыта. Сейчас готовится крупномасштабная экспедиция для снабжения ОбнаПура и «Терра Новы» всем необходимым. Мы отправляем им продукты питания, приборы, оборудование, ракетное топливо… Я уже отдал приказ «Терра Нове» отменить очередной запуск пилотируемого зонда к ОРИ и направиться к ОбнаПуру. С сегодняшнего дня цель «Терра Новы» – Централ Харона. Если капитан Стайгер решится отправиться туда сразу же после приема груза, отлично. Я, правда, подозреваю, что она не станет особенно торопиться. Но так или иначе, «Терра Нова» совершит этот полет, высадит десант на «Затерянный мир» и предпримет попытку установить контроль над Мультисистемой.

– О Господи. – Соколов даже побледнел. – Но на подготовку такой операции просто нет времени!

Бернхардт медленно подошел к окну и долго-долго глядел вдаль.

– Времени нет, – произнес он. – Вот именно. Но самое печальное не это, а то, что в игре, которую мы затеваем, слишком много предположений. Если «Затерянный мир» – это действительно Централ Харона, если мы сможем каким-то образом добраться до него и вмешаться в процесс управления Мультисистемой, если мы найдем способ уничтожить Централ или парализовать его, тогда мы победим. А если нет? Риск огромен. Но мы должны атаковать первыми, вырвать инициативу из рук харонцев, в противном случае можно заранее заказывать панихиду по всем нам.

Бернхардт помолчал. Кажется, он собирался с духом.

– И еще одно обстоятельство, – сказал он наконец. – «Терра Нове» требуется не только оборудование и топливо. Диана Стайгер просит меня направить на корабль группу экспертов, которые смогут помочь ей в оперативном анализе ситуации. Такая переброска людей крайне опасна, но выхода у нас нет. Поэтому вот решение, продиктованное интуицией и опытом: вы трое должны отправиться на «Терра Нову».

Наступила гробовая тишина. Жанна не верила собственным ушам.

– Я посылаю вас туда, – повторил Бернхардт. – Мудрого старого профессора, гениальную юную девушку и мечтателя-математика, устремленного к истине. У нас нет времени. Моя должность дает мне право в целях спасения планеты привлекать любого землянина, которого я сочту нужным, для решения любой задачи.

Жанна с трудом поднялась со стула, у нее слегка кружилась голова. Она открыла было рот, чтобы возразить, да так и осталась стоять истукан истуканом – возразить-то на самом деле было нечего. Бернхардт, как всегда, был абсолютно прав.

– Итак, – сказал он, – последний вопрос: когда вы будете готовы к отлету?

 

15. Марионетки

Мы совершенно забыли, насколько наша жизнь была прекрасна раньше, перед тем, как все это произошло: тогда на ночном небосводе светила настоящая Луна, и планеты Солнечной Системы были еще на месте. Мы были убеждены, что Вселенная существует лишь для нас одних. Мы твердо уверовали в свою полную безопасность. Никто и понятия не имел о харонцах, не подозревал о монстре, притаившемся в недрах исхоженной вдоль и поперек Луны… И вот Ларри выпустил джинна из бутылки.

Мы никогда больше не будем такими наивными простаками, однако правы ли мы, взваливая на Ларри всю ответственность за катастрофу? Да, это он нажал на проклятую кнопку, но на его месте то же самое сделал бы любой настоящий ученый. Кто же мог знать, что стремление к научной истине оберется нападением инопланетян? А после случившегося Ларри предпринял все, что мог, для искупления своей вины перед человечеством.

Доктор Сондра Бергхофф, официальное заявление для Проекта устной истории Станции гравитационных исследований. Харон Дата Пресс. 2443.

Спустя три дня они повторили попытку контакта с Люсьеном Дрейфусом.

Ларри Чао лишь невероятным усилием воли заставлял себя сидеть смирно, пока шли последние приготовления к эксперименту. Были подняты необходимые материалы, и Ларри вновь провели по маршрутам того ужасного дня – вплоть до самой его «смерти». «Смерть», наверное, громко сказано, и все-таки. Пять лет назад харонцы разделались с телеоператором Ларри Чао так быстро, что он не успел отключиться от управления и воспринял пережитое как собственную смерть. Потом он долго не мог избавиться от кошмара, воспоминание мучило его, не давало жить нормальной жизнью. А теперь придется пройти все сначала.

Ладно, лучше об этом не думать. Хорошо хоть, что Люсьена уволокли в темноту раньше, чем был обезглавлен телеоператор, так что этого повторять не нужно.

В принципе эпизод, на котором был зациклен Люсьен, начинался до появления харонцев, и можно было бы поменять сценарий уже с этого момента, сразу погрузив его в среду виртуальной реальности, но для пущей надежности…

Итак, иллюзию следовало создать правдоподобнейшую, и модель телеоператора не должна была внешне отличаться от телеоператора, находившегося рядом с Люсьеном пять лет назад. Ларри болтался в подвешенном состоянии внутри устройства управления роботом. После подключения к системе питания псевдоскелет телеоператора будет отзываться на малейшее движение Ларри, словно его двойник, пока же машина оставалась неподвижной и лишь тихо гудела. Ларри ощущал себя второстепенным придатком. Не слишком приятное чувство.

– Как вы, в порядке? – спросил инженер-программист.

– В порядке, – бодренько ответил Ларри, и сам поморщился от своего голоса.

Ремни, на которых он был подвешен, впивались в кожу, причиняя нестерпимую боль, а впереди его ждала смерть. Мысль о последующем воскресении не приносила облегчения. Впрочем, Ларри давно уже смирился с тем, что выполнение такой грандиозной задачи, как проникновение в наследственную память Лунного Колеса, может потребовать человеческих жертв. Даже если одной из них станет он, Ларри Чао. Сам заварил эту кашу, сам и расхлебывай. Вот так.

– Вы были его другом? – неожиданно спросил программист.

– Чьим другом? – не понял Ларри.

– Люсьена Дрейфуса.

– Мы были просто знакомы.

– Значит, приятелем.

– Нет, – ответил Ларри, отводя глаза. – Мы не были даже приятелями. Он ненавидел меня, считал единственным виновником катастрофы.

– О, извините…

– Ничего, – сказал Ларри. Он посмотрел на молодого парня, изобразив на лице улыбку, похожую на гримасу боли. – Это было давно.

А память уже услужливо перелистывала перед ним страницы с записью событий последних лет. Господи, как ему хотелось забыть все это! Бесполезно.

– Потерпите, пожалуйста, я сейчас закреплю электроды, – смущенно сказал парень.

Ларри не слышал его слов – картины прошлого одна за одной проносились перед его глазами. Потом он подумал о предстоящем деле. Эх, добраться бы при помощи Люсьена до святая святых Колеса, до его памяти. Невозможно даже вообразить, каким количеством бесценной информации завладело бы человечество, открой ему Колесо харонскую историю. Но на пути стоят три препятствия, три «если». Если память не погибла вместе с самим Колесом. Если она доступна. Если Люсьен имеет доступ к ней.

– Не пугайтесь, – голос программиста заставил Ларри очнуться. – Сейчас несколько секунд будет полная темнота, пока мы не подключим вас к системе. Внимание…

Инженер осторожно надел шлем на голову Ларри, и он очутился в кромешном мраке. Скорее бы, скорее! – билось в нем. Ужас неизвестности был невыносимым. Умом-то Ларри понимал, что предстоящий страх будет еще дольше и мучительнее.

Казалось, минула вечность, прежде чем слух и зрение вернулись к нему. Металлический псевдоскелет устройства телеуправления, сковывавший его движения, стал гибким и податливым. Ларри, а точнее, его компьютерный двойник, находился в простенькой комнате, заваленной всяким хламом. Но и комната, и хлам были из виртуальной реальности. Здесь следовало размяться, войти в роль.

В наушниках послышался голос Марсии Макдугал.

– Ларри, у нас все готово. Машина в порядке. Подвигайся немного, привыкни к ней. А потом попробуем вытащить Люсьена.

– Сейчас, – сказал Ларри. – Что-то немного не по себе, совсем я заржавел.

– Ничего-ничего, – вмешалась Сэлби. – Это как на велосипеде: сначала страшно, а потом словно никогда с него не слезал.

– Спасибо, успокоили, – усмехнулся Ларри. – В жизни не катался на велосипеде.

Он осторожно поднялся. Тяжеленная махина, в которую его «упрятали», была на удивление послушна. Пошевелил левой ногой, двинул ее вперед. Он заново учился ходить, как малый ребенок. Ничего необычного – все ощущения знакомы.

Ларри побродил по комнате, остановился в раздумье возле лестницы, потом попытался взобраться на несколько ступенек – у него получилось. Наверху была широкая платформа, Ларри пересек ее по диагонали и спустился по другой лестнице. Его немного пошатывало, но, в общем, ходьбой он, кажется, овладел.

Теперь руки. В комнате на полу лежали две гири – на красной было написано «100 кг», на синей – «500 кг». Ларри взялся за красную. Телеоператор был рассчитан на поднятие многотонных грузов, но нагрузку на человека-оператора передавал в необходимой пропорции. Красная гиря показалась Ларри легкой, как пушинка. Он выпустил ее из рук, и она упала на пол с глухим стуком. Ларри почувствовал ногами мелкую дрожь пола.

– Очень правдоподобно, – сообщил он.

Оставалась синяя гиря. Покряхтев, Ларри приподнял и ее.

– Возможно, даже слишком правдоподобно, – уточнил он.

Наконец он стал с телеоператором как одно целое. «В свободное время займусь велосипедом», – воодушевленный своими успехами, мельком подумал он, а вслух сказал:

– Все, я уже в форме. Пойдем к Люсьену…

– Может быть, для начала пройти маршрут без него? – предложила Сэлби. – Хочешь, мы тебе смоделируем даже харонцев?

– Не надо! – быстро, быстрее, чем ему хотелось бы, ответил Ларри. – Поймите меня правильно, – прибавил он, стыдясь своего малодушия.

– Да мы понимаем, – вздохнула Сэлби. – Ладно, сейчас заглушим сигналы Колеса и влезем в Люсьена. Жди команды. Все, я отключаюсь.

Звенящая тишина.

Ларри еще попрыгал на месте. Да, работа отличная. Иллюзия присутствия в комнате была полнейшая – Ларри даже временами забывал, что попал в придуманный мир. Разумеется, в реальности ему никогда не осилить пятисоткилограммовый груз, но к этому привыкнуть недолго.

«Чего они там возятся? – раздраженно подумал он. – Каждый раз одно и то же. Неужели нельзя было приготовиться к эксперименту заранее? Каждая лишняя минута в этом железном гробу… Растяпы…» Вдруг накатила волна панического ужаса, и у Ларри перехватило дыхание. Потом вторая. «Господи, помоги мне быть мужественным!» – взмолился он, и это как будто помогло. Надолго ли?

– Ларри? Ты готов? – От неожиданности голос Марсии показался ему оглушительным.

Ларри помолчал, набираясь решимости.

– Ларри?

– Вперед! – выдохнул он.

– Вперед! – эхом отозвалась Марсия.

На мгновение нахлынула темнота, сквозь которую начала проявляться поверхность Лунного Колеса.

– Изображение передается и тебе, и в мозг Люсьена, – напомнила Марсия.

Сердце Ларри бешено колотилось. Это было то место, где он умирал. Прямо перед ним стоял одетый в скафандр Люсьен. Кажется, Дрейфус что-то увидел за спиной телеоператора.

«Где я сейчас? В компьютерном мире или в сознании Люсьена? Или там и там одновременно? Кто дергает за нитки в этой игре, кто марионетка – я или компьютер? О Господи! Это ведь не просто виртуальная реальность, это и мое прошлое! И в этом прошлом я сейчас умру…»

Последняя мысль словно ударила его в солнечное сплетение – он едва не застонал. Для кого-то, быть может, это чисто научный эксперимент, но не для Ларри. Через несколько мгновений он пересечет порог небытия и, возможно, останется в нем навсегда. Он не просто бесстрастный поводырь своего несчастного товарища. Смертельная опасность угрожает им обоим.

– Посмотри назад! – страшным голосом закричал Люсьен. Ларри резко обернулся и прямо перед собой увидел двух харонцев. Леденящий страх сковал его движения, но он тут же овладел собой. Теперь-то он не позволит им так легко расправиться с собой. К тому же он не один – Марсия со своими программистами должны подстраховать. Будем надеяться, что надежно.

Как разъяренный зверь, Ларри набросился на ближайшего харонца, схватил его за манипулятор и, с мясом вырвав штангу, отшвырнул ее далеко в сторону. Громадным кулаком телеоператора он со всего размаха хрястнул по корпусу противника. Посыпались искры, что-то зашипело, и из пролома вырвались клубы красноватого дыма. Такая же участь ждала и второго харонца. Победа была полная. Ларри, подняв поверженного врага за заднее колесо, ударил его о скалу. Все. Перед ними лежала груда искореженного металла.

– О Боже, – проговорил Ларри. Или ему только показалось?

– Он видит свой прежний сон, – печально сообщила Марсия. – Мы получаем знакомую последовательность. Появился какой-то шум, но в целом все без изменений.

– Они знают, что мы здесь, – раздался идущий из ниоткуда голос Ларри, продолжавший жить в памяти Дрейфуса, и тело Люсьена, поднятое невидимой рукой, пропало в темноте туннеля.

– Проклятие, ничего не вышло! – воскликнула Марсия. – Он не заметил тебя! Его снова волокут вниз несуществующие харонцы. Просто невероятно.

– Сам вижу, – тяжело дыша, буркнул Ларри. Он заметил, что продолжает сжимать в манипуляторе оставшееся от харонца колесо и брезгливо отшвырнул его подальше.

– Нужно все повторить, – сказала Макдугал. – Сможешь?

У ног Ларри догорал харонец, убивший его пять лет назад. Теперь все переменилось.

– Да, – твердо сказал он. – Я сделаю это столько раз, сколько потребуется. И с большим удовольствием.

Он снова и снова крушил компьютерные изображения своих врагов. Чувство ненависти вскоре притупилось. После двадцатого дубля Ларри понял, что страшно устал. А Люсьен все пропадал и пропадал в треклятом туннеле. Правда, его исчезновение с каждым разом замедлялось. Или Ларри выдавал желаемое за действительное?

– Давай еще разок, – попросила Марсия.

– Давай, – вздохнув, согласился Ларри.

Появилось прежнее изображение. Нет, не прежнее. Что за чертовщина! Люсьен не закричал: «Оглянись!», а, тревожно всматриваясь Ларри через плечо, быстро подбежал к нему.

Ларри обернулся – харонцы были на месте. И тут ему в голову пришла сумасшедшая идея. Господи, только бы оператор не растерялся и подыграл ему.

Ларри медленно поднял свои металлические руки, как бы защищая Люсьена.

– Стоять! – крикнул он. – А ну брысь отсюда! И чтобы больше я вас здесь не видел!

Оператор все понял, молодчина! Харонцы, стараясь опередить друг друга, толкаясь, покатили прочь, они попросту в панике бежали с поля боя. Через несколько мгновений их и след простыл. А вместе с ними из души Ларри навсегда исчез страх.

Где же Люсьен? Да вот он! Широко улыбнувшись, Ларри подошел к нему. Их взгляды встретились.

– Лар-ри? – непослушным языком произнес Люсьен. – Лар-ри, это ты?

 

16. Единственный способ

Суть Движения Обнаженного Пурпура пересказать почти невозможно. Сам термин «движение» не слишком удачен, поскольку означает группу людей, объединенных определенной целью, хотя число пурпуристов в прежние времена достигало многих миллионов, вряд ли их действия были целенаправленными. Я думаю, что, говоря о пурпуристах, следует говорить лишь о смысле их притязаний.

Обнаженный Пурпур – название довольно точное. Разденьтесь догола, вымажьтесь в красное и в таком виде появитесь перед нормальными людьми – вот квинтэссенция этой идеологии. Результат очевиден: нормальные люди будут шокированы. На достижение этого результата направлено и все остальное: и воинственно-непримиримое отрицание принятых норм поведения, и намеренно темный язык… Таким образом пурпуристы стремились взломать систему социальных стереотипов, заставить людей взглянуть на мир по-новому. Конечно, в целом это была полезная и социально оправданная практика. И все-таки пурпуристы зашли слишком далеко, они стали типично пародийными персонажами.

…В катастрофе погибли почти все орбитальные поселения. Уцелел только ОбнаПур. Принято считать, что им просто повезло, но я склонен думать, что не все так просто. Кто еще, кроме пурпуристов, решился бы перейти на столь близкую к черной дыре орбиту?

Доктор Саймон Рафаэль, первый директор Института гравитационных исследований. «Мемуары». Плутон, 2429 (опубликованы посмертно).

МУЛЬТИСИСТЕМА. ОбнаПур

– Первое подшлепывает, – сообщил Грязнюхо Шоколет, наблюдая приближение харонского чего-то .

– Спасибо, Шок, но они молчат, паразиты, – проворчала Всевидящее Око, с раздражением глядя в иллюминатор. – Я их тоже вижу.

– Не повредило бы и ляпнуть о себе, – отозвался Шоколет.

– А не фиолетово ли она к нам летит? – спросил Шаблон Огайо. – В иное время все кажется довольно странным. Кроме как тебе, Шоко.

– А то, – удовлетворенно отозвался Шоколет.

– Хватит пищать, парнишки, – недовольно произнесла Всевидящее Око, колдуя над приборами. Еще Грязнюхо воняет, как козел. Впрочем, эта вонь была его визитной карточкой. Вонь еще можно пережить, но вонь с болтовней – это уже слишком. – Катитесь куда-нибудь отсюда, – буркнула она. – Иллюминаторов у нас хватает.

– Все, затыкаемся, – добродушно сказал Огайо.

Положим, Огайо-то ей не мешает. В конце концов он и право имеет – как-никак первое лицо в ОбнаПуре. Но какого черта он притащил с собой этого вонючку? Может быть, сегодня Лиловый праздник? Всевидящее Око знала, что праздник будет на этой неделе, но не удосужилась посмотреть в календаре, когда именно.

В компьютере не было сведений об этой штуковине, что очень ее раздражало. Она, как дура, таращилась в телескоп, пытаясь понять, чего хочет от них этот громадный пришелец.

Он не был похож на ОРИ, которые Всевидящее Око видела раньше. Большинство из них представляло собой цилиндры темно-серого цвета, напоминавшие толстые сигары. Этот же был скорее ослепительно-белым параллелепипедом, по размеру раз в двадцать превосходящим самый большой из известных ОРИ. Да еще с клещевидными захватами. В общем, коробка из-под обуви, только здоровущая и с конечностями. И он был не один. За ним маячило штук пятнадцать точно таких же коробок.

Зависнув ненадолго внутри Кольца, странный харонец вдруг стремительно бросился прямо на «обод». «Неужели будет таранить? – Око затаила дыхание. – Тогда ОбнаПуру конец, обломки Кольца оставят от него мокрое место».

Коробка резко затормозила, когда до Кольца оставалось меньше сотни метров. Прицепившись к нему при помощи захватов, харонец подтянулся и закрепился на внутренней поверхности.

– Что это значит? – требовательно спросил Шоколет.

– Не знаю. Подождем других, – ответила Око. – На мой взгляд, это нам первый звонок.

Земля. Гвиана, Атлантическое побережье. Космопорт Куру

Бокс предстартовой подготовки представлял собой лишенную окон коробку унылого серого цвета. Бокс старательно дезинфицировали, но справиться с плесенью не могли – сырость побеждала. Кондиционеры, включенные на полную мощность, не помогали измученным людям – в тропиках круглый год стоит влажная жара, а экватор всего на несколько сотен километров южнее. Каждый раз, выходя на улицу, Жанна словно врезалась в стену. Она, как выброшенная на сушу рыба, хватала воздух широко открытым ртом и плелась по своим делам.

Жанна, Уолли и Соколов сидели по одну сторону шаткого стола с высохшими пятнами пролитого чая. Перед ними лежала кипа бумаг. Контраст с шикарным кабинетом Бернхардта, где они две недели назад ели кексы, бросался в глаза.

Офицер Бэйли из Центра управления сидел по другую сторону стола. Измятый комбинезон вполне соответствовал его усталому, давно небритому лицу. Невысокий и сутуловатый человек, на вид очень нездоровый, он то и дело затягивался страшно вонючей сигаретой. Жанна глядела на него с материнской жалостью.

– Ладно, – сказал он, отхлебнув кофе. – К черту эти штуки, я в них ни бельмеса не понимаю. Объясню вам все на нормальном человеческом языке, хорошо?

Уолли согласно кивнул. Бэйли почесал нос и начал:

– Если в двух словах, то мы отправляем в ОбнаПур большой груз. Планируем посылать по пятнадцать тяжелых транспортов ежедневно в течение трех недель. Если раздобудем небольшие корабли – они полетят туда же. Сгодится все.

– Потери, по расчетам, что-то около тридцати процентов, не так ли? – спросил Соколов таким тоном, словно его интересовала цена лука на рынке, а не вероятность собственной гибели.

– Хуже, – неохотно ответил Бэйли. – ОРИ с каждым днем все больше наглеют. Но шансы прошмыгнуть в ОбнаПур гораздо выше, чем вероятность уцелеть в городе, если он подвергнется нападению. После первой же атаки от стартового комплекса ничего не останется, и тогда – прощай, космос. Другая опасность – сбитые ОРИ транспорты будут падать вниз, прямо на нас. Я думаю, нам хватит и одного такого подарка. В принципе следовало бы отправлять в космос только радиопрозрачные аппараты с активной радарной защитой, но тут уж не до жиру. Приходится работать с тем, что есть под рукой. Впрочем, могу вас немного успокоить. По ОРИ накоплен огромный материал, мы уже неплохо понимаем их логику. В частности, нам известны наиболее и наименее опасные траектории. Вас мы отправим по наименее опасной. Но не хочу лукавить, риск все равно велик. Если представить себе сферу с радиусом в 300.000 километров, центром которой является Земля, то любой объект больше двух метров в поперечнике, находящийся внутри этой сферы, может заинтересовать ОРИ. Чем это обычно кончается, вы знаете не хуже меня.

– Замечательно, – подытожила Жанна. – А почему бы вам не посадить нас в метровые капсулы?

– Мы изучали подобную возможность, – сказал Бэйли, – но такие модули будут слишком плотными объектами, и снабдить их приличной радарной защитой чрезвычайно трудно. К тому же в метровом модуле вам пришлось бы свернуться в такой клубок, что вы не вынесли бы стартовых перегрузок. По нашим расчетам, двухметровый корабль – это оптимум. Но предсказать, что им взбредет на ум, все равно невозможно.

– Да уж веселенькая будет поездочка, – невесело улыбнулась Жанна.

– Во всяком случае, – продолжал Бэйли, – у ваших кораблей наилучшие шансы прорваться к ОбнаПуру. И стартовать нужно как можно быстрее – ОРИ вот-вот двинутся к Земле. Зачем, непонятно, но хорошего ждать не приходится…

– Сколько осталось? – спросил Уолли.

– Не могу сказать с уверенностью, – угрюмо произнес Бэйли, – но наблюдается уже несколько скоплений, последовательно выпущенных из Сферы. Самая первая группа движется пока по промежуточной орбите; очевидно, скоро будет проведена гравитационная коррекция, и ОРИ начнут ускорение.

– По-видимому, у Сферы проблемы с энергией, – вмешался Соколов. – Она использует всего один гравитационный пучок, направляемый то на одно скопление МОРИ, то на другое…

Бэйли всякое отклонение от темы разговора явно раздражало.

– Я могу продолжать? – угрюмо спросил он.

– Э-э, нет-нет… Да… Продолжайте и простите, ради Бога, что перебил вас, – по-мальчишески смутился Соколов.

– Ага. Мы предполагаем, что они каким-то образом связаны с «Вурдалаками»…

– С кем?!

– Вы еще не слышали? – удивился Бэйли. – Так пурпуристы называют харонские устройства, прицепившиеся недавно к Кольцу. Последнее из них пристыковалось сегодня утром. Судя по всему, «Вурдалаки» должны повысить энергетические возможности Кольца, оживив каким-то образом его отмершие участки. Для нас перспектива не из блестящих. И…

– А для чего это им нужно? – не утерпев, перебила его Жанна.

– Для того, чтобы восстановить червоточину и продолжить разрушение Солнечной системы, – ответил за Бэйли Соколов.

– Ну-ка, ну-ка, интересно. – Голос Бэйли был полон сарказма. – Ладно, но мои ребята в отличие от вас думали над этим чуть побольше пяти секунд, и их выводам я абсолютно доверяю. Хотите послушать? Так вот, мы считаем, что Сфера решила заранее подготовить черный ход, чтобы в нужный момент смыться отсюда. Она отпирает червоточину, проскакивает сквозь нее и запирает с другой стороны. Очень надежно.

– Сфера Дайсона слишком велика, чтобы проскочить червоточину, – заметил Уолли.

– Речь, видимо, идет не обо всей Сфере, а только о «Затерянном мире», – уточнила Жанна. – По сути дела, он является мозгом Сферы и вполне способен с небольшой группой харонцев воспользоваться червоточиной и заняться созданием новой Сферы на новом месте.

– А где он возьмет энергию, если бросит здесь все гравитационные генераторы? – спросил Уолли.

– Бог его знает! – Жанна пожала плечами. – Может, он способен аккумулировать энергию. Или поглощать и перерабатывать солнечную. Вопрос в другом: почему он выбрал для будущего побега именно нашу черную дыру? Ведь в его распоряжении наверняка находится бесчисленное множество подобных каналов. Почему он хочет удрать именно через наш?

Бэйли одобрительно кивнул.

– Хороший вопрос, – похвалил он. – И у нас на него есть хороший ответ. Дело в том, что готовятся одновременно многие десятки червоточин. Если наши приборы не врут, то объекты, похожие на «вампиров», появились во всех концах Мультисистемы.

– Это все гадание на кофейной гуще, – задумчиво сказал Соколов. – Мы без всяких на то оснований предполагаем, что «Затерянный мир» находится в состоянии войны неизвестно с кем. Кого он думает обмануть своими отвлекающими маневрами?

– Какая разница, кого, – ответила Жанна. – Но это довольно остроумно – дезориентировать противника множеством потенциально пригодных для этой цели дыр и в суматохе исчезнуть через одну из них. А там ищи ветра в поле.

– Вообще-то планету величиной с Луну спрятать нелегко, – засомневался Бэйли.

– Отчего же? – Жанна сегодня была в ударе. – «Затерянный мир» можно замаскировать под обычную планету, можно поместить его внутрь сферы Дайсона, можно, наконец, переждать некоторое время в самой червоточине. Да множество вариантов!

– М-м, может быть, и так, – уважительно сказал Бэйли. – Вообще-то твои спутники могли бы отправиться по домам. С таким экспертом, как ты, «Терра Нова» не пропадет.

– Кстати, а как мы попадем на «Терра Нову»? – спросил Соколов.

– А вот это мне неизвестно, – с ядовитой улыбкой ответил Бэйли. – Мы вас забросим на ОбнаПур, а дальше не наше дело.

– Да я не о том, – нетерпеливо сказал Соколов. – А до ОбнаПура как?

Бэйли зловеще ухмыльнулся и коротко бросил:

– В пермоде.

– Боже правый, – вздохнул Соколов. – Именно этого я и боялся!

– Что такое? – удивился Уолли, впервые услышавший новое слово.

– На обычном пассажирском корабле миновать ОРИ невозможно, – жизнерадостно объяснил Бэйли. – Это слишком заметная цель. Мы решили запихнуть вас в индивидуальные микроконтейнеры и отправить тремя рейсами в разные дни. Разработан специальный план усиленной маскировки. Запустим перед вашим стартом все, какие есть, ловушки и глушилки. Патрульная зона ОРИ насытится помехами, и, таким образом, ваши шансы пролететь незамеченными резко возрастут.

– Сколько процентов? – спросила Жанна.

– Успех – восемьдесят, неудача – двадцать, – ответил Бэйли. – Ну, может быть, восемьдесят пять на пятнадцать.

– Этим вы меня не удивите, – сказал Соколов. – Но пермод! Нечего сказать, повезло на старости лет!

Уолли непонимающе посмотрел на него.

– А что в этом такого? – махнул он рукой. – Пермод так пермод.

Бэйли криво улыбнулся, вытащил сигарету и отхлебнул еще кофе.

– Что такого? Скоро узнаете, – пообещал он. – Совсем скоро.

Приняв перед полетом душ, Жанна Колетт стояла в дверях комнаты, где ей предстояло пройти последнюю подготовку, и не решалась войти. На ногах словно висели стопудовые гири. Соколов и Уолли уже побывали здесь, теперь ее очередь. Странно, такая жара, а Жанну бил озноб. Вздохнув, она шагнула вперед.

Комнату называли «примерочной». Тут Жанну встретила инженер по системам жизнеобеспечения, милая женщина средних лет в стареньком голубом свитере. Повертев головой, Жанна поняла, что пытка откладывается.

Кого-то она ей напоминала, эта женщина. Ба, ну конечно, мадам Бермли, главного воспитателя интерната, куда Жанна попала после смерти родителей. Этот интернат – очень короткий эпизод в ее жизни, короткий во многом благодаря стараниям мадам Бермли. Но страх, внушенный ей Бермли, жил в душе Жанны по сию пору. Жанна, с напускным равнодушием уставившись в голую стену, краешком глаза заметила, что женщина внимательно оглядывает ее с головы до пят, совсем как Бермли. Жанне от этого взгляда стало как-то не по себе.

Да нет, что за чепуха? Бермли ни за какие коврижки не согласилась бы работать на космодроме – слишком хлопотно. Во взгляде инженера не было любопытства, а лишь профессиональный интерес – таким взглядом мясник оценивает кусок свежей вырезки, а сотрудник похоронного бюро – неожиданно доставленный труп безымянного бродяги. Просто Жанна сильно перепсиховала в последние дни, вот ей и чудятся всюду знакомцы, которых она предпочла бы никогда в жизни не знать. Да и как тут не перепсиховать? Не успела она отойти от пережитого ужаса, когда думала, что будет с позором вышвырнута из ИИМ и университета, как уже в качестве важной персоны летит на «Терра Нову». Эксперт!

– Здравствуйте, – приветливо обратилась к ней женщина. – Ну как, вы готовы?

– Ага, почти, – дрогнувшим голосом ответила Жанна. – Еще минуточку, пожалуйста.

Она заглянула в стоящий перед ней пермод. Так назывался контейнер для транспортировки человека в открытом космосе, и, надо сказать, очень тесный контейнер – лишнего носового платка с собой не возьмешь. Пермоды ценились за легкость, их, казалось, можно зашвырнуть в космос вручную. Вскоре эта коробка с Жанной внутри будет загружена вместе с тысячами грузовых контейнеров в грузовой отсек ракеты-носителя, которая доставит их на орбиту.

Пермод имел собственную автономную систему жизнеобеспечения, позволявшую человеку жить внутри него многие недели. То, что человек в нем чувствует себя, как законсервированная сардинка, никого, кажется, не трогало.

Сама мысль о путешествии столь экстравагантным способом приводила Жанну в тихое бешенство. Пермод по своим размерам, цвету и назначению больше всего напоминал автоматизированный гроб, и этот факт не добавлял уверенности и спокойствия. К тому же пермод, приготовленный для Жанны, имел весьма непрезентабельный вид. Когда-то он был выкрашен, но сейчас от краски не осталось и следа, поверхность покрывали сплошные вмятины и царапины. Похоже, этот ящик давно отслужил свой срок.

Женщина, улыбнувшись, подошла к нему и чем-то щелкнула. Замки, громко лязгнув, разблокировались. Женщина изо всей силы дернула за рычаг, потом еще раз, и верхняя крышка пермода отвалилась в сторону. Ну форменный гроб! Конструктор этого чуда дизайнерской мысли явно не увлекался психопатологией и слыхом не слыхивал о клаустрофобии.

Жанна с опаской заглянула в свое обиталище на несколько ближайших дней. Изнутри пермод был облицован каким-то упругим материалом, конфигурация внутренней поверхности повторяла контуры человеческого тела. Только в районе бедер места было побольше, чем требовалось Жанне.

– Ну что ж, пора, – сказала женщина. – Снимите с себя всю одежду.

Жанна сделала судорожный глоток и развязала пояс. Руки ее не слушались. Стоять обнаженной перед другими людьми всегда было для нее невыносимо. Как раз из-за этого в свое время произошел ее первый конфликт с мадам Бермли. Душевые в интернате были общие, Жанну это поначалу просто потрясло, и мыться ее загоняли чуть ли не силой. А потом неудовлетворительная оценка по поведению и все, что с ней связано.

Комбинезон упал на пол, и Жанна сразу же отвернулась лицом к стене. Сейчас к ней приделают блок переработки продуктов жизнедеятельности.

Блок был похож на ком пеленок, из которого во все стороны торчали трубки и шланги. «Господи, зачем столько?» – подумала Жанна. Блок следовало приспособить к интересным местам и жестко закрепить ремнями. Жанна приняла устройство с энтузиазмом хозяйки фокстерьера, получившей в дар от любимца очередную дохлую крысу. Поверхность блока блестела специальной гигиенической смазкой. Едва не обмирая от брезгливости, Жанна рассматривала сей предмет туалета.

Да, такого надругательства над своими понятиями о приличиях ей испытывать еще не приходилось. Скорее бы уж лечь в этот гроб, мелькнуло у нее в голове, только там хоть можно укрыться от позора. Вот уж воистину пермод, недаром он звучит так непристойно.

– Отлично, – похвалила ее инженер. – Раздвиньте, пожалуйста, ноги.

Жанна вспомнила прочитанную им на космодроме лекцию: «Лучше представьте себе, – советовал лектор, – что устройство подключается не к вам, а к некоему бездушному манекену».

Да и чем, скажите на милость, она отличается сейчас от манекена? Итак, раздвинуть ноги. Зажать прибор между бедер. Правой рукой вытянуть часть прибора к ягодицам, а левой – вперед. Защелкнуть шесть разъемов. Все. Прибор на манекене установлен.

Жанна включила насос, и прибор самым неприятным образом раздулся, плотно облегая тело. Симфония ощущений! Ввек бы ее не знать…

Ну ладно, хоть это уже позади.

– Сидит замечательно! Правда, пока блоком пользоваться нельзя – придется вам потерпеть. Он рассчитан на работу в невесомости. Потерпите? В противном случае вы столкнетесь с большими неприятностями. Вы меня поняли?

– Поняла, – ответила Жанна равнодушно. Кажется, она и впрямь превращается в манекен.

Жанна стояла, опустив голову, а инженер суетилась вокруг нее, показывая на кнопки.

– Откачка включается красной кнопкой слева, гигиенизатор – зеленой справа. Не забудьте, что сначала нужно включить откачку, а уж потом совершенно спокойно справлять нужду – и большую, и малую.

И большую, и малую? Чудесно! Вот только со спокойствием загвоздочка. Спокойной, когда под животом висит такая штуковина, а сама ты лежишь в наглухо запечатанном гробу, может остаться только дебильная идиотка.

Гроб . Проклятие, никуда от этой мысли не деться. Гроб. Смерть. Замкнутое пространство. Крошечный островок жизни, затерянный в глубоком космосе.

Стоп, хватит. Нельзя распускаться.

Но взять себя в руки не получалось. Панический страх охватил Жанну, сердце бешено колотилось в груди, ей хотелось выть от бессилия. Черт побери, да эта мадам не живой человек, а какой-то бездушный, робот. Неужели она не видит, что Жанна вот-вот забьется в истерике? Не видит! Или делает вид, что не видит.

– Все, – сказала инженер. – Теперь я вас обрызгаю.

Жанна лишь кивнула, отвечать она уже была не в силах. «Обрызгивание» означало нанесение на кожу специального увлажняющего и дезинфицирующего состава.

– Пожалуйста, поднимите руки вверх, ноги пошире.

Жанна покорно выполнила указание, чувствуя себя одновременно голой, глупой, тощей, беззащитной, мокрой и окончательно морально раздавленной этим издевательством. В спину ей ударила струя жидкости, брызги полетели на лицо. Струя медленно передвигалась по ее телу.

– Вот так. Не открывайте глаза. Эта жидкость совершенно безопасна, не беспокойтесь. Ну, вот и все.

Послышался звук шагов. Тишина. Снова шаги.

– Сейчас я оботру вас полотенцем, – раздалось над самым ухом.

Мягкая ткань коснулась ее затылка, шеи, потом настал черед лица. На долю секунды Жанна вспомнила свое беззаботное детство, купание, нежные руки матери…

– Откройте глаза.

Жанна подчинилась.

Инженер подошла к ней, держа в руках нечто вроде мягких сапожек.

– Будьте добры, вашу левую ногу.

Жанна подняла ногу. Через минуту обе ноги были обуты в легкие, плотно облегающие сапожки. Облачившись в короткие шорты, Жанна приобрела и вовсе пристойный вид. Теплая фланель приятно ласкала тело, и у Жанны даже чуть-чуть поднялось настроение.

– Ну что, сколько осталось? – спросила она.

– Сколько до старта или сколько до прибытия в ОбнаПур?

– И до того, и до другого.

– До старта – два часа. Полет, по расчетам, должен занять трое суток. Конечно, для новичка это немало, но многим приходилось мучиться в пермоде и значительно дольше. Заснуть сами вы вряд ли сможете…

– Что?!

– Вы проглотите таблетку и вздремнете, через некоторое время – другую. Сон сохраняет жизненные силы, избавляет от печальных мыслей…

«А длительная бессонница грозит безумием», – закончила про себя Жанна.

– Ну а теперь пожалуйте в пермод, – пригласила ее инженер.

Придерживая рукой болтающийся из стороны в сторону блок, Жанна нетвердой походкой приблизилась к железному ящику. Уселась на край, по очереди перебросила ноги, а потом и сама оказалась внутри. Внешне как будто погружаешься в ванну, вот только ощущения отнюдь не умиротворяющие. Жанна немного подвигала блок, плотнее устраивая его в предназначенной для него полости. «Как мячик для гольфа», – промелькнуло в голове.

– Ложитесь, – сказала инженер, и Жанна, вытянувшись на дне пермода, уставилась в потолок невидящим взглядом. Женщина походила вокруг нее, в последний раз проверяя крепления и что-то еще подсоединяя к блоку.

– Так, все нормально. Я бы хотела, чтобы вы проверили при мне действие санитарно-гигиенической системы. Сначала красная кнопка слева, потом зеленая справа.

Какой смысл делать кнопки разных цветов, если путешественник все равно их не видит? Задав себе этот риторический вопрос, Жанна нажала левую кнопку, услышала какой-то писк и ощутила кожей мощный поток холодного воздуха. Тут же надавила на правую кнопку и чуть не подскочила от неожиданности – в нее ударила струя теплой воды. Выключив воду, Жанна дала всасывающему устройству поработать подольше, чтобы высушиться. Жидкость громко журчала где-то в блоке. «О Господи, мне же придется это пить!» – вдруг вспомнила Жанна. Ее уже предупредили, что и после пяти циклов очистки у воды будет довольно специфический привкус. Жанну замутило.

– Блок в норме, – радостно сообщила женщина.

Замечательно! Просто первый класс. Интересно, она хоть напоследок скажет что-нибудь человеческое?

– Сейчас я закрою модуль, и откроют его только в ОбнаПуре. В течение ближайшего часа вы сможете немного двигать руками и ногами, но после загрузки пермода в носитель включится система фиксации вашего тела. Вы почувствуете себя будто накрепко спеленутой. Перед этим вам следует вытянуть руки в специально предназначенных для них полостях. Стартовая перегрузка составит десять единиц. Если ваши руки будут лежать не на месте, то перелом руки или ребра вам обеспечен. Это в лучшем случае. Бывает и кое-что похуже. – Женщина показала на индикатор «Приготовиться к фиксации». – Когда крышка периода закроется, этот индикатор окажется у вас перед глазами. После того как он загорится, останется еще три минуты в запасе, но советую принять требуемое положение сразу же. Если в эти минуты у вас зачешется нос, чесать его не стоит. Понятно?

– Э-э, да, мадам.

Женщина неожиданно улыбнулась и похлопала ее по плечу.

– Ну вот и славно. Желаю счастливого полета. Привет пурпуристам.

– Спасибо, – сказала Жанна, помахав рукой на прощание.

И крышка пермода с громким стуком захлопнулась. Жанна услышала щелчки креплений. Потом навалилась тишина.

Теперь назад дороги нет, обреченно подумала Жанна и чуть не расплакалась от собственной беспомощности. Можешь орать благим матом или колотить что есть мочи по крышке проклятого ящика, ничто не поможет.

Впрочем, здесь и размахнуться-то как следует негде. Да и что толку орать, если корпус пермода абсолютно звуконепроницаем. Смешно. Это конструктор хорошо придумал.

Жанна лежала, вытянув руки вдоль туловища, и уговаривала себя быть мужественной. Что такое пермод? Обыкновенный космический скафандр. Уж со скафандрами-то она на «ты». Когда-то, наверное, миллион лет назад, Жанна ездила с родителями на Луну, и ей выдали детский туристический скафандр. Она ловко напялила его на себя, а вот выбраться из него без посторонней помощи не смогла. Ей тогда было очень весело. Она не могла выбраться, но ее это не пугало.

Жанна с удивлением обнаружила, что стискивает кулаки так крепко, что аж пальцы занемели. Кто-то, помнится, хотел поколотить по крышке гроба? Тьфу, типун тебе на язык! Забыть про гроб. Это пермод. Запомни, пер-мод. Хотя какая, к дьяволу, разница! Вот налетит какой-нибудь шальной ОРИ, и пермод великолепным образом превратится в уютный гробик. А она в покойницу.

Секунду, а где же кнопка внешнего наблюдения? Она со своими страхами все перезабыла, дура набитая. Жанна принялась тыкать наугад в панель управления. Нет. Нет. Снова нет. Вот, наконец-то! Прямо перед глазами засветился небольшой экран с контрольными цифрами. Так, что мы там имеем? Температура в норме, состав воздуха в норме, давление в норме, на часах точное время. Это все хорошо, но где же обзор? Жанна с силой нажала на забавный допотопный переключатель, и…

Уфф! У нее словно гора с плеч свалилась. Она увидела потолок комнаты, в которой только что испытала такие страшные унижения. Дверца клетки захлопнулась, хорошо хоть можно видеть, что творится за прутьями. Все-таки полегче.

Осталось расслабиться и успокоиться. Три глубоких вдоха. Три дня заточения еще не повод для паники. Вряд ли впереди у нее путь, усыпанный розами, и если она с самого начала ведет себя столь недостойно, то грош ей цена. Господи, как стыдно.

Пермод качнулся, и потолок на экране медленно поплыл. Итак, поехали. Да здравствует пермод!

Ну что ж, пообщаемся с пурпуристами, посмотрим, что собой представляет хваленая «Терра Нова», слетаем к «Затерянному миру».

Нет, три дня в пермоде – не самое тяжелое испытание. Будут и посерьезнее. Да и то сказать: через это уже прошли неуклюжий Уолли и дряхлый Соколов, неужто она не сможет? Дудки! Еще как сможет!

 

17. Беседы с мертвецом

Вопрос: по ходу дела вам пришлось импровизировать, это известный факт. Скажите, с какими неожиданностями вы столкнулись в процессе контакта?

Ответ: в сущности, самая большая неожиданность – это успех попытки связаться с Люсьеном Дрейфусом. Мы действовали практически вслепую, и слава Богу, что все закончилось благополучно. Но сначала, когда мы только-только установили контакт, условия были далеко не идеальные.

Вопрос: то есть?

Ответ: первый ответ Дрейфуса прозвучал через восемь часов бесплодных попыток.

– Ну и что? – усмехнется человек, не знакомый с особенностями управления телеоператором.

– Уверяю вас, это сверхутомительно. К тому же положение менялось на глазах, причем зачастую совершенно непредсказуемым образом, и было чертовски трудно не ошибиться в моделировании. Все мы понимали, что, разрушив иллюзию даже на мгновение, потеряем всякие шансы. Установление контакта с Люсьеном не венчало усилия, это было только начало, и мы даже отдохнуть не могли. Честно говоря, я был настолько вымотан, что уже хотел бросить все к черту и отправиться спать. Тут-то Люсьен наконец и увидел меня. Не забывайте, мы не знали, что с ним происходит, ведь он долгие пять лет провел в совершенно невообразимых условиях. Его восприятие времени отличалось и сейчас отличается от нашего. Я просто не смог бы объяснить ему, что позади у нас восемь часов труднейшей работы, и неплохо бы сейчас чуть-чуть отдохнуть. Мне пришлось отправиться вместе с ним и прямо на месте принимать решения – там и тогда.

Вопрос: Что вы чувствовали в те минуты?

Ответ: Всех нас занимал один-единственный вопрос: что же теперь?

Ларри Чао, интервью для «Кроличьей Норы», журнала Исследовательского центра имени Дрейфуса. Том IV, номер 6, август 2431 г.

Я есть кто? Кто? Лю-сьен Дрей-фус, да, или был и есть мертв теперь. Не могу видеть, не могу слышать, не могу шевельнуться, но делаю все время это есть. Они найти меня. Я помнить их. Я быть один их. Тело мой лежать молчать, мозг не думать быть разрушен, но проснуться, подняться, еще не сделать. Они будить меня, приходить меня. Робот Ларри приходить сюда. Я раньше долго представлять. Представлять правду, представлять в мозгу врага. Опасность. Должен говорить им. Но слов нет, почти. Мыслить потерять. Жить потерять. Но должен пытаться. Помочь, сказать. Я есть. Да или был.

СОЛНЕЧНАЯ СИСТЕМА. Луна. Северный полюс. Исследовательский центр имени Дрейфуса

Вселенная скрылась в плотном тумане, и лишь два фантома, привидение в скафандре и железный робот, медленно продирались сквозь несуществующий космос. Этот космос был порождением мозга Люсьена; образы, передаваемые в компьютер, расшифровывались в картинку – ее-то и воспринимал Ларри.

Они куда-то шли. Зачем? – этот вопрос не давал ему покоя. Ведь Люсьен мог просто-напросто вообразить себе конечную точку путешествия! Внезапно мгла вновь сгустилась. «Сейчас!» – подумал Ларри, и они оказались в каком-то туннеле. Это не был туннель Лунного Колеса. Но построили его явно не люди. Такие размеры доступны только харонцам. Тогда откуда здесь тротуары, фонари и таблички с надписями и стрелочками? Ларри вгляделся в одну из надписей – знаки были ему неизвестны.

Какого черта он напялил на себя этот костюм? Моделирующий компьютер добросовестно перерабатывал сигналы, идущие из мозга Люсьена, и выдавал изображение на мониторы Ларри. После того как скафандр исчез, Люсьен некоторое время оставался абсолютно голым, покрылся гусиной кожей и наконец предстал облаченным в выходной костюм, словно собрался на встречу с любимой девушкой. Быть может, это его обычная одежда в прежней жизни? Интересно, сколько субъективного времени уместилось в эти пять лет? Пять минут? Или пять столетий?

Ларри споткнулся, чуть было не растянувшись на земле. Впрочем, какая это, к дьяволу, земля! В сознании Люсьена появилось некое препятствие, на него-то и налетел Ларри. Он смертельно устал – и физически, и душевно. Не осталось сил даже подняться на ноги.

– Люсьен, подожди, – взмолился он. – Куда мы идем?

Дрейфус вернулся к нему, на лице его было написано нетерпение. Движения резкие и неловкие.

– Место. Здесь место, – сказал он, старательно выговаривая слова. – Подойти ближе. Здесь рядом. Пожалуйста, спешить. – Казалось, он боролся за каждый звук.

– Нет, Люсьен. – Ларри примостился на корточках. – На самом деле мы не продвинулись ни на шаг. Наше путешествие – это иллюзия.

– Идем, – требовательно повторил Люсьен. – Идем. Быстрее.

Ларри даже не пошевелился в ответ.

– Люсьен, – он решил говорить без обиняков, – ты понимаешь, что с нами происходит?

– Да. Нет. Трудно, – ответил Люсьен на своем невозможном языке.

Вот так они и общались с самого момента его пробуждения. Каждая фраза Люсьена была настолько темной, что смысл сказанного оставался совершенно неясным.

Нет, он явно не собирался прислушиваться к просьбам. Махнув рукой в знак приглашения следовать за ним, Люсьен отправился дальше. О Господи, куда он его тащит? Что хочет показать?

– Идем. – Люсьен стоял на своем.

– Нет, подожди, – простонал Ларри. – Я устал, и мне нужно отдохнуть. Мне чертовски трудно.

– Трудно мне, – возразил Люсьен. – Но отдохни. Но быстро.

– Хорошо, – ответил Ларри, – я быстро. – Он прислонился спиной к стене туннеля, блаженно вытянул ноги. Все было выдуманным, ненастоящим. Но из сил он выбился по-настоящему. Голова кружилась, затылок разламывался от боли. А вдруг Ларри возьмет и по-настоящему потеряет сознание? Что тогда? Держаться, приятель! – приказал он себе и, нажав на кнопку, связался с Марсией.

– Сколько прошло времени? – спросил он.

– Шесть часов с тех пор, как он вырвался из порочного круга, – ответила Марсия. – А ты в шкуре телеоператора уже четырнадцать часов. Как ты себя чувствуешь?

– Задай вопрос полегче…

– Понятно. Я не лучше. Но контакт с ним прерывать нельзя. Если Люсьен подумает, что ты покинул его, – он уйдет. И, боюсь, больше не вернется.

– А нельзя ли позвать сюда кого-нибудь еще? Эврика! Марсия, найди Тайрона Веспасиана! – Ларри даже удивился: почему эта простая идея не пришла ему в голову раньше?

Люсьен и Тайрон были друзьями, и, конечно же, Люсьен узнает его. Да и Тайрон будет рад.

– Веспасиан уже здесь, и сам давно рвется к панели управления – мы чуть ли не силой оттаскиваем его. Мне кажется, ему еще не время появляться. Люсьен пока вроде бы собирается прервать контакт…

– Но я выдохся, – почти крикнул Ларри. – Неужели Люсьен не понимает этого? Это же элементарно. Нормальным людям временами необходим отдых.

– Не паникуй, – отрезала Марсия. – Ты слишком многого хочешь от него. И вообще ты уверен, что это настоящий Люсьен?

– Прости. Ты права, – устало сказал Ларри, внимательно глядя на выжидательно застывшую перед ним фигуру. – Иногда он Напоминает мне запись, мгновенный снимок.

– Я не совсем уловила твою мысль.

– Дело вот в чем. Обычный человек меньше всего похож на застывший памятник, он меняется всякую секунду, играет разные роли, представал вдруг перед собеседником в совершенно неожиданных аспектах. Это привычное представление о человеке не имеет ничего общего с нынешним Люсьеном. Он остался таким же, каким был в ту минуту, когда мы его потеряли. Он как будто застыл навсегда именно в том настроении, в переживании именно того чувства, обдумывании именно той мысли. Объемная личность стала плоской, и общаемся мы не с самим Люсьеном, а лишь с его проекцией. Такое у меня ощущение.

– Слушай, а если мы просто не замечаем проявлений остальных сторон его личности?

– Ты неисправимая оптимистка. Мне кажется, мы никогда не разгадаем смысла его действий. Если он вообще существует, – мрачно прибавил Ларри.

– У нас есть любопытная информация для тебя, – сказала Марсия. – Эксперты утверждают, что Люсьен получил серьезные повреждения речевых центров. Первое объяснение: это случилось во время борьбы Люсьена с харонцем. Второе: похитители не очень аккуратно подключили его к Колесу.

– Другими словами, он не может нормально разговаривать. Это я уже заметил.

– Речь у него плохая, но он очень старается, – продолжала Марсия. – Старается изо всех сил. Специалисты также говорят, что он не в состоянии адекватно воспринимать чужую речь, неизбежны искажения. Он забыл азбуку. Наверное, оттого и столь бессмысленны надписи в вашем туннеле.

– Значит…

– …он может общаться с тобой только с помощью визуальных знаков. Назовем их сюжетными, так понятнее. Это очень трудно. Помнишь, он обронил: «Трудно мне».

– Подожди-ка. Выходит, он провел меня через этот лабиринт, чтобы показать что-то, о чем он не может рассказать словами? Демонстрация – это единственный доступный ему вид языка?

– Ага.

– Тогда почему он не предупредил меня об этом? Не призвал быть внимательнее?

Ответа не последовало.

– Марсия, ты где?

– Здесь, здесь. Меня тут осенила одна идейка. Уверенности, правда, никакой…

– Ну-ну, давай. Я весь внимание.

– Смотри: ваш поход лишь иллюзия, он совершается в сознании. Но, Ларри, почему мы решили, что это сознание Люсьена?

– О Господи! Колесо! – Ларри встрепенулся и испуганно посмотрел по сторонам, словно опасаясь, что из-за угла сейчас вывалится свора материализовавшихся харонцев.

– Почему бы и нет? – продолжала Марсия. – Правда, Колесо погибло, но все его составляющие остались на месте. Надо только знать, как читать и интерпретировать информацию.

– Подожди! – не спешил соглашаться Ларри. – Туннель этот довольно странен. Не в привычках харонцев расставлять дорожные указатели и фонари.

– Перед тобой лишь несколько элементов мертвой памяти Колеса, вдобавок переданные через посредника – Люсьена. Дрейфус пытается подыскать понятные человеку аналоги для описания увиденного и не может придумать ничего лучше. Он хочет показать тебе что-то чрезвычайно важное, но Колесо мертво, и добрая половина его сетей уничтожена. Ему приходится искать дорогу самостоятельно, вот откуда его беспокойство и спешка.

– Марсия, ты умница!

Ларри вскочил на ноги. Путешествие по инопланетному мозгу… Это невероятно! В голове был сплошной сумбур, но усталость как рукой сняло. Отключившись от Марсии, он повернулся к Люсьену:

– Давай, – сказал он. – Пошли дальше.

– Давай, – ответил Люсьен. – Время идти. Нет долго.

Марсия Макдугал просматривала записанное. Она почти одеревенела от усталости. Центральный экран показывал изображения, зафиксированные правым глазом телеоператора. Картинка то и дело дергалась, плыла, смазывалась – телеоператор поспешал за Люсьеном. Всматриваться в нее было нелегко, очень быстро уставали глаза. Сэлби, сидевшая позади Марсии, мучилась не меньше. От волнения с нее градом катился пот.

Туннель мерцал, иногда растворяясь во мгле, и тогда Люсьен с Ларри оказывались на лунной поверхности. В небе над ними ярко светил безмятежный серпик Земли. У Ларри голова шла кругом – картины сменяли друг друга, словно в пьесе сумасшедшего драматурга, и как-то очень бессвязно. Как Ларри ни старался, ему никак не удавалось понять, чем связаны образы, произвольно всплывавшие в сознании Люсьена.

– Вот это да, ты только погляди, – не выдержала наконец Сэлби.

Марсия вздохнула и демонстративно зажмурилась, что означало: спасибо, я уже насмотрелась. Потом открыла один глаз, обвела взглядом пункт управления и чуть не расхохоталась. Управление! Чего уж здесь точно не было, так это управления! В герметичном надувном модуле, помещенном у входа в пещеру, находилось просто невероятное количество всевозможного компьютерного металлолома, наспех установленного и как попало подключенного. Разобраться в том, как все это работает, не было решительно никакой возможности. Они собирались использовать законсервированного Люсьена Дрейфуса в качестве подопытного кролика, а получилось как раз наоборот – кролик заставил носиться от компьютера к компьютеру толпу ученых, пытавшихся разобраться в картинках, которые он им подкидывал. Суета, теснота, да еще этот неумолчный гам. «Вышвырнуть бы всех отсюда», – в отчаянии подумала Марсия, понимая, насколько несбыточна эта мечта.

Специалистов в самых разных областях в пункт управления набилось уйма. Тут были все – от психологов и нейрохирургов до знатоков харонской инженерии. Не хватало только специалиста по наведению порядка, какого-нибудь полицейского с дубинкой.

Марсия всех их с радостью поменяла бы на человека, который ответил бы ей на один-единственный вопрос: есть ли смысл в действиях Люсьена? Или это поток произвольных галлюцинаций, и он просто-напросто дурит людям голову?

Рано или поздно им все-таки придется вытащить Ларри из кабины (хорошо, если живого) и заменить его Веспасианом. Риск, правда, огромен. Марсия лучше других знала, насколько хрупок установившийся контакт. Самое плохое, что никто не понимал, как действует эта линия связи, и любое неумелое вмешательство могло отбросить их к исходной точке эксперимента. Тогда вся работа насмарку, снова у разбитого корыта.

Если Марсия права, то Люсьен каким-то непостижимым образом объединил систему виртуальной реальности, созданную людьми, с системой памяти Лунного Колеса. Отсюда рукой подать до всей наследственной памяти Противника. Им позарез нужно прорваться туда, другой возможности может не представиться. И если для этого потребуется насмерть загнать Ларри, значит, так тому и быть.

Марсия бросила взгляд на терминал, и у нее глаза полезли на лоб – она увидела, как Люсьен Дрейфус посмотрел на звездное небо – звездное небо Солнечной системы – и, отделившись от земли, сделал шаг вверх. С ума она сходит, что ли? Марсия растерянно поморгала – нет, зрение ее не обманывало. Люсьен поднимался, как по лестнице, прямо в космос.

– Марсия, он полетел! – заорал Ларри.

– Не отставай, – сказала она так, словно каждый день видела летающих людей. – Он так долго таскал тебя по туннелю; возможно, он разыскивал именно выход в открытый космос. Очевидно, то, что он жаждет показать тебе, находится не на Луне.

– Но ведь он летит, – обескураженно повторил Ларри.

– Какая разница! – отрезала Марсия. – Не забывай, что все это иллюзия. Представь себе, что ты очутился в сказке – разве мало в сказках летают? Это виртуальная реальность, порожденная сознанием Люсьена, и раз он считает, что в ней разрешается шагать по небу, то и шагай на здоровье. Ну, давай, Ларри!

– Я попробую, – неуверенно прошептал он.

И лунная поверхность на экране медленно поплыла вниз.

– Ура, я поднимаюсь! – раздался вопль Ларри. – У меня получилось! Слышишь, получилось!

Изображение опрокинулось, это Ларри посмотрел вверх, на Дрейфуса.

– Видишь теперь? – спросил Ларри. – Он совсем перестал шагать и теперь по-настоящему летит! Внимание, я сейчас сделаю то же самое, подстрахуй меня. Порядок, Марсия. Лечу!

Марсия не сводила глаз с экрана. То и дело дергавшееся изображение замерло. Ларри действительно летел. И не падал. «Черт побери!» – тихо выругалась Марсия. Еще немного, и пора будет обращаться за помощью к психиатру. Если Ларри упадет, хотя он находится в кабине, в нескольких метрах от нее…

И вдруг она чуть не вскрикнула.

На экране все изменилось, там было новое небо. Звезды образовали странные, неизвестные созвездия, потом одни погасли, другие вспыхнули ярче. Что-то стремительно приближалось к путешественникам, что-то громадное. Неужели это… Еще мгновение, и последние сомнения отпали.

Это Сфера. Сфера Дайсона. Точно такой же объект был запечатлен на снимках, переданных в свое время из Мультисистемы.

– О Господи, – прошептала Марсия. – Так вот куда стремился Люсьен!

– Куда? – не поняла Сэлби.

Марсия потрясение молчала.

Сфера Дайсона уже занимала пол-экрана, она была окружена облаком Захваченных Солнц и планет, ярко светившихся на темном фоне. Величественная картинка, ничего не скажешь!

Внезапно все озарила ослепительная вспышка, и из огня вылетело, словно выстрелило, Нечто. Изображение заплясало, замельтешило – кадры понеслись с немыслимой скоростью. Бесполезно было даже пытаться уследить за ними. А уж разобрать, что на них творится, и подавно.

– Вся надежда на анализ записи, – подал голос Веспасиан. – Вы хоть что-нибудь понимаете?

– Черта с два, – ответила Марсия. Сэлби сидела с открытым ртом и молча таращась на экран. Веспасиан тоже.

Наконец светопреставление закончилось, и перед людьми снова во всей своей красе предстала Мультисистема. От ее окраины к Сфере быстро двигался ярко-оранжевый объект.

– А это что еще за новость? – раздался в тишине голос Веспасиана.

– Понятия не имею. – На этот раз ему ответила Сэлби. – Но, похоже, эта штуковина здоровущая.

Навстречу странному объекту бросился целый рой светящихся точек. Одна за другой точки на полной скорости таранили объект и бесследно исчезали. Он как ни в чем не бывало продолжал свое неумолимое движение к Сфере. Экран на секунду опустел, потом на нем завертелся бешеный калейдоскоп неизвестных знаков и символов, и снова появилась Сфера. Злоумышленник был совсем рядом.

– Что за детектив мы смотрим? – недоуменно воскликнула Сэлби.

Марсия неопределенно покачала головой.

– Я не могу утверждать наверняка, – сказала она, – но все это кажется мне знакомым. Что-то подобное я уже видела, только не помню где.

– Да где ты могла видеть подобное?

– Отстань, Сэлби. Дай посмотреть.

Нарушитель спокойствия принялся маневрировать, стараясь уйти от столкновений с новыми защитниками. Пробившись сквозь их рои, он вновь полетел к Сфере. Похоже, именно она была его заветной целью.

Когда до Сферы оставалось совсем немного, нарушитель резко разогнался и, пробив в Сфере огромную дыру, медленно погрузился в нее. Несколько мгновений ничего не происходило, а потом в Сфере разверзлась еще одна дыра. Оттуда вылетел яркий объект, следом за ним преступник, напавший на Сферу, и они помчались куда-то вдаль.

– Да это же Разбитая Сфера! – осенило Марсию. – Вспомните перехваченное сообщение из Мультисистемы Лунному Колесу! Изображения совпадают до мельчайших деталей!

Внимание Ларри тоже было приковано к происходящему. Он проследил за движением двух ярких точек – удаляясь от изуродованной Сферы, они достигли пары «Кольцо – черная дыра» на самом дальнем краю Мультисистемы. Нырнули в дыру, и поминай как звали.

Со Сферой же творилось нечто странное. Она задрожала крупной дрожью, вздулась по экватору и вдруг стала разваливаться на куски. Это была агония. Захваченные звезды и планеты, лишившись поводыря, затеяли безумный хоровод. Иногда они проносились так близко друг от друга, что гравитационные поля буквально сдирали планеты с привычных орбит, запускали, словно из пращи, в ледяную пустоту или сталкивали их с другими планетами и звездами.

Мультисистеме пришел конец.

Экран медленно померк, и все услышали глухой голос Люсьена:

– Вот, – сказал он, – спать сейчас устать очень устать.

Марсия быстро нажала на кнопку связи с Ларри.

– Ларри, – позвала она. – Как ты, Ларри?

Ответа не последовало. Она повторила вопрос – тот же результат. Оттолкнув кресло, Марсия бросилась по коридору, Сэлби наступала ей на пятки. Они вихрем ворвались в комнату с кабиной управления телеоператором.

Кабина была уже открыта, мертвенно-бледный Ларри лежал на полу. Умер! У Марсии подкосились ноги, и она рухнула рядом с ним. Вбежавшие следом сотрудники положили его бесчувственное тело на кровать в углу.

Неожиданно для всех Ларри откровенно хрюкнул, перевернулся на другой бок и громко захрапел.

– Да он просто дрыхнет! – со смехом воскликнула Марсия.

– Так разбудить его! – возмутилась Сэлби. – Надо же расспросить, как и что!

– Ну уж нет. – Марсия схватила ее за руку и оттащила от Ларри. – Пусть спит. Он это заслужил.

Она еще раз посмотрела на спящего и покачала головой. Боже, через что ему довелось пройти! Начиная со злополучного опыта с гравитационным лучом. Если кто и заслужил немного тишины и покоя, так это, безусловно, Ларри Чао.

– Пусть спит, – повторила она, повернувшись к Сэлби, – а мы немножко подождем.

 

18. В консервной банке

Пытаясь понять поведение харонцев, мы постоянно забываем, что они в чем-то похожи на нас. Мы видим в них только механизмы, компьютеры, роботов, беспилотные космические корабли или автоматизированные комплексы по переработке планетного вещества. Но ведь это лишь часть истины.

Да, харонцы программируемы и управляемы. Но в их действиях заметна и некоторая степень свободы, потому что, помимо всего прочего, они еще и живые существа. Ими тоже движут древние инстинкты и желания, спрятанные глубоко в подсознании. Страх, волнение, стремление продолжить свой род, чувство коллективизма и многие другие чувства, зачастую донельзя искаженные, свойственны им в той мере, в какой их можно назвать живыми организмами. Мы думаем: всеми видами деятельности харонцев руководит посредством жестких рациональных команд некий сверхразум. И, концентрируясь только на нем, попадаем впросак. Правильнее было бы сказать, что сверхмозг сначала апеллирует к инстинкту самосохранения своих подданных, а уже потом посылает им суровые, не допускающие ложного толкования приказы. Так хозяин обращается со сворой охотничьих собак.

Доктор Урсула Грубер, «Размышления о враге». ИИМ Пресс. 2430.

Пастух был лишь одним из многих. Сотни его собратьев так же, как и он, патрулировали пространство вокруг планеты. А сколько таких планет было в огромной Мультисистеме! Пастух занимал один из самых нижних уровней в иерархии харонцев, и свобода его действий была жестко ограничена. О собственной воле говорить не приходилось, смысл его жизни заключался в строгом исполнении приказов. Нынешняя его задача формулировалась предельно ясно: обнаруживать и уничтожать все крупные тела, угрожающие планете.

А она действительно нуждалась в защите. Метеорная активность здесь была странно высока: множество тяжелых объектов выбрасывалось с поверхности планеты в космос. Причину такой активности Пастух не знал и узнать не пытался. Он просто делал свое дело. И делал его на редкость добросовестно.

Однако совсем уж примитивным устройством называть его было бы неправильно. Биологическая часть его существа была крошечной, но жизненно важной частью целого – без воображения и некоторых навыков абстрактного мышления, присущих этой части, выполнение задачи сильно затруднилось бы.

Она позволяла Пастуху оценивать и вовремя исправлять собственные ошибки. Раньше ошибок не было совсем, но теперь все в Мультисистеме функционировало на пределе возможностей. Каналы связи пронизывало ощущение смертельной угрозы, и страх, поднявшийся невесть из каких глубин, погубил уже многих собратьев Пастуха. Пастух стал осторожнее и внимательнее. Он прилежно анализировал свои неудачные действия в надежде не допустить повторения ошибок.

Если перед тобой совершенно безобидный на первый взгляд объект, будь начеку. Кропотливо изучи его орбиту, все малейшие ее изменения и сделай правильный вывод. Потому что, если ты из-за лени или халатности пропустишь вышедшего из-под контроля харонца, он причинит планете страшный ущерб. И тогда пощады не жди.

Лучше уж атаковать и разрушить сотни заведомо безвредных каменных глыб, чем позволить хотя бы одному преступнику преодолеть защитный барьер.

В последнее время исправно нести службу Пастуху мешала жесткая экономия энергии. Приходилось оценивать степень потенциальной угрозы и, бывало, насильно удерживать себя от атаки.

Кроме того, следовало заботиться и о собственной безопасности. Инстинкт самосохранения Пастуху был неведом, но он прекрасно понимал, что Мультисистеме необходимо беречь силы. Пастух пожертвовал бы собой не задумываясь, но только в том случае, если вероятная польза от этой жертвы перевешивала возможный вред.

Пастух, впрочем, знал, что вряд ли доживет до последней битвы. Защита доверенной ему планеты становилась все более хлопотным делом, а это что-нибудь да значило. Стоящие выше требовали от Пастуха все большей и большей бдительности. Пастух, разумеется, послушно выполнял приказы, но его начинал беспокоить их тон. Страх так и сочился из всех пор Мультисистемы, и Пастуху стоило невероятных усилии не заразиться им окончательно.

Удерживаться от излишеств, быть бдительным, беречь силы для решающих сражений, уничтожать всех вероятных врагов, не допускать грубых ошибок. Противоречивость требований становилась слишком велика.

Пастуху хотелось большей определенности, но ее давно не было. Подготовка к решающему сражению шла на всех уровнях иерархии, и, видимо, этим объяснялась некоторая неразбериха.

Но это не его ума дело. Он был просто хорошим солдатом. И он любил воевать.

Сейчас он видел цель, она удалялась от планеты по вытянутой траектории; обогнув черную дыру, цель должна была вернуться к планете. Один простой маневр, и траектория может зацепить планету, а это уже реальная угроза. Значит, цель следует перехватить. Пастух быстро рассчитал необходимый курс. Перехват произойдет, когда цель повернется к Пастуху своей широкой стороной; в этот момент Пастух должен развить максимальное ускорение.

Через несколько секунд Пастух уже несся по направлению к цели. Приблизившись к ней, он снизил скорость, скорректировал курс и приготовился к столкновению.

Цель двигалась сравнительно медленно, не составляло труда настигнуть ее одним броском. Что он и сделал, буквально распылив ее спустя мгновение. На теле Пастуха после этой встречи остался небольшой кратер да несколько вплавившихся в поверхность кусков металла и пластика. Так, легкие царапины.

И Пастух медленно вернулся на исходную позицию и занял новую патрульную орбиту.

Наблюдай.

Жди.

Будь внимателен.

МУЛЬТИСИСТЕМА. Земля. Космодром Куру

Вольф Бернхардт нервно вышагивал по Центру управления. Он был изнурен до последней степени и с большим трудом умудрялся держать глаза открытыми. Но отдыхать некогда. Полдела уже сделано, большая часть грузовых транспортов летит к ОбнаПуру. Потери, конечно, велики – не столь велики, как он опасался, и все-таки больше, чем он втайне надеялся.

Пока все шло относительно хорошо.

– Подтверждаю столкновение ОРИ-Р322 и транспорта СС87, – объявила Джоанна Бедли. – СС87 уничтожен.

– Какой груз? – спросил Вольф, даже не повернувшись в ее сторону. Если погибло что-нибудь уникальное, придется готовить к отправке новый корабль.

– Минуточку… Так… Медицинское оборудование, сэр. Это корабль-дублер транспорта СС15, который уже достиг места назначения.

– Ну ладно.

Бернхардт подумал о Соколове, Стурджисе и Колетт. Вот кого он не имеет права потерять.

Космодром Куру. Стартовая площадка В

– Полная предстартовая готовность, – раздался из динамика до тошноты вежливый синтетический голос. – До старта одна минута.

Сработала противоперегрузочная система, и мгновенно надувшийся воздушный мешок прижал Жанну к ее ложу. Если бы не мешок, она вполне могла бы осуществить страстное желание вырвать чертов громкоговоритель из панели. Голос действовал на нервы. Талдычит одно и то же каждые тридцать секунд, как попугай, и все время одним и тем же тоном! На экране замелькали цифры – это секундомер начал отсчет времени, оставшегося до старта. Жанне захотелось отвернуться, но конструкторам пермода не откажешь в издевательской предусмотрительности – голову зажало, как в тисках. В этом был свой резон: при десятикратных перегрузках слишком прыткий пассажир запросто мог сломать себе шею, и инженеры решили не делать ставку на благоразумие.

– Полная предстартовая готовность. – Снова проклятый голос! – До старта тридцать секунд.

Жанна вспотела от страха. Думай о чем угодно, только не об этой коробке! – мысленно убеждала она себя. Ее всю трясло. Странно, раньше она не замечала в себе склонности к клаустрофобии.

Осталось только тридцать секунд. Тридцать секунд, и все. Хотя какое там «все»! Это только начало трехдневной пытки в тесном ящике. И хорошо еще, если трехдневной. Интересно, не лукавил ли Бэйли, говоря о восьмидесятипроцентной вероятности успеха? Сколько грузовиков прорвалось на ОбнаПур? А вдруг все они сбиты? Следующая мысль совсем лишила Жанну воли и надежды. А вдруг МОРИ уже подоспели на подмогу ОРИ, и шансы спастись теперь нулевые?

Неужели пора прощаться с жизнью? Но ведь Жанна еще так молода и полна сил. Какая несправедливость! Боже, только бы добраться! Милый ангел-хранитель путешественников, только бы выбраться отсюда!!! Она томилась в пермоде всего два часа, а уже буквально раздавлена, превратилась в безвольную тряпку, не чувствует ничего, кроме животного страха. Что же будет через трое суток? Сразу в психушку?

– Полная предстартовая готовность. Старт через двадцать секунд.

Пауза.

– Полная предстартовая готовность. Старт через десять секунд. Девять. Восемь. Семь. Шесть. Пять. Четыре. Три. Два. Один. Ноль…

Раздался ужасающий рев, пермод дико затрясся, и ракета-носитель рванулась в небо. Жанну как будто размазало по дну пермода, чья-то железная рука принялась раздирать на куски ее кишечник. Так вот что такое десятикратная перегрузка! Расплющенная грудная клетка, словно тисками, сдавила сердце, дышать стало нечем. Жанна судорожно открывала и закрывала рот, пытаясь протолкнуть в себя хоть граммульку воздуха. А потом… Жанна почувствовала приближение спасительного беспамятства, сулившего освобождение от всех ужасов и страхов. И она с наслаждением погрузилась в небытие.

Земля. Космодром Куру

Джоанна Бедли смотрела на экран несколько остекленевшим взглядом. И немудрено: за последние несколько дней она спала от силы часов пять, да и то, не покидая своего рабочего места. Она уже и не помнила, что такое настоящий сон в теплой постели, с подушкой под головой и неторопливым утренним пробуждением.

Джоанна помотала головой, прогоняя сонливость, потянулась и зевнула. Занимайся спокойно своим делом и не обращай внимания на торчащего за спиной Вольфа Бернхардта. Он околачивается здесь с самого старта носителя с Жанной Колетт на борту, а она вылетела Бог знает сколько часов назад. Бернхардт только мешал. После того как ракета унеслась в космос, от людей ничего больше не зависело. Оставалось лишь молиться и надеяться, что Бог прислушается к их молитвам. С каждым часом ОРИ вели себя все беспокойнее, совершали чрезвычайно быстрые и опасные маневры, и найти лазейку в космосе становилось все труднее. Когда же Бернхардт даст команду задействовать полную маскировку? Расположенные на Земле глушители готовы мощными сигналами сбить ОРИ с толку; корабли, до отказа набитые ложными целями, давно стоят на старте. Самое главное – ошеломить Противника. А Бернхардт все чего-то выжидает.

Итак, два вопроса. Первый – когда? Про второй не хотелось думать. Он был мучителен – сработают ли средства противодействия?

Мозг Сферы, изучая положение, пришел к выводу, что ситуация стремительно обостряется. На первый взгляд все оставалось по-прежнему. Захваченные Солнца спокойно двигались по своим орбитам, их зеленые плодородные планеты столь же спокойно ждали своего смертного часа, когда их вещество будет использовано для планомерного воспроизводства харонцев.

Но они жрали энергию, эти планеты и звезды, а энергии Сфере катастрофически не хватало. О каком воспроизводстве может идти речь, если Сфера из последних сил удерживает систему в равновесии? Еще немного, и все развалится, а уютная Мультисистема превратится в холодную космическую пустыню?

Сфера получила уже множество предупреждений о серьезной опасности. Преуспей Противник в борьбе против нее, и опасность гибели нависнет над всеми другими членами Сообщества Сфер. Она бы с радостью пожертвовала собой, будь она уверена, что этим путем отведет угрозу от других. Именно так погибла ее система-прародитель, и сейчас все тоже шло к подобной развязке. Противник безжалостен и кровожаден, его победа почти предрешена.

Сфера понимала, что необходимо готовиться к сражению, и вместе с тем знала, что выйти из него живой ей не удастся. Подготовка означала проведение сразу многих операций, а это было Сфере не по силам. Для организации обороны потребовалось столько автономных управляемых блоков, сколько она не в состоянии создать. Существует вполне определенный предел возможного деления ее мозга, ниже которого опускаться опасно. Все низшие харонские формы придется предоставить самим себе, отчего резко возрастет вероятность неразберихи и беспорядочных действий.

Противник способен нанести удар с любого направления или даже сразу со всех сторон. Он легко преодолеет и гораздо более совершенную систему обороны, чем может позволить себе Сфера. Обычно Противник без колебаний жертвует многими, иногда почти всеми своими компонентами: достаточно, чтобы внутрь Сферы проник единственный его элемент, и ей все равно конец. А Противник получит свое.

Таким образом, положение Сферы было безвыходным. Оставалось готовиться к обороне, заранее зная, что война будет проиграна и Сферу ждет смерть.

Но Сфера не собиралась сдаваться. Так или иначе, милости от Противника не дождешься. Сфера будет биться до последнего.

И она в который раз задумалась о системе обороны. Еще можно залатать в ней кое-какие дыры. Правда, времени осталось совсем немного.

МУЛЬТИСИСТЕМА. Дальний космос, на пути к ОбнаПуру. Транспорт СС108. Третий пермод

Бежать. Бежать. Бежать отсюда!!! Жанна очнулась от своего собственного вопля и поняла, что в истерике изо всех сил колотит кулаками по крышке пермода. Давно ли прекратилось ускорение и наступила невесомость? Почему она орет, как очумелая? О Господи, Жанна ничего не помнила.

Внезапно накатила волна головокружения, и Жанна плотно закрыла глаза. Ей показалось, что ее затягивает в какой-то смерч. Яркие круги мельтешили перед глазами, переливаясь всеми цветами радуги.

Она открыла глаза. Экран перед ними не горел.

Надо успокоиться. Глубокий вдох. Выдох. Еще один вдох и выдох. Она не без усилия разжала кулаки и, вытерев пот со лба, положила ладони на живот.

Бояться уже нечего. Пермод вовсе не гроб, он ее надежная защита. От этой мысли стало заметно легче.

А что, если проглотить таблетку?

Жанна потянулась к дверце, на которой был нарисован красный крест, но в последний момент отдернула руку. Не сейчас. Да и что это в конце концов за малодушие! Она летит работать. Так начинай теперь же, нечего дрыхнуть в теплом коконе пермода. Наблюдай. Думай. Вряд ли в ближайшем будущем у тебя будут такие идеальные условия для обдумывания нерешенных проблем.

Нет, пилюли пока подождут.

Пастух внимательно осматривал порученный ему участок пространства, пытаясь подальше заглянуть в таящие опасность глубины космоса. Радары обнаружения работали в режиме максимальной чувствительности. От поверхности охраняемой планеты один за другим отрывались странные объекты, час от часу все больше. Это напоминало метеоритный дождь наоборот.

Что все это значит? Насколько опасна для планеты эта активность? А вдруг это некий коварный замысел Противника? Или потомство вышедших из повиновения и плодящихся без ведома Сферы харонцев? Пастух был близок к панике, а паника – это начало конца. Он все понимал, но действительно не знал, как ему следует поступить.

Сфера молчала. Пастух не получил от нее ни одной инструкции, хоть немного разъяснившей бы ситуацию. И это было необычнее всего.

Нет, нужно делать свою работу, наконец решил Пастух. В смутное время любое действие лучше бездействия. Вот цель прямо по курсу. Она пока не угрожает планете и выглядит безобидно. Но космос полон агентов Противника, мгновенно меняющих свои орбиты и перенацеливающих самих себя. И этот может сделать то же самое! Шпионы Противника – непревзойденные мастера маскировки.

Атака. Пастух принял решение мгновенно. Он переориентировал радары на цель и угрожающе изменил свой курс. Сейчас он разделает под орех этого наглеца.

Земля. Космодром Куру

Джоанна Бедли встала и потянулась. Ночью в какой-то момент на пункте управления вдруг воцарилась тишина, и тут же на смену ощущению хронического опоздания пришло неторопливое ожидание. Джоанна оглядела помещение, погрузившееся в долгожданный полумрак. Многие рабочие места пустовали, на других операторы дремали, уронив голову на стол, некоторые подкреплялись, – поесть вовремя здесь удавалось редко.

У Джоанны Бедли были огромные серые глаза и пышные темно-каштановые волосы, оттенявшие ее смуглую кожу. Она была очень рассудительной девушкой, никогда никуда не спешила, не бежала сломя голову и характером больше всего напоминала сову. Это не значит, что она не умела действовать молниеносно и уверенно, как раз наоборот. Джоанна гордилась своим редким даром учиться быстро и легко, прочно запоминая пройденное. Именно эти качества и требовались для ее нынешней работы. Недаром директор космодрома назвал мисс Бедли, когда приехал Бернхардт и ему потребовался технический советник. Бернхардт немного подумал и взял ее на эту должность. Бедли практически без раздумий отвечала на любой его вопрос о кораблях харонцев. Лунном Колесе или МОРИ, и Бернхардт, судя по всему, был чрезвычайно доволен помощницей.

Сейчас доктор Вольф Бернхардт спал, скорчившись в немыслимой позе на мягком диване. Его лицо заметно осунулось, даже во сне его не покидало тревожное выражение.

В старину писатели очень любили описывать конец ночи. Все словно застывает, умиротворяется, на человека нисходит ясность и как бы всепонимание. В покое слышится дыхание вечности.

А грузы все уходили и уходили в космос. Не всем им суждено добраться до ОбнаПура. Бедли печально вздохнула.

Когда это было, что власть человека ограничивалась поверхностью Земли! В космосе теперь безраздельно владычествуют харонцы. И делают все, что хотят.

Людям остается лишь беспомощно наблюдать очередную атаку и заранее готовить новый корабль на смену уничтоженному.

Джоанна еще раз сладко потянулась, прошлась по Центру управления, разминая затекшие ноги, и плюхнулась обратно в кресло.

И тут зазвучал сигнал тревоги. Бедли подпрыгнула от неожиданности. Она привычно быстро набрала на клавиатуре команду вызова дополнительной информации.

И лишь спустя минуту осознала весь ужас происходящего. Там Соколов. Доктор Юрий Соколов, милый, никогда неунывающий старичок. Когда он появлялся здесь, даже законченные человеконенавистники начинали улыбаться.

Бернхардт. Нужно срочно разбудить Бернхардта. Конечно, смысла в этом большого нет, ведь даже всесильный Бернхардт ничего уже не сможет изменить. Его роль – быть бессильным свидетелем гибели своего старого товарища, которого сам же послал на смерть. Стоит ли заставлять его играть эту роль?

Стоит! Он и приехал сюда именно для того, чтобы увидеть гибель друзей, если она их настигнет.

Перевесившись через край кресла, Джоанна дотянулась до Бернхардта свободной рукой и слегка потрепала по плечу.

– Сэр, сэр! ОРИ—326 атакует СС43. Соколов находится…

Через мгновение Бернхардт уже стоял перед панелью, бешено стуча по клавиатуре. Все-таки выдержка у него уникальная, по лицу ни черта не поймешь, что творится в душе. Можно подумать, он просматривает бюджетные предложения на следующий квартал. Бернхардт ткнул в кнопку связи.

– Служба радиоэлектронной борьбы, – послышался громкий мужской голос.

– Говорит Бернхардт. – Бернхардт словно читал скучный доклад. – Доложите состояние СС43. Его готовится атаковать ОРИ—326, а на борту находится человек. Что вы собираетесь предпринять?

– Все по плану, сэр. На СС43 есть полный комплект ложных модулей, и сейчас они уже рассеиваются. Но корабль находится в двухстах тысячах километров от Земли, и задержка времени…

– Проследите, чтобы не было других задержек! – рявкнул Бернхардт. Невероятно! Бернхардт не сумел обуздать свою ярость.

– Да, сэр, разумеется, сэр. Но на разброс ловушек тоже потребуется некоторое время. Через пятнадцать секунд их можно будет наблюдать с Земли.

– Оставайтесь на линии, – коротко бросил Бернхардт, выключил микрофон и, повернувшись к Джоанне, спросил:

– Ваши предложения, Джоанна?

– Пора запускать ленточные бомбы.

– Это еще что такое?

– Контейнеры, содержащие алюминиевые ленты. Алюминий прекрасно отражает электромагнитное излучение. Это очень старый метод. Бомбы запускаются с отклонением от курса корабля и на некотором расстоянии от него взрываются, превращаясь в огромное облако отражателей. Радары ОРИ должны быть ослеплены. Несколько таких облаков сымитируют точно такие же радарные цели, как и настоящий корабль. Эти скопления способны маневрировать. Пока ОРИ будет разбираться с ловушками, корабль сможет отойти на безопасное расстояние.

– Это теория?

Джоанна посмотрела Бернхардту в глаза и увидела в них нечто похожее на чувство вины. Но оно мелькнуло только на мгновение. И снова перед ней не человеческое лицо, а холодная маска.

– Да, сэр, – сказала она. – На практике эту систему пока не испытывали. Мы создавали ее в спешке, а ОРИ… Я полагаю, что…

– Что?

– Что ОРИ хватит мощности, чтобы успеть уничтожить ловушки, а потом догнать и сам корабль. К тому же ОРИ не ограничен числом попыток.

Лицо Бернхардта помягчело.

– Спасибо, Белли, – сказал он. – Считайте, что я высоко оценил вашу искренность. И все же будем надеяться, что вы ошибаетесь.

Глубокий космос. Борт СС43

Соколова разбудил внезапный шум. Корпус корабля заметно вибрировал. Издалека доносился слабый стук, словно что-то вываливалось из грузового отсека наружу. Что за чертовщина?

Вдруг раздался сигнал тревоги, и бесстрастный голос предупредил:

ТРЕВОГА. ТРЕВОГА. ОПАСНОЕ УСКОРЕНИЕ. ВКЛЮЧАЕТСЯ ПРОТИВОПЕРЕГРУЗОЧНАЯ СИСТЕМА. ПРОВЕРЬТЕ РАСПОЛОЖЕНИЕ РУК И НОГ.

Сейчас его придавит к лежанке воздушным мешком, как таракана каблуком.

Едва Соколов успел спрятать руки в специальные углубления, как оказался скованным этим чертовым приспособлением. Корабль вновь дрогнул, засвистели двигатели. Коррекция курса, догадался Соколов. Что стряслось? Кровь прилила к голове, застучала в висках, ступни ног, напротив, будто парили, потеряв свой вес. Ага, кораблик-то раскручивается.

Взревел главный двигатель, Соколова вдавило в дно пермода. Перегрузка была как минимум восьмикратной. Какого черта могли понадобиться такие рывки? Он отметил, что коррекционные двигатели замолчали, не останавливая вращение корабля. Обычно в таких случаях главный двигатель включать запрещалось. Сейчас начнутся бешеные кувырки – держись! Кто управляет кораблем? Что они, с ума посходили?

И вдруг Соколов догадался, что происходит.

Странно, но он тут же успокоился. Совершенно успокоился.

Спокойствие. Неземное спокойствие. Соколов удивился самому себе. Так безмятежен он был в последний раз очень давно, до Похищения.

Значит, смерть?

Цель вдруг скрылась в странном облаке, ослепившем Пастуха. Огромное облако сверкало, словно тысяча солнц. Пастух был ошарашен. Если это твердое тело (но откуда оно взялось?), то он, врезавшись в него, разлетится на мелкие кусочки. Пастух резко затормозил, готовясь изменить траекторию, чтобы избежать столкновения.

Однако облако расплывалось в пространстве, в нем появились разрывы, и наконец оно распалось на несколько частей. Пастух сообразил: напугавший его объект состоит из множества легких фрагментов, хорошо отражающих радиоволны. Опасности для Пастуха он не представлял. Но где же цель? Теперь Пастух не сомневался: это наверняка Противник. Безобидный астероид не сумел бы столь искусно одурачить его. А раз так, цель должна быть уничтожена любой ценой. И Пастух нырнул в облако.

Он внутренне подготовился к столкновению с мелкими объектами, но ничего не почувствовал. Так и есть: элементарная маскировка! Пастух бросился вперед… и оторопел. Вместо одной цели перед ним было семь – точные копии друг на друга, они разбегались в разные стороны. Неужели враг размножается прямо на поле боя? А что, если его снова пытаются обмануть?

Впрочем, это не имело значения. Какая разница, один объект или семь? Пастух уничтожит все семь. И хитрые маневры им не помогут. В скорости им с Пастухом не тягаться, это совершенно очевидно.

Оценив ситуацию, Пастух решил начать с ближайшего объекта. На огромной скорости он протаранил его и… снова практически ничего не почувствовал. Ах, это тоже фантом! Просто-напросто ловушка. Поистине, Противник неистощим на выдумки.

Теперь Пастуху все стало окончательно ясно. Между миражом и действительной целью существовали чуть заметные отличия, и различить среди шести оставшихся изображений истинного шпиона не составило большого труда.

Ему не будет пощады.

Земля. Космодром Куру

– Проклятие! – Бернхардт задыхался от собственного бессилия. Джоанна, замерев у экрана, ничего не слышала. Красная точка ОРИ—326 сближалась прямо с кораблем Соколова, не обращая внимания на разбросанные в пространстве цели-ловушки.

– Он слишком быстро учится, – пробормотал Бернхардт и упал в кресло. Развязка была близка. Скрестив руки на груди и не отрывая взгляда от экрана, Бернхардт потерянно тряс головой. Потом повторил, ни к кому не обращаясь:

– Слишком, слишком быстро…

Пастух включил радары в режим максимальной мощности, чтобы не упустить цель. Он немного перестраховывался, но это не помешает – объект оказался очень хитер, сложно маневрировал, пытаясь уйти. Но этому не бывать! Пастух резко набрал скорость и спустя считанные секунды был рядом с целью…

Снова включились корректировочные двигатели, хотя маршевый работал на полную мощность. Ничего себе прогулочка! Доктору Юрию Александровичу Соколову казалось, что его внутренности превратились в месиво. Интересно было бы потом посмотреть на себя в зеркало – небось синяк на синяке, как у чемпиона по боксу. Но похоже, о зеркале можно забыть. Соколов, общепризнанный специалист по ОРИ, хорошо понимал, что если уж ОРИ решил атаковать, то никакие маневры корабль уже не спасут. К чему обманывать самого себя?

Картины прошлого встали перед глазами, быстро сменяя друг друга. Соколов о многом сожалел, во многом раскаивался. Он вспоминал, что сделал и что не успел, он вспомнил любимых женщин и близких друзей. Жаль, что он со многими расстался после пустяковых ссор. Но, в общем, ему грех жаловаться – он прожил неплохую жизнь.

Корабль резко накренился, все двигатели на несколько секунд замолчали, а потом взревели снова. Соколов нахмурился. Ну к чему, скажите, накручивать эти адские спирали? Чтобы на несколько секунд отсрочить неизбежное? Юрий Соколов всегда терпеть не мог бессмысленные действия.

Значит, пора. Ничего страшного. Многотонный ОРИ расправится с кораблем в долю секунды. Соколов улыбнулся. Что-что, а боль он почувствовать не успеет.

Пастух на полной скорости врезался в жертву, и его оглушило страшным ударом. Да, тело-то оказалось тяжеленькое, да и скорость у него была приличная…

В эту секунду цель взорвалась.

Пастуха отбросило в сторону. Некоторое время он ошеломленно кувыркался под шрапнелью бьющих по его поверхности обломков, что-то вспыхивало, горело, снова взрывалось. Спустя несколько минут он пришел в себя, огляделся. Полученные раны оказались пустяковыми, не стоили даже внимания. В жизни Пастуха случались вещи похуже. Он остался в строю. Мысль об этом доставила Пастуху неподдельное удовлетворение. Ему удалось уничтожить агента Противника.

Он был абсолютно убежден в этом.

 

19. Ори сходят с ума

Этой ночью мы с Джеральдом Макдугалом сформулировали новую точку зрения на природу харонцев. А что может быть важнее, чем знание врага, ведь это путь к победе. Джеральд заявил, что рассматривать отдельного харонца как индивидуум нужно с изрядной долей осторожности. Гораздо правильнее считать ОРИ, кольцевые ускорители, транспортные системы и другие формы харонцев, как особые функциональные группы особей. Джеральд предложил аналогию с пчелами или муравьями. Кстати, некоторые теоретики в ИИМе утверждают, что харонцы обособлены друг от друга даже в меньшей степени, чем муравьи.

Я не стала бы утверждать столь категорично. Многие годы я наблюдала различные виды харонцев и полагаю, что они гораздо более разнятся в поведении, чем снующие по своим делам муравьи.

У Джеральда была собственная теория на этот счет. Он заявил, что харонцам, кажется, и впрямь чужда идея личности, что, впрочем, не мешает им быть личностями. Неверно, сказал он, будто идея индивидуализма противоположна идее коллективизма.

Я возразила, что отдельно взятый человек и качественно, и количественно отличен от группы людей; социологи давно доказали: групповое поведение людей принципиально отличается от индивидуального.

Он не согласился, сказав, что каждый член данной группы, подчиняясь принятым в ней нормам поведения, одновременно ведет себя и как личность. Пять тысяч людей идут по переполненной улице в одну сторону, другие пять тысяч – в противоположную, и все они являются членами одного и того же сообщества, состоящего из всех движущихся в данный момент по этой улице пешеходов. Но каждый член этого сообщества рассматривает себя как индивидуальность, занятую лишь своим собственным делом.

Это пример крайне примитивной, несовершенной кооперации. Другой пример – несколько людей, пытающихся одновременно пройти в узкую дверь. Здесь конкурентное поведение возникает в пределах одной группы. Даже клетки человеческого тела и сотрудничают друг с другом, и конкурируют. Иногда они реагируют друг на друга с раздражением, иногда и вовсе начинают войну друг с другом. Разумеется, это пример их индивидуального поведения. Осознанно ли это поведение клетки или обусловлено биохимически?

Разговор с Джеральдом, как обычно, открыл мне глаза на некоторые законы, которые я вроде бы уже знала интуитивно. Он умеет взглянуть на проблему с неожиданной стороны. Если бы в мои студенческие годы он посещал наш семинар, то точно стал бы постоянной головной болью лекторов. Итак, коллектив и индивидуум. Тут все не так просто, как многим кажется. «Сознают» ли клетки, составляющие мой организм, что они не только индивидуальны, но и участвуют в коллективном бытии? И если «сознают», то влияет ли это «знание» на их поведение?

Возможно, харонцы действительно не являются коллективным существом, но вместе с тем не сознают и своей индивидуальности. Не исключено, что человечество, напротив, есть коллективное существо, не сознающее присущего ему группового характера.

Диана Стайгер, командир «Терра Новы». Личный бортжурнал, запись от 23 апреля 2431 г.

Глубокий космос, на пути к ОбнаПуру. Грузовой транспорт СС108. Пермод 3

Жанна Колетт снова пришла в себя. Ладони, исцарапанные ногтями, кровоточили и сильно болели. Губы страшно распухли – наверное, она их прикусила, находясь в беспамятстве. Она осторожно провела по ним языком и чуть не застонала.

Кровь перепачкала стенки модуля и одежду. Хорошо же она сейчас, должно быть, выглядит! Жанна усмехнулась.

Она помотала головой. Интересно, сколько прошло времени? Ей казалось, что не меньше недели. Да нет, что за чепуха! Система жизнеобеспечения не рассчитана на столь долгое пребывание человека в космосе. Если, конечно, в последний момент к модулю не пристыковали дополнительные блоки. Только зачем? Зачем ее мариновать в пермоде? Может быть, Бернхардт потихоньку решил забросить Жанну сразу на «Терра Нову», минуя ОбнаПур? О Господи, детектив какой-то! Что это ей лезет в голову?

Не хватало еще паранойи в придачу к клаустрофобии. Пурпуристов ждет чудненький сюрприз. Она взглянула на часы – они показывали, что с момента старта минуло два дня. Что же с ней было? Лихорадка? Жанна провела рукой по лбу. Лоб пылал. Во рту страшная сухость. Да, похоже на лихорадку. Но ставить диагноз – дело врачей. Главное, кризис уже явно позади, и Жанна чувствовала, как с каждой минутой к ней постепенно возвращаются силы.

Итак, испытание пермодом она, вероятно, выдержала. Нет, она не стала относиться к нему с нежностью, она просто поняла, что вполне способна выжить даже в этой проклятой коробке. Неплохой, кстати, способ вылечиться от настоящей клаустрофобии, усмехнулась Жанна. Правда, желающие испытать его вряд ли выстроятся в очередь. Самой Жанне это лечение не доставило удовольствия, но следует признать: прежние симптомы как рукой сняло. Теперь никакой лифт ИИМа ее не испугает.

Хотя переступит ли она когда-нибудь через порог ИИМа снова?

Две непрошеные слезы скатились по щекам. Она никогда не вернется на Землю. Пока ОРИ да МОРИ, да еще Бог весть какие харонские чудовища сторожат Землю, об этом нечего и думать. В некотором смысле она уже умерла, оказавшись навсегда отлученная от родной Земли.

Она больше не увидит своего города, старых друзей, любимых книг и платьев, своей уютной квартирки. Ей практически ничего не разрешили взять с собой; легкая сумка и пять килограммов личных вещей – вот норма, в которую нужно было втиснуть всю ее прежнюю жизнь. Несколько фотографий, пара туфель, немного сменного белья, и лимит исчерпан. Может быть, пурпуристы пожертвуют ей какое-нибудь рванье. Но она не любит носить чужую одежду.

Нагими мы приходим в этот мир, нагими и уйдем…

Нет, не надо об этом. А о чем тогда? Ну хотя бы о «Затерянном мире», она ведь сама его открыла, будь он сто раз неладен.

Надежда только на то, что он откроет им свои тайны. Добраться бы до него! Тогда они изучат «Затерянный мир» до последнего камешка, простучат его вдоль и поперек, залезут во все каналы харонской связи… О, они заставят его заговорить! Ее коллеги там, на Земле, копошатся сейчас в архивных базах данных, выискивая крохи, хоть отдаленно похожие на приказы Сферы. Эксперты по харонскому языку дни и ночи корпят над обнаруженными материалами, пытаясь понять их смысл и значение. Они учили язык врага.

А она, Жанна Колетт, сообразила, где обнаружить самого врага.

И это неплохой повод для гордости.

Жанна воодушевилась. Если она не свихнется прежде чем попадет на «Скит», то еще повоюет.

Земля. Космодром Куру

Вольф Бернхардт сидел на берегу, у самой кромки морского прибоя, в душном полумраке южноамериканской ночи. Низкие плотные облака закрыли звезды. Ни одного просвета, темнота, хоть глаз выколи. Такая же темнота была и в его душе.

Он не выдержал зрелища кровавого кошмара – выбежал из центра управления на улицу. Потом он придет в себя и вернется. Он вновь станет сильным и уверенным, готовым быстро анализировать и мгновенно принимать решения. Только сначала нужно отдохнуть. Поспать хоть несколько часов. Да, поспать. Но еще раньше он просто побудет один, послушает в темноте, как шумит море.

Бернхардт уселся на краешек скамьи, мимолетно удивился, почему люди разучились делать удобные скамейки. Он начал вспоминать скамьи, на которых ему довелось сидеть, вспомнил несколько до ничтожнейших подробностей. В тяжелые минуты Бернхардт всегда сосредоточивал внимание на откровенных пустяках – это позволяло ему отвлечься от мрачных мыслей.

Океан лежал у его ног, вода сливалась с темнотой, но видеть ее было не обязательно, достаточно и тихого плеска волн, просоленного воздуха, прожекторов космодрома, отраженных в невидимом зеркале. Даже невидимый, он продолжал оставаться рядом. В сегодняшнем покое океана была скрыта великая мощь.

Вольф бросил взгляд на часы. Уже сто минут, как Юрия нет в живых.

И это он, Вольф Бернхардт, убил Юрия Соколова, отправив его в смертельно опасный полет. Оправдываться нечем.

Соколов был первым. Остались еще двое, они продолжают свое отчаянное путешествие, беспомощные, бессильные что-либо изменить, и это тоже его, Бернхардта, работа. Ответственность за идиотский план снабжения ОбнаПура лежит только на нем. Каким местом он думал? Думал ли вообще? Идея забросить трех человек на «Терра Нову», к Диане Стайгер, показалась сейчас Бернхардту совершенно нелепой. Были ведь и другие варианты, а он от них отмахнулся.

Но почему же нелепая? – встрепенулся Бернхардт. Капитан Стайгер просила прислать экспертов и была абсолютно права. ИИМ, конечно, может переслать на борт «Терра Новы» любую полученную информацию, но это мертвая информация, и оживить ее способен только опыт. Или талант. Чего-чего, а таланта у той же Жанны Колетт не отнимешь. Она сумела перетасовать общеизвестные факты таким образом, что главная проблема, безнадежно запутанная словопрениями последних лет, разрешилась как бы сама собой. То же самое, кстати, сделал несколько веков назад гениальный Эйнштейн.

Рано или поздно «Терра Нова» столкнется с врагом лицом к лицу, и тогда ей не обойтись без людей, подобных Жанне Колетт.

Вольф Бернхардт спорил с самим собой, понимая, что сам, без третейского судьи, не сможет вынести приговор в меру своей вины. Он вытащил из кармана радиотелефон, набрал несколько цифр и… вздрогнул. Он набирал номер Соколова! А ведь действительно, с кем еще, кроме Юрия, он говорил совершенно откровенно? Да ни с кем.

И вот Юрий погиб. Нелегко теперь будет Вольфу Бернхардту.

Завтра утром первый МОРИ достигнет Земли и, по-видимому, атакует ее; одновременно Уолли Стурджис – тьфу, тьфу, тьфу – прибудет на ОбнаПур. Поведение первого МОРИ раскроет планы Сферы относительно Земли. Действительно ли МОРИ попытаются высадиться, чтобы превратить ее в строительный материал для новых чудовищ? И если это так, то есть ли у планеты шансы уцелеть?

Целых пять лет Вольф готовил людей к возможной атаке харонцев. Он тщательно изучил печальный опыт Захваченных планет, поверхность которых была доступна наблюдению. Он сумел уговорить не только ООН, но и остатки национальных правительств принять участие в совместной работе, он произнес сотни страстных речей, опубликовал бесчисленное количество статей, сделал уйму докладов, и все на одну тему – о необходимости системы тотальной обороны и о подготовке населения к возможной эвакуации. Быть может, кому-то он казался одержимым, но сегодня его правота очевидна.

Пришло время главного испытания. По всей Земле военные, ученые и политики во всеоружии ожидают нашествия МОРИ. Возможно, битва за Землю начнется уже завтра.

Но для Бернхардта она началась пять лет назад. Все ли он сделал для защиты Земли? Не ошибся ли в чем-нибудь? Любая ошибка может оказаться роковой, а на исправление времени не отпущено.

Жанна Колетт не шла у него из головы. Бернхардт снова посмотрел на часы. Сейчас Жанна либо мертва, либо, невредимая, уже на борту ОбнаПура. Господи, сохрани ее!

Да, мы не знаем, как поведут себя МОРИ. И на что они способны, тоже не знаем. Вполне возможно, что уже к завтрашнему вечеру большинство землян погибнут, и скорее всего в страшных мучениях. Вольф Бернхардт вздохнул и повернулся спиной к морю. Все-таки следует немного поспать, иначе этот кошмар доконает его.

Штат Нью-Йорк. Институт исследований Мультисистемы

На столе перед доктором Урсулой Грубер лежала огромная кипа бумаги. Просмотреть ее нужно было как можно скорее, но Урсула уже не в состоянии. Она страшно устала. Грубер закрыла глаза и тихо вздохнула. Вчера ночью погиб Юрий. Разумеется, она не сомкнула глаз, а теперь вот расплачивается головной болью. О если бы это была обыкновенная беспричинная мигрень!

Итак, люди совершили ошибку. Где же допущен просчет? Может быть, ответ на этот тревожный вопрос дадут МОРИ?

МОРИ повели себя неожиданным образом, направившись к Кольцу Точки Луны, а не непосредственно к Земле. Здравый смысл подсказывал, что это для планеты только отсрочка, просто радиоизлучателям зачем-то необходим гравитационный маневр.

Зачем? До сих харонцы пор не совершали подобных маневров. В лучшем случае МОРИ увеличат скорость на десять – двадцать километров в секунду, но ведь они и без маневров умеют мгновенно разгоняться до невероятных скоростей. Другое дело, если у них вагон лишнего времени и не хватает энергии, но это на харонцев совсем не похоже, обыкновенно бывало наоборот: располагая морем энергии, они вечно куда-то спешили.

Отсюда единственный логичный вывод: лунный ускоритель и есть настоящая цель МОРИ.

Хорошо, идем дальше. На кой черт он им сдался? Кольцо уже оккупировали Вампиры, как их назвали пурпуристы. Шестнадцать Вампиров присосались к внутренней стороне Кольца на одинаковом расстоянии друг от друга. Тоже загадка, что они там потеряли. По общему мнению, занимались ремонтом Кольца, но почему они выбрали именно лунное Кольцо? Вот на этот счет общепризнанного мнения не было.

Земля находилась далеко на периферии Мультисистемы, а харонцы в последнее время казались крайне озабоченными другими, никак не связанными с Землей, проблемами. А тут еще пожаловала свора МОРИ. Кстати, такие же устремились еще к четырнадцати Захваченным планетам. Пятнадцать – мизерная часть от общего числа. Каков критерий выбора?

До трех планет МОРИ уже добрались, но никто пока не мог сказать, что там происходит. Приличное расстояние, отделявшее планеты от Земли, и страшно запыленный космос Мультисистемы мешали регулярным наблюдениям. Правда, наблюдатели установили, что примерно половина МОРИ куда-то исчезла. Десант на поверхность? Тогда почему остальные остаются на орбитах? Или высадка производится волнами?

Разрозненные факты никак не складывались в общую картину. Урсула Грубер все больше разочаровывалась в первоначальной идее о самовоспроизводстве харонцев на поверхности планет как главной цели нашествия МОРИ. Совершенно ясно, что сейчас они думают отнюдь не о воспроизводстве себе подобных. Так о чем же, черт побери?!

Урсула этого не знала. Она так свыклась со своей гипотезой о воспроизводстве (а это была ее идея), что, сев с ней в лужу, чувствовала себя совершенно неспособной предложить новую. А времени на раскачку не осталось, следовало очень быстро скорректировать оборонные планы в соответствии с неожиданным поведением харонцев.

В кипе бумаг на столе были и последние отчеты отдела дешифровки. Дешифровщики, судя по всему, все-таки разобрались с сигналами «Затерянного мира». То есть… Резкий звонок будильника испугал ее. Проклятие. Пора звонить Вольфу Бернхардту, отчитываться.

Почему он не хочет получать письменный доклад два раза в неделю? К чему этот ежедневный допрос? Урсула не любила роль ученицы, державшей ответ перед строгим учителем. Впрочем, сегодня она будет снисходительной. После гибели Соколова Бернхардту несладко.

Протянув руку, она ткнула в кнопку «запланированный звонок», потом в кнопку «звук». Обычно физиономия Вольфа, распекавшего ее, как девчонку, доставляла Урсуле мало приятного, но, может быть, после этой страшной трагедии, он смягчился? Вот пускай и Вольф посмотрит, как чудесно выглядит ближайшая сотрудница, – краше в гроб кладут. Без дополнительных напоминаний Вольф склонен забывать, что людям требуется отдых. И даже – о Боже, какое преступление! – сон.

– Бернхардт слушает, – прозвучал голос Вольфа.

Вольф Бернхардт сидел на краешке стола в зале, сильно напоминавшем Центр управления. За столом примостилась какая-то девица – она была погружена в работу. Где это он? Судя по информационной строке в нижней части экрана, он все еще в Куру. Странно, Урсула считала, что он давно вернулся в Нью-Йорк.

Бернхардт выглядел неблестяще, но, в общем, могло быть и хуже. Н-да, его выдержке можно позавидовать.

– Вольф, доброе утро. – Доктор Грубер всегда обращалась к шефу по имени. Почему-то с первых дней совместной работы они изображали, часто напоказ, доверительные отношения, хотя ни о какой духовной близости между ними и речи быть не могло.

– Какое, к черту, доброе! – грубо ответил Бернхардт и вопросительно уставился на Урсулу.

Вот так всегда – первой же фразой выливает на тебя ведро помоев. Можно подумать, он один переживает смерть Юрия, а остальные только притворяются. Она любила Соколова не меньше, чем Бернхардт. Но мертвого не вернешь, сколько ни срывай свое горе на подчиненных.

– Я тоже скорблю о смерти Юрия, не ты один, Вольф. Приношу свои соболезнования.

– М-м, – невнятно промычал в ответ Бернхардт и как-то странно отвел глаза в сторону.

Урсула молчала. Вольф откашлялся, переложил с места на место несколько бумаг и только после этого поднял глаза. Он снова был в порядке.

– Итак, ваш доклад. Что нового о харонских гостях?

Урсула набрала команду «мышью».

– Последние данные и мои замечания вам уже отправлены. Посмотрите, там есть кое-что интересное.

– Что именно?

– Мы столкнулись с некоторыми трудностями в определении траекторий. – Боже, как ей хотелось спать! Не сдержав зевок, Урсула прикрыла рот рукой.

– А МОРИ?

– Ничего нового. – Урсула покачала головой.

Не поделиться ли ей с Бернхардтом своими новыми мыслями? Она переключила изображение Вольфа на большой экран, вмонтированный в стену, потом встала, пересекла в раздумье комнату. Нет, в другой раз.

– Ничего нового, Вольф, – повторила Урсула. – Они по-прежнему нацелены на Кольцо Точки Луны. Но появилось кое-что необычное в поведении ОРИ…

– Вот как? – Бернхардт ждал.

– Как бы выразиться поточнее? – Урсула хрустела суставами пальцев. – ОРИ становятся все более и более агрессивными.

Вольф закрыл глаза, склонив голову набок. Все-таки и он тоже вымотался.

– Да, это верно, – подтвердил он. – Они кружат вокруг Земли, как стервятники. Процент сбитых транспортов резко подскочил.

– Я не об этом. Что-то происходит, Вольф. Их действия в последнее время не поддаются логике.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Бернхардт, быстро посмотрев в объектив камеры.

Урсула в волнении принялась расхаживать по кабинету. Она хорошо понимала, что Бернхардту не очень понравится эта ее беготня, но ничего не могла с собой поделать.

– Мы долго и кропотливо рассчитывали наиболее безопасные траектории. Теперь вся работа насмарку. Корабли, в гибели которых мы были почти уверены, долетают целыми и невредимыми, а те, за которые мы не тревожились, подвергаются неожиданным нападениям. Типичный пример – корабль Соколова…

– И по таким же траекториям были запущены Стурджис и Колетт, – ровным голосом сказал Бернхардт, но от его пронзительного взгляда Урсуле Грубер стало не по себе.

– Да, и эти траектории вычислила я, – прошептала Урсула. – Я не снимаю с себя вины.

– Урсула, сейчас мы все солдаты и ведем страшную войну не на жизнь, а на смерть. Один наш солдат погиб; возможно, на очереди еще двое. Если уж на то пошло, мы совершили эту ошибку вместе. Но это вовсе не означает, что мы стали убийцами. Юрия убил наш общий враг, а не мы.

– Вольф, нужно что-то делать, как-то спасти Стурджиса и Колетт! Мы не отваживаемся изменить курс, чтобы не привлекать излишнего внимания ОРИ! Но ведь это ужасно – ждать сложа руки! Кошмар.

– Уверяю вас, меня этот кошмар начал мучить еще до гибели Юрия. А теперь слишком поздно что-нибудь менять. Да, положение сильно осложнилось. Да, опасность велика. Нам позарез нужно, чтобы накопленные нашим институтом опыт и знания нашли применение там, где они требуются в первую очередь.

– А если все погибнут? – спросила Урсула.

– Если все… – начал было отвечать Бернхардт, но осекся, словно передумал, собираясь с мыслями. – Если погибнут все, нам придется заново проанализировать ситуацию и разработать новый план действий. Возможно, мы попытаемся отправить на борт «Терра Новы» других специалистов. Хотя все идет к тому, что в скором времени все пути будут окончательно перекрыты. Пока, к счастью, это не так.

– Собираетесь ли вы сообщить им о гибели Юрия?

– Нет, они узнают о ней только после прибытия на ОбнаПур. Представьте себя на их месте, запаянной в этот гроб. Каково вам было бы услышать такое? Они могут просто сойти с ума…

– Да-да, вы правы, – поспешно согласилась Урсула, – у них и без того настроение, наверное, невеселое.

– Наверное. – Бернхардт помолчал, задумчиво рассматривая носки своих ботинок. Урсула вдруг поймала себя на том, что смотрит на него с материнской заботой. Это на Бернхардта-то, воплощение присущих роботам добродетелей! Да, сегодня ему чертовски трудно. – Но давайте говорить по существу. – Голос директора снова обрел властность. – Прояснилось что-нибудь с сигналами «Затерянного мира»?

– Кое-что, – в тон ему ответила Урсула. – Разгаданы синтаксические конструкции и лексика. Базовые схемы оказались очень простыми.

– Замечательно, – расщедрился на похвалу Бернхардт. – Если мы научимся расшифровывать команды «Затерянного мира», то, пожалуй, и с харонскими излучателями справимся. А это сейчас задача номер один.

– Мы работаем круглосуточно, смею вас заверить. Кстати, относительно ОРИ. Мы зарегистрировали два инцидента… Я даже не уверена, можно ли их так назвать…

– Что за инциденты, Урсула?

– В одном случае два ОРИ атаковали друг друга. В другом ОРИ напал на МОРИ.

– Не может быть! – воскликнул Бернхардт.

Урсула кивнула.

– Может. Это было похоже на самоубийство, причем совершенное в здравом уме и при обоюдном согласии.

– Они атаковали друг друга?

– Возможно, яркие вспышки в окрестностях удаленных планет – мы раньше не могли найти им объяснения – были вызваны такими же столкновениями. Но вблизи Земли это произошло впервые.

– А вы уверены, что это можно назвать атакой? Других предположений нет?

– Какие там предположения! Два ОРИ неожиданно меняют курс, один таранит другой, и все. На месте двух излучателей облако пыли, радарное излучение, и больше ничего.

– Но какой в этом смысл?

– Конечно, я не знаю. Только, думаю, машины так не поступают. В машине может возникнуть неполадка, отказать какой-то блок, в крайнем случае машина может неправильно понять приказ. Все это достаточно случайные факторы. В нашем же случае самоубийства выглядели, если позволительно так выразиться, осмысленными, и связаны они с резким изменением поведения ОРИ в последние несколько недель. Я наблюдала несколько ОРИ, которые, приняв решение атаковать цель, потом внезапно отказываются от нападения. Они нервничают .

– Ничего не понимаю! – продолжал изумляться Бернхардт. – Они что, получили какой-то внутренне противоречивый приказ?

Урсула неопределенно пожала плечами.

– Ничего определенного сказать не могу, но вряд ли дело в содержании приказов. Я думаю, что, вероятнее всего, другим стал тон.

– Тон? Урсула, объяснитесь, черт побери!

Доктор Грубер тяжело вздохнула.

– Легко сказать, объяснитесь. Что ж, попробую. Мне кажется, ОРИ запаниковали. Их страх порожден неуверенностью хозяина – «Затерянного мира».

– Не слишком ли смелое предположение?

– Вольф, я неплохо изучила обычные ОРИ. Я занимаюсь ими уже пять лет, исследую их поведение, как зоологи исследуют поведение диких животных. Одни ОРИ стали заметно агрессивнее, другие осторожнее. И вдруг один ОРИ набрасывается на другого, и оба превращаются в пыль. Когда охотник чем-то сильно напуган, его собаки начинают вытворять черт знает что, аналогия сама напрашивается. «Затерянному миру» что-то угрожает, это ясно.

Урсула вернулась к столу и медленно опустилась в кресло.

– Вопрос: чего так боятся всесильные харонцы?

ОбнаПур. «Груз/Туда/Сюда/Обратно/ЦУП» (Бывшее Управление транспортной службы)

Пермод со скрежетом раскрылся, и из него выбрался довольный собой Уолли Стурджис. Его потрясло только что сделанное им открытие: оказывается, пермод открывается изнутри. И он, Уолли, понял, как это делается. Его переполняло счастье.

Голова слегка кружилась – все-таки сказывались трое суток скованности. Сила тяжести на ОбнаПуре не составляла и сотой доли от нормальной – достаточно, чтобы отличить верх от низа, но не более того. «Добро пожаловать к пурпуристам», – сказал Уолли глубокомысленно и улыбнулся. Он вдохнул воздух полной грудью. Боже, как этот воздух чист и свеж, он даже не пахнет давно не мытым Уолли Стурджисом. И все-таки душевой не избежать. Удрученный этой невеселой мыслью, Уолли освободился от ремней санитарно-гигиенического блока. Как же ему надоел этот блок!

– Эге-гей! Парниша! Ты прямщас из штуки?

Вздрогнув от неожиданности, Уолли поднял глаза. Под потолком, метров на двадцать выше пола болталась, уцепившись за что-то, миниатюрная женщина, одетая в огромные оранжевые шаровары и рваный полосатый свитер. Волосы у нее на макушке были выбриты (Уолли мельком вспомнил тонзуры католических монахов), кожа отливала вместо красноты желтизной. Кажется, пермод испугал незнакомку, и она, не рассчитав сил, подпрыгнула до потолка.

– Вылез из штуки… – повторила она и схватилась за поручень, который тянулся вдоль потолка и стен.

– Я прилетел, прилетел, – попытался объяснить ей Уолли, размахивая руками. Ему вдруг стало неловко оттого, что он так воняет.

– Ну и хреновина! – крикнула она сверху, заглядывая в пермод. – Ого-го! – Она оттолкнулась от поручня и спланировала вниз.

Через пять секунд незнакомка стояла перед Стурджисом.

– Ты был там? – спросила она.

– Угу, – честно ответил Уолли.

– Чепуха, – в ее голосе появилась строгость.

Уолли, как ни напрягал мозги, так и не понял, что она хотела этим сказать, и совсем смутился.

– Извините, – сказал он. – Мне вернуться в пермод и подождать там?

 

20. Кровавое небо

…Это очень бородатый анекдот. Человек совсем запутался в своих делах. Хоть вешайся.

– Вы чему-нибудь научились на своих ошибках? – спрашивают у него.

– Да, конечно, – отвечает он. – Я уверен, что теперь смогу повторить их безошибочно.

Это прямо о харонцах, а точнее, об их реакции на наши действия. Можно быть уверенным, что завтра они ответят на наши выпады точно так же, как и вчера. И до тех пор, пока эта уверенность сохранится, у нас остается по крайней мере слабая надежда.

Джеральд Макдугал. Запись в дневнике от 5 ноября 2430 г.

Глубокий космос. «Терра Нова»

Медленно, очень медленно громадный корабль приближался к Точке Луны. Диана Стайгер так же медленно выдавливала в рот кофе из чашки, похожей на пузырь. Как же Диане осточертела невесомость! Большую часть сознательной жизни она провела в космосе, и проблемы со здоровьем, возникающие из-за малой силы тяжести, с годами причиняли ей все меньше хлопот. Эти проблемы элементарно решались – следовало лишь регулярно выполнять некоторые несложные оздоровительные упражнения. Болезни невесомости сродни цинге – бичу древних путешественников, и предупредить их столь же просто. В своем экипаже Диана тоже была уверена на сто процентов – она набрала в него старых космических волков.

Нет, дело было в другом. Невесомость осложняла управление кораблем. Конструкторы «Терра Новы» предусмотрели два стандартных полетных режима – режим невесомости и режим, при котором на корабле путем раскручивания вокруг продольной оси создавалась искусственная сила тяжести. Даже минимальная сила тяжести упрощала жизнь во всем – от потребления утреннего кофе до отправления естественных надобностей, не говоря уже о техобслуживании корабля. Но, увы, в последнее время от искусственной гравитации пришлось отказаться.

При вращении «Терра Нова» излучала электромагнитные волны – неплохая приманка для ОРИ, рыщущих в пространстве Мультисистемы. К неудобствам невесомости добавилась и нехватка электроэнергии, которую теперь расходовали только при крайней необходимости, – Диана сама недавно подписала приказ. А значит, не было горячей пищи, горячей воды, большинство корабельных отсеков погружены в темноту, а в других поддерживается только аварийное освещение. Это тяжелое психологическое испытание для экипажа, так что причин для оптимизма мало.

Диана страшно устала. Теоретически она должна была работать шестнадцать часов в сутки, на самом же деле выходило больше. Ничего не поделаешь, на «Терра Нове» катастрофически не хватало людей. Четыре часа в день Диана осуществляла общее пилотирование корабля, затем восемь часов дежурила в составе запасной смены и еще четыре занималась мелочами, которых ежедневно накапливалось великое множество. И лишь восемь часов была формально свободна – наскоро перекусывала, приводила себя в порядок и чуть-чуть спала. Но это только теоретически. Всякий раз в эти часы неизбежно случалось что-нибудь, требующее ее непременного присутствия.

Прошлой ночью, например, она половину личного времени наблюдала за ОРИ—219, опасно приблизившимся к кораблю. Минимальное расстояние между ними было меньше шести тысяч километров. Но ОРИ что-то заленился и не обратил внимания на «Терра Нову».

И надо же подвергать уникальный корабль такому риску ради нескольких ученых болтунов! Зачем только Диана запросила подкрепление? Впрочем, она не права, одернула себя Диана. Это все от усталости. Она взглянула на монитор, на котором суммировалась информация со всех НП «Терра Новы». И остолбенела.

– Черт. – На экране возникло тусклое пятнышко. – Дежурный! Что случилось с ОРИ—219?

– Э-э, одну минутку, мэм. Я сейчас…

Диана взглянула на дежурного офицера. Ну конечно, Хамато спал и проснулся от ее окрика. Казалось, отсеки «Терра Новы» наполнены не воздухом, а всеобщей смертельной усталостью. Эта усталость начинала пугать Диану сильнее вездесущих ОРИ.

– Да, мэм, – подтвердил дежурный. – ОРИ—219 начал движение…

Раздался громкий сигнал тревоги, и окончательно проснувшийся Хамато быстро нажал на кнопку радиоподавления.

– ОРИ—219 направил радар на «Терра Нову»…

– К бою! – крикнула Диана. – Приготовиться к маневрированию!

– Изменение траектории ОРИ—219. 219-й покидает прежнюю патрульную орбиту. Делает разворот к «Терра Нове».

– Проклятие! Офицер Рид, займите свое место! Офицер Рид!!! Расстояние до ОРИ?

– 15 тысяч 435 километров.

– Какого черта он закопошился?! Мы прошли мимо него еще час назад.

– Не знаю, мэм. 219-й ускоряется. Ускорение двадцать пять «же», тридцать, сорок. Все, скорость постоянная.

– Ясно, – сказала Диана. – Пишите приказ: приказываю атаковать 219-й. Задействовать все наличное вооружение и все системы защиты. Будем сбрасывать пассивные отражатели. – В принципе Диана в точности повторяла то, что делал транспорт, летевший с Соколовым на борту. Но она не считала положение безнадежным. «Терра Нова» еще поборется!

– 219-й идет курсом перехвата, – сообщил Хамато. – Скорость сближения тридцать километров в секунду.

Ее так и подмывало увести корабль в сторону, но было еще слишком рано. «Терра Нова» могла ускоряться самое большее на трех «же», и в этом смысле тягаться с ОРИ ей было не по силам. Нет, просто удрать «Терра Нова» не сможет.

У них остается один выход – прикончить врага.

Диана нервно облизала пересохшие губы. Спокойно. Рано петь отходную. Все внимание – на экран.

Дистанция быстро сокращалась. ОРИ приближался со стороны кормы. Так. Значит, он обогнет «Терра Нову», займет положение по курсу, и уже оттуда бросится на таран. Это обычная практика ОРИ. По-другому они просто не умеют.

Хорошо это или плохо? Думай! «Терра Нова» способна нанести удар, но если промажет, то второго шанса не представится.

Система связи у харонцев превосходная. Опыт излучателя, сбившего транспорт с Соколовым, наверняка известен всем ОРИ, и 219-й будет действовать, исходя из этого опыта.

Ну хорошо, мы знаем, что наш Противник знает то, что знаем мы. Но известно ли ему, что нам известно то, что он это знает? Дурная бесконечность. Никто не скажет с уверенностью, обладают ли харонцы индивидуальным сознанием. Диана была уверена в одном – они очень плохо действуют в необычной обстановке. Аналитические способности харонцев несравнимы с человеческими. А это огромный козырь. Правда, похоже, единственный.

Все это замечательно, но время идет. Вывод? Очевидно, приближающийся к ним ОРИ ожидает от «Терра Новы» поведения, аналогичного поведению Соколовского транспорта.

Движения Дианы стали стремительными и четкими. Одним глазом поглядывая на экран с ОРИ—219, она вывела на экран запись нападения на СС43. Развязка была близка.

Итак, СС43 запустил контейнеры с пассивными отражателями, затем разлетелись ловушки. Под прикрытием облака отражателей корабль и имитирующие его ловушки бросились в разные стороны. ОРИ—326, не снижая скорости, прошил облако, уничтожил одну из ловушек и, на мгновение задумавшись, безошибочно опознал СС43. Остальное было делом нескольких секунд…

Все ясно. Диана решительно повернулась к лейтенанту Риду, застывшему у пульта боевого управления.

– Офицер Рид. Наше облако отражателей должно быть абсолютно идентично облаку СС43. Такое же количество контейнеров, такие же схемы запуска на таком же удалении от ОРИ. Вам что, требуется повторять?! Я все знаю! Выполняйте!

– Что ты задумала? – спросил удивленный Джеральд, возникший, как привидение, у командира за спиной. Интересно, давно он здесь торчит?

– ОРИ атакует нас точно так же, как его собрат атаковал СС43. – Пока она отвечала, ее пальцы бегали по клавиатуре, совмещая на дисплее нынешний расклад с тем, при котором был уничтожен СС43. – ОРИ прошел сквозь облако отражателей, СС43 находился за этим облаком. И наш ОРИ не начнет атаку, пока не выйдет на такую же позицию.

Понял ли ее Джеральд? Ах, все равно. Времени менять решение уже нет. Лишь несколько секунд на то, чтобы додумать детали.

Джеральд кивнул и, кажется, улыбнулся.

– Да, ты права, – сказал он. – Они наверняка считают, что мы действуем так же однообразно, как они.

– На это я и надеюсь, – подтвердила Диана. – Это наш шанс, и мы должны им воспользоваться.

– Офицер Рид! – приказала она. – Добавьте еще одну ловушку, она повторит траекторию СС43. В момент сброса лечь на курс, параллельный курсу ОРИ, в двух километрах от него, но в противоположном направлении. И никакой самодеятельности! Разгонные двигатели без приказа не включать! Повторяю: без приказа не включать! Всем постам – готовность номер один!

Вот так. Внезапное озарение, наспех продуманный план и сразу же приказ. Что поделаешь, на войне, как на войне.

Команду подгонять не было нужды – приказы Дианы исполнялись молниеносно. Диана бросила последний взгляд на часы. Ну, вздохнула она, помогай, Господь!

Транспорт СС43 сбросил отражатели за шесть минут и шесть секунд до столкновения. Анализ катастрофы показывал, что сделал он это непозволительно поздно. Но «Терра Нове» сейчас необходимо было убедить ОРИ действовать так же, как действовал его близнец в околоземном пространстве.

– До старта контейнера с отражателями одна минута, – сообщили с боевого пульта.

– Через какое время после сброса произойдет разрыв? – поинтересовался Джеральд.

– Оптимальное время две минуты пятнадцать секунд, – последовал ответ. – Однако мы, повторяя программу СС43, сделаем это через минуту двадцать.

– В момент разрыва первого контейнера произведите запуск второго, – приказала Диана. – Офицер курса, приготовьтесь дать маршевым двигателям максимальную мощность!

– Готов, – откликнулся офицер. – Второй контейнер на стартовой площадке. Обратный отсчет времени до его сброса включен.

– Спасибо, лейтенант Рид, – сказала Диана. «Началось, – подумала она. – Вот оно, настоящее сражение. Экипаж „Терра Новы“ вступил в бой со страшным врагом. Это вторая попытка. Первая, предпринятая „Рэкером“, окончилась трагически, и теперь они будут мстить. И за СС43, за Соколова тоже».

Хватит бегать от харонцев, в скорости с ними тягаться бессмысленно, и СС43 своей гибелью окончательно доказал это. Она, капитан Диана Стайгер, покажет всем, как надо расправляться с этими наглыми ОРИ. Или погибнет. Но погибнет в бою. Да, именно так, победа или смерть. О Господи, как сейчас нужна победа! Катастрофа «Рэкера» повергла весь экипаж в уныние, близкое к отчаянию. Кто-то большими неровными буквами написал на стене в офицерской кают-компании: «Никто не покинет этот корабль живым». Диана приказала стереть надпись, но стереть мысли из сознания людей было не в ее силах. Сотрет их только победа.

– Подготовиться к быстрому маневру! Возможно, придется импровизировать, поэтому прошу не расслабляться.

– До старта первого контейнера 30 секунд, – доложил Рид.

– Отлично, – сказала Диана. Она продолжала лихорадочно проигрывать на экране разные варианты предстоящего боя. В каком направлении лучше всего уходить «Терра Нове», с какой скоростью, как и куда запустить ловушки-имитаторы? Могут ли они надежно замаскироваться внутри облака отражателей? Достаточно ли двух таких облаков или нужно готовить к запуску третий контейнер?

– Двадцать секунд.

Проклятие, все ли она предусмотрела? А если ОРИ переключится на термолокатор? Тогда никакие облака не помогут. Уж что-что, а реактивную струю двигателя термолокатор моментально вычислит. Кстати, реактивная струя сама по себе мощное оружие. Аккуратно развернувшись, ею можно нанести по ОРИ смертельный удар. Это хорошая мысль, но развивать ее сейчас уже некогда. Пусть все остается как есть.

– Пятнадцать секунд.

Отражатели, конечно, на время ослепят ОРИ, но и «Терра Нова» перестанет видеть его по крайней мере в радиодиапазоне. В этом нет большой беды, но сам по себе факт неприятный.

– Сможем ли мы следить за ОРИ после сброса отражателей?

– Нет проблем, мэм, – ответил Хамато. – В оптическом и инфракрасном диапазонах он как на ладони.

– А мы для него?

– Неизвестно, обладают ли ОРИ соответствующими детекторами.

– Ваш оптимизм, мистер Хамато, меня вдохновляет…

– Десять секунд.

Словно какая-то незримая струна натянулась до предела в душе Дианы. Нет, не сброс контейнера ее беспокоил, сама по себе это несложная и вполне отработанная процедура. Подумаешь, выкинуть в открытый космос железный ящик и включить его двигатели. На экране загорелась цифра ноль. И… ничего не произошло. У Дианы упало сердце. О Господи, она совсем рехнулась. Шлюз слишком далеко, она и не должна была ничего услышать!

– Контейнер запущен, – доложил Рид. – Старт нормальный, двигатель работает нормально. Курс заданный.

– Внимание, маневр, – сообщил Джеральд. Он, уже пристегнутый, сидел в своем кресле и надевал шлем.

– Всем постам, – начал он. – Маневр с большими ускорениями. Всем занять свои места и не покидать, повторяю, не покидать противоперегрузочных кресел после первого запуска. Вероятно, одним маневром дело не обойдется. Ждать общего отбоя. Все.

– Разрыв контейнера нормальный. Сорок секунд до расчетного облака.

– Защита, подготовиться к запуску ловушек в ручном режиме и возможному сбросу второго контейнера.

– К повторному сбросу готовы. До возникновения облака тридцать секунд.

Диана пристально глядела на экран, словно пытаясь загипнотизировать ОРИ, – на экране он был обозначен огромным пылающим пятном. Рядом появилась крошечная точка контейнера с отражателями – она заняла ту самую неудачную позицию, в которой СС43 взорвал свой контейнер. Вот-вот и этот взорвется.

Облако возникнет только спустя некоторое время после разрыва. Изготовители утверждали, что оно в течение минуты займет шаровой объем диаметром в десять – двадцать километров. Диане не нравилась слишком большая погрешность прогноза, но с ней приходилось мириться. У нее была мысль экспериментально уточнить характеристики облака, но она ее тут же прогнала – риск был слишком велик, ведь экспериментальный взрыв вполне мог привлечь к кораблю внимание ОРИ. Теперь оставалось лишь надеяться, что теоретические выкладки верны. А если нет? Если ОРИ способен каким-то образом работать в инфракрасной области спектра? Тогда кранты. Тогда облако для ОРИ будет совершенно прозрачным, а «Терра Нова» исполняет смертельный номер. Сколько в этом случае осталось жить? Не думать. Не думать об этом. Мосты за спиной сожжены, вариантов нет.

– Второй контейнер к запуску готов.

– Отлично, – бодро сказала Диана. – Ловушки?

– Согласно вашему указанию, капитан.

– Каким образом мы будем управлять ими из облака?

– Из облака уже не получится, мэм. Полная экранировка в радиодиапазоне.

– Что же тогда делать? – вмешался Джеральд. – Если ловушки будут запущены слишком рано, ОРИ отследит точку запуска и, без сомнения, направится прямо к ней.

– Да, сэр. Мы учли это. Ловушки стартуют через двадцать секунд после того, как связь с нами прекратится. Это заложено в их программе.

– Браво, Рид. Ваше жалованье за весь полет будет удвоено – разумеется, если мы когда-нибудь окажемся в местах, где существуют деньги. Напомните мне об этом.

– Я не забуду, сэр, спасибо. Первый контейнер взорвался. Распространение облака в пределах нормы.

Диана, не отрываясь, смотрела на экран. Да, облако растет быстро. Слишком быстро. Значит, и рассеется быстро. Вывод: в ее действиях, когда «Терра Нова» станет невидимой для ОРИ, не должно быть ни одной заминки.

– Защита, подготовьте второй контейнер. Разрыв на минимальном расстоянии сразу после старта. И без разгона – это облако должно скрыть нас самих.

– Слушаюсь, мэм.

Диана мельком взглянула на часы. Пять минут в запасе. Интересно знать, когда же наконец ОРИ будет ослеплен. А самое главное, на сколько? Вопросы, вопросы… Ну да ладно, ничего страшного. Понадеемся на интуицию, Диану она до сих пор не подводила…

– Сбросить второй контейнер! – крикнула Диана.

– Есть!

– Рулевой, пуск корректировочных двигателей, резко направо, пятисекундный импульс. Отойти от контейнера на безопасное расстояние…

«Терра Нова» мелко задрожала, дернулась в сторону, отваливая от готового взорваться контейнера.

– Безопасная дистанция! – завопил рулевой.

– Разворот, и сразу разгон по курсу ОРИ в обратном направлении! Вперед!!!

Корабль накренился, разворачиваясь на месте. Маневровые двигатели смолкли, и послышался звонкий шлепок с противоположной стороны, – это рулевой одним импульсом остановил вращение «Терры».

– Курс установлен, пуск маршевых двигателей.

Страшная сила вдавила Диану в кресло. Она попыталась вздохнуть, в глазах поплыли красные круги. Грохотало вокруг, как при землетрясении.

– Перегрузка половина, – орал офицер, – единица, полторы, две, две с половиной, три… три-точка-один…

– Стоп! – заорала в ответ Диана. – Сбавь до трех!

– Перегрузка три-ноль.

– До облака пятнадцать секунд, – подал голос Джеральд. – Внимание, столкновение.

Ну, об этом Джеральд предупреждал зря. Облако состояло из легчайших кусков алюминиевой фольги, и «Терра Нова», оборудованная мощнейшей системой противометеоритной защиты, просто-напросто их не заметила. Лишь чуть-чуть усилилась мелкая вибрация корпуса.

– Ловушки запущены, все активны! – доложил лейтенант Рид. – Управление вторым контейнером в норме, разрыв по программе.

– Стоп машина! – приказала Диана. Уши заложило от навалившейся внезапно тишины. Лишь когда Диана к ней привыкла, то услышала легкий шорох кусочков алюминиевой фольги, ударявшихся в обшивку корабля.

Экран был забит помехами так плотно, словно его завалило белым снегом. ОРИ несся где-то рядом, всего в нескольких километрах от «Терры». Проследить за ним, однако, было совершенно невозможно. Это добрый знак. Если они не видят ОРИ, значит, и тот не видит их. Конечно, существовала опасность случайного столкновения, но она была практически нулевой.

Несколько минут передышки, а потом снова борьба.

– Видно что-нибудь в инфракрасном и оптическом диапазонах?

– Не очень хорошо, мэм, но проследить за ОРИ можно.

Диана вывела на свой экран оптическое изображение. Яркие белые вспышки, и больше ничего. Благо, хоть наблюдатель контролирует движение врага – она бы ни за что не разобралась.

– ОРИ – на минимальном расстоянии от нас, – доложил наблюдатель. – Признаков нашего обнаружения нет.

– Внимание, разрыв второго контейнера, – сообщил офицер по средствам защиты.

– Неплохо. Второе облако еще немного задержит Противника, – сказала Диана. Проклятие, у нее уже рябило в глазах от этого северного сияния на экране. – Хамато, можно улучшить изображение? Я ни черта не вижу в этой мешанине.

– Что? О, да, мэм, картинка элементарно фильтруется. Включите режим ШПОИТГ.

– Что-что?

– Шумоподавление Плюс Оптический и Инфракрасный Тактический Гибридный, – объяснил Хамато. – В нем помехи взаимоподавляются, корректировка…

– Ясно, помолчи теперь, – оборвала его Диана. Она последовала совету Хамато, и – о чудо! – экран моментально очистился. ОРИ двигался, не сбавляя скорости, ловушки разлетались во всех направлениях, в точности повторяя действия во время атаки на СС43.

Подперев голову руками и затаив дыхание, Диана наблюдала за происходящим. Чем же все кончится? Сейчас, вот сейчас…

– Ловушки переключились в режим самонаведения, – закричал Рид. Мог бы и не кричать, Диана сама все видела. Ловушки, вместо того чтобы удирать от ОРИ, вдруг развернулись и бросились прямо на него. Поймет ли ОРИ, что его дурят? Если поймет, тогда конец. Он легко обнаружит «Терру», медленно уплывающую с противоположной стороны облака, догнать ее будет делом нескольких мгновений.

ОРИ выскочил из первого облака помех и тут же вляпался во второе. Проклятие, он все-таки летит слишком быстро! Уже и второе облако позади. Ну, что ты сейчас решишь, чертов харонец?!

– ОРИ маневрирует! – сообщил Хамато.

Диана чуть не подпрыгнула от радости. ОРИ сделал резкий зигзаг, выбирая цель. Да, он выбрал самую удаленную ловушку, положение которой соответствовало положению СС43.

Победа!!! Стоп, одернула себя Диана, победа, если только силы взрыва хватит на то, чтобы вывести ОРИ из строя.

– ОРИ приближается к ловушке-7. Курс перехвата…

Экран озарила мощная вспышка, боевой заряд ловушки-7 взорвался, когда до ОРИ осталось десять метров (как и было запрограммировано). ОРИ—219 вонзился прямо в сердцевину взрыва. Излучение радаров мгновенно прекратилось. Только что ослепительно сверкавший ОРИ превратился в едва заметную темную точку. Остальные ловушки спешили к месту взрыва добивать врага. Но вряд ли в этом была необходимость.

– Выходим из облака, – предупредил Хамато.

Шорох алюминиевой пленки смолк. «Терра Нова» неслась в открытом космосе прочь от побежденного ОРИ.

Кто-то щелкнул переключателем, максимально увеличив изображение поля боя. Еще один взрыв залил светом весь экран, за ним еще и еще; из огненного шара, беспорядочно кувыркаясь, выпал ОРИ. В него ударила следующая ловушка, и снова полыхнуло пламя. Вдоль ОРИ зазмеилась трещина, и он распался надвое. Из недр машины вывалилось корчащееся нечто, оно было продолговатой формы и окружено целым роем объектов поменьше. Все они бились в предсмертной агонии.

Давненько переборки «Терра Новы» не видели такого веселья. Кто-то кричал «ура», кто-то пел и пританцовывал, кто-то похлопывал соседа по плечу. Одна Диана продолжала неподвижно сидеть в командирском кресле, глядя в одну точку. Она давно разучилась радоваться. Ну хорошо, на одного врага меньше. Но только на одного.

«Первая наша победа, – сказала Диана самой себе. – Первая крошечная победа».

Можно вздохнуть с облегчением и заняться текущими делами. Впрочем, дело-то все то же – готовиться к будущим сражениям.

Последняя ловушка настигла остатки ОРИ, и конвульсивно дергающееся нечто бесследно исчезло в яркой вспышке. Диана повернула голову. Нет, не только она не участвует во всеобщем ликовании. Еще один человек с печалью думал о смерти, и для него это была не смерть врага, а гибель пусть чуждой, но сложной и невообразимо древней формы жизни. Диана безошибочно прочла это в его глазах, и еще прочла в них, что праздновать чужую смерть – вряд ли самое достойное занятие для человека.

– Джеральд, – позвала Диана.

– Что? – вздрогнул от неожиданности старпом.

О Боже, как он бледен. Макдугал, наверное, лучше всех понимал, на каком тонком волоске все висело несколько минут назад.

– Слушаю вас, мэм.

– Отбой боевой готовности, – объявила Диана. – Ложимся на прежний курс. – Она включила громкую связь. – Всем постам. – Голос прозвучал сипло, она откашлялась. – Только что…

Вот закавыка! Оратор-то из нее никудышный. Что бы такое сказать экипажу?

– Только что мы все остались живы, – подумав, закончила Диана. – Повторяю, остались живы. Это все.

 

21. Допустимые потери

Когда мы отражали нападение харонцев на Солнечную систему, нам пришлось уничтожить Плутон и Харон. Тем самым была потеряна связь с Землей. Мы решили, что семь спасенных планет Солнечной системы – это все-таки лучше, чем ничего.

Ну а если жертвой во спасение других пришлось бы стать именно вам? Боюсь, в этом случае вы отнеслись бы к принятому решению несколько иначе.

Мемуары доктора Джейн Уэблинг, бывшего заместителя директора Института гравитационных исследований по науке.

СОЛНЕЧНАЯ СИСТЕМА. Точка Плутона. Центр управления Кольцом Харона

Автократ передвинул пешку и откинулся в кресле. Сондра Бергхофф, подперев подбородок рукой, уставилась на доску. Она неплохо играла в шахматы, но с Автократом ей тягаться было не по силам. Сондра обычно просчитывала позицию на три-пять, в лучшем случае на восемь ходов вперед, Автократ же, начиная комбинацию, видимо, уже знал, каким образом поставит мат.

Но несмотря на это, а, возможно, и благодаря этому. Автократ часто допускал мелкие «зевки». Если они не вели к быстрому проигрышу, то он просто не обращал на них внимания, как на пустяки. В тот самый момент, когда Сондра решала нанести окончательный удар, она неожиданно обнаруживала, что ей недостает буквально одного хода, чтобы сделать положение Противника безвыходным. Но иногда этот ход оставался. Правда, чаще безвыходным оказывалось ее собственное положение.

Может быть, сейчас именно тот случай? Сондра неуверенно взялась за свою единственную ладью и двинула ее вперед.

– Мат, – объявила она.

Автократ удивленно поднял брови.

– Да? – протянул он. – В самом деле. Я должен поблагодарить вас за доставленное мне удовольствие. Это настоящая игра. Все-таки не зря я тащился через всю Солнечную систему.

– Что вам мешает найти достойного противника на Церере? – спросила Сондра.

– Люди боятся поплатиться за выигрыш. А поддавки я не люблю, – невозмутимо объяснил Автократ, заново расставляя фигуры на доске.

Интересно, шутит Автократ или говорит серьезно? Его высказывания зачастую звучали парадоксально или двусмысленно, и Сондре стоило огромного труда, чтобы понять, что же на самом деле имеет в виду Автократ. Ладно, она ответит Автократу тем же.

– Да, – сказала она тихо, – хорошо, что я нахожусь вне вашей юрисдикции.

– Чепуха, – возразил он. – Юрисдикция Автократа ограничена, это верно, но не в географическом смысле. Я призван действовать во благо жителей Пояса Астероидов – всегда и везде. Смею заверить, что, если я отдам приказ казнить вас, вы нигде – повторяю, нигде – не избежите наказания…

– Даже если вы приговорите меня к смерти за шахматный выигрыш?

– За что угодно, если я решу, что вы представляете угрозу миру и справедливости. Известен случай, когда один из моих предшественников казнил человека именно за выигрыш, таковы были условия пари. Не очень приятная история, но не будем портить ею сегодняшний вечер.

Автократ уже не раз посвящал Сондру в таинственные истории, полные убийств и казней. Героями этих историй были предшественники Автократа, про себя он не рассказывал. Впрочем, этот факт Сондру мало успокаивал. Слишком уж серьезную команду он привез с собой – его гвардия способна мгновенно уничтожить любого, если этого возжелает Автократ. Нелегко было жить на станции, ежеминутно ловя на себе угрюмые взгляды гостей из Пояса.

И все-таки Автократ Сондре нравился, и она не скрывала этого. От него исходило нечто зловещее, но все это с лихвой окупалось его исключительным обаянием. Он напоминал Сондре строгого, но справедливого отца, способного справедливо оценить поступки своих детей и отшлепать, если это потребуется. А своими детьми он, кажется, считал абсолютно всех.

– Еще партию? – спросила Сондра.

– Нет, хватит, – ответил Автократ, поднимаясь. – Вы необыкновенно сильны в тонком анализе, сегодня вы поняли, как можно обыграть меня, и я хотел дать вам день-другой, чтобы вы забыли об этом уроке.

Автократ неспешно пересек кают-компанию и подошел к иллюминатору, за которым поблескивало гигантское Кольцо Харона, видное отсюда почти целиком.

– Как вы считаете, я собираюсь захватить вашу станцию? – вдруг спросил Автократ, не меняя ироничного тона.

– Сэр?

Автократ повернулся и посмотрел ей прямо в глаза.

– Я задал вам вопрос. Безусловно, подобная возможность рассматривалась вами, ведь меня сопровождает вооруженная до зубов команда, и я злоупотребляю вашим гостеприимством. Меня интересует, к какому выводу вы пришли.

– В принципе не исключено, – ответила Сондра, тщательно подбирая слова, – а судя по некоторым обстоятельствам, и вполне вероятно. Но еще вероятнее то, что вы просто хотите оказать силовой нажим на своих конкурентов, я говорю про Луну и Марс. Знайте, что я способен завладеть Кольцом Харона и единолично управлять им, – вот подтекст ваших действий. Но действительно ли вы сможете обеспечить работу Кольца?

– Я понял, – сказал Автократ. – Ну хорошо, допустим, я запугал их. А потом?

– Потом они становятся более сговорчивыми…

– Скажите, а ваши тамошние друзья сядут за стол переговоров, чтобы не допустить разгорания этого кризиса?

– Я думаю, да.

– Но договоримся ли мы? Как можно было бы мирно поделить страшную мощь, заключенную в Кольце Харона?

У Сондры мурашки побежали по спине. В такие игры с Автократом она пока не играла.

– Не знаю, – ответила она. – Не представляю себе, как можно это осуществить.

– Вот и я тоже пока не вижу способа. Но я его найду. Обязательно найду.

– Так вы не собираетесь захватывать станцию?

Автократ усмехнулся и загадал новую загадку.

– Это не входит в мои текущие планы, – ответил он. – И говорить на эту тему бессмысленно. Сейчас меня занимает более интересная задачка, и, кажется, теперь я знаю, зачем оказался здесь. – И замолчал, снова уставившись в иллюминатор.

– Простите, не поняла. – Сондра приблизилась к Автократу, сохраняя, однако, некоторую дистанцию. – Я-то полагала, что вы прибыли сюда ради гравитационного луча.

– И не ошиблись. Поймите, гравитационный луч не должен попасть в чье-то единоличное владение; не исключение и Пояс Астероидов. Иначе не избежать космической войны. Я надеюсь, что мой визит сюда достаточно ясно покажет вашим друзьям на Луне и Марсе, что мы в состоянии разрешить все споры и разногласия, сохранив вашу независимость. Кольцо будет служить общим интересам. Приехал я, однако, не только и не столько из-за этого.

– Тогда из-за чего же? – Сондра совсем растерялась. Голова у нее пошла кругом.

– Посмотрите на него, – сказал Автократ, указав на Кольцо. – Оно напоминает о том, что такое истинная мощь, и о том, сколь слаб в сравнении с нею человек. Я безраздельный владыка жизни и смерти множества людей, но эта машина, созданная человечеством, сильнее меня. Однако и она – ничто в сравнении с мощью харонцев. Так почему же эти могущественные харонцы миллионы лет прятались у нас в Солнечной системе? Да потому, что они панически боятся какой-то третьей силы, возможности которой нам даже представить не дано. Бог с ними со всеми, но вот это, – он кивнул в сторону Кольца, – это наше, собственное. И оно запросто уничтожило планету со спутником.

– Все это было известно вам еще до визита на станцию, – сказала Сондра, мучительно соображая, в чем смысл этого странного разговора? Он покидает станцию, но покидает не как Вильгельм-Завоеватель, а как простой турист, как философствующий путешественник? Странно.

– На Земле совсем недавно дули теплые ветры, в лесах и степях жили прекрасные животные, а над головами людей голубело родное небо. Тоже ведь факты общеизвестные. Но знать – это еще не значит понимать, это еще не значит чувствовать. Чтобы понять и всем сердцем почувствовать это, мне пришлось побывать здесь. И теперь я уверен, что смогу вернуть Землю в Солнечную систему на ее законное место.

– Вы оказались гораздо тоньше меня. Автократ, – пробормотала Сондра. – Теперь я по крайней мере знаю, что никогда не научусь вас понимать.

Губы Автократа сложились в добродушнейшую улыбку, хотя взгляд оставался совершенно отсутствующим.

– Ну и прекрасно, – сказал он.

Луна. Северный полюс. Исследовательский центр имени Дрейфуса

Ларри Чао открыл глаза. В комнате было полно народу: Тайрон Веспасиан, Сэлби Богсворт-какая-то, Марсия Макдугал, медсестра, Люсьен Дрейфус – все они, затаив дыхание, смотрели на него.

Люсьен? Но это невозможно! Ларри закрыл глаза, потряс головой, потом открыл их снова и с облегчением (но и некоторым разочарованием) обнаружил, что воображаемый Люсьен исчез. Бедный Люсьен. Они так долго были вместе.

– Эге-гей, да он проснулся, – сказал Веспасиан. – Привет, Ларри. Ты как, в порядке?

– Да. Кажется. – Ларри попытался приподняться, но тут же пожалел о своей попытке. Мышцы отозвались на сокращение страшной болью. – Ох, по-моему, я погорячился…

– Держу пари! – крикнул Веспасиан, забыв сказать, с кем и на какой предмет. Он просто изнывал от нетерпения и, похоже, явился сюда отнюдь не для того, чтобы справиться о здоровье Ларри. Ларри понял, что предстоит долгий разговор.

– Так ты… – сказал он, осторожно опуская ноги на пол (это был настоящий твердый пол, а не пошлая компьютерная подделка), – так ты получил материалы?

– Да, мы все получили, – радостно ответил Веспасиан. – Но без твоих комментариев нам в них не разобраться.

– Я подозреваю, что вы видели много меньше, чем я. Когда мы с Люсьеном полетели, произошло много э-э… несколько странного. Итак, расскажите, что видели вы, а уж потом я с удовольствием пополню ваши знания.

– Кто-то атаковал Сферу, – сказала Марсия, – а потом была последовательность картинок, описывающих то, что случилось после ее разрушения. Изображение расколотой Сферы идентично перехваченному нами пять лет назад. Но если тогда оно представляло собой некий краткий конспект событий, то теперь перед нами подробное изложение.

Ларри кивнул и встал с кровати. Взял халат, висевший на спинке и, поморщившись от боли, натянул его на себя. Черт возьми, могли бы дать еще хоть полчаса, чтобы он привел себя в порядок. Впрочем, его товарищи, конечно, не в силах были ждать. Да и не только товарищи – сама ситуация требовала немедленных действий. И тем не менее Ларри сейчас явно не в лучшей форме.

– Ну, все правильно, – сказал Ларри, с трудом прогоняя раздражение. – И если вы покажете картинку с расколотой Сферой любому высокоорганизованному харонцу, то поймете, что она означает.

– Но кто, черт побери, ее разрушил? – воскликнул Веспасиан. – И почему Люсьен так торопился показать ее тебе? Что это – история, легенда? Или, может быть, предупреждение?

– И то, и другое, и третье, – ответил Ларри. – Но… секундочку. Вы что, не видели финала?

– Да черт разберет, что мы там видели! – вмешалась Сэлби. – Поэтому нас и интересует, что видел ты. У тебя был другой вариант финала?

– Нет, смысл, видимо, тот же, – ответил Ларри. – Но еще множество подробностей. На первый взгляд они кажутся несущественными, но как раз в них все дело.

– В момент катастрофы произошел настоящий информационный взрыв, – сказала Марсия. – Видеообразы вперемешку с непонятным текстом сменяли друг друга так стремительно, что мы не уследили. Теперь пытаемся расшифровать их, и не сказать, чтобы очень успешно.

– Да, это был взрыв так взрыв, – подтвердил Ларри. – Обилие информации подавляло, но никак не сказывалось на ясности сообщений. Все было понятно. А кроме того, Люсьен ни на секунду не переставал шептать мне на ухо, объясняя суть происходящего. Долгие часы я наблюдал историю чужого мира. А сколько времени все это заняло у вас?

– Минут пять-десять, – сказала Марсия.

– Ну вот, так я и думал! Чего же удивляться, что вы ни черта не поняли? Когда Люсьен потащил меня на небо, все резко переменилось, я стал воспринимать все иначе. Я-то, дурак, думал, что он тщится поведать мне историю пятилетней давности! Телеоператор, конечно, замечательно имитирует реальность, и все же… Я ни на секунду не забывал, что нахожусь в искусственно смоделированной среде. А тут началось тако-ое…

– Что? – не выдержала Марсия.

– Это было, как… Ну вот, есть живая действительность и видеозапись. Поначалу я как будто смотрел видеозапись, и вдруг оказался там наяву, все стало настоящее, подлинное… Простите, мне не хватает слов, чтобы описать свое состояние. Телеоператор имитирует органы чувств по отдельности, ты привыкаешь к этому, но тут они внезапно слились в единое органичное целое, невообразимо более богатое, чем их простая сумма. Я не знаю, как они это сделали. Для вас это был информационный взрыв, а для меня ниспосланное мне необъяснимое откровение. Я словно превратился в некий сосуд, куда, помимо моей воли, широким потоком хлынуло удивительное знание.

– Ларри, конкретнее! – требовательно сказала Сэлби. – Что ты там видел?

– Противника, – ответил Ларри. – Страшного врага харонцев. Гибель Сферы, свидетелями которой вы были, дело его рук. Теперь он охотится за Сферой, укравшей Землю.

Сэлби, Марсия и Веспасиан выразительно переглянулись. Подтекст этих переглядываний не укрылся от Ларри: они решили, что после всего пережитого он просто рехнулся.

– Подожди, – мягко сказал Веспасиан. – Начнем-ка с самого начала.

– Ах так, – рассердился Ларри, – тогда идите вы к черту. Мне нужно умыться и привести себя в порядок. А через полчаса встретимся где-нибудь в другом месте и поговорим. А то столпились прямо у кровати, я даже одеться не могу.

Марсия вопросительно взглянула на коллег.

– Хорошо, – подумав, сказала она. – Этажом ниже есть конференц-зал. Когда будешь готов, спускайся туда.

Сэлби попыталась запротестовать, но Марсия в два счета выпроводила ее за дверь.

Ларри посмотрел им вслед. Что это на него нашло? Грубость и нахальство совершенно не его стихия. Но что-то подобное в его жизни уже было. Пять лет назад он точно так же ругался с Люсьеном.

Все повторяется. И опять в связи с Люсьеном.

Когда Ларри спустился в конференц-зал, он уже малость отдышался, взял себя в руки и был по-олимпийски спокоен. Правда, выслушивая витиеватые поздравления коллег, испытал мстительное удовлетворение. Очевидно, поняв, что допрос не лучший способ общения, они решили сменить тактику. Они знали, что полностью зависят от его благорасположения, и стали необыкновенно, до приторности учтивы. Ну что ж, он будет милостив к своим товарищам. Солидно усевшись во главе стола, Ларри начал рассказ:

– Возможно, мне удалось узнать даже больше, чем мне самому кажется. Люсьен непрерывно комментировал события, которые сам же и демонстрировал. Впрочем, «комментировал» не совсем верное слово, потому что он по-прежнему испытывал огромные трудности с речью. Люсьен передавал мне информацию каким-то иным образом.

Ларри задумался на мгновение, подыскивая точные слова.

– Нужно вернуться в далекое прошлое, – продолжал он. – В очень далекое, даже не скажу насколько. Обозначим этот отрезок времени, как многие миллионы лет. Может быть, пять миллионов, а может быть, все сто пятьдесят. Харонцы находились на очень высоком уровне развития и уже распространились по значительному участку Галактики, сооружая повсюду свои сферы и прибирая звезды с планетными системами. Они создали огромную империю мультисистем и нигде не встретили ни угрозы своему существованию, ни противодействия. Все мультисистемы были соединены между собой сложной сетью червоточин, или, другими словами, гравитационных туннелей, по которым велись торговля, обмен информацией и даже транспортировка планет. В период своего расцвета могущественная империя насчитывала несколько тысяч сфер.

– А что случилось потом? – спросила Марсия.

– А потом выяснилось, что не только харонцы умеют виртуозно использовать гравитацию.

– Те самые Противники, о которых ты упоминал? – нетерпеливо подсказала Сэлби.

– Противник один, – поправил ее Ларри, – но он способен делиться на множество независимых фрагментов и, когда это требуется, вновь воссоединяться в единое целое. Однако наши термины «индивидуальный» и «коллективный» здесь не подходят, суть намного сложнее. Это нужно иметь в виду.

– На что похожи такие фрагменты? – раздался голос Веспасиана.

– Это сферы грязно-серого цвета. Он такой из-за налипшей на поверхность межзвездной пыли. Размер сфер произволен, но те, что непосредственно нападают на сферы мультисистем, величиной с ОРИ или средний астероид.

– Но почему фрагменты имеют именно сферическую форму? – спросила Марсия.

– Из соображений гравитационного равновесия, – пояснил Ларри. – Они малы, но чрезвычайно массивны. Не хочу выдумывать, поскольку Люсьен этого не говорил, но, на мой взгляд, они состоят из необычного, неизвестного нам вещества, плотность которого сравнима с плотностью нейтронных звезд.

– Неизвестное вещество? Что за чертовщина! Расскажи-ка поподробнее. – Сэлби сидела, как на иголках.

– Какая-то новая форма материи, состоящая не из протонов и нейтронов, а из неведомых тяжелых частиц.

– Что-нибудь вроде антиматерии? – спросила Сэлби.

– Нет-нет, она здесь ни при чем, – откликнулась Марсия. – Материя и антиматерия взаимно уничтожаются, так что такое тело не смогло бы существовать в условиях нашей Вселенной достаточно долго. Судя же по рассказу. Противник не сталкивается с проблемой аннигиляции.

– Тогда откуда такая плотность? – поинтересовался Веспасиан, морща лоб.

– В обычном веществе размер атомных ядер ограничен их стабильностью, она тем ниже, чем крупнее ядро, – сказала Марсия, – а значит, существует и предел плотности. Теоретически сколь угодно большими могут быть только ядра, состоящие из кварков. Но экспериментально эта гипотеза до сих пор не подтверждена.

– Вот именно! Такой материи никто и никогда не наблюдал! – воскликнул Веспасиан.

– До сегодняшнего дня, – вставила Марсия, выразительно посмотрев на Ларри.

Неожиданно дружный отпор его слегка обескуражил.

– Вы можете, разумеется, смеяться надо мной, – сказал он, – но тем не менее это правда.

– Свидетельство Люсьена, – рассудительно (слишком рассудительно!) возразила Марсия, – еще не гарантия истины. Про Люсьена мы сейчас практически ничего не знаем. А если он вообще живет в мире галлюцинаций?..

– Чушь! – закричал Ларри. – Я уверен, что Люсьену следует верить на сто процентов. И вообще дайте наконец мне дорассказать! Или вы предпочитаете препираться между собой?

Веспасиан пожал плечами.

– Всего пять лет назад никто и представить не мог, – сказал он, – что в недрах Луны комфортно расположилось инопланетное чудовище, которое в силах украсть Землю. Говори, Ларри!

– Да, спасибо. Не буду утверждать, что я разобрался во всем, но Противник – это ключ к разгадке. Его вряд ли правильно назвать живым существом в принятом смысле слова, но действует он вполне разумно…

– О чем это ты? – спросил Веспасиан.

– Об уничтожении сфер, разумеется.

– Подождите, – не выдержала Сэлби. – Ларри развлекает нас тут какими-то сказками. Невероятно, чтобы такое небольшое существо могло уничтожить огромную Сферу!

– Если ты все-таки перестанешь перебивать меня, то и глупых вопросов тебе задавать не придется. Очень выгодно, Сэлби, послушай моего совета. Итак. Мы приблизительно представляем себе эволюционный путь, пройденный харонцами. Сначала разумные существа чем-то сродни нам, потом семеноносные корабли; в какой-то момент корабли подчиняют себе живую материю, и, пожалуйста, результат: то странное смешение органики и неорганики, которое мы называем харонцами. Постоянная коррекция собственной эволюции, и – как высшее достижение – таинственная Сфера. Насколько я понимаю. Противник прошел примерно тот же путь, жестко контролируя собственную эволюцию. Это можно представить себе, ну я не знаю, например, как амебу, простейшее биологическое образование, которое вдруг поумнело и бросилось создавать новых, все более совершенных после каждого опыта амеб.

– Но амеба и сознание – вещи несовместимые, – запротестовала Марсия. – Организм должен в своем развитии превысить некий порог сложности, чтобы научиться мыслить. Одноклеточным мышление недоступно.

– В том случае, если клетка строится из углерода, водорода, азота и кислорода, – да. Допустим, что атомы вещества, из которого состоит тело этих монстров, содержат неизвестные нам элементарные частицы. Сложность та же, только не на молекулярном, а на атомарном уровне…

– Но объясните мне наконец, – перебил Ларри Веспасиан, – почему мы ничего не знаем об этом веществе? Откуда оно взялось?

– Нейтронные звезды, – сказал Ларри. – Противник появился на свет на поверхности нейтронной звезды. Гравитация там громадная, и потому, вероятнее всего, первоначальная форма Противника – что-то вроде тончайшего блина.

– Что за глупости! – возмутилась Сэлби. – Гигантский одноклеточный блин – обитатель нейтронной звезды? Ларри, вы безответственный фантазер!

– Сэлби, я на вас не обижаюсь, но, ради Бога, постарайтесь меня понять. Мы дети во всем, что касается гравитации. А для Противника мощнейшие гравитационные поля – родная стихия, такая же, как для нас электромагнитная. Для него они – источник жизненно важной энергии. Наверное, Противник способен преобразовывать обычное вещество в «странное» и создавать таким образом свои новые фрагменты, как бы выращивать самого себя…

Марсия сидела, глубоко задумавшись.

– Твой рассказ звучит, конечно, слишком фантастично, но кто-то ведь уничтожил ту сферу? – сказала она. – Ларри так горячо защищает свою точку зрения, потому что, видимо, считает ее окончательно доказанной. Предположим, он увлекается. Но если мы примем его утверждения в качестве гипотезы, то придется согласиться: это очень хорошая гипотеза. Разумеется, некоторые неясности остаются, но она превосходно объясняет таинственные факты, смысл которых мы до сих пор не в силах были понять. Честно говоря, меня так и подмывает поддержать Ларри…

– Но харонцы? – продолжала сопротивляться Сэлби. – Зачем этим существам харонцы?

– Как я уже говорил, харонцы создали сложнейшую систему гравитационных туннелей, – сказал Ларри. – Противник тоже создал подобную сеть. Сначала появился один туннель, замыкающий одну нейтронную звезду на другую; таким образом были колонизированы обе. Затем второй, третий… Сеть разрасталась и усложнялась…

– О Господи, – прошептала Марсия. – Я поняла. Одна сеть случайно пересеклась с другой…

– Да, верно, – подтвердил Ларри. – Первое, что приходит на ум. Противник проник в харонские гравитационные туннели, пожирая запасы энергии харонцев. Харонцы мастерски используют гравитацию, но живут-то они вне гравитационных полей, в нормальном пространстве, и в этом смысле они нам гораздо ближе, чем Противник. Для Противника гравитационный туннель – родной дом, уютный и обжитой.

– Так саранча пожирает урожай, выращенный людьми, – сказала Марсия.

– Какая еще саранча? – изумился Веспасиан. На Земле он бывал лишь в краткосрочных командировках и иногда поражал землян совершенно детскими вопросами.

– Такое прожорливое насекомое, – объяснила Марсия. – Вы на Луне счастливчики, потому что никогда не встречались с саранчой. Если саранча попадает в благоприятные условия, она начинает размножаться со страшной скоростью. Идеальное место для размножения – хлебные поля. За сутки саранча может уничтожить посевы на гигантских площадях. Она – причина постоянной головной боли фермеров. Победить ее, пока она сама не уйдет, практически невозможно. Но когда она уходит, то оставляет после себя лишь голую землю…

– Мне это сравнение не кажется корректным. – Сэлби сегодня не давал покоя чертик противоречия. – Непобедимость саранчи объясняется ее огромным численным перевесом. А видеозапись катастрофы, случившейся со Сферой, показала нам только одного Противника.

– Один – это все равно что все. Вы видели изображение частички Противника, все-таки прорвавшейся к Сфере. Тактика такова. Противник по вычисленной им червоточине пробирается в Мультисистему и, оказавшись в нормальном пространстве, делится на сотни мелких образований. Если хотя бы один фрагмент Противника попадет внутрь сферы, пусть даже все остальные будут уничтожены харонцами, – это означает полную победу Противника. Я еще раз повторяю: отдельный фрагмент и весь организм – по сути, одно и то же.

– И любой из них способен убить Сферу?

– Да, – подтвердил Ларри. – Наилучший способ борьбы с Противником – уничтожить его в момент выхода из туннеля, пока он существует в единственном числе. Для этого нужно метнуть в него с околосветовой скоростью тяжелое небесное тело. Снарядом может быть любая средняя планета. От Противника останется мокрое место. От планеты, правда, тоже. Но, с харонской точки зрения, игра стоит свеч. Сфера потеряет одну из множества планет, зато сохранит все остальные и заодно навсегда избавится от страшного врага. Потери более чем приемлемые. В ее положении выбирать не приходится, остаться бы живой. Что, я слишком циничен? – невесело улыбнулся Ларри.

– Ларри, но какой нам прок от этих сведений? – спросила Марсия. – Сейчас не время для абстрактных научных исследований, даже столь оригинальных…

– Да, сейчас не время. Но…

Ларри опустил глаза, мучительно размышляя. Как бы сказать им это? Да еще, чтобы они поверили? А, была не была!

– Дело вот в чем, друзья. Противник, крадущийся к сфере, появляется из гравитационного туннеля, как правило, на окраинах Мультисистемы. Сейчас цель Противника – именно та Сфера, в системе которой находится Земля. И эта Сфера, несомненно, в панике. М-м… – Ларри никак не решался произнести то, что собирался сказать. – Внимание Противника привлечет первым делом нерегулярная орбита Земли, и он скорее всего полезет через ближайшую к ней червоточинку. В принципе есть и другие варианты, но этот самый простой, а потому и самый вероятный… – Ларри собрался с духом и выпалил: – И в тот момент, когда Сфера решит метнуть в Противника планету, она, безусловно, использует ближайшую! Боюсь, это будет Земля…

 

22. Вызванный к жизни

Источник: Запись контакта с Дрейфусом.

Уровень достоверности: Ориентировочно 75 процентов.

Примечание: Все числовые величины и единицы измерений Противника переведены в грубом приближении на язык общепринятой на Земле системы единиц. Не следует забывать, что погрешность этих приближений крайне велика, и потому приведенные ниже значения могут дать лишь самое общее представление о Противнике.

Я/Мы есть один. Все связано с каждым, и каждый – со всем. Время есть мой/наш дом, а пространство – моя/наша тюрьма.

Я/Мы путешествую вперед и назад на миллисекунды или секунды, редко на часы. При необходимости Я/Мы могу отправиться и на большее расстояние во времени в прошлое или в будущее.

Но как смогу Я/Мы гордиться своей мощью, если Я/Мы будем вдалеке друг от друга во времени? Мои/наши передвижения во времени поэтому невелики. Однажды Я/Мы попробовал отправиться далеко, когда почувствовал себя в силах бороться за иновремя(?) и инопространство(?) Но мое/наше предприятие ранее закончилось неудачей, и мне/нам пришлось вернуться домой, в Средоточие.

Там, в чудном темном мире, очень мало массы, и это все искажает. Кроме того, время там несется с огромной скоростью, и, попав туда, Я/Мы постоянно рисковал утратить синхронность с Собой, после чего воссоединение стало бы невозможно. «Черное время»(?) в тысячи, миллионы раз быстрее, чем мое/наше нормальное время, и это разрывает связи с Внутренним Миром, ослабляя меня/нас.

В давние времена «Черное время» не было столь стремительным, поэтому когда-то в «прошлом»(?) Я/Мы вырвался из ужасного хаоса безмассовости, приблизился к Средоточию и объединился с ним. Тогда промежуток, отделявший меня/нас от теперь(?), казался столь громадным, что Я/Мы даже и не помышлял когда-нибудь одолеть его. Но Я/Мы рос. Много, очень много моего/нашего времени прошло, и я/мы распространился по поверхности Средоточия. А потом появились другие, и они попытались превратить Средоточие во фрагмент их собственной структуры Космоса. Но они сами станут фрагментом моей/нашей структуры. Другие всегда были, есть и будут, это превыше всякого понимания. Но Я/Мы в состоянии забирать у них главное их сокровище – энергию.

Иногда они умудрялись спастись. И велики были мои/наши потери. Но мощь росла вместе с чужой энергией, теперь все потери возмещены, и многократно возросли силы. Собственная слабость долго заставляла меня/нас быть осторожным. Это время позади. Я/мы хозяин положения.

И вот Я/Мы обнаружил их снова.

Описание наследственной Памяти. Журнал Исследовательского центра имени Дрейфуса, 2431.

СОЛНЕЧНАЯ СИСТЕМА. Луна. Исследовательский центр имени Дрейфуса

– Добрый день, – поздоровался Ларри, обводя глазами запущенный зал. Это было самое большое помещение на станции, впрочем, даже его не хватило, чтобы вместить всех желающих послушать Ларри. Руководству взбрело в голову, что он должен выступить перед персоналом с отчетом. Ларри не сопротивлялся – выступление было хорошим поводом привести в порядок собственные мысли.

– Удачный контакт с Люсьеном Дрейфусом, – начал Ларри, – кажется, вывел нас из тупика, в котором мы топтались.

Я хочу выразить глубокую признательность Сэлби Богсворт-Степлтон. Если бы не ее блестящий анализ архивных данных, нам бы не удалось продвинуться вперед так далеко. Трудно переоценить и вклад Марсии Макдугал, специалиста по харонскому языку. Ее превосходный перевод большинства визуально-символических единиц чужого языка помог нам понять смысл сообщения Люсьена Дрейфуса.

Теперь мы с высокой степенью достоверности знаем историю харонской цивилизации. Я имею в виду как фактологию, так и хронологию. Пока мы не получили этот материал, все оставалось крайне неопределенным. Некоторые из древних записей с равным успехом могли иметь возраст и миллион лет, и сотню миллионов. Наконец туман рассеялся.

Следует заметить, что большинство наших гипотез, выдвинутых в последние пять лет, подтвердились. Белых пятен в истории осталось сравнительно немного. А теперь позвольте мне вернуться к самому началу. Что-то около шестидесяти – восьмидесяти миллионов лет назад харонский семеноносный корабль, совершив посадку на Земле, воспроизвел на нашей планете все формы харонцев – от роботов-мусорщиков, занимающих низшую ступень харонской иерархии, до ее высших представителей. При этом он уничтожил множество форм развивавшейся на Земле фауны. Забрав с собой некоторые образцы земной ДНК, показавшиеся ему интересными, корабль отправился дальше.

Как минимум один большой харонец впоследствии перебрался на Луну, где, зарывшись глубоко в грунт, превратился в то, что известно нам под названием «Лунное Колесо». Другие харонцы, замаскировавшись под астероиды, разбрелись по всей Солнечной системе. Лунное Колесо отправило своей родительской Сфере сигнал о завершении подготовительного периода, и все оставшиеся здесь харонцы погрузились в сон. Приказ активироваться они получили всего пять лет назад.

Корабль, на котором харонцы прибыли в Солнечную систему, был одним из великой армии подобных кораблей. Сфера, та самая, что украла Землю, бросила эту армию на поиски подходящих звездных систем. Удача, возможно, улыбалась лишь одному кораблю из тысячи. В каждом таком случае схема действий харонцев была одинаковой – воспроизводство харонцев, посылка сообщения об успешном завершении подготовительного этапа и ожидание сигнала. Найденные звездные системы Сфера использовала двояким образом – или перебрасывала звезду и планеты по гравитационному туннелю в Мультисистему, или, при наличии необходимого запаса энергии и материала, начинала строительство вокруг данной звезды новой сферы, а позднее и целой Мультисистемы.

Многие звезды были переправлены в Мультисистему, но некоторые приберегались на случай строительства других сфер. По неизвестным нам причинам. Сфера не будила Лунное Колесо, пока пять лет назад… м-м… пока оно не проснулось благодаря случайному стечению обстоятельств… Ну, в общем, эта история всем известна… – Ларри замолчал и судорожно глотнул воды. Он старался не встречаться глазами с аудиторией.

– Как бы то ни было, – продолжал он нарочито развязно, – Сфера не отдавала приказ о вторжении в Солнечную систему. Даже для харонцев промежуток времени в восемьдесят миллионов лет очень велик. Скорее всего Сфера просто-напросто забыла о нас или же нашла более удобные территории для возведения новой Сферы. Возможно также, что сфере помешала катастрофа, о которой я собираюсь рассказать.

Так вот, самое главное. Вскоре после того как харонский корабль посетил Солнечную систему, харонцы впервые столкнулись с Противником. Их постиг страшный удар. Внезапно они обнаружили, что повержены в прах, что превратились из хозяев Вселенной в лакомый кусок для прожорливого чудовища.

Все помнят харонский «фильм», где горящая точка пронзает Сферу, а с обратной стороны вылетают две такие точки. Фильм иллюстрирует привычную тактику Противника. Обычно Противник врывается в Мультисистему из гравитационного туннеля и здесь разделяется на множество мелких частей. Как стая саранчи, они неотвратимо приближаются к сфере. Большинство нападающих гибнет в столкновениях с защитниками сферы, но как минимум один-два достигают цели. Какой бы из фрагментов Противника ни проник внутрь сферы, он способен разнести ее в клочья. Мы не знаем, из каких источников Противник потребляет энергию. Предположительно, его интересует энергия звезды, вокруг которой была сооружена данная сфера, если, конечно, от звезды что-нибудь осталось. Вполне возможно, что харонцы превращают ядра звезд в черные дыры и таким образом добывают гравитационную энергию. Но это все лишь догадки.

Давайте зададимся вопросом: каково мироощущение Противника? Кое-что нам теперь известно. Конечно, его представление об окружающем мире в корне отличается от нашего. Ему кажется, что космос «холоден», «темен», «искажен» и «хаотичен». Отдельным фрагментам Противника, живущим в мире сверхвысокой гравитации и замедленного времени, целые тысячелетия нашей жизни кажутся мгновениями. Нейтронные звезды, черные дыры, туннельные структуры – вот привычная для них среда обитания. Горький опыт Земли приучил нас к мысли, что червоточина – это сингулярный туннель, соединяющий две точки «нормального» пространства, для Противника же, напротив, именно туннель и есть «нормальное» пространство среди мрака и холода грозящего опасностями «ничто».

И вот однажды, случайно столкнувшись со Сферой, Противник напился ее энергии. Ее хватило для размножения и распространения своего… Пожалуй, слово «отродье» здесь наиболее уместно… Хватило для распространения своего отродья по сети туннелей, где оно занялось поисками новой добычи. С тех пор сферы стали любимым лакомством Противника. Но те, осознав это, естественно, предприняли ряд охранительных мер. Одна из таких мер просто поразительна. Я говорю о самоубийстве. Поняв, что вычислена Противником, и другого выхода нет, сфера уничтожала себя. Во-первых, этим актом она лишали Противника столь желанной ему энергии. Во-вторых, и это самое главное, она как бы заваливала все гравитационные туннели, ведущие к родственным сферам. И Противник оказывался в тупике. Вспомним, как харонцы в Солнечной системе восприняли приказ умереть. Они беспрекословно выполнили этот приказ. Мы не могли понять почему – теперь мы это знаем.

Создается впечатление, что до нашей эпохи дожили лишь отдельные харонские сферы, а некогда цветущая империя практически разрушена. Сферам, что еще живы, не позавидуешь: Противник рыщет в поисках добычи, и они живут в вечном страхе, прячутся.

Мне попалось несколько не совсем понятных фраз, которые требуют отдельного обсуждения. Это фразы из харонских перехватов сообщений, которыми обменивается Противник.

Теоретически туннели могут применяться не только как связка между двумя точками пространства, но и для свободного перемещения во времени. Нам это кажется немыслимым. Впрочем, кто знает, может, харонцы тоже использовали туннели с этой целью. Однако Противник, вероятно, действительно пытался путешествовать во времени.

Лжет ли Противник, заявляя об этом? Или это нечто вроде поэтической метафоры? Не исключено, что мы просто не поняли этой фразы, ведь мы получили его сообщение не напрямую, а через посредника – через харонцев. Ошибки при двойном переводе – не редкость, особенно если учесть, что харонским языком мы владеем не в совершенстве. Однако оставим пока тему свободного перемещения во времени и обратим внимание на другую возможность. Назовем ее «выжидание».

Противник живет на поверхности нейтронных звезд, то есть в условиях сверхгравитации. Как ему это удается, ответить затрудняюсь. Но нам известно, что при увеличении напряженности гравитационного поля время начинает течь медленнее. Это доказанный факт, более того, это одно из определений гравитации как таковой. Сверхмощные гравитационные поля, таким образом, приводят к чрезвычайно сильному замедлению времени. В пределе получается черная дыра, в которой время совсем замирает.

В самой черной дыре не выживет даже Противник, но он способен спуститься глубоко в гравитационный колодец и без всякого вреда для себя ждать там. Тем самым Противник, притаившийся в червоточине, словно побеждает время. Здесь проносится тысячелетие, там проходит день. Вот почему, хотя система связи бывшей империи сфер окончательно разрушена, угроза нападения на немногие сохранившиеся Сферы вполне реальна. Любая случайность может вывести на них Противника. А он обладает непревзойденной способностью выжидать; возможно, умеет неизвестным нам способом управлять движением черных дыр в пространстве, находясь в это время где-то рядом, в области сильно замедленного времени. Кстати, это довольно остроумное решение проблемы дальних межзвездных путешествий.

Сто сорок семь лет назад Противник случайно обнаружил одну функционирующую сферу и атаковал ее. Кажется, она была предупреждена об опасности заранее и успела до своей гибели привести в негодность все гравитационные туннели, соединявшие ее с другими мультисистемами.

Естественно, ее мультисистема развалилась сразу же после убийства сферы, и Захваченные Солнца, лишившись гравитационных якорей, рассеялись в космическом пространстве. Разрушенная Сфера осталась в одиночестве, лишь многочисленные трупы харонцев медленно кружились вокруг нее. Невеселая картина. Унылое космическое кладбище.

Противник уполз обратно в червоточину, где и продремал эти 147 лет.

Но пять лет назад прозвенел будильник, и Противник проснулся. Звонком была транспортировка Земли из Солнечной системы в Мультисистему. Не утомляя вас сложными математическими формулами, скажу лишь, что прохождение массивного объекта по гравитационному туннелю приводит к возникновению резонансных явлений – гравитационной вибрации, если угодно. Элементарная аналогия – круги на воде от брошенного в озеро камня.

Эти неуправляемые колебания «засветили» не только туннельную сеть, но и местоположение Мультисистемы, куда была переброшена Земля. Наш приказ умереть, посланный харонцам, хозяйничавшим в Солнечной системе, уточнил координаты. Третьего приглашения Противнику не понадобилось.

Мы не знаем, насколько быстро действует Противник. Видимо, сейчас он находится где-то в окрестностях Разрушенной Сферы и отзовется лишь спустя некоторое время. Не будем гадать. Несомненно одно: он выйдет из засады, если уже не сделал этого. Дальнейшее тоже очевидно – по обнаруженному туннелю Противник проберется к Мультисистеме и нападет, других вариантов попросту нет.

Сфера, управляющая Мультисистемой, понимает все это гораздо лучше, чем мы. В настоящий момент она наверняка лихорадочно готовится к обороне и вместе с тем вряд ли рассчитывает на успех. Весь предыдущий опыт сфер говорит ей о неотвратимой гибели. А это значит, что Земле угрожает страшная опасность. Мультисистему в случае победы Противника ждет известный нам финал. Часть планет сорвется с устойчивых орбит и будет заброшена в межзвездное пространство, другие погибнут в катастрофах, вызванных случайными столкновениями.

Если Земля, предоставленная сама себе, унесется в космос, у нее останутся некоторые призрачные шансы на спасение. Но дело обстоит хуже. У Сферы теоретически есть возможность спастись. Для этого, пока Противник еще не разделился на множество фрагментов, то есть на выходе из червоточины, нужно ударить в него планетой, разогнанной до околосветовой скорости. Разумеется, снарядом станет ближайшая к червоточине планета. Но Противник появится в Мультисистеме из той же червоточины, откуда пять лет назад появилась Земля, потому что он, как охотничья собака, пойдет по следу. И Мультисистема, недолго думая, воспользуется Землей. О результатах этого сражения мне говорить не хочется, я думаю, они ясны каждому.

Ларри Чао замолчал. В зале повисла звенящая тишина.

– Вот что произойдет в самом ближайшем будущем, – закончил наконец Ларри. – Если уже не произошло.

 

23. Встреча с пурпуристами

За время, потраченное на изучение правил сложной игры, невозможно объяснить эти правила тому, кто их еще не знает.

Закон Хэйли (свободное изложение)

Применительно к исследователям, изучающим сложнейшие абстрактные модели (назовем их «играми»), закон Хэйли утверждает, что дилетант никогда не сможет понять, чем они занимаются. Он не владеет словарем терминов; цели и задачи, обусловленные самой игровой ситуацией, предстают перед ним сущей нелепицей; он не знает ограничений, наложенных на модель ее творцами, и принципов ее взаимодействия с внешней средой. Он не знает ничего и скорее всего никогда не узнает, ибо информация, на основе которой строится модель, обычно крайне сложна и противоречива. Всякая попытка предварительного объяснения будет для него пустым звуком и приведет лишь к еще большему непониманию. Нельзя объять необъятное. Единственная возможность понять смысл игры – вжиться в нее, стать ее частью. Этот закон применим к самым разным областям человеческой деятельности – от политики до атомной энергетики, от бейсбола до Обязательных Оргий Движения Обнаженного Пурпура.

Самое сложное здесь – разглядеть конечную цель игры. Посторонний не видит, что всякое действие есть результат неарифметического сложения множества других действий; кроме того, он не в состоянии отличить действия глобального характера от текущих и второстепенных, он постоянно путает и, окончательно запутавшись, называет игру бессмысленным хаосом. Остается только отступить в недоумении. Умыть руки.

Вот почему мы не понимаем харонцев, и крайне сомнительно, чтобы они сумели понять нас. Если они вообще осознают наше присутствие.

Всевидящее Око. Научные принципы Обнаженного Пурпура. ДатаСтримДрим Пресс. 100101111110 (2430AD) (Перевод с пурпуристского).

МУЛЬТИСИСТЕМА. Окрестности ОбнаПура. Транспорт СС108. Пермод 3

Едва очнувшись и страстно желая вернуться в сладкий мир грез, где не было страха и боли, она снова проглотила пилюлю. Но на этот раз Жанна провалилась в тревожный, лихорадочный сон, похожий на бред, – ее затягивало в видения, словно бодрствующее подсознание Жанны пыталось оградить ее от страшной, губительной для рассудка реальности пермода.

Но в то же время видения были ужаснее реальности, в них клубился мрак и царствовала смерть… Злые духи носились во тьме, окружавшей измученную Жанну. Здесь все было призрачно: какие-то люди, события, города медленно проявлялись перед ее взором и растворялись, не успев проявиться до конца, а потом все повторялось.

Жанна спала, когда транспортный корабль включил двигатели, маневрируя перед причалом ОбнаПура. Она спала, когда корабль наконец пристыковался, и в открытый люк протиснулась рука грузового крана, которая принялась захватывать и выбрасывать наружу контейнеры. Пермод кувыркался среди других грузов, Жанну нещадно трясло, но она спала.

Она спала и тогда, когда пермод спланировал на контейнер с консервами, а два других, лопнув от удара, вывалили на них кучу нижнего белья.

Внутри пермода было тихо и спокойно.

Она спала.

МУЛЬТИСИСТЕМА. ОбнаПур. «Груз/Туда/Сюда/Обратно/ЦУП» (Бывшее Управление транспортной службы)

Канпоппер Бестолковый ловко взобрался на самую вершину горы только что прибывших грузов и остолбенел, заметив на ее вершине пермод. Проклятие! Он уставился на пермод, как на диковинный фрукт, и задумался: интересно, что там? Впрочем, ничего хорошего ждать не приходилось, на этот счет у Канпоппера имелся горький опыт.

В памяти всплыл один случай. Тот период содрогался от ударов, словно внутри кто-то устроил пляску. Вдобавок оттуда раздавался глухой вой. Пермод открыли и обнаружили в нем раскрашенного в красное беднягу. В дороге парниша наполовину свихнулся, – вероятно, перед стартом его не проверили на клаустрофобию. Внутренние стенки пермода были облицованы завтраками и обедами как в натуральном, так и в полупереваренном виде. Бр-р! Канпоппер слегка погрустнел, вспомнив запахи того подарочка. Он печально покачал головой и тут же раскаялся в содеянном – голова затрещала.

Двойная доза дамитола. Всего-то раз в год бывает эта принудиловка, а Канпопперу опять досталась разгрузка! Несправедливо. А вчера не было льда для пойла. Он никак не мог унять ритмическую пульсацию где-то между ушами. Команда орет бестолковщину все чертовы двадцать четыре часа в сутки, а тут горбаться на разгрузке и попробуй распихать хоть что-то хоть куда-нибудь.

Ну прямо ирония судьбы. Хорошенькое дельце – пять лет не присылали ни фига, а тут как прорвало. Где же столько грузчиков взять? Н-да, и что делать с этой железной коробкой?

А может, не скрывать, а то нюхнешь – забалдеешь? Ох как не хотелось Канпопперу заниматься тем, кто, может быть, сидит в пермоде. Небось бледнолицый и давно слетел с нарезки. И воняет, как на его месте поступил бы каждый. Ох неохота. А куда деваться? Работа есть работа, пусть ты хоть трижды пурпурист.

Нет в мире справедливости, раз приставили его к этой лебедке. Нет правосудия, лишь люди-орудия. Канпопперу понравилась грубоватая рифма, и он несколько раз повторил ее про себя. Фигня, все равно никакого смысла, как и в любой другой фразе. Канпоппер был пурпуристом-фанатом.

Поразмяв мозги этими глубокомысленными размышлениями, Канпоппер бросил взгляд на внешнюю панель, где светились числовые характеристики внутреннего микроклимата модуля. Ого, какой там морозильник! Канпоппер сбил печати и, зажав пальцами нос, нажал на нужную кнопку.

Крышка пермода приподнялась, образовав щель шириной не больше сантиметра. Канпоппер осторожно нюхнул. Странно – никакой вони, просто запах Земли. Но не только отсутствие смрада не соответствовало предшествующему опыту. Канпоппер вдруг сообразил: внутри пермода было ТИХО. Никто не колотил по стенам кулаками, не извергал фонтанов слюны, не орал благим матом. Вконец перепуганный Канпоппер откинул крышку.

Внутри лежала ОНА. Ее лицо, как, впрочем, и внутренние стенки пермода, было в крови. Перепутанные волосы разметались вокруг головы, а одежда… Канпоппер стыдливо отвел глаза.

«Кранты! – решил Канпоппер, подтверждая свое прозвище Бестолковый. – Задохнулась в этом ящике!» Но, присмотревшись, он заметил, что грудь покойницы слабо вздымается, а веки слегка подрагивают. «Эге, живехонька девуля», – обрадовался Канпоппер.

Тогда что же с ней? Без сознания? Больна? Впала в летаргический сон? Канпоппер наклонился над гостьей, внимательно изучая ее лицо. Ха, не в летаргический, а в самый обыкновенный! Точно.

Личико у нее было привлекательное, его не портили и даже пятна засохшей крови. Канпоппер подумал, что его представление об ужасных уродах, живущих на том свете, за границей ОбнаПура, несколько преувеличено.

– Тяжкобацая, – ласково прошептал Канпоппер, подобрав ей чудное имя. Первая половина этого имени пришла ему на ум, когда он с тоской подумал о выпавшей на его долю работе, вторая же явилась вообще непонятно откуда, да ему и не хотелось подвергать анализу ход своей мысли. А нежность, явственно прозвучавшая в его шепоте, объяснялась тем, что Канпоппер сам очень любил поспать и потому с искренним уважением относился ко всем соням. Уж кто-кто, а новая знакомая явно была опытной лежебокой.

Надо, наверное, вытащить ее отсюда. Канпоппер отличался необыкновенной догадливостью. Он опустился на колени и, сдерживая дыхание, освободил гостью от пленявших ее пут. Затем бережно поднял Тяжкобацую на руки и медленно поплыл с ней к выходу.

ОбнаПур. Командный центр

Всевидящее Око аж вспотела. Земля завалила ОбнаПур своими транспортами, и с каждым днем поток их становился все интенсивнее. Над ОбнаПуром нависла страшная угроза. Дело в том, что всякий грузовой корабль, причаливая к ОбнаПуру, передавал ему небольшой импульс – попросту говоря, слегка подталкивал его к черной дыре. Если бы земляне обошлись одним-двумя кораблями, об этом не стоило бы и тревожиться, но сейчас дрейф ОбнаПура становился опасным. Вдобавок и копошение харонцев на Кольце привело к дестабилизации более или менее устойчивой орбиты ОбнаПура, и его неотвратимо затягивало в дыру…

Вывод? Рано или поздно придется включать корректировочные двигатели. Но, пока столько тяжелых кораблей кружат вокруг поселения, сделать это невозможно. Вот задачка!

Око решила спуститься вниз и перекинуться с кем-нибудь словечком – «оживиться», как она это называла. На посту сейчас все равно от нее толку никакого. И она запрыгала по лестнице.

В последние дни атмосфера на ОбнаПуре ощутимо изменилась, и виной всему эти яйцеголовые из ИИМа, которых ждали с минуты на минуту. В голову пришла неожиданная, странная мысль приодеться по случаю приезда гостей. Что это со мной? – удивилась Всевидящее Око. Торжествующий принцип Бессмысленной Первопричины? Или же это здоровое чувство Правильного Пути в новой формулировке Коротышки? Пурпусофы, теоретики пурпуризма, только тем и занимались, что выясняли отличия Пути Правильного от Пути Неправильного. Все это сильно отдавало схоластикой, но незыблемость принципов будет концом пурпуризма, вот и приходилось их постоянно перетолковывать. Пурпусофы занимались этим охотно и со знанием дела, а всем остальным пурпуристам приходилось быть всегда начеку. Всевидящее Око иногда уставала быть начеку. На прошлой неделе пурпусофы добились официального утверждения нового кодекса принципов Обнаженного Пурпура.

Лабиринтик в ОбнаПуре был еще тот. Чужой заблудился бы здесь навсегда, такой запутанной была сеть переходов, сооруженная пурпуристами. Пока они не принялись за перепланировку внутренней архитектуры ОбнаПура, приводя ее в соответствие с пурпуристской эстетикой, в любую его точку можно было попасть из центрального коридора по радиальным проходам. Просто и удобно. А следовательно, очень скучно.

Пурпуристам никто не мешал, и они с упоением отдавались строительным упражнениям, не слишком задумываясь об эффективности (да и просто разумности) инженерных новшеств. Но Всевидящее Око знала схему наизусть и уверенно пробиралась в невообразимом нагромождении жилых боксов, многочисленных галерей псевдоискусства, разных клубов и помещений, предназначение которых было трудно определить.

Сзади кто-то тяжело топал по коридору. Око притормозила и через несколько секунд из темноты выплыло лицо Канпоппера Бестолкового. Хорошо известная тупость Канпоппера граничила с дебилизмом. Если хочешь безнадежно провалить какое-нибудь дело, с преспокойной совестью поручи его Канпопперу. Канпоппер тащил что-то большое и тяжелое. Что за чудище он откопал?

Но, когда Канпоппер подошел поближе, Око увидела, что на руках у него не чудище, а симпатичное живое существо, правда, не в лучшей форме.

– Стой, Поппер. Откуда? – спросила она.

– Из ящика, – пояснил Канпоппер, задумчиво рассматривая свою находку. – Совсем детка, а?

– К докторам. Кажись, она только снаружи пообдряпалась немного, а внутри – ничего. Надо проверить.

Всевидящее Око отплыла чуть в сторону, оттолкнувшись от головы девчушки. Вот и гостья. Что-то не похожа она на гения-спасителя. Или ей уготована роль жертвенного агнца? У Ока предательски задрожали губы, что ее немало удивило. Она коснулась щеки спящей. Так, щечки тепленькие, значит, все в порядке.

– Тащи-тащи, Поппер, да побыстрее, – сказала она. – Счастливо тебе добраться.

– Счастливо мне, – согласился Канпоппер и двинулся дальше.

Всевидящее Око проводила его взглядом и, поразмыслив, отправилась на грузовую станцию. О Господи, сколько же хлама натащили с Земли за последние дни. Пробравшись к центру станции, Око оказалась в невесомости. Вдоль оси вращения ОбнаПура тянулся цилиндрический коридор, сверкающий чистотой. Даже пурпуристам приходилось поддерживать тут образцовый порядок – от этого зависела их жизнь. Самые дальновидные прекрасно знали предел допустимости хаоса. В частности, ему не было места в жизненно важных системах поселения.

Впрочем, как раз сейчас-то центральный коридор являл собой печальное зрелище. Он был до отказа забит контейнерами. Немногочисленные грузчики бестолково перетаскивали их с места на место, перегруженные транспортеры заглохли, целые скопища тюков торжественно парили в невесомости.

Всевидящее Око сокрушенно покачала головой. О корректировке курса пока нечего было и думать. Включи сейчас хоть один двигатель, и грузовая станция превратится в братскую могилу. Что делать, совершенно непонятно.

Всевидящее Око выругалась про себя и, зажатая со всех сторон контейнерами, поплыла вперед. Думать. И думать быстро. Пусть лопнут от напряжения самые мозговитые пурпуристские головы, а не то весь ОбнаПур развалится от маневровых перегрузок!

Штат Нью-Йорк. Институт исследований Мультисистемы

«ОРИ уничтожен, – прочитала Урсула Грубер. – Вероятность повторных атак высока, вероятность повторного успеха поменьше». Урсула пожала плечами. Капитан Стайгер никогда не отличалась особенным оптимизмом, но всему же есть предел. Она только что одержала величайшую победу, а рапорт о ней звучит, как похоронка.

Один погибший ОРИ, разумеется, для харонцев потеря небольшая, огромная армия излучателей по-прежнему контролирует пространство. Но для землян эта победа имеет огромное психологическое значение. Теперь они знают, что могут побеждать, и это главное. Не все решается силой, надежда тоже мощнейшее оружие.

Хотя, конечно. Сфера извлечет урок из происшедшего, и на тактике капитана Стайгер уже сейчас можно поставить крест. Каждый раз придется придумывать что-то новое. Каждый раз. А нападение харонцев на Землю неизбежно, в этом Урсула была абсолютно уверена. Все мыслимые и немыслимые приготовления к нападению велись с лихорадочной поспешностью. Обучались наземные войска, средства космической обороны круглосуточно находились в боевой готовности. Население штудировало учебники по гражданской обороне. В преддверии катастрофы необычайно расплодились секты, проповедующие близкий конец света. Резко возросло число самоубийств; впрочем, и свадеб тоже.

И еще оставалась загадка: почему МОРИ направляются к Лунному Кольцу, а не к Земле? Если вторжение откладывается, это неплохо. Но что можно от них ожидать? Вблизи Кольца болтался ОбнаПур, туда же летела «Терра Нова». И тревоги Дианы Стайгер скорее всего оправданны. Когда, не зная планов противника, летишь к нему прямо в пасть, это ужасно. Тут действительно не до оптимизма.

Итак, пора заново сопоставить все факты. Урсула встала и подошла к окну, устремив взгляд вниз, на игрушечный дворик ИИМа. Распахнув створки, она полной грудью вдохнула чистейший воздух подземелья. В пруду как обычно плавали утки. Селезень попытался взлететь, но подрезанные крылья хлопали впустую. Судя по требовательности его криков, он чувствовал себя полновластным хозяином этого искусственного озера. Люди безучастно сновали мимо.

Где же они ошиблись? В последние дни практически все транспорты, отправленные в ОбнаПур, достигли своей цели. Излучатели просто перестали обращать на них внимание, их интересовало лишь Кольцо.

Однако это вовсе не значит, что Стайгер перестраховывается. Любой случайный поединок с ОРИ может закончиться для «Терра Новы» печально. И эта опасность будет грозить ей до тех пор, пока земляне играют с харонцами по правилам, навязанным Сферой. Земля не имеет права на утрату «Терра Новы». То есть правила игры должны диктовать игры. Но для этого как минимум необходимо понимать Противника.

Урсула чувствовала, что уже знает ответ. Не хватало какой-то малости, чтобы точно его сформулировать.

МОРИ – вот что по-настоящему важно.

Земля. Космодром Куру

Джоанна Бедли, как и все, кто находился в эту минуту в центре управления, не отрываясь, следила, как МОРИ-Х001 быстро сближается с Кольцом Точки Луны.

Харонцы никогда не маневрировали в околопланетном гравитационном поле и вряд ли они изменят курс. А значит, окончательно ясно: МОРИ летят к Кольцу. Зачем? Вот-вот это выяснится.

Х001 шел в авангарде. Ведомая им армада в точности повторяла его действия.

– Что происходит, Бедли? – требовательно спросил Бернхардт, как будто Джоанна была предводителем харонцев.

– Я не знаю, – честно призналась она. – Рано делать выводы, ведь это не компьютерная модель.

– Угу, – согласился Бернхардт. – Последнее время мы, к счастью, не отрывались от компьютеров. Я уже начал забывать, как все бывает по-настоящему.

Джоанна плохо поняла, почему «к счастью», да он и сам, директор, похоже, в эти минуты не совсем понимал, что говорит. Сейчас все немного сошли с ума.

Что еще выкинут харонцы?

Джоанна прильнула к экрану.

– До прохождения перицентра десять секунд, – сообщила она. – Пять. Четыре. Три. Две. Одна…

Х001-й совершил мгновенный поворот на девяносто градусов и устремился прямо в черную дыру.

– Что он делает? – воскликнул Бернхардт. – Зачем, Джоанна?

– Э-э, одну минуту. – Ей нужно было прийти в себя, такого развития событий она и представить себе не могла. Абсурд какой-то! Неужели МОРИ преодолели десятки миллионов километров пути затем, чтобы совершить самоубийство? Да еще столь экзотическим способом? Хотя… хотя… А вдруг? Бедли прикинула время, оставшееся до столкновения, – в том, что оно неизбежно, она уже не сомневалась. И если она права…

– Сэр, через сорок пять секунд МОРИ войдет в червоточину…

– Что за чепуха! – возмутился ее невежеством Бернхардт. – Там нет червоточины! Ведь Кольцо давно мертво!

И словно в насмешку над ним, экран озарился ярчайшей вспышкой – червоточина открылась! По центру управления пронесся глухой вздох. Вот это да!

– О Господи, Бедли, а вы быстро соображаете, – прошептал Бернхардт.

– Спасибо, сэр, – смутилась она. – Вообще-то я тугодумка…

– Итак, червоточина, – по-прежнему шепотом сказал Бернхардт. – Но какого черта они там потеряли?!

 

24. Он где-то рядом

Большинство людей не различают понятия дихотомии и противоположности. И действительно, иногда они совпадают. Например, белое и черное.

Но, скажем, мужчина – это вовсе не противоположность женщины. На какой-нибудь планете могут появиться и трехполые существа? А на самой Земле предостаточно бесполых. Точно так же и смерть не есть противоположность жизни. В так называемых мертвых телах на самом деле кипит жизнь – разлагающийся труп полон весело пирующих микроорганизмов. Напротив, многое из того, что для нас символизирует жизнь – музыка, смех, литература, – в самом прямом смысле слова безжизненно.

Продолжим аналогию. Человеческая картина мира не противоположна харонской. Это не две точки, координаты которых отличаются лишь знаком. А где-то в этой системе координат – где угодно – могут существовать и другие точки зрения.

Джеральд Макдугал. Бортжурнал старшего офицера. Опубликовано в «Аспектах жизни», ИИМ Пресс, 2430.

Луна. Лунное Колесо

Никто этого не ожидал.

Ларри Чао бесцельно слонялся по туннелю Лунного Колеса. Он так глубоко задумался, что не заметил, как позади остался последний фонарь. Ларри слышал обрывки разговоров, видел печальные картины прошлого, потом все заслоняло лицо Люсьена… В этом беспорядочном калейдоскопе был скрыт какой-то смысл…

Неожиданно Ларри понял, что ноги его принесли к знаменитой камере 281. Ему давно хотелось побывать в ней, но как-то не было случая. Что ж, вот он и представился. Ларри быстро нырнул в узкий проем; через секунду лишь абсолютно прозрачная стена отделяла его от огромного помещения, залитого ярким светом ламп. Там, за «стеклом», сохранялась подлинная атмосфера Лунного Колеса – в основных туннелях ее давно заменил азот.

Именно в этом гроте в свое время нашли останки динозавров, вызвавшие страшный переполох в научном мире. Исследовательские работы не прекращались здесь по сей день, и открытиям, казалось, не будет конца. У стены на подпорках стояли два скелета и одно существо, похожее на гигантскую двуногую крысу. Взгляд стеклянных глаз чудовища уперся прямо в Ларри. Он разглядел в нем тиранозавра; определить принадлежность скелетов так и не сумел, хотя долго старался.

С трудом верилось, что этим чудовищам восемьдесят миллионов лет (а это давно доказали специалисты). Сознание попросту не воспринимает такие отрезки времени. Но Ларри точно знал: они действительно жили. Если бы их не было, история Земли была бы совершенно другой. И никогда бы не родился Ларри Чао, который в двадцать пятом веке сдуру нажал на кнопку, после чего планета Земля оказалась черт-те где.

Погруженный в раздумья, Ларри рассматривал свидетелей древнейшей истории…

И тут его сбило с ног. Пол грота дрогнул и начал выгибаться, словно спина рассерженной кошки. Прозрачная стена вспучилась и брызнула тысячами сверкающих осколков. Толчки следовали один за другим. На Ларри посыпался град камней, камни гулко ударяли в скафандр и разлетались в стороны. Ларри инстинктивно закрыл руками голову. Вдруг прямо перед ним упала голова динозавра – Ларри едва успел отдернуть ноги от острых, как бритва, зубов, торчавших из пасти чудовища.

Все смешалось. Ларри неуклюже отполз в угол. В глазах у него застыл ужас. Сверху сыпались куски скелетов, мертвые харонцы, научные приборы вперемешку с каменной крошкой. Бац! Из глаз Ларри посыпались искры – клешня огромного харонца-скорпиона зацепила шлем скафандра. Ларри ощупал место удара – царапина будь здоров.

Нет, это не лунотрясение. Ларри вспомнил два недавних сильных толчка, но это что-то совсем другое.

Толчки постепенно слабели, и Ларри смог наконец подняться. Ноги предательски дрожали. Он выбрался в основной туннель. Тут была кромешная тьма, Ларри опять включил фонарик на шлеме скафандра. Луч с трудом пробивался сквозь клубящиеся тучи едкой темно-коричневой пыли.

И Ларри вспомнил: затухающие колебания фиксировались всякий раз, когда Сфера забрасывала сквозь червоточину в Солнечную систему очередного харонца. Это было пять лет назад. Потом приказ Ларри убил Лунное Колесо. Все регулярные проверки однозначно подтверждали, что Колесо погибло. Как, впрочем, и вся армада харонцев, разбросанная теперь по Солнечной системе.

Господи, неужто Колесо оживает? Или один из фрагментов Колеса? И почему именно сейчас?

И тут до Ларри дошло. Он во весь дух припустил по туннелю, бежал, громко топая своими космическими башмаками и чертыхаясь. Бегать в скафандре не очень-то сподручно.

Скорее, скорее в Командный центр, стучало в голове. Связаться с Кольцом Харона, с Сондрой Бергхофф. Мозг работал с лихорадочной быстротой, сердце бешено колотилось. Но новая угроза таила в себе ростки надежды, поэтому нельзя было упустить шанс.

Толчок снова сбил Ларри с ног. Он полежал недолго на полу, пережидая вторую серию ударов. Нет, никакие толчки его теперь не остановят. Через минуту в коридоре снова раздалось бухание башмаков.

МУЛЬТИСИСТЕМА. Земля. Космодром Куру

Чертовщина какая-то. Вольф Бернхардт насупил брови. Он сидел перед экраном. Итак, МОРИ нырнул в открывшуюся червоточину. Непонятно. Он обернулся к Джоанне Бедли, которая тихонько подошла и примостилась сзади.

– Ну хорошо, – резко произнес он. – Этот пакостник пролез в гравитационный туннель, пусть. Но куда он ведет? Обратно, в Солнечную систему?

– Не могу утверждать наверняка, сэр. Ясно только, что Кольцо снова заработало, хотя, по нашим предположениям, это было невозможно…

– Ваши гипотезы? – быстро повернувшись, спросил Бернхардт.

Джоанна облизала пересохшие губы и посмотрела Бернхардту в глаза.

– Видимо, туннель неисправен.

– То есть никуда не ведет? И МОРИ сам себя запустил в никуда?

– Нет, сэр. Я думаю, дело вот в чем. Любая пара черных дыр, связанная червоточиной, рано или поздно вернется в это состояние, как бы ни нарушалась настройка…

– Сама по себе?! Но разве «Вампиры» не пытались отремонтировать Кольцо?

– Жизненно важные области Кольца превратились в сплошную глыбу сплава, и восстановить их невозможно. Тем более не могли этого сделать «Вампиры», мощность которых невелика.

– А как насчет Солнечной системы? Кто-нибудь там?

– Вряд ли, – задумчиво сказала Бедли. – Не забывайте, выход из туннеля в Солнечную систему наглухо закрыт, Лунное Колесо погибло.

– Так куда же, черт возьми, эти МОРИ хотят попасть?

Джоанна неопределенно пожала плечами. Она в сотый раз прокрутила на экране запись падения МОРИ в черную дыру.

– Сейчас это знает только ее величество Сфера, – ответила она.

Глубокий космос. «Терра Нова»

Напряжение на «Терра Нове» достигло предела. Чем все кончится, никому не было известно. Оставалось лишь смиренно ждать развязки.

Опасаясь привлечь к себе внимание ОРИ, «Терра Нова» приближалась к ОбнаПуру со скоростью черепахи. Излучатели по-прежнему во множестве носились вокруг Земли. Такую тактику стыковки советовали избрать теоретики с Земли. Вспомнив о Соколове, Диана невесело усмехнулась. Он был одним из этих теоретиков, и его гибель показала цену теорий.

Впрочем, их трудно винить. Все как одна гипотезы, все попытки объяснить поведение ОРИ оказались ложными. Кто мог предположить, что МОРИ один за одним нырнут в черную дыру? Скажи кто-нибудь об этом неделю назад, его бы просто подняли на смех…

– Джеральд, ты-то что думаешь обо всем этом? – спросила Диана.

– Мне нравится, что они пока не трогают Землю, – ответил Джеральд. – У нас и так масса проблем.

– Что ты имеешь в виду?

– МОРИ-Х002 приближается к перицентру, – объявила лейтенант ДеПанна. Диана была довольна, что сегодня дежурит ДеПанна. Хороший, толковый офицер. С ней чувствуешь себя спокойнее.

Диана не отводила глаз от экрана.

– Десять секунд… пять, четыре, три, две, одна, перицентр… Х002 не повторил маневр Х001. Повторяю: Х002 перешел на круговую орбиту. Радиус орбиты 2331 километр.

– Ну и что это все должно означать? – недоумевая, спросила Диана.

– Не могу знать, мэм, – голос ДеПанна был бесстрастен. – Возможно, это запасной МОРИ. – Бросив беглый взгляд на панель, она добавила: – МОРИ-Х002 отключил радары…

– Что за чертовщина! – воскликнул Макдугал. – Вы не ошибаетесь?

– Нет, сэр, – сказала ДеПанна. – Я сама…

Не договорив фразы, она склонилась над пультом, колдуя над шкалой настройки.

– Простите, радары работают, – вскоре сообщила она. – Но МОРИ сфокусировал их непосредственно на черной дыре.

– Что происходит?! – окончательно сбитая с толку, в бешенстве закричала Диана. – Это же просто глупо! Какого черта они выискивают в туннеле?

– Не знаю, мэм. Внимание, к перицентру приближается Х003.

– Любопытно, что преподнесет нам этот? Капкан на орбите?

Джеральд Макдугал нервно потрогал рукой подбородок.

– Посмотрим-посмотрим, – пробормотал он. – Если верно, что основная задача ОРИ – это обнаружение и уничтожение всех космических объектов, которые кажутся харонцам опасными…

– То? – спросила Диана.

– Если предположить, что программы МОРИ и ОРИ похожи, то вывод ясен – они выбирают позицию для атаки какого-то объекта…

– Х003 скрылся в червоточине. Х004 перешел на круговую орбиту, перпендикулярную орбите Х002.

– О Господи, – сказала Диана. Половина паркуется на орбитах у выхода из туннеля, а другая ныряет внутрь. Две линии обороны. Джеральд, ты умница. По туннелю кто-то крадется к Мультисистеме, кто-то очень опасный.

– Да, – согласился Джеральд. – Другого объяснения нет.

– Но почему бы им просто не запереть Туннель? – спросила ДеПанна.

– Потому что они не могут этого сделать, – ответила Диана. – У Противника есть ключ к замку.

– Согласен, – сказал Джеральд. – Я давно ломаю над этим голову. Судя по всему, харонцы спешно готовятся к битве и вовсе не уверены в ее благополучном исходе. Но с кем? Неужели кто-то может быть сильнее харонцев? Трудно поверить, но, кажется, это правда.

– Н-да. – Диана расстроилась. – Невеселые новости. Отразить удар сотни МОРИ, каждый из которых размером с хорошенький астероид? Невероятно! Шансы на то, что нам удастся выбраться из этой заварухи невредимыми, убывают с каждой минутой.

Джеральд наблюдал, как еще один харонец пикирует в черную дыру.

– Не знаем мы действительно многого, – подытожил он. – Но кое-что, видимо, вскоре узнаем. Не уверен только, что это прибавит нам спокойствия.

ОбнаПур

Всевидящее Око выбрала удобную позицию. Отсюда были прекрасно видны МОРИ, кружащие вокруг черной дыры. Некоторые твари пролетали совсем близко к ОбнаПуру, едва не задевая конструкции. Всевидящее Око в бессильной злобе стискивала кулаки, но дирижером представления, к сожалению, была не она.

Положение ОбнаПура становилось опасным. Буква «м» в аббревиатуре МОРИ расшифровывалась, как «малый»; они и впрямь казались небольшими, пока бороздили космос вдали от людей. Но здесь рядом с крошечным ОбнаПуром МОРИ наводили ужас. Громадные скалы-астероиды обладали к тому же солидными гравитационными полями, и ОбнаПур болтало, словно утлое суденышко в бурю. Мерцающая червоточина еще более осложняла дело.

ОбнаПур следовало срочно, без всякого промедления перевести на более стабильную орбиту, иначе столкновение с одним из МОРИ стало бы неизбежным. Тогда прощай, мама. Но пока грузы, прибывшие с Земли, не закреплены, любой маневр чрезвычайно рискован. Эх, кто не рискует, тот не пьет шампанского. Всевидящее Око усмехнулась. Надо решаться. Потом будет поздно.

Если уже не поздно.

СОЛНЕЧНАЯ СИСТЕМА. Точка Плутона. Центр управления Кольцом Харона

– Второй гравитационный импульс был зарегистрирован через восемь минут после первого, – читала Сондра. – Третий – через десять минут после второго. Потом импульсы пошли с интервалами в пределах от пяти до шестнадцати минут.

– А раньше вы не сталкивались ни с чем подобным? – поинтересовался Автократ.

– Никогда.

– И что вы об этом думаете?

– Это еще не все, – сказала Сондра. – За несколько минут до начала гравитационных возмущений мы получили послание с Луны с пометкой «сверхсрочно» от Ларри Чао. Он сообщает о двух мощных толчках на Луне; по времени они совпадают с зарегистрированными нами возмущениями. То есть задержка времени отсутствует. Значит, источник волн находится не на Луне, а вне Солнечной системы.

– Но это же невозможно! – воскликнул Автократ.

– Я сказала бы то же самое, если бы доктор Чао в своем послании не предложил объяснение этого феномена. И кажется, он прав.

– Да? – Автократ проявлял нетерпение.

– Он полагает, что по туннелю движется громадная масса, излучающая волны на собственной частоте Лунного Колеса. Оказалось, что один из фрагментов Колеса остался неповрежденным, и этот фрагмент, приняв сигнал, пытается оживить все Колесо, но безуспешно.

– Но при чем тут Кольцо Харона?

– Оно необыкновенно чувствительно к сигналам внешних гравитационных источников и, совершенно естественно, моментально отследило их.

– Любопытно. Но нам-то какое дело?

– Видите ли, движение странного объекта каким-то образом связано с Лунным Колесом. Он не мог случайно настроиться на его частоту.

– С Лунным Колесом, значит, и с Землей. Так?

– Да. Очевидно, харонцы используют туннель для транспортировки этого объекта в Мультисистему или из нее, и это, несомненно, тот самый туннель, через который Сфера утащила Землю.

– И?.. – Автократ любил ясность.

Сондра развела руками.

– Не знаю, – сказала она. – Но нам следует быть начеку. Харонцы пока не радовали нас добрыми вестями.

СОЛНЕЧНАЯ СИСТЕМА. Луна. Северный полюс. Исследовательский центр имени Люсьена Дрейфуса

И вот последний сотрудник станции выбрался на поверхность. Тайрон Веспасиан угрюмо смотрел на кар, доставивший группу. Двое погибли, двенадцать ранены. А могло быть гораздо хуже.

– Все? – спросил он у дежурного инженера.

– Да, сэр.

– Хорошо, – сказал он, подумав, что хорошего в общем-то мало. – Запомните: отныне никто не имеет права спускаться вниз без моего специального разрешения. Распоряжение действует с этой секунды и остается в силе до тех пор, пока мы не разберемся, почему трясется это чертово Колесо. Ясно?

– Да, сэр. – Инженер развернулся и едва ли не бегом поспешил на свой пост. Спешил он зря. Станция имени Люсьена Дрейфуса временно осталась без работы.

Ларри Чао. Он утверждает, что знает, в чем дело. Тайрона уже тошнило от предположений, с которыми к нему приставали все кому не лень. В душе Веспасиана царила растерянность, он устал от ученой болтовни. Впрочем… Все это действительно каким-то образом связано с гравитацией, а лучшего, чем Чао, знатока гравитации найти трудно. Ларри на ней собаку съел.

И, тяжело вздохнув, Тайрон побрел разыскивать Ларри.

Доктор Чао сидел в своем отсеке и остервенело стучал по клавишам компьютера. Заметив Тайрона, он оторвался от работы. Во взгляде Ларри застыла тревога. Да, таким взволнованным Тайрон его, кажется, ни разу не видел.

– Ну, так как, – неловко переминаясь с ноги на ногу, спросил Веспасиан. – Отчего происходят толчки?

– Это не толчки, – отрезал Ларри. – Так Колесо отзывается на прохождение по туннелю какой-то громадной массы. Кажется, мы дождались появления Противника. Реакция вполне логичная. Если Противник чувствует вибрацию, когда харонцы используют гравитационный туннель, то почему бы Лунному Колесу не чувствовать то же? Но не это главное.

– А что главное?

– Главное – смысл происходящего…

Веспасиан молчал, ожидая продолжения. Ларри похрустел пальцами, сложил руки за спиной и прошелся по отсеку.

– Многого мы еще не знаем, – сказал он, внимательно взглянув на Тайрона. – Очень многого. Но вот что не вызывает сомнений. Противник крадется к Мультисистеме, и крадется именно по тому туннелю, в котором он зафиксировал гравитационное возмущение. Я думаю, всему виной транспортировка Земли. Кстати, беспокойство Лунного Колеса – лишнее тому подтверждение. Харонцы, разумеется, осведомлены обо всем не хуже нас. Как ты поступил бы на их месте?

– М-м…

– Совершенно верно! Передовые отряды харонцев встретят Противника в самом туннеле, а основные силы – на выходе из червоточины. Если же им не удастся остановить Противника…

– То они метнут в него Землю, – заключил Веспасиан. – Ну, не верю я в это, Ларри! Ты сам посуди – как можно метнуть планету ?

Ларри улыбнулся.

– А как можно украсть планету?

О Господи, и возразить-то нечего! Веспасиан повесил голову.

– Не уверен, что я прав, – сказал наконец Ларри, – но предупредить Землю необходимо.

– Как?!

– Как-нибудь, – криво усмехнувшись, ответил Ларри. – Только быстро. Есть тут у меня одна идейка…

МУЛЬТИСИСТЕМА. ОбнаПур

Жанна Колетт жалобно застонала, потянулась и, открыв глаза, попыталась приподняться на локтях. Это оказалось ей не по силам. Тут она сообразила, что лежит не в железном гробу пермода, а в уютной постели. Значит… Жанна улыбнулась.

Ноги и руки были словно ватные. Немного размяв конечности, она все-таки сумела сесть. Здесь было нечто среднее между лазаретом и мастерской слегка свихнувшегося художника. Стены украшены многочисленными надписями и рисунками, похожими на старинные криптограммы. Очевидно, потрудились прежние пациенты госпиталя. Мебель давно отслужила свой срок, тем не менее комната после пермода показалась Жанне раем. Не хватало только нежного птичьего щебета.

Уолли, похудевший и осунувшийся, лежал на другой кровати. Он был облачен в какую-то странную хламиду, которая с равным успехом могла быть и спецовкой, и купальным халатом. В руках Уолли, разумеется, держал компьютер.

– Уолли! – позвала Жанна.

Получилось скорее похрюкивание, чем членораздельное слово. В горле запершило, и Жанна зашлась в неудержимом приступе кашля. Уолли очнулся и, оторвавшись от компьютера, принес ей стакан воды. После первого же глотка Жанну чуть не вырвало. Ах да, она же в гостях у пурпуристов, теперь все ясно. Только здесь воду гоняют по очистному циклу так долго, что водой эту жидкость назвать уже трудно.

– Уолли, – сказала Жанна и обрадовалась тому, что голос к ней вернулся. – Нам все-таки удалось!

Уолли кивнул и улыбнулся, но улыбка была печальная.

– Да, – сказал он, – удалось. Тебя вытащили из пермода шестнадцать часов назад.

– Не может быть! Ты знаешь, я помню только первую половину полета. А потом провал. Наверное, я потеряла сознание. Да?

– Наверное, – нехотя ответил он. – Док сказал, что у тебя было что-то вроде лихорадки.

Жанна обессиленно откинулась на подушку.

– Ладно, – произнесла она, пытаясь успокоиться. – Но теперь я в порядке?

 

25. Дорога назад

Одна из самых глубоко укоренившихся иллюзий – иллюзия возможности выбора. Разум не хочет мириться с неизбежностью. Пускай выбор совершенно бессмыслен – он нам все равно необходим. Большинство людей легче переносят неприятности, веря будто в силах что-то изменить, на худой конец добровольно уйти из жизни.

Доктор Вольф Бернхардт. Генеральный директор Управления пространственных исследований при ООН. Речь на открытии памятника экипажу «Рэкера».

МУЛЬТИСИСТЕМА. Земля. Штат Нью-Йорк. Институт исследований Мультисистемы

Компьютеры раскалились, переваривая информацию, предназначенную для «Вампиров». Урсула Грубер окончательно убедилась, что люди верно интерпретируют команды харонцев. Харонский язык, кажется, изучен неплохо.

В принципе люди уже могли бы повторить некоторые из команд, не опасаясь разоблачения. И этот путь имитации сигналов «Затерянного мира» оставался пока единственным способом овладения ситуацией. Урсула, во всяком случае, другого выхода не видела.

Если только слово «выход» уместно в данном контексте. Задумавшись, Урсула тихо вздохнула. Пора выходить на связь с ОбнаПуром. Это самая нелюбимая часть ее повседневной работы. Она не выносила пурпуристов и общаться с ними могла только через силу. В нормальных условиях ее никто не заставил бы делать это.

Но о нормальных условиях приходилось только мечтать.

ОбнаПур

Жанна Колетт, в больничном халате, сидела рядом с Уолли в местном центре управления и огромным усилием воли заставляла себя вслушиваться в сообщения с Земли. Жанне было страшно.

Соколов погиб. Почему именно он, непонятно. Налетел какой-то бешеный ОРИ и превратил соколовский транспорт в облако пыли.

А Уолли с Жанной повезло. Предполагалось, что ОбнаПур будет станцией, где они пересядут на «Терра Нову». Теперь, видимо, на этом можно поставить крест. Кажется, Сфера согнала сюда все свои излучатели, которые никого не подпустят к Кольцу. «Терра Нове» лучше и не соваться.

Соколов… Он остался бы в живых, если бы Жанна в то проклятое утро не примчалась как угорелая к Уолли. Если бы они с Уолли не определили местонахождение «Затерянного мира». Если бы не надоумили Бернхардта отправить их в экспедицию… Единственный пока результат ее вдохновенной теории – смерть чудесного Соколова.

Тем временем доктор Грубер общалась с Всевидящим Оком. Судя по напряженному лицу Урсулы, общение давалось ей нелегко.

– Половина МОРИ ныряет в червоточину, – говорила она, – другая занимает позиции вокруг черной дыры, причем их орбиты пролегают с внешней стороны Кольца.

– А мы находимся внутри, – пробормотала Всевидящее Око, – так что не беда.

Жанна уже имела возможность оценить пурпуристский колорит и своеобразие личности Всевидящего Ока. Око была обаятельна, остроумна, сообразительна и при желании могла говорить обычным человеческим языком не хуже любого землянина. Но ей редко этого хотелось. Жанна впервые встретилась с ней, когда Око влетела в больничную палату, чтобы о чем-то расспросить Уолли. Уолли с ней был накоротке, словно всю жизнь провел в ОбнаПуре.

– Заметьте, – бубнила Грубер, – что МОРИ все свое внимание сосредоточили на выходе из червоточины. Похоже, их гораздо больше волнует появление гостей из туннеля, а не извне.

– Это точно! – согласилась Всевидящее Око. – В последние дни транспорты прибывают беспрепятственно. Один грузовоз сдуру даже проскочил мимо нас и вляпался прямо в гущу МОРИ. Те его не заметили…

– Ну, не совсем так, – поправила ее Урсула. – Грузовоз все-таки был уничтожен, но с большим опозданием и как бы нехотя… Пример в любом случае показательный.

Всевидящее Око недовольно поморщилась.

– Сказала, и все. Не надо аукать.

– Э-э, да, – поперхнулась Грубер.

Жанна улыбнулась уголками губ. К пурпуристам никто всерьез не относился, но у Земли не было выбора: именно пурпуристы волей случая оказались на передовой. Пять лет Урсула Грубер царственно не замечала их. Заметить все-таки пришлось. Теперь роли поменялись. Урсула, сама вежливость и учтивость, вела себя как провинившаяся ученица, а пурпуристка запросто могла послать и Землю, и лично доктора Грубер куда-нибудь подальше. Могла прервать сеанс связи. Да что там говорить, могла выкинуть что угодно – фантазии пурпуристам всегда хватало.

Реплики Всевидящего Ока были полны скрытой издевки. Урсула безропотно терпела.

– Выжми суть и говори кратко. Например: пустой грузовик раздавлен МОРИ. От этого нос не облупится.

– Наоборот, – не выдержала Грубер. – Ваши-то носы уже облупились.

– Как это?

– А так. Горючего у вас теперь, хоть залейся. Что вы собираетесь делать?

– Поднять орбиту, отползти от черной дыры.

– Не уверена, что это мудрое решение, – холодно сказала Грубер.

– Почему?

– Это же очевидно: любой объект при попытке вырваться из области, охраняемой МОРИ, будет мгновенно уничтожен. Нравится вам такая перспектива?

– Чепуха, – подумав, ответила Всевидящее Око. – Проскочим…

– Дай-то Бог. Завидую вашей решительности. Но еще раз прошу хорошенько взвесить все «за» и «против».

Уолли уже вовсю гонял компьютер. Жанна с любопытством заглянула ему через плечо. Он проигрывал варианты изменения орбиты ОбнаПура.

– А ведь она права, – подтвердил наконец Уолли. Жанна отобрала у него компьютер и принялась проверять его выкладки.

– Да вы сговорились! – возмутилась Всевидящее Око. – Просто охота сбросить нас всех в дыру! Чтобы не мешали вам жить.

– Посмотри сама. – Жанна протянула ей компьютер. – МОРИ атакуют при пересечении целью границы охраняемой зоны, но отслеживают и при любой попытке хоть чуть-чуть отдалиться от центра.

Всевидящее Око взяла протянутый компьютер и принялась за дело сама.

– Черт побери! – воскликнула она немного погодя.

– Здесь все чисто, – заверила Грубер. – Малейшее отклонение, и вы будете атакованы.

– Но мы не можем зафиксировать нашу орбиту, – сказала Всевидящее Око. – Харонцы своими гравитационными полями заталкивают нас в черную дыру. Мы планируем по спирали!

Урсула Грубер отвела глаза в сторону.

– Да, мы знаем об этом. Но это уже другой вопрос.

– Ни фига себе – другой вопрос!

– Удивительно, как вы вообще до сих пор еще держитесь на орбите…

– Элементарный профессионализм, – с некоторым вызовом заметила Всевидящее Око.

– Пора решаться, – вмешалась Жанна. – Либо то, либо другое.

– Она права, – сказал, обращаясь к Оку, Уолли. – Еще немного, и коррекция орбиты станет невозможна…

– А ты, парень, помолчи. Последи-ка лучше, чтобы мы не свалились в черную дыру уже завтра.

– У вас просто нет выбора, – гипнотизирующим голосом произнесла Грубер.

– Мы не пойдем ниже! – взвизгнула Всевидящее Око. – И не уговаривайте!

– Послушайте, – раздался голос Грубер. – Я проясню ситуацию. Мы изучили систему команд «Затерянного мира» и кое-какие из них научились повторять. В частности, мы, кажется, можем через «Вампиров» управлять туннелем. Открывать и закрывать его по мере надобности.

В комнате повисла звенящая тишина. Все трое ошарашенно уставились на изображение Грубер.

– Подумайте об этом, – твердо сказала Грубер. – Обсудите между собой. Это рискованный план, но, насколько я понимаю, других шансов нет.

За два часа, прошедших после этого разговора, в комнате внешне мало что изменилось, разве что Урсула Грубер исчезла с экрана. Жанна сидела в дальнем углу на полу, обхватив колени руками. Голова разламывалась. Жанна проанализировала уйму вариантов, отметая их один за другим. Выхода не было.

– Как ты думаешь, это сработает? А, Уол? – спросила Всевидящее Око. Они вместе с Уолли сидели на большом столе.

– Похоже. – Он немного подумал. – Сработает, точно! Плотность, конечно, разная, но это не важно. В любом другом случае – гибель.

Жанна закрыла глаза и глубоко вздохнула.

– Подожди, – сказала она Уолли. – Я непроходимая тупица. Объясните мне наконец, о чем идет речь.

– Да все о том же, – ответил он. – Ребята с Земли отправляют «Вампирам» необходимые команды, и те открывают туннель специально для нас. Мы проскакиваем по нему, и дело в шляпе!

Жанна перевела взгляд с Уолли на Всевидящее Око. Оба были совершенно серьезны.

– Но это же черт знает что! – запротестовала Жанна. – На ОбнаПуре сейчас больше девяти тысяч человек. Нельзя же взять и швырнуть всех в черную дыру!

– Если нечего предложить, не мечи бисер, – посоветовала Всевидящее Око.

– В самом деле, Жа, – сказал Уолли. – У тебя есть идея получше?

Жанна ненавидела, когда ее называли «Жа». Вот и Уолли присоединился к заговору против нее, сидит теперь шепчется с этой дурой-лунатичкой. Страшная ярость охватила Жанну. Вообще-то именно в таком состоянии она обычно находила удивительно простые решения. Беда только в том, что сейчас она не способна сосредоточиться на этой проклятой задаче.

Огайо Шаблон Пустозвон, или Великий Пустозвон, как он мысленно обращался к самому себе, утопал в донельзя обшарпанном кресле. Его руки расслабленно покоились на широких подлокотниках. В глазах у него уже рябило от Всевидящего Ока, носящейся по комнате из угла в угол.

– Мне самой это не нравится, но у нас нет другого выхода. Подняться не можем – раздавят харонцы. Спуститься не можем – сожрет черная дыра. И здесь тоже оставаться не можем.

– Ты сама пришла к этому выводу? – поинтересовался Огайо.

– Вот с ними, – сказала Око, небрежным жестом указывая на Уолли и Жанну. – По наводке Урсулы Грубер. А она доверенное лицо главной шишки Земли.

– Кого? Бернхардта? Это он, что ли, ее надоумил?

– Вряд ли. Они там просчитали ситуацию и, ничего не навязывая, подбросили нам идею. Звонили мы, не они. Им удалось раскрутить язык «Затерянного мира». Эти двое показывали мне результаты моделирования и свои данные, и я въехала в них. Так и надо поступить. Прямо и вперед, не влево и не вправо.

– Подожди, хочу врубиться. Ты, Грубер и эти двое предлагаете мне проскочить через туннель ?

– Точно, – подтвердила Грубер.

– Да вы что, сдурели, что ли?! А где мы окажемся, вы мне можете сказать? Чем будем жить? – Плоский Болтун неопределенно мотнул головой в сторону Уолли. – И Великий Огайо должен вас слушаться?

– Э-э, сэр, – сказал Уолли. – При нормальной настройке туннель ведет в Солнечную систему, мы все однажды уже прогулялись по нему. Впрочем, за пять лет все могло измениться…

– И что тогда?

Уолли пожал плечами.

– МОРИ кого-то стерегут на выходе. Значит, вероятно, есть и вход. На мой взгляд, там какая-нибудь другая Мультисистема, но это уже голая гипотеза.

– Есть другие идеи?

Последовало тягостное молчание.

– Спасибо за чудную новость, – проворчал Пустозвон. – Как же мы там выживем? Где возьмем энергию? Наше умение приспосабливаться к обстоятельствам имеет вполне определенные границы. Возможна ли там стабильная орбита? Какова радиация?

Уолли поднял руки вверх.

– Ничего не знаю.

– А если ОбнаПур развалится в туннеле? Он достаточно нежная посудина.

– Не развалится, – сказал Уолли. – Работа, конечно, ювелирная, потребуется очень точное пилотирование, но это уже дело техники.

– Уол, – смущенно пробормотала Жанна. – Это еще не все.

– Ну? – поторопил Огайо, яростно теребя свою бороду.

– Часть МОРИ отправлена в Туннель. Зачем, неизвестно, но скорее всего они занимают аналогичную оборону по ту сторону.

– Значит, там тоже крышка?

– Да, сэр. Это форменное самоубийство.

– Вы хотите предложить что-нибудь другое?

– Нет, сэр.

– Большое спасибо, – сказал Огайо.

Он поднялся со своего трона и начал слоняться по комнате.

– Пора, – наконец решился он. – Что на часах?

– Тикают громко, – ответила Всевидящее Око. – Осталось пятьдесят, максимум шестьдесят часов, а потом шлепнемся. Через пять-шесть часов от силы мы окажемся во власти черной дыры. Потом резкое ускорение, и… – Всевидящее Око замолчала.

– Попробуем удержаться здесь подольше.

– Нет. Все равно свалимся.

– Давайте пари… – Огайо выглядел страшно расстроенным.

Всевидящее Око повернула кулак большим пальцем вниз.

– Какое пари, босс?! У нас два выхода – или вляпаться в харонца, или спикировать в дыру.

– Не режь меня, ясно? – проворчал Огайо.

Он застыл посреди комнаты в тягостном раздумье.

– Шансы ненамного выше, если нырнуть в червоточину, – изрек он. – Но, квинтиллион к одному, ставлю на это.

Плюхнувшись в свое кресло, он принял прежнюю позу. Вены у него на шее вздулись, глаза стали пустыми и прозрачными.

– Хорошо, – изрек Огайо. – Хорошо. Собираем Великий Слет Обнаженного Пурпура и стремблячиваем в ребятишек новость. Подпихнем их к реальному миру, да? Но это уже моя забота. А вы идите и готовьтесь.

– Скажи мне прямо, – попросила Всевидящее Око. – Шлем шифровку?

– Шлем шифровку, – прошептал Огайо. Он оглядел всех по очереди – Око, Уолли, Жанну. В его глазах плескался ужас.

– Давайте, – сказал он. – Втемяшимся в дырку, решено.

 

26. На пороге

Теория – штука двусмысленная. С одной стороны, она вполне может быть самосогласованной, а с другой – должна проверяться практикой. Когда эксперимент дает неожиданные результаты, мы отбрасываем одну теорию и придумываем более подходящую.

Я давно утратил счет присланным и до сих пор присылаемым мне письмам, заметкам и выкладкам, доказывающим, что Похищения не было вовсе. При помощи всевозможных цифр, фактов и формул мне пытаются объяснить, что Земля никем не была украдена, что это либо ошибка, либо самовнушение, либо тайный заговор.

Я искренне наслаждался их построениями. Видит Бог, у меня было куда больше оснований для таких выводов. Мы никогда не будем уверены в результате, пока не проведем собственный эксперимент.

Доктор Ларри Чао. Из неопубликованного.

МУЛЬТИСИСТЕМА. Околоземное космическое пространство. «Терра Нова»

Диана Стайгер сидела в командирском кресле и пыталась осмыслить последние новости. Невероятно. Безумие. Форменное безумие. Нырнуть в червоточину! Десять тысяч человек пропали в неизвестности. Да поможет им Господь! Но «Терра Нове» теперь некуда причаливать, вот в чем дело.

Судьба пурпуристов искренне волновала Диану, но это было не просто человеческое сочувствие. По ночам Диану преследовали кошмары.

Сами по себе ОРИ причиняли не особенно много хлопот. Сейчас достаточно было лишь маневрировать, когда вероятность сближения становилась слишком высока. Впрочем, это тоже неприятно. Диане не нравился большой рой излучателей, собравшихся вокруг черной дыры.

На раздумья для окончательного решения времени почти не оставалось. Она видела только два варианта: наплевать на приказ Бернхардта, развернуться и уйти в относительно безопасный дальний космос либо последовать примеру ОбнаПура. И тогда…

Много долгих ночей Диана Стайгер наблюдала в иллюминатор Кольцо с черной дырой – с каждым днем они быстро приближались. Теснившиеся вокруг дыры харонцы были явно чем-то напуганы. О Господи, просто не верится! Всесильные харонцы кого-то боятся! Потому-то ОРИ в последнее время так занервничали, теперь это ясно.

Суматошная возня МОРИ и «Вампиров» свидетельствовала, что дело близится к развязке. Сфера, эта гигантская тварь, чуть не расправившаяся с Солнечной системой, испытывала панический ужас, и Диана упивалась картиной этого ужаса. Вот-вот на Сферу обрушится чей-то мощный удар.

Ну уж нет, «Терра Нова» не пропустит этого зрелища!

ОбнаПур

Жанна Колетт открыла дверь своей каюты и высунула голову в коридор. После ночного инцидента с роботом-уборщиком у нее не было настроения без особой надобности встречаться с местной публикой. ОбнаПур был самым настоящим сумасшедшим домом. Вообще-то Жанна всегда об этом знала, но раньше это ее как-то мало касалось. Хотя это даже забавно, как пурпуристы готовятся к «Большому Бульку» (этот термин быстро стал общепринятым, и в нем слышалась безнадежность).

Боже, какие же они странные, эти пурпуристы. Первым делом раздались протесты, протесты даже не против названия «Бульк» или «Нырок», а против самого факта существования туннеля. Жанна познакомилась с пурпуристской традицией подписывать бумаги чужими именами, как правило, именами отсутствующих. Она неоднократно встречала на документах и записках собственное имя, нацарапанное чьими-то каракулями. Немного поколебавшись, она сама с удовольствием начала подписываться Вольфом Бернхардтом. Как бы то ни было, работа кипела вовсю. Особое внимание уделялось ремонту систем жизнеобеспечения. Жанна с удивлением поняла, что пурпуристы умеют работать и правильно – в привычном смысле этого слова. Невиданный энтузиазм, охвативший местное население, просто поражал. А роботы-чистильщики, не понимая, чем он вызван, начали творить что попало.

В коридоре не было никого, за исключением пурпуриста, вдохновенно разрисовывавшего противоположную стену. Жанна осторожно вышла из каюты. Теперь нужно целой и невредимой добраться до навигаторской, вотчины Всевидящего Ока. Путь лежал по запутанному лабиринту коридоров, в который Жанна входила, как в дремучий лес. Но с каждым днем она ориентировалась все увереннее.

На этот раз Жанна добралась до люка с надписью «В.ОКО» совсем быстро. Надпись сделала сама Жанна после нескольких неудачных попыток общения с аборигенами. Она интересовалась у них, где найти Око, а ее посылали черт знает куда. Пурпуристы называли подобные шутки преодолением линейного мышления.

Жанна с чувством облегчения захлопнула за собой люк. Здесь ей было спокойнее, все-таки здравого смысла побольше. Да и Уолли рядом – тоже не последнее дело.

Жанна каждый день работала до полного изнеможения и возвращалась в свою каютку только когда была готова просто рухнуть на пол. Отдыхал ли Уолли, она не знала. Похоже, что нет. Она уходила – он оставался, она приходила – он уже был на месте. Вот и сейчас он сидел у того же дисплея и в той же позе, что и прошлым вечером. Здороваться не было смысла – Уолли все равно не заметил бы. Совсем как в старые добрые времена.

Минуты через две появилась Око. Она мило улыбнулась Жанне вместо приветствия. Око знала толк в Обнаженном Пурпуре, но без сожаления пренебрегала интеллектуальными выкрутасами, если занималась чем-то важным, и тогда ничем не отличалась от нормальных людей. В ее лаборатории всегда царила безукоризненная чистота. Ни мусора по углам, ни сумасшедших росписей по стенам. Порядку мог бы позавидовать сам Вольф Бернхардт.

– Доброе утро, – сказала Жанна.

– Доброе, – согласилась в ответ Око, – но, видимо, последнее доброе. Теряем орбиту.

– Рано или поздно это все равно случилось бы, скоро будем там, хотим мы этого или нет.

– Скорее, там будут нас, – несколько загадочно ответила Око. Она уселась на свое рабочее место и сразу погрузилась в работу.

Жанна кивнула, больше самой себе. Да уж, болтунами коллег назвать трудно.

Всевидящее Око рассчитывала траекторию движения ОбнаПура в гравитационном туннеле, исходя из характеристик туннеля, которые определяла Жанна. Добрая половина вчерашнего дня ушла на кропотливое изучение последовательности действий МОРИ, нырявших в червоточину.

Что ж, продолжим. Жанна уселась рядом с Уолли и почему-то решила начать все сначала. Неясная мысль брезжила во мраке, не давала покоя. На экране снова и снова вспыхивал бело-голубым пламенем открывающийся туннель, и снова в этой вспышке пропадали МОРИ. Раз за разом повторялась одна и та же картина. Туннель открывается, МОРИ ныряет, туннель закрывается. Открывается – закрывается, открывается – закрывается…

Стоп! Жанна аж подпрыгнула в кресле. Открыто – закрыто, плюс – минус, да – нет, единица – ноль, штрих – пунктир… Это же простейшая сигнальная система!!!

– Уолли, – крикнула Жанна. – Уолли!!!

Тот медленно повернулся и просиял – наконец-то заметил ее.

– А? Что? Что случилось?

Всевидящее Око тоже подняла голову, на ее лице было написано недовольство. Жанна поспешила задать свой вопрос, пока Око не зашикала.

– Что происходит на другом конце червоточины, когда она открывается с нашей стороны, и в нее ныряют излучатели? Я имею в виду Точку Земли в Солнечной системе. А, Уолли?

Уолли нахмурился, соображая.

– Черные дыры, связанные червоточиной, абсолютно одинаковы. В сущности. Точка Земли и Точка Луны – две стороны одной и той же гипотетической плоскости. Так что при внешнем воздействии на эту плоскость они ведут себя тоже одинаково…

– М-м? – промычала Око.

Реакция совершенно нормального человека. Взгляд Уолли изобразил удивление: как, неужели он объясняет непонятно? Он вздохнул и взял со стола два исписанных листка бумаги.

– Сейчас объясню.

Жанна и Око уже стояли рядом с ним. Уолли положил один листок на стол, а другой поверх первого.

– Листки бумаги – это наши два туннеля, – пояснил он и, приподняв верхний лист, показал на нижний. – Нижняя сторона нижнего листа, соприкасающаяся со столом, – это тот неизвестный выход, куда стремятся МОРИ. Верхняя открывается сюда, в Мультисистему. Теперь другой лист. – Уолли снова накрыл первый лист вторым. – Нижняя сторона верхнего открывается сюда же, а верхняя как раз и есть Точка Земли в Солнечной системе…

– Ага, ясно, – бодро сказала Жанна.

– Ну да. – В голосе Всевидящего Ока оптимизма было поменьше.

– Итак, – продолжал Уолли, – мы имеем два туннеля и три черные дыры. Неизвестную дыру, к которой летят МОРИ, назовем точкой X, она – бабушка в этом семействе. Ее дочка – наша Точка Луны в Мультисистеме, а внучка – Точка Земли. По резонансным характеристикам все дыры одинаковы. Разумеется, характеристики могут со временем несколько измениться, но не слишком сильно, не больше, чем в четвертом знаке. Правда, именно эти мизерные расхождения и позволяют нам различать дыры между собой…

– Уолли, ты забыл про мой вопрос, – перебила его Жанна.

– Разве я не ответил? – недоумению Уолли не было предела, выводы казались ему очевидными.

– Око? – Жанна обратилась к ней за помощью.

– Уолли, давай вперед: что высунется в СолОбласти, когда МОРИ вгонится здесь?

Разволновавшись, Око перешла на классический пурпуристский жаргон, но Уолли даже не заметил этого.

– Ясно что! – воскликнул он. – Точка Земли зазвонит, как колокол, на всех гравитационных частотах!

– Вот! – сказала Жанна. – Об этом я и подумала. И я уверена, что наши коллеги в Солнечной системе услышат этот колокольный звон. Наверняка они позаимствовали у харонцев гравиприемники. Да и Лунное Колесо как-нибудь да ответит на колебания.

– А Кольцо Харона? – спросила Всевидящее Око.

Уолли призадумался.

– В принципе Кольцо можно перенастроить таким образом, что оно зафиксирует это возмущение, – ответил он. – Хорошо бы с Луны подсказали тамошним ученым сделать это. Мы, правда, не знаем главного: функционирует ли Кольцо Харона, и продолжается ли изучение Лунного Колеса.

– А пока, – сказала Жанна, – в червоточину проскочило уже около сотни МОРИ, примерно столько же на очереди…

– И там, в Солнечной системе, – подхватил Уолли, – способны понять смысл происходящего здесь, с нами…

– Стоп, ребятки, – вмешалась Око. – Мы проходим сквозь, правильно? Мы будем сигналить те же самые команды, чтобы открыть штуковину и нырнуть в нее. Те же самые команды. Чтобы пройти к этой Точке X, так?

– Да, верно, – согласился Уолли. – Земля отправит необходимый радиосигнал «Вампирам», а те сделают то, что нам нужно.

Око откинулась на спинку кресла, задумчиво уставившись в потолок.

– Но расшифруют ли в Солнечной системе наши команды? – поинтересовалась она.

Уолли неопределенно пожал плечами.

– Не знаю, не знаю. Без определенных ключевых сигналов, посылаемых «Затерянным миром», они будут похожими на шумовые всплески.

– Нет, – сказала Жанна. – Они там неплохо разбираются. Сумели же они запереть туннель пять лет назад. И эти пять лет они наверняка не топтались на месте, так что источник скорее всего определят без труда.

– Согласен. Но в сообщении не будет содержания, которое они смогут понять.

Жанна приложила палец к губам.

– Помолчи секунду, Уолли, в этом что-то есть. Мне только что пришла в голову превосходная идея. В последовательности сигналов действительно нет содержания, доступного расшифровке, за исключением того, которое мы сами в нее вложим.

– Что-что?

– В сигнальных группах есть нечто вроде строки комментариев. Она предшествует символам конца приказа. Последующие сигналы «вампиры» попросту игнорируют. Вероятно, это своеобразный харонский эквивалент адресного обращения. Или пояснения. Нам его существование на руку.

– Только вот сможем ли мы записать что-то в эту строку? – задумчиво произнес Уолли.

– Не понимаю, почему нет, – энергично ответила Жанна. – Уолли, выведи-ка синтаксическую диаграмму сигнала. Хочу взглянуть, сколько в нашем распоряжении свободного места.

Уолли склонился над клавиатурой.

– Маловато, – сказал он. – Позиций тридцать, не больше.

– Вполне достаточно, чтобы сообщить о себе. Там не знают даже, живы мы или нет.

– И даже больше, – подала голос Око. – Почему бы не предложить солянам использовать Кольцо Харона как средство связи с нами. Да они теперь даже корабль сумеют сюда запулить!

– А есть смысл? – спросила Жанна. – Прилететь сюда и погибнуть первыми? Посоревноваться в геройстве?

– Почему именно погибнуть? Нам дали шанс! Только представь: если сделать точку Х промежуточным пунктом на пути из Мультисистемы в Солнечную систему, мы снова будем вместе! – Всевидящее Око передохнула, собираясь с мыслями. – Нет, точно, они согласятся пойти на риск. Послушайте, а не предложить ли им это прямо, без обиняков?

– Нет, еще не время… – задумчиво произнесла Жанна. – Нам известна только часть команд «Затерянного мира», и ничего больше. Я не хотела бы гнать сообщение через туннель, не будучи вполне уверенной в результате этой попытки. Не стоит забывать злополучный опыт Ларри Чао. Осторожность и осторожность – вот наш девиз.

– А может, использовать то, что ты назвала строкой комментариев? – спросила Всевидящее Око.

Жанна нахмурилась.

– Ох, я и забыла о ней. Уолли, как ты думаешь, мы что-нибудь испортим, если влезем в эту строку?

– Э… по-видимому, нет. Она совершенно безопасна, ведь, в сущности, она для того и придумана. – Он помолчал и добавил: – Но… э-э… я не утверждаю, что прав на сто процентов.

– Классно, Уолли! – восхитилась Всевидящее Око. – Исчерпывающе и ясно.

Жанна недоуменно взглянула на нее.

– Решать-то тебе, Око, – сказала она. – Ты пилот, ты хозяйка этого дома.

– Ну да, ну да… – Око встала и, повернувшись спиной к Жанне с Уолли, подошла к иллюминатору, за которым висело Кольцо.

– У меня семья на Земле. Сестра и папа живы, только мать давно умерла. Кажется, мы уже никогда не увидимся. Так пусть они хотя бы знают, что я жива… Хотя бы. Надо идти на риск. Он громаден, но других вариантов все равно нет… – И Око замолчала.

Жанна ждала продолжения, но пауза затянулась.

– Она согласна? – шепотом спросила Жанна.

Уолли ответил слегка ошалелым взглядом.

– Конечно, – сказал он. – А разве могло быть иначе?

Земля. Нью-Йорк. Штаб-квартира Института исследований Мультисистемы

– Это ужасно. – Вольф Бернхардт бегал по кабинету. – Я и подумать не мог, что вы решитесь на это.

– Мы только предложили, – возразила Урсула Грубер. – Кстати, с вашего согласия.

– Не помню, не помню… Господи, но неужели нельзя было иначе? Ведь это почти верная гибель!

– Нет, иначе нельзя. Это наша последняя надежда.

– Все уже готово? – спросил Бернхардт. – С командой «вампирам» накладок не будет?

– Все, что в наших силах, мы сделали. Примерно через шестьдесят пять минут мы заставим их открыть туннель. Двигатели ОбнаПура будут пущены на пять минут раньше. Сейчас он по спиральной траектории приближается к дыре.

– Средства связи и наблюдения?

– В порядке. Во всяком случае, еще около минуты мы будем в курсе событий. Этого хватит, чтобы понять, где именно они оказались.

– А потом неизвестность?

– Совершенно верно.

– Если они погибнут сразу после того как туннель захлопнется, мы ничего об этом не узнаем. А повторить сможем?

– Да, конечно, – ответила Урсула Грубер. – Нужно только найти подходящую массу для транспортировки.

– При чем тут масса? Почему бы не открыть его просто так?

– Потому что это может стать нашим последним экспериментом с червоточиной. Транспортируемая масса – очень важная переменная. Достаточно допустить небольшую ошибку в ее оценке, и емкости «вампиров» не хватит для поглощения выделившихся остатков энергии. Они просто сгорят.

– Ну так сообщите им, что вы посылаете в туннель объект с нулевой массой.

– Не пройдет. Для этого мы слишком поверхностно знаем структуру управляющего сигнала. Впрочем, я надеюсь, вскоре мы научимся делать и это.

– Поверхностно знаем, плохо знаем, ничего не знаем… – забормотал Вольф Бернхардт.

Он остановился у прозрачной стены, откуда открывался вид на лежащий внизу город. Солнечная звезда медленно садилась, и небоскребы отливали всеми цветами радуги.

– Ничего мы не знаем, – повторил Бернхардт еще раз. – Одно утешение: мы учимся.

ОбнаПур

Гул двигателей затих.

– Все, – объявила Всевидящее Око. – Мы в борозде. Как мне кажется.

Око была убеждена, что в некоторых случаях пурпуристский жаргон только мешает делу, и лучше всего общаться на более или менее нормальном человеческом языке. Сейчас был как раз такой случай. К тому же рядом сидели эти смешные земляшки Уолли и Жанна.

Теперь они падали прямо в дыру. Еще чуть-чуть, и станет ясно – либо они проскочат, либо черная дыра потяжелеет. И прирост ее массы будет равен массе ОбнаПура. Последнее нежелательно. Корпус ОбнаПура был неплохо укреплен. От его собственного вращения пришлось отказаться, и пурпуристы понемногу привыкали к невесомости. Солнечные батареи аккуратно сложили, прижав их растяжками к корпусу, грузовые контейнеры по возможности закрепили. Пурпуристам было приказано сидеть пока по своим норам, что вызвало волну обычных в подобных случаях протестов наиболее задвинутых – не пурпурных даже, а лиловых. Медики находились в состоянии повышенной готовности.

Дыра неотвратимо приближалась.

Око глубоко вздохнула и тихонько двинула вперед рычажок управления. Теперь она полностью полагалась на свою интуицию; разбираться в лавине противоречивой информации, обрушивающейся с внешних датчиков, было некогда.

«Слишком медленно», – подумала про себя Всевидящее Око. Они двигались слишком медленно. Интересно, что произойдет, если туннель захлопнется, когда ОбнаПур успеет втиснуться в туннель только наполовину? Бред!

– Приготовиться! – крикнул Уолли Стурджис. – Отсчет начался! Десять секунд!

Всевидящее Око бросила быстрый взгляд на дисплей Уолли и перебросила данные на свой, даже не проглядев их как следует.

– Уолли, следи за «вампирами»!

Разумеется, сейчас «вампиры» настроены на гравитационное возмущение, вызванное ОбнаПуром. Уолли должен просчитывать каждый шаг заранее. Проклятие, не успеет! Невозможно, слишком сложен набор разнообразных параметров. «Вампиры» поддерживают стабильность туннеля, это так. Но им еще приходится выправлять конфигурацию гравитационного поля, искажаемую Око, которая пытается с максимальной точностью ввести ОбнаПур в червоточину. О стабильности системы приходится лишь мечтать – любая случайность чревата катастрофой. Об этом потом можно будет написать целый роман. Если будет кому писать.

– Внимание! – предупредил Уолли. – Через пять секунд ИИМ отправит пакет команд «вампирам». Четыре, три, две, одна – сигнал пошел.

Око окаменела от напряжения. Какого черта она не открывается?! Ах, Господи, ну конечно же! Задержка сигнала. Сколько еще? Несколько секунд… Точнее считать некогда.

Всевидящее Око глянула в иллюминатор, и тут-то оно и началось! Дыра ожила, запульсировала, растянулась, открывая вход в туннель. «Стенки» червоточины мерцали странным светом на фоне мрачной черноты Мультисистемы, слегка подсвеченной зловещим багрянцем Сферы. Словно серебристые змейки бежали по этим стенкам, скрываясь в таинственной глубине.

Ожившее Кольцо протянулось огромной яркой полосой по небосводу и вдруг оказалось так близко, что без труда можно было различить мельчайшие детали на его поверхности. Впрочем, Око тут же забыла о Кольце, она с ужасом всматривалась в распахнутую пасть Туннеля. Пасть надвигалась на них со страшной быстротой.

– Господи спаси. Господи спаси. Господи спаси…

Чей-то голос сзади монотонно повторял одни и те же слова. Она оглянулась. Так и есть, Жанна. Бедная девочка. Какого дьявола ее сюда понесло?

Так, теперь небольшая корректировка траектории, а потом медленнее, медленнее… Ну, давай!

«Терра Нова»

– Внимание, ОбнаПур приближается к черной дыре. Сильная интерференция, – сообщила ДеПанна. Так же буднично она, наверное, болтает по телефону с тетушкой Минни.

Диана втайне надеялась, что уж сейчас-то ее офицер выразит хоть какие-то чувства. Бесформенная стеклянно-стальная глыба с запертым внутри нее десятком тысяч человек на глазах у всех исчезает, в неизвестность. Но ДеПанна, похоже, больше всего озабочена четкостью картинки на экране.

Вообще-то самообладание в экстремальных условиях – завидное качество. И один из критериев отбора офицеров. Но сейчас всплеск чьих-то эмоций помог бы Диане лучше скрыть свои собственные. Видимо, не удастся.

– Форменное самоубийство, – прошептал Джеральд.

– Чепуха! – ответила Диана. – Наоборот, попытка спастись.

– Да знаю я. Но все равно…

Земля, затаив дыхание, следила за владением пурпуристов. ОбнаПур неумолимо стремился… куда? Всем было не по себе, но, пожалуй, никто не сидел перед экраном, так же одеревенев, как капитан Диана Стайгер.

Всевозможные данные поступали сразу на десятки дисплеев, и она, несмотря на свое состояние, а может, благодаря ему, успевала глянуть на каждый из них. Но больше всего ее интересовали мониторы внешних камер ОбнаПура. Только они могли показать, где вскоре окажутся пурпуристы.

Если только они вообще где-нибудь окажутся.

ОбнаПур

Все ближе, ближе, уже совсем близко. О Господи, неужели ОбнаПур пролезет в это угольное ушко? Неужели не застрянет?

Назад. Вернуться. Бросить все. Это ужасно. Око изо всех сил сопротивлялась нарастающей панике. Да не все ли равно! Возврата уже нет. И вот их захлопнуло в этой дыре. Тс-с-с, сказала она самой себе. Держи себя в руках.

– «Вампиры» приступили к компенсации, – доложил Стурджис. – Пытаются скорректировать наш курс. Все, как мы предполагали.

– Отлично, – сказала Око.

Вообще-то Уолли молодчина. Он неплохо просек харонцев. Вопрос в том, удастся ли «вампирам» сделать все, как надо. М-да, вопросик.

– Подтверждаю попытку гравитационной корректировки курса, – повторил Уолли.

Око вдруг захотела послать Уолли куда подальше – ему, казалось, доставляло неизъяснимое удовольствие балансировать над пропастью. Все-таки из него вышел бы чудный пурпурист, он же пурпурист от природы.

Око снова принялась колдовать над пультом управления.

Корпус ОбнаПура угрожающе заскрипел, задрожал, как от частых ударов. Всевидящее Око знала, что это только цветочки. Сейчас его начнут сдавливать в лепешку мощные гравитационные поля.

Теоретически ОбнаПур должен был выдержать все, но только теоретически. Слишком уж он был стар. Инженеры, проектируя конструкцию, разумеется, не рассчитывали на сто пятьдесят лет непрерывной эксплуатации, да еще полет сквозь червоточину в полную неизвестность.

Не важно, подумала Око, вспять уже не повернуть, ОбнаПур может не выдержать и приказать долго жить от любого грубого воздействия – резкого перераспределения нагрузок при входе в туннель, случайного столкновении с МОРИ или гравитационного удара… Всего не перечислишь. Да и какая разница, в любом случае все погибнут. Странно, но эта мысль как-то успокаивала.

Все с детским любопытством уставились в иллюминаторы. Око, на короткое время включив двигатели, еще немного подправила курс. Наступила и кончилась последняя передышка.

– Гравитационное давление растет! – крикнул Уолли.

Словно в подтверждение его слов раздался негромкий протяжный вой. Око судорожно глотнула сухого ничто, в груди похолодело. Лопнуло крепление одного из грузовых контейнеров, точно. А может быть, нескольких. Зазвучал резкий сигнал тревоги, потом другой и еще один. О Господи, что еще за новости? Все сразу? Разрыв корпуса? Короткое замыкание? Или кофе сбежало на камбузе? Ладно, сейчас не до того, туннель совсем близко. Око отвечает за то, чтобы ОбнаПур попал в него, а остальными проблемами пусть занимаются другие. Тем временем кто-то отключил сигнал тревоги, и вновь воцарилась тишина – по крайней мере на мгновение.

Ближе, ближе. Дыра росла на глазах. Вдруг ОбнаПур тряхнуло так, что Око чуть не вылетела из кресла. Свет погас. Прикусив губу, она схватилась за рычаг управления и попыталась удержать ОбнаПур – его раздирали на части гравитационные поля.

Уже хорошо видны внутренности разверстой пасти туннеля. Око попыталась найти взглядом Кольцо, но оно пропало, вокруг не было ничего, лишь странный свет струился от стенок туннеля впереди. Они уже были в дыре, но еще не в туннеле. Нет, еще нет. Секунды растягивались в часы. Снова страшный удар. Неземная сила скручивала ОбнаПур, будто бельевую веревку, за иллюминаторами вспыхнули яркие факелы. И Око наконец-то увидела. Огромное кроваво-черное тело закрывало полгоризонта, изломанная поверхность тела была покрыта многочисленными кратерами и шрамами. А рядом висела мертвая планета…

Так вот он, таинственный мир.

 

27. Пандора и тигр

…неполное знание – опасная вещь. Но меня всегда интересовало, какова зависимость между уровнем знаний и уровнем безопасности. И вот что я решила: иногда малое знание очень опасно, но большое еще опаснее.

Сэлби Богсворт-Степлтон. Запись в личном дневнике.

СОЛНЕЧНАЯ СИСТЕМА. Луна. Исследовательский центр имени Дрейфуса

Ларри Чао дождался, пока все разойдутся спать. Теперь-то уж точно никто не помешает ему поговорить с Марсией начистоту. Он мог бы, конечно, улететь и один. Но это было бы совсем некстати. Да, совершенно некстати.

У него много причин, чтобы вернуться туда, где некогда был Плутон. Да что там говорить, это его святая обязанность. Если будут зарегистрированы радиосигналы, именно там развернутся основные события. И там будет нужен он. Обратно на Плутон, и тогда… тогда…

«Нет, не то, – сказал он себе. – Не думай о своей карьере».

У него есть корабль, который может доставить его туда, и доставить быстро. «Гравитон» – корабль с гравидвигателем. Программа испытаний корабля уже практически завершена, и где-то на следующей неделе можно лететь. Если только разрешит начальство.

А одного Ларри никто не отпустит. Ему не доверяют, боятся, что он снова что-нибудь вытворит. У Ларри давно не осталось сил убеждать людей, что он не чудовище, а самый обыкновенный человек и к тому же очень страдающий, который стремится искупить свою вину перед человечеством.

Другое дело Марсия, ее-то репутация ничем не запятнана. С Марсией Макдугал, экспертом по харонскому языку, у него что-нибудь может выйти.

Но прежде чем предложить этот вариант начальству, он должен склонить Марсию на свою сторону. Это единственный возможный путь. Не самый прямой и быстрый, но все-таки путь. И, как казалось Ларри, вполне честный.

Он подошел к двери в ее комнату и негромко постучал. Сначала никто не отозвался, потом повернулся ключ, и дверь распахнулась. На пороге стояла Марсия.

– Ларри? – удивилась она и зевнула. – Что-нибудь случилось?

– У меня к тебе предложение, – сказал он, вдруг почувствовав себя легко и уверенно. – По-моему, оно должно тебе понравиться. Это, конечно, гипотеза, многое еще непонятно, но…

– Но что? – поторопила его Марсия, вдруг заволновавшись. – Что?

Ларри проглотил несуществующую слюну.

– Марсия… В общем, конечно, все неоднозначно, и о многом мы можем только гадать… но… но, судя по всему, при помощи Кольца можно отпереть Туннель, и сделать это скоро… очень скоро. А потом отправить туда корабль и… и…

– И что?

– Как бы ты отнеслась к предложению встретиться со своим мужем?

Точка Плутона. Кольцо Харона

«Машины, – размышляла Сондра, – это то, что действует по программе, не отклоняясь от нее ни на шаг. Люди же способны импровизировать». Она корпела над результатами опознавания странных объектов. Полученные материалы могли бы многое прояснить, если бы Сондра не знала все заранее. Детекторы Кольца Харона зарегистрировали уже десятки транзитов по Туннелю. И по каждому такому «рейду» скопились крупные массивы данных. Компьютеры трудились вовсю, кропотливо сравнивая каждый новый транзит с предыдущим. Вывод получался не слишком отрадный: по Туннелю перемещались одинаковые объекты.

Сондра настойчиво искала, за что бы зацепиться.

Теоретически накопленной информации должно хватить, чтобы нужным образом перенастроить Кольцо и открыть Туннель.

На деле же Сондра не видела повода для оптимизма. Во-первых, катастрофически не хватало оборудования. Технические бригады работали круглосуточно, люди буквально выбивались из сил.

Впрочем, Сондра была абсолютно уверена, что люди не подведут. Но были и другие проблемы. Рано или поздно (скорее, рано) Кольцо сможет открывать Туннель. Вопрос в том, имеет ли смысл открывать его. По Туннелю периодически перемещались объекты с очень большой массой. Сондра не соглашалась с Ларри, утверждавшим, что эта активность связана с Землей. На взгляд Сондры, Ларри был чрезмерно самоуверен. Ему хочется найти путь к Земле, но одного хотения тут мало.

Впрочем, она была бы чертовски рада, если бы Ларри вернулся, как только наладит «Гравитон». Он, конечно, не самый приятный в общении человек, но никто не разбирается в гравитации лучше него. Он из тех немногих, кого Сондра хотела бы видеть рядом. Советы Ларри бывают очень ценными.

Ну, Бог с ним, с Ларри, вернемся к нашим баранам. Допустим на секунду, что Земля действительно болтается у другого конца Туннеля. Стоит ли и в этом случае открывать его? Кроме всего прочего, Ларри твердит о каком-то Противнике, угрожающем Земле.

Вправе ли Сондра открыть ворота, через которые в Солнечную систему ринутся новые полчища монстров?

Ну а если даже будет решено открыть Туннель, то что забрасывать через него? Исследовательский зонд или сразу корабль? Харонцам туннельные переходы никак не вредят, но мы-то не харонцы! А вдруг там мощная радиация? Или что-нибудь похлеще, такое, что выведет из строя Кольцо? Вот будет катастрофа так катастрофа! Ничего подобного до сих пор не случалось, но это вовсе не повод для самоуспокоения. Матушка природа обожает преподносить сюрпризы. И не всегда приятные.

К цели надо двигаться не спеша, осторожно. Решение можно принять, лишь снова и снова перепроверив полученные данные, кропотливо проанализировав все, что хоть как-то связано с происходящим по ту сторону червоточины. Но принять его придется именно ей, Сондре! Эта мысль ее вдруг поразила. Сондра сейчас полновластный хозяин Кольца Харона, которое кое-кто пытался сделать разменной картой в политической игре. Автократ, конечно, может попытаться навязать свое решение, предъявив самый весомый аргумент – своих до зубов вооруженных молодчиков, но это маловероятно. Автократ стремится избегать перехода Кольца под его непосредственную юрисдикцию.

Ну и слава Богу. А ведь, пожалуй, после Похищения и нашествия человечество не принимало решения важнее. Может, лучше оставить ящик Пандоры закрытым, может, на том конце Туннеля таится страшное зло? И корректна ли эта метафора? Кто там поджидает – милое создание или разъяренный тигр? Ларри утверждает, что тигр, а Земля сейчас в большой опасности. Пусть так. А вдруг в Солнечной системе найдется средство ее предотвратить? Тогда если Туннель оставить закрытым, то Земля может погибнуть. А если открыть? Погибнет вся Солнечная система? Да, существует и такая вероятность.

О Господи, что же делать? Сондра была близка к панике. Усилием воли она взяла себя в руки.

Какое-то решение все равно придется принять.

Она очень устала, но продолжала следить за поступающей информацией. Внезапно по экрану пронеслось нечто осмысленное – так быстро, что она едва успела осознать это.

Сондра нахмурилась и нажала на клавишу обратного просмотра. Вот оно! Перед ней горели тридцать пять нулей и единиц, и эта комбинация повторялась трижды. Как же разбить ее? Пять групп по семь двоичных знаков или семь по пять? Совсем не сложно.

Если пять по семь, то это числа от 0 до 127, а если семь по пять… Тоже не самая употребительная размерность. Тут старшее число 11111, десятеричное 31, а всего тридцать два значения. Если тут закодировано новое сообщение, то 128 символов, пожалуй, многовато.

Эврика! Пятизначных двоичных чисел вполне хватит на буквы алфавита!

Сондра попыталась с ходу расшифровать строку и отступилась – устный счет давался ей туговато. Она почти не задумываясь набрала простенькую программку. Компьютер не замедлил выдать ответ.

01110 00001 01100 00000 01111 10011 10000

.. 14 … 1 .. 13 … 0 .. 15 .. 19 .. 16

… О … Б … Н … А … П … У … Р

01110 00001 01100 00000 01111 10011 10000

.. 14 … 1 .. 13 … 0 .. 15 .. 19 .. 16

… О … Б … Н … А … П … У … Р

01110 00001 01100 00000 01111 10011 10000

.. 14 … 1 .. 13 … 0 .. 15 .. 19 .. 16

… О … Б … Н … А … П … У … Р

Теперь Сондра знала, что ей делать.

МУЛЬТИСИСТЕМА. На пути к Кольцу Точки Луны. «Терра Нова»

Диана сидела в своем капитанском кресле, а Джеральд Макдугал стоял перед настенным экраном, нажимая на кнопки пульта и пытаясь добиться четкого изображения. Это ему не удавалось – картинка оставалась яркой, но расплывчатой. Неплохо был виден серп небольшой планеты, висящей невдалеке от огромного небесного тела; вид поверхности тела свидетельствовал о случившейся некогда катастрофе. Крохотная точка у самого края экрана здорово смахивала на МОРИ.

– Сигнал продолжал поступать в течение десяти секунд, – оправдывался Джеральд. – Навряд ли Земле повезло больше. Так что наши надежды оказались пустыми. Это единственное сносное изображение.

– Но почему?! Пять лет назад, когда через Туннель шел «Святой Антоний», продолжительность контакта измерялась часами.

– Не знаю, не знаю. – Джеральд развел руками. – Либо ОбнаПур забыл сбросить передатчики, либо они сразу же отказали. Как только его корма скрылась в Туннеле, связь прервалась.

– Не понимаю…

– Если представить Туннель как очень длинную узкую трубу, то, глядя вдоль его оси, мы увидим все как на ладони, и тогда связь с пурпуристами налаживалась бы элементарно. Беда в том, что «Терра Нова» далеко в стороне от оси. Оттого и все проблемы.

– То есть прерванная связь не означает непременной гибели ОбнаПура, так?

– Конечно, нет! До обрыва связи на гибель не было и намека. Все указывало на сильную деформацию корпуса, но это не было неожиданностью, она оставалась в допустимых пределах.

– Успокоил, – вздохнула Диана, пристально вглядываясь в снимок неизвестного мира, мерцавший на стене.

– Несомненно, это типичная Сфера. Ничего более определенного утверждать пока не берусь, – прервал паузу Джеральд.

– Не нравится мне это, – задумчиво проговорила Диана. – В тихом омуте черти водятся…

– Простите?

– Это древняя пословица, коллега. А вы, похоже, в детстве не очень-то интересовались великолепным Шерлоком Холмсом. Многое можно понять не только по следам, но и по их отсутствию.

– Да? Занятно! И что же, на ваш взгляд, здесь отсутствует?

– Тени. Посмотрите на планеты в нашей Мультисистеме. Тени на них так и играют. И немудрено, ведь каждая планета освещается одновременно семью-восемью Захваченными Солнцами…

– Значит…

– Значит, перед нами Сфера, потерявшая все свои звездные системы.

– Согласен. Что еще?

– Поверхность Сферы. Она изуродована метеоритным дождем. Вывод: перед нами совершенно беззащитная Сфера. – Диана ткнула пальцем в экран. – А эта огромная трещина, ползущая через всю Сферу? Она нисколько не похожа на обычный вытянутый кратер. – Палец указал на две линии, пересекающие трещину под прямым углом. – Тебе это что-нибудь напоминает? Пересечение широтных линий с меридиональными (взгляни на нашу Сферу!), только обезображенными.

Джеральд отступил на несколько шагов от стены и прищурился.

– Ты права, – сказал он через минуту. – Я проглядел очевидное сходство. Послушай, Диана! – вдруг всполошился он. – Мы успели получить данные оптических наблюдений, а характеристики пурпуристской оптики нам хорошо известны… Ведь мы можем оценить расстояние, отделяющее пурпуристов от этой странной Сферы! Очень просто! – В дело пошел его карманный компьютер.

Брови Макдугала поползли на лоб. Он яростно поскреб затылок.

– Это невозможно, – проговорил он наконец. – Чертовщина какая-то. Неужели так близко?..

– Сколько? – не выдержала Диана.

– Не поверишь. От ОбнаПура до этой треклятой Сферы всего двадцать два миллиона километров!

– Но Сфера-то мертва, – уточнила Диана. – Она не в состоянии удерживать Захваченные звезды и защищаться от метеоритов… Что осталось от этой, некогда могучей Мультисистемы? Смотри, вот! – Она показала на серпик мертвой планеты. – Если верить Колетт и Стурджису, это и есть таинственный Централ, то самое место, откуда харонцы управляли этой системой. Скорее всего эта планета единственная из великого множества планет, когда-то кружившихся там в хороводе… «Последний могиканин».

Джеральд смотрел на Диану, не скрывая восхищения.

– Звучит разумно, – сказал он, еще раз внимательно изучив всю картину. – Да, все правильно.

– Ну вот, – сказала Диана с загадочной улыбкой. – Централ Харона нам и нужен.

Теперь она знала, куда направится «Терра Нова».

– Так что же? – Она повернулась к Макдугалу.

– Ты о чем? – Джеральд чуть заметно улыбнулся.

– Мы ведь собирались состыковаться с ОбнаПуром, не так ли?

Глаза Джеральда озорно заблестели.

– И ничто не мешает нам сделать это на новом месте! – воскликнул он.

– Но ведь это опасно? – Диана словно проверяла своего заместителя.

– Обстоятельства изменились. Нам теперь известно, что Туннель выходит к другой Мультисистеме, разрушенной какой-то страшной силой. Следует выяснить, что это за сила.

– Но мы даже не знаем наверняка, живы ли пурпуристы. А что, если они там сгинули? Все равно за ними?

– Ну, мы-то в более выгодном положении, – ответил Джеральд. – Сравнила тоже – конструкцию «Терра Новы» и корпус этой старой развалины. К тому же нам нельзя торчать здесь слишком долго. Мы одолели один ОРИ, одолеем, быть может, и второй, но все равно рано или поздно они нас подстерегут.

– Есть другой вариант – убраться подальше, туда, где ими не так кишмя кишит… Месячишко-другой спокойно поразмышлять, ничего не предпринимая, авось придумаем что-нибудь умное…

– Ага, – грустно усмехнулся Джеральд, – а «вампиры» тем временем окончательно запрут Туннель. Ну уж нет, за шанс исследовать мозг харонской Сферы (заметь, неохраняемый!) я готов поставить на карту свою жизнь. О такой возможности люди только мечтали. О Господи, Диана, ну о чем тут спорить?! Ведь выбор очевиден!

Диана глубоко вздохнула: нет, его не собьешь. Итак, ее сумасшедшая идея перестала быть ее исключительной собственностью. А, значит, не такая уж она и сумасшедшая.

– Ладно, допустим, – сказала она. – Но вот еще что, Джеральд…

– Ты боишься, что МОРИ на той стороне попытаются остановить нас? – перебил он ее.

– Да нет, это вряд ли. Если они и собираются кого-то остановить, то не нас, а того, кто пытается прорваться с той стороны. Пока мы будем двигаться в направлении отсюда туда, безопасность гарантирована.

Джеральд рассеянно кивнул.

– Вообще говоря, я противник необоснованного оптимизма. Риск все-таки велик, не следует его преуменьшать. Но его с лихвой окупает исключительная важность цели.

Диана кисло усмехнулась.

– Подхалим из тебя никудышный, Джеральд Макдугал.

– Ну, если дела наши и плохи, – рассмеялся он в ответ, – то, думаю, все образуется!

 

28. После прыжка

Самое удивительное, что пурпуристы, летя к Разбитой Сфере, постоянно помнили: скорее всего никто никогда не узнает об их приключениях. Сейчас, когда все позади, очень трудно представить себе ту атмосферу полнейшей неизвестности. Что происходит в данную секунду? Что произойдет в следующую? Никто ничего не понимал, все было скрыто завесой мрака. Только представьте себе: и харонцы, и Противник, в сущности, знали даже меньше, чем мы.

Ларри Чао, из интервью редактору Проекта устной истории Станции гравитационных исследований. Харон Дата Пресс, 2342.

Еще один самоубийца набросился на Противника и погиб так же бессмысленно, как и его предшественники. Противник, словно играючи, расправлялся с массивными защитниками Сферы. Его курс оставался неизменным, и лишь рассеивающиеся облака пыли свидетельствовали о том, что кто-то пытается ему помешать.

Начав атаку Сферы, Противник был начеку. Вдруг его внимание привлекло нечто необычное. Странный объект, куда легче обычных защитников Сферы, выскочил по Туннелю со стороны живой системы. Противник неплохо изучил особенности поведения харонцев и, недолго поразмышляв, решил, что для них это нечто ценное. А значит, и для него. Все же остальное – пустышки, при помощи которых харонцы хотят ввести его в заблуждение.

Противник хмыкнул. И осторожно двинулся к Туннелю.

В ТУННЕЛЕ. ОбнаПур

Жанна горячо молилась, в ужасе прислушиваясь к треску корпуса. Нет, пока она окончательно не рехнулась от страха, нужно заставить себя думать о другом. О чем?

Дура проклятая, какого черта ты полезла в этот туннель, в этот туннель, в этот туннель… Они уже в Туннеле. Интересно, какова его протяженность? О Боже, какая еще протяженность? Туннель начинается в черной дыре, само определение которой исключает всякий смысл понятия «пространство», а значит, и размеров в привычном понимании этого слова. После недавнего путешествия в периоде Жанна знала, что больна клаустрофобией – теперь она лишний раз убедилась в этом. ОбнаПур бросало из стороны в сторону, как щепку в разбушевавшемся океане, и все усилия Всевидящего Ока удержать корабль были тщетны.

Что-то страшно ударило в корпус, и сразу погас свет. Пронзительно взревели сирены. Жанна явственно ощутила запах дыма.

Слава Богу, хоть телекамеры не сломались. По стенкам Туннеля бежала крупная рябь, они бились, словно паруса на ураганном ветру. Взгляд терялся в глубине Туннеля – казалось, у этой трубы нет ни конца, ни края. Впрочем, далеко-далеко впереди виднелась махонькая точка – выход, но она совсем не приближалась, словно ОбнаПур болтается на одном месте. Жанна вцепилась в исцарапанные ногтями ручки кресла и, уставившись в эту точку, молила о спасении.

О Господи, куда они несутся сломя голову? Что их ждет?

И вдруг, словно по мановению палочки таинственного волшебника, все разом изменилось. Корчащиеся стенки Туннеля исчезли с экрана, впереди висел огромный багровый шар, а вокруг клубилась чернота космоса. Все зашевелились, постепенно приходя в себя.

Неужели прорвались?

Раздался сильнейший удар, ОбнаПур завертело, закружило в какой-то бешеной пляске. Жанна крепко зажмурилась, сердце ухнуло куда-то вниз.

– Проклятие! – заорала Всевидящее Око. – Корма задела стенку. Как бритвой срезало! Растяпы, забыли убрать стрелу!!!

– Что?! Не слышу! – Шаблон Огайо тоже орал, но, казалось, что он просто гримасничает, хватая ртом воздух, – все заглушила надсадно завывшая сирена.

Какой-то предмет, вертясь, просвистел над головой Жанны и врезался в переборку. Экран с грохотом взорвался, комнату заволокло дымом. Завоняло тлеющей изоляцией. Языки тусклого пламени лизнули стену. Воздух! Сейчас мы задохнемся или заживо сгорим!

«Господи, спаси и помилуй, – шептала Жанна. – Жить! Как хочется жить!»

Вероятно, Бог услышал ее молитвы. Свет зажегся, загудела аварийная система вентиляции. Жанна оглянулась, побледнела – на полу у нее за спиной валялся разбитый вдребезги вентилятор. Пролети он десятью сантиметрами ниже, и все – голова Жанны сейчас лежала бы рядом с ним.

Воздух быстро очищался. Всевидящее Око выравнивала беспорядочно кувыркающийся корабль – он наконец-то подчинился. Она без сил рухнула в свое искалеченное кресло. Получилось!

На панели управления сплошь мерцали красным аварийные лампочки; впрочем, понемногу загорались и зеленые. Самое страшное осталось позади. Они живы. Знать бы еще, куда они попали.

Сирена зудела все тише и наконец заткнулась совсем. Тишина зазвенела в ушах.

– Ребята, – послышался дрожащий голос Уолли, – давайте больше не будем так делать.

Система Разбитой Сферы. ОбнаПур

Жанна с походной сумкой в руке поднималась по трапу. Уже четыре дня, как они проскочили через Туннель, но в это по-прежнему плохо верилось. Жанна жила как во сне.

Что же делать теперь? Ответа на этот вопрос не знал никто. Для начала нужно было привыкнуть к мысли, что они вообще остались живы. Преодолеть последствия психологического шока.

Жанна придумала, как ей выкарабкаться из порочного круга воспоминаний о пережитом ужасе – сосредоточиться исключительно на быте. Вот так: заварить чай – чашку для Уолли, другую для себя. Сделать бутерброды. Сложить их в сумку. Отправиться к Уолли. На большее она пока и не способна.

А лучше бы и вовсе запереться в своей каюте и, уставившись в потолок, предаться размышлениям о том, что она съест на завтрак. На обед. На ужин. К несчастью. Всевидящее Око поручила им с Уолли заняться картографической съемкой, и отбояриться от этой работы не удалось.

Жанна наконец одолела трап и, схватившись за поручень, поползла вдоль коридора к обсерватории. Жанна с трудом привыкала к невесомости и уже набила немало синяков – никак не могла правильно рассчитать свои усилия при передвижении.

Вот и обсерватория. Откинув люк, Жанна величаво вплыла в помещение. Уолли, погруженный в дела, по обыкновению, даже не повернул головы. Автотелескоп, как только поселение оказалось в открытом космосе, перешел на круглосуточный режим работы, и дел Стурджису хватало – информация текла рекой, всю ее нужно было загрузить в моделирующий компьютер. Око хотела получить некое подобие инвентарной описи. Уолли вожделенно потер руки – наконец-то пригодятся его знания и опыт. Ему предстояло создать универсальную динамическую модель здешней системы, точнее, того, что от нее осталось.

– Уолли, – позвала его Жанна, – возьми-ка, перекуси. – Она уселась рядом, открыла сумку и протянула ему контейнер с чаем.

– О, здорово, – обрадовался он. – Вечно я забываю о еде.

– Зато я помню. – Она передала ему бутерброд, взяла себе другой и посмотрела в иллюминатор на черное небо.

Система лежала как на ладони. Центральное место занимал тот самый необъятный багровый шар. Впечатление он производил довольно мрачное. «Разбитая Сфера» – пожалуй, самое подходящее название. Даже пурпуристы согласились с ним, а это кое о чем говорило. Знакомые линии широт и меридианов. Несметное количество кратеров – больших и маленьких. Две сквозные пробоины. Вид, словно после жестокой бомбардировки.

Рядом висела ссохшаяся планетка. Жанна назвала ее «Отшельником», и это имя тоже стало общеупотребительным, чем Жанна осталась очень довольна. Приятно дать имя неизвестной планете. Да что там приятно – это редкое везение!

Жанна смотрела на нее, затаив дыхание. Безжизненная каменная глыба – все, что осталось от бывшего центра управления могущественной звездной империей. «Место скорби и печали», – мысленно вздохнула Жанна.

На первых порах Всевидящее Око выбрала для ОбнаПура сильно вытянутую эллиптическую орбиту вокруг Отшельника. Эта траектория была вполне безопасна. А коррекцию, если Око передумает, провести никогда не поздно.

За кормой ОбнаПура зияла черная дыра, из которой они выскочили, вокруг нее – Кольцо. Все в точности повторяло Мультисистему. Большинство МОРИ, проникших сюда из Мультисистемы, куда-то пропали. Вокруг дыры настороженно маневрировало лишь всего с десяток излучателей. Они явно охраняли вход в Туннель.

Впрочем, другие МОРИ тоже вскоре были обнаружены радарами ОбнаПура: разбившись на пять отрядов, они защищали точно такие же системы «Дыра – Кольцо». Но все равно это были не все. Куда же подевались остальные? Загадка.

Вообще загадок тут хватало.

– Ну, как дела с моделью? – полюбопытствовала Жанна.

– Нет проблем, – промычал Уолли с набитым ртом. – Если представить, что знакомая нам Сфера Мультисистемы погибла и перестала удерживать свои звезды, то получим Сферу, которая перед нами. А внутри нее, предположительно, черная дыра массы, сравнимой с солнечной.

– Почему ты так решил?

– Орбита Отшельника стабильна! То есть неподалеку имеется масса, достаточная, чтобы обеспечить соответствующее гравитационное поле. Сферы обычно строятся из планетного вещества, а его столько не наберется. Вывод: внутри Сферы есть что-то необычное. Я думаю, черная дыра.

Жанна утвердительно кивнула.

– Похоже на правду. Будь там простая звезда – из сквозных пробоин Сферы лился бы яркий свет, не говоря уже об интенсивном тепловом излучении. Но пробоины не светятся.

– Вот-вот! Не забудь еще, что, кроме Отшельника, в системе есть одинокая звезда. Она наводит нас на мысль о том, что харонцы «оприходовали» здесь двойную звезду. Вокруг одной части пары они выстроили свою Сферу, другую оставили в покое…

– Это пока все?

– Вот еще! – обиделся Уолли. – Я тут много чего накопал! В частности, обнаружил семь бывших Захваченных звезд – сейчас они стремительно удаляются от системы. Подожди чуть-чуть, я точно вычислю их координаты и скорости и тогда скажу тебе, как и когда произошла катастрофа. Предварительная оценка – сто пятьдесят лет назад.

– А что случилось с планетами?

– Помнишь, я тебе показывал модель Мультисистемы и что с ней будет в случае исчезновения гравитационного управления. Все сходится. Планеты вышли из повиновения своим звездам, когда те пролетали слишком близко друг от друга. Дальнейшее очевидно. Планеты или свалились на звезды, или унеслись в пространство, или, столкнувшись с другими планетами, погибли. Две или три врезались в саму Сферу. В той моей модели среди них была и Земля.

Жанна непроизвольно поежилась. Уолли воодушевился, увлеченный своим поиском, – для него это была просто новая абстрактная задача. Но рядом-то, за иллюминатором, висела мертвая Сфера, а ее убийца, похоже, нацелился на Мультисистему. А там – Земля…

– Кто разгромил эту систему? – спросила Жанна. – У тебя есть гипотеза?

– Нет. – Уолли сокрушенно вздохнул. – Чтобы ответить на этот вопрос, следует скорее всего зацепиться за тот факт, что орбитальная система Колец более или менее сохранилась.

– Да-а-а?

– Да. Все опять же очень похоже на покинутую нами Мультисистему. Орбита «Затерянного мира», и на ней, на равном расстоянии друг от друга, Кольца, шестнадцать штук. Два, судя по всему, продолжают функционировать. Это все, что осталось от здешней системы.

– Я вижу только три Кольца. Другие, наверное, загорожены Сферой.

– Разумеется, – кивнул Уолли. – Я нашел их при помощи гравиприемников, сделанных по харонской технологии. Они у нас, правда, никогда толком не работали, но здесь помогли. Без них нам, чтобы сосчитать все Кольца, пришлось бы облететь Сферу.

– Молодчина, Уолли!

– Спасибо. Но главное для нас – два действующих Кольца. Пока они живы, Отшельник способен восстановить необходимые информационные каналы и заняться обычным харонским делом – импортом чужих звезд и планет.

– А если и они выйдут из строя, он погибнет.

– Верно. Этим и объясняется такое множество колец. В принципе для контроля за его орбитой вполне достаточно трех или шести, здесь же их целых шестнадцать. Запас прочности. Впрочем, как видишь, страховались харонцы не зря.

– А где Кольца теперь берут энергию?

– Это другой вопрос, – сказал Уолли, ухмыльнувшись. – Я наконец-то разобрался в одной загадке, которая давно мучила меня. Помнишь, мы никак не могли понять предназначение широтных линий Сферы?

– Да. Так что же?

– Все запасные энергоисточники мертвой Сферы видны, как на ладони. Широтные кольца – это накопители избыточной энергии! И около тридцати процентов этих колец уцелело. Но как долго они еще смогут действовать, я предсказать не берусь. Со временем все разрушается, против времени даже харонцы бессильны.

Жанна слушала, открыв рот.

– Остальное не так интересно, – продолжал Уолли. – В общем-то здесь полно всякого хлама. Астероиды, пылевые облака, мертвые ОРИ и другие харонцы. Все они постепенно падают на поверхность Сферы…

– Да-а, печальная картина, – тихо произнесла Жанна. – Звучит, как старинная поэма, правда? Гибель мира титанов, – закончила она шепотом.

Некоторое время они молчали. «Ничего уже не вернешь, – подумала Жанна. – Но сейчас не до сантиментов». Она резко тряхнула головой, прогоняя грустные мысли.

– Но как же это произошло, Уолли? Как?!

– Хотел бы я знать. У нас есть только запись, перехваченная пять лет назад в Солнечной системе. Нечто вонзается в Сферу, а потом бесследно исчезает. Что это было, я понятия не имею.

Жанна, не отрываясь, глядела на мертвую планету, которой дала имя.

Люди всегда относились к Сфере Мультисистемы и харонцам как к врагам, и до сегодняшнего дня это отношение было единственно верным. До сегодняшнего дня.

Но появился враг, перед которым оказались равны и люди, и харонцы. Их объединила жизнь. Жизнь всегда противостоит энтропии и смерти, внося во Вселенную порядок, создавая условия для появления новой жизни. Жанна медленно осмысливала урок Разбитой Сферы: это случится и с Землей, если человечество не изменит свою позицию. Нравится людям или нет, хочется или не очень, но Мультисистема теперь пристанище Земли и ее защита. Господи, как трудно, как невозможно трудно смириться с этим.

Уолли тем временем быстро расправился с бутербродами и, забыв про Жанну, снова с головой ушел в работу.

Жанна коротко вздохнула и отвернулась от иллюминатора.

А ей чем заняться? Уолли в одиночку решил задачу, порученную обоим, и, как ни тяжело в этом признаваться, Жанна, участвуй она в этой работе, лишь помешала бы ему. И результат скорее всего был бы не столь блестящим.

Мистер Стурджис представлял себе Вселенную в виде отдельных конструкций, кропотливо собранных и потом соединенных в единое целое. После решения очередной головоломки он тут же терял к ней всякий интерес и двигался дальше.

Жанне нравилось думать, что ей лучше других даются свежий взгляд на проблему и нетривиальные решения. Но для Уолли Вселенная была суммой слагаемых, некоей моделью, и Жанна же умела внести в эту модель жизнь и доказать, что перед ними нечто большее, чем просто арифметическая сумма. Чтобы сделать это, ей сначала нужно было подержать модель в руках. Память компьютеров ОбнаПура уже трещала по швам от лавины новых данных. Жанна решила заняться анализом информации – не торопясь, строка за строкой, колонка за колонкой.

И она, собравшись с мыслями, принялась листать распечатку результатов оптических наблюдений. Множество мелких объектов, затерянных в пылевых облаках, снимки отдельных участков Сферы, поверхность Отшельника… Все это хорошие, важные снимки, необходимые для описания системы. Но ничего нового, ничего такого, за что можно было бы зацепиться.

И вдруг мелькнуло нечто необычное. Не объект, а событие, случившееся несколько часов назад. Судя по сопроводительной записке, с этими данными никто еще не работал. Неудивительно – людей, способных хоть на какое-нибудь полезное дело, катастрофически не хватало. Пурпуристы – народ своеобразный, с этим приходилось мириться. Другого-то здесь все равно не было.

Итак, яркая вспышка света, и следом – всплеск излучения на всех частотах. Жанна нахмурилась. Интересно, чем они вызваны? Ядерным взрывом? Какой-нибудь чертовой черной дырой? Чем еще?

И вообще какова мощность взрыва? Каково расстояние до эпицентра? Автотелескоп зарегистрировал только координаты взрыва, прочее не запрограммировано.

Жанна нашла результаты всех радиолокационных наблюдений и сопоставила с данными автотелескопа.

Радарный комплекс ОбнаПура предназначался для наблюдения за грузовыми транспортами на небольшом удалении от поселения. Теперь пурпуристы приспособили его для раннего предупреждения о метеоритной опасности. Это было актуально, поскольку система Разбитой Сферы была просто напичкана космическим мусором. Куда уж Мультисистеме до нее!

Радар периодически посылал в пространство радиоимпульсы. Некоторые, отразившись от целей, возвращались обратно. Зная время прохождения сигнала туда и обратно, компьютер без труда вычислял расстояние до цели. Если цель была небольшой или находилась слишком далеко, радар ОбнаПура ее не замечал, мощность-то была ограничена, ведь слежение за ближайшими окрестностями не требовало большой мощности. Кому могло прийти в голову, что убежище пурпуристов занесет черт знает куда?!

Впрочем, за последние пять лет тутошние умельцы сумели немного усовершенствовать комплекс, и с метеоритной опасностью он справлялся неплохо. Другое дело, что инженерная подготовка умельцев оставляла желать лучшего, не говоря уже о спешке и отсутствии необходимейших технических приспособлений.

Так что ничего особенного Жанна сейчас не ждала. Она не удивилась бы, если бы тяп-ляп-устройство вообще отказалось ответить на заданный вопрос.

Но оно ответило.

Жанна с любопытством взглянула на результат, и у нее перехватило дыхание, волосы на голове встали дыбом.

 

29. Прибытие

Что означает наша борьба с харонцами? Я могу объяснить это в нескольких словах. Она означает, что, захваченные в плен, мы стремимся вновь обрести свободу. Старо как мир – вспомните любую крупную войну в истории человечества. В двух словах, единственное наше желание – вернуться домой.

Вольф Бернхардт, частное послание командиру «Терра Новы», 2429.

МУЛЬТИСИСТЕМА. Земля. Нью-Йорк. Штаб-квартира Института исследований Мультисистемы

Почти без перехода сумерки сменились кромешной тьмой. Герр доктор Вольф Бернхардт, генеральный директор Управления пространственных исследований, председатель ученого совета Института исследований Мультисистемы, сидел за пустым столом, потерянно уставившись на свои руки. Впервые за последние годы он не знал, что делать. Дневные заботы отступили. Настали часы печальных раздумий. Все, что он делал, он делал впустую, он оказался никчемным руководителем.

– Все полетело к черту, Урсула? – спросил он.

Урсула Грубер, нервно расхаживавшая до того по кабинету, остановилась.

– Простите?

– Я сказал, все полетело к черту. Мы ошиблись, и кажется, пора признать свое поражение. Все наши отчаянные усилия снабдить ОбнаПур и «Терра Нову» необходимым раньше, чем МОРИ будут здесь, отправка трех замечательных ученых – все, все было ошибкой. Соколов погиб, а Стурджис и Колетт, да и то если им повезло, торчат вместе с толпой придурков на старой посудине черт знает где. Мы даже этого не знаем точно. Мы ошиблись, Урсула! МОРИ ни в малейшей степени не интересовала Земля – только Кольцо. Все наши приготовления пошли насмарку.

– Не совсем так, Вольф, – возразила Урсула. – Скорее всего ОбнаПур выжил, а это уже немало. Без нашей помощи пурпуристы не смогли бы переоборудовать свое корыто в корабль, способный выдержать путешествие по Туннелю. Здесь у них шансов не было, в любом случае гибель – или после атаки МОРИ, или в черной дыре.

– Ну, не знаю, не знаю, – смутился Бернхардт. – Но теперь мы потеряли и «Терра Нову». Какого дьявола Стайгер бросилась вслед пурпуристам?

– Если повезет, «Терра Нова», я думаю, еще принесет пользу. Оставшись здесь, она всю жизнь бегала бы, как заяц, от МОРИ. И жизнь эта не продлилась бы слишком долго…

– Да знаю! – Бернхардт махнул рукой. – Только…

– Что?

– Только мы не утратили бы контроль над ситуацией. Мы здесь, на Земле, в этом Институте – я имею в виду себя и вас – утратили инициативу. С некоторых пор мы лишь бессильные наблюдатели. Статисты. Вы представить не можете, насколько это невыносимо.

Урсула дипломатично улыбнулась.

– Вольф, нельзя терять надежду. Вы сделали все, что было в ваших силах. И даже больше.

Вольф исподлобья посмотрел на Урсулу, но улыбаться ей в ответ не стал. Он не видел тут ничего смешного.

– В самом деле? – спросил он. – Во всяком случае, вашей радости я что-то не понимаю.

Он встал, подошел к окну и посмотрел вверх. Где-то там, в бездонном небе мчится огромный корабль, нацеленный на Туннель.

– Сейчас, – сказал он, – сейчас они прыгнут.

СИСТЕМА РАЗБИТОЙ СФЕРЫ. Орбита вокруг Отшельника. ОбнаПур

– Вот тут, тут и тут, – говорила Жанна, водя пальцем по экрану. – Пылевые облака прочесать внимательнейшим образом, одно за другим. Двенадцать МОРИ по-прежнему находятся рядом с нами, остальные далеко, и отследить их мы не в состоянии. Но, проведя прямую от наших МОРИ к черной дыре, мы получим коридор, по которому движется невидимка. Все МОРИ в конце концов выйдут к этому коридору, они хотят уничтожить его. В этом, собственно, смысл их появления возле Разбитой Сферы.

– А мы никак не можем увидеть его? – спросил Пустозвон Огайо.

Жанна отрицательно покачала головой.

– Он или слишком мал, или совсем не отражает радиоволны, или как-то маскируется. Впрочем, последнее предположение скорее всего следует сразу отбросить.

– Почему? – поинтересовалась Всевидящее Око.

– Но МОРИ-то хорошо видят его! Это ясно по их поведению. Нет, это не игра в прятки, тут что-то другое.

– Почему, интересно, они видят, а мы нет? – снова вмешался Огайо.

– Не знаю, – ответила Жанна. – Очевидно, при помощи органов чувств, которых нет у нас.

– Важнее узнать, куда этот невидимка направляется, – сказал Уолли.

– М-м? – промычал Пустозвон.

– Да к туннелю, неужели непонятно? – воскликнула Жанна. – То есть в Мультисистему, откуда мы прилетели. А там Земля… – Голос ее сорвался, и она замолчала.

– М-м… – Шаблон Огайо ограничил свое участие в разговоре глубокомысленным мычанием.

– По-моему… – продолжала Жанна, взяв себя в руки, – несомненно, это охота за харонцами. Именно невидимка умертвил эту Сферу. Теперь черед Сферы, укравшей Землю. Я хочу сказать, что у харонцев и у землян появился общий враг. Как ни дико это звучит, мы должны вступить в союз с харонцами. Иначе Земле крышка.

Огайо Шаблон Пустозвон посмотрел на экран и задумчиво покивал.

– Ты знаешь… – Он был необыкновенно серьезен. – Это будет нехорошо.

МУЛЬТИСИСТЕМА. «Терра Нова»

Диана Стайгер, как ни противилось этому все ее существо, почти насильно усадила себя за пульт управления «Терра Новой». Обычно движением корабля управлял главный корабельный компьютер, но сейчас нельзя пускать все на самотек. В задачке, которую им всем предстоит решить, слишком много неизвестных и случайных величин. Компьютер, конечно, реагирует на изменение условий быстрее, чем человек, но сейчас главное не реакция, главное – умение мыслить, способность мгновенно принимать нестандартные решения. А уж в этом Диана даст сто очков вперед любому, даже наисложнейшему, компьютеру. Слишком велика ставка в игре, чтобы доверить все машине. Эта ставка – жизнь экипажа.

Диана давно не водила «Терра Нову» в ручном режиме и поначалу немного нервничала. Но вскоре успокоилась – все-таки она была первоклассным пилотом и за пультом управления чувствовала себя как рыба в воде.

Диана нажимала на кнопки почти не глядя. Так, маневровые двигатели включены. Еще одна кнопка. Разгонные – включены. Основной двигатель не понадобится, хватит и небольшого толчка, чтобы на приличной скорости войти в Туннель.

Даст Бог, все сойдет удачно. Там, на Земле, уже болтают на харонском языке, как на родном. Опыт ОбнаПура подтвердил, что парни из ИИМа запросто открывают и закрывают Туннель, когда им нужно. Урсула Грубер подобрала себе толковую команду. А харонским излучателям, всем этим ОРИ и МОРИ, похоже, сейчас не до «Терра Новы», их интересует что-то другое.

Впрочем, не стоит расслабляться. Любое мелкое упущение может стоить жизни.

Беспилотный спутник-передатчик запущен, все показатели в норме. Хорошо. Он останется болтаться перед Туннелем точно на его, оси – такова заложенная в спутник-программа. Если звездолет проскочит Туннель, то точно такой же передатчик сбросят у противоположного конца. Теоретически это позволит Земле и «Терра Нове» поддерживать связь между собой. Сеанс связи – при каждом открывании Туннеля. Теоретически. О Господи, как же угнетает неизвестность! Хоть бы повезло!

Сменялись огромные цифры настенного секундомера, неуклонно приближался миг, за которым не будет возврата.

«Простой пилот, – сказала она себе. – Ты простой пилот. И пилот, как говорят, неплохой. А „Терра Нова“ – прекрасный корабль, вы замечательно чувствуете друг друга. Забудь о том, что жизнь команды в твоих руках. Это обычный полет. Это самый обычный полет. Спокойно».

На секундомере зажегся «ноль». Сейчас Земля прикажет «вампирам» открыть Туннель, а те послушно исполнят приказ.

Диана Стайгер глубоко вздохнула. Вперед!

 

30. Рубикон

СКВОЗЬ ТУННЕЛЬ. «Терра Нова»

Джеральд Макдугал сам удивлялся своему спокойствию. Туннель стремительно приближался, а он смотрел на это растущее с каждой секундой яркое пятно и ничего не чувствовал. Ни страха, ни нервной лихорадки, ни-че-го. Неужели он настолько смирился с мыслью о роковой обреченности предприятия, неужели настолько утвердился в мысли о близкой гибели, что отчаянный прыжок «Терра Новы» не вызывает в нем ничего, кроме гордого презрения к смерти?

Джеральд чувствовал только, что еще минута, и они, врезавшись в невидимую стену, разобьются в лепешку. И хотя он знал, что никакой стены в действительности нет, ощущение его не оставляло.

Оторвавшись от иллюминатора, Джеральд взглянул на экраны. Корабль падал в черную дыру немного быстрее, чем ОбнаПур. Наверное, Диана права. Нет смысла задерживаться внутри этой дьявольской трубы. Либо пан, либо пропал.

И вот Рубикон позади. Корабль с ходу ворвался в Туннель. Джеральда на секунду ослепила яркая вспышка, а потом душу захлестнула волна ликования. Наконец-то «Терра Нова» оправдала свое название. Перед ней новый, неизвестный мир.

Диане Стайгер было не до переживаний – управиться бы с двигателями. Корабль брыкался, гравитационные вихри Туннеля сотрясали и тщились разорвать его на части. «Полегче, – сказала себе Диана. – Без героизма. Ты просто должна сделать свою работу». Пока все было – тьфу, тьфу, тьфу – нормально. Без неожиданностей.

Она хорошо помнила свое путешествие по Туннелю во время Похищения, помнила тогдашнее потрясение. Хуже всего было оттого, что она ничего не понимала. Окажись она на несколько сот метров дальше от Земли, осталась бы в Солнечной системе. Свой искалеченный грузовоз она потом добила при посадке в космопорту Лос-Анджелеса, сама чудом осталась в живых. Да, именно чудом. И все-таки потеряла левую руку, а впоследствии очень долго привыкала к биопротезу. Люди считали ее приключение подвигом, им было не понятно, как она умудрилась приземлиться на таком металлоломе.

Голубая мечта всякого настоящего пилота – летать на волосок от гибели, то и дело избегая смертельной опасности, и все-таки достигать заветной цели. Ощущения, которые при этом испытываешь, не описать словами.

Что-то подобное и сейчас распирало грудь командира «Терра Новы».

Тогда, пять лет назад, харонцы затолкали ее в Туннель, не спросив согласия, она была подопытным кроликом, и это было мучительно. Теперь же роли поменялись – она сама заставила харонцев открыть Туннель и спряталась в нем от вездесущих харонских охотников, стремившихся погубить ее «Терра Нову». Диане очень хотелось показать проклятым харонцам кукиш, но она не могла оторвать руки от рычагов управления. Быть начеку – вот главное. Один неверный шаг, и заказывай отходную. В груди теснились гордость, злость и мстительная радость.

Вот… вот… Сейчас!

Мощный глухой удар, и вокруг зарябили мерцающие стены Туннеля. «Терра Нова» оказалась отрезанной от Мультисистемы. Отрезанной от всего мира.

СОЛНЕЧНАЯ СИСТЕМА. Точка Плутона. Станция гравитационных исследований

– Мы приняли этот сигнал двадцать минут назад, – сказала Сондра Автократу. – Шифр тот же самый. Вот расшифровка: ТЕРРА-НОВА-ТЕРРА-НОВА-ТЕРРА-НОВА.

– Интересно, очень интересно. Это определенно говорит о том, что Земля смогла перебросить по Туннелю сначала пурпуристов, а потом и «Терра Нову». Они многому там научились за пять лет.

– Я вряд ли поддержу ваш оптимизм. И потому советую вам еще раз: откажитесь от своей затеи, Автократ. Конечно, лучшего корабля для исполнения нашего плана не найти. Но покинуть свою страну, свой народ в это не лучшее время? Покинуть, быть может, навсегда? Шансы на удачный исход нашей экспедиции минимальны. Шансы покончить жизнь самоубийством огромны…

– Но сами-то вы тем не менее летите?

– Я – другое дело. Просто никто, кроме меня, эту работу не сделает. Во всяком случае, здесь таких людей нет.

– Я рассуждаю примерно так же, – холодно ответил Автократ. – И давайте прекратим этот пустой спор.

Сондра кивнула.

– Отлично, – сказала она. – Я всегда чувствую момент, когда проиграла. Сейчас, конечно, не тот случай.

– Почему? – удивился Автократ.

Сондра загадочно улыбнулась. Долгое общение с Автократом стало для нее хорошей школой.

– Сейчас самый главный вопрос, – продолжала Сондра после паузы, – сумеем ли мы подобрать ключи к двери, ведущей в Туннель. Через закрытую-то дверь, сколько ни бейся, никуда не выйдешь. Как вы думаете, удастся нам настроить Кольцо?

Автократ лукаво взглянул на нее.

– Скорее всего, да. И почти наверняка все получится, если сюда прибудет ваш друг, Ларри Чао. Он прибудет?

Сондра нахмурилась.

– Я надеюсь на это. Автократ. Я тоже, как и вы, чертовски надеюсь на это. Только бы его отпустили!

Окрестности Луны. «Гравитон»

Ларри Чао старательно играл бесстрашного героя.

– Отлично, – бодро сказал он. – Через три минуты гравилуч будет здесь. Если, конечно, все пойдет хорошо.

Все было впервые, и потому так тревожно на душе. Гравитационный луч начал путь от Кольца Харона несколько часов назад. Отсюда до Кольца почти шесть миллиардов километров. Осталось три – нет, уже две минуты, и… Если они, конечно, нигде не напутали. Как только луч коснется корабля, дорога назад, считай, будет отрезана. Так и подмывало врубить ракетные двигатели и отползти в сторону от прямой распространения луча. Ларри сжал зубы, он еле сдерживался. Перетерпеть этот леденящий душу страх. Перетерпеть. Сбежать сейчас было бы непростительным малодушием. И позором на всю жизнь.

«Гравитон» покинул поверхность Луны восемнадцать часов назад – этого хватило, чтобы удалиться от Луны на безопасное расстояние. Чудесный неторопливый полет. Милые старомодные двигатели гудели так уютно. А теперь – неизвестность.

Ларри повернулся к Марсии:

– Я боюсь до смерти. – Он все-таки не выдержал роли. – А ты?

Она только жалобно улыбнулась в ответ, не в силах отвести взгляда от секундомера.

– Через три дня будем там, – задумчиво произнесла она. – Никак не могу поверить, что так быстро. Ларри, это похоже на сказку, правда?

– Они дождутся нас. – Он как будто убеждал самого себя. – Они наверняка такого напортачили с Кольцом Харона, что без меня уже не разберутся, – добавил Ларри, но шутка вышла неуклюжей.

– Неужели это наконец произойдет? После стольких лет разлуки… – Марсия словно не слышала Ларри. – Джеральд. Я лечу к Джеральду. Невероятно, что-нибудь да помешает, это точно. Ты думаешь, в случае чего мы сможем вернуться обратно?

– Очень сомневаюсь, – прошептал Ларри.

Истекали последние секунды.

ТЕРРА-НОВА-ТЕРРА-НОВА-ТЕРРА-НОВА.

Не слишком содержательное послание, но по крайней мере теперь известно, что «Терра Нова» тоже отважилась прыгнуть в Туннель. А вот что случилось потом? Удачно ли завершилось ее путешествие? Полный мрак.

– Поехали! – крикнул Ларри, когда часы досчитали до нуля, и…

И ничего не произошло. И только в следующую секунду замельтешили цифры на индикаторе, показывая быстрый рост скорости. «Гравитон» жалобно заскрипел – цифры не врали. Все-таки удалось! Гравитационный пучок тянул корабль с ускорением в сорок единиц. В первые мгновения полета Ларри вдавило в кресло, но тут же и полегчало – включилась система гравитационной экранировки. Табло показывало пятнадцать процентов земной силы тяжести, как и было запланировано. Сработало!

Тридцать часов ускорения, девять часов свободного полета, а затем – тридцатичасовое торможение. Это событие впишут в историю человечества золотыми буквами. Они – первые люди, летевшие на корабле с гравидвигателем. Впрочем, их самих это ничуть не заботило. Какое имеет значение история человечества в сравнении с тем, что они все-таки не опоздают на «Автарх»?

 

31. Отбытие Автократа

Внезапно Сфера почувствовала странную вибрацию – что-то неизвестное снова проскочило по Туннелю. Проскочило грубо, неумело. И тут же последовал третий сигнал со станции, связь с которой прервалась пять лет назад. Все нити сходились в мертвой системе, именно там, откуда должен был появиться Противник. Мозг Сферы охватил страх: творилось что-то невообразимое. А вдруг это тактика Противника? Нет, чепуха. Для Противника Туннели – дом родной, он всегда действует на редкость тонко, а тут такие неуклюжие прыжки… Нет, это не Противник.

Тогда кто? Мозг Сферы в панике перетряхивал свою память. Все каким-то образом связано с проклятой планетой, все неприятности начались с ее незапланированного захвата. Может быть, уничтожить ее? Сфера прикинула, сколько потребуется энергии на доставку к месту, где Противник ворвется в Мультисистему новой планеты – кинетического оружия против него.

Нет, это невозможно, такие неоправданные траты Сфера себе позволить не может. Энергии в обрез. И Сфера успокоилась. Черт с ними, с этими сигналами. Они слишком слабы, не стоит обращать на них внимание. Противник на пороге, речь идет о жизни и смерти, надо готовиться к страшной схватке, а не тратить драгоценные силы на пустяки.

А планету, доставившую Сфере столько хлопот, она всегда успеет стереть в порошок.

СИСТЕМА РАЗБИТОЙ СФЕРЫ. «Терра Нова»

Дел было выше крыши: связаться с пурпуристами, выяснить местоположение корабля, провести предварительное исследование окрестностей… Джеральд с лихорадочной радостью погрузился в работу. Впрочем, с невозможными пурпуристами пусть общаются капитан и офицер связи, тут требуется слишком много твердости и терпения, а Макдугал займется «Терра Новой».

Через некоторое время он доложил результаты: корабль в безопасности. Туннель они проскочили удачно, все системы в порядке, неподалеку крутится горстка МОРИ, не проявляющая никаких признаков враждебности к «Терра Нове», вот и все, пожалуй.

Он щелкнул тумблером громкой связи.

– Говорит старший помощник, – сказал он. – Всем постам. Возобновляется осевое вращение. Возобновляется отсчет времени. Разрешаю кратковременный отдых. Отбой.

Все-таки удалось. И удалось без потерь, даже краски на обшивке не поцарапали. Джеральд взглянул на экран – там в самом центре горело яркое пятно, это был ОбнаПур. Джеральд вздохнул: да, по сравнению с «Терра Новой» пурпуристам не поздоровилось. Да и немудрено: тут специальный корабль, построенный с многократным запасом прочности, а там старое корыто, по которому давно свалка плачет. Пурпуристам можно поаплодировать – они оказались мужественными людьми.

Джеральд задумчиво улыбнулся. «Терра Нова» и ОбнаПур попали в неведомый мир. ОбнаПур нужно, не откладывая в долгий ящик, отремонтировать. А звездолет готов к выполнению любого задания. Всему свое время, и время всякой вещи под небом, вспомнил Джеральд Экклезиаста.

СИСТЕМА РАЗБИТОЙ СФЕРЫ. ОбнаПур

– Все, заметано, – сказал Великий Пустозвон в микрофон. – Ждем вас у себя через двадцать четыре часа.

Пустозвон положил микрофон и вывел на экран изображение с камеры заднего обзора, где была хорошо видна «Терра Нова» на фоне харонского Кольца. Она росла на глазах. Что говорить, классические формы.

Но большого воодушевления прибытие большого корабля не вызвало. Конечно, ОбнаПуру требуется немалая помощь, а на «Терра Нове» есть все – и оборудование, и специалисты с руками, растущими откуда надо. Стоит ли обращать внимание на особенности поведения прямомыслов? Хотя в принципе, поднапрягшись, Огайо вполне обошелся бы и без «Терра Новы».

Но «Терра Нова» настаивает на встрече, ее команда желает обсудить пути эвакуации отсюда, а это вопрос интересный.

Так что пусть приезжают. Пустозвона от этого свидания не убудет. Заодно и поболтать можно.

Совсем заблудившись, Жанна набрела на какое-то обширное помещение. Да это же причал для грузовозов! Нет, все-таки это какой-то дурдом, а не поселение!

Сейчас здесь все стало вверх дном, причал напоминал растревоженный пчелиный улей. В воздухе носились запахи сгоревшей изоляции, потных человеческих тел, пережженного металла и крепких растворителей; техники пытались что-то чинить, а грузчики, сбивая друг друга с ног и яростно чертыхаясь, волокли во все стороны разные контейнеры, которыми была забита вся корма ОбнаПура. Метров на сто дальше балаганила встревоженная толпа пурпуристов. Один Господь ведал, против кого или против чего они протестовали, да это было и не важно.

Жанна решила двигаться дальше по главному осевому коридору. Если она не ошибется опять в поворотах, он поможет сэкономить минут двадцать, не меньше.

Говорят, что время потребовалось природе лишь для того, чтобы все не произошло одновременно. В этом смысле времени на ОбнаПуре не существовало.

Капитан и старший помощник «Терра Новы», прибывшие на борт ОбнаПура, выглядели обескураженными. Жанну это не удивляло – они пять лет провели на «Терра Нове», об образцовом порядке на которой ходили легенды, а тут такие Содом и Гоморра.

Днем раньше странный невидимка врезался в скопление МОРИ – об этом свидетельствовал мощный выброс энергии, зарегистрированный и «Терра Новой», и в ОбнаПуре. Не снижая скорости, невидимка несся к Туннелю.

А там Мультисистема. Там ничего не подозревающая Земля!

Господи! Как же его остановить? Неужели людям уготована роль статистов в битве чудовищ? Неужели Земля умрет, а они не смогут этому помешать?

Голова шла кругом. Человек ко всему привыкает, с удивлением подумала Жанна. В ОбнаПуре царил форменный бедлам. Кто-то сходил с ума, кто-то бунтовал, кто-то ремонтировал одновременно десяток систем, вышедших из строя во время веселенького броска сквозь Туннель, кто-то возвращал к жизни внезапно севшие солнечные батареи… Жанне поручали сотню дел сразу, она разрывалась на части, но вот странность, такой режим уже казался ей вполне нормальным. Правда, постоянно хотелось спать.

Ага, похоже, тот самый перекресток. Да, все правильно – она узнала знакомые каракули на стенах. Теперь прямо, потом два пролета вниз, и она – у цели.

Пурпуристское начальство выбивалось из сил, пытаясь хоть как-то успокоить встревоженный народ. После быстрого подавления двух восстаний Великий Пустозвон организовал нечто вроде полиции, следившей за порядком. Была достигнута очень важная договоренность с капитаном Стайгер. Двадцать пурпуристов вошли в команду «Терра Новы» и соответственно около сорока членов экипажа «Терра Новы» перешли на борт ОбнаПура. Пурпуристы на них косились, но терпели – вышколенные подчиненные Стайгер делали немало полезного, в чем вскоре убедились даже самые твердолобые последователи философии Обнаженного Пурпура.

А вот и табличка «В.ОКО». Жанна потянула ручку двери на себя и юркнула в кабинет. Уолли, разумеется, пребывал в мирах иных, вдохновенно моделируя таинственного невидимку. На всех экранах красовалось его изображение под разными углами зрения. Здесь же торчала и хозяйка кабинета, которая крыла кого-то в микрофон словами, непривычными даже в устах местных обитателей. За иллюминатором висели, светясь слабым светом, Отшельник и Разбитая Сфера.

В гостях у Око Жанна чувствовала себя как дома. Она облегченно вздохнула и с наслаждением опустилась в кресло, мельком удивившись, как все меняется – вот и она определенно изменилась, коль скоро эта комната кажется ей такой уютной. Что поделаешь, человек ко всему привыкает, да и как не привыкнуть, другого-то не дано. А помечтать, Бог даст, еще будет время.

СОЛНЕЧНАЯ СИСТЕМА. Точка Плутона. Станция гравитационных исследований. Борт «Автарха»

Сондра Бергхофф очень боялась, хотя и старалась не выдать свой страх. В теории-то, спору нет, все прекрасно, но что выйдет на практике? Нос «Автарха» был нацелен прямо в черную дыру Точки Плутона. Черт возьми, сомнения заедают. Ну хорошо, допустим, все получится, и они проскочат сквозь Туннель, соберут там, в неизвестном мире, важнейшую информацию. А дальше? Нельзя же потом нацарапать записку, сунуть ее в бутылку и швырнуть обратно в черную дыру?

Сондра сидела, пристегнутая ремнями к креслу, перед глазами у нее маячила широкая спина пилота «Автарха». Жаль, Сондра не знает имени пилота. Впрочем, Автократ не представил никого из своих подчиненных. Все были безымянны, похожи, как близнецы, и молчаливы. Какие-то роботы, а не люди. Но Автократ, кажется, полагался на них, как на самого себя. Лица членов команды всегда хранили выражение, среднее между старомодной чопорностью и неумолимой суровостью.

Холодок пробежал по спине Сондры: а вдруг не удастся состыковаться ни с «Терра Новой», ни с ОбнаПуром? Или, хуже того, «Терра Нова» и ОбнаПур уже давно уничтожены. Тогда эти люди останутся ее спутниками на всю оставшуюся жизнь? Бр-р!

Слава Богу, кроме них, на борту есть и другие. Сондра искоса посмотрела вправо, где на своем месте восседал Автократ. Странный он, конечно, человек, если не сказать больше, но с ним хоть поговорить можно.

По другую сторону от Сондры сидели Марсия Макдугал и Ларри. У нее отлегло от сердца – с ними не так уж страшно. Если когда-нибудь издадут историю этой эпохальной экспедиции, там будет записано, что они оказались на «Автархе», потому что Ларри – крупнейший специалист по гравитации, а Марсия – по харонскому языку. И в общем-то это будет верно.

Но на самом деле все не так просто. Они оказались здесь потому, что не могли не оказаться. Истина глубже – она сейчас написана на их лицах, напряженных, искаженных тайной мукой. Марсия отправляется на поиски своего мужа. А Ларри… Ларри с самого дня Похищения мечется в надежде осуществить единственное желание. И желание это – получить отпущение грехов.

Все жадно смотрели на экран, и Сондра присоединилась к остальным. Кольцо Харона переливалось, словно изысканное алмазное ожерелье, на бархатно-чернильной подушке космоса. Все, как всегда. Просто не верится, что еще минута, и прошлая жизнь канет без возврата. А будущая, неизвестно, будет ли.

Все-таки какого черта Сондра согласилась на это безумие? Сидела бы себе спокойненько на родной уютной Станции, перед глазами – компьютер, под задницей – теплое кресло, и никаких опасностей. Вот дура набитая!

Веселые огоньки, бегавшие по ободку Кольца, внезапно потускнели, на мгновение погасли и тут же снова вспыхнули, окрасившись в багровый цвет. Готовность номер один. Сейчас со Станции последует нужный приказ Кольцу. В центре Кольца появилось почти неразличимое туманное пятнышко. Секунды казались часами. Чего они там телятся?

На Станции словно услышали Сондру, и пятнышко стало ярче, раскрылось и энергично запульсировало. Ускоритель заработал.

В центре пятна появилась черная точка и, чуть помедлив, вспыхнула каким-то фантастическим светом.

Двигатели «Автарха» загудели, корабль, набирая скорость, понесся прямо в проделанную в небосводе дыру. А там. Бог знает, куда!

Вот он. Туннель, с замиранием сердца подумала Сондра. Первый Туннель, созданный руками людей. Душа переживала небольшое стихийное бедствие. Страх, восхищение, гордость, изумление, ужас – все перемешалось в эту незабываемую минуту. Мы идем туда!

Когда до последнего рывка осталось несколько секунд. Автократ повернулся к Сондре и улыбнулся.

– Я полагаю, – сообщил он, – нам предстоит увлекательная поездка.

СИСТЕМА РАЗБИТОЙ СФЕРЫ. ОбнаПур

Великий Пустозвон с достоинством на лице сидел в своем офисе и глубокомысленно созерцал Кольцо, из которого недавно вынырнуло его владение. Колетт со Стурджисом уверяли, что невидимка, уничтожая все МОРИ на своем пути, направляется именно туда. Нет, это не укладывалось в голове – неужели какая-то призрачная козявка способна убить великую Сферу? И Всевидящее Око твердит то же самое. Полный идиотизм.

А если они все-таки правы? Чем может ОбнаПур помешать невидимому чудовищу? Парни-пурпуристы умели неплохо размалевывать стены в городах Земли. Но бороться с монстром, против которого даже МОРИ бессильны? Вон их было сколько! А остались только рассеивающиеся в пространстве облака пыли…

Выводы напрашивались самые печальные. И тут в точке черной дыры произошла яркая вспышка – Туннель открылся и закрылся. Расстроенный пустозвон нахмурился. Что бы это значило? Еще один МОРИ? Ни фига не видать – очень уж далеко. Пустозвон нажал на кнопку и спросил, когда ему передадут увеличенное изображение дыры. Ему ответили, что вот-вот перекинут с «Терра Новы».

И тут зазвонил телефон. Ну конечно, это была Око.

– Босс, возник вопрос? – блеснула Око пурпуристской рифмой.

– Око, – сказал он, – мне нравится, что ты предугадываешь вопросы, которые еще не родились в моей башке. Снова МОРИ?

– Нет, это наши…

В ее голосе Огайо почудилось что-то необычное.

– Какого черта! Чего там еще Земля пропихнула? Новый грузовик с барахлом?

– Ты не допер. Болтун. Гости из Солнечной области. С Плутона. С Кольца Харона, если еще не забыл те названия.

Впервые за долгие годы Великий Огайо оплошал. Он сидел с открытым ртом, пытаясь вспомнить хоть одно слово. На любом языке, даже не на пурпуристском. Наконец выдавил:

– П…повтори.

– Чертов корабль приперся из чертовой Солнечной области, с чертова Харона, и – слышишь, Пустозвон? – с чертовым Автократом на борту .

– Автократ? Автократ Цереры? Проклятая ледяная акула собственной персоной?

Этого еще не хватало. Автократ Цереры. Жестокий ревнитель порядка, ненавистного пурпуристам.

– Готовься, Болт. Да-да, готовься. Сейчас он со своими бесцветными будет здесь.

– ЗДЕСЬ? – пробормотал ошарашенный Огайо.

У спутников Автократа всегда такие хмурые рожи. Нет, Огайо очень не хотел встречаться с ними.

– Готовься, Шабли. Что я могу возразить, если он сказал «здесь»?

– Ага. Принял. – Шаблон обреченно вздохнул.

Но все же с Плутона? Из Солнечной области? Неужели это возможно? И что это означает?

Да, великое событие. Что ж, поговорим.

Джеральд Макдугал стоял ни жив ни мертв у люка в шлюз, ватные ноги подгибались. Марсия. Рядом. Сейчас. Живая.

Он забыл о кровожадном невидимке, о Разбитой Сфере, обо всем на свете. В голове осталась единственная мысль: Марсия. Здесь.

Это было невероятно… но это случилось. Настоящее чудо. Пять лет назад он видел жену в последний раз, последний раз прикасался к ней. Пять лет назад харонцы разлучили их. Он думал, навсегда, он почти смирился. И вот…

Люк шлюзовой камеры поехал в сторону. Джеральд шагнул вперед. Сердце готово было выпрыгнуть из груди.

Марсия!

Они схватили друг друга за руки, стиснули в объятиях, и Джеральд всем телом вспомнил тепло и нежность ее кожи. И понял, что был очень-очень болен. Но теперь выздоровел. Он почувствовал тонкий аромат ее волос, душа его ликовала. Все, никогда больше, никогда они не разлучатся.

Потом они отпрянули друг от друга, и Джеральд долгим внимательным взглядом посмотрел на Марсию, а она на него. Он знал, что Марсия сейчас видит то же, что и он. Одну-две новые морщинки, седину, которой раньше не было, но какое это имеет значение?! Главное, они вместе, и с сегодняшнего дня – навеки.

Высвободив руку, Марсия коснулась пальцами его лица, вновь притянула его к себе и припала к его губам.

Они стояли, целуясь, и времени для них не существовало. Сколько они простояли, обнявшись? А потом не могли друг на друга наглядеться. И, наконец, родной голос.

– Здравствуй, Джеральд, – тихо сказала Марсия. – Ты соскучился по мне?

Жанна Колетт тихо стояла в сторонке. Она смотрела на него . На того, кто все разрушил. На Ларри Чао – страшного человека, спровоцировавшего Похищение. В подсознании Жанны, оказывается, давно сформировался образ мифического монстра, под два метра ростом, не меньше. И обязательно с клыками. И вот образ съежился и усох. Перед ней стоял молодой интеллигентный человек самой заурядной наружности, с темной шевелюрой, явно застенчивый, и только глаза какие-то больные, с сумасшедшинкой.

Время на чопорные приветствия тратить не стали, сразу перешли к делу.

– Итак, – сказал Чао, – объект, обнаруженный мисс Колетт и мистером Стурджисом, и есть Противник. Он угрожает Сфере, захватившей в плен Землю. Ужасное существо. И Сфера не станет долго раздумывать перед тем, как метнуть Землю в Противника, чтобы упредить его нападение.

– Не понимаю! – воскликнула Всевидящее Око. – Как можно швыряться Землей в какое-то черт-те-что? Уолли, его размеры?

– Кто его знает, – пробормотал Уолли. – По моим предположениям, он состоит из очень плотной материи, а величиной с маленький астероид. Порядка километра в поперечнике. А может, и того меньше.

– Масса? – спросила капитан Стайгер.

– Мы следили за поведением всякой мелочи, крутившейся вблизи Противника, и таким образом сумели определить напряженность гравитационного поля. Так вот, вес приблизительно, как у Луны.

– И при этом он такой маленький? – недоверчиво переспросила Стайгер.

Уолли развел руками и ухмыльнулся.

– Странная материя, что тут поделаешь.

Диана поморщилась.

– Не вижу ничего смешного, Стурджис.

– А метод Сферы сработает? – спросил Макдугал. – Мне кажется, Противник способен выдержать и более мощную атаку.

– Еще как сработает! – снова вступила в разговор Всевидящее Око. – Харонцы ускорят Землю до жуткой скорости, уж будьте уверены. Сила равна массе, умноженной на ускорение. Большая масса, громадное ускорение – сработает, точно.

– И что же будет с Противником? – спросил Великий Пустозвон. – Странная материя превратится в нормальную? Или в энергию? Е равно эм це квадрат?

Е=mc^2.

Жанну словно что-то ударило. Дело было не в самой формуле, конечно, но в давней беседе, которую она сейчас судорожно пыталась припомнить, кто-то уже ссылался в споре на эту формулу, как на аргумент. Где, когда это было? Она не могла сразу вспомнить.

– Не морочь мне голову, – буркнула Око. – Ты смог бы прикончить кого-нибудь, и не превращая в энергию. Столкновение с Землей на большой скорости разорвет связи между странными атомами в странном веществе, превратив Противника в газовое облако, то есть уничтожит его.

– Даже если Землю не метнут, она все равно погибнет, – заметил Огайо. – Противник уничтожит Сферу, Земля сойдет со своей орбиты, и…

– Да что вы все: «погибнет, погибнет»? – возмутилась Стайгер. – Меня совершенно не интересует, каким именно образом погибнет Земля. Я попросту не хочу, чтобы она погибла.

– И мы вновь возвращаемся к вопросу о наших дальнейших намерениях, – изрек Автократ. – Их-то и следует обсудить. У кого есть какие-то предложения?

– А что, если разрушить Туннель? – спросила Сондра Бергхофф. – Ну, например, взорвать Кольцо вокруг черной дыры…

Джеральд Макдугал отрицательно покачал головой:

– Если бы это их спасло, харонцы давным-давно так и поступили бы не задумываясь. – Джеральд помолчал, потом хлопнул себя по лбу. – Послушайте, давайте поможем МОРИ. Примерное местоположение Противника мы знаем. Почему бы не облучить его пучком каких-нибудь частиц – направленным пучком такой энергии, чтобы нанести необходимое повреждение. Ведь существует вероятность, и немалая, что это вызовет переход материи из странного состояния в нормальное…

– Нет проблем, – усмехнулась Стайгер. – Только нужно двадцать лет на подготовку, неограниченные средства и неслыханное везение. И еще, скажите на милость, где взять в этой пустыне специалистов по физике элементарных частиц и необходимое оборудование?

– А если сыграть обманку? – внесла свою лепту Всевидящее Око.

– Простите? – не понял Автократ и посмотрел на нее несколько брезгливо.

– Обмануть его. Отвлечь куда-нибудь от Туннеля. Заманить в какую-нибудь ловушку.

Да-да. Это то, что надо. Это уже горячо. От смущения Жанна пока ничего не говорила, но слушала всех очень внимательно. Она чувствовала, что решение близко. Одно слово, один намек, и они у цели.

– А как? – задал естественный вопрос Автократ.

Жанна с мольбой смотрела на Всевидящее Око. Вот сейчас нужное слово будет произнесено, и мысль Жанны, бродившая в потемках, выйдет к свету. Сейчас…

Но Око в ответ Автократу лишь пожала плечами.

О Господи, как обидно! Жанна сникла. Да, судя по всему, она переусердствовала. Ей так хотелось, чтобы кто-нибудь немедленно что-нибудь придумал, что желание казалось едва ли не решением. Надо взять себя в руки и сосредоточиться самой, мысленно сказала себе Жанна.

– А что, если перенастроить Туннель так, чтобы Противник вместо Мультисистемы попал в Солнечную систему? – прозвучал ровный голос Автократа.

Повисло гробовое молчание. Все начали переглядываться, решив, что ослышались. Первой встрепенулась Всевидящее Око.

– Ты свихнулся только что или раньше? Отправить его в Солнечную область ? Да ты соображаешь, что он там натворит?

– Не вижу, зачем ему уничтожать что-то в Солнечной системе, – ответил, сделав ударение на последнем слове. Автократ.

Он, очевидно, сдерживался из последних сил. Скорее всего Автократ на дух не выносил пурпуризма.

– Ему нужен энергетический источник типа Сферы, – продолжал он после многозначительной паузы. – В Солнечной системе, насколько мне известно, такого источника нет.

– Но там есть Кольцо Харона и Лунное Колесо, – возразила Сондра. – Воспользовавшись ими, Противник запросто проберется в Мультисистему. Да еще и обозлится, поняв, что его надули.

– Кроме того, – прибавила капитан Стайгер, – кто знает, не разыграется ли его аппетит при виде Солнца?

– Да, тогда погибнет множество людей, в том числе и моих подданных, но зато мы отведем угрозу от Земли. В противном случае ее участь предрешена… Позвольте мне повторить главный вопрос: способны ли мы отправить Противника в какое-то другое место?

– Я полагаю, да, – ответила Сондра Бергхофф. – Мы не можем совсем захлопнуть Туннель, но изменить его настройку нам вполне по силам. Но нужно знать характеристики предполагаемого выхода из Туннеля. А они известны только для Кольца Харона.

– Должен почтительнейше заметить, сэр, – вмешался Джеральд Макдугал, – что это не решение. Опустошив Солнечную систему, он все равно не откажется от нападения на Мультисистему. А мы тогда останемся последними из людей на всем белом свете. Вас устраивает такая перспектива?

Автократ в сердцах махнул рукой.

– Вы правы. Но положение отчаянное, и наша обязанность – проанализировать все варианты. Я снимаю свое предложение с рассмотрения… пока.

Атмосфера в комнате накалялась. Дело шло к ссоре.

– Я по-прежнему с трудом верю в этого проклятого Противника, – дипломатично попыталась сгладить острые углы Диана Стайгер. – Мы нигде не допустили ошибку? Ничего не упустили?

– Насколько я понимаю, ничего, – ответила Сондра. – Думаю, мы все были бы счастливы узнать, что ошибаемся. Но факты упрямы. К сожалению, факты подтверждают все предположения о Противнике. На наших глазах невидимка обращает МОРИ в пыль…

– Но он столь мал, что мы его даже не видим! Неужели необходимо пожертвовать целой планетой, чтобы остановить эту козявку?

– Эта козявка оставила кладбище на месте гигантской живой Мультисистемы, – возразила Сондра. – Поглядите в иллюминатор, капитан!

– Это еще не доказательство…

– Пожалуйста, перестаньте! – повысил голос Автократ. – Сейчас не до пустой болтовни! Мы просто не имеем права тратить время, раз за разом обсуждая одно и то же.

«Наконец-то! Слава Богу, наконец-то!!!» Жанна чуть не подпрыгнула. Она все-таки нашла решение! Да, несомненно, решение. И можно осуществить его немедленно, не теряя ни минуты. Тем более что промедление наверняка лишит людей этого шанса, а другого не представится. Она застыла на месте, додумывая мелочи. Точно, должно получиться!

Разговор Жанна уже не слышала, она словно оглохла. Она схватила Стурджиса за руку и притянула к себе.

– Уолли, – зашептала ему на ухо, – по кругу. Мы можем послать их по кругу.

Уолли, почесав в затылке, вдруг просиял; брови юного гения взметнулись. До него дошло.

– Здорово! – шепнул он в ответ и тут же умолк, сразу начав прикидывать в уме, как это лучше сделать. – Да, это идея! По крайней мере мне так кажется. Все, что…

– Мистер Стурджис, мисс Колетт, вы можете что-нибудь добавить? – насмешливо спросил Автократ, прервав их перешептывание.

Жанна открыла было рот, да так и осталась сидеть – слова застряли в горле. Она вдруг почувствовала себя напроказившей ученицей перед строгим учителем. О Господи, сколько же нудных наставлений она выслушала в свое время от директора, каким только мучениям не подвергалась она из-за своей робости. Автократ случайно попал в тон тех нотаций, и прошлое нахлынуло на Жанну, повергнув ее в ужас. Но ведь это глупо, глупо! Идея-то превосходная! Но Жанна ничего не могла с собой поделать – сидела ни жива ни мертва, разве что не валилась в обморок.

К счастью, Уолли, по своему обыкновению, сарказма в реплике Автократа не услышал. Он приветливо улыбнулся ему и сказал:

– Да, сэр. Я думаю, можем.

 

32. Раз за разом

Сорвиголова: …Говорю вам, дурачок, вдали от опасной крапивы мы сорвем этот цветок без всяких помех.

Уильям Шекспир. «Генрих IV». Часть 1, акт II, сцена III.

СИСТЕМА РАЗБИТОЙ СФЕРЫ. «Терра Нова» – ОбнаПур

Диана Стайгер, широко улыбаясь, встречала гостей у трапа, ведущего из шлюзовой камеры. Впереди, весело толкаясь, шли Жанна с Уолли, за ними Марсия Макдугал с Ларри Чао.

– Добро пожаловать на «Терра Нову»!

– Просто замечательно, – восхищалась Жанна, завистливо вертя головой. – У пурпуристов я совсем отвыкла от нормальной обстановки. Мечтала попасть сюда. Пусть хотя бы ненадолго.

– Будем надеяться, что надолго, – поправил ее Джеральд Макдугал. – Проволочки недопустимы… – Он отвернулся и включил тумблер связи. – Внимание, говорит старший помощник. Готовность номер один. Срочно отходим! Всем занять свои места.

Джеральд повернулся к капитану Стайгер.

– Теперь увидимся, только когда все закончится.

– Желаю удачи.

Джеральд поднял руку и отдал честь по всем правилам корабельного устава. Диана сделала то же самое. Жанна была уверена, что подобные церемонии соблюдаются только в особо торжественных случаях. Ну что ж, неплохо, неплохо, в самый раз. Минута действительно на редкость торжественная.

– Надеюсь вскоре присоединиться к вашей компании, – сказала Диана.

– Не надейтесь. Нужно было думать, когда вас назначали капитаном, – с усмешкой ответил Джеральд.

– Наверное, вы правы, – в голосе Дианы послышалась грусть. – Ни пуха, Джеральд.

– К черту, капитан! – Макдугал повернулся к остальным. – Ну что ж, пора!

Пятеро – Джеральд, Марсия, Ларри, Уолли и Жанна – отправились в кормовую часть корабля, а Стайгер в командирскую рубку. Джеральд – он ведь был у себя дома – просто летел, ловко перебирая руками по поручню, Жанна, Марсия и Ларри еле поспевали за ним, Уолли же сразу отстал и пыхтел где-то сзади, жалобно крича, чтобы его подождали. Плохо, думала Жанна. Времени осталось в обрез.

Наконец добрались до огромного ангара – здесь хранились капсулы для высадки на планеты системы Альфы Центавра, ведь первоначально «Терра Нову» готовили к полету именно туда. Джеральд подвел своих спутников к самой большой капсуле.

– Они ни разу не использовались, – сказал он. – ОРИ не давали нам такой возможности.

– Ничего, – сказала Жанна, – возможно, скоро все изменится, и ОРИ нам будут нипочем.

– Хорошо бы! – согласился Джеральд.

– Ну что, вперед?

– Как она называется? – спросил Ларри.

Легкая тень легла на лицо Макдугала, но помощник капитана быстро справился с волнением.

– В свое время капсула была названа «Скотт», – сказал он, – но сегодня утром мы окрестили ее заново. Теперь она называется «Рэкер-2».

– Рэкер? – удивился Уолли. – Странное какое-то имя.

– Я объясню позже, – пообещал Макдугал. – А сейчас поднимайтесь на борт.

Через два часа «Терра Нова», отойдя на безопасное расстояние от «Скита», включила маршевые двигатели и понеслась к Отшельнику. Вскоре она уже дрейфовала на низкой орбите вокруг планетки. Раздвинулись огромные внешние створки ангара, и «Рэкер-2» выплыл в открытый космос.

Это был звездный час «Терра Новы»: наконец-то она исполнила свое предназначение, достигнув планеты вне Солнечной системы. Диана Стайгер мельком подумала, что люди никогда этого не забудут. Если будет кому не забывать. «Рэкер-2» тем временем включил двигатели. Путешествие началось.

ОбнаПур

Сондра Бергхофф сладко потянулась – подготовка к операции закончена. Она ткнула пальцем в кнопку, отправив команду пробуждения дремлющему Кольцу, в центре которого находился выход червоточины – Туннеля. Слава Богу, Кольцо воспринимало радиосигналы; реагируй оно лишь на гравитационное излучение, и задача сильно осложнилась бы.

Оставалось подождать несколько секунд, пока сигнал доберется до Кольца, пока Кольцо переварит, его, пока откликнется… Несколько секунд.

Уйдя с головой в работу, Сондра хоть немного отвлеклась от осточертевшей пикировки Всевидящего Ока с Автократом. Нет, им положительно нельзя быть рядом, это же две крайности – символ абсолютной личной власти и воплощение анархии. Покосившись на них, Сондра усмехнулась: вот странная компания. Не будь здесь третьего, то есть ее, Сондры, дело вполне могло дойти до рукоприкладства. Поначалу она решила без разговоров прогнать Автократа и позволить Оку спокойно работать, но из этого ничего не вышло. Автократ заявил, что имеет право увидеть последний акт спектакля, поставленного не без его помощи. В общем-то это было справедливо. Кроме того, как заметила Сондра, злость даже подстегивала Всевидящее Око, и работа шла веселее. А это было кстати. Слишком многое сейчас зависело от них.

На панели замигала лампочка.

Так, отлично. Кольцо приняло сигнал и сонно зашевелилось.

Сондра уже неплохо изучила харонский язык и действовала почти машинально. У десанта, высадившегося на Отшельнике, задача куда труднее.

Им предстоит разбудить целую планету.

Отшельник. «Рэкер-2»

«Рэкер-2» в поисках подходящей площадки медленно парил над поверхностью Отшельника. Пожалуй, здесь. Неподвижно повисев несколько секунд, капсула плавно опустилась. Каждую минуту что-нибудь совершалось впервые в истории Человечества, но все были слишком заняты собственными мыслями, чтобы задумываться об этом. Не успели умолкнуть двигатели, как уже чья-то рука откинула люк. В нем показалась голова Ларри – разумеется, в скафандре. Его исторический шаг тоже остался незамеченным.

Но с другой стороны, если они не выполнят свою миссию, кто будет писать историю?

До Туннеля Противнику оставалось три дня пути. Всего три дня.

Уолли Стурджис одним из последних спустился на поверхность. Происходящее казалось ему совершенно нереальным. Он часто играл в эти игры на компьютере, но не в жизни. Он ни разу не усомнился в реальности своих искусственных моделей, и все же ему было не по себе, он покачивался, нелепо размахивал руками и в душе уверял себя, что это сон. Странно, очень странно.

Это началось еще в шлюзовой камере. Рядом стояли Ларри и Жанна. Внутренний люк захлопнулся, насосы откачали воздух, и перед ними открылась панорама Отшельника.

– Раньше он был луной? – полуутвердительно спросил Ларри. – Или чем-то вроде?

Жанна неуклюже кивнула шлемом скафандра.

– В свое время Уолли построил компьютерную модель Отшельника. Таким же могла стать наша Луна, если бы харонцам удалось построить Сферу в Солнечной системе. Лунное Колесо должно было в этом случае превратиться в главный центр управления строительством, в руководителя местных харонцев, а Луна в такой вот Централ.

Они спустились по трапу на грунт и огляделись. Где-то неподалеку находился Северный полюс. Посадочная площадка представляла собой один из немногих участков, не тронутых харонцами. Не успели.

Отшельник ничем не отличался от других безжизненных планет, во множестве созданных природой. Унылый простор, пыль, бесчисленные кратеры. Он очень напоминал Луну, разве что немного превосходил ее по размерам и плотности. Но кое-что необычное сразу бросалось в глаза. Его поверхность была усеяна мертвыми машинами. Уолли пробрала дрожь. Кладбище тянулось до самого горизонта. Вывернутые конечности-манипуляторы роботов словно грозили кому-то в небе: ужо тебе! Здесь были странные грибовидные «сталактиты» непонятного назначения, какие-то металлические ящики, пучки усиков-антенн и множество других порождений чуждого разума. Вся планета была завалена ими. Нет, не так – она состояла из них, сплошная многослойная свалка коричневатого цвета.

Ларри опустился на колени и отломил чешуйку прессованных останков.

– Точь-в-точь как на Лунном Колесе.

Кое-где сквозь кокон проглядывали островки природной поверхности планеты, представлявшие собой наплывы застывшей лавы или скальное ложе. Заметив пятиугольную стелу правильной формы, Уолли осторожно коснулся ее рукой. Интересно, каково ее предназначение? Тут сам черт ногу сломит, и ни черта не понять! Стурджис поднял голову, и у него перехватило дыхание.

Разбитая Сфера занимала полнеба, нависая своей багровой глыбой над Отшельником, и казалось, будто она падает. Громадная трещина с рваными краями, рассекшая Сферу, тянулась за горизонт. Гигантские кратеры перекрывали друг друга.

Вся земная орбита запросто уместилась бы внутри Сферы. О Господи, неужели они надеются оживить это чудовище? Мало того – заставить работать?

Опусти голову, приказал себе Уолли. Смотри под ноги, а не в небо. Сейчас это важнее.

Он поспешно исполнил собственный приказ. Невдалеке, за странными черными «грибами», торчала вверх красная клешня. Уолли чуть не завопил – ему вдруг показалось, будто клешня шевельнулась.

Обогнув грибы, он подкрался к этой клешне. Нет, показалось. Полуметровый харонец лежал на спине. Внешне он немного напоминал бабочку, правда, с реактивным двигателем. Десять ножек, раскинутых в стороны, неестественно вывернутые клешни. Мертвый, точно. Строитель? Ремонтник? Ларри и Жанна остановились за спиной Уолли.

– Мы называли таких скорпионами. – Ларри махнул рукой. – Там, в Солнечной системе.

Уолли повертел головой – таких ремонтников здесь валялось множество. Все они были окрашены в разную краску. Для чего? Специальный цветовой код?

– Идите сюда, – позвал Ларри.

Жанна с Уолли сломя голову побежали к нему. Из глубокой норы высовывалась клешня робота, словно молившая о пощаде. Уолли достал фонарик и посветил внутрь. Нора представляла собой длинную вертикальную шахту в четверть метра в поперечнике. Узковато для человека. Сюда бы хороший прожектор – мощности фонарика не хватало, чтобы получше рассмотреть шахту.

– Все ясно, – сказал Ларри, – оно тоже, как и Лунное Колесо, когда-то таилось внутри планеты. А потом, после победы, вылезло наружу и уже здесь продолжало строительство.

Уолли хлопал глазами, он все пытался и не мог найти закономерность в хаотичном нагромождении разнородных предметов. Для чего предназначено все это?

И тут его озарило.

– Да ведь это антенное поле! – закричал он. – То, что нужно!

– Точно! – обрадовалась Жанна. – Команды сначала поступают от Колеса на поверхность, а уже отсюда распространяются дальше, по всей системе.

– И что, мы за три дня должны все это починить?!

Уолли принялся нервно расхаживать взад и вперед. Это было выше его разумения. «Три дня, – бормотал он себе под нос. – Три дня».

Внезапно он успокоился. Главное, правильно поставить задачу. Обыкновенная головоломка, не первая и не последняя в его жизни. Вот хотя бы эти тарелки… наверняка радиоантенны… Так, уже неплохо. И Уолли, окунувшись в работу, свою стихию, снова стал самим собой.

Правда, дело продвигалось медленно. Заминка вышла из-за кабеля, соединявшего две пятиугольные стелы. Зачем они, скажите на милость? Да для чего угодно. Или… Стоп.

– Ларри? Можно тебя на минуту?

– Да.

– Посмотри на этот кабель. Я видел похожий на снимках Люсьена Дрейфуса.

– Ты гений! – закричал Ларри. – Один к одному тот самый провод!

Уолли внимательно осмотрел пятигранную пирамиду, в которую уходил кабель.

– Гляди-ка, а корпус-то съемный, – сказал он. – И рядом труп ремонтника.

– Что вполне логично, – подхватил Ларри. – Зачем были бы нужны ремонтники, если бы корпуса не разбирались?

Уолли тем временем ощупывал узкую щель между двумя гранями пирамиды. В руках у него появилась отвертка.

– Только поосторожнее, – попросила Жанна.

После нескольких усилий крышка подалась, щель расширилась. Уолли просунул в нее руку и отогнул пластину. Подергал, пытаясь оторвать.

– Помоги мне, – попросил он Ларри.

Они стали тянуть пластину вдвоем. Крышка шла очень туго, но все-таки вскоре уже можно было заглянуть внутрь. Уолли посветил туда фонариком.

– Ну и ну, – буркнул он себе под нос.

Множество одинаковых отростков тянулось от некой ячеистой плоскости.

– Бьюсь об заклад, – сказал Уолли, обращаясь к Ларри, – что ты предложишь перенять харонскую методику. Они при помощи этой штуки мучили Дрейфуса, а мы теперь помучаем самих харонцев.

– Отличная мысль, – поддержала его Жанна, сверкнув озорной улыбкой.

Уолли задумчиво смотрел на нее; его снова охватили сомнения. Три дня??? На все про все три дня???

Система Разбитой Сферы. ОбнаПур

Сондра Бергхофф проспала целых четыре часа. Так долго она не отдыхала еще ни разу с тех пор, как два с лишним дня назад «Терра Нова» ушла к Отшельнику. Просто роскошь, улыбнулась Сондра. Ну да ладно. Она неподвижно лежала в постели, продлевая минуты блаженства. Работа предстоит опаснейшая. Источники энергии столь мощны, что, быть может, таких минут в ее жизни больше не будет. Потому что жизнь может кончиться.

Сондра вздохнула: все-таки пора подниматься.

Мозг Сферы почувствовал новые возмущения в Туннеле – они шли из давно разоренной Противником системы. Словно ампутированная конечность, снова давала о себе знать. Но ведь это невозможно! Что-то подсказывало – все это каким-то образом связано с незапланированными транзитами по Туннелю. Кто-то нагло лез во владения Сферы. Кто-то, помимо Противника.

Разбираться было некогда – Противник неотвратимо приближался. Сфера решила, что ей пора хорошенько подлечиться. Но для начала следует выжить.

И она снова сосредоточилась на Противнике.

Отшельник. Станция имени Соколова

Жанна Колетт, возвращаясь с «Рэкера-2» в надувную походную палатку, убеждала себя, что все в порядке, они неплохо подготовились к схватке. И сама же скептически усмехалась. Годы и годы необходимы для такой подготовки, а тут за считанные сутки… Точнее, даже за часы. Какая уж тут уверенность? Последние семьдесят два часа протекли, как в тумане. Ставили палатку, перетаскивали оборудование, тщательно конструировали команды, которым вскоре предстоит оживить мозг Отшельника. Точность команд – вот главное, в чем никак нельзя ошибиться. Кстати, палатка, где сейчас кипела работа, получила имя.

«Отшельцы» назвали ее «Станцией Соколова». Идею подал Макдугал, а Джеральд огромными буквами написал название над входом. Именно Соколов отдал пять лет жизни, а потом и саму жизнь поискам Централа Харона, командного центра Мультисистемы. Он так мечтал сам попасть в Централ! Не довелось. Но всякий раз, когда они возвращались с «Рэкера», его имя напоминало членам экспедиции о человеке, благодаря которому они сюда добрались.

Станция Соколова. Разумеется, название «станция» не слишком подходило к наспех разбитой посреди харонских антенн палатке, но выбрали именно такое наименование. Была в нем некая основательность.

Жанна дождалась, пока шлюзовая камера заполнится воздухом, и сняла скафандр. Она вдруг поймала себя на том, что словно совершает торжественный ритуал, ее движения были плавны и величественны. Что ж, ничего удивительного. Она ненадолго остановилась и перевела дух. Поправила волосы, воротник. Ладно, вперед.

Когда Жанна, с трудом пробравшись сквозь завалы всевозможных приборов, подошла к пульту управления, ее спутники уже стояли там. Лица друзей отражали внутреннее смятение.

Кажется, пора начинать. Ларри Чао растерянно огляделся. Неужели судьба наконец-то предоставила ему шанс искупить свои грехи? Уолли приклеился к своему компьютеру, что-то вычисляя. Цифры на экранах успокаивали: пока все нормально.

Джеральд и Марсия Макдугалы, соединив руки, застыли в стороне. Жанна, мельком взглянув на них, подумала, что их можно принять за единое существо, в последние дни они не расставались ни на секунду.

Жанна села к своему рабочему месту. Внимание! Это не модель, напомнила она себе, тут все по-настоящему. И смерть, в случае чего, будет настоящая. Значит, Жанна не имеет права на ошибку.

Она набрала короткую комбинацию на клавиатуре, и приказ пробудиться полетел к Кольцам Разбитой Сферы. Их было четырнадцать. «Проснуться!» – скомандовала Жанна, быстро набирая характеристики черных дыр, которыми Кольца управляли. Активизировать замкнутый гравитационный Туннель. Держать его.

Пальцы Жанны задрожали, ведь она, словно игрушкой, распоряжается этой сложнейшей планетой-существом, вместо ее хозяина – могущественной Сферы. О Боже, просто не верится! Жанна чуть-чуть отвлеклась и тут же выругала себя за невнимательность: девчонка! возгордилась! занимайся делом.

– Хорошо, – спокойно сказал Ларри из-за ее спины. – Теперь моя очередь… Запомните, главное – синхронность действий!

И он склонился над пультом. Жанна скосила глаза на его экран, по которому медленно ползло темное пятно, почти сливавшееся с черным фоном. Безобидное такое пятнышко. Противник!

– Порядок, – сообщил Уолли. – Поехали.

Противник был совсем близко.

– Неважно он выглядит, а? – сказал Джеральд Макдугал.

Противник проявлялся на экране все отчетливее – темный шарообразный предмет, испещренный мелкими кратерами, следами недавних столкновений с МОРИ. М-да, если это все, чего они добились, значит, плохи дела.

– МОРИ атакуют! – не удержавшись, крикнула Жанна.

А те, словно камикадзе, отчаянно бросились на врага. Вдруг они одолеют? – мелькнула в голове Жанны шальная мысль. Тогда наша задача здорово бы упростилась. Нет, пустые мечты. Это противоречило всему прошлому опыту. МОРИ не представляют для Противника никакой опасности.

Но как красиво они атаковали, эти харонские перехватчики! На ходу они перестроились, образовав сферический каркас, закрывший вход в Туннель. Противник даже не сбавил скорости. Яркая вспышка – огромный огненный шар озарил небо, – и Противник прошел сквозь него, как горячий нож сквозь масло. Его поверхность слегка засветилась, только и всего. Защищать Туннель больше было некому. Последняя надежда на людей.

А если им не удастся отвести беду? Интересно, Сфера сразу же метнет в Противника Землю или сначала бросит в бой последние эскадрильи МОРИ? Господи, да какая разница, погибнет Земля минутой раньше или минутой позже? Бедная Земля! Ее океаны испарятся, леса будут испепелены в мгновение ока, города исчезнут в тучах мелкой пыли и вся планета превратится в мерцающее облако…

«Не думай об этом, пока еще не все потеряно. Не думай об этом».

– Приготовиться к захвату! – Ларри вдруг охрип. – ОбнаПур докладывает: управление Кольцом в норме. Сейчас они изменят координаты транзита. Пока все хорошо.

Пока все хорошо??? Ничего себе, сказанул!

Наступал решающий момент. Боже, сколько «если»! Если Сфера выкинет какое-нибудь идиотское коленце… Если Противник раскусит их и не полезет в дыру… Если омертвелое нутро Отшельника откажется подчиниться командам…

– Начинаю… – пролепетала Жанна. Вряд ли ее кто-нибудь услышал.

Сейчас Туннельная петля, протянувшаяся вдоль орбиты Отшельника заберет всю энергию из уцелевших накопителей Разбитой Сферы и оживет. Ну, давай!

Рядом с Отшельником. «Терра Нова»

Диана Стайгер сидела в командирском кресле, с тоской глядя на пустующее место Джеральда. Непривычно. Он там, внизу, в самой гуще событий, а она в роли простого зрителя впустую накручивает вокруг проклятой планеты виток за витком. Какая несправедливость! Уж кто-кто, а она-то имела право быть сейчас там, на Станции Соколова.

Не вешай нос, сказала себе Диана. Она хорошо выполнила свою работу. Пять лет назад, еще до Похищения, на «Терра Нове» практически поставили крест, да и карьера Дианы висела на волоске. До конца жизни водить грузовозы в околоземном Пространстве – веселенькая была перспектива! А сейчас? Сейчас она здесь, и только она поможет спасти родную планету.

«Не так уж плохо все сложилось», – подумала Диана.

ОбнаПур

Все произошло у нее на глазах. Кольцо Отшельника начало переливаться всеми цветами радуги, в центре открылось черное отверстие входа в Туннель.

– Тридцать секунд, – объявила Всевидящее Око. – Пора. Запускай автоматику.

Рука Сондры потянулась к кнопке включения автоматического режима. Ее палец приблизился к кнопке и замер. Сондра вспомнила. Пять лет назад Ларри Чао точно так же нажал на кнопку. Люди до сих пор расхлебывают последствия.

Луч гразера разбудил Лунное Колесо; дальнейшее слишком хорошо известно. Да, Ларри, не задумываясь, нажал на кнопку. Люди никогда не забудут этого.

Очень уж велика ставка. Кто даст гарантию, что компьютер не засбоит через двадцать секунд после включения. Никто. А Земля погибнет. Нет уж, нельзя доверять судьбу родной планеты какой-то машине. Если гибель Земли неизбежна, то пусть она будет на совести людей, а не следствием «объективных» обстоятельств.

В случае же победы… Впрочем, это не важно. Победителей не судят.

– Перехожу в ручной режим, – сказала Сондра.

– Что??? – заорала Всевидящее Око. – Ты что, сдурела???

Автократ шагнул было вперед, но Сондра так взглянула на него, что он отступил.

– Заткнись, Око. Не время спорить. Ручное.

Он был уже близко, мозг Сферы отчетливо ощущал это. Что ж, придется использовать последний шанс и пожертвовать планетой, принесшей столько неприятностей. Накопительные кольца приготовились по команде Сферы отдать всю энергию, хранившуюся в их недрах, разогнать планету-неудачницу до неимоверной скорости и встретить жестокого Противника мощным ударом. После этого ему не поздоровится. Да, это последний шанс.

Беззвучно молясь, Сондра впилась взглядом в секундомер. Если Противник сейчас предпримет что-нибудь неожиданное, поправить уже ничего не удастся.

Приближался момент истины. Десять секунд. Девять. Восемь. Семь. Шесть. Пять. Четыре.

Да, Сондра была права. Он еще слишком далеко. Противник почему-то замедлил движение. Если бы всем управлял автомат, они бы неизбежно проиграли – ловушка захлопнулась бы раньше, чем там оказался бы Противник. Три. Две. Одна. НОЛЬ. Минус один. Пусть подойдет ближе. Минус два, Минус…

Все, пора! Сондра с силой вдавила кнопку в пульт. Факел открытого Туннеля вспыхнул и чуть сместился в сторону.

– Есть контакт! – закричала Всевидящее Око. – Жесткая связь с первым туннелем цепи!

Сондра нажала на другую кнопку, запретив Кольцам прием любых других команд. Теперь Противнику некуда деться. Они облапошили его!

– Проклятие! – вскричал Автократ. – Он пытается маневрировать!

Противник, ничего не понимая, обескураженно скользил к Туннелю. Невероятно, но выходные координаты Туннеля почему-то изменились. Этого не может быть!!! Ужас охватил чудовище. Остановиться! Остановиться. Остановиться, пока не произошло непоправимое. Остановиться…

Противник тормозил изо всех сил, но тщетно – погасить такую скорость на столь мизерном расстоянии дело безнадежное.

И вот. Туннель.

Противник обреченно ввалился в червоточину, и все: дверь захлопнулась.

Томительное молчание. А вдруг они допустили роковую ошибку? А вдруг тот уже в Мультисистеме? И Земля… Нет, лучше об этом не думать.

Динамик заговорил голосом Джеральда Макдугала.

– Все в порядке. – В голосе звучала смертельная усталость. – Противник в ловушке.

Сфера собрала все свои силы в кулак. До сражения оставались считанные мгновения. Туннель открылся, потом закрылся… и ничего не последовало.

Абсолютно ничего.

Что они чувствовали в эту минуту, не описать словами.

Отшельник. Станция имени Соколова

– Он в ловушке, но мы не сможем удерживать его слишком долго, – говорила Жанна.

Глаза ее блестели, в голосе звенело торжество.

Противник бешено крутился со скоростью света внутри кольцевого Туннеля, словно белка в колесе. Земля когда-то прошла через это тоже. Она совершила один оборот, занявший те самые тридцать семь минут, в течение которых Сфера подыскивала ей более или менее безопасную орбиту.

Впрочем, Противника-то соколовцы пока выпускать не собирались.

И тут Жанна вспомнила. Вспомнила тот давний, не дававший ей покоя разговор. Когда была произнесена формула Эйнштейна. Уолли пытался объяснить, каким образом Кольцо тридцать семь минут удерживало Землю в Туннеле.

– Кстати, – спросил тогда Вольф Бернхардт. – А что произошло бы, не окажись у Сферы достаточного запаса энергии? Могла бы Земля бежать с этой промежуточной орбиты?

– А вот это как раз непонятно, – ответил Уолли. – Скорее, она попросту испарилась бы.

– Каким образом? – не понял Бернхардт.

– Е=mc^2. Масса Земли может быть выражена в виде энергии.

Тогда еще живой Соколов был с ними.

– Такое испарение очень опасно, – сказал он. – Взрыв при полном испарении будет такой силы, что уничтожит саму Сферу. Да и большинство захваченных планет системы…

Вот-вот, в том-то все и дело. В Туннеле есть трение! Масса Противника поменьше массы Земли процентов восемнадцать. Но и этой хватит, чтобы… Интересно, на что ее хватит? На то, чтобы разнести в клочья Разбитую Сферу вместе с Отшельником? Пожалуй, нет…

Впрочем, чего гадать! Что-то изменить все равно нельзя. Противник останется в ловушке, пока у Сферы не кончится энергия. А это произойдет очень скоро.

Уровень энергии падал стремительно, прямо на глазах. Хорошо, если ее хватит хотя бы минут на пять.

А если это случится рядом с Отшельником? Или возле поселения пурпуристов? Мы, конечно же, погибнем, подумала Жанна. Спасая родную планету, умирать не страшно. Эти мысли сейчас не показались ей театральными.

– Нижний предел энергообмена, – оповестил Ларри. – Кольца выходят из строя одно за другим…

Жанна смотрела на приборную доску. На энергетической шкале плавная кривая вспучилась, мгновенно вырастая в узкий пик. О Господи, зашкалило!

Уолли не отрываясь смотрел туда же.

– Неплохо, – сказал он, – по-моему, это…

Космос озарила ярчайшая вспышка. В ту же секунду свет на станции погас.

До самого конца, когда он превратился в пучок фотонов, Противник отчаянно боролся, пытаясь выбраться из западни. Он бился в ней, словно раненый зверь, но клетка оказалась слишком крепкой.

Родственные ему существа во всей Галактике, сидя в глубине туннелей или на теплых безопасных нейтронных звездах, услышали его предсмертный вопль.

Они были ошеломлены.

Такого в их истории еще не бывало.

Пространство исказилось и загорелось ослепительным огнем. Быстро расплывающееся облако света в мгновение ока испепелило Кольца, превратив их в ничто. Коснувшись Разбитой Сферы, прожгло в ней огромную дыру, еще сильнее изувечившую труп когда-то могущественного организма.

Световое облако сжигало все мелкие астероиды, попадавшиеся на его пути, и медленно-медленно уплывало прочь.

Вот теперь дело было действительно сделано.

 

33. Домой

В детерминированной Вселенной одинаковые воздействия влекут за собой одинаковые результаты. Живые существа, взаимодействуя с неодушевленной материей, быстро смекают, что какие-то манипуляции с ней всегда успешны, а какие-то, наоборот. Мышь не сомневается, что все камни падают одинаковым образом, пока однажды ястреб, заметивший жертву, не опровергнет этого убеждения. Но он может и оставить ее в покое, предпочтя другую добычу; он может в конце концов быть сыт. Во всяком случае, его поведение не укладывается в привычную мыши схему.

Мы, люди, столкнулись с живой, непрерывно меняющейся Вселенной, управлять событиями в которой были практически не в состоянии. Харонцы жили совсем в другом мире. Окружающий их космос был вечным, стабильным, неизменным и очень удобным: в нем не жил никто, кроме самих харонцев. Я полагаю, что различия между людьми и харонцами крайне глубоки, носят фундаментальный характер, и в этом ключ к пониманию того, почему мы в отличие от них одолели Противника. С другой стороны, мышление человека носит импровизационный характер, тогда как мышление харонцев алгоритмично. В будущем нам не следует забывать это.

Ларри Чао. «Операция в системе Разбитой Сферы: итоги», ДатаСтримДрим Пресс, ОбнаПур, 2432.

СИСТЕМА РАЗБИТОЙ СФЕРЫ. Отшельник

Пора было взглянуть на Отшельника: как он выдержал этот безумный фейерверк? Облачившись в скафандры, они отправились на прогулку. Марсия и Джеральд шли впереди, взявшись за руки, Жанна и Ларри приотстали.

Глубокая дыра в нависшей над ними Сфере повергла «отшельцев» в страх. На станции Соколова уже подумывали о новой экспедиции. Прежде чем решить, как строить отношения с живой Сферой, неплохо было бы изучить мертвую.

– Интересно, примут ли харонцы наше предложение о сотрудничестве? – оглянувшись, весело спросил Джеральд Макдугал.

Жанна хмыкнула.

– Сочтет его странным.

– Почему? – Джеральд повернул к ней голову. – Ведь мы же спасли ее, не так ли?

– Да, но мы отнюдь не стремились к этому… Прежде всего мы защищали Землю.

– Это и называется хорошим примером сотрудничества, – с улыбкой сказал Ларри. – Заботься о других, чтобы другие заботились о тебе.

– Я не хочу иметь ничего общего с этими чудовищами! – От досады Жанна даже топнула ногой.

В небе висело одно из колец. Ему тоже не поздоровилось. На нем уже побывала группа инженеров с «Терра Новы»; их доклад был полон оптимизма. Ничего страшного, сообщили они. Связь с Кольцом Харона в Солнечной системе и с Мультисистемой через неделю-другую удастся восстановить. Все рвались домой, мечтая о встрече с близкими, потерянными, казалось, навсегда.

Жанна посмотрела на Марсию с Джеральдом. Две фигурки на фоне багрового неба. Макдугалы – исключение, им все равно, где быть, лишь бы быть вместе. Вот и сейчас, забыв о Ларри и Жанне, они далеко опередили спутников.

Жанну это даже устраивало – ей нравилось быть вдвоем с Ларри. Она, разумеется, была не дурехой-школьницей, млеющей по знаменитости, нет. Жанна теперь не та, что была еще месяц назад, она и сама не заметила, как повзрослела. Во всяком случае, с Ларри она общалась на равных, и он принимал это, как нечто само собой разумеющееся.

Тут было другое. Жанну тянуло к Ларри, потому что она видела в нем отражение собственных черт; в некотором смысле они были, как близнецы. Оба слишком хорошо знали, что такое одиночество и страх. Оба не мыслили жизни без науки. Оба были достаточно независимы.

– Ты не замечал, – негромко спросила Жанна, – что у нас с тобой много общего?

– В самом деле? Никогда не надеялся, что кто-нибудь скажет мне такое. Спасибо. Серьезно, я счастлив, что встретил тебя. Ты видишь во мне не выродка, а нормального человека. Ты не обращаешься ко мне с брезгливой гримасой, да и то, только когда без меня не обойтись. Ты вернула меня к жизни! – Произнеся это признание, Ларри страшно смутился.

Они помолчали.

– Ларри, а что дальше? – спросила Жанна.

Ларри испуганно посмотрел на нее, и она густо покраснела.

– Ты совсем не о том подумал, – срывающимся голосом сказала она. – Я имела в виду Землю…

– А что, собственно…

– Уолли предлагает оснастить эскадру кораблей сигнальными маяками-передатчиками и в конце концов поставить Сферу в известность о нашем существовании. Кроме того, гравитационные Туннели в наших руках. Этого вполне достаточно, чтобы заставить ее прислушаться.

– Ну и? Что же потом? – Ларри пожал плечами.

– Как что? Нам нужно решить, что делать с Землей. И тут за тобой последнее слово, ты ведь у нас специалист по внезапному перемещению планет.

Ларри словно током ударило, он затравленно взглянул на Жанну. Шутит! Ох, идиот! Ларри успокоился.

– Не такой уж и специалист, – подыграл он ей. – Но я тебя что-то не совсем понимаю…

– Да что тут понимать! Как поступить: оставить Землю в Мультисистеме или вернуть в Солнечную? Здесь она могла бы стать неплохой базой для колонизации планет Мультисистемы. Или же, поддавшись ностальгии, отправить ее на место?

Снова шутит? Нет, не похоже. Поняв это, Ларри громко рассмеялся.

– Вот что я тебе скажу, – отсмеявшись, ответил он. – Если это действительно наисерьезнейшая проблема, стоящая перед человечеством, значит, дела у него идут прекрасно. Отрадный факт.

Нет, удержаться Уолли Стурджис был не в состоянии! Слов нет, компьютерные модели – вещь замечательная. Но, познав власть над целой планетой, уничтожив с ее помощью страшного Противника, Уолли не горел желанием вернуться к иллюзорным мирам, без которых совсем недавно не прожил бы и дня.

Какие, к черту, модели, если вокруг непочатый край увлекательных возможностей. В его распоряжении оборудование, необходимое для восстановления туннельной сети. Харонским языком Уолли овладел, как родным. Почему бы не попробовать? Сопротивляться этому соблазну не было сил.

Началось с того, что Уолли задался вопросом: каким образом Сфера почувствовала приближение Противника? Ответ был очевиден: связь с системой Разбитой Сферы продолжала функционировать. Какие-то здешние устройства передавали той Сфере информацию о передвижении врага. Для Уолли не составило труда найти их. Следующий шаг напрашивался сам собой.

Итак, тщательно подготовить сообщение, чтобы комар носа не подточил. Нечто вроде гипноза. Или, если угодно, компьютерный вирус. С его помощью в голову Сферы можно поместить новую идею. Правда, у нее нет головы, но не будем цепляться к словам. Главное, Сфера не должна догадаться, что решение навязано ей извне.

Уолли потратил немало времени, прежде чем счел сконструированное послание удовлетворительным. И вот тут заколебался. Разумеется, ему надо посоветоваться с коллегами, получить их поддержку. Но, еще немного подумав, он махнул рукой. Слишком велик был соблазн.

Вскоре послание было отправлено.

Теперь Уолли со страхом ждал результата…

Мозг Сферы понял только, что гибель Противника связана все с той же планетой. Она не могла поверить в это! Планета или какие-то существа, обитающие на ней, отвели угрозу. Невероятно. Сфера решила, что впредь этой Планете стоит уделять побольше внимания. А пока (ведь опасность миновала!) следует отозвать всех Пастухов, подыскав им другое занятие. Тут же был отдан приказ об этом, который мгновенно разнесся по всей Мультисистеме, и Пастухи послушно покинули боевые посты. При этом Сфера обнаружила, что один Пастух был убит той Планетой. Но это уже почти не удивляло: раз уж она одолела непобедимого Противника, то что говорить о каком-то Пастухе. И вообще, – задумалась Сфера, – есть ли смысл охранять столь могущественную Планету? Нет, конечно, Планета и сама прекрасно себя защитит.

Почему бы тогда не использовать Пастухов в мирных целях? Прекрасная мысль. Если же они понадобятся для войны, будет несложно вернуть их в прежнее состояние.

Мозг Сферы остался доволен своим решением.

МУЛЬТИСИСТЕМА. Земля. Штат Нью-Йорк. Институт исследований Мультисистемы

Молчание. Ни весточки ни от пурпуристов, ни от «Терра Новы». А ведь Туннель сегодня открывался! Вольф Бернхардт вышел из лифта и пересек двор, направляясь к основному зданию ИИМа.

Долгожданная весточка пришла за несколько минут до его прихода. Но это было не словесное сообщение. Ее принесли телескопы, следившие за околоземным пространством.

В конференц-зале, громко галдя, толпились сотрудники Института. Изображение экран выдавал нечеткое, расплывчатое, мелкие детали вообще не просматривались, но все равно ничего прекраснее Вольф Бернхардт в жизни не видел.

Они уходили. ОРИ и МОРИ, последние годы державшие землян взаперти, покидая свои орбиты, стремительно уносились прочь.

Вольф растерянно огляделся. У противоположной стены стояла Урсула Грубер. Он подбежал к ней и кивнул. Сияя от счастья, Урсула пожала ему руку.

– Замечательно, Вольф. Просто замечательно. Но что все это означает?

Вольф улыбнулся в ответ и, запрокинув голову, посмотрел вверх. Казалось, он пытается заглянуть сквозь потолок аудитории, сквозь толщу нью-йоркской земли, сквозь безбрежные просторы Мультисистемы туда, куда ушли ОбнаПур с «Терра Новой». И даже дальше – в осиротевшую Солнечную систему. Боже, с каким нетерпением люди там ждут вестей! Теперь они их дождутся. Теперь землянам никто не помешает. ОРИ сняли блокаду. Земля свободна.

– Думаю… – Вольф говорил очень медленно. – Я думаю, это означает, что наши друзья прекрасно справились со своей работой.

 

Словарь

«АВТАРХ». Личный корабль Автократа Цереры.

«ВАМПИРЫ». Крупные харонцы, высадившиеся на Кольцо Точки Луны; предполагаемая цель высадки – ремонт Кольца, увеличение его энергоемкости.

ВИЗОР. Венерианская исходная зона оперативных разысканий. Планировалась как штаб-квартира операций по замене венерианской атмосферы. Одна из крупнейших в Солнечной системе научных станций.

«ГРАВИТОН». Корабль, построенный в Солнечной системе при помощи харонской технологии. Первый корабль людей на гравитационной тяге. Источник гравитационного луча – Кольцо Харона.

ГРАЗЕР. Гравитационный лазер.

ДВИЖЕНИЕ ОБНАЖЕННОГО ПУРПУРА. Одно из общественно-политических движений, зародившееся в эпоху Краха Знания. Философию Обнаженного Пурпура сформулировать крайне трудно. Протест против всякой упорядоченности, против всяких стереотипов. Владеет орбитальным поселением и колонией Тихо на Луне.

ЗАХВАЧЕННЫЕ ПЛАНЕТЫ. Планеты, пригодные для развития биологической жизни. Харонцы собирают их в Мультисистему и размещают на орбитах вокруг ЗАХВАЧЕННЫХ СОЛНЦ. Их поверхность харонцы используют для самовоспроизводства.

ЗАХВАЧЕННЫЕ СОЛНЦА, или ЗАХВАЧЕННЫЕ ЗВЕЗДЫ. Звезды, перемещенные в харонскую Сферную систему, служат в качестве светил ЗАХВАЧЕННЫХ ПЛАНЕТ.

ИМПЕРИЯ СФЕР. Организованное сообщество Мультисистем, соединенных между собой сетью гравитационных туннелей.

ИНСТИТУТ ИССЛЕДОВАНИЙ МУЛЬТИСИСТЕМЫ (ИИМ). Центр по изучению Мультисистемы и харонцев. Блестящие научные кадры. Находится в Нью-Йорке, точнее, глубоко под ним.

КОЛЬЦО. Объект (и живое существо); одно из Колец – Лунное Колесо.

КОЛЬЦО ХАРОНА. Гигантская исследовательская установка, ранее окружавшая спутник Плутона, Харон. Теперь в его центре черная дыра точки Плутона.

ЛАНДЕР (ПОЖИРАТЕЛЬ МИРОВ). Одна из сложных харонских форм. До поры до времени пребывает в состоянии спячки внутри астероида. Получив сигнал от Лунного Колеса, просыпается и, достигнув намеченной планеты, высаживается на ее поверхность. Здесь несколько Ландеров объединяются в единое существо, обладающее невероятной мощью, и приступают к разрушению планеты.

ЛУННОЕ КОЛЕСО. Массивный харонский тороид, спрятанный внутри Луны. Случайно пробудилось в результате эксперимента Ларри Чао. Фактический руководитель харонского вторжения в Солнечную систему. Люди умертвили его, пожертвовав Плутоном.

МАШИНА ФОН НЕЙМАНА. Любая машина, способная абсолютно точно воспроизводить саму себя. Основная харонская технология.

МОРИ (Малый ОРИ). Одна из харонских форм, предназначенная для быстрого реагирования в переменных условиях. Безуспешно применяются Сферой для защиты от Противника.

МУЛЬТИСИСТЕМА. Искусственная звездная система, в которой оказалась после Похищения Земля. В центре находится Сфера, окруженная как минимум восемью звездами класса G. Каждая звезда обладает искусственной планетной системой.

ОРИ. Орбитальный Радарный Излучатель. Харонские объекты, патрулирующие космическое пространство вокруг Захваченных планет. Мощные источники электромагнитного излучения. Обнаруживают и атакуют любой предмет, угрожающий вверенной им планете.

ПАСТУХ. Харонское название ОРИ.

ПЕРМОД. Персональный модуль. Средство передвижения людей в космосе на грузовых кораблях. Полностью обеспечивает жизнедеятельность человеческого организма. До ПОХИЩЕНИЯ был самым дешевым и самым неудобным космическим транспортом.

ПОРТ-ВИКИНГ. Столица Марса. Крупный населенный пункт.

ПОХИЩЕНИЕ. Термин, обычно употребляемый для обозначения момента, когда Земля была переброшена харонцами в Мультисистему. Возникло новое деление шкалы времени – до Похищения и после него.

ПУТЕШЕСТВИЕ ФОН НЕЙМАНА. Техника межзвездных путешествий. Корабль фон Неймана путешествует по звездным системам, оставляя в каждой свои копии. Такая техника дает возможность сколь угодно длительных экспедиций.

РАЙОН ОБНАЖЕННОГО ПУРПУРА (ОБНАПУР). Крупное, но технически устаревшее и разрушающееся орбитальное поселение, владение пурпуристов. Население – около 10.000 человек.

«РЭКЕР». Пилотируемый людьми корабль, запущенный с «Терра Новы». Уничтожен ОРИ.

«РЭКЕР—2». Бывший «Скотт», крупнейшая посадочная капсула «Терра Новы», доставившая экспедицию на Отшельник.

«СВЯТОЙ АНТОНИЙ». Автоматический зонд, запущенный сразу же после Похищения сквозь Червоточину в Мультисистему. Обеспечил кратковременную связь между плененной харонцами Землей и Солнечной системой.

СИСТЕМА «КОЛЬЦО – ЧЕРНАЯ ДЫРА». Типичная харонская комбинация, обеспечивающая функционирование туннельной сети.

СКОРПИОН. Одна из харонских форм, где-то посередине харонской иерархии. Способен решать довольно сложные задачи. Внешний вид бывает разный (не только скорпионоподобный), определяется уровнем решаемых задач.

СОЛНЕЧНАЯ ЗВЕЗДА. Одна из Похищенных звезд (см. Мультисистема), в систему которой была помещена Земля.

СОЛНЕЧНАЯ ОБЛАСТЬ. Пурпуристское название Солнечной системы. Понятия «Система» в их словаре попросту нет.

СООБЩЕСТВО ПОЯСА АСТЕРОИДОВ. Политическое образование, объединяющее все более или менее сильные правительства в достаточно анархическом Поясе Астероидов.

СФЕРА, см. СФЕРА ДАЙСОНА.

СФЕРА ДАЙСОНА. Гигантская сфера, построенная вокруг звезды и поглощающая всю излучаемую ею энергию.

ТЕЛЕОПЕРАТОР. Дистанционно управляемый человекоподобный робот, лишенный способности совершать независимые действия. Он лишь повторяет движения человека, находящегося в безопасном месте. Окружающая Т. среда имитируется настолько точно, что человеку, управляющему Т., кажется, будто он находится на месте Т. Относится к так называемым системам виртуальной реальности. Типичный порок систем виртуальной реальности – возможные психические (и даже физиологические) травмы, получаемые человеком-оператором, если Т. по тем или иным причинам получает повреждения.

«ТЕРРА НОВА». Единственный крупный космический корабль землян в Мультисистеме. Капитан – Диана Стайгер.

ТОЧКА ЗЕМЛИ. Находится на околосолнечной орбите там, где была бы в данный момент Земля, если бы ее не похитили. Теперь здесь черная дыра.

ТОЧКА ЛУНЫ, КОЛЬЦО ТОЧКИ ЛУНЫ. Точка на орбите вокруг Земли, по которой раньше обращалась Луна. Кольцо, окружающее эту точку, контролирует Туннель, соединяющий Мультисистему с Солнечной системой. Было умерщвлено подобно Лунному Колесу.

ТОЧКА ПЛУТОНА. Раньше – местонахождение Плутона, теперь – искусственная черная дыра, созданная людьми для борьбы с харонцами в Солнечной системе.

ТУННЕЛЬ (ГРАВИТАЦИОННЫЙ ТУННЕЛЬ, ЧЕРВОТОЧИНА). Связь между двумя точками в пространстве, созданная двумя идентично настроенными черными дырами. При использовании Туннеля расстояние между точками в нормальном трехмерном пространстве не играет роли. Они словно сливаются в одну, объект перемещается между ними практически мгновенно. Основная харонская технология. Человечество в конце концов в совершенстве овладело ею.

УПРАВЛЕНИЕ ПРОСТРАНСТВЕННЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ (УПИ). Созданная при ООН организация, призванная изучить харонцев и выработать способы противодействия им. Директор Вольф Бернхардт, он же фактический глава ИИМа.

ХАРОНЦЫ. Так люди прозвали пришельцев, нахлынувших в Солнечную систему после Похищения. Существует множество форм харонцев, самой сложной из которых является Сфера. Предшественники, биологические существа, неизвестны.

ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ГОРОД (Централ-Сити). Бывшая Центральная колония, ныне крупнейший город и столица Лунной республики.

ЦЕРЕРА. Крупнейший астероид Пояса Астероидов; фактически столица Сообщества Пояса.