— Ну и? Ты все еще веришь?
Я всегда знал, что чертям доверять нельзя. Знал? Знал, а все равно купился.
— Думаешь, люди милые, белые и пушистые? Наивный! А, может, ты еще в сказки веришь о «ближнем», и том, что в праздники все добрее? Тогда иди под Новый Год…
На вокзал… я и пошел. Поспорил. С чертом? Дурь какая…
Но мне так хотелось доказать…
Однако теоремка доказываться не спешила. Целый день я уже морозил то, на чем сидел, на ступеньках вокзала, но жестяночка наполняться и не думала. Не, народу было немало. Все куда-то летели, смеялись, хвастались, что кому купили на Новый Год, а на несчастного нищего обращали внимание лишь изредка. Первым был плотненький батюшка, который изволил меня перекрестить. Спасибо.
Но мне кушать хочется. Второй была высохшая старушка, что окинула меня презрительным взглядом и начала ныть такой же высохшей подруге: «Вот в мои времена…» Ох, как моему желудку интересно, что там было в твои времена… а в моем мире был бы уже ужин… В жестянку упала конфета и, подняв глаза, я увидел хорошенькое дитя в коротеньком полушубке. Но я даже улыбнуться в благодарность не успел, как дитя потащили вверх по лестнице, выговаривая: «Никогда не разговаривай с чужими дядями!» А она со мной разговаривала? Конфета была вкусная, но мало… А вот презрения и равнодушия в глазах людей — хоть отбавляй!
Люди, вы чего? За помощь мне, в Новый Год, я подарю вам подарок, который вам и не снился!
Пуста жестяночка. А народ спешит, орет, торопится. И злится.
На что, зачем? А черт их знает…
Да, черт их знает, я, наверное, — нет.
Спеть, что ли? Да только вот песни не по моей части… а жаль.
— Мужик, ты очумел, здесь я пасусь! — пьяно рыкнуло над ухом. Надо мной стоял нищий… Бомжик, по ихнему. Пахло от него не ахти, выглядел он не лучше.
— Есть хочется, — проныл я.
— Да всем хочется, — ответил бомж. — Да только место ты выбрал неудачное. Здесь редко подают, домой они спешат. И вообще… моя то корова и я ее дою, понял?
— Понял, понял, счас пойду, — ответил я, поднимаясь.
Действительно, весь день просидел, куда уж больше. В животе предательски забурчало.
— Аж так дело плохо? — сочувственно сказал бомжик. — Ну, идем, мужик, так и быть… налью тебе в честь праздничка. И хавчик, наверное, найдется.
Я лишь улыбнулся… вот он — мой ближний.