Нагнул голову и все рассказал. Закончил, поднял глаза.

— Так придумал это все Дэниел? — уточнила мама.

— Но я сам решил, что присоединюсь к нему.

— А этот мистер Тодд? Не может быть, чтобы он…

— Может, — сказал папа. — Я много встречал типов вроде этого твоего Тодда.

Мама погладила меня по голове.

— Ты… — говорит. — Почему надо было так все для себя усложнять?

Папа постучал меня по черепушке:

— Слишком много тут всякого происходит, вот почему.

— А почему ты сразу нам обо всем не сказал?

— Простите, — говорю.

— За то, что ты сделал? — спрашивает папа.

Я вздохнул.

— Нет, — отвечаю.

— Вот и молодчина. Не для того мы воевали, чтобы всякие мистеры Тодды распускали руки.

Они переглянулись.

— Образование не только в том, чтобы читать книги и писать в тетрадках, — говорит папа. — Есть древние битвы, в них нужно сражаться.

Мама щелкнула языком.

— Битвы! — бормочет.

— Угу, — сказал папа. — Ты знаешь это не хуже меня; знаешь и то, что правда на его стороне.

Включили телевизор — посмотреть новости. Нас от них затрясло. Русские корабли не повернули обратно. Американцы готовились их потопить. Все ядерное вооружение в США было приведено в боевую готовность. Русское, надо думать, тоже.

Дин Раск, американский министр иностранных дел, давал интервью.

— Столь серьезного кризиса в истории человечества еще не было, — говорит.

— Нужно пытаться сохранять спокойствие, — говорит.

Пожевал губы.

— Мы стоим у адских врат, — говорит.

Мама прижала меня к себе.

— В школу ты в любом случае не пойдешь, — говорит. — Не в такие тревожные дни.

А потом мы просто сидели все рядом, слегка прижавшись. Море ревело. Пламя шипело в очаге. День догорал.

— А задолго нас предупредят? — спросила мама.

— За несколько минут, — говорю. — Или секунд.

— Вообще не предупредят, — говорит папа.

Я увидел силуэт Джозефа — он брел к костру на берегу. По нему пробежал свет маяка.

Мама прижала меня к себе еще крепче.

— Не выходи из дома, — говорит.