Тэйнен действительно заснула. Решение идти в Адараскан словно освободило ее от груза неопределенности собственной судьбы, которым она промучилась всю бессонную ночь. А может быть, просто дала о себе знать накопившаяся за последние дни усталость.

Впервые за долгое время ей удалось как следует выспаться — маги советовались неторопливо. Уснула она, судя по всему, еще до обеда, а разбудил ее Криан лишь перед самым рассветом. Магистр Фарик не обманул, их долго вели по узким коридорам, и привели, наконец, в довольно большой зал с несколькими узкими окнами под самым потолком. В центре на полу красовался вделанный в камень металлический круг, расчерченный сложным узором. Тэйнен уже и сама догадалась, что это был портал.

— Я посоветовался с магистром Крайзом, — сообщил им магистр Фарик. — Рассказал ему о девушке, которую ты привел, и об ее намерении идти в Адараскан. Он согласился принять вас обоих в форте Вейм.

На лице Криана отразилось заметное облегчение. Только сейчас Тэйнен поняла, что, приводя ее в форт, он поступил не слишком-то осмотрительно. Едва ли подобное поведение приветствовалось среди магов, хранивших тайны своих убежищ как зеницу ока. И ее появление безо всякого предупреждения могло быть воспринято ими отнюдь не положительно. Например, ее вполне могли никуда уже не выпустить.

Но, тем не менее, ее не только не заперли в темнице первого же форта, куда она позволила себе нахально заявиться, но и решили переправить в другой форт. Безусловно, такое решение не могло быть принято запросто, оно требовало обдумывания и обсуждения.

Тем временем, воздух над кругом знакомо сгустился и помутнел. Магистр широким жестом указал на готовый портал, и сказал напоследок:

— Не забудьте поговорить со старухой Льереллой. Хуже точно не будет.

— Хуже уже некуда, — усмехнулся в ответ Криан.

Муть подхватила их, закружила и выбросила в точно такой же круг, только находящийся совсем в другом месте.

В новой комнате, в которой они оказались, было гораздо светлее, потому что окон, хоть и все таких же узких, здесь было гораздо больше. И народу встречать их собралось куда больше, чем провожало в форте Теал.

Тэйнен не успела еще толком осмотреться, а из толпы уже выметнулась какая-то женщина, подбежала к ним и порывисто обняла Криана.

— Мальчик мой! — воскликнула она, хватая его за плечи и внимательно осматривая. — Как я рада, что ты вернулся живым!

На вид этой женщине было лет около тридцати пяти. У нее были такие же, как и у Криана, голубые глаза и светлые волосы, тяжелой короной кос уложенные вокруг головы, а лицо имело черты безусловного фамильного сходства с обоими братьями. Тэйнен она показалась их старшей сестрой.

— Я тоже рад, мама, — ответил Криан, мягко отстраняясь.

Мама?! От изумления Тэй чуть не выпалила свой вопрос вслух. На вид эта женщина выглядела старше Роана самое большее лет на пять! Как она могла быть его матерью? Ведь Криан сам ей сказал, что мать у них с братом одна. Впрочем, и матерью самого Криана она тоже совсем не выглядела…

— А это кто?

Женщина выпустила сына из объятий, и теперь смотрела на незнакомую ей девушку.

— Это…

— Тайя из Мироса, охотница.

От толпы отделился высокий темноволосый мужчина, лет сорока с небольшим на вид. Его темно-карие глаза смотрели на Тэйнен без тени удивления или вражды. Скорее, с искренним интересом.

— А что она тут делает? — требовательно спросила женщина, оборачиваясь к нему.

— Она охотилась вместе с Роаном, мама, — вмешался Криан. — Мы вместе разыскиваем его теперь.

— Так это ты…

Женщина замолкла, не договорив. Тэйнен решила было рассказать о себе сама, и начала, обращаясь к ней:

— Я, госпожа Элора…

— Это ты выдала моего сына храмовникам! — внезапно гневно воскликнула женщина.

От неожиданности Тэйнен лишилась дара речи. После всего, что уже произошло, ей и в голову не могло придти, что кто-то станет обвинять ее в подобном. Тем более, мать Роана.

Темноволосый мужчина поспешил подойти к разгневанной женщине, и твердо взял ее за руку.

— Не говори вздор, Элора, — резко сказал он. — Эта девушка помогала Роану раньше, и теперь тоже хочет помочь. У кого еще здесь хватит смелости пойти искать его в сам Адараскан?

Собравшиеся в зале маги молчали. Женщина тоже умолкла, и выражение гнева на ее лице сменилось гримасой боли и отчаяния.

— Я потеряла сына… — прошептала она. — Дирк, мы потеряли нашего мальчика…

— Идем.

Мужчина кивнул Криану, обнял женщину за плечи и повел к выходу.

— Не обращай внимания, — тихо сказал Криан, когда они скрылись за дверями. — Мама всегда боялась, что с Роаном может что-нибудь случиться, она была против его стремления охотиться на нежить, особенно с тех пор, как охотники впали у храмовников в такую же немилость, как и маги.

Тэйнен пожала плечами. Она подумала, что ей следует понять чувства матери, день за днем вынужденной тревожиться и ждать, вернется ли ее сын с очередной охоты, или же погибнет или попадется храмовникам. В таком положении трудно не думать, что каждый может оказаться предателем, тем более, какая-то непонятная девица.

Тем временем, в зал вошел высокий худой старик, опирающийся на длинный деревянный посох. Маги расступились перед ним, почтительно склонив головы, и пропустили его к прибывшим.

— Магистр Крайз, — поклонился Криан. — Мы пришли просить у Вас совета.

Тэйнен тоже поклонилась. Магистр внимательно оглядел ее с ног до головы, и неожиданно усмехнулся в длинную седую бороду.

— Тайя из Мироса, которую зовут еще и Тэйнен, — с улыбкой проговорил он. — Ты собираешься совершить очень смелый поступок. Уже двадцать лет никто из магов не предпринимал попыток проникнуть в Цитадель. Мы посовещались, и решили помочь тебе в этом.

— Спасибо, — коротко поблагодарила Тэй, чуть склонив голову.

— Я пойду в Адраскан с ней, — решительно заявил Криан.

Старик посмотрел на него испытующе.

— Смело, мой мальчик, — проговорил он после недолгой паузы. — Но не слишком ли это неосмотрительно для будущего главы целого клана? Для единственного наследника?

Собравшиеся маги смотрели теперь на Криана. У всех у них плащи были отделаны тканью светло-голубого цвета, как и плащ Элоры, матери Роана. Тэйнен вспомнила — у магистра Фарика эта отделка была зеленой, а плащ магистра Крайза украшали алые полосы. Стало быть, эти цвета обозначали не статус мага, а его клановую принадлежность. И в зале сейчас собрались встретить их люди из клана Вэллейн. А Криан был, судя по всему, сыном самого главы этого клана.

— Если в мире ничего не изменится, — с неожиданной холодностью ответил Криан, — Всем нашим кланам существовать осталось недолго. Так есть ли смысл слишком уж оберегать то, что так или иначе обречено?

Старый магистр на мгновение сверкнул глазами, но, к удивлению Тэйнен, не разгневался и не одернул зарвавшегося мальчишку. Вместо гнева на его лице появилось выражение глубокой печали.

— Такова грустная правда, Криан Вэллейн. Я не стану спорить с тобой, — спокойно проговорил он. — Ступайте завтракать, а потом приходите в библиотеку. Мы с твоим отцом ищем там сведения о Цитадели.

* * *

В отличие от форта Теал, полностью скрытого в толще скал, Вейм куда больше походил собственно на форт, хотя и был тоже вырублен в горах. За грандиозной крепостной стеной высотой тармов в восемь, и шириной в добрых три тарма, скрывалось сооружение со всеми атрибутами жилого здания: окнами, балконами и воротами.

Тэйнен стояла на его крыше, облокотившись на каменный парапет, и смотрела на восток, на предгорье и начинавшееся за ним темно-изумрудное море Веймского леса. На западе видны было только тонущие в облаках горные пики. Если верить Летописи, Веймские горы простирались более чем на пять сотен лиг к западу от Великой Равнины. Во всяком случае, во время войны с людоедами маги забрались в глубину гор именно на такое расстояние, и так и не увидели ничего кроме скал.

Самой Тэйнен почитать Летопись не довелось. К тому времени, когда она достаточно повзрослела, чтобы изучать историю, храмовники уже объявили Летопись ересью, и запретили обучать по ней детей. А также хранить ее или отдельные ее фрагменты дома.

Мароша сожгла книги в печке в тот же день, когда, побывав в городе, узнала про новое распоряжение. Она боялась, что и до нее доберутся с проверкой, и оказалась совершенно права. Не прошло и трех дней, как к ним нагрянули храмовники. Перетрясли сундуки, шкафы и даже кровати, ничего не нашли и удалились весьма недовольными.

Впрочем, объявление Летописи еретической книгой ничего особенно не изменило. Ведь все книги по истории Великой Равнины были, сказать по правде, переписаны именно с нее. Более того, даже годы люди продолжали, как и прежде, отсчитывать от начала Летописи. Предложенный было храмовниками отсчет от Переворота как-то не прижился.

Так или иначе, Тэйнен не читала Летопись. И даже никогда не видела ее, только представляла себе в виде огромной старинной книги, в кожаном переплете, окованном серебром.

Реальность превзошла самые смелые ее ожидания. Книги и впрямь были, но самые разные — и совсем древние, и поновее. Ими был заставлен шкаф, занимавший целую стену в огромном зале библиотеки. Четыре тысячи восемьсот семьдесят томов. Несмотря на травлю магов, Летопись они продолжали писать и по сей день.

Охотница оставила Криана с отцом в библиотеке, копаться в каких-то покрытых пылью веков документах, а сама выбралась сюда, на крышу, подышать воздухом. От непривычного, густого запаха старых книг у нее разболелась голова. И вот теперь, стоя на крыше форта Вейм, Тэй тосковала о тех временах, когда все в ее жизни было просто и понятно.

До двенадцати лет она жила с травницей Марошей, учась разбираться в видах и свойствах различных растений и помогая воспитательнице готовить для горожан мази и отвары. Тогда она точно знала, что со временем тоже станет травницей. Но вскоре все изменилось в первый раз.

Охотник по имени Тейр был частым гостем Мароши. Всегда заказывал необычные смеси трав и настойки, щедро платил за работу, и никогда не забывал привезти из очередного похода гостинец для маленькой Тэй. Сперва таскал сладости и игрушки, а потом и наряды: ленты, кружева, вышитые рубашки. Девочка с радостью принимала подарки, и носила их, несмотря на негодование и запреты воспитательницы.

Однажды Тейр привез ей голубую шелковую рубашку, вышитую по воротнику и рукавам темно-синими цветами. Обновка была так хороша, что Тэй не устояла перед искушением немедленно примерить ее, и прямо в таком виде пойти к колодцу за водой. Очень уж ей хотелось поглядеть на то, как вытянутся лица остальных девчонок из выселка, которым о таких красивых рубашках и мечтать не приходилось.

Подруги окружили ее, рассматривая подарок охотника и восхищенно охая и вздыхая. Они и не заметили, что с крыльца местной лавчонки за ними наблюдал сын хозяина, храмовник, ближайший наперсник миросского Первосвященника.

Беззаботные девчонки не обратили на храмовника внимания, но он заприметил яркую, непоседливую Тэйнен. И разузнал, кто она. Вполне возможно, ему рассказали об этом как раз ее подружки, даже не задумавшись о причинах такого интереса. Да и с чего бы им было задумываться, когда расспрашивал их не какой-нибудь незнакомец, а парень, родившийся и выросший в соседнем дворе?

Через несколько дней Мароша вернулась из города испуганная и озабоченная. Она выгнала Тэйнен в лес собирать травы, а сама принялась возиться, выискивая что-то по сундукам. Когда девочка вернулась с полной корзинкой, в доме уже сидел Тейр, пришедший за обещанной настойкой, а на лавке стояла туго набитая сумка.

Про то, что, побывав в доме Первосвященника, старушка-травница услышала от кухарки о разговоре между ее хозяином и молодым храмовником по поводу будущей новой личной горничной главного духовного лица города, Тэйнен узнала гораздо позже. А в тот день она просто впервые вышла на большую дорогу вслед за Тейром, согласившимся взять ее в ученицы.

Они девять лет ходили по трактам вместе, иногда к ним присоединялись другие охотники, иногда они присоединялись к другим. Год от года нежить попадалась им все чаще и чаще, времени на обычную охоту и выделку шкур оставалось все меньше.

Но, в конце концов, пришел день, когда Тейр собрал кое-какие пожитки, вытащил из-под половицы в их лесной сторожке мешочек с накопленным за годы хождения по трактам золотом, попрощался с ученицей, и ушел. Он много лет мечтал обзавестись хозяйством в прибрежной деревне неподалеку от Талара, и зажить, наконец, спокойной мирной жизнью.

Тэйнен не знала, была ли эта новая жизнь именно такой спокойной, как мечтал ее учитель. Знала лишь, что оказалась она недолгой. Молодая охотница даже не успела навестить остепенившегося наставника, не прошло и года, как на деревню напали хаморы. Тейр дорого продал свою жизнь, но один он был обречен.

Застав на месте деревни лишь пепелище, Тэйнен отправилась в Мирос, в родной выселок, решив повидать хотя бы старую Марошу, но и ее не застала в живых. Потемневший от времени домик уже опустел окончательно, соседи вынесли все хоть сколько-нибудь ценное, ветер нанес осенней листвы.

Так оборвалась последняя ниточка, связывавшая Тэй с ее прошлым, с тем, кем она была на самом деле. Но тогда это ее совсем не огорчило. Она, правда, прошлась по окрестным деревням, поспрашивала там о сиротках, но куда больше ее интересовало, не беспокоит ли людей нежить. Потому что деньги подходили к концу.

Теперь она была охотницей. Человеком без имени, без дома, без семьи, странствующим по городам и деревням в поисках работы и заработка, откладывающим часть монеток в тайную кубышку на тот случай, если приведется дожить до старости, и тратящим остальное на оружие и маленькие радости. Чтобы не жалеть о напрасно прожитой жизни в случае, если до заветной кубышки дело не дойдет.

Не один год она ревностно оберегала свое одиночество, поддерживая отношения лишь с теми, кто мог пригодиться ей в работе, или же эту самую работу ей предложить. А потом, во время большой охоты на упырей в окрестностях Астенеда, за пару месяцев до объявления охотников еретиками, судьба свела ее с Роаном.

Тогда, в грязной комнатушке постоялого двора на окраине города, пока он промывал вонючим зельем и перевязывал ее прокушенную упырем ногу, и, чтобы не было совсем уж тоскливо, рассказывал нехитрые охотничьи байки, она впервые за долгое время незаметно сама для себя ввязалась в разговор. До утра они пересказали друг другу все истории из своей жизни, какие только задержались в памяти. А за завтраком Роан признался, что он не простой охотник.

Поначалу Тэйнен ему не поверила. Более того, подняла его на смех, потому что, подобно большинству людей, считала, что маги заперлись в своих фортах и не станут оттуда высовываться, тем более ради сомнительного ремесла охотника. Поэтому они сговорились пойти на следующее дело вместе, и только вдвоем, чтобы девушка сама смогла во всем убедиться.

Демонстрация вышла эффектной. Настолько, что с тех пор они почти всегда работали вдвоем. Если, конечно, дело того заслуживало. Между ними сложились особого рода приятельские отношения — они были почти друзьями, не забывая при этом своей выгоды. Однако, оба твердо знали, что если кто-то из них попадется храмовникам, второй исчезнет и уничтожит все свои следы, чтобы не последовать за товарищем в темницу.

Сейчас Тэй не могла уже вспомнить момента, в который решила не бежать куда подальше, чтобы затаиться на время, пока храмовникам не надоест ее искать, а отправиться на поиски Роана. Возможно, это произошло на кладбище, пока они с Крианом искали «маяки» неизвестного некроманта. Или, быть может, в Ниддаре, когда она процитировала для мага кодекс охотников.

Но совершенно определенно, она не собиралась сейчас идти в Адараскан исключительно ради возможности покопаться в архиве. Да и вообще, вероятно, не решилась бы на подобную авантюру, если бы не Роан. Если бы не шанс отыскать его.

Сзади кто-то негромко кашлянул. Тэйнен обернулась на звук и увидела Элору. Теперь на женщине уже не было плаща, являвшегося, судя по всему, чем-то вроде официальной парадной одежды магов. Она была одета в простое белое платье, скрывавшее ноги до щиколоток, и, несмотря на очень теплую погоду, куталась в шерстяное кружево прекрасной голубой шали.

— Простите меня за то, что я Вам наговорила утром, — смущенно пробормотала женщина, встретившись с охотницей взглядом.

— Ничего, — вздохнула Тэйнен. — Вас можно понять.

— Мои мальчики — это вся моя жизнь! — с жаром воскликнула Элора. — А я вынуждена сидеть здесь и день за днем ждать плохих вестей! И никто ничего не желает делать! Уж хотя бы ты не бросай его, не оставляй поисков… Я знаю, что Роан жив.

— И я это знаю, — кивнула Тэй.

Женщина начала казаться ей странной. Конечно, она была матерью, сын которой пропал, и не просто пропал, а наверняка угодил в лапы храмовников, злейших врагов магов. Теперь, если он и впрямь был еще жив, то находился в смертельной опасности. В подобной ситуации сложно сохранить спокойствие.

С другой стороны, за Роана волновались все. И Криан, и его отец, и даже магистр Фарик, старавшийся сохранять внешние спокойствие и отрешенность, в действительности многое делал для успеха его поисков. Одна лишь Элора встретила ее обвинениями в предательстве, а теперь явилась с извинениями, все равно звучавшими как-то подозрительно.

Поэтому сейчас Тэйнен чувствовала себя крайне неловко, не зная, что ей дальше говорить и делать. Выручил ее поднявшийся на крышу Криан. Увидев мать, он явно удивился, но не подал виду, спокойно, как бы между делом, сказав:

— О, ты здесь. А тебя, кстати, искала Лика.

— Зачем? — заметно оживилась Элора.

— Не знаю, я не спросил. Она сейчас в малой кладовой, если хочешь, спроси у нее сама.

Женщина кивнула, мельком улыбнулась сыну и торопливо покинула крышу, направившись, очевидно, в ту самую малую кладовую. Криан подошел к парапету, встал рядом с Тэйнен и тоже вгляделся в темное пятно далекого леса. Потом тряхнул головой, словно прогоняя навязчивое видение, и сказал:

— Я никогда не знал ее другой.

Фраза эта прозвучала настолько неожиданно, что охотница едва не спросила вслух, о ком это он. Лишь в последний миг догадалась, что о своей матери, и придержала язык. А Криан, по-прежнему глядя вдаль, и словно избегая смотреть на собеседницу, продолжил:

— Говорят, она очень любила отца Роана. Но клан Теар и до Переворота нельзя было назвать богатым, а мама, вдобавок, происходила из бедной семьи, так что для ее родителей большим счастьем было согласие семьи моего отца на их брак. Они видели в этом способ обеспечить ее будущее, а мама не захотела союза, основанного лишь на чистоте крови. Они тогда вместе сбежали на юг, скрывались в портовых городах. А потом она вернулась с ребенком. Сказала, что ее муж погиб.

— Что же с ним случилось?

— Не имею понятия, — пожал плечами Криан. — Он был алхимиком, может быть, провел какой-то неудачный опыт. Хотя отец считает, что все было совсем не так. Просто непутевый муженек, видимо, рассчитывал через маму добраться до клановых сокровищ. Представь себе, люди, даже с детства жившие среди магов, всегда считали, что все Старшие Кланы на самом деле очень богаты. А когда ничего не вышло, он попросту выгнал ставшую обузой жену.

— И твой отец…

— Мой отец, — перебил ее маг, — Был влюблен в маму еще в Академии. Ему в свое время стоило немалых усилий добиться согласия семьи на их брак. Поэтому, наверное, он решил ее не оставлять. Надеялся, что со временем все переменится. Но, как видишь, ни мое рождение, ни прошедшие годы ничего так и не изменили. Она все такая же… странная.

Тэйнен вздохнула. Сама она никогда не верила в сказки про любовь, жизнь сделала ее практичной, научила ценить вещи более надежные и объективные. Но это не мешало ей сочувствовать тем, кто в эти сказки верил, и обманулся. Она знала и боль утраты, и боль предательства, и всегда предпочитала первую. Об ушедших, по крайней мере, остается светлая память.

После рассказа Криана Тэй лучше поняла, почему Роан так старательно избегал разговоров о семье, ничего не рассказывал сам и не задавал вопросов. Ведь если бы он начал расспрашивать ее, она, вероятнее всего, спросила бы его о том же самом. И что он мог рассказать? В таких случаях лучше молчать, и Криан, надо полагать, тоже промолчал бы, если бы не эта встреча лицом к лицу.

— Значит, — медленно проговорила Тэйнен, — Не все кланы одинаково богаты?

Ей просто стало совершенно ясно, что разговор о семейных тайнах Криану не слишком приятен, и завел он его исключительно из необходимости объяснить гостье, что происходит. И, видимо, она оказалась права — маг охотно поддержал новую тему.

— Нет, не все. После войны с людьми маги очень многое потеряли, — ответил он. — Хотя бы ту же Цитадель, замок Адар, ставший впоследствии Адарасканом, столицей королевства людей. К людям же отошли и все лучшие земли, так что магам пришлось выживать, продавая свои услуги. И разные кланы добились в этом деле разных успехов.

— Почему? — удивилась Тэй.

— Наверное, потому что нужнее всего людям оказались алхимики, стихийщики и воины. Ну, и еще некроманты, — невесело усмехнулся Криан.

— Есть и другие?

— Да. Есть еще боевые маги. На самом деле они самые сильные из всех. Воин, к примеру, может сжечь пару десятков упырей, а боевой маг — направить нужным образом силу какого-нибудь артефакта, и сжечь пару сотен воинов противника. Как ты понимаешь, такие умения каждый день никому не нужны, но и утрачивать их нельзя. А еще есть мастера, создающие артефакты.

— И что с того?

— А то, — хмыкнул Криан, — Что и боевые маги, и мастера артефактов нужны только самим магам, а кормят нас люди. Раньше, до Переворота, мы еще продавали вестников и амулеты, стихийщики помогали крестьянам, оберегая урожаи, а некроманты выясняли всякие там спорные вопросы с преступлениями и завещаниями. Теперь же пользование услугами некромантов и стихийщиков под запретом, а амулеты и вестников покупают практически одни охотники, которые сами вне закона. Остаются только алхимики.

— Это понятно, — все еще не до конца понимая, куда клонит маг, отозвалась Тэйнен. — Но при чем тут благосостояние кланов?

— При том, что каждый клан всегда имел определенную специализацию. Секреты мастерства передавались из поколения в поколение, и только своим. Потом стало ясно, что для нас это тупик, и с этим начали бороться. Создали Академию, в которую стали отправлять учиться всех детей с десяти лет. То есть, если раньше ребенок из семьи воинов обречен был стать воином, то теперь он мог стать и мастером, и алхимиком — кем сам захочет и сможет. Это немного улучшило положение, но дети все равно стремились идти по стопам родителей. Академия дает самые общие знания, тонкости мастерства приходится постигать с наставником, а в ученики охотнее всего берут своих.

Криан помолчал, давая девушке время обдумать услышанное, а потом закончил мысль:

— Сейчас доходы имеют почти одни только алхимики. Потому и вся власть в руках у Райдонов и Ровари, они еще до переворота стали самыми богатыми. Остальным перепадает лишь самое необходимое. И если даже снова изберут Великого Магистра, который всегда следил за тем, чтобы ни один из видов мастерства не иссякал, то это опять будет кто-то из них. А они даже думать не хотят о том, что людоеды не уничтожены, что храмовники могут, в конце концов, возжелать покончить с нами навсегда!

Видимо, и эта тема была для Криана тяжела. Лицо мага застыло в маске бессильного негодования, жили только губы и горящие гневом глаза.

— Голод, Тэй. Голод гонит воинов-недоучек погибать за жалкие полсотни монет на большой дороге! Все эти форты, вся наша жизнь лишь на первый взгляд выглядит красиво, а на самом деле все тут умирает. Никто не хочет тратить полтора десятка лет на постижение искусства боевой магии, чтобы потом сидеть на шее у алхимика, сутками делающего в лаборатории проклятые краски для тканей, которые хорошо продаются! Вэллейны, последние герои последней войны, клан великих боевых магов, вынуждены стоять с протянутой рукой, выпрашивая на Совете средства к существованию!

— Мир изменился, — мягко проговорила Тэйнен.

Маг замолчал, уставившись вдаль. Девушка поняла — он все это знал и сам. Но думал и о другом. О том, что не так уж и сильно все переменилось. Что, хотя нашествие нежити и удерживает храмовников от желания покончить с магами раз и навсегда, другие возможные враги никуда не делись, и могут в любой момент напасть. И тогда некому уже будет выступить против них.

— Наши тайные сокровища, — с неожиданной горечью в голосе проговорил Криан, — Это не золото. Это знания. Которые, оказывается, больше никому не нужны.

Повинуясь безотчетному порыву, Тэйнен подошла к мужчине сзади, обняла его и уткнулась лбом в плечо. Криан остался стоять неподвижно, не отталкивая ее, но и не делая никаких встречных жестов. Он был будущим главой целого клана, членом Совета, и ему предстояло принять груз ответственности не только за себя, но и за многих других. За то, какими будут маги, и за то, смогут ли они однажды сделать то, что должны. Теперь Тэйнен поняла, что резкость в споре с магистром Крайзом была не мальчишеской выходкой, и не негодованием человека, родной брат которого оказался в смертельной опасности. Это было осознанным жестом того, кто думал о будущем, а не только о сегодняшнем благополучии.

Младший братишка, предпочитающий отсиживаться за крепостными стенами. Так о Криане однажды отозвался при ней Роан, распивая очередную кружку пива с помогавшим им охотником после удачного убийства десятка гарпий. Тогда ей, веселой и немного пьяной, показалось, что «братишка» заслуживает разве что снисходительного умиления. Теперь же она видела человека, достойного по меньшей мере восхищения.

Криан, тем временем, вышел из задумчивости, мягко выбрался из кольца ее рук, и улыбнулся.

— Мы пойдем в Адараскан, — сказал он уверенно, — Разыщем там Роана, и уж тогда будем думать, как быть дальше.

* * *

Когда Тэйнен спустилась ужинать, Криана в столовой еще не было. Видимо, пропадал в библиотеке, стараясь отыскать сведения, которые могли бы помочь проникнуть в Цитадель. Зато во главе стола уже сидел его отец. Увидев гостью, он отвлекся от своей тарелки, приветливо улыбнулся и указал на стул по правую руку от себя.

— Не волнуйся, — сказал он, заметив, что Тэй, усевшись, опасливо глянула на дверь. — Элору я отправил спать. Она слишком уж разволновалась сегодня.

— Откуда Вы знаете, про что я подумала? — наконец-то вырвался у девушки вопрос, который она давно хотела задать Криану.

Магистр Вэллейн лукаво улыбнулся и ответил:

— Немного телепатии.

Тэйнен поперхнулась куском лепешки, который уже успела откусить, и с трудом подавила желание немедленно сбежать куда подальше. Не слишком-то приятно было осознавать, что все твои мысли, которыми ты отнюдь не собирался делиться…

— Я же сказал, не волнуйся, — усмехнулся магистр. — Дословно твои мысли прочитать очень нелегко, телепатический допрос сложная и долгая процедура, требующая особой подготовки для обеих сторон. Обычно мы чувствуем настроение, эмоции. В общем, то, что и так можно заметить, обладая лишь достаточной наблюдательностью и определенным опытом.

Он подхватил с дальнего от Тэйнен края стола блюдо с пирогами и предложил девушке.

— Не нужно быть телепатом, чтобы понять, что, раз ты то и дело поглядываешь на эти пироги, то не прочь их отведать.

Охотница рассмеялась, испытав заметное облегчение. Такого рода «телепатией» она и сама немного владела, поэтому ощущение собственной уязвимости, практически наготы, улетучилось.

— А Криан тоже телепат? — поинтересовалась она, распробовав пирог.

— Тоже, — кивнул магистр. — Обычно эта способность передается по наследству. Правда, он чуть посильнее меня, умудряется «читать» даже некоторых магов, хотя защититься от телепатии нетрудно, этому учат еще в детстве. И уж во всяком случае, ни один обычный человек его не обманет.

Тэйнен невольно улыбнулась, вспомнив сына кузнеца и дравского трактирщика. Вот, стало быть, почему Криан так легко поверил им, он просто знал, что они говорят правду. И, надо полагать, это же его знание заставило магов поверить в то, что она, охотница Тайя, не причастна к исчезновению Роана. И тогда, на постоялом дворе, он не сунулся к ней сразу потому, что хотел знать, действительно ли она просто ждет его брата, или же является наживкой для тех, кто может его там разыскивать.

Столовая, тем временем, заполнялась людьми. Приходящие кланялись магистру Вэллейну, рассаживались вдоль длинного стола и принимались за еду. Одеты они все были очень просто, так, что легко затерялись бы в толпе обычных, небогатых горожан. А удивило Тэйнен то, что среди них совсем не было детей.

— Маленьких детей не приводят за общий стол, — ответил на ее недоуменный вопрос магистр. — А те, что постарше, сейчас в Академии.

Помолчал немного, доедая овощи, и добавил:

— У нас теперь мало детей. Во-первых, слишком много тех, кто должен был быть сейчас родителями, погибло во время Переворота. А во-вторых, будь их больше, их было бы нечем кормить.

Впервые Тэйнен задумалась о том, что видит перед собой на столе. Блюда были разнообразными, хорошо приготовленными и очень вкусными, но по сути это были лишь хлеб, овощи и немного сыра. Не было ни рыбы, ни птицы, ни мяса.

Но продолжить расспросы магистра девушка не рискнула, решив после поговорить об этом с Крианом. Который так и не пришел ужинать.

Отыскался он совершенно неожиданно, когда Тэйнен блуждала по форту, свернув по пути в отведенную ей комнату раньше времени, и потерявшись в лабиринте коридоров. Видимо, возвращался из библиотеки к себе.

Добравшись с помощью мага до гостевой, девушка остановилась у дверей и решительно спросила:

— Вы разве не рыбачите, не охотитесь?

— Рыбачим, и охотимся, — ответил Криан, сходу разгадав причины интереса охотницы к этому вопросу. — А еще женщины у нас кроликов разводят. Проблема в том, что мы уже два тысячелетия как забросили все ремесла, кроме магии. В этом смысле, если угодно, люди, готовые платить за наши услуги, нас развратили. Алхимики у нас знают все об окраске тканей и выделке кож, но ткать и выделывать кожи некому. Потому-то мясо и бывает на столе только по праздникам. Оно в основном идет в форт Теал в обмен на металлы, которые мы продаем, чтобы купить другие припасы, одежду и обувь.

Он немного помолчал, прислонившись спиной к стене, и уставившись куда-то в потолок, а потом добавил:

— Завтра на рассвете нас переправят на дорогу неподалеку от Туама. Пройдем через город, заночуем на постоялом дворе, и к вечеру следующего дня будем в Адараскане. Лучше тебе как следует выспаться.

Тэйнен только молча кивнула в ответ, и скрылась в комнате. Оставшись в одиночестве, она разделась и честно улеглась в постель, намереваясь выспаться перед завтрашним походом. Но сон к ней не торопился.

Проворочавшись без толку почти целый час, охотница решила еще немного прогуляться по крыше, подышать свежим воздухом. По словам Криана, форт от нежити надежно оберегали амулеты, потому даже после заката на крыше было вполне безопасно.

Но, как оказалось, опасаться в форте Вейм ей стоило не одной только нежити. На крыше Тэйнен вновь столкнулась с Элорой, на сей раз уже настроенной отнюдь не извиняться.

— Ты мерзкое прохвостье, — прошипела магичка, подойдя к ней вплотную и неотрывно глядя в глаза. — Держись подальше от моих сыновей, слышишь? Потому что я все сделаю, чтобы такая грязная уличная девка как ты и близко не подошла к сокровищам Вэллейнов!

И, прежде чем охотнице удалось придумать достойный ответ, женщина резким движением запахнулась в плащ, и быстрыми шагами удалилась.

Прогулка после этой неожиданной и неприятной встречи утратила всякую прелесть. Тэйнен вернулась в постель, закуталась в одеяло, прячась от прохлады горной ночи, сменившей дневную жару, и задумалась.

Ей не привыкать было к тому, что ее называли уличной девкой. Женщин среди охотников было немного, и всем была известна их крайне сомнительная нравственность. Доказывать, что она не такая, было, в сущности, бессмысленно.

Старика Тейра среди охотников уважали, и, вдобавок, считали человеком опасным, потому в глаза не решались высказывать, что думают об истинной природе его отношений с хорошенькой юной ученицей. Но за глаза, тайком, рассказывали об уроках, которые он ей якобы преподавал, такое, что краснели даже те, кто почитался прожженными развратниками. А ведь на самом деле он относился к ней как к родной дочери. Для прочих отношений у него имелась сердечная подруга, еще молодая и весьма симпатичная вдовушка, с которой он так мечтал однажды зажить спокойной деревенской жизнью. И счастье это у него даже состоялось, правда, очень ненадолго.

Пребывая под защитой грозной славы Тейра, Тэйнен приобрела привычку красиво одеваться, потому, оставшись в одиночестве, долгое время страдала от излишне настойчивых домогательств со стороны собратьев по охотничьему цеху. Поначалу ее спасали умение ловко владеть мечом и постоянная бдительность, а потом появился Роан, чья репутация немногим уступала репутации ее к тому времени уже покойного учителя.

Домогаться его женщины прочие охотники не рисковали, а сам он никогда не предпринимал попыток заполучить ее. С одной стороны, Тэйнен это более чем устраивало, с другой даже как-то немного обижало.

Ее ровесницы уже давно были замужем, и имели трех-четырех детей, а она все еще оставалась совершенно невежественной в вопросе отношений с противоположным полом. Мароша почему-то не стала посвящать ее в подробности, лишь однажды шепнула на ухо, что-то про «то самое зелье», о котором не следует забывать. Тэй совершенно ничего не поняла, но расспросить подробнее постеснялась. Тейру же было попросту не с руки говорить на такие темы с девочкой.

Впоследствии Тэйнен поняла, что Мароша говорила ей о противозачаточном зелье. Именно его ей однажды с лукавой улыбочкой предложил торговец, снабжавший охотников всякими магическими штучками. И она даже купила его тогда, на всякий случай, но через год выбросила, так и не воспользовавшись. Потому что убедилась, что, предлагая быть друзьями и напарниками, Роан имел в виду исключительно дружбу и совместную работу. И более ничего.

Но окружающие все равно считали их любовниками. И магистр Крайз, и магистр Вэллейн тоже обращались с ней так, словно всё точно знали, и потихоньку не одобряли подобную связь Роана, не выказывая, впрочем, этого явно. Элора, в отличие от них, не стала размениваться на вежливые умолчания, и высказала все ей в лицо. Конечно, она пребывает в не совсем здравом уме, но в данном случае лишь озвучила то, о чем остальные лишь молча размышляли. Что ж, в каком-то смысле это было куда честнее.

Однако, разве не эта самая Элора сбежала в свое время со своим возлюбленным, несмотря на недовольство всей семьи? Ей ли после этого учить кого-то поступать правильно? Разве что отец Криана был прав относительно ее непутевого муженька, и теперь она просто хотела предостеречь собственных детей от той же ошибки.

В очередной раз перевернувшись с боку на бок, Тэйнен вдруг, неожиданно сама для себя задалась вопросом о том, решилась бы она ради Роана пойти против всего мира, или нет. И подумала, что для нее это было бы совсем нетрудно, она и так практически всегда была одна против всех, доказывая свое право на свободу, и собственный выбор жизненного пути. Ведь она была просто охотницей с большой дороги, не знающей ни того, кем были ее родители, ни даже их имен. На самом деле вопрос был совсем в другом — в том, сможет ли Роан, у которого есть родители, брат, клан, сделать то же самое ради нее. И, что еще важнее, не пожалеет ли он однажды о подобном выборе.

Ответа на этот вопрос Тэйнен не знала. И, сказать по правде, не особенно стремилась знать. Потому, быть может, что еще не вполне понимала, почему для нее так мучительно сознавать, насколько призрачна надежда все-таки отыскать Роана живым.