Наступила абсолютная тишина. Никто не двигался. Словно кошмар лишил всех жизни. Это длилось минут пять… Потом начался ад.

Гуидо Ловати и двое его помощников вскочили на ноги, крича и сыпя проклятьями. Карабинеры с оружием в руках, орущие каждый свое, сгрудились вокруг трупа Апра, валяющегося в луже крови.

Каларно с «береттой» в руке перепрыгнул один за другим три ряда кресел. У самого судейского стола тараном врезался в секретаря суда, отчего тот с подломившимися ногами рухнул рядом с Апра.

Каларно вскочил на стол, подбежал к окну, саданул рукояткой по раме. От удара створки раскрылись во внутренний дворик, заполненный ветром и эхом. Его глаза пробежались по противоположной стене, искали, нашли: четвертый этаж, приотворенное окно… Человеческая фигура, тень без лица, без имени, отскочила вглубь комнаты.

Каларно сжал пистолет обеими руками и открыл огонь, расстреляв всю обойму: четырнадцать патронов.

Три, семь, двенадцать дырок появились в стеклах окна комнаты Д-411. Стекла с шумом осыпались. Казалось, случайный порыв ветра привел в действие противотанковую мину.

Слоэн в последнюю секунду перед тем, как стеклянные осколки засыпали его дождем, успел прикрыл лицо рукой, свободной от винтовки.

Пули продолжили свой путь, вспарывая папки на стеллажах, словно лемех плуга пересохшую землю. Обрывки бумаг летали в воздухе комнаты, как снежные хлопья. Слоэн прислонился спиной к стеллажу. Ветер донес до него крики и беспорядочный шум из зала на третьем этаже. Каландро. Андреа Каларно. Качественные яйца между ног у этого полицейского. Ведь он понимал, что в любое мгновение могут последовать еще десять выстрелов, готовых разнести десять голов, включая его собственную. И он, тем не менее, плевал на это.

Движение на самой периферии поля зрения. Из горы папок показались руки. Придурок с фотоаппаратом, придурок, оказавшийся в ненужном месте в ненужный момент, приходил в себя.

Винтовка выбросила вторую гильзу. Третий патрон вошел в ствол

— Перекрыть все, что выше первого этажа! — Каларно поменял обойму. — Блокировать все выходы!

Он еще стоял на судейском столе, с пистолетом в опущенной руке. Толпа черных мундиров смотрела на него, как на пришельца.

Взгляд Каларно остановился на крови, продолжавшей стекать на пол по надписи ВСЕ РАВНЫ ПЕРЕД ЗАКОНОМ. Кровь «катанского зверя», которого уже не было в живых. Пристрелен, словно бешенная собака.

Казалось, Каларно должен был возненавидеть эту тень со снайперской винтовкой. Он должен был желать увидеть его гниющим в тюремной камере до конца его дней. Или же мертвым. Во всех других случаях так бы оно и было. Но в этом случае, с этим человеком, несомненно, хладнокровным убийцей… Нет, ему не удавалось озлобить себя против человека, уничтожившего Кармине Апра.

— Четвертый этаж! На западе!

Каларно спрыгнул на пол и бросился к двери. Толпа вооруженных людей побежала за ним.

Слоэн вышел из комнаты Д-411 в коридор четвертого этажа, надвинув козырек на глаза.

Сколько? Сколько у него времени, прежде чем Каларно и его люди откроют сезон охоты? Минута? Или меньше?

Слоэн прищурился. Заметил кинокамеру. Он явно попадал в зону ее контроля. Нешер, сволочь, даже не предупредил его о круглосуточной системе визуального контроля внутри здания. Забыл? Или не посчитал нужным сказать? Почему?

Слоэн направился к лифтам. Не спеша. Ровным шагом, контролируя себя. Десять шагов от комнаты Д-411, двадцать. Остановился перед лифтами, смешавшись с несколькими людьми, ожидающими их прибытия. Слева от лифтов располагалась лестничная площадка. Беспорядочный шум, топот большого числа ног, бегущих по ступенькам, поднимался снизу. Некоторые из ожидавших лифта повернулись к лестнице, пытаясь понять, что происходит.

Дверь лифта открылась. Два типа в черных мантиях и злыми лицами, вышли из лифта. Слоэн уступил дорогу пожилому, затем вошел в лифт вместе с еще тремя мужчинами и нажал кнопку первого этажа.

— Полиция! — Каларно ворвался в коридор четвертого этажа во главе стаи мастиффов, преследующих матерого волка. — Никому не двигаться!

Все, кто находился в коридоре, замерли на месте. Двое в мантиях продолжали идти, даже не обернувшись.

— Комната в центре коридора! — приказал Каларно. — Мне он нужен живым! Живым!

Его взгляд наткнулся на телекамеру.

— Скьяра! Быстро на пульт наблюдения службы безопасности! Может, он у них на мониторе!

Толпа карабинеров в форме и в штатском заполнила коридор, словно приливная волна. Никто, даже Каларно, не обратил внимания на лифт.

Автоматические двери лифта закрылись.

Черный ветер продолжал завывать. Жаркий и яростный, он сорвал с головы офицера карабинеров фуражку, покатившуюся по ступенькам гигантской лестницы Дворца Правосудия.

Слоэн не обернулся, не попытался догнать ее. Спустился по лестнице и ступил на тротуар. Спокойно вошел в поток автомобилей, которые медленно, бампер к бамперу, двигались по проспекту Порто Витториа. Оба «бмв» ждали перед маленькой церковью на противоположной стороне улицы.

Ренато Агусто и Норман Н’Гума стояли у букинистического лотка с разложенными на нем и вертикальном стенде старыми книгами и журналами. Арии Нешер ждал, опершись на крышу одной из черных машин. Галина сидела за рулем другой.

Слоэн достиг трамвайной остановки и остановился. Снял галстук и отбросил в сторону.

Дверь комнаты Д-411 сорвалась с петель.

Каларно влетел в комнату, держа пистолет перед собой. Казалось, что по комнате пронесся разрушительный циклон. Окна разбиты, повсюду разбросаны папки, обрывки бумаги, перемолотой пулями.

Прислонившись к стеллажу, на полу полусидел мужчина, голова его была склонена на грудь пиджака, заляпанного кровью. Поперек вытянутых ног лежала угрожающего вида снайперская винтовка с глушителем и оптическим прицелом.

— Не двигаться, сволочь! — гаркнул Каларно.

Стволы, штук двадцать стволов, пистолетных и автоматных, уставились на сидящего человека. С огромным усилием тот поднял голову. Лицо его было в свежей крови — результат хорошего мордобоя. В зубы ему кто-то с силой засунул фотокассету. Человек выглядел безобразно, однако был жив и почти цел. Он сделал усилие поднял руку и вытащил пленку изо рта.

— А… Андреа… — прохрипел он. — Это… это был не я…

Каларно не отвел ствола, нацеленного в его лоб. Сделал шаг к нему и поднял винтовку.

— Я бы никого не смог убить, Андреа… Ты должен мне верить!..

Строй карабинеров и полицейских, выражения лиц которых сменилось с ярости на разочарование, смотрели на этого жалкого человека.

— Убить кого-то?.. — Каларно покачал головой. — Белотти, ты даже не представляешь, в какой ты глубокой заднице.

Нешер посмотрел на галстук, уносимый ветром. Отошел к «бмв» и помахал рукой Слоэну. Лязгающая туша трамвая, подошедшего к остановке, закрыла собой Слоэна.

Н’Гума и Ангус с каменными лицами сделали несколько шагов от букинистической лавки. Трамвай высадил пассажиров, взял других и отъехал от остановки.

Слоэн исчез.

Нешер открыл внезапно пересохший рот.

— Вот сука! — сплюнул сквозь зубы Ангус.

— Куда этот гад подевался? — Н’Гума озирался по сторонам, но видел только старые книги и безликую толпу людей.

— It’s a good day to die, motherfuckers!

Голос за их спинами… Он стоял за их спинами! Агнус среагировал первым, выхватив из боковой кобуры короткоствольный двадцатизарядный пистолет-автомат «скорпион». «Глок» в руке Слоэна уже ждал его. Четыре пули с дикой скоростью, одна за другой вылетели из его ствола, на мгновение раньше, чем очередь, выпущенная «скорпионом» по косой прошлась по стенду и лотку букиниста. Букинист и еще один несчастный, разглядывавший центральный разворот «плейбоя», попали под свинцовый дождь и рухнули на землю.

Ренато Агнус не знал, что такое пули «гидра-шок». Немного надо было, чтобы он понял, о чем речь. Три пули из четырех, выпущенных Слоэном, попали ему точно в грудь, отбросив назад, разбрасывая кровь. Четвертая прошила горло, и Агнус упал на спину, захлебываясь кровью.

Паника. Первородный, слепой ужас прокатился по площади перед Дворцом Правосудия неудержимой черной волной. Люди принялись визжать, кричать, разбегаться во все стороны, бросаться на асфальт.

Н’Гума поднял обрез двустволки. Разрядил оба ствола в сторону Слоэна. Казалось, выстрелила пушка. Почти половина стенда со стоящими на нем книгами исчезла, перемешав фанеру, свинец и рваную бумагу. Н’Гума не понял, попал он в Слоэна или нет

— Галина! — Н’Гума отбросил лупару. — Убей его, Галина!

Та выскочила из «бмв», размахивая «калашниковым».

Слоэн крутанулся вокруг себя в поисках укрытия. Укрыться было негде. Галина начала стрелять. Когда стреляет «калашников», кажется, что кашляет человек, страдающий туберкулезом в последней стадии. Пули прошли в миллиметре от его головы и полетели дальше, прошив стекло кабины трамвая. Его водитель был, в прямом смысле, снесен со своего кресла, забрызгав кровью боковое стекло.

Слоэн вернулся в боевую позицию и открыл огонь, стоя на колене. Две пули прошли сквозь Галину чуть выше пояса, сложив ее пополам, словно серп — одинокий колос. Рука с автоматом пошла вниз и горячий свинец стал крошить асфальт. Слоэн поднял ствол повыше, третья пуля вошла Галине в горло, и она, разбрызгивая кровь, упала лицом на асфальт.

Норман Н’Гума выскочил из-за разгромленного лотка. Увидел, что Слоэн меняет обойму «глока», выхватил пистолет из задней кобуры, выпустил в его сторону шесть пуль и бросился бежать к «бмв», за рулем которой сидел Ари Нешер. Тому в одну и ту же секунду удалось завести мотор и захлопнуть дверцу. Все кончено! Даже и думать нечего играть в такие игры с киллером калибра Дэвида Слоэна. Каким-то образом он проинтуичил… понял ситуацию. Но как ему это удалось? Как? К чему вопросы, надо сматываться скорее! Любой ценой. И к черту этих кретинов из группы огневой поддержки.

Нешер рванул с места с диким визгом шин. Добавил газу. Задние колеса задымились. Н’Гума бросился следом за скакнувшей вперед машиной.

— Нешер! Остановись, скотина! Остановись!..

Нешер прибавил газу.

Слоэн вынырнул из облака пыли и хлопьев рваной бумаги, поднятых ветром, поднял «глок» двумя руками и начал стрелять: раз, два, пять, семь выстрелов. Первая пуля вошла под лопатку негра, рвущегося изо всех сил вслед уносящейся машине. Удар бросил его вперед, он еще пытался удержаться на ногах, ему даже удалось сделать несколько шагов, после чего он рухнул на дорогу, словно тряпичная кукла.

Остальные пули разнесли заднее стекло «бмв», его осколки засыпали Нешера, пули обожгли шею, и едва не задев, прошили лобовое стекло, проделав в нем дыры размером с теннисный мячик. Нешер вжал голову в плечи и вдавил педаль газа в пол.

Слоэн стоял на трамвайных путях. Улица кругом обезлюдела, словно под действием черной магии. Или, может, красной. Он выбросил из «глока» пустую обойму, вставил полную. Лежащие на земле люди ждали продолжения стрельбы по несущейся «бмв». Но Слоэн не стрелял, слишком много людей между ними. «БМВ» свернул в переулок. Ари Нешер ушел. Живым.

Норман Н’Гума лежал лицом в луже крови, расплывающейся по асфальту. Неведомая сила заставила его подняться и сделать несколько шагов. Пыльный «мицубиси-паджеро» выскочил из переулка рядом с церковкой. Перепуганный водитель ударил по тормозам. Только каким-то чудом огромный внедорожник не сбил негра.

За рулем сидела девушка с рыжими волосами.

Лидии Доминичи показалось, что она попала в комнату ужасов. Она окаменела за рулем «паджеро», сознание не могло уловить логики в открывшемся ей кошмаре.

Одни люди с криками и искаженными лицами разбегались во все стороны, другие лежали лицами в асфальт, женщина была распростерта в луже крови, еще несколько человек замерли в неестественных позах рядом с букинистической лавкой… И этот псих, лысый негр с разбитой мордой, свалившийся на капот ее машины.

Война… Так, наверное, выглядит война…

А еще карабинер на трамвайных путях. Высокий мужчина с седыми волосами и огромным пистолетом в руке. Он вдруг напомнил ей отца, хотя был помоложе.

Н’Гума с лицом, залитом кровью и потом, яростно колотил кулаком в лобовое стекло.

— Открой, сука!..

Потом дважды выстрелил в автомобиль. Боковое стекло разлетелось на мелкие кусочки. Лидия почувствовала жаркое дыхание пуль, пролетевших у самого лица.

— Открывай дверь, грязная шлюха! Башку разнесу!

— Say good-bye, nigger.

Н’Гума крутанулся на месте, пытаясь поймать цель. Не успел. Слоэн выстрелил ему прямо в голову метров с пяти. Лысый череп Нормана Н’Гума взорвался, как вулкан, и он в конвульсиях задергался на асфальте.

Лидия плохо видела эту картину: лобовое стекло в мгновение превратилось в гротесковую, сочащуюся пурпуром фреску.

Что-то металлическое ударило в правое боковое стекло, разбив и его на тысячи осколков. Лидия увидела руку в кожаной перчатке, открывавшую дверь изнутри. Карабинер, напомнивший ей отца, сел на сиденье рядом и захлопнул дверь.

— Drive!

— Что?.. Что вы сказали?

Слоэн кашлянул два раза и тяжело сглотнул. Он был вынужден опереться о приборную доску, чтобы не упасть вперед. Его лицо было мокрым от пота. Китель на левом боку разорван. Черная ткань, напитавшись кровью, приобрела цвет вина.

Do you speak English, kid?

Yes… Yes! I speak…

Then let’s get the fuck out of here…

But… You are hit!

Move this fucking car! — напрягая силы, крикнул Слоэн. — Do it now… NOW!

Лидия сняла ногу с тормоза. Все время, пока длилась перестрелка, она, инстинктивно нажав на него, так и не убрала ноги. Машина прыгнула вперед, впечатав Слоэна в спинку сидения так, что он застонал от боли.

Лидия включила дворники, смывая кровь вместе с остатками пыли.

Издалека донеслись звуки приближающихся сирен.